ПОЭ́МА (греч. ποίημα, от ποιέω — создаю, творю) — большое многочастное стихотв. произв., принадлежащее отдельному автору. Термин «П.» употребляется также как синоним эпопеи. Зарождение и становление П. связано с выделением из первобытного синкретич. иск-ва (см. Синкретизм) лирико-эпич. песен и с усилением в них эпич. начала. На основе циклизации эпич. песен складывается жанр эпопеи или эпич. П. в его первоначальном виде. Древнейшие образцы эпич. П. — «Махабхарата» и «Рамаяна», гомеровские «Илиада» и «Одиссея». Как правило, циклизация эпич. сказаний и песен осуществлялась вокруг события, имевшего всенародно-историч. значение (борьба греков против племен, населявших Малую Азию в «Илиаде», столкновения иранской и туранской народностей в «Шахнаме» Фирдоуси). Тот же принцип определяет особенности эпич. поэм, сложившихся в эпоху раннего средневековья («Песнь о моем Сиде», «Песнь о Роланде», «Песнь о Нибелунгах», отчасти «Слово о полку Игореве»).

Однако уже в древнейших эпопеях наряду с изображением «героического состояния мира» (Гегель) выявляется иное содержание: напр., повышенный интерес к нравственно-философским проблемам, к идее морального самоопределения личности; появляются имеющие самостоят. ценность романич. эпизоды с ярко выраженным новеллистич. строением сюжета (история Наля и Дамаянти в 3-й части «Махабхараты», рассказ о трагич. любви Дидоны к Энею в «Энеиде» Вергилия). В «Одиссее» Гомера нравоописат. тенденция, стремление дать широкую и разнообразную картину мира теснит изображение его «героического состояния».

Именно это содержание получает самостоят. развитие и преим. определяет специфику жанра в последующей истории П. Пафос «Божественной комедии» Данте — поиски нравств. идеала, стремление человеч. личности постичь истинную меру добра и зла. Дантовская картина бытия лишена традиц. эпич. объективности и бесстрастия, она отмечена исключит. активностью авторских оценок. Вторжение в эпич. ткань поэмы лирич., авторского начала — один из гл. идейно-эстетич. моментов, делающих Данте, по мысли мн. совр. исследователей, вслед за Энгельсом, не только последним поэтом средневековья, но и первым поэтом нового времени.

В П. нового времени, воплотивших этич. идеалы эпохи Возрождения, идейный центр тяжести с изображения значит. историч. событий переносится на воплощение стремлений человеческой личности, картины сражений отступают на второй план сравнительно с анализом человеч. страстей («Освобожденный Иерусалим» Торквато Тассо). Сюжет ренессансной П. строится на романич. основе («Витязь в тигровой шкуре» Шота Руставели,

934

«Неистовый Роланд» Ариосто). Своеобразное исключение — «Лузиады» Камоэнса, где духовный мир человека раскрывается в героич. пафосе стремления к знанию, открытию новых земель.

В 17—18 вв. П. как жанр переживает эпоху упадка (исключение — поэмы Дж. Мильтона «Потерянный рай» и «Возвращенный рай», где героико-революц. пафос сочетается с идеями нравств. самоопределения). Большинство П. выражает противоречивый рационалистич. идеал просвещенной государственности, воплощенной в личности идеального монарха («Петр Великий» М. В. Ломоносова, «Генриада» Вольтера). Реакцией на воплощенную в классицистских эпопеях мысль о примате общегос. начала над личным, на их рассудочность и напыщенность слога явился расцвет пародийной П. — бурлески («Суд Париса» д’Ассуси, «Вергилий наизнанку» Скаррона, «Орлеанская девственница» Вольтера, «Энеида» Котляревского). Бурлескная П. отлична от ироикомической поэмы, к-рая не стремилась пародировать классицистские эпопеи и была связана со стилистич. традицией легкой поэзии («Налой» Н. Буало, «Похищение локона» А. Попа, «Душенька» И. Богдановича). Зыбкость и нечеткость жанровых признаков характерны для развития П. в эпоху предромантизма. Возрождается эпич. П., где преобладает нравственно-психологич. проблематика («Мессиада» Ф. Г. Клопштока), возникает эпич. П. с широким использованием фольклорного и экзотич. материала («Фингал» и «Темора» Дж. Макферсона). Этот процесс завершается рождением жанра романтич. П., ярко представленной в творчестве Дж. Байрона, А. С. Пушкина, М. Ю. Лермонтова. В. Г Белинский так определял ее содержат. признаки: «В новейшей поэзии есть особый род эпоса, который не допускает прозы жизни, который схватывает только поэтические, идеальные моменты жизни и содержание которого составляют глубочайшие миросозерцания и нравственные вопросы современного человечества. Этот род эпоса один удержал за собою имя „поэмы“. Таковы все поэмы Байрона, некоторые поэмы Пушкина..., также Лермонтова „Демон“, „Мцыри“ и „Боярин Орша“» (Полн. собр. соч., т. 6, 1955, с. 415). В первой трети 19 в. жанр романтич. П. становится одним из господствующих в лит-ре. В отличие от таких жанровых разновидностей стихотв. эпоса, как роман в стихах и повесть в стихах, где преобладало эпич. начало, в романтич. П. жанровая основа становится лиро-эпической (см. Лиро-эпический жанр). Для романтич. П. характерно «единодержавие героя» (особенно у Байрона), разорванность композиции, лирич. манера повествования. В произв., завершающих эволюцию романтич. П., этот жанр приобретает социально-философ. и символико-философ. характер («Медный всадник» Пушкина, «Демон» и «Мцыри» Лермонтова, «Германия, зимняя сказка» Г. Гейне).

Во 2-й пол. 19 — нач. 20 вв. стихотв. эпос в различных нац. лит-рах уступает место прозаическому; отд. выдающиеся П. либо продолжают традицию романтич. лит-ры, осваивая богатства нац. фольклора («Песнь о Гайавате» Г. Лонгфелло), либо намечают новые тенденции в развитии жанра, к-рые получат развитие лишь в будущем (напр., синтез нравоописат. и героич. начал в «Кому на Руси жить хорошо» Н. А. Некрасова). П. перестает быть массовым жанром, исключая лит-ру ряда стран Лат. Америки, где подъем нац.-освободит. движения требовал высокого, «воспевающего» жанра, напр. «Мартин Фьерро» Хосе Эрнандеса (Аргентина), отчасти «Табарэ» Соррилья де Сан-Мартина (Уругвай).

В 20 в. в жанре П. происходят существ. изменения. Горизонты авторского «я» расширяются, интимнейшие человеч. переживания соотносятся с величайшими историч. событиями и потрясениями и как бы изнутри проникаются ими. Подобное взаимопроникновение эпич. и лирич. начал характерно для ранних поэм В. Маяковского

935

(«Облако в штанах», «Флейта-позвоночник», «Война и мир»), где поэт создает «эпос о сердце человеческом»; для октябрьской поэмы А. Блока «Двенадцать», где достигнута редкостная слитность беспощадно реального изображения революц. стихии и авторского ощущения «музыки революции». В России в послеоктябрьскую эпоху жанр П. развивается интенсивно в 20-е гг., во время Великой Отечеств. войны и после 1954. Создаются как П. «с бытом и фабулой» (слова Блока) — «Анна Снегина» С. Есенина, «Дом у дороги» А. Твардовского, так и образцы «эпоса о сердце человеческом»: «Про это» Маяковского, «Поэма Горы» и «Поэма Конца» М. Цветаевой. Возрождается героич. начало, появляются П., отразившие историч. события прошлого и современности («Владимир Ильич Ленин» и «Хорошо» Маяковского, «Девятьсот пятый год» Б. Пастернака, «Василий Тёркин» А. Твардовского). Широкое распространение получает жанр П. в нац. сов. лит-рах («Горянка» Р. Гамзатова, «Черные воды» М. Карима, «Кровь и пепел» Ю. Марцинкявичюса, и др.). Поэмы 2-й пол. 50—60-х гг. проникнуты пафосом постижения историч. и социальных истоков событий и характеров (цикл поэм В. Луговского «Середина века», «Стена» Ю. Марцинкявичюса, «Оза» А. Вознесенского). Многообразие и несходство жанровых разновидностей П. отразилось в разноречивых суждениях о П. в лит. дискуссии, посвященной этому жанру (см. «Литературная газета», июль — сент., 1965). Жанровое разнообразие свойственно также произведениям заруб. поэтов. К жанру П. обращаются как представители различных реалистич. течений («Возвращение неизвестного солдата» И. Бехера, «Одержимый Эльзой» Л. Арагона, «Поэма о Линкольне» К. Сэндберга, «Починка стены» и «В бурю» Р. Фроста, «Всеобщая песнь» П. Неруды), так и сторонники нереалистич. метода («Вавилон» П. Эмманюэля, «Непрерывная поэзия» П. Элюара, «Ориентиры» Сен-Жона Перса).

Иллюстрации см. на отд. листе к стр. 927—928.

Лит.: Гегель, Лекции по эстетике, Соч., т. 14, М., 1958; Белинский В. Г., Объяснение на объяснение по поводу поэмы Гоголя «Мертвые души», Полн. собр. соч., т. 6, М., 1955; его же, Статьи о Пушкине. Статья 7, там же, т. 7, М., 1955; Веселовский А. Н., Историч. поэтика, Л., 1940; Жирмунский В. М., Байрон и Пушкин, Л., 1924; его же, Нар. героич. эпос, М. — Л., 1962; Дживелегов А. К., Данте и его «комедия», в кн.: Данте, Ад, Л., 1939; Поспелов Г. Н., К вопросу о поэтич. жанрах, «Доклады и сообщения филологич. ф-та МГУ», 1948, № 5; Соколов А. Н., Очерки по истории рус. поэмы, 18 и первой пол. 19 вв., М., 1956; Менендес Пидаль Р., Избр. произв., пер. с исп., М., 1961; Теория лит-ры. Основные проблемы в историч. освещении, [кн. 2] — Роды и жанры литературы, М., 1964; [Дискуссия о жанре поэмы], «Лит. газета», 1965, 15 июля, 22 июля, 29 июля, 12 авг., 19 авг., 26 авг., 4 сент., 9 сент., 16 сент.; Чиковани С., Песнь любви, дружбы и доблести, пер. с груз., «Новый мир», 1966, № 10; Carriere M., Das Wesen und die Formen der Poesie, Lpz., 1854; Methner I., Poesie und Prosa, ihre Arten und Formen, Halle, 1888; Mireaux E., Les poèmes homériques, t. 1—2, P., 1948—49; Bowra C., Heroic poetry, L., 1952; Carpenter R., Folk tale, fiction and saga in the Homeric epics, Los Ang., 1946.

Е. М. Пульхритудова.