- 556 -
Александра Васильевна Плетнева (рожд. кнж. Щетинина; 1826—1901) — лицо, известное биографам Тютчева. Еще при жизни поэта — в 1871 г. — в печати появилось его стихотворение «Чему бы жизнь нас ни учила...» с посвящением «А. В. Пл-вой», а в 1900 г. имя адресата было раскрыто полностью1. В 1913 г. сын Плетневой, подтвердив, что эти стихи посвящены его матери, сообщил: «Тютчева <...> я встречал в нашем доме несколько лет подряд в последние годы его жизни. Давнишний знакомый моего отца, П. А. Плетнева, он остался другом и с моей матерью <...> у которой бывал чуть ли не каждый день»2. Год спустя А. Ф. Кони, близкий друг Плетневой, напечатал воспоминания о ней. Перечисляя друзей Александры Васильевны, он писал: «К ней был тепло привязан и поэт Федор Иванович Тютчев. В его письмах к ней, написанных своеобразным почерком, сквозит даже то, что французы называют une amitié amoureuse* <...>»3. Однако до сих пор было известно только одно письмо Тютчева Плетневой (7/19 июля 1870 г.), впервые опубликованное в 1935 г.4 Таков краткий перечень сведений о роли Плетневой в жизни Тютчева, которыми до настоящего времени располагали исследователи.
Известно, что Тютчев в своем неустанном стремлении к общению с людьми обычно искал собеседников, которые могли бы дать пищу его уму, но не искал дружбы и очень редко переступал ту грань, за которой взаимный интерес и симпатия переходят в дружеские отношения. Однако оба мемуариста, чьи свидетельства приведены выше, грворят именно о дружбе, существовавшей между Тютчевым и Плетневой. Достоверность этих свидетельств не подлежит сомнению, поскольку они исходят от лиц, очень близко знавших Плетневу. Опираясь на печатные и архивные источники, попытаемся уяснить, чем была для Тютчева эта женщина — «ясная умом» (с. 295), «милая, оригинальная и благородная»5.
26 января 1849 г. Александра Васильевна стала женой П. А. Плетнева, ректора Петербургского университета, критика и поэта, а в недавнем прошлом — издателя журнала «Современник». Тютчев был знаком с Плетневым еще до его женитьбы, однако особой симпатии к нему не испытывал, встречался с ним главным образом у общих знакомых, в доме же у него бывал лишь изредка, один-два раза в год; видимо, нечасто бывал у него Плетнев6. Конечно, Александра Васильевна познакомилась с Тютчевым и его семьей, но и она, по-видимому, тоже виделась с ними лишь от случая к случаю7. В начале 1860-х годов Плетнев тяжело заболел, и только самые близкие друзья, к числу которых Тютчев не принадлежал, продолжали навещать его. Александра Васильевна всецело посвятила себя заботам о больном и нигде не бывала, а в конце 1863 г. Плетневы уехали в Париж, надеясь на помощь французских врачей. Надежды эти не оправдались, и 29 декабря 1865 г. (10 января 1866 г.) Плетнев скончался. Потеряв мужа, Александра Васильевна еще около трех лет оставалась в Париже и только в конце 1868 г. возвратилась в Петербург.
Итак, более десятилетия знакомство Тютчева с Плетневой носило весьма поверхностный характер, а с отъездом ее за границу и вовсе прервалось. Однако после возвращения Александры Васильевны все изменилось — Тютчев стал бывать у нее постоянно.
Что же представляла собой А. В. Плетнева, что влекло к ней Тютчева и делало для него необходимостью почти ежедневные встречи с ней? Обратимся к портрету, который оставил нам А. Ф. Кони: «Не старея душевно, несмотря на седину кудрей, обрамлявшую ее выразительное, подвижное лицо с живыми умными глазами, она жила всеми интересами современности
- 557 -
<...> Глубоко русская во всех своих чувствах, повадке и красивом метком слове <...> она любила родину сознательной и страстной любовью <...> Вместе с тем по разностороннему образованию, по тонкому эстетическому развитию и по глубокому чувству долга в себе и уважению его в других она соединяла в себе лучшие черты западноевропейского человека. Непреклонная в убеждениях, мягкая и снисходительная в личных отношениях, безобидно остроумная, она способна была возмущаться всякой неправдой, которая ее лично и не касалась. „Меня поражает, — говорила она перед концом своей долгой жизни, — среди всего окружающего упадок у нас чувства негодования. Это страшный признак, не обещающий ничего хорошего в будущем”» (с. 291).
Иллюстрация:
А. В. ПЛЕТНЕВА
Фотография, начало 1870-х годов
«Русская старина», 1914, № 2
Из этих строк возникает образ человека незаурядного ума и дарований, твердых убеждений и широких взглядов. Общение с таким человеком и беседы с ним не могли не привлекать Тютчева.
Вместе с тем Александре Васильевне было в высшей степени присуще и чисто женское обаяние. «Существо кроткое, милое, полное божественной поэзии», — писал о своей юной жене П. А. Плетнев вскоре после женитьбы8. «Воплощенным физическим и нравственным изяществом» оставалась она и в преклонные годы9. Отсюда оттенок влюбленности в дружбе Тютчева, отмеченный в приведенных выше воспоминаниях Кони.
Но тех, кто близко знал Плетневу, более всего привлекал ее нравственный облик, «высокий строй» ее души. С юных лет свойственное ей «стремление совершенствовать все стороны умственного и нравственного бытия своего»10 подготовило Александру Васильевну к тяжелым испытаниям, выпавшим на ее долю в зрелые годы. Болезнь горячо любимого мужа, мучительная и безнадежная, длилась несколько лет, и все это время жена непрестанно боролась за его жизнь, поражая окружающих самоотверженностью и твердостью духа. Плетнев «героически вынес операцию под ножом Нелатона <...>, — писал С. П. Шевырев из Парижа. — Но и Нелатон не успел бы, если бы не имел помощника в жене Плетнева, как он сам сознается. И герой, и ангел эта женщина. Радуешься за Россию, что она таких жен производит»11.
Сама же Плетнева, оглядываясь на свою жизнь, писала Кони: «Моя судьба богата страданиями всякого рода, моя душа была на высотах и в низменностях и познала вполне, что страдание — наш учитель, но не враг, а спасительно-суровый собеседник» (с. 294). Это нравственное кредо определяло то присущее ей «соединение „высоких дум и простоты”» (с. 290), в котором заключался секрет влияния Плетневой на окружающих. Свидетельство того, насколько значительным было это влияние, оставил нам Кони. Вспоминая свою первую встречу с Александрой Васильевной, он писал: «Я <...> не мог не поддаться глубокому и сильному впечатлению, производимому всем ее нравственным строем» (с. 293). А в письмах к Плетневой признавался: «Ведь вы мое нравственное пристанище, вы мой душевный компас, вы мой путеуказатель»; «Я благодарю Бога, пославшего вас на моем жизненном пути и давшего мне испытать свет и теплоту вашей души12.
Свет и теплоту души, которые несла людям А. В. Плетнева, превыше всего ценил в ней и Тютчев — об этом мы знаем от него самого:
- 558 -
Чему бы жизнь нас ни учила,
Но сердце верит в чудеса:
Есть нескудеющая сила,
Есть и нетленная краса.
<...........>Но этой веры для немногих
Лишь тем доступна благодать,
Кто в искушеньях жизни строгих,
Как вы, умел, любя, страдать,Чужие врачевать недуги
Своим страданием умел,
Кто душу положил за други
И до конца все претерпел13.Последние две строфы наводят на мысль, что Тютчев мог видеться с Плетневой весной 1865 г., когда останавливался в Париже на пути из Ниццы, где провел около полугода после смерти Е. А. Денисьевой. Быть может, Александра Васильевна, стоявшая в те дни перед лицом собственной неотвратимой потери, нашла в себе силы поддержать и ободрить его — сломленного горем, разбитого болезнью. Не об этом ли говорят строки: «Как вы <...> // Чужие врачевать недуги // Своим страданием умел»? Это всего лишь предположение, но если оно оправдается, будет восстановлено недостающее звено в истории отношений Тютчева с Плетневой, объясняющее внезапный переход обычного светского знакомства в горячую дружбу.
Итак, умная собеседница, очаровательная женщина и добрый друг, способный понять, поддержать и утешить, — вот чем была для Тютчева А. В. Плетнева.
6 августа 1873 г., через три недели после смерти Тютчева, она писала своей приятельнице, извиняясь за долгое молчание: «Писать к вам и не писать о Ф. И. Тютчеве мне было невозможно, а писать о нем, как о прошедшем, еще не терпит душа. Он так много занял места в моей жизни. С 68-го года, когда я возвратилась на жительство в Петербург после 5-летнего отсутствия, я его видела почти каждый день до 73 года. Сейчас я возвратилась из церкви, где с Эрнестиной Федоровной молилась за него. Вечная ему память! <...> Эрн<естина> Ф<едоровна> Тютчева звала меня читать письма Федора Ивановича, из которых она делает выписки для Аксакова. Она говорит, что жаль что-нибудь их них выкинуть, так все прелестно — умно и замечательно. Общих мест он не умел говорить»14. Спустя несколько дней, 10 августа, она писала: «Третьего дня я была на его могиле, залитой цветами. Иногда кажется, что я слышу его небрежные шаги за дверями и вот-вот увижу его улетучивающуюся фигуру»15.
До последних дней жизни Плетневой имя Тютчева не сходит со страниц ее переписки: она говорит о своей дружбе с ним, вспоминает его суждения, цитирует его письма16, которые тщательно хранила, а затем передала Кони. «Она мне подарила, — пишет он Е. П. Казанович 17 июля 1926 г., — целый пакет его писем, который я поднес Отдел<ению> р<усского> я(зыка) и словесности — и что с ним сталось, не могу добиться»17.
Судьба этих писем неизвестна. О содержании их можно судить по рассказу О. Э. Мандельштама. «А. Ф. Кони рассказал мне, — писал он Вяч. И. Иванову 21 августа 1911 г., — что в его архиве имеется ряд писем Тютчева к Плетневой, весьма интимного содержания. Письма получены Кони непосредственно от самой Плетневой. В них попадаются отдельные стихотворные строки (частью из известных стихотворений) и целые стихотворения, поясняющие текст. Есть, между прочим, стихотворение такого содержания: поэт хотел бы идти в зной по тернистой дороге, чтоб изнеможением заглушить в себе страдание любви»18.
По-видимому, письма Тютчева, которые были в руках у Кони, утрачены безвозвратно. Однако семь писем его к Плетневой все же дошли до нас. Случайно они остались у нее и ныне хранятся в архиве П. А. Плетнева (ИРЛИ, ф. 234). Два из них значатся в архивных описях как письма к А. В. Плетневой (оп. 4, ед. хр. 184 и 185). Остальные пять обозначены как письма к П. А. Плетневу (оп. 3, ед. хр. 669); они написаны на французском языке, крайне неразборчиво, карандашом, частично стершимся, и не имеют ни дат, ни обращений, однако содержание их не оставляет сомнения в том, кому они адресованы.
Одно из семи писем было опубликовано (см. выше); одно представляет собой краткую записку, в которой Тютчев просит разрешения прийти вечером; текст двух писем стерся настолько, что не поддается связному прочтению (удалось установить только то, что они обращены к Плетневой).
Остальные три письма публикуются ниже на французском языке и в переводе (перевод И. И. Кузнецовой). Печатаются по автографам: ИРЛИ, ф. 234, оп. 4, ед. хр. 184 (п. 1);
- 559 -
оп. 3, ед. хр. 669 (п. 2 и 3). Стертые слова, которые читаются предположительно, заключены в угловые скобки.
1 «Русский вестник», 1871, т. XCI, янв., с. 118; Соч. 1900, с. 346—347.
2 А. Плетнев. Собр. соч., т. 3. Одесса, <1913>, с. 14.
3 А. Ф. Кони. А. В. Плетнева. — РС, 1914, № 2, с. 292—293. Далее ссылки на страницы этого очерка даются в тексте при цитатах из него.
4 ЛН, т. 19—21, с. 587 (публикация Е. П. Казанович); К. В. Пигарев. Судьба литературного наследства Ф. И. Тютчева. — Там же, с. 410.
5 «М. М. Стасюлевич и его современники в их переписке», т. IV. СПб., 1912, с. 461.
6 В доказательство приведем несколько выдержек из писем Плетнева П. А. Вяземскому за 1851—1859 гг.: «Во всю зиму я у него был только раз, да он у меня раз — вот и все наши свидания» (14/26 февр. 1850 г.); «Тютчева я вижу редко. На минуту сталкиваемся у Смирновой» (6/18 янв. 1855 г.); «Тютчев у меня был только раз, а дома его никогда нет» (5/17 янв. 1859 г.); «Его, как вам известно, нет возможности поймать в квартире его, а еще мудренее залучить к себе на квартиру» (11/23 апр. 1859 г.). — «Сочинения и переписка П. А. Плетнева», т. III. СПб., 1885, с. 404, 417, 472, 478).
7 Мы встретили лишь два упоминания о визитах Плетневой к Э. Ф. Тютчевой — в письме Плетнева В. А. Жуковскому 9 апреля 1852 г. («Сочинения и переписка П. А. Плетнева», т. III, с. 738) и в дневнике М. Ф. Тютчевой 2/14 марта 1859 г. (Мураново, ф. 1, оп. 1, ед. хр. 177).
8 Письмо Плетнева В. А. Жуковскому 11/23 окт. 1849 г. — «Сочинения и переписка П. А. Плетнева», т. III, с. 620.
9 А. Ф. Кони. «Вестник Европы». — В кн.: А. Ф. Кони. Собр. соч., т. 7. М., 1969, с. 255.
10 Письмо Плетнева В. А. Жуковскому 3/15 янв. 1850 г. — «Сочинения и переписка П. А. Плетнева», т. III, с. 622.
11 Письмо С. П. Шевырева П. А. Вяземскому 31 дек. 1863 г. / 12 янв. 1864 г. — СН, кн. IV, с. 177.
12 Письма А. Ф. Кони А. В. Плетневой 20 июня 1885 г. и 1 янв. 1890 г. — ИРЛИ, ф. 234, оп. 4, ед. хр. 98, л. 2 и 5.
13 О том, при каких обстоятельствах было написано это стихотворение, см. Приложение к наст. публикации: А. В. Плетнева — А. Ф. Кони 22 июня 1900 г.
14 Письмо А. В. Плетневой С. И. Феоктистовой 6 авг. 1873 г. — ИРЛИ, 9126/LII б. 18.
15 Там же.
16 См. Приложение к настоящей публикации.
17 А. Ф. Кони. Собр. соч., т. 8, 1969, с. 337 (неточность в тексте исправляется по автографу: ГПБ, ф. 326, № 238).
18 ГБЛ. Записки отдела рукописей, вып. 34. М., 1973, с. 273—274.