- 595 -

ПЛЕОНАЗМ — приток слов, при остановленности смысла, включенного в них. Простейший тип — т. н. тавтология (тождесловие): например, «душа есть совокупность душевных явлений» или «свет — колебание световых частиц» (из учебников 90-х гг.).

Но при гибкости современного синтаксиса и богатстве синонимов, тавтологии легко избежать, делая плеоназм из явного скрытым: у современных писателей он, обычно, превращается из тавтологии в накопление синонимов.

Устная речь, вследствие невозможности «переслушивания» ее, всегда менее компактна, чем речь письменная, допускающая перечитывание. Поэтому в так называемой реторике, искусстве устной речи, вполне допустима т. н. амплификация, распространение, повторность и синонимичность слова. Но и здесь скрытый плеоназм требует осторожности и умеренности в пользовании им. Цицерон заявляет («De Oratore»), что самый молчаливый из людей — оратор. Но на практике Цицерон сам злоупотребляет плеоназмом, который проникает в плотную ткань его речи в виде все более ширящихся логических пробелов: слова идут — мысль стоит. У Квинтилиана вся речь как бы разжижена: плеоназм неуловим, но он везде.

Возникновение плеоназма в литературе можно объяснить переносом приемов ораторской речи в речь писателя замещением стилистики реторикой. Такова история французской литературы: «француз — говорит Легуве — когда у него есть мысли, спешит изложить

- 596 -

их; когда у него нет мыслей, — тоже спешит изложить их».

Являясь своего рода слоновой болезнию стиля, от которой слово разрастается, но делается бессильным, плеоназм поражает литературную речь обыкновенно в эпоху, когда все идеи данной культуры или класса израсходованы: «от идей слова остались, а от слов, остались буквы» (Саша Черный). И искусство мышления деформируется в искусство слов, а искусство слова (поэзия) вырождается в игру звуком и буквами. В такие эпохи болезнь слова проповедывается, как высшее здоровье, и возникает и разрабатывается особое упадочное искусство: искусство молчать словами.

С. Кржижановский.