ФЭБ: Якобсон. Перевод «Слова о полку Игореве» на современный русский язык.

- 116 -

Перевод «Слова о полку Игореве» на современный русский язык17

1.
Не пристало ли нам, братья, начать на старинный лад тяжкие рассказы про поход Игорев, Игоря Святославича?
2.
Пускай же эта песня начнется вослед былям этого времени, а не по затее Бояновой.
3.
Ведь Боян вещий, когда он задумывал сложить кому песню, разлетался мыслью по древу, серым волком по земле, сизым орлом под облаками.
4.
Ведь он, вспоминая — как сам поведал — распри минувших времен, пускал десять соколов на стадо лебедей, и которую из них настигнет, та первою запевала песню.
5.
А по правде, братья, не десять соколов на стадо лебедей напускал Боян, но свои вещие персты возлагал он на живые струны, и те сами рокотали славу князьям — старому Ярославу, храброму Мстиславу, что зарезал Редедю перед Черкесскими полками, прекрасному Роману Святославичу.
6.
Мы же, братья, приступим к своему рассказу, оттого что о Русской земле печаловались князья от старого Владимира и до нынешнего Игоря, который искусил ум своею крепостью и отточил свое сердце мужеством.
7.
Исполнившись ратного духа, он двинул свои храбрые полки против земли Половецкой за землю Русскую.

- 117 -

8.
И вот Игорь возвел глаза к светлому солнцу и увидел все свое войско покрытым от него тьмою.
9.
И сказал Игорь дружине своей:
10.
«Братья и дружина! Уж лучше иссеченным быть, чем в плен достаться.
11.
«Сядем же, братья, на своих борзых коней, чтобы повидать нам синий Дон!»
12.
Сгорал у князя разум в пылком желании, и было ему знамение заслонено страстью отведать Дона Великого.
13.
«Преломлю копье, — сказал он, — с вами, сыны Русские, в конце поля Половецкого. Либо голову сложу, либо шлемом напьюсь из Дона».
14.
О Боян, соловей старого времени! Кабы ты своим щекотом воспел эти полки, порхая, соловушко, по мысленному древу, летая умом под облаками, свивая славословия вокруг этого времени, рыская по следу Троянскому через поля на горы.
15.
Это его внуку подобало петь песню во славу Игоря:
16.
«То не бурей занесло соколов за поля широкие, и стаями убегают галки к Дону Великому...»
17.
Или же, вещий Боян, Велесов внук, так бы запеть:
18.
Кони ржут за Сулою — звенит слава в Киеве; трубы трубят в Новгороде — стоят стяги в Путивле; Игорь ждет брата милого Всеволода.
19.
И сказал ему буйный тур Всеволод:
20.
«Один брат, один свет светлый — ты, Игорь: обы мы — Святославичи!
21.
«Седлай, брат, своих борзых коней!
22.
«А мои-то готовы, — под Курском наперед уже оседланы.
23.
«А мои-то Куряне — именитые витязи: под трубами повиты, под шлемами укачены, с конца копья вскормлены.
24.
«Дороги им ведомы, овраги им знакомы, луки у них натянуты, колчаны отворены, сабли наточены.
25.
«Сами они носятся, словно серые волки в поле, — ищут себе чести, а князю славы».
26.
И вот Игорь князь вступил в златое стремя и поехал по чистому полю.
27.
Солнце ему тьмою путь застилало.
28.
Ночь, стонучи над ним грозою, птах пробудила, а свист звериный сгрудил их сотнями.
29.
Див кличет с вершины дерев: велит прислушаться земле неведомой — Волге и Поморью, и Посулью, и Сурожу, и Корсуню, и тебе Тмутараканское идолище!
30.
А Половцы нетореными дорогами побежали к Дону Великому, — кричат телеги в полуночи, словно разогнанные лебеди: Игорь к Дону бойцов ведет!
31.
И уже перед его бедою птахи хоронятся под облака; грозу навывают волки по оврагам; орлы клекотом сзывают зверей на кости; лисицы брешут на алые щиты.
32.
О, Русская земля, ты уже за горою!
33.
Долго в ночи потухала заря.
34.
Рассвет забрезжил — над полями еще стелился туман.
35.
Щекот соловьев уснул, пробудив гомон галок.
36.
Русские сыны перегородили широкие поля алыми щитами — ищут себе чести, а князю славы.
37.
В пятницу спозаранку они смяли поганые полки Половецкие и рассыпались стрелами по полю, умыкая красных девок Половецких, а с ними золото, паволоки и дорогие атласы.
38.
Бурками, епанчами и кожухами они стали мосты мостить по болотам и топям — словом, всякими уборами Половецкими.
39.
Алый стяг и белая хоругвь, алая чолка и серебряная рукоять — доблестному Святославичу!
40.
Дремлет в поле Олегово храброе гнездо: далеко залетело.
41.
Не было оно порождено в обиду ни соколу, ни кречету, ни тебе, черный ворон, поганый Половец!
42.
Гза бежит серым волком. Кончак ему след пролагает к Дону Великому.
43.
На другой день ранехонько кровавые зори возвещают рассвет.
44.
С моря идут черные тучи; четыре светила хотят они прикрыть, и трепещут в них синие молнии.
45.
Быть грому великому! Идти дождю стрелами с Дона Великого.
46.
Тут копьям поизломаться, тут саблям пощербиться о шлемы Половецкие на реке Каялы, близ Дона Великого.
47.
О, Русская земля, ты уже за горою!
48.
Это ветры, Стрибоговы внуки, веют с моря стрелами на храбрые полки Игоревы.
49.
Земля гудит, реки мутно текут, пыль широко покрывает поля.
50.
Стяги вестят: Половцы идут от Дона и от моря!
51.
И со всех сторон они обступили Русские полки.
52.
Дети Бесовы гиком перегородили поля, а храбрые Русские сыны перегородили их алыми щитами.

- 118 -

53.
Ярый тур Всеволод, ты стоишь на страже, брызжешь на воинов стрелами, гремишь о шлемы мечами Фряжской стали!
54.
Где тур промчался, посвечивая своим золотым шлемом, там лежат поганые головы Половецкие.
55.
Посечены саблями калеными шлемы Аварские от твоей руки, ярый тур Всеволод!
56.
Пораздавал он удары, дорогие братья, забыв о почестях и богатстве, о Чернигове-граде, отчем златом престоле, и о любви и ласке своей милой зазнобы — пригожей Глебовны.
57.
Были сечи Троянские, миновали годы Ярославовы; были рати Олеговы, Олега Святославича.
58.
Тот Олег мечом крамолу ковал и стрелы по земле сеял.
59.
Ступает, бывало, в златое стремя в граде Тмутаракани.
60.
(Встарину тот же самый звон заслышал и внял великий Ярослав).
61.
Но Всеволодов сын Владимир что ни утро в Чернигове знай зажимает уши.
62.
Бориса же Вячеславича слава-похвальба на Суд завела и на зелень ковыля погребальную пелену ему постлала за обиду Олегу, смелому и молодому князю.
63.
С того же ковыля, укачивая отца своего промеж Угорских иноходцев, снарядил его Святополк к Киеву, ко святой Софии.
64.
Тогда при Олеге Гориславиче засевалось и цвело усобицами, гибло добро Дажбогова внука, в княжеских раздорах поубавился век людской.
65.
Тогда по Русской земле редко гаркали пахари, но часто каркали вороны, деля между собою трупы, а галки по-своему гомонили: собираются, мол, лететь на поживу.
66.
Так было в те бои и в те походы, но такого боя не слыхивано: с раннего утра до вечера, с вечера до рассвета летят стрелы каленые, гремят сабли о шлемы, трещат копья Фряжские.
67.
В поле неведомом, посреди страны Половецкой, земля, зачерневшая под копытами, была костями засеяна, а кровью полита, и взошли они горем на Русской земле.
68.
Что за шум, что за звон мне слышится?
69.
Нынче до рассвета кинулся Игорь воротить полки на поле: жаль ему брата милого Всеволода.
70.
Бились день, бились другой, а на третий день к полудню пали стяги Игоревы.
71.
Тут братья разлучились на берегу быстрой Каялы.
72.
Тут кровавого вина не достало.
73.
Тут пир покончили храбрые Русские сыны: сватов попоили, а сами полегли за землю Русскую.
74.
Никнет трава от скорбей, а деревья кручиной пригнуло к земле.
75.
Вот и настала, братья, невеселая пора: вот и пустыня силу покрыла.
76.
Встала Обида в силах Дажбогова внука: это она вступила девою на землю Троянскую; это она заплескала лебяжьими крыльями на синем море, у Дона, и плеском пробудила тлетворные времена смуты.
77.
Больше нет победы князьям над погаными, оттого что брат брату сказали — «это мое, а то мое же», и стали князья про малое говорить — «вот, мол, великое» и сами на себя ковать крамолу.
78.
А поганые со всех сторон приходили с победами на землю Русскую.
79.
О! далеко, к самому морю зашел сокол, побивая птицу!
80.
А Игоревой храброй рати не воскресить.
81.
Ей вслед заголосила вопленица, и плач понесся по Русской земле.
82.
Взметая жар в пламенеющем роге, Русские жены запричитали:
83.
«Уж нам своих милых-ненаглядных ни в мыслях не помыслить, ни в думах не сгадать, ни в глаза не увидеть, а золотом да серебром и не побренчать».
84.
И застонал, братья, Киев от горя, а Чернигов от напастей.
85.
Тоска разлилась по Русской земле; едкая печаль хлынула внутрь земли Русской.
86.
А князья сами на себя крамолу ковали.
87.
А поганые, сами победно вторгаясь в Русскую землю, брали дань по шкурке со двора.
88.
Это оба храбрых Святославича, Игорь и Всеволод, снова пробудили вражью силу, которую укротил было и держал в страхе и трепете их названый отец — Святослав грозный, великий, Киевский.
89.
Со своими сильными полками и с мечами Фряжскими он напал на землю Половецкую, потоптал холмы и овраги, возмутил реки и озера, иссушил потоки и болота, а поганого Кобяка из Лукоморья, из железных полчищ Половецких будто вихрь вырвал, и рухнул Кобяк в городе Киеве, в гриднице Святославовой.
90.
Тут немцы и Венецианцы, тут Греки и Мораване поют славу Святославу, кают князя Игоря, что потопил обилие в глуби Каялы и наполнил реки Половецкие Русским золотом.
91.
Тут пересел Игорь князь из седла златого в холопье седло.

- 119 -

92.
Заглохли твердыни городов, и веселье поникло.
93.
А Святославу привиделся смутный сон.
94.
«В Киеве на горах в эту ночь с вечера одевали меня, — сказал он, — черным саваном на кровати тисовой.
95.
«Черпали мне синее вино, смешанное с горечью.
96.
«Сыпали мне пустыми колчанами поганых Толмачей крупный жемчуг на грудь.
97.
«И покоят меня, и стропила уже без князька в моем тереме златоверхом.
98.
«Всю ночь с вечера хмурые вороны поднимали грай.
99.
«В подгорье у Плесенска очутились дровни, и к синему морю их понесли».
100.
И сказали бояре князю.
101.
«Уже, князь, горе охватило разум.
102.
«Это ведь два сокола слетели с отчего златого престола не то сыскать город Тмутаракань, не то напиться шлемом из Дона: уже соколам подрезаны крылышки саблями поганых, и обоих опутали путами железными.
103.
«Темно ведь было на третий день: два солнца померкли, оба багряных столпа погасли и в море затонули, а с ними два молодых месяца заволоклись тьмою.
104.
«Так на реке на Каялы тьма свет покрыла.
105.
«По Русской земле простерлись Половцы, будто барсово гнездо, и великое буйство пошло от него до самого Гуна.
106.
«Уже хула обрушилась на хвалу.
107.
«Уже неволя грянула на волю.
108.
«Уже низринулся Див на землю.
109.
«И вот Готские красные девы запели на берегу синего моря: звеня Русским золотом, поют они время хмурое, мерно славят месть за Шарокана.
110.
«А мы уже, дружина, изголодались по веселию!»
111.
Тогда великий Святослав проронил золотое слово, смешанное со слезами, и сказал:
112.
«О вы, братья и сыны мои, Игорь и Всеволод! Рано вы пустились Половецкую землю мечами крушить, а себе славы искать, но без чести была ваша победа, оттого что бесчестно пролита вами кровь праведная.
113.
«Ваши храбрые сердца выкованы из жесткой Фряжской стали, а закалены в неразумной удали.
114.
«Так-то вы уважили мою серебряную седину?
115.
«И уже своей силы не кажет могучий, богатый, многоратный брат мой Ярослав с его Черниговскими вельможами, с воеводами и с Татранами, и с Шельбирами, и с Топчаками, и с Ревугами, и с Олберами, а они ведь без щитов, с одними сапожными ножами, гиком побеждают полки, бряцая славою прадедов.
116.
«Но оба вы сказали: помужествуем сами, прежнюю славу себе присвоим и новою меж собою поделимся.
117.
«Да разве диво, братья, старому помолодеть?
118.
«Если сокол перелинял, он высоко взбивает птицу: не даст гнезда своего в обиду.
119.
«Но вот зло — князья мне не в помощь!»
120.
Худо обернулись времена.
121.
Чу! Римовичи кричат под саблями Половецкими, и падают удары на Володимира
122.
Горе и скорбь сыну Глебову!
123.
Великий князь Всеволод! Не по душе тебе прилететь издалеча на защиту отчего златого престола?
124.
Ты же можешь Волгу веслами раскропить, а Дон шлемами вычерпать.
125.
Окажись ты тут, была бы полонянка по ногате, а невольник по резане.
126.
Ты же можешь и посуху живыми огневыми стрелами шарахать — удалыми сыновьями Глебовыми.
127.
Ты, буйный Рюрик с Давидом! Не ваши ли под золочеными шлемами понаплавали на крови?
128.
Не ваша ли храбрая дружина рыкает, словно туры, раненные саблями калеными в поле неведомом?
129.
Вступите, государи, в златые стремена за нынешнюю обиду, за землю Русскую, за раны Игоря, буйного Святославича!
130.
Галицкий Осмомысл Ярослав! Высоко ты сидишь на своем златокованом престоле, подперев горы Угорские своими железными полками, загородив путь королю, затворив ворота Дунаю, меча каменья поверх облаков, суды рядя до самого Дуная.
131.
Грозы твои по землям несутся; ты отворяешь ворота Киеву; ты стреляешь с отчего златого престола по султанам чужеземным.
132.
Стреляй же, государь, Кончака, поганого холопа, за землю Русскую, за раны Игоря, буйного Святославича!
133.
А ты, буйный Роман с Мстиславом! Отважная мысль влечет ваш ум на подвиг.
134.
В удальстве высоко ты возносишься на подвиг, как сокол парит над ветрами и яростно рвется осилить птицу.

- 120 -

135.
Ну и железных панцырей у вас под шлемами латинскими! — от них загремела земля, и многие народы — Гуны, Литва, Ятвяги, Пруссы и Половцы — копья свои побросали и головы свои склонили под ваши Фряжские мечи.
136.
Но для Игоря, князь, уже помертвел солнечный свет, и деревья неладно листву обронили.
137.
Расхищены города по Роси и по Суле, а Игоревой храброй рати не воскресить.
138.
Князь! Дон тебя кличет и сзывает князей на победу.
139.
Ольговичи, храбрые князья, уже готовы к бою.
140.
Ингварь и Всеволод и все трое Мстиславичей, не худого гнезда шестокрылые ястребы! По жребию побед вы снискали себе вотчины.
141.
Где же ваши золотые шлемы и копья Ляшские и щиты?
142.
Загородите степям ворота своими острыми стрелами ради Русской земли, ради ран Игоря, буйного Святославича!
143.
Ведь больше Сула не струится серебром на радость Переяславлю-граду, и Двина у Полочан, прослывших грозными, ныне под клики поганых тиной течет.
144.
Один лишь Изяслав, сын Васильков, прозвенел своими острыми мечами о Литовские шлемы, побил славу деда своего Всеслава, когда сам он побит мечами Литовскими, пал под алыми щитами на окровавленную траву — не то с милою на постель.
145.
И было уже прежде поведано Бояном:
146.
«Дружину твою, князь, птицы крыльями приодели, а звери кровь полизали».
147.
Не было тут ни брата Брячислава, ни другого — Всеволода: одиноко изронил ты жемчужную душу из храброго тела сквозь златое ожерелье.
148.
Заглохли голоса, поникло веселье, и трубят одни лишь Городецкие трубы.
149.
Ярослав и все внуки Всеславовы! Пришла вам пора опустить свои стяги, вложить в ножны свои мечи иззубренные.
150.
Ведь вы уже отбились от дедовской славы.
151.
Ведь вы своими крамолами стали наводить поганых на землю Русскую, на добро Всеславово.
152.
Ведь это из-за смуты пошло насилие от земли Половецкой земле Троянской в седьмом тысячелетии.
153.
Кинул Всеслав жребий о девице желанной.
154.
Уловкой опершись о копье, он прянул к Киеву-граду и задел было древком Киевский златой престол.
155.
Лютым зверем прянул он из Белгорода в полночь, таясь под покровом синей мглы.
156.
Знать трижды ему удалось урвать по кусу удачи — отворил было он врата Новгороду, перешиб славу Ярославу.
157.
Волком прянул он до Немиги и ток утоптал: на Немиге стелют снопы голова в голову и молотят цепами из Фряжской стали; на току кладут жизнь, вывевают душу из тела.
158.
У Немиги окровавленные берега неладно были засеяны — засеяны костями Русских сынов.
159.
Князь Всеслав людей судил, князем он города рядил, а в ночь сам же волком рыскал: из Киева к Тмутаракани добегал до петухов и волком великому Хорсу путь пересекал.
160.
Ему с утра в колокола позвонили у святой Софии в Полоцке, а он в Киеве звон заутрени дослушал.
161.
Хоть и вещая душа в двояком теле, но часто он люто страдал.
162.
Про него вещий Боян уж загодя присловье, премудрый, поведал:
163.
«Ни искуснику, ни хитрецу, ни щебетливому птенцу Суда Божьего не миновать».
164.
О, стонать Русской земле, помянув первоначальное время и первых князей!
165.
Того старого Владимира нельзя было втеснить в горы Киевские.
166.
А ныне стяги его одни за Рюриком, другие за Давидом, и бунчуки их развеваются врозь.
167.
На самом на Дунае копья поют.
168.
Мне не слышится голос Ярославны: поутру к земле неведомой она кукушкою кукует.
169.
«Полечу я кукушкою, — молвила, — вниз по Дунаю.
170.
«Омочу я бобровый рукав в Каялы-реке.
171.
«Утру я князю его кровавые раны на крепком его теле».
172.
Ярославна плачет поутру в Путивле на стене кремлевской, приговаривая:
173.
«О ветер-ветрило! Зачем ты, государь, сурово дуешь?
174.
«Зачем на своих беспечных крыльях ты Гунские стрелы взметаешь на воинов милого моего?
175.
«Или не вдоволь было тебе веять в вышине под облаками и качать корабли на синем море?
176.
«Зачем ты, государь, мое веселье по ковылям развеял?»
177.
Ярославна плачет поутру в Путивле-городе на стене кремлевской, приговаривая:

- 121 -

178.
«О Днепр Словутич! Ты пробил каменные горы сквозь землю Половецкую!
179.
«Колыхая, ты нес на себе челны Святослава до полчища Кобякова.
180.
«Колыхая, ты вспять понеси, государь, милого моего ко мне, чтоб не слать мне слез поутру к нему на море!»
181.
Ярославна плачет поутру в Путивле на стене кремлевской, приговаривая:
182.
«Светлое, трижды светлое солнце! Для всех ты тепло и прекрасно.
183.
«Зачем, государь, ты простер свой знойный луч на воинов милого моего и в поле безводном иссушил им жаждою луки, кручиной сомкнул им колчаны?»
184.
Взбушевало море в полуночи, смерчи идут: сквозь туманы Игорю князю Бог путь кажет из земли Половецкой в землю Русскую, к отчему златому престолу.
185.
Зори вечера погасли: Игорь спит, Игорь бдит, Игорь в мыслях мерит поля от Дона Великого до Малого Донца.
186.
Влур, похитив коня, в полночь свистнул за рекой — князю знак подает: не быть князю Игорю колодником!
187.
Застучала земля, зашумела трава, зашевелились кибитки Половецкие.
188.
А Игорь князь понесся горностаем к камышам, белым гоголем в воду.
189.
Он взметнулся на борзого коня, а соскочил с него белоногим волком.
190.
И помчался к лугам Донца и соколом полетел под туманами, избивая гусей и лебедей к завтраку, обеду и ужину.
191.
Лишь полетел Игорь соколом, тут волком Влур побежал, осыпая студеную росу: уже надорвали оба борзых своих коней.
192.
Донец промолвил:
193.
«Князь Игорь! Тебе немало торжества, Кончаку злобы, а Русской земле веселия!»
194.
Игорь промолвил:
195.
«О Донец! Немало торжества тебе, колыхавшему князя на волнах, расстилавшему для него траву зеленую на своих серебристых берегах, одевавшему его теплыми туманами под сенью зеленеющих деревьев.
196.
«Ты стерег его гоголем на воде, чайкою поверх струй, уткой-чернетью поверх ветров!»
197.
Нет, таких тебе речей не вела река Стугна: худа своею струею, поглотив чужие ручьи и потоки, затерла в двух кустах юношу князя Ростислава, затворила в омуте близ темного берега.
198.
Плачется Ростиславова мать по юному князю Ростиславу.
199.
Заглохли цветы от скорби, и деревья кручиной пригнуло к земле.
200.
То не сороки застрекотали — по Игоревым следам блуждает Гза с Кончаком.
201.
Тогда вороны не каркали, галки приумолкли, сороки не стали стрекотать.
202.
Только дятлы сновали по ивам — стуком путь к реке кажут, но уже соловьи веселыми песнями возвещают рассвет.
203.
Говорит Гза Кончаку:
204.
«Ежели сокол к гнезду летит, мы с тобою расстреляем соколенка своими золотыми стрелами».
205.
Кончак сказал Гзе:
206.
«Ежели сокол к гнезду летит, то мы с тобою опутаем соколика красною девицей».
207.
И сказал Кончаку Гза:
208.
«Если мы его опутаем красной девицей, не будет нам с тобой ни соколика, ни нам красной девицы, и станут бить наших птиц на поле Половецком».
209.
Уже и про сына Святославова было поведано Бояном, песнотворцем старого времени — Ярославова, Олегова, первокняжеского:
210.
«Коли тяжко тебе, голове, без плеч, худо тебе, телу, без головы» — Русской земле без Игоря.
211.
Солнце светит на небе: князь Игорь в Русской земле.
212.
На самом на Дунае девицы поют, вьются голоса через море до Киева.
213.
Игорь едет по Боричеву ко святой Богородице Пирогощей.
214.
Страны рады, города веселы.
215.
Прежде старых князей величали, настал черед молодым.
216.
Слава, Игорь Святославич, буйный тур Всеволод, Владимир Игоревич!
217.
Будьте здравы, князья и дружина, ратующие за христиан с погаными полками.
218.
Князьям слава, а дружине честь.

—————

Сноски

Сноски к стр. 116

¹⁷ Имена лиц и сверхъестественных существ, имена географические и племенные, а также образованные от них прилагательные одинаково выделены прописной буквой.

1.	Не пристало ли нам, братья, начать на старинный лад тяжкие рассказы про поход Игорев, Игоря Святославича?
2.	Пускай же эта песня начнется вослед былям этого времени, а не по затее Бояновой.
3.	Ведь Боян вещий, когда он задумывал сложить кому песню, разлетался мыслью по древу, серым волком по земле, сизым орлом под облаками.
4.	Ведь он, вспоминая — как сам поведал — распри минувших времен, пускал десять соколов на стадо лебедей, и которую из них настигнет, та первою запевала песню.
5.	А по правде, братья, не десять соколов на стадо лебедей напускал Боян, но свои вещие персты возлагал он на живые струны, и те сами рокотали славу князьям — старому Ярославу, храброму Мстиславу, что зарезал Редедю перед Черкесскими полками, прекрасному Роману Святославичу.
6.	Мы же, братья, приступим к своему рассказу, оттого что о Русской земле печаловались князья от старого Владимира и до нынешнего Игоря, который искусил ум своею крепостью и отточил свое сердце мужеством.
7.	Исполнившись ратного духа, он двинул свои храбрые полки против земли Половецкой за землю Русскую.

8.	И вот Игорь возвел глаза к светлому солнцу и увидел все свое войско покрытым от него тьмою.
9.	И сказал Игорь дружине своей:
10.	«Братья и дружина! Уж лучше иссеченным быть, чем в плен достаться.
11.	«Сядем же, братья, на своих борзых коней, чтобы повидать нам синий Дон!»
12.	Сгорал у князя разум в пылком желании, и было ему знамение заслонено страстью отведать Дона Великого.
13.	«Преломлю копье, — сказал он, — с вами, сыны Русские, в конце поля Половецкого. Либо голову сложу, либо шлемом напьюсь из Дона».
14.	О Боян, соловей старого времени! Кабы ты своим щекотом воспел эти полки, порхая, соловушко, по мысленному древу, летая умом под облаками, свивая славословия вокруг этого времени, рыская по следу Троянскому через поля на горы.
15.	Это его внуку подобало петь песню во славу Игоря:
16.	«То не бурей занесло соколов за поля широкие, и стаями убегают галки к Дону Великому...»
17.	Или же, вещий Боян, Велесов внук, так бы запеть:
18.	Кони ржут за Сулою — звенит слава в Киеве; трубы трубят в Новгороде — стоят стяги в Путивле; Игорь ждет брата милого Всеволода.
19.	И сказал ему буйный тур Всеволод:
20.	«Один брат, один свет светлый — ты, Игорь: обы мы — Святославичи!
21.	«Седлай, брат, своих борзых коней!
22.	«А мои-то готовы, — под Курском наперед уже оседланы.
23.	«А мои-то Куряне — именитые витязи: под трубами повиты, под шлемами укачены, с конца копья вскормлены.
24.	«Дороги им ведомы, овраги им знакомы, луки у них натянуты, колчаны отворены, сабли наточены.
25.	«Сами они носятся, словно серые волки в поле, — ищут себе чести, а князю славы».
26.	И вот Игорь князь вступил в златое стремя и поехал по чистому полю.
27.	Солнце ему тьмою путь застилало.
28.	Ночь, стонучи над ним грозою, птах пробудила, а свист звериный сгрудил их сотнями.
29.	Див кличет с вершины дерев: велит прислушаться земле неведомой — Волге и Поморью, и Посулью, и Сурожу, и Корсуню, и тебе Тмутараканское идолище!
30.	А Половцы нетореными дорогами побежали к Дону Великому, — кричат телеги в полуночи, словно разогнанные лебеди: Игорь к Дону бойцов ведет!
31.	И уже перед его бедою птахи хоронятся под облака; грозу навывают волки по оврагам; орлы клекотом сзывают зверей на кости; лисицы брешут на алые щиты.
32.	О, Русская земля, ты уже за горою!
33.	Долго в ночи потухала заря.
34.	Рассвет забрезжил — над полями еще стелился туман.
35.	Щекот соловьев уснул, пробудив гомон галок.
36.	Русские сыны перегородили широкие поля алыми щитами — ищут себе чести, а князю славы.
37.	В пятницу спозаранку они смяли поганые полки Половецкие и рассыпались стрелами по полю, умыкая красных девок Половецких, а с ними золото, паволоки и дорогие атласы.
38.	Бурками, епанчами и кожухами они стали мосты мостить по болотам и топям — словом, всякими уборами Половецкими.
39.	Алый стяг и белая хоругвь, алая чолка и серебряная рукоять — доблестному Святославичу!
40.	Дремлет в поле Олегово храброе гнездо: далеко залетело.
41.	Не было оно порождено в обиду ни соколу, ни кречету, ни тебе, черный ворон, поганый Половец!
42.	Гза бежит серым волком. Кончак ему след пролагает к Дону Великому.
43.	На другой день ранехонько кровавые зори возвещают рассвет.
44.	С моря идут черные тучи; четыре светила хотят они прикрыть, и трепещут в них синие молнии.
45.	Быть грому великому! Идти дождю стрелами с Дона Великого.
46.	Тут копьям поизломаться, тут саблям пощербиться о шлемы Половецкие на реке Каялы, близ Дона Великого.
47.	О, Русская земля, ты уже за горою!
48.	Это ветры, Стрибоговы внуки, веют с моря стрелами на храбрые полки Игоревы.
49.	Земля гудит, реки мутно текут, пыль широко покрывает поля.
50.	Стяги вестят: Половцы идут от Дона и от моря!
51.	И со всех сторон они обступили Русские полки.
52.	Дети Бесовы гиком перегородили поля, а храбрые Русские сыны перегородили их алыми щитами.

53.	Ярый тур Всеволод, ты стоишь на страже, брызжешь на воинов стрелами, гремишь о шлемы мечами Фряжской стали!
54.	Где тур промчался, посвечивая своим золотым шлемом, там лежат поганые головы Половецкие.
55.	Посечены саблями калеными шлемы Аварские от твоей руки, ярый тур Всеволод!
56.	Пораздавал он удары, дорогие братья, забыв о почестях и богатстве, о Чернигове-граде, отчем златом престоле, и о любви и ласке своей милой зазнобы — пригожей Глебовны.
57.	Были сечи Троянские, миновали годы Ярославовы; были рати Олеговы, Олега Святославича.
58.	Тот Олег мечом крамолу ковал и стрелы по земле сеял.
59.	Ступает, бывало, в златое стремя в граде Тмутаракани.
60.	(Встарину тот же самый звон заслышал и внял великий Ярослав).
61.	Но Всеволодов сын Владимир что ни утро в Чернигове знай зажимает уши.
62.	Бориса же Вячеславича слава-похвальба на Суд завела и на зелень ковыля погребальную пелену ему постлала за обиду Олегу, смелому и молодому князю.
63.	С того же ковыля, укачивая отца своего промеж Угорских иноходцев, снарядил его Святополк к Киеву, ко святой Софии.
64.	Тогда при Олеге Гориславиче засевалось и цвело усобицами, гибло добро Дажбогова внука, в княжеских раздорах поубавился век людской.
65.	Тогда по Русской земле редко гаркали пахари, но часто каркали вороны, деля между собою трупы, а галки по-своему гомонили: собираются, мол, лететь на поживу.
66.	Так было в те бои и в те походы, но такого боя не слыхивано: с раннего утра до вечера, с вечера до рассвета летят стрелы каленые, гремят сабли о шлемы, трещат копья Фряжские.
67.	В поле неведомом, посреди страны Половецкой, земля, зачерневшая под копытами, была костями засеяна, а кровью полита, и взошли они горем на Русской земле.
68.	Что за шум, что за звон мне слышится?
69.	Нынче до рассвета кинулся Игорь воротить полки на поле: жаль ему брата милого Всеволода.
70.	Бились день, бились другой, а на третий день к полудню пали стяги Игоревы.
71.	Тут братья разлучились на берегу быстрой Каялы.
72.	Тут кровавого вина не достало.
73.	Тут пир покончили храбрые Русские сыны: сватов попоили, а сами полегли за землю Русскую.
74.	Никнет трава от скорбей, а деревья кручиной пригнуло к земле.
75.	Вот и настала, братья, невеселая пора: вот и пустыня силу покрыла.
76.	Встала Обида в силах Дажбогова внука: это она вступила девою на землю Троянскую; это она заплескала лебяжьими крыльями на синем море, у Дона, и плеском пробудила тлетворные времена смуты.
77.	Больше нет победы князьям над погаными, оттого что брат брату сказали — «это мое, а то мое же», и стали князья про малое говорить — «вот, мол, великое» и сами на себя ковать крамолу.
78.	А поганые со всех сторон приходили с победами на землю Русскую.
79.	О! далеко, к самому морю зашел сокол, побивая птицу!
80.	А Игоревой храброй рати не воскресить.
81.	Ей вслед заголосила вопленица, и плач понесся по Русской земле.
82.	Взметая жар в пламенеющем роге, Русские жены запричитали:
83.	«Уж нам своих милых-ненаглядных ни в мыслях не помыслить, ни в думах не сгадать, ни в глаза не увидеть, а золотом да серебром и не побренчать».
84.	И застонал, братья, Киев от горя, а Чернигов от напастей.
85.	Тоска разлилась по Русской земле; едкая печаль хлынула внутрь земли Русской.
86.	А князья сами на себя крамолу ковали.
87.	А поганые, сами победно вторгаясь в Русскую землю, брали дань по шкурке со двора.
88.	Это оба храбрых Святославича, Игорь и Всеволод, снова пробудили вражью силу, которую укротил было и держал в страхе и трепете их названый отец — Святослав грозный, великий, Киевский.
89.	Со своими сильными полками и с мечами Фряжскими он напал на землю Половецкую, потоптал холмы и овраги, возмутил реки и озера, иссушил потоки и болота, а поганого Кобяка из Лукоморья, из железных полчищ Половецких будто вихрь вырвал, и рухнул Кобяк в городе Киеве, в гриднице Святославовой.
90.	Тут немцы и Венецианцы, тут Греки и Мораване поют славу Святославу, кают князя Игоря, что потопил обилие в глуби Каялы и наполнил реки Половецкие Русским золотом.
91.	Тут пересел Игорь князь из седла златого в холопье седло.

92.	Заглохли твердыни городов, и веселье поникло.
93.	А Святославу привиделся смутный сон.
94.	«В Киеве на горах в эту ночь с вечера одевали меня, — сказал он, — черным саваном на кровати тисовой.
95.	«Черпали мне синее вино, смешанное с горечью.
96.	«Сыпали мне пустыми колчанами поганых Толмачей крупный жемчуг на грудь.
97.	«И покоят меня, и стропила уже без князька в моем тереме златоверхом.
98.	«Всю ночь с вечера хмурые вороны поднимали грай.
99.	«В подгорье у Плесенска очутились дровни, и к синему морю их понесли».
100.	И сказали бояре князю.
101.	«Уже, князь, горе охватило разум.
102.	«Это ведь два сокола слетели с отчего златого престола не то сыскать город Тмутаракань, не то напиться шлемом из Дона: уже соколам подрезаны крылышки саблями поганых, и обоих опутали путами железными.
103.	«Темно ведь было на третий день: два солнца померкли, оба багряных столпа погасли и в море затонули, а с ними два молодых месяца заволоклись тьмою.
104.	«Так на реке на Каялы тьма свет покрыла.
105.	«По Русской земле простерлись Половцы, будто барсово гнездо, и великое буйство пошло от него до самого Гуна.
106.	«Уже хула обрушилась на хвалу.
107.	«Уже неволя грянула на волю.
108.	«Уже низринулся Див на землю.
109.	«И вот Готские красные девы запели на берегу синего моря: звеня Русским золотом, поют они время хмурое, мерно славят месть за Шарокана.
110.	«А мы уже, дружина, изголодались по веселию!»
111.	Тогда великий Святослав проронил золотое слово, смешанное со слезами, и сказал:
112.	«О вы, братья и сыны мои, Игорь и Всеволод! Рано вы пустились Половецкую землю мечами крушить, а себе славы искать, но без чести была ваша победа, оттого что бесчестно пролита вами кровь праведная.
113.	«Ваши храбрые сердца выкованы из жесткой Фряжской стали, а закалены в неразумной удали.
114.	«Так-то вы уважили мою серебряную седину?
115.	«И уже своей силы не кажет могучий, богатый, многоратный брат мой Ярослав с его Черниговскими вельможами, с воеводами и с Татранами, и с Шельбирами, и с Топчаками, и с Ревугами, и с Олберами, а они ведь без щитов, с одними сапожными ножами, гиком побеждают полки, бряцая славою прадедов.
116.	«Но оба вы сказали: помужествуем сами, прежнюю славу себе присвоим и новою меж собою поделимся.
117.	«Да разве диво, братья, старому помолодеть?
118.	«Если сокол перелинял, он высоко взбивает птицу: не даст гнезда своего в обиду.
119.	«Но вот зло — князья мне не в помощь!»
120.	Худо обернулись времена.
121.	Чу! Римовичи кричат под саблями Половецкими, и падают удары на Володимира
122.	Горе и скорбь сыну Глебову!
123.	Великий князь Всеволод! Не по душе тебе прилететь издалеча на защиту отчего златого престола?
124.	Ты же можешь Волгу веслами раскропить, а Дон шлемами вычерпать.
125.	Окажись ты тут, была бы полонянка по ногате, а невольник по резане.
126.	Ты же можешь и посуху живыми огневыми стрелами шарахать — удалыми сыновьями Глебовыми.
127.	Ты, буйный Рюрик с Давидом! Не ваши ли под золочеными шлемами понаплавали на крови?
128.	Не ваша ли храбрая дружина рыкает, словно туры, раненные саблями калеными в поле неведомом?
129.	Вступите, государи, в златые стремена за нынешнюю обиду, за землю Русскую, за раны Игоря, буйного Святославича!
130.	Галицкий Осмомысл Ярослав! Высоко ты сидишь на своем златокованом престоле, подперев горы Угорские своими железными полками, загородив путь королю, затворив ворота Дунаю, меча каменья поверх облаков, суды рядя до самого Дуная.
131.	Грозы твои по землям несутся; ты отворяешь ворота Киеву; ты стреляешь с отчего златого престола по султанам чужеземным.
132.	Стреляй же, государь, Кончака, поганого холопа, за землю Русскую, за раны Игоря, буйного Святославича!
133.	А ты, буйный Роман с Мстиславом! Отважная мысль влечет ваш ум на подвиг.
134.	В удальстве высоко ты возносишься на подвиг, как сокол парит над ветрами и яростно рвется осилить птицу.

135.	Ну и железных панцырей у вас под шлемами латинскими! — от них загремела земля, и многие народы — Гуны, Литва, Ятвяги, Пруссы и Половцы — копья свои побросали и головы свои склонили под ваши Фряжские мечи.
136.	Но для Игоря, князь, уже помертвел солнечный свет, и деревья неладно листву обронили.
137.	Расхищены города по Роси и по Суле, а Игоревой храброй рати не воскресить.
138.	Князь! Дон тебя кличет и сзывает князей на победу.
139.	Ольговичи, храбрые князья, уже готовы к бою.
140.	Ингварь и Всеволод и все трое Мстиславичей, не худого гнезда шестокрылые ястребы! По жребию побед вы снискали себе вотчины.
141.	Где же ваши золотые шлемы и копья Ляшские и щиты?
142.	Загородите степям ворота своими острыми стрелами ради Русской земли, ради ран Игоря, буйного Святославича!
143.	Ведь больше Сула не струится серебром на радость Переяславлю-граду, и Двина у Полочан, прослывших грозными, ныне под клики поганых тиной течет.
144.	Один лишь Изяслав, сын Васильков, прозвенел своими острыми мечами о Литовские шлемы, побил славу деда своего Всеслава, когда сам он побит мечами Литовскими, пал под алыми щитами на окровавленную траву — не то с милою на постель.
145.	И было уже прежде поведано Бояном:
146.	«Дружину твою, князь, птицы крыльями приодели, а звери кровь полизали».
147.	Не было тут ни брата Брячислава, ни другого — Всеволода: одиноко изронил ты жемчужную душу из храброго тела сквозь златое ожерелье.
148.	Заглохли голоса, поникло веселье, и трубят одни лишь Городецкие трубы.
149.	Ярослав и все внуки Всеславовы! Пришла вам пора опустить свои стяги, вложить в ножны свои мечи иззубренные.
150.	Ведь вы уже отбились от дедовской славы.
151.	Ведь вы своими крамолами стали наводить поганых на землю Русскую, на добро Всеславово.
152.	Ведь это из-за смуты пошло насилие от земли Половецкой земле Троянской в седьмом тысячелетии.
153.	Кинул Всеслав жребий о девице желанной.
154.	Уловкой опершись о копье, он прянул к Киеву-граду и задел было древком Киевский златой престол.
155.	Лютым зверем прянул он из Белгорода в полночь, таясь под покровом синей мглы.
156.	Знать трижды ему удалось урвать по кусу удачи — отворил было он врата Новгороду, перешиб славу Ярославу.
157.	Волком прянул он до Немиги и ток утоптал: на Немиге стелют снопы голова в голову и молотят цепами из Фряжской стали; на току кладут жизнь, вывевают душу из тела.
158.	У Немиги окровавленные берега неладно были засеяны — засеяны костями Русских сынов.
159.	Князь Всеслав людей судил, князем он города рядил, а в ночь сам же волком рыскал: из Киева к Тмутаракани добегал до петухов и волком великому Хорсу путь пересекал.
160.	Ему с утра в колокола позвонили у святой Софии в Полоцке, а он в Киеве звон заутрени дослушал.
161.	Хоть и вещая душа в двояком теле, но часто он люто страдал.
162.	Про него вещий Боян уж загодя присловье, премудрый, поведал:
163.	«Ни искуснику, ни хитрецу, ни щебетливому птенцу Суда Божьего не миновать».
164.	О, стонать Русской земле, помянув первоначальное время и первых князей!
165.	Того старого Владимира нельзя было втеснить в горы Киевские.
166.	А ныне стяги его одни за Рюриком, другие за Давидом, и бунчуки их развеваются врозь.
167.	На самом на Дунае копья поют.
168.	Мне не слышится голос Ярославны: поутру к земле неведомой она кукушкою кукует.
169.	«Полечу я кукушкою, — молвила, — вниз по Дунаю.
170.	«Омочу я бобровый рукав в Каялы-реке.
171.	«Утру я князю его кровавые раны на крепком его теле».
172.	Ярославна плачет поутру в Путивле на стене кремлевской, приговаривая:
173.	«О ветер-ветрило! Зачем ты, государь, сурово дуешь?
174.	«Зачем на своих беспечных крыльях ты Гунские стрелы взметаешь на воинов милого моего?
175.	«Или не вдоволь было тебе веять в вышине под облаками и качать корабли на синем море?
176.	«Зачем ты, государь, мое веселье по ковылям развеял?»
177.	Ярославна плачет поутру в Путивле-городе на стене кремлевской, приговаривая:

178.	«О Днепр Словутич! Ты пробил каменные горы сквозь землю Половецкую!
179.	«Колыхая, ты нес на себе челны Святослава до полчища Кобякова.
180.	«Колыхая, ты вспять понеси, государь, милого моего ко мне, чтоб не слать мне слез поутру к нему на море!»
181.	Ярославна плачет поутру в Путивле на стене кремлевской, приговаривая:
182.	«Светлое, трижды светлое солнце! Для всех ты тепло и прекрасно.
183.	«Зачем, государь, ты простер свой знойный луч на воинов милого моего и в поле безводном иссушил им жаждою луки, кручиной сомкнул им колчаны?»
184.	Взбушевало море в полуночи, смерчи идут: сквозь туманы Игорю князю Бог путь кажет из земли Половецкой в землю Русскую, к отчему златому престолу.
185.	Зори вечера погасли: Игорь спит, Игорь бдит, Игорь в мыслях мерит поля от Дона Великого до Малого Донца.
186.	Влур, похитив коня, в полночь свистнул за рекой — князю знак подает: не быть князю Игорю колодником!
187.	Застучала земля, зашумела трава, зашевелились кибитки Половецкие.
188.	А Игорь князь понесся горностаем к камышам, белым гоголем в воду.
189.	Он взметнулся на борзого коня, а соскочил с него белоногим волком.
190.	И помчался к лугам Донца и соколом полетел под туманами, избивая гусей и лебедей к завтраку, обеду и ужину.
191.	Лишь полетел Игорь соколом, тут волком Влур побежал, осыпая студеную росу: уже надорвали оба борзых своих коней.
192.	Донец промолвил:
193.	«Князь Игорь! Тебе немало торжества, Кончаку злобы, а Русской земле веселия!»
194.	Игорь промолвил:
195.	«О Донец! Немало торжества тебе, колыхавшему князя на волнах, расстилавшему для него траву зеленую на своих серебристых берегах, одевавшему его теплыми туманами под сенью зеленеющих деревьев.
196.	«Ты стерег его гоголем на воде, чайкою поверх струй, уткой-чернетью поверх ветров!»
197.	Нет, таких тебе речей не вела река Стугна: худа своею струею, поглотив чужие ручьи и потоки, затерла в двух кустах юношу князя Ростислава, затворила в омуте близ темного берега.
198.	Плачется Ростиславова мать по юному князю Ростиславу.
199.	Заглохли цветы от скорби, и деревья кручиной пригнуло к земле.
200.	То не сороки застрекотали — по Игоревым следам блуждает Гза с Кончаком.
201.	Тогда вороны не каркали, галки приумолкли, сороки не стали стрекотать.
202.	Только дятлы сновали по ивам — стуком путь к реке кажут, но уже соловьи веселыми песнями возвещают рассвет.
203.	Говорит Гза Кончаку:
204.	«Ежели сокол к гнезду летит, мы с тобою расстреляем соколенка своими золотыми стрелами».
205.	Кончак сказал Гзе:
206.	«Ежели сокол к гнезду летит, то мы с тобою опутаем соколика красною девицей».
207.	И сказал Кончаку Гза:
208.	«Если мы его опутаем красной девицей, не будет нам с тобой ни соколика, ни нам красной девицы, и станут бить наших птиц на поле Половецком».
209.	Уже и про сына Святославова было поведано Бояном, песнотворцем старого времени — Ярославова, Олегова, первокняжеского:
210.	«Коли тяжко тебе, голове, без плеч, худо тебе, телу, без головы» — Русской земле без Игоря.
211.	Солнце светит на небе: князь Игорь в Русской земле.
212.	На самом на Дунае девицы поют, вьются голоса через море до Киева.
213.	Игорь едет по Боричеву ко святой Богородице Пирогощей.
214.	Страны рады, города веселы.
215.	Прежде старых князей величали, настал черед молодым.
216.	Слава, Игорь Святославич, буйный тур Всеволод, Владимир Игоревич!
217.	Будьте здравы, князья и дружина, ратующие за христиан с погаными полками.
218.	Князьям слава, а дружине честь.