- 130 -
ТРОПЫ в «СЛОВЕ». Т. — слова или выражения, употребленные в переносном значении для большей выразительности речи. Насыщенность С. Т. и фигурами речи — хорошо известная особенность поэтики текста. Основательные исследования (Ю. Бешарова, С. Вольман) показали, что основной способ информации, описания и изложения в С. — не прямое сообщение типич. характера, а худ., «при помощи эвфемизмов, тропов и комбинации лирического намека или сравнения с краткой констатацией. Отсюда стилизация, сокращения, эллипсис, гиперболизация и регулярные градации эмоционального возбуждения поэтизации в изображении действительности» (Wollman. Slovo o pluku... S. 168). Особо подчеркивается намеренное сцепление законченных синтаксич. целых, их противопоставления и повторы; самые разные фигуры, формулы и концовки, в их единстве составляющие характерные для средневековых произведений топосы, которые в свою очередь создают оригинальное и индивидуальное, по характеру воспроизведения, ритмич. и эвфонич. произведение. Все Т. рассмотрены в статьях: Гипербола, Металепсис в «Слове», Метафора в «Слове», Метонимия в «Слове».
Анализ текста С. с точки зрения худ. Т. подтверждает достоверность лингвистич. анализа в отношении метафоры. Метафорич. образность С. распределяется в зависимости от части речи, создающей впечатление переносного значения у данного слова (= корня): у имен сущ. — метафора с просопопеей, у имен прил. — металепсис, а в предложениях это притча с очевидным ключом к ней, аллегорически — со скрытым ключом (обида, Карна, Жля, заря и пр.) или парабола с выявленным ключом; даже плеоназм функционально, т. е. контекстно, метафоричен. Самым распространенным Т. в С. является олицетворение. Неживое, представленное как живое, отражает анимизм сознания и чаще всего выражается с помощью глагольных форм, т. е. характер каждого Т. имеет непосредств. связь с грамматич. условиями своего проявления в худ. тексте, «приращение смысла» слова происходит путем наложения вторичных значений определенной формы. «Метафоричность» С. Бешарова видела даже в использовании форм наст. вр. для изображения прошедшего действия, хотя система древнерус. глагольных времен вовсе не соответствует совр. нам восприятию «настоящего исторического». Приводя как метафоры примеры украшающих эпитетов и метонимии, Бешарова сама согласна с тем, что все такие случаи «в строгом смысле — символы» и только содержат в себе «семантический потенциал метафоры» (Imagery... P. 58), поскольку метафорич. система памятника основана на возможных заменах, «обозначая сходства в различиях» (Р. 78). Формальные показатели переносного значения слова в С. весьма выразительны и многократно повторяются; так, в Т. всегда используется неполногласная лексика (поискати града, страни ради, гради весели, стязи глаголють, по мыслену древу, кровави брезѣ и мн. др.), архаич. формы префиксов у глагольных форм (см. Фонетика «Слова») или краткие и полные формы имен прил.: с обозначением отвлеченно-переносных значений связаны именно неполногласные формы, приставки типа въз- (не вз-) и краткие прил. То же отмечается в перераспределении функциональной важности имени (распространяется с помощью эпитета) или глагола (отсутствуют переносные значения). Таким образом, то, что сегодня мы считаем проявлением Т., на самом деле могло быть особой формой выражения средствами яз.
- 131 -
Лит.: Besharov Ju. Imagery of the Igor’ Tale. P. 51—58, 78 и др. (по указателю); Wollman Sl. Slovo o pluku Igorově jako umělecké dílo. Praha, 1958. S. 66—82, 108—123, 168; Jakobson R. Selected Writings. The Hague; Paris, 1966. Vol. 4. P. 513, 659 ff., 673, 693; Лихачев. «Слово» и культура. С. 238.
В. В. Колесов