- 117 -

ТИХОНРАВОВ Николай Саввич (3(15).X.1832, д. Шеметово Мещовск. у. Калуж. губ. — 27.XI.(9.XII).1893, Москва) — выдающийся филолог и археограф, крупнейший представитель культурно-ист. школы в литературоведении. Ок. Моск. ун-т (1853), проф. которого являлся впоследствии (1859—89), ректор ун-та (1877—83). С 1885 Т. — председатель ОЛРС, акад. (с 1890). Основные труды посвящены истории рус. лит-ры XVII—XVIII и отчасти XIX в. Из работ по древнерус. лит-ре особое значение имеют его исследования и изд. апокрифов.

В 1866 Т. осуществил изд. С. «для учащихся». Эта ориентация книги специально подчеркивалась в отзыве Ученого комитета Министерства нар. просвещения, где говорится, что труд Т. «вполне удовлетворяет требованиям гимназического изучения произведений отечественной словесности» и может быть рекомендован «как учебное пособие для тех классов гимназии, где положено читать и разбирать „Слово о полку Игореве“» (Сборник мнений Ученого Комитета Министерства народного просвещения об учебных руководствах и пособиях, одобренных для гимназий в 1866, 1867 и 1868 г. СПб., 1869.

- 118 -

С. 29—30). Тем не менее изд. (повторенное с исправлениями в 1868) явилось одним из авторитетнейших для своего времени. Книга содержит предисл., критич. изд. текста С. с обширными примеч. к нему, «Указатель важнейших слов и грамматических форм...», а также дополнит. материалы: фрагмент Ипат. лет., повествующий о походе Игоря, и текст пересказа С. Н. М. Карамзиным.

В предисл. содержатся принципиально важные рассуждения Т., которые и принесли изд. репутацию важной вехи в изучении С. Т. настойчиво утверждает мысль, что А. И. Мусин-Пушкин был человеком крайне неопытным в палеографии, которому все «казалось ... новым и мало понятным в рукописи и с крайним трудом, ощупью добирался он до смысла написанного» (Слово. С. III). Сильно преувеличивая палеогр. неопытность графа (имевшего несомненные навыки в чтении рукописей, которые он собирал в течение десятилетия), игнорируя опыт его помощников — архивистов Н. Н. Бантыша-Каменского и А. Ф. Малиновского, Т., однако, приписывает Мусину-Пушкину совершенно не свойственное издателям кон. XVIII в. стремление к тщательному воспроизведению древнерус. текста: многочисл. разночтения между Перв. изд. и Екатерининской копией Т. объясняет лишь тем, что почерк рукописи был неразборчив настолько, что легко было смешать ъ и ь, ѣ и ы, ѣ и ъ. На наш взгляд, более вероятно допущение, что Мусин-Пушкин и его помощники вообще не придавали значения точности воспроизведения текста, все внимание уделяя постижению его смысла (см.: Творогов О. В. К вопросу о датировке Мусин-Пушкинского сборника со «Словом о полку Игореве» // ТОДРЛ. 1976. Т. 31. С. 141—149). Но из приведенных выше рассуждений Т. следовали два важных вывода. Во-первых, ученый передатировал Мусин-Пушкинский сб., исходя прежде всего из своих представлений о почерке-полууставе, переходящем в скоропись, при чтении которого только и могло быть допускаемое Т. смешение в написании букв. Т. писал: «Конечно в ясном и определенном уставном письме XIV века или же в полууставе начала XV века, не начинавшем еще сбиваться на скоропись, нельзя было смешать ъ с ь, ѣ с ы, ѣ с ъ и т. п.», и поэтому рукопись «по всей вероятности ... относилась к концу XVI века» (С. V и IX). В то же время характерно, что клише, которые приводит в своей книге Т. в подтверждение мысли о сходных написаниях букв, сделаны им из рукописей не только 1555, но и 1643 и даже 1691.

Др. важный вывод Т. заключался в следующем: если издатели действительно стремились к точному воспроизведению оригинала и разночтения Перв. изд. и Екатерининской копии всего лишь отражают их колебания в прочтении тех или иных букв, то вполне возможна реконструкция Мусин-Пушкинского списка С. путем отбора чтений, наиболее соответствующих науч. представлениям о его орфографии. Именно так и поступает Т.: «Положивши в основу текст памятника по первому изданию, я отступал от него лишь тогда, когда находил в списке Екатерининском более древнее или более верное чтение» (С. VIII—IX). Последователи Т. также осуществили ряд изд. С., реконструируя текст на основе обеих версий — Перв. изд. и Екатерининской копии — и укрепляя таким образом совершенно ошибочное, на наш взгляд, представление о том, что издатели стремились к точному воспроизведению написаний, тогда как и копия и изд. отражают

- 119 -

тот орфогр. произвол, который был характерен для издат. практики того времени.

Изд. текста С. в книге Т. нельзя назвать безупречным: он приводит чтения, отсутствующие и в изд. 1800 и в Екатерининской копии, сохраняет чтения Перв. изд. в тех случаях, когда в копии находятся написания, более отвечающие древнерус. норме, допускает ряд непоследовательностей и ошибок. Но это было первое критич. изд. текста С.

Т. внес свой вклад в комментирование С., хотя не все его толкования получили признание. Так, он оставляет в тексте лишь одно упоминание Трояна («встала обида ... вступил(а) дѣвою на землю Трояню»), во всех остальных случаях заменяя «Троянь» на «Боянь». Вещему Бояну Т. уделяет немало места в примеч. (см. Слово. [по изд. 1868]. С. 27—29), считая его песнотворцем Всеслава (С. 43.) Т. справедливо указывает, что во фразе: «помняшеть бо, рече, първыхъ временъ усобицы» «рече» — вводное слово, означающее «де, говорят, говорили». Он поддерживает конъектурное чтение «давный великый Ярославь сынъ Всеволодъ», видя здесь упоминание Всеволода Ярославича. Даждь-Божьим внуком в С., по мнению Т., назван Олег Святославич. Поддержав толкование М. А. Максимовича («струга» — «поток воды»), Т. предлагает такой перевод фразы о гибели Ростислава Всеволодовича: «Не так ли (рассказывают) Стугна река, бедная водою (худу струю имея), пожравши чужие ручьи и к устью расширенная (растертая) волнами, затворила Днепр юноше князю Ростиславу» (С. 47). В своем примеч. Т. приводит много параллелей из записей рус. фольклора, особенно из изданных П. Н. Рыбниковым былин, постоянно приводит сходные со С. речения из «Сказания о Мамаевом побоище».

Изд. 1866 вызвало фундамент. рец. таких авторитетов в слав. филологии, как Ф. И. Буслаев, Ф. Е. Корш, В. В. Макушев. Положительно отозвавшись о его рассуждениях по поводу орфографии Мусин-Пушкинского списка и приняв его датировку С., они все выразили несогласие с некоторыми конъектурами ученого. Не было принято его прочтение «по хоти» («заснул у князя ум (мысль) о своей жене», изд. 1866. С. 51), не встретили поддержки замены Трояна Бояном; Макушев предлагал вм. исправления «подобію» на «под облакы» вернуться к конъектуре Максимовича «по лозію» и т. д.

Через два года Т. повторил изд. С., причем внес в текст ряд изменений (так было восстановлено слитное написание «похоти», вм. «подобію» было предложено непонятное «по добію», исправлены отд. написания). Существенно дополнен комм.: были добавлены рассуждения о словах и речениях «слово», «рече», «Тьмутороканьский блъванъ», «смага», «сами подѣлимъ» и др.; введен обширный историко-культурный комм. к словосочетанию «вѣщей Бояне, Велесовъ внуче», добавлен ист. комм. к фрагменту «Были вѣчи ... не слышано», «удалыми сыны Глѣбовы», к фрагменту о Всеславе Полоцком и др.

В целом критика положительно отозвалась о работе Т., хотя Корш (?) скептически заметил по поводу критич. изд. текста: «мы никогда бы не кончили, если бы вздумали пойти по этому скользкому и соблазнительному пути» (Моск. университ. изв. С. 168—169). Буслаев отметил, что если Максимовичем приводились параллели к С. только из укр. фольклора, то Т. смог «показать, что на поэтическое наследство этого памятника имеет такое же право и поэзия великорусская» (ЖМНП. 1867. Февр. С. 442). Десятилетие спустя к работе Т. обратился Е. В. Барсов. Он

- 120 -

признал, что изд. Т. это «есть собственно ученое издание и скорее удовлетворяет ученым целям, чем педагогическим задачам», и решительно выступил в защиту Т. от его оппонента — М. А. Колосова, настаивавшего на датировке Мусин-Пушкинского списка временем не позднее XV в. Барсов также похвалил Т., что он «первый сблизил Слово с великорусскими былинами и чрез то поставил его в живую связь и с великорусским языком и с великорусским народом».

Несмотря на спорность и недостаточность аргументации, датировка Мусин-Пушкинского списка С. XVI в., предлож. Т., прочно вошла в науку (об осложняющих эту датировку обстоятельствах см. в статье Мусин-Пушкинский сборник).

Т. принадлежит также предположение, что изображение Всеслава Полоцкого, «перерыскивающего» путь Хорсу, божеству солнца, можно соотнести с инд. мифол. представлениями (Отреченные книги... С. 178—179).

Соч.: Слово о полку Игореве / Издано для учащихся Николаем Тихонравовым. М., 1866 [рец.: Корш Ф. Е. Новые сочинения профессоров Московского университета // Моск. университ. изв. 1866—1867. № 2. С. 165—169; Буслаев Ф. И. // ЖМНП. 1867. Февр. С. 441—455; Макушев В. В. // Там же. С. 455—472; Некрасов Н. П. // Там же. Март. С. 772—777]; Слово о полку Игореве / Издано для учащихся Николаем Тихонравовым, профессором Московского университета. Изд. второе, исправленное. М., 1868 [рец.: Корш Ф. Е. Новые сочинения профессоров Московского университета // Моск. университ. изв. 1868. № 7. С. 605—613]; Отреченные книги древней России // Соч. М., 1898. Т. 1. С. 178—179.

Лит.: Колосов М. 1) Очерк истории звуков и форм русского языка с XI по XVI ст. Варшава, 1872. С. 181—188; 2) Заметка по поводу статьи г. Е. Барсова «Очерк литературы „Слова о полку Игореве“» // ЖМНП. 1876. Ч. 188. С. 315—316; Барсов Е. В. 1) Критический очерк литературы «Слова о полку Игореве» // Там же. Ч. 187. С. 44; 2) Мнение г. Колосова о времени написания рукописи «Слова о полку Игореве» // Там же. Ч. 191. С. 163—168; Руднев А. Г. Академик Н. С. Тихонравов и его труды по изучению памятников древнерусской литературы. Варшава, 1914. С. 188—203; Сперанский М. Н. История древней русской литературы. 3-е изд. М., 1920. С. 68—69, 351—357; Гудзий Н. К. 1) Судьбы печатного текста «Слова о полку Игореве» // ТОДРЛ. 1951. Т. 8. С. 38—39; 2) Николай Саввич Тихонравов. М., 1956. С. 32—34; Творогов О. В. Принципы публикации текста «Слова о полку Игореве» в изданиях XIX в. // ТОДРЛ. 1992. Т. 45. С. 364—378.

КЛЭ; СДР; Булахов. Энциклопедия.

О. В. Творогов