- 187 -

ПСКОВСКИЕ ЭЛЕМЕНТЫ В ЯЗЫКЕ «СЛОВА». Указание на наличие псковизмов в яз. Мусин-Пушкинского списка С. обычно связывают с именем Н. М. Каринского. Каринский же ссылался на А. И. Соболевского, который, по его словам, первым обратил внимание на этот факт. Однако Соболевский, описывая в своей монографии черты псковского говора, С. не упоминает, а на с. 144 своего труда (на которую и ссылается Каринский) приводит единств. пример из этого памятника («тяжко ти головы») среди др. извлечений из новгородских (!! — О. Т.) источников. Каринский привел шесть языковых особенностей в обл. фонетики и столько же черт морфологии списка, которые, по его мнению, свидетельствуют о близости С. к псковским памятникам. Поэтому исследователь «решительно» относит Мусин-Пушкинский сб. к памятникам псковской письменности (Мусин-Пушкинская рукопись... С. 210). Хотя Каринскому нельзя отказать в тщательности анализа списка С., его вывод представляется мн. ученым неверным: ряд указанных Каринским примет оказывается присущим не только псковским, но и новгородским рукописям. В. В. Виноградов, рассмотрев аргументацию Каринского, не признал его доводы «вполне убедительными»: «...ни одна из приведенных проф. Каринским особенностей... текста не указывает непосредственно на Псков, и даже взятые вместе черты орфографии и языка этого памятника отделяют его от большинства древнепсковских рукописей» (Исследования... С. 217). В 1938 Г. О. Винокур также отметил, что «особенности мусин-пушкинского текста, приводимые Каринским в доказательство псковского его происхождения, не противореча этому тезису, могут, однако, иметь и иное объяснение», в то же время в этом списке С. «нет многих важных признаков псковских памятников: аканья, смешения ѧ и е, сочетания гл — черт, наблюденных самим Каринским и Шахматовым» (К вопросу... С. 94). Еще более резко критикует взгляды Каринского С. П. Обнорский, также пришедший к выводу, что «наиболее характерные черты, специфически свойственные псковскому говору, данными памятника не подтверждаются», и в то же время допустимо наличие в нем черт, отличавших «не один псковский говор, но псковский говор вместе с новгородским» (Очерки. С. 136). Б. А. Ларин, анализируя возражения Обнорского Каринскому, признает справедливость большинства из них, высказывает, однако, компромиссную мысль: «Если сомнительно, что „Слово о полку Игореве“ возникло и на протяжении ряда столетий хранилось именно в Псковской области, то предположение, что последний или один из последних переписчиков этого памятника был пскович, достаточно обоснованно. То, что псковизмы проявляются не полностью и не последовательно, имеет два объяснения: либо это доказывает довольно высокую грамотность переписчика, который лишь изредка ошибался против принятой тогда нормы, либо это говорит о том, что мы имеем перед собой не псковский список, а уже копию с него, в которой псковизмы в значительной мере сглажены, устранены, и лишь кое-что от предыдущего псковского списка уцелело. Второе предположение вполне вероятно и его нельзя упускать из виду, так как все

- 188 -

параллели, приведенные Каринским, подобраны им из памятников XV в., а сгоревший список наиболее авторитетные исследователи относят к середине XVI в. Таким образом, сгоревший список, видимо, был следующим после псковского списка XV в.» (Лекции по истории... С. 157).

На основании чисто кодикологич. соображений настойчиво относил Мусин-Пушкинский список к псковским рукописям Л. А. Творогов. Он предполагал существование псковского списка XIII в. (с которого была сделана выписка Домидом и который явился протографом Мусин-Пушкинского списка С.). Он же предполагал, что в Пскове бытовал и еще один список С., послуживший протографом Олонецкого списка (см. Списки «Слова»). Но в работах Творогова содержатся лишь выводы из его гипотетич. представлений и отсутствует какая-либо их аргументация.

Лит.: Соболевский А. И. Лекции по истории русского языка. Киев, 1888. С. 143—144; Каринский Н. М. Мусин-Пушкинская рукопись Слова о полку Игореве как памятник псковской письменности XV—XVI вв. // ЖМНП. 1916. Дек. С. 199—214 (то же: Каринский Н. М. Очерки по истории псковской письменности и языка. Пг., 1917. С. 3—18); Виноградов В. В. Исследования в области фонетики севернорусского наречия: Очерки из истории звука в севернорусском наречии // ИОРЯС. 1919. Пг., 1922. Т. 24, кн. 1. С. 217—218; Вопрос о принадлежности рукописи «Слова о полку Игореве» к псковской письменности [резюме докл. С. И. Хоруженковой на заседании Ист.-филол. об-ва при Самарск. ун-те] // Изв. Самарск. гос. ун-та. 1922. Вып. 3. С. 131; Винокур Г. О. К вопросу о языке «Слова о полку Игореве» [докл. на заседании ИМЛИ 23.V.1938] // Слово. Сб. — 1988. С. 90—102; Орлов А. С. Слово о полку Игореве. М; Л., 1938. С. 60—63 (то же: Орлов. Слово. С. 60—63); Творогов Л. А. 1) «Слово о полку Игореве»: О списках, редакциях и первоначальном тексте «Слова о полку Игореве». Новосибирск, 1942; 2) К литературной деятельности пресвитера Спасо-Мирожского монастыря Иосифа, предполагаемого заказчика псковской копии текста «Слова о полку Игореве» XIII в. Псков, 1946; 3) Новое доказательство псковского происхождения непосредственного оригинала Мусин-Пушкинского списка текста «Слова о полку Игореве». Псков, 1949; Обнорский. Очерки. С. 134—136; Ларин Б. А. Лекции по истории русского литературного языка: (X — середина XVIII в.). М., 1975. С. 155—157.

О. В. Творогов