- 338 -

ОБРАЗНОСТЬ «СЛОВА». О. С. непосредственно связана с системой образных средств (фигуры и тропы) с переносным значением слов, отражающих отвлеч., одушевл. или картинно выразит. особенности текстовых формул. Во мн. отношениях справедливо О. воспринимается как метафоричность в широком смысле; в сущности, говоря об О. С., всегда имели в виду метафору как общий термин, обозначающий всякий перенос значения — от метонимии до символа. В связи

- 339 -

с этим, имея в виду О. С., говорили об «образных метафорах византийского происхождения», о «метафорических образах» и «метафорических сравнениях», о «метафорическом смысле» (картин природы), о «метафорических выражениях» и даже о «метафорической картинности»; наиболее точное по объемности понятия определение находим у Ржиги: стиль С. — метафорически иносказательный (Ржига. «Мысленное древо»... С. 103); образ здесь «более импрессионистический, чем описательный» (Грушевський. Історія... С. 205), что также представляет собою оценку средневекового текста с точки зрения совр. лит-ры, она не охватывает всей цельности образного смещения семантики слова, поскольку движение смысла от исходного номинативного значения слова к образу есть одновременно развитие отвлеченности и стремление к абстракции. Совершенно естественно всякая О. выступает формой воплощения степеней отвлеченности в осознании явлений, предметов и связей между ними — стилистическое и семантическое сплетено в некое единство смысла, а отсюда ясно, что и «поэтическая выразительность „Слова“ была тесно связана с поэтической выразительностью русского языка в целом», а новое в тексте «вырастало на многовековой культурной почве и не было от нее оторвано» (Лихачев. «Слово» и культура. С. 196); в С. «ясно ощущается широкое и свободное дыхание устной речи», что отражается и «в выборе художественных образов, лишенных литературной изысканности», поскольку «автор Слова о полку Игореве поэтически развивает существующую образную систему деловой речи и существующую феодальную символику... и не стремится к созданию совершенно новых метафор, метонимий, эпитетов, оторванных от идейного содержания всего произведения в целом» (Лихачев. Великое наследие. С. 149—150, 174). Автор С. из визант. лит-ры заимствует не образы (как полагает, напр., Е. Гофман), а некоторые формулы, тогда как О. самого текста определяется образцами древнейших эпич. форм и образами жизни земледельч. об-ва (Буслаев. О литературе. С. 94—95).

В истории изучения образной системы С. обозначаются некоторые этапы. Не о сравнении, а об уподоблении (символике) говорили Максимович и Дубенский, что совпадает и с развиваемым Буслаевым взглядом на мифол. характер О. памятника. О простых сравнениях и метафорах, которых в С. в чистом виде нет, впервые сказал Грамматин, а Н. Головин добавил, что С. «наполнено метафорами и аллегориями» (Примечания. С. XIV). В целом же серьезные ученые до сер. XX в., перечисляя конкретно тропы и фигуры, использ. в С., ничего не говорили о метафоре в этом памятнике (Буслаев, Тихонравов, Сперанский и др.) — они упоминают отрицат. сравнение, повторения, постоянный эпитет, олицетворение, «образы народной поэзии», мифол. символы, пословицы и поговорки («притчи» и загадки), даже заплачки как нар. форму выражения эмоц. состояния и пр. Потебня (Слово) особенно осторожен в определении О. С., называя в основном символику, уподобление и параллелизм. Сперанский отмечает сущностные характеристики образной структуры С.: мифол. по смыслу эпитетом называет имена языч. божеств, «народно-поэтический прием олицетворения стихий», религиозно-мифол. элемент как возможность сопряжения нар. и христ. культурных символов (Русская устная словесность. С. 222, 270, 326 и др.).

- 340 -

Осторожно о «метафористике» С. говорили и впоследствии, оставаясь в рамках представлений об О. С. и «образов народной поэзии» (Ларин, Лихачев и др., ср. также основательное исследование Св. Матхаузеровой, 1988). Неопределенно об «образах» в С. говорил еще раньше Гофман («картины» — Bilder: Hofmann. S. 234—240). Подобную О. можно понимать как реальную основу описания природного ландшафта, включенного в символич. уподобления (Орлов А. С. Слово. С. 46 и сл.): трупы — снопы, кладбище — чаша смертная и пр., часто данные в С. картинно, развернутым описанием («чръна земля...»). Следовательно, термин «образ» во всех подобных случаях использовался в средневековом объеме понятия: образ шире тропа или фигуры и соединяет языковую О. с присущим культуре мифол. символами.

Аналитич. характер исслед. процедуры требовал уточнений, и неопределенный термин «образ» стал конкретизироваться применительно к каждому отд. проявлению О. в тексте памятника. Обозначилось три направления в сужении термина.

О «символическом значении образа», о «символическом параллелизме» стал говорить Лихачев (1950, 1956), чем и вывел проблему с поверхностного изобразит.-худ. уровня на уровень семантич.; параллельно тому Якобсон (1948) признал, что С. — произведение затрудненного, сокровенного, приточно-иносказат. стиля, овладевшего на исходе XII в. и в нач. XIII в. рус. и зап. поэзией. Попыткой совместить образный (метафорич.) и семантич. (символич.) аспекты описания худ. специфики текста проявились в неясных определениях: «символически-метафорическое истолкование» (Адрианова-Перетц. 1950), «метафора — символ» (она же, 1947; ср.: Лихачев. Поэтика...).

Тем не менее именно с 1950-х «образ» широко стали представлять как «метафору», поначалу в уклончивых выражениях. На основе смешения нар. символа с визант. (живой) метафорой понятие о метафоре перенесли и на С., хотя исследователей и не оставляло недоумение по поводу отсутствия подобных «метафор», напр., в воинских картинах уст. эпоса: «Тропы и в особенности метафоры, постоянные эпитеты и эвфемизмы прямо проникают в лексическую сторону языка Слова» (С. Вольман). О метафоре в С. уже уверенно говорит Орлов (1946), хотя одновременно именно он указал основное различие между лит.-книжными и устно-нар. тропами: риторически книжным метафорам нар. творчество предпочитает (постоянный) эпитет. Метафора, как «один из основных способов образного отражения действительности» в С. приобрела решительное значение и по мнению Еремина (Новейшие исследования. С. 236): «подчеркнутая метафоричность» памятника позволяет Еремину (1950) указывать отличия С. от летописных и агиогр. произведений Древней Руси, но также и от нар. эпоса, при этом метафоричность он понимает как «образные сближения одного рода явлений действительности с другими» (но это — эпифора) или как перенос значения от абстрактного к конкретному (что больше похоже на метонимию).

Наконец, совершенно определенно о «метафоричности» С. стали говорить авторы популярной лит-ры о С., а также авторы лингвистич. описаний. «Метафора „Слова“ — в центре философского восприятия событий... В картинах природы метафора становится олицетворением...»

- 341 -

и т. п. (Чичерин. Очерки... С. 15). Отражение мифол. сознания, подтекстом которого является еще природа, а не факты церк. истории, воспринимается как метафорическое: метафорич. систему С. составляют простые (из одного слова), сложные (группа слов) и развернутые метафорич. картины, а также метафорич. эпитет (Смолко. Метафоры...). Природный миф, основанный на уподоблении и отражающий языч. О. слова, исследователи пытаются разложить на формально-языковые группы, выхолащивая содержательный смысл символа, О. которого создается наложением христ. символики на символ языч. культуры. Текст загадочен именно потому, что заимствованные метафорич. выражения и эпитеты собственного яз. в непривычном соединении друг с другом порождают новые символы. Чисто формальные толкования метафоры возвращают нас к содержательной их функции как символов. Видимость «метафоры» в С., присущая совр. нам сознанию, создается за счет неожиданного вторжения слов отвлеченного (впоследствии!) значения в конкретно-образную систему памятника, в котором образные и эмоциональные начала «выдвинуты на первый план» (Горшков. Теория и история... С. 99).

Принципиально др. путь исследования нашел Ларин, точно назвав свойственный средневековью стиль рус. лит-ры «метонимической образностью» и «символикой образа» (Лекции... С. 164).

Итак, О. С., понятая как метафоричность, на самом деле предстает — семантически, как система иносказательных символов, формально выраженных различными средствами яз. Наиболее осторожные исследователи обычно ограничиваются самым общим определением: «поэтика Слова — его образная символика» (Бугославский. Слово... С. 20).

См. также статьи: Катахреза в «Слове», Металепсис в «Слове», Метонимия в «Слове», Метафора в «Слове», Олицетворение в «Слове», Символы в «Слове», Уподобление в «Слове», Формулы поэтические в «Слове», Эпитеты в «Слове».

Лит.: Головин. Примечания. С. XIV; Буслаев Ф. И. 1) О влиянии христианства на славянский язык. М., 1848. С. 25, 37, 53—54; 2) Об эпических выражениях украинской поэзии // Москв. 1850. Ч. 5, № 18. Отд. 3. С. 21—23 (то же: Буслаев Ф. И. О литературе. М., 1990. С. 94—98); Малашев Я. Слово о полку Игореве — поэтический памятник русской письменности XII века. М., 1871. С. 42—43; Вяземский. Замечания. С. 65; Смирнов. О Слове. II. С. 121—123, 229—231; Барсов. Лексикология. С. 49, 172—175 и др.; Келтуяла В. А. Курс истории русской литературы. СПб., 1906. Ч. 1. С. 602—605; Потебня. Слово; Сперанский М. Н. Русская устная словесность. М., 1917. С. 222, 270, 326 и др.; Грушевський М. С. Історія української літератури. Київ; Львів, 1923. Т. 2. С. 205, 215 и др.; Hofmann E. Beobachtungen zum Stil des Igorliedes // AfslPh. Berlin, 1922. Bd 38. H. 3—4. S. 236—240; Перетц В. Н. 1) К изучению Слова о полку Игореве. Л., 1926. С. 54; 2) Слово. С. 175—176, 194, 195, 201—202, 207, 303 и др.; Ржига В. Ф. «Мысленное древо» в Слове о полку Игореве // Сб. статей к 40-летию ученой деятельности акад. А. С. Орлова. Л., 1934. С. 103—112; Бугославский С. А. Слово о полку Игореве. М., 1938. С. 20; Лукьяненко А. М. Слово о полку Игореве со стороны стиля и языка // Учен. зап. Саратов. пед. ин-та. Саратов, 1938. Вып. 3. Тр. ф-та яз. и лит-ры. С. 233—250; Орлов. Слово. С. 38; Адрианова-Перетц В. П. 1) Очерки поэтического стиля Древней Руси. М.; Л., 1947; 2) «Слово о полку Игореве» и устная народная поэзия // Лихачев. Слово — 1950. С. 291—319 (то же: Адрианова-Перетц В. П. Древнерусская литература и фольклор. Л., 1974. С. 99—119); 3) «Слово о полку Игореве» и памятники русской литературы XI—XIII веков. Л., 1968. С. 57, 63, 67—68, 78, 92—93, 96, 104—105, 137; La Geste (то же: Jakobson R. Selected Writings. The Hague; Paris, 1966. Vol. 4. P. 197—199, 392—393. Retrospect. P. 654); Лихачев Д. С. 1) Устные истоки. С. 274—288 (то же: Лихачев. «Слово» и культура. С. 196, 201—202, 208, 228, 243 и

- 342 -

др.); 2) Поэтика древнерусской литературы. Л., 1967. С. 158—167 (то же: 3-е изд. М., 1979. С. 161—169); 3) Великое наследие. М., 1975. С. 149—150, 162, 174—188; Еремин И. П. 1) Новейшие исследования художественной формы древнерусских литературных произведений // ТОДРЛ. 1956. Т. 12. С. 284—291; 2) Литература Древней Руси. М.; Л., 1966. С. 149—160; Тиунов И. Д. Несколько замечаний к «Слову о полку Игореве» // Слово. Сб. — 1950. С. 197—199; Besharov Ju. Imagery of the Igor’ Tale (см. указатель на статьи metamorphosis, metaphor etc.); Wollman Sl. Slovo o pluku Igorově jako umělecké dílo. Praha, 1958; Смолко Н. С. Метафоры в Слове о полку Игореве // Тр. Пржевал. гос. пед. ин-та. Пржевальск, 1963. Сер. обществ. и филол. наук. Вып. 2. С. 3—42; Ларин Б. А. Лекции по истории русского литературного языка. М., 1975. С. 163—165, 173—178; Кусков В. В. 1) Связь поэтической образности Слова о полку Игореве с памятниками церковной и дидактической письменности XI—XII вв. // Слово. Сб. — 1978. С. 69—86; 2) История древнерусской литературы. М., 1989. С. 107—110; Гаспаров Б. М. Поэтика «Слова о полку Игореве». Wien, 1984; Горшков А. И. Теория и история русского литературного языка. М., 1984. С. 99; Комлев, Белокуров. Заметки. С. 181—194; Мещерский Н. А., Бурыкин А. А. [Комм.] // Слово — 1985. С. 440—483; Чичерин А. В. Очерки по истории русского литературного стиля. Повествовательная проза и лирика. М., 1985. С. 10—27; Чернов А. Поэтическая полисемия и сфрагида автора в «Слове о полку Игореве» // Исследования «Слова». С. 277, 279; Матхаузерова Св. Система образов в Слове о полку Игореве: Сравнительный анализ // Слово. Сб. — 1988. С. 46—53; Никитин А. Л. К вопросу стратификации Слова о полку Игореве // Герменевтика древнерус. лит-ры. Сб. 1: XI—XVI века. М., 1989. С. 143—145.

В. В. Колесов