- 218 -
ЗВУКОПИСЬ В «СЛОВЕ» — худ. прием, при котором звуковая форма слов усиливает их эстетич. воздействие. З. как поэтич. средство уст. произведения стала основой системной организации словесного и образного материала в С. и проявляется в аллитерации, анафоре, ассонансе, звукоподражании (ономатопея), метатезе, ритмике, символе, ударении, эвфонии и пр. В ясно осознаваемом «звучании» С. — «тайна целостности» произведения: С. «полно звуков, как никакое другое произведение мировой литературы» (В. Ф. Ржига). Это стало причиной мн. искажений текста при его переписке — он был осужден на это «самой своей фоникой» (Л. А. Булаховский).
«Мастерство автора живописать звуками» (Б. А. Ларин) отражает свойственное уст. поэзии стремление соединить отдельные фрагменты текста в цельное произведение и адекватно передать его при исполнении (см. Диалог). «Стихия устной речи» связана в С. с уст. формами поэзии и с ораторским искусством одновременно, что и приводило к совмещению чисто риторич. приемов с поэтикой нар. творчества, отраженного в живом слове. Как и цвет, звук в С. выполняет композиц., худ. и содержательно-смысловую функции. «Древняя русская литература чаще раскрывает, чем описывает» (Лихачев. «Слово» и культура. С. 29), с помощью словесных средств возникает «внесловесное» выражение поэтич. образов, картинность описания и неразгаданная ритмичность С.
По-видимому, в С. еще нет ни аллитерации, ни ассонанса в классич. их проявлении; из сотни примеров З., представленных С. (в сочетаниях от двух слов до целых фраз), нет ни одного, в котором звуковой эффект был бы не связан со слогом в целом; он выражается в совместном повторении соответств. согласных и гласных, совмещением ассонанса и аллитерации (напр., зубные согласные соединяются с непередними гласными — как и губные согласные, а свистящие и шипящие — с передними). Эта особенность фоники С. была замечена еще до открытия фонологами слогового принципа древнеслав. фонетики (включенность согласного и гласного в общий по определенным признакам слог), первоначально в виде наивных высказываний
- 219 -
А. И. Смирнова о том, что в С. «оканье» возможно лишь после губных согласных («потопташа поганые полки», «створисте» и пр.). А. М. Лукьяненко говорил о том, что аллитерация в С. всегда встречается «только в созвучиях» («пороси поля покрывают», «се ли створисте моей сребреней сѣдинѣ» и пр. — указ. выше сочетание свистящих с гласными переднего ряда). Нарушений слоговой З. не происходит и в случае групп согласных, допускаются только возможные в древнеслав. яз. сочетания, но также эвфонически организованные («свистъ звѣринъ въста...» для св — зв и ст; «стругы» — «растре», и пр.); ту же функцию несут и чередования полногласных / неполногласных слогов с плавными р, л (ср.: «страны ради, гради весели»). Совмещение аллитерации с ассонансом на уровне слога как нельзя лучше передает основной мотив произведения — смешение «звука» и «шума» (гласного и согласного) и подтверждается явлениями гаплологии (опущение одного из двух непосредств. следующих друг за другом одинаковых слогов) и диттографии (стяжение или расширение текста также на уровне слога).
З. С. исследователями XIX в. была замечена не сразу: из общей поэтики ритма, тропов и стилистич. рядов стали выявляться как частные проявления З., так и общее отличие З. от др. поэтич. средств С. Классификация признаков и элементов З. ведется в зависимости от целей исследования: текста (П. П. Вяземский), фоники (Булаховский), акцента и ритмики (В. В. Колесов), поэтики (А. Ю. Чернов), семантики (Т. М. Николаева) и пр. Семантика может в принципе включать в себя все предыдущие классификации, поскольку семантич. организация текста формально обслуживается звуковой его организацией. «Иерархическая модель усложнения» (в представлении Николаевой) дает звуковые последовательности в виде инициалей, которые и открыты были раньше всего (аллитерация типа «потопташа поганыя полкы, половецькыя...», см. также анафора, анэпифора), затем в виде тем (т. е. тематич. осмыслением З. — аллитераций, главным образом сонантов), фуг (движение по тексту некоторой совокупности звуков, гл. образом аллитерац. п, р, т — к, п, т) и анаграмм. Классификация удачна указанием перехода от самого поверхностного уровня сопряжения семантич. и звуковой систем — до наиболее шифрованного с семантич. точки зрения. О том же говорил и Е. А. Ляцкий: для С. характерна «звуковая поэтизация стиля», при которой «образующая сила стиха направлялась на вызов созвучия», совр. исследователи предпочитают говорить не о поэтич., а о семантич. основах звукотехники С.
Лит.: Вяземский П. П. Слово о полку Игореве: Исследование о вариантах. СПб., 1877; Смирнов. О Слове. II. С. 233; Ржига В. Ф. Гармонія мови «Слова о полку Игореве» // Україна. 1927. Кн. 4. С. 24—34; Лукьяненко А. М. «Слово о полку Игореве» со стороны стиля и языка // Учен. зап. Саратов. пед. ин-та. Саратов, 1938. Вып. 3. Тр. ф-та яз. и лит-ры. С. 246; Ляцкий Е. А. Звукопись в стиховом тексте Слова о полку Игореве // Slavia. Praha, 1938. Roč. 16. Seš. 1. S 50—78; Соколов Ю. «Слово о полку Игореве» и народное творчество // Лит. критик. 1938. № 5. С. 84—93; Булаховский Л. А. О первоначальном тексте «Слова о полку Игореве» // ИОЛЯ. 1952. Т. 9, вып. 5. С. 439—449; Wollman SI. Slovo o pluku Igorove jako umělecké dílo. Praha, 1958. S. 81, 82, 108, 109; Ларин Б. А. Лекции по истории русского литературного языка. М., 1975. С. 163—164; Колесов В. В. Ритмика «Слова о полку Игореве»: (к вопросу о реконструкции) // ТОДРЛ. 1983. Т. 37. С. 14—24; Чернов А. 1) Вслушаемся в «Слово о полку Игореве» // ЛО. 1985. № 9. С. 8—10; 2) Поэтическая
- 220 -
полисемия и сфрагида автора в «Слове о полку Игореве» // Исследования «Слова». С. 270—279; Николаева Т. М. Функционально-смысловая структура антитез и повторов в «Слове о полку Игореве» // Слово. Сб — 1988. С. 120—124.
В. В. Колесов