- 228 -
ШЕЛОМЯ — древнерус. топогр. термин, обозначающий холм, возвышенность. В С. дважды встречается восклицание: «О Руская земле! Уже за шеломянемъ еси!» (С. 10) и «О Руская землѣ! Уже за шеломянемъ еси!» (С. 12). Первые издатели поняли, что Ш. — «русское село в области Переяславской на границе к половцам лежащее близь реки Ольты», сославшись на В. Н. Татищева. Но уже А. Х. Востоков в 1810 определил, что Ш. «не что иное что значит, как возвышение, пригорок», и поэтому возглас из С. следует, по его мнению, понимать так: «Игорево воинство, вступив в пределы Половецкие, потеряло уже из виду землю отечественную, или: она спряталась уже за горизонтом. ...Шеломя может означать также дальность или высоту горизонта» (Грамматическое замечание... С. 319—320). П. Г. Бутков 10 лет спустя уточнил, что Ш. — «есть Изюмский высокий курган» (Нечто к Слову... С. 55). Наличие термина Ш. в Ипат. лет. под 1151 и 1184 (С. 435 и 635—636; цитаты см.: Виноградова. Словарь. Л., 1984. Вып. 6. С. 177) окончательно убедило последующих комментаторов и переводчиков, что речь идет об отд. холме или цепи холмов, которые миновало рус. войско Игоря, двинувшись в Половецкую степь.
Но существовало и др. толкование. На с. 12 в Перв. изд. читается «уже не шеломянемъ еси», однако по аналогии с предыдущим почти все издатели исправляют «не» на «за». Отталкиваясь от исходного чтения, Н. К. Грунский, напр., писал: «так и хочется разделить
- 229 -
шеломя-нем, затем нем объяснить как неправильно написанную (а может быть, напечатанную) форму вместо нам. Тогда мы получим здесь в первой фразе шеломя в его первичном значении, а во второй — в метафоричном». Грунский переводит эту вторую фразу как «русская земля, ты нам уже не защита» (З коментарів... С. 192; пер. наш. — О. Т.), а А. К. Югов предложил перевести рефрен во втором случае как «уже не за шеломенем», так как, по его мнению, русское войско «уже глубоко вошло в Половецкую степь и его уже окружают половцы» (Слово — 1975. С. 141).
Разноречие существовало и в том, что понимать в данном контексте под Русской землей. В отличие от традиц. взгляда — войско Игоря мысленно прощается с рус. княжествами, отделенными от них грядой пограничных холмов, — существует мнение, наиболее отчетливо выраженное В. И. Стеллецким: «В данном рефрене... автор говорит о русских дружинах, о полках Игоря, которые зашли за пограничные холмы. ...Грозная картина пребывания Игоревых дружин за рубежом является целостной, повествование автора, воина, дружинника, стройно и последовательно. Распространенное понимание слов „О Руская земле...“ и т. д. как возгласа о Русской стране нарушает целостность картины и повествования и является сентиментально-романтической модернизацией понимания этого рефрена, восходящей к В. А. Жуковскому» (Стеллецкий — 1965. С. 133). Стеллецкий ссылается на то же понимание контекста у Д. Н. Дубенского («О русская земля — вм. войско, дружина». Слово. С. 45) и на ранний вариант перевода у Г. Шторма: «О Русское племя! уже за рубеж ступило ты» в изд. 1934 (тогда как в изд. 1961 — «О Русская земля! Уже за холмом (осталась) ты!»).
Возникла проблема и в связи с обнаружением в «Задонщине», в тексте, параллельном рефрену С., чтения «Земля еси Русская, как еси была доселева за царемь за Соломоном, так буди и нынеча за князем великим Дмитрием Ивановичем» (в списке Кирилло-Белозерском) или «Русская земля, то первое еси как за царем за Соломоном побывала» (в списке Ундольского). В обнаруженном А. И. Смирновым Синодальном списке иначе: «Земля, земля Резанская, теперь бо есть коко (так!) зо Соломоном царем побывали». Комментируя это чтение, Смирнов писал: «За шеломянемъ автор Сказания переделал в Соломона царя, м. б. потому, что в списке Слова о п. Иг., который был у него, вместо шеломянемъ написано было соломянемъ (по областному выговору...)». Далее исследователь сообщает об аналогичном написании в Хлебниковском списке Ипат. лет. «Очевидно, — продолжает Смирнов, — для него (автора С. — О. Т.) это место Слова было непонятно, и он словом Соломон воспользовался для иллюстрации какой-то мысли». Ссылаясь на ранее высказанное им же предположение, что автор «Задонщины» «осмыслил непонятное ему шеломянемъ под влиянием апокрифов о Соломоне» (см.: Смирнов. О Слове. II. С. 173—177), исследователь замечает, что теперь он полагает иначе: «к оригиналу в этом месте ближе Син. сп. Здесь автор-рязанец обращается к своей Рязанской земле и говорит о Соломоне, м. б. имея в виду своего князя, умного Олега Ивановича, которого не считал изменником, как обзывали его северные составители исторических сказаний» (3-й список Задонщины... С. 274). Так или иначе, для Смирнова остается бесспорным тот факт, что чтение «Задонщины»
- 230 -
есть переосмысление чтения «за шеломянемъ» С. Сходные объяснения дал этому месту и А. Д. Седельников. Однако А. Мазон, опираясь на высказанное М. Горлиным соображение, что в «Задонщине» отразилась легенда о Соломоне, попытался доказать, что первично чтение «Задонщины», а упоминание Ш. в С. явилось в результате вторичного осмысления будто бы ясного чтения «Задонщины». Это предположение Мазона, как и модификация гипотезы Горлина А. Вайяном, было подвергнуто резкой критике П. М. Бицилли, Н. К. Гудзием, Р. О. Якобсоном, А. В. Соловьевым. Однако Гудзий все же допускает, что упоминание в «Задонщине» Соломона не только механич. ошибка, но и осмысленное чтение под влиянием «Повести града Иерусалима», Соловьев выдвигает интересный тезис, согласно которому первоначально в С. читалась архаич. форма «за соломенемъ», т. е. за пограничным валом. Из непонятного ему термина «соломя» автор «Задонщины» и создал своего «царя Соломона».
Лит.: Востоков А. Х. Грамматическое замечание на одно место в песни о походе Игоря // Цветник. 1810. Ч. 6, № 6. С. 319—320; Бутков П. Нечто к Слову о полку Игоря // ВЕ. 1821. Ч. 121, № 21. С. 55; Смирнов А. 1) О Слове. II. С. 85; 2) 3-й список Задонщины по Синодальному скорописному сборнику XVII века // РФВ. 1890. Т. 23, № 2. С. 274; Грунський М. З коментарів до Слова о полку Ігореве // Ювілейный збірник на пощану акад. М. С. Грушевського. У Киïві, 1928. Т. 2. С. 192; Седельников А. Д. Где была написана «Задонщина»? // Slavia. Praha, 1930. Roč. 9. Seš. 3. S. 529—531; Gorlin M. Salomon et Ptolemée: la légende de Volot Volotovic // RÉS. 1938. T. 18, fasc. 1—2. P. 41—62; Mazon A. Le Slovo d’Igor. Paris, 1940. P. 26—28, 79—80; Бицилли П. М. К вопросу о происхождении «Слова о полку Игореве» // Заметки к «Слову о полку Игореве». Белград, 1941. Вып. 2. С. 1—20; La Geste. P. 335—337; Vaillant A. Za Solomonom carem // Прилози за књижевност, језик, историју и фолклор. 1960. Т. 26. Р. 272—274; Гудзий Н. К. По поводу ревизии подлинности «Слова о полку Игореве» // Слово. Сб. — 1962. С. 87—88; Лихачев Д. С. Изучение «Слова о полку Игореве» и вопрос о его подлинности // Там же. С. 55—56; Jakobson R. За шоломянем (за Соломоном) // Jakobson R. Selected Writings. The Hague; Paris, 1966. Vol. 4. P. 534—539; Соловьев А. В. Шоломя или соломя // International Journal of Slavic Linguistics and Poetics. 1968. Vol. 11. P. 100—109.
О. В. Творогов