- 177 -

ЖУРНАЛ

ГЕНЕРАЛ-ФЕЛЬДМАРШАЛА
КНЯЗЯ А. А. ПРОЗОРОВСКОГО
1769—1776

- 178 -

- 179 -

ПРЕДИСЛОВИЕ

Во время продолжения службы моей в случившихся войнах, хотя я и находился, как то: в прусской с начала 1757-го году и до окончания оной в 1762-м году. Но, как я оную войну начал капитаном, а в 1760-м году за экспедицию берлинскую под предводительством генерал-майора графа Тотлебена, где я был командирован атаковать Галацкия ворота¹, пожалован в начале 1761-го года полковником. И с сего времени состоял в корпусе под предводительством графа Захара Григорьевича Чернышева, которой в 1761-м году, соединясь с генералом Лаудоном, находился с корпусом своим под командой его. И того году кантонир квартеры имели мы в галацкой земле, а в 1762-м году, по заключении с прусским королем мира, выступя из Глаца, прибыли на реку Вислу под город Торн и, пробыв в нем короткое время, соединились с королем прусским в Лисе и продолжали с ним компанию до блокады города Шведница, откуда по полученному повелению от высочайшего двора возвратились в Россию и отправились от Шведница в Смоленск. Но сим компаниям не сочинял журнала в рассуждении, что я находился единственно в линии², а по возвращении в Россию был определен в военнную комиссию для сочинения пехотных штатов. А 1764-м году командированы были из Смоленска в Польшу, по смерти короля Августа третьяго, с генерал-аншефом князем Волконским и, пробыв на границе, возвратились в непременныя свои квартеры в Смоленск. А в 1765-м году произведен по следущему старшинству бригадиром и в том же полку полковником остался. А в 1766-м году по следующему ж мне старшинству произведен в генерал-майоры. А в 1767-м году командирован я был в Польшу, как то в следующем журнале значит. А собрав оной разсудил изпросить позволения оной напечатать³ не для того только, чтоб один подвиг самолюбия спопутником мне служил. Но, напротив тово основания, усердия моего к отечеству к тому меня подвигнула, как везде в должность всегда себе поставляю не пропустить ни малейшего случая, где только представится мне услугу мою ему посвятить.

Как и собрания сего своего журнала полезным быть может собратии моей, которыя себя хотят определить в часть сей службы отечеству нашему. А особливо естли в предыдущия времена случится война с Портою, то сие некоторым образом может послужить спопутником сей войны. А особливо послужить может сей мой малинкой труд к сочинению генеральной истории сей войне, как один из генералов сие и предпринял. Тем больше, что мы с ним всегда розна находились, а при том не может он иметь вернее сего описания, как я в собрании сего за должность себе одну

- 180 -

справедливость и поставлял. Впротчем же все журналы напечатанныя уже компаниям весма краткия⁶ из которых предмету сделать никакова невозможно.

Таперь приступлю я сказать мое рассуждение о войсках турецких и сочиняющих их войнах, которые сие звание не напрасно б носили, как многия наполнены персональною храбростию, но только часто не благородною, а больше отчаянною. Но, напротив тово, военное искусство столь им не открыто, что оне и первых правил онаго не знают и, одним словом заключить, в самом невежестве пребывают, как и во всех частях их состояния. Только, что число войск их многолюдно, а вернаго числа и сам командир их не знает, как щет по выдаче порций в числе котором и слуги военных людей полагаются и никогда столько их быть не может, сколько оне сказывают. О роде их войска заключить всякой может и нижеследующим. Когда сделаешь генеральную баталию, то выиграв ее, потеряешь может быть 100 или 200 человек ранеными и убитыми, турки ж в погоне потерять могут много. Но напротив того, естли оную проиграешь и войска поколебавшись побежат, то тогда все потерять возможно. Для чего чрезвычайной осторожности никогда из виду выпускать не надо, как то генеральное военное право велит, и неприятеля никогда и никакова бояться не надо, а равно и пренебрегать. Вот для сего и потребно с стороны нашей никогда порядку военнаго не отступать. Несмотря на их незнание тем самым их победить возможно. Польза еще та остается, что турецкой командир никогда противной ему армии движениев к какому концу они делаются не понимает и для того распоряжения сделанного к предприятию какому-либо никогда не принудит переменить, как то в европейских войсках бывает. А какое распоряжение сделано, тем самым до своего предмету дойтить можно, но только не можно удержать их никаким военным искусством, естли они захотят атаковать. Но, напротив тово, сколько раз оных не атакуешь, только б число войск соответствовало щитая не меньше половины иметь противу числа их, то наверно всегда побиты будут. Крепости оне обороняют хотя без искусства, но храбро, а особливо преимущество имеют пред всеми в Европе армиями, что каждой почти из-за стены целко стреляют. Конница их, имеет хороших лошадей и соответствующих седаков, но атака их состоит в том, что прискачут толпами с великою наглостью на карабинерной выстрел и, рассыпавшись по всему фронту, а особливо на фланги, начинают стрелять из ружей. Чрез сие всякой военной человек заключить может, что сия атака совсем для конницы не полезна, для чего крайне нада фланги беречь, естли не иначе, то вторую лини иметь не менее 600 шагов от первой и лутче средину оной с большим интервалом. Чем лутче фланги первой линии закрыты и в случае нещастия первой линии могла б оная в интервал проехать, а вторая линия неприятеля взять во фланги. Однако ж вернейший и необходимый способ, чтоб конницы одной противу их не употреблять. Как места, где война с ними бывает, большею частью открыты и наполнены только сухими оврагами и падинами, так натурою фланги уверить невозможно или редко где то представится. А имев пехоту по флангам в каре, хотя б оные из небольшова числа были сочинены, тогда уже фланги останутся без всякой опасности. Так турки пехотного огня сносить не могут. Итак нет другого построения фронта противу их, как пехоту иметь в несколько каре, а конницу между оными, то есть в армии, расчисляя по

- 181 -

числу своих войск и положению земли, как атака их состоит только в том, что окружать противное войско конницей.

В. Г. Рубан

В начале сего журнала и с поляками я имел дело, но о сем умолчал распространять, как в жизни графа Сакса⁵ довольно сказано, и оне со времени того образ своей войны не переменили. А что принадлежит до татар, то оных многочисленно быть может примерно так, как бы великое число посадить русских мужиков на лошадей, так бы сие представляло татарское войско. К тому же оне худо вооружены и лошади весьма плохи, только к нужде крепки. А выбирается из них некоторое число доброконных и зажиточных, которых называют оне панцырники, как и в самом деле они все в панцырях. Полезны оне для зимних нападениев на селении, где оне очень опасны. Окончу тем, что я сей мой малой труд в усердность отечеству отдаю. И искренно желаю, чтоб оное согласно с мыслями моими принято было.

По знаемости просил я Г[осподи]-на Рубана⁶ корректировать сей журнал, а между тем и переправить иногда в штиле, яко я в сей части никогда не употреблял себя, на тот единственно конец, [чтобы] желающия оной прочесть могли б больше приятности находить.

- 182 -

1769 год

Когда я таким образом находился в Николаевом с начала сего года, то 2-го генваря по поводу полученного от полковника Лазаревича письма, что в Хотине не более как 4000 арнаутов⁷ находится, представил я господину генерал-порутчику Салтыкову⁸ мнение такое: как неприятель совсем оттянулся влево и правой наш фланг тогда был во всякой безопасности, то не благорассуждено ли будет сделать предприятие на Хотин. На тот конец, что естли города и не возмем, то по крайней мере великую диверсию сделаем, да и совсем можем остановить их покушения на Новую Сербию⁹.

На что от него 3-го получил повеление, что скоро прибудет господин генерал-аншеф Олиц¹⁰. Таким образом до прибытия ево он предприятия на Хотин делать не не смеет, но, что он за первый предмет почитает теперишную позицию нашу удерживать. При чем поручил мне так же в команду Московский полк¹¹. 4-го получил от него же ордер, что он генерал-майора Измайлова из Буска подвинул в Вишневец, отдав ему Подкамень, яко ближайшей к нему пост и Ямполь для занятия его деташаментом. Причем предписывал для общаго учреждения снестись, как с Измаиловым, так и с генерал-майором Подгоричани¹², имея предметом, чтоб не пропустить неприятеля вовнутрь расположения и не сбиться всем в кучу.

10-го получил рапорт от подполковника Бринка¹³ из Старого Константинова. Рапортует его прапорщик Ключаревский, что Пулавской¹⁴ с 500 человеками и двумя пушками находятся в местечке Гусятине, из которой и взято нове для збору контребуции 100 человек были, кои, выбравши там до 400 злотых, обратно возвратились в Гусятин. Почему он, подполковник Бринк, подполковнику Хорвату¹⁵ и капитану Палалову о скорейшем преследовании тех конфедератов¹⁶ приказал. А сверх того находящиеся в Базалии капитан Ангелов, соединясь с прапорщиком Ключеревским, для подкрепления с командою туда ж отправлены. Капитану ж Ангелову приказано, ставив малую команду в Базалии, препоручить ундер офицеру, а по окончании порученного дела, чтоб как наискорея возвратился на свой пост. Если ж паче чаяния Пуловской запретца в местечке Гусятине, то он Хорвату приказал, чтоб он о том как наискорея мне дал знать.

Почему я 11-го числа прибывшему в Ляховицы майору Этингину¹⁷ с двумя ротами гранодер Белозерскаго полку¹⁸ и двумя пушками приказал следовать в Базалию, а, когда он будет уведомлен от подполковника Бринка, что неприятель из Балты сюда потянул, то б он, как можно проворно назад ко мне прибыл. А подполковнику Бринку о сем ево тотчас приказал уведомить. При том я послал повеление капитану Ангелову, чтоб он сказал Хорвату, когда ему надобна пехота, то б ее взял.

12-го, уведомившись, что около местечка Пикова есть поселенныя татаре, дал я повеление подполковнику Бринку, чтоб он послал к ним нарочного сыскать между ими, хотя с довольною заплатою, шпиона, которого я предписывал

- 183 -

тотчас послать в Балту, присовокупив, что хорошо б было послать туда и другого из них же шпиона, только б один про другого не сведал.

Того ж числа получил от подполковника Бринка рапорт, что порутчик Югович в Ладыжине известился, что крымской хан со всею ордою сего месяца 6-го числа в Балту прибыл и татары часто въезжают в польские границы для высылки на свое войско провианта и фуража. А сверх того уведомляет, что татарскаго войска до несколько тысяч пошло к Орлу.

14-го получил рапорт от подполковника Бринка, по таковому ж от подполковника Хорвата, что Пулавской с командою своею из Гусятина выступил к Жванцу в числе шести сот человек. На что он требовал резолюции, приказано ль будет ему оного в означенном месте атаковать.

Я того ж числа повеление послал оному подполковнику Бринку, чтоб он Хорвату приказал возвратица до Базалии и там остановитца, а около Каменца оставить партию для примечания. А атаковать их там запретил потому, что сие было весьма трудно, ибо оне, заняв домы могли из окошек стрелять и, что в таком случае необходимо надобна была пехота. Того же числа дал повеление полковнику Вейсману¹⁹ о переводе Пермского пехотнаго полку²⁰ капитана Кавера с пехотою в Ляховец для содержания гарнизону и о занятии Подкаменя и о наполнении магазеинов.

15-го получил от подполковника Бринка рапорт, что порутчик Маргажич чрез посланных от прапорщика Лария для разведания неприятельских движениев двух жидов сведал, что сам татарской хан в Балту за несколько дней прибыл, имея при себе турецкаго и татарскаго войска на польской стороне в самой Балте верно до пятнатцати тысяч. А протчие ево войско стояло тогда в степи недалеко от Балты и по окончании тогдашняго их рамазана²¹ намерен был в Новороссийскую губернию и в Польшу вступить.

Того ж числа получил повеление от господина генерал-аншефа Голицына²² из Киева, что он назначен главнокомандующим над собираемою в Украине Первою армиею и для того, чтоб я ево о всем уведомлял, равно как и генерал-аншефа Олица.

Вследствии чего о полученных известиях от порутчика Маргажича я его сиятельству [Голицыну], то ж и генерал-порутчику Салтыкову донес, как господин генерал-аншеф Олиц приказал продолжать мне донесением Г-ну генерал-порутчику Салтыкову.

16-го получил повеление от генерал-порутчика Салтыкова, что как за прибытием в Польшу в прибавок войск усилены некоторым числом из оных расположенный по реке Горыне полки, то щитает он за нужное и передней пост лехких воск в Константинове²³ также усилить, расположа все оныя там с некоторым подкреплением и пехоты по реке Случи и что к командованию сего переднего поста господин генерал-аншеф Олиц назначил меня.

Для чего я сверх состоящих в команде моей казаков оставил в команде ж моей по прежнему полк Нижегородской Карабинерной²⁴, оставя два полка карабинерных на прежней позиции. А в прибавок определил он [Олиц)]

- 184 -

Харьковской²⁵ и Сербской²⁶ Гусарские то ж по прежнему и три ескадрона гусар Елисаветградской провинции²⁷. Да сверх того четыре роты гранодерския с пушками. С таким прибавлением велено мне, подвинувшись вперед, взять свой пост в Старом Константинове, простираясь расположением в правую сторону до Базалии, а в левую до Любар. Заняв и те оба места командою моею и имея при том от себя впереди сколко можно ближе к границам неприятельским разъезды и партии, так как я тогда имел в правую сторону до Залещиков, а в левую к Балте. Сверх того стараться иметь сообщение чрез те разъезды с высланным от графа Румянцова²⁸ деташаментом в Гумань, дабы заблаговременно иметь известия о наималейшем неприятельском движении и входе в Польшу неприятеля. И, дабы чрез то самое не теряя времяни и не описываясь можно мне было сделать авантажныя над ним поиск, репортуя только к нему для известия в то ж самое время. Но для сего не только чрез разъезды, но и чрез шпионов надобно мне иметь очень верныя известия о силах неприятельских, дабы иногда, сочтя его весьма слаба, не подвергнуть себя какому предосуждению, а иногда не иметь лишняго к нему уважения. Естьли же бы неприятель в таких силах на меня нашол, что мне противу стоять не можно, а таком случае ретироваться мне к расположенным по реке Горыне командам господ генерал-майоров Подгоричанина и Измайлова, держась всегда к той стороне, куда стремление неприятеля клониться будет, дабы присоединением моим тот пост не только меня безопасным сделал, но и собственно сам командою моею тверже сделался.

В сем же предписании уведомлен я, что крепость Полонна с ея гарнизоном, то есть с полком Троицким²⁹ состоит так, как и прежде в команде у меня. А генерал-майору Подгоричанину велено всех егерей отправить в мое распоряжение.

Почему я 17-го числа приказал подполковнику Бринку в команде своей иметь всех донских казаков, как находящихся уже у меня, так и впредь ко мне прибывающих. А из числа наличных стапятьдесят казаков оставить в Базалии под командою одного старшины и самому занять пост свой в Новом Константинове. А партиями б он своими занял от Могилева до Гумани находящиеся пространство. Господину бригадиру Текели³⁰ от полку своего командировать подполковника Жандра³¹ с одним ескадроном в Базалию, которому партия иметь от Залещика до Вершбовец, а самому с ескадроном Чернаго Гусарского полку майора Серезлия и Сербским Гусарским полком, выступя, следовать в местечко Любар и Остропол, где и расположиться.

Господину полковнику Чорбе³² с находящимися при нем тремя ескадронами полку Харьковскаго выступя и в местечке Кузмине расположитца.

Ескадрону Чернаго Гусарского полку состоящему под командою капитана Миклоева то ж выступя следовать в Новой Константинов и явитца в команду подполковнику Бринку, которой там и расположить в подкрепление казаков.

- 185 -

Подполковнику Хорвату с ескадроном то ж 17 выступя из Базалии следовать в Новой Константинов, куда прибыв взять в команду капитана Миклоева с ескадроном и со всем состоять в команде у подполковника Бринка.

Ескадрону майора Бугарского из Теофильполя выступя расположитца в Базалии. То ж ескадрону Жолтаго полку капитану Ангелову остатца в Базалии ж и оным всем и сто пятидесят казакам быть в команде у подполковника Жандра.

Четырем гранодерским ротам с пушками и Нижегородскому карабинерному выступя следовать в Старой Константинов, куда прибыв расположитца, где и я себе квартиру назначил и действительно.

17-го я из Ляховцов выступя прибыл в Старой Константинов 19-го. Того ж числа отправил рапорт к господину генерал-аншефу Олицу прося его не изволит ли приказать от генерал-майора Измаилова хотя два ескадрона гусар поставить в местечке Теофильполь для того, что когда неприятель пойдет от Балты против меня, то несумненно тогда же Пулавской от Жванца вовнутрь земли пойдет. В таком случае уже мне Базалского посту к себе при-соединить почти будет невозможно. А естли я ево присоединю, то Пулавской может всегда зайтить ко мне во фланг, так хотя б спереди противу ево я по силе моей было держатца. Но имев другую партию во фланге принужден буду назад пятитца, дабы иметь неприятеля всегда впереди. А когда его превосходительство повелит Теофильполь ескадроном гусарским занять, которое место от Ляховца две мили, а две малыи мили³³ от Базалии, так чрез сию Теофильпольскую позицию он уже ко мне во фланг заехать не мог бы. Со мною тогда было 19 ескадроном гусар 700 казаков, 300 егерей, 4 гранодерских роты, один полк карабинер. Расположение же мое было от Базалии до Любора. В то же время по реке Горине оставались генерал-майоры Измаилов и Подгоричани, в которых команде было карабинер 4, а гусар 2 полка. Сие расположение по тогдашним обстоятельствам весьма было полезно, ибо я почти равную дистанцию имел от сего места как до Каменца Подолского так и до Балты. Я в тот же день послал всем рапорт к главнокомандующему в котором также уведомлял его сиятельство, что францускаго консула Тота³⁴, других тойже нации офицеров и Бискупа Каменецкого я открыть и изловить стараясь, послал от себя к гетману Браницкому³⁵ (к которому они, как слух был, с каммисиями ехать намерены) шпиона, чтоб он у сего господина вступил в службу.

Я опасаясь, чтоб конфедераты войдя в польскую Украину не набрали там знатного числа казаков, которых было по самой границе довольное число совсем вооруженных в партикулярных службах и узнав, что есть в воеводстве подольском в некоторых местах небольшия гарнизоны, которыя также могли забраны быть конфедератами, почел за нужное предупредить сие за взятием казаков в нашу службу, но опасался, чтоб чрез то не тронуть польских политических дел. Почему послал к Олицу рапорт, что не приказано ли будет их собрать к Виннице тем паче, что они и сами желание имеют лутче с нами, а не против нас быть. О чем и главнокомандующему представил.

- 186 -

Того ж числа пополудни в 11 часу получил рапорт от порутчика Маргажича от 15 числа, что он от посланных для разведания о неприятеле достоверныя известии получил, что до восмидесят тысячь турецкаго и татарскаго войска из Балты пошло к Орлу и на Новороссийскую губернию. И действительно, сего месяца 21 числа намерены напасть на селении там находящиеся. А до восьми тысячь татар, турков и конфедератов из Балты вступили уже в Бершаду, Чечелни, Тростянцы и в разныя полския места, даже до Ладыжина и собирают провиант, фураж, и другие харчевые припасы. При том губернаторам, побывателям под лишением живота запрещают давать российскому войску тот провиант и фураж, которой им порутчиком Маргажичем и подпорутчиком Рогачевым назначен в Тулчинской Ключ и разныя тамошния места. А в сих же местах и деревнях шляхтичей и казаков собирают, а иных и насильно берут. Почему он, Маргажич, с командою ретировался из Тулчина к Виннице.

Вследствии того представил я 18-го господину генерал-аншефу Олицу свое мнение, что по сим известиям я щитал, что сюды вошел только корпус обсервации над нами, которой не далее распространятся будет, как до Винницы, а вовнутрь Браславского и Киевского воеводства будут брать контребуции денежныя и фуражныя, набирать войско и смотреть будут на удачу вышедших к нам в границы. А, как сей неприятельской корпус из числа незнатного, так думаю я, чтоб кавалерию и гусар с подкреплением некоторого числа пехоты прислать скорея к Старому Константинову. А я б один марш вперед пошел, оставя в Базалии несколько ескадронов для Пулавского. Тогда я один опасался отдалитца, ибо до Винницы от моего места миль 15, ибо чрез такое отдаление по позиции оставил бы взаду Пулавского, у которого, как я щитал, не менее как пятьсот лошадей. Я почитал также нужным пехоте всей по Горину расположитца, дабы в случае нужды мы ретрету верную иметь³⁶ и вместе соединиться могли. А особливо при первом случае необходимо надобным было неприятеля попугать. И тот же самой резон запрещал мне предприимчивым быть, опасаясь, чтоб при первом случае поверхности над собою неприятелю не дать, хотя же сего действительно не чаял. Однако для предупреждения всяких случаев расположения в мыслях делать всегда должно.

20-го приказал послать партии для примечания, одну в Брачилав, а другую в Браславль.

21-го получил известие от посланных в Балту, что показавшийся в здешния границы неприятель не состоит больше, как в двух тысячах татар и некоторого числа возмутителей, которые по прозьбе последних высланы для высылки всяких фуражных и съестных припасов, ибо оного без екзекуции не везли по причине сделанного от находящейся там от меня партии воспрещения. Хан, как известии гласили, находился в Балте, от которого послано означенное число, как турецкого, так и татарскаго войска, которое уже к Орлу марширует. А он своею персоною надвое полагает или в наши границы пойтить или в Польшу. Возмутители же будто сделали такое распоряжение,

- 187 -

чтоб иттить Киевским воеводством и напасть на Киев или на Полонну и разорить там магазеин. К чему и оставшихся в Балте татар уговаривают.

Того ж числа получил повеление от главнокомандующаго, что сообщены к нему известия от киевскаго генерал-губернатора о неприятельских в Польшу движениях и, что для заготовления провианта и фуража пятьсот человек от оного в Круты отправлено. То, чтоб я, об оном разведав, старался оных истребить. На сие же повеление я рапорт послал 22-го к его сиятельству следующим: послав вследствие оного для проведения о таком заложении магазеина непременно стараться буду оной истребить. Только отряжением партии сие произвести в действо весьма трудно: во-первых потому, что сие место от меня в 20, а от Балты в трех милях; во-вторых, что чрез несколько дней продолжавшиеся жестокия морозы отнимают способ пробыть сутки на дворе без того, чтоб не обогреться. И весьма великое делают препятствие, чтоб партия на партию могла нечаянно напасть. После ожидаемой же оттепели надеюсь сие удобнее произвести.

Вчерась получил я известие от посыланных от меня в Балту, что показавшийся в здешные границы неприятель не состоит больше, как из 2000 татар и некотораго числа возмутителей. И то они по прозьбе последних высланы для высылки всяких фуражов и съесных припасов, которых, однако, они не получили по воспрепятствованию находящейся от меня партии. Хан, как сказывают находится еще в Балте с знатным числом войска. Часть оного определена была итти в Брачилов, а другая в Брагулав, но видно остановились в Бершаде, Чечелниках и Кругах. Почему я послал одного человека разведать подлинно ль в местечке Кругах закладывают магазеин.

22-го получил ордер от господина генерал-аншефа Олица, что он имеет рапорт от генерал-майора графа Апраксина³⁷, что Пулавской находитца в Жванце вверх по Днестру и посылал большия партии и сбирает фураж, деньги и людей. А Апраксину возбранить того неможно за малоимением лехких войск. Почему повелевал он, чтоб и посыланным от меня партиям вверх по Днестру приказал [я] от Жванца иметь предосторожность и, разведав, старатца высылающияся от Пулавского партии, отрезав, разбить. Вследствие того я приказал ту партию, которая безотлучно всегда против Пулавского находитца приумножить до ста лошадей. И куды б он движение ни сделал за ним везде вслед его ходить.

По насланному мне от его сиятельства повелению я дал провиантмейстеру Филисову³⁸ ордер в том, что на прошлом сеймике в Житомире выбраны от земли три каммисара и от всего собранного шляхетства положена цена всякому провианту и фуражу. И в протоколе записаны которые цены. И к нему [ордеру] приложил с повелением доложится его сиятельству.

Того же числа получил от господина генерал-аншефа Олица ордер на мой репорт от 19-го, изъясняющий, что естли действительно турки и татары в Польшу вступили, то и мне только то наблюдать, чтоб те места, где наши войска расположены прикрыты были. И как оне вошли в Киевское и Брасловское

- 188 -

воеводство с такою силою, как я писал, то уже всеми нашими войсками их держать неможно. И что он от князя Александра Михайловича Голицына и от графа Петра Александровича Румянцова будет требовать, чтоб они с своей стороны послали войска для уверения нашей коммуникации с Киевом. А при том приказал генерал-майору Подгоричанину, чтоб он из состоящих под командою ево Бутырскаго полку³⁹ один батальон с двумя пушками, да Ахтырскаго полку два ескадрона тотчас ко мне отправил. Да Венгерскаго гусарского⁴⁰ полку трем ескадронам следовать ко мне приказал. Вместо которых ескадронов от Ахтырскаго полку прислано две некомплектных роты, венгерских же пять рот в каждой от 40 до 25 человек.

На сей полученной ордер я послал репорт к нему тот же день, что я, как его превосходительство по Маргажиеву рапорту щитает неприятеля в великом числе в здешней границе от Балты, то я опасаюсь, что конечно то в копии присланной от меня ошибка. А в оригинале только написано не более восьми тысяч, а восемьдесят тысяч пошло в наши границы. Но после на оное от господина генерал-аншефа Олица получил, что в копии ошибки не было.

Того ж числа я поехал к подполковнику Бринку в Старую Синяву.

Того же 23-го получил от главнокомандующаго повеление из Киева от 19-го, что репортует генерал-майор Исаков⁴¹ от 16-го числа из Груски по полученному из Орела рапорту, что неприятель при Ореле впал в наши границы, предпринимая уже военные действии. Для того велел он всему корпусу в Грускую собратца, как в такое место, где по движениям неприятеля свободнее может оборачиватца. Куда следуя в дороге получил он, Исаков, рапорт, что неприятель находится в многочисленной силе соединенно с арнаутами и, что он, получа подкрепление от генерал-порутчика Далки⁴², не приминет по обращениям неприятельскам предпринимать меры.

По важности сих известиев предписывал мне главнокомандующий находящиеся в команде у подполковника Бринка передовые войски корпуса моего, подкрепя по моему разсмотрению регулярною кавалериею, к Елисаветградской провинции подвинуть. Дабы чрез то неприятелю не токмо всевозможную диверсию сделать, но и принудить к разделению его сил, чтоб он по малой мере, хотя не всею кучею и не на одно место устремлялся. Но при сем движении наблюдать, чтоб чрез то магазеины наши открыты и опасности от разграбления неприятельскаго подвержены не были. А при сем и генерал-майора Измайлова о сем уведомить, чтоб он в настоящей осторожности и готовности содержал. И что при сем случае его сиятельства господина генерал-порутчика Салтыкова о всем уведомляет с тем, естли нужда потребует, чтоб он от себя надлежащее подкрепление противу неприятеля немедленно производил.

Я того ж числа, прописав повеление главнокомандующаго, представил господину генерал-аншефу Олицу, что во исполнение оного мне необходимо надлежит сделать движение, дабы неприятелю дать диверсию, но так, чтобы чрез движение не открыть заготовленных нами магазеинов. Так же,

- 189 -

что я из присланных ко мне трех венгерских ескадронов при надежном командире отправлю два ескадрона в Гусятин или в Ланцкарун, чтоб оне нигде Пулавского не оставляли. А в случае б полезном его атаковали и разбили. Почему Пулавской никакого движения из своего места сделать не может. Бригадиру Текелию препоруча прикомандированные уже в команду мою два ескадрона Ахтырского полку гусар, одну гранодерскую роту полку Бутырскаго с одной пушкой и два ескадрона от его Сербскаго полку, приказал ему иттить в местечко Монастырище, лежащее против Елисаветградской провинции. А достальныя четыре мушкатерския роты полку Бутырскаго с пушкой оставил в Баре в повелении генерал-майора Измайлова. Подполковнику Бринку со всеми казаками с прибавкою двух ескадронов гусар, ста егарей и одной пушкою приказал итить прямо на местечко Браславль и приближась около тех мест к находящимся возмутителям, туркам и татарам и естли по силе оные будут, их атаковать. Я изъяснил ему при том, что естли бы подполковнику Бринку прибавить знатное число от корпуса моего, то б я тем принужден был разделиться, а сверх того естли он так далеко один зашел бы, не имея сзади никакой опоры, то не без опасности было бы, чтобы он совсем не был отрезан от тех, которые в Польше находились. Сверх же того я от себя принужден во все места приумножить партии, что я тогда действительно и учинил. И дабы таким раскомандированием и со мной не гораздо знатное число войска оставалось, и за отделением влево подполковника Бринка было не безопасно и мне от находящихся в Польше неприятелей. То я с достальным команды моей войском в одном марше от подполковника Бринка следовал с тем намерением, что, когда он не в силах будет один их разбить, то я, подкрепя его, то учиню, чрез что я буду в заду того войска, которое с ханом в наши границы пошло.

Мне несумненно казалось, что сие великую диверсию в них сделает, а при том те, которые намереваются наши магазеины разорить, будут разбиты и отсюда выгнаты. А подполковнику Жандру с находящемся деташаментом от меня в Базалии и с посланными от него партиями следовать приказал через Бар к Браславлю, которой там со мною соединился.

По сему распоряжению всем корпуса моего полкам я приказал вступить в движение.

По ордеру его сиятельства господина генерал-майора Измайлова обо всем известил. А при том представил господину генерал-аншефу Олицу, чтоб приказать ему [Измайлову] со всей кавалерией и с оставшей командою господина генерал-майора Подгоричанина (так как я от него уведомлен, что он в Петербург отъезжает) с подкреплением пехоты, расположитца меж Бердычева к Старому Константинову, которой во всех случаях может меня подкреплять и в надобном случае в ретрете моей способствовать.

О чем веем и главнокомандующему рапортовал, прося при том, чтобы от Белой Церкви к Бердычеву несколько полков выслать изволил, которые могли всех нас подкреплять и, как по реке Горыне позицию, так и заготовленные

- 190 -

магазеины удерживать. Затем со всех сторон подкрепления требовал, тем паче, что господин генерал-аншеф Олиц никогда оного давать не хотел, но будучи сам болен, все свои диспозиции делал.

24-го послал генерал-майору Исакову сообщение, что хан 17-го и 18-го сего месяца созжа, Балту, пошел со всем войском к Орловскому форпосту. Когда в самое то же время возмутители с Потоцким и несколько [тысяч] турков и татаров вошли в Польшу и простирались до Тулчина. Для чего моя партия ретировалась в Винницу и, как тогда же я сделал движение, то они назад отдались, я заключил, что не сильны, а притворства им делать, как казалось, не для чего. Впрочем уверил его, что я ему руку помощи всячески подавать буду.

Тогда из партии прислали ко мне одного порутчика Понятовскаго, посланного от подчашего Потоцкаго с двумя рядовыми для вербования людей в хоругви⁴³, за что обещано ему было по возвращении производство в ротмистры. Сей пойманный конфедерат объявил, что турецкаго и татарскаго войска не более пяти или шести тысяч с возмутителями было, а протчие все пошли в наши границы.

По сим известиям послал к генерал-аншефу Олицу рапорт, донося ему, что естли их действительно так мало, то неминуемо следует мне воспользоваться их слабостию и, атаковав их, разбить, чрез что и диверсию сделать намерен был находящемуся в наших границах хану.

25-го прибыли ко мне посланные от меня, из которых бывший в Хотине объявил, что неприятельскаго войска ничего против прежняго в прибавок нет. Да и достальныя намерены все уйтить от малаго и худова содержания и что в Молдавии закладывают великой магазеин.

Другой же за четыре дня от меня в местечке Круты, Балту и Бершаду посланным объявил, что все бывшее до того времени неприятельское в Польше войско и Потоцкой с возмутителями пошли за ханом в наши границы, а здесь ни одного военного человека не осталось. Что они не только около границы польской все пожгли, но и в нашей границе все жгут. А при том, что передовые войски неприятельские от наших были разбиты и выгнаты.

Того ж числа получил повеление от главнокомандующаго из Киева от 22-го, что от генерал-майора Исакова от 16-го числа и поныне рапорта нет. А от генерал-порутчика Далки от 17-го по команде к генерал-порутчику Племянникову⁴⁴ рапорт дошел, что он уведомился, якобы неприятель во многочисленной силе уже в другую сторону, то есть прямо на Сечь Запорожскую, пошел. И будто отправленная вперед чрез реку Буг партия потонула. Между тем естьли бы действительно неприятель на наши границы устремился, а особливо естьли б вступя во оные и успех в том какой возымел, то сумнения нет, писал он, что Потоцкой с протчими польскими мятежниками, а может быть и вообще с турками и татарами вступил не токмо в самую Польшу, но, смотря по неприятельским в нашей стороне успехам, и далее вперед к нашим войскам подвинется. По сему предположению

- 191 -

предписывал он мне, чтоб я по получении о таком вступлении известия генерал-аншефу Олицу и его сиятельству тотчас дал знать, дабы он мог и от себя мне некоторые усиления сделать. А особливо в таком случае естьли б генерал-аншеф Олиц по предусматриванию иногда и для самого себя опасности то ж и для необнажения магазеинов в состоянии не нашелся подкрепления мне прислать. И что в запас для ускорения его сиятельства отправил ордера к стоящим по ту сторону Днепра в местечках Дамантов и Будве двум карабинерным полкам Вяцкому⁴⁵ и Таблскму⁴⁶, чтоб оне к походу в готовности были. И, как скоро от меня о том ордера получат, то б тотчас выступили. А украинских казаков по представлению моему, когда оне сами желают, к нам в службу брать приказал сими словами: “опасение вашего сиятельства, чтоб конфедераты по вступлении в Польшу тамошних украинских казаков в свою службу не захватили весьма справедливо, равно как и представление ваше о взятьи оных в нашу службу очень благоразумно. Что же касается до нынешняго вашего новаго корпусом расположения, то я оное не только удобным и полезным нахожу, но и рекомендую сей позиции без крайней нужды не пременять”.

Почему я того ж числа послал рапорт к господину генерал-аншефу Олицу, что как его сиятельство делает расположении по прежним известиям, которые теперь совсем переменились, то не изволит ли он с своей стороны приказать порученным мне в команду полкам карабинерным Вятскому и Таболскому послать ордер, чтоб оне расположились от Житомира через Троянов к Пиятоку. И присовокупил еще, что естьли б приказано было господину генерал-майору Измайлову от Новаго Константинова до Пиятоку с своей кавалерией расположитца, то бы оне совсем линию сделать [могли] перед всей пехотой и я бы всегда опору имел в случае [нападения] на меня сильного неприятеля. А на место сих двух карабинерных полков просил и его мне лутче прибавить остальных гусар и казаков, которые с полками после пришли. Донося при том, что тяжелая кавалерия, яко то наши карабинеры и пехота во всех меня движениях останавливали и так проворно поворачиваться не могли. А я доволен был одним полком карабинерным и четыреми ротами гранодер, которые во всех случаях ретрету мою удерживать могли.

Того ж числа получил повеление от него из Дубны от 24-го на репорт мой от 23-го, чтоб я со всем корпусом остановился и не делал бы, как я к нему писал, неприятелю никаких диверсий. Чрез такое остановление потеряно много времени и удобной к атаке случай. Сим же ордером предписал он мне, усилив только подполковника Бринка войсками, послал его туда, куда предписано от главнокомандующаго с подтверждением тем, чтоб он остерегался не попасть в середку неприятеля.

Таковыя мои представлении, которые я делал единственно побуждению моего долга и по желанию общаго добра, приняты были его высокопревосходительством господином Олицем в том только, будто бы я желаю располагать всеми корпусами. Для отвращения его от таких несправедливых

- 192 -

мыслей я сего числа принужден, послав к нему репорт с следующим изъяснением: “Из ордера вашего высокопревосходительства вижу я, что вы с неудовольством на предлагаемыя мною мнения писать изволите. Позвольте однако мне вас уверить, что я не с тем их вам представлял, чтобы осмелился иметь желание распоряжать всеми корпусами. Я почитал сие своим долгом единственно потому, что, будучи впереди могу я лутше соображать движения неприятельския и тем удобнее делать об них свои заключения, которыя я вам, так как и теперь, в последнем репорте представлять осмелился. Ежели то, как видно, не угодно, то впредь уже ничего, кроме одних известий доносить не буду. Что ж касается до того, что я князя Ал[ександра] Мих[айловича Голицына] о ввозе хлеба уведомлял, то могу донесть, что не было ничто оное, как исполнение его повеления, по которому я обо всем его уведомить должен был. Почему прошу вас отписать к нему, дабы он не приказал мне прямо к себе репортовать”.

По последним известиям Бринка командировать не для чего, потому что от неприятеля ничего не оставлено. Я теперь жду от вашего высокопревосходительства повеления какую мне позицию занять прикажите, котораго в Новом Константинове ожидать буду. Куда того ж числа я прибыл и около оного все войско расположил.

Того числа получил я в сём месте рапорт от порутчика Маргажича из Браславля, от 25-го, что он едущаго из Бершады от подчашаго литовскаго Потоцкаго к коменданту Бетковскому аланецкаго казака поимал, которой объявляет, что в Бершаде конфедератов только десять человек, но в Чечилнике и в околичности остается показаной Потоцкой с двумя тысячами конфедератами, турками и татарами. А хан сам с большою силою отправился к Орлу за две недели и, что по сему известию он [Маргажич], соединясь с капитаном Палаловым, пойдет к Бершаде, а при том, что он послал для разведывания в Бершаду, Чечелник, Совран и к Орлу.

В то самое время, когда клевета и зависть согласились посредством предупрежденного против меня генерала Олица делать мне неудовольствие. 26 получил я от графа Захара Григорьевича Чернышева следующее письмо:

“С отменным удовольствием имею я честь засвидетельствовать и отдать чрез сие достойную справедливость оказанной вашим сиятельством к службе, ревности и усердию, то ж и военному искусству во всех ваших с порученным вам корпусом учреждениях и движениях, о которых я чрез Николая Ивановича [Салтыкова] ныне уведомлен. Я должности моей быть почел донести о том и ЕЯ ИМПЕРАТОРСКОМУ ВЕЛИЧЕСТВУ и могу ваше сиятельство уверить, что ЕЯ ВЕЛИЧЕСТВО не меньше достоинством и службе вашей надлежащую спрведливость отдавать соизволит. Зная совершенную вашего сиятельства ревность к службе не сомневаюсь я, что вы и впредь ничего того не упустите, что долг ваш и любовь к чести от вас требует и прошу мне верить, что во всем, что до меня только касаться будет не премену

- 193 -

я вам доказывать со сколь отменным и истинным почтением я всегда есмь и пребуду вашего сиятельства покорный слуга.

Г[раф] З. Чернышев.”

26-го получил повеление от главнокомандующего из Киева от 23-го числа, как у вступившаго неприятеля в Польшу войско негораздо много, то чтоб мне, получа от генерал-аншефа Олица усиление, о чем ему от главнокомандующего предложено, а буде можно и без того, подкрепя передовыя войски подполковника Бринка, над неприятелем поиск сделать старатся.

Почему я послал рапорт господину генерал-аншефу Олицу с приложением копии с ордера от главнокомандующаго, ибо я имел от него повеление, чтоб не доложась ево движения никакого не делать, прикажет ли мне по оному выступя совсем сделать поиск, ибо я неприятеля сильным для такого числа, какое у меня было, не щитал. Один же подполковник Бринк не мог их одолеть. А при том представил, изволит ли прислать для прикрытия моего на такой случай заду подкрепление, чтоб я о сем был известен.

А к полкам Тоболскому и Вяцкому послал повеление, чтоб шли в Погребищи и, что его высокопревосходительство после их обратит, куда изволит и за способно рассудит.

А подполковнику Бринку послал ордер, чтоб он с назначенной командой из Литина марш сделал на другой день до Брагилова. Майора Серезлия с ескадроном на другой день отправил в Винницу, а порутчику Крекичу дал до сорока лошадей рядовых, чтоб до Саврана по правую сторону к Умани делал примечание. А между тем приказал, чтоб майор Серезли в Винницу казаков польских здешних собирал. То ж и к побережским поскорее послать и туда же привесть. И, чтоб они все до времени были у него, Серезлия, а есть ли оне к Маргажичу способнее, то ему оное исполнить.

К Могилеву отправил партию с майором Вуичем.

В то же время явились у меня несколько волохов⁴⁷ и, сказывая, что турки жен и детей их выгоняют, али служить велят в войске, от чего они хотят бежать ныне же. Затем мало их пришло, что не знают, будут ли здесь их принимать. Я, приняв их ласково, отправил назад одного из них, повелев ему там сказать, что мы по единоправославному християнству конечно всех от такого тиранства магометанов не только принимать, но и всякое вспоможение делать их будем. О сем самом послал того же числа рапорт главнокомандующему, уведомляя между тем, что во исполнение его от 23-го, а мною 26-го полученного ордера, я подвинул Тобольской и Вяцкой полки в Погребище, дабы они, став у меня по положению того места и по расположению моих прочих войск над фланком в случае сильного неприятеля ретрету мою прикрывали, которую и к Виннице и к Уланову делать буду, куда и они тогда потянуться должны.

28-го получил рапорт от подполковника Бринка из Брагилова от 27-го, что капитан Палалов и порутчик Маргажич соединясь в селе Холодовки и

- 194 -

уведомились, что в Бершаде турок, татар и возмутителей только 200, на которых оне и намерены напасть.

Того же числа получил сообщение от генерал-майора Исакова из крепости Святыя Елисаветы от 22-го генваря, что пойманные два татарина при допросах утвердили, что хан крымской с восьмью десять[ю] тысяч[ями] 21-го находился только в пятидесяти верстах от крепости Святыя Елисаветы на Запорожской степи и хочет атаковать оную крепость и разорить сдешнюю провинцию. Не известно им, куда он далее пойдет, но говорил он, что если не будет удачи, то не потянится ль в Польшу, Смелянщизну или Гуманщизну⁴⁸.

По сему, во-первых, я отвечал ему того ж числа сообщением, что в моей дистанции на тот случай никаких новых неприятельских движений нет, кроме что возмутитель Потоцкий с войском и с прибавлением турок и татар состоят на одном месте, во-вторых, послал рапорт господину генерал-аншефу Олицу, приложа копию сообщения генерал-майора Исакова, со мнением моим есть ли оныя обратят марш чрез местечко Стило, так я неминуемо должен буду потянутца левым флангом к Бердичеву, а правой фланг дать к Орлу или к Хмелнику. Когда же находящейся неприятель около Балты пойдет на Браславль и естьли он разбит не будет, так я по позиции с обеих флангов буду иметь неприятеля. И в то время я прикажу находящимся двум ескадронам гусар под Каменцом против Пулавского под командою капитана Ангелова ретироваться к Базали. Неминуемо и Пулавской в то время вовнутрь земли пойдет. Капитану же Ангелову в теперешней позиции остатца невозможно, ибо он от идущаго от Балты неприятеля сзади может быть отрезан, а из Базалии капитан Ангелов пойдет на Теофилполь и Ляховцы. А при том ему приказано, чтоб он не вдруг ретировался, а примечал бы Пулавского движения и по приближении ж ко мне неприятеля, как он гораздо сильнее меня, то мне инова не остаетца, как ретироваться к Полонной. Естьли же он и туды приближится, то уже я принужден буду ретироваться к Заславлю, к нашему войску.

Всем находящимся партиям по границе новой Сербии подтвердил, чтоб оне крайне неприятеля наблюдали и меня б о всем уведомляли.

29-го по полуночи в первом часу получил повеление от господина генерал-аншефа Олица из Дубны от 27-го на репорт мой от 26-го, чтоб я, дождавшись Вяцкого и Тоболского карабинерных полков, есть ли я уверен в малой силе неприятельской, что не подвергну себя в опасность, атаковавши его, помогу исполнить сие предприятие.

Однако ж я, чтоб не потерять напрасного времени, как полки карабинерные прежде шесть дней в Погребище прибыть не могли, тотчас послал повеление, чтоб Бутырская гранодерская рота с пушкой и один ескадрон гусар из местечка Янова шли в местечко Дашов и где б и пост свой взяли, а разъезды чтобы делали к стороне Гумани и Ладыжину.

Бутырскаго полку четыре мушкатерские роты с двумя пушками и один ескадрон гусар чтоб заняли пост в Виннице, где все излишние от корпуса моего оставлено будет.

- 195 -

Каменец-Подольский. Третья четверть XVIII в.

Протчия ж все чтобы следовали к Виннице, которым туда и прибыть на другой день в половину дня.

Подполковнику Жандру приказал иттить на Брагилов и Тавров, где он, со мной соединясь, ожидать будет моего повеления.

Подполковнику Бринку тотчас из Брагилова приказал выступить и иттить прямо к Чечелнику, не отдаваясь далее направо, дабы ему в случае сильного неприятеля ближе к своей ретрете быть налево только б как можно старался. На другой день к вечеру и засветло в назначенное место прибыть, чтоб время имел неприятеля рассмотреть, в каких он силах, дабы о том на следующий день поутру меня репортовать мог. И если б оне так сильны были, чтоб и я за верное щитать не мог их победить в таком случае, чтоб он ретировался из Брасловля. А я, получа о том известие, прикажу со всевозможным поспешением нескольким ескадронам и нескольким гранодерам из Немирова иттить в Брасловль, дабы его ретрету свободнея сделать. А как прибудет в Браславль чтоб старался пехоту выпустить вперед ко мне, закрывая ее кавалерией. А я, получа от него рапорт, гранодер отпущу до Винницы и сам со всем за ним следовать буду. Тогда и Дашовскому посту прикажу прямой дорогой к Виннице ж идти. Для чего подполковнику Бринку и приказал примечать, чтоб неприятель его не опередил стараться, чтоб он не далее, как в двух милях передо мноюю находился, разумея вперед к неприятелю. В то же время я уже из Винницы пойду на Янов и по настоящим обстоятельствам

- 196 -

тогда себя учреждать буду. Когда ж неприятель будет по силе моего корпуса, то я к подполковнику Бринку присоединясь форсированными маршами только с одной кавалерией атаковав разобью. И по исполнении возвращусь форсированными ж маршами до Винницы. А естьли подполковник Бринк один в силах будет атаковать, то б оное исполнил. Сего же числа я из Новаго Константинова выступя прибыл в местечко Литин.

В сем местечке получил рапорт от подполковника Бринка, что капитан Палалов и порутчик Маргажич на Бершаду 27-го числа в ночь напали, но застали там только четырех возмутителей, которых и поймали. Из них один объявил что хан с войском из Балты пошел две недели назад к Смелянщизне, откуда пойдет в Новороссийскую губернию. Потоцкой, подчашей литовской, вступил в Польшу, в Чечелник, имея намерение итти оттуда в Бершаду с которым войска компутоваго⁴⁹ до пяти сот человек, гусаров до шести десят, турков и татар до пяти сот, а и протчие сходно с ним объявили.

Того ж числа получил от подполковника Бринка рапорт из Краснова, что он из Брагилова прибыл в местечко Красное из которого с полуночи пойдет и к вечеру на другой день прибудет в Тростянец, где соединитца с капитаном Палаловым, коему приказал послать порутчика Маргажича с партией к стороне Ладыжина.

30-го выступя из Литина прибыл в местечко Винницу, откуда велел отправить партию в восьмидесяти лошадях в Браславль.

Подполковнику Жандру приказал с его командою в Винницу прибыть.

31-го получил известие от двух партей, находящихся около Гуманщизны, что оне от обывателей уведомились, что татары в Смелянщизну показались.

В то же время получил повеление от главнокомандующаго из Киева от 28-го уведомлявшее меня, что как получены им известии о неприятельском в Смелянщизну явлении. То для того он двум карабинерным полкам приказал остаться по прежнему в своих квартирах в команде генерал-майора Ступишина⁵⁰, причем предписывало мне, чтоб я о удостоверении того известия отправил партию в местечко Смелое, наблюдая, чтоб я не был отрезан.

Вследствие сего известия от главнокомандующаго я дашовскому посту велел, выступя, следовать в Винницу, а оттуда итти для соединения со мной. А подполковника Бринка, уведомив о сем, приказал ему, чтоб он естли повеленного исполнить не успеет оставил уже в Брасловле порутчика Маргажича, которой бы мог отделить небольшую партию меж Гумани и Саврани, а обо всем извещать, подоваясь к Балте или отдаляясь от оной по движениям неприятеля. А сам он следовал бы форсированными маршами чрез Браславль на Линцы и Прилуку к Уланову, где от меня дальнейшее повеление получить.

В то же время получил повеление от главнокомандующего от 29-го числа, что по полученным известиям хан крымской с многочисленною силою

- 197 -

бывши чрез несколько дней в новороссийских границах и причиня в оных некоторые раззорения, вступил тогда в Польшу и тянулся по Днестру в околичности польского местечка Черкасова, пониже нашего на другом берегу лежащаго Дамантова, причиняя равномерно такия ж разорения, пожигая жилища. И хотя знать еще было нельзя, куда точно устремляется, однако ж его сиятельство учинил распоряжение, естьли бы неприятель покусился перейти оттуда за Днепр в наши малороссийские границы, то на сей случай для предосторожности приказал находящемуся и Переяславле генералу порутчику Племянникову с тремя пехотными полками, с двумя карабинерными Вятским и Таболским приступать ближе к Днепру, стараясь препятствовать и не допускать неприятеля перейтить на ту сторону. А естьли неприятель поворотиться далее в Польшу и на меня, в таком случае генерал порутчику Племянникову не токмо на сию сторону перейти, но и преследуя его в Польшу делать над ним всевозможные поиски и для подкрепления взять к себе еще Муромской пехотной полк, которой тогда в Белую церковь шел. Мне ж об оном разведывая и естли оной в самом деле на меня потянется, то потому ж тотчас со всем корпусом на встречу ему выступить. И в то время с генерал-порутчиком Племянниковым сносяся не токмо стараться неприятеля между двух огней поставить и всевозможные над ним поиски делать, но по усмотрению удобности атаковать и разбить. И что его сиятельство господину генерал-аншефу Олицу приказал, чтоб он по надобности и со всем корпусом ко мне подвинулся, а инако то хотя достаточное б подкрепление ко мне отделил.

Посему я того ж числа майора Серезлия с ескадроном ево послал до местечка Домантова для примечания неприятеля. А сам со всем корпусом того ж числа из Винницы выступил и продолжал марш до местечка Янова. Куда прибыв получил от генерал-майора Исакова сообщение о той же самой материи, только что хан клонится к Гумани и что он с своим корпусом и Миргороду выступил с тем, чтобы его по границе преследовать. А при том упоминает не соглашусь ли я от Гумани с другой стороны преследовать и с обеих сторон его атаковать.

Почему я к нему отвечал, что та позиция для меня была не авантажна, ибо я отделялся бы от своих войск и открыл бы заготовленные магазеины. А естьли он действительно к Гумани потянется, то, получа подкрепление, могу его преследовать, держа мой правой фланг к заготовленным магазеинам и к своему войску, дабы я мог всегда к ним обратясь их закрыть и в преследовании буду стараться всем воспользоваться, чем только будет можно. С таковым моим ответом совершенно согласно было предписание его сиятельства главнокомандующаго, которое было от 28-го генваря в следующих словах: Естьли неприятель на меня потянется, то со всем в моей команде состоящим корпусом навстречу ему выступить, занимая авантажное положение. Тако ж снесясь с генерал-порутчиком Племянниковым не только стараться неприятеля между двух огней поставить и всевозможные над ним

- 198 -

поиски делать, но по усмотрению удобности с помощию Божиею атаковать и разбить. Однако, чтоб таковым движениям не только магазеины наши, но чтобы и я сам в закрытии и безопасности оставался, а особливо от того неприятеля, который еще тогда в Балте стоял и мог в то же время, как на меня, так и на магазеины нападения учинить.

В то ж время получил рапорт от подполковника Бринка из Тростянец от 30, что он во оное местечко прибыл и с капитаном Палаловым соединился, где и получил рапорт от порутчика Маргажича, находящегося с партией от стороны Ладыжина, что в Бершаде, Чечелнике и в Балте неприятельского войска уже ничего нет и Потоцкой 28 числа выступил к Саврани и расположился от Бершады в двух милях в селе Бундарове, Осиевке Каменской и в Пужанове. И что он, Бринк, туда с полночи отправится и будет стараться атаковать. А когда он не сыщет его в тех селах, то далее Саврани преследовать не будет.

Почему я послал к Бринку повеление, что естьли он по последнему рапорту удачливо сделал, то хорошо или хотя б ничего не исполнил, то чтоб он форсированными маршами старался со мной соединиться. Но как сие повеление несколько опоздало, то он, продолжая из Строеженца марш свой, прибыл в Чичелник, а оттудова к Бершаде. И получив там известие, что Потоцкий 28-го числа, услышав, что для преследования его российского войска идет до 15 тысяч, выступил из Саврани и послал к хану просить о подкреплении, которой тогда находился в Голфе, но Бринк несмотря на то пошел за ним.

Того ж числа послал к генерал-аншефу Олицу рапорт прося в прибавок себе один полк карабинерной гусарской и егерей, ибо мои гусары были весьма раскомандированы.

1-го февраля, выступя из Янова со всем корпусом, прибыл в Уланово, где получил рапорт от капитана Ангелова от 30-го генваря, что 28-го бывшей в партии около местечка Залещики Сербского гусарского полку порутчик Кусавцов прислал к нему рапорт, что на него в местечке Толстом конфедераты напали. Почему он, ретировавшись, требовал от него сикурсу в рассуждении чего он со всей командой из местечка Гусятина выступил и маршировал к местечку Черткову. На дороге ж чрез присланного жида от полковника донскаго Попова уведомлен, что он с казаками и еще один гусарской ескадрон соединится с ним, Ангеловым, в местечке Ягулницах. Почему он следовал даже до местечка Толстова, куда прибыв 29-го нашел конфедератов, которых со всею командою атаковав разбил и чрез местечко Толстое прогнал. Но оные на той стороне опять построясь остановились и, поставя четыре пушки на плотине, начали из оных стрелять. А как их до семи сот человек было и с помянутым числом пушек, то в рассуждении сего Ангелов, не имея способности их остановить, опять к местечку Гусятину возвратился. Причем из конфедератов немало побито и в полон взят один. Из его ж команды убит гусар один, да ранено два.

- 199 -

Я репортовал того же числа о сем щасливом действии генералу Олицу, рекомендуя ему в милость капитана Ангелова и уведомляя его о будущих моих движениях, которыя суть следующия.

Того ж числа партию к Белой церкви отправил. Бутырского батальона гранодерской роте приказал выступить в Бердичев и там пост занять. А полковнику Ширкову⁵¹ послал повеление, чтоб он его снабдил артиллейрийскими снарядами.

2-го получил чрез шпиона известие, что султан приказал молдавскому господарю набирать шесть тысяч гусар. Почему я, выбрав из волохов двух гусар надежных и переодев их в простое платье, отправил в Яссы с тем, что естьли иначе не возможно, то бы, вступя в число сих намереваемых гусар службу, между тем уговаривали их всех сюда бежать с обнадеживанием, что всякой оттуда пришедший от меня на руку деньги получит. Сии посланные имели также повеление изобразить оным гусарам все то, что только пристойно и удобно будет к побуждению их к побегу.

О чем представил главнокомандующему, что естьли паче чаяния сие удастся и их столько придет, что наши полки укомплектуются, так за тем не прикажет ли формировать вновь ескадроны, ибо в военное время оне лишния не будут, а после войны можно их кассировать. Сим же сформированием отвратить можно будет зло, которое неприятель нам готовит своим начатием набирать 6000 гусар, над коими команда верно поручена будет хорошему командиру, определенному от французскаго двора. Сие тем нужнее мне казалось, что такое число гусар превосходило бы количество оных в нашей армии или по крайной мере было бы равное. Следовательно сами собою, а паче подкрепляя столь великия тысячи татар мог ли бы весьма вредить, а особливо легкому нашему войску.

Того же 2-го числа получил от главнокомандующаго ордер от 31-го генваря следующаго содержания:

“При изъявлении совершенного моего удовольствия вашим старанием в наполнении польских наших магазеинов провиантом и фуражом и прочими вашими распоряжениями и мнениями рекомендую вашему сиятельству и далее сие старание продолжать, дабы без упущения времени и способною пути наши магазеины сколь можно больше приумножить, а на первой случай нужнее быть видеться свозить велеть из тех мест, которыя впереди вас лежат, чтоб чрез то у неприятелей пропитание отнять, а что назади вас останется, оное и после и всегда получить можем. Из копии рапорта вашего сиятельства к Петру Ивановичу [Олицу] усматриваю я распоряжение ваше на случай приближения неприятеля, как из Гуманщизны, так и из Балты и находя оное надежным причину имею уповать, что неприятель никакого успеха не возымеет, но паче везде храбро принят, атакован и приследован будет”.

2-го получил рапорт от подполковника Бринка из села Буды от 1-го февраля, что он с подчашим литовским Потоцким имел стычку, на месте побил более пятидесят турок. В том числе убит один ага⁵², которой был приставлен

- 200 -

подчашему Потоцкому и над турецким войском был главным командиром. Причем в полон взято конфедератов раненых и здоровых человек около тритцати. А с нашей стороны ранен только один казак. После дела подчашей Потоцкой ретировался со всею командою в стороне Рашкова, куда и он для преследования отправился.

Почему я послал рапорт к господину генерал-аншефу Олицу, что ежели б я 27-е и 28-е число им не был остановлен в Новом Константинове и там долее надобного не пробыл, то б, прибавя к подполковнику Бринку несколько войска, совсем бы их можно было разбить. Тогдашнею бы позицию я и посля занять успел, ибо хан 28-е число только из наших границ выступил. Причем рекомендуя ему господина Бринка, яко отличнаго офицера, бывша-го мне во многих случаях помощником, просил, чтоб приказал соединиться со мною Ахтырскому полку.

Того ж числа получил рапорт от порутчика Крекича, что неприятель идет к Гумани.

Согласно оному 3-го получил я от главнокомандующаго повеление из Киева от 1-го февраля, что репортует генерал-майор Исаков к киевскому генерал-губернатору, что он 29 генваря в Мирград пришол, где о неприятеле известие получил, что он к Смелой тянетца. В рассуждении чего он по обстоятельствам его обращения будет подвигаться напротив ево к защищению границ. По сему главнокомандующей писал к графу Петру Александровичу Румянцову, чтоб он приказал генерал-порутчику Далке тотчас перейтить на правую сторону Днепра, да в то же время и генерал-майору Исакову к нему ж приближиться. То ж и господину генерал-порутчику Племянникову приказал со всеми полками команды ево на ту же сторону Днепра перейтить и стать на первой случай правым крылом к Корсуну, а левым к Днепру. А когда полное известие получит, что он действительно уже перешел и когда также будет известен, что генерал-майор Исаков приближается, то, учиня между собою сношение и приняв надлежащия меры и осторожности, стараться не только с своей стороны и далее на неприятеля наступать, но в то же время и со всех трех сторон ево охватить. Мне же приказал, чтоб по прибытии генерал-порутчика Племянникова к Корсуню отправить от себя туда партию, как для получения уведомления себе о неприятельских поворотах, так и для сношения с ним, не найдется ли безопасной способ мне с своей стороны какую в том помощ подать.

Посему я тотчас послал рапорт господину генерал-аншефу Олицу, как с приложением полученного повеления от главнокомандующаго, так и собственным моим представлением, что неприятель в сей позиции совсем окружен и мне необходимо надлежит движение сделать к Погребищам, а смотря по обстоятельствам и далее вперед. Чрез которое движение я ни позиции его, ни заготовленных магазеинов не открою, ибо по надобности всегда к Полонной отступать могу. А естьли корпусы господ генерал-порутчиков Племянникова и Далка атаковав с двух сторон его погонят, а от Миргорода

- 201 -

в то ж время Исаков сделает к нему движение и бегущих будет также атаковать, то оным уже более не останется, как к Домантову и Титееву бежать. Следовательно я, будучи в Погребище ево встречу и тем способом и до конца сво истребить можем. Только не получа подкрепления с имеющимися теперь у меня войскам вперед движения никакова сделать не могу. И естьли б он теперь на меня пошел, так мне более не остается, как ретироваться к Полонной потому, что у меня гусары почти все раскомандированы, а и подполковник Бринк еще через пять дней со мной не соединиться. Его же превосходительство из всех известий изволит видеть, что Бринково там бытие гораздо более принесло пользы, нежели б как бы он при мне был, ибо чрез то самое неприятель от Дарашкова отогнан за границы так, что уже ему невозможно внутрь земли делать движения. А хотя Бринк и отступит к соединению ко мне, но неприятель не узнав, куда он марш обратит, принужден будет на месте стоять.

В то ж время получил повеление от господина генерал-аншефа Олица из Дубны от 1-го февраля, что он по повелению главнокомандующаго посылает ко мне в подкрепление один полк карабинер от Измаилова, два ескадрона гусар и один ескадрон карабинер от Подгоричанина, да прибывшей пехотный полк Апшеронской⁵³ и всех егерей, которые есть при полках.

На что я представил к нему и господину генерал-аншефу Олицу, что назначенный от него мне в команду Апшеронской пехотной полк во отягощение и не в пользу будет, ибо я чрез то проворно нигде поворачиваться не могу потому что мне надлежит иногда вперед итти, а иногда по надобности и назад отступать, чтоб не открыть заготовленные магазеины и позиции. Сверх того и той пехоты, которую я имел для меня было довольно. Притом и всякой раз под них подводы взять могу в скором марше. Один же ескадрон карабинер в котором конечно более осьмидесят лошадей в строй не выедет в какое мне подкрепление служить может. А как Ахтырской гусарской полк и некоторое число казаков теперь стоят назади меня и партии посылать оне уже нужды не имеют, ибо зачиная от Белой церкви до Рашкова и оттуда до Могилева и Каменца партии мои находятся. Следовательно что б ни случилось, то я о всем известен буду и его превосходительству обо всем донесу. Для чего я повторительно просил, чтоб приказал ко мне присоединиться Ахтырскому гусарскому полку и достальным донским казакам, как и еще командированные егери до того времени ко мне не были, то приказал бы им брать подводы и ехать прямо на Полонну, дабы не упустить полезного время над неприятелем сделать поиск. Полку ж Апшеронскому по вышеназначенным резонам, чтоб итти ко мне не приказать. А сверх того оной вскорости и прибыть не может, как от Уланова до Полонной шесть миль, от Полонной до Заславля пять, а от Заславля до Острога четыре, а от Острога до Дубны семь. А оной полк лутче может подкрепить Заславской пост.

Того ж числа послал повеление майору Серезлию, чтобы он до Олшанец доходил и давал бы мне обстоятельныя известии.

- 202 -

Того ж числа командировал с партией майора Вуича к Белой церкви и приказал ему, чтоб с посланной туда партией соединясь итти до местечка Корсуна и меня о всем репортовать.

Как я всегда был того мнения, что Хотин очень удобно взять малым числом войска пока неприятельския силы в него введены не будут. Так как я о таком предприятии генералу-порутчику Салтыкову, генералу Олицу, даже и самому главнокомандующему представлял, то не преминул я о сем равномерно донести и графу Захару Григорьевичу Чернышеву от которого сего числа получен ответ от 28-го генваря следующего содержания: “Из почтенного вашего сиятельства письма от 9-го генваря я с удовольствием особливое ваше к службе усердие и похвальное к славе желание усматриваю. Надеюсь что его сиятельство князь Александр Михайлович сему вашему желанию противен конечно не будет. Вашему же сиятельству остается только ему, яко главному вашему командиру, и просьбу вашу о том принести. Обо мне же прошу верить, что я всегда истинным совершенным почтением пребуду”. Я действительно представил о сем паки главнокомандующему, от которого на то ответ сообщу я ниже. 4-го числа получил рапорт от подполковника Бринка из Чечелника от 2-го февраля, что неприятель по разбитии ретировался в Круты, где и заперся. Войска ж было с Потоцким шесть сот турок, татар двести, конфедератов более тысячи и четыре пушки. И как местечко сие вокруг оставлено двойным палисадником, то Бринк, чтоб не открыться вдруг неприятелю, рассудил со всею командою под оное не приступать, а остановясь в близлежащем селе с егерями и пушкой употребить одних только казаков под командою атамана Поздеева⁵⁴, которые имели стычку с неприятелем, во время которой убито на месте конфедератов с турками сорок четыре человека. После чего подчаший Потоцкой, услыша, что убито много из турок самых лутчих людей, чрез местечко Рыбницу ретировался из Крутов за Днестр. Но и тут еще посланными для преследования оного партиями с капитаном Палаловым и порутчиками Тотовичем и Маргажичем убито более шестидесят человек, кроме тяжело раненых. И в полон взято до семидесяти человек, между которыми был один ротмистр.

Сверх же того посланным изъездом к Кругам под самым местом побито татар шесть, в том числе один мурза. С нашей же стороны никакого урону не было, кроме что один гусар Чернаго полку безвестно пропал, да один казак ранен.

Турки, увидя над собою победу, все ретировалась на Балту к Бендерам. В добыче ж получено несколько неприятельского оружия и лошадей, что все отдано на команду, а взяты одни литавры⁵⁵.

В то же время отправленный от Потоцкого один конфедерат с одним татарином для проведывания, где стоит хан, в обратном пути нашими войсками пойман и объявил, что хан находится под Черным лесом в Новой Сербии.

Бринк же со всем деташаментом по повелению моему обратился к Уланову.

- 203 -

Я послал повеление подполковнику Бринку, чтоб он следующаго числа прибыл в Прилуки и ожидал бы далняго повеления.

Того ж числа получил рапорт от подполковника Бринка из Браславля от 3-го по рапорту порутчика Маргажича, которой с партией находится около Гуманщизны, что хан из Смелянщизны марш свой предпринял чрез Гуманщизну к Бершаде. Почему он Маргажичу приказал остановится для примечания в Браславле, а сам он марш взял до Линцов.

По сим известиям послал я рапорт к главнокомандующему, извещая его, как об разбитии неприятеля, так, что хан, получа известии о разбитии Потоцкаго не предпринял ли ретоваться в свои границы, к которым он другой дороги не имеет, кроме ведущей на Гумань, то, чтоб столь полезного случая не упустить о сем бы известить генерал-майора Исакова, дабы он иногда к стороне Смелой не сделал маску, а между тем партиями не прошли.

О чем я своим партиям крайне подтвердил о примечании, предприняв намерение естьли я заподлинно уверен буду, что хан совсем идет к Гумани, то хотя б и не дождавшись всего требуемаго сикурсу естьли знатного я предпринять ничего не могу, то всячески его буду в ретрете шиканировать⁵⁶. А генерал-майор Исаков ко мне писал, что с своей стороны он ничего не упустит. Когда узнаю, что господин генерал-порутчик Племянников с корпусом преследуя за ними в таком положении будет, что ево имели такая препорция, что мне уже не отваживая себя можно будет их атаковать, то неминуемо то исполнить не упущу. И естьли бог поможет мне с кавалерией до их пехоты приближиться, та надежда была очень много их побить. Желательнно только, чтоб кавалерия господина генерала-порутчика Племянникова, естьли корпуса его пехота скорым маршом не поспеет, преследовала его вперед за милю, дабы она известия всегда получать могла, что за ними близко войско идет. Таким образом будут они с трех сторон, то есть от Исакова, Племянникова и меня, окружены. Такое положение и не столь беспорядочного неприятеля в конфузию привести должно, кольми паче татар все сие представлять я почитал за нужное, поелику таковое расположение при стечении обстоятельств исполнением своим сколь возможно, столь полезно и нужно было. При сем случае рекомендовал я его сиятельству, как подполковника Бринка, так и капитана Ангелова и порутчиков Маргажича и Татовича.

5-го получил повеление от генерал-аншефа Олица, что он более легкого войска мне прибавить не может и что все егери ко мне отправлены. А потому, что полк Апшеронской мне не надобен, то приказал ему остановиться в Остроге до повеления его превосходительства. То ж и ескадрону Московского полку дал повеление, чтоб он по той же причине к полку шел.

Того ж числа получил известие от главнокомандующаго, что неприятель потянулся к Балте меж Гумани и Архангельского редута⁵⁷. Почему я подполковнику Бринку приказал остаться в Линцах для примечанию над неприятелем.

- 204 -

Того ж числа прибыл ко мне в Уланов полк Каргапольской карабинерной⁵⁸.

Я того ж числа совсем выступя из Уланова продолжал марш до местечка Пикова.

6-го, выступя из Пикова, продолжал марш до Прилук. Куда прибыв получил рапорт от подполковника Бринка, что он получил известие от его посланных, что неприятельского войска пошла часть на местечко Круты для препровождения полученныя ими добычи. Другая ж часть чрез Саврань не шла, а, протянувшись к своей стороне, остановилась и, по собрании, хотят будто сделать нападение меж Гумани и Тарговец в Польше.

По оному представил я главнокомандующему свое мнение, чтоб Исаков с некоторым числом расположился в Архангельском и естьли б он мог, отделя один пехотной полк, расположить ево в Гумане. А как уже скоро будут распускаться реки и болоты, то в то время оне ничего предпринять не осмелятся. Или не прикажет ли Апшеронской пехотной полк в Гумань ввести, но посподину Исакову неминуемо в Архангельском хотя кавалерию, а иметь надобно. Назначенным же четырем полкам пехотным в Польшу не прикажет ли выступя расположиться правым флангом к Бердичеву. При чем также доносил, что хотя ко мне прибыл Каргопольский полк, однако, как он почти целый год все в маршах был, то более 330 лошадей в строи быть не может. А Ахтырского полку два ескадрона того ж числа ко мне прибыли, но в обеих более 120 лошадей не было. Почему я приказал им подать репорт, чтоб строиться в один ескадрон. Из прежде ж командированных ко мне трех Венгерского полку ескадронов только прибыло пять рот, из которых в строй выходят 208 рядовых. Почему и им приказал строиться в два ескадрона. Сербской полк, хотя в Польше и в ескадронах, однако один ескадрон оставлен для препровождения не знаю какой артиллерии. Харьковской полк также в пяти ескадронах, а шестой так, как и Ахтырской в неприменных квартирах оставлен. Таковое объяснение тем более нужно было, что не взирая на все его сиятельства приказании в даче мне подкрепления, господин Олиц всегда мне во оном или отказывал или давал пехотное, коих мне употреблять было нельзя или присылал такие полки, которые только вид делали подкрепления, а в самом деле они никакой помощи не делали. Все же сие делалось на тот конец, чтоб я ничего над неприятелем учинить не мог. Такими шиконствами успели довести до того, что я должен был только разными своими расположениями и маневрами делать только вид против неприятеля. А удобной случай его остановить и отнять полученный им в Новороссии плен⁵⁹, который мне в сие время представлялся из рук я упустил. Ибо неприятель, как видно разведав о наших расположениях, как ниже сказано будет, назад поворотился, а я, видя по известиям, что уже дистанция не позволяла мне ничего неприятелю сделать, войскам приказал взять роздых. Сам же я поехал в Линцы, дабы скорея о подлинном его движении быть известну и на дороге получил рапорт от подполковника Бринка по рапорту капитана Паплалова,

- 205 -

что неприятель из Саврани сего месяца 5-го числа выступил, разделясь на две партии. Одна пошла на Кодим, а другая на Балту. И что около Саврани много пожгли деревень, то ж и народу обоего пола немало забрали. Порутчик же Маргажич репортует, что находящейся пред сим в Кругах турецкое, татарское и конфедератское войско, которое Бринком было разбито и прогнато, опять выступило к Цыкановке, где и фураж из разных сел забирают. Хан же по собрании всего войска намерен туда ж итти, к Цыкановке. Почему он Маргажичу для лутчаго примечания приказал пост взять в Каморгроде.

Я того ж числа прибыл в Линцы, где получил от майора Серезлия из села Жулинцы от 6-го, что хан, разделясь на две части, и с буджацкими татарами⁶⁰ пошел в Балту. А нагайцы⁶¹ по способности в своей степи со всеми пленными. Уведомился он также, будто оне говорили, что если поляки, которые держат российскую сторону, к ним не пристанут, то, отдохнув после сего походу, чрез месяц пойдут разорять всю Польшу.

Почему я подполковнику Бринку, Жандру с двумя ескадронами гусар и со ста егарями с пушкой приказал занять Браславль.

Подполковнику Бринку со всеми казаками, двумя ескадронами гусар и стопятидесяти егарями с пушкой приказал взять пост в Брагилове и от него чтоб все партии были командированы.

Остающееся же мое войско назначил расположить начиная левой свой фланг в Хмелнике чрез Новой Констентинов и Литичев, где и квартиру себе назначил, а к Медзибужу правой фланг доходил.

8-го числа получил от главнокомандующаго от 6-го сего месяца следующей ордер:

“Получив от вашего сиятельства из Угланова рапорт от 4-го сего месяца о новом над неприятелем одержанном немалом поиске и авантаже. Я не оставил о сем происшествии вследствие прежняго донести ЕЯ ИМПЕРАТОРСКОМУ ВЕЛИЧЕСТВУ, препроводя во-первых засвидетельствованием оказываемой от вашего сиятельства особливой к службе ревности, трудов и благоразумных распоряжений во всех ваших предприятиях, а при том представлением и отличных поступках и храбрости господина подполковника Бринка не сомневаясь, что он за то какую-либо монаршею милостию взыскан будет. Между тем во уважение вашей рекомендаци порутчиков Маргажича и Тотовича за отменную их храбрость произвел капитанами. А атаману за его храбрость посылаю лисицу на шапку”.

Того ж числа представил главнокомандующему какое прикажет содержание обещать казакам, желающим у нас служить, естьли по рублю прикажет на месяц обещать, то я щитал не только весьма для них довольным, чтоб они из того обувались, одевались и лошадей содержали, а сверх того провиант и фураж получать. А, чтоб вреда нашим политическим делам не нанести, то я приказал им подать манифест, которой бы в Винницком городе⁶² записать следующаго содержания:

- 206 -

“Мы, нижеподписавшияся обыватели и казаки воеводства киевскаго и браславскаго сим в гроде Винницком манифестуем, что 1768-го году, то есть с начала барского шляхетского возмутительства, претерпиваем крайнее в иждивении нашем разорение и в забрании некоторой части насильно казаков во услужение к той конфедерации, что мы с терпением и сносили. Но оные, как уже всем известно, вышед в границы Порты Оттоманской и соединясь с турецким и татарским войском в недавнем времяни с частью турецкаго и татарского войска вышед в польские границы расположились в Кругах, Чечелнике и Бершаде, где без всякого снисхождения отбирали от нас последнее наше пропитание. Также забирали насильно казаков в их службу действительно против их желания, ибо кто б из християн хотел быть сообщником магометанину. Не удовольствуясь наконец тем к сущему нашему нещастию хан татарской со всем войском вышел из новой Сербии в Смелянщизну и, поворотя Польшею, вдоль по российской границе, к Саврани и Балте многие селы и деревни сожег. И удивляться недолжно, что в сих местах не почитал по обыкновению веры нашей христианской, церквей, которые еще со особливой жадностию старался разорять, употребляя все последнее тиранство с собратиями и родственниками нашими, забирая из многих мест, где находили, молодых обоего пола людей повели их до своей границы в такое время, что чрез бывшие морозы многое число забранных младенцов поморозил. Кончил тем свое тиранство, что обоего пола людей без выключки всех убивали и запирая в избу до пятидесят человек зажигали. Что мы все с крайним сожалением видя, войдя в отчаяние и не для чего иного, как для собственного нашего спасения принуждены присоединиться ко ВСЕРОССИЙСКОМУ ЕЯ ИМПЕРАТОРСКОГО ВЕЛИЧЕСТВА войску с тем, чтобы иногда в предь будущих набегах собратиев и родственников наших защитить за неповинно уже тех пролитую б варваров кровь, как и взятых в плен отмстить над ненавистниками всего роду христианского. Для чего мы желаем всегда охотно быть при ВСЕРОССИЙСКОМ ЕЯ ИМПЕРАТОРСКОГО ВЕЛИЧЕСТВА ВОЙСКЕ”.

8-го выехал из Линцов и 11-го прибыл в Лятычев.

11-го я представил главнокомандующему свое мнение относительно того, чтоб гусарские полки укомплектовать приходящими впредь валахами, которые к той службе способны так, как в числе наших гусаров довольно есть людей их нации. Естьли таковые валахи приходить будут с лошадьми, то за оныя платить им по штатной цене. Когда же таких выходящих великое число будет, то сочинять из них и целые гусарские ескадроны во всем комплекте и содержании по штату полного гусарского полку. И назначив цвет мундира какой ему угодно, назвать их вольными ескадронами. Число же четырех ескадронов назвать батальоном, определив к ним одного штаб-офицера какого б он чина не был, так сие розницы по мнению моему не составляет. Сей штаб-офицер иметь будет первой ескадрон и первую роту. В прочих же ескадронах будет по два капитана, из которых старший будет

- 207 -

командовать ескадроном. Ундер штабу⁶³ ж более в оных не полагать, как одного батальонного писаря, одного провиантского и одного комисарского. За квартирмейстера ж к ним избрать из пехотных полков одного офицера, который может у них править провьянтским и коммисариатским правлением. К ним же придать двух подлекарей и двух коновалов. Казна избавится лишняго убытку, который бы произошел тогда, когда бы из них полк сочинить ни отменно, что на такой новых гусаров формирование должно быть употребить изждивение сверх положенных на содержание армии доходов. Однако я тем более полезности от того находил, что сам неприятель гусаров сочиняет и что чаятельно он отдаст их хорошему командиру от французского, как щитаю, двора определенному. Так шесть тысячь турецких гусаров будут большей корпус сочинять, нежели как в нашей армии назначено или по крайней мере такой же. Такое число непри-ятельских гусар и само собою, а наипаче с подкреплением великих тысячь татар может великой вред причинить нашей армии, а наипаче лехкому войску. Из сего заключал я, чтоб естьли б молдавцы и валахи пришли в таком числе, чтоб на три батальона или на двенадцать ескадронов их довольно было, то их неминуемо принимать надлежит. Ибо чрез такой прием их людей или у неприятеля отыймем способ иметь их более, или может быть и совсем подорвем его предприятие. А между тем сии гусары бывшие турецкие подданные противу турков же будут служить. После ж компании на убылыя места⁶⁴ в настоящих гусарских полках. Один батальон для укомплектования тех полков можно раскасовать⁶⁵, которые будут с лошадьми, ружьем и со всей аммуницией. Которые ж оставлены будут на предбудущую компанию, то тем выдать ремонт⁶⁶ и протчую аммуницию, как в армии полевыя полки получают. По окончании ж войны оных возможно обратить и на поселение или куды заблагоразсуждено будет. А на первой нынешний случай надобно, чтоб аммуничные вещи отпущены им были от коммисариату⁶⁷, а ружья из оружейных наших заводов.

Того ж числа получил от главнокомандующаго повеление, что он отправил ко мне в команду генерал-майора Черноевича с Тобольским и Вятским карабинерными полками, чтоб я оных расположил, где я за удобно найду.

Почему я дал повеление господину оному генерал-майору, чтоб он без изнурения лошадей следовал прямейшим трактом и расположился б в Любаре, Астрополе и Старом Константинове.

12-го по повелению главнокомандующаго послал сообщение к генерал-майору Исакову о занятии Гумани пехотою.

13-го по повелению главнокомандующаго с прибывшими от него четырьми стами малороссийскими казаками командировал я майора Балевича, чтоб он из браславского воеводства выслал провиант и фураж в Бердычев, то ж и в Ляховцы и для вспоможения дал ему восемь офицеров.

14-го числа получил от генерала командующаго письмо следующаго содержания:

- 208 -

“На письмо вашего сиятельства от 11-го сего месяца ответствовать честь имею, что по оказуемой вами отменной к службе ревности и усердию, а особливо по тому особливому искусству и способности, какие вы в предводительстве нынешней вашей команды изъявляете подлинно не признаваю я никого к тому достойнейшим, а потому ваше сиятельство совершенно обнадежены быть можете, что вы не токмо далее главным командиром передового корпуса останетесь. Но что сверх того не оставлю я, по собрании к армии всех легких войск, снабдить вас оными, то есть гусарами, егарями и достойными казаками в толиком числе вы и сами довольны, а в состоянии будете больше себя отличать. А между тем отдаю на рассмотрение вашего сиятельства о находящихся теперь у вас легких войсках сделать такое распределение, какое вы сами желаете и какое за лутче найдете, дабы в самом деле одни перед другими в разъездах и партиях лишней тягости не несли и чтобы особливо чрез употребление их без очереди по правление оных к весне не претерпевало. Что ж касается до легких войск от Исакова, то действительно были они назначены токмо на время и единственно на тогдашнеи случаи, а теперь остаться должны по прежнему у него”.

Того ж числа я поехал из Лятычева и прибыл того ж числа в Брагилов к подполковнику Бринку, чтоб от него ехать по границе осмотреть все местоположения. Для чего 15 числа приказал ему с ево деташаментом выступить и следовать по дороге к Цыкановке. И того ж числа прибыл в местечко Красно, три мили от Брагилова расстоянием.

15-го получил известие, что хан действительно все войско распустил и сам в Каушаны отправился.

Того ж 15-го получил повеление от главнокомандующаго из Киева от 13-го на репорт мой от 11-го, что по представлению моему о выходящих в нашу службу волахах представил к высочайшему двору. 16-го послал повеление подполковнику Жандру, чтоб он из Браславля выступя прибыл в Камергрод. Я ж с деташаментом подполковника Бринка выступя из Красна продолжал марш до Камергрода четыре мили.

Того ж числа, выступя из Камергрода продолжал марш до Корчмы Еленецкой две мили, где от возвратившихся моих посланных уведомился, что в Цыкановке и Сороке находится знатное число турков и возмутителей. Для чего подполковнику Бринку приказал предпринять тракт свой на Ямпол, а к Цыкановке командировал капитана Палалова с двумястами навербованными казаками и капитана Маргажича со ста донскими казаками. Подполковнику ж Жандру приказал иттить в миле от посланных казаков, чтоб он во всяком нужном случае в подкрепление им служить мог.

Бринк же, выступя из Корчмы Еленецкой по полуночи во втором часу, продолжал марш до Ямполя две мили, в который пришед, находящуюся на другом берегу Днестра неприятельскую деревню сожгли, из которой Вольской капитан и все жители собравшись совсюда пришли ко мне и просили от меня протекции таковой, чтоб им быть в Польше закрытым нашим войском

- 209 -

и помочь им подать в пропитании. Я ответствовал им, что все охотно б желания их исполнил, к чему и единозаконие⁶⁸ меня обязывает, однако ж за невозможность почитаю исполнить желание, ибо Польша совсем не надлежит до ЕЯ ИМПЕРАТОРСКАГО ВЕЛИЧЕСТВА ВСЕМИЛОСТИВЕЙШЕЙ моей Государыни, а войско должно с места на место переноситься для которого и провиант единственно приготовлен. Итак не рассудят ли они лутче иттить совсем на поселение в Новую Сербию, где конечно они получат все выгоды из особливой ЕЯ ИМПЕРАТОРСКОГО ВЕЛИЧЕСТВА милости, о чем оне от меня пошли посоветовать и по возврате ко мне согласились перейти. А капитаны или правители деревень поехали других еще собирать и потом явиться ко мне. А народ принят был в ведение ближайшим к тем местам партиям⁶⁹.

Капитану Тотовичу со ста казаками и двумя ескадронами Ахтырскими приказал атаковать Могилев.

Бринк же должен был из Ямполя, перейдя реку с волоской стороны, атаковать Сороку, как за окружностию реки от Ямполя Сорока только пол мили, а от Цыкановки до Ямполя две мили. Но по прибытии уведомился я, что в Цыкановке и Сороке турков и возмутителей весьма мало, то я командировал только в Сороку порутчика Крекича со стапятьюдесятью донскими казаками. Которой прибыв нашел, что уже капитан Палалов с тремястами казаков чрез Цыкановку в Сороку вошел, где убил турков спагов⁷⁰ пятнадцать, возмутителей трех, да в полон взял турков спагов девять и возмутителей ротмистра одного и четырех рядовых и при них служителей девять, лошадей всяких восемьдесят три, которые и отданы на команду. Заготовленные ж и тут турецкие магазеины в пяти больших домах созжены.

17-го числа из Ямполя подполковник Бринк с деташаментом выступил и продолжал марш до местечка Яруги две мили.

Где получил я от капитана Тотовича рапорт, что капитан Гангеблов⁷¹ с двумя ескадронами гусар для атаки Могилева еще не присоединился.

По сему я послал подполковнику Жандру повеление, как оной от меня уже возвращен был в местечко Черневичи, чтоб он 18-го числа по полуночи в шестом часу прибыл и с его стороны Могилев атаковал. А подполковнику Бринку приказал в том же часу с берега Днестра от стороны Еруги атаковать. Которому от себя велел командировать до трехсот казаков с порутчиком Крекичем, капитаном Поздеевым и человек шестьдесят гусар по другую сторону Днестра, ибо по льду еще ездили, дабы на находящееся турецкое войско против Могилева на волоской стороне в деревне Атаки напасть. Ибо мне уже известно было, что оне только в Могилев приходили, а в прочем, как и некоторая часть возмутителей в вышесказанной деревне находилась. А Бринк, пройдя сквозь Могилев, их бы подкрепил и тут же бы атаковал. Выше ж сказанному Гангеблову послал ордер, чтоб он за милю от Могилева, хотя в 8-м часу утра прибыв для надобного иногда подкрепления. Но оный, не получа от меня сего повеления, по прежнему повелению 17-го выступил

- 210 -

и 18-го поутру в 5-м часу Могилев атаковал. Но уже турки, будучи упреждены о последовавшем с Сорокою, были в великой осторожности, зная при том, что в Шаргрод команда прибыла. Однако ж Тотович со ста казаками на село Атаки напал и на улице 12 турков убил. Другие ж, засевши в домы, зачали стрелять. То он приказал домы зажигать. И оную деревню Атаки всю сожгли. А протчие, севши на лошадей, побежали. Он за ними преследовал с частью гусар и убил шестнадцать человек, в полон взял турков трех, булгаров шесть, возмутителей восемь. А командированная команда от подполковника Бринка в 6-м часу в назначенное место прибыла, как и сам он, к Могилеву, которые также бегущих преследовали и убили трех человек. Из команды ж Тотовича убит казак один и двое ранено. Ахтырского полку ранено вахмистр и один гусар.

Я, взяв подполковника Бринка и один ескадрон гусар, поехал на ту сторону Днестра с полмили для примечания мест. Где явилось ко мне арнаутов конных булгар нашего закона⁷² девять человек, из которых один хорунжий и принесли с собою турецкое знамя, которым я дал по червонцу. О всем сим происшествии того ж числа донес я главнокомандующему.

Того ж 18 выступя из Могилева прибыл в местечко Лучинцы, три мили, где 19-го получил известие, что турки впавши, четверть мили от местечка Ярышева деревню грабют. Для чего командировал я порутчика Крекича с пятьюдесятью казаками, от которого 20-го получил рапорт, что восемь турков во оной были и опять ушли.

Того ж числа приказал подполковнику Бринку с ево деташаментом расположиться в Баре. В сей же день подполковнику Жандру с ево ескадроном и егерями занять пост в Брагиле. А майору Серезлию с ево ескадроном занять пост в Браславле.

А я поехал в местечко Латычев. По прибытии туда 22-го числа возвратившийся посланный от меня хотинской жид объявил, что один паша с тысячью человеками конницы в Хотин прибыл и вскорости ждут еще двух пашей с двадцатью тысячами войска. Еще ж уверял, что он от себя послал таких людей, кои конечно магазеин в Чернауцах сожгли. Почему я ему сказал естьли он еще созжет магазеин в Цацаре, то знатную сумму получит. Также получил известие, что по отдалении моем от Днестра турки во отмщение созжения Сороки выпавши⁷³ сожгли Цыкановку. И слух был, что хотели жечь Могилев. О чем я того ж числа между прочим донес главнокомандующему.

Хотя я тогда не получил еще резолюции от господина генерал порутчика Салтыкова которым полкам быть в команде моей. Но, как в сей угол сошлось тогда довольное оных число отчего наконец последовать мог недостаток в фураже и провиянте, то для предупреждения оного я приказал Тобольскому карабинерному полку расположиться в Виннице и Литене, а Вятскому в Старой Синяве, а Строгожскому гусарскому⁷⁴ явившемуся тогда ко мне из Киева в Николаеве.

- 211 -

Ахтырского полку двум ескадронам приказал следовать одному в Браславль и явиться в команду майора Серезлия, а другому в Брагилов в команду подполковника Жандра.

Майору Звереву⁷⁵ с одним ескадроном полку Венгерского следовать в Медзибуж и быть в команде у бригадира Текелия, а другому ескадрону под командою капитана Гевкина следовать в Баре и быть в команде ж у бригадира Текелия.

Майору Серезлию иметь сношение с Уманским постом с полковником Гейзером. И между тем всем постам между собою сношение иметь и о всем подробно репортовать меня. Полковнику Чорбе с двумя ескадронами полку его расположиться в Базалии. Майору Стингену с гранодерскими ротами расположиться в сем же местечке.

Капитану Анрепу с егарями — в Черном острове.

Каргапольскому полку — в Новом Константинове. Нижегородскому — в Лятичеве.

Я квартиру себе назначил в Базалии.

26-го получил рапорт от подполковника Б ринка, что отправленной от него волах возвратился и объявляет, что в местечке Кинишеве и в Бендерах видел турецкаго войска тысячь до шести, которые ожидают прибытия визирского с войском. Конфедераты же стоят при Потоцком в Волошизне против Рибицы с которыми турок и татар сот до шести. А при том, что по отогнании от границ турецких партии многие волохи получили немалую радость и свободу к предприятию мер своих, почему из жилищ своих бегают в наши границы и уже немало сюды перешло. С сим посланным пришел один волох из села Каражинцы расстоянием от их в двух милях, который объявил, что он послан от них волоскаго старшины разведать о точной справедливости, будут ли они приняты под римскую защиту.

Оной же старшина имел войска до ста пятидесяти лошадей и охотно хотел принять нашу службу.

К которому старшине я писал и уверил ево о протекции нашей всемилостивейшей ГОСУДАРЫНИ. Сие было самое полезное правило тогдашней нашей политики. Такия уверения не одними словами ограничивались. На сих днях явилось так же несколько арнаутов из самого неприятельского войска. Я им дал всем по червонцу. Того ж числа получил от главнокомандующаго от 23-го ордер, в котором написано:

“На репорте вашего сиятельства из Могилева от 18-го числа сего месяца во-первых изъявляю вам совершенное мое удовольствие всеми теми вашими трудами и распоряжениями чрез которые одержан вновь над неприятелем немалой авантаж и того больше нанесен ему для переду страх, а при том за нужное нахожу знать дать:

1-е, что хотя весьма изрядно, что ваше сиятельство явившимся у вас из неприятельского войска арнаутов, как во первым дезертирам дали каждому по червонному, но дабы и более между неприятельских войск и особливо

- 212 -

из нашего закона побеги к нам причинить было можно, извольте, Ваше сиятельство, выбрав из помянутых арнаутов одного или двух человек попроворнее и поумнее и дав им еще червонных по два-три назад отпустить с тем, чтобы они за обещаемое им дальное награждение старалися и других им подобных из неприятельских войск на побеги к нам уговаривать и склонять, рассказывая и толкая им, что все добровольно сюда приходившие с такою ж, как и они сами милостию и благодеянием принимаемы будут.

2-е и явившихся у вас молдавцов, которых ваше сиятельство далее в Новою Россию отправляете, приказал я не токмо тамо по надлежащему принять и содержать, но и вперед потому ж поступать, естьли подобные от вас же или сами собою туда придут.

3-е а как вышепомянутаго вашего сиятельства репорта за нужнейшее состоятельство осматриваю я то, что молдавской господарь дал жителям тамошней земли секретное повеление, чтоб по приближении туда наших армий во всем нам вспомоществовать и нашу сторону держать, ибо в рассуждении сего равномерно изволите ваше сиятельство старание употребить, буде возможно чрез нарочно посылаемого от себя надежного верного человека помянутому господарю также секретным образом знать дать, что естьли в вышеизображенное известие основательно, то оказуемое им в том в здешней стороне усердие принято будет и от самой ЕЯ ИМПЕРАТОРСКОГО ВЕЛИЧЕСТВА НАШЕЙ ВСЕМИЛОСТИВЕЙШЕЙ МОНАРХИНИ со особливым удовольствием. Так, что он со всею землею и жителями может за то и от ВЫСОЧАЙШЕЙ ЕЯ ВЕЛИЧЕСТВА протекции милости обнадежен быть, а особливо естьли наша армия по приближении туда всевозможное от него вспомоществование о самом деле получить”.

В то время я уже принятых вышеписанным образом польских, украинских казаков формировал в 500 полк, но старшины их просили, чтобы им содержание против Донского войска старшин было. Я представив 28-го репортом о сем главнокомандующему присовокупил к тому мое о сем роде людей примечание, которое я сделал по поводу двух относительно казаков от главнокомандующаго данных повелений, из которых первым предписываемо было, чтоб сих казаков соединить с Чугуевскими⁷⁶. Вторых, естьли то неудобно покажется, то составить из них особливый полк, а офицером к ним определить польских шляхтичей, которых также приглашать в службу было высочайшее повеление. По сему я представил, что естьли их соединить с Чугуевскими казаками, то они должны будут разделены по маленьким частям по Польше. Следственно нельзя будет иметь особливаго над ними надзирания, которое им тем более нужно, что они набраны из разных мест и никакого военного повеления не знают, отчего конечно произойдет то, что они охоту к нашей службе потеряют, а наконец и разбежать могут. Сверх того, как они имеют неприятельскую вражду против сдешних шляхтичев за их обиды и делаемые им утеснения, а к жидам за их аренды. Естьли они будут в таковой разбивке непременно в отмщении наделать много проказ.

- 213 -

Мое заключение было наконец, что когда угодно его сиятельству, то они останутся особливым полком под моим наблюдением, то я все примечание над оными иметь буду. Касательно до польских шляхтичей, которых приглашать в службу нашу высочайше повелевается я изъяснил свое мнение, что сомнительно, чтоб кто-либо из них в оную вступить пожелал. А естьли пожелают, то их никак нельзя с вышепомянутыми казаками смешивать по причине сих последних крайней на них злобы. Равным образом неможно поместить их в гусары потому, что такая их служба будет не видна, а по обстоятельствам тогдашним и поелику они не с иным намерением пойдут, как для защищения отечества своего, надобно, чтоб они были видны. Итак заключал, когда охотники из польских шляхтичей в нашу службу сыщутся. О чем я и старался, то надобно и звать их особливым полком или корпусом, например уланов, в польской одежде, которая уже самая не меньше гусарского стоить будет. Лучшей же приступ к тому может быть сделан чрез обещание какому молодому шляхтичу, что его сделают полковником, естьли он составит полк и соберет офицеров, что ему тем удобнее можно будет сделать, что мелкой шляхты в Польше очень много.

27-го получил от подполковника Бринка из Бара репорт, что к нему рапортует порутчик Крекич, что до несколько тысяч турок и возмутителей прибыло в польское местечко Вержбовцы. Я не только приказал всем четырем карабинерным полкам собраться в местечко Лятычев, а всем гусарам и егерям в местечко Деражню, но и сам туда того ж числа прибыл. Но тут же получил от подполковника Бринка из Бару рапорт, что напротив онаго известие в Вержбовцы было очень мало неприятеля и из тех половина пошла вверх по Днестру, а другая вниз.

Почему я всем в прежнее расположение выступить приказал.

А подполковнику Бринку с деташаментом выступить и прибыть 29-го в Замехово велел.

1-го марта получил рапорт от капитана Ангелова, что он по повелению господина генерал-майора Измаилова из села Чернаго следовал в местечко Аринино наперед корпуса его. И по прибытии в оное тамошние обыватели ему объявили, что конфедераты в селе Репинцах находятся, куда он тотчас с командою пошел. И тамо оных атаковав немалое число побил и в реке Смотриче потопил. В полон взял меньшого Пулавского⁷⁷ и с ним семнадцать человек. Из его ж команды ни малейшего урона не было и, что из онаго местечка Аринина генерал-майор Измаилов пошел для разбития конфедератов, находящихся в Окопах и Жванце.

Того же числа поехал я из Диражны чтоб с деташаментом подполковника Бринка ехать к Калюсу и оттуда вверх по Днестру осмотреть положение мост и берега Днестра, ибо должно было чрез оной переходить. И 2-го числа прибыл в Замехово, откуда, взяв деташамент подколковника Бринка, продолжал марш до местечка Усшицы, три мили, где ездил со мною и генерал-квартирмейстер Каховской⁷⁸.

- 214 -

3-го послал репорт главнокомандующему, прося от него разрешение в следующем: майор Вилевич уведомил меня, что у принятых польских казаков есть множество собственных их упряжек, хотя же я на первой случай велел вообще давать их лошадям фураж. Но, как сие могло быть в отягощение, то как в их содержании против донских ли казаков или иначе поступать велено будет. Во-вторых, естьли бы какие хорунгви Речи Посполитой захотели к Российскому войску пристать, то дозволено ли будет их принимать.

Того ж числа из Усшицы выступя продолжал марш до местечка Студеницы две мили.

4-го из Студеницы выступя пополудни приехал во Хотин и наперед посланой до меня партией с порутчиком Крекичем из бывших в Жванце взято двое возмутителей, да в разных мест бегущих из Окоп поймано четыре человека и один из них дезертир к нему явился. Пойманные объявили, что Окопы нашим войскам под командою генерала находящимися взяты, но только Пулавской с лутчим своим войском вышел из города в ворота и спустился при одной деревне, где съезд был и под кручею берега внизу есть дорога, которую он мимо Окоп вверх Днестра прошел. А оне и еще несколько нашли способ рассыпаться в разные стороны. До двухсот лошадей возмутителей находилось в селе Браге, которое против Хотина и, как лед уже тогда очистился, то оныя на ту сторону переправились на турецких паромах. И вышесказанная партия с порутчиком Крекичем наконец прибыла в село Бабшино, расстоянием две версты от Браги. Также и от находящейся при мне команды послано было двадцать человек с старшиною казаков, чтоб находящуюся небольшую рощу под Брагою проехали. Не переехавшие же еще на ту сторону возмутители выехав человек до тридцати с казаками шермицель⁷⁹ делали и из Хотина также по них из пушек стреляли. А я в то время из лесу смотрел на Хотин. Отсюда поехал и прибыл в село Белевцы. Я о всем сем на другой день то есть 5-го репортом донес главнокомандующему, в котором о Хотине сделал я примечание, что сего города порядочную крепостию назвать неможно. Напротив того, он есть ни что иное, как старинной замок, обнесен каменною стеною, имеющей великие форштаты и окружен весь высотами, главнейшем строением на половине горы лежащий. Все же положение места очень сходствует с смоленским. Так, что бывший в сем последнем может представить себе некоторое понятие и о первом.

5-е выступя из Белевцов прибыл в местечко Устье, где получил известие из Рашкова. Возмутители перебрались на ту сторону прежде еще распущения реки и соединясь с Потоцким несколько от Днестра вовнутрь волоской земли отделились. Однако ж я для лутчаго удостоверения приказал послать в Рашков партию и чтоб оттудова весь провиант и фураж вывозить к своим войскам, дабы они и впредь оным пользоваться не могли, а оная б партия против тех мест всегда находилась. И, чтоб начиная от Егорлика до Могилева все перевозы перепортить, а в сем местечке приказал оных несколько оставить для переправления к нам приходящих волохов, поручив

- 215 -

сии паромы под смотрение капитана Палалова, находящегося с навербованным полком в Шаргроде.

6-го, выступя из Устья, того ж числа прибыл в местечко Залещики в шестом часу пополудни и в самой тот же день приказал капитану Ангелову с двумя ескадронами переправиться через Днестр в Покуцию, а в 10 часов пополудни приказал переправиться капитану Тотовичу во оном местечке Залещиках чрез Днестр же с двумястами донских казаков и одному ескадрону гусар в подкрепление. *^–Как я всегда имел желание служить с гусарами поелику в маленькой войне наибольше к отличению себя представляются случаи, то и просил о сем я князь Александра Михайловича Голицына, который мне на сие следующим отвечал: “На письмо вашего сиятельства от 18-го числа сего месяца ответствовать честь имею, что сколько желание ваше определение вас точно к гусарским полкам ни похвально и сколько я сам тому рад был бы, ваше сиятельство знать изволите, что я в оном собою вас удовольствовать не в состоянии. Со всем тем обнадежены быть можете, что я всевозможным образом о том стараться, да и двору представить не оставлю, а на первой случай пишу сей же день приятелям моим в Петербург, для чего и прошу ваше сиятельство некоторое токмо в том небольшое терпение возыметь. Между тем, хотя ныне молдавское село и сожжено для лишения чрез то неприятеля прибежища, но для переду без крайней нужды лучше от того воздерживаться в рассуждении, что и жители от того огорчатся и нам иногда самим надобность в том будет. А имею честь быть с особливым почтением.”^–*

Я уверен будучи, что в близости турецкого войска кроме двадцати трех лошадей, которые от старосты Черноуцкаго по границе ездят, чтоб обыватели не разбегались. Приказал капитану Тотовичу атаковать сзади Снятин, где находился Тваровской с партиею возмутителей, Ангелову спереди, но только сему последнему марш был далее, да и посланной мой к нему несколько приехал поздно, а Тотович имел только две мили переходу. Но, как возмутители о переходе Ангелова чрез реку по видимому известились, то оные из Снятина выступя за пол мили в одну деревню на самою границу волоскую остановились. Где капитан Тотович с казаками их атаковал, разбил и гнал с милю по Волощизне, куда оные бежали к Черноуцам. При оной стычке убито тридцать человек, в числе которых один турок. В полон взято семьдесят два человека, четыре пушки чугунных на худых лафетах, два барабана. И так весь Днестр от неприятеля был очищен.

После сего бывшим на правой стороне войскам я приказал опять на левую, то есть польскую, переправиться. И капитану Ангелову в местечке Усшицах с двумя ескадронами остаться, которой бы, как по той стороне известия получал, так и по сей стороне до местечка Устья небольшие партии имел для разведывания. *^–Река Днестр так тогда наполнена была, что вброд нигде переехать неможно было. По объявлению же обывателей она

- 216 -

еще более возвыситься должна была, когда теплая погода и дожди продолжатся, ибо тогда все воды в горах находящиеся в нее выйтить должны. И тогда она такое быстрое течение имеет, что на паромах переехать нельзя. Почему я всем партиям дал повеление наблюдать состояние реки и как о прибавлении, так и уменьшении воды мне доносить^–*.

8-го получен подполковником Бринком от капитана Моргажича от 5-го числа рапорт, что Карнешовского монастыря игумен с молдавской стороны к нему явился и объявил, что 3-го числа за Сорокой четыре мили в село Гечю прибыло с пашой из Бендер до тринадцать тысяч турецкаго войска, которые будто и расположиться хотели против Рашкова, Цыкановки и Могилева. И будто бы татарская орда пойдет по сей стороне Днестра на Мурахву к Хотину. А как оное место надлежит до Потоцкаго, которой при конфедерации находится, то будто он сие местечко и ключ оного отдал им в добычь. И напоследок он же Маргажич репортовал, что к Сороке действительно прибыло восемьсот турков.

Но как Сорока уже созжена, то им в ней и расположиться неможно, разве по ближним селам. Почему я туда для нападения на них послал его же, капитана Маргажича.

Потоцкий тогда находился не более как в 300 человеках около Рашкова и Рибницы в Волощизне, а после моего поиску несколько отдалился к Ясам. О чем я 8-го числа главнокомандующему послал рапорт из Червоногорода, где я тот день находился в сем месте.

Подполковнику Бринку с ево деташаментом приказал следовать в местечко Гродек и там расположиться.

Я ж 9-го поехал чрез всю Подолию в Базалию, куда прибыл.

11-го получил репорт от генерал-майора Черноевича, что сообщает к нему генерал-майор Лебель о полученном им повелении от главнокомандующаго Второй армией, дабы из Новой Сербии вся пехота переправлялась за Днепр в назначенныя квартиры. Для чего он и из Гумани пост должен был взять.

Почему я главнокомандущему князь Александр Михайловичу Голицыну послал репорт, что оное место до прибытия его сиятельства в Польшу не зането останется. А как армия соберетца, да татара к Хотину и Бендерам прибудут, в то время мне надобно будет совсем вперед подвинуться, так же уже в сем посту и нужды не будет.

Того ж числа дивизионного квартирмистра Искрицкаго послал на встречу идущим с Дону казачьим полкам. Проезжая из Червоногорода в Базалию чрез местечко Язловицы, 9-го дня послал из оного к господину генерал-порутчику Салтыкову репорт в котором уведомляя его, что всю левую сторону Днестра начиная от Калюса до Залещиков объехал. Так, прилагая ему копии с ордера господина Олица из моего на то рапорта, просил его, чтоб он меня пред сим начальником оправдал, ибо он все мои просьбы о присылке подкрепления, тако ж и отсылке назад Апшеронского полку, котораго

- 217 -

Князь А. М. Голицын

я никак употребить не мог, всегда протолковывал в худую сторону. *^–С сего времени начала зависть распространять яд свой на мои успехи, которой несносно было, что оные повлекли на меня ВЫСОЧАЙШЕЕ ЕЯ ИМПЕРАТОРСКОГО ВЕЛИЧЕСТВА примечание и милостивыя отзывы. Ибо от верных людей сведом я был, что ЕЯ ВЕЛИЧЕСТВУ угодно было публично в пользу мою отзываться и между прочих похвал скудным моим достоинствам сказать, что я родился быть в свое время предводителем Армии. Таковыя слухи конечно дошли до моих завистников и злоба их оказалась воздвигнутым против меня гонением. Первой удар получил я от господина генерал-аншефа Олица, которому я, по прибытии его в Польшу, как из журнала видно, от Николая Ивановича [Салтыкова] в команду поступил. Сей честной и простой муж от всякого знавшего его в армии почитаем был человеком без всякого учения и не только генеральной, но ни же⁸⁰ детальной службы не знающим в той степени в которой ему по чину его знать необходимо было. Но со всем тем из зависти начал ордерами своими все мои распоряжения опровергать.

- 218 -

Что сии поступки не от его собственной склонности или нелюб-ления меня происходили, но, как по натуральному его расположению мог он руководим быть всяким, то старшие меня генерал-майоры князь Долгоруков⁸¹, умерший от раны под Хотином, Иван Михайлович Измаилов и другие моложе меня генералы употребили простоту его средством к причинению мне утеснения. Они приступали к нему с слабой стороны, уверяя его, что я все по своему делаю и представленныя некоторыя от меня мнения толкуя в том виде, что я хочу всем располагать. А потом, дабы отнять у меня всякое знание и полученныя успехи, говорили, что оныя дела не я, а подчиненныя мои производят. Между всеми сими моими ненавистниками всех удивительнее был господин Измаилов. Он сам мне уступил, как я выше сказал, посты, но тогда так не доволен был, что когда мне поручен был передовой корпус, то неотступно просил Олица, чтоб послать его в мою дистанцию с войском. Но и тут он не оказал весьма великого искусства. В то время сын Пулавского, которой в нынешную войну в Америке убит⁸², расположен был в окопах. Как сие место и укрепление лежит на берегу реки Днестра, то когда он сделал в турме с одной только стороны, в то время Пулавский, оставя малое число плохова войска в городе, в другой стороне из крепости вышел в ворота. И, как под крутым берегом реки внизу была дорога, то оный в ночь, в которую атака произведена, мимо флангу господина Измаилова прошел и так ретировался, что никто не знал, а сведали уже тогда, когда крепостью овладели, которою тем легче было овладеть, что войска в ней не осталось. Но вся важность не в взятии крепости, которая была польская, а в истреблении Пулавского и его войска состояла. В то время я, не знав о сем происшествии объезжал берег Днестра для примечания местоположения, где вместе со мной случился и господин Каховской, хотевший также познание взять о берегу Днестра. Но мои патрули начали приводить пленных конфедератов из тех самых, кои оставлены будучи от Пулавского в крепости, уходили из оной. Почему я и узнал о сем произшествии, но тут получил ордер от Олица, чтоб разосланные от меня в той стороне партии находились в команде Измаилова. Сие было сделано явно в мою обиду, ибо одною из сих партий под командою майора Ангелова по моему собственно предписанию взят меньшой Пулавской в полон еще прежде прибытия к окопам Измаилова. Почему посредством такого поручения в команду тех моих партий хотел он взять на свой счет и сей авантаж⁸³, которой, как учинен по моим наставлениям и мною формированным офицером, так по справедливости и относиться должен был мне. Таковые притеснения и недоброжелательство господина Олица видны будут в продолжении сего журнала из самых его предписаний. Он имел слабость простирать свою на меня злобу даже до того, что где общая польза и слава требовали сделать какое дело, то он старался тому препятствовать единственно для того, чтобы мне от

- 219 -

исполнения оного чести не умножилось. Отчего произошли разныя удобных случаев упущения и вред. Можно сказать, что и Хотин не сорван от самаго сего мне злоискательства. От сей также причины произошло, что мне не дано в свое время по требованию подкрепления, чтоб я входящих в Новосербию татар не отрезал так как я имел намерение и удобность их атаковать, разбить и избавить от неволи всех ими плененных наших людей. Я столько такими противоположениями был огорчен, что просил главнокомандующаго взять у меня команду, но он, увидя с одной стороны мою невинность, с другой их злоревнование приказал состоять мне под его ордером⁸⁴ единственно. Такое исключение еще больше сделало ненавистников. В последствии же времени умножились они день ото дня, равно с моими успехами. По журналу видно и фельдмаршал не осторожен был в том, что прислал мне на помощь Ступишина с тем, чтоб он по требованию моему давал мне войска. Следственно я мог одного его оставить так как присланного от графа Румянцова, как выше упомянуто, господина генерал-порутчика Далке. Вот новой злодей, который мне, как то видно, будет довольно зла впоследствии времени причинил, а особливо, когда он был определен дежурным генералом. Я не оставлю в свое время заметить, что он, имея корреспонденцию с графом Петром Александровичем Румянцовым или с кем-нибудь из его свиты, первой меня с ним поссорил. Граф имел уже на меня и за то досаду, что я его по прибытии моем на место Кречетникова⁸⁵ не уведомил, чему единственно не пренебрежение какое было причиною, но князь Репнин⁸⁶ позабыл мне дать о том наставление. А потом за переяславского архиерея⁸⁷, хотя в течении сего журнала само дело показует, что причиною сему показанныя насильственныя униатских попов в грекороссийскую веру превращения⁸⁸. На требование графа о сем не был я в состоянии отвечать, как в самом деле древние российские с Польшею относительно веры трактаты мне не были известны. Ибо кроме любопытства не имея я до того времени нужды в подробное о том входить сведение. И потому я принужден был отнестись в сем деле к князю Репнину, бывшему тогда непосредственным мне начальником и полномочным вождем польских дел. Который, написав ко мне о том письмо велел копию с него препроводить к графу. Следственно и не оставалось мне, как оное исполнение учинить. Сие самое в сем журнале в октябре месяце 1767 года подлинником вписано. Еще граф имел мнение, будто князь Репнин напал на Кречетникова, а я ему в том помогал. И за то также, защищая Кречетникова, имел на меня досаду. Но какие бы он ни имел причины защищать сего генерала, но я не только за себя, но и за князя Репнина клястись могу, что кроме странных ево дел никто не был причиною его отзыву и ни я, ни Репнин зла ему не желали. Также господин Ступишин во время командования первою армиею князя Голицына старался умножить в графе на меня досаду клеветными письмами, будто я советую князю делать переписки и

- 220 -

требования из Второй армии и будто я сужу его дела, чего подлинно не бывало. А единственно докладывал я князю о связи передовых войск со Второю армиею, но всякой судить может, что то была моя должность, да и самая надобность в том наставляла. Впрочем князь Голицын, имея ко мне с начала компании совершенную доверенность, показывал получаемыя от графа письма. Но сие происходило всегда в трех персонах, так, что кроме его сильнаго, меня и господина Акчурина, которой был секретарем называемой в армии тайной или министерской експедиции, никово при том не бывало. Впрочем, когда говориться о существе дела, то не должно взирать никакия лица, ибо в таком случае все личныя рассуждении пользе отечества уступить долженствует. Сверх того князь сам от себя сказывал свое о материи суждение, но требовал часто и моего о том мнения, которое я всегда изъяснял так, как мой долг и польза службы требовала говоря о существе дела. Почему сие и долженствовало оставаться в тайне. Но естьли господин Акчурин повиновался более дружескому обхождению, которое он имел с господином Ступишиным и открывал ему тайны совета, а он передавал их графу Румянцову, что в армии все ведали, то он делал непростительное своей должности преступление, ибо без сохранения тайны государственныя дела в пользу трактованы быть не могут. Таким то образом был я гоним в разныя времена и от разных особ, что видно будет по течению сего журнала в чем примечаний моих делать не оставлю. Зависть столь сильно старалась меня преследовать, что в конце компании произвели ко мне недоверенность и в самом князе Голицыне. А чтоб более мне вредить, то Ступишин ввел к князю человека добраго господина Каховского, чтобы был против меня, который к тому ни нужды, ни причины не имел, ибо он из порутчиков в 1761-м году пожалован в мой полк капитаном. Почему не было сообразности завидовать ему, как он в столь короткое время достиг одного со мною чина. Следственно не оставалось ему желать более, ибо можно сказать он был производим так, что естьли б он был принц крови, так бы более чинов давать не успели. Что же лежит до его достоинств, то они каждому, кто в армии служил известны^–*.

12-го получил рапорт от порутчика Раде, которой находился в партии меж Саврани и Балты. Уведомился он, что неприятель выслал партию с майором Геменцким в пятидесяти пяти лошадях на сю сторону в местечко Рашков. Почему, соединясь с присланной из Новой Сербии партией Чернаго гусарского полку с порутчиком Сабовым в левую руку, послал тридцать казаков на Днестре пост занять.

То высланной от возмутителей порутчик Цыбульской для разведывания на тех тридцать человек наехал и взят в полон. А как порутчик Роде приближился к Рашкову, то оне, выехав, делали перестрелку и зачали ретироваться вниз по Днестру, где между гор он льдом переходил, ибо еще на низу Днестр не совсем очистился.

- 221 -

И тут уже он их атаковал, а вышесказанные тридцать человек до той переправы не допустили, где взяли рядовых гусар, четырех в полон и человек с пятнадцать убили. Достальные ж по худому льду перетопились и более одинадцати человек на ту сторону перешло.

В течении сего журнала видно было сколь многократно гайдамаки были истребляемы и сколько раз, паки возрождались почему.

В сие время пользуясь недосугом войск наших и военными противу турок действиями один запорожской бродяга опять вступил в Смоленскую губернию и начал опять возбуждать к бунту мужиков. Он разсеял по земле свой манифест, которой для показания с каким духом они сии возмутительства начинали, присовокупляется здесь в копии:

“Я, нижеобъявленный посылаю сие письмо в городы и в села Смоленского дистрикта, а чрез сие извещая всем атаманам, да городовым и сельским собраниям. На сии поклон отдаю православным христианам и уведомляю, что я, Иван, сечи запорожской казак, призываю к моему делу охотников того ради, православные християне, ежели вы слышать о каких-либо казаках и охотниках в каком ни есть городке или селе, то они пусть готовятся, чтоб с нами за веру совокупиться без всякой опасности и пусть ожидают до Вербнаго воскресенья. А я, как начну колоть и где о том услышится, то в те места и вы приезжайте на помочь, ибо я в то время конечно преследовать поляков, жидов и униятов по примеру Степана Хмельницкаго буду А по милости всемогущего бога и матери его святой надеюсь такое исполнить и во всем том вам предводительствовать”.

Генерал Олиц продолжая ко мне свою неприязненность велел некоторой части легкаго войска из корпусу моего отделиться, почему я принужден был рапортом просить главнокомандующаго, чтоб изволил ему приказать легких войск команды моей корпуса не трогать. На что сего 13-го числа получил с желанием моим сходственный ордер.

14-го получил рапорт от майора Новокщенова из Марианополя о полученном им известии от обывателей, что региментарь Пулавской староста Зазеленецкой в двухстах лошадях вошел в Покуцию.

Почему я послал повеление подполковнику Бринку, который был тогда в Гродеке, чтоб он, взяв из деташамента своего двести казаков и егерей с пушкой, следовал бы к Днестру и, переправясь чрез оной взял бы к себе в команду майора Новокщенова и капитана Ангелова и старался б, сыскав Пулавского, атаковать и разбить. Но только далее Станиславова оного бы не преследовав возвратился б назад.

16-го получил рапорт от майора Новокщенова, что посланной ево возвратился и объявил, что Пулавской пошел на местечко Дрогичин к Самбору. О сем я сего ж числа репортовал Салтыкову.

Почему я подполковнику Бринку послал повеление, чтоб он и далее Станиславова продолжал его преследовать, но естьли же он приближиться к венгерским границам, то б подтвердил войскам, чтоб отнюдь и ни под каким видом ни же по одиночкам в границы не выезжали, хотя бы и за неприятелем гнались.

- 222 -

В то ж время получил от главнокомандующаго повеление, что он к 20-му числу в местечко Лабун прибудет, куда бы и я к его сиятельству приехал. Почему я туда 21-го и отправился, где и положил главнокомандующий иттить к Хотину, а мне приказал заготовить фашины и лестницы, для коих инженерный офицер Фере был прислан в Бар, где оные изготовились. Я же между тем поехал в Базалию.

24-го, едучи из Лабуни, в Медзибуже получил рапорт от подполковника Бринка и 20-го, что он прибыл в местечко Журавку, откуда 21-го выступил до Самбура, отправя наперед туда партию с капитаном Тотовичем. Чрез которую об Пулавском получил известие, что он пробирается к Кракову и марш свой берет до Дуклова, а оттудова в Литву для соединения с новою конфидерациею. С которою соединясь, со всеми его войски намерен возвратиться обратно на границу для соединения с ханом.

Почему я подполковнику Бринку послал повеление, чтоб он, по исполнении его комиссии, когда уже Пулавской далеко уйдет, возвратясь, взял бы пост свой в местечке Язловицах, куда и достальной его деташамент прислан будет. А капитана Ангелова чтоб по прежнему оставил в Усшинцах, а майора Новокщенова — в Марианполе.

25-го я прибыл в Базалию и получил от главнокомандующего повеление, чтоб он сделал, как генералитету, так и полкам расписание. В числе котором назначил мне командовать авангардом и в команде моей определил состоять всем гусарам, казакам и егарям. Для чего я новую позицию с корпусом войска моего и взял таковую:

Полковнику Бринку — в местечке Язловицах с ескадронами гусарских полков Харьковского двумя, Чернаго — одним, Желтаго одним, 100 егарями, пушкой и до 1000 казаков.

Атаману Поздееву приказал с казаками в Китайграде расположиться.

Подполковнику Чорбе с тремя ескадронами полку Харьковского — в местечке Ланскаруне.

Подполковнику Пищевичу⁸⁹ с полком Ахтырским в местечке Смотриче.

Подполковнику Кастюрину с четырьмя ескадронами полку Венгерскаго в местечке Балине, где и себе квартиру назначил.

Майору Серезлию с ескадроном полку Венгерскаго в местечке Саколец.

Подполковнику Сатину⁹⁰ с полком Острогожским в местечке Лентиновцы.

Бригадиру Текелию, полку ево с тремя ескадронами полку Сербского в местечке Лучинце.

А в Шаргроде с тремя ж ескадронами того ж полку подполковнику Жандру, которому быть в команде бригадира Текели.

Капитану Анрепу с егерями в местечке Балине.

Капитану Палалову с новонавербованным полком казаков в местечке Черноевец и состоять в команде у бригадира Текелия и приказал сие движение всем начать сего месяца 29-го числа.

- 223 -

О сем донося главнокомандующему репортовал, что 29-го корпус мой, выступя к 1-му апреля, новое сие расположение возмет. Я, заготовив прежде еще во всех местах, где я до сего времени стоял, довольное число провианта и фуража при сей перемене войски в каждом из оных оставил одного унтер-офицера при четырех рядовых. Чрез что и доставил себе ту безнаность, чтоб естьли б я в новой позиции провиянта и фуража достать не мог, то б из сих же старых мест его перевозить мог. А естьли б он был не надобен, то мог его отдать в те полки, которые на мое место вступили.

Того ж числа явились у меня шесть волоских капитанов, которые с народом уже на сю сторону пришли и отдавали себя под протекцию нашей ВСЕМИЛОСТИВЕЙШЕЙ ГОСУДАРЫНИ, которых я послал к главнокомандующему. Представил при том не прикажет ли их при офицере с командой в Новую Сербию отправить и денег на продовольствие их в пути дать. А при том просил, чтоб генерал-майору Лебелю подтвердить их принять хорошо, как я их в том уверил, дабы и другия смотря на их хороший прием и удовольствие желание все имели приходить к нам.

26-го подполковник Бринк прислал ко мне называемого генерала Галика⁹¹, который объявил, что он на себя это имя по надобности взял, а он не больше как порутчик австрийской и, что он из Билиц приехал в Краков откуда имел пашпорт от графа Апраксина до Варшавы. И из Варшавы чрез приятелей испросил пашпорт от посла для проезду в Подолию и российское воеводство. Подполковник же Бринк репортовал, что Пулавской к Премыслу пошел к соединению с тамошней конфедерацией, которой довольное число людей вербует и берет насильно. О чем я просил главнокомандующаго, чтоб о том отписал к господину генерал-порутчику Веимарну⁹², дабы он не допустя до великаго собрания приказал туды иттить войску и оное пресечь. Ибо естьли их допустят собраться великим числом, то оне могут шиканировать наши транспорты.

В ожидании на то ордера того ж числа подполковнику Бринку послал повеление расположить деташамент по прежнему в Язловцах, а майору Новокщенову приказал деташамент ево распустить по полкам и самому явиться к полку ж. Для того Бринку приказал зачиная от Марианополя до Усшицы по реке Днестру прикрыть малыми партиями, да и на ту сторону Днестра в Покуцию почасту к стороне Снятина и Кутов партии посылать для разведывания. А потом начиная от Усшицы до Устья партиями реку закрывать. Начиная ж от устья по всей границе даже до Чечелника находящимся партиям всем остаться в теперешнем положении. Притом приказал Бринку из турецких жидов, из волохов в Хотин и Сернауцы отправить, чтоб оне разведали нет ли какой прибавки войска перед прежним.

27-го послан был от меня мой дежурнай майор в местечко Вышгород, где он от тамошняго владельца осведомился, что Волынского воеводства шляхтичи имеют намерение по выступлении российских войск весною в турецкую землю сделать конфедерацию, а которые к ней не приступят, таковых

- 224 -

будут разорять. Поводом к сему служило то, что сего воеводства шляхтичи еще прошлаго году сделали на сеймике лавдум⁹³, чтоб в случае нужды держать милицию. Сей шляхтич дал список имянам приклонных в конфедерации. Я почел [за] должность донесть о сем главнокомандующему, которому и послал о сем рапорт.

29-го марта на репорт мой от 25-го марта получил повеление от главнокомандующаго из Лабуни, что волоских капитанов по их желанию с народом отправить в Новую Сербию, дав им на дорогу несколько денег и приказать их лошадям и скоту фураж производить.

Почему 30-го марта я, снабдя всем надобным, командировал Венгерскаго полку майора Зверева и с ним одного офицера и десять гусар полку Венгерскаго худоконных и при одном старшине, пятьдесят вновь навербованных казаков, которому по прибытии с теми капитанами к их народу и со всеми под прикрытием вышесказанной команды в Новую Сербию приказал отправиться.

В то ж время, получа рапорт от подполковника Бринка от 30-го марта, что он возвращается назад 1-го числа в Язловцы прибудет.

Того ж числа получено известие, что в Полонском воеводстве уже действительно новая конфедерация затевается. Сие тем удивительнее было, что еще сам главнокомандующий едва только успел из оного переехать в Подольское воеводство в местечко Николаево, в которое он выступил 28-го числа. Смелость сия у поляков рождалась от того, что они всегда надеялись, что турки войдут в Польшу и разобьют российских. И надежду непрестанно питали ложныя известия рассеиваемыя от находящихся за Днестром возмутителей. Вследствии сего я получил от главнокомандующаго ордер о посылке партии для предупреждения сего предначинания.

1-го апреля получил от главнокомандующаго ордер, чтоб присланного при оном грека Марковича послал опять для разведывания, где то турецкое войско, в прибытии которого в Молдавию оный самой грек его сиятельству доносил, в каком оно числе и о прочих об оном подробностях. Тако ж для разведывания где турецкие учреждены магазеины.

2-го получил рапорт от прапорщика Ставицкаго, которой находился в партии около Окоп, что бродов на Днестре весьма много показалось. В том числе и против Хотина, от котораго прежде снесло два парома вниз не очень далеко, где будто стоит для сбережания их до шести сот турков. А выше Окоп вверх по реке есть еще брод, где стоит войско до пяти сот человек. А от одного посланного получил он известие, что вчерась в Хотин прибыл Караман-паша с восьмью тысячами и расположился около Хотина в деревнях. О чем я и от одного моего корешпондента получил известие, только, что не с восьмью, а с двумя тысячами Караман-паша прибыл и что визирь 15-го марта из Константинополя выступил. Паша ж, которой прежде тут был, выступить вчерась должен к Снятину и с ним конфедераты для соединения с Пулавским старостой Зозеленецким.

- 225 -

3-го я поехал паки к Хотину для рассмотрения неприятеля и 4-го возвратился в Балин. Только прибавления войска в Хотине приметить не мог, как там и действительно ничего и не было, даже что и разъездов по той стороне от них никаких не видно было. А только прапорщик Ставицкий меня там рапортовал, что против Жванца и Окоп в деревнях расположилась их пехота, хотя же заподлинно их числа узнать нельзя. Однако он щитает в обеих местах с небольшим тысячу человек. Один же их паша стоит, как обыватели пришедшие с той стороны сказывали, с конницею в Новоселицах против польского местечка Ринчуга, с милю от Днестра. Да он же Ставиц-кой рапортовал, что 4-го дни из местечка Звенигорода прибежав к нему обыватели объявили, что турки великое число делают плотов и против онаго местечка хотят на сю сторону перебираться, куда он тот час с командою своею побежал и нашел подлинно, что с 50 турков и несколько конфедератов, согнав мужиков, делают плоты для переезду на сию сторону. А с той стороны приказывали економу того местечка, чтоб у него провиант и фураж был готов и, что оне, переехав на сию сторону, все заберут. Ставицкой же, прибыв, приказал казакам из ружей своих на ту сторону стрелять, как и оне по нем стреляли. И наконец принудил их бросить недоделанные плоты и уйтить.

Того ж 4-го получил рапорт от прапорщика Ставицкаго, что прибыло до ста конфедератов и против Жванца в местечке с турками расположились в называемых Отаках. И того ж числа прислал он ко мне порутчика дезертира конфедератского, которой сказывал, что на Дунай войска еще никакого не пришло.

Того ж числа получил репорт от дивизионного квартермистра Искрицкаго, что четыре тысячи донских казаков прибыли. Которым я приказал расположиться в Камер гроде и Тамашполе и подполковника Жандра послал оными командовать.

Того ж числа получил рапорт от майора Балевича из Дашева от 30-го марта, что в Лисанском, Савранском, Звериновогородском и Польниболотском ключах⁹⁴ находются гайдамаки, которые, отбирая у мужиков заготовленный им провиант и фураж и не велят им ево слушать. Сверх того из команды его казака одного убили. Для чего он принужден был команду прибавить и в селе Ерники в Калиноболотском ключе двух гайдамаком поимал, четырех убил, лошадей тринадцать отбил. А начальник их назывался Губа, при коем сих злодеев более пяти сот умножилось потому, что в вышесказанных ключах все мужики к злодейству склонны. Для чего он представил, чтоб позволено ему было здешних казаков набрать, которых он вскорости надеится до ста навербовать. Чрез что может он сих злодеев разогнать и мужиков по прежнему в повинность привесть. О сем я представил главнокомандующему, естьли позволит, ему казаков набирать, то не отделяя от армии ничего он навсегда может остатца в сем месте в команде бригадира Баннера⁹⁵. А сверх того имеющихся у него четырех сот казаков не прикажет ли навсегда ж у него оставить, то он может с находящимися

- 226 -

при нем осьмью офицерами, как гайдамаков усмирять, так провиант и фураж заготовлять.

А сверх того командировал я майора Вуича с партией для искоренения гайдамаков. И, как приехал ко мне из мартии арменин, приехавший из Хотина, который уверял, что турки приготовляют паромы и лодки в намерении переправиться на польскую сторону. И хотя сие очень невероятно казалось потому, что их число очень мало было, однако я почитал сие их предприятие очень для нас полезным, ибо чрез то самое б они город лишили помощи, которой в то время обступаем быть мог, когда их здесь атакуют. Я еще представлял главнокомандующему, чтоб их отпустить в Каменец.

Получил из Рашкова репорт, что хан Крым-гирей умер или удавлен.

Того же числа прислан ко мне артиллерии понтонной роты капитан Бишев для исправления понтон с предписанием, дабы и я с своей стороны все к тому потребности ему доставить приказал. Сего ж числа репортом главнокомандующаго просил, чтоб он приказал возвратиться ко мне опять тем 2000 казаков и 60 егарям, коих я с майором Вуичем для искоренения гайдамаков в Смелянщизну отправил по чувствоемой в них большей надобности. А искоренение их продолжать приказал командам в Новосербии находящимся. При сем также уведомлял, что пришедшие из Дону 4000 казаков расположены мною в Камергроде и Тамашполе.

6-го получил рапорт от капитана Ангелова из Усшицы от 4-го что получено им известие от посланных волохов, что турков с Пулавским в местечке Снятине более двух тысяч.

То потому я послал подполковнику Бринку повеление, чтоб он о сем достоверно осведомился и естьли увидит авантаж, то б над ними сделал поиск и старался б, разбив их, выгнать из здешних границ.

Того ж числа получил от главнокомандующаго повеление, что еще вскорости ко мне две тысячи казаков прибудут и по представлению моему майору Балевичу казаков навербовать позволил только с тем примечанием: 1-е, чтоб отнюдь неволею браны не были; 2-е а, чтоб не злобить здешних господ, то назначить им прежде место, где собраться близко городу и, дабы в той же форме, как прежде вербованные у меня казаки в том гроде записали от себя манифесты после которых они действительно в нашу службу приняты быть могут. Содержание оным против донских казаков, а при том, чтоб он, Балевич, в отсудствие мое состоял в команде у бригадира Баннера, которой здесь в Польше определен над всеми казаками генерально командиром.

Почему я об оном послал повеление майору Балевичу и о том, чтоб он по способности их собрал к Виннице, дабы они там свой манифест записали.

Между тем известия гласили, будто визирь пришел уже в Исакчу⁹⁶, но сие я тем более сомнительным поставлял, что в сие же время пришедший ко мне из Хотина шпион извещал, что турки нарошно разглашают, будто их под Хотином 40000. В бытность мою под сим городом я ничего сему подобного не приметил и потому с таким же сомнением и главнокомандующему о

- 227 -

том репортовал. Сверх того по поводу полученных от капитана Ангелова репортов, как вышепрописанного, что с Пулавским в Снятине более двухсот турков, так и другого, что команды его прапорщик Раковской имел 21-го стычку в местечке Новарьи с наскочившими из Львова конфедератами при которых находятся турки. Представлял я главнокомандующему, что неминуемо Станиславов занять надобно, как без того весьма не безопасно на ту сторону войск на паромах переправлять, ибо в случае сильного отпору оное в репорте никакого спасения не имеет. И когда на то будет повеление, то бы складываемый в Язловицах провиант и фураж приказать складывать в Станиславове, ибо в конце мая из оного способнее будет его доставать и транспорты избавятся переправы, а прямо чрез Снятин в Волощизну въезжать будут. Барону же Гартенбергу розницы будет только 8 или 9 миль. И, как я еще в подтверждение сих известий, то есть о прибытии турок и конфедератов в Снятин, получил и от подполковника Хорвата репорт, что не только в Снятине, но и около тех мест в Волошизне турки находятся, то и заключил, что они переходу нашего вверху Днестра ожидают, то как я опасался, чтоб турки с конфедератами не пришли далее в Польшу к местечку Самбору, дабы тем не ободрить поляков и не подвигнуть к дальннейшим мятежам. Почел за нужное еще представить сего 6-го числа главнокомандующему о занятии Станиславова, ибо, как турки тогда от Хотина не менее 4-х или 8 миль отдалились, то сие очень полезно было предприятию, которое армия имела, чтоб переходить Днестр. Чрез то ж самое турки не принуждены бы были спешно итить к Хотину, тогда бы назначенный от меня деташамент взади за ними пошел. И естьли он не в силах был бы их остановить, то неминуемо в замешательство привел бы.

В репорте сем доносил ему также, что капитан Маргажич, переехав Днестр чрез паром, хотел находившихся в Сороке турков атаковать. Но они до приезду его, чрез шпиона будучи уведомлены, ушли. Почему он сжег собранной там пшеницы до 6000 польских корцов⁹⁷ и оставшиеся после первого разорения строения выжег и прибежавших туда 50 турков прогнал. Наконец, взяв с собою 140 больших мешков пшенишной муки и до 110 ячменю, возвратился в Цыкановку.

Шестаго ж числа получил приказ, что главнокомандующий сборное место всей армии назначил в местечке Минковце и для того, чтоб мне так форпосты учредить, дабы никто не мог, как на ту, так и здешную сторону перейтить. 2-е, чтоб к 8 числу с протчими генерал-порутчиками и я прибыл в Медзубуж, куда тогда и главнокомандующий из Николаева прибыл.

Почему я отдал приказ, чтоб корпуса моего все полки к выступлению были готовы.

Подполковнику Бринку делать поиск в Снятине отменил, а по отданному приказу у меня уже прежде разъездами занято было от самаго Орловского форпосту даже до Зверины города, а от Зверины города вверх по Днестру до самаго Марианполя таким образом, что никто пройти не мог.

- 228 -

7-го числа послал письмо к Репнину в шифрах, уведомляя его о положении дел.

Того ж числа я отправился в Медзибуж, где на военном совете положено было, чтоб армии итить под Хотин. Откуда возвратись 9-го прибыл опять в Балин.

И того ж числа пришел из Ясс один волох, которой был прислан от тамошнего гетмана и от других вельмож и епископа с тем, что они отдаются в нашу протекцию и просят, чтоб наша армия скорея туда прибыла и гетман с своим войском хочет соединится, только чтоб его о том предуведомить.

О чем я послал репорт главнокомандующему, который тогда был в Осланове, что без последнего кажется обойтитца можно, а когда армия перейдет, то он и без предуведомления соединиться случай найдет.

Сего ж числа послал повеление подполковнику Бринку, чтоб он, собрав все паромы в одно место в Марианополе или куда он заблагорассудит, только не выше Марианополя, и собрав мужиков, также канатов и веревок, сделать скорея, как можно. мост. А из присланных от меня пушек, по сделании мосту, сделать тет-де-пон⁹⁸ на той стороне и егерями прикрыть. Чрез которой он в назначенной от меня день перейтить может и во всяком случае его ретрета верна будет, ибо он, переведши несколько егерей и одну пушку, в тет-де-поне оставить может. А между тем сие исправление моста будет мысли давать неприятелю, что мы в верху будем Днестра переходить, а не внизу. И хотя он тогда репортовал, что Тваровский находится в Кутах, куда и Пулавской староста Августовский хочет пробираться к соединению с прочими возмутителями около Самбора находящимися и требовал на то резолюции. Но я ему приказал оставить на тот раз их спокойными и не отделять ничего для присечения их коммуникации с прочими.

Для лучшей же диверсии приказал на другой день выступить полковнику Чорбе с его тремя ескадроннами и Ахтырскому полку в местечко Устье из Инков и, чтоб оне, пробыв там сутки, к Китайграду возвратились.

А при том, щитая, что армия конечно 13-го числа реку Днестр переходить будет, приказал Бринку, чтоб и мост его к тому числу был готов. Естьли ж бы он сим строением моста неприятеля к себе больше натянул, в таком случае естьли армия будет переходить 13-го числа, то он будет примечать по неприятелю, которой, получа известие, конечно к Хотину потянется. То тогда уже не пропуская времени за ним тот час преследовать, а естьли можно атаковать и разбить. А, как мы щитаем 15-го числа быть под Хотином, то, чтоб и он к тому времени туда прибыл.

Того ж числа получил от прапорщика Ставицкого рапорт, что турки из Окан, где они по прежнему рапорту были, пошли в Хотин для представления себя паше в рассуждении их праздника, который тогда у них был и для котораго из пушек пустыми зарядами стреляли, а 5-го числа опять в Оканы возвратились.

- 229 -

10-го приказал из прибывших одному казачьему полку к подполковнику Бринку выступить. То ж с капитаном Анрепом батальону егерей и с ними же еще одного полку егерям и два единорога к нему отправить.

Того ж числа получил рапорт от порутчика Крекича, что он под деревней Машины, которая на той стороне реки пониже Сокола увидел турков с двадцать и с ними стадо лошадей. В рассуждении чего казакам приказал он спешиться и по них стрелять. От чего из оных трое убито, а протчия разбежались. Почему он переслал казаков для перегнания на сю сторону оставленных лошадей, которых я за то отдал на его команду.

Того ж числа репортовал меня майор Вуич, что он около Матроианского монастыря взял в полон гайдамаков 5 человек.

Сего же числа и армия в занятой для нее лагерь при сей деревне Антониновке вступила. А я 11-го поехал к главнокомандующему в деревню Антониновку, где мне его сиятельство приказал, чтоб с 13-го по 14-е в ночи перейтить на ту сторону Днестра. И 14-го чем свет генерал-порутчик Штофельн с резервным корпусом перейдет же чрез мост и займет горы против Калюса в восьми милях от Хотина.

Того же дня получил от прапорщика Ставицкаго репорт, что 10-го числа конные турки, вышед из Атаков, пробовали бродов, на которых пост казачий из Жванца делал перепалку их, но на другой день выехало их до несколько сот на то же место и стреляли по разъездам. Посланный его возвратясь донес, что Пулавский с турками в Снятин пошел, Потоцкий за Яссами находится, а каштелян⁹⁹ сираций помаршировал в 20 человек в венгерские горы. Турецкое войско вверх по Днестру стоит в деревнях Буковине, Ржавине, Сарафинеце и Гроденках не имея никакого движения.

Как 12-го числа армия пребывала в прежнем своем лагере, то я, от главнокомандующего возвратясь, в тот же день в местечко Балин и Бринку послал повеление, чтоб он завтрешней день в ночи, перебравшись чрез реку, и поутру рано был бы на Волоской границе и смотря по данному последнему наставлению поступал.

Того ж числа приказал полкам Сербскому, Острогожскому и майору Серезлию с тремя ескадронами выступя следовать в село Жванчик¹⁰⁰, в которое назначил им прибыть завтрешняго числа.

Полковнику Кастюрину с четырьмя ескадронами полку его, егерям и полковой артиллерии приказал выступить с полуночи и следовать в село Жванчик.

12-го атаман Поздеев репортовал, что разъезд его в шести человеках, от местечка Сокола ехавший, под деревнею Чижами в ночи 11-го числа был атакован переправившимися двадцатью конными турками. Из которых два казака с репортом к атаману Поздееву побежали, а четыре на перестрелке ретировались. Сей атаман, собрав несколько казаков, побежал туда с тем, чтоб их от реки отрезать. Однако нашел уже их к другому берегу переплывающих. Сия партия и тем четырем казакам ничего не учинила,

- 230 -

а только в деревне Слободке мужику голову разрубили, а другова в руку ранили.

Того ж числа получил рапорт от подполковника Бринка, что он имеет известия, будто турки и конфедераты, получа известие о делании мостов, опасаются нечаянного нападения, от чего в великой робости. И вчера в ночи все выступили по дороге к Черноуцам. Пулавской с своим войском и с некоторым числом турков остановился в селе Завалове на самой волоской границе, расстоянием от Снятина в пол мили. А еще неизвестно те турки до самых ли Чернауц пойдут или на дороге остановятся.

Того ж числа получил рапорты от атамана Поздеева и порутчика Крекича, что по реке бродов нигде нет, а в некоторых только местах сажен по пяти и по семи глубины, но к другому берегу неминуемо надобно плыть. Сие происходит от того, что река Днестр берет свое начало из гор. Итак, ежели в горах пойдут дозжи, то оная невероятно как скоро наполняется и через два дни иногда паки в обыкновенныя свои берега вступает.

В тож время получил рапорт от подполковника Жандра, что пять полков казачьих прибыло, а шесть ожидается. Итак всех оных прибыло восемь, о которых я послал повеление, чтоб они на следующий день в Жванчик прибыли.

В сей же день получил я от главнокомандующаго ордер, коим предписывалось присланные при том два лисья меха, из которых один был лапчетой черной в 350 для господина Имболта, а другой, чернобурой завойчатой в 200 для Залещицкого коммисара, доставить обеим сим господам за доставление верных известий, присовокупив первому 200 червонных.

В то ж время партии отправил под командою майора Гейкина¹⁰¹, которой командовал тогда вербованным казачьим полком, с прибавкою Донского казачьего ж полка. Сему майору приказал я, чтоб он к реке Пруту отправил партию, а сам бы был по реке Днестру и Бендерам, а третью партию имел бы в средине для коммуникации между двух партиев, дабы тем маскировать переход армии и сделать диверсию Бендерам. А главное дело состояло в том, чтоб приметить неприятеля и естьли кто из Бендер или Ясс пойдет, о том уведомить армию, а самому, ретировавшись к оной и рассматривая, почасту рапортовать. Всем сим командированным велел чем свет на следующий день быть на той стороне.

Но 13-го получил от главнокомандующаго ордер, что армия не прежде, как 15-го числа переходить будет. Почему и мне приказано в тот день на той стороне быть. Причем литавры гусарских полков все в Балине оставить велено. Армия же тогда стояла в лагере при Антоновке.

Того ж числа армия осталась в том же лагере, а я из Балина отправился в село Жванчик. Куда прибыв того ж числа получил рапорт от майора Вуича, что он, разбив гайдамацкую партию, убил начальника оной, вышеупомянутого Губу.

14-го армия пошла до Калуса и близ оного расположилась. Я в тот же день получил от главнокомандующаго повеление, что он, щитая сего числа,

- 231 -

конечно всем быть к походу готовым. Повелевает мне на следующий день быть на той стороне. Почему я послал повеление к подполковнику Бринку, чтоб он на другой день рано на ту сторону перешел и подвинулся бы до самой полоской границы.

В то же время получил от капитана Маргажича рапорт, что присланные ко мне взятые им шесть человек возмутителей, из коих один был чиновной, от Потоцкого посланы были к Татарскому хану в Каушаны для забратия больных его людей, около тех мест оставленных. Сверх же того уговорил он из побережных польских мест доброконных казаков сто девяносто один, а из волохов 42, из волохов же пеших 10 ко вступлению в нашу службу. Наконец он переправил на левую сторону Днестра 2707 турецких овец, да волов турецких 13, да описных за конфедерацию польского шляхтича Свирскаго рогатого скота 17 штук.

В то ж время получил рапорт, что дивизионной квартермистр Искрицкой с двумя казачьими полками в селе Кучине, а Жандр с тремя полками в нескольких милях позади ево находятся.

В рассуждении чего я приказал им иттить в Калюс и, переправясь реку, подвигаться вперед для соединения со мною.

Того ж числа ездил я в село Бакоты, от Жванчика две мили, для осмотру брода, ибо посланный для того есаул рапортовал, что оной там есть и по прибытии туда я о том удостоверился. И возвратясь назад в Жванчик того ж числа в 12 часов пополудни, со всем корпусом выступя, продолжал марш до сего самаго села. Куда прибыв 15-го поутру, начал через реку перебираться в четырех милях от Хотина. Приказал сперва казакам перевести егерей с собою на лошадях, которые на той стороне высоту заняли, также пустую, и деревню, от которой недалеко на той горе находился великой лес, что называют бором. В то ж время три партии проходили сквозь лес открывать дорогу, то есть порутчик Крекич вверх по берегу реки Днестра, а прапорщик Ставицкой от него влево, порутчик Маргажич от оного влево по той дороге, по коей и корпусу итти было должно. О сем подполковнику Бринку я дал знать и, как армия должна прибыть под Хотин 14-го, почему и он бы, перейдя через реку, расположил себя по данному уже от меня наставлению. В тот же день майор Гейкин с своим деташаментом переправлялся чрез Днестр при Могилеве.

Наконец я переходил со всем корпусом реку вброд, которой глубиною по самое седло был. Почему заряды пушечные перевозили казаки в руках, также и достальных егерей и канониров казаки перевезли с собою. А ящики, чтоб не замочить перевезли на рыбачьих лодках, поставя одно колесо в одну, а другое в другую. Переправясь таким образом беспрепятственно через реку поворотил от нее влево к Новоселицам, не видя никакого неприятеля. Но отошед от берега на дороге в разных местах поимал четырех турок, которые подтвердили, что один паша с войском находится в Новоселицах. Сего ж числа я в ночь прибыл в деревню Браниковцы, две мили маршу, а от Новоселиц

- 232 -

в одной миле от Калуса, в пяти, где я остановился, как для ночи, во время которой конница атаковать не может, так особливо и для того, что место было неизвестно. По правому берегу Днестра верных в свете карт не было, хотя же после прошлой войны и остались маршруты; но я между ими верных не видал. Которые же из них несколько вернее, те одну только дорогу назначивают, по которой тогда армия шла в один баталион-каре. А тут еще следовало осмотреть подробно землю и положение неприятеля. Итак на марше взял я одного мужика, переселившегося из Польши, которой взялся мне все дороги показывать и действительно, в рассуждении его состояния, довольно знал. При сем ночлеге учредил впереди посты в 3-х верстах от Новоселиц в одной роще, которые оной и прикрывались. Карт сему переходу затем не снято, что дивизионной квартермистр был при мне один, да и тот, как значит, за казаками был послан.

16-го армия следовала до деревни Романковцы в 2-х милях от берегу, где и ночевали.

Шестого же числа я получил ордер чрез генерала квартермистра Каховскаго, присланного для снятия места положения, которым велено мне взять остальной казачий полк.

Того ж числа обо всем репортовал главнокомандующему. На рассвете оставшиеся турки в деревнях, отвезя все имущество и жен в Хотин и, услыша о переходе армии, побежали в Хотин. Не зная, что я уже перешел, преследовавшие их поставленныя посты до самых Новоселиц доехали, а потом в Новоселицы прибыли. От оных рано поутру сего же числа получил рапорт, что паша с войском из Новоселиц ретировался к Хотину. Почему в то ж время я прибыл с корпусом в Новоселицы, куда и подполковник Жандр с казаками прибыл же. Он переходил чрез наведенный уже мост. Отсюда и отправил я партии две к реке Пруту. Одну по Днестру к Хотину, а четвертую между Прута и Днестра. А Жандра с казаками поставил в деревне Липках вперед от меня пол мили.

17-го числа армия перешла до местечка Новоселицы, где в лагере остановилась. А на ночь перенеслась под деревню Нелиповцы, от Новоселиц в полмили. Я в тот же день в 6-м часу по полуночи получил рапорт от подполковника Жандра, что неприятель в тридцати лошадях приближался к форпостам, а в полмили оного еще несколько видно. Только порядочно числа рассмотреть неможно. В рассуждении чего он, выведя команды своеи казачьи полки поставил под горой и, заманивая неприятеля фланкерами¹⁰², приказал ретироваться. Между тем командировал при старшине сто казаков, чтоб их сзади отрезать. Сии казаки, хотя чрез болото там бывшее перебрались, но вскоре назад переехали, куды по прибытии уже моем казаков несколько перебралось, которые, атаковав вышесказанных тридцать лошадей на месте убили трех. Да прапорщик Ставицкой, гнав их до показывающегося их войска, убил пять человек. Итак достальные все ретировались к Хотину. С нашей стороны ранено казаков два и лошадь одна.

- 233 -

Того ж числа армия должна была прибыть в Новоселицы. Почему я, переменив свою позицию, намерился расположиться правым флангом к деревне Вертиковцам. А, как перед оной был из предлежащего оврага мыс, которой находился на правом фланге, то за оным поставлены были донские казаки под командою подполковника Жандра. Другая часть казаков на левом под командою атамана Поздеева. А перед фронтом был лоск¹⁰³ отлогой с небольшим ручейком, на котором в одном месте против леваго моего фланга, несколько в середину фронта, была плотина с небольшим прудом. То я только что в расположение мое стал вытягивать фронт с гусарами, как получил от передовых моих патрулей рапорт, что неприятель стал показываться, которой вскоре виден сделался по ту сторону вышеобъявленной лощины по последней хотинской дороге к Днестру. Тысяч видно ево было до десяти, кои разделились на две густыя кучи или толпы, никакого строю не имеющие. Из коих одна куча поскакала на мой правой фланг, будучи еще в полмили от оного, а другая на мой левой, где я, будучи приказал на самой берег придвинуть пушки. А атаману Поздееву, как придут в меру, то есть в полу горы, правую их сторону атаковать. На моем же правом фланге еще пушки прибыть не успели, а только время мне достало в лощине один садок и деревню Вертиковцы егерями занять, для чего и переехал я на правой мой фланг. А бригадиру Текелию приказал переслать через лощину, находящуюся на правом моем фланге, пять ескадронов гусар из второй линии. Толпа же их левая на мой правой фланг прискакала прежде, но я приказал казакам, не допуская ее, атаковать. Но вновь прибывшие казаки остановились и тот час попятились назад. А хотя я и сам тут присутствен был, но в дело войтить принудить их не мог, они всегда толпою шли назад. Но, как, между тем, вышесказанные пять ескадронов Венгерских и Ахтырских гусар прибыли, то я ими неприятеля атаковал. В самое ж то время случилось, что в другую кучу на левом фланге из единорогов бросили гранаты, от которых оная несколько порассыпалась. Почему атаман Поздеев тотчас ударил в неприятеля. Я бригадиру Текелию командировал полковника Чорбу с тремя харьковскими ескадронами и с тремя Ахтырскими в подкрепление. Итак оные обе кучи были рассыпаны и совсем поворотившись по той же дороге к Хотину побежали. Тогда уже, ободрясь, все казаки и вышесказанные одиннадцать ескадронов, в атаке рассыпавшись, их кололи, рубили и гнали с полторы мили, даже за деревню Мошавец. Острогожской же полк и Черной ескадрон под командою полковника Сатина прикрывал с правой стороны мою атаку. А на левом фланге бригадир Текели с полком Сербским то ж самое исполнял. И за оными шли несколько пушек с егерями. И так, по способности, Сербской полк у самой деревни Мошавец остановился за оным. Из Ахтырского полку сделана была вторая линия, откудя уже я послал приказ трубить, а тем, бывшим к атаке рассыпанным ескадронам, строить ескадроны и возвращаться б назад, что самое и казакам приказал. У неприятеля отбито четыре знамя, два бубна, убито более 300 человек. После от меня

- 234 -

посланным полковником Потаповым¹⁰⁴ сочтено было 237 тел, а более найти было неможно, ибо весьма в бегстве рассыпаны были. При том отбито с лишком 200 лошадей. А войском предводительствовал Али-Паша¹⁰⁵.

С нашей стороны убито: гусар 3, полковник казачий Пушкарев, есаул один, казаков тринадцать, лошадей 4. Ранено: вахмистр 1, капрал 1, трубач 1, гусар 7, полковник казачей Федотов, которой на другой день от раны и умер, есаулов 4, хорунжих 5, сотник 1, пятидесятник 1, казаков 19.

После сего сражения я, возвратясь на старой лагерь, расположился под деревнею Вертаковцами. В тот же день майор Гейкин, переправясь обратно на левую сторону Днестра, находился между Могилевом и Сорокою, рассылая свои партии.*

18-го, то есть на другой день сраженья, я выступил с корпусом и армия маршировала за мной. И того ж числа приближился я к Хотину, имея в правом фланге Днестр верстах в двух-трех, ибо по самому берегу, по причине вышедших многих крутых оврагов, иттить неможно. А армия приближившись к Хотину в то время взяли несколько влево, где для нее и лагерь был. Я ж остановился в Широком логу, до времяни, видеть, где армия позицию свою возьмет. От сего логу идет уже гора или весь хребет, на котором стоит Хотин. И, въехав на него, уже пушки достают. Тогда выехало турок 200 и делали по горе перестрелку, но постояннее стали после последняго побоища, в котором весьма они были дерзки. На сие место приехал ко мне главнокомандующий в светлые сумерки и сказал мне, где его лагерь взят будет, приказав мне несколько принять налево, почему я в темные сумерки вышел из лощины в гору, на котором пространстве и Хотин лежит. На правой и левой стороне у меня были овраги с кустами, из которых правой концом своим тянется к Хотину. Оба сии овраги занял егерями, а между ими учредил батарею с прикрытием егерей казачьими бекетами¹⁰⁶. Занял впереди батареи и всю армию оным закрыл.

А к Буковине знатной пост казаков отправил под командою подполковника Жандра, которому и приказано было пост партию для коммуникации с Бринком позади батареи учредить из гусар grande gard¹⁰⁷ или главной караул. Лагерь мой левым флангом был к армии между коей и мною был лоск тоже самой.

В ночи несколько турок на казачий ведет¹⁰⁸ наехали. Часовой выстрелил и турки подались к оврагу, где егери находились и сделали по них несколько выстрелов, от коих они ретировались.

Порутчик Крекич репортовал, будучи в партии под Прутом, что он, имевши 160 лошадей, разбил турецкую партию, состоящую в двухстах лошадях и даже, переехавши за Прут, с полмили гнался. Неприятелей побито 30 человек, да лошадей до двадцати.

- 235 -

А за ушедшими из Хотина турками командировал я подполковника Жандра с казаками, которых он разбил и переколол до ста человек, отбив от них то ж почти число лошадей и одно знамя. С нашей же стороны убито казаков два, да безвестно пропало два казака, а ранено три.

Да на шармицеях под Хотином убито два казака, безвестно пропал Сербского полка гусар один.

19-го числа, то есть в день Пасхи, поутру турки конные выехали тысяч до 10, которые делали перестрелку. Однако рассыпавшись были по полю и только некоторыя наездники подъезжали, а протчия держались к городу. Я корпус мой держал на лагере в рассуждении, что турки не могут без того делать перестрелки, чтоб наконец не ангажироваться¹⁰⁹ в прямое дело. И хотя бы мне прогнать их и удалось, то б все под пушки хотинские подвергнул бы войско мое и без всякого бы успеху людей только потерял. Для [отвлечения] же неприятеля малою перестрелкою вывел несколько казаков и гусар на одну могилу, где была полезная для пушек высота, которыя так, как ожидал и прибыли под командою генерал-майора Мелисина¹¹⁰ под прикрытием пехотных полков под командою генерал-майора князь Алексея Голицына¹¹¹ и двух карабинерных полков же под командою генерал-майора Глебова¹¹². Из коих и учреждена была другая батарея против леваго фланга нашей армии под прикрытием резервного корпуса под командою генерал-порутчика Штофельна¹¹³.

И как господин Мелисино открыл учрежденную свою на выгодном месте батарею, то вся турецкая конница ускакала в ретраншамент, сделанной около форштату, который был во всех частях правил очень дурен потому, как батареи, так и прикрытия вперед шли, а между тем и армия в две линии приближалась, также и большия батареи вперед подвигались.

Я в то время с корпусом легким войском на правой фланг перешел, то есть дав мой фланг к реке Днестру и учредя тут из орудий небольшаго калибра батареи, как уже пушки чрез обе линии корпуса моего брали. По сделании ж несколько выстрелов с больших батарей неприятель только в самую стрельбу кричал странными голосами и побежал в город, оставя ретраншамент, форштат и несколько палаток, которыя побраны были войском, в том числе и легким. А как уже вся пехота, шедшая впереди, придвинулась к форштату, то тут получил я от главнокомандующаго повеление занять егерями форштат. В который я введя егерей, нашел уже в оном полковника Озерова¹¹⁴ с полком Первым Гранодерским, стоящаго в улице против одних городских ворот. Однако ж я форштат занял по самому рву города в жилье, как обыкновенно оныя занимают, что всякому военному человеку известно. Надлежит и то приметить, что во внутренней стороне ретрашамента часть форштата правой стороны обнесен палисадником. Все сие исполнив выехал я из форштата и нашел за полисадником полковника Бурмана¹¹⁵ с полком Третьим Гранодерским, а у самого ретраншамента — генерал-аншефа Олица, которому я донес, что форштат егерями занят. А между тем получил повеление

- 236 -

от главнокомандующаго, что подполковник Жандр рапортует его, что турки из города побежали и приказал к нему послать егерей, куда один батальон отправил с двумя 8 фунтовыми единорогами.

И корпусу моему приказал спешиться для облегчения лошадей, как уже никакой тут нужды в коннице не было, поехал к главнокомандующему, чтоб принять наставление, ибо легкому войску под городом уже делать было нечего, что всякому должно быть военному человеку известно. Для чего чтоб приказал мне перейтить назади армии и учредить партии и разъезды по дорогам к Бендерам, Ясам и всей Молдавии, то есть откуда неприятель ожидаться должен. Вследствии чего и получил от главнокомандующаго сходное повеление. Между тем стало смеркаться и армия в лагерь расположилась из пущенного выстрела вон. Представил я главнокомандующему, чтоб егерей сменить приказал пехотой сзади армии, как казалось мне сие важнее форштату, около которого довольное число пехоты и конницы расположено. Для чего и приказал главнокомандующий генерал-аншефу Олицу дать мне полк пехотной, чтоб я вместо егерей употребил, с которым мы обще поехали. Настала уже ночь, а я, поехавши несколько вперед, нашел, что форштат весь горит. Я был сим крайне тронут, опасаясь, чтоб егери не сгорели. поскакал в форштат осведомиться. Но, въехав в оный, далее проехать от великаго огня не мог, а встретившиеся достальные офицеры и егери мне сказали, что все насилу ушли и для того пост свой принуждены были оставить*.

По исполнении сего взял мой корпус и пошел на то место, где армия ночевала. И хотя расстояние к оному не более семи верст было, но в рассуждении ночи, а особливо, что все деревни сожжены были, переход сей был не без трудности. Сему причиною единственно то было, что помянутое сожжение деревень положение земли совсем в другой вид преобратило, так что самои строения, по которым бы места узнать можно, редки были. *^–По прибытии армии в Новоселицы, тот час неприятельския деревни зажгли. Таковое зажигание и завсегда продолжали, чему было и легкое войско подражать стало. Но я, призвав польских командиров, объяснил им, что сие не только совсем противно военному порядку, но сверх того сами себе чрез то более вреда, нежели пользы потому что 1) не токмо для зимних квартир строения беречь надобно, но и летом прикрыться иногда от дождя или осенью от стужи, а особливо, как легкое войско палаток не имеет, да и для дров в лагере оныя потребны. А особливо вредно 2) потому, что, когда войски привыкнут к тому, то и в то время будут жечь, когда скрытой марш должно будет делать. Ибо пожар и в день виден издалека, а ночью и еще далее приметен, как то всякому известно. Из чего следует, что чрез то себе больше, нежели неприятелю

- 237 -

вред бывает. Я был так щастлив, что сим увещанием в легком войске зажигание вовсе пресеклось. А при том за нужное нахожу и то приметить, что многие из военных людей щитают, будто казаков от грабежа удержать неможно. Такое мнение несправедливо, ибо я имел несколько раз случаев тому противное видеть. Почему я уверен, что их еще лучшим образом, как регулярное войско, удержать можно. Сему последнему воспретить того иначе нельзя, как великою строгостию и наказанием. Вместо того, для удержания казаков больше ничего не надобно, как сделать хорошее их полковникам объяснение. Ибо они, собрав подчиненных своих в круг, им растолкуют. Почему все исполнено будет, а надобно только при том то, чтоб командир сам не интересовался и не падок был к добыче. А где оныя случится, то казакам часть отдать должно.^–*

Итак, опасаясь, чтоб не потерять мне дороги к моему предмету, отошел я несколько, а потом принужден был до рассвету остановиться. Но едва только заря занялась, выступя, прибыл я на место и, расположась, отрядил три партии, которые ко мне для наставления и прибыли. Утрудя уже себя принужден был несколько часов уснуть в одной землянке.

20-го числа прислан был ко мне от главнокомандующаго ординарец, чтоб я в 7-м часу на совет прибыл. Но как самой сей посланный приехал ко мне уже в девятом часу, то потому я сколько мог поехать с большею поспешностию, воображая, что какая-либо перемена противу прежняго положения и совете предложена будет. В рассуждении оного не приминул я командированныя мною партии остановить, ибо каждому военному человеку известно, что передовое войско учреждать себя должно по движениям армии.

По прибытии к армии нашел ее в строю стреляющую викторию вчерашния победы. Главнокомандующий находился перед армией. И в то ж время какая-то тревога сделалась в форштате, куда я послан был осведомиться, что происходит. Нашлось, что несколько турок, вышед, выстрелили и ушли.

Между тем нашел я, что резерфной корпус приготовляется в поход, оставляя свой пост у форштата. Здесь я сведал, что на совете поутру положено назад итить. Я возвратился в ставку главнокомандующаго и о всем донес. Он послал генерал-порутчику Штофельну объявить, чтоб он не ходил и на левом бы фланге учредил батарею.

После стола был опять совет, в котором находились генерал-аншеф Олиц, генерал-порутчик Племянников, генерал-квартермистр Каховской и я. Но и на оном подтверждено было утренняго совета положение, чтоб итить назад. Я осмелился сколь можно мне было представлять, чтоб сделать Хотину штурм.

Доказательства мои о пользе и возможности сего предприятия состояли в том. что тогда в оной крепости неприятельского войска мало было, да и оное по разбитии от моего корпуса великою робостию поражено было, как то видно в вышесказанном происшествии и, что наконец сами турки из города бегут.

- 238 -

Такое мое представление подкреплял один генерал квартермейстр Каховской, но другой генералитет не соглашался, а особливо генерал-аншеф Олиц опровергал оное, представляя, что турки весьма опасны в обороне крепостей. Хотя же сам главнокомандующий некоторым образом хотел согласиться на сие полезное предприятие и уже было приказал у дежурного генерала Ступишина спросить целы ли лестницы и фашины. Но оный донес, будто они сожжены. Видя такое для вреда отечества полезнаго совета отвержение не упустил, я еще представлял, что по крайней мере прежде отступления из-под Хотина надобно крепость осмотреть, дабы можно было в оправдание такого поступка доказать, что она так крепка, что и штурму предприять неможно было. По сему моему представлению и отряжен был генерал-квартирместр Каховской для осмотру, но за бывшим в форштате пожаром порядочно осмотреть не мог, с тем и возвратился. А между тем вечер наступал и дано было повеление, чтоб обозы армейския за два часа до свету выступили с прикрытием полку Архангелогородского под командою полковника Неронова¹¹⁶. А на рассвете и самой армии выступить, которой мне и приказано делать корпусом ариергард от Хотина. Я в тот же еще день, когда совет окончился, в сумерки возвратился и отправил капитана Зорича¹¹⁷ по Днепру, прапорщика Ставицкого по дороге, где армия пошла, а вправо от него по течению реки Липчан — капитана Маргажича, а к Липчанам — капитана Петровича. Всем сим партиям приказал в случае естьли же неприятеля обозрят, репортовать прямо главнокомандующаго, полковника Неронова и себя, а вправо от Петровича к стороне Черноуца порутчика Крекича, да с несколькими при есауле полковыми казаками. Послал повеление к подполковнику Бринку, что он, ежели может, к тому времени со мною соединился. А естьли того ему исполнить нельзя, то, чтоб он возвратной путь свой взял к самой реке Пруту потому, что там неприятеля никакого не было и прибыл бы к Новоселицам. Естьли ж и там со мною соединиться ему будет неможно, то старался бы возвратиться в Польшу на Снятин. А при том естьли можно будет, чтоб старался в Чернауцах магазеин разорить. И таким образом все партии с полуночи выступили из лагеря.

В то ж время получил рапорт от майора Вуича от 15-го сего м-ца, что отправленна от него армия полками для соединения со мною. Атаман Сулин¹¹⁸ под местечком Лисянкою в лесах разбил гайдамацкую партию, побил человек до сорока и в полон взял двадцать четыре человека. При которой стычке убит полковник Муравьев и казак один. Ранен есаул один и сотник один.

20-го числа обоз армии выступил как уже рассвело, а, наконец и армия потянула. А я, оборотя свой фронт, к Хотину приближался. Версты за три или четыре остановился и занял всю ситуацию около Хотина с тем намерением, дабы не только быть известным о выходящих из Хотина войсках, но в случае оныя б и удерживать несколько до прибытия моего. Помешкав несколько в таком положении получил чрез офицера повеление от главнокомандующего, что неприятель показывается от стороны Прута. В то ж самое время получил

- 239 -

С. Г. Зорич

рапорт от капитана Петровича, что неприятель также в нескольких тысячах перед армией показался и, что он уже до прибытия еще армии имел с ним стычку с ариергардной пехотной ротой и с ескадронами. Отбил у них одну харунгу и несколько перебил. А из ево команды ранено два и убито два ж. А атаман Поздеев, будучи к сему способным, до получения еще моего повеления к нему на сикурс поспел, но знатного ничего сделать не могли по превосходной неприятельской силе. А только, что несколько от неприятеля убили и ранили. Но при том и из конницы Поздеевой ранено два казака. Я ж, получа повеление, чтоб мне самому и с войском прибыть, оставил полковника Сатина с полком и в команде ево подполковника Жандра с тремя полками казаков для прикрытия в ариергарде от Хотина. А сам с протчими гусарами к армии прибыл, где и получил повеление, чтоб стоявшаго тогда в виду на горе неприятеля атаковать. Как скоро я к оной горе прибыл, то нашел там карабинерныя полки, а в левой руке у них пехоту. Почему, пройдя карабинер, зачал из колонн деплоировать свои линии. Сие увидя неприятель с горы назад побежал. Почему я послал на гору состоящий в нескольких гусар патруль посмотреть совсем ли оне ушли или за горой меня дожидаются, которыя меня рапортовали, что оне

- 240 -

внизу все на место ретируютца к реке Пруту. Тогда я, взобравшись на сию высоту и желая их проводить не муча всех лошадей, из первой линии моих гусар командировал для преследования оных два ескадрона полку Сербскаго и два полку Ахтырскаго, над которыми бригадир Текелий, своею охотою взяв команду, за ними погнался и до самой реки Прута гнал их и рубил. Между тем я вслед за ним поспешно шел, а по положению места командировал к нему прямо еще Сербской ево полк, а в левую руку, на гору, полковника Чорбу с тремя ескадронами ево полку. И сам с достальными первой линии ескадронами в правую руку поехал на гору. А вторая линия шла за Сербским полком, а сзади меня прислан был генерал-майор Глебов с двумя карабинерными полками, которой меня и подкреплял. Я, приметя издали в одной деревне людей и не сумневаясь, что то был неприятель, послал сорок гусар с офицером для осмотрения которой, найдя их, по силе всех побил. Они были остаток от преследуемого войска. Наконец сам я уже до последней горы к реке Пруту приехал близ местечка Липчан, где, собрав свое войско, видя бегущих турок в левую руку вниз по Пруту, по другому берегу возвратился в село Нелиповцы в половину ночи. С неприятельской стороны побили до трехсот человек, а с нашей стороны урону никакого не было. Неприятель же в бегстве взятаго из нашего несколько обозу, то ж и пленных оставил, даже, что и отрубленные головы все по дороге бросили, то ж и вьюки верблюдах на ста и также мулов до пятидесят оставили, на которых видно, что пашинской обоз был, ибо взято на оных два литавра и три бунчука и довольное число палаток, всякое платье, денег и протчих съестных припасов. Вновь же пожалованным полковником Пушкаревым отбита серебреная булава, а гусарами — одно занямя и казаками другое то ж. И лошадей в добыче достали довольное число. В полон взят один турок, которой объявил, что оное войско в пяти тысячах из Исакчи шло на подкрепление к Хотину при трехбунчужном паше Абаза. Только так я видел, то того числа не было при сем случае. Войски наши никакой робости не оказали. Напротив того, великое желание победить неприятеля.

22-го числа армия при Новосельцах имела растаг. А я того ж числа получил рапорт от подполковника Бринка от 20-го, что он 16-го числа с утра маршировал в местечко Куты и состоящих там при Пулавском и Тваровском турков и конфедератов 17-го числа на рассвете атаковал, разбил и из местечка выгнал. Где побил с неприятельской стороны на месте до сорока человек, кроме, что по лесам и по горам в догоню полковником Мартыновым¹¹⁹ сколько побито неизвестно. А в полон взял турков и конфедератов осмнатцать. С нашей же стороны по довольному супротивлению убито гусар четыре и казак один. Раненых — капитан Тотович и капрал один, гусар пять, есаул один, казаков два. А к Хотину он сильными турецкими партиями допущен не был со мной соединиться.*

- 241 -

Для чего и принужден был взять пост свой в селе Топоровцах под лесом Буковиною. Он тогда находился в селе Рукачинцах, от Хотина 1 S мили. А при том требовал наставления, как ему со мной соединиться, которое я ему с четырьмя разными партиями и послал.

23-го отдан был приказ, что армия пойдет до деревни Сербицыной, где в лагере ночевали. А, как оной марш был все бором и лесом, то я из Нелипцов выступя шел по краю лесу к стороне Прута и прибыл в село Булкоту.

24-го числа армия перебралась через Днестр и стала лагерем близ Калуса. А и сего ж числа, выступя из Булкотов, прибыл в село Чербычаны, где получил рапорт от капитана Крекича, что он, будучи при Пруте в местечке Липчанах, уведомился, что есть несколько турок на той стороне, неподалеку отставших от разбитаго войска Абазы-паши за усталью лошадей. Он переслал на ту сторону казаков, которые нашли только двоих, которых и закололи.

Получил рапорт от капитана Маргажича, что он, ехав вниз Прута и поворотя на Могилев, съехался с пятью липками¹²⁰, из которых одного убил, а четыре ушли.

При марше моем от стороннего патруля четыре человека казаков отделились от корпуса из лесу в поле, где четыре турка на них напали, то они одного из них скололи.

В то ж время получил рапорт от подполковника Бринка, что он, получа мое повеление о возвращении в Польшу, как и о том, чтоб Черноуцкой магазеин разорить, командировал порутчика Жигича с партией, которой во оном местечке дом и сарай разорил.

25-го числа отдахновение и в тот же день я получил рапорт от порутчика Роде из Чичелника, что 14-го был отправлен от него разъезд в шестидесят лошадях, которой на 18-е число напал на турецкой разъезд до осьмидесят лошадей и пять турков убил. А по известиям ево в Дубасарах состояло восемь сот, да вдобавок прибыло еще шесть сот и ожидали еще пашу с шестью тысячами. И будто оной по прибытии расположится около слободы Балты.

Того ж числа послал повеление майору Вуичу, как теперь гайдамаков в тех местах нет, то чтоб он со всей командой следовал в местечко Бар. Подполковника Жандра командировал со всеми новопришедшими казаками в Калюс. То ж и обоз послал, чтоб переправить на ту сторону.

26-го армия пребывала в прежнем лагере. А я того ж числа, стянув все партии к себе, выступя из Чербычаны, переправился чрез Днестр и прибыл в село Хрептеево и опять занял левой берег Днестра партиями.

Того ж числа послал повеление подполковнику Бринку, чтоб он со всеми казаками прибыл в Жванчик. А подполковника Хорвата с тремя ескадронами оставил бы в Язловцах.

27-го, выступя из Хрептеева, прибыл в село Жванчик. А армия пребывала еще в прежнем своем лагере при Калусе.

28-го армия шла до села Кута, где и ночевали.

- 242 -

А 29-го армия имела движение до села Капустяны. И того же получил рапорт от прапорщика Лари, что татаре с немалым числом близ его поста разъезды делают.

В то же время шпионы объявляли, что турки хотят итить в Польшу. Но я представил главнокомандующему, что как трудно шпиону узнавать намерение войска, то сие турки для нашего устрашения только раславляют. И, как еще слух был, что турков множество идет, то я, почитая их за тех трех пашей, о которых прежде известия получены были, откомандировал старой команды знатное число казаков к капитану Маргажичу, находившемуся тогда около Прута, дабы он занял пост в Олшанках и прапорщику Лария в команде его состоять и, чтоб он и под Могилевом имел знатной разъезд.

Я хотел выступить из Жванчика в Бар, но за неимением там по числу лошадей фуража принужден дожидатца пока оной заготовлен, как в том местечке, так и по тракту по оному. А без того опасался, чтоб не привести лошадей в такое состояние, что и против неприятеля действовать неможно.

1-го майя армия маршировала до села Ослановки. А я того ж числа приказал всем гусарам артиллерии и егерям следовать к местечку Бару, где и расположитца. И до прибытия моего бригадиру Текелию надо всеми приказал иметь команду. А сам по вышеписанной причине остался в Жванчике для разбору доброконных казаков с худоконными.

30-го числа апреля в дежурство я отправил 300 рогатой скотины и 300 овец и дал предложение подполковнику Хорвату о заготовлении подвод для перевозки фуража из Язловицкого магазеина.

Того ж 30 числа явились у меня два грека, прося пашпортов к армии, из коих один говорил, что он прислан от волоских знатных людей. Я, отправив их к главнокомандующему, при репорте просил, чтоб их понеже я, желая писать чрез них, к волоскому гетману опять прислать. И действительно они 1-го мая ко мне и присланы при ордере, с которыми я и послал к гетману письмо.

2-го армия имела движение до Жениховки. И в тот же день капитан Крекич, которой уже находился в партии по сю сторону против Хотина, прислал ко мне ушедшаго мужика из Хотина, которой объявил, что он житель польской, был на той стороне в подводах при армии с протчими, которых в прошлое воскресенье турки поимали. Из коих двенадцати человекам отрубили головы, а о нем один липка по знакомству упросил, которой приставленный был к смотрению скотины и откуда вчерась ушел. И между протчим сказывал, что замок после отбытия нашего долго отперт не был, а как сперлась уже духота, то оной не отперали и две тысячи татар прибыло на подкрепление и ожидают вскорости хана с сорокью тысячами.

Того ж числа майор Гейкин из-под Бендер с своей партией прибыл и рапортовал, что во время продолжения его партии апреля с 15-го по 26-е делали неприятельския партии своими набегами съезды при переправе и 15-го человек до сорока показались, которых высланные от него пятьдесят казаков при есауле прогнали и убили шесть человек. При чем ранен донской казак

- 243 -

один. 17-го числа команда капитана Рахманова¹²¹, наехав неприятельскую партию, состоящую в двадцати человеках, прогнав оную убили трех человек. При чем два навербованных казака ранены. 14-го команда капитана Палалова разбила партию неприятельскую, состоящую в тридцати человеках и пять из них убили. 20-го по соединению всех партий против лесу, простирающегося от Дубосар до Лакобыла, посланные от него при одном наказном десять человек вербованных казаков от оного лесу верстах в пяти неприятельской бекет, до пятнадцати человек, разбили и семь человек убили.

26-го высланные шесть человек навербованных казаков для разъезду по бендерской дороге взяли в плен двух едущих из Бендер турков. По переходе ж на сию сторону Днестра 25-го числа послана от него партия, состоящая из пятидесяти донских казаков и пятидесяти вербованных казаков при двух сотниках, вниз по Днестру равняясь против Сороки, еще не возвратилась.

Я еще тогда находился в Жванчике, хотя 2-го числа сего месяца поутру корпуса моего все гусары, егери и пушки к местечку Бару выступили, где потом стояли егери, артеллерия и правой фланг гусарской, а левой фланг в Мижерове. Я сего числа окончил делаемой мною разбор казакам, куда и оных с доброконными, из числа которых довольное число нашлось малолетных от 13 до 14 лет. Им тогда же сочиняли списки, дабы людей вернее можно было счесть.

3-го армия имела отдохновение.

4-го маршировала до деревни Яблоновки, а я, разделя казаков в назначенные им от меня места, командировал подполковника Жандра с тремя казачьими полками, чтоб он в местечке Язловцах пост занял. И деташамент подполковника Хорвата своим сменил и, чтоб он имел партию в Покуции не менее, как в двухстах лошадях, которыя б пост взяла в Горядинке, а частые б разъезды посылала до Станиславова и Кутов. А естьли б на оную партию какое сделалось нападение, то оная может ретироваться в Язловцы, как та-перь везде броды. Еще иметь ему партию блиско Залещиков, которая б разъезды делала в Залещики и до местечка Усшицы, ибо в самых Залещиках весьма позиция дурна, чтоб партия могла там находиться. Зачиная ж от Залещика до местечек Устья и Хмельник, которые почти вместе находются, иметь еще две партии, то есть одну в Устье и Хмелниках, а другую меж Залещиков и Устья. И чтоб каждая партия была не менее, как сто лошадей и в себе партии между собою имели коммуникацию. А сверх того иметь небольшия партии или разъезды вовнутрь Польши, дабы иногда пустой тревоги не сделали возмутители. Начиная ж от Окап вниз по Днестру приказал быть партиям из команды подполковника Бринка.

Сего числа имел рапорт из партии от Калуса от капитана Зорича, что турков человека четыре, едя близ берегу, рубили мужиков, которыя бежали от того внутрь Польши. Почему он послал 10 человек гусар с унтер-офицером их отогнать. Однако их не нашли, более, как одного, котораго тяжело ранив везли к команде, но он на дороге умер.

- 244 -

За откомандированием подполковника Жандра всех казаков отдал в команду подполковника Бринка и приказал ему, выступя, следовать прямо в местечко Марианов, где он должен был взять свою квартиру, откуда начинался правой фланг казаков. А оттудова на местечко Красня тянули линию, так, чтоб быть во оном левому казачьему флангу.

Того ж 4-го числа я выехал из Жванчика и прибыл в местечко Бар 6-го числа.

Господин Имболат, который на французском языке подавал нам известия и которому, как вышесказано подарено от нас мех лисий, из Черноуц, где он до тех пор находился поехал в Ясы, дабы тем больше скрыть привязанность к нашей армии. Однако я письмо свое к нему в Ясы послал, то ж в Бендеры и Каушаны людей послал.

4-го прислан ко мне из партии от капитана Крекича монах с письмом к князю, котораго я тот час к нему и представил. То ж имел известие, что Пулавской староста Зазюленецкой в местечке Скале сбирается в поход, а куда именно неизвестно. Однако ж я на случай дал довольное наставление подполковнику Жандру.

Того ж числа капитан Крекич доносил, что он, уведав о малочисленном и воровском на польскую сторону турков переезде, приказал прапорщику Жину с командою их караулить и как только их 50 человек за харчем за Жванец показались, то он на них напал. Но за уходом и побегом их одного только в полон взял, которой в допросе показал, что в Хотине 2000 яничар, 300 татар, которыя прошедшой недели с мурзою прибыли. Прежние войска все за Дунай уходят, вывозя туда же свои екипажи, а последнее войско туда же хочет уйти. Пашей прибыло два, но одного 3 дни тому назад меж собою срубили.

5-го числа получил главнокомандующаго ордер, при котором прислан прежде упомянутый волоской иеромонах с письмом к епискому чернаутскому, дабы я его определить приказал. При чем уведомлял меня, что полученныя его сиятельством ведомости о оставлении турками Хотина ему очень неимоверными кажутся. И для того бы я не упустил оной хотя легкими войсками занять. При чем приглашал меня к свиданию с ним прежде занятия моей квартиры. Объявленный в принесенном от иеромонаха письме известия гласила, что 20 тысяч турок из Ясс к Хотину итти собираются и, что визирь действительно на Дунай прибыл.

Того ж числа армия маршировала до Деражни, а 6-го, 7-го, 8-го, 9-го, 10-го, 11-го имела она свое при том местечке отдохновение. В сем месте был и я у главнокомандующаго по вышеупомянутому призыву. Тут и словестно доносил ему свое мнение сколь полезно бы было из находившихся тогда у меня пеших людей сочинять вольной батальон. И, как он приказал мне подать о том письменное мнение, то 9-го числа я оное представил, присовокупив, что для скорейшаго обмундирования такого баталиона можно чрез посла нашего в Варшаве князь Михаила Никитича Волконскаго купить у польского короля портупеи и шпаги, сумы с перевязьми и ружья, которые у

- 245 -

него тогда в готовности находились, ибо сей король имел у себя один или два баталиона гранодер собственного войска, которых потом распустив положил аммуницию в цейхгауз. О чем я тогда узнал чрез генерал-майора Заурцапфа, у которого в команде оне, баталионы, были и который, по распущении оных, был у меня тогда волонтиром.

Я уже выше сказал, что я к стороне Егорлика, где прежде прапорщик Ларий имел команду, командировал капитана Маргажича с прибавлением войска для принятия оного в свою команду. Но первый из них сего числа прислал рапорт о том, что в его еще командование происходило, а именно: 3-го апреля посланный от него вниз по Днестру разъезд наехал в селе Шарацах турецкую партию, которая, увидев его и переправясь вброд прямо на сей разъезд ударила, но он по получении о том известия находясь оттуда невдальности со всею командою на помощь им приспел и тех турок назад прогнал. При чем, однако, убит вербованного полку казак один. В сем же рапорте прапорщик Ларий упоминает, что по примечании турецкое войско прибавляется и, что хан из Каушан проихал. Я почитал, что или такое объяснение есть ошибка или, что новой хан из Константинополя в Каушаны приехал и приказал татарам в три дня к выступлению быть готовым. Почему и велен прислать обстоятельный репорт.

Того ж 6-го числа получил от порутчика Роде, находившагося у деревни Демовки к стороне Рашкова, что турки, перешед Днестр, в деревне Комнянке более 30 душ вырубили и несколько в полон взяли. И хотели еще то же учинить с местечком Рашковым, но он, уведомясь о таком их намерении, оставя на посте своем пристойное число людей и взяв с собою 150, пошел в оное местечко, где по прибытии действительно нашел над самым местечком до 300 турков, хотевших уже на сию сторону перебраться. Но он своею перепалкою не только к тому не допустил, но еще и прогнал. Сверх того он же репортовал, что новый хан, как я прежде сам догадывался, 1-го майя действительно прибыл в Каушаны.

Мнение мое о вольном батальоне было следующее: комплект оного должен состоять из четырех рот;

в каждой роте капитан один и три субалтерн-офицера;

Старший сержант — 1

младших — 4

каптенармус — 1

фурьер — 1

капралов — 8

барабанщиков — 2

флейщик — 1

рядовых мушкатер — 168

Дабы каждой взвод по комплекту состоял из 14 рядов, разделяя каждую роту на 4 плутонга. Итак за разным и больными менее уж 10 рядов выттить не может.

- 246 -

Сверх оного надлежит быть батальонному командиру

Ундер штабу

Адьютант — 1

Одному офицеру при провиантской и комисариатской должности. И при нем писарю одному и щетчику одному, котораго за выбором может полковник прислать так, как и гусарския полки всегда определяются. Лекарь или подлекарь — один. И щитая на каждую роту по одному фершелу. Всех четыре.

Пушек две, которыя и с служителями и со всем принадлежащим могут быть определены в полевой артиллерии.

Повозок батальонных один портной ящик на двух лошадях и в каждой роте по одной вьючной лошади. Для котлов лошади ж могут быть определены от лехкаго войска без заплаты, а только протчую збрую конскую надлежить сделать за деньги, на которую и отпустить по штатной цене деньгами.

Какую аммуницию должны получать, исключая оружейной с вычислением, что каждой рядовой будет стоить по штатной цене.

Кафтан из зеленаго сукна, лацканы, обшлага и воротник такого ж цвету со всем принадлежащим к нему прикладом. И за шитье по штатной цене стоит 1 руб. 78 S копеек.

Камзол без рукавов из белаго сукна, как оное дешевле, полагая каждой аршин по 50 ко[пеек] с прикладом и шитьем стоит 99 копеек две трети.

Штаны из белаго ж сукна с прикладом и шитьем стоят 62 ко[пеек] с осьмою.

Штаны холстинные с прикладом стоят 30 ко[пеек] две трети.

Две рубашки 46 копеек.

Галстуков черной волосяной 3 S коп.

Глстучной замок 7 копеек.

Шляпа без обшивки с кисточками и белым бантом 31 S копейка.

Шерстяные чулки одне 18 коп.

Холстинных двое 9 коп. S

Сапоги две пары по 60 коп.

За обе по 1 руб. по 20 ко[пеек]

Манерка 28 копеек.

Снабзак 49 копеек с половиною и с осмою.

Сия аммуниция полагается на год. Жалование против мушкатера 7 руб. 50 коп.

Как и протчим всем чинам жалованья против пехотных полков.

Итак, один солдат стоит в год 15 руб. 34 [копеек] S.

А весь батальон прибавляя 8 ми барабанов за каждой по 4 руб. по 60 [копеек] стоит десять тысяч триста сорок восемь рублев 64 ко[пеек].

Да сверх того провиант давать положенной.

Того ж 9-го числа получил от главнокомандующаго письмо, что он на сие мое мнение охотно бы согласился, но сам собою на оное поступить не может, а должен представить в Петербург.

- 247 -

Того ж числа получил известие от Язловицкаго камисара подполковника Лазаревича.

1-е, что не только по сю сторону Чернауц, но и в самых Чернауцах никого из турок нет.

2-е, что многие турки кроются в Буковине с женами, детьми и их имением.

3-е из новопришедших в Хотин турков многие по ночам дезертируют, уходя чрез горы, чтоб не попасть в их армию.

Я в сие время находился в Баре.

10-го числа получил рапорт от подполковника Хорвата из Язловец и письмо от коменданта Лазаревича, что в Самбаре до шести тысяч возмутителей, в числе которых и Пулавской староста Зезюленецкой находится. И будто оне намерение имеют иттить во Львов.

Почему я и приказал подполковнику Жандру крайнее примечание и сведение иметь, что естьли б оне подлинно из Самбора пошли во Львов прежде прибытия туда войска от корпуса господина генерал-порутчика Веймарна, то б он оставил по реке Днестру назначенныя от меня партии и небольшую команду в Язловицах. А сам бы, по способности соединясь с капитаном Ангеловым, старался бы их отрезать от Львова и разбить и, не преследовав бы за ними в даль, всякой бы на свой пост возвратился. А естьли уже войски корпуса Господина Веймарна прибудут, то б он сие оставил на их попечение.

Того ж числа получил рапорт от подполковника Хорвата от 2-го числа, что команды ево разъездами найдены идучие с той стороны десять человек венгров, кои имеют пашпорты за рукою цесарскаго генерала Гадика. Да к находящемуся в Покуции капитану Ангелову явились бывшие в службе у Волоского господаря капитанов три с тремя знамями и при них арнаутов 65 человек со всем вооружением, в том числе два раненые пробираются чрез турецкое войско, которых он и отправил ко мне. И оные ж капитаны объявили, что подчашей Литовской Потоцкой в Яссах недавно умер. Они были самые те, которых шпион принял за гусар. Они подтвердили тогда, что тот слух был истинный, что от порты повеление было собрать 6000 арнаутов, ибо они и сами были из числа тех, кои в сию службу вступили.

О чем о всем того ж числа главнокомандующему представлено. И тут же присовокупил, что, как скоро венгры взятые ко мне прибудут, то я им те пашпорты возвращу. А при том с прописанием, что оне без умыслу разъездами задержаны. Об арнаутах же представил, что как оне заслуживают некоторое денежное награждение, то я почитал нужным дать рядовым хотя по червонному, а капитанам по скольку приказано будет. А, как щитая с прежними, я имел их конных и о всем вооружении до ста человек, то полезным представлял, сделав из них ескадрон, привесть к присяге, снабдить знамями и не только провиант и фураж, но также, естьли позволено будет, полевого гусара жалованье им дать. Впротчем им объявить, что когда их более соберется, то тогда им и настоящее определение будет. А называть можно арнаутами.

- 248 -

Естьли ж им иногда оное имя противно будет потому, что оне в турецкой службе то ж название имели, то не прикажет ли их назвать волунтерами.

11-го числа получил ордер, подтверждающий все пункты моего представления.

Того ж числа получил от главнокомандующаго ордер между прочим изъявляющий, что король польский усильнейше его сиятельство просил о освобождении известных деревень, который, показывая каким образом мы в Польше провиант получили, заслуживает потому внесенным быть сюда подлинником:

“Репорт вашего сиятельства из Бара от вчерашнего числа исправно все получил. И хотя весьма сумневаться можно, чтоб вовремя теперешняго нашей армии здесь прибывания конфедераты покумились свои сборища делать, а особливо во Львов прямо итти и, чтоб равномерно набралось их уже толь великое число. Но за всем тем похвальны распоряжения вашего сиятельства, как о разведании по дальности сего известия так и отхвачении их от Львова и о самом разбитии. Но, как между тем сего известия по такому числу конфедератов в самом деле пренебрегать недолжно было, рекомендую старании ваши усугубить без упущения времени точнея о том разведать и меня уведомить дабы далныя меры к сильнейшему над ними поиску и конечному истреблению тотчас приняты быть могли.

Впротчем пребывающий в Варшаве наш посол князь Репнин прислал ко мне врученное ему от самого ЕГО ВЕЛИЧЕСТВА КОРОЛЯ ПОЛЬСКОГО письмо с усильною прозбою, чтоб особливо в нынешнее рабочее время менажированы¹²² были привозом в наш язловицкой магазеин провианта и фуража, как генерально все деревни, лежащие оттуда от 10-ти до 20-ти миль, так и особливо нижеследующия, а именно Злочев, лежащая в 13 или 14 милях от Засловица Бурштин, принадлежащие писарю Ржевскому, Бржезани, принадлоежащая воеводе рускому и Чарна, принадлежащая старосте львовскому Кицкому¹²³

И, хотя подобнаго менижирования или, как ЕГО ВЕЛИЧЕСТВО присовокупляет, совершенного освобождения сих деревень от всяких поставок или провозов учинить отнюдь невозможно, а особливо равным образом, когда натурально смотря на это и другие деревни того ж самого и с таким же правом неминуемо потребуют, а чрез то и все наши транспорты остановить могут. Но дабы со всем тем желание ЕГО ВЕЛИЧЕСТВА удовольствовать и некоторую ему в том угодность показать, то наисильнейше рекомендую вашему сиятельству без малейшей огласки, но скрытным образом распоряжение сделать и кому надлежить секретно приказать, чтоб вышеозначенные деревни в самом деле, сколь возможно менажированы. А особливо, чтоб без крайней нужды подвод с них под провиант и фураж брано не было. Употребляя однакож к тому такие притексты, чтоб другие джеревни о ненаблюденном в том равенстве жаловаться причины не получили”.

Того ж числа получил повеление от главнокомандующаго, чтоб послать партию для разведывания на ту сторону.

- 249 -

Почему и послал повеление подполковнику Жандру, чтоб он партию отправил из доброконных казаков не менее, как в двух стах лошадях с капитаном Петровичем, которой бы марш свой взял в стороне местечка Чернауц и приметил бы там все обстоятельства о неприятеле. А естьли случай допустит над рассыпанными в лесу Буковине турками поиск сделать, то бы он сего не упустил.

Того ж числа получил рапорт от майора Вуича из местечка Ставицы, что 20-го апреля близ села Попалного найдена гайдамацкая партия в двенадцати человеках, из коих убито восемь, да поимано два человека. 22-го числа близ села Балаклеи²²³ найдено девять человек и убито семь, а два поимано. Того ж числа уведомился он, что в недалном расстоянии находится таковая ж воровская партия в двадцати двух человеках, коих всех поимал. 23-го, получив известие о такой же гайдамацкой партии, послал к ней при старшине команду, из коих пять человек поимали и одного убили. Оной же майор, сыскав 24-го числа между рекою Ерденем находящуюся на острове шайку сих разбойников, состоящую в пятидесяти человеках у которой заготовлено было человек на триста на месяц съестных припасов, побил из оной двадцать девять человек. Между коими убит и славной их ватаг Иван Шамро, а шестнадцать поимал, из которых девять человек тяжелораненых умерло. Протчие ж разбежались. В добычь получил имеющиеся у них для уверения простого народа, чтоб думали, что то настоящее войско, знамя, которое при полковника Сулина содержано было. А магазеин роздан окрестным мужикам, как оной от них собираем был. Из поиманных гайдамаков тридцать человек запорожских казаков отосланы в крепость Святыя Елисаветы, а шестнадцать взятых с ними польских мужиков отосланы в Белую церковь. При всех оных стычках один только казак ранен. Что он же, майор Вуич, следуя с деташаментом для соединения ко мне, не доходя села Свидавок нашел убитого человека, который по следствию оказался Желтаго Гусарского полку ундер-офицер, посланный к армии с письмами. При коем бывших двух казаков также убитых нашли. А убийцев их, того села обывателей, двух человек и атамана он поимал, которых, как и попа, которой не хотел чрез одиннадцать дней убитые тела похоронить, отослал в крепость Святыя Елисаветы.

Того же числа прислан ко мне при ордере от главнокомандующаго арнаутской капитан, который в присланном при нем же допросе показал, что он, бывши прежде у волоского князя Константина Раковице капитаном, по смерти оного приехал в Российскую армию с тем намерением, чтоб, навербовавши человек до 150 арнаутов, служить с ними противу турков волонтерами, получая один только фураж и провиант. Напротив того не завися ни от кого, кроме одного подполковника Константинова¹²⁴, которого он и его товарищи себе желали командиром. И главнокомандующий, присылая его, изъявлял свое намерение, что не сыщется ли чрез него в самом деле способа охотников из неприятельской земли доставать. А, что касается до приведенных

- 250 -

уже им в Бар пятнадцати человек, то не похотят ли они в вербованных наших гусарских полках или инако особо служить.

12-го получил при рапорте подполковника Бринка присланный к нему от капитана Крекича от 9-го числа рапорт, что сей последний по ордеру Бринка, полученному 8-го числа, выступил и приехал под деревню Бабшин, где им ожидать порутчика Ставицкаго с его партией, равно и командированного к нему сикурсу. Но, увидя, что против оной деревни по-над самым берегом немалое число неприятеля стоит тихим образом, отступал, командировав ундер-офицера с двадцатью человеками казаков сыскивать ниже Окоп бродов. А, оставя на Бабшином пикет, поехал в село Сакал такого же переезду сыскивать. Но нигде найтить было неможно, чтоб верхом переехать, ибо на прошедших днях вода сильно прибыла. И, хотя он где только какой брод знал — все пробовал, однако во всех лошади плавали. На самом рассвете показался в нескольких человеках неприятель и тот же час начал по нам стрелять. А, как уже он знал, что бродов нигде нет и переехать им на сию сторону невозможно, то и велел всей своей команде приступить к самому берегу. От чего они все встревожились, подняли крик, стали стрелять, ловить пущенных в поле лошадей, наконец, палатки снимать. Хотя же на оную их пальбу и крик из Хотина, где их первой лагерь был, стали прискакивать кучами, и человек до ста, прибежав, то ж стрелять стали. Однако он часа с два с ними перестреливался, потом от берега, позад горы, к Хотину поехал. Приехавши же в Жванец увидел, что из Хотина выехало еще неприятеля сот несколько и одна часть от села, атаковав, вернулась назад за Хотин в сады, а другая часть под Атаками остановилась и лошадей пустили в поле. Равным образом стоящия между деревней Надол и Бабщиным до пяти сот человек, как скоро он отступил, тотчас в Хотин все поехали. Почему оставленный рт него пикет, видя, что неприятель ушел, решился бабшинской брод опять пробовать. Но не доехав до половины реки лошади у них всплыли. Для чего он порутчику Ставицкому приказал пост взять в селе Устье и разъезды делать до деревни Бабшино так как и он из Окопов до вышеписанной деревни разъезды иметь будет. А присланной сикурс, при старшине тридцать человек казаков, отправил в полк.

Того ж числа при рапорте подполковника Бринка прислан ко мне от того же капитана Крекича рапорт из местечка Окоп, что ушедшей из Хотина мальчик 9-го числа пришел к нему и сказал, что прибыл в Хотин татарской султан с двенадцатью тысячью татар и осьмнадцатью тысячь турок. Слышал же он от турков, что еще три паши с войском к Хотину идут, куда недавно привезено тысячу фур муки. Оной мальчик говорил по-гречески и по-турецки, сказывая, что он грек и, что проходя чрез Ясы, турки ево насильно взяли и принудили под Хотином принять мохометанской закон. Еще он сказывал, что, как армия была под Хотином, то поиманныя неприятелем один гусар и один гранодер привезены были в город, которым паша тот же час приказал головы отрубить и тела в воду бросить, а головы на кол поставлены.

- 251 -

Польские ж мужики, находящиеся в полону, заставлены чистить подкопы, что около города.

Того ж числа получил от подполковника Бринка рапорт, что и другая партия, за великой водой не сыскав бродов, остановилась в Могилеве. Для которой приказано из Калюса несколько больших лодок туда пригнать. А при том искать двух оставленных там прежде паромов.

Получил повеление от главнокомандующаго, чтоб приказать разведать о возмутителях в Самборе. О чем я подполковнику Жандру приказал.

14-го получил рапорт от подполковника Бринка, что с 12-го на 13-е число партия из новоприбывших казаков при есауле Голом во сте лошадях под Могилевом на ту сторону перебралась и находящуюся неподалеку турецкую партию разбила. Только языка, по супротивлению их, взять не могла. А побили сколько числом не упоминает. С нашей стороны убито казаков два и ранено два. А о протчих неприятельских партиях ничего не слышно.

То ж и стоящий с постом противу местечка Вержбовцов полковник Мартынов также на ту сторону пересылал партию для разведывания, но только никого не видали и ни о каких партиях неприятельских не слышно.

Того ж числа приказал я подполковнику Бринку, чтоб он тотчас повеление дал капитану Крекичу на ту сторону перебраться и достоверное сведение взять о хотинских обстоятельствах.

Получил рапорт от подполковника Жандра, что он 9-го числа с партиею в местечке Устье переправясь осматривал в Покуции места и, учредя в Городенки пост, до местечка Кутов приближился и оттудова, подаваясь к Станиславову, возвратился в Язловицы.

Того ж числа получил рапорт от майора Вуича из Линцев от 12-го, что он, следуючи ко мне, от губернатора известился, будто в лесах поблизости того места гайдамацкие шайки показались. Почему он сто человек казаков за оными послал, а сам с командою во ожидании посланных остановился в том местечке.

Того же числа послал к главнокомандующему рапорт, в котором изъяснял, что полковник Мартынов противу деревни Вержбовцов содержащий пост, пересылал на ту сторону партию для разведывания, которая там никого не видала. Так что о партиях неприятельских и слуху нет. Почему и мнилось мне, что упомянутый выше мальчик нарочно подослан. Почему я того же дня дал повеление подполковнику Бринку, чтоб он на ту сторону послал капитана Крекича для получения достоверного известия о хотинских обстоятельствах.

15-го капитаны с арнаутами прибыли, о которых подполковник Хорват репортовал.

16-го числа послал рапорт к главнокомандующему, что присланный от него арнаутский капитан показался мне совсем человеком недостойным внимания потому, что он, вступая в российскую службу требует такие условия, которые армии предосудительны. Он требует во-первых; чтоб кроме Константинова

- 252 -

никакой офицер ими не командовал. Во-вторых, чтоб они были всегда впереди за 4 или за 5 миль, где они за благо рассудят. Первое из их условий невместительно потому, что не войско дает всегда правила командиру, но командир войску. Сверх того, хотя Константинов и давно служит, но главным командиром в отделенных войсках быть не способен. Второе вредно потому, что оне, находясь впереди, все разорят. Так, что, когда армия на те места пойдет, то инаго себе пропитания достать не возможет. Из всего же видно, что их предмет тот, чтоб набогатиться. Почему кто из них наживу получит, тот и уедет домой. А Константинов тоже абшит взять может.

17-го получил от подполковника Жандра рапорт, что один волох пришел к полковнику Саврасову, которой держит пост в Залещиках, и объявил, что четыре турецких паши, у которых под командою войско тридцать тысяч находются в Яссах, прислали четырех турков в волоское село Бабино к старосте Черневскому с требованием, чтоб, как со оного, так с местечка Батушан и Савчинцов ячменю тысячу пятьсот корцов, а пшеницы более втрое, собрав, отвести в Яссы и Хотин. А в случае неисполнения тех мест старшинам головы отрублены будут. Что объявя, те турки уехали от них обратно. О чем после те старшины, советовав между собою, положили намерение, естьли российская армия в Волощизну вступит, то, не отсылая той провизии, будут по лесам от турков укрываться. А буде ж от сего числа чрез две недели не вступят, тогда необходимо принуждены будут повеление турецкое для своего спасения исполнить. Сколько ж в Хотине войска заподлинно оной волох не знает, а уверял, что кроме находившегося в Хотине и в Яссах вышесказанного числа войска в всей Волощизне оного нигде не слышно.

О чем я того ж числа к главнокомандующему представил, какой прикажет им ответ дать. Хотя я мнил сказать, чтоб они оной провизии туркам не давали и, что мы на ту сторону вскорости перейдем. Но естьли оной не подослан шпионом, а справедливо прислан от волохов, то рассудил, чтоб тем поверенности к нам не потерять, которая вперед при случае нам в пользу служить может.

Сего же числа представлено ко мне от подполковника Жандра несколько российских раскольников, которые, как в Польше, так и в Молдавии живут в множестве под именем филиповцов¹²⁵. Сии представленные были из Молдавии. Они убежали от хотевших их убивать турков, пробравшись чрез границу посредством заплачения поставленному по границе приставу некоторого числа денег, ибо их чрез рубежи пропускать не велено.

Того ж числа получил письмо от подполковника Лазаревича, что он известился чрез посыланных от него, что турецкая армия собралась во ста семидесяти тысяч в Исакче, никакого движения еще не делала, равно и визирь туда не прибыл. Что в Хотин пришло тритцать тысяч татар и, что из Хотина и из Яссов всякую ночь множество дезертируют турков. Что тела Потоцкого и Красинскаго для похоронения привезли в Яссы, которые, как сказывают, приняли яд. Что конфедерация бывшая в Самборе, взяв там контрибуцию, более не находится.

- 253 -

17-го числа главнокомандующей прислал ко мне Московского Пехотного полку капитана князя Гагарина¹²⁶, похваляя его, что он имеет великую охоту к службе и предлагая мне при случаях его употреблять, давая ему знать, дабы можно было ему сделать благодеяние, так как многие из Петербурга об нем интересуются. Я, по желанию моему, чтоб в армии хорошие офицеры умножались, охотно исполнить все старался. Но предварительно надобно ему некоторое время оставаться без употребления, дабы прежде узнать генеральной регул¹²⁷ осторожностей маленькой войны. Ибо некоторые в оной увертки совсем неизвестны другой службы офицерам, а без того он сам попасться мог бы в несчастие. Когда же он возымел о том понятие, тогда я начал его употреблять.

Полковник Сулин с полком прибыл и отправлен в команду подполковнику Бринку с повелением, чтобы он с атаманом Сулиным такой же сделал в нем разбор, как и в протчих полках сделан. Я намерение взял сделать некоторое к стороне Рашкова, естьли удасться, над неприятелем предприятие для которого и назначил от гусарских полков ескадроны Сербскаго три под командою штаб-офицера Вуича, Острожских два под командою штаб-офицера, Венгерских три под командою секунд-майора Витовтова, Ахтырских два под командою майора Мисюрева, майора Серезлия с ево ескадроном Донского войска старой команды всех казаков, а новой команды полки атамана Сулина. Полковников Ивана Сулина, Пушкарева, Федотова и Титова¹²⁸ егерям с присовокуплением всего гусарского корпуса и артиллерии десяти орудиям.

Каждой из сих назначенных командам приказал я выступить из своих квартир прямою дорогою в Тулчин и прибыть туда 21-го числа на вечер. Что касается до провианта, то онаго велел я им взять на казенные повозки в тороки¹²⁹ и на себя сухарями на десять дней. А фуража не более дозволил иметь, как столько, чтоб по прибытии в Тулчин у каждого на сутки стало. Ибо оного в сем местечке заготовить уже приказано было посредством привезения из Бара некоторого количества. По сему распоряжению запретил я им иметь свои повозки, ибо им должно было оставить здесь самыя казенныя повозки, которыя из квартир в Тулчин ими взяты были.

18-го получил от главнокомандующаго на представление мое, коим я спрашивал, какой пришедшим, как вышеупомянуто, волоским старшинам дать ответ. Разрешительное повеление, состоявшее в том, чтоб, дав им червонных шесть, обнадежить их о протекции его сиятельства и, что за сие уведомление без довольного награждения они оставлены не будут. Изъяснив им при том, что наше войско так, как регулярно имеет обычаи намерениев своих никому не объявлять. Им сказано, чтоб они данное повеление от турков о свозе хлеба исполняли, дабы чрез то не подвергли себя наказанию. А когда сей хлеб действительно уже свезен будет, то в доказательство своего к нам по единоверию усердия оноя старались бы сжечь или наших войск начальникам дали б знать с точным показанием в каком именно месте и сколько какого хлеба действительно свезено.

- 254 -

О чем я того ж числа подполковнику Жандру о всем повеление послал. А естьли после ему дадут знать об хлебе, то б он тотчас послал партию оной зжечь или разорить.

Того ж числа получил рапорт от подполковника Жандра, что ево рапортует капитан Петрович из Городенки, что проходящие из Волощизны люди сказывают, будто действительно несколько турок и татар в Хотин прибыли и намерены к Чернауцам итти. А сверх того получил он рапорт из местечка Мелницы от прапорщика Керетича, что от посланных для разведывания получено известие, что турки с татарами не в малом числе пришли сего месяца 13-го числа в село Ржевницы и 14-го числа намерение имеют прислать людей в село Перебыковцы, которое над самым Днестром для перемолочения в том селе их хлеба. Хотя же он из числа оного по приказанию подполковника Жандра на команду свою некоторое количество на лодках перевез, однако еще большая часть осталась, которой перевести за великими ветрами было неможно. Однако он и намерен ввечеру и сей остаток зжечь.

Еще ж получил подполковник Жандр от капитана Ангелова рапорт, что от посланного за фуражом офицера прислан к нему жид, который объявляет, что в местечке Львове великое число турков и конфедератов находится, которые несколько домов сожгли. О чем после оного местечка Журнавка лесничей ему, Ангелову, подтвердил, сказывая, что он 13-го числа сам во Львове был.

Я послал к Жандру повеление, изъясняя, что хотя я тому и не верю, чтоб турки были во Львове, а больше кажется, что сия интрига от поляков. Для того выдумано, что, как капитан Ангелов из русского воеводства высылает провиант, то они тем его испугать желают. Для лутшаго же удостоверения предписал я ему, чтоб он, выбрав знатную доброконных казаков из деташамента ево партию достальной деташамент отдал в команду подполковника Хорвата, которому б велел расположиться в местечке Гусятине, а сам бы сделал движение к стороне Львова небольшими маршами. А между тем с поспешением отправил бы партию из казаков с присоединением гусар, ста лошадей из Ангеловой команды, дабы б оная к самому Львову прибыв о всем разведала и его б достоверно уведомила. О чем бы он рапортовал прямо главнокомандующаго и меня. И получа достоверные известия, взяв в команду свою капитана Ангелова с тремя ескадронами и приближась к возмутителям, искал бы способу их атаковать и разбить. А естьли потребно будет пехоты и артиллерии, то оную может получить от главнокомандующаго, которому я о сем самом донеся просил его в случае нужды таковою помощию сего офицера снабдить.

Но 19-го получил от него, майора Жандра, рапорт, что капитан Ангелов ему доносит, что получил он известие от львовского коменданта Корытовского¹³⁰, будто действительно конфедераты под оный город подступали, но не добыв его, выжгли часть форштата. Потом отступили до местечка Грудек, где вся конфедерация собирается, с тем, чтоб опять сделать на Львов нападение.

- 255 -

Того ж числа, получа повеление, прибыл я к главнокомандующему и, по собрании всего генералитета на военной совет, велено каждому подать о предприятии каким бы образом постановить план компании и взять Хотин. Свое мнение по чему я подал нижеследующее:

“Предприятия теперь прямо на Хотин сделать никак невозможно за следующими обстоятельствами. Во-первых, мы не имеем на волоском берегу Днестра никакой опоры, а не имев оной в своих руках простирать маршей вдаль неможно. Напротив того в случае нужды армия иметь должна будет самую затруднительную и невозможную по берегам оной реки ретираду. Во-вторых, нет никакой надежды иметь на той стороне какое-либо пропитание. А особливо нельзя надеяться получить фураж, котораго и прежде с крайним трудом доставали и то не еженедельно имели, а в пробытие наше оной совсем употреблен. Несколько деревень созжено. Итак, оной иметь надежды никакой не остается. К таковым неудобностям прибавить должно невозможность получать известии, ибо все посланные пропадают. Потому, что неприятель не делая никакова другова разыскания, как только от границы польской кто и показался, тот час изрубливает. Корешпондент же мой удалился в бытность армии нашей на той стороне, а возвратившийся последний в нынешних днях посланной от меня в Бендеры жид объявляет, что туда прибыло войско до двадцати тысяч. А сверх того слышал же он, что в Исакчу прибыло уже великое число. Но визирь через несколько недель еще ожидается. Итак, и потому, как в настоящих обстоятельствах невозможно заверно щитать в какое время они могут на сикурс к Хотину притить, то лехко можно между двух огней себя поставить. Хотя же прежде полученныя от разных рук известия, так и взятыя от двух турков, которые из Хотина, объявления утверждали, что по отбытии нашем турецкое войско все разбежалось. Так что по их мнению осталось в Хотине только с две тысячи или с небольшим, присовокупляя в то число и триста татар, кои тогда прибыли. И хотя о сих известиях и высочайшему двору донесено, однако их истинными почитать нельзя. Потому что пришедший оттуда же мальчик грек в то ж время объявил, что будто до тридцати тысяч татар и турок туда прибыло. Как же и сей последний сумнительным кажется быть, то для достоверного сведения приказал я партии перейтить на ту сторону и, приближась к Хотину, все обстоятельно разведать. Однако ж оная по сие время перейтить не может за прибылью воды в Днестре, которая столь велика, что ни одного брода не осталось. Однако ж ожидательно оная скоро убудет, ибо такия наводнения хотя часто бывают от дозжей в горах, но чрез несколько дней опять упадает. Итак, естьли достоверное уже получено будет о малом числе известие, а между тем и река упадет, тогда, укрепя на зднешней стороне берег и сделав батарею, которая б в город стреляла, то под прикрытием вверенного мне корпуса можно будет отрядить несколько батальонов, которыя бы, перейдя реку с вечера в брод и перед светом прибыв к Хотину, штурмовать сей город должны. Но естьли и сие предприятие не удастся, то таковой неприятель, каковы турки,

- 256 -

может почитать Хотин за непобедимое место. Сие ж предприятие без потеряния иногда и знатного числа людей быть не может. Итак, за верное, и в настоящем обстоятельстве и за полезное, предприятие признаю, чтоб занять крепость Станиславов, снабдить ее вскорости из других, прежде занятых, крепостей довольною артиллериею и по препорции ея нужным для гарнизонов числом людей, словом всех, что к тому принадлежит. Потом и завести в оной великой магазеин высылкою провианта частию из русского и из прикосновенных и к стороне оного мест Подолского воеводства, а частию и из Покуции, ибо в сих местах по известиям моим провиянта достать возможно. Сверх того перевозить тут же из Медзибужа в сей, находящийся там магазеин, что тем скорее исполнить можно, что и подрятчики в том к наполнению частью помогут. Хотя же сия крепость в одном полигоне вала требует поправления, но сия работа в короткое время может быть исправлена. Когда таким образом Станиславов приведен будет в хорошее состояние, тогда к стороне оного вся армия сделает не в продолжительном же времени движение, дабы прежде движения от Исакчи турецкой армии успеть переправиться чрез Днестр в Мариан поле, ибо тут положение берегов реки для такой переправы способнее быть кажетца. Она будет марш продолжать на Снятин по равным местам, оставляя горы в правой руке и выступить за границу в Молдавию на некоторую дистанцию к лесу, называемому Буковина. И где признан будет удобной лагерь, оной там и занять таким образом, чтоб правой фланг дать к Пруту, а левой к Днестру. А, как нечаятельно, чтоб фланги линии столь длинные быть могли, дабы ко оным рекам примкнулись потому, что иногда и положение места того не позволит, то в таком случае отсутственными постами в укреплениях берега занять можно будет. По другую ж сторону Прута леса с горами почти непроходимые, так тот фланг кажется уже быть верным. А берег Днестра и для коммуникации с Польшей занят быть должен, где навести мосты. Равным образом и впереди лес занят быть должен. А сзади, имев магазеин и крепость за верную опору оной почитать их можно. Чрез такое расположение и возмутители, шатающиеся по венгерской границе в городах неминуемо великое помешательство в своих успехах иметь должны. Сверх того, взяв сию позицию, не имев никакова перед собой бариера, с верным мне корпусом можно делать поиски естьли случай представляться будет, а иногда их и сыскать можно. То ж, естьли возможность будет, то и предприятие на Хотин сделать лехче. Хотя же чрез сию назначаемую позицию армия некоторым образом удалиться от наших границ, однако сие не может быть вредно потому, что естьли неприятеля со всей армией на себя тем притянуть, как того и желать надобно, то тем вся компания решиться должна. Когда же турки в нынешнюю компанию разбиты будут, то они больше не соберутся. Следственно армия всюду тогда обращаться может и всеми возможными авантажами пользоваться. А и Молдавия вся в повелениях нашей армии будет. Тогда сию землю в пользу армии иногда употребить будет можно. Естьли ж бы и разбития туркам не было, то

- 257 -

взявши только предписанную позицию надеяться можно, что находящая б на правом фланге за Прутом Молдавия в протекцию ВЫСОЧАЙШУЮ себя отдаст. Естьли ж визирь совсем не подойдет на армию, а отделит только к Хотину корпус, сам же с достальным войском пойдет на российския границы, то и сие полезно кажется быть потому, что он чрез то разделит войски, а армия между тем атакует сей корпус и в то время чаятельно, что Хотин и отдасться. И тогда по обстоятельствам смотря армия или перейдет Днестр или, дав левой фланг к Днестру, к стороне Бендер пойдет. Имев же сзади крепости Станиславов и Хотин подвозка провианта кажется быть не опасна. А мниться мне, что реки Днестра в то время переходить не надобно будет, дабы так себя распорядить, чтоб визиря от Бендер пропустить к Границе российской, ибо в таком случае с вверенным мне корпусом, хотя и с трудом, как оной весь почти из лехкой кавалерии, однако ж не безнадежно некоторые их магазеины сзади разорить можно будет. А как вторая армия сделает тогда вперед против неприятеля движение, а первая армия приттить может сзади леваго его фланга, то оной будет между двух армий. Или, видя, что первая армия движение свое делает к Бендерам, должен будет и сам для засчищения оного места туда же поворотиться. А естьли б щитать, что неприятель, войдя в Польшу, принудит оставшей там маленькой корпус запереться в крепость Полонну, то и тогда оной сам вступлением даст правой фланг ко второй армии, а левой к первой, так, что согласным оным движением и спасения еще никакого не будет”.

21-го выехал из Деражны и прибыл того ж числа в Бар, где получил рапорт от подполковника Жандра, что капитан Петрович по приказу ево с партией пошел к местечку Снятину и естьли проведает, что Тваровской в Кутах или близ оных где находится, то прежде на него, а после к Черноуцам пойдет. А известия получил о неприятеле от одного грека, что поблизости Черноуцов показывается и, что господарь приказал провиант возить в Хотин и к реке Дунаю. А пришедший Волошин сказывал, что в Хотин на сих днях четыре паши с войском прибыли.

Бринков деташамент стоял тогда в Марияновке, как он там уже несколько долгое время стоял. А сверх того сделаны были контракты со всеми тамошними шляхтичами, чтоб они оставили провиант и фураж в Язловицкий магазеин, которым даны были от Язловицкаго провиантмейстера билет с тем, чтоб отнюдь никто от тех подрядчиков провианта и фуража, тако ж и подвод, не требовал. То для партии в той стороне находившихся столь недостаточно оного стало, что полковник Бринк репортовал мне не угодно ли будет приказать переменить пост и перенести на свежое место, тем паче, что многие шляхтичи, выставивши по подряду провиант, держали у себя билеты единственно с тем, чтоб их никто не беспокоил.

Того ж числа получил рапорт от подполковника Бринка, что от находящегося под Могилевом прапорщика Фризе посланными разъездами на ту сторону поимано турецких три фуры с погонщиками, на которых было пшено,

- 258 -

табак, изюм, орехи, фиги, мыло, масло и сухари. Бывшие при них турки разбежались, а фуры оные ехали из Бендер в Хотин. Погонщики ж объявляют, что татара тянутся к Хотину. Между тем упоминает, что вода в Днестре зачела упадать, только еще бродов нет.

В то ж время получил другой рапорт от него ж подполковника Бринка, что посланной от капитана Крекича разъезд видел несколько татар, переезжающих под Брагою на ту сторону. Почему от него и послан разъезд при одном наказном казаке восемь человек к Браге. А, как оной приближился к имеющемуся тут небольшому леску — то из оного напало на них несколько неприятелей. Взяли наказного и другого казака в полон и одного ранили. Однако раненой и протчие ушли к команде. Крекич же, будучи сам недалеко, сведав побежал туды с командой, но уже никого не застал.

Я приказал подполковнику Бринку командировать два полка казачьих в подкрепление капитану Крекичу, дабы он один командировал к местечку Устью, как по выступлении Жандра остались небольшия партии, то чтоб оные в Устье до возвращения его те партии подкрепляли.

В том же рапорте Бринк уведомлял меня, что порутчик Ставицкой в прошедшей ночи приближился под деревню Грушку, где поимал татарина и трех турков убил. Которой объявляет, что ожидают знатного числа войска в Хотин. Что было согласно с известиями Лазаревича. А для удостоверения о том отправил я одного жида в Хотин.

Почему я отменил иттить к стороне Рашкова, ибо чрез то я бы отделился не менее тритцати миль от Хотина. Итак естьли бы иногда оные знатным числом напали, то сделали бы великую тревогу в армии. А при том и мой корпус разделиться мог, что в тогдашнем обстоятельстве не было полезно. Почему и решась дождаться посланного жида желал я наперед иметь верныя известия, дабы по оным и располагаться мог, почитая за лутшее делать по обстоятельствам над неприятелем поиск близ Хотина. Для чего я все назначенные войски остановил, а дал повеление подполковнику Бринку, чтоб он приказал майору Сенкину естьли способно будет с партией на ту сторону Днестра перейтить и под Рашковым над неприятелем поиск сделать. О чем того ж числа и главнокомандующему репортовал, обещаясь поехать к Хотину самолично.

В то время приехали в корпус мои волонтеры: камергер и пешей гвардии порутчик Григорий Александрович Потемкин¹³¹, да конной гвардии капитан-порутчик Батурин¹³² и подали мне от главнокомандующего ордер, что они желают находиться при моем корпусе.

22-го получил рапорт от подполковника Бринка, что посланной от капитана Маргажича человек для разведывания о неприятеле вниз Днестра к Орловскому форпосту возвратясь уверяет, что сего месяца 17-го числа около Орловского форпоста на Кадиме татарская партия напала на компанейских казаков. Несколько из них побили и всех лошадей забрали. Напротив того после с нашей стороны и тех татар разбили и казачьих лошадей обратно

- 259 -

отобрали. При том же действительно слышно, что татара с турками в великом числе намерены перебраться чрез реку Кадим на Орловской форпост и вскорости на российския границы учинять нападение между того же Орловского форпоста, Саврани и Балты. В село Холму напавши до ста турок тамошнего села пяти человекам головы отрубили и те головы то ж и до семидесяти человек с собою взяли.

Светл. Князь Г. А. Потемкин

Я того ж числа поехал к Хотину для примечания и прибыл в деревню Мариановку, две мили, где подполковник Бринк с казаками расположен был.

В сем месте 23-го получил ордер от главнокомандующаго, чтоб к нему приехал. Почему я тотчас и отправился. И по прибытии в Деражну получил орден Святого Александра Невского, присланной ко мне при письме от ЕЯ ИМПЕРАТОРСКОГО ВЕЛИЧЕСТВА, которое здесь от слова до слова включено.

“Князь Александра Александрович, видя из реляции генерала-аншефа князя Голицына, что 21-е число апреля под предводительством вашим знатной турецкой корпус разбит и прогнат, также будучи известна и о прежних ваших, как храбрых, так и разумных к службе отечества полезных

- 260 -

многих предприятий и щасливых успехах восхотела ныне вам дать отменной знак того благоволения, которой ваше усердие и ревность себе заслужило. И для того посылаю к вам знаки ордена Святаго Александр Невскаго и остаюсь вам доброжелательною”.

На подлинном подписано тако: “Екатерина Село Царское. 11 маия”.

Сего ж числа получил поздравителное от графа Захара Григорьевича писмо, с коего копию при сем прилагаю.

“Государь Мой!

По известному вашему сиятельству всегдашнему моему к вам почтению, к особливому моему порадованию было не только слышать изустно от ЕЯ ИМПЕРАТОРСКАГО ВЕЛИЧЕСТВА благоугодность ЕЯ о донесенных князь Александр Михайлович ваших храбрых и отменных противу неприятелю поступок, но и пожалование вас кавалером С. Александра Невскаго. Принося вам с сею высочайшею милостию усерднейшее мое поздравление прилагаю здесь так как кавалер того ж ордена, а особливо для того, что в месте вашего пребывания сим знаком скоро и найтить неможно три ленты и три звезды. Продолжайте, ваше сиятельство, ваши столь похвальныя и отменныя поступки и будте уверены, что не токмо оныя в забвении у ЕЯ ВЕЛИЧЕСТВА никогда не будут, но что и ВЫСОЧАЙШИМИ ЗНАКАМИ ЕЯ к вам милости никогда же оставлены не будете. Я с моей стороны почту всегда себе за первой долг отдавать заслугам вашим должную справедливость и все силы мои употреблю к тому, чтоб во всех случаях доказывать вам истинную мою к вам преданность и то совершенное высокопочитание с которым всегда пребываю”.

24-го имел я честь писать ЕЯ ИМПЕРАТОРСКОМУ ВЕЛИЧЕСТВУ благодарительное письмо и таковое ж графу Захару Григорьевичу Чернышеву, прося его о поднесении оного.

Но 24-го же прибыл обратно в местечко Бар. Получил рапорт от подполковника Жандра о полученном им известии, что возмутители от Львова отступили и, что капитан Петрович, возвратясь из партии, рапортовал, что он будучи в местечке Снятин точное известие получил, что Тваровской в горах и с ним не более десяти человек, а другие, бывшие с ним, распущены. И оттуда он, доехав до реки Прута, подавшись к Чернауцам в греческом монастыре от обывателей уведомился, что турки в тех местах нигде не показываются, кроме только от Хотина выезжают к Черноуцам за милю и то малыми партиями, где берут от обывателей скот. И, что в Хотине турков более тех, которые и прежде были, не прибывало. Татар же несколько туда пришло, но сколько их именно не известно.

По вышепомянутым тогдашним о возмутителях известиям, что оныя от Львова отступили, послал я повеление подполковнику Жандру, чтоб он тогда, когда не застанет их по ту сторону Львова, поставил по дороге к Ярославлю и Премыслу партии в том числе, чтоб каждая не более как из ста человек была. А с протчими всеми отступя расположился на половине дороги

- 261 -

от Львова к Язловцам, дабы мог по надобности, как ко Львову, так и назад обратиться. А капитану Ангелову по прежде данному от меня наставлению чтоб он велел фураж ко мне выслать. Остальные ж за Львовом партии во всяком случае могут ретироваться ко Львову, о чем бы он с тамошним комендантом снесся.

А главнокомандующему представил не возможно ль, чтоб от польскаго корпусу под командою Вейнмарна во Львов положить хотя две роты пехоты, которыя бы, соединясь с тамошним гарнизоном возмутителей, не допускали занять город. Сие нужно было, дабы лехкия войски не изнурить, как по всякому известию подполковник Жандр должен был выступлении делать, хотя большею частию оныя бесполезны бывали.

В то ж время забранные в плен татарами в деревне Ворах люди все выпущены, которым при выпуске турецкой паша объявил, что хотя турки в Польшу на Российское войско и пойдут, но обывателям никакого озлобления чинено не будет и для того они должны жить спокойно. Сии вести самые те люди принесли, о которых Бринк мне репортовал.

26-го числа прислал ко мне главнокомандующий полученные им от киевского генерал-губернатора от 7-го маия ведомости о неприятельских обращениях следующее:

“После смерти хана Крым-гирея умер и сын его султан Бахтигирей, а на место хана по подлинным известиям возведен ханом Ослан-гирей, сын хана Фети-гирея, которой был во время хана Крым-гирея калга-султаном¹³³ Что некоторые войски турецкие, идущие к Хотину, остановились уведав, что уж наши войски туда прибыли и их войски разбили”.

От подполковника Бринка получил рапорт, что уведомляет его капитан Крекич, что в Хотине час от часу великое множество турков приумножается и на польскую сторону великими кучами переезжая делают грабительствы. Даже и за ними до несколько турков гнались.

Для чего я приказал подполковнику Б ринку с казаками в местечке Ялтушков расположиться. А егорскому батальону с тремя орудиями и двум ескадронам гусар Черного полку выступя следовать в Китай-город и занять там пост в замке для подкрепления находящихся постов под Хотином в Студенцах и селе Бакотах.

А между тем посыланной от меня жид в Хотин для разведывания возвратился, сказывая, что никаким образом проитить на ту сторону не мог.

28-го я поехал для учреждения и для примечания Хотина к Днестру и 30-го числа рано прибыл к Хотину. Где приметил, что под крепостью в палисаде был турецкой лагерь, в котором более тысячи войска положить было неможно. Там же виден был татарской пост с тысячью ж человек, а султана с протчими видеть было неможно, ибо оныя по известиям стояли за горой. Откуда я поехал паки в Бар, препоручив капитану Крекичу стараться достать пленного, от которого б можно было о всем подробно сведать и из лежащей на дороге деревни Острочаны.

- 262 -

Получил от подполковника Бринка рапорт, что капитан Маргажич ево репортует, что он от партии своей, которая находилась в селе Рыбницах, получил рапорт, будто в село Черную долину прибыло турецкого войска при семи пашах до девяти тысяч. Пожидают еще туда ж прибытия оного. А по соединении вместе и с Ордою намерены перебраться через здешние польские места и на границы российския на пост.

В то ж время получил рапорт от подполковника Жандра из Львова от 25-го маия, что он собрав все свои команды следовал к Львову и в оный 25-го числа прибыл.

Прибыл, где он подлинное известие от русского бискупа львовского Шептитского¹³⁴ получил, что возмутители последний раз атакуя Львов сожгли в предместье несколько улиц.

22-го числа пошли до местечка Жолквы, а оттуда, взяв при офицере польской пехоты тридцать семь человек, 24-го отправились к Белзе и до Кристианполя, где намерены забрать изготовленных киевским воеводою Потоцким¹³⁵ более трех сот человек пехоты, драгун и уланов со всеми там находящимися пушками. Сверх того в тамошних местах желают собрать еще более таковых же возмутителей. Все сие предпринимают на тот конец, дабы возвратясь ко Львову атаковать сей город. И естьли комендант не сдаст, то конечно будут стараться оной зажечь. При тех же возмутителях маршалков четыре, бринский староста Коневский, Потоцкой, староста августинской, Пулавской и шамбелян¹³⁶ Держеновской, из коих беринским регементарем генеральным при всех их войска разнаго звания до пяти тысячь человек. А при том львовской комендант Корытовской сказывал, что как многия уже команды его солдаты при означенном атаковании Львова склонны были здаваться к конфедератам, то некоторые из них своих офицеров не слушались. То он просит, чтоб дали ему хотя двести человек из российской пехоты для удержания города.

31-го при возврате моем в Бар нагнал меня казак с словесным рапортом от капитана Крекича. Как по повелению моему оной в ночи старался сыскать способ, чтоб достать языка, но исполнить оного не мог. А как рассвело, то стреляли по нем из крепости из пушек. А между тем вброд перебралось до пяти сот лошадей, турок и татар. Почему он к стороне Каменца начал ретироваться. И, что еще великое число неприятеля на сию сторону переходит.

Я приказал стараться капитану Крекичу на Китай-город ретироваться и партии порутчика Ставицкаго туда ж велел ретироваться. А главное главнокомандующему репортовал, что естьли мне иттить со всем корпусом подкреплять их, то лехко может быть, что ето и армия их переходит. В таком случае, я отделясь далеко от своей армии, принужден буду не с ровными силами в дело войтить.

По прибытии ж в Демьянковцы остановился во ожидании вторичного рапорта от капитана Крекича, куда от него гусар ко мне приехал с словестным рапортом, что на сей стычке с нашей стороны один только гусар убит,

- 263 -

а с неприятельской четырех турок закололи. После чего оныя гнаться ударились, а он не доходя Каменца за три версты остановился. Гналось же за ним всего с тысячу человек, но за робостию новых казаков неможно было некоторым образом поавантажнея их останавливать. Оной же гусар сказывал, что их не менее четырех тысяч уже на польскую сторону перешло и в то время зачали селы жечь, а назад не переходют. И, что в правой руке партии поимали двух турок, которых капитан Крекич вскорости хотел ко мне прислать. А при том, что когда из пушек из Хотина палили, так то было не по них, а слух носится, что четыре паши с войском к Хотину прибыли.

Когда таким образом противу турков взымаемы были все надлежащие меры, то не меньше и конфедераты подавали причины иметь и от них бдение. Выжигшие львовское предместье возмутители, как вышесказано, следуя от Жолквы к Крестьянполю, разделились на две партии, из которых первая пошед к Бельзе и Замосцью повернула к Мостикам, а другая пошла на Колодно, Козлово, Буск и Ключеву. За первою майор Древиц¹³⁷ погнался, а за другою подполковник Жандр отрядил две партии: одну по тракту к Злочову, а другую к Бережанам. Майор Древиц при местечке Крестоянполе имея с ними стычку убил с них до трех сот, а в полон взял до ста, а пушек отбил семь. Следовавшая же к Бережанам партия, сыскав около Буска 13 конфедератов, 7 из них убили и 15 лошадей взяли за убежанием прочих. Как Жандр мне по сему репортовал, то я главнокомандующему при объявлении того ж 29-го числа представил, что по мнению моему нужно туда пехоты для подкрепления послать, а Жандра возвратить, ибо по такому великому числу одному ему истребить их невозможно, а иногда он мог и потерять несколько войска. Сверх того он надобен был для прикрытия правого фланга. Также надеяться нельзя было на ожидаемую от Веймарна пехоту, как по всему видно было, что воевода киевский хочет объявить себя противником, так как он и давно таковые мысли имеет, то конфедераты от Варшавы и великой Польши все дороги присекут маленьким деташаментом. А при том представлял, чтоб без опущения времени над воеводою киевским взять примечание и естьли возможно присечь ему исполнение его намерения, ибо естьли он то учинил бы, то весь тамошний край, Люблинское воеводство и часть Краковского без закрытия к нему пристанут.

На репорт мой получил от главнокомандующаго от 30-го числа ордер в следующих словах:

“Два репорта вашего сиятельства из Острочаны от вчерашнего числа исправно я получил на которые и ответствую:

1-е, во ожидании дальнейших от вашего сиятельства известий о неприятельских за Днестром движениях, а паче о точных его намерениях весьма похвальны распоряжения ваши для недреманного престережения, а естьли б неприятель в самом деле Польшею к нашим границам устремился.

2-е, а что касается до репорта к вам подполковника Жандра о львовских конфедератах, то имею и сам от него не токмо такой же, но и другой уже

- 264 -

от 21-го числа сего месяца, которым последним он доносит, что пробыл в околичность Львова и от корпуса генерала-порутчика Веймарена майор Древиц с деташаментом и предприемля над конфедератами поиски требовал только, чтоб ему уделил на краткое время единственно двести казаков, а сам у Львова остался, что он Жандр и исполнил. А между тем я не токмо в Варшаву к нашему послу об отправлении пехоты во Львов и о занятии сего города писал, но в то же время и Жандру наставление дал: что как отправляется отсюда пехота за конфедератами, так никак удаляться не может, когда они с места на место переходят и когда натурально по приближении оной и более прибегивать станут. Чтоб для того немедленно присоединил он к себе посланные от бригадира Баннера в Броды два ескадрона карабинерные и один драгунской с пушками и тотчас на конфедератов шел, атаковал, разбил и преследовал, употребляя при том в случае надобности спешенных драгун вместо пехоты.

Вот распоряжении, которые за противу их мятежников учинил и которыми уповательно они по меньшой мере разогнаны будут и тем все сие дело вскоре кончится. Так что и Жандр незамешкавшися к вашему сиятельству по прежнему возвратится и нужды не будет тягостного и излишнего отсюда отправления пехоты туда делать. А особливо, что по репорту ж Жандра и конфедераты уже к Замостью убираются и что воевода киевской сам, как стороною слышно, не токмо им не способности, но паче от их приближения к его городу Християнполю.

Далее весь почти сей месяц, то есть с 6-го числа, армия пребывала в лагере при Деражне без движения, как то прежде означено.

1-го июня армия стояла на том же месте. А я 1-го же июня прибыл в село Ялтуково, где от подполковника Бринка уведомился, что по повелению моему майор Гейкин с партией ниже Цыкановки перейтить чрез Днестр покушался, но сделаною от неприятеля великою перестрелкою допущен к тому не был, ибо несколько тысячь ниже Цыкановки в одно село турок прибыло. Хотя же под Могилевым партия переходила и далее мили от Днестра отделилась, но только никого не видала.

Почему я и послал того же дня к главнокомандующему рапорт в коем, как о сих полученных мною репортах доносил, так и о том, что подполковник Лазаревич ко мне писал, что от султана прислан указ, чтоб всех волохов в городах перебить за то, что они под высочайшую протекцию нашей ВСЕМИЛОСТИВЕЙШЕЙ ГОСУДАРЫНИ себя отдают, что турками и татарами действительно исполняется.

Я в тот же день прибыл в Бар.

Получив ордер от главнокомандующаго, чтоб прибыть к нему.

2-го приехал я в армию и о всем происходящем донес. И того ж числа возвратясь в Бар получил рапорт от подполковника Бринка по рапорту капитана Крекича, что в Хотин еще прибыло при одном паше до четырех тысяч войска.

- 265 -

А при том Бринк уведомлял, что пришел к нему из Могилева один волох, которой на сих днях прибыл из Ясс, но объявляет будто визирь точно прибыл и лагерем расположился в Рябой Могиле¹³⁸, куда и молдавской господарь к нему поехал.

Сего же числа явились у меня два турка самовольно из коих один был природной турок, только от матери християнки, а другой сербин, принявший магометанство, с разными известиями о обстоятельствах. Я их при репорте и отправил к главнокомандующему.

Того ж числа получил ордер следующего содержания:

“Репорт вашего сиятельства из Демьянковца от вчерашнего числа исправно получил, но по важности содержания оного ожидать буду дальных частых уведомлений, дабы в случае неприятельского великими силами на сю сторону перехода времени не упустить и всею нашею армиею смотря по неприятельским оборотам движение сделать и к приему их себя приготовить. А между тем рекомендую вашему сиятельству сверх принятых уже вами благоразумных мер не токмо старание ваше о точном разведании неприятельских движений и самых его намерений усугубить, но при всем том без крайней нужды к очевидной опасности из нынешнего вашего расположения не отступать. В рассуждении, что хотя б с турков и еще несколько перешло и остановилось, ваш корпус довольно силен хотя не поиски над ними делать, то по крайной мере отпор чинить. А особливо, что и Жандр не замешкается к вам возвратиться, когда я разогнание конфедератов вскоре оконченным щитаю и когда ему тамо только уже на малое время остаться надобно. Требуемый на корпус вашего сиятельства овес и зачтен и точно сего последняго полтары тысячи четвертей велел я немедленно к вам отправлять. Так как тот же час отпустить из Мадзибужа и всех людей, к вашему корпусу принадлежащих. Впротчем ожидаю и взятых в плен двух турков, которыя может быть некоторое объяснение о неприятельских намерениях подадут. Особоливо же рекомендую в случае естьли турки в близости Каменца еще стоят приумножа туда и войск, а для того хотя и разные далныя партии собрав старание употребить над ними поиск сделать и их разбить и прогнать. Тем наипаче, что пребыванием неприятеля на здешней стороне самые конфедераты ободрятся, умалчивая, что нам их здесь терпеть не прилично, а особливо когда ваше сиятельство и для самого их атакования пехоту и пушки имеете”

Получил рапорт от майора Гейкина из села Дмитрошкова от 1-го июня, что он, следуя со всею командою для содержания посту против Балты, получил известие, что до несколько татар въехав в границы польския изрубили человек до десяти жителей и немало забрали с собою. Почему он тотчас послал капитана Палалова с одним ескадроном вербованных казаков и пятьдесят донских для защищения тамошняго места, а сам продолжал свой марш в назначенное место с двумя ескадронами и ста пятидесят донскими казаками, присоединя к себе всех волонтиров на дороге. Получил рапорт от прапорщика Ключаревского, стоящего в селе Носницах, что показавшиеся против

- 266 -

посту ево неприятельския партии обыскивают бродов. Но он, по прибытии в вышесказанное село, послал десять волонтиров с их капитаном разведать о неприятельских силах, находящихся при Лакобыле, как не мог основаться на разно полученных известиях. Оной капитан, не доезжая до неприятельского лагеря за милю, известился, что неприятеля там не более четырех сот человек. О чем и приведенный им волошин, которой возил провиант в тот лагирь, его уверял. Почему он со всею ево командою перебрался чрез Днестр в намерении атаковать неприятеля в самом сем лагере. А при том приказал капитанам Рахманову и Маргажичу с оставшими казаками подкреплять себя от села Дмитрошковки. Но, приближась к оному лагерю, против чаяния нашел он в сем месте до тысячи неприятеля, кои были еще закрыты со всех сторон великим лесом. И хотя на первой атаке два раза оного рассеял, при чем особливое свое усердие и храбрость доказывали волонтеры, однако неприятель, собравши силы понудил его к ретираде. Которую сначала он продолжал с беспрерывным огнем в изрядном порядке. Но когда неприятельский сикурс из сборного лагеря, состоящего посреди Черной долины, тысяч до трех прибыл и черезвычайными своими наездами и жестоким сражением с обоих сторон на него напал, тогда во-первых донския казаки побежали и за оными вербованныя обратились, оставя с ним несколько арнаутов и находящихся в тогдашнее время при двух вербованных казачьих ескадронах гусар. С коими он сколько сил доставало защищал казацкую ретираду оставив при том на месте убитых: волонтерского капитана одного, волонтеров восемь, гусар двух. А с остальными прибыл он к переправе против села Коснице. Казаков убито десять. С неприятельской же стороны осталось на месте человек до шестидесят. А сверх того под самым неприятельским лагерем он взял триста скотин.

Я того ж числа донес о сем главнокомандующему, рекомендуя господина Геикина в особливое его благоволение.

А майору Гейкину приказал расположиться в Каморграде и оттуда делать партии к татарской границе, к Днестру.

Равным образом получил рапорт от полковника Бринка, что капитан Крекич 1-го числа под лесом, лежащим под Брагою, имел с неприятелем стычку, но по усилию оного не мог устоять, принужден был ретироваться до деревни Якчин, до которой и неприятель за ним гнался в немалом числе. Но не отваживаясь далее возвратился в Хотин, зажегши наперед деревню Хорошавцы. Со стороны неприятеля убито при том семь человек, да 7 лошадей отбито. А с нашей убито: Ахтырского полку гусар, донский есаул, казак и Острагоженскаго полку лошадь. Также получено известие, что в Хотин еще прибыло до 4000 человек с пашою. А прибывший из Ясс волох объявлял, что визирь точно прибыл и с войском своим стоит при Рябой могиле на том самом месте, где блаженной памяти государь ПЕТР ПЕРВЫЙ под Прутом стоял¹³⁹. Оное место расстоянием от Бендер дватцать часов, от Ясс двенадцать, а от Хотина сорок восемь. Но артиллерии у него еще ничего

- 267 -

нет. Он у визира более не щитает войска, как восемдесят тысяч. А сераскир¹⁴⁰ стоит над Прутом уже ближе к Яссам, только восемь часов от Ясс. А идучи он через Яссы спрашивал тех волохов, которые провиант и фураж отпускают, оные ему объявили, что будто у визира всего войска сто девяноста тысяч. И при том сказывал, что при нем читали в войске ферман, чтоб 15-го числа сего месяца визир прибыл к Каменцу и оной взял. Таковой план естьли б приведен был в действо мог иметь свои следствия предупреждение которых заслуживало всякое внимание.

Почему я представлял того ж числа главнокомандующему естьли то правда, что визир пойдет Каменец брать, то может быть стоящие в Черной долине турки и татара пойдут несколько прежде в наши границы, чтоб сделать диверсию в том мнении, что иногда не сделает наша армия движения к своей границе, а принудя оную сделать такое удаление визир уже с большею удобностию придет брать Каменец. Причем может быть по прежнему обещанию конфедератов* захотят взять Подольское, Браславское и Киевское воеводствы. Естьли ж сие последует, то не знаю какою партиею крепость Каменец возмет, ибо естьли наша армия к Каменцу приближится, то нельзя чтоб сия крепость, будучи между двумя армиями, пребыла ни к той, ни к другой стороне неприклонною. Особливо естьли оная не будет подпускать нашу армию под свои пушки, то сие для нас тем более было бы не полезно, что турецкая армия сзади себя имела б Хотин, откудова и пропитание свое доставать могла. А российская армия не имела никакой подпоры, ибо на каменецкой гарнизон полагатца неможно было потому. что оной тем больше скорее в таком случае клонился бы к туркам, что при визире конечно подчаший литовской находился бы и очень можно было думать, что оной гарнизон коменданта не послушав вороты отворит.

4-го получил рапорт от подполковника Бринка, что капитан Палалов послан был от майора Геикина для разведывания до села Аржинова. Которой возвратясь репортовал, что 31-го маия неприятель вступил в Польшу и уже две мили от Днестра до села Будаева дошел, которое лежит между Балтою и Рашковым. Где оной капитан Палалов имел с неприятелем сражение. Но как та неприятельская партия не более была ста человек, то он ее обратя в бегство гнал до самой границы. При чем у него убит один казак.

В то ж самое время получил другой рапорт от подполковника Бринка по рапорту капитана Крекича, что неприятель перебравшись на сю сторону под стоящим над деревнею Брагою лесом несколько палаток поставил и имеющийся там большой ров закрывают лесом и засыпают землею. При том же капитан Крекич прислал вышедшего из Хотина липку, которой сказывал, что визиря ожидают и оной к Каменцу пойдет.

- 268 -

Почему я представил к главнокомандующему не изволит ли он приказать дать знать о том коменданту каменецкому с требованием, чтоб он открыл свои мысли, какие он меры возмет естьли оне 15-го придут к Каменцу, ибо сомнительно было, чтоб на представление, которое он послал в Варшаву должен был скоро ответ получить можно было. Когда ж сей неприятельской пост перешедший на сию сторону Днестра приказано будет мне збивать, то просил я, чтоб корпус пехоты в подкрепление мое шел. А я уже со всем корпусом, оставя только пост для примечания неприятеля, в левой руке выступлю. Причем надобным почитал и большой артиллерии несколько иметь, чтоб иногда их батареи сбить. А без подкрепления корпуса пехоты иттить далее опасным почитал потому, что может быть с той стороны чрезвычайно превосходныя силы нападут. В таком случае сама ретирада к армии весьма отделена была бы. Ибо то место от армии не ближе как двенадцать миль было, что делало по здешним милям сто двадцать верст. Сверх же того по положению реки, как скоро к Браге приближиться, то правой фланг несколько, а левой совсем неприятелю отдавался.

5-го поехал к главнокомандующему в Деражню, где был военной совет на котором и положили, чтоб пред Каменцом-Подольским расположитца. А к коменданту каменецкому приказал мне дать известие со испрашением, какия он в то время меры будет брать.

Подполковник Жандр приследуя из-под Львова возмутителей на тракту своем получил известие, что они пошли в большом числе на Рубешов, Хелм и Красностав за которыми подполковник Корст, майор Древиц маршировали. Малыми же частьми возмутители пошли на Томашев, Замосты, Красногрод и Шебрешен. За сими последними он пошедши к Замостью занял не доезжая оного пост, с которого разослал по тамошним лесным местам партии. И в тот же день получил уведомление от майора Древица, что он 28-го маия по полудни имел при Крестьянполе с конфедератами под командою Биржинскаго, Потоцкого и Земанского находящимися потычку, из которых убил до трех сот, а в полон взял до ста, а протчие до Рубашева ушли. И как он же подполковник Корст уведомил его, Бринка, что конфедератские партии после сего их разбития паки собрались около местечка Красностава и пошли оттудова до Люблина, где с ними соединилось 30 [хорунгов компутовых] и два полка польских драгун. Почему и Жандр для подкрепления как подполковника Корста так и майора Древица, которые оба за конфедератами с корпусами пошли, приступя к Замостью еще впереди в 3-х милях партию поставил, которыми по тракту к Бержанам за Буском догнато 13 человек. Из коих убито семь, а пять, как лошадей 15-ю казаками уже были взяты, ушли пешие. Равным образом другая его партия, проехав Равы, в лесах поимала 6 конфедератов, из коих один, сопротивляясь, тяжело ранен. А за местечком Билхорах догнато и взято три человека.

Во все время сие армия пребывала в покое под Деражнею.

- 269 -

6-го я, возвратясь в Бар, получил рапорт от подполковника Бринка, что по известиям в Черной долине есть неприятельское войско, которое ныне час от часу более приумножается и будто уже против Дубасаров чрез Днестр на сю сторону перебираться начали.

Почему я тот час об оном командующему Второй армии лехким войском генерал-майору Зоричу¹⁴¹ сообщил.

7-го числа армия тронулась и начала свое движение делать к сборному месту при деревне Ярмолинцах.

А я того ж числа получил рапорт от подполковника Бринка из Ялтушкова, что посланной от него в Яссы с письмом ко живущему там дворянину Иванице Доляну для получения от него о тамошних обращениях известия, возвратясь объявил, что оной его несколько дней у себя продержал и объявил ему словесно, чтоб он шел как наскорее обратно и известил бы, что находящаяся турецкая армия при визире вскорости марш свой возьмет к Бендерам. А под Хотин отправлено от него будет под командою сераскира некоторое число войска и 12 орудиев, которой и главную команду в Хотине иметь будет. А волоской господарь в прошедший понедельник отправился к визирю и поныне еще от него не возвратился.

По оным известиям я к главнокомандующему представил, чтоб меня уведомил естьли что по сему известию переменится, естьли же по прежнему совету с армиею выступить, то в которой день. Почему я себя учредил и выступил бы прямо на Каменец, отправя от себя знатные партии в Балин. И смотря и по препорции как армия будет вперед подвигаться, то б накануне прибытия оной и я в Смотрич прибыл. А пошедши к Смотричу для резерфнаго корпуса назади себя оставлю знатные партии и предписанным маршем прямой дорогой до Смотрича дойду. Чрез такое расположение армия совсем будет прикрыта, ибо я не в дальном от Днестра расстоянии марш свой иметь буду.

Того ж числа прислано мне явившийся сам у разъездов посланной от паши из Хотина шпион для разведывания о российской армии. Которой то ж объявил, что ожидают визиря в Хотин и на сей стороне войска более нет, как триста человек татар, которые держали пикет в лесу против Хотина.

Получил от главнокомандующего повеление, чтоб немедленно командировать подполковника Бринка не токмо достоверно о находящемся неприятеле на сей стороне разведать, но буде он не силен, атаковать и прогнать, А естьли возможно, то прямо от меня партию или деташамент туда отправить. При сем главнокомандующий присовокупил, что предприемлимое тогда от всей армии движение сие обстоятельство, то есть переход неприятеля под деревню Брагу, за первый предмет имеет. И что он, репортовав о том ко двору, необходимо должен и о последствиях оного донести. А что касается до находящегося в Черной долине неприятеля, то предписывал он мне подтвердить находившимся в том краю партиям недремленное иметь о его движениях наблюдение.

- 270 -

Почему я поехал того ж числа к оному подполковнику в Ялтушково, а к главнокомандующему донес, что пост их на здешней стороне в лесу не более как в 300 или 400 лошадях татар, почему от конечно весьма слаб и легко бы сбить его можно. Но стоит он под пушками у крепости в рассуждении чего и атаковать его не должно, ибо более таковой авантаж будет вредить нежели приносить пользы. Сверх того наступлением на сей пост легко неприятеля много без мыслей на себя навлечь можно, как то и самым делом дознано. Ибо когда капитан Крекич переехавших 15 человек хотел отрезать, то чрез то самое с той стороны до 4000 человек перебралось.

А при том представил к главнокомандующему не прикажет ли он мне со всем корпусом выступить до Дунаевец, дабы той партии, которая будет рассматривать неприятеля, делать верную ретираду, естьли она надобна будет.

Того ж числа в ночь получил повеление от главнокомандующаго, что партия неприменно с 8-го числа вперед будет делать движение. Для чего я оную закрыл.

Вследствии чего в то ж время послал повеление подполковнику Хорвату, чтоб он со всею командою из Гусятина выступя следовал до местечка Аринина. И отправил бы партии: одну к устью, а другую к стороне Жванца.

Я же в тот день послал повеление бригадиру Текелию, чтоб он со всеми гусарами, егарями и артиллерией выступя следовал до села Говоры. А между тем велел подполковнику Бринку к отсудственным постам послал повелении, чтоб оне все шли в местечко Дунаевец.

В то ж время получил на мое письмо ответ от генерала и каменецкого коменданта Вита¹⁴². А при том он словесно сказал посыланному со оным порутчику Кеку, что хотя до четырех тысяч подвод с порохом или провиантом и с нашим караулом под пушки свои поставить позволит, только в крепость пустить не может.

Сего ж числа с деташаментом подполковника Бринка выступя продолжал марш на село Говор, до села Капустян две мили. Где и ночевал, ибо для облегчения лошадей переход свой до Дунаевца марша на три разделил.

Подпорутчик Кек репортовал, что до 6000 турок и татар перебравшись чрез Днестр и сожгши несколько деревень до самаго Каменца стоят в селе Янчинцах. То я о сем тотчас главнокомандующему донес. А капитану Крекичу послал выговор зачем он находясь в тех местах сего не ведает. При чем уведомил главнокомандующаго и о ответе каменецкаго коменданта.

8-го числа армия продолжала путь свой к реченному сборному месту.

9-го армия продолжала марш свой к сборному месту. А я получил рапорт от капитана Крекича, что он с партией своей остановился, проехав местечко Дунаевец, две версты.

Того ж числа получил от главнокомандующаго повеление. Во-первых, что надобно о выступлении турков обстоятельно чрез нарочную партию осведомиться, тем паче, что капитан Крекич, который был всегда исправной без совмнений репортовать о том не преминул. Во-вторых, что по постановлению

- 271 -

военного совета резерфной корпус 8-го числа в поход выступил, а 9-го вторая линия выступит.

В то ж время получил рапорт от подполковника Хорвата из Гусятина, что партия его ходила до Окоп и видела, что неприятеля до пяти сот на сю сторону переходило и ограбя деревни, забрав обоего полу людей, назад за Днестр возвратились.

Я того ж числа с партией поехал наперед, чтоб обо всем достоверно уверитца и прибыл в местечко Дунаевцы, где и ночевал. Бригадиру Текелию с корпусом приказал ночевать в Капустинах, а 10-го прибыть в Дунаевцы.

Получил рапорт от капитана Крекича, что порутчик Каспаров¹⁴³ ему рапортует, что неприятель лагерем стоит под Жванцом и под Рашковским лесом, которых он щитает до четырех тысяч. Прапорщик же Ключаревской с партиею, возвратясь, репортует, что он видел неприятельской пикет от рачевского леса. Причина для чего капитан Крекич в выжжечи деревень не репортовал была та, что как командированныя к нему порутчик Каспаров и прапорщик Ключаревской не прибыли, то он послал туда старшину Донского полку для разведования, рассказав ему как ехать с тем, чтоб чрез двое суток возвратиться. Но тот старшина возвратился чрез 4 суток и репортовал, что против прежняго перемены нет. А как сей поступок исследовали, то открылось, что он туда не доезжая делал грабежи, собирая с жидов деньги. За что я его высекши пред войском написал в рядовые. А о Крекиче писал оправдание главнокомандующему.

10-го армия прибыла в лагерь занятой при местечке Михелполе.

Я с партией из Дунаевцов поехал до деревни Гуменца, а оттуда выехав получил рапорт от Ключаревскаго, которой с партией около Хотина ездил и пятнадцать казаков послал близко рашковскаго лесу, которые около оного вертелись, но никто на них не выпал.

Я на вечер туда для примечания подъехал, поставя Каменец в левой руке проезжал по высоким местам в которых открыл Хотин, в котором ничего не видно было. Но усмотрел, что около 1000 турок от стороны Браги зачали приближаться к тому месту, где партия моя стояла. Тож и ото Жванца под лесом пробирались потаенно, как видно в мыслях, чтоб меня справа отрезать. И как я не имел с собою и 1000 лошадей, то поглядя принужден был возвратиться. После чего я возвратился до села Неген от Каменца две больших мили. Положение сего села есть такое, что от Хотина до него все открытое место. Находясь в оном правым флангом примыкал к реке Смотрич, которой прикрыт горами, а левым к тем горам, что цепью идут к Скалату. Позади оного все леса.

Откуда капитану Писареву велел с теми выборными казаками ехать до самого Жванца. Потом отправил главнокомандующему репорт.

Того ж вечера послал повеление бригадиру Текелии, чтоб со всем корпусом туда шел. Которой 11-го и прибыл. А под Дунаевцами велел оставить пост для примечания, которой бы тем закрывал с той стороны меня и резерфной

- 272 -

корпус. А подполковнику Хорвату велел в Горинин перейтить. В Язловцах был оставлен капитан фон Диц с 300. казаками. В Комаргроде с казачьим полком оставлен капитан Маргажич и в Шаргроде прапорщик Табурович.

11-го от капитана Писарева получил рапорт, что он в Жванце, в Браге и в лесу был, только ничего не видал потому, что ввечеру они чрез реку перешли. Как и мужики, живущие по лесам, сказывают, что их иногда переезжает много, иногда мало. А между тем несколько и пешками с собаками по лесам ищут мужиков и скот большею частью для грабежей. А сверх того и разведывают, а посту у них никакого тут нет. Для чего велел я вновь набранным казакам, чтоб они забрав детей, жен, имущества свои отвели их к полковнику Чекунову, обнадеживая их, что со окончания войны совершенно во власти их будет или остаться в Польше или итти в Россию. В Горине стоял тогда генерал-порутчик Фон Штофельн, которой резерфной корпус чрез такое мое расположение прямо мог репортовать.

Того ж числа получил рапорт от майора Геикина из Камор грода от 8-го, что прислал капитан Маргажич ушедшего с той стороны Днестра волоха, которой объявляет, что после произшедшаго между его партией и турками все турки из Лакобыля и из Черной долины вышли к Бендерам, число оных щитает до шести тысяч. Оной волох был взят теми турками в подводы до самых Бендер, где видел немалое число турецкого войска и татар и слышал, будто по сборе всего к Бендерам определенного войска намерены напасть на российския границы.

В тот же день получил от главнокомандующего ордер, чтоб о сем партиям подтвердить, дабы они сколько можно не противоречущие известия присылали.

В тот же день получено известие, что до 1000 лошадей турок и татар приходили за полмили до Каменца, но назад пошли. В тот же день возвратился посыланный до Могилева конфидент, который привез известие, что визир хотинскому сераскиру велел перейдя Днестр и дойдя до Каменца остановиться. Сие самое заставило меня просить у Главнокомандующаго репортом подкрепления.

Того ж числа велено мне прибыть к главнокомандующему в местечко Ермолинцы. Куда я поехал и 12-го прибыл. Ибо тогда получены от высочайшего двора повелении, по причине чего держан был военный совет.

В дороге ж получил рапорт от подполковника Хорвата, что отправленная от него с есаулом партия к устью возвращаясь оттоль в селе Пановцах и в местечке Кудрине наехала на две партии турков. Которые места были близки одно от другова и в Кудрине было пехоты человек до семидесяти, а в Пановцах конницы человек до пятидесяти. На сию последнюю оной есаул осмелившись напал, однако ж сделать ничего не мог, ибо оные спешившись стреляли. Почему он их окружа дал знать подполковнику Хорвату, который к нему послал донского полковника Макарова со ста пятьюдесят казаками и пока оной туда пришел, то некоторая часть турков разбежались, а большая

- 273 -

часть осталась, которых он атаковал. Шесть человек убил, одного взял в полоон, а достальных гнал до самых бекетов к их лагерю, который был промеж Окопов и Жванца.

Взятой сими казаками пленный турок объявил, что около Хотина и в близости оного находились турецкаго войска шестьдесят тысяч при разных пашах, но между сим войском есть двенадцать тысяч татар при своем салтане, да конфедератов с шесть сот человек. Артиллерии при сих войсках нет, а ожидают с сераскиром, который еще за 20 часов стоит от Хотина в месте с Абазой-пашой. По прибытии всех войск намерены оне иттить за Днестр против российской армии. Визир с многочисленною своею армиею стоит в Рябой могиле, а хан с татарами 4 часа от Бендер. Но сии известия очень казались неверными, ибо столь великое число казалось ему по одному его невежеству.

Повеление, которое от высочайшего двора тогда получено и для которого должен был совет касалось до того, чтоб в Станиславове заложить тот час магазеин. И в протчем план движениям, по котором армия должна была поступать, назначен от главнокомандующаго во всем сходно с данным от меня мнением. 13-го получил от подполковника Хорвата рапорт, что неприятель после прогнания опять выпадал и несколько сел ограбил. А прошедшего дня в ночи из лесу ползком подползали на его отъезжие.

Почему я послал подполковнику Хорвату повеление, чтоб он с партией выступя марш свой взял к стороне деревни Сенкова, чтоб устье у него оставалось в левой руке. Куда б он после спустя один день на рассвете прибыл.

А от себя послал с партией подполковника Чоглакова¹⁴⁴ прямо на устье, приказав ему также спустя один день на рассвете туда прибыть и с подполковником Хорватом чрез маленькие партии снестись. И что там неприятеля найдут, атаковав разбить и из Польши выгнать.

Получил рапорт от порутчика Роде из Браславля от 11-го июня, что уведомился он от бежавших из местечка Чечелника мещан, что турки и татара не в малом числе прибыли и расположились лагерем близ оного местечка под селом Рагуской. Из которых некоторая часть прибыв в местечко Чечелник много тамошних людей изрубили, а скот и имущество в свой лагерь отогнали, а местечко зажгли.

13-го числа прибыла вся армия в лагерь при Ярмолнице.

14-го числа армия имела растаг, а я получил рапорт от подполковника Жандра из Львова от 11-го июня, что он получил о возмутителях известие, что оныя под местечками Пулавою и Казимером переправясь чрез реку Вислу, паромы изрубили. А майор Древиц с деташаментом, преследуя их от Люблина, еще и до Вислы не дошел. И за ним в близости подполковник Корст с кавалерискими ескадронами марширует. И что Жандр с деташаментом втораго на десять по дороге к Язловцам пойдет. И как прежде от меня ему велено было на половине дороги остановится.

15-го армия маршировала от Ермолинца до деревни Тинны, где и лагерем расположилась.

- 274 -

В тот же день приказал подполковнику Жандру послать нарочного к капитану Ангелову, чтоб он со всеми тремя ескадронами поспешно следовал ко мне. А как от главнокомандующаго полковник Ширков с командою отправлен для занятия Станиславова, то уже высылку фуража делать прямо в Станиславов. А сверх того, чтоб он от себя послал двух офицеров с небольшими командами, приказал бы им сколь можно больше подвод набрать и из магазеинов в Бродах и в Подкамене весь провиант и фураж без остатку, исключая сено, в Станиславов перевозить.

Сего же числа получил ордер от главнокомандующаго, что по требованию моему подкрепления пехоты давать. Потом находит за нужное, что хотя б действительно неприятель из-под Хотина на польскую сторону перебираться станет, однако ж в великом множестве и в такой скорости перебраться не может. Что требуемое мною подкрепление пехоты и конницы ко мне поспеть могло и сделать мне опору тем более, что и вся армия на следующий день выступит и по положению держанного 15-го дня военного совета должно приближиться к Днестру и действительно.

16-го армия выступила из-под Тинны, расположилась лагерем при селе Зеленцах, в одной миле от Негена.

Того ж числа получил рапорт от подполковника Чоглакова что он соединясь с подполковником Хорватом уведомились, что есть в одном лесу неприятеля до пяти сот человек, которых оне атаковали, разбили и из Польши выгнали и пограбленной у них здесь скот отбили. С неприятельской стороны убили до сорока человек и шесть взяли в полон.

Того ж и 17-го числа я был на военном совете призван к главнокомандующему, где положено, перейдя Днестр близ местечка Устья, итти к Хотину и 17-го был армии растах.

18-го от деревни Залещики армия маршировала до деревни Жендри. А я со всем корпусом выступя из Негена продолжал марш до деревни Должка две мили, куда и резерфной корпус послан был к подкреплению под командой генерал-порутчика Штофелна, которой в верстах двух от меня расположился. А партиям приказал как можно неприятеля тревожить, чтоб на эту сторону перевесть. Но в том успеть не мог. И того ж дни получил от главнокомандующаго повеление, что он прибудет ко мне рано для рекогноссирования Хотина и около его лежащего войска. Для чего я и приказал на рассвете партиям предлежащий Хотину лес, называемый Рачевской, занять. Также вправо, влево и подле самого берега в скрытых местах положитца, а в дистанции к ним и подкрепление поставлены были другия партии, дабы главнокомандующий безопасно мог приближиться к Хотину в Рачевской лес. Ибо река Днестр от Хотина делает колена к Китай граду так что естьли к Рачевскому лесу приедешь, то Днестр не только будет в левом фланге, но и сзади левого флангу, а как везде чрез оной броды есть, то опасной чтоб не быть отрезыну для сего-то сии предосторожности и были взяты.

- 275 -

Главнокомандующий, прибыв ко мне, рано выехал с пристойным конвоем гусар, но отъехав несколько от лагеря увидели у Рачевскаго лесу перестрелку. И прапорщик Ставицкой рапортовал, что на сию сторону немало турков перебирается. Для чего он принужден был бекеты свои собрав отдатца по нашу сторону лесу и принужден ретируясь отстреливаться. Почему я главнокомандующему представил, что уже ему ехать для персоны его не безопасно. А не изволит ли остановится во ожидании не рассудют ли неприятели от хорошей встречи назад возвратиться, хотя я и не чаял. Итак подкрепляя партии, перестрелки до половины дня продолжалась и наконец оныя частью назад переехали, а частью за Рачевской лес скрылись Итак главнокомандующий рассудил отобедав у меня возвратитца назад, да в рассуждении, что накануне их перезвать было неможно. Да и в тот же день перестрелка утишилась, приказал резерфному корпусу иттить к армии, которой тотчас и выступил, ибо сего желал генерал-порутчик Штофелн.

А по отбытии главнокомандующаго и резерфного корпуса по полудни в 4-м часу подполковник Бринк, которой оставлен был с казаками примечать неприятельские движения, прислал ко мне репорт, что неприятель тысячах в двадцати уже на сию сторону Днестра переправился и еще переправляется. Почему я, послав к главнокомандующему просить подкрепления, сам поехал туда, где турки переберались и действительно увидел на сей уже стороне не менее двадцати тысяч. Почему, как по щету моему скоро подкрепления иметь не мог, то я хотел со всем корпусом моим ретироваться к армии и тем способ дать с подкреплением скорее соединиться и тогда их с авантажем атаковать. *^–Лагерь мой, то есть гусары стояли левым флангом к одному болотистому ручейку, тянувшему до самого Жванца, на котором было несколько мельниц. А на другой стороне речки была гора с лесом, которая занята была егерями и пред оным была батарея, от которого лесу вправо часть казаков расположена была. А правой фланг гусар лежал к одному лесу, которой также был занят егерями. И вправо часть казаков была в краю оного лесу впереди расположена, так и по самой оной речке. С леваго ж флангу тож впереди казаки положены были. А потом я принужден был весьма старатца крепкия лагери брать, как пехоты мне дано еще не было, а только были от 12 полков егеря. А хотя резерфной корпус и обещан был присылать на подкрепление, но оной от меня далеко остановился. А как я в сем месте проходил, то генерал-порутчик Штофелн меня в команду не брал под видом, будто ему не приказано, но имел на то другия причины, но, а затем весьма на меня злобился и потому подкрепления его не только были не в пользу, но еще во вред^–*. А Бринку приказал с казаками с перестрельною ретирадою удалиться. И оборотясь назад поехал для распоряжения моего к тому корпусу, щитая по дистанции, что оне в час дойтить до меня не могут. Но как скоро всем приказы разослал, на что не продолжилось более четверти часа, то поскакав вперед к казакам посмотреть что там делается к сущему моему неудовольствию нашел их

- 276 -

всех бегущих так, что и остановить их уже было трудно. Чрез что они повод подали во всю скачь их гнать и так скоро ко мне прибыть. Я обратился к гусарам, которых ретрету одна егерей рота прикрывала. И как неприятели к тому лесу в множестве приехали, то сии егеря по повелению бывшаго сними на тот час Бринка их оттуда отвратили. Они поворотясь начали переезжать впереди фронта чрез бывшее у меня на левом фланге болото, где гусары были расположены. И я между тем прибыл к их Тверскому полку, которые уже поескадронно назад отступать начали. А только подполковнику Пищевичу с тремя ескадронами приказал оставаться подкреплять казаков, которые в ретрете перестрелку делали. И между тем видел казаков продолжающих свою ретираду. Бригадир же Текелия, будучи на правом фланге, увидел уже довольное число чрез болото перебравшихся позади казаков. Почему остановя свой полк и харьковских три ескадрона и сведав, что я на левом фланге, прискакал ко мне и сказал, что уже неможно ретироваться, ибо очень знатное число их близко. Я поворотясь разглядел, что все уже оне в разных местах по худым плотинкам перебираютца. А приметя, что еще половина не перебралось не упустил воспользоваться сим случаем, приказал их атаковать в разных местах, а Пищевичу у самой плотины, которой так храбро удирая, что тотчас их оборотил почему и непереправившиеся побежали, как то у них обыкновение есть не оборачиваясь, которых гнали, рубили, и казаки оборотясь кололи и за полмили только от Хотина остановились. И убитых у неприятеля после собрано и сочтено четыреста два человека, взято в полон восемь человек с двумя знамями. С нашей стороны убито гусар три, казаков донских три, нововербованных двадцать, лошадей гусарских и казачьих двадцать девять. Ранено ундер-офицеров и капралов три, гусар тринадцать, казаков донских четыре, нововербованных пять и лошадей сорок восемь. А как они уже разбиты и прогнаны были, то я фланкерам приказал до самой переправы их преследовать, которые и на переправе с ними перестрелку имели. И я сам к Хотину очень близко подъезжал для усмотрения их лагеря. По наступлении вечера возвратив гусаров в прежний лагерь занял опять совсем прежнюю позицию.

19-го мой корпус имел после столь удачливого сражения отдохновение. А я послал о сем к главнокомандующему обстоятельный репорт, рекомендуя отличившихся на оном офицеров, как то бригадира Текелия и полковника Чорбу, а наипаче гусар, которыя при сем деле оказали столь много храбрости, что более желать не надобно. При сем случае также волонтиры Григорий Александрович Потемкин, ротмистр Батурин и порутчик Потемкин¹⁴⁵ отличились очень похвально. Я просил опять себе подкрепления пехотою до ста человек, ибо хотя егерей я имел, но из них то более 500 человек в строй не входили и потому я ретрету не имел, да и делать ее не мог потому, что казаки при ретрете так робки, что все войски смешать могут.

20-го привели еще девятаго пленного бариектара¹⁴⁶ которой подлинно уверял, что Кара-ман и Али бей на здешней стороне были, а в Хотине только оставался Асан-паша.

- 277 -

В то же время получил рапорт от Бринка, что фланкеры возвратясь от переправы репортовали, что во время оной 18 человек при переходе утопились, которых они видеть могли. Как сие поражение левой берег от неприятеля очистил, так что они уже не посмели казаться. То главнокомандующий сделал распоряжении к переходу реки Днестра, которой переходить назначено было вверху Хотина при местечке Устья и деревни Ракитиной, где обе стороны в польской границе. Дальнее же продолжение предприятиев армии было таковое: отрядил генерал-порутчика Рененкамфа¹⁴⁷ с деташаментом пехоты и конницы, и из корпусу моего пристойное число казаков, чтоб Рененкамф с сим деташаментом прибыв на мой лагерь взял позицию с представлением колико можно большаго лагиря с тем, чтоб неприятелю сделать маску будто вся армия тут находится, притянуть чрез то их внимание на сей лагарь, дабы армия могла спокойно перейтить реку Днестр в назначенном месте. А мне с корпусом тогда приказано было перейдя несколько вправо к реке Днестру расположиться, а как смеркнется итьтить к переправе. А когда армия перейдет реку и будет приближаться к Хотину, тогда Рененкамф с своей стороны приближась к оному же и на противулежащей горе расположась, учредил бы в пристойных местах батареи и стрелял бы по городу. Итак 22-го числа генерал-порутчик Рененкамф с детешементом своим прибыл и на мой лагерь расположился. А я выступя вперед несколько направо стал лагерем перед одним лесом, которой из Хотина был виден с левого моего фланга. Тогда было часа за три до вечера, а как смерклось и стало темно, то я, расклавши огни, пошел все рекою Днестром, дабы тем и армию закрывать. А надобные партии вперед уже были командированы сверх тех, что там уже непременно находились протчия ж партии с левой стороны, то есть по левому берегу реки до самой Балты находившаяся. Некоторые взял я к себе, оставив только для примечания капитана Роде и порутчика Керстича с партиями к стороне Балты, а капитана Маргажича с партиями в Могилеве, которые пересылая за Днестр партии разведывали о неприятеле. Сам же, прошед мили четыре, прибыл в деревню* для отдыхновения и корму лошадей. Где по полудни в 10-м часу получил повеление, чтоб мне в тот день чрез реку перейти. Почему послал репорт, что я оного исполнить не успею, ибо еще 4-е мили до местечка Устья мне итить, куда я прежде дойтить не мог, как на другой день после обеда**. Из оной деревни по полудни в 11-ть часов выступя, продолжал марш до местечка Кудрина, куда прибыл на рассвете, то есть 23-го числа. Откуда после обеда выступя шел до Днестра, где мосты наводились, но еще докончены не были. Против которых я на самом берегу расположился. Прибавлено ко мне было от главнокомандующаго два батальона

- 278 -

гранодер, каждой из трех рот. Один под командою подполковника Чернышева¹⁴⁸, а другой майора Розена¹⁴⁹.

*^–При переправе докладывал я главнокомандующему, что непременно для подкрепления моего надобна пехота, ибо как я перейти скорее мог, нежели армия, то от великих сил неприятельских, могущих меня встретить, я оборониться не имел средства, а опереться было не на что. Перейдя надлежит занять лежащий на левом фланге лес, которой продолжается от реки Днестра до Прута и к которому, маршируя во многих местах, армия должна левым флангом примыкать. На что главнокомандующий отвечал, что уже он назначил резерфному корпусу, чего я в надобном случае и требовать от командира оного мне велел. Но сие подкрепление по тогдашнему между нами, как уже прежде сказано, положению весьма неполезно было. А особливо потому, что река тогда наводнилась. Почему я представил, что генерал-порутчик Штофелн с корпусом своим перейтить там скоро не может, как же я перейдя не займу лесу вперед, то подвигаться будет мне небезопасно. А при том первое тем начать и надлежало, чтоб занять лес. А при том как главнокомандуюющий сам знал, что генерал-порутчик Штофельн меня не любит, так не безопасно мне его в подкреплении иметь, тем лутче ему меня предпочинить в команду, в которой будучи, как я по его повелениям буду все исполнять, так всякое удачливое и неудачливое произшествие относитца будет к нему. После сего представленые сии два батальона гранодер отряжены были ко мне.^–*

24-го, как скоро мост поспел на рассвете, то я, переправив подполковника Бринка с частью казаков, приказал тотчас партиями занять все надобныя места. А за оными перешли гранодеры и егеря. Итак гранодерской батальон подполковника Чернышева, поворотя влево, пошел вниз по Днестру, то есть по правому берегу, по нижней дороге, которая идет чрез Буковину* к Хотину, пред которым партия открывала. и занял оной при деревне Топоровцове, где три дороги от Хотина сходились. А по положению земли обойтить сей деревни было неможно. По середней дороге послал капитана Анрепа с егерями, из числа которых и занята была деревня при выходе лесу. А в подкрепление оным и майора Розена батальон послан был.

Того ж числа к вечеру и генерал-порутчик Штофельн с резерфным корпусом через Днестр переправился. Почему я, отойдя пол мили, лагерем расположился.

25-го, выступя, расположился при деревне Юриевцах. Сего числа и вся армия через Днестр переправилась.

26-го, выступя, расположился при селе Вятиловки, где получил от подполковника Жандра рапорт, что капитан Петрович 22-го с партией в горах выше

- 279 -

местечка Надворного разбил Товаровского, убив 20 человек и взял в плен Товаровского и 6-ть человек конфедератов. И в тот же день осмотрен был дефилей, где армии иттить надлежало, но никого тут из неприятеля не примечено.

27-го армия имела движение до деревни Дубравы и предприняла переходить дефиле, называемой <...>*. Для чего и командирован был резерфной корпус, а перед оным, как обыкновенно, посланы были партии оной открыть и догляд свой примечании делать, которой пройдя занял свой лагерь. И я, передя за оным, расположился в правом фланге от оного, верстах в четырех. А майора Гейкина с пристойным числом казаков отправил подле Буковины прикрывать слева армию. А я все с корпусом держался впереди правого фланга армии, дабы тем не только ее спереди, но и вправо от стороны Молдавии ее прикрывать. Равным образом, перейдя сквозь дефиле, казачий полковник Мартынов был поставлен в местечке Чернауцах на реке Прут, а дефиле был занят казаками, где и наши казачьи посты оставлены и сделана была коммуникация на Снятин к Станиславову.

28-го армия движение свое продолжала до деревни Рогози. А я того ж числа выступя расположился при селе Калинец. В тот же день явился в команду ко мне подполковник князь Меншиков¹⁵⁰ с батальоном гранодер.

29-го армия маршировала до занятого лагеря при деревне Ракитне. А я, выступя, продолжал марш три мили, где получил рапорт от передовой партии, что неприятель показывается. А я, прибыв к одной речке, расположился с корпусом, заняв по другую сторону реки состоящими из казаков партиями и пикетами, а последние сомкнулись с поставленными от майора Гейкина. Армия из лагеря при деревне Ракитиной должна была на другой день переходить реку, которая, начинаясь от местечка Городенки, впадает в Днестр, по мостам, хотя оная была не широка, но болотиста. Для чего с вечера главнокомандующий сделал распоряжение, чтоб мне занять гору предлежащую корпуса моего пехотой. Для сего и командированы были ко мне в прибавок к бывшим у меня батальонам три полка пехотныя Московской, Новгородской и Бутырской с большими орудиями. Я, сделав батарею, расположил оныя по другую сторону реки на весьма авантажном месте так, что тем и армия закрыта была. В подкрепление же сей пехоты командировал полковника Чорбу с Харьковским его полком. Того ж 29-го числа половина дня примечано было, что неприятель в двух милях от моей батареи лагерь ставит, который пред фронтом имел болотистую лощину.

29-го одна неприятельская партия, зачав показываться с левого фланга, проехала близ наших форпостов числом в двухстах человеках для примечания. Но ввечеру оного неприятеля на горе было не видно. Почему послана от меня партия под командою капитана Крекича, дабы он сзади их леваго фланга заехал и сделал бы примечание. Но он, на ту гору в ночи взошед, неприятеля уже не нашел.

- 280 -

30-го армия маршировала до деревни Черлено, при которой лагерем расположилась. В тот же день, как рассвело неприятель из лощин, бывших позади лесу, на мои партии в больших силах, а именно тысяч до тридцати, наступать стал. Почему оные рапортовав меня ретироваться начали. Тогда я находящихся при правом фланге казаков командировал вперед к вышепомянутой горе, чтоб начать перестрелку и стараться наводить на батарею. И для переходу гусар изготовлен был мост чрез предлежащую реку, которая была у меня пред фронтом. И оные переправы прикрыты были егерями, чтоб натянув неприятеля и дав вытерпеть тут их гусарами атаковать*. Но как неприятель начал, частью преследуя казаков, к батарее приближаться, то я послал одного ординарца остеречь бригадира Текелия, чтоб был готов, и естли б гусары не шел. Но оной ошибкою ему объявил, чтоб он перешел. Почему оной, перебравшись в правой руке батареи, ближайшего неприятеля атаковал и обратив прогнал на прежнюю гору. Но за имевшимся пред той горой болотом принужден был остановиться, ибо в такой уже близости ретироватца способу не имел, а только что перестрелку делали такую, что редко в коннице бывает. Но огонь продолжался точно такой, как в пехоте.

При таких обстоятельствах я иного сделать не мог, как Венгерских два ескадрона, оторвав с правого фланга, поставил на высоте для прикрытия праваго флангу. Ибо я приметил, что неприятель выбирал места пройтить чрез болото в сей фланг. Видя же паки что неприятель перебирается чрез лощину атаковать и в левой фланг гусар, взял полк Харьковской под командой полковника Чербы, которой у прикрытия батареи находился и поставил оной на высоте для прикрытия сего левого фланга гусар, чем щаслив был предупредить марширующего уже на левой фланг неприятеля, хотя же он было сей фланг уже и атаковал. Но храбрый поступок полковника Чорбы их удерживал. Хотя же по сильному нападению в то время от неприятеля учиненному все гусары были обращены, однако сей полковник с великим порядком ретировался так, что отстреливаясь чрез роту отступал. Как же идущие с батареи по повелению моему три батальона гренадер с артиллериею не успели еще в тот час занять горы, на которой пять ескадронов поставлено было, то капитан Анреп у прикрытия мостов с двумя единорогами находившийся видя, что уже и армия вся во движение вступила, перебравшись с своей командой, следовал за ретирующимися гусарами. И вступя на ту самую гору построив команду в батальон каре, выстрелил два раза из пушки. От чего преследующий их неприятель назад вбег в гору, поворотил. А между тем батальны на гору взошли и на ту гору, где неприятель находился начали из пушек стрелять. А когда между тем гусары построились, то неприятель

- 281 -

зачал поспешно ретироваться. В то же время партия, перешед чрез дефиле, в ордер баталию построилась в виду неприятеля, за которым я тотчас преследовал, но много имея дефилей был принужден останавливаться. Но не взирая на то передовыя мои войски во все время их беспокоили, что ж в ретрете малой урон у неприятеля был. То произвошло от того, что уже лошади мои, бывшия от самаго утра в стычках, совсем устали, хотя же переправы неприятеля так же и останавливали. Однако ж меня с корпусом еще более удерживали потому, что все мосты я находил разломанными. А при том я старался регулярство наблюдать и, не занимая места, брать осторожности, надобныя. Напротив того турки так бежали, что везде топились в болотах. Некоторыя случившийся тут пруд вплавь переплывали и, разламывая мосты, ретировались к Хотину. Когда ж в таких действиях начало смеркаться, то главнокомандующий приказал мне лагерем расположиться, который так я избрал, что позади оного была между мной и армией речка. Все сие происходило около польской границйы на правой стороне Днестра при вступлении в Молдавию.

1-го июля, выступя, продолжал марш. А за мной велено было итти генерал-порутчику графу Салтыкову с кавалерией, дабы, следуя с оною, в надобном случае подкреплять меня мог. Будучи на дороге получил рапорт, что неприятель тянется от Хотина подле лесу Буковины, что и делало на наш левой фланг. А, как следовало мне проходить один лес, который не на ровной земле выростал, что местами и болоты в нем были и примыкал оной к большому лесу Буковине, то я остановил корпус мой у самой дефилеи, где проходить должно было и репортовал о сем графа Салтыкова и главнокомандующаго. А сам, проехав дефиле, которой уже партиями был открыт, приметил, что неприятель в немалом числе уже близко того лесу находится. О чем я сам главнокомандующаго репортовал. А как при том было близ вечера, то армия лагерем расположилась пред дефилей. А я с корпусом у оной на правом фланге расположиться принужден был*. И, как уже я выше сказал, что неприятель тянулся на наш левой фланг, то к прикрытию оного отряжен был. Как выше значиться, майор Гейкин, которой имел противу его, то есть подле Буковины чрез предлежащий лес, дорогу, оную занял и имел перестрелку. И хотя приказано ему от меня было, чтоб как можно старался такую перестрелку перервать. Но оная до самого вечера продолжалась. По другую сторону дефилеи учреждены были пикеты. Направо оного отправлены знатные казачьи посты, а лес занят был егерями.

2-го числа армия предприяла поход свой к Хотину. И тот же день неприятель, приближась к посту Гекина, начал опять слабую перестрелку. В то же утро рано был военной совет, в котором положено было, чтоб по дороге, где майор Гекин находился итгить тотчас резерфному корпусу для

- 282 -

занятия сей дефилеи и отбивая неприятеля авансировать колоннами, освобождая вольной проход армии. *^–По сие время еще многие не соглашались, чтоб делать разныя батальон каре из армии. Сей дефиле был прорублен, а кем и на што известиться было неможно, в котором были все пни и валежнику немало, а проезжинная дорога была узка. Как положили в совете, что неприменно иттить линиями по рядам, что делала налево, а для того, как по рядам у сих весьма у сиих колонн нету головы, которою обороняться можно, для чего резерфной корпус и был должен делать голову оных, построясь в виде колонны взводами. Приметить и то надлежит, что лес Буковины был занят, как уже выше значит.^–*

Потом армии левым флангом выступить передом так как она в лагере ночевала в две линии с тем, что когда дефилей будет занят и неприятель от того подвинут назад, тогда мне пройтить чрез предлежащий на правом фланге дефиле и делать поиск над неприятелем, а при том справа прикрывать армию. А обозы при выступлении построить в вагенбург на месте лагеря для котораго прикрытия оставлен был полк пехотной с несколькими орудиями полевой артиллерии. А за армией уже итить всей коннице. Вследствии сего в военном совете положения генерал порутчик Штофельн, войдя только в дефиле, рапортовал, что оной занял. Почему и вся армия в движение вступила. Тут я получил повеление чрез ординарца главнокомандующаго, чтоб прибыть к нему. Котораго я нашел пред идущими полками в дефиле и корпус резерфной, строющийся в каре и перед оным великую перестрелку с майором Гекиным. И хотя главнокомандующий мне сказал, что он за мной не присылал, однако приказал мне съездить посмо-греть в каком селе неприятель. Я не мог уже пред фронтом резерфного корпуса ехать потому что уже некоторыя батареи его открылись. А поехав сзади строящегося еще каре, как только поровнялся против его леваго флангу*, то встречались мне бегущия команды гекиновой казаки, на которых уже сидят турки. Почему я, оборотясь, донес о том фелдмаршалу, что уже он и сам видеть мог так как уже оне бегущие были. Позади штофелева каре, где команды его шли, два полка карабинерных Нижегородской и Рязанской под командой генерал-майора Измаилова, на которых прямо бегущие казаки упали. Следственно и турки за ними устремились. *^–Сие приключение доказало справедливость того представления, которое генерал-порутчик барон Елпт и князь Репнин на военном совете делали, чтоб конница не употреблять потому что пни и валежник, которые уже партиею майора Гейкина открыты были, причиняли ей невозможность агировать¹⁵². Но сколько они ни подкрепляли свое таковое мнение, однако генерал Штофельн конницу взять пожелал, находя какое-то искусство оную тут употребить.^–* Таким стремлением оба сии полки совсем были расстроены и обращены в бег. Я ж, донеся о сем главнокомандующему, как то выше значит, поехал к

- 283 -

своему месту. *⁻Пред дефилеем были лощины с некоторым болотом. Спустясь сперва во оную должно было из оной в лес входить, а лес весь как я уже сказал, был по буграм, между которых были болоты, но редкия деревья. Как должен был я ехать между линиев, то, переехав лощину, нашел при самом мспуске в первой линии Ярославской пехотной полк. Которого полку полковник Кашкин, остановя меня, сказывал, что он видит в дефиле конфузию¹⁵³, так может ли он на сей высоте остановиться, да бы иногда бегущих подкрепить. На что и неможно было не согласиться. Но, как при том требовал беру ль я на себя сие приказание, то я его взял на себя в рассуждении общей пользы тем более, что многия генералы находились в то время при главнокомандующем.⁻*

И в то время увидел я, что часть господина подполковника князя Репнина из второй линии построилась на высоте против средины дефиле и учреждены были батареи, как и полковник Кашкин свой полк в первой линии, не спускаясь в лощину, остановил. По прибытии к корпусу моему получил я рапорт от патрулиев в правой руке находившихся, что и там неприятельские партии показываются. Но к сущему неудовольствию обозы еще в то время в вагенбург не строились, а заставив их поспешать по приезде моем строиться. *^–Не мог я иначе обоз построить скоро, как послав ординарцев сказать по всему обозу, что справа идет неприятель и оне б спешили в вагенбург становиться. Что принудило их невероятно скоро строиться, хотя с беспорядком.^–* Взял между тем с леваго флангу армии батарею майора Жукова¹⁵⁴, которому приказал занять одно возвышение, оборотя, как пушки в правой фланг, так и два полка пехотныя второй линии, Муромской и Новгородской. Приказал им примкнуть правым флангом к обозу, а левым к лесу, где армия проходила и тут, сделав угол, поворотить фронт по краю лесу. Команду же над оными препоручил полковнику Гурьеву, приказав ему, чтоб он зад армии закрывал. И на тот конец партиям и патрулям праваго флангу велел его прямо репортовать. *^–Я имел позволение от главнокомандующего в случае нужды взять из второй линии полки, чем зад армии был уверен, а особливо по настоящим обстоятельствам оное непременно было надо. Счастье наше в том состояло, что неприятель наш военного искусства ничего не знает, а естьли б он в то время и справа нас атаковал, как он способы имел обойтить сей лес только б несколько оврагов перейтить было надо на возможных и несколько б окружность маршу сделать, то б в один день могли быть разбиты. При сем деле был и генерал квартемейстер барон Елпт, но должности он еще не правил.^–* Исполня сие, приказал я команды моей гренадерским батальонам с артиллериею мне принадлежащею не по дороге, но прямо чрез лес взять почти непроходимой путь на одну высоту, которая, как я накануне того дня приметил, на другую сторону лесу всей планой командует и на которой самой большой же лес. Артиллерии порутчик князь Волконской¹⁵⁵ с поспешностию туда перешел, куда также и батальоны за ним перешли. В то время увидел

- 284 -

я, что уже неприятеля в дефиле нет, а только несколько оного было перед лесом, в поле. В больших же силах стоял он поодаль. А армия уже в средине леса строилась в каре. Как скоро я занял вышеупоминаемую высоту с лесом, следственно я встал впереди правого фланга армии, а в левом фланге у неприятеля, то и открыл батарею, которой действия чувствуя, [неприятель] тотчас от лесу стал удаляться. Таким образом утвердясь я на другой стороне лесу приказал и гусарам, перейдя поспешно, построиться правым флангом к занятому мною месту. Наконец, сыскав егерей, занял на сей высоте лес, к которому гусары примыкали, а казаки у оных были на правом фланге. Но в рассуждении положения сей высоты, для заимки оной мало было войск, а особливо потому, что армия еще строилась и была в низком и в таком месте, где с трудом двигаться могла. А при том между оной и моей позицией был прекрутой вражек. А между тем усмотрел я, что от Хотина по дороге к Липчанам тянутся обозы с небольшим прикрытием, куда я почти всех казаков под командой атаманов Сулина и Поздеева отправил, отдав им оный в добычь*. После сего приехав к главнокомандующему докладывал я, что войском моим я сей высоты может быть удержать не могу естьли неприятель сильно атакует и, что положение сего места требует больше войска, а предлежащий вражек мешает свободное движение армии делать. Для чего он и приказал мне взять с леваго флангу два полка. По сему приказу я и взял Третий Гранодерской и Ширванской и, приведя их туда, утвердился. А в то время конница турецкая собиралась в кучви, в чем состоял, как мне было известно их образ строю к атаке. Но как должно кавалерия есть предупредить их намерение, то я приказал бригадиру Текелию их атаковать и вторую линию гусар ввести, дабы не дать флангу потому что кучи их в первую простирались длинно. На прежнем же месте оставил я только один полк позади праваго флангу гусар, которой мне и надобен случился, ибо неприятель при атаке гусар в правый фланг въехал. Но как сими ескадронами он был подкреплен, то от того оной не только не поколебался, но напротив, то гусары, атаковав храбро неприятеля погнали его до самого ретрашаменту, где казаки пользовались погоней. Так что часть неприятеля вбежала в город, а часть побежала к реке Пруту. Между тем армия, пройдя трудное место и вышед на поле, которое было уже очищено, шла в каре с распущенными знаменами и с барабанным боем** к миниховской¹⁵⁶ батарее, где и остановилась в лагере. А я впереди праваго фланга позицию занял с Ширванским полком и тремя батальонами гранодер и лехким войском. Потому что уже смеркатца начало. Остаток же неушедшего неприятеля вниз Днестра ретироваться стал. После пленныя сказывали, что и сам сераскир в том числе находился и намерение уйтить имел. Но как уже были заняты проходы егерями и казаками, то передния их воски были атакованы в дефиле егерями и чрез польбу отбиты.

- 285 -

Задния же то видя принуждены были поворотиться. Среди сих последних и сераскер в город возвратился. Вышеупомянутые атаманы Сулин и Поздеев, которых я, как выше изъяснил, увидя тянущихся к Липчанам множество фур, грабить их послал, употребляя сей случай с столь хорошею пользою, что до двухсот пятидесят фур от обозу их, то ж знатное число верблюдов с разным екипажем лошадей, быков и овец отбили. Которое все отдано в добычь войску. При всех в тот день сражениях убито гусар пять, лошадей строевых двенадцать. Ранен порутчик один, вахмистр один, гусар пятнадцать, лошадей тринадцать. Казак убит один, лошадей шесть. Ранено казаков пять, лошадей три.

Взятие Хотина 1769 г.

3-го армия подтянулась к вечеру ближе к Хотину вверх по Днестру, примкнув левое крыло к самой сей реке Днестру. Командированные же войски от армии из ретраншаменту неприятеля выгнали и город блокировали. А бывшия под Хотином сады приказано было занять егерями.

4-го всех казаков с подполковником Бринком отправил вперед, то есть ниже Хотина по Днестру к стороне Бендер, приказав пристойныя посты занять и назначить себе лагерь, для коего способнее позицию не нашел, как в

- 286 -

пяти верстах от армейского лагеря. Для чего представил главнокомандующему, чтоб хотя один пехотной полк ко мне прибавить. А сверх того, как я фронтом буду стоять к стороне Бендер и потому свой зад или зад леваго моего флангу отдаю Хотину, а как промеж оных пяти верст хотя и чистое было поле, но могут неприятели сим промежутком заехать ко мне и потом влево ретироваться в лощину. Так можно быть во всегдашней тревоге. Для чего я его сиятельство просил, чтоб на половине дороги приказать стать кавалерийским четырем полкам к Хотину фронтом прежде занятия мною сего. В пяти верстах от армии расположения сделал я следующее учреждение. Капитана Ангелова со всеми арнаутами и тремя стами казаков приказал командировать за реку Прут к Батушанам, чтоб он, находясь с партией; переменял места, как то должно, а меж тем посылал бы как можно близко патрули к Яссам и к стороне Дуная, а в случае нужды может ретироватца на Чернауцы.

Капитана Писарева с партией казаков — к стороне Бендер до Могилева для примечания. Майора Гейнкина с навербованными казаками отправил в Липчаны. А капитана Лалоша в Новоселицы. И между ними учредил пост, дабы меж собой коммуникацию имели. Чрез что оттуда до Днестра цепь сделал.

Полковник Мартынов с полком оставлен в местечке Чернауцах. А от Липчан по реке Пруту маленькими постами и частыми разъездами коммуникацию приказал иметь с майором Гейкиным. Чрез что неприятель приближиться без того не мог, чтоб я о том известен не был.

Когда же 5-го числа по вышеизъясненной моей просьбе прибыл ко мне еще в команду Ярославской пехотной полк, то я, со всем корпусом, выступя, расположился на назначенном месте лагерем при деревне Анковцах. Получил репорт от полковника казачьего Сулина, которой оставлен был с казаками под Хотином, вниз по Днестру, что неприятель из города, человек до тридцати, даже близ его пикетов поезжал, но опять в Хотин ушел. Сего ж числа получил от главнокомандующаго ордер, в котором он изъявлял свое неудовольствие, что партии мои неверные репорты подают. Но более сие происходило от того, что неприятели мои не преставали клеветать на меня и всякой час толковать во зло у князя. Почему я сей же день послал к нему репорт сего содержания: “Удивляясь, что генерал-порутчика Ренекампфа казаки ложно репортуют и повсему вижу, что тамошний их командир, капитан фон Диц виновен. Почему я и сменить его сего ж числа послал. И также пошлю казаков разобраться. И кто из них виноват окажется, тому велю учинить наказание. Я ж в таком важном случае конешно не смелюсь ваше сиятельство ложно репортовать, ибо оное совсем не ответствовало моему состоянию и было бы противно тем регулам, которым я подвержен. И пакеты мои почасту сам осматриваю и уверяю честию и всей присяжной должностию, что никто конечно не приходил не только великим числом, но ниже один. А сверх того извольте прислать кому верите и свидетельствать каким образом были расставлены пикеты так, как и теперь

- 287 -

поставлены пехотою. Доказательством тому служит, что и прошедший день тридцать человек турок пройти не могли. И хотя для меня сие весьма огорчительно, но я осмеливаюсь свидетелями представить и тех самых мужиков, кои сего числа из Хотина вышли. Они могут подтвердить, что ни сего дни, ни вчерась из Хотина никто не уходил”.

7-го посланной мной в Яссы отставной гусарской вахмистр и Чернаго гусарского Полку гусар вручил там письмо мое боярам. От которых возвратившись, вахмистр привез в ответ то уверение, что провианту и фуража у них есть довольное число и еще оной заготовлять они будут. Только желают они, чтоб наша армия туда подвинулась.

А о гусаре вахмистр сказывал, что он остался с капитаном арнаутским, имеющим у себя сто арнаутов, которой находится на Сырете и бегущих от схода турков много будто перебил. Оной капитан прислал ко мне письмо, что он с теми арнаутами хочет служить ЕЯ ИМПЕРАТОРСКОМУ ВЕЛИЧЕСТВУ. Почему я сего вахмистра к нему назад послал с повелением, чтоб он соединился с капитаном Ангеловым.

Как же я писал также письмо к Радауцкому епископу, то оной прислал ко мне монаха, которой, шедши через Яссы, принес также от епискупа и одного кантагузина¹⁵⁷ уверения о достатии провианта и фуража. А при том, что и арнаутов довольное число соберется.

Прежде отправленной от меня грек собрал сто волонтеров конных и явился в Снятин. Которого я отправил в Молдавию, по ту сторону Прута для забрания турецкаго скота, которой, прислав сто пятьдесят скотин, сам далее пошел.

Того ж числа получил рапорты из Новоселиц и Липчан, что разъезды от них ходют мили по две и никакого неприятеля не видно. И что около Липчан найдены лодки, которые везены были для делания под Хотином моста. А, как оныя очень дурно сделаны были, то я приказал их сжечь.

8-го отправил присланного от епискупа радаунцкаго монаха с письмом к молдавским боярам и духовенству, которых по повелению главнокомандующаго его именем уверил, чтоб они по принятым от нас мерам ничего от неприятеля не касались. Но паче для приходящих к защищению их туда наших войск всякия потребныя припасы, сколько их сил и возможности будет, заготовляли. Как и сам помянутой монах видел, что наши войски уже действительно туда идут. А притом просил их, чтоб оне уведомляли нас о неприятеле.

12-го получил рапорт от капитана Писарева, что он по большой бендерской дороге ходил за Сороку. Воэвратясь обратно, пост свой взял против Могилева для ростаху людям и лошадям, а особливо для заготовления провианта. В некотором разъезде неприятеля нигде не видал, а от цыкановских жителей известился, что визир с войском своим еще находится под Бендерами в лагере, то для достоверности употребляемыя пред сим два волоха от него туда отправлены.

- 288 -

От капитана Маргажича получил рапорт, что он, переправясь на правую сторону Днестра, пост взял от Могилева в трех милях в деревне Кабальне на самой бендерской дороге.

Командированной по левую сторону реки Прута для разведывания о неприятеле капитан Палалов возвратясь рапортовал, что о неприятеле ничего не слышно. Которого по той же дороге командирован с командою порутчик Гофман, которому, в проводники дан знающий положение волох с тем, чтоб он до самых почти Ясс дошел, когда неприятеля нет. Того ж числа получил рапорт от капитана Ангелова, что он с командою по дороге к Яссам следовал. И, прибыв в местечко Батушаны и там сам остановясь, послал к Яссам отставного вахмистра с донскими казаками и с ним арнаутского капитана Гаврилу с арнаутами. Которые, подъехавши, близ Ясс, послали туда, переодевши в мужичье платье, арнаутцкого капитана Руда, которой, прошед в Яссы и бывши там у знатнейших бояр, видел тысяч до двух турок, да столько ж в окружности Ясс. Но после из них в Яссах более пятисот не осталось. И Караман-паша раненый визирской казнодар со всей казною визирскою. Капиджа-паша, то ж. И весь конфедератской обоз стояли в суконной фабрике, от Ясс 7 верст. После учинения такого разведывания бояре оного капитана Руда велели из Ясс своим людям тайно выпроводить даже до того места, где капитан Ангелов с командою находился, чрез которого они просили, чтоб нашего войска прислать, хотя до двух тысяч. И, что они с своими людьми нам помогать будут турков разбить и разогнать. Притом же в Яссах слышно, что вскорости татарской хан со ста тысячами татаров и турок к Хотину отправится.

Почему я послал к капитану Ангелову триста казаков, велел ему остаться в Батушанах и о всем подробно разведывать и меня рапортовать. Для получения же вернейших от стороны Бендер известий приказал подполковнику Бринку тотчас послать повеление к капитану Писареву, чтоб он с капитаном Маргажичем как можно ближе подошел к Бендерам. Потом, остановясь в нескольких от сего города милях, послал вперед Маргажича, а сам стоя зад у него прикрывал. А притом, чтоб все партии уведомил о полученных известиях, что хан в Польшу идет, ибо за нужное я почитал иметь сию предосторожность, хотя такие вести вовси вероятными не почитал.

В то ж время получил репорт от капитана Маргажича, что порутчик Роде его рапортует, что владения графа Потоцкого местечка Тростинца губернатор Прибыльски<й> по требованию его выдал присланного шпионом человека, которой объявил, что он назад тому недели две из Бендер от подчашего Потоцкого отправлен для разведывания о российском войске в Браславском и Немировском ключах и в протчих местах, где только проведать мог с турецким паспортом, дабы между турецким войском задержан не был. Оной же объявил, что турки и татара не в малом числе с визирем намерение имели отправиться к нападению на Сечь Запорожскую

- 289 -

и Новосербию. Оного шпиона я получа приказал по повелению главнокомандующего водить по всей армии, чтоб показали ему все войско. И после, написав письмо к подчашему Потоцкому, что посланной от него человек для проведования поиман моими партиями и, что я его к нему посылаю. Которого я с тем же турецким паспортом в Хотин отправил, причем ему даны были от главнокомандующего билеты, в которых он уговаривал осажденных, чтоб оне сдались.

14-го поутру получил репорт от порутчика Гофмана, что он 13-го к вечеру, приближась к Табурову и неприятеля там усмотря, тотчас командировал майора Мисюрева с двумя ескадронами гусар и несколько казаков, дабы он ближе сколь возможно к вышесказанному неприятелю дошел и раза по три обстоятельно меня рапортовал в каком они числе.

15-го ввечеру получил рапорт от державшего пост в деревне Липчанах майора Генкина, которой прислал офицера с тем рапортом, что к нему майор Мисюрев прислал капрала сказать, чтоб он его подкрепил для того, что сильной неприятель за ним гонится. Почему я, располагая, что может быть идет сикурс то для лутшей осторожности я полкам приказал изготовиться. А при том представил к главнокомандующему, чтоб дозволил мне находящиеся для прикрытия блокады гусарские полки от Хотина взять по той причине, что раскомандированием я не имел чем отпор в надобном случае дать.

16-го получил рапорт от майора Мисюрева, что он, отойдя шесть миль от Липчан так, что уже до Табурова более двух миль не было, встретился с неприятелем. И, щитая его в трех тысячах, ретироваться начал. Которые сперва все за ним несколько преследовали, а потом большая куча, назади оставшись и отделя от себя до трех сот, послали за ним. Кои действительно преследовали его четыре мили так, что до Липчан оставалось только две. Почему он хотя и требовал в сем случае от майора Генкина подкрепления, но еще до прибытия оного, видя их от протчих отдалившихся, рассудил атаковать гонящегося за ним в трех стах неприятеля и, обратя их в бегство, несколько убил. После чего отступил к Липчанам.

Того же числа получил рапорт, что неприятель показался за две мили от Липчан, не более, как в трех тысячах.

В тот же день ввечеру главнокомандующий прислал ордер, что он получил известие из Сочав, что в Яссах только до 1000 человек турок, а к Хотину на сикурс идет хан с татарами, турками и конфедератами, что все составляло конницу числом до осмидесяти тысяч. А визирь остался у Бендер. Почему и заключаемо было, что показавшийся неприятель был от сего корпуса. Для удостоверения об этом предписано мне с корпусом моим для рассмотрения неприятеля выступить. Почему я приказал корпусу не только быть в готовности, но на другой день рано выступить, ибо сие повеление около полуночи получено. Но как я к нему рапортовал, что я со всей конницей и пехотой выступал, то получил пока повеление, чтоб с одним только легким войском сие исполнить. Но я его сиятельству доносил, что неудобно

- 290 -

так далеко корпус отваживать потому, что лехко можно было весь потерять. А что я, взяв с собою казаков и гусар до 1000 лошадей пойду для сего рассмотрения на рассвете. И действительно, выступя в 9 часу по полуночи, прибыл под Липчаны, где от посланного накануне порутчика Гофмана получил того же дня пополудни в 8 часу репорт, что он неприятеля на том же месте нашел, где и майор Мисюрев. Которого издали увидев в дву тысячах уступил, не будучи никем преследуем. Я тотчас послал бригадиру Текелию повеление, чтоб он, как можно скорее выступил с достальными ескадронами Ахтырского, Сербского и Венгерскаго полков, оставя только из числа оных похудоконных на пикетах, которые от сих ескадронов держаны были, дабы в своих местах и остались. Предписывая ему при том взять с собою от артиллерии порутчика князя Волконского два осьми фунтовых единорога, прибыв под Липчаны, держать пост на том самом месте, где Генкин стоял. Комиссия его в том была, дабы с той стороны неприятель не перешел, которой у меня был сзади.

17-го числа послал репорт к главнокомандующему, прося его, чтоб он находившихся прежде в моей команде егерей от Хотина отпустил. Но получил от него ордер, что деташемент майора Жандра, который рассыпав конфедератов, не находил нужды далее держаться в тех местах, где они были, марш свой ко, мне учреждает и, что я могу его по благорассмотрению моему употреблять. В другом же сей же день полученном ордере предписывал, чтоб капитана Ангелова, усиля его партию и буде дальней опасности не предусмотрится, я послал прямо в Яссы сколько для поиску над обретающимся там малочисленным неприятелем, столько и для достовернейших обо всем разведываний. Того же числа я приказал подполковнику Хорвату итить к деревне Сенково. Куда он прибыв не мог получить никакого известия о неприятеле, хотя и посылал вокруг разъезды. Почему я паки приказал ему итти к местечку Устью и там соединиться с командированною от меня партиею под командою подполковника Чоглокова. Которое он исполнив, уведомился, что в одном лесу есть неприятели до 500, которых они, атаковав, вместе разбили и из Польши выгнали, отбив также пограбленной ими скот. При чем убили до 40 человек, а 4 взяли в полон. Которых я, по представлению ко мне при репорте своем, главнокомандующему представил.

18-го числа поутру получил от капитана Писарева рапорт, что посланная от него по бендерской дороге партия, возвращаясь назад, около Сорок нашла восемь человек конфедератов, из которых один, поплывши через реку, потонул, а протчие семь приведены и по допросу объявили, что их собрания стоят подле села Рыдина, а хан с ордою около Ясс по сю сторону Прута. И, что они слышали, будто есть намерение итти к Хотину на сикурс. И, что он, Писарев, с командою, соединясь с капитаном Маргажичем, пошел далее по бендерской дороге.

Того ж числа я за большим туманом выехал в 11-м часу по полуночи и нижеследующее учредил:

- 291 -

Капитана Палалова переправил через Прут с партией казаков, дабы он взад примечание делал и справа меня прикрывал, ибо сия река многия броды имеет. Влево командировал капитана Зорича, чтоб он, как меня слева, так и идущую от Табурова лощину, которую лехко можно было скрытно пройтить и так сзади отрезать, что прежде и увидеть неможно было, командою его ею прикрывал. Обеим сим партиям должно было способствовать в моей ретираде. Таким образом перейдя несколько дефилей передния патрули обозрели лагерь неприятельской. Тогда выехал и я на могилу¹⁵⁸ осматривать оной. А сверх того посылал еще ближе казаков по малому числу по курганам. Татарской лагерь простирался верст на пять долиною, а левой их фланг примкнул к Пруту. Турецкого ж лагеря позади их видеть было неможно, числа войска видимого лагеря оценить было невозможно, ибо в нем были люди, лошади, верблюды рогатой скот, палатки. По дистанции ж места всегда щитать было должно многолюдным. Полагая ж неприятеля таковым, велел я своим командирам ретироваться. И, как только я — с бывшим со мною шестью ескадронами гусар начал ретироваться, оставив для подкрепления ретирады майора Гейкина с 4 ескадронами, подполковника Бринка с казаками, то в то время до двадцати тысяч неприятеля вслед за нами вышло. Так что неприятельские охотники ретирующихся казаков на перестрелке до Гейкина привели, которой остановясь, несколько их удержал и начал опять ретироваться чрез самыя ж те дефилеи, по которым туда проходили и чрез которые не более, как по два человека во весь скок проезжать было должно. И, пройдя одну дефиле, майор Гейкин опять удерживал. Сие затруднение может бы имело неприятные следствия, но наставшая ночь нас развела.

*^–Достойно примечания, что образ войны турками употребляемой совсем разнствует от регулярной. Так, что все правила, которыя в регулярной войне суть превосходны, у них не имеют своего действия. Например, когда часть передовых войск приближится к неприятелю за три версты, то она может еще свободно ретироваться, ибо всей силою неприятель ее не атакует, да и гнать ее не будет. А до турецкого войска и за милю без того нельзя приближиться, чтоб не вступить с ними в дело. Почему в турецкой войне надобно всегда вперед посылать такую партию или корпус, чтоб с пользою с неприятелем в дело войти можно, ибо без сражения обойтись неможно. Я о сем представлял тогда и главнокомандующему и, как я знал, что они по сему их обычаю завидя неприятеля из лагеря поскачут без всякого порядка, а потом уже их командиры главные выедут. Для того и рассудил к лагерю их не ранее приближиться, как только перед вечером засветло, дабы тем удобнея было ночью ретироваться, ибо турки по ночам не преследуют. Повторительно здесь сказать должно, что узнать их числа никак невозможно, так как каждой военной человек конечно сие по причине их нерегулярности знает. Напротив того, в регулярном войске, как по старому

- 292 -

лагерю узнать можно сколько батальонов и ескадронов на том месте стояло так и видя издали марширующего неприятеля по колоннам, примером положить возможно, какое оного число. У сих людей не строю, ни порядку нет. Следовательно, как числа их знать, так равно и артиллерии видеть неможно потому, что оная закрыта конницею, ибо и казакам крайне тогда подтвердил, чтоб они языка конечно взяли, дабы по тогдашней невозможности узнать их число главнокомандующий мог от него самого сведать о числе войск.^–*

А между тем в полон у меня взяли двух да убито и ранено было 20 казаков. В последнее их нападение убито у них десять человек и в полон взят один, которой объявил, что хан сам тут стоит и ожидает еще к себе войско, которое, как они считают, прибудет завтра, а послезавтра выступит он к Хотину. После чего я возвратился и за Липчанами ночевал.

19-го числа чем свет неприятель показался под Липчанами. Почему я ретировался совсем на прежний свой лагерь. А неприятель не доходя Липчан остановился.

Того ж числа еще прибывали ко мне пехоты два полка и все карабинерные полки, бывшие под командою генерал-порутчика господина Брюса¹⁵⁹.

20-го генерал-порутчик Брюс с оными и с моим корпусом выступил и, перешед Липчаны на 1 S или одну милю, остановился. Где и получил от посланной партии рапорт, что неприятельской большой лагерь стоит подле Прута ближе прежняго в полутора миле от Липчан, а передний их пост у Липчан и, что стреляли из пушек шесть раз. О сем тогда заключаемо было, что чрез то сигнал даван был Хотину, но рассмотреть нельзя было находилась ли у них пехота. В то ж время пришли два из бывших в партии казаков, из коих один, за усталью лошадей, в болоте, а другой в реке Прут в воде сидел. Они сказывали, что очень много неприятеля видели, только число оного ниже по примеру сказать не могут, а казалось им, что больше нашей армии.

Почему я того ж числа партикулярно представил главнокомандующему мое мнение, что на другой день неприятель, получа сикурс, мог иногда тогдашний мой корпус атаковать. А иногда его сиятельство принужден будет, подкрепляя его генеральное дело, кончить. Но все сие было бы по частям и не столь авантажно, как желается, ибо пред сим неприятелем ничто столь для нас не вредно, как в близости его в движении быть. Между тем же, зная тогдашнюю ситуацию, рассуждал, что армия весьма крепок лагерь имеет, но когда все на разные деташаменты разделенные войски к себе его сиятельство соберет, то откроет неприятелю вольную от стороны Ясс коммуникацию к Хотину. Тогда неприятель, приближась к сей крепости, будет, как на молдавскую, так и на польскую сторону делать набеги, чрез что держать нас будет во всегдашней тревоге. Сверх того я опасался, чтоб не лишили нас всех фуражев, сделав приготовлению привианта в Польше помешательство. Сие тем казалось мне вероятнее, что по великому числу их конницы

- 293 -

могли они лехко за Буковину заезжать. Напротив того у нас лехких войск в сравнении неприятеля весьма мало — да и те так раскомандированы, что с нуждой я при себе имел три тысячи казаков, у которых к тому еще лошади весьма слабы были, у гусар в ескадроне в строе более семидесяти лошадей не выходило.

В рассуждении сих обстоятельств мнил я, чтоб от господина генерал-порутчика Рененкамфа взять в армию находившиеся у него полки, оставив у него только два пехотныя полка, которые закопать и прибавить к ним из армии казаков. Блокаду же городу делать с молдавской стороны, чтоб в состоянии быть прогнать назад все, что не выйдет. У мостов же зарыть прикрытые не очень большие деташаменты с артиллерией. А армии со всей артиллерией на молдавскую сторону перейтить, потому что тогдашняя позиция была авантажна.

Сие я для того представил, что идущий сикурс неминуемо на том же месте армию, где она тогда была, атаковать должен был. А, как оттуда до мостов было двадцать верст, то казалось мне, что комуникацию нашу пресечь неприятелю трудно, которой пункт только один требует рассуждения напротиву моего чаяния. 21-го числа от главнокомандующаго получено повеление, чтоб со всеми войсками итти назад за Днепр в Польшу и стать лагерем на прежнем месте. Почему и занятие их форштата опять приказано было.

И того ж числа я получил повеление, чтоб с бывшими у меня четырьмя пехотными полками и тремя гранодерскими батальонами подвинуться вперед к Хотину и подавшись немного к Днестру расположиться лагерем.

Почему я того ж числа ввечеру на том месте расположился с отделением поста с подполковником Чернышевым с пятью гранодерскими ротами и одним батальоном егерей вниз к самому Днестру, чтоб неприятель там не прошел.

Того ж числа подполковника Хорвата с двумя казачьими полками отправил на левую, то есть на польскую, сторону Днестра для примечания в команду генерал-порутчика Рененкамфа.

Капитану Ангелову, находившемуся по правой стороне Прута, то есть к Ясам под Батушанами, приказал ретироваться по мере, как неприятель сюда движение делать будет. А потом, соединясь в Чернауцах с полковником Мартыновым, приказал закрывать лес Буковину. Вербованному полку казачьему приказал на другой день рано отправиться к тому дефилею, где армия переходила, чтоб оную закрывать, а в нужде с Ангеловым соединиться. Майору Серезлию с двумя ескадронами гусар и капитану Сулину с шестьюстами казаками приказал иттить по польской стороне реки Днестра и напасть на неприятельския обозы от Днестра, естьли случай допустит.

22-го числа еще прибавлено ко мне два полка пехотных и довольное число артиллерии. А с другой стороны Днестра поставлена была батарея от генерал-порутчика Рененкамфа, которая низ берега по сю сторону реки очищала.

- 294 -

И действительно проходить было должно в город под пушечными выстрелами*.

В тот же день начавший показываться неприятель, которого было не менее тридцати тысяч турок и татар, имея намерение пройтить в Хотин, атаковал пост подполковника Чернышева и в то ж время и на мой пост шел. Но в обеих местах пушечными выстрелами был остановлен. А в то ж время он влево своего, а против правого моего флангу проходил к армии и там в лощине батальон посаженных с майором Фабрицианом егерей, спешась с лошадей, весьма горячо атаковал. Которой по довольном сопротивлении видя, что неприятель на сию атаку все прибывался и окружать его стал, ретировался по моему приказанию к моей пехоте отстреливаясь с таким порядком, что довольно похвалить нельзя, и будучи в ретрете своей подкрепляем моими батареями. Впротчем сей пост не столь важным был в том рассуждении, что неприятель, не взирая на оное мог мимо оного пройтить к самой армии, как и самым делом. В то ж время он стоящих пред самой армией под командой бригадира Текелия гусар перестрелкою атаковать начал, хотя же под самым Хотином находился только Острогожской гусарской полк под командою полковника Сатина, однако невзирая на такое малое число, когда неприятель в то ж время из города показался, то оной сперва был остановлен несколькими с моей батареи пушечными выстрелами, а потом одним тем Острогожским гусарским полком в самой форштат был прогнан. А потом неприятель большим еще числом бросясь на гусар команды бригадира Текелия, обратил оных в бег до самых армейских батарей, которыми будучи встречен, а сзади провождаем и с моей одной батареи из больших пушек формированными до него довольно достававшими выстрелами, остановился и зачал потихоньку ретироваться. Тут надлежало оного преследовать, а можно бы было и гнать, но за малоимением думаю конницы того не учинено, ибо о тогдашнем числе гусар и казаков выше сего изъяснил. А карабинеры, как сказывали, были лошадьми не в состоянии, почему и число их в строй выходило немногое. К тому же в то время смеркаться стало, почему оной ретировался по своей воле и, отойдя, лагерем расположился под Липчанами. При сем случае у полковника Сатина убито гусар один, лошадей десять, ранено унтер-офицеров два, гусар шесть.

23-го получил рапорт от подполковника Жандра, что капитан Петрович, которому велено было от полковника Ширкова преследовать возмутителей, соединясь с порутчиком Гарсевановым и командой карабинерной, состоящей в шестидесяти человеках, зачав от Самбора до самого Львова

- 295 -

возмутителей преследовал. Сего же июля 15-го маршалок конфедерации князь Мартын Любомирской¹⁶⁰ с конфедерацией подошел к Львову и начал оной штурмовать. В самое то время вышесказанной капитан Петрович, подоспевши с командою, его атаковал и обоз его отбил отчего он принужден был ретироваться в горы от Жулквы состоящия, не допущая ж его туда, вторично атаковал и отбил литавры, шесть барабанов. Из возмутителей побив более тридцати, а в полон взял тринадцать человек, лошадей пятьдесят. А, как оне укрепились в тех горах, что он отступил от Львова за милю и имел намерение с другой стороны на рассвете их атаковать, ибо с его малою командою против их артиллерии атаковать было неможно. Но как конфедераты той же ночью теми горами ретировались к Янову, то он по полученному прежде атаки еще от подполковника Жандра ордеру о скором возвращении в Язловцы оставив далее преследовать, пошел паки назад.

Того же числа получил от графа Захара Григорьевича следующее письмо:

“Государь мой князь Александр Александрович, из всех от князь Александра Михайловича получаемых здесь уведомлений к особливому моему удовольствию и порадованию непристанно усматриваются оказываемыя вашим сиятельством разумныя и расторопныя распоряжения, храброе предводительство и действия порученного вам корпуса и неутомленные ваши при всем том труды и прилежание, как по долгу моему, так и по истинной моей к вам дружбе не оставил я все те донесения ЕЯ ИМПЕРАТОРСКОМУ ВЕЛИЧЕСТВУ и могу вас уверить, что не только столь усердная ваша служба ЕЯ ВЕЛИЧЕСТВУ весьма благоугодна, но что, конечно, оная в достойное уважение принимается и, что в свое время не оставит всемилостивейше подать вам существительныя опыты монаршаго своего благоволения. Продолжайте, ваше сиятельство, сии столь похвальныя ваши поступки для службы всемилостивейшей нашей государыне, для пользы армии и к умножению собственной вашей чести и славы. Обо мне будьте уверены, что не упущу ни малейшаго случая к поспешествованию всего того, что только к славе и удовольствию вашему служить может и к доказанию истинного почтения, с которым всегда пребуду.

Вашего сиятельства покорный слуга граф Чернышев”.

24-го послал повеление майору Серезлию, чтоб он, взяв от подполковника Хорвата сто казаков, старался бы скорея в селе Бокатах опять перейтить Днестр и по данному от меня наставлению исполнять. А, как неприятель стоит под Липчанами, имея Липчаны позади себя, к нам ближе. Почему ему сзади их проехать свободно. А сверх того крайне примечать, как ему, так и атаману Сулину, не прибудет ли к ним сикурс от визиря. То ж естьли хан захочет в Польшу перебраться, то тотчас дать мне знать.

25-го прибыли ко мне генерал-порутчики граф Брюс, граф Салтыков и Николай Иванович Салтыков¹⁶¹ же, барон Эльмт и князь Репнин, и генерал-майор Измаилов. И после половины дни получил рапорт, что неприятель

- 296 -

марширует прямо на мои посты. И действительно, выехав мы на высоты, увидели его в великих силах. Тем более, что и прежде пришедший шпион, посланной от главнокомандующаго, сказывал, что он был в лагере неприятельском и, что оне ожидают Колдазанжи-пашу с пехотою и артиллерией. А при том и видимо было, как уже выше сказано, что он в великих силах. Только за великим числом конницы приметить не могли есть ли подлинно у них пехота. Однако ж рассуждая, что лутче наперед почесть большое число, нежели маленькое количество, дабы чрез то взять безопаснейшие меры. И при том надобно было взять в уважение, что левой фланг армии совсем пуст от деташаментов, почему неприятель мог бы, оставя меня хотя одному фасу армии атаку сделать, чтоб я тогда принужден был сквозь кавалерию проходить в подкрепление пустых мест, а иногда по чрезвычайной скорости сего неприятеля мог бы я поздно притить. В рассуждении сего вышеписанного главнокомандующий приказал снять мой пост при генерал-порутчике Рененкамфе. Почему все пехотные полки в линии отпущены были. А я с корпусом моим, состоящим в гусарах, трех батальонах гранодер и егерях, по чрезвычайной превосходности неприятельских сил по препорции меня, расположился по правую сторону армии и зная, что турки особливую склонность имеют атаковать кавалерию, расположился таким образом, что ретрета моя свободна была. Оттудова же я перешел на другой день за армию. Сие тем нужнея было, что фураж мы получили из Польши. Перед армией же только передовыя посты везде поставлены были*.

27-го числа рано неприятель построился на самом том месте, с которого я сошел. И тогда уже открылось, что оной состоял не менее шестидесят тысяч. Почему от всех почти генералов было представляемо, чтоб его атаковать. А особливо настояли в том генерал-порутчики барон Эльмт и князь Репнин. Но от главнокомандующего сделать сие предприятие рассуждено не было, но положено, что всей коннице, то есть и лехкому войску обходить его левой фланг с подкреплением полков генерал-порутчика Рененкамфа. А протчую пехоту разделить на три каре или четыре, иттить прямо атаковать неприятеля, а одному из оных каре иттить только из пушечного выстрела вон, которой бы все атаковал, что из города выйдет, а в случае и самого пришедшего неприятеля в фланг. Когда таковое расположение учинено, то я того ж числа послал сто казаков для разъездов в команду подполковника Роберти, которой держал пост в Буковине, и всем партиям, которые по ту сторону Буковины находились О неприятеле приказал репортовать подполковника Роберти, а в случае сильного нападения приказал ему ретироваться к мостам и, что по присланному о том рапорту подкрепление от меня получить.

- 297 -

Граф И. П. Салтыков

29-го получил рапорт от майора Серезлия, что он, перебравшись с польской на молдавскую сторону Днестра, разъезды к Пруту и к деревням Липчаны и Прерытой и ниже оного к Хотину везде посылал. Но, чтоб еще неприятель или сикурс какой к умножению уже пришедших турков приближался ничего не слыхал, так и обозу его не наезжал. А спасшиеся от прежних польские мужики объявили, что обоз посреди стоявшего уже пред нами войска к Хотину следовал.

Того ж числа получил рапорт от подполковника Хорвата, что неприятель из Хотина весь выступил и расположился засадами в ретражементе. А видно, что в Хотине при оставших пушках стоит человек по десяти.

30-го армия пребывала, как сей, так и прежния дни около Хотина. А я послал повеление майору Серезлию, чтоб он отделился от Днестра мили три, однако, не подаваясь к Хотину, держался б к реке Пруту и две б партии послал: одну к Липчанам, а другую к Табурову. А в случае сильного от неприятеля нападения ему ретироваться на Могилев и там реку Днестр перейтить.

1-го августа неприятель позицию свою переменил и дал правой фланг к городу, а левой фланг к лощине, где майор Кинлог с егерями находился.

- 298 -

В сей позиции его атаковать уже было неможно с авантажем. Для чего был совет, в котором положили, чтоб назад иттить и, перейдя реку Днестр, близ Хотина позицию взять. В следствии того наша армия и действительно тот день перебиралась обратно чрез Днестр на польскую сторону. Равномерно и я получил повеление не только с своим корпусом переходить, но чтоб и подполковнику Роберти о том же приказать. Почему я послал к нему повеление, чтоб он на имеющихся у него паромах со всей командой пред рассветом, переправясь чрез Днестр, шел бы вниз сей реке к мостам и соединялся б с армией. А порутчику Горсеванову с казаками переправясь также чрез Днестр около Жванца приказал со мною соединиться, а паромы, которые из Залещиков, чтоб те туда отослал, а которые сам сделав, чтоб перепортил.

Того ж числа послал повеление майору Серезлию, чтоб он так же с командой назад чрез Днестр перешел. И естьли в селе Бакот переправится или в Калюсе, чтоб там остался для примечания*. А как я всем партиям послал повеление, чтоб перебирались чрез Днестр.

Я с корпусом того ж числа чрез Днестр переправился и расположился лагерем с гусарами и одним батальоном гранодер под деревней Руда, полмили от Хотина. В Жванце поставил подполковника Чернышева с батальоном. Против Хотина в лесу майора Фабрициана с двумя батальонами егерей и двумя пушками. В деревне Гавриловцах — майора Кинлоха с батальоном егерей. А подполковника князя Меншикова с одним батальоном позади меня на высоте под деревнею Янчинцами, чтоб он в случае мою ретрету прикрывать мог.

Того ж числа получил рапорт от подполковника Хорвата, что под Бобшиным сорок татар, переплыв, напали на пикет, состоящий в десяти человеках, которой ретировался. О чем подполковник Хорват известясь, взяв команду, побежал, чтоб их атаковать, но оные не дождавшись его назад ушли.

2-го числа армия переправилась благополучно совсем на польскую сторону. А я получил рапорт от капитана Писарева, что капитан Маргажич между Бендер и Ясс следовал и, не доходя местечка Аргеева, от волохов сведал, что из Бендер сераскир-паша командировал в Польшу несколько тысяч турецкого войска, которые находятся ниже Рашкова по-над Днестром. Почему он возвратился к Днестру в село Вертижаны, где, уведомясь, что в польском селе Каменке турецкая партия людей режет и в полон множество берет, то ж и скот отгоняет, то щас же чрез Днестр переправился и 30-го июля на ту партию учинил нападение. При чем побил и в реке потопил 22 человека и одного взял живова. А из его команды убито два казака. Взятой же в плен турок объявил, что тому назад шесть дней сераскир-паша, которой остался с тритцатью тысячами

- 299 -

в Бендерах, командировал при четырех знатных старшинах две тысячи турков в Польшу, которые имеют свой лагерь выше Рашкова. Откуда для грабежа послано было более ста человек, которые им разбиты. А еще намереваются напасть на местечко Мясновку О визире ж сказывал, что он с войском выступил из Бендер к Ребой могиле шеснатцатой день, откуда верно с шестьюдесят тысячами турков и с дватцатью пятью пушками третий день, как пошел к Хотину на сикурс и, что через восемь дней конечно к Хотину прибудет.

3-го августа армия маршировала к деревне Княгине и стала при оной лагерем. И того ж числа послал подполковника Хорвата с казаками, чтоб он поставил пикеты в Кутах, Снятине, Залещиках и в Устье. А от оного места приказал учредить оныя подполковнику Бринку.

Представил главнокомандующему, чтоб Станиславов по обстоятельствам теперешним усилить, дабы б находящиеся мои партии верную опору имели. А при том просил, чтоб прислать ордер полковнику Ширкову, чтоб он казачий полк Саврасова в команду подполковнику Хорвату отдал, донося, что для высылки фуража, то ж и для делания близких разъездов около крепости, я к нему неумедля отправлю двести казаков. В протчем же он партии и на границах пикетов иметь не должен, ибо он обо всем от подполковника Хорвата уведомлен будет.

Того ж числа послал повеление майору Серезлию, чтоб он с гусарами меж Студеницею и Калусом расположился, имея в обеих оных местах пикеты и разъезды б от себя посылал в обе стороны. А атамана Сулина со всеми казаками прислал бы ко мне. Как армия прибыла к Княгининой, от положения моего в семи верстах и, как в примечании сказано, что Днестр делает тут колено и при том между армией и моей позиции была та самая болотистая речка, на которой я прежде турков побил, то для сих причин я за надобность нашел переменить позицию, то есть с корпусом конницы отступил шесть верст назад и стал против правого флангу армии.

*^–По мнению моему в таковой позиции стоять невозможно, где опасность есть сзади быть атакованым, хотя же и посты везде есть, но оныя держать неприятеля не могут, но дело их в том состоит, чтоб только извещать о движении оного. А при том в худом положении надобно быть всегда под ружьем, что больше всего войска изнуряет так, что они тем в такую слабость могут быть приведены, что из хороших войск будут дурныя. А особливо в том рассуждении, что лагерь никогда не бывает наступательной, но он должен быть оборонительной и в наступательной войне. Ибо и в сем роде оные войски в лагерь становятся для получения отдохновения, а не для того, дабы некоторая часть из оных обеспокоена была. Из всякого же лагеря возможно обращать свои движении к атаке неприятеля там, где место случай дозволяет, ибо как всякого командира должность есть знать местоположение. Потому, когда он должен будет марш свой куда-либо обратить, то предварительно примечены им будут непременно нужныя места.^–*

- 300 -

Сие расположение распорядил я нижеследующим порядком. Одну роту от батальона майора Розена командировал к деревне Федоровцам в рощу с двумя пушками, которая тем средину армии прикрывала, то ж и соответствовала левому флангу егерям, которые занимали деревню Гавриловцы и позади оной лес. От того ж батальону две роты послал прикрывать в лесу левой фланг у моей позиции, то есть у гусарского лагеря. А батальон подполковника Меншикова поставил у редута на высоте при Янчинцах. Достальным же с майором Фабрицианом егерям приказал занять деревню Янковцы и сзади на реке Смотриче пост держать позад моего лагеря в деревне Мурованны и Поновцах. А подполковник Чернышев остался на прежнем посте в Жванце в замке*.

Сего же числа против села Воробьи 200 татар, переплыв Днестр, отогнали несколько скота у обывателей, почему и с нашей стороны несколько из казаков охотников ночью на ту сторону переплывали. Майор Фабрициан, находясь в Рашковском лесу с егерями, приметил, что во фланге от города палатки реже стали и турки на город пушки ставили.

4-го числа представил главнокомандующему, что за распоряжением тогдашней моей позиции пехоты мне не доставало, почему надобно было, чтоб определить ко мне один полк для занятия горы с редутом, то ж хотя един четверт картаульной единорог¹⁶² и двенатцатифунтовую пушку, которой и будет прикрывать левой фланг армии, ибо тогда находившийся там гранодерский батальон употребил в Китай-городе.

Вследствии сего представления того ж числа прислан ко мне от главнокомандующаго полк пехотной Шерванской, которому я велел занять гору с редутом. А батальону подполковника Меншикова приказал итти в Китай-город и там пост держать, куда и майору Серезлию прибыть приказал и в команде оного подполковника состоять.

5-го посланой из капитанов арнауцких в Яссы возвратился, только до самого сего города дойтить не мог затем, что новой господарь поставил караулы. По сей причине был он только в Батушанах, где сведал, что визирь все стоит в Рябой могиле и при нем войско, которое похуже осталось, тысяч до девяноста. А самого хорошего войска семидесят тысяч к Хотину отправил, да татар сорок тысяч. Сам же визирь, как сказывали, не имел намерения итти к Хотину**. А, как сей посланной привел с собой волоха, то оного я, нарядив по турецки, отправил для разведывания в Хотин.

- 301 -

Как я 4-го сего месяца требовал от главнокомандующего в подкрепление себе еще одного пехотного полка, то получил от него ордер, в котором поставляли было оное подкрепление мне ненаднобным. Вследствии того я послал к главнокомандующему еще рапорт, в котором изъяснился, что оного подкрепления я в том разуме осмелился требовать, что положение реки Днестра не дозволяет мне без оного трех верст вперед с гусарами податься. Днестр тогда так упал, что перед тем днем перезжавшие татары имели воду только по седло. При том на оном чрез каждые 100 саженей весьма мелки броды бывают. А наипаче таковыя были в селах Соколе и Богове и слободе Устье и потому естьли я хотя три версты вперед подался, то все оныя места по склонению, по кружению реки стали б позади левого моего флангу. Итак, естьли б я, исполняя приказание главнокомандующего, перейтить могшаго в селе Бабшине до несколько тысяч неприятеля атаковал, то в то ж время другая части неприятеля, перешедши в оных силах в зад меня атаковать могли. Тогда б мне не оставалось, как только ретироваться к армии и то чрез такия болота, которыя у нея не под пушками, хотя же я назади себя батарею имел, но в таком уже отдалении они меня защищать не могли. Я также опасался предпринимать движения с одним пехотным полком и двумя гранодерскими ротами, ибо из оного весьма слабой батальон-каре был. Сверх того я тем бы самым оставил авантажныя места. Ставка главнокомандующаго была тогда от меня в 7 верстах и в таком же расстоянии я был от Хотина. Впротчем я всегда имел намерение атаковать неприятеля естьли его выйдет не более тысячи, ибо я бы откомандировал на него часть войск, а с достальным бы остался в моей позиции и тем бы прикрывал зад откомандированным. И хотя селы Боговицы и Воробьи были позади левого моего фланга, но я рекою Смотричью с той стороны покрыт был, которую в редких местах переезжать можно было. Сверх того на ближнем от меня чрез оную перезде в селе Паневцах две роты егерей занимали, но совсем до впадения оной в Днестр два переезда было. Таково было мое тогдашнее положение. И потому тогда почитал нужным умножение подкрепления, ибо естьли бы оное позади меня было, тогда б я наверное и без всякого риску атаковать мог до 10000 и, разбив их, гнать до самого Днестра. Наконец в сем рапорте присовокупил я изъяснение, что сделал таковое о даче подкрепления представление не собственно для себя, но для пользы вверенного мне корпуса. Сие мое изъяснение тем и нижеследующее действие послужило, что в подкрепление мне не отказывали.

С пикетов получил репорт, что лагерь против Бабшина приумножится, только неможно приметить может быть, что из садов туда перешли.

Того ж числа явился польской мужик с той стороны и сказывал, что ушел от татар и, что вчерась татара перегнали лошадей ближе к Бабшину. А при том, что вся неприятельская армия в том месте хочет сюда переходить. А сего числа ожидают четыре тысячи пехоты, да и визиря самого с нескольким числом войска.

- 302 -

6-го поутру получил рапорты, что неприятель в двух местах через реку Днестр переходит, в селе Бабшине татара, а из Хотина турки. А, как уже оных много перебралось, то я послал к главнокомандующему просить подкрепления. А между тем вышедшие из Хотина Жванец окружили. Почему от армии и послан был в деревню Гавриловцы генерал-порутчик Николай Иванович Салтыков с четырьмя пехотными полками и тремя карабинерными. А ко мне в подкрепление генерал-порутчик князь Репнин с четырьмя пехотными, одним карабинерным и одним кирасирским полками. Мы продолжали со всеми марш до деревни Федоровец, где получили рапорт, что неприятель от оной деревни влево версты три остановился. Почему я был тотчас для атакования оного от князя Репнина с гусарами командирован. Но турки, увидя меня, не дождав атаки побежали. Итак я их гнал до самой реки Днестра по течению оной несколько выше местечка Сокола. Правда, что во время самой догони под гусарами от бывшаго походу лошади были слабы, а напротив того, у неприятеля переходили все без сомнения доброконныя. И чрез то весьма мало турков побито потому, что их на столь близкое расстояние, чтоб рубить можно было, догнать по вышесказанным причинам не могли. Но когда уже они вступили в броды и начали плыть, в то время наши гусары, стреляя с берегу из карабинов, немалый вред плывущим причинили. Да часть оных, отбившись при побеге вправо и чрез то не потрафив на брод, перетопилась, ибо после того видно было несколько лошадей и челмов, плывущих без людей. Из корпуса же лехких наших войск убито в тот день Сербского полку порутчик Радонич, да ранен ротной и квартермистр один, гусар один, лошадей строевых две, да в полон взят из казаков один и ранено оных четыре.

Возвратившись после сего действия я расположил гусар под деревней Руда. А генерал-порутчики князь Репнин и Салтыков, дав мне еще Азовской пехотной полк с корпусами своими, возвратились в армейский лагерь.

7-го числа пехотныя оба полка расположил при деревне Гавриловце, а егерей два батальона майора Фабрициана и капитана Анрепа в Рачевском лесу, против Хотина, дав в подкрепление их гранодерской батальон с майором Розеном. В прибавку которому поставил от Азовского полку одну гранодерскую роту, которая определена была на сделанной на правом фланге в лесу редут. Так же артиллерии подпорутчика Бяшова, которой был закрыт лесом, я не приказал оной батареи открывать затем, что взятую от батальона Розенова Санкт-Петербургского полку роту расположил за засекою в лесу, позади редута, а Киевскую и Ингерманладскую с двумя фунтовым единорогами посредине лесу за батальоном капитана Анрепа. Когда я таковым расположением упражнен был, то прибыл ко мне в команду господин генерал-майор Потемкин с двумя карабинерными полками, которых я там же расположил, подле пехотных полков.

8-го числа еще прибыл в команду мою Астраханской пехотной полк. Между тем получил я рапорт от капитана Лалоша, которой с партией находился

- 303 -

в селе Соколе, что лагерь татарской, которой стоял против оного села, куда я их в последний раз гнал, вчерашнего, то есть 7-го числа, в половине дни сняли и потянули к стороне Хотина. Но, как они приняли несколько прочь от реки, так за горами видеть было неможно, где остановились или они за Хотин пошли. Почему я, опасаясь, чтоб они не пошли в Буковину, а оттуда в Польшу и в Снятин, дабы сделать нам диверсию обращение армии к той стороне, дабы очистить Потоцкому путь к Каменцу, приказал выбранным казакам в следующий день чем свет на той стороне гору переехать и с оной осмотреть, где оне расположились.

9-го получил рапорты от партиев моих из Браславского воеводства, что уже две тысячи турков в Рашкове стоят. О чем я представил главнокомандующему не изволит ли о сем отписать к его сиятельству графу Петру Александровичу, как оное место от орловского форпосту, по мнению моему, щитается в десяти милях. Того ж числа получил рапорт, что посланныя казаки на ту сторону проведать, куда татара пошли, переехать туда не могли по причине, что там оставлен был татарской пикет до трехсот человек. Только они приметили одну палатку на той горе, из чего заключать можно было, что они под Хотином расположились.

Получил рапорт из Окоп, что до трех тысяч турок потянулись вверх Днестра.

Сверх того неприятель 8-го, 9-го, 10-го, 11-го и 12-го чисел ежедневно переходил в нескольких стах, а иногда и в тысячах на сю сторону обыкновенно около половины дни и делал перестрелку. Но я всегда от оной отходил по причине, как уже выше сказано, что всегда из оной выйдет серьезное дело и для того по перестрелке мало употреблял, чтоб их только амюзировать¹⁶³. Которые же, наступая на моих перестрельщиков, приближались к Рачевскому лесу, егери своей пальбою отвращали назад и, наконец, тем и день оканчивался, но всегда оне возвращались от егерей с уроном.

По повелению главнокомандующего командировал капитана Лалаша с пятьюдесятью гусарами при офицере и пятидесятью выбранными при старшине казаками, чтоб он чрез Куты позад Прута отделился сколь возможно далеко в горы и там, взяв свою позицию, но почасту переменял. А при том снесся с Адауцким монастырем, где архиерей пребывание свое имеет, который о всем его будет уведомлять и в случае нужды всякия помощи подаст к сохранению его. А он бы почасту посылал в небольшом числе партии вовнутрь разведывать, которыя в горы возвращаться к нему должны. О приносимых же чрез них известиях чрез Снятин давал бы мне знать. А, как он будет близ цесарских границ, то со оными поступал бы, яко с союзными нашего высочайшего двора.

10-го командировал подполковника Жандра и с ним пять ескадронов гусар, двести казаков, всех волонтеров и два восьмифунтовых единорога, чтоб он в Калюсе переправился чрез реку и той стороной послал бы партию к стороне Хотина.

- 304 -

13-го после половины дни перешло неприятеля на польскую сторону не менее пяти сот человек. И на той стороне знатное число конницы в готовности стояло, которые фланкеров моих обратили совсем за гору так, что батарея подпорутчика Бяшова на то время открыться принуждена была. А дабы б очистить, как гору, так и дол к реке Днестру, чрез что неприятель и ретировался обратно за реку.

14-го в 10-м часу по полуночи неприятель, оставляя Хотин, в правом своем фланге до несколька тысяч своей конницы на той стороне собрал и в полугоре начал копать ретрашемент. Потом поставил свои пушки, в которых часть стреляла на Жванец, а другая на батарею подпорутчика Бяшова. Но только никогда не доносило, окроме, что одна пушка чрез Жванец, двадцатичетырехфунтовая, переносила. О чем я главнокомандующего репортовал. Почему армия из-под Княгина переменила лагерь к Гавриловцам. И в то ж самое время повезли пантоны для делания мосту, но замешкался переходом, что дежурной генерал-майор Ступишин донес ему, будто мосту не привезли. Между тем часу в первом пополудни шестьдесят человек турок, переправившись сперва на ту сторону, начали шермицель с казаками. Куда я и конвойных своих гусар числом конницы собираться стал в намерении оные гусарские полки атаковать. А, как я выше сказал, что неприятель, будучи отбит около подпорутчика Бяшова редута, собравшись пехотою вовнутрь лесу пошел, атаковал нижнюю батарею и батальон капитана Анрепа с такою наглостию, что оной принужден был ретироваться и пушки с собою вести, отстреливаясь оными в ретираде по дороге. Хотя же находившиеся в лесу егери защищали пушки и, хотя они тогда соединились уже вместе с ротами Ингерманладской и Киевской, однако по великому числу неприятеля были они уже средине лесу окружены. Сверх того у егерей уже и патронов недостаточно было. Почему майор Фабрициан с своим бытальоном и с несколькими охотниками гранодер пошел в середину леса их подкрепить. Сие видя, я также приказал полку Астраханскому, выступя из батальон-каре, иттить к лесу на подкрепление. Потом, построя две шеренги второй батальон под командою того же Астраханского полку пример-майора Баненберха, по знаемости места призвав майора Розена, приказал ему вести оной прямо на ретирующихся. А первому батальону под командою полковника Гудовича¹⁶⁴ приказал зайти влево лесу и итить по оному самым краем, дабы, обойдя неприятеля, в зад его правого фланга атаковать, которой и проходил подле самого правого флангу тех гусар, которые уже вышеупомянуты. Но, увидя, что неприятельской конницы весьма знатное число с тем намерением собралось, чтоб атаковать оных гусар, тотчас, выступя из лесу, с своим батальоном плутонгами на них стрелял и тем принудил ту конницу ретироваться. Что исполня, поворотился опять атаковать во фланги спешенного неприятеля, которой между тем уже от второго батальона полку Астраханского начал ретироваться. А, как полковник Гудович приближился с своим батальоном, то они с той же наглостью с ножами бросились на его батальон, но чрезвычайным

- 305 -

огнем пушечным и ружейным обращены в бегство. Почему уже, как все спешившияся, так и конница, бегучи, обратно за Днестр перебирались. При сем действии урону с неприятельской стороны не менее щитать, как до тысячи человек, что и пришедший дезертир объявил, ибо беспрерывно более четырех часов огонь на них продолжался. С нашей стороны убит Чернаго ескадрона капитан Маргажич, Желтаго ескадрона капрал один, Егерского корпуса барабанщик один, егерей десять, Астраханского полку мушкатер один, Киевской роты плотник один, Ингерманландской роты гранодер два. Ранено Астраханского порутчик Меер и мушкатер два, Санкт-Петербургской роты подпорутчик Демьянов, и гранодер два, Ингерманландской роты сержант один, гранодер пять, Киевской роты гранодер десять, прикомандированной Азовской роты гранодер один, полевой кавалерии канониров четыре, Егерского корпуса сержант один, барабанщик один, егерей девятнадцать, Желтаго ескадрона прапорщик Чернич, гусар один, Ахтырского полку трубач один, гусар один, лошадей две; Сербского лошадь одна, Карабинерных: Табольского карабинер шесть, лошадей одиннадцать; Сибирского лошадей четыре. Всего убито осьмнадцать, ранено пятьдесят девять человек и лошадей осьмнадцать.

Неприятеля ж не менея было десяти тысяч, которой в лесу атаку производил. После чего и армия к тому месту прибыла.

Я же с гусарами расположился лагерем при деревне Руде, на левом фланге у армий.

Таким образом армия, пребывавшая до того в прежнем лагере при Княгине, 15-го числа заняла свой лагерь при Гавриловцах. А я послал повеление подполковнику Жандру, что неприятель чрез реку наводит мост подле Хотина. И потому щитать надобно, что он намерен нас атаковать. Для сего армия взяла позицию против Хотина, чтоб его принять. И так, ежели он с партией на ту сторону реки Днестра не перешел, то, немедленно переправясь, послал бы небольшую партию, чтоб оная дошла как можно ближе к Хотину и, не входя в дело, только б на горах неприятелю показалась, чтоб чрез то ему сделать диверсию*. Ежели ж мы неприятеля разобьем, то оной конечно, по обыкновению своему, побежит, то, чтоб он как можно старался его бегством воспользоваться.

16-го из лагеря при Гавриловцах перешла армия в другой, которой был занят на берегу Днестра против Хотина, на пушечной от города выстрел. Я же получил рапорт от подполковника Хорвата, что состоящий в селе Раранчах татарской корпус назад три дни оттоль выступил и уповательно, что пошел к Хотину. А 15-го уведомился он, что поблизости местечка Чернауцы в лесу есть неприятельская партия, которая около Чернауц у обывателей

- 306 -

забирает скот, имущество. И, что от подчашего Потоцкого из Хотина послан волох разведать сколько в Покуции есть наших войск. Также от него посланы жиды для собрания ему около Снятина и Кутов провианта и съестных припасов. Почему он состоящим в Городенке, Снятине и Кутах офицерам на постах приказал старатца оного шпиона и жидов поимать. А при том уведомился он от подполковника Лазаревича, что Пулавской с конфедератами теперь находится около Замостья и намерение имеет итти к Львову.

Сего же числа получил я от капитана Лалоша репорт, что в державе Херливской на реке Бахлу татаре немалым лагерем стоят. Откуда 13-го числа вышедши грабили села Глубокое, Пустую Поляну и Замостье, где одного раскольника убили. В проезде же своем все жгут. И, как они за шапками своими носят перья так, как российские казаки и арнауты, то чрез то много людей и на полях половили. В державе же Черновской по Прут реке до пятисот турков стоят лагерем в Окопах, откуда содержат бикет в находящемся при конце Буковины недалеко села Топаровцы узком месте. В местечко ж Червцы приходило турок до пятидесяти, где, убив одного человека, в монастыре Хоричеве скот и лошадей забрали. И хотя от господаря волошского двоекратно было публиковано приказание, чтоб все волошские шляхтичи собирались как можно скорее к соединению с ордою татарскою, но так [как] они и доныне не послушались, то имеют быть в горы Хатман [нрзб] с турками и арнаутами для приведение их в послушание и для собрания подвод под магазеины. Сколь худо турки с поддаными своими во время войны поступают и сколь имеют худую дисциплину, то видно из того, что когда турки в Молдавии находились, то всякой день грабили они и в плен брали молдавцов так, что сии последние принуждены были бежать в горы, что сперва поставлено им было в преступление и хотели послать за ними корпус. Но, когда господарь молдавской предоставил визирю, что народ не от непослушания, но от страху бегает, то сие намерение оставлено и пленных велено отпускать.

Почему и я получил от капитана Лалоша репорт, что из находящегося на реке Бахлу лагеря пленных всех молдавцов велено отпустить с такими словами, что обывателей пленять легко, естьли кто имеет храбрость привести пленным русского солдата или казака, тот награждение получит. Но однако ж при выпуске сих несчастных из лагеря обобрали их так, что только в одних рубашках оставили. Сверх того господарь волоский таковым пленным 40 человекам исходатайствовал свободу и велел во всех городах на торгах публиковать, чтоб никто не бегал. Также он дал указ, чтоб все волоские господа скот, овцы, масло и другие припасы к туркам посылали.

17-го приказал сто казаков при одном старшине переслать в ночь против Жванца через Днестр. И так поставленные на берегу две мартиры неприятельские, ежели будет можно, перевесть на эту сторону. В случае невозможности — завести в воду. Но оные, переехав через Днестр, не могли однако ж того исполнить, ибо неприятелем были отбиты.

- 307 -

18-го получил рапорт от подполковника Жандра, что он нигде бродов не нашел, чтоб переправиться на ту сторону. Почему он одну только партию к Хотину послал, приказав ей в Калусе на паромах переправиться. А сам со всею партиею пойдет через Могилев на Яругу и, где разведает против себя не в превосходных силах неприятеля стараться будет оного истребить. А посланная к Табани партия, возвратясь, объявила, что турки с татарами, в закрытие лежащей от Хотина к Бендерам дороги, стоят большими кучами в деревнях в сторону Хотина до Новоселиц и в протчих местах.

Между тем, когда я увидел, что работа мосту не так поспешна, как я щитал, то 19-го послал повеление подполковнику Жандру, чтоб он со всей партией поспешно следовал на Китай-город и, пройдя оной. около села Боговицы, находящегося во оном, капитана Пеутлинга¹⁶⁵ с одним казачьим полком в команду свою взял, оставя его однако по прежнему пост свой держать. А сам бы за ним от берегу верстах в двух или трех остановился с тем, что естьли будет на нас атака от неприятеля, то иногда часть их конницы не будет ли там переходить, естьли не там, то по сю сторону реки Смотриче через Днестр перейдут. В таком случае он, Жандр, может приближаться к реке Смотриче или оную перейтить, а по возможности, не отваживая себя во всем, сделать поиск. А между тем, хотя не чаятельно, чтоб оне напали на пост князя Меньшикова, но в случае сем он и оттуда неподалеку будет и может оной подкрепить.

20-го по приказанию главнокомандующего послал повеление майору Серезлию, чтоб он с ескадронами Черными и Желтым следовал в Новую Сербию к соединению со Второю армиею, поелику присылке оных туда граф Петр Александрович Румянцев требовал.

21-го получил рапорт от подполковника Хорвата, что рапортирует его капитан Петрович, что шпион, от него посланный, возвратясь из Чернауц, ему объявил, что из Хотина от визиря послан Гаджибек-паша с тысячью лошадей в Снятин и Городенку. А в селе Бояном неподалеку от местечка Чернауц стоит неприятеля до тысячи ж лошадей. А около Чернауц действительно оного находится семь тысяч и намерены напасть на Снятин и Городенку, куда уже и разъезды от них посылаются. Сверх того прапорщик Фелкер капитану Петровичу дал знать, что неприятель показывается уже от Снятина за полмили. Почему подполковник Хорват ко всем командам предложил, чтобы в случае на них сильного нападения ретировались к нему. О чем я того ж числа и от капитана Петровича получил рапорт. Получа сие известие представил главнокомандующему не угодно ли будет приказать полковнику Ширкову подкреплять подполковника Хорвата. Сего ж числа послал повеление капитану Лалошу, чтоб он около трансильванских границ от тамошних жителей старался обо всем разведывать и сюда давать знать. И, чтоб он естьли возможно будет, соединился с капитаном Петровичем.

Того ж числа по воспоследовавшему на представление мое повелению от главнокомандующего послал ордер полковнику Ширкову, чтоб он по требованию подполковника Хорвата его подкрепил находящимися у него двумя

- 308 -

карабинерными ескадронами и двумя пехотными ротами с двумя полковыми ескадронами.

Равным образом и подполковнику Хорвату послал повеление, чтоб он, оставя в Язловцах пост лошадей до ста, с достальными перебрался через реку к Городенке, соединился с постами капитана Петровича. И естьли капитан Лалош к нему прибудет, то б и его к себе в команду взял. И естьли, смотря по силе неприятеля, надобность будет, то требовал бы себе от полковника Ширкова подкрепления, старался над неприятелем сделать поиск и выгнать их из Польши, не отваживая себе однако совсем, естьли бы неприятель в великих силах против его деташаменту был. В таком случае ретироваться помаленьку перед ними к Станиславову и, под протекцией той крепости остановясь, делать паки над неприятелем поиски, имея всегда свою ретрету к крепости. Естьли ж бы неприятель разделился надвое, то есть одна бы часть пошла к Станиславову, а другие чрез Залещики в Польшу, то под Станиславовым оставить капитана Петровича с его партией для самого того ж исполнения и для разведывания с тем, чтоб он уведомлял полковника Ширкова. А сам он Хорват, с прочими лехкими войсками, не брав с собою пехоты, а взяв одних карабинер, старался бы сколько возможно не допускать их далее от Днестра разорять обывателей, и меня б тем чаще обо всем уведомлял, что по надобности от меня подкрепление к нему прислано будет. А при том, как я чаял, что может быть сие приближение неприятельских партий единственно имеет предметом примечание над обращениями войск наших, а о многом числе и о намерении напасть на Снятин расславляют только для того, чтоб наши войски от границы отступили, то предписывал я ему сие рассмотреть обстоятельно. И, когда усмотрит, что сие разглашение ложно, в таком случае он расположения своего не переменил бы или и переменя опять в Язловцы б прибыл. А когда приближится к Станиславову и естьли надобность того будет требовать, то он должен состоять в команде у полковника Ширкова.

Того ж числа прислал подполковник Хорват одиннадцать человек конфедератов, посланных от подчашего литовского в Польшу. Из которых один был маршалком, а другой дворянином у подчашего, которые пойманы прапорщиком Фелкером против Снятина за рекою Прутом в лесах. Они объявили, что они посланы в Польшу от сераскира с декларацией.

Неприятель, продолжая делать мост от 14-го числа, сего числа кончил.

22-го неприятеля перешло на эту сторону до восьми тысяч. Для атаки которых от главнокомандующего посланы были ночью полковники Игельстром¹⁶⁶, Сухотин¹⁶⁷, Вейсман и Кречетников¹⁶⁸ с зборными гранодерскими ротами. А между тем я командировал полковника Сатина с полком на левую сторону лесу, чтоб он бегущих на брод турков преследовал. И действительно оные атаковав неприятеля множество оного побили, в реке потопили, взяли одного в полон и в добычь шестнадцать знамен.

23-го получил репорт от подполковника Хорвата, что рапортует его стоящий в Мельницах на посту есаул Горин, что 21-го неприятель ниже села

- 309 -

Ольховец через Днестр великим числом перебирался и оного есаула с пикету согнал. При чем из его команды захвачены или убиты четыре казака неизвестно. Больше ж вверх по Днестру оного нигде переправляющегося не видно. А показавшийся к Снятину неприятель опять к местечку Чернауцам возвратился и там в лесах стоит.

М. Н. Кречетников

23-го получил рапорт от порутчика Герсеванова из Окоп, что посланной от него до устья разъезд возвратился и рапортует, что неприятеля в той стороне нигде нет, кроме, что 21-го числа в селе Ольховцах несколько турков вплавь перебралось и шатающихся около того места людей забрали.

23-го получил рапорт от подполковника Жандра, что посыланной от него с партиею офицер, возвратясь, рапортовал, что, когда он шел от Калюса по дороге к Хотину, в то время, маршировали от стороны Багани и Новоселиц до трехсот турков из числа коих несколько человек за разъездом ево гнались, от которых он, ретируясь, перешел на сю сторону через Днестр в селе Букоте.

Того ж числа получил другой рапорт от подполковника Жандра, что он в Могилеве в город переправил через Днестр две партии. Одной приказал итти к стороне Липчан до Батаник, от Могилева пять миль с половиною,

- 310 -

а другой — до Почубен, шесть миль. А в подкрепление их сам за ними вслед переправился и, отошед полоторы мили от Могилева, остановился. Которые, возвратясь, рапортовали, что первая из них только полмили не доехала, а другая и в деревне Почубен были, но о неприятеле никакого осведомления не получили.

24-го послал повеление майору Серезлию, чтоб он с пришедшим ко мне волоским капитаном, выведшим несколько фамилей, желающих поселиться в России, которые и находились в Томашполе, отправил одного офицера и тридцать рядовых гусар, чтоб оной, забрав тех людей, конвоировал до Новой Сербии. А, прибыв туда, оных бы представил господину генерал-майору Лебелю. А естьли главнокомандующий Второю Армиею в Елисаветградской крепости находится, чтоб ему оных представил. А сверх того послал сто рублей, чтоб оной офицер в дороге их довольствовал.

Того ж числа послал к подполковнику Хорвату одного волоского капитана, чтоб он его отправил в Снятин, дабы он, живучи там, вербовал арнаут. Для чего б подполковник Хорват приказал капитану Петровичу за ним примечать, чтоб он не посылал шпионов.

Того ж числа получил рапорт от капитана Лалоша, что от местечка Черноуцы даже до Липчан неприятеля нигде не видно. А ушедший от татар мужик объявил, что татара немалым числом стоят в лагерях под Липчанами. В Батушанах же кроме приезжающих на торг турков до пятидесят, более не слышно. И, что он, будучи недалеко от Батушан услышал будто турки уже на эту сторону Днестра перешли и разбили нашу армию. Почему он ретировался до горы к местечку Сучево, где в армянской церкви нашел турецкой небольшой магазеин и оной разбросал.

25-го получил рапорт от капитана Лалоша, что он имеет известие чрез секретаря господаря волоского, что в Хотине визирь Молдованжа¹⁶⁹ со всем турецким войском. Что хан татарский с татарами против Могилева, что Санжах и двадцать тысяч войска в Рябой Могиле и, что прежнего визиря взяли в Царьград¹⁷⁰.

26-го получил рапорт от подполковника Хорвата, что посланной от него с партией к местечку Привчи сотник Воронов рапортует, что перебравшийся в селе Алховцах вброд 21-го числа неприятель, захватя в тамошних местах несколько мужиков и скота, возвратился. А, что стоящий на посту в Мельнице есаул рапортовал со страху ложно, будто переправляется множество. В Покуции ж неприятеля нет, а стоит на прежнем месте, за Чернауцами в лесах.

27-го получил рапорт от майора Гейкина из Шаргрода. По полученному известию чрез посланную партию, что неприятель хочет сделать набег на местечко Месковка, расстоянием от Каморграда две мили. Почему он со всею командою до Месковки пошел для точного осведомления о неприятеле. И, пришед в Месковку, авангард его встретился с неприятельскими передовыми войсками и, вошед в дело, при подкреплении всей его команды, неприятель принужден был ретироваться до села Попелюхи, за Месковкою

- 311 -

две мили, за которым селом был и неприятельский лагерь состоящий до трех тысяч человек. При сей стычке из его команды тяжело ранено донских казаков два, вербованный один. С неприятельской на месте осталось четырнадцать человек. После чего он с командою возвратился в Шаргрод, как по малости команды дальнейшего поиску над неприятелем сделать не мог. А при том известился он, что по сю сторону от Балты в миле, при Колодезях до двух тысяч неприятеля находится и, что во время сего движения против неприятеля намало число бегущих из Волощизны обывателей с их фамилиями препроводил со всем их имением, женами и детьми в Шаргрод. Из коих многие желают итти на поселение в Россию.

Как о таковых армии нашей действиях рассуждаемо было при высочайшем дворе, то некоторым образом можно видеть из нижеследующего ко мне от графа Захара Григорьевича Чернышева письма: “Я имел честь исправно получить почтеннейше письмо ваше от 29-го минувшего месяца, за которое приношу вашему сиятельству мое благодарение. Обратной же переход армии за Днестр отнимает уже место у того, чтоб я вам касательно до действиев ваших в ответ объявить мог. К тому ж обстоятельствы и предидущее недовольно мне известно, чтоб я свои рассуждении по тому дать в состоянии был, а то только сказать вашему сиятельству могу, что сие движение полезности ожидаемой от полученных над неприятелем авантажей весьма не ответствует. Но, как бы то ни было я уверен, что вы при всех тех случах, в которых что до вас касаться может, не оставите оказывать все, что полученная вашими трудами репутация требует. С моей же стороны не оставлю я никакого случая, в котором доказать в состоянии найдусь”.

23-го, 24-го, 25-го, 26-го, 27-го, 28-го чисел неприятель переходил в деревне Бабшине на ету сторону для фуражирования.

Получил рапорт от капитана Лалоша, что он с партией, едучи вверх по реке Пруту, против села Бояне увидел проезжающих двадцать татар. Которых он, перешедши реку Прут, атаковал. Двенадцать убил и, ранив, одного взял в полон. А с нашей стороны один казак ранен и одна гусарская лошадь убита.

28-го августа положено было на совете, чтоб переходящих на ту сторону неприятельских фуражиров 29, от реки отрезав, разбить, как оне всякой день переходили, то и того утра ожидать было надобно. Для чего и командирован был в лес Рачевский, сверх тех, которыя в лесу в засеке были, генерал-порутчик Салтыков с пехотой, с карабинерами и одним полком кирасирским и я с корпусом легких войск в команде его. И по ряду войск позиция мне назначена была в лощине, что от деревни Руды идет до местечка Рынчуга, которую я в ночи и взял. А того ж вечера отправил к подполковнику Жандру повеление, чтоб он, перебравшись рано чрез реку Смотричь, скрытно стоял, а как атака у Рачевского леса начнется, то б он, приближась к деревне Руде, на курганах построясь, себя оказал. И смотря, чем только возможно будет, воспользовался б, а между тем и зад бы у атакующих прикрывал.

- 312 -

Для лутчей диверсии во время нападения на фуражиров приказал в ночи послать партию в 50-ти волунтерах и пятьдесят казаков, чтоб оных в Боговицах переправить на ту сторону Днестра, чтоб по той стороне осмотрели, ездя по горам. То ж и себя старались часу в 10 пополуночи показать, а не прежде.

29-го на рассвете было туманно, однако посты казачьи, усмотря, что чрез мосты очень много идут, но при том звону колокольчиков не слышно, которыя у них обыкновенно на мулах привязаны, а за туманом прямо рассмотреть не могут, о чем меня и генерал-порутчика Салтыкова репортовали. Вскорости другой рапорт я получил, что действительно оне усмотрели, что то не фуражиры были, но целое войско. Почему я, выехав из лощины в гору, тотчас увидел, что неприятель, проминовав лес, под Бабшиным построясь в трех великих кучах конницы, с знаменами стоит. А при том рапортовали, что еще множество переходют. Я послал о том рапорт к господину генерал-порутчику Салтыкову и к главнокомандующему, что конечно то не фуражиры, но вся их армия к атаке на нас приготовляется и, что позиция моя весьма для сего случая дурна, так что я мог быть совсем отрезан.

А между тем фланкеры неприятельския уже пикеты мои забили и к лощине, в которой я был, приближась, хотя не всех, а правой фланг мой видели. Итак я той лощиной в рысь позад Руды чрез мой лагерь к армии приближился и, примкнув левый фланг гусар к батарее порутчика Макарова, остановился. А между тем неприятель атаковал и погнал стоящих у лесу карабинер и кирасир команды генерал-порутчика Салтыкова, которые повеление имели к армии ретироваться. Но при сей ретираде один полк карабинер отстреливаясь, а некоторые ескадроны остановясь, неприятеля погнали. В то время хотел я было употребить гусар, атакующих во фланг, но вторая великая толпа была уже у деревни Руды, которая мне то сделать воспрепятствовала. Тогда же неприятельская пехота, пройдя одной лощиной, которая от реки Днестра в лес тянула, или лутче сказать подкравшись чрез оную, атаковала пикет, которой побежав прямо в засеку, где был интервал между четвертого Гранодерского и Санкт-Петербургского полку и сим нечаянным нападением полки засеку оставили. Но к удовольствию генерал-порутчик Салтыков, разделя свою пехоту надвое, как он был перед засекою, при нем мимо засеки выходит к соединению армии, а другой, под командой генерал-майора Каменского, по краю левому леса. Последняя была атакована конницей, но пальбой в тщетность сия атака была обращена. А вторая половина в самую атаку вышла на одно польцо или пустошь в средине лесу. Почему оная была уже позад атакующей турецкой пехоты, которую, атаковав, обратила в бег. А между тем и полки, которыя ушли, из засеки возвратясь некоторые тут же атаковали, чем лес почищен был. И господин генерал-порутчик Салтыков присоединился к армии. От деревни Руды по полю рассеянные от него простирались до лощины, что меж Гавриловцов, из которых несколько казаки скололи. Где я получил повеление от главнокомандующего, чтоб неприятеля атаковать у деревни Руды. Я приказал доложить главнокомандующему,

- 313 -

что их с тысяч тридцать, а я двух тысяч в строю не имею, почему нету надежды к победе. А, как и вторично был прислан, чтоб я конечно атаковал и кавалерии вместе, взаимно со мной атаковать велено. То, получа сие послал казаков поле очистить в правом <...>*

<...> какия в оных до сего времени были законами ли писанными или благо признанием между себя избранных или же по обыкновениям, преподаваемым чрез память, они управляли свои дела, того в начале завладения народом неприлично разрушать в рассуждении, что всякая вводимая новость от победителя со уничтожением порядков, к коим люди приобвыкли, покажется им трудною. А сих жителей больше мы привлечем верность и преданность себе, ежели не утесним ничем их свободы и отдавать станем правосудие, согласное с обыкновенным их мнением. Таким образом ежели б до вашей резолюции дошли какия представления, вы старайтесь согласовать в решении сим правилам. А в случае, где бы недоставало уставов, там должно определять справедливость, которою бы судящиеся и сами убеждены быть могли. Когда ваше сиятельство о распорядках земских рассуждение держать будете с боярами той земли, то не упустите у них о всем там наведаться, что я предписал первым вам моим секретным ордером. По недостатку в той земле ячменю и овса, я дал повеление полковнику Ширкову из Станиславова потребованию вашему отпуск оного учинить. Итак теперь от вас зависит с помянутым полковником снестись до коих мест препровождать нужно на польских подводах и откуда переменить можно их из земли молдавской собранными. О магазеинах, когда я иметь буду повеления, назначивающие операции будущей компании, то в то время о моем положении на то не оставлю и вас снабдить, как и члена определить из провяльского департамента, которой бы, при вас находясь, сии дела ведал для порядку и облегчения собственно вашего.

Польские близлежащие по Днестру места столько все истощены, паче чрез насилие и грабительство к предосуждению лехкими нашими войсками, что известия от всюду мне доходят, что там нет способу продовольствовать фуражем стоящие команды, но нужды ради настоящей, я согласую на ваше мнение, чтоб вы определили команды для собрания фуража в Польше, давши начальникам над таковыми командами строжайшее приказание, чтоб оные отнюдь в сих посылках насилия, взятков и никаких предосудительных поступков не делали с жителями и не брали б последнего у них сена и овса, но умеренность бы в том наблюдали, помня, что ежели отколь дойдет только мне знать о их малейших непорядках в сих комиссиях, всякого я предам непременно достойному наказанию по военным регулам. Для чего употребите вы к сей должности таких офицеров, на которых бы честность положиться вы могли. За сей сбор прикажите выдавать квитанции жителям верныя, не писав в оных цены, но одну только меру и вес, взятому поистине, ибо обман и в сем случае не обойдется без наказания кто бы то ни учинил. Повеление,

- 314 -

которое вы дали господину Кантакузину¹⁷¹ о сборах с винограда и меду я опробую.

Из расписания вашего я примечаю, что на левом крыле ваше сиятельство ставите одни только казачие команды, которое не меньше должно быть подкреплено и лутшею нашею конницею, для чего я бы хотел, чтоб вы по своему рассмотрению который полк и гусарский там расположили. Между тем, как и во многих местах вы располагаете малое число людей, которому в таком раздроблении непредвидимый случай может иногда родить следствия неприятныя, то мне лутше кажется же либо ваше сиятельство несколько учредили главных и усиленных постов, которые бы и поиск делать и сами защищаться, в близком расстоянии с другими будучи, в состоянии были. А протчие посты иметь таковы, кои бы только служили к уведомлению вас или своих команд ежели сомнительство или опасность были примечены. К укомплектованию егерского корпуса я прикажу из полков выбрать людей, но между тем ожидаю от вас ведомости сколько к тому людей вам надобно и сколько у вас неспособных есть. Неспособных гусар к службе по разборе извольте ко мне прислать, а построение делать на их полк по привозе аммуниции дозволяю в назначиваемом от вас местечке Снятыне и протчих близ оных лежащих.

Гошпиталь для больных от лехких войск учредить в Станиславове я согласую и не оставлю надобное число лекарей вам доставить.

Казаков донских, назначенных к отпуску за неспособность к службе, соберите, ваше сиятельство, в такое место, из которого б удобнее было мне отправить в их домы.

При вступлении на винтер-квартеры я вам дам знать о учреждении тогдашней коммуникации с вами. Свойства арнаутов и польских казаков вам из практики лучше известны, то я хочу прежде от вас некоторые идеи иметь, каким бы образом сходнее вы находили привесть их в порядок службы и ваше сиятельство, не оставте о том мне свои мысли изъяснить, стараясь впротчем всеми образы удерживать их и прочую команду свою от всякого своевольства. И наблюдать военную дисциплину к сохранению славы оружия ЕЯ ИМПЕРАТОРСКОГО ВЕЛИЧЕСТВА. Ибо всеминутно доходят мне жалобы о наглостях наших лехких войск. И ЕЯ ИМПЕРАТОРОЕ ВЕЛИЧЕСТВО на сих днях имянным указом по таковым же к себе дошедшим, ВЫСОЧАЙШЕ мне повелела стараться всеми образы восстановить порядок, чтоб все жители остались без обиды.

Как ваше сиятельство вопрошали, чтоб знать вам о предприятиях нашей второй армии, то на сие я вам объявляю, что меня уведомлял командующий оной господин генерал-аншеф и кавалер граф Петр Иванович Панин, что он весь корпус лехких своих войск для поисков отправил к самим Бендерам при подкреплении батальонов гранодерских до Буга, взирая на сие движение и, что вы представляете, что хан кримской, отпустя свои войски, сам только остается при одной свите. Приличным нахожу вашему сительству рекомендовать не найдете ли, от времени забирая сведения точные о расположении

- 315 -

ханском, способу сделать над ним военное предприятие и воспользоваться нынешним отдалением его сил, умножая чрез то успехи и славу военных подвигов ваших.

Господин генерал-порутчик барон Елмпт сказывал мне, что великие стада лошадей в Молдавии есть способных для службы военной. Почему, как я думаю, что и в ваших полках в них нужда есть, то ль не менее и для повозок под разные тягости армейские. Ваше сиятельство заблаговременно постарается оных довольным числом приторжить по цене сходной для казны и для жителей, поставляя за плату им из доходов, которые диван короне собирает из земли, на которые и давать им ассигнации.

При отправлении к вам двух моих ордеров, одного в резолюцию на ваши представлении и сего предварительного о учинении военного предприятия над крымским ханом и протчая получил я ваш рапорт от 9-го сего месяца пущенной. И хотя я не сомневаюся, что ваше сиятельство ничего не упустите, что только к пользе интересов ЕЯ ИМПЕРАТОРСКОГО ВЕЛИЧЕСТВА и к славе оружия будет служить, но за нужное почитаю сказать о упоминаемых вами татарах по слуху будто в подданство приттить намеряющихся. Естьли подлинно сие справедливо и они приходить будут, обнадежить их высочайшею протекциею и приводить к присяге. Но ежели сие один только вымысел, а напротив того получаемыя от волоских мужиков известии основательны, то надлежит необходимо, пользуясь сим драгоценным временем, учинить над ними поиски, стараясь или покорить или вовсе их искоренить. В чем подкрепление, ваше сиятельство, требовать можете от лехких войск из второй армии к Бендерам отправленных, по известиям к вам дошедшим, около Дубассар находящихся. А я о сем отправляю теперь нарочного курьера к его сиятельству графу Петру Ивановичу Панину.

А о немедленном по ордерам вашим вступлении и исполнении господину полковнику Костюрину я предложил.

Почему и командирован туда полковник Костюрин с полком Венгерским, которому велено расположиться в местечке Могилеве”.

18-го послан один волох шпионом в Брагилов и Галац. В то ж время приехал от главнокомандующего господин генерал-майор Замятин¹⁷² для командования в мою болезнь корпусом моим.

19-го получено известие из Мунтян господином Кантакузиным, что в Цареграде действительно янычары¹⁷³ взбунтовались против султана и хотят его свергнуть, а на место его другова поставить. А причина тому та, что прежде янычарам велено збираться на войну, почему оне изготовились, продав все свое имение. Наконец их остановили. И, что он вступился напрасно за польских бунтовщиков, чрез что пропало их самое лутшее войско. Только какое следствие оный бунт имел неизвестно.

20-го послал рапорт к главнокомандующему, что я от болезни освободился, а осталась одна только слабость и, что оной скоро избавлюсь и корпусом могу командовать. Того ж числа послал графу Румянцову репорт

- 316 -

о получепнных мной известиях, которыя состояли в том, что к господину Кантакузину приехал человек с письмом от жены его, которая находится в Букореште потому что она сестра родная тамошнему господарю. И при отправлении сего посланного она приказала словесно ему сказать о полученных там известиях, что в Цареграде янычары действительно против султана взбунтовались и хотят свергнуть или удавить его, выбрать себе другова. Только какое следствие оной бунт имел неизвестно. Причина их бунта сказывали тогда была во-первых та, что султан слишком рано янычарам приказал быть в готовности на войну. Почему оне, продав все свое имение, изготовились А после он на долгое время в празности остановил. Во-вторых, что он, имев столь долго с Россиею союз, без справедливой причины наконец вступился за поляков. Чрез что пропало их самое лутчее войско, а при том сей человек сказывал, что в Мунтянии, кроме находившихся мещанами в Букореште турков до 300 человек, никакого турецкого войска нет. А господарь тамошний находился тогда в Букореште, но имел вскорости отправиться в Царьград потому, что ево жена и вся фамилия уже жили в оной столице. Турецкое войско по ту сторону Дуная стоявшее имело великой недостаток в провианте. То ж и в Цареграде господствовала великая дороговизна в хлебе. Когда сей посланный ехал в Ясы, то в местечке Рыбнине, отстоящем от Букорешты шесть дней, встретились с ним арнауты с 30-ю знаменами, которых он, щитая число более 3000. Сие ополчение объявляло о себе, что они находятся в российской службе и идут далее в Букорешт, делая великие грабительства по дороге. Какие сии были арнауты сему посланному не было известно.

21-го получил от главнокомандующаго следующего содержания ордер:

“Рапорт вашего сиятельства от 12-го сего месяца с приложениями я получил. Из оного с удовольствием вижу неусыпное ваше и почтенных подкомандующих ваших о врученном вам деле бдение. Я согласен с вами о приложении под литерою В, но и то таким образом, что оное почесть можно сомнительным. А протчая противно здравому рассуждению почитать, хотя мало вероятными. Однако же ничего не надлежит пропускать, что хотя одну надежду подать может, об открытии неприятельских намерений о движении. Ваше сиятельство предыдущими со мнением моим ордерами довольно снабдены, как нападать и противустоять неприятелю. И потому я нимало не сомневаюсь, что ваше сиятельство по особливой вашей ревности все сохраните, что только интересует службу и собственную честь вашу”.

Того же 21-го получен от него другой ордер следующего содержания:

“Рапорт вашего сиятельства из Батушан от 15-го числа сего месяца получил я сей день исправно со всеми приложениями. Я согласен с вашим сиятельством, что манифесты молдавского господаря или от него самого присланы или же под его именем вымышлены не инако как для одной нашей тревоги. Во-первых, что нет почти ныне возможности неприятелю из-за Дуная итти наши завоевании отбирать, а во-вторых естьли б сии замыслы в самом деле

- 317 -

были, конечно не стал бы неприятель заранее о том разглашать. Но, как несмотря на все то надлежащая осторожность никогда излишна быть не может, то и не сумневаюсь я, что ваше сиятельство, как главной тамо командир, ничего не упустите, что только к безопасности тамошних наших войск, а при том и ко успокоению от подобных разглашений тамошних жителей служить может. Стараяся особливо обо всем за Дунаем и около Бендер происходящем разведать, а естьли б паче лутчаго чаяния настояла действительно какая от неприятеля опасность, то по полученному от вас известию можете надеяться и скорого подкрепления от стоящих еще под Хотином полков”.

24-го получил от главнокомандующаго ордер следующего содержания:

“Я как от подполковника Каразина¹⁷⁴ имею рапорт, что турки в великой опасности находятся от наших войск в княжестве Мултянском и бегут из оного за Дунай. А по уверению тамошних правителей к завладению тем княжеством осталось только взять один Браилов, к чему потребно де отделить малое число войска, а затем уже тамошние жители сами берутся защищать ту землю. Так и от одного добронамеренного получил писма, что турки акуратные берут в правило какия поиски были учинены на Браилов во время веденной войны (бессмертныя войны) государем ПЕТРОМ ВЕЛИКИМ и тщатся противныя тому восстановить меры. Ваше сиятельство не оставте всеми образы в таком положении турков и усердных нам тультянцов сделать предприятие на означенные Браилов и примите к тому распоряжении толь осторожныя, чтоб иногда партия деташированная от превосходства тамо турецких сил могла безопасно взять ретираду”.

25-го получил от графа же Румянцова о болезни моей такое письмо: “К сугубому прискорбию служит мне известие о болезни вашей, когда я беру в том припадке участие и по отличному к вашему сиятельству усердию и по званию моему, что вижу сие в такое, когда в той стороне, где ваше сиятельство толь похвально командовали. По положению настоящему дел наипаче же нужно присудствие ваше, как искусного генерала. Во удовольство вашего требования я не только увольняю вас от команды, послав повеление господину генерал-майору Замятину принять оную, но я оставляю вам на волю ехать где вы залучше находите воспользовать свое здоровье. Я не сомневаюсь, чтоб разорению оного не были причиною понесенные вами толь долговременно труды, которым я не меньше желаю увидеть достойное воздаяние, как и всегда с почтением моим искренным носит имя”.

24-го получил от главнокомандующего повеление, как я уже нахожу себя в состоянии, то чтоб опять принял над корпусом команду.

28-го господину Кантакузину я приказал писать к капитану, что в Фалче, чтоб он способ нашел увидеться с прежними мурзами. И сказал бы им, чтоб оне между собою переговорили и столь бы щасливого моменту не пропускали. Ибо естьли умешкают, то тогда уже они оружием в подданство приведены будут и такого снисхождения и милости не получат. Сверх того приказал ему же, господину Кантакузину, чтоб он послал повеление, чтоб с цынутов¹⁷⁵

- 318 -

факшанского и галацкого провиант и фураж свозили в Фокшаны. О чем и полковнику Каразину послал ордер, чтоб как наискорея старался заложить в Фокшанах магазеины, привозом из всех оных местов. А при том приказал Кантакузину, чтоб он приказал исправнику фокшанскому послать шпионов для разведывания о неприятеле. А главнокомандующему представил, что как скоро провиант и фураж будет привезен из магазеина Станиславского, то я и достальным лехким войскам выступить сюда прикажу. И как все прописание учредится, то пошлю тотчас знатную партию корчей¹⁷⁶ к стороне Бендер. И, собрав сдешних вооруженных людей, туда ж пошлю и прикажу поиск над татарами сделать. А при том представил, что неминуемо надобно стараться завладеть Брагиловым. И, когда в Фокшанах магазеин соберется, то я располагал, чтоб командировать туда знатную часть лехкого войска с подкреплением двух батальонов из Батушан. Так как в то же самое время послать знатную партию лехкого войска в Букорест, дабы оба сии места могли вдруг заняты быть. Ежели ж удачливо будет, что Брагилов займется, то мнение мое было, чтоб тем двум батальонам там и остаться. А сверх того в Фокшанах знатную часть лехкого войска оставить надлежало, ибо в Галаце, тож и в Букоресте знатная часть лехкого войска быть должна. За нужное я также почитал батушанской пост, в котором надлежало быть двум батальонам пехоты, ибо оной пост всем ретрету прикрывал, а в нужном случае и подкреплять мог.

29-го получил рапорт от бригадира Ржевскаго¹⁷⁷ из Ясс от 28-го, что репортует его майор Вуич о достоверном узнании, что девять пашей с тремя тысячами войска и с господарем в Галаце. Да там же и моровое поветрие. Почему он и остановился. О том же самом и от Каразина я репорт получил. Но как оные известии никакого в себе основания не имели, то я приказал Каразину остаться в своем месте, не оставляя поста, потому что его ретрета верна. А бригадиру Ржевскому по его представлению приказал послать батальон гранодер к майору Вуичу и надо всем сделать командиром подполковника Фабрициана, чтоб он шел в Галац и там находящихся турков атаковав, разбив и там пост свой взял.

Вследствии от данного повеления прошедшего октября 3-го дня о расположении на кантонир-квартеры, сего 1-го ноября армия занимать оныя приказ получила. Почему она и действительно в следующие дни в оныя вступила.

1-го ноября по повелению главнокомандующаго мнение мое представил о тамошних войсках, которых с помощью здешних бояр несколько было собрано. А при том публикованы манифесты, чтоб оне еще збирались, то несумненно оных довольное число собираться может. Пехотою оные служить совсем склонности не имеют, а из числа их можно набрать прямых егерей, которые стреляют весьма цельно, не менее пятисот человек. И оных присоединить к нашему егерскому корпусу под команду егерского командира и разделить их поротно, хотя по сту человек в роту. А которые их соберут и приведут, тех при каждой роте наименовать капитанами, из них же и протчих офицеров и унтер-офицеров и капралов сделать. На коннице ж также

- 319 -

мнитца мне, чтоб ко всей определить главным командиром за наших штаб-офицеров. И также оных разделить по двести человек рядовых и назвать ескадронами. И лутче естьли б возможно было, чтоб каждым ескадроном наш гусарской офицер командовал. Но естьли их много соберется, то чаятельно, что недостаток будет в офицерах. В таком случае таким же образом из них самых сделать столько офицеров, сколько в ескадроне гусарском, то ж унтер-офицеров и капралов. А потом сделать списки и привести их к присяге так, как военнослужащих. Я полагал, что для лутчаго их удержания надлежало в каждой ескадрон дать знамена. Равным образом они должны получать провиант, фураж, порох и свинец. А сверх того щитал я за полезно естьли б им жалованье дать. Капитанам пятьдесят рублей в год, а другим офицерам по препорции меньше. То ж унтер-офицерам и капралам с прибавкою против рядового. А рядовым по семнатцати рублей против вербованного гусара, и чтоб он, как платьем, ружьем, так и лошадью себя снабжал. По мнению моему один способ их содержать в некотором порядке. Что ж касается до их обряда сражения, то надобным поставлял оставить их при прежнем их обычаи, ибо оне совсем равное оружие имеют с неприятелем. А сверх того к командующему оными можно придать несколько офицеров для вспомоществования. Казаков же польских выбрать самых лутчих из охотников и в число здешних войск соединить. А которые слабоконные и безоруженные, так лутче их отпустить домой. А сверх того добычь от неприятеля всю им обещать, дабы тем воздержать их от другого непозволенного грабежа.

В то ж время сказывал мне господин Кантакузин, что он подлинные известии имеет, что визирю велено ехать в Царьград в самой скорости, и что оный действительно туда отправился.

Получено письмо от исправника галацкого к боярам, коим он уведомлял, что он их письмы о провианте получил, но только из его цынута несколько деревень определены давать майору, стоящему у Прута с шестьюстами человеками. А от других деревень отдают в Галаце находящимся пашам и господарю, которой и до сего времени с Абазой и Мегмет пашами и Хаджи Алибеком находится в Галаце. С коими войска не более ста пятидесят человек. Лурфа Валиси и Мехмет паша пришел в Галац. И сего паши чоходарь¹⁷⁸ сказывал, что при нем войска шесть тысяч человек, но при приходе в Галац оказались действительно тысяча сто человек. В Брагилове же по слуху войска не более шести или семи тысяч, но то всякой день уходит. Слышно при том, что будто еще два паши идут с большим числом войска. Но думает он, что сие есть турецкая выдумка. И по выходе его из Галаца в Журжелеште в магазеине было всякого звания провианту и ячменю немало. Только не знает он свезено ль в Исакчу или нет.

Получил рапорт от брегадира Ржевского из Ясс от 31-го октября, что получено им известие о корпусе графа Витгенштейна¹⁷⁹. А уведомляют те самые люди, которые у него во все время походу по повелению его находились, что Витгенштейн совсем осаду Бендер оставил и ретируется за Днестр.

- 320 -

Почему я тотчас послал курьера к графу Витгенштейну и просил его письмом, чтоб он меня обо всем обстоятельно уведомил и партии по сю сторону Днестра держал, хотя для диверсии.

А к бригадиру Ржевскому послал повеление, что партиям нашим за Прутом неминуемо надо приказать назад подаваться, когда только об отступлении графа Витгенштейна точное будет иметь известие, направляя ретираду оных до границы Молдавской, где им остановиться и всего ж тамошняго войска поставить по Пруту посты, придав им для ободрения несколько гусар и казаков. А для командования оными, командировав гусарских офицеров, от сих постов посылать на ту сторону частые разъезды, чтоб над неприятелем крайнее примечание имели.

А при том рапортовал Ржевской, что возвратился из Галаца посылан-ной его шпион, который объявил: 1-е, что в Галаце с господарем Абаза паша, Мехмет паша, Гаджи Алибей паша и еще двое, которых он имен не знает; 2-е, войска и всякого роду людей с ними до четырех тысяч человек; 3-е, что все вышеписанные паши с господарем и с людьми своими живут в городе, а иноче за Дунай переезжают, где и лагерь их поставлен; 4-е, что все турки в великом страхе от войска нашего находятся, а волохи все готовы турков резать сколь скоро войско наше покажется и, что пушек в Галаце у неприятеля нет, наконец, 5-е, слышал он от ушедших из Исакчи двух поляков, что в Исакче мост разломан.

И что вследствии сих известиев бригадир Ржевской послал курьера к подполковнику Фабрициану, чтоб он, поспешая свои марши, воспользовался таким удобным случаем и сделал бы на Галац атаку в такое время, когда турки к ночи по обыкновению своему переправляться начинать будут.

2-го получил рапорт от капитана Роде из села Селищи от 30-го октября, что он по прибытии с своей партией в село Селищи, расстоянием от местечка Оргеева вниз к Бендерам в полмили, уведомился, что от второй армии авангардный корпус под командою генерал-майора Зорича стоит расстоянием от Бендер в полтретьи милях на долине киртиатой, где пехота находится. Минувшего ж месяца 27-го числа стычку оне имели с турками и татарами, которых прогнали даже до Бендер и опять возвратились к вышеозначенной долине. Против оной долине на той стороне Днестра другая часть от второй армии наших войск стоит. Татара ж лагерем расположились около села Гангура к стороне реки Прута расстоянием от Бендер в двух милях. И что он с своею партиею для лутчаго разведования к тем местам следует.

Получил рапорт бригадира Ржевского от 1-го числа, что рапортует его капитан Зорич, который с партиею своею и порутчика Богданова в татарской земле тогда находился, что явился к нему один из татарского плену освободившийся человек, который сказывал, что татара из ближайших своих жилищ уходят с фамилиями своими и скотом внутрь татарщины и клонятся к Килии и Измаилу, от великого страху разговаривая между собою, что де москали уже

- 321 -

третий день со всех сторон идут. А обещанного сикурсу от турок дожидаться нечего, ибо слышно, что к Абаза паше, на которого надеялись, ушел за Дунай. Еще сказывал он, что хана крымского будто сверзили.

А при том Ржевской представлял, что один тамошний капитан Фотати набрал до трехсот человек весьма исправного войска и усильно просит, чтоб дозволить ему ударить на татар. Почему он приказал ему в теперешнем случае делать авангард партии прапорщика Хотяинцова и дал ему волю иттить до Исакчи и потом сделать оборот в земле, как он рассудит.

В то ж время посланной отсюда 18-го октября шпион возвратился и объявил, что по прибытии его в Брагилове уведомился он, как от тамошних жителей, так после и сам приметил, что во оном находются два паши и при них войска конного до шести тысяч человек, пушек малых тридцать, больших две, пороховой цейхауз и довольное число провианта и фуража находится. О прибытии ж туда сикура слуху не было, а только от турок слышали, будто их намерение, чтоб находящегося ныне в Галаце молдавского господаря, препроводя в Ясы, по прежнему его там учредить с таким распределением, чтоб по реке Сырету чрез Фокшаны к Ясам следовать находящемуся в Брагилове войску. А господарь с Абазой пашой, у которого до тысячи человек свежего войска к хану крымскому с четырмя тысячами по реке Пруту к Ясам следовал. Около ж Брагилова прежний ров возобновляют и полисады при оном действительно ставить начали. Турки жен и детей своих с имуществом переправили за реку Дунай, чрез который только на судах переправа есть. Пробывши два дня в Брагилове отправился он в Галац, где самые те ж известии о движении турецком и о числе войска слышал.

От бригадира Ржевского получил рапорт, что посыланной от него в Галац жид возвратясь объявляет, что турок при тех же пашах, о коих он во вчерашнем рапорте упомянул, находилось в Галаце около четырех тысяч человек. И, что оне всякую ночь за Дунай переезжали, а днем в город въезжали. Сие происходило до середы, а в середу он своими глазами видел, что две тысячи турок пришло из-за Дуная, то ж привезли восемь пушек, из которых две только великие, а протчие маленкие. Что Лурфа Валиси подлинно сам тут и он запретил войску своему переезжать на ту сторону Дуная так, как оне до сего времени делали. И так с того времени уже и ночуют в Галаце. И что тут, как арапов много, так пехота есть.

Почему бригадир Ржевской представлял, как все сии вновь прибылые войска умножают уже очень тамошний гарнизон, то чтоб в подкрепление батальону послать еще на подводах другой.

Я к нему послал повеление, что таперича с таким малым числом атаковать Галаца неможно. Тем более что с сим известием теперь возвратившийся из Галаца мой шпион сходно сказывал, что оне имеют пушки. В следствии того он имеет дать подполковнику Фабрициану повеление, чтоб он, соединясь с майором Вуичем и Писаревым, взял бы пост свой в закрытом месте, стараясь при том, чтоб оное было по тракту к Ясам. Дабы в случае, когда

- 322 -

неприятель движение к Ясам делает с великою силою, он мог ретироваться в Ясы и там свой пост взять. А между тем старался б всячески достоверно разведывать о неприятеле. От командирования вновь батальона полезности тогда не видел.

В то ж время отправил курьера за оставшими в Польше моими лехкими войсками, чтоб оне как наискорея в Молдавию следовали. А главнокомандующему представил, чтоб благоволено было приказать назначенным по расписанию полкам в команду генерал-майора Замятина, Ингерманланскому¹⁸⁰ и Низовскому¹⁸¹, в Молдавию прибыть, как уже с сим войском вернея все предприятии можно будет делать. И берег Дуная неминуемо надобно очистить, а без того, естьли Бендеры взяты не будут, то в такой открытой земле, как здесь, зимой весьма трудно будет держаться против всегдашних неприятельских набегов.

Того ж числа ввечеру получил рапорт от полковника Казарина из Фокшан от 22-го октября, что по получаемым им о неприятельском обращении известиям, командированный от него 20-го числа арнаутской капитан Иваница в селе, называемом Годня, визиря и находящихся там пятьдесят турок разбил, из которых более двадцати человек арнаутами побито, а трое взяты в плен. Которые допросами показывают, что в Брагиле к приумножению прежнего двух тысячного гарнизона вновь четырех тысячах, кроме посторонних турок, быть определено. А всего при Абазе паше щитают до семи тысяч. А Галаце же объявляют, что туда 16-го октября Сераскир паша Лурфа Валиси с двумя тысячами пошел.

3-го получен рапорт от подполковника Казарина из Фокшан от 30-го октября, что по дошедшему к нему известию из Брагилова вышла партия турков более двухсот человек вверх по реке Дунаю. Для преследования которой командировал он порутчика Гарсеванова с командою которой, нашедши между Бузовца и Граден оную партию, атаковал, разбил, гнал до самого Брагила и двадцать семь человек турков побил.

4-го получил письмо от Галацкого исправника, что посланные пред сим от него в Брагилов и в Галац два человека возвратясь объявляют, что в одном из сих мест всего войска турецкого не более тысячи пятисот человек, а в другом две тысячи. Находящихся в Галаце жителей домы заняты турками, чтоб там сидя отстреливаться, когда российское войско придет. Но тамошние жители думая, что российское войско пришедши туда неминуемо их домы сожжет, писали к шедшему к Галацу майору, что там турков четыре тысячи. Почему он и возвратился назад.

Я послал повеление бригадиру Ржевскому, что по известиям галацкого исправника неминуемо надобно неприятеля из Галаца выжить. А чтоб верно сие предприятие сделать, то должен он командировать туда еще один батальон гранодер в команду подполковника Фабрициана если возможно, хотя на подводах, также с довольным числом провианта. А в Ясы на место оного отправил бытальон из Батушан.

- 323 -

А при том подполковнику Бринку приказал взять самых доброконных гусар триста и иттить чрез Фокшаны, где, взяв двести казаков, и после соединясь с подполковником Фабрицианом, со взятием над всеми команды атаковать турков в Галаце, разбить и оттуда совсем выгнать.

Получил от главнокомандующего повеление, что господин генерал-порутчик Штофельн командирован в Молдавию с пятью полками с тем, чтоб и мне с корпусом состоять у него в команде.

Получил рапорт от бригадира Ржевского от 4-го числа, что гвардии прапорщик Хотяинцов от 1-го числа его уведомляет, что как скоро показалась партия татар у берегу на той стороне Прута близ Фаличи, то он выстрелом в кучу из пушки убил двух лошадей. После чего один, из кучи выбежав, давал знак, что он хочет говорить и после объявил о себе, что он мурза Сказывал при том о их намерении, что оне хотят итти в подданство российское и просил Хотяинцова в сем месте подождать его возвращения что он теперь пойдет к своим старшинам, где оне будут о том советовать.

Сверх того господин генерал-майор Зорич уведомил бригадира Ржевского, что он с корпусом от Бендер идет назад и чрез Днестр будет переходить. А в Оргеи оставлен от него капитан Иванов с ескадроном Черного полку.

Я послал к бригадиру Ржевскому повеление, что как войски второй армии идут от Бендер, то б он и нашим партиям равномерно приказал ретироваться. А гвардии прапорщику Хотяинцову остаться в Фалче. Но между тем он может еще того дождаться мурзы, которой обещал к нему приехать. Капитану же Зоричу и порутчику Богданову чтоб приказал остаться вместе и чтоб оне, Прута не переходя, отступили б только до границы молдавской. О чем бы капитан Зорич и оставленного в Оргеи капитана Иванова уведомил, дабы оне во всех случаях согласно с ним могли действовать. А в случае нужды естьли б на них неприятель весьма сильно пошел, то капитан Зорич вместе с тем оставленным ескадроном может ретироваться к Табурову. А когда б неприятель за ним далее погнался, то он может подкреплен быть из Штефанешты и, наконец, из Батушан. То ж, чтоб все посты по сю сторону Прута по берегу занял.

7-го получил письмо от господина Кантакузина с дороги, в которую я ему позволил ехать до Фокшан по его просьбе навстречу жене его, ехавшей из Букоресты. Он уведомлял, что будто некоторые господа из Букоресты приезжали в Фокшаны к подполковнику Каразину и присягу верности подданства ЕЯ ИМПЕРАТОРСКОГО ВЕЛИЧЕСТВА учинили. Что отправленные в Букорест от оного подполковника арнауты делают великие грабежи, не щадя даже и самых церквей.

Почему я приказал подполковнику Каразину, чтоб он из донских казаков и из вербованных доброконных дал сто человек майору Геикину и одного офицера. Почему приказал подполковнику Каразину, чтоб он дав майору Геикину как из донских, так из доброконных вербованных казаков сто человек с одним офицером, отправил оного тотчас в Букоресты на тот конец,

- 324 -

дабы сей майор, соединясь там с оными арнаутами, взял их в свою команду и ни до каких грабительств не допущал.

Того ж числа получил рапорт от капитана Роде из села Муловатой от 3-го числа, которым он уведомлял, что второй армии войска от Бендер действительно идут назад через Днестр. Чему причиною, граф Витгенштейн при разговоре с ним поставлял неимение при корпусе его осадной артиллерии. А хотя главная артиллерия по требованию его и послана к нему была, но над рекою Бугом в местечке Ладыжине остановлена. Почему он с партией за недостатком в тех местах провианту и фуража остановился около местечка Оргеева. Которому я повеление послал, чтоб он партии своей казаков отослал к подполковнику Жандру, а сам бы прибыл ко мне.

8-го получил рапорт от бригадира Ржевского, что генерал-майор граф Витгенштейн уведомляет его от 30-го октября, что он по повелению главной команды совсем за Буг ретируется. Оставленной им на польской стороне Днестра для защищения жителей в Оргей Чернаго полку капитана также взять к его корпусу. И что посыланная партия от бригадира Ржевского под. командою капитана Мекнаба¹⁸² под Фалчей перебралась чрез реку Прут и тут имела стычку с партиею татарскою, но за слабостию лошадей знатного ничего сделать не могла, только оную прогнала, отбив от них христиан: мущин девять, женщин шесть. Из числа которых один армянин сказывет: слышал он, что было прислано повеление от султана к Дервиш-бею, что к нему будет сикурс десять тысяч татар и пять тысяч турок, которые пойдут Молдавию разорять. А при том оной капитан Мекнаб самовидец, что татара, забирая своих жен и все имущество, бегут к Измаилу. При сем же случае сожжено пять деревень татарских, лежащих близ Прута противу Фалчи.

11-го получил рапорт от бригадира Ржевского из Ясс от 8-го, что капитан Зорич его рапортует, что арнаутская команда, разбив татарскую при трех мурзах партию, взяла в полон трех татар, да в добычу несколько рогатого скота и лошадей.

Сего же числа господин генерал-порутчик Штофельн в Батушаны прибыл и после поехал в Ясы. А пред сим его въездом в Батушаны получил рапорт от посыланного для атаки Галац подполковника Фабрициана из-под самого сего города от 6-го ноября, что он, приближась к Галацу в четырехс часах, посланным от него патрулем поимал двух господаря молдавского слуг, которыя под пристрастием будучи допрашиваемы согласно объявили, что неприятель в Галаце под предводительством одного сераскира Урфавалиси, у которого выбранного войска от шести до семи тысяч, а с слугами и протчими оруженными более десяти тысяч. А как у подполковника Фабрициана было всего войска один батальон гранодер, пятьдесят гусар, майор Вуич с тремястами волонтеров и еще те сто человек, кои к нему от Прута прибыли, то он, видя, что ожидаемый им майор Писарев еще к нему от Каразина не прибыл, а при том будучи известен, что оной подполковник Каразин для маскирования настоящаго его к атаке Галац намерения в то же время по ту

- 325 -

сторону реки Сырета делал движение к Брагилу, сообщил ему, чтоб он к нему отправил как можно скорея майора Писарева. Каразин, получа такое требование о Писареве для приведения неприятеля в большее заблуждение, отделил знатную партию несколько лева к Брагилову, а сам с майором Геикиным и командою обратился к Галацам для соединения с Фабрицианом. И действительно 4-го числа ввечеру в 9-ть часов в деревне Привал с ним сошелся. И так, когда чрез сие уже у них собралось всего войска до 1600 человек, то подполковник Фабрициан взял намерение неприятеля атаковать, употребя при том против них хитрость, состоявшую в том, что велел из своего обоза сделать каре, а в середину поставил для обороны сорок человек гранодер и всех худоконных арнаутов и казаков с их ношами, придав им знамена и барабанщиков. И так приказал им кареем следовать и бить в барабаны, что сие делало вид, якобы то большое пехотное каре за ним следует. Таким порядком он выступил ввечеру и сколько можно поспешал, чтоб до свету в атаку вступить. Но как дорога от бывшей худой погоды весьма была дурна, то оного и сделать было неможно. А на самом рассвете, подошед к Галацу версты за полторы, построились к бою. Гранодер поставил он в две шеренги. В середине и на флангах два ескадрона гусар и прибавкою казаков. На правом фланге-майора Вуича, а на левом — подполковника Каразина. И послал две партии: одну вниз по реке Пруту, а другую по Серету, чтоб неприятелю отрезать коммуникацию как с Брагилом, так и Журжей. В таком порядке он пошел вперед. Неприятель, получа также известии о приближении, ожидал во всякой готовности. Как скоро подполковник Фабрициан пришел в дистанцию, то лехкие войски начали перестрелку, а он форсировал, чтоб ближе подойти, дабы мог неприятеля из пушек встетить. Неприятель между тем, построясь весь кроме наездников и заняв все вышины, которыя ему ситуация места дела, ожидал ево приближения. И как он только приближился, то неприятель по своему обыкновению не ожидая их огня с великою же стойкостию их атаковал. И как он не берегся, чтоб неприятель по своему обыкновению флангов взять не мог, но по малоимению войск того ему запретить было неможно. А особливо, что казаки и волонтеры жестокой непиятельской атаки, то ж и их великого числа выдержать не могли, ибо неприятель большую силу употребил на оба фланги и так стал жать войско в кучу. Он увидел неприятельское намерение переменить свое устроение, построил гранодер в батальон-каре, а конница примкнула к заднему фасу карей. И тут уже начался настоящий бой, ибо турки более двадцати раз и, поставя батарею, начал было оную открывать. Почему Фабрициан пошел со всем карем и оную у неприятеля взял. Как же скоро ее получил, то тем у неприятеля выиграл, что пред собою стоящую ево стену в самом центре разбил надвое. Тут уже он стал несколько колебаться. В самое то время он велел всей его коннице атаковать на правом фланге отделенного неприятеля под командою майоров Гейкина и Вуича. Которые, оного атаковав, оборотили его в бегство. А майору Левашову приказал со всем карем сделав по рядам

- 326 -

налево атаковать отрезанного на левом фланге неприятеля, которого он гнал более двух верст. Потом поворотясь впал бегущему от конницы с правой стороны во фланг неприятелю. Чрез такое движение прижал его так к самой реке Дунаю, что и сзади рубила их и колола конница, а с флангу мелким ружьем и из пушек картечами били и в реку потопили. Пехотные сверх того ретирующегося уже неприятеля конвоировали до самой Журжи, то есть верст до пятнадцати. С неприятельской стороны побили до тысячи двухсот. Отбили главное сираскирское знамя, троехвостный бунчук, да пять пушек. А между мертвыми телами найдено по объявлению тамошних обывателей тело Абазы-паши. Из команды ж подполковника Фабрициана из штаб-офицеров ранены майор Гейкин тремя ранами, секунд-майор Левашов-кантузиею, гусарские порутчики Требухович, Гарсеванов, Андроник, Идоне. Из пехотных Белозерского полку подпорутчик Тамашевской, а нижних чинов убито двенадцать, ранено шестнадцать, лошадей — шестнадцать. У неприятеля в полон взято господарь молдавской, да сераскир Кегая.

Того ж числа послал повеление атаману Поздееву, как уже команда вся собрана, то чтоб он явился у главнокомандующаго для получения отправления с худоконной командой на Дон.

Приказал казачьему полковнику Мартынову, что как он отправился с кошами в местечко Городенку, что чтоб он немедля следовал к местечку Чернауцы и, переправясь Прут, в близлежащих деревнях расположился.

Того ж числа послал повеление полковнику Костюрину, чтоб он с своим полком, забрав всех выздоровивших егерей, следовал поспешно в Батушаны.

14-го получил рапорт от брегадира Ржевского, что приведенный к нему взятой от татар в плен арнаутским капитаном армянин с двумя его работниками объявляет, что он, будучи города Измаила купец и ездя по деревням для собирания долгов, взят был оным капитаном в полон, что в Измаиле есть турецкой гарнизон, которого по их названию щитает 20 арт¹⁸³ янычар. Около города ж обрыт ров и есть маленьких шесть пушек, которых для татар держат, опасаясь их наглости. В Килии есть гарнизону 15 таковых же партий. Еще сказывает, что Слан-мурза, сын дервишбеев не возвратился с ответом в Фалчи для того, что собранные для соглашения в подданство России его одноземцы на то не согласились. Препятствовали ж сему делу больше старики, а протчие очень согласны были.

Получил другой рапорт от бригадира Ржевского, что рапортует его подполковник Фабрициан от 10-го числа, что он майора Вуича с двумястами арнаутов, сто казаков и одну роту гранодер с одной пушкой отдеташировал¹⁸⁴ за реку Прут вниз по Дунаю до деревни Реньне. Велел ему там, взяв пост, находящийся магазеин у неприятеля отнять и перевозить в Галац, который город после упомянутого щасливого сражения им покорен.

15-го получил рапорт от бригадира Ржевского, что между убитыми в сражении под Галацем турками кроме тела Абазы-паши найдено еще другое тело на самом берегу Дуная паши Аджи-Али-бея. Также найдены сабля, кинжал

- 327 -

и лошадь анадольского сераскира Урфавалиси, но об нем никто не знает, что с ним сделалось и конечно щитают, что и он между убитыми быть должен.

16-го получил рапорт от подполковника Каразина, что командированные от него с их капитанами в Букоресты под предводительством господина Первула Кантакузина¹⁸⁵ арнауты ночью, напавши на Букарест, разбили находившихся там до двух тысяч турков и овладевши городом поимали господаря со всеми его придворными, которой к нему в Фокшаны отправлен. Оной же Кантакузин к нему пишет, что военного народа и других христиан немалое число он приумножит. Почему Каразин с половиною своей команды туда отправился.

От него ж прислан ко мне явившийся сам собою у него из Брагила турок, который объявил, что в Брагилове было до двух тысяч войска, а по разбитии неприятеля в Галаце все оные разбежались не повинуясь удерживанию их командиров. Так что остался один только паша и четыреста человек войска. Который также имел намерение уйтить, но наконец рассудив, что не видав неприятеля пост свой оставить непристойно, а наипаче наказания опасаться должно, почему он с вышесказанным войском заперся в замке и намерен некоторую оборону сделать для своего оправдания.

Я подполковника Бринка о сем известил и приказал ему стараться как наискорея покушение на Брагилов сделать.

Получил письмо от генерал-майора Витгенштейна от 10-го, которым уведомлял, что он с корпусом, от Бендер пошел назад, расположился в местечке Ладыжине. Сделал из лехких войск кардон под командою генерал-майора Зорича в Гранове для комуникации с первою армиею. Почему я подполковнику Жандру приказал обовсем происходящем рапортовать также господина генерал-майора графа Витгенштейна.

7-го получил рапорт от бригадира Ржевского, что татаре, вошед в Оргею, числом до тысячи пятисот человек забрали людей, сожгли и разорили четыре деревни.

Почему я представил генерал-порутчику Штофельну не прикажет ли он отсюдова из команды моей казаков человек двести при офицере к Оргеи отправить, чтоб оне там находились.

18-го получил повеление от господина генерал-порутчика фон Штофельна из Ясс от 16-го, чтоб находящийся в Батушанах гранодерский батальон отправить в Яссы. Харьковскому полку следовать прямейшим трактом в Фокшаны, Ингерманландскому — в Яссы, Навагинского полку одному батальону остаться в Цернаутах с полевою артиллериею, а другому маршировать в Батушаны и в оном расположиться.

Почему того ж числа во все оные места о исполнении вышеписанного ордера посланы.

Того ж числа получил рапорт от подполковника Бринка от 14-го, что он получил рапорт от капитана Роде, что по отбытии его из местечка Оргеева татара прибыли в село Машкавцы. Сего течения 7-го числа избрали много волохов, то ж немало побили. Оное ж село Машковцы от Оргеева вниз по

- 328 -

Пруту полторы мили. А порутчик Любимов его рапортует, что 14-го был от него из команды послан сотник для разведывания о неприятеле по тракту к Оргееву, который, отъехав не более двух миль, встретил бегущих волохов с женами и детьми. Которые ему объявили, что татара набежали на деревню Леушаны, скот весь забрали и пять человек волохов изрубили, а остальные разбежались. Оная ж деревня Леушаны от посту Любимова четыре мили.

Почему я послал рапорт об оном к господину генерал-порутчику Штофельну, слыша, что к татарской границе места лесные, то не изволит ли он один батальон и двести казаков ко оному определить и командиру сего деташаменту около Оргей в пристойном месте пост свой взять. А сверх того капитану Зоричу с своей партией к тому ж деташаменту присоединиться, дабы татара никогда не осмелились делать нападении в тамошние границы.

21-го присланы ко мне от подполковника Каразина отправленные с визирской армией от Потоцкого к жене его в Цесарию¹⁸⁶ с письмами конфедераты капитан Ян Ереш, порутчик Былоховский, хорунжий Недобильский, которые нашими войсками в Букоресте поиманы. Они о визире сказывали, что он зимние квартиры возьмет в городе Силистре, куда уже войски маршируют. Да еще слух есть, будто султан турецкий умер.

Того ж числа получил рапорт от подполковника Бринка из Фокшан от 17-го по сообщению к нему от подполковника Фабрициана, что неприятель усиливается с левой стороны Галаца к реке Пруту на самом устье, где оная река впадает в Дунай при урочище Журжулести, где находится турецкий магазеин. И хотя он сколько можно старался оной удерживать, однако неприятель, пришед с пушками, от оного наших отбивает. И как с нашей стороны тем же соответствют, то оным магазеином никто пользоваться не может. А по известиям от шпионов в город Брагилов прибыл сикурс из-за реки Дуная чрез местечко Месин, которое лежит недалеко от Брагила вниз Дуная.

24-го получил рапорт от подполковника Бринка из Галаца от 19-го, что он соединился с подполковником Фабрицианом. И что неприятель, от Брагила пришед к реке Сырету тысячах в трех с пушками, покушался перейтить на сию сторону. Однако командированным из Галаца батальоном с пушками прогнан.

Того ж числа получил повеление от господина генерал-порутчика фон Штофельна, что он Низовскому полку из Штефанешти велел по способности итти в Ясы. Также предписывал повелеть и Навагинскому полку с полевою артиллериею туда же следовать. А Пермскому полку, выступя из Снятина, войтить в Молдавию и один батальон оставить в Черноуцах, а другой расположить в Батушанах. Ингерманландскому полку всему следовать в Фокшаны.

25-го получил рапорт от майора Пеутлинга. Репортует его порутчик Любимов, что татары сильно к его посту приближились, и что он к нему ретируется.

Почему я послал повеление майору Пеутлингу, чтоб он, оставя на сдешней стороне небольшие пикеты, сам бы со всей командой поспешно переправился через реку Прут и, соединясь с порутчиком Любимовым, рассмотрел

- 329 -

бы действительно неприятеля и естьли по силе найдет, то б старался из здешней земли выгнать. А когда же он сильнее его, то б для одного примечания остался и тотчас бы меня репортовал.

А господину генерал-порутчику Штофельну представил естьли от него прислано будет, что сей неприятель сильнее его, то прикажет ли мне, оставя Батушанской пост, с остальным войском, то есть с четырьмя ескадронами и двумя казачьими полками, в которых за расходом не более ста человек, выступить для подкрепления их, ибо я от него никакого наставления не имел.

К Венгерскому полку отправил ордер, чтоб он естьли возможно будет переправился через реку и старался неприятеля выгнать, а потом уже со мной соединился.

27-го получил от майора Пеутлинга рапорт, что порутчик Любимов, видя, что неприятель за ним не преследовал, остановился с командою в деревне Голоденах расстоянием в трех милях от Стефаневцов. А он для соединения с ним 26-го выступил.

28-го на представление мое от 25-го получил от генерал-порутчика Штофельна повеление, что ежели неприятель будет сильнее майора Пеутлинга, то чтоб я, оставя здесь в Батушанах небольшие пикеты, с достальным бы выступил для его подкрепления.

Того же числа получил от господина фон Штофельна повеление объявить находящимся в Батушанах боярам и обывателям, что взятой в полон при Галаце молдавской господарь Константин Маврокордатой 23-го сего месяца по тяжкой болезни умер и с пристойною его характору честию 26-го в Ясах погребен.

Но 30-го получил рапорт от майора Пеутлинга из деревни Гечь, что он, с порутчиком Любимовым соединясь, прибыл в деревню Гечи. Едущие ж мужики из-за Днестра из села Косняцы за солью в Ясы чрез село Гечи объявили, что татары, забрав множество волохов, в свое жилище действительно возвратились. О чем оне слышали от волоского капитана Ганича, который с татарами дрался. Однако ж он для лутчаго разведывания послал к татарским слободам партию. Почему приостановил свой поход.

1-го декабря я послал только повеление майору Пеутлингу, чтоб он, выбрав двести доброконных казаков, послал их с порутчиком Любимовым к местечку Оргей. А сам для лутчей осторожности, чтоб отрезанным не быть переменял места квартер своих почасту, не удаляясь однако никогда от повеленного места. А где оной порутчик пост держал, то там оставить при хорошем старшине сто казаков. И естьли он от посланной партии достоверное известие получит, что татара в свои границы возвратились, то б он прежний свой пост занял. Между тем 2-го полку Навагинского полевой артиллерии приказал следовать в Фокшаны.

2-го послал повеление майору Чаплыгину, чтоб он со всем полком Пермским в Батушаны следовал, оставя в Чернауцах у переправы сорок человек рядовых при офицере.

- 330 -

5-го действительно получил рапорт от майора Пеутлинга, что он на свой пост возвратился, ибо татары, забрав здесь несколько людей и лошадей, и скота, все уже возвратились в свои жилищи.

6-го числа Пермского пехотного полку батальон в Батушаны прибыл.

9-го второй батальон Пермского полку в Батушаны прибыл.

13-го получил повеление от господина генерал-порутчика Штофельна взять Киевской пехотной полк в свою команду и оной в местечке Чернауцах расположить.

О чем я во оный повеление того ж числа отправил. И чтоб он все данные наставления от оставленного там Пермского полку подпорутчика Ефимовича взял и по оным исполнял. А подпорутчику Ефимовичу приказал с командою следовать к полку.

17-го получил ордер от господина генерал-порутчика Штофельна, чтоб Пермскому полку как наискорея следовать в Ясы. А Киевской из Чернауц взят в Батушаны.

Почему я послал повеление Киевского пехотного полку полковнику Черешникову¹⁸⁷, чтоб он с полком как наискорея следовал сюда, оставя в Чернауцах при офицере пятьдесят рядовых. А майору Чаплыгину приказал с полком Пермским выступить и следовать в Ясы.

21-го получил повеление от генерал-порутчика Штофельна, когда Тенгиской полк в Чернауцы прибудет, то б там расположился впредь до повеления.

22-го получил письмо от генерал-майора Павла Потемкина¹⁸⁸ следующего содержания:

“Я поставляю себе за первой долг принесть мою благодарность за оказанные вами мне благоприятствия в бытность мою при вашем сиятельстве. Сия благодарность навсегда останется в сердце моем. Здесь в Москве репутация вашего сиятельства столь славна, сколько ваши достоинства оную заслуживают. А я, имея честь быть свидетелем дел и расположений ваших, не оставляю с моей стороны усиливать оную не потому, чтоб я мог своим голосом увеличивать славу вашу, по достоинству процветающую, но как свидетель любопытствующих об вас удостоверяю. Я осмеливаюсь покорно просить ежели что нового есть сообщить к сведению. Здесь я прошу его как человек усердно желающий при успехах полезных отечеству дел и умножения вашей славы и надеюсь, что и в будущую компанию позволите мне быть при вас”.

23-го Архангелогородской пехотной полк в Батушаны прибыл и расположился.

24-го Киевской пехотной полк в Батушаны прибыл и 27-го к Фокшанам выступил.

31-го получил повеление от господина генерал-порутчика Штофельна, чтоб Острогожскому полку велеть следовать к Фокшанам. Которой 2-го генваря и выступил.

***

- 331 -

1770 год

В начале сего года, как уже выше сказано, находился я в Батушанах. И 1-го числа послал к главнокомандующему письмо, поздравлял его во-первых, Новым годом, во-вторых, прося отпуска.

6-го генваря получил я от графа Чернышева ответ на письмо мое от 13-го ноября 1769-го года. Оной состоял в следующем: “Не только опасение ваше, которое ваше сиятельство в начале почтеннейшего письма своего ко мне от 13-го минувшего месяца изъясняете, чтоб не наскучить мне своими письмами, совсем по всегдашнему моему к вам почтению несходственно, но я напротив того уверяю вас, что принимая писании ваши знаками вашей ко мне непременной благосклонности. Всегда читаю я их с особливым удовольствием и покорнейше вас прошу продолжать оными ко мне сколь часто только вы к тому случай и времени сыскать можете и уверену быть, что получение оных мне во всякое время приятно будет. Из сего последняго с сожалением я однако ж усматриваю, что учиненное главнокомандующим вашим расписание расположенным в Молдавии войскам и разделение оных на части вам беспокойствие и огорчение наводит, как большею частию не могут быть известны подкомандующим те виды и предметы, по которым главнокомандующий свои меры учреждает. А потому расположении войскам, следственно и предводителей к той или другой части назначивать должен. Но все свои расположении по рассуждению своему делает к одному и тому предмету, от которого он общей для всего порученного ему дела пользы ожидает, то и в нынешнем случае беспокоиться вашему сиятельству кажется причины нет. Всякой ревностный и усердной генерал, которой искусство свое, храбрость и благоразумное предводительство толикими опытами доказал, и тем репутацию свою на таком основании, как ваше сиятельство поставил, не имеет причины подобными сему небольшими переменами тревожиться. Знание вашего сиятельства в нашем ремесле и ревность ваша к службе везде блистать будет, где вы ни находились и какое б число войск вашему предводительству вверено б ни было, малое ли оно будет или велико, напереди ли вы с оным будете или назади. Везде сыскаться могут случай, где вы мужество свое и искусство оказать в состоянии найдетесь. Продолжайте только, ваше сиятельство, употреблять так, как вы начали все, что только может способствовать к приобретению вам чести и похвалы. Вы можете уверены быть, что конечно дела ваши затменены не будут, и что потому и должная заслугам вашим справедливость непременно последует. Тем больше, когда и повиновение, какое в нашем ремесле необходимо нужно, без роптания во всяких случаях и делами оказывать не применете. Я с моей стороны по истинному моему к вам усердию за особливое себе удовольствие поставлю употребить в пользу вашу все те случаи, которыя мне только откроются, к доказанию вам сколь отменным высокопочитанием я всегда пребуду”.

8-го генваря на посланное мною о увольнении моем в Россию к главнокомандующему письмо получил следующий ответ: “Взаимствуя моим

- 332 -

поздравлением вашему сиятельству с наступившим новым годом и желая, да будут дни онаго и по нем в следующих всегда благополучны вам, имею честь на письмо ваше, которым припоминаете об отпуске, изъяснить, что сколько я ни признателен к вашим нуждам и как ни усерден исполнить потому ваше желание, но в нерешимости остаюсь единственно потому, что на мой ордер господин генерал-порутчик фон Штофельн еще не ответствовал может ли он обойтиться и другому поручить ваше место. А напротив последний репорт от него имею, что он приготовляется к ополчению противу татар, со всех сторон набегами угрожающих. И вам также в своей части о сем испоручил попечение. Присовокупить к сему еще я должен, что и Военная коллегия на сих днях повелевает мне при просьбе отпусков наблюдать, дабы не терпела служба. Итак, по прошествии настоящих в Молдавии тревог, и как меня господин фон Штофельн уведомит, кто на ваше место определен, я поспешу тогда доставить вашему сиятельству все потребное, от чего теперь, милостивый государь мой, вы сами признаете, что не иное, что меня удерживает, как надежда и доверенность к тем отличным вашим способностям, как наипаче ныне службу опоспешествовать могут. Прошу верить твердо, что с непременным почтением имею честь пребывать вашего сиятельства всепокорным слугою.

Граф Румянцов”.

На которое письмо я 12-го числа паки употребил свою просьбу следующим письмом: “Милостивое письмо вашего сиятельства от 4-го сего месяца получить удостоился, которым повелевать изволили мне здесь остаться. Но предпринимаю смелость вас, милостивый государь, еще утруждать моею всенижайшею просьбою, хотя б в начале будущаго месяца, как здесь уже в то время щитаю, что зима проходить будет, так и от татарских набегов опасности, ваше сиятельство, не чаю, позволить мне приехать хотя на два дни к вам, милостивый государь, как я имею крайнюю нужду словесно вашему сиятельству нечто изъяснить, что я за щастие почту и за особливую милость к тому, которой с совершенным высокопочитанием есть вашего сиятельства искреннейший слуга.

Князь Александр Прозоровской”.

14-го генваря получил рапорт от майора Пеутлинга, что порутчик Любимов из деревни Сербиево рапортует, что из села Резолки прибежал к нему один волох с объявлением, что в оное село из деревни Распопены, которая от Ясс 2 1/2 мили, прибежал волох с вестию, что 9-го числа, приехав в деревню Распопены, 28 турков взяли из оной трех волохов, а он ушел и с тем в [нрзб] прибежал. Сверх того сказывал, якобы из Бендер вышло турков человек до 500 и, разбившись на маленькие партии, пошли к Днестру. Почему порутчик Любимов для разведывания с партией пошел к деревне Распопенам.

15-го получил рапорт от онаго же Пеутлинга, что порутчик Любимов 11-го с партией действительно в деревне Распопенах был и там в лесу нашел

- 333 -

3-х волохов, из коих 1, будучи турками взят из деревни Гауцен, от них ушел и объявляет, что турки 20 человек 9-го числа в деревнях Распопенах, Кишенках, Кипирченах и Гауценах были. И там, забравши скот, а из Гауцен 3-х волохов, тотчас к Бендерам пошли. Некоторая ж из них партия того ж числа повыше Ягорлика за Днестр в Польшу переправилась.

Граф П. А. Румянцев

Того ж числа получил сообщение от господина генерал-майора Черноевича из Ясс от 13-го числа, что сего месяца ночью против 11-го шатающаяся под предводительством Дели Асана турецкая и татарская партия разбита.

- 334 -

При котором сражении, как сам Дели Асан был убит, так еще 27 человек турков побиты ж. Сверх того взято в плен двух татаринов, кои при допросе показали, что всем татарам после праздника, называемого байран¹⁸⁹, сбор назначен в Каушанах. И щитают, что переправившиеся у Измаила турки, соединясь в сем месте, с ними сделают на Яссы нападение. То ж самое и поиманной турецкой шпион 10-го числа подтверждает. А как в Яссах только два полка пехоты, в которых не с большим тысяча человек и сто егерей, и что в случае нападения не только против оных послать партию, но и в Яссах надобныя места сею командою занять неможно. Почему просил, чтобы я один полк пехотной и два ескадрона гусар в подкрепление к ним послал, снабдя оных провиантом и сколь возможно больше овсом. Почему я послал повеление полковнику Каковинскому¹⁹⁰, чтоб он с полком его, выступя из Чернауц, поспешно следовал в Батушаны, оставя в Чернауцах при одном офицере 50 рядовых при переправе. Щитая ж, что требуемые два ескадрона гусар не будут довольно сильны сделать отпор такому великому числу неприятеля, почел за нужное присовокупить к тому казачий Поздеева полк, которой отправил по дороге к Яссам, повелев ему в селе Делане остановиться до повеления.

А 16-го и сам я с Архангелогородским пехотным и Венгерским гусарским полками, как оба они были последнии из моей партии, из Батушан выступил, оставя в сем месте только одних выздоровивших разных чинов 85 человек для караулу при магазеине, да сверх того казачий Мартынова полк. А майору Пеутлингу обо всем рапортовать приказал полковника Каковинскаго. О сем моем движении не приминул я сего же числа репортовать главнокомандующаго.

Того ж числа прибыл в деревню Драксины, расстоянием от Батушан 3 S часа, где получил от господина генерал-порутчика Штофельна из Фокшан от 11-го числа повеление, чтоб Архангелогородской полк с трехнедельным провиантом отправить в Яссы. Куда прибыв оному состоять в команде господина генерал-майора Черноевича. А Тенгинскому полку приказал маршировать в Батушаны и во оном распорядиться, оставя в Чернауцах для прикрытия транспортов и переправы при одном офицере пристойную команду. Почему, рассуждая, как я за день до того рапортом доносил я ему уже, что с сими двумя последними моей команды полками по требованию господина генерал-майора Черноевича выступил, а тогда не получил я еще на оной резолюции и при том, видя по числу того ордера, что оной отправлен прежде нежели генерал-майор Черноевич имел о неприятеле известие не осмелился так скоро опять в Батушаны возвратиться. Но почел за нужное отрепортовать на сие повеление, что я уже нахожусь на дороге, а если присутствие мое потребно в Батушанах, то я с полком Венгерским возвратиться могу, а Архангелогородской полк марш свой будет продолжать в Ясы.

17-го в 5-м часу по полуночи пред выступлением получил рапорт от майора Пеутлинга от 14-го, что порутчик Любимов его рапортует, что два

- 335 -

волоха 11-го из Ясс в свою деревню Кубровцы приехали за хлебом и только зачали хлеб брать, в самое то время прибежал к ним волосной капитан из села Сыреды, которое лежит над Быком рекою и от Кишинева в одной миле, и объявлял тем волохам, которыя к порутчику Любимову прибежали, чтоб оне как можно скорея уходили и во все бы российские команды давали знать, что татар множество Быком рекою идет. А сам помянутый волоской капитан поехал в Ясы для уведомления.

Почему я рассудил, если мне марш свой продолжать к Ясам, которыя оттуда 13 часов, то за худой дорогой как бы поспешно ни итить, притить прежде неможно, как чрез пять дней. Обозов же полковых оставить тем более невозможно было, что как в сообщении генерал-майора Черноевича значило, чтоб оныя прибыли с провиантом, то и заключить надобно было, что оного там недостаточно. По спрашивании ж обывателей открылось, что от Кишинева до Ясс дистанция не более как и от Драксины, где я тогда был, до Кишинева. Следственно прибыть туда прежде неприятеля невозможно было. Неизвестно ж и то было, что иногда неприятель пойдет к Батушанам, в котором более тогда не было людей, как из выздоровивших из гошпиталя разных полков при одном унтер-офицере 85 рядовых. А хотя в Тенгинской полк 15-го числа повеление отправлено о прибытии в Батушаны, но выступление оного не прежде последовать могло, как сего 17-го числа. И как от Чернауц до Батушан дистанция 16 часов почитается, то оной также прежде пяти дней, за худою дорогою, прибыть не может. Хотя ему и предтверждено, чтоб, оставя все тягости взади, с крайнем поспешением в Батушаны следовать. В Батушаны ж немалой транспорт с провиантом и фуражем пред выступлением моим прибыл, которой там поставлен по причине известиев, полученных от генерал-майора Черноевича, так и для того, что волы приустали. Почему и положить надобно было, что естьли неприятель не пойдет к Яссам, а хотя часть пойдет к Батушанам, то за оставшею там бессильною командою, как магазеин, так и транспорты истребить то ж. И в местечке Сочаве от целаго корпуса гошпиталь также открыт. Казаки же, находящиеся, как по реке Пруту, так и расположенныя между Прута и Днестра три казачьи полка, а четвертой полк Мартынова, закрывающий Батушаны, по причине, что из них знатное число находилось в командировках, сильного отпору без подкрепления одне сделать не могли. Естьли ж оныя будут сбиты, то чрез то и Тенгинской полк, будучи в марше небезопасен. Соображая таким образом вышеизъясненныя обстоятельства почел я за полезнее возвратиться назад в Батушаны, дабы тем способствовать соединению полку Тенгинскаго. И дабы, соединясь с оным, смотреть куда неприятель устремит свои силы. И узнав о том и собрав всех казаков совсем выступить и следовать на неприятеля. О всех сих обстоятельствах и причинах, побудивших меня сделать такое возвращение, донес я обстоятельно из сей самой деревни Драксины главнокомандующему, надеясь, что по важности оных не преминет он их одобрить.

- 336 -

Того ж числа командировал капитана Крекича, чтоб он с полком казачьим Поздеева стал в деревне Строешти и отправил бы небольшую партию для разведывания в Яссы, а разъезды б от себя послал к Яссам и в левую руку к реке Пруту.

18-го получил сообщение от господина генерал-майора Черноевича, что у него 17-го явился посланной нарочно для разведывания неприятельских движений и объявил, что та партия, о которой порутчик Любимов от 10-го числа рапортует ни что иное значит, как разъезд, состоящий не из 500, но из 1000 человек. И что при том оной посланной уверяет, что татары в превеликом страхе и не только, чтоб нападать, но и самих себя защищать не в состоянии.

Я послал ордер майору Пеутлингу, чтоб он порутчику Любимову с партией приказал дойтить до Кишинева и обо всем точно разведав рапортовать.

В то ж время получил сообщение другое от господина генерал-майора Черноевича, что ему господин генерал-порутчик Штофельн предложил, как скоро Архангелогородской полк из Батушан в Яссы прибудет, то со оным и Пермским полками, присовокупя к тому майора Кинлоха с егерскою командою, отправиться к деревне Цецоре¹⁹¹. Где, оставя от расставленных по реке Пруту лехких войск самое умеренное число для примечания неприятельских движений, с протчими следовать к местечку Фалчи и там взять с собою капитана Мекноба с егерскою командою и от Пермскаго полку, в том же месте находящегося, команду, оставя несколько для содержания поста пехоты и лехких войск. Со всем деташаментом, переправясь через реку Прут при Фалче, маршировать вниз по оной реке к деревне Журжулести, где оная река в Дунай впадает, и находящуюся там неприятельскую партию разбить, магазеинами овладеть. То ж и в деревне Ренне магазеин разорить. После чего возвратиться в Яссы и, дошед до Филчи, Архангелогородской полк отправить в местечко Фокшаны.

Почему я 19-го Архангелогородскому полку велел выступить и с поспешением следовать в Яссы.

Того ж 19-го получил рапорт от майора Пеутлинга, что на его форпостах неприятель нигде не показывается.

В то ж время получил сообщение от генерал-майора Черноевича, что пойман нашими партиями на той стороне Прута шпион, посланной от хана, которой объявляет, что татары после полученного известия о бывшем под Фокшанами сражении, где они турок убитых щитают до 8000, находятся в великой трусости и, что такия известия заставили хана всех своих сейтенов¹⁹² разослать для скорейшей высылки татар. И когда оное собрание кончится, тогда хан намерен к Рябой могиле и к Яссам итти.

20-го полк Тенгинской прибыл в Батушаны.

21-го получил рапорт от майора Пеутлинга, что порутчик Любимов с партиею до Рчеева доходил и, возвратясь, рапортует, что неприятеля совсем в молдавских границах нет.

- 337 -

23-го получил повеление от главнокомандующего следующего содержания:

“Я опробую те меры, что вы приняли вопреки намерению неприятеля, хотящего нападение сделать на Ясы, как сообщил вам о том генерал-майор Черноевич. Переход ваш с двумя полками гусарским и пехотным в Яссы и вступление в Батушаны Тенгинского из Черновец согласуется моему предположению, что я еще от 31-го декабря господин генерал-порутчику фон Штофельну предписывал, когда он поведет атаку на Браилов, то тогда в Батушанах можно обойтиться, оставя нужное число команды для сообщения, а прочую призвать бы в Яссы на место подвинутой в даль из сего места. Конечно, ваше превосходительство, от ясского поста во все стороны способнее можете и примечание и сопротивление поставить против неприятельских движений, чем из Батушан, а при том и близко будете ежели б обстоятельства потребовали соединиться с деташаментом, где сам находится господин фон Штофельн. Предосторожность никогда не бывает излишною, хотя настоящие вести могут и на события поелику оныя длятся от самой уже осени без всякого однакож исполнения.

Переправа турков против Измаила кажется не могла бы утаиться от сведения господина генерал-порутчика фон Штофельна, который сам теперь впереди находится и мне о сем не рапортует. Но больше остается думать, что они далеки. Может быть намеревают пройтить к Бендерам в подкрепление тамошнему гарнизону, а не делать нападение на Яссы. Да и татарские набеги станется, что могут обратиться в собственные наши границы, так как и польские. И для того, ваше превосходительство, охраня Яссы, не выпускайте из виду потребной и против сего предосторожности. И командам расположенным велите примечать недреманным оком на такой случай. Я удивляюсь, что о упомянутом шпионе господин генерал-майор Черноевич ко мне не репортует. О чем, его вопрошая, посылаю с сим курьером ордер, который вы ему немедленно доставте”.

А 22-го получил на вторичное мое прошение сей ответ: “В то самое время, как я собирался вашему сиятельству отвечать на ваше повторное письмо об отпуске, имею удовольство видеть от вас рапорт, что вы движение восприяли в Яссы, предпочитая службу своим нуждам. Сии обстоятельства, по которым я щитал всегда полезным присудствие в тех местах искуссного генерала не дозволили мне ни прежде ни же теперь еще согласиться на отъезд ваш. В чем я собственное ваше благорассуждение хочу иметь себе судиею.

Но когда пройдут настоящие смятения или лучше сказать, коль скоро я найду много самим желаемую возможность, то тотчас перешлю вашему сиятельству позволение отъехать по вашему желанию. Прошу верить, что я никогда не перестану быть с истинным почтением”.

25-го получил от главнокомандующего ордер следующего содержания:

“Прежде всего, ваше сиятельство, удостовертесь из ордера моего, от 19-го сего месяца к вам посланного, на ваш рапорт от 15-го сколько я был

- 338 -

доволен вашею резолюцею, что вы с своею командою в подкрепление таково же господина генерал-майора Черноевича отправилися в Яссы. Но последний репорт ваш от 17-го из деревни Драксины, который я сей день получил, переменил лутшое во мне упование, поелику вы опять возвратились в Батушаны. Те известия, что вас заставили назад воротиться еще больше первых налагали на вас должность поспешать в Яссы потому что марш ваш туда бы дивную пользу принес раз, что в левую сторону все примечания могли бы вы чинить на неприятельския движения, и ему не было бы удобности позади вас пробраться. Другое, следуя ему, когда бы он обратился к Яссам, поспели бы вы еще подать сему городу помощь и, соединивши свою с тамошнею командою, сделать достаточный отпор неприятелю. Но к сожалению, когда уже моя резолюция не может упредить вами предпринятой, то по крайней мере я ожидаю, что вы не станете сидеть в Батушанах, но, оставя к сохранению сего места приличное число людей, с протчими пойдете, где вам можно будет встретить неприятеля, которой в татарских силах как бы многолюден ни был не может вас устрашать и принудите его отступить от молдавских границ в свои углы. Приметить вам еще я должен мое сомнение в рассуждении репорта, по которому возвратились вы из походу в Бутушаны. Подпорутчику Любимову 11-го числа весть подали волохи о движении татар к Пруту. То как же бы не могли знать о сем движении те два татарина, которые в сие самое время взяты на той стороне Прута при разбитии их партий. Но в допросах господину Черноевичу того не показали, а только что в их слух носится по празднике байран движению быть татарскому. Ваше сиятельство, соображая одно с другим, разбирайте такия известия, ибо пужливые люди во все стороны вас заведут, когда их уведомлениям без разбору станете верить”. Почему я послал повеление в Чернауцы подпорутчику Карандееву, чтоб он со всей командой прибыл в Батушаны. А на место его послал Острогожского полку прапорщика Дебредича с 30-ю казаками.

От полку Тенгинского приказал оставить в Батушанах одну пушку со всеми принадлежащими ей зарядами и служителями и 90 человек мушкетеров, то ж и всех оного полку егерей. А от Венгерского полку эскадрон гусар. И над всеми поручил команду Венгерского полку капитану Гейкину.

Полковнику Мартынову приказал поставить при старшине 20 казаков в деревне Кокутках и в деревне Стаучанах при наказном казаке 20 казаков. И чтоб оные все состояли в команде капитана Гейкина и обо всем его уведомляли.

Майору Пеутлингу послал повеление, чтоб он о всем давал знать капитану Гейкину. Естьли бы на его весьма сильной неприятель нашел, то б он ретировался к Батушанам и, соединясь там с оставшим деташаментом и взяв над оным главную команду, по обстоятельствам бы тогдашним действовал.

Полковнику Мартынову с полком ево и Поздеева приказал 25-го, выступя, следовать к Яссам прямой дорогой на Строешты, на Шипоты, на Молоешты. И, чтобы он посылал небольшие разъезды к Ясам и к реке Пруту.

- 339 -

А сам я 25-го числа с полками Венгерским и Тенгинским из Батушан выступил и пошел другою дорогою для лутчаго прокормления. Того ж числа полку Венгерскому гусарскому приказал перейтить до деревни Драксины, от Батушан 3 S часа. А сам с полком Тенгинским остановился в селе Болешанах, от Батушан 3 часа.

26-го я с полком Венгерским перешел до села Делян 4 S часа. А Тенгинской полк до деревни Строешти 3 часа. Где 27-го числа получил рапорт от майора Пеутлинга, что порутчик Любимов 23-го числа в местечке Кишиневе разбил татарскую партию. Из которой убил 19-ть, да в полон взял 7, а протчие за ночным временем ушли. Пленныя ж объявляют, что оная состояла в 30 человеках. Да им же поимано два шпиона, посланныя из Бендер. Да еще отогнато им неприятельского скота более 700 и лошадей 210. Из команды его лехко ранен казак один, да убита казачья лошадь одна.

Того ж числа выступил из Делян с гусарским полком, перешел до деревни Гичан 6 часов, а Тенгинский полк до местечка Гарлоу³²².

28-го выступил с полком Венгерским из Юричан. Прибыл в Яссы [через] 4 часа.

29-го полк Тенгинской в Яссы вступил, а полки казачий Мартынова и Поздеева расположил в деревне Маузатешти, 3 часа от Ясс. Я послал к главнокомандующему репорт, что я прибыл в Яссы. Причем, чувствуя от графа напрасное на меня неудовольствие, того же 29-го числа писал к нему письмо следующего содержания:

“Имев честь получить ордер вашего сиятельства, пущенной от 21-го числа, не могу я утаить, что содержание оного крайне меня, милостивый государь, огорчило. Тем более для меня чувствительно, что я всегда ласкал себя щастием быть в милости вашего сиятельства, на которую еще и теперь полагаться осмеливаюсь. Вашему сиятельству одно только то изъяснить, что я никогда желания не имел быть в Батушанах, и что никакая моя партикулярность к тому месту меня не привязывала, ибо скучнея батушанских квартер, как я думаю, в свете нет. А искренно вашему сиятельству скажу, что я при проезде его превосходительства Христофора Федоровича¹⁹³ просил, чтоб он мне приказал в Яссы переехать. На что его превосходительство изволил сказать, что как я по расписанию от вашего сиятельства назначен в Батушанах, так он сего переменить не смеет. Потом, когда я получил повеление о командировке полков в разные места, то я опять письмом моим осмелился просить его превосходительство, чтоб и меня употребил, куда за способного найтить изволит. Спустя некоторое время получил я от матери моей письма об известной вам, милостивый государь, моей домашней нужде. Тогда я у его превосходительства просил паки позволения проситца в отпуск. И потом уже его превосходительство изволил меня письмом спрашивать имею ль я желание командовать в Яссах. На что его превосходительству я отвечал, что я завтрешний день жду ответу от вашего сиятельства и естьли отпущен не буду, то куды его превосходительство определить изволит, везде охотно пойду. И как на сие мое письмо

- 340 -

его превосходительство изволил отвечать, что он затем уже меня никуды и не определяет, что я отпуску ожидаю, то я за должное почел за такую его милость благодарить, изъясняясь ему при том, что я вашего сиятельства буду вторично просить, представляя, что я во ожидании отпуска никуды не командируюсь. И действительно я вашего сиятельства вторично просить осмелился. Что же касается до повеления об моем посте, то я никакого от его превосходительства о том не имел. Так что я уже сам, видя продолжающийся мой отпуск, пред отъездом его из Ясс осмелился репортом моим просить, что естьли неприятель приближится к Пруту или к Яссам прикажет ли мне выступить из Батушан и по надобности иногда от Тенгинского полку требовать из Чернауц выступления. На что повеление получил, которое к вашему сиятельству при репорте от 15-го числа приложить честь имел. Я, милостивый государь, в жизни моей одну только дорогу имел к щастью в своей службе, естьли я ее, ваше сиятельство, потеряю, так конечно нещастливым себя почитать буду. А как честь имел в числе подкомандующих ваших состоять, так все щастье и нещастье мое зависит от милости вашего сиятельства, в которую я и теперь осмеливаюсь себя препоручить и за честь себя поставлять, чтоб я мог называтца, как я и есть с совершенным высокопочитанием”.

31-го получил рапорт от подпорутчика Быкова из Цацары, что неприятельския маленькия партии от Прута часов за 5 показываются, как уже на реке Пруте и лед стал разламываться и забрали обывателей 4 семьи, да находящихся при скоте 10 мужиков и рогатого скота сот до четырех.

В то ж время еще получил рапорт, что к находящемуся посту в селе Макорештах приближились неприятельския партии и через реку перестрелку имели. Почему я порутчика Албанского командировал в Цоцару, чтоб он подпорутчика Быкова со всей командой взял в свою команду и подпорутчика Быкова оставил бы на здешней стороне, а сам бы с казаками и арнаутами перешел на ту сторону и сколь возможно старался бы соблюсти обывателей и скот от неприятеля.

15-го* февраля получил от графа Румянцова следующий ордер:

“Из репорта вашего от 29-го генваря будучи известен о вашем прибытии в Яссы и о разбитии 23-го того же месяца порутчиком Любимовым татарской партии в местечке Кашневе, другого не имею, чего вам предложить, как воспомянуть о предыдущих моих примечаниях, дабы ваше сиятельство, осмотревшись на новом посте, в способность себя поставили ежели б случай потребовал подкрепить отправившегося для поисков над неприятелем господина генерал-майора Черноевича, так и воспретить движени, буди бы оное неприятель взял вверх по Днестру. Рекомендую приложенной ордер майору Батетевику, присланному от его сиятельства господина генерала, командующаго Второю армиею графа Петра Ивановича Панина в Ясы по некоторой комиссии отдать в собственныя его руки”.

- 341 -

17-го февраля получил от графа Петра Александровича следующее письмо: “Я не дознаю того ни с стороны дружбы, ни с стороны команды, чтоб ваше сиятельство в оскорбление себе поставлять могли по обстоятельствам даваемых от меня вам ордеров, а напротив ставлю лутшим себе свидетелем собственное ваше и давное со мною знакомство, каким образом я приемлю дела моих подчиненных и моих друзей. В число последних имевши честь ваше сиятельство присвоить не удаляюся нимало поверте совести от того почтения и истинной обязанности, которые непременно сохранял и с коими всегда пребуду”.

10-го февраля получил рапорт от майора Пеутлинга, что порутчик Любимов по повелению моему с партией ходил для примечания неприятельского. И 5-го числа, прибыв в деревню Пересешни, застал там одного мурзака с 370 татарами, которых он атаковал. 13 человек убил, изгнал до деревни Накауц, которая от Кишинева верстах в 6. Но за темнотою ночи далее преследовать не мог. В полон взял двух и, преследуючи неприятеля, отдал волохам стеречь. Но по возвращении уже их живых не нашел, которые им отрубили головы. Да отбил у неприятеля волохов забранных 22, жон волоских 10, скота рогатого 20, с вьюками 23.

Того ж числа послал майору Пеутлингу ордер, чтоб он порутчику Любимову чрез несколько время с партией опять велел иттить к границе обо всем разведывать.

20-го господин генерал-порутчик Штофельн в Ясы прибыл. 24-го получил от главнокомандующаго следующий ордер:

“Хотя сам я в приложенном предписую господину вистиару¹⁹⁴ князю Контакузину, чтоб он противу ханского к нему письма, не вступая с ним в переписку, которой следствия больше будут сомнительны, чем нужны, замолчал. Но и вашему сиятельству сие самое предложить потребным нахожу для внушения помянутому князю. Деньги, три тысячи петдесят два рубли тринадцать копеек, и двое чеков, забратые при аресте Дембского¹⁹⁵ извольте с надежным курьером прислать ко мне для отдачи хозяевам их. При разбитии татарской партии в Кишиневе забратых татарских мужиков 35 человек можете употребить в какую тамо работу или отдать на поруки тамошним чинам. Письма, которые поручать будет князь Кантакузин к его жене извольте, ваше сиятельство, принимая, пересылать ко мне.

25-го получил рапорт от майора Пеутлинга, что порутчик Любимов, не дошед до Кишинева за милю, 20-го числа встретился с татарским мурзаком¹⁹⁶, который при себе имел 100 татар, шел в лощину для искания хлеба с водой, из коих половина была конных, а половина пеших. Почему он на них напал и 63 человека убил, да в полон взял 13. А 24 человека с мурзаком ушли в лес, коих он догнать не мог. Да отбил у них 10 верблюдов и скота рогатого 74.

28-го получил повеление от главнокомандующаго, чтоб мне приехать к нему для отпуску в Россию.

- 342 -

Почему я 3-го марта из Ясс выехал и по прибытии в Латычев получил из Государственной Военной коллегии указ, что я переведен во Вторую армию. Откудова я и отправился в Ладыжин, ибо я прежде того получил следующее письмо от графа Петра Ивановича Панина: “С великим моим удовольствием получил я на сих днях из Санкт-Петербурга известие, что ваше сиятельство назначены во Вторую, предводительствуемую мною армию, Будучи совершенно удостоверен о истинном вашем ко мне приятствии, а паче о особливой ревности к службе нашей ВСЕМИЛОСТИВЕЙШЕЙ ГОСУДАРЫНЕ. Вследствие соответственного всегда моего к вам усердия не приминул я к осведомлению вашего сиятельства чрез сие сообщить, что Вторая армия имеет с Первою свою связь основательным постом в местечке Ладыжине, лежащем на реке Буге, где и всей здешней армии собрание к будущей компании преположено не позже исхода наступающего майя месяца. По состоянию еще теперь сего поста не сильнее пехотою двух гранодерских рот имеет он к настоящей своей твердости занят быть достаточным корпусом при самой первой траве. Я же для прекращения дальняго вашего сюда переезда предоставляю вашему сиятельству на волю — теперь ли ко оному посту или по собрании туда означенного корпуса или же навстречу армии ныне чрез местечки Граново и Гумань в Елисаветоградскую провинцию прибыть. И что по сему ваше сиятельство предпринять изволите, о том меня заблаговременно уведомить не оставте к доставлению вам настоящей команды.

Впротчем наилутчее будет мне удовольствие, пользуясь совместным нашим обращением, доказывать вашему сиятельству с каким я почтением и усердием навсегда есм вашего сиятельства, государь мой, покорный и верный слуга Петр Панин”.

А оттудова поехал к главнокомандующему оной армией графу Петру Ивановичу Панину. И от его сиятельства препоручен мне особой деташамент, состоящий из всего запорожского войска с их кошевым, из 5000 калмыков, из Борисоглебского драгунского полку с шестью орудиями, из двух Черного и одного ж пикенерного эскадронов и одного казачьего Донского полку с нижеследующим наставлением.

1-е, как в нынешнюю компанию по производимым на неприятеля за реку Днестр действиям армия принуждена будет отдалитца от собственных границ, по правому берегу Днестра состоящих, и, оставляя еще в левом своем боку, да и в ближайшем от стояния неприятельскую крепость Очаков с морскою гаванью и с беспрепятственною с своими землями коммуникациею, но только водяною, чрез которую однако неприятель может всегда без удобного нами в настоящее время сведания военную крепость доставлять не только ради усиливания гарнизона, но и на действы противу нас в поле выступательныя, особливо из подкреплениев, лежащих у сей крепости татарских её орд, то на время отдаления армии чтоб сим отделенным деташаментом оную неприятельскую крепость маскировать. И постами, партиями и разъездами сколько возможно удерживать безопасную и свободную коммуникацию вправо

- 343 -

к армии, а влево до екатерининского ретранжемента и до правого берега Днепра, к первым запорожским жителям и тем командам, кои будут у сего войска по оной реке на судах поиски и надзирании противу неприятеля производить. А при том, чтоб из сей крепости к бендерской в случае уже непревозможения главнокомандующаго никакой неприятельской деташамент пропущен быть не мог.

2-е, во время на зимних квартирах пребывания от главнокомандующаго за его рукою отправлены письма, как в самой Крым, так и во все протчия татарския орды на очаковской, бендерской степях и в Буджине обитающие со изъявлением, что наша ВСЕМИЛОСТИВЕЙШАЯ ГОСУДАРЫНЯ оружие свое, хотя по вероломному разрушению от Оттоманской Порты вечного мира употребить на все ее области и принуждена нашлась. Но всегда по великодушному своему человеколюбию всякого рода и закона людей сожалеет и с прискорбностию взирает на пролития невинной крови тех, которыя не только участия в вероломном турецком разрыве не имеют, но и сами от порты в порабощенном подданстве содержатся. И потому и состоит ЕЕ ВСЕМИЛОСТИВЕЙШЕЕ намерение при нынешнем между Россиею и Портою происшествии войны паче всего в том, чтоб Крыму и всем принадлежащим к нему татарским ордам, естьли они только всхотят, избавитца от турецкаго насилием навлеченнаго ига, доставить на все будущие времена благоденственнейшее пребывание, независимое ни от какой державы, но смотря под единственною ЕЯ ВЕЛИЧЕСТВА протекциею сделать собственное между собою на основании своих законов и обычаев правление. К чему его сиятельство своими письмами, как самого хана и всех их порознь чиноначальников, так и вообще весь народ, увещевая, приглашал, дабы они, оставя рабство турецкое, пришли под покровительство нашей ВСЕМИЛОСТИВЕЙШЕЙ ГОСУДАРЫНИ, прислав ради того от себя депутатов с обещанием в том случае удержать подъятое на них оружие. На что хотя отповеди настоящей не получено, однако ж из разных мест получены достоверные известии, что те его письма не только до самого хана доставлены, но и в ордах столько разглашены, что хан приказывал всем мурзам на общий для того совет собиратца и нападениями на молдавцев и волохов удерживался. Народ же оное с наивеличайшей радостию приемля оставался при тех только одних недоумениях каким бы удобнее образом им найти сособ без попреки измеников обратиться под протекцию российского скипетра. И, колеблясь разными движениями, был еще при том такого мнения, что не лутче ли дождатца, когда россейские войска на них прямо всею силою пойдут, то тогда приступить к сему покровительству с видом, что не имев возможности оным без помощи турецкой супротивляться. Не изменою, но неволею принуждены от обязательства своего с Портою отступить.

После чего еще отправил главнокомандующий к подновлению его увещевания чрез три разныя дороги из пленных татар мисейонеров, то естьли с какою отповедью на те к татарам предложении отзовутца, чтоб я ничего не

- 344 -

упустил к достижению во оном естьли возможно желаемого конца. Для чего употреблял я из екстроординарной суммы всякия в пользу надобныя расходы. А ежели б удалось предуспеть в том, чтоб могли присланы быть для каких-либо по сим предложениям договоров, то в таком случае все возможности употребить получить как скоро возможно в залог их достоверности из наилутших их поколении аманатов¹⁹⁷, а о дальних договорах к главнокомандующему представить. Между тем все на них предприятии и действии не прежде учредить, как тогда, когда они останутся сами без всяких неприятельских действ.

19-го отправился я из крепости Святыя Елисаветы и прибыв в село Виску, эскадрону пикинерному и Донскому казачьему полку, назначенным в команду мою, приказал следовать в Екатерининской шанец, куда и прибыли 25 числа.

Май месяц армия по корпусам разделенная маршировала к переправам чрез Днепр. И в последних числах благополучно переправились [чрез] онои.

26-го отправил повеление к Борисоглебскому полку, чтоб как наискорея ко мне прибыл. А и к войску запорожскому послал, чтоб как наискорея следовало ко мне и не доходя б за один марш до Екатериненского шанца остановились, уведомя о том меня.

В то ж время получил повеление от главнокомандующаго, что получено известие, будто из города Очакова турецкое войско и обыватели под видом неимения пропитания изпразнили¹⁹⁸ оной, то чтоб послать партию о том обстоятельно разведать.

30-го Борисоглебской драгунской полк в Екатерининский шанец прибыл. Июнь.

2-го июня кошевой¹⁹⁹ со всем запорожским войском прибыл и по повелению моему чрез Буг переправился и недалеко от моста остановился.

Того ж числа отправил к Очакову партию, состоящую в 2400 запорожских казаков под командою их старшины Касанина. Приказал ему обстоятельно о неприятеле разведать и меня рапортовать. Естьли ж справедливо, что неприятель Очаков оставил, то б он в оной вошел или б во ожидании меня близ оного расположился.

Сего числа армия и предводитель оной выступил из Елисаветы и в трех больших маршах, кои армия делала.

3-го я с остальными войсками деташамента моего, чрез Буг переправясь, недалеко от оного расположился.

4-го был растах для принятия в запорожское войско провианта.

Того ж числа получил известие, что татары, разделились на несколько частей: некоторое число пошло чрез Ягорлик в Польшу, а протчия к реке Днестру. Почему я ротмистра Дебринья отправил со ста человеками казаков и пикинер к Балте для разведывания. Которой, возвратясь, рапортовал, что ничего не слышно. Так же и 5-го, в которое прибыли к реке Бугу пред Екатерининский шанец.

- 345 -

5-го со всем деташаментом выступя, продолжал марш до Лощины Романова 15 верст. И во ожидании подвижного магазеина 6-го числа армия имела растах. 7-го переправлялись через Буг, потом стала лагирем при реке Кодиме. Но я 8-го для кормов принужден был подвинуться вперед и 12 верст отойдя, остановился.

Того ж числа явились на донских отъезжих посланыя по повелению главнокомандующаго два волоха, которые ходили меж Телиголя до Днестра в село татарское, называемое Карагощ, расстоянием от Очакова миль 20, а от Бендер 2 S мили, и тут живущих волохов спрашивали о обстоятельствах неприятельских. Которые их уверяли, что в Очакове кроме живущих тут никого больше нет, а сколько числом их собраться может подлинно знать не могут. Только будто оныя отзываются, что естьли наше войско придет, то отдатца хотят, щитая себя не в силах обороняться. В Бендерах же сказывают войска немного турецкого, которое лагерем стоит по той стороне Днестра. Хан же со всеми татарами, в числе которыхз будто и крымские, находится против Рябой могилы и будто с нашими войсками у них недавно была стычка и оныя были разбиты. Почему хан от Бендер, где малое число татар, было взял их к себе на подкрепление. Визирь находится на той стороне Дуная. А меж Буга и Днестра уверяют, что татар нигде нет.

9-го, 10-го, 11-го в ожидании идущего провианта растах. И 10-го получил рапорт от запорожской партии, посланной к Очакову, что оная ночным временем будучи в Янчакраке и в других около Очакова местах ничего нигде не видала. А оттудова поехала к реке Березани²⁰⁰ в урочище Кобырты, ниже Янчакрака, и тут стоящий караул разбили, где немало побили и в полон взяли двух мурзаков и двух татар, из которых мурзаков, по супротивлению одного ранили, после чего назад возвратились.

Привезенныя ж татара и мурзаки объявили, что оне ехали из Крыму к хану и что в Очакове войска не много, а сколько подлинно оне не знают. А в Бендерах ожидают прибытия нашего войска.

11-го получил повеление от главнокомандующаго, что по всем известиям, как и волохи шпионы сказывают, что в Очакове очень мало неприятеля, то б как возможно стараться оной взять.

Того ж числа с ордером главнокомандующаго послал сотника с 10-ю казаками, чтоб он у Мертвых вод дожидался подполковника Мухина, который ведет калмыков. Оному я приказал со всеми переправиться чрез реку Буг у Мертвых вод и меня б о том репортовал. И куда ему следовать и где со мной соединиться повеление прислано будет.

12-го поутру весь провиант прибыл. И того ж числа я выступил и продолжал марш до Чертольной лощины. При Чертольском броде оставил с прикрытием от всего деташамента тяжелыя обозы, построя в вагенбург. Учредил на небольшом Дубе чрез Буг перевоз и от запорожского войска партию за Буг отправил. Приказал оной разделить свои посты до самого Днепра, чтоб иметь коммуникацию с лодками и быть известну о происхождении оных,

- 346 -

а между тем, чтоб от неприятеля по той стороне Буга ничто пройтить не могло, о чем бы я известен не был. Другую ж партию отправил и приказал оной перейтить в вершине реку Телигол и итить параллельно со мною. Меж оной реки и Днестра, как от Очакова к Бендерам прямая дорога лежит меж Телиголом и Днестром, то естьли б что по оной пошло, то я чрез сию партию тотчас уведомлен буду. А чрез находящийся каменной мост вниз Телиголя оная партия со мною соединиться может, как и от меня подкрепление получить.

Сего числа армия вступила в лагерь при деревне Неделке. 13-го выступя, продолжал марш до сухой Чертольской лощины, 29 верст.

14-го, выступя, продолжал марш, 24 версты, и перейдя реку Чечаклею остановился. На марше получил от главнокомандующаго повеление, что татарская партия, состоящая 3000 человек, передовыми войсками от армии прогнана и ретираду взяла к очаковской степи близ реки Кодимы, то не можно ль мне над сим неприятелем от своего деташамента произвести поиск. Почему я тотчас к тому месту от запорожского войска отправил партию из 120 человек, чтоб о всем обстоятельно разведать. То ж и от обоза туда партию отправить приказал. А во ожидании тех партий 15-го числа был растах. Которые возвратясь рапортовали, что по реке Кодиме везде осмотрели и ничего приметить не могли, даже что и следов свежих не видно.

16-го, выступя, перешел 28 верст и у вершины реки Березани расположился. Откуда от войска запорожского отправлена партия при старшине Черном в 500 человек вниз по реке Березани, дабы б оная, подойдя к Очакову, стараясь достать языка, а при том встревожила б в Очакове гарнизон, чтоб чрез то увидеть есть ли во оном какия войски. Я ж с моим деташаментом из оного лагеря выступил и следовал до одного оврага и ручья Янчакрак. А, перешед оной на рассвете, занял лагерь не более, как верстах в 20 от Очакова. Откудова тотчас отправил другую партию при капитане Тотовиче во ста человеках донских казаков на лиман, в которой впадает Буг.

И так оныя партии приближались к Очакову, старшина Черной на рассвете напал на тех людей, которые в колодезь ходили за водой и их забрал четырех турков. А около полудни прислан был рапорт от передовых войск, что неприятель на днях из города выступает. То тогда приказал я кошевому со всем запорожским войском выступя, следовать, оставя только некоторую часть в вагенбурге. Но неприятель будучи бессилен совсем от крепости отделиться не осмелился, так что вышедши только на некоторое расстояние, опять в крепость возвращаться начал. Сие видя, а при том ведая, что между тем приведены уже были как от запорожского войска, так и от капитана Тотовича пленныя, возвратился я с кошевым в лагерь, чтоб оных допросить. А войску запорожскому приказал на том месте дожидаться. Но как неприятель по-видимому всех наших сил при выходе своем не видал, а щитал, что то были только одни партии в 300 лошадях и потому при самом возвращении в крепость приближился к запорожскому войску, то оное его атаковало и гнало верст за шесть до города. Причем с неприятельской стороны убито

- 347 -

человек до 70-ти, а в полон взято одного пашинского кегаю²⁰¹ и одного турка. С нашей же стороны от войска запорожского убито казаков 4 и 3 лошадей и один взят в полон. Оной кегай объявил, что в Очакове шесть пашей при которых войска конницы тысяча пятьсот, пехоты две тысячи, да на судах восемьсот человек. Провианту есть в пяти малых магазеинах. И что оне тому назад 20 дней по получении визирского письма ожидают к себе до 17000 войска. А услыша о приближении русского войска отправили морем одного чегодаря с письмами к визирю в Искачу с тем, что естьли чрез 10 дней оное войско не прибудет, то оне принуждены будут, оставя город, обратиться в бегство, А Ахмет-паша, известясь ложно от прибежавших двух водовозов, что будто приближилась небольшая только российская партия, выступил против нас не больше, как с тремястами человек. По 18-е число армия пребывала без движения.

Я пробывши 18-го числа на том лагере, а 19-го, выступя, маршировал к лиману, в которой впадает Буг. И приближась к Очакову, верст за восемь остановился лагерем в виду оной крепости. На марше ж неприятель малым числом конницы стал опять показываться по высотам. Почему от войска запорожского отделена была партия при их полковнике Харко, которой уже до восьмой крепости за оными доехал, как оне тотчас ретировались. По приближении ж оной партии вышло из города конницы и пехоты до тысячи человек и вывезли с собою небольших две или три пушки. И хотя казаки конницу их прогнали, но пехота, зачавшая из ружей и пушек стрелять, принудила казаков ретироваться. Почему и пехота с конницей стали отделяться далее от города и отделясь версты за четыре остановились. В то время уже и полк драгунской прибыл с артиллерией, которому я приказал маршировать к неприятелю. Но оной, увидя приближение регулярного войска с артиллерией, тотчас ретировался в крепость. А по лиману зачали три небольшия судна приближатца к моему расположению и по лагерю стреляли из пушек. Но крутой берег воспрещал им действие свое производить. Напротив того кошевой, поставя на берег свои пушки, зачал по них удачно стрелять. А потом я велел еще привести два единорога на берег и по них стрелял. От чего оныя отступили. А как лошадей повели на водопой, то оне, приближась, опять начали стрелять. Но запорожскими пушками были отогнаны. А при сем сражении у неприятеля побито 10 человек. С нашей стороны запорожского казака ранили и 3-х лошадей убили.

При расположении войск лагерем я сколь можно старался число оных по виду увеличить, а притом, что неприятелю показать и его уверить, что я имею всякого роду войско регулярное, то из Борисоглебского²⁰² полку сделал часть конницы в белых кафтанах, а большую часть в камзолах пехотою представил. То ж и гусаров разделил, дабы видно было, что и оныя со мною есть.

В тот же день взято 5000 овец при которых пастух был из волохов. То я рассудил, чтоб присланное от его сиятельства предводителя Второй армии письмо с сим пастухом в Очаков отправить. А от деташамента моего затем

- 348 -

никого не употребил, как кегай мне сказал, что он может быть изрублен и письмо изодрано покамест до пашей дойдет, ибо доступить к ним весьма трудно. Почему и сему посланному приказал иттить прямо к Ахмет-паше, которой под крепостью стоял в лагере.

20-го посланной в Очаков пастух с письмом назад воротился и сказывая, что как он стал приближатца к городу, то стоящие часовые, как уже смеркалось, приметя, что человек идет, хотели убить, но он, спрятавшись, ночевал и, боясь иттить в город, назад возвратился. Которого я обратно послал в Очаков. Чрез 5 [часов] оной ко мне прибыл, сказывая, что его в город пустили, где был удержан, а один турок носил письмо к паше, которой не распечатав обратно велел ко мне отправить с тем приказанием, что он ничего ко мне на оное отвечать не имеет и что он из города ко мне не выедет, а зачем я пришел, так бы то и делал. И что у него есть тысяч сорок войска, которым он мне отвечать будет.

Почему и надежды уже никакой не осталось, чтоб оне крепость добровольно отдали. Сие тем утвердительнее было, что они уже были известны о числе моего войска от взятого в полон одного запорожца, имев при том довольно гарнизону и крепость со всей принадлежащей к ней артиллериею, а близ гавани стоящия два галиота²⁰³ и 30 небольших судов с пушками. Хотя же я тогда имел намерение не допускать судов их к пристани, однако я виду такого показать не мог, что я то в состоянии делать, ибо тем самыя большия пушки доставать не могли б, потому что и до приближившихся их судов к берегу мои пушки не доставали. А при том и усмотреть было невозможно естьли б сикурс к ним водою прибыл. Напротив того оной мог бы проминовать мою позицию на судах, сделать высадку на берег выше оной. Чрез что я уже и ретреты никакой иметь не мог.

По сим причинам я того ж числа в ночь выступил на прежнюю позицию к реке Телиголу, дабы тем пресечь неприятеля коммуникацию от Черного моря с Бендерами, оставя знатную при реке Буге партию с союзным между оной и моей позицией сношением, на другой стороне Телигола, имея так же знатную партию до самого Днестра. Такое расположение взял я на тот конец, чтоб, смотря по обстоятельствам можно было переходить чрез пост, что на Телиголе делать поиски меж Телиголя и Днестром. А на ту сторону Днестра посылать партии казачьи вброд к Белгороду и к новой Килии.

21-го на рассвете прибыл на прежний лагерь при ручье Янчакрак.

22-го от войска запорожского отправил партию меж Березани и Телиголя до Черного моря.

Того ж числа, выступя из оного лагеря, перешел до верховья реки Березани.

23-го посыланная запорожская партия, возвратясь, рапортовала, что в том месте никого не нашли, только свежия всякого скота и лошадей следы, которой прогнат за Телигол к Днестру. А некоторое число видно по следам, что посажены на суда и увезены в острова. А при том примечено ими, что

- 349 -

пять галиатов больших, два маленьких и до десяти судов еще маленьких позади тех шли к Очакову. А в ту ночь слышно было, что из пушек, как из крепости, так и с судов стреляли.

Того ж числа, перейдя чрез реку Березань, остановился.

24-го перешел до речки Сериголь, имея в команде своей два почти запорожских войска. Не применул я узнать обстоятельно образ его состояния. Сие мне тем удобнее было, что я сумел сыскать в кошевом и в других старшинах откровенную доверенность. Приобредши такое об них познание почел я за нужное примечания свои положить на бумагу, потому что я подробного об них описания нигде не читывал. Такое описание²⁰⁴ послал я 25-го числа при письме моем к графу Чернышеву. Я его по вышеписанным причинам за нужное почитаю и теперь присовокупить.

“1-е. Земля их имеет положение ниже Старой Линии по обеим сторонам Днепра с присвоенными в нынешнюю войну от Новороссийской губернии, в длину от Бахмута до реки Буга — до 600, а в ширину от устья Буга до Старой Украинской Линии 350 верст.

2-е. Граничит она с войском Донским, Слободскою и Новороссийскою губерниями, от стороны турецкой с Очаковской и нынешнего нашего союзнаго Крыма землями. А против Кубани по Азовское море по оной границе с открытой стороны заведены ныне вновь российские крепости, яко то Таганрог, по рекам Берд, Конской и при устье Московки, а от Очакова — Екатерининский шанец.

3-е. Места имеют они изобильныя реками, лесами и плодородною землею. Пользуютца великими доходами от скотоводства, рыбными ловлями в Днепре и при морских заливах, на устье рек Кальмиуса, Берды и близ Очаковского лимана и во оном по договору с турками за отпущаемыя ими в Очаков лес и дрова.

4-е. В мирное время имеют комерцию от Сечи по Днестру чрез Очаковский лиман Черным морем купеческими, наемными у турков, кораблями в Царьград и далее на Белое море²⁰⁵, отправляя туда получаемые товары из польской Украины, Малой России и из разных мест, граничащих с ними, железо, говяжье и овечье сало, полотно, хрящ, пеньку и канат. А оттоль вывозят мыло, сафьяны, мишины²⁰⁶, хлапчатую бумагу, турецкия материи, виноградное вино, лимонной сок, деревянное масло и разную бакалею, то есть изюм, винные ягоды, лимоны, сарочинское пшено²⁰⁷, кофе и разных родов орехи.

5-е. Поставляют хлеб пшеничной и также из вышеписанных потребныя вещи в Крым и в Очаков. И имеют торговлю с турками и татарами продажею им довольного числа разного рода, как на их степях, так и в украинских местах доставаемых диких зверей. А из Крыму вывозят соль, так же вино и бакалею.

6-е. Продают оныя вывозимые товары и меняют на те отправляемыя ими, а так же и на горячее вино²⁰⁸ в Малороссии и польской Украине промышленникам.

- 350 -

7-е. Получают знатную сумму от купцов, поставляя на судах от Сечи разныя товары по Днепру в Очаков и Кинбурн²⁰⁹. А также и оттоль с приходящих кораблей, ибо иногда случается, что оныя в сухменное время очаковским лиманом выше устья Буга в залив, называемой Козей, днепровскими порогами не проходят без облехчения с них на лодки. А случается притом часто, что турки с купцами и договоры имеют поставлять товары до Очакова, а не до Сечи.

8-е. Збирают они с купечества не меньше половинной части против таможенных сборов под видом не яко учрежденной от них тарифы, но будто бы за перевоз войсковыми лодками или за мост на сухом пути чрез реки, а также и за безопасность в пути от их людей, которую делают они посредством отряжения к провождению идущего обоза, одного казака с войсковым перначем²¹⁰ или булавой, а большей части с прилепленною на бумаге войсковою печатью. Сие они так точно наблюдают, что хотя бы сего конвоя кто не требовал, но они ему дают, ибо за оной должно расплатитца непременно по точности их установления.

9-е. Что касается до числа Запорожцев, то прежде всегда считалось военных людей 40000, но вместо того весьма их было мало и действительно вооруженных и исправных. От собственного своего имущества казаков никогда бы больше конных выехать не могло, сверх остающихся у присмотру домов, как тысяч до пяти. А также и пеших казаков не более быть может, как тысячи ж четыре. Должность пехотного отправляет у них в пехоте всякой, не имеющий ремесла и пропитания и убегающий работы бродяга за заплату из казны в год двенадцати рублей жалованья и провианта. А ныне оные Запорожцы имеют людей всякого звания тысяч до ста, ибо они в ныне продолжающююся войну вновь населили и беспрестанно населяют убегающих от службы и подати из Малороссии, из Новороссийской и Слободской губернии по обеим сторонам Днепра до Старова и Новова кондаков, против Елисаветградского и Молдавского²¹¹ полков впереди старой линии и по рекам Самаре²¹², Орели²¹³ и по Кривому Торцу. Более двадцати тысяч дворов с фамилиями, коими людьми они себя достаточно подкрепили и могут войска поставить конных и пеших безнужно тысяч пятнадцать. И ныне у них службу отбывают в походе конную все почти женатыя. Не служащия же домовые люди обращены в подданство расчислением на содержание сорока куреней²¹⁴, от которых старшины знатным образом полнят свои карманы. Ибо у них курень называется так, как бы полк, а все люди, записанныя во, оном, только числятся, а живут в разных местах и довольствуются всяк своим. Следственно и расходу больше быть не может, как только тот курень починить, снабдить теплом и кормить живущих в нем несколько сторожей.

10-е. От службы их военной, как от конных, так и пеших в регулярном войске польза только та, что умножается счет. И в протчем помощь от них весьма мала. Но и то вид сей военных людей отправляют они во время только одной компании на несколько месяцев, а всегдашнюю службу нести без

- 351 -

ращоту своих выгод они непривычны. Относительно до попечения скопирования²¹⁵ в зимнее время земли и протчих нужд в воине встречающихся, то они их снести не могут, так как другая военныя люди или донския и малороссийския казаки. А наипаче, отделясь от своего гнезда, они даже и той последней помощи не делают, чтоб на собственных их землях посты содержать. Им сего никогда не вверяют.

11-е. Народ сей отечеству никаких податей не плотит, кроме вышеписанной службы. Пользуется такою по их прихотям вольностью и выгодами, каковых ни одна земля между устроенными державами не имеет.

12-е. Закона и учреждения никакого у них нет. Приемлют на себя, чтоб быть повинными одной только высочайшей, когда к ним особливо написана будет, ИМПЕРАТОРСКОЙ грамоте. А в протчем касающегося до них, как по военным, так и гражданским делам, исполняют тогда, когда они ласковостью бывают увенчаны, хотя бы приказание было и от высоких чинов, ибо они всякия государственныя учреждения щитают для себя не принадлежащими.

13-е. Начальник у них кошевой атаман. Он по их обыкновению должен быть грамоте незнающей и зависящий от общественного выбора. Но однако ж сей выбор ныне согласием старшин пресекся.

14-е. Главная в правительстве их министерия та, что во оном обществе кто только возжелает препроводить по воле своей несколько дней своего века и записался в казаки, то хотя бы он рожден и воспитан был разумно, должен учитца суровости и невежества во всех поступках и казатца свету, что их сердца, смешанныя с сущею простотою и всегдашним хмелем, ничего не устрашатца и никаким собственным интересом ни к какой повинности не привязаны, кроме доброй своей ко всякому делу воли. И тем самым начальники сего войска, обучившиеся сему ремеслу, утверждают, что ни в чем они не властны, когда к чему не преступит чернь, называемая ими товариществом, и, что принадлежит до сего их товарищества, то оное и в самой вещи наполнено невежеством и слабостью к пьянству. И по простоте своей природы без етой их старшинской внушаемой науки довольно глупа. Но однако ж в самой вещи столько повинны и порабощены, что послушания такового в разумном и распоряженном народе бывает не везде. Да и нельзя не быть по их обыкновению потому, что хотя бы и малейшая противность примечана за кем была, властен кошевой атаман без всякаго суда, да хотя б и без вины, не ответствуя никому, приказать лишить жизни. А в сущем деле оное только в предмете к пользе одних своих алчных интересов, почерпающих между внушенную простотою своей черни. Ибо нередко случается, что те же старшины, казавшияся в Сечи запорожской ничего не понимающими, побыв несколько из бедного студента, выезжают в Малороссию с хорошими капиталами и происходят в чиновники. А с тем чином вместо того, что он в Сечи запорожской не знал грамоте российской вдруг рождаются и другая науки.

15-е. Всякой у них начальник за продерзость в малейшем хотя воровстве или приметя в волокитстве за женским полом, волен того преступника

- 352 -

лишить всего имущества в собственной свой карман какого бы то капиталу он ни был и никому за то не ответствует. А кольми паче в волокитстве хотя б виновной и без прилики²¹⁶ приведен был, всячески стараясь найтить истину его прегрешения, сему наказанию подвергают. О чем находящиеся при старшинах письменныя, кои генерально из Малороссийских школьников у них бывают в писарях, не пропускают времени усугублять своего попчения в надсматривании за богатыми казаками, обходя однако бедных.

16-е. Места те, которые граничат с Запорожцами никогда в желаемой порядок приведены и успокоены быть не могут. Они соседей своих устроенных порядком разоряют беспрестанно, делают набеги, отнимают близ их лежащую землю с населенными людьми. И разными оныя старшины алчностями к прибыткам приобретают из них свои интересы, как такия люди, которыя для того только и жертвуют своим состоянием сему образу гнусной жизни, чтоб, успев нажитца, выйтить скорей в тот край, где единоземцы его в жизни своей чувствуют спокойство и благодействие. Какого бы рода и звания ни был человек, увольненной ли отколь или беглец, они его принимают, а в соседственных с ними местах простой народ подговаривают и тем делают в податях и в службе государевой подрыв. И чрез то никакого основательного и крепкого во оных соседственных с ними местах учреждения в рассуждении побегов и скрывалища беспрепятственного сделать невозможно, а юношество из молодых, несовершенного разума людей сколько обманом, а иногда увозят при удобном случае и неволею. Нередко случается, что достаются им в добычу и благородных людей дети, имеющие начала в науках. И вместо того, что из таких можно б было от которого ожидать, что возросший с летами его разум полезен бы был обществу, то у них, как по молодости своей немогущий проникнуть того старшинского притворного обращения (которыя пьяницами и непонятными никогда не бывали) и в самой вещи приучаются между сим обществом невежеству, и пьянству. Словом ни одно войско регулярное пройтить по их земле никогда не может, чтоб они его не убавили своими подговорами и принятием беглецов.

17-е. Говорят при том запорожския старшины, что у них в войске разного рода есть иностранныя люди и наполняют его со всех сторон. Но однако ж великого бы им труда стоило естьли б оне во всей своей земле отыскали несколько человек прибегающих к ним иногда армян, греков и жидов. Да могут похвалиться, что чрез нынешнюю войну ниже Старого Кондака и Днепра населили село волохов. А впротчем, как сами оне старшины, так и все их казаки населившиеся суть природныя российского престола, а некоторая часть есть в числе оных из польской Украины.

18-е. Род сей в правительстве их секты весьма хитр, проницателен и осторожен в рассуждении своих интересов, сопряженных с таковою вольностью, чрез которую не дают они никому во оных отчета, прилежно пекутся всячески, дабы оная не подвергнулась законам своего отечества и власть их во оных беспредельная не ограничена была порядком.

- 353 -

19-е. И потому не довольно внутренныя свои прибыли, но и весь оной шар земли обращать стараются в неизвестность и неполезность ни на какое обществу распоряжение.

20-е. Один генерал в 1763 году по бытности своей в Украине послал к ним с просьбою, чтоб несколько товаров из Сечи сплавить в Очаков Днепром. Однако они — держась своей осторожности, не преминули упредить, дабы такия люди дороги к ним впредь не накладывали и те товары на камень, которой лежит в Днепре, ниже речки Рогачика у урочища называемого Носаковская плавня, покрытой водою к крымскому берегу на большой лодке посадили. А их запорожския не довольно лодки, но и турецкия купеческия большия корабли всегда приходят благополучно. А доказывает сие то, что в нынешнюю войну, когда турецкая флотилия вошла в Днепр и запорожцы их выгнали, то разбитой при том сражении один корабль выше Шенгиренского ретраншемента, против урочища Виливах и ныне лежит и виден. И хотя оной небольшой величины, однако ж на нем было с военными людьми девять пушек. Но были ж в той флотилии конечно и больше.

21-е. А при том Запорожцы не забывают смотреть и на обстоятельства политическия и по оным себя размерять, когда им прибавить или убавить своей смелости говорить о своем обществе и утверждать оное от самодержавной власти. И знают время, когда им что-нибудь предприять, например.

22-е. Как скоро нынешняя с Портою Оттоманскою война открылась, то Запорожцы тотчас в совете своем положили все селении, лежащие от устья Самары до реки Конской²¹⁷ по рекам Волчей²¹⁸, Терской, Сухим и Мокрым Ялам²¹⁹ по Торцу и Кальмиусу²²⁰, сжечь, а некоторыя оставить без жителей. Что того ж времени и исполнили. Селение в устье Кальмиуса, где было дворов до пяти сот и церковь, сожгли, а жителей всех согнали к усть Самаре и к Сече запорожской. А то же самое сделали и с живущими при Днепре, ниже Сечи запорожской, к реке Бугу и к Елисаветградской провинции. Но что ж бы из сего заключать? Естьли согласно говорить с запорожцами, то можно сказать, что они сделали хорошо, дабы их люди, живущие в разных местах по их зимовникам не сделались неприятелю жертвою. Но естьли ж посмотреть в последующия потом с Новороссийскою губерниею их обращение, то конечно увидеть можно: не было б тогда у запорожцев на уме, чтобы вправо к Елисаветградской провинции, а влево к старой линии и до Бахмута татаре очистили им земли по их батыреевой грамоте²²¹, по которой они имеют дело с Новороссийскою губерниею.

23-е. Сие доказывает то, что естьли б запорожцы в охранение отечества своего границ войска своего в одно место не сбиралиа оставили бы хотя по малй части при реках у устья Московки к вершинам Волчей и посреди реки Кальмиуса, а в правую сторону к устью Буга и к устью реки Синюхи²²², то татарам проходить бы было трудно или по крайности сведан бы был неприятель о его предприятиях и удерживаем поколь собрались бы российския

- 354 -

войски оного преследовать. А им отделять от себя опасности не было никакой в рассуждении свободной ретирады к россейским границам. Но вместо оного, увидя напоследок, что татаре, ворвавшись в границы Новороссийской губернии, большого вреда не сделали и селения оной остались в своей силе, запорожцы подобно тем татарским набегам вдруг оставшиеся селения, по откомандировании полков, начали отнимать. И отняли от Новороссийской губернии земли с населенными людьми от Елисаветградской провинции с служащими Донецкого полку пикинерами по реке Орель, а от вершины оной по старую линию, а также и от Изюмской провинции. И желали сие отнятие самым хитрейшим образом, как скоро пошлют команду которое селение отнимать, то в то ж время отправят депутата в Петербург с просьбою, что они обижены от Новороссийской губернии.

24-е. Не удовольствуясь же тем отнятием сел и деревень и обнадежив себя, что им была в том удача вдруг против городов Бахмута, Тора и Изюма и близ самой старой линии и против полков пикинерных Донецкого и Елисаветградского и гусарского Молдавского в виду тех селений поделали полковые избы, называемые ими, Запорожцами, поланками²²³. И в самую тягость народную, как обыкновенно во время военное случается, начали накликать вольность, обещавши приходящим к ним людям на два года льготы. Почему в один год накликали и населили прежде упомянутые, дворов более двадцати тысяч, слободы действительно из жителей Новороссийской губернии и частию из Малороссии и Слободской губернии.

25-е. Когда же успели Запорожцы отнять земли и сделаться Новороссийской губернии так близкими соседями, то завели беспрестанную и конечно вседневную ссору и чинят великия разорении, грабят: беспрерывно, отгоняют скот, умерщвляют людей, жгут селении и лишают хлебопашества и единственно только для того, чтоб люди к ним переходили, а землю, на которой они обитают, оставляли впусте, дабы и оною им впредь воспользоваться.

26-е. Теперь запорожцы населя на отнятых землях против всей Новороссийской губернии, зачав от Молдавского полку до реки Донца и Слободской губернии, против Изюма, Тора, а также и против Бахмута великия слободы, заграждают свои пустыя, впереди оных лежащие земли, теми поселянами великия степныя места от Самары и от Кальмиуса до Азовского моря, по реку Конскую. А от Елисаветградского и Молдавского полков до Днепра оставляют впусте, в намерении, чтоб той пустой и не объятой ими земли было всегда у них много ко удобности той, чтоб было где в случае скрыть им что-нибудь встречающееся.

27-е. Ныне они, утвердя свои границы, самовласно ведут министерию своими просьбами об отдаче им земель по их Батыревой грамоте (коей они подлинной, как я слыхал, не имеют, а пользуются копиею, полученною Малороссийского Миргородского полку в местечке Сарочинцах от какого-то старшины), чтоб всю Елисаветградскую провинцию свесть и им отдать, а также земли от устья реки Орели по Донец до донских селений. В которую дачу

- 355 -

входят города Тор, Бахмут с принадлежностьми, а также и Бахмутской гусарской полк. Готовят же просьбу и об отставлении новозаведенной при реках Московке, Конской и Бердах линии, поелику по оной делаются крепости на их землях и они чувствуют утеснение и прилежно пекутся, дабы их границы были соединены с Донским войском.

28-е. Словом маленькой сей кусок земли приметен должен быть относительно до общества. А оной, наверное, не таков в самой вещи по нынешному их положению и жизни, как об оных заключают по их виду.

29-е. Прежде Запорожцы были бедны, а ныне все они богаты и подчиненные их привязаны ко всякой повинности. Где прежде у них были хутора, там ныне распространились великия селении и живут домами, имеют жен, детей, хорошее скотоводство и промыслы.

30-е. Старшины это правда, что не женаты. Однако ж своими великими економиями также подвергают себя в случае какого об них учреждения всему, что бы ни случилось повиновению. А простых, бродяг, кои до сих времен, часто по несогласию старшин за начальнические места, делали между собой драки подобныя бунтам, ныне немного. То их те же самыя женатыя казаки усмирят. Да хотя б оного взброду тысяча какая и разошлась, то оное ничего не значит.

31-е. В заключение же скажу, что хотя министерия запорожских старшин велика и удачлива, однако ж и то самое неоспоримо они знают, что в случае нехотения их оставлять далее на такой ноге исполнят они как бы всякой верноподанной”.

25-го и 26-го для отдохновения лошадей и в ожидании из чежелого моего обозу провианта был растах.

Того ж числа по рапорту обозного Головатого, оставленного в тяжелом обозе, по причине плохого корму, приказал я обозу перейтить вниз по реке Бугу верст 6 и, избрав хорошее место, остановиться, укрепясь также вагенбурхом²²⁴.

Того ж числа приехал курьер от генерал-порутчика Берха²²⁵ к запорожскому одному полковнику, которой прошлого году находился по ту сторону Днепра с бекетом, а тогда был при войске. От которого я уведомился, что калмыки назад тому девять дней переправились в Кандаке чрез Днепр. Почему я 24-го отправил Борисоглебского драгунского полку подполковника Стремоухова к Мертвым водам с письмом к владельцу²²⁶, дабы он оставил Чернаго гусарского полку при порутчике Попове 1000 калмыков и при капитане Борисоглебского драгунского полку Панчелидзев²²⁷ 1000 калмыков. К которому определил еще 30 донских казаков. И приказал ему взять первоначальную позицию при устье реки Буга, где оной в лиман впадает. А Чернаго гусарского полку порутчику Попову с таким же числом калмыков и казаков приказал позицию взять при устье реки Янчыкрака, где оная в Березань впадает, так, что между ними дистанции не более 20-ти верст было.

- 356 -

То я приказал им союзную коммуникацию связать постами и порутчику Попову меж Телиголя и Березани на речке Сериголе иметь во сте человеках пост, чтоб чрез оное положение смог я иметь свободную коммуникацию, зачиная от Днепра до моей позиции при реке Телиголе. А сверх того приказал, чтоб посылались частые партии от капитана Панчелизева до Очакова и от порутчика Попова по обе стороны реки Березани до Черного моря, чтоб всегда Очаков в тревоге держать. А когда кормы будут худы, то б капитан Панчелидзев, не отделяясь от реки Буга, вверх по оной переменял свои ставки до устья впадающей в Буг реки Чечаклей, не переходя за оную. В то ж время и порутчику Попову вверх по реке Березани до верховья оной всегда в параллельном положении с капитаном Панчюлизевым находиться, и чтоб оне во всем между собою сносились. Естьли ж бы против чаяния случилось, чтоб из Очакова сильной неприятель на них пошел, тогда соединясь вместе, дать ему отпор. Ежели бы они и оба были бессильны, то тотчас дать о том знать в тяжелый обоз и самим ко оному ретироваться и соединясь с находящимся там войском, уже обороняться до последней капли крови, не давая обозу разорить. Естьли ж бы неприятель пошел в наши границы, то то ж, соединясь, за ним следовать. А в Екатерининской и Павловской шанцы дать о том знать, чтоб оне куда надлежит о том далее знать давали.

К достальным же 3000 калмыков определил майора Елагина²²⁸ и приказал сближиться со мною, а потом перевести оных за реку Телигол до самого Днестра, присовокупя к ним и Донской казачий полк, которым уже сию дистанцию меж Телиголя и Днестра прикрывать.

Сего числа армия заняла легерь при деревне Дубовой между рек Сухаго и Мокраго Ягорликов.

А я того ж 27-го, выступя, прибыл на реку Телигол и позицию взял на бендерской дороге, которая идет от Очакова. По расположении таким образом никто из Очакова к Бендерам пройтить не мог, чтоб не встретиться со мною.

Сего числа перешла армия на самой берег Днестра у местечка Ягорлика.

28-го я сделал учреждение, чтоб по прибытии калмыков и достальных ескадронов гусар оставить при Телиголе и достальной лехкой обоз с небольшим прикрытием, а самим иттить к Черному морю. Распорядясь таким образом, чтоб калмыки с донскими казаками шли понад Днестром и где переправы, тут оставлять небольшия партии для сведения. Запорожцам же итти по левую руку регулярного войска по реке Куяльнику²²⁹, которая находится меж Днестра и Телиголя и чрез два марша на рассвете прибыть к селу Гикжедеру, которое против Белгорода²³⁰ по сю сторону называемого Белогородского лиману²³¹. Куда определить только одну партию — а самим в то время напасть на местечко Гаджибей²³², которое несколько укреплено, имеет пушки и гавань. И между собой оне не в дальном, так как до 20 верст расстоянии, дабы найденного там скота и протчего с собою забрать и возвратиться опять к своему обозу, к реке Телиголу. А для того наперед послать

- 357 -

небольшия партии вниз по обе стороны реки Днестра на небольшую хотя дистанцию, дабы тем диверсию сделать и способствовать моему предприятию.

В то ж время получил повеление от главнокомандующаго от 24-го из лагеря при деревне Бирзо, что он двух ескадронов гусар к деташаменту моему ранее шести дней отправить не может. Почему я послал небольшую партию для препровождения оных прямой дорогой ко мне. А майору Ангелову, командующему сими ескадронами приказал поспешно следовать. И естьли есть у него возы на волах, то чтоб с самым малейшим прикрытием оныя отправил в тяжелой моей обоз, взяв с собою провианта дней на десять или на двенадцать.

Сего числа армия частию перешла на правой берег Днестра.

29-го для кормов принужден был перейтить 15 верст в верх реки Телиголя.

Остальная часть армии переправилась чрез Днестр.

30-го был растах.

1-го июля получил от главнокомандующего повеление от 24-го июня, что его сиятельство с армией прибыл на позицию, от местечка Егорлика в 20 верстах, а 28-го, по сварении каш, пойдет к реке Днестру.

Сего числа армия вступила в лагерь при деревне Марковице. 2-го получил рапорт от подполковника Стремоухова, что калмыки прибыли и начали чрез Буг переправляться.

Сего числа выступила армия из лагеря при Морковице.

3-го, 4-го и 5-го был ростах.

6-го прибыли два гусарских ескадрона с майором Ангеловым.

Того ж числа получил рапорт от подполковника Стремоухова, что калмыки 5-го числа совсем чрез Буг переправились и, по удовольствовании провиантом, 7-го числа к Телиголу прибыть надеяться, как и повеленныя партии отправить.

Я того ж числа для кормов перешел верст 5 вверх реки Телиголя.

7-го числа войско калмыцкое к Телиголу прибыло. Почему я уже мог исполнить мое намерение, чтоб иттить к Гаджибею. И для того я того ж числа с запорожцами, гусарами, Борисоглебским полком и пикинерами выступил. И за 4 версты от первого Куельника²³³ ночевал.

Кошевой получил рапорт от своего обозного из тяжелого обоза, что к нему пришел ушедший невольник из Очакова и сказывал, что пришло восемь кораблей с пехотою в Очаков. А сверх того слышал он, что переправляются будто несколько татар из Крыма к Очакову.

8-го я со всем войском выступил и, перешед первой Куельник, над оным ночевал. Куда того ж числа калмыцкое войско ко мне прибыло.

9-го пришел ко мне Чернаго полку гусар, взятой в полон неприятелем 19 июня при Кривом озере из команды капитана Роде, которой объявил, что он приведен был в Бендеры и продан одному белогородскому турку, с которым он в Белгород приехал и чрез две недели нашел случай оттудова уйтить.

- 358 -

В Бендерах сказывает войска немного, а стоявшие турки и татара лагерем под городом все пошли против Первой армии. А при том турки ему в разговорах сказывали, что у них в городе моровая язва. Того ж числа я выступил, исследовал до последнего Куельника, где выкормя лошадей, 10-го числа перед рассветом, выступя, следовал к Днестру на село называемое Колмыкышль, так как кошевой и старшины войска запорожского меня уверяли, что около тех мест надобно, чтоб находился Улат-мурза с несколькими стами татар.

Калмыкам же приказал иттить в правой руке в некотором расстоянии от меня. И назначил им в то ж время приттить в село Яски, а партию отправить вверх Днестра. И чтоб от оных разъезд доехал до самого села Милоешти, где б с постами от армии съехался.

Я с войском прибыл к Днестру в 7 часу утра, где никакого мурзы не нашел. А захватили двух татар и несколько турок. А 10 татар ушли в лодках за Днестр. При чем забрано множество мужиков и скота неприятельского.

Майор же Елагин с калмыцким войском в назначенную слободу Яски ошибкою вожатого не утрафил²³⁴, а пришел в недальнем расстоянии от оной в слободы Гленную, Корочию и Любовек, на которые сделал нападение. Во оных же слободах 7 турков находились, которые, противясь, не хотели отдаться в полон. Почему все они убиты.

Отряженная ж партия, состоящая из 370 человек под командою капитана Стоикова. в то ж самое время сделала нападение на слободы Суклею, Карагащ и Лакруф, из которых в слободе Суклей ничего не нашел, а последние две разорил. Забрал волохов мужеска и женска полу 96, скота рогатого 80, овец 4000. Майором же Елагиным забрано волохов мужеска и женска полу до пятисот, жидов обоего полу 18, цыганов 13, скота рогатого 373, овец 380, лошадей 86.

Того ж числа отправил повеление майору Елагину сказать владельцу, чтоб он учредил небольшие партии до села Малоешты, дабы с армейскими постами имели связь. А в левую руку в селе Колмыкышле поставить партию. А протчее б войско стало лагерем против Яски. А в сию ночь пред светом, чтоб владелец переправил человек до 1000 и больше на ту сторону Днестра. Только б оныя до Бендер верст за 40 не доезжали, а напали б на село Ханское, в котором по известию много татарских фамилей и скота, чтоб все в добычу забрали. Другую ж партию, человек 200 или 300, отправил бы при двух, донском и калмыцком, старшинах до реки Телиголя. И чтоб они то Сериголя разъезд послали, где находится партия от порутчика Попова и, посмотря, назад бы возвратились.

Вступила армия в лагерь пред рекою Таготин, в 16 верстах от Бендер.

11-го в ночь я с запорожскими и протчим регулярным войском выступил к местечку Гаджидеру, куда на рассвете прибыл. Но бывшия там турки. человек с 20, были уже предупреждены от посыланного от них 10-го числа турка вверх Днестра, которой войски наши увидев, возвратился и им о том сказал. То оныя на лодках и ночевали, а как я приближился к местечку, то

- 359 -

они отвалили в Белгород. А тут только, захвативши, закололи трех турков, где я остановился кормить лошадей близ берега лимана, примкнув ко оному правым флангом, а передом к местечку Гаджидеру.

Около половина дни из Белогорода спустились судов с 8, из которых один был галиот. То я фланг своего войска переменил, щитая на нем большия пушки, и стал передом к лиману. А пушки и 4 осми фунтовых единорога поставил на берегу. Вышесказанной же галиот, подъехав к берегу, стрелял не более как из одной-двухфутовой пушки, а людей на нем было до ста человек, как и на других по нескольку находилось. Однако ж наконец из пушек моих стрельбою галиот был обращен, хотя вреда ему не сделано. Только одна граната попала в нос и ничто у оного не повредила. Они, бросясь к тому месту, стали поправлять. А другая граната в самой галиот попала и надобно думать, что людям вред причинила. Итак весь сей флот назад к Белогороду возвратился. Я ж в тот день для лутчаго корму и воды отступил 5 верст по дороге к Гаджибею на реку Баребой, где и ночевал.

А между тем 12-го числа отправлена была партия версты 4 от моего расположения под командою Борисоглебского драгунского полку подполковника Стремоухова до 1000 запорожцев, два ескадрона драгун, один гусар и 3 пушки на один остров, где сказали, будто довольно скота и несколько турков его караулют. Однако ж там ничего сказанного не нашли, а только причаленное судно с дровами отняли и сожгли. А люди на маленькой лодке ушли.

Сего числа армия следовала ко взятью позиции на левом берегу реки Быка²³⁵ и зачала переправляться чрез оную.

А я 13-го выступил к местечку Гаджибею, куда прибыв, занял предместие с спешенными запорожскими казаками, двумя ескадронами драгун и тремя единорогами и пушками запорожскими. Был отбит галиот, стрелявший на берег. А 15 турок заперлись в один дом, которые не успели выбежать в крепость, то оных запорожцы несколько время неотступно атаковали. Наконец я им позволил зажечь дом. То оных оттуда тем выгнали и четырнадцать убили, а 1-го в полон взяли.

Хотя в самом замке более пятидесят турок с шестью пушками находилось, однако штурмовать оной невозможно было для того, что стены по старинному манеру сделаны были высокия и внутрь с оных кроме сходов сойтить было неможно. От моря оной неприступен за великой каменною горой. Ворота одни и рва около оного замка никакого не было. То в ночи я сделал из 4 единорогов батарею, чтоб гранатами в замок бросать. А между тем двумя маленькими единорогами и двумя запорожскими пушками ворота выбивать приказал. Запорожцы охотно спешенные иттить хотели, а и 2 эскадрона драгун были изготовлены, чтоб войтить. Но артиллерия желаемого действия не произвела. И единорожныя гранаты все чрез замок в море падали. А другия пушки только двумя ядрами в ворота попали. А протчия выстрелы все были по стене, ибо довольно близко оных не навели. Неприятель же пушками нас вредить не мог. А мелким ружьем ранили полевой артиллерии

- 360 -

четырех канониров, да 3 очень лехко. У запорожцев же убили 10, ранили 27. Я ж, видя, что успеху никакого быть не может, да уже и рассветать стало, приказал пушки снять и в лагерь иттить. А предместие зажечь, как и все деревни выжечь. А как около нигде воды пресной не было, да провианту недостаточно становилось, то я, отошед 5 верст, остановился.

Во всех оных местах забрано запорожцами неприятельского скота рогатого 3300, овец до 10000, лошадей до 500, волохов обоего полу 1251, которые и отправлены на поселение в Сечь.

Калмыками и донскими казаками забрано рогатого скота 1743, овец 5080, буйволов 25, лошадей 86, волохов обоего полу 3758, староверов 222, жидов 24, цыганов 153. Которых я отправил на поселение в Новую Сербию с майором Алаликиным. Однако ж, перейдя реку Чечаклею при устье, где оная в Буг впадает, велел остановиться и выдержать им карантин.

14-го дня армия, переправившись совсем чрез Буг, обложила город Бендеры и расположилась при оном в лагере.

15-го, выступя, продолжал марш до Меньшаго Куельника.

16-го перешел до колодизей. Откудова послал повеление к майору Елагину. И приказал сказать владельцу, чтоб он остановился на первом Куельнике от Днестра или на середнем, где выгоднее будет для воды. А оттуда в Ясках иметь пост до 200 человек. Да вверх по Днестру иметь же пост до села Малоешты, чтоб оныя один с одним сносилися. А между тем из Яского поста на половине дороги, естьли есть вода, иметь таковой же пост, а естьли оной нет, то всякой день посылать партии до Ясок. И, чтоб из сих постов ни один менее ста человек не был. И естьли б что от неприятеля последовало переходами на Днестре, то как ко мне тотчас знать дать, так и главнокомандующему прямо репортовать, то ж и первыя от армии посты словесно о том уведомить.

Того ж числа получил сообщение от господина генерал-порутчика Берха от 26-го июня, что он с корпусом следует на конские к мечетям. Куда 24-го прибудет и пойдет к устью Токмака, впадающаго в Молочные воды, а оттуда безостановочно пойдет по тракту к Перекопу²³⁶.

В то ж время получил повеление от главнокомандующаго от 6-го числа, что он с армией в марше к реке Реуту пришел. А при том заподлинно уверяют, что в Бендерах моровая язва.

Получил рапорт от порутчика Попова, что посыланная от него во ста калмыках партия под самым Очаковым взяла 4-х лошадей. Причем никто из города не выезжал, окроме, что один раз из пушки выстрелили. И от капитана Панчулизева получил рапорт, что посыланная от него к Очакову партия подъезжала к состоящему под городом лагерю очень близко, однако ж никто не выехал.

17-го прибыл к реке Телиголу и на сей стороне расположился.

18-го для кормов перешел вверх по реке Телиголу.

Получил рапорт, как от капитана Панчулизева, так и от порутчика Попова от 15-го, что оне для кормов подались несколько назад. А 14-го числа неприятельская партия пришла к устью реки Янчакрака, а по Березани

- 361 -

на лодках подъехав, по правой стороне берегу оной реки зажгли степь. Однако ж случившийся дождь погасил. Исполня сие возвратились назад. А на другой день партия с приумножением то ж и с пехотой прибыла. Почему Панчулидзиев с Поповым, соединя обе партии, хотят атаковать.

В то ж время получил рапорт от майора Елагина, что повеленныя посты расставлены и последний пост поставлен в селе Коротне в ближайшем расстоянии от посту команды генерал-майора Каменского²³⁷, стоящего в селе Липовине.

19-го кошевой получил рапорт от старшины, находящегося с казаками на лодках, что 10-го числа сего месяца посылана была от них партия под Кинбурн, где оная имела с неприятелем 14-го числа сражение. При котором с неприятельской стороны убито несколько человек и двух татар, кинбурнских жителей, взяли в полон. А из них самых ранили трех. Почему из Очакова 11 кораблей погнались за оными и 15-го числа чрез целой день из пушек стрелялись и до сих пор еще от них не отступили. А при том пишут, что у них недостаток в артиллерийских снарядах. Почему я от Екатерининского шанца 380 зарядов с ядрами и со всеми принадлежностями туда отправить приказал. О сем происшествии донес я главнокомандующему.

22-го я для кормов перешел вверх реки Телиголя.

Того ж числа получил от главнокомандующаго от 19-го, что армия под Бендеры прибыла и что того числа в ночь откроет пред городом траншею. А при том, что партиями от господина генерал-майора Каменского прогнан неприятель, вышедший из города, более 1000 человеке. При чем неприятельских тел на месте осталось до 50, да в плен взято 9. А с нашей стороны убит донской казак один.

Господин генерал-майор князь Щербатов²³⁸ с внутренним резерфом и несколькими гусарскими Черными и Желтыми эскадронами по переправе чрез Днестр, отправлен был вперед для занятия и очищения мест. Которой вышедшего из города до 2000 тысяч неприятеля прогнал, побил более 200 и получил довольное число из-под убитых и раненых лошадей. С нашей стороны убит порутчик один гусарской ротной, квартермистр один и еще 4 рядовых. Ранено 19 человек.

От господина генерал-порутчика Берха получил от 6-го июля уведомление, что на крымской степи к Молочным водам его партиями разбита наголову татарская партия, состоящая из 500 человек. И не более 30 татар бегством спаслись.

От Первой армии получено известие, что 7-го июля разбили неприятеля в 80000, состоящаго под предводительством крымского хана и многих турецких пашей и весь их лагерь, со всем багажем и пушками в добычь себе получили²³⁹.

23-го получил рапорт от капитана Панчулидзева, что он, соединясь с партией порутчика Попова, отправил от себя партию к Янчакраку, следуя и сам за оною. Но коль скоро неприятель увидел приближающуюся к себе

- 362 -

партию, то без всякого супротивления побежал к городу. Почему уже капитан Панчулидзев назад возвратиться принужден был.

26-го получил повеление от главнокомандующаго от 25-го, чтоб владельца со всем калмыцким войском отправить к армии. И что на место оного отправлен ко мне по требованию моему Малороссийский Черниговский казачий полк. А при том его сиятельство уведомил, что по сделанной первой пред городом параллели²⁴⁰ занят ею же ложамент в неприятельском около форштата ретранжементе и оной обращен на вторую параллель, где и сделаны батареи. На которую хотя неприятель и покушался нападении вылазками своими делать, однако ж с превосходным в нем уроном отбит и прогнан. И сколько ни сильная по городу со всех сделанных батарей стрельба ядрами и бомбами от нас производится, но неприятель по всей своей возможности супротивляется и с твердостию оное еще выдерживает.

Для отправления калмыцкого войска к армии послал повеление капитану Панчулидзеву, чтоб он всех, как от себя, так и от порутчика Попова, калмыков отпустил к их владельцу, а сам бы явился к полку. А порутчик Попов со всеми казаками, чтоб стал при устье реки Чечаклеи, где оная впадает в Буг. Где он прикрывать будет отправленных волохов, держущих карантин. А майору Елагину приказал со всех постов по Днестру калмыков сменить донскими казаками. И когда все калмыки к владельцу присоединяться, чтоб он к армии следовал. А капитану Стойкову проводить их до господина генерал-майора Каменского.

Того ж числа я для кормов перешел еще вверх Телигола.

27-го получил повеление от главнокомандующаго, чтоб калмыцкое войско уже к армии не отправлять по причине последовавшего теперь от едисанской, бурджацкой и белогороской²⁴¹ татарских орд отзыва, склоняющегося по желанию нашему. Почему уже и для поисков на ту сторону Днестра партии не посылать.

Того ж числа получил рапорт от запорожского старшины Третьяка, находящегося на лодках, от 25-го июля, что преследующие их из Очакова 11 кораблей 16-го отогнаны. При чем они разбили 3 корабля. У неприятеля убито до 30 человек, а у нас только одного казака убили и одну пушку от частой стрельбы разорвало.

29-го от его сиятельства получил известие, что Первою армиею разбита неприятельская армия во 150000, состоящая под предводительством визиря. При чем весь их лагерь и 130 пушек в добычь получены²⁴².

30-го прибыл ко мне вместо Черниговского Лубенской Украинской казачей полк²⁴³, которой я приказал майору Елагину поставить вместе с Донским на реке Кочургане.

1-го августа от войска запорожского приказал я отправить партию к Очакову в 1000 человеках для разведывания.

2-го августа получил рапорт от майора Елагина, что 24-го июля отправлена была от него партия под командою капитана Тотовича из калмыков и донских

- 363 -

казаков, в числе которых и прибывший пред тем ко мне польской шляхтич Кавалевской с десятью его казаками находился. Которой прибыв к Днестру и уведав от перешедших волохов, что один турецкой старшина и несколько турок часто приходют из местечка Паланки в одну пасику для сторожей²⁴⁴. По случаю чего спросил я охотников переехать чрез сию реку, чтоб во оной их захватить. В числе которых и вышесказанный шляхтич переехал. Но, увидя они один стоящий обоз, поехали в него, щитая, что он с одними волохами. Но как между оными и турки находились, то по въезде в обоз, онаго шляхтича и одного из его казаков застрелили, а протчие с ним бывшие калмыки и казаки назад переправились.

Сражение на реке Кагул

А стоящий на посту в селе Ясках донского войска хорунжий Попов 26-го июля выбравший охотников из калмыков и донских казаков, где случилось и десять запорожских, и переехав на лодках и пешком пошли в поланку. Но как находящиеся там турки ушли в Белгород, то поимали они только из них двоих, из которых одного закололи, а другого в полон привезли. Нашедши же там в одной старинной башне 12 пушек без лафетов, и немогши их за тежелиною забрать, забили внутри каменьями, а затравки гвоздьми, взяв один медной фалконет без лафету²⁴⁵.

- 364 -

Получил я известие, что прошло 1000 арнаут в Белгород с тем, чтоб сухим путем иттить к Очакову для подкрепления гарнизона. И хотя я не посчитал оное за обстоятельное, однако ж приказал майору Елагину послать к Гаджидеру партию для примечания, не покажется ли на сей стороне какой неприятель.

4-го получил от майора Елагина репорт, что посланной от него по повелению моему к Гаджидеру в партию капитан Стоиков репортует, что он, не доезжая до означенного местечка версты за три, наехал на турецкой бекет, за которым гнался даже до стоящего их лагеря, бавшего пониже оного местечка над лиманом. Но как велико было их число узнать неможно. Почему он капитану Стоикову приказал взять с собою 600 человек исследовать до оного лагеря для обстоятельного рассмотрения.

Я приказал майору Елагину, чтоб он сделал союзную связь с деташементом генерал-майора Каменского и продолжил бы оную даже до устья реки Днестра, где оная в лиман впадает. И со всем бы калмыцким войском следовал к Гаджидеру. А казачьим обеим полкам приказал бы иттить вниз по Днестру к Гаджидеру ж.

А при том от войска запорожского приказал отправить партию меж рек Куялника и Телиголя до берегу Черного моря с тем, естьли б сей сикурс шел к Очакову, то чрез сию партию получа о том известие, кошевой, оставя только малое прикрытие сам пойдет их перерезать. А и я между тем, как о их движении всегда буду известен, то прямо на них форсировать буду марш.

Того ж числа, оставя при Телиголе весь обоз с закрытием одного эскадрона и двух трехфунтовых пушек и кошевого со всем войском и обозом, сам со всем регулярным войском и с тысячью запорожскими казаками выступил к реке Куяльнику и, не дойдя до оного, при колодезях ночевал.

5-го я выступил к Куяльнику и, не доходя до оного, получил от главнокомандующаго повеление от 2-го августа, что вследствие получепнного его сиятельством на прежния его письма из знатнейших едисанских и акерманских мурз отзыва, чтоб я тотчас во всем войске наистрожайше запретил, чтоб перешедшим за реку Днестр и на левом берегу оной между Желтых вод и морем расположившимся нагайцам отнюдь никакого неприятельства не оказывал и поиска над оными не чинить под опасением жесточайшего штрафа. А естьли б, паче чаяния, с нагайской стороны по переходе уже Желтых вод, впадающих в Днестр, то есть на правом берегу оных, какой поиск над форпостами или разъездами подчиненных мне войск учинен был нападением на оныя, в таком обстоятельстве надлежит делать достаточное супротивление. Но и в сем последнем случае крайнюю взять предосторожность, дабы от какова-либо недоразумения неприятельство воспоследовать не могло. Для чего б и постами моими соединиться с форпостами господина генерал-майора Каменского по прежнему.

Почему я тотчас послал повеление к майору Елагину, чтоб по тому с перешедшими татарами и поступал, о чем и к кошевому сообщил. А для того рассудил лучше калмыков подале от татар иметь. Почему приказал майору Елагину со всем калмыцким войском перейтить вверх Телигола.

- 365 -

Я того ж числа, накормя лошадей на первом Куяльнике, перешел для лутчаго покою войску водою и кормом на Середний Куяльник. Где получил рапорт от майора Елагина, что до получения еще повеления от главнокомандующаго посланной из партии капитана Стоикова донской есаул Селиванов с некоторым числом казаков к местечкау Гиджидеру приближась увидел переправляющихся татар чрез Днестр, из коих захватил трех. Которые объявили, что оне из отдающихся орд под протекцию российскую. Но он, не уверясь на их словах, ездил к их мурзам. А получа от них о том подтверждение тех татар оставил.

6-го поутру поехал я к Днестру учредить войско, чтоб татара никакой обиды понесть не могли. И в тот же день прибыл к казачьим полкам на реку Качурган, приказал оным перейтить на ближний Куяльник от Днестра расстоянием верст до тридцати. Между тем узнал я, что несколько запорожских казаков шатаются около татарских обозов. Всех оных забравши отослал в войско с подтверждением кошевому о воздержании подобных сим негодных людей. А партию во ста казаков донских с капитаном Стоиковым отправило до Гаджидера. Приказал ему иттить горою поодаль от татар и естьли где найдет шатающихся казаков, то оныхх, забирая, присылать ко мне.

Присланные от салтана ко мне два татарина с письмом ошибкою оное отдали калмыцкому владельцу, а он, не имея у себя переводчика, отправил к салтану одного заксанчу спросить, что в нем написано. Которого я в казачьем лагере нашел. И татара, привезшия оное письмо объявили, что ошибкою отдали владельцу, а что оное письмо ко мне послано. Почему я тех татар обратно с майором Ангеловым послал к салтану с объявлением, что естьли он иногда что нужное ко мне писал, так бы чрез нево ко мне приказал. От себя ж велел его уверить о своей дружбе и сказать, что все войски и бекеты по их стороне Желтых вод в сей же день сняты будут и что я от главнокомандующаго повеление имею, чтоб им обид от наших войск причинено не было. А когда салтан будет жаловаться на запорожцов иногда не сделали ль оне каких обид, то сказать ему, что у меня нерегулярного войска много и так могут негодныя люди без позволения шататца и всякия непристойности делать, так не согласиться ль он дать одного из рядовых татар, чтоб, как я для забирания шатающихся партию во ста человеках послал до Гаджидера, то когда оной татарин будет при сей партии, так люди их тревожиться не будут.

Получил от главнокомандующаго вторичное повеление, чтоб все калмыцкое войско как наискорея отправить к армии и приказать ему следовать к Днестру, а по прибытии туда, чтоб оное остановилось. К главнокомандующему о том знать дано было. Естьли ж сам я имею в нем надобность, то б на то время у себя оное оставил, а после, когда нужды в нем не будет, отправил бы, как выше сказано.

Почему я приказал майору Елагину с калмыцким войском следовать к Днестру и по прибытии туда, остановясь, главнокомандующаго уведомить.

8-го прибыл в мой лагерь на Середний Куяльник, где нашел майора Ангелова, прибывшего от салтана. Которой объявил, что письмо ко мне действительно

- 366 -

было писано с жалобою на запорожцев, что оне ограбили одного мурзу. Почему я кошевому еще подтвердил, чтоб он свое войско воздержал. А сих грабителей, сыскав, жестоко б штрафовал, а пограбленное назад возвратил. А при том приказал, чтоб никто ближе тридцати верст к Днестру не подходил.

9-го я перешел до Меньшаго Куяльника.

10-го перешел до колодезей. А 11-го на Телигол прибыл. Где получил от главнокомандующаго повеление, что с едисанскими и буджацкими армиями договоры сделаны о отступлении их из подданства Оттоманской порты и препоручении себя в протекцию НАШЕЙ ВСЕМИЛОСТИВЕЙШЕЙ ГОСУДАРЫНИ. С коих договоров и ко мне копию его сиятельство приложил, присовокупляя еще, что с сими ордами находившиеся при теперешнем хане крымския чиновники единогласную во всем том же присягу сделали. И присланные депутаты обнадеживают, что они при возвращении своем, отправив нарочных, во весь Крым посланников надеются прислать и оттудова с равным же всего Крыма приступление к сему их общему предприятию. В договоре ж предположено, что сим “ордам над собой не иметь и не терпеть ни правительства, ни хана такова, которой не отступит от подданства турецкого и не предасться в протекцию российскую. А как теперешний хан во оное согласие с ними еще не вступает, то и обещали они при своем возвращении с утвердительными обязательствами объявить ему или б он приступал к их намерению, или б ехал тотчас от них прочь, а оне изберут другова себе хана, угодного нашей всемилостивейшей государыне. К чему и наклоняют салтана Бахтигирея, перешедшего уже за Днестр в назначенное от главнокомандующего место. А достоверно его сиятельство известен, что нынешний их хан на сих днях был у Днестра в местечке Паланке, имея вокруг себя и несколько тысяч турок, кои он также, как и всех своих татар вызывал для нападения на армию. Но, как татара от того отказались, то турки, как неимеющия никаких над собою начальников, на оное не согласились. Почему и сам хан зачал перебираться чрез Днестр же с намерением пройтить в Крым или ко удержанию его под своею властию. Или в противном случае изыскать способа из которой-нибудь гавани, особливо ж чрез Очаков, удалиться за Дунай, с чем и те разбитыя Первой армией турецкие военные люди ему последуют: то чтоб я против сего хана, когда он сквозь наши войски пробиваться станет в Крым или в Очаков, взял на преодоление ево все мои меры. А ежели адресуется он с преклонением себя в протекцию российскую, то в таком случае требовал от него искать всеми способами следующих за ним турков побить или в полон взять. К чему способствования могу благопристойно требовать от вступивших в наше согласие татарских орд и ескадер султана Бахтигерея. А при том, что ко мне отправлен Ямбурской карабинерной полк с двумя пушками.

12-го я отправил запорожскую партию в сорока человеках о дву конь вниз по Телиголу. А капитана Роде — вниз меж двух Куяльников к Гаджибею. А сверх того еще донскому полковнику Грекову велел крайнее примечание

- 367 -

делать, чтоб хан не прошел к Гаджибею. А при том отправил майора Ангелова, знающего хорошо турецкой язык, к Сераскер султану Бахтигерею с русским письмом, чтоб для лутчаго изъяснения он ему оное перевел. В котором написал со всей учтивостью и ласковостью, что я имею от главнокомандующаго о заключенной с ними дружбе известие. А между тем просил, чтоб он меня известил перешел ли хан со своим войском на сей берег Днестра, а иногда и не предприял ли свой путь куда далее. И майору Ангелову приказал как можно скорее ответ ко мне доставить.

Я ж со всем войском рассудил иттить от Телигола на последний Куяльник, где и соединиться с казачьими полками для того, что в сем положении от Гаджибея и от салтана буду в одном марше, полагая, что хан прежде переправляться будет в Гаджибее, нежели в Очакове, как тут есть пристань и недавно было тут пять галиотов. А при том естьли он даст известие, что из Очакова более судов вскорости к нему прибыть не могут. Ежели ж ему иттить к Очакову, то от Гаджибея должно будет проходить пять узких проходов до Березани, ибо по сей стороне степи, называемые лиманы, исключая белгородского, тож очаковского имеют так назвать можно земляныя языки меж лиманов и моря, так как бы плотины, которыя почти равны с водой. И естьли по оным будешь переходить, то с кораблей свободно из пушек вредить могут. Берега ж у оных лиманов весьма круты. За тем самым резоном мне и невозможно было итти вниз по Телиголу: первое, что я имел 80 верст маршу до берегу моря, а другое, естьли хан переправляться будет в Гаджибее, то я ни коим образом теми языками приттить к нему не могу потому что из кораблей и из гор могут меня бить из пушек и из мелкого ружья без всякой с моей стороны обороны. Я же в надобном случае иногда и ретреты иметь не мог. Когда ж бы хан никуда садиться не стал, а пошел бы теми языками до Очакова, то я мог по знанию земли, его и перезывать, а естьли б в том не успел, то бсзади к нему пришел, ибо он, прибыв к березанскому лиману, иначе переходить чрез оной не может, как на судах. Или совсем вверх оного иттить от моря верст до 50, где он может перейтить, так на оном неминуемо замедлиться должен. Для примечания над оставшимися турками и татарами за способно нашел на Куяльниках остановиться ближе к ним, дабы можно было об них чаще слышать и старшинами их иногда видеться. А сверх того представил главнокомандующему естьли эти татара по всей степи для кормов разойдутся, то я по сделанному с ними дружелюбному заключению во оное ни во что входить не буду.

Я 12-го числа выступить не мог для того, что запорожцы провиантом исправится не могли. Итак я в полночь выступил и, прибыв на колодези, остановился.

13-го получил рапорт от капитана Стоикова, что он со ста казаками и присланным от салтана татарином ходил к местечку Гаджидеру, но никого шатающихся из запорожцев не нашел. Я того числа перешел на Меньшой Куяльник, где 14-го получил от капитана Стоикова рапорт, что нагайская

- 368 -

орда чрез последний Куяльник от Днестра перешла 12-го числа и идет ночевать на реку Телигол. О чем я главнокомандующаго уведомил. А Стойкову послал повеление, чтоб по заключенной с ними дружбе им в том препятствия никакого не делать. А, чтоб он старался неприметным образом разведать нет ли между ними турок с ханом.

В тот же день возвратился ко мне майор Ангелов с ответным учтивейшим и ласковейшим письмом от салтана. Который сверх того и словестно с сим майором приказал, что он 13-го ввечеру у хана был, и что хан склоняется к миру, только хочет оной сам с главнокомандующим заключить. И для того намерен послать от себя надежного мурзу. И салтан уверяет, что он конечно примирится. И сверх того сказывал, что хан недалеко от него с своей частью находится. Майор же Ангелов объявил, что салтанов лагерь на речке Беребоно. И, что находящийся от главнокомандующаго при нем толмач²⁴⁶ и офицер ему особо сказывали, что хан делает большие интриги, чтоб пройтить к Очакову, и что он не ближе от салтана, как в шести верстах. И что назад тому дней пять или шесть некоторое число турок все партиями пробирались скрытным образом к Очакову и при них сказывают двухбунчужной паша Али, которой, будучи между ими, от себя того не объявлял. А салтан вприбавок только то сказал майору Ангелову, что он за то не отвечает, что некоторыя турки могут уйтить, а думает, что до двухсот и ушли и теперь к Очакову добрались единственно только спасать свои животы и брося лошадей, чтоб на море переправиться.

Что принадлежит до прошедших в Очаков турок, естьли б войски мои могли держать посты, то б того не последовало. А посыланные партии, когда назад возвращаются, за оными и неприятель проходить может.

По оным обстоятельствам я тотчас запорожскими казаками и регулярным войском выступил меж лиманов гаджибейского и долницкого к Черному морю, расстоянием от сего лагеря тридцать верст, чтоб туда в ночь или к свету прибыть с тем намерением, естьли хан с войском гаджибейской лиман по двум языкам еще не прошел, то б его не пропустить, хотя б он в тридцати тысячах был. А когда он чрез сии языки уже прошел, то за ним вслед итти и стараться догнать на Березанском лимане.

В то ж время от майора Елагина получил рапорт, что он с калмыцким войском возвращается назад к своим кошам, чтоб оныя забрать и по повелению моему следовать к армии. Однако ж я ему дал повеление, естьли оное его застанет на Среднем Куяльнике, чтоб он со всем войском следовал за мною. Когда ж он до своих кошей дойдет, то есть до первого Куяльника от Телигола, то б уже как наискорея следовал меж Куяльника и Телигола к Черному морю, дабы мог хану тут пересекать.

Донскому и Украинскому полкам приказал с их положения следовать по другую сторону гаджибейского лимана и на ближнем языке со мною соединиться, как им не более тридцати верст маршу. Ямбургскому полку за ними ж вслед приказал следовать в том мнении, естьли оной будет преправляться

- 369 -

при Гаджибее, то те полки мне способ подадут чрез те узкие переходы на их сторону с ними соединиться и в сем случае не разбирая числа все атаковать.

А сверх того послал к кошевому, которой за болезнею в лехком обозе при Телиголе остался, чтоб он из оставшего войска в несколько стах человеках отправил партию вниз по Телиголу, которая и там могла им путь пересекать.

Я ж с войском шел вниз по Куяльнику и к вечеру остановился по конец пресных вод только, чтоб лошадей напоить. И, накормя нескольких, далее путь свой к Гаджибею продолжать. Куда придвинувшись увидел великия татарския обозы, которыя уж перешли чрез последний Куяльник к Телиголу и остановились на кормах. То ж и на Среднем Куяльнике, где уже лиман начинается, видно было множество татар. Я тотчас майора Ангелова с несколькими человеками послал к их обозам, перешедшим через Куяльник, сказать, чтоб не тревожились, а приехал бы ко мне их один мурза. А сам я между тем в сем месте остановился.

Майор Ангелов вскорости возвратился и с ним приехали двое мурз. Я оных принял ласково и между прочими разговорами спрашивал об хане. Оне объявили, что слышали от пришедшего от Гаджибея человека, что он тот вечер в Гаджибей прибудет. При нем турецкого войска до пяти тысяч, да татар крымских человек двести. И что для него приготовлен галиот, на котором поедет в Очаков, а турки пойдут сухим путем по берегу моря.

А между тем сказывали они, что все из бывших прежде с ханом тысяч до сорока турок переправились чрез Днестр между татарами и моими партиями, человек по двести по ночам шли берегом моря. С теми проходящими турками был один паша, которых, по соединении, он до двадцати тысяч щитает. И о себе объявил, что оне для кормов движение делают. Я их них одному мурзе сделал пропозицию со мной ехать, на что он и согласился. А другой поехал в обоз, обещав прислать ко мне сына своего и человек десять татар.

За темнотою ночи, в которую большой дождь с сильной грозой был, я выступить прежде рассвету не мог. А лишь только выступил получил от главнокомандующего повеление с приложением уведомления от порутчика Завадовского²⁴⁷, посланного к султану с возвращенными от его сиятельства нагайскими депутатами, в которой пишет, что он султана не застал на прежнем месте, которой идет далее в степь. И что он уведомился от переводчика их, что хан, отправив от них четыре тысячи к Очакову для проведования о россейских войсках, сам перешел на ту сторону Днестра с двенадцатью тысячами турок и отнюдь не склоняется быть союзником нашим. И наконец, что Завадовской застал у султана большее несогласие и шум с людьми ханской стороны. Хан на той стороне хотел прямо ударить на нашу армию, но салтан отговорил. А теперь всех их намерение иттить в Крым, а там, собравшись, уничтожить свои слова.

По сему главнокомандующий в повелении своем предписал, что в таких важных обстоятельствах, зависящих больше от общенародия, нежели от

- 370 -

одной персоны при первых движениях и в порядочных обшествах безмятежно не обходятся. Следовательно на оных ничего утвердительного еще и полагать нельзя. Однако ж один ли хан с своею частью или и со всеми татарскими ордами восхочет пробиваться в Очаков или в Крым, то дабы при сем случае, как деташаменту моему, так особливо и хранимым мною нашим границам повреждения сделать не могли. А при том их не допустить пробраться в Крым. И естьли сего последняго я не в силах буду один сделать, то с господином генерал-порутчиком Берхом, поставя их между двух огней, побить и разогнать. И, что о том к нему его сиятельство писал.

По сим известиям я уже так, как и по слышанным накануне словам, должен был усумниться. И так, не подвергая себя совсем в ту пропасть, в которую пал бы я, приближась к Гаджибею, ибо чрез то был бы я у них в середке, и сверх того окружен двумя лиманами и морем, рассудил назад возвратиться и выйдя из середки их, перешед последний Куяльник к Телиголу, расположиться от последних их обозов верстах в трех. Мурза меж тем находящимся при мне сказывал, что я сие движение сделал для того, чтоб скорея с идущей ко мне пехотой и артиллерией соединиться. А полковнику Камейну с полком, то ж казачьим полкам и калмыкам приказал соединиться со мной.

В то время прибыли и от салтана мурзы, которыя сказывали, что они ездили извещать, дабы татара от наших войск не тревожились. Которым я говорил, для чего они так далеко тянутся по дороге к Очакову и чрез сие подают мне сумнение. А сверх того и аманаты от них по сие время к главнокомандующему не отправлены. Но когда оне меня уверяли, что далее не пойдут, я им объявил, что далее и пускать не буду. А в залог верности их слов, чтоб оне при мне остались покамест не возвратится посылаемый теперь от меня к султану. На что оне со охотою согласились с тем еще, что естьли б кто нибудь осмелился против договоров что сделать, то оне подвергают себя смерти. А одного мурзу с майором Ангеловым к салтану отправил и приказал ему сказать, что он аманатов к главнокомандующему еще не прислал, а орда его подвигается по дороге к Очакову. Чрез что подают сумнение в искренном с нами союзе. Для чего б они остановились на сем месте, не подвигаясь нимало вперед, пока я от главнокомандующего не получу, что он дозволяет им иттить далее. А в противном случае естьли б они тронулись, то я уже принужден буду не за друзей, но за неприятелей их разуметь. А сверх того и слышанные от их же татар слова о прошедших к Очакову турках, не соответсвуют нашей дружбе. Почему я требовал, чтоб он во верность же нашего союза прислал ко мне мурзов, которыя б при мне аманатами находились. Хотя же о примирении хана он меня уверяет, но я слышу от их же орды, что он, прибыв в Гаджибей, уехать, как выше сказано, хочет. Орды ж его со всем обозом и скотом его местечко окружают, в котором смешение людей. Я не могу приятелей с неприятелями разбирать, почему просил его, чтоб он мне подал способ хана с турками атаковать, естьли он в то время не примирится. Для сегоб он приказал своим ордам от него отделиться.

- 371 -

Медаль “За Победу при Кагуле”

Капитан Роде на вечер с партией возвратился, которой был под самым Гаджибеем и объявил, что хан 14-го к вечеру в Гаджибей приехал и стал в замке, где и пять галиотов находятся. И уверяли его мурзы, что в замке при нем только до 1000 турок и несколько знатных мурз и татар. Привезенныя ж с собой пушки он в замок поставил, а сколько оных неизвестно. Гаджибей же весь окружен султанскими ордами. И из обозов сего последняго мурзы ездят к хану.

16-го дошли до меня слухи, что хан из Гаджибея в Очаков ехать намерен, и что орды уже потянулись к Телиголу. То я майора Хорвата²⁴⁸ с гусарскими и пикинерными эскадронами отправил в устье телигольского лимана, где оной в море впадает, чтоб никого не пропущать.

В тот же день ввечеру майор Ангелов ко мне возвратился и привез от салтана письмо уверительное об их союзе и дружбе. А при том он уведомлял, что аманатов уже к главнокомандующему отправил, и что оне принуждены переменять места для кормов, имея множество скота. И, наконец, что хан в Очаков не пойдет и конечно уже вступить с нами в союз намерение предпринял. Для того султан просит, чтоб его в покое оставить. А сверх того, чтоб я майору Ангелову приказал при нем находиться.

Майор Ангелов не более шестнадцати часов у меня был и 17-го к салтану отправлен. Которому я приказал там жить. А на письмо салтанское отвечал, что теперь уже сумнения в дружбе никакого нет, когда аманаты отправлены. Что я о переходах их для кормов к главнокомандующему представил. То до получения на то ответа просил его, чтоб ордам своим чрез Телигол ходить не приказал. А особливо приказал просить его светлость хана, чтоб он также до тех пор чрез Телигол не ходил. С моей же стороны он оставлен будет в покое, а иначе я его по данным мне повелениям пропускать

- 372 -

не могу. А сверх того, чтоб его светлость хан о дружеском объявлении послал кого к главнокомандующему, да и ко мне, так бы ни в чем наш союз нарушен быть не мог, ниже б сумнение какое осталось. И напоследок, что я сии места очищу для них, а сам с войском перейду в устье реки Телигола, где оной в лиман впадает, где и буду ожидать от главнокомандующего резолюции.

Я принужден был обещать, чтоб хана до повеления главнокомандующего оставить в покое, дабы иногда их дружбы не разорвать, да и сделать я ему ничего не мог без прикосновения других татар, как он был всегда в середках.

А о пропуске их для кормов, куда приказано будет, просил главнокомандующего дать мне повеление, чтоб иногда их не огорчить, как подлинно у них скота много умирало.

В тот же день выступил. И перейдя при устье Телигол, где оной в лиман впадает расположился.

А между тем подкупил одного татарина, который взялся о хане разведать. И по возвращении своем объявил, что хан два дни назад прибыл к устью телигольского лимана, где оной в море впадает.

Я сверх посланного туда от меня майора Хорвата с гусарскими и пикинерными эскадронами, запорожскую партию в тысячу человеках отправил к Очакову. Которым приказал естьли они не близко к Очакову хана найдут, то б, подослав к нему человек двадцать, сказали, чтоб он конечно остановился, и что оне чрез Березань его не пропустят. А о том он может послать кого из своих от меня повеление истребовать. А между тем, чтоб вперед не подвигался, которой партии при нем и остаться до получения от меня ответа, а естьли б усиливаться стал, то поступить с ним, как с неприятелем.

А конфидента²⁴⁹ моего, татарина, для примечания хана опять отправил.

От запорожской же партии, посланной вниз по Телиголу, получил рапорт, что некоторые татарские обозы усиливаются за Телигол перейтить. Почему приказал мурзам, находящимся при мне, послать к татарам сказать, чтоб оне остановились и до получения вторичного от салтана повеления чрез Телигол не переходили.

По всем сим обстоятельствам представил главнокомандующему естьли б конной деташамент от армии прибыл на большой куяльник, так бы татара, имев сзади себя войско, а меня спереди, думаю, чтоб настоящий и крепкий мир сделали.

В тот же день получил от главнокомандующаго повеление, что на случай, естьли татара, наруша данное свое обязательство, совокупятся с ханом или же один хан вознамерится пробираться в Крым, и пойдут стеною, то должно им будет переходить реку Буг. То для неперепущения их на оной к способствованию моих на них предприятиев, расположил он с полковником Чорбою пехотныя и лехкия команды при сей реке на левом берегу, двумя маршами вниз от Екатерининского ретранжамента. И что я с теми командами в случае надобности способствоваться и потребныя наставлении полковнику

- 373 -

Чорбе давать могу с наблюдением, чтоб собственныя границы отверстыми не оставить.

19-го приехал ко мне из Янчакрака татарин с письмом от крымских мурз, в котором, уверяя о их дружбе, просили, чтоб я их в Крым перепустил, и что такое ж письмо оне к главнокомандующему с сим же человеком посылают.

Я одного из находящихся при мне аманатов с капитаном Панчюлидзевым послал к крымским мурзам с ответом на их письмо, что я человека их с письмом к главнокомандрующему отправил и, чтоб оне до резолюции в сем месте остались. А как оне при хане находются, то б и его просить в сем же месте подождать.

Которыя, возвратясь, мне объявили, что Панчюлидзев сперва явился у майора Ангелова, а после был у салтана и о том ему сказывал. Которой объявил или просил, чтоб он к хану не ездил до времени, а он за него уверяет, что он отсюдова не поедет и теперь он впереди распоряжает только людей, чтоб корму достаточно было. А Ангелов и переводчик ему сказали. он за тем просит, что хан в тот день намерен переправлять свой ясыр²⁵⁰ чрез лиман на двадцати судах из Очакова. А естьли он переправится, то опасаются, чтоб и салтан туда не ушел, а теперь мурзы его удерживают, которые нам, по примечанию, всегда верны останутся, даже что и вооруженных татар собирать не позволяют. Салтан же приказал мне сказать, что он в том месте будет повеления от главнокомандующаго ожидать и при том желает со мною видеться.

От майора Хорвата получил рапорт, что он не застал хана при устье телигольского лимана. Из рапорта ж его видно было, что хан ничего не останавливался и в то время, когда я с салтаном пересылался.

В то ж время возвратился мой конфидент, татарин, которой хана нашел за день до того переправившегося чрез Березань, от Очакова верстах в сорока. А свита его того дни переправиться должна была.

Полковника Чорбу о том я известил и приказал ему, чтоб он послал партию человеках в пятистах по правому берегу вниз Буга для примечания и удержания хана. С таким же повелением и кошевому приказал послать на их лодки.

В тот же день получил я рапорт от майора Ангелова, что он, отправясь от меня, не нашел салтана на том месте, где его оставил, а уже верстах в полуторастах от того места в третьи сутки едва только догнать мог. Что салтан находится на Березани, где и обещал ожидать от главнокомандующаго резолюции. А хан хочет переправляться в устье Днестра. А при том, что салтан его хочет послать на другой день к хану потому, что хан с ним говорить желает.

А присланной от него казак объявил, что уже на ту сторону Телигола довольно татар переправилось. То я положил, чтоб мне со всеми войсками, выступя, формировать марши до реки Буга и стараться, чтоб и в устье, где оная река в лиман впадает, остановиться, где и ожидать от главнокомандующаго повеления. И естьли после получения аманатов жана приказано будет, я к устью Буга прийтить успею.

- 374 -

Полковника Чорбу с нарочным о всем известя, приказал, чтоб он знатную партию послал в устье Днепра той стороной Буга, а по сю сторону чтоб не посылал.

Майору Алалыкину с волохами приказал следовать вверх Буга к Екатерининскому шанцу и, не переходя оную реку, расположиться. А больных, которыя у него есть с особливым небольшим прикрытием из его команды в такое место отправить, чтоб они ни с кем сообщения не имели.

Как кошевой еще за болезнею в обозе находился, то приказал ему со всем обозом следовать к реке ж Бугу и у Романовской балки расположиться.

От главнокомандующаго получил повеление, что от вступивших в протекцию орд аманаты и посланцы к нему прибыли. И чтоб султана Бахтигирея и с теми предавшимися татарами в нынешних местах задержать и чрез Телигол впредь до повеления не пропускать. А салтану от себя объявить, что я на мое представление повеления еще не получил и всякой час ожидаю. А о посланцах и аманатах сказать, что я слышал от курьера, что оне вчерась только навечер к армии прибыли. И содержание присланных с ними писем за непереводом главнокомандующему известно еще не было. А потому он и ответствовать еще на них не мог. Но приказал его, Бахти-гирея уверить, что дружба во всем совершенстве к нему и к обеим тем ордам соблюдена будети ко всем тем, кто не признает себя больше быть не только подданным, ниже зависимым, от скипетра турецкого. Вследствии чего и мне велел всякое дружеское обращение и поведение с ними иметь, и чтоб действительно то им оказывать. А хана и к нему присоединившихся как можно стараться его предприятии удержать. И где б то ни было, когда откроется способ совсем его разбить, наблюдая того, чтоб предавшиеся к нам от того сохранены были. А естьли в сем случае хан пришлет с отзывом, что и он желает предаться, также в протекцию ЕЯ ИМПЕРАТОРСКАГО ВЕЛИЧЕСТВА, то на оном не прежде увериться, пока в залог верности пришлет аманатов несколько человек из знатнейших пород. То в то уже время неприятельски на него не действовать, а велеть ему остаться в тех местах до резолюции, откуда он сей отзыв сделает.

По сему повелению к салтану написал письмо, прибавя еще, чтоб он для лутчаго своей дружбы уверения, как то и обычай в нашей земле в таких государственных делах, сие прислал за крепою своею. Оное письмо отправил к майору Ангелову, чтоб он ему отдал. И приказал ему как можно стараться, чтоб салтан письменно обязался, что он под протекцию ЕЯ ИМПЕРАТОРСКАГО ВЕЛИЧЕСТВА себя отдал и его в том уверять, что в нашей земле такой обычай. А при том велел ему сказать, чтоб он не тревожился, что я иду на Сарыгол, как около Чечаклей степь несколько выжжена и что завтра перейду на верховье Березани и пойду вверх Буга, где уже корм есть. А естьли салтану с татарами проходить будет надобно, то в то время и ему дорогу очищу. И что для самого того ж я и у Телигола очистил, полагаясь на его слово, что он ордам до тех пор не прикажет чрез оную переходить, пока

- 375 -

от главнокомандующаго не получу на то резолюции. А между тем приказал ему стараться салтана до того довести, чтоб он со мною повидался и назначил бы для того место, где съезжаться с пристойными конвоями, чтоб я мог о всем с ним переговорить.

20-го перешел я и расположился на речке Сарыголе. А казачьи Донской и Малороссийской полки по левому берегу Телигола поставил. Приказал им до моря партии иметь и татар не пропускать.

Посланная от меня запорожская партия в 1000 человеках к Очакову, чтоб не пропущать хана, возвратились И командовавший оною старшина Сафрон Черной объявил, что он взял вниз несколько Березани и наехал там обозы татарския, которыя, оставляя скот и фуры, уходить начали. То, чтоб более не тревожить принужден был возвратиться. А, разведывая между татар, слышал, что хан четвертой уже день в Очакове.

А как аманаты к главнокомандующему уже были присланы, то я сам собой над салтаном неприятельски поступать опасался, хотя его усердности к нам никакой не было. Что все описав, главнокомандующему представил, когда сих недостойных союзников прикажет уже за неприятелей принимать, то сзади их хотя б малое число конницы послать, как их еще много на Куяльниках, так когда та конница за жен, детей и скот их примется, тогда оне будут справедливее говорить, а между тем довольно силы на себя оттянет, то тогда и мне под Очаков над ними поиск сделать способнее.

В тот же день получил повеление от главнокомандующаго, что по представлению моему ко устрашению сих колеблющихся народов и к скорейшему их к решимости приступлению, выступить от армии на назначенную мною позицию к Большому Куяльнику. Полковник Тутолмин²⁵¹ с Сумским гусарским и двумя казачьими, Донскими Малороссийским, полками и с четырьмя пушками с таким повелением, чтоб он, пришед на ту позицию, остановился и состоял в команде моей. Но когда татары от предавшихся теперь под протекцию российскую орд будут от него требовать для каких причин он приближился, то отзываться, что послан к защищению оных орд и к вспомоществованию мурзам и всему народу, как нашим уже союзникам и приятелям, против всех тех, кои под протекцию российскую не вступают и действительно от турецкого ига не отрекутся и остаются еще оттоманской порте преданными.

21-го перешел я на реку Березань и от первых татарских обозов, находящихся на оной реке, верстах в семи расположился. А, приближась к сему расположению, послал порутчика Мерлина²⁵² к султану сказать, чтоб их люди от приближения войск не тревожились. А притом, как он желает со мною видеться, то б назначил для того место.

В тот же день майор Ангелов ко мне приехал и привез с собою двух посланных свечеру казаков с письмом к салтану. Кои объявили, что салтан, услыша о приближении моем, на Сарыгол, весьма встревожился, всю ночь не спал и, собрав войско, поставил бекеты. А Ангелова вчера же отсылал ко мне, но он сказал, что ночью ехать опасается, а завтра рано поедет. Которого

- 376 -

и отправил ко мне с тем что он больше не надобен, и чтоб я находящихся при мне мурз к нему прислал. А при том велел мне сказать, для чего я на одном месте не стою, а естьли вышел на Сарыгол, то б там уже остался. Когда я ближе подойду, то он не знает за приятеля меня почитать или за неприятеля. И о последнем бы я с присланным от него нарочно татарином в коротких словах ответствовал. А переводчик, находящийся при нем приказал мне сказать, чтоб я на него и ни на кого отнюдь не полагался, что оне только обманывают, а как скоро перейдут на ту сторону, то все сие переменют. Хан же стоит под самым Очаковым и на нанятых до сту судах теперь ясыр свой переправляет, войско собирает к себе. А турков при нем до четырех тысяч находится. А сколько оных в Очакове неизвестно. Обозы ж их и скот от самого Гаджибея начинаются. А салтан за тем майора Ангелова отлучил, чтоб самому к хану ехать. Между ж прочим майор Ангелов салтану говорил, для чего он опасается нашего войска, что он и сам под протекцией российской находится. На что он отвечал, что никогда не может переменить настоящего его государя, как и все законы ему то воспрещают. А мы де в том заключили договор, чтоб с вами войны не делать и, оставя вас в покое, быть в дружбе. А при том и то напоминал, что главнокомандующий обещал прислать полковника для пропуску переходить им в Крым, но до сих пор оного нет.

Я написал к салтану письмо, что майор Ангелов объявляет мне, будто он за сумнение почитает приближение мое с войском: первое, что оное и не так близко; второе, он сам, будучи военной человек, знает, что я, имея большое число конницы, на одном месте для кормов более трех дней стоять не могу. А Телигол же оставил для их орд. Сверх того и то ему известно, что здесь степь безводная, то я принужден был на Березани накормить лошадей и выступить, как и намерение имел к реке Бугу, где свое пребывание взять до получения от моего главного командира повеления. А крайне удивляюсь, что он, заключа дружбу, опасается наших войск, которыя, по переходе его чрез Днестр, конечно ничего ему не оказывали, как только дружеские обращении. Впротчем же, как ему известно, что и в договорах с присланными их депутатами не было, чтоб нашему войску движение не делать. Также не положено и того, чтоб ему с своим народом иттить под Очаков, в которой крепости наши неприятели находятся. Наконец, заключил ему тем, что естьли он прямо наш друг и под протекцией российской, то б завтра за его подписью прислать ко мне обязательство на самом том же основании, как едисанския и буджацкие орды утвердились, что он отступает от власти и правительства порты оттоманской и идет под защищение и высочающую протекцию ЕЯ ИМПЕРАТОРСКАГО ВЕЛИЧЕСТВА, то тогда я его за истинного друга почитать долженствую и сей подписанной от него лист к главнокомандующему представлю. Естьли ж завтра его не получу, то буду почитать, что он обещанную дружбу разорвать хочет. А когда и его светлость хан на том же основании дружбу свою заключить хочет, то б изволил послать для договоров к главнокомандующему.

- 377 -

Сие письмо, привезенное назад с майором Ангеловым, отправил я к салтану с присланным от него человеком.

После всего оного ничего более не оставалось, как иметь с ним неприятельское обращение. Однако ж я оное прежде получения от главнокомандующего повеления начать не мог. А как я против сих людей по качеству моего войска находил себя слабым под крепостью действовать, а особливо, как говорили запорожские старшины, что их казаки по фурам грабить поедут и никто их от того не удержит, а калмыки уже домой проситься начали, то послал повеление полковнику Чорбе, чтоб он с пехотою и с хорошей конницей присоединился ко мне. А главнокомандующему о всем оном донеся, просил дать полковнику Тутолмину повеление, чтоб он с своей стороны так же действовал.

Господина генерал-порутчика Берха также о всем с нарочными казаками уведомил.

Когда я находящимся при мне атаманам о всем том говорил, то один из них просился туда ехать с тем, что он объявит мурзам, естьли хан и салтан не хочет быть под протекцией российской, то б мурзы, истинно держать оное обязавшиеся, ехали б ко мне, а татара вверх на Телигол, то я оного удержал во ожидании ответа от салтана.

До прибытия ко мне еще майора Ангелова порутчик Мерлин, посланной к салтану, возвратился ко мне того ж числа в ночь. Которой догнал салтана, едущего к вершине Янчакрака и объявил ему от меня, чтоб он не тревожился от приближения моего с войском. Но он отвечал, чтоб я, не приближаясь к нему, шел бы выше на реку Буг и не мешал бы переправлять обоз на ту сторону. Порутчик Мерлин ему сказал, что как он желал со мною видеться, то б назначил место. На сие отвечал, когда он получит письмо от главнокомандующего, то скажет где видеться. А поговоря с мурзами сказал, что он очень обязан делами и видиться со мною не может. Теперь будет он ожидать от главнокомандующего полковника для переправы их в Крым.

Порутчик же Мерлин объявил, что салтан и некоторая с ним часть обоза спешит к Очакову, а большая часть обоза идут к устью Буга. При возвращении ж его ко мне двое мурз его остановили и дали ему письмо, чтоб он мне оное отдал, которое было писано от главных мурз едисанской орды следующего содержания: Что оне до сего места доехали по той только причине, чтоб наведаться устоит ли в своем слове крымской хан или нет. А как он от них отступил и в Царь град ехать намерен, то оне и старшины крымские остаются в их намерении и данное от них слово останется навсегда непременно. И что теперь их только человек пять с салтаном и протчие все назади, а и они к обозу тотчас возвратятся.

Я, получа сие, послал с майором Ангеловым одного мурзу из аманатов сказать им, естьли договор свой искренно держать хотят, то б скорея к Телиголу обратились, где б и ожидали от главнокомандующаго повеления. А с тем же послал сказать их главному мурзе Джан Мамбет бею²⁵³, которой

- 378 -

не перепущен был чрез Телигол с великим числом татар, ибо чрез Телигол переехали только те, которыя были партии салтанской.

22-го перешел я к речке Бугу, где приехавший ко мне от полковника Тутолмина курьер объявил, что все татара уже с Куяльников сего числа к Телиголу пошли. Почему я дал повеление полковнику Тутолмину, чтоб он сзади приближился к ним так, чтоб они его видеть могли и взял в свою команду оставленные на Телиголе мои казачьи полки, помогал бы им татар не пропускать.

Того ж числа чрез посланного от меня с майором Ангеловым получил от находящихся мурз по Янчакраку и внизу Березани ответ, что хан и салтан находятся под Очаковым при устье березанского лимана. А оне все в высочайшую протекцию отдаться как обещались верно слово свое держать будут, и все, которыя близ Очакова находились, на Телигол по повелению моему едут. А присланные с письмом уверяли, что народ еще вчерашний день тронулся весь к Телиголу. И что хана в Очаков не пущают, а только он переписку имеет.

Я к сим мурзам отправил ответ с уверением, что я во всем им помогать и защищать их буду, но чтоб оне все поспешили только на Телигол ехать.

В то ж время получил от Джан Мамбет бея и от других мурз письмо, уверяющее о их дружбе. А при том просили моего позволения, чтоб им переехать через Телигол и далее для кормов итти.

А как их все уже орды к Телиголу пришли и такое множество собралось, что поместиться негде было, то я принужден был им позволить по обе стороны Телигола, зачиная от лимана вверх находиться, только чтоб внизу по сю сторону никого не было.

Главнокомандующему представил не позволит ли он им переходить чрез Буг от Чертольского броду до устья реки Чечаклей. А до очаковского лимана я с войском находиться буду. И просил скорея о том повеление ко мне прислать, потому что естьли их долго при Телиголе продержат, чтоб какой перемены в их обещании не последовало, к чему и нужда от тесноты довести могла.

А как над сими ордами избраны были главными сии мурзы над едисанской ж Джан Мамбет бей, а над буджацкой хан мурзу Джагиджи, то я рассудил послать к ним майора Ангелова. Приказал ему у них с малой командой находиться, и чтоб он все за ними примечал. А им бы сказал, что он для того к ним прислан, чтоб никто из войск моих им обид не делал. А при том чрез него мог я о всем от меня требовании делать.

Капитана Тотовича послал я с малой командой, чтоб он осмотрел все ль татара с Янчакрака и с Березани к Телиголу убрались и естьли еще не все, то б он старался скорей их оттудова отослать, объявляя им о том мое повеление.

Я ж взял намерение как скоро сии татара место очистют, то с войском иттить хана и салтана атаковать. Для чего послал я полковнику Чорбе повеление, чтоб он в своем месте остался. А полковнику Тутолмину приказал на

- 379 -

Куяльнике при хорошем офицере оставить Украинской полк для верной коммуникации с главнокомандующим, а на Сарыголе оставил бы один полк Украинской и Донской. А с полком гусарским и одним Донским соединился бы со мною.

А калмыков всех послал по правую сторону Березани с тем, чтоб оне в настоящее время, выбравшись вплавь, сзади атаковали.

24-го я перешел вниз Буга до реки Яцкой, откуда был в двух только маршах от Очакова.

Тут получил я от Джан Мамбет бея письмо, который после уверения о их верности просили, чтоб их перепустить чрез Днепр поселиться по Конским водам до Таган рога²⁵⁴ и Азова. А при том прислали оне двух мурз, чтоб при мне находились. Которыя сказывали мне словесно, что салтан с ханом побранился за то, что будто татарския обозы к Телиголу поворотили. И что хан хочет к салтану турецкому писать, что он татар всех привел под протекцию российскую. И будто салтан писал к Джан Мамбет бею, что он ошибся, в чем раскаивается и хочет к ним опять приехать, только просит, чтоб оне его простили и приняли. На это они ему в ответ приказали сказать, что оне его прощают и он приехать может. А мне говорили, что надобно его простить, как молодого человека. Я им сказал, что естьли оне его простят и примут, так по прибытии надлежит его уговорить, чтоб он к главнокомандующему с депутатами ехал. И я не сомневаюсь, что главнокомандующий его простит, а особливо снисходя на просьбу всех мурз, которыя поведением своим всякого уважения заслуживают.

Майор Ангелов приехавший также ко мне с сими мурзами уверял, что оне все собравшись клялись быть по договору верными. Он сам особливо выхвалял усердность к нам одного мурзы, который, как он сказывал, во всех делах нам в пользу старается. А между прочим он от него сведал, что под Очаковым войска менее пятидесят тысяч конечно положить неможно.

Майора Ангелова я опять к Джан Мамбет бею отправил и приказал его просить, чтоб обозы их совсем Березань оставили, а простирались бы до вершины Чечаклы. В котором положении войски мои их беспокоить не будут, как я ближе к Очакову стану. В протчем же письмом моим их уверил, что естьли оне обязательство свое держать будут как теперь то доказывают, то главнокомандующий все желание их удовольствует. А только б взяли терпение оного подождать несколько дней.

Главнокомандующему о всем представя, просил скорея о пропуске их резолюцию дать потому, что от тесноты у них премножество скота падет.

Приказал я сыскать из запорожцев казака, знающего татарской язык, и послал его с двумя татарами к Очакову проведать о числе находящегося там войска.

25-го получил от главнокомандующего повеление, чтоб все татара, в протекцию российскую вступившие, отнюдь прежде нежели Крым с нами таким же образом не соединятся или в противном случае оружием в будущую

- 380 -

компанию в подданство покорен будет, реки Буга не переходили и с Крымом не соединялись, но безопасное б себе пребывание на сие время взяли между рек Буга и Днестра, не касаючись польской границы. А те, кои из них без явного отречения от скипетра турецкого вид дружбы с Россиею объявляя, ищут только тем обмануть к получению себе лишь некоторого времени к приведению себя в лутчее состояние чрез продолжение войны, то как Россия теперь уже завоеваний до самого Дуная сделала, то естьли весь Крым от скипетра турецкого ныне себя не отторгнет и под протекцию российскую не предастся, в будущую компанию армия в самой Крым обращена будет уже не на то, чтоб его вольною и свободною державою составлять, но на то, чтоб его жителей мечу и рабству предать.

А сверх того предписываемо было мне, чтоб я нашел способ и случай с главными мурзами сам где повидавшись о вышесказанном переговорить.

А деташамент господина полковника Тутолмина в заду татарского протяжения таким образом обращать и употреблять, дабы он мог способен быть представить себя татарам защитою против турок от стороны Акермана и Черного моря.

По сему повелению полковнику Тутолмину приказал уже на Куяльниках пребывание иметь, и чтоб он к Белугороду и Черному морю делал разъезды.

Главнокомандующему представил мое мнение, что как по известиям в Беле городе турок весьма мало, а под Очаковым оных по меньшей мере до 50000 щитают, то по сему от устья реки Чечаклы до Очакова и по Березани, то ж меж лиманов к Черному морю нужно, чтоб татара не находились. А естьли им покажется места мало, потому что степи от Чечаклы вверх по Бугу до самого Орла на довольно широкую дистанцию выгорели, то не позволит ли некоторой из них части, чрез Буг перейдя, до Днестра расположиться там, где и прежде их земля была. А до времени мне с полковником Тутолминым сделать цепь от Чечаклы до Очакова на Березани по верховью лиманов, чем от Очакова и Черного моря татарам коммуникацию отрежем. А запорожское войско в Сечь отступит, так оныя могут чрез Днепр их не пропускать. И когда половина будет за Бугом в наших руках со всем скотом и пожитками, то тогда оне будут вернее.

Между тем майору Ангелову приказал просить Джан Мамбет бея и протчих мурз, чтоб со мною повидаться и обо всем переговорить. А когда им неможно отлучиться приехать ко мне, то я к. ним с маленьким конвоем приеду.

Капитан Тотович, с партией возвратясь, объявил, что третьяго дни от Джан Мамбет бея присланы мурзы и последних татар с Янчакрака плетьми прогнали, то ж и с Березани по моему повелению все съехали. А сверх того он видел, что их бекет на Янчакраке ставится на ночь, чем они от Очакова себя закрывают и лошадей с 300 турецких отогнали.

Почему я капитану Стоикову с двумя казачьими полками с Серигола приказал, на вершину Березани перейдя, стать таким образом, чтоб татарския обозы назади у него были и от Очакова иметь крайнюю осторожность.

- 381 -

От майора Ангелова получил рапорт, что Джан Мамбет бей и протчия татарския мурзы весьма рады со мною видеться, только просют дни два или три помешкать, чтоб могли приуготовиться меня принять и всех к тому мурз собрать.

Я приказал майору Ангелову, поблагодаря их за то, сказать, что наше свидание по теперешним пустым местам должно быть только дружеское и дела свои расположить порядочно. Для того приказал их просить к себе приехать. А при том спросить об салтане, какой ответ они имеют. А между тем, как мы в искренней с ними дружбе я, не объяснясь с ними, партий своих к Очакову не посылаю, чтоб их не встревожить, хотя они уже и отделились.

Посыланной для разведования от меня запорожской казак с двумя татарами возвратился, которой там был под образом, чтоб лошадей купить у турок, как он тогда татарам оных продавал. Он доезжал до самого близ Очакова стоящего колодезя, из которого весь город воду употребляет, остановясь у оного, чтоб лошадей напоить от бывших из города между турками двух татаринов сведал, что хан и салтан стоят в форштате. И что хан знатную часть своего обозу в Кимбург уже переправил, а как достальной переправит, то и сам переедет. Об войске ж турецком, сколько оного там, проведать не мог.

26-го получил от главнокомандующего повеление, что по всем обстоятельствам полезнее быть может к лутчему достижению нашего намерения, удержаться нам сколько можно до самой последней крайности, чтоб не атаковать еще ошибкою тех, кои может быть подлинное желание имеют совокупиться в наши об них расположении, но колеблютца лишь во употреблении лутчих на то мер. И так дабы сколько возможно все без изъятия орды удержать в неразрывном от междуусобия узле, то без того ежели кто из татар сам меня атаковать не станет или наши доброжелательные мурзы сами не востребуют, чтоб из противников их какого напасть или на мое намерение и пользу обоих сторон они ж сами согласятся, и чтоб я инако никого не атаковал, как разве в союз с нами вступившие совсем от оных и так отдалятся, что тем атакованием никакого сим вреда быть ен может. В таком случае могу я исполнить особливое ж ко отнятию у хана его собственного имени и к получению, когда не самого, то хотя из фамилии его в плен. Равным образом предписано было и о салтане, естьли он не вступит вообще с едисанцами в наше о них расположение. А хотя б мне и не можно было того исполнить при случае проезда их в Крым сухим путем, а не морем, по переправе их чрез Буг в его устье или чрез лиман, то всю возможность употреблять, чтоб их, хотя чорбовою²⁵⁵ или верховою командою туда не допустя, на дороге разбить.

О том повелении и господина генерал-поручика Берха тотчас уведомил, как и о том, что хан и салтан, находясь в Очакове обозы свои переправляют в Кинбурн. И что я со своей стороны все способы употреблю поиск над ними сделать. А чтоб и его превосходительство по сему главнокомандующаго повелению разбить их старался.

- 382 -

Равным образом находящимся запорожцам на лодках, о всем давши знать, приказал все меры употребить над ханом сделать поиск и обозы его себе в добычь получить.

За неимением корму я вперед верст 5 подвинулся с тем, естьли союзники наши согласятся, чтоб я хана атаковал, то, придвинувшись ближе к Очакову, послать запорожскую партию обоз его грабить.

Сего ж числа получил от графа Захара Григорьевича на посланное мое к нему от 25-го июня письмо ответ следующего содержания: “С особливым удовольствием имел я честь получить почтенное ваше письмо от 25-го минувшего июня и, как за оное, так и за сообщение мне подробностей о роде службы, которой употребляют запорожские казаки, приношу я вашему сиятельству мое благодарение, впротчем желая только того, чтоб мог я иметь случай доказать самым делом сколь совершенно всегдашнее мое к вам усердие. Пребуду с отменным почитанием вашего сиятельства покорный слуга. Граф Чернышев”.

27-го получил от, майора Ангелова рапорт, что Джан Мамбет бей с протчими мурзами, по собрании их, будут советовать о приезде их ко мне или, назначат место, меня к себе просить будут. И что оне от салтана совсем отреклись и никогда об нем знать не желают. А только ожидают теперь знатных их мурз, которые еще от салтана не прибыли, а известно им, что через три дни возвратятся. Что ж принадлежит до нападения на хана и на салтана, то оне до них никакой нужды не имеют.

Итак, как их мурзы у султана находились, то я поиск над ханом и салтаном в силу повеления главнокомандующаго сделать не мог. А при том и ответ их темен был. То я чрез майора Ангелова вторично просил их, чтоб оне искренно, как друзья, отписали свое мнение, могу ль я поиск над ханом сделать не упустя время, чтоб он совсем не перебрался, однако ж естьли я вред причинить могу доброжелательным мурзам, которые там находятся, так я того крайне не желаю.

30-го посылан был от меня запорожский казак вместе с татарином осмотреть, что делается около Очакова, которой сам туда за стоящими бекетами доехать не мог, а распрашивал ехавших татар. Которые сказывали, будто из Крыму сюда к хану в войско переезжает. Почему я находящимся при мне мурзам сказал, чтоб оне писали к тем, которых к себе ждут, о скорейшем их сюда прибытии. А впротчем неприятно видеть, что как от них, так из-под Очакова к ним ездют. Почему я приятелей с неприятелями разобрать не могу.

1-го сентября приведен ко мне мальчик Волошин, находившийся у хана в услужении. Которой объявил, что турки пришедшие с ханом, вошли в Очаков, и что хан переправляет обозы на ту сторону. И что из его обозу наши союзныя татара скот отогнали. А при том, что приехавших отсюдова двух мурз хан посадил под караулом, а крымския мурзы совсем не думают отдаваться.

Я приказал майору Ангелову о последнем Джан Мамбет бею сказать, чтоб он, о сем знавши, скорея мне дал ответ, чтоб я мог там поиск делать.

- 383 -

3-го от едисанской и буджацкой орд старшия мурзы и еще с протчими ко мне прибыли. Которыя по требованию моему после обеда отобравшись со мною о всем говорили, объявляя при том, что оне на полученное от главнокомандующаго письмо затем еще не отвечали, что хотели со мною прежде видитца. А по оному правителем над обеими ордами выбрали Джан Мамбет бея. Потом спрашивал я их о Крыме, почитают ли они за верно, чтоб он с ними во всем согласился. На что они сказали, что за Крым отвечать не могут, а только надеются, что и оне приступют. А за орды едикульскую и зимбулутцкую²⁵⁶ оне присягают и ручаются. И в том подпишутся, что сии две орды конечно во всем том и на том же самом основании, как оне с главнокомандующим заключали, согласны будут. Для чего они и пошлют двух посланцов ко оным, дабы оне таковой инструмент подписав с присягою, и с оным от каждой орды по два человека из знатнейших мурз к главнокомандующему послали, чтоб оныя и остались при нем аманатами. Во уверение ж всего сего, как и заключенного прежде инструмента, все их старшины охотно пожелали учинить присягу, которую и сделали по их обыкновению, то есть один из оных Арумамбет мурза дал мне их алкиран²⁵⁷, сказав, что я одному старику отдал, и после один одному отдавали. В заключении и сам Джан Мамбет бей то учинил. При чем оне каждой делали возражение словами взять ету книжку, чтоб им и потомкам их по заключенному инструменту верным быть под протекцией российской. А при том клялись и ручались, что едикульская и зимбулутцкая орды к тому же приступют. После чего и приведенныя Джан Мамбет беем старики землеправители их такую ж присягу учинили. А при том сказали, что оне, соединясь с едиукульской и зимбулутцкой ордами, своим положением крымцев принудят ко всему с ними обще приступить. А естьли ж бы оне не захотели, то также присягой клянутся, что будут с ними поступать, яко с неприятелями.

После чего я им говорил об отправлении полномочия и прошения к ЕЯ ИМПЕРАТОРСКОМУ ВЕЛИЧЕСТВУ. То оне, сыскав своего писаря оное написали. В котором почти весь инструмент и главныя пункты изъяснили. И, за подписанием их старших мурз и их печатями, на другой день с порутчиком Завадовским я к его сиятельству отправил.

А при том крайне меня просили, чтоб испросить позволения иттить им за Днепр, как здесь кормов весьма мало, гнезы их прежние разорены, дров нет, и так не только зимовать, но естьли продолжатца в здешних местах, то весь скот, жены и дети их должны погибнуть. О чем о всем по усиленной их прозьбе я к главнокомандующему представил, как о сем оне почти со слезами просили и ни на какия резоны не соглашались, то естьли их не перепустить за Днестр, так за невозможность уже почитаю удержать их без какого-нибудь кровопролития.

Спрашивал же я их имеют ли оне кого при хане из своих сообщников, то они сказали, что никого нет. Почему я им объявил, что со всеми находящимися под Очаковым буду поступать, яко с неприятелями. На что они все согласились.

- 384 -

Я, будучи уже совсем разрешен, мог без всякого следствия с стороны союзников произвесть мое намерение в действо. Почему тотчас все, находящееся при мне запорожское войско с их старшинами туда отправил, чтоб 5-го на рассвете напали и хана захватили б в полон. А естьли невозможно, то б обоз разграбили и возможной поиск сделали. А я и сам с достальным войском ближе б к Очакову придвинулся. Но остановился за отправлением к главнокомандующему порутчика Завадовского и покамест все мурзы, написав свое письмо, от меня назад возвратятся.

Получил рапорт от капитана Стоикова, что стоящий от него пост на Березани у каменного моста, увидев на Янчакраке появившийся табун лошадей и при оном 5 человек, тот час побежали до несколько казаков о том проведать. Которыя, увидя их, бросили табун, побежали. И хотя бывший при казаках толмач кричал им вслед чтоб не боялись, однако ж оне не останавливаясь стали стрелять по казакам и, наконец, ушли к Очакову. В коем табуне нашли шестьдесят лошадей и десять верблюдов. А 3-го числа в ночь посыланная от него партия к Янчакраку, по ту сторону наехав волоской обоз забрали, в коем было шестьдесят душ мужеска и пятьдесят восемь женска полу.

5-го отправил я капитана Тотовича и прапорщика Михайловича на Березань к Донскому полку. Но как оне, ехав с своими только людьми, сбились с настоящей дороги и взяли очень близко к Янчакраку, то, напав на них до тридцати татар, взяли в полон прапорщика Михайловича и людей их. А капитан Тотович, отбившись от них, уехал. Я просил Джан Мамбет бея естьли возможно, чтоб он постарался оного прапорщика выкупить.

Того ж числа при возвращении от меня татарских мурз, запорожское войско из Очакова возвратилось. Которыя на рассвете, найдя на бекет неприятельской верстах в 5 от Очакова, ударя, всех покололи и потом бросились в обозы ханских мужиков. Оныя заворачивать стали и забрали много скота и лошадей. Но как из города выбежало много турецкой конницы и небольшое число татар, всех до 1000, бросясь на их заводных лошадей, стычку с ними начали, то запорожцы принуждены были ретироваться, обороняясь, даже за Янчакрак, некоторую дистанцию. Обозы ж и часть скота при ретираде оставили. Однако со всем тем довольно рогатого скота, верблюдов и до 400 лошадей пригнали. С нашей стороны было убитых и пропалых 52 человека, раненых 8 и лошадей 150 потеряно. А с неприятельской стороны уверяли запорожцы, что весьма много побито, а особливо при их атаке на рассвете.

Казачьим полкам приказал остаться по сю сторону Березани, против Янчакрака, а к ним в подкрепление послал калмыцкое войско.

Для объяснения об оных обстоятельствах я послал порутчика Мерлина к полковнику Тутолмину. Приказал ему выбрать из числа находившихся при нем доброконных казаков и гусар, с которыми и с пушками приближиться к Березани. И по прибытии туда взять в свою команду калмыцкое войско и два полка казачьих. А к оставленным от него худоконным определил бы там офицера, которому и примечание бы делать приказал.

- 385 -

6-го послал я к кошевому, чтоб он, забрав всю конницу из обозу, сам бы со оной ко мне прибыл, оставя в обозе малое число.

7-го кошевой прибьыл и я, перейдя 6 верст вниз Буга, остановился.

8-го перешел вниз Буга верст 5. Остановился верстах 35 от Очакова, и как пушке к заре не велел стрелять, так и никаких боев бить не приказал.

Тут, переговоря с кошевым, положил всеми силами атаковать. И для того завтре на вечер выступя, в лощинах остановиться, чтоб не далее быть от Янчакрака, имея оной в правой руке, как верстах в 5-ти или в 6-ти.

Майору Елагину приказал 9-го числа в ночь отправить к Очакову из донских и лубенских казаков партию человеках в двухстах, чтоб оныя шли к Метелии и 10-го числа на рассвете неприятеля встревожили, бросясь обозы заворачивать и скот отгонять. И для подкрепления оных, чтоб он по ту сторону Янчакрака триста человек поставил. Сам же бы с достальным войском, подавши вверх Янчакрака, спрятался бы в лощинах таким образом, чтоб неприятель его видеть не мог. А как неприятель встревожившись на ту партию нападет, то б оная ретировалась к Янчакраку, показывая бегом, будто оробели, дабы тем лутче его завести чрез Янчакрак. Только, чтоб он скрытого войска не приметил. А естьли такого места не будет, то всем ретироваться и всем несколько подаваться к Бугу, делая малую перестрелку.

Сие я для того приказал, что я, также спрятавшись в лощинах, буду примечать как скоро оне в меру отделятся, то тотчас сзади их атакую. В то ж время уже и Елагин с войском, оборотясь, спереди их атаковать должен.

А при том приказал майору Елагину естьли б полковник Тутолмин к нему прибыл, то б сей ордер ему для исполнения объявил с прибавкой той, чтоб гусар, то ж и часть войска он скрыл. А то, увидя их, неприятель далеко отделяться не будет.

9-го пришли два волоха пленныя, которыя объявили, что войска в Очакове не очень много, и что они сегодни нас к себе ожидали. А для того вывезли близ города восемь пушек. А хан стоит близ города к стороне Метелии. А только человеках в пятистах держат они бекет.

Почему я послал повеление майору Елагину, чтоб он для тревоги послал партию человеках в 400 стах, чтоб оне ударили вдруг на бекет. И потом, как я уже писал, отгонят скот и фуры заворачивать начали, чтоб скорея тем их от Очакова отделить.

Того ж числа к вечеру выступил вниз по Бугу до оврага, называемого Гаджигиль, ибо другого способнее найтить не можно было, хотя же сдешняя степь и наполнена оврагами, но по нещастию от Янчакрака до Очакова оных нет, а хотя и есть из Буга и Березани вышедшие, да только очень коротки. Итак перешед расстояние по примеру более двадцати верст, в половине ночи к оному оврагу, который был от Очакова верстах в пятнадцати. и тут со всем войском скрылся. Но как та дистанция, где донцы неприятеля должны были встревожить и ретироваться, было более 10 верст, то и посланы были от меня самые малые разъезды оной тревоги примечать. Однако ж оные близко

- 386 -

подъехать не могли, ибо естьли б усмотрено было с моей стороны сколько-нибудь войска, чтоб тотчас догадались, что они посланцы от большой партии. А сверх того и к майору Елагину от меня посланы были разведовать. Как уже рассвело, то лошади и скот из города выпущены были и сенокосы из города выехали, которых посланные мои всех забрали и скот отогнали. Но посланные к Елагину еще не возвратились. А по занятии скота, как никто из города не выезжал, почему приметил я, что донцы их встревожили. Для чего выступил вперед к городу. А кошевому приказал отправить во ста человеках партию вправо, то есть туда, где донцам надобно было сражаться, для примечания. Вслед за которой я выехал на один курган, усмотрел, что около Березани до самого Янчакрака неприятель простирается и тянется к городу. Я послал к кошевому и всему войску сказать, чтоб поспешно шли ко мне неприятеля атаковать. Но в тож самое время и от находящихся партий по берегу очаковского лимана рапорт получил, что неприятель к ним показывается, что было по примеру верстах в 10 от города. Почему приехал к кошевому, приказал отправить в 1000 человеках с обозным Головатовым партию вправо. А сам я со всем войском пошел к очаковскому лиману, где уже партии и перестрелку начали. Тут приказал я кошевому со всем запорожским войском итти на стычку. Я ж с регулярным войском следовал шагом, брав всегда влево к очаковскому лиману. А запорожское войско оставлял вправе, чтоб с ним вместе, по большому их числу к нерегулярному не мешаться.

И, назнача место, приказал деплоировать фронт в две линии. Гусар поставил на правом фланге, оставя меж ними интервал карабинерному полку, а налево отступя — пикинерному²⁵⁸. А втору линию с артиллерией делать приказал драгунскому полку. Но еще до назначенного места не дошли, а запорожцы уже были в большом сражении с неприятелем. Но в середке оных сделалось некоторое замешательство. Я, видя сие, взял три ескадрона гусар, построя скоро, поскакал с ними, дабы б ими слева ударить на неприятеля, приказав карабинерному полку с пикинерами следовать за ними. А за теми уже с артиллериею драгунскому полку. Но как скоро гусары в полное движение вошли, то запорожцы, ударив неприятеля, погнали и даже до самых ворот форштата догнали, у которых только лошади служить могли. И конного неприятеля более в город не ушло, как человек тридцать. Протчия ж все побиты, которой конницы 2000 конечно было, которыя своим бегом оставили пехоту с пушками. И в то ж самое время справа тысячная партия в неприятельскую пехоту ударила и отбила от пехоты три пушки и несколько побило. А достальныя разделились на две части, из которых в одной было до двухсот человек, то как запорожския казаки прискакали ко мне и сказали, что пехоту оне окружили, то я, приехав к ней, велел первую трем ескадронам гусарским атаковать. Которыя, наскакав, к сожалению расстроились и в беспорядке храбро поступив, знатное число изрубили, а достальныя ушли на курган. А как тех рубить начали, то других приказал от

- 387 -

карабинерного полку двум ескадронам атаковать. Которыя, атаковавши оных, смешались, но командовавший ими майор Шеин сделал опель²⁵⁹ и, построясь, в другой раз их атаковал. И тут уже всех перерубили. А для остановившихся на кургане привезены были пушки, но я рассудил им послать сказать, чтоб оне, положа оружие, отдались, и что я им жизнь дарую. Сперва они хотели делать кондиции, но я велел сказать, что не хочу договаривать с теми людьми, которых во власти моей состоит всех перерубить, и чтоб оне больше не присылали, а тотчас шли. Услышав сие, они с их командирами, положа на том месте оружие, пришли. Их было 90 человек, в том числе один капитан, которой над ними был командир. Потом усмотрел я еще близ Березани до несколько сот неприятельской конницы, поспешающей к городу. Надобно было думать, что то достальныя от Янчакрака. То я послал пикинерной ескадрон и в подкрепление его два ескадрона драгун с майором Телепневым, да от запорожского войска до тысячи человек их прогнать в город. Которыя как скоро показались, то оныя в город побежали, а только двух турок запорожцы успели сколоть и до самых городовых пушек оных преследовали. А как ядры с крепости стали доставать, то тут остановились. Куда и я со всем войском приближился. Из-под самого города множество лошадей и скота отогнали. А как стало уже темно, то я возвратился. И на половине дороги, покормя лошадей, 11-го числа поутру в свой лагерь прибыл.

На сем сражении с нашей стороны убито: Желтого полку порутчик Потапов, запорожского войска куренной атаман один, казаков пять ранено тяжело, карабинер три, лехко вахмистр один, карабинер восемь, запорожского войска старшин два, куренной атаман один, казаков двадцать три. У неприятеля отбито знамен одиннадцать, три пушки.

Майор Елагин по повелению моему 10-го же числа послал для встревоживания неприятеля две партии. А сам с оставшим войском остановился у вершины Янчакрака в скрытном месте. Которыя партии, пришед на заре почти к самому городу, не видя себе никакого супротивления, зачали забирать разной скот, которого отогнали более 400 лошадей и пять верблюдов. А между тем неприятель вышел из города и усилившись на оныя партии жестоко наступать стал. Кои начали ретироваться, чтоб навести неприятеля на оставшее с майором Елагиным войско. Но неприятеля совокупилось до 3000 человек. Почему майор Елагин еще послал в подкрепление капитана Тотовича. Которой, соединясь с прежними, наконец навел неприятеля на то самое место, где майор Елагин с войском находился. Он вдруг ударил неприятеля, которого гнал несколько, а потом велел понемногу ретироваться и делать перестрелку. Что неприятель увидя, обратился за ними и провел оного за самую вершину Янчакрака версты четыре с немалою трудностию, ибо как люди, так и лошади начали приходить в бессилие по причине той, что с самой зари и почти до вечера, не переменяя лошадей, неприятеля удерживали. Но напоследок, не дождавшись меня с войском, собрав все свои силы, вдруг атаковали неприятеля, который стремглав обратился в бегство. Но наши

- 388 -

войски с отличностью, храбростью с большим у неприятеля уроном гнали до самой Метелии. На оном сражении с неприятельской стороны побито более 70 человек, да в полон взято вышепоказанными партиями два турка и два татарина. А у майора Елагина убитых ни одного не было. Ранено казаков четыре, калмыков тринадцать.

А чтобы неприятеля всегда тревожить и беспокоить приказал я майору Елагину беспрестанно посылать к Очакову партии, чтоб оныя его тревожа, доставали б скот себе в добыч.

23-го получил рапорт от майора Елагина, что калмыцкая партия под Очаков ходила, где нашедши на сенокосе одного турка закололи, а другой ушел, а мальчика Волошина взяли.

14-го получил от главнокомандующего повеление от 11-го еще на мой рапорт от 6-го числа, что ко усилению меня от армии выступит, к реке Березани пойдет весь Желтой гусарской полк и с имеющимися при нем собственными небольшого калибра пушками. И что я сверх того могу пользоваться нужными для себя подкреплениями и из деташамета господина полковника Чорбы.

А как я уже не имел надобности в войсках для усиливания меня, то послал с отправляющимся к главнокомандующему курьером повеление командующему Желтым гусарским полком, чтоб он, остановясь при Желтых водах или при реке Кочюргане, где найдет достаточные корма и воду, ожидал бы от главнокомандующего повеления. О чем и его сиятельству донес.

Получа от майора Елагина рапорт, что владелец с своим войском весьма просится домой, представил главнокомандующему, не прикажет ли оного отпустить к генерал-порутчику Берху, где он соединится с находящмся там калмыцким войском.

Получил от майора Елагина рапорт, что посыланная от него под Очаков калмыцкая партия забрала 300 лошадей, рогатого скота сто, верблюдов двенадцать и волохов семь.

В то время я посылал партию под Очаков во ста человеках гусар и пикинер с капитаном Тотовичем, которой близ Очакова прогнал их бекеты, забрал до 50 лошадей и 5 верблюдов по-над лиманом очаковским. То ж двух из ханских мужиков волохов на сенокосе взял. Которыя объявили, что хана турки не отпускают, почитая ему в вину, что войско разбито, как он при оном находился.

15-го получил от запорожских лодок рапорт, что над направляющимися с очаковской степи на крымскую сторону ханскими людьми оне сделали поиск и отбили из его ясыря мужеска и женска полу 673 души.

В тот же день отправил я майора Хорвата с гусарами и пикинерами к Очакову и приказал ему стараться остальной скот отогнать. Которой 17-го числа назад возвратился и отогнал до ста лошадей и пять верблюдов.

А между тем от майора Елагина посыланной к Очакову донской полковник Греков с его казаками, отогнал до трехсот лошадей, четыре верблюда, семнадцать рогатых скотин и взял две семьи волохов. В то самое время

- 389 -

выбежало из города на него до пятидесят человек, которых он прогнал в форштат без всякого себе урона.

А калмыцкая партия под Очаковым поимала трех волохов и одного крымского татарина, которыя за сеном посланы были.

10-го получил от главнокомандующего известие о взятии штурмом Бендер²⁶⁰.

По объявлению пленных волохов, что хан скоро переправится к Кимбурну, приказал кошевому послать на их лодки повеление, чтоб оне как возможно над ханом поиск сделать старались.

Получил от Желтаго гусарского полку рапорт, что оной на Березань прибыл.

А курьер, с которым от меня послано было повеление, чтоб остановиться оному полку на Желтых водах, с ним разъехался. И так уже я оному полку приказал с собой соединиться.

А полковнику Тутолмину, прибывшему на Березань, приказал там растах сделать. А потом, естьли на Березани корма будут, так переменяя свежими, приближился бы к реке Янчакраку. А естьли ж кормов недостаточно, то б прибыл на Янчакрак, где корма полутче найдет. А при том бы взял майора Елагина со всем войском в свою команду.

20-го от майора Елагина ходили калмыцкия и Лубенского полку партии к Очакову, которые версты за две от города наехали на сенокосе шесть волохов, коих забрали в полон. А при том нашли табун лошадей и 20 человек неприятеля, из которых двух скололи, а протчия ушли в город, то оне, забравши лошадей до 200, назад возвратились.

Уведомившись от пленных, будто свободно близ берега моря по неглубокой воде войтить в очаковский форштат, 22-го числа с партией поехал осмотреть. Но все оное оказалось несправедливо. А естьли б возможно было, то я хотел употребить запорожскую пехоту, которые жадничали к бою, только лишь бы добычь была. Сверх же того естьли б я имел большия пушки, то б попробовал пострелять, как оне тогда в великом страхе были. Посланная ж наперед партия с майором Елагиным, когда к городу приближилась, то выезжало к ней из города конницы до двухсот человек и пехоты столько ж с двумя пушками. И была между ими перестрелка, где двух турок скололи, а оне одного казака ранили. А когда я уже к крепости прибыл и оную объезжал, то войско видно было на валу местами кучами, с главных батарей стреляли по большей части из тридцатишестифунтовых пушек.

Сего числа по посланному к главнокомандующему от меня о происшедшем 10-го сего месяца сражении под Очаковым, он отправил ко двору ЕЯ ИМПЕРАТОРСКОГО ВЕЛИЧЕСТВА следующую реляцию:

“На сих Днях получил я от генерал-майора князя Прозоровского обстоятельной репорт о том неприятеля под Очаковым под предводительством самого крымскаго хана его деташаментом разбитии, о котором имел щастие всеподданически ВАШЕМУ ИМПЕРАТОРСКОМУ ВЕЛИЧЕСТВУ моею

- 390 -

реляциею под № 42-м уже доносить с присылкою при том из взятых тогда запорожским войском одиннадцати, четырех знамен с тем их старшиною Головатым, с коим сие войско возжелало, чтоб оныя знамена пред стопы ВАШЕГО ИМПЕРАТОРСКОГО ВЕЛИЧЕСТВА положены были. Я теперь с ним самим те четыре знамя всеподданнейше пред ВАШЕ ИМПЕРАТОРСКОЕ ВЕЛИЧЕСТВО на землю полагая, приобщаю при сем, как из оного репорта, так и из других потом получаемых, а изъявляющих в неприятеле следствие от зделанного ему оною победою поражения краткое уведомление, дерзаю возобновить всеподданнейшую мою просьбу о всемилостивейшем обозрении сего весьма знаменитаго в разсуждении того деташамента и непрятельского положения воинского действия из образующаго, как умножение славы ВАШЕГО ИМПЕРАТОРСКАГО ВЕЛИЧЕСТВА оружия, так и усердныя заслуги употребленных в том храбром и искусном сражении всех чинов, а особливо главных предводителей и в отличности ознаменившихся, коих всех истинное усердие мое к службе ВАШЕГО ИМПЕРАТОРСКАГО ВЕЛИЧЕСТВА побуждает меня так. как и подносителя сего, в монаршеское всемилостивейшее благоволение поручить. А как князь Прозоровской партикулярным письмом по поводу отзывов к нему от запорожскаго кошеваго с старшинами просил меня о таком представительстве к ВАШЕМУ ИМПЕРАТОРСКОМУ ВЕЛИЧЕСТВУ, кое признаю достойно принесенну быть к высочайшему усмотрению. Для того оное его письмо во оригинале сим препровождая, присовокупляю, что как особливо сам кошевой, так и представляемыя от него старшины прошедшую и в нынешнею компании под моим предводительством сколько ВАШЕМУ ИМПЕРАТОРСКОМУ ВЕЛИЧЕСТВУ награждать и отличать всех других нерегулярных войск заслуги. Почему и дерзаю им, а отменнее пред всеми нерегулярными предводительми самому кошевому, яко весма усердному к службе ВАШЕГО ИМПЕРАТОРСКАГО ВЕЛИЧЕСТВА оных исспрашивать”.

24-го для кормов перешел с деташаментом ближе к Очакову. А и полковнику Тутолмину для кормов же приказал к себе присоединиться.

По представлению моему получил от главнокомандующаго дозволение переменятца пленными, как я известен был, что взятой пред сим прапорщик Михайлович и запорожския казаки еще в Очакове. То 25-го числа послал я трубача в Очаков с письмом к паше, которым я его соглашал, чтоб переменятца пленными. И что я ему наместо прапорщика Михайловича отдам из взятых на последнем сражении их бариектора, а наместо запорожских казаков столько ж из их рядовых.

26-го, получа повеление от главнокомандующаго, с капитаном Юшковым отправил калмыцкое войско к господину генерал-порутчику Берху для соединения с находящимся войском, чтоб всем вместе в их домы итти.

А как чрез три дни посланной в Очаков мой трубач не возвратился, то уже я начал сумневатца о возвращении оного. И для того 28-го числа с пленным турком послал к паше письмо, что по обыкновению в целом свете воюющих

- 391 -

держав послал я к нему трубача с письмом о размене пленных, в чем ровная польза, как ему, так и мне. И то я понять не могу для чего до сих пор трубач мой удерживается. Просил его с оным прислать мне о размене пленных ответ, соглашается ль он на то или сам собой сделать того не может. И что я буду возврату моего трубача ожидать по входе сего посланного в город чрез 24 часа.

А пленным туркам, находящимся у меня, приказал также от себя в город об размене письмо послать. И что оне содержутца хорошо. И естьли мой трубач из города отпущен не будет, то я из них десятерых пред городом повешу.

29-го от запорожских лоток получил рапорт, что находящаяся на оных запорожская пехота 25-го числа имела сражение с ханом, следующим из Перекопу. Немало татар побили, а хан с небольшим числом к Перекопу ушел. И так оне пошли на дорогу дожидаться когда пойдут оставшие возы татарския в Кимбурне, чтоб оныя разбить.

29-го не имел никакого дела. Ездил под Очаков, взяв с собою шестьсот запорожцев и четыреста гусар и пикинер. От запорожцев несколько поехали к городу, к которым из оного выехало конницы до двухсот, а пехоты до пятисот человек и две пушки вывезли и сделали перепалку. Напоследок я, видя, что следствия никакого быть не может и уже часа два до вечера осталось, велел всем иттить назад. Но неприятель уже так напуган был, что ниже пятидесят шагов за выстрел крепосной не отъезжал. И когда пошли прочь запорожцы, то оне, стоя на одном месте, препокойными глазами на них глядели.

30-го прибыл ко мне из Очакова от паши бывший в полону запорожской казак наместо посланного от меня к нему турка, которой привез назад мое письмо нераспечатанное потому, что паша не описавшись с портою распечатать оного не осмелился. А словесно приказал мне сказать, что посланной к нему мой трубач ханскими татарами изрублен. И чтоб я на него не сердился, что не только он, но и войско его в том невиновны.

Сей присланной запорожской казак приносил мне от донского казака, находящегося в Очакове в полону, просьбу, чтоб его выменить.

Я одного турка в Очаков отправил с словесным приказанием, чтоб на место его донской казак ко мне прислан был. А сверх того приказал сказать паше, что о трубаче я ему так, как знатному человеку, верю и что мы на хане оного взыскивать будем.

Приехавший же запорожец привез письмо от пашинского казначея к пленным туркам в ответ на их письмо, что оне у татар хотели купить прапорщика Михайловича, но оне его продали гиритлинскому жителю капитану одного судна Сулейману, которой дал им более денег. И что оне как можно будут стараться оного прапорщика достать и размен пленным сделать.

3-го октября получил от главнокомандующаго повеление, что коллежского советника Веселицкого²⁶¹ отправил он к начальникам, вступившим под

- 392 -

протекцию ЕЯ ИМПЕРАТОРСКАГО ВЕЛИЧЕСТВА от едисанской и буджацкой татарских орд с ответным письмом на их требование и с наставлением о нужных с ними положениях. И как по окончании всего от них требуемого дозволено им перейтить за Буг и Днепр, то чтоб я Желтой гусарской полк и Черного полку эскадроны, да один украинской полк в пристойном положении оставил неподалеку от Балты, где от него знатной пост оставлен для закрытия иногда от набегов неприятельских, где б он до приходу армии и до учреждения других постов в следующия к екатерининскому ретранжементу транспорты прикрывал. Сия с протчими войсками команды моей переправлялся б за Буг и в проход татар прикрывал нашу границу. И перейдя таким же образом и Днепр, ожидал бы повеления о расположении на винтер квартеры на украинской линии. А запорожское войско по переходе за Буг отпустить в их жилища. И что армия расположится в новой Сербии и уже с 1-го октября находится в движении к екатеринискому ретраншементу.

Майору Елагину приказал я майора Стоикова, находившагося под Гаджибеем, к себе присоединить. То ж послать все почты по бендерской дороге к себе собрать.

Подполковнику Хорвату с Желтым гусарским полком, черными эскадронами и Стародубским Малороссийским полком, оставя при нем еще два небольшия единорога, приказал примечать, чтоб не допустить неприятеля иногда покусившагося причинить какой вред на идущия всякия транспорты от Бендер к екатеринискому ретраншементу. И чтоб переправляющимся татарам чрез Буг от неприятеля ничего приченено не было. Равным образом чтоб и татара с Очаковым никакого сообщения не имели. Для чего оставил у него в команде майора Елагина со всеми казачьими полками до тех пор пока я чрез Буг переправлюсь. А тогда чтоб он, также переправясь, вслед за мною шел. А подполковник бы Хорват с его командой расположился впредь до повеления на вершине Телигола.

В то ж время получил я от майора Елагина рапорт, что посланная от него к Очакову партия, наехав на сенокосе волохов, зачала забирать оных со всеми упряжми, то из города человек до ста турков выехало. А между тем майор Елагин к той партии прибыв с казачьими полками, всех вышедших турков прогнал и убил шесть человек, забрав волохов 82 человека, 2-х татар и более тысячи рогатого скота.

5-го я, выступя, с войском перешел до балки Коренихи.

6-го перешел до урочища, называемого Качурган.

7-го перешел до балки Яцкой. А сделав 3 марша, счел, что турки повод возьмут последний скот на траву выпустить. И для того приказал тремстам донцам иттить по Березани. А запорожской партии в 1000 лошадях и 300 гусарам от Хорвата с майором Араповым возвратиться к Очакову и 9-го числа на рассвете сделать поиск.

Сего ж числа имел честь получить от ЕЯ ИМПЕРАТОРСКАГО ВЕЛИЧЕСТВА следующий указ:

- 393 -

“Оказанныя ваши сего 1770 году сентября 10-го дня храброе и искусное предводительство при разбитии под Очаковым неприятельской партии, состоявшей в трех тысячах человек, учиняет вас достойным к получению отменной чести нашей монаршей милости по узаконенному от нас статуту военного ордена Святаго Великомученика и Победоносца Георгия. А потому мы вас в третий класс сего ордена всемилостивейше жалуем и знак оного здесь включая, повелеваем вам на себя возложить и носить на шее по установлению НАШЕМУ. Сия ваша заслуга уверяет НАС, что вы сим монаршим поощрением наипаче потщитесь и впредь равным образом усугублять ваши военныя достоинства.

Дан в Санкт-Петербурге сентября 30 дня 1770 года. Екатерина”.

8-го я имел растах. И 9-го перешел до урочища Шестакова против оеки Еланца, где фельдмаршал Миних с армией чрез Буг переходил.

10-го получил от посланной партии к Очакову рапорт, что по приближении к городу вышло неприятеля конницы и пехоты до 400, с которыми оне сразились. И у неприятеля кроме раненых убили более 20 человек. А с нашей стороны ранили гусар 2-х, да запорожца одного.

Запорожцы в сей войне оказали довольныя заслуги. Могу сказать, что они предводительством моим не недовольны были, как явствует из писанного ими к графу Петру Ивановичу Панину от 11-го сего месяца письма, которое я для любопытства в копии здесь приобщаю:

“Высоко сиятельнейший граф, милостивый государь и патрон Петр Иванович. По повелению вашего высокографского сиятельства, что мы в свои жилища, а его сиятельство господин генерал-майор и кавалер князь Александр Александрович Прозоровский на винтер квартеры поход обратной приняли, и разлучность возымеем. Потому не упустили должной справедливости воздать и из нашею упокоренностию изъяснить вашему высокографскому сиятельству, князь Прозоровский по бытности своей и с деташаментом, при котором и я с войском запорожским находился, совместно чрез всю сию компанию так случившееся по оной дело полезнее совета. А по тем и особенныя учреждения представляющие искусство и способ ко опровержению предстоявшего ныне воюемого врага нашему отечеству, показывал, яко и при всех с неприятелем бывших сраженных баталиях в самом противу его виду будучи довольно примеченные нами свои благорасположении на успех ЕЯ ИМПЕРАТОРСКАГО ВЕЛИЧЕСТВА НАШЕЙ ВСЕПРЕСВЕТЛЕЙШЕЙ И ВСЕАВГУСТЕЙШЕЙ МОНАРХИНИ ВСЕМИЛОСТИВЕЙШЕЙ ГОСУДАРЫНИ, а при том во славу ЕЯ ВЫСОЧАЙШЕГО ИМЕНИ только разумно делал, употребляя при том храбрость и мужество, что при сражениях и баталиях редко кому из неприятелей убежищем пользоваться можно было. И хотя с подобно сих бывших случаев довольно уже ЕЯ ВЕЛИЧЕСТВУ НАШЕЙ ВСЕПРЕСВЕТЛЕЙШЕЙ МОНАРХИНИ и вашему высокографскому сиятельству, да и протчим о его сиятельстве князе Прозоровском прежде противу неприятеля мужественно

- 394 -

храбрых поступках известны, но как вновь присудственно нас произшедшия подвиги усердие и ревность к службе ЕЯ ИМПЕРАТОРСКАГО ВЕЛИЧЕСТВА, также храбрость и мужество присовокупив, всенижайше просить дерзает ВАШЕГО ВЫСОКОГРАФСКОГО СИЯТЕЛЬСТВА КНЯЗЯ ПРОЗОРОВСКОГО в том попечении с особливым от вашего высокографского сиятельства ВЫСОЧАЙШЕ ВСЕМИЛОСТИВЕЙШЕГО уважения и благоволения и спрашиваем к ЕЯ ИМПЕРАТОРСКОМУ ВЕЛИЧЕСТВУ не оставить взнесть милостиво. А мы вовсегда с нашею преданостью имяноваться дерзаем”.

11-го получил письмо от г-на Веселицкого, что главнокомандующий приказал в Кизикирмене²⁶² переправиться, в котором месте и переправа приготовляется. И что уже им он похволил переходить через Буг и через три дни щитает, что уже переберутся.

Я приказал также запорожцам и тяжелым обозам через Буг переправляться. А напоследок и сам 14 переправился и 15 имел растах.

12-го получил я от главнокомандующаго Второю армиею графа Петра Ивановича Панина следующее письмо: “Вашего сиятельства домашние обстоятельства, приведенныя в нынешнее состояние единственно от употребления себя в службу ЕЯ ИМПЕРАТОРСКАГО ВЕЛИЧЕСТВА НАШЕЙ ВСЕМИЛОСТИВЕЙШЕЙ ГОСУДАРЫНИ давно меня уже поставили на то, чтоб к поправлению их возможным от моей стороны способствовать. А вследствии того не оставил я без уважения и первой вашей просьбы, написал тогда ж ко двору. И как на него желаемого получить не мог, то еще ныне со изъявлением всех ваших отменных заслуг, оказанных в нынешнюю компанию к распространению славы оружия ЕЯ ИМПЕРАТОРСКАГО ВЕЛИЧЕСТВА чрез неусыпныя ваши труды и благоразумныя распоряжении я повторить не примину и ласкаюсь, что конечно оное без уважения там не останется. Но естьли иногда паче чаяния вскорости ничем не отзовутся, то я по расположении вашем в винтер квартеры в Москву и в Петербург месяца на два отпуск вам сделаю и пашпорт пришлю. И будте благонадежны на того, кто с непременным почтением навсегда пребывает”.

13-го числа получил от него же орден Святаго великомученика Георгия с двумя тысячами рублей при следующем письме: “При запечатании к вашему сиятельству следующей здесь депеши к большому моему удовольствию со вручителем сего получил я вам от ЕЯ ИМПЕРАТОРСКАГО ВЕЛИЧЕСТВА ВСЕМИЛОСТИВЕЙШЕ пожалованной за оказанную вами храбрость и мужество военной орден Святаго великомученика Георгия третьяго классу и денег две тысячи рублев, которыя при сем обще и с привезенными на имя ваше конвертами препровождая, от всего сердца с сею высочайшею милостию и в новом знаке достоинства вас, государь мой, поздравляю, желая душевно и впредь таковыя ж поздравления делать и видеть вас на вышних степенях. А впротчем всегда мне приятно с тем большим почтением, усердием и смиренностию

- 395 -

пребывать, с коими сие заключаю. Вашего сиятельства, государь мой, покорный и верный слуга. Граф Петр Панин”.

16-го перешел до балки Солянки.

17-го перешел до вершины Яланца, где 18-го имел растах.

19-го перешел до реки Камышеватки Сухаклей. Откуда запорожское войско отправил в их жилища, а остальной деташамент, препоруча полковнику Камейну, приказал ему следовать на Голую Каменку в назначенный квартеры. А сам для узнания земли около старой линии поехал на Кудак и переехал Днепр, прибыл в Самару. А оттудова поехал по реке Орле, где от войска запорожского посты поставлены. И, проехав везде, 15-го ноября в Нехворошу прибыл. Я имел крайнюю нужду быть в России, а для того по просьбе моей получил во-первых от графа Захара Григорьевича письмо следующаго содержания:

“Я получил исправно два почтеннейшие ваши ко мне писании. Первое от 27-го минувшаго месяца чрез последне прибывшаго сюда из Второй армии курьера, а другое от 2-го сего месяца чрез господина премьер-майора Фон-дер-Палена²⁶³. И как поставляю я себя особливым всегда удовольствием исполнять желании ваши, когда что в моей только возможности состоит, то посланным к князь Василию Михайловичу из коллегии указом велено уволить вас сюда и в Москву по 15-е будущаго марта. С сим же курьером получите, ваше сиятельство, и от него сие дозволение. Почему и ласкаю я себя в скором времени персонально засвидетельствовать вам то непоколебимое почтение, с которым я всегда пребываю.

А потом и указ из Военной коллегии: По дошедшему в Военную коллегию прошению ЕЯ ИМПЕРАТОРСКОЕ ВЕЛИЧЕСТВО ВСЕМИЛОСТИВЕЙШЕ указать соизволила отпустить господина генерал-порутчика и кавалера Елмпта в Лифляндию, а господина генерал-майора князя Прозоровского в Москву и в Петербург будущаго 1771 году марта по 15-е число. Вследствии сего и имеете вы, господин генерал-аншеф и кавалер, обоих сих господ генералов: перваго в Лифляндию, а последняго сюда и в Москву уволить, предписав им, чтоб они на помянутой срок при вверенной вам армии явились”.

По получении оных 26-го декабря отправился.

***

- 396 -

1771 год

1771-го года по возвращении моем из отпуска, в котором я целую зиму находился, приехал я в полк, а оттуда в Царичанку. И как 20-го апреля все ближния полки выступили уже в поход, то и я 26-го отправился к врученному мне от главнокомандующаго армии князя Василия Михайловича Долгорукова передовому корпусу. Оной составлен был из полков Борисоглебского драгунского, Сумского, Чернаго и Желтаго гусарских, Донецкого, Пятницкого донских Грековых трех, Иловайского одного, Краснощекова одного и Малороссийского лубенского полка. Сверх того было в оном при полковнике Колпаке²⁶⁴ запорожского войска 500 человек, из московского легиона²⁶⁵ два эскадрона карабинер и полевой артиллерии две шестифунтовыя пушки, четыре восьми и два трехфунтовых единорога.

Наставление, которое мне от главнокомандующаго на сей случай дано было состояло в том, чтоб прибыв к Самаре с вышесказанными полками, следовать к закрытию крепости Александровской. И по прибытии туда отправить надежную партию вперед. Равным образом и в левую сторону отрядить деташаменты, которым делать разъезды сколько возможность допустит, до самого моря.

Апреля 27-го я прибыл к реке Кильчен, где по повелению моему полки Борисоглебский драгунской, Донецкой пикинерной и малороссийской Лубенской расположены были. Которым я, равно как и Сумскому гусарскому, стоявшему при Новоселицах, известившись, что уже 29-го предводитель с двумя дивизями прибыл в Царичанку, того ж числа приказал прибыть к самарскому ретранжаменту и, перейдя реку Самару, расположиться лагерем. Тож донским трем полкам Грековым и Иловайского, которыя при Новоселицах чрез реку Самару переправились, да перешедшим при Калдаке реку Днепр гусарским Черному и Желтому полкам, Донским казачим и Кутейникова²⁶⁶ и Краснощекова²⁶⁷, туда прибыть приказал.

30-го, получа известие, что московской легион в Новосельцы прибыл, послал повеление полковнику Бринку, чтоб он с двумя карабинерными эскадронами ко мне присоединился. О чем войска запорожского и полковнику Колпаку повеление послал.

1-го мая я с пикинерным, пятью донскими казачьими и малороссийским Лубенским полками отправился вперед. И прибыв к реке Московке остановился. Достальным же корпуса моего полкам приказал 2-го числа, выступя, иттить следом за мною.

2-го числа я с вышесказанными полками, выступя, прибыл на речку Вороную.

3-го первые две дивизии выступили из Цариченки. И я того ж числа, выступя с корпусом, прибыл на речку Осокоривку.

4-го выступя прибыл на речку Вилненку.

5-го выступя прибыл на речку Московку.

- 397 -

Князь В. М. Долгоруков-Крымский

По прибытии моем с корпусом к Конским водам 6-го мая командированы мною на устье реки Токмана, где оная в Молочныя воды впадает, Желтаго гусарского полку майор Фрич²⁶⁸ с двумя донскими полками, одним эскадроном пикинер и с двумя того полку пушками. Которому приказано посылать партии до Овечьего броду и реки Молочной и верст на 80 вниз по оной так, чтоб оне примечание делали и до Азовского моря. Полковник же Кутейников с полком его и Краснощековым послан от меня в устье реки Янчакрака. Полковнику Евдокиму Грекову с полком — на средине. А полковнику Иловайскому²⁶⁹ с полком на вершине оной же реки стать приказал так, чтоб от всех оных постов партии ходили вперед до самой реки Белозерки, имея между собой от Молочной до Днепра союзную связь.

9-го числа вышеупомянутые две дивизии пришли к Самаре. А я того ж числа майору Синельникову²⁷⁰ с четырьмя эскадронами пикинернаго полку выступать приказал до устья Янчакрака, где 10-го числа сделать растах. А 11-го, взяв с собою еще донския полки Кутейникова и Красонощекова, следовать до реки Белозерки, оставя при устье Янчакрака при старшине 40 казаков. А от Белозерки отправить партии: одну на вершину Рогачика,

- 398 -

а другую к Валивалам, с тем только примечанием, покамест партия от Валивалов не возвратится, то б каждый день на вершине Рогачика партия показывалась, дабы в случае естьли неприятель в поле высылает партии, тем диверсию ему делать. А главной предмет сей партии был тот, чтоб только сделать примечание. По разведывании ж возвратиться на реку Моячку.

10-го корпус имел движение чрез Конския воды, где и позицию взял. 12-го по осмотре моем до вершины Токмака, полезнее нашел посты мои, стоящие на реке Янчакраке, перевести на реку Карачекрак, которыя б своим положением лутче соответствовали положенному посту на Молочной, как имеющиеся копани²⁷¹ на вершине Карачекрака не более 15 верст от Молочной, повыше 7 верст устья Токмака. А от оного посту казачьи полки приказал подвинуть вниз по Молочной в таком расстоянии от Овечьяго броду, чтоб они до оного каждой день свои разъезды из оной до Азовского моря посылали.

Посыланная партия вниз Молочной под командой донского полковника Дмитрия Грекова²⁷² возвратилась. От которой доезжали разъезды и до Азовского моря, но нигде неприятеля, ни же следов не видали.

17-го корпус имел движение до реки Карачекрака. А посты подвинул на реку Моячку к командованию которых определил полковника Бринка с его двумя эскадронами, а всегда разъездами своими союзную связь иметь приказал на Молочныя воды с майором Фричем. А как по усмотрении моем найдено, что оная река течением не более трех верст простирается, то оныя переведены на Белозерку.

От всех постов получил рапорты, что разъезды их ходют до Азовского моря, до вершины реки Белозерки и Рогачика. То ж с вершины Белозерки до Молочной на дистанции верст 40 без воды, но нигде ничего о неприятеле приметить не могли.

Того ж числа войска запорожского полковник Колпак с полком его послан до Мечетной кайры. Которому приказано, взяв в сем месте свое пребывание, делать надлежащее над неприятелем примечание.

18-го числа реченные две дивизии прибыли к реке Московке, при которой они 19-го и 20-го имели растах.

20-го посланы от меня повеления к трем донским полкам, бывшим в корпусе господина генерал-порутчика Берха, чтоб один полк следовал на вершину Белозерки, где соединясь с другим полком, взял бы пост. Другому же повелено мною итти к майору Фричу на смену пикинерного эскадрона. А третьему в устье к полковнику Бринку.

21-го числа две дивизии пошли от речки Московки.

22-го корпус мой имел движение до реки Моячки.

23-го корпус перешел до урочища Плетеницкого Рогу или Бабьева озера, где и пикинеры из партии с ним соединились.

25-го числа армия, соединясь с прибывшею в тот же день дивизиею господина Берга, имела растах.

26-го корпус мой имел движение до реки Белозерки.

- 399 -

Того ж числа полковники Бринк и Серебряков перешли с командами на реку Рогачик. Майор Тотович отправился на Зеленую долину. Полковник Колпаков²⁷³ с полком его — на Гаиман, а майор Дебриньи — на Сейткул озеро. Запорожцам же приказал я перейтить к Валивалам и прикрывать Черную долину. Майору Фричу — учредить посты на первом и втором уклюках и между собой союзную связь иметь на Сейткул. А на Овечьем броду и на пересыпи между Молочной и Азовского моря иметь пост.

27-го армия маршировала до занятого при Плетеницком роге лагере.

Того ж числа получено повеление, что генерал-майор князь Щербатов с деташаментом на устье Токмака отделен и чтоб я не только союзную связь с ним имел, но, по сношении, и пост на Сейткул-озере учредил, которое неподалеку от второго уклюка. И оной бы пост разъездами сносился с находящимся от меня постом на Гаймаке. Посему я майору Фричу послал повеление, чтоб он, не мешкав, собрал всю свою команду и следовал бы на первой уклюк. А оттуда на Сейткул-озеро, где до прибытия смены от князя Щербатова оставить 100 казаков. А находящегося там майора Дебриньи с командою с собою взять и следовать на Гаймак долину. Откуда бы майор Дебриньи с своей командой, и еще взяв в присовокупление оной полковника Колпакова с его казаками, следовал бы на Зеленую долину.

Того ж числа Астраханского драгунского полку 3-го эскадрона к корпусу соединились.

28-го армия продолжала поход до лагеря при речке Белозерки.

Сего ж числа корпус мой имел движение до реки Рогачика. А полковникам Бринку и Серебрякову с командами приказал я перейтить на Мечетную кайру и пристойныя места занять.

29-го армия имела отдохновение.

30-го армия имела движение до Рогачика.

Того ж числа корпус имел движение до Елпатихи. А полковнику Бринку и Серебрякову приказал перейтить до западной кайры.

31-го числа армия шла до лагеря, занятого неподалеку от Елпатихи.

Сего ж числа получил рапорт от полковника Колпакова, что он при Гаймаках усмотрев неприятеля в четырех великих толпах, против повеления моего ретировался на вершину Рогачика.

1-го июня армия пребывала в покое.

Того ж числа корпус следовал до Валивалов, где, выкормя лошадей, в ночь выступя, 2-го числа в 5-м часу по полуночи прибыл на Зеленую долину.

2-го числа армия маршировала до занятого между метечнаго и западного каира при Днепре лагеря.

Того ж числа получил рапорт от майора Фрича, что он со всей командой на Гаймак-долину 1-го числа прибыл, но неприятеля не нашел. Да и усмотренные им следы показывали очень маленькое число войска. Он же присовокупил, что по прибытии его туда и Калпаков с вершины Рогачика к нему прибыл.

- 400 -

Сего ж числа с Зеленой долины запорожское войско в ночь пошло для примечания к Перекопу.

3-го армия следовала до западного каира. И того ж числа за недостатком воды корпус мой прибыл к Кезикерменю. В тот же день и майор Дебриньи с командой своей и полком Колпаковым прибыл на Зеленую долину.

4-го армия делала поход до лагеря при балке Валивалы.

Того ж числа был растах. А полковник запорожской Колпак, возвратясь от Перекопу, рапортовал, что он до сего места за три версты доезжал и всю линию и город открыл, только ниже пикетов нет, кормов же и воды довольно и копани все открыты.

Сего ж числа полковник Бринк с казаками выступил на Черную долину.

5-го армия прибыв к Кезикерменю, вступила в лагерь, занятый возле новаго ретраншамента, лежащаго противу Кизикерменя. А я с корпусом имел движение до Черной долины. Куда по прибытии получил рапорт от майора Стоикова, что он с партией верст за 15 или 12 от Перекопу был и видел татар, стоящих близ Перекопа до 1000 человек. Но оныя хотя его и приметили, однако ж никакого к нему движения не сделали.

6-го, 7-го и 8-го армия оставалась без движения. Равномерно и для корпуса моего был раздах. Вода была несколько с грязью, а кормами были довольны.

Получили повеление от главнокомандующаго, что армия от Кезикерменя 9-го числа выступит и, отдохнув на Черной долине, 10-го поутру на Каланчак прибудет. Почему я послал повеление к моим постам на Гайман и Зеленую долину, чтоб оне того ж 10-го на Каланчаке со мною соединились, оставя для коммуникации с князем Щербатовым на Молочной, на Гайманах, на Зеленой и на Черной долине посты.

9-го армия маршировала до Черной долины. А я с корпусом моим выступил и на половине дороги до Колончака, а там остановился. Откуда с партией доезжал я от Перекопу верст за 6 для осмотру оного. Однако ж неприятеля под городом не приметил. Почему я и остановил казачьи полки верстах в 15 от города.

10-го армия перешла до Каланчака или как в журнале 1770 года сказано до Мокрой лощины. Почему и я поутру со всем корпусом прибыл на Каланчак, или по последней карте Янзагаш, дав правой фланг к Черному морю. Верстах в 10-ти от города остановился, ибо и армия, прибыв к Янзагашу того ж числа, как вышесказано, также остановилась.

11-го армия имела растах. Равномерно и корпусу был растах. Водою и кормом в сем месте довольны были.

12-го армия расположилась пред городом, а я с корпусом — на правом фланге, к самому Черному морю, расстоянием же от Перекопа только из пушечного выстрела неприятельского.

Того ж числа вышедший неприятель из города и имев с казаками шермецель, опять в город прогнан 13-го осмотрена была вся перекопская линия

- 401 -

и измерена веревкой глубина находящегося пред оною рва. Так же при том узнано, что с стороны Очакова по Черному морю под закрытием берега, а с другой чрез Сиваш по причине бывшего тогда отливу чрез линию в сделанные в оной промоины внутрь Крыма пройти можно, то на бывшем совете положено сверх атаки линии таковой переход произвесть в действо. Вследствии того, как только смерклось выступили на атаку линии генерал-майор граф Мусин-Пушкин²⁷⁴ на левой фланг, а я с корпусом к Сивашу. Где соединясь с пришедшими в команду мою господами генерал-майорами князь Алексеем Борисовичем Голицыным с двумя пехотными полками и князь Петром Михайловичем Голицыным²⁷⁵ же с Ростовским карабинерным полком. И со всеми оными с 13-го на 14-ое отправился чрез Сиваш, расположа майора Фрича на Сиваше, полковника Бринка на Янзагаше. А к Черному морю отправил полковника Серебрякова с тремя полками, дабы он, перейдя в 3 часа по полуночи неприятеля взад атаковать. При чем принужденным я находился принимать несколько влево от находящейся каменной батареи на левом фланге неприятеля, которую спереди и атаковать было невозможно или по крайней мере так мне накануне оная казалась. Сверх того по ночному времени и проводник мой сшибся, как при переходе чрез Сиваш войски до онаго растоптали, то такая грязь сделалась, что с великим трудом конница могла переходить. А ящики некоторыя, как и лазаретныя коляски совсем остаться должны были*. По причине сего затруднения со всею моею крайнею поспешностью достиг я до другого берега не скорее, как на рассвете. Но при сем береге такое было болото, что конница спешась лошадей переводила, а пушки на себе люди вытаскивали. Такое прямо через Сиваш моего корпуса переправление видя, неприятель, не дав мне совершенно переправиться партиями, ко мне оказываться начал. Почему господин генерал-майор князь Петр Михайлович Голицын, которому все конные полки препоручены были, не успев переправить прочих, построил только гусарские полки, дабы хотя оными удержать неприятеля. Но господин генерал-майор князь Алексей Борисович Голицын, который тогда же спешил с своей инфантерией занять берег и сделать на оном твердой пост, не только успел исполнить сие намерение, но, построясь в два каре начал еще занимать перед ним лежащий гребень и расширять между ными место, чтоб конница, войдя внутрь могла фланги свои прикрыть.

Когда с нашей стороны такое сделано расположение, то неприятель в нескольких тысячах, атаковав несколько передовых казачьих полков и опрокинув их, нагнал на левой каре, где сам вышепомянутый генерал-майор находился. Но оной, пропустя бегущих казаков, сделал на неприятеля картечами из пушек, то ж и один фас с обыкновенным контенансом храброй

- 402 -

пехоты, огонь, совсем его опрокинул так, что он стремглав вправо поскакал. Сей удачной поступок сделал такое превращение, что бегущие казаки победителей своих погнали. Хотя же конныя полки все еще не успели построиться, но между тем пехота желаемого места достигла, но для скорости не могла между собой более дистанции взять, как на один полк. А протчая конница находилась на правом фланге. Между тем и достальныя конныя полки достроивались уже как тысяч до 20000 неприятеля, построясь предо мной, вознамеривались мою конницу атаковать. Для предупреждения сего их намерения приказано было подпорутчику Герингу сделать на них несколько пушечных выстрелов, которыми они были замешаны. Пользуясь сим замешательством приказал я Черному гусарскому полку с подкреплением Желтаго полку и несколько шквадронов донецких пикинер атаковать левой неприятельской фланг. А между тем другая полки так были учреждены, чтоб со всех сторон себя закрывали и друг друга подкрепляли. Чрез таковое действие они принуждены были ретироваться по дороге к Соленым озерам. Хотя же, отойдя несколько, опять остановились. Но конница наша в тож время соглашаясь с их положением, отдавшись в поля и дав свой зад Перекопу, в две линии построилась, составив переднюю линию с тремя делениями, дав тем и Сивашу левой дать фланг и представить длинной фронт неприятелю. При чем казаки находились большею частью на правом крыле, а достальныя на левом. Когда таким образом вся конница устроясь пошла во всю рысь к атаке неприятеля, а казаки в то же самое время с флангов, а особливо с правого, стремительно на него ударили, то такого нападения немогши снесть, неприятель обратил тыл и не останавливаясь более 20-ти верст во весь скач бежал. Преследуя его регулярная конница, дойдя до Соленых озер, остановилась. А казаки, гнавшие его верст 12-ть впереди, не прежде остановились, как, когда уже у всех их, как от прыткой езды, так и от великого жару лошади притупели. Постояв несколько у Соленых озер, возвратился я назад, ибо присланный от главнокомандующаго ординарец по недоразумению своему объявил мне на то от него повеление, которое однако не в той силе было. Но напротив того чрез него приказано мне было расположиться по моему изобретению. Таким образом будучи возвращен, расположился лагерем близ Перекопа. Но прежде сего с самаго места бою командировал я с партиями майора Фрича к Черному морю, майора Тотовича — по бахчи-сарайской дороге, а майора Дебриньи — по Сивашу. Из которых некоторые за неимением проводников сбивались с предмету их.

С неприятельской стороны побито при сем сражении до 400 человек. А с нашей убито: гусар 1, казаков 5. Ранено: гусар 4, пикинер 2, есаул 1, сотник 1, хорунжихх 2, казаков 20.

15-го и 16-го числа был раздах. Воды, по отдаче города Перекопа, довольно было, а кормов весьма мало, ибо тамошняя земля, будучи солью наполнена, не родит довольной травы.

Сего числа армия имела свое движение до лагеря при Берешаке, от Перекопа в 10 верстах.

- 403 -

17-го отделены от корпуса моего два донских казачьих полка к идущему для занятия Козлова под командой господина генерал-майора Броуна²⁷⁶ деташаменту.

Я того ж числа с корпусом выступил по дороге к Карась-базару. И, отойдя от Перекопу 29 верст, лагерем расположился, отправя майора Дебриньи с двумя казачьими полками, чтоб он шел далее по берегу Сиваша и сделал бы коммуникацию с господином генерал-майором князем Щербатовым. А майору Фричу — соединиться на бахчисарайской дороге с майором Тотовичем, чтоб сделать коммуникацию с господином Броуном. А полковник Бринк, идя предо мной, как направо, так и налево с обеими делал коммуникацию. 18-го армия следовала до лагеря при деревне Ахтаке. А я того ж числа с корпусом выступя и перейдя 28 верст, остановился.

19-го армия продолжала свой поход. А я, перейдя 21 версту, остановился.

20-го армия имела растах. Равномерно того ж числа и корпусу был растах. Кормов не было, а водой довольствовались из колодезей и из озер. Тут получено повеление, что господин генерал-майор князь Щербатов город Арабат взял. Почему армия и предприняла марш, чтоб расположиться в одной дистанции к Кефе и Арабату. Того ж числа приехали к главнокомандующему депутаты от татар с прошением перемирия.

21-го армия следовала к реке Салгиру²⁷⁷. А корпус мой того же числа, перейдя 34 версты, остановился, перейдя реку Салгир.

22-го числа армия имела отдохновение, а корпус мой имел движение до реки Большого Карася²⁷⁸. Где я получил от главнокомандующаго повеление, чтоб над татарами никаких поисков не делать в рассуждении сделанного с ними на пять дней перемирия.

Того ж числа соединились ко мне два батальона гранодер и егерьской корпус. Все под командой подполковника князя Долгорукова.

23-го армия имела движение и, прибыв, расположилась позади моего корпуса, которому в сей день был раздых, ибо тут я по повелению от главнокомандующаго ожидал соединения армии. А майор Стоиков оставлен от меня при реке Салгире близ бахчисарайской дороги с таким приказанием, чтоб он делал коммуникацию с Броуном и, по приближении онаго к сему месту, соединился со мной. Ибо сему генералу главнокомандующий приказал остаться при реке Большого Карася для закрытия заду.

24-го пополудни армия выступила сперва до Булганаха, а потом до занятого при Индале²⁷⁹ лагеря. Почему и корпус мой имел движение до реки Индал. Где получено известие, что город Козлов занят.

25-го и 26-го был раздых и с князем Щербатовым сделана коммуникация. Ибо майор Бегичев от него был в 8 верстах, а от его майор Дебриньи был верстах в 20. А на правом фланге близ гор стоял полковник Бринк со всеми казаками.

27-го армия, перешед 7 верст, расположилась при речке. Почему и я, передя от реки Индал 6 верст, при реке Субаш лагерем расположился от армии в 3-х верстах, как далее отделяться мне не велено.

- 404 -

28-го армия двинулась до Кефы и расположилась не доходя до оной в 10 верстах. Почему и я получил повеление выступить по дороге к оному городу, оставя егерьской корпус и гранодерския батальоны на месте к соединению с армией. Что я исполняя маршировал 14 верст. И перейдя речку Асамбой и бывшее там село остановил корпус потому, что уже от моего места в трех верстах был гребень, от которого до Кефы не больше 8 верст расстояния так, что он из города, а город сверху онаго виден был. Почему я въехал на высоту, как город, так и неприятельской лагерь осмотрел и о всем донес главнокомандующему. Армия, пройдя дефиле, остановилась лагерем. Где и корпус мой остановился, ибо впереди, как вышеупомянутый гребень мешал взойти далее, чтоб не оказать войска. А как под гребнем не было воды, то оной на левом фланге армии, на месте литерою “А” в плане означеном, ночевал. А казаки с полковником Бринком — на правом фланге под литерою “В”, заняв форпосты, в 7-ми верстах от города остановились.

29-го как только рассвело, то до 50 турок, наехав на форпост, сделали перестрелку. Но оной, будучи подкреплен казаками, их прогнал, причинив им большую потерю и взяв двух в плен. Которыя объявили, что по разнесшимся слухам будто татара отдаются России, послана была сия партия к хану осведомиться точно ли истинны сии разглашения и требовать от них в том извещения, дабы турецкое войско могло заблаговременно возвратиться. После чего главнокомандующий приказал за собой следовать господам генерал-майорам графу Мусину-Пушкину с егерями и гранодерскими батальонами, Зоричу с Изюмским полком, князю Багратиону²⁸⁰ с Псковским. Я ж с корпусом моим шел по левую руку к стороне Черного моря. И приказано мне ровняться с пехотой под литерою “Д”. А казаки шли несколько вперед вправо от пехоты, под литерою “С”. Также перед оной были и патрули. А майор Бегичев с казачьим полком следовал впереди корпуса по Черному морю, где после и батарея от меня учреждена была под прикрытием астраханских шквадронов под цыфром 1-м. И тут неприятель, выслав до тысячи конницы, делал перестрелку с казаками. Главнокомандующий прибыв на последний гребень к реке, означаемый литерою “Д”, приказал там же Изюмскому полку атаковать справа конных турок, дав ему в подкрепление Псковский полк. В исполнении чего сии полки, перейдя речку, не только их прогнали, но еще казаки, догоняя бегучих, немалое число их покололи. Последния же из казаков в то же время заняли направо высокую гору, под литерою “Н”. После сего Изюмской и Псковской полки, дав правой фланг ко оной горе, остановились вон из пушечного выстрела. По осмотре той горы заняли оную пушками. И как с высоты оной усмотрено, что левой неприятельской фланг ретраншаментом не прикрыт, а дотянул до одной только речки под литерою “F”, то я командировал Сумской гусарской полк, чтоб, пройдя занятую гору, остановился под литерою “К”. И как атака начнется, то б, заехав левой фланг неприятеля, где ретраншементу нет, в тыл оного атаковал. Потом на последний гребень к ретранжаменту под литерою “L” поставлены

- 405 -

были две батареи, из которых одну его сиятельство приказал прикрыть корпусу моему. Но как лужа или озеро под литерою “М” мешало оному ехать линией, то два шквадрона полку Желтово, оставя оное озеро влеве, а Черной гусарской полк и два ж шквадрона Желтаго, оставя то ж озеро вправе, поехали вперед к месту, означенному под литерою “N”. Когда, по сделании такого распоряжения, наши батареи со всех сторон действовать начали, то неприятель в самом ретраншементе поколебался. Что приметя полковник Бринк, которой уже тогда по горам совсем во фланг неприятелю забрался, под литерою “О”, с обыкновенным криком казакам ударить приказал. Что самое и Сумской полк исполнил. Я, получа рапорт о таком их ударении, которого за дымом видеть было неможно, тот же час и Желтаго полку двум шквадронам с подполковником Хорватом прямо туда же скакать приказал. Но Изюмской полк, под литерою “Р” въехав в ретранжамент, нашел все батареи и лагерь оставленными. Неприятеля же застал очень малое число, да и то из таких только, которыя от бегущих отстали. А протчия все вбежали в город Кефу или были под городом. После сего занятия главнокомандующий, пришед с пехотой на самое сие место и остановя весь мой корпус, приказал оному назад отступить, кроме Желтаго полку, которой наконец весь был в ретранжаменте. Я, приметив, что за городом по горам неприятель поспешно ретируется, взял для скорости за мной идущих подполковника и пример-майора Хорватов и найдя Сумской полк в фарштате, из которого только одна рота осталась назади в ретранжаменте и со оным войдя в горы увидел, что под крутым берегом по Черному морю ретируется толпа турок, под литерою “Q”, большею частью пехота. Для чего я и командировал полковника Бринка с казаками, сколько тут их собраться могло, а полковника Тутолмина с его тремя с половиной ескадронами, дабы естьли где тот бегущий неприятель принужден будет взойти на гору, оного разбить или в полон забрать. Которыя и доходили до самого Старого Крыма в горы (дорога под литерою “R”) и, достигши уходившего неприятеля, довольно перерубили. Я ж, оставшись с пятью ротами и увидя, что великая толпа неприятеля еще под гору не собралась, послал к главнокомандующему проект подкрепления по той причине, что корпус мой, как выше сказано, был остановлен. А между тем приказал секунд-майору Дунину²⁸¹ оных атаковать. А подполковника Хорвата с шквадроном Желтаго гусарского полку оставил в подкрепление, которому хотя каменныя горы и мешали конницею действовать, однако ж оной по возможности атаковав, несколько из оной толпы порубил, а достальных прогнал под крутой берег (под литерою “S”). Где они собравшись до 3000 человек и вышед на каменныя горы, сделали великую пальбу. Почему я и велел ескадронам ретироваться, как несколько людей и лошадей переранено было без пользы. А атаковать их тем более неможно было, что сзади идущие войски еще не прибыли. Сим способом оне, очистя дорогу, которая сводит под берег Черного моря на один мыс, далее в горы прошли. А когда присланной от главнокомандующаго по требованию моему, как выше

- 406 -

сказано, генерал-майор Багратион с Псковским карабинерным полком и бригадир князь Голицын²⁸² прибыли с пехотой, тогда уже тот неприятель совсем ретировался. А которые еще остались сзади, то тех, спешась, уже забрал майор Хорват с гусарами. Из числа которых были 2 паши и 36 протчих. А потом оставших еще забрать приказал прибывшаго Борисоглебского полку секунд-майору Языкову. Которой, спешась с двумя ескадронами, забрал 148 турок, 24 женщин, 14 обоего пола детей. При сем сражении с неприятельской стороны во всех местах убито до тысячи человек. А с нашей убито: вахмистр 1, гусар 2, трубач 1, казаков 3. Ранено: порутчиков 2, гусар 9, пикинер 2, есаул 1, харунжей 1, казаков 9. После чего я, возвратясь, по повелению главной команды с корпусом по обеим флангам армии лагерем расположился.

30-го был растах. А 1-го июля по просьбе моей позволено мне отойтить назад, что я и исполнил в тот же день. Того ж числа по полученному известию от партии и из тяжелого обоза, что деташамент господина генерал-майора Броуна окружен неприятельским войском, главнокомандующий приказал мне с корпусом туда итить, прибавя в команду мою господ генерал-майоров князя Голицына с двумя карабинерными полками и Черторыжского²⁸³ с тремя батальонами пехоты. Почему я, того ж числа выступя и перейдя речку Асамбай, остановился и, собравшись совсем, снабдил себя провиантом.

Июля 2-го, выступя, прибыл к устью Меньшаго Карася²⁸⁴, впадающаго в Большой [Карась] в 15 верстах от Броуна. Где от посланного вперед с партией майора Стоикова уведомился, что перваго же июля неприятель его оставил. А после и от генерал-майора Броуна получил сообщение, что он был Калгой-салтаном²⁸⁵ с шестьюдесят тысячами жестоко, особливо при переправах, атакован, но везде его отбивал. И что он, очища себе дорогу, марш свой продолжал и лагерь один брал. В то ж время получил я от главнокомандующаго повеление, что один Ширин-мурза прислан с уверением единственной дружбы крымских татар и что оне под протекцию ЕЯ ИМПЕРАТОРСКАГО ВЕЛИЧЕСТВА идут на всех от его сиятельства предлагаемых условиях. И что оне пришлют как аманатов, так и посланцов к ВЫСОЧАЙШЕМУ ДВОРУ. Для чего и приказано было мне остановиться до повеления.

3-го был растах.

4-го был растах.

5-го был растах. И я получил от главнокомандующаго повеление, чтоб мне с корпусом взять позицию пред Карась-базаром. Которую я 6-го числа и взял.

7-го был растах.

8-го был опять растах. И гранодерский батальон от господина генерал-майора Броуна ко мне прибыл.

9-го по полученному от главнокомандующаго повелению, что полковник Бринк командирован для поиску над городом Кинбурном, из корпуса моего командировал я к нему всех запорожских казаков, Московского легиона

- 407 -

карабинерныя и Астраханского драгунского полку ескадроны и гусар два ескадрона.

Того ж числа для корму я переменил лагерь. И, отойдя семь верст, при деревне Явлуши лагерем расположился.

10-го получил от главнокомандующаго повеление по представлению моему, что города Балаклава и Бельбек, яко имеющия пристани, заняты должны быть. Чтоб я, взяв 4 пехотныя батальоны два полка гусар, Борисоглебской драгунской полк, Донецкой пикинерной и три Донских казачьих полка следовал в Бахчисарай, а Балаклаву, Бельбек и весь тот край занял. А достальные войски оставил у генерал-майора князя Голицына, приказав ему остаться на сем месте и с генерал-майором Броуном иметь сношение. Вследствии того я тот же день выступил и, перейдя 13 верст, при речке Буролчи расположился. По приближении моем ко оному месту татара не взирая, что к ним наперед послал сказать, чтоб оне не боялись, и что я не для разорения, но для сохранения их иду, столь встревожились, что по многим моим к ним пересылкам едва наконец успокоились. И по требованию моему от старших мурз прислан ко мне мурза с десятью татарами, которой бы при мне находясь ездил вперед, чтоб они были спокойны в духе. Для сих обстоятельств 11-го числа я растах сделать принужден был. Того ж числа явились у меня ушедшие от татар волохи и русския, взятые в Елисавете, которыя сказывали, что хан ездил в Балаклаву и не найдя судна воротился в Бахчисарай, где он и со всеми салтанами находится.

12-го я, перешед 23 версты, расположился лагирем при Ахтмечети²⁸⁶. А на дороге приехал ко мне мурза с письмом из Бахчисарая от одного старшего мурзы. Которой объявил, что хан неподалеку от Бахчисарая с его так называемыми сейменами находится, и что он в ночь отправил к главнокомандующему письмо, что также отдается в высочайшую протекцию ЕЯ ИМПЕРАТОРСКАГО ВЕЛИЧЕСТВА.

13-го получил от главнокомандующаго повеление, чтоб я, оставшись на том месте, где тот ордер меня застанет, оттуда же отправил деташамент в Балаклаву и Бельбек. Деташамент же генерал-майора Броуна поручил находившемуся у меня при походе генерал-майору Черторискому. И чтоб оной уже к Козлову не ходил, а был бы близ меня. А как я от самого Карась-базару шел между гор по причине, что и другой дороги не было, да и выйтить из гор иначе нельзя было, как или подвигаясь по той дороге далее к Бахчисараю или поворотясь назад тем же следом, что очень ощутительно было, что остаться в такой тесноте не безопасно было. Для чего я принужден был поспешить выходом своим из гор и в одном часе от Бахчисарая расположиться. Откуда способнее мне было не только деташамент, отправляемый тогда в Балаклаву и Бельбек в случае надобности подкреплять, но и весь тот край и берег Черного моря закрывать. Деташамент же Броуна препоручил я полковнику Кохиусу²⁸⁷ и со оным приказал ему иттить по бахчисарайской дороге, что идет от Перекопа и не доходя до Бахчисарая верстах в 30 расположение свое взять.

- 408 -

Того ж числа командировал партию с майором Стоиковым в устье реки Алмасу²⁸⁸, где оная в Черное море впадает и где находится одна высокая гора, с которой здешнюю сторону Черного моря всю открывать можно было. Сие ж место было насредине как от Балаклавы, так и от Козлова. То я оном приказал делать коммуникацию как с Козловым, так и с Балаклавою, когда сие последнее место занято будет.

14-го я с корпусом имел движение до деревни Капчах, откудова 15-го числа отправил генерал-майора Черторижского для занятия Балаклавы и Бельбека. И хотя от главнокомандующаго и приказано было для занятия первой послать один батальон, а последняго — одну роту, но я, рассуждая, что ему иттить надобно было между горами, имел причину думать, что иногда для закрытия заду и принужден он будет поставить пехотной пост. Сие тем вероятнее мне казалось, что и приехавший из Бахчисарая ко мне мурза между протчим сказывал, чтоб малого числа войска туда не посылать, ибо они заподлинно уверить не могут, чтоб там иногда не было оставшихся от победы под Кефою турков. Сверх того и от самого главнокомандующаго получил я тогда же известие, что посыланная к Бельбеку от Судака партия усмотрела в пристани суда и турков. Почему и предписано было от него же поступить с турками как с неприятелями, естьли б они в тех местах были и упорствовать хотели. Сообража все вышеписанные обстоятельства дал я ему три батальона пехоты, два полукартаульныя единорога и батальонныя пушки, а для открытию маршу — два ескадрона гусар и один полк казаков, как более конницы по положению места делало бы отягощение. При том приказал, чтоб он с сим войском следовал к Балаклаве. И, оную заняв, шел бы в Бельбек и тот также занял. А до Судака с партией казаков отправил бы майора Фрича, чтоб он там с находящимся постом сделал коммуникацию.

Того ж числа получил от главнокомандующаго повеление, чтоб мне с войском к Бахчисараю не приближаться и отнюдь никого туда не вводить. Из письма же ко мне главнокомандующей при заключении с татарами договоров обещал им войска нашего никуда не двигать, а особливо к стороне Бахчисарая никого не вводить. В оном ордере главнокомандующей приказал мне обходиться с ханом, естьли он ко мне отзовется, как с князем крови, а не так как с владетелем сей земли, хотя он и писал ему о подвержении себя под высочайшую протекцию, но его сиятельство оставить его при владении землею не осмелился, но до получения ВЫСОЧАЙШЕЙ резолюции все правление оставил в руках выбранных первейших ширинов²⁸⁹.

15 июля я переменил лагерь вправо 4 версты, чтоб совсем выйтить из гор.

Того ж числа получил вторично от главнокомандующего повеление, чтоб из корпуса моего никто в Бахчисарай не входил, и естьли б я приметил какое-нибудь от расположения моего между татарами колебание, то б тотчас отступил верст 20 к стороне Козлова и там бы взял позицию. И что полковнику Кохиусу от него предписано остановиться в том месте, где его ордер застанет. А откомандирование генерал-майора Черторижского для

- 409 -

занятия Балаклавы и Бельбека он опробует. На сие повеление его сиятельства, 15 числа мною полученное, я репортовал, что я в 16 верстах от Бахчисарая расположился. И как все главные их мурзы и народ нимало от того не тревожились, то я остался на том месте до получения известия о занятии Балаклавы.

Того ж числа получил рапорт от полковника Кохиуса, что он, не доходя к Бахчисараю, за 40 верст от него расположился, только корму ничего нет. Которому я, прописав главнокомандующего повеление, приказал, чтоб далее вперед не ходил, а для кормов обыскал бы удобное к стороне Чернаго моря место и там до повеления остался.

16-го получил от главнокомандующего повеление на представление мое от 14-го числа, чтоб полковника Кохиуса отправить для командирования балаклавским постом, препоруча в его команду и того коменданта, который будет в Бельбеке. А оба полка, как Воронежский, так и Брянской назначаются от него иттить к Козлову, с которыми бы полковник Щербинин, не доходя до оного верстах в 30 или 25 расположился, соблюдая со мною коммуникацию. А когда прибудет генерал-майор Черторижский, то и оного туда отправить, определя еще в тот корпус один полк казачий и один полк гусарской.

Я его сиятельству того ж 16-го числа на сие повеление представил, что полковник Кохиус в повеленное место отправлен будет. А не прикажет ли, чтоб и полк его с ним туда отправить. Что ж принадлежит до того, чтоб по возвращении генерал-майору Черторижскому с деташаментом иттить к Козлову, то как и я от оного только около 40 верст, а для кормов лагерей мне переменять больше некуда, как к стороне Козлова, то не повелит ли нам в одном лагере становиться, как казачьих полков только я имею, и те за расходом малолюдны. А откомандировав еще гусарской полк, я весьма малую команду иметь буду, ибо полки много убыли в лошадях имеют. Или не повелит ли вместо оного остальную у меня пехоту отдать господину генерал-майору Черторижскому.

Но на сие мое представление получил повеление от главнокомандующаго, чтоб господину генерал-майору Черторижскому остаться при командовании балаклавским постом, а полковнику Кохиусу при тогдашней его команде быть.

17-го получил рапорт от господина генерал-майора Черторижского, что он 16-го к городу Балаклаве прибыв, тотчас оной занял. И что тамошние жители объявили ему, что во оную гавань могут корабли входить военные. И что от Балаклавы в правую сторону к Бельбеку, а влевую к Судаку таковыя ж гавани находятся. По занятии им сего города часа через четыре подходили под оной 3 судна, которыя, лавировав, опять пошли прочь. Он присовокуплял наконец, что он майора Фрича по передневании до Судака отправит.

18-го по причине недостатка в корму я переменил лагерь, подвинув назад верст пять, где несколько корму нашел. И рассуждая, что недостаток

- 410 -

в кормах становился столь велик, что естьли более конница в тех местах пробудит, то опасность настояла, чтоб оная совсем не пропала. Для предупреждения чего представил главнокомандующему, не повелит ли к оной овса доставить.

Того ж числа получил рапорт от генерал-майора Черторижского, что в лежащий в 8 верстах от Балаклавы залив или гавань Чурчи пришли два турецких судна, о которых греческия попы уверяют, что оныя из Анатолии²⁹⁰. Почему от него тотчас послана туда партия из войск. Известился ж он от мурзы, что хан, сведав о держанном между старшинами в Кирас-базаре совете, чтоб его выслать из Крыму, тотчас сам уехал на корабле.

18-го числа получил повеление от главнокомандующего, чтоб ротам воронежским с их орудиями примкнуть к князю Голицыну, а полковника Кохиуса с его одним полком отправить в Козлов, где он должен был расположиться близко самой крепости в лагере. При чем он уведомлял, что посыланной от него в горы грек возвратясь объявил, что он бывши там под именем турка слышал, что турки, собирась в судах, хотят на занятые нами места делать ночью нападение и в разговорах своих льстят себя при том, что они расставленныя постами наши войска один после другого вырубать станут. Вследствии сего известия предписал мне главнокомандующий, чтоб я для лутчаго о их намерениях разведывания еще от себя послал подобного рассмотрителя.

На сие повеление я того ж числа главнокомандующему представил, что бывший у меня того же дни живущий в горах грек просил, чтоб каким-нибудь образом освободить их селения от нагайских татар, которыя их грабют. Оной между протчим мне сказывал, что когда хан был в горах, то трое из мурз к нему приезжали, которым он обещал подождать большого числа желавших с ним соединиться мурз. Однако ж не дождавшись последних на корабле уехал из одной деревни, в которой есть пристань. И что между Судака и Балаклавы салтаны и турки сели на осьми судах со всем имуществом, но поедут ли они неизвестно. Я, соображая сии обстоятельства и полученным прежде от господина генерал-майора Черторижского известием о двух судах, вошедших в залив в 8 верстах от Балаклавы, рассудил для лутчей осторожности и последний батальон пехоты с двумя осьмифунтовыми единорогами господину генерал-майору Черторижскому отправить, объявя татарам, что оной для того туда идет, что два турецких судна прибыли, о которых оне конечно знали. Сие тем нужнее было, что пристаней на оном берегу столь много, что малым числом войска всех их занять неможно было. А при том по всему оному берегу простираются горы и с камнем по которым конницей я его никак подкреплять не мог, ибо оная в столь трудных местах действовать не могла. Самая пехота по таким горам в свое время притить не могла, естьли б ея потребовать в то время, когда уже неприятель покажется. По сим причинам за лутчее я почитал, чтоб генерал-майор Черторижской сделал там твердой и для защищения оных мест довольной пост. А естьли он

- 411 -

и после сего может исправиться, то по рассмотрению его он займет три пристани между Балаклвы и Судака. И хотя бы у него казаки и были, но они ничего одни, а особливо пристаней удержать не могут, сверх того как там корму совсем нет, то они лошадей своих поморить принуждены будут. А когда пехотой будут заняты сии посты, то по нескольку казаков для возки писем и разъездов при оных оставить.

В сем представлении поместил я те известия, которыя я, стараясь сыскать о местоположении познание, от знающих людей получил. Они состояли в том, что хотя Бельбек на карте и назначен между Балаклавы и Судака, однако сие несправедливо, он действительно лежит между Козлова и Балаклавы, в близком от сего последняго города расстоянии. От Балаклавы ж к Судаку ехать горами можно по берегу моря верст 15, а там будет каменная гора, чрез которую и пешком пройтить неможно. А обходят же оную, поворачивая вовнутрь гор верст на пятнадцать. Но дорога там столь трудна, что верхом ехать можно, а проехав сию гору открывается по берегу моря равное и шириною от моря до гор верст с пять простирающееся местоположение, на котором находятся греческие деревни и много хороших речек. В горах же есть великия угодныя к карабельному строению леса. Приближась к Судаку начнутся опять горы, в которых только верхом проехать можно. Как в греческих деревнях есть три пристани, то я представлял неминуемо нужным занять оныя твердыми пехотными или егарскими постами, а без того положении в квартерах верны не будет потому что они и коммуникацию с турками всегда иметь будут. А между тем при сем случае я описывал, что сие место есть самое удобное для заведения строения судов, ибо между живущими в деревнях греками много таких лоцманов, которые на кораблях ходют по Черному морю и как из Балаклавы в греческие деревни, а из оных в Кефу всякие вещи возют на лодках, то когда сии места заняты будут не повелит ли его сиятельство те лодки употребить для доставления из Кефы провианту на посты, которыя там в Балаклаве и Бельбеке будут, ибо горами онои на фурах привозить в вышесказанные места было трудно, а в Ялту вовсе невозможно.

Полковнику Кохиусу с полком его и двумя орудиями приказал итти в повеленное место и расположиться. А когда рота к батальону воронежскому применит, то б полковник Щербинин с пятью ротами явился у господина генерал-майора князя Голицына. А находящимся там гусарским ескадронам Молдавским 3-м, а бахмуцкого двум к себе примкнуть приказал. Донскому ж полковнику Серебрякову с полком его приказал занять берег Чернаго моря между Козлова и перекопской линии. А полковнику Кохиусу приказал учредить от полку Ивана Грекова почты, чтоб оныя с постами полковника Серебрякова и постом майора Стоикова при реке Алмасе коммуникацию имели. А майору Стоикову уже оную с бельбецким постом иметь. А при том главнокомандующему донес, что по отвозе провианта к господину генерал-майору Черторижскому, как фуры партикулярных, так и казенных излишних лошадей тотчас приказал за Перекоп на корма отгонять.

- 412 -

Почему я полковнику Кохиусу приказал, чтоб он воронежския роты к князю Голицыну не отправлял, а оставил бы их до времени у себя, дабы их по надобности к генерал-майору Черторижскому обратить было можно.

19-го получил от главнокомандующаго повеление о новой пристани, называемой Ялта, о коей аманаты уверяют, что оная гораздо лутче, нежели в Балаклаве и в Бельбеке, то чтоб я господину генерал-майору Черторижскому приказал оную обозреть. И ежели оная такова найдется, как сказывают, то дослать войска сколько оная в себе заключить может. К занятию ж оной отделить хотя три роты Воронежского полку. И хотя все оного полку роты приказано отправить к князю Голицыну, однако то отдает мне на волю.

Того ж числа вследствие повеления главнокомандующаго о занятии пристани Ялты, состоящей в греческих деревнях господину генерал-майору Четорижскому приказал, написав к нему в подтверждение прежняго моего о сем же письма, что дорога ко оной, как от стороны Балаклавы, так от Бахчисарая и Кефы столь трудна, что с повозками туда проехать неможно. Жители же для перевозки из сих греческих деревень нужных вещей, как до Козлова, так до Балаклавы и до Кефы употребляют лодки, на которых положить можно от четырех до осьми тысяч ок²⁹¹. Но в открытое море оныя ходить не могут. Почему приказал он майору Фричу таковых лодок к себе прислать. Итак пехота может иттить к Ялте горами, а весь их экипаж и пушки пойдут туда же лодками.

20-го получил рапорт от господина генерал-майора Черторижского, что приближались два из Анатолии судна, к которым послана была от него партия. Но как ветер переменился, то оныя, не доходя до берега, подняв парусы пустились опять в море. И что его превосходительство все заливы, лежащие там осматривал и нашел за нужное, чтоб оныя посты не только занять, но и пехотою и артиллериею приумножить, дабы командующий сим кардоном мог быть уверен, что всякой его пост до получения сикурса держаться может. Я представил главнокомандующему как о сем его мнении, так и о том не повелит ли воронежских пять рот к нему отправить, изъясняя, что как от Козлова до Кефы греческие лодки ходить могут, то не повелит ли большой магазеин в Козлове закладывать. И естьли Кинбурн возьмут, то запорожския лодки до Козлова нужное доставлять могут. А при том представил по просьбе татарских мурз, чтоб судам, которыя отсюда пошли в Анатолию и Царьград прежде взятия Перекопу, позволить возвращение и вход в гавань.

Того ж числа гранодерской батальон к господину генерал-майору Черторижскому отправил.

Я того ж числа послал повеление полковнику Кохиусу, чтоб он воронежским ротам с их двумя пушками приказал, выступя, следовать в Бельбек.

21-го посланной от меня нежинской грек для разведывания в Бахчисарай, возвратясь, объявил, что он с тамошними жителями разговаривал. Которыя ему объявили, что один грек, жительствовавший в Анатолии, ушел оттуда от притеснениев, а идучи из своего жилища к берегу, чтоб нанять

- 413 -

судно, могущее перевесть его в Крым, по дороге слышал, что уже в Анатолию о вступлении войск наших в Крым известие пришло. Почему везде публикуют, чтоб всякий верной магометанин от 15 лет выходил в поход. Куда же вызываемые собираются заподлинно не знает, а слышал, что будто пойдут в Крым. Равномерно и судам их от Трапезунской гавани велено иттить в гавань же, называемую Синоп, лежащую в Анатолии против Кефы. И от которой неподалеку и он сел на судно, называемое Томбаз²⁹². Таковых два судна, не зная еще о Крымской победе, нагрузив фрукты и протчия товары, не более, как за 20 дней наперед оттуда отправились и прибыв в Крым, приближась к берегу выпустили их несколько человек, в числе которых и он переехал. Самые же суда, сведав, что войски наши есть по пристаням и флот в Черном море, поспешно обратились назад. Он же здесь остался. И как оной, так и другие еще греки пошли разведывать в горы и протчие места и хотели ответ принести.

Тогож числа на рапорт мой от 8 числа от главнокомандующего получил повеление, в котором он все изъясненное в том рапорте опробуя позволяет для перевозки провианта забирать лодки с заплатою, уведомляя при том, что из Кефы от него на сих днях отправится одно судно с 300 кулями провианта с таким повелением, что оно, заезжая во все занятые нами пристани, оставляло там часть возимого им провианта, чтоб в сих греческих деревнях попробовать приискать таких охочих людей, которые бы такой отвоз вперед за деньги делали, брав провиант из Козлова. Тут же присовокуплял он, что естьли господин генерал-майор Черторижский, которому препоручено было занять все приморские посты, иметь будет недостаток в пехоте и за отсылкою к нему и воронежских рот, то б я ссадил Борисоглебского драгунского полку два ескадрона и к нему б пеших доставил. А он сам, не имея при армии удобных к отделению ему людей опасается, чтоб таким уменьшением состоящей при нем армии не потерять от татар почтения. А в надобном же случае предписует употребить по новым гаваням находящуюся в Перекопе годную артиллерию, которую доставлять волами до Козлова, а оттуда на лодках с заплатою отвести постараться в надобныя места. А на другой мой репорт от 18 числа о требовании овса отвечал, что не пожалел бы оного дать, ежели бы он на зиму не нужен был и не столь мало его было. А ко спасению кавалерии когда можно в горах найти в покупку овса, оное дозволяет без излишества. А при том к подошедшему к его сиятельству известию, что хан испугавшись приближения войска сел на суда и несколько верст в море отплыл и на письмо его будто отвечать хотел, предписывает, естьли он согласится выходить на берег, в таком случае господину генерал-майору Черторижскому приказать принять его с надлежащею ему честию и учтивостию, но чтоб свиты при нем с его детьми не более 50 человек было, а более 100 человек на берег не выпущать, а остальных до резолюции так оставить.

Но я его сиятельству представил, что пушки и с Перекопу весьма трудно будет на турецких лафетах до Козлова доставить, откуда на лодках уже

- 414 -

можно вести, а и для стрельбы оныя не способны. А лутче естьли бы нашими пушками гавани снабдить.

22-го июля имел я счастие получить от ЕЯ ИМПЕРАТОРСКОГО ВЕЛИЧЕСТВА указ следующего содержания:

“БОЖИЕЮ МИЛОСТИЮ МЫ ЕКАТЕРИНА ВТОРАЯ
ИМПЕРАТРИЦА И САМОДЕРЖИЦА ВСЕРОССИЙСКАЯ
и прочая, и прочая, и прочая

Нашему генерал-майору князю Прозоровскому.

Хотя неожидаемыя препятствия и удерживали вас в переправе с войском чрез Сиваш, Мы очень довольны однако ж употребленными вами в том случае ревностию и усердием. И потому восхотели Мы объявить вам, и чрез вас и всему бывшему с вами войску НАШЕ за сие благоволение и уверить вас при том, что МЫ прибываем ко всем вам ИМПЕРАТОРСКОЮ НАШЕЮ МИЛОСТИЮ БЛАГОСКЛОННЫ.

Дан в Санкт-Петербурге 3 июля. Подле подпись тако:

ЕКАТЕРИНА.”

Того ж числа отправился я для осмотрения мест в Бельбек, Балаклаву и далее. А 23-го чрез Бельбек по берегу моря в Балаклаву прибыл. И подъезжая ко оной получил известие от господина генерал-майора Черторижского, что от бригадира Фризеля²⁹³ прислан капитан Туркистанов²⁹⁴ с грузинцом и с письмом ко мне на греческом языке. А словами оной сказывал, чтоб мы имели предосторожность по причине, что будто еще есть такие мурзы, которыя в мирных договорах не были. И что султаны, собравшись в Карась базар сделали присягу в верности друг-другу между собой, имея намерение ударить на наши расставленные по берегу посты и тем стараться армию нашу истребить. Я хотя всему тому и не верил, однако, прибыв в Балаклаву с умолчанием имени и состояния извещателя, находящемуся при мне мурзаку о получении таких известий сказывал, изъясняясь ему, что хотя я за правду их и не почитаю, однако за должное почитаю от него требовать, чтоб он о том точное мне известие дал. Итак он послал татарина с толмачем о том разведать для сообщения мне.

В то ж время получил репортот полковника Кохиуса, в котором между протчим он пишет за день до того, что в его дистанции показались два судна: одно в день отпуска его письма, а другое за день до того, в которых стреляли по берегу. Но как лагерь его закрыт от них возвышающимся у берега пригорком, то он, не показываясь им, ожидает не причалят ли они к берегу, чтоб потом их захватить.

В тож время получен рапорт от майора Фрича, что он 21-го числа в местечко Ялту с командою прибыл и по повелению старался в Балаклаву лодок доставить. Но только в том успеху не имел. Во-первых потому, что по всей дороге от татар ни в чем ни малейшей благосклонности не видал, а во-вторых

- 415 -

потому что, хотя в Ялте есть греческих лодок до 10, однако греки татарам так подобострастны, что без их позволения ничего сделать не имеют, ибо им от них приказано, чтоб российским войскам ни в чем не вспомоществовать. Даже до того, что по прибытии его в Ялту он ни одного грека не видал. А уже на другой день поп и несколько греков к нему пришли, которых он всячески уговаривал, чтоб они свои лодки до Балаклавы догнали, но их упорства или трусости преодолеть не мог. После чего не осталось еще другого делать, как к тем лодкам, которые он нашел на берегу, караул свои приставить. И он бы их с казаками отправил сюда, только к ним парусов, канатов, весел и якорей нет. Впротчем он доносит, что Ялта лежит на половине дороги от Судака до Балаклавы и что на дороге он поставил два поста: 1-й при деревне Байдар, 2-ой в деревне Кучкуй, а 3-й в Ялте оставит. Когда ж корпус какой там будет стоять, то в фураже крайний недостаток и все казачьи и офицерския собственныя лошади от трудных переходов в такое изнурение пришли, что едва ль в состоянии будут назад возвратиться.

О чем о всем главнокомандующему донеся, представил, что я отправление пехоты в Ялту остановил по причине невозможности доставить туда артиллерию, не имея лодок. Ибо естьли решиться отправить оную туда обходною на Бахчисарай и чрез все горы дорогою, то сверх великой трудности настояла еще опасность, чтоб таким отправлением не привесть татар еще больше в тревогу. Такое следствие тем вернее было, что одно отправление майора Фрича живущим около моего корпуса мурзам неприятно. И для того представлял я не изволит ли его сиятельство приказать находящимся при нем старшинам сюда в землю для успокоения их письмо прислать.

Того же 23-го числа получил от главнокомандующаго ордер по сему случаю: генерал Черторижский доносил мне, что в вверенной ему дистанции кроме гавани есть много таких пристаней, в которыя большия суда приставать могут. И как тогда главным предметом было, чтоб крымския берега от всякого неприятельского на оныя выходу защитить, то я, получив уведомление, паки просил главнокомандующего о присылке ко мне более пехоты и пушек. Но сим ордером отвечает он мне вторично, что такого приумножения он сделать не может по опасению, дабы чрез раздробление армии не потерять уважения от татар и турок. При том рекомендует находившиеся у меня войски расположить так, чтоб Талегинской полк, пять рот Воронежского, батальон гранодер начиная от Козлова простирались по морю до Судака, изъясняя при том, что в одних настоящих гаванях учреждать должно сильные посты, а в пристанях довольно положить несколько легких войск.

24-го был я в Балаклаве для осмотрения гавани. Где получен рапорт из Ялты от майора Фрича, что он, нашедши 10 лодок, о которых тамошние татара сами сказали, будто бы оныя принадлежат греческим жителям местечка Ялты, приставил ко оным караул. Только после полудня часу примерно в 4 вышел на берег находящийся на карауле со всем своим имуществом некой Аджи-Мегметмурза, с которым совокупились все татарския жители

- 416 -

того местечка и оные лодки все до одной перерубили, сказывая, что оные их собственные. И пока от караула к нему рапортовали и пока он сам туда поспел, все лодки уже там были испорчены так, что и к употреблению вовсе негодны. Почему я вторично представил главнокомандующему, что за неимением лодок батальона в Ялту отправить не могу, а горами, как артиллерию, так и провианта доставить неможно, а чрез Бахчисарай вовнутрь гор отправить опасаюсь, чтоб татар не взбунтовать. Ибо посыланной от генерал-майора Черторижского в горы грек сказывал, что во всякой деревне стоят у них бекеты. Жители же промежду себя твердят, что как им обещано в горы войска не посылать, то они и не желают, чтоб оно в горы вступило. Посему я повторительно представил не могут ли находящиеся при его сиятельстве старшины дать от себя горским жителям повеление, чтоб оне войско в горы чрез Бахчисарай пропустили. Ибо я почитал нужным немедленно оное туда и отправить, опасаясь, чтоб татаре в случае, ежели турки сделают в Ялте сильный десант, принуждены будут ружье против нас поднять или все их деревни разорены будут, что самое во огорчение их приведет. Я при том присовокупил, что одного батальона в таком отсудственном месте очень мало, ибо его ни откуда подкреплять неможно, потому что сия Ялта от Кефы немного далее, нежели от Балаклавы. Из моих же войск во-первых по причине великой раскоммандировки и некого было туда отделить, во-вторых, я опасался, чтоб чрез то всего врученного мне берегу не обнаружить. По сим причинам я вторично представил, не изволит ли его сиятельство отправить туда из Кефы один батальон чрез Судак. А как изволит прислать от мурз упомянутое письмо, то отсюдова я отправлю один батальон, чтоб с посланным от его сиятельства соединился. Что ж принадлежит до спешивания двух драгунских эскадронов, оное самую малую прибавку делает. А не лутче ли два драгунские полка в Козлове и на зиму оставить, которыя полезнее будут, естьли его сиятельство надежен лошадей их прокормить, то оныя сюда скоро оборотиться могут и подкрепить пехотныя посты. А я в самом Козлове пехоту приумножать буду, ибо и между Козлова и перекопской линии, как полковник Серебряков рапортует, пристань найдена была.

Того ж 24-го посыланной от меня в Карасу-базар и Бахчисарай татарин и толмач, возвратясь, объявили, что ничего там нет, кроме сбору для татарских мурз для совету. Ибо я его туда посылал, услышав о том собрании и не зная причины онаго. От главнокомандующего же посла я сведал, что сие собрание было для подписки присяжного листа о той присяге, которую они о содержании трактатов учинили.

При заключении с татарами трактата положено было, чтоб находившихся у них пленных российских возвращать, получая за душу 100 рублей. Сие исполняемо было. Но под видом российских являлись ко мне и других наций христиане, которых татара назад требовали. Почему представил я о том главнокомандующему. От которого получил разрешение,

- 417 -

чтоб таких явно не принимать. Но когда можно, скромным образом их от рабства избавлять, то таковых посылать в числе российских, первые в Перекоп, а потом в Россию.

25-го получил я от главнокомандующаго повеление, что полковник Бринк с деташаментом к Кинбурну подошел, но что мыс земли, на которой город сей лежит, самой узкой, что чрез оной с стоящих на лимане кораблей по выстреле из пушек достает до Черного моря, как же там до 30 кораблей стоит и людей в городе довольно. Почему его сиятельство приказал ему, чтоб он когда увидит себя не в силах к преодолению, то б, не подвергая себя опасности, отступил и шел бы к Перекопу, наблюдая, чтоб оныя корабли туда не приближились.

На то я его сиятельству представил, не повелит ли туда драгунской Борисоглебской полк отправить и одного генерала с несколькой пехотой. Ибо взятие сего места, естьли то удасться, потрясет и самый Очаков. Как же неминуемо нужно сим постом по возможности онаго овладеть, то не худо естьли б туда отправить большия пушки, чтоб можно брешь пробить. Ибо сей замок штурмовать неможно, потому что он стариннова построения и стены весьма высоки и так сделаны, что, взойдя на них, сойтить уже неможно.

В сие время я почел нужным осмотреть самолично все пристани и поставленныя на оных посты. Ибо нужно было, чтоб ни одна лодка безизвестно ни к берегу, ни от оного в море плыть не могла. О чем уведомив главнокомандующаго, получил от него благодарность.

Во время пребывания моего как в Балаклаве всякой день видны были шатающиеся на море корабли. А сего числа с одного корабля на малом судне турки к берегу подъезжали, с которыми толмач говорил. Оныя сказывали, что ехав из Анадолии в Очаков и там под Кинбурном увидев наше войско, возвратились они к Козлову, но увидев и там по всему берегу также наше войско, приближились к Балаклаве воды взять, которой они не имели, хотя же их звали, чтоб оне взяли оной. Однако они не поехали к берегу. А вдали еще видно было 6 или 7 кораблей, из которых 2 очень велики.

Во время объезда мною всех пристаней, просили меня татаре, чтоб вышедшия из Крыма в Царь град и в Анатолию суда впускать паки в Крым. О чем я представил главнокомандующему. На что получил от него разрешение, что такое дозволение не иначе последовать может, как на следующих условиях: 1-е, чтоб такия суда входили в одну балаклавскую пристань; 2-е, чтоб, не доходя до берегу, становились прежде на якоре и ожидали там осмотру людям и вещам; 3-е, чтоб люди присягнули, что у них никаких подозрительных писем нет и сие сделали под опасением смерти. И наконец, чтоб заплатили в казну пошлину.

В сем журнале уже несколько раз помянуто, что в Крыму находилось много греческих деревень по берегу моря. В приезд мой подавали они мне письменную просьбу о освобождении их от подданства Крымской области. Я, не принимая оной, отнесся к главнокомандующему. На что он предписал

- 418 -

мне сего числа ордером им объявить, что как предки их сами пожелали быть подданными Крымской области, поселясь в их владении, то и следует им остаться в сем состоянии по-прежнему. Относительно же их веры поставлено в трактате с крымцами, чтоб свободное оной отправление и благочиние в церквах свято сохраняемо было.

Того ж 25-го представил главнокомандующему, что я принужденным нахожусь касательно до проходов между гор розно писать, ибо мурзы и обыватели сказывают все розна. А теперь уж я, собрав все их разноречии, сводил их всех и за подлинно меня уверили в следующем; от Балаклавы до Ялты нигде нет иной дороги, как чрез Бахчисарай. Равномерно там, где майор Фрич ехал, нет такой, чтоб с повозками ехать было можно, а только что верхом в одну лошадь и большую частью каменными горами. А отсюда всегда ездют лодками, которых теперь достать неможно, ибо одни, как прежде доносил, изрубили, а на других татара с женами и имуществом шатаются по морю, не взирая на то, что к ним посылано было сказать, чтоб оне безопасно возвратились назад, не хотят возвратиться. Но бывший при мне мурза сказывает, что когда старики их пришлют повеление, то оне возвратятся. По сим обстоятельствам я доносил, что как скоро лодки найду, то пушки и провиант на оных отправлю. А батальон гранодер, взяв на себя на 4 дня провианту, пойдет в Ялту, куда от Кефы есть дорога на Старой Крым и Судак, по которой и фуры ехать могут, расстоянием считают 20 часов. Но для лутчаго обо всем сведения отправил я офицера с татарином, чтоб он, проехав оную дорогою для верного донесения, доехал в Кефу. При чем спрашивал его сиятельство, не изволит ли, как я последним моим репортом представлял, туда один батальон отправить.

Того ж числа нашел я нанять у балаклавских греков небольшия три лодки отвести в Ялту екипаж, пушки и провиант. Которыя на третий день и отправить приказал. А гранодерскому батальону, выступя на другой день, туда же следовать, положа только на себя на 4 дня провианту, ибо туда, как уже выше сказано, и пешком с нуждою пройти можно было.

Представил я его сиятельству, что за неимением совсем полевого корму принуждены брать в деревнях сено, что обыватели за обиду почитают. Так не прикажете ли за сено, положа цену, платить деньги. А как сверх государевых артиллерийных было в моем корпусе много партикулярных²⁹⁵, как то артельных и обер-офицерских лошадей, то и за партикулярных не прикажете ли платить деньги, ибо на те месяцы они рационов не получали.

27-го на репорт мой от 24-го получил от главнокомандующего ордер, в котором он объявлял о сделанном от него всем старшинам письменного предложения, чтоб они позволили как войску, так и артиллерии чрез Бахчисарай проходить. И получа от них о том отзыв, доставить ко мне, изъясняясь при том на мое представление, которое я, услышав, что татаре везде держат пикеты, делал, толкуя сию их осторожность ожиданием десанту. Он сему не верил, а утверждал, что пикеты они для того держат, что их наши

- 419 -

легкие войска разоряют. Но за всем тем присовокуплял он, что нетерпеливо ожидает распоряжения моего о занятии всего берега. Почему б его сиятельство не оставил всего, что должно доставить. В таперешней же необходимости, когда людей вскорости доставить нельзя, предписывал ссадить с лошадей два ескадрона драгун в рассуждении того, что их опять можно после пехотой сменить. В найденной же между Козловым и перекопской линией пристани повелевал смерить глубину и разведать далеко ль оная от перекопской линии. И ежели оная верстах в 30 от Перекопа, то б тамошнему коменданту командировать для занятия оной до ста человек, прибывших из гошпиталя, с двумя пушками.

А того ж 27-го числа выехал из Балаклавы, как в Ялту за трудной дорогой проехать неможно опять корпусу моему. И по сему повелению, как к господину генерал-майору Черторижскому, так и к полковнику Кохиусу повеление послал.

28-го был растах. И того ж числа получил сообщение от князя Голицына, что прибывшия к нему одиннадцать орудиев ко мне отправлены.

29-го на репорт мой от 24-го получил от главнокомандующего повеление, что от него егерской батальон под командою майора Муфеля с тремя орудиями 29 числа в Ялту отправится, которые в четвертой день туда и дойтить могут. И что его сиятельство провиянт на своем судне туда отправит. Что ж принадлежит до Кимбурна по представлению моему, то его сиятельство совсем его брать отложил и Бринк уже отступил. А когда рано отсюда пойдет то уже в ту сторону действ не применют обратить, а хотя того и не достигнет, то зато пени большой не положат, как уже он много сделал. И что его сиятельство намерен отсюда кавалерию всю отправлять. И для того, чтоб я приказал господину генерал-майору князю Голицыну ежели кормы дозволяют подвигаться к Козлову. А лехких же войск, то есть казаков, оставя при мне пятьсот и при князе Голицыне пятьсот же, протчим всем велеть итти за перекопскую линию и верстах в тридцати от оной расположиться. Куда его сиятельство и своих казаков отправит. Желтаго и Чернаго полков оставить по два ескадрона на лутчих лошадях, а протчих всех отправить за перекопскую линию, которым в одном лагере с лехкими войсками остановиться. А наконец до рук моих вскорости расписание доставить. А только, чтоб казаки отправлены были, как они будто грабеж делают*. А между тем его сиятельство меня уведомлял, что 12 разных родов народов с Кубани идут под протекцию, зачиная от самого Азова до самой крепости, называемой Моздок. И что земля избрала уже нового хана. Один же его брат и племянник избраны в чиноначальники.

- 420 -

Сверх того я получил приказ, чтоб майору Тотовичу из состоящих у него двух казачьих полков оставить в Судаке у офицера, там находящегося, от каждого по тридцати; а для содержания форпостов на теперешнем своем месте, от каждого при надежных старшинах по пятидесяти казаков.

А при том главнокомандующий ко мне писал, не можно ль, сыскав небольшие лодки, употребить на оных пеших казаков для возки писем водою.

Я представил главнокомандующему о казаках, что уже таперь из полку, который находится в команде господина генерал-майора Черторижского не менее ста казаков пеших, то я и буду писать к его превосходительству, чтоб он из пеших, найдя небольшие лодьи, их употребил, как из Балаклавы до Ялты, так и от Ялты до Судака. Но как сия коммуникация не верна потому, что в ввечеру ехать неможно, так неминуемо почту иметь конную надобно, хотя шагом будут ездить и половина дороги пешком ходить. От Судака ж до Ялты делает шестьдесят верст и от Ялты до Балаклавы десять часов делает то ж шестьдесят верст, да по берегу моря от Балаклавы до Бельбека верст семьдесят, а от Бельбека до Козлова до осьмидесяти верст, а от Козлова до перекопской линии верст около ста наберется. Так неминуемо находящийся казачий полк у господина генерал-майора Черторижского и остаться должен, который и занимает посты от Судака чрез Балаклаву и Бельбек до реки Хочи, а оттуда находящийся полк в Козлов, как и за Козловым держать будет и, смыкаясь со оным, полк до самой перекопской линии цепь держать будет, а менее по дистанции определить неможно. По которым от всех сих мест и курьеры будут ездить до самого Перекопу. А затем пять полков казачьих, состоящих при мне и при господине генерал-майоре князе Голицыне, пойдут за Перекоп, да от его сиятельства два полка, а всего семь. Только мнил бы я, что в том краю оставить лутче полком, а то скомандированныя и так малое число будет пешия, да без полку, и помощи им в лошадях будет сделать некому. А всех бы осталось здесь четыре полка, исключая того, что у господина генерал-майора князя Щербатова, о котором я не известен, где оной находится. А естьли б оставить по положению земли, чтоб было пять полков, из которых бы три, зачиная от перекопской линии, держали посты и почты по берегу моря до самого Судака, а оттуда чрез Кефу до Ениколя²⁹⁶, то ж в Арабат и Шунгарах два полка. А шесть полков бы вышли вон. А при том представил его сиятельству, что в зимнее время по татарам ставить наших солдат будет невозможно, или хозяева разойдутся. А только в Балаклаве есть турецкия домы пустыя, то я приказал для постою вычистить, которые для того и употребятся. Сверх же того не прикажет ли землянки приготовлять. А как здесь совсем кормов не стало, то я просил главнокомандующего, чтоб приказал затем оставшей коннице отсюда выступить, а то великая убыль в лошадях будет, как всякой день они падут. И что князь Голицын, от меня в десяти верстах стоящий, то ж корму нигде сыскать не может.

Для кормов я переменил лагерь. И, отойдя верст пять в стороне Козлова, при речке Тебечекрак расположился.

- 421 -

30-го я представлял главнокомандующему план от самого устья реки Булганах, которой и здесь прилагается только с прибавкою берега до самого Козлова и при оном где посты от меня назначены и по скольку числом людей и пушек объяснение. Полагая сие мое положение и на всю зиму, чтоб твердо сей берег занят был. Прибавил еще к сему расположению плана нижеследующее, хотя б и три воронежские роты к полку прибыли, то излишнего не будет. А естьли к батальону Следкова рота из Перекопу прибыть может, то сии посты довольны будут. И драгун тогда спустить можно. А при том мое мнение представил, чтоб в Козлове войска прибавить на зиму, хотя б еще два батальона пехоты и два драгунския полка или уже хотя один оставить, как рассуждал я, что тут место селением немалое и большею частью христианами обитаемо, то сии обыватели лутче постой терпеть будут. А от оного места способно весь берег до самой Балаклавы подкреплять. А два батальона оставлены будут для прикрытия Козлова, куда провиант и фураж, как сухим путем, так и водою, способно получать. Ибо, располагал я, что естьли будут делать десант турки, то надобно чтоб оной был велик или никакой.

Того ж числа прибывшия ко мне 11 орудиев с двумястами Борисоглебского полку драгунами, в Бельбек отправил. И оным велел состоять в команде у командующего тем постом подполковника Следкова. И артиллерию распределить по рассмотрению господина генерал-майора Черторижского.

31-го переменил я лагерь для кормов. И, отойдя верст десять к стороне Козлова, при реке Салгире расположился.

Того ж числа получил рапорт от господина генерал-майора Черторижского, что из четырех лодок, отвезших пушки и часть провианта в Ялту, две возвратились. А сего числа и другие две ожидались. И с первыми один гранодер, возвратясь, сказывал, что обыватели им выгружаться помогали. А сегодняшний день и батальон туда прибыл, как он только за десять верст вчерась находился.

1-го Августа получил рапорт от генерал-майора Черторижского, что из достальных двух лодок одна 31-го июля к нему пришла. И бывшие на ней греки объявили, что во время следования их в обратной путь, напав на них одно из города Кефы хозяина Аджи-Закирея судно, которого правитель был Ахмет-Ренис, и оных греков совсем ограбил. А посланного на тех лодках гранодера к себе на судно взяли. О чем от него, господина генерал-майора, крымским начальникам сказано, чтоб они того гранодера к нему доставили. Которые объявили, что оное судно ходило в Анатолию, а оттуда в Очаков и около крымских берегов шатается уже немалое время. Но на оном же судне большею частью турки, а татар весьма мало. И оные начальники посылают от себя туда с письмом к кадию²⁹⁷ чтоб оного гранодера возвратить, а судно поимать, понеже оно часто к тамошним берегам пристает и ловит христиан кто бы ни был, что татара сами ему сказывали. А третьего дня видны были два корабля вдали большия, которые шли к стороне Очакова. А неподалеку от Ялты есть заливы, в которых всякия суда пристают и,

- 422 -

выходя на берега, берут воду. Которые от него майору Калтеборну приказано занять и никаких судов приставать не допущать, дабы под видом оных не сделали десанта или не захватили б кого из наших. О чем жителям Ялты приказано им объявить. А кто хочет приставать из жителей сего краю, то б давали прежде знать маленькими лодками, начальникам, которым, по рассмотрению и дозволять приказано. По которым обстоятельствам представил главнокомандующему, что на лодках перевозку не безопасно будет делать, естьли наш флот в том помочи дать не может.

Того ж числа послал повеление перекопскому коменданту, чтоб он до пяти тысяч четвертей муки в Козлов доставил. А полковнику Кохиусу приказал, очистя для магазина места, оной принимать и после как для деташамента своего употреблять, так и по надобности отправлять водою в Балаклаву, Бельбек и Ялту.

2-го я для корму переменил лагерь и, отойдя к Козлову верст с 8, расположился при реке Салгире. Тогож числа получил рапорт от господина генерал майора Чарторижского, что майор Калтеборн от 30-го числа минувшего месяца рапортует, что того числа к Ялте с батальоном прибыл, но во оном местечке турок не имеется. А жительство имеют татара и греки, и между греками носится слух, будто во оную пристань будет судов до тридцати или более с ханом татарским с тем намерением, чтоб драться. Вблизи же пристани стоят три судна купеческия того местечка, на которых якобы четыре маленькие пушки. А майор Фрич рапортует, что он, с командою из местечка Ялты 23-го прошедшего месяца выступив, с крайним трудом до местечка Судака путь свой продолжал. И что он посты свои расставил таким образом: от Судака в двадцатипяти верстах в деревне Тоаке двадцать человек, а оттуда в двадцатичетырех верстах при деревне Чукук тридцать человек и оттуда в двадцатипяти верстах при деревне Баидар тридцать человек. Только он пишет, что сих казаков по крайней мере по прошествии полмесяца сменить надобно, ибо дороги по сим горам такие, что те казаки, которые с ним до Судака доходить могли, остались совсем пешие и это, не видав их, описать неможно. А при том корму почти нигде нет. Дождались того, что он и офицеры, которые с ним, хотя с переменными лошадьми, однако совсем почти и с места подняться не могут. Благосклонность от стороны татар оне нашли почти во всех местах одинакую. И кроме в деревне Урзуф, где нашли они одного старшину, называющегося Аябдар-Аман, которой показался к России весьма усердным. В протчих местах ничего охотнее не дали, как проводников, чтоб они поскорея от них отошли и не допустили их самых нужных провизий купить. Из чего заключает до какой крайности они, о особливо бедные казаки, дошли, у которых при выступлении только на пять суток был провиант. А при том, что кроме пристани при Ялте есть еще способнее оной пристани при деревне Урзуфе, и при деревне Алуште, которые места необходимо надобно сильными командами и артиллериею занять. Ибо корабли беспрестанно ходят взад и вперед и злоумышленные татары чрез сей

- 423 -

способ завсегда могут иметь коммуникацию с турками в Анатолию. И теперь против Алушты стоит один корабль, как татары говорят, с четырьми пушками, на котором 60 турок будто-бы из тех, которые по капитуляции из Перекопа вышли. А для чего оныя там остановились никому неизвестно, кроме что греки объявляют, что оные тех татар, которые хотят отсюда уехать, намерены с собою перевозить в Анатолию.

Того ж 2-го числа господину генерал-майору Черторижскому приказал поручить в Ялте команду майору Муфелю. И чтоб он все три пристани занял там же находящимся войском. И естьли того недостаточно, то сколько б потребно без излишества еще туда войска и пушек отправить. И при том бы свое мнение о сем занятии дал, поелику он, будучи там на месте, все видеть может. О сем я и главнокомандующему представил не изволит ли его сиятельство себе от него и мнение потребовать. А по прибытии 11 орудиев к господину генерал-майору Черторижскому приказал я, чтоб он хотя 3 туда отправил. А при том по повелению главнокомандующего, чтоб он к зиме землянки приказал исподволь приготовлять.

Того ж числа получил от главнокомандующего повеление на представление мое о положении здесь войск, что он прямого повеления ЕЯ ВЕЛИЧЕСТВА не имеет какому числу в Перекопе и во всем полуострове остаться повелено будет. А предмет ему дан, что 12000 полагается. А его о сем мнение есть такое, чтоб войска оставлять больше в Кефе и в Козлове. А драгунские оба полка расположить оба в Перекопе и в Козлове. Однако ж он до получения резолюции о точном числе войска ничего решительного чинить не может.

3-го был раздых.

4-го прибыл ко мне для опознания ушедших невольников турок Гаджи-Салеман, имеющий жительство недалеко от Ялты. Который взялся из Козлова на судах провиянт во все места ставить. Которого я отправил к генерал-майору Черторижскому, чтоб он с ним о том договорился. А при том он просил, чтоб и без того позволять им партикулярную перевозку делать. Что я генерал-майору Черторижскому и то позволить ему приказал с тем примечанием, чтоб сие производимо было не на таких судах, которые в открытое море ходить могут, или по меньшей мере с нашим приставом.

5-го получил повеление от главнокомандующего, что четыре наших корабля выйдут в Черное море для закрытия транспортов.

Послал повеление господину генерал-майору Черторижскому, чтоб он старался как можно больше лодок сыскав нанять, чтоб больше провиянта доставить было можно.

Того ж числа, имея надобность, поехал я к главнокомандующему. И того ж числа туда прибыл. А оттудова из любопытства ездил для обозрения крепостей Керчи и Яниколя и острова Тамана²⁹⁸. По возвращении ж получил от главнокомандующего ордер, что ЕЯ ИМПЕРАТОРСКОЕ ВЕЛИЧЕСТВО имянным указом повелеть соизволила Московской легион поручить в команду мою.

- 424 -

Партикулярно ж уведемлен я, что по сделанному расписанию о разделении армии на четыре корпуса, из коих резерфной препоручается в команду мою, состоящей из полков карабинерного, Ростовского гусарского, Бахмутского, двух пикинерных Донецкого и Луганского, Московского легиона, тысячи донских и тысячи малороссийских казаков, полевой артиллерии десять орудиев, восьмифунтовых единорогов четырех, трехфунтовых шесть и малых единорогов для легких войск шесть же.

Имея повеление от главнокомандующего, послал я ордер господину бригадиру Фризелю, чтоб к 12-му числу вся конница команды моей была готова к выступлению из Крыма. А Борисоглебскому драгунскому полку следовать в Козлов на смену бывшего там Брянского полку, которому приказал итти в Балаклаву на смену Воронежскому и легкоконному машкатерскому батальонам в Бельбек и гранодерских рот в Ялте и для того бывшую Брянскую мушкатерскую роту в команде у полковника Бринка приказал отпустить. А две гранодерские онаго полку роты, бывшия при армии из Кефы на кораблях в Балаклаву отправлены.

Господину генерал-майору Черторижскому приказал когда сменены будут Воронежской и легионный мушкетерский батальоны, тож и легионныя гранодеры, то б всем оным приказал следовать в Перекоп.

13-го, отправясь от главнокомандующего, 14-го к корпусу моему прибыл и приказал господину генерал-майору Черторижскому, имев о том повеление от главнокомандующего, чтоб по прибытии Брянского полку в Балаклаву, отдал он свою всю команду господину полковнику Кохиусу. И сам явился б у главнокомандующего в Перекопе. А между тем все б прямо от его сиятельства требовал и репортовал бы о всем чрез Козлов, сняв почты, бывшие от него до Бахчисарая, как и другая почты, бывшие от меня прямо к армии и к Бахчисараю я снять приказал же.

Господину бригадиру Фризелю приказал также все требовать и репортовать прямо к главнокомандующему.

15-го отправился я наперед в Перекоп для принятия легиона. А господину полковнику Чорбе дал повеление, чтоб он с полками гусарскими Желтым, Сумским и тремя Молдавского полку ескадронами следовал чрез Перекоп и явился б в команду господина генерал-порутчика и кавалера Романуса²⁹⁹.

А полку Донецкому, пикинерному, двум Бахмутскаго полку ескадронам, донским Иловайского и Дмитрия Грекова полкам, Лубенскому, Малороссийскому и артиллерии подпорутчику Герингу с его орудиями приказал за Перекопом со мной соединиться.

16-го в Перекоп я прибыл и не застал там господина генерал-майора Баннера, который на Днепр отправился. Почему я 17-го выехал из Перекопа в лагерь господина генерал-порутчика Романуса, отстоящий от онаго в 15 верстах, где дождался моей конницы. А как господин генерал-порутчик Романус с войсками команды его пошел к Виливалам, то я, не имея еще

- 425 -

повеления о вверенном мне резервном корпусе, просил его превосходительство, чтоб назначенный ко мне в корпус Ростовский карабинерный полк со мной соединился, как ему к Виливалам иттить не следует. По сему оной ко мне и отпущен был.

Имев повеление от главнокомандующего разделить все донские и малороссийские казачьи полки по корпусам в каждом по тысяче казаков донских, да сверх того в крымской резерфной и обсервационной по тысяче казаков малороссийских. Приступя ко оному, из собравшихся наконец восьми донских полков, за Перекоп укомплектовал шесть из двух полков Лашилина и Евдокима Грекова. И из трехсотенной команды полку Платова, из которых и отправлены по корпусам полки Краснощекова и Ребрикова к господину генерал-порутчику Романусу Ивана и Дмитрия Грековах в обсервационный корпус Кутейникова и Иловайского в корпус, вверенный мне. А затем оставших казаков с полковником Лощилиным и Евдокимом Грековым по повелению главнокомандующего в их жилищи отправил. Господина генерал-порутчика князя Щербатова³⁰⁰ просил, чтоб он в свой корпус выбрал тысячу казаков из трех полков, в Крыму находящихся: Себрякова, Горбикова и Денисова³⁰¹.

А об украинских казаках представил главнокомандующему, что я у себя оставлю полк Лубенской. А в Крымской корпус его сиятельством уже назначены миргородских казаков пять сот, да полк компанейской³⁰² в числе пяти сот же. То не изволит ли и в обсервационной корпус командировать полк Черниговский, в котором больше тысячи казаков.

21-го, имев уведомление от главнокомандующего, что корпус вверенный мне, пойдет к Днепру, а оттудова далее для расположения по квартирам, представил его сиятельству, что по верному разведованию от меня на Черной, Зеленой и Гайман долинах вся вода высохла. При том же по новому расписанию, которое последовать должно, мне весьма кружно иттить на Днепр, откуда на Молочную выходить надобно. А способнее и лутче частьми проходить по уклюкам с довольствием водой и выходить на Петровскую крепость³⁰³ к магазеинам. О сем последнем просил я от его сиятельства повеления, которое 28-го и получил с тем, чтоб, отпуская по частям войски, сам бы я с лехким войском остался во ожидании прибытия его сиятельства в Перекоп, чтоб сделать положение о расположении вверенного мне корпуса по квартирам и принять от его сиятельства дальнейшие наставлении.

Почему я приказал Донецкому пикинерному полку 1-го сентября выступя следовать на Молочную до реки Берды и на оной расположиться, неподалеку от крепости Петровской. Ростовскому карабинерному полку 3-го выступить и иттить вслед за Донецким пикинерным полком. А соединясь с ним, на реке Берде остановиться. И господину полковнику графу Дебалмену³⁰⁴ иметь оной в команде своей, ожидая впредь моего повеления.

Двум Бахмутским ескадронам 5-го, выступя, следовать за Ростовским полком. А прибыв на реку Берду быть в команде у господина полковника графа Дебалмена.

- 426 -

3-го сентября армия возвратилась в обратной путь, коим следуя, в октябре месяце достигнула зимних квартир и расположилась во оных.

4-го сентября Московской легион на Каланчаки ко мне прибыл.

Того ж числа получил я от главнокомандующаго повеление в рассуждении, что резерфной корпус, вверенной мне, расположен будет по новой линии. И естьли надобность будет в подкреплении Крымскаго корпуса, то чтоб скорея я чрез Геничи поспеть мог. И для того позволил мне взять к себе пятьдесят пантонов, находящихся в Сент-Марковском ретранжаменте. И хотя я из оных и намерен был надобное число оставить при Геничах, а достальныя взять к себе для переходов чрез реки Миус³⁰⁵ и Калмиус. Но сведав, что оные большой починки требуют, для того приказал всем оным следовать к Дмитриевской крепости.

10-го, получа повеление от главнокомандующаго о занятии Сент-Марковского ретранжамента четырмястами человеками пехоты, командировал я то число от легиону с двумя малыми пушками, будучи известен, что там довольно артиллерии, и двести казаков под командою майора Тотовича до прибытия майора Елагина, коему дал наставление, чтоб оне осторожность имели от Очакова водою и от Кимбурна сухим путем. Для чего б пристойныя партии и разъезды для примечания неприятеля от тех мест посылали. А сверх того, чтоб разъезд ходил и к Черной долине, как от Кимбурна можно туда проитить, равно так как и к Перекопской линии. А о всех бы происшествиях вскорости репортовали перекопского коменданта, от которого уже командующему Крымским корпусом доносимо будет. А меня рапортовать чрез Александровскую крепость, где возможное число конницы расположено от меня будет, которая в нужном случае сей пост и подкрепить может.

Того ж числа просил моим рапортом господина генерал-порутчика и кавалера князя Щербатова, чтоб Бахмутского полку трем ескадронам, надлежащим в команду мою, приказал бы следовать прямо к крепости Петровской, где они далее от меня повеление получат. А сверх того за нужное почел представить, что при реке Каланчаке на кимбурнской дороге, где находился полковник Бринк с деташаментом, никого не осталось. Но только главнокомандующий приказал запорожским казакам сей месяц пребывание свое взять близ Кимбурна, которыя и примечание на кимбурнской дороге к Перекопу иметь будут. А по прошествии месяца естьли он возвратится в свое жилище, то чтоб его сиятельство, бывши о том известным, примечание свое взять изволил.

По прибытии главнокомандующего в Перекоп я был 11-го числа у его сиятельства и получил повеление подать мнение мое о расположении корпуса вверенного мне. Как в указе Государственной Военной коллегии предписано расположиться оному по новой днепровской линии, занимая и запорожския селения, а простираца до самого Таганрога к Азову. И при том расположении, по новости людей в Московском легионе, выбрать спокойныя для них квартиры.

- 427 -

На что я представил его сиятельству, что на новоделающейся линии нет еще никакого селения, кроме землянок для гарнизонов в Александровской и Петровской крепостях. Селении ж запорожские начинаются от старой линии по самому берегу реки Днепра и оканчиваются верст за двадцать от Самарского редута. То ж под самой старой линией по сю сторону по самому берегу реки Орелки, которую и почитают оне за границу с селением Донецкого пикинерного полка, от которого до самой реки Самары никакого селения нет, кроме их так называемых зимовников или хуторов, и то чрезвычайно редко. В которых не больше, как по одной хорошей избе, а в редких есть еще по две маленькие, где прошлую ж зиму того войска казаки принуждены были в каждом хуторе человек по семь и по десяти зимовать. То нынешнюю зиму войско запорожское по тем зимовнинам расположится. А затем на Самаре жилья никакого больше нет, как только при самой самарской крепости, которое и селением почти назвать неможно. А от оной верстах в тридцати вверх по Самаре запорожское местечко Новоселицы. Долее ж вверх по Самаре селения уже больше нет. А хотя и были зимовники, но татарами все позжены. Переехав же реку Самару до самой новой днепровской линии, как и от оной до Перекопу нигде никакого селения нет. А бывшие прежде зимовники по рекам Калмиусу, Волчей, Быку, то ж и по самому Днепру между новой линией и рекой Самарой в нынешнюю войну все разорены. А остались на реке Днепре по островам рыбачьи маленькие хатки и землянки, да и те очень редко. Зачиная ж от крепости Петровской до самой реки Миуса никаких селениев нет же. А на оной поселены сказывают прошлого году пять слобод. Тут же неподалеку придут и Бахмутского гусарского полку селении, как и по Азовскому морю от самой реки Миуса до Таганрога. И от Донских казаков для рыбной ловли довольно наделано больших землянок и сараев. А от Таганрога до крепости Святого Дмитрия довольно слобод, как и в самой оной крепости и форштатах великое селение, то для соблюдения и упокоения войск удобнея квартир не нахожу, как в Таганроге и в окружностях оного. А по новой днепровской линии из лехкой конницы поставить можно только то число, что безнужно в излишних землянках от гарнизонов поместиться может. А легион весь расположить в крепости Святого Дмитрия. От которого расположения естьли я в Геничах перейду не далее почти будет к соединению с господином генерал-порутчиком, как от Александровской крепости до Перекопской линии.

Во ожидании о моем расположении повеления, 12-го приказал господину полковнику Бринку с карабинерными эскадронами и казачьими полками, выступя, следовать к перекопской крепости.

13-го получил от главнокомандующего повеление, что по содержанию полученного его сиятельством высочайшего рескрипта с приложением из Государственной Военной коллегии при указе расписании о разделении армии на корпусы, из которых резерфной ЕЯ ИМПЕРАТОРСКАГО ВЕЛИЧЕСТВА ВСЕМИЛОСТИВЕЙШЕ вверен мне, и чтоб оной служил во всяком

- 428 -

нужном случае ко усиливанию Крымскаго корпуса. И естьли б случилась нужда быть ему введену в Крым всему или части, то по первому о сем получению от господина генерал-порутчика князя Щербатова, то число нимало [не] мешкав туда отправить.

А сверх того и все войско запорожское препоручено в команду мою.

Сего же числа я с легионной пехотой и артиллерией выступил вслед за другими войсками к Петровской крепости. А с третьего маршу поехал вперед, чтоб сделать коммуникацию с Крымом и учредить по всем степным местам магазеины для проходу корпуса моего в случае нужды в Крым. И, догнав карабинерные эскадроны и казачьи полки, поставил почты от Геничей до Овечья броду. А господина генерал-порутчика князя Щербатова о том уведомя просил, чтоб лодку в Геничи скорея прислать изволил. И чтоб по ту сторону от Геничей до Арабата почты учреждены были.

18-го по прибытии на реку Молочную оставил там при Овечьем броде пикинерного полковника Пекена³⁰⁶ с его Луганским пикинерным полком и с оставшими Лубенского полку казаками, препоруча в команду его и почты, поставленныя от Геничей до Овечьего броду. Оставил при том у него довольное число фур и лопаток, на которых приказал возить сена кошеного казенного с Усть Токмака на все почты, а имянно в Геничи десять тысяч пуд, на Сто колодезей — тысячи пуд, на Уклюк-четыре тысячи пуд, да на Овечий брод десять тысяч пуд. И по доставлении всего фуры отпустить к крепости Петровской.

На всех почтах сделать для казаков по две землянки, а в Геничах и на Овечьем броде для овса сделать ямы и обжечь. При Геничах оставить унтер офицера, а при Овечьем броде офицера и сорок казаков, чтоб оной офицер магазеины имел в своем ведении и командовал бы всеми почтами.

Полковнику ж Пекену с полком пикинерным, исполня все, следовать в квартеры, где для оного полку займутца, и о том ему знать дано будет.

С Молочной отправился я и, прибыв на реку Берду, приказал подполковнику Взбаше с Бахмутским ескадроном следовать в их селении и быть ко всегдашнему выступлению готовым. А по прибытии в селение тотчас полной ескадрон выкомандировать и приказать оному для расположения в Петровскую крепость следовать. А сверх того учредить от себя почты до крепости Святого Димитрия.

Донецкому пикинерному приказал итти в Александровскую крепость. Где расположась, в надобном случае подкреплять пост в Сент-Марковском ретранжаменте.

Ростовскому карабинерному близ Таганрога расположиться лагерем пока там квартиры и лошадей овсом из той крепости довольствовать.

Карабинерным ескадронам, казачьим полкам, легионной пехоте и артиллерии приказал следовать к Дмитриевской крепости.

Порутчика Левицкого с командою оставил при крепости Петровской, снабдил его фурами и приказал на оных сена кошенного близ Петровской крепости на все почты, поставленныя от Петровской крепости до реки Молочной,

- 429 -

доставить, которого б было в каждом месте на сутки, а в других на двое для всего корпуса, когда оный по требованию в Крым следовать будет. И в том сене давать квитанции, чтоб я после деньги заплатить мог.

А сам я отправился в Александровскую крепость для осмотрения новой линии и для других расположениев.

А как мне главнокомандующий не позволил брать овса из самарского ретраншамента по причине той, что оной для лошадей крымского корпуса служить будет, почему я занял оного тысячу четвертей у бывшего тогда в Александровской крепости господина генерал-майора Черткова³⁰⁷ с тем, чтоб за оной ему деньги заплатить. И из оного пять сот четвертей приказал майору Синельникову на имеющихся у него фурах доставить в Геничи. А приказал же полковнику Пекену доставить к майору Синельникову фур, получа которые, чтоб он доставил овса двести пятьдесят четвертей на Овечий брод и столько ж на реку Солоненку.

При приезде моем в Александровскую крепость получил от главнокомандующего повеление с прописанием Государственной Военной коллегии указа, чтоб корпусу, вверенному мне, быть во всякой готовности генваря к 1-му числу к выступлению, куда повелено будет.

Из Александровской крепости я выехал, прибыв в Таганрог 2-го октября. Где от господина коменданта Жедраса уведомился, что у него много больных горячками с опухолью. И по всему описанию о той болезни нашлось, что то действительная язва. Для чего я и отменил расположить там Ростовской карабинерной полк, а приказал оному к Дмитровской крепости следовать. А как оная крепость с Таганрогом имела всегда коммуникацию, то я и приказал всем войскам расположиться вблизости лагерем, чтоб чрез то время смотреть, не окажется ль в Дмитриевской крепости опасной болезни. А господину обер-коменданту Потапову³⁰⁸ советовал, чтоб для сего он совсем присек коммуникацию с Таганрогом.

А между тем 6-го числа получил я рапорт от полковника Депрерадовича³⁰⁹ от 23 сентября, что он на реку Салгир с тремя ескадронами полку его прибыл и между нижними чинами примечает опасную болезнь. Которому я приказал, не доходя до крепости Петровской верст за тридцать или за сорок, остановиться, взяв все предосторожности. Лекарю дать знать, чтоб он больных осмотрел. И естьли опасной болезни нет, то б двенадцать дней карантину выдержал. Естьли ж оная по осмотру окажется, то б там и остался до прекращения оной, довольствуясь провиянтом из крепости Петровской.

Как в крепости Святого Димитрия совершенно опасная болезнь прекратилась, то я 19-го числа приказал вступать в квартеры московского легиона трем пехотным батальонам, легионной и полевой артиллерии, пантонной команде — по форштатам крепости Святого Димитрия, а карабинерным ескадронам в слободу, называемую Гнилая Тоня.

Первой батальон расположил в хуторах Заплавских, Криветских, Грушевских и вниз Аксаю по хуторам же и в однодворческой слободе. Донской казачий Иловайского полк — в станицах Багаевской и в Макацкой.

- 430 -

Донской Кутейникова полк — в Калитвенце.

Ростовской карабинерной полк — в станицах Нижней Кундручей, в Усть-Быстрянской и по хуторам Зокалитвы и во оной станице.

20-го получил от полковника Депрерадовича рапорт, что он прибыл к крепости Петровской и, в повеленной дистанции остановясь, призывал карантинного лекаря для освидетельствования. Которой объявил, что никакой опасной болезни нет. Почему я приказал ему с прибытия к крепости Петровской двенадцать дней карантин выдержать. И естьли ничего не окажется, то б следовал для расположения в свои селения. А между тем, чтоб взял осторожность и от умерших людей горячкою с бабонами платье б все сжог, а больных бы положил особливо. И чтоб оне по выздоровлении шестинедельной карантин выдержали.

23-го числа рапортовал меня полковник Бринк, имея партикулярное сведение, что в лежащих хуторах от Усть Дону состоящих под разными направлениями, то есть донские от крепости Петровской, которыя и смыкаются почти с Гнилой Тоней, показалась прилипчивая болезнь. Но жители оных ни в одно правление о том не объявили. По сему известию от комендантского правления в хутора, лежащие близ Гнилой Тони, послан для освидетельствования офицер и лекарь. Которыя нашли, что уже действительно 19 человек той болезнею померло. Я тогда ж о том дал знать войсковому атаману Ефремову³¹⁰, от которого также посланные осматривать, на Мокром Торце нашли зараженных и четырех человек умерших той болезней. Все ж сие произошло от Таганрога, как там по уверению докторскому, что то не язва, а гнилая горячка, никакой осторожности и не взяли. И как уже нашлось, что в хуторах близ Гнилой Тони опасная болезнь, то со оными коммуникация тотчас была прервана. Однако ж из расположенных в Гнилой Тони карабинерных ескадронов один заболевший карабинер приведен был в гошпиталь и на другой день оказались у него знаки опасной болезни, которой того ж дня и умер, а от него заразясь, еще три человека вскорости умерли. Почему господин оберкомендант Потапов, как сей гошпиталь в его ведомстве, тотчас осторожность взял, отделя всех сумнительных в особливой покой, приставил к ним особливого лекаря.

По сим обстоятельствам я, будучи со всех сторон окружен опасною болезнею, хотя в войсках еще оная не оказалась, но чтоб оныя не заразить за лучшее рассудил все из крепости Ростовской из форштатов и из Гнилой Тони вывести для расположения по донским станицам, вверх по реке Дону, сделав прежде войскам расположенным в лагере, карантин.

Оставя больных в гошпитале, которыя прежде уже там находились, просил я господина обер-коменданта Потапова о их призрении. И чтоб выздоровевшие каких бы-то болезней не были сперва б выдерживали карантин, а после б к командам отправляемы были. А при том для сего оставил я капитана Моисеева.

26-го числа войски вступили и 30-го числа прибыли на реку Аксай, где и расположены лагерем каждая команда порознь для осторожности. А для больных приказал я очистить близлежащие Бисергеневские хутора. Но естьли б кто

- 431 -

опасною болезнею занемог, то тех в Бисергеневские хутора не отправлять, а употреблять для Того большие палатки, имеющиеся для больных, которыя в удобном месте и не в отдалении поставить, приставя к тому особливаго лекаря и подлекаря. А сверх того поделать шалаши, за неимением лесу, из травы.

Впротчем же в лагере приказал взять все надобныя осторожности.

А как в расположении перваго батальона опасной болезни не оказалось, то оной и остался в своих квартирах. А подполковнику Макарову приказал я учредить на Тузловском мосту пост и всех произжающих там останавливать, отбирая от них пашпорты, присылать ко мне для рассмотрения, чтоб из них смотря кто откудова едет, можно было давать повеления, кого пропускать и кого в карантине останавливать. А для сего приказал подполковнику Макарову навозить туда несколько сена, чтоб останавливаемые в карантине люди свой скот довольствовать могли. А для людей приказал иметь готовой хлеб.

Получа от полковника Пекена рапорт о исправлении всей возложеной на него комиссии, приказал ему следовать с полком Луганским пикинерным для расположения в их селение, чтоб он имел более способов к исправлению. А оставших Лубенских казаков приказал отправить прямо на Тузловской пост³¹¹. И по прибытии их туда подполковнику Макарову поместить в своих квартирах.

По прошествии двенадцати дней, как в лагере опасной болезни не оказалось, я уже намерен был войски ввести в квартеры. Но в карабинерных ескадронах два карабинера заболели и один опасной болезнию умер, а другой по осмотре нашелся болен лихорадкой. Однако ж и тот тотчас от всех отделен. Почему я принужден был карабинерныя ескадроны оставить еще в лагере. А как все войски порознь были поставлены и ни у кого опасной болезни не оказалось, то я и приказал всем 8-го ноября вступать в квартеры, исключая также гранодерского батальона, которой для осторожности еще в лагере оставил, хотя во оном и не было опасной болезни, однако ж много было больных горячками.

Вышедшие из лагеря войски расположены были следующим образом. В Раздоровской станице взял я квартеру мою и тут же расположил полевую артиллерию и из оной команду в Бисергеневских хуторах.

В станицах Кочетовской и Золотовской — второй батальон.

В станицах Бабской и Ведерниковской — третий батальон.

Пантонную команду — в слободе Штеричевке.

Для карабинерных ескадронов квартеры назначил в Верхней Кундрючей. А для гранодерскаго батальона в Семикараковской станице, где и легионную артиллерию расположил.

Больных, находящихся в Бесергеневских хуторах там и оставить приказал.

Всем же войскам по вступлении в квартиры приказал взять крайнюю осторожность от опасной болезни. И во всяком селении, где войски расположены будут, отвесть особливыя карантинные избы. А на всех въездах чтоб были поставлены маленькие бекеты и никого едущих из крепости Дмитриевской

- 432 -

и из других опасных мест не пропущать, а военнослужащих сажать в те карантинные избы. А для будущих впредь больных очистить во всяком месте ближния хутора, а хозяевов оттуда вывесть.

18-го числа приказал карабинерным ескадронам и гранодерскому батальону в назначенныя им квартеры вступить, как у них опасной болезни не оказалось.

20-го в Раздоровской станице на самом краю живущая в землянке женщина с тремя детьми умерла. И по осмотру лекарскому оказалось опасной болезнию. Почему их тотчас похоронили, землянку сожгли и тех людей, которые похороняли, посадили в карантин. Но я рассудил здесь в станице еще остаться, рассуждая, по холодному времени оная не продолжится.

25-го получил рапорт крепости Петровской от коменданта Деробертия, что и там опасная болезнь оказалась И гусарской ескадрон из города в лагерь вышел, а как уже холодное время наступило, то я и приказал сему ескадрону следовать в свои селении и взять крайнюю осторожность, чтоб не заразить селении. И для того по приближении ко оному сперва карантин выдержать. И естьли после того опасности не будет, то тогда уже вступить в квартеры.

В Раздоровской станице после умерших от опасной болезни хотя и было семь дней благополучно, но 28-го умерли две женщины поблизости в хуторах и одна в самой сей станице. Для осторожности ж и принуждено было оградить оную станицу караулами для пресечения со всеми местами коммуникации. И как я оную со всеми иметь был должен и изо всех мест ко мне приезжать принуждены, то я с своим только штатом и бригадир князь Голицын 29-го числа перешел в хутор донского полковника Колпакова, оставя артиллерию в Раздоровской станице. Приказал оной от прилипчивой болезни иметь крайнюю осторожность. И естьли б где оная оказалась, хотя и у обывателей, то лекарю осматривать и отделять тотчас в карантин. А для чего приказал я майору Тотовичу стать в хуторе поблизости от Раздоровской станицы. Определить к нему лекаря и подлекаря, снабдил его аптекой и деньгами на содержание людей, содержащихся в карантине и приказал ему всех оных иметь в своем ведомстве. И естьли б кто в Раздоровской станице из артеллерийских служителей или из обывателей заболел, то б тотчас он, лекарь, приказал осматривать и, заболевших опасною болезнею, немедленно отделять особливо от всех в карантин и пользовать. А для призрения над оными чтоб употреблял находящихся в карантине погонщиков. И естьли кто из тех больных умрет, то б приставленныя погонщики их хоронили. И тех погонщиков после того также сажать в карантин. А чтоб находящиеся в карантине ни с кем не общались, для того кругом обставить бекетами.

По прибытии в хутора Колпакова один писарь из моей канцелярии, а другой из канцелярии бригадира князя Голицына заболели. Которые тотчас отделены в карантин, где оказались у них знаки опасной болезни и тотчас померли.

После сего в Раздоровской станице, хотя начала было между тамошними обывателями усиливаться язва, однако ж осторожностию вскорости перервана и во все время было благополучно.

- 433 -

6-го декабря я переехал в Нижнюю Кундрючью, где 15-го получил от главнокомандующего повеление, чтоб я в сем моем положении был в осторожности. По полученным известиям от господина генерал-порутчика Щербатова о бедности наших союзных татар, и что у них в хлебе великой недостаток и о рождающемся чрез то их неудовольствии (о чем пред сим главнокомандующему доносил). А господин генерал-порутчик Щербинин³¹² сверх того уведомил, что уже некоторыя из них, удаляясь в горы, совокупно с тамошними противными нам народами покушаются нападать на наших союзников.

А как я в рассуждении опасной болезни располагал войски, пропуская те станицы, где оная болезнь была, и так оне и собранию против неприятеля весьма лежали неполезно и до сех же пор я опасности никакой не предвидел, потому что река Дон не только не замерзла, но и воды в ней еще прибавилось. А для сего я уже приказал полковнику Иловайскому, расположенному в Багаевской и Макацкой станицах занять еще и Бисергеневскую. И когда река Дон замерзнет, то форпосты содержать по ту сторону оной реки в урочище Усмянской и на реке Салу разъезды посылать вверх по реке Манычу до Мечетной, а другому на средину ходить и примечать неприятеля.

Первому батальону перейтить в Мелеховскую станицу, оставя по прежнему бекеты на Тузловском мосту.

Артиллерийской команде из Бисергенивских хуторов перейтить в Раздоровскую станицу. А господину капитану Бордукову приказал определить к гранодерскому и первому батальонам по два единорога. А от легионной артиллерии ко второму и третьему батальонам — по два ж орудия.

Полковнику Кутейникову с полком его приказал перейтить в Верхние и Нижние Михали и учредить за Доном бекет в пристойном месте с тем примечанием, чтоб стоящая пехота в Ведерниковской и Бабской станицах прикрыта была. И естьли б что от неприятеля случилось, чтоб во оные станицы знать давать.

Господину полковнику Депрерадовичу приказал из поселения командировать два ескадрона и расположиться оным в Каменской станице. Которыя туда и прибыли с майором Милоковичем.

Протчия войски остались в своих квартирах. И всем я о воинской предосторожности подтвердил.

В то ж время получил от майора Синельникова рапорт, что в Александровской крепости оказалась язва и час от часу усиливается, а у него в полку благополучно. То я и приказал ему с полком оттуда следовать в Тору, и с выдерживанием сперва карантина, расположиться.

***

- 434 -

1772 год

Заняв зимние свои квартиры по Дону, имел я причину опасаться, что горские татары³¹³ набегами своими иногда меня не обеспокоили и потому большую часть команды моей я должен был расположить в таких станицах, которые весной совсем заливает, так что только на лодках из оных выезжать можно, в котором положении я принужден до начала весны пробыть. Но чтоб не допустить себя быть окруженным разлитием воды, то для сего сделал я заблаговременно распоряжение для перемещения войск вверх по Донцу, чтоб через то перейтить все реки прежде их разлития. Такое перемещение тем нужнее было, что располажась по Донцу, был я, во-первых, от вершины Кальмиуса не более как в пяти маршах, во-вторых, и продовольствие для войск там достать удобнее было, напротив того, в прежнем на Дону положении до 15-го февраля продовольствовать оныя надежды не имел. А для всего оного заблаговременно послал предложение в бахмуцкую городовую канцелярию, изъясняющее, что как я намерен войски перевести вверх по Донцу до Гундоровской, Митякинской и Луганской станиц и в части Бахмуцкого уезду, то:

1-е. Чтоб в Бахмуцком уезде для войск сено сбережено было, за которое заплата произведется.

2-е. Чтоб я в случае разлития вод с корпусом моим чрез реку Донец переправляться имею против Луганской станицы, да против второй и девятой роты на Лобочевке и для того от оной канцелярии приказать во всех слободах, где будут квартиры для войск корпуса моего все мосты и гати привесть в хорошую исправность, чтоб в переходе войскам нигде остановки не было.

3-е. Против Луганской станицы второй и девятой ротам на Лобачевке находящимся, там казенным перевозам прибавить еще по два, чтоб во всяком месте было по четыре и крепких с принадлежащими работниками.

4-е. Для скорейшего исправления обозов и пантонов, чтоб из уезду присланы были в слободы Штеричевку и в Раскольничью лучшие плотники и кузнецы.

5-е. Для приходу всего корпусу заготовить суточные и двусуточные фуражные магазейны Бахмуцкого гусарского полку в 12-й, 13-й, 14-й, 15-й ротах, тож и на Корсуньской заставе. А в случае, если б я с корпусом на оныя места не следовал, то оныя магазейны для Бахмуцкого гусарского полку остаться могут. Сверх же того все оное исправление препоручил я Бахмуцкого гусарского полку майору Штеричу³¹⁴.

Сделал я распоряжение в каких местах потянувшись вверх по Донцу войски расположились. Оно было следующее: бригадной моей квартире и двум Московского легиона карабинерным эскадронам быть в станице Луганской, в слободе Святодмитриевской гранодерскому батальону.

В слободе Петропавловке, в Старом Андаре с хуторами и в [Геевке] — первому баталиону.

- 435 -

В слободах Трилибенской с хуторами, в Муратове и в Бобровке — второму баталиону.

В слободах Рангородской, Бахмутовке, Безгиновке и его Безгинова Петропавловке — третьему баталиону.

В станицах Митякинской и Гундаревской — Ростовскому карабинерному полку.

Донскому казачьему полку Кутейникова — в станице Каменской, а Иловайского — в Калитвинце.

Полевой и легионной артиллерии со всеми военнослужителями в селениях Бахмуцкого полку в 4-й, 8-й и 9-й ротах и в хуторах подполковника Юзбаша и поручика Константинова.

А как еще в исходе генваря месяца сделалась в том крае такая оттепель, что лед на маленьких реках большею частью был взломан, а на больших портится начал, сверх того и недостаток в продовольствии войска сделался, то предупреждая совершенное вод разлитие и избегая недостатка, приказал я войскам в назначенные новые квартиры выступить в рассуждении ж, что войску в новые квартиры надлежало почти по одной дороге идти, приказал я им в разные времена выступать следующим образом.

30-го генваря — второму баталиону и артиллерии поручику Елчину со всею легионной артиллерией и тягостями выступя, следовать на Калитву.

2-го февраля — третьему баталиону, 5-го — гранодерскому выступя, следовать тож на Калитву.

Хотя же упомянутое разлитие вод донские станицы, где прежде я расположен был, от нападения горних татар и безопасными делало, однако я от всех сих трех баталионов для стражи от набегу приказал оставить по одной роте и полевой артиллерии два орудия в команде капитана Свистунова, которому с сей командой и расположиться в Золотавской и Бабской станицах, то стоять ему в команде Бахмуцкого гусарского полку майора Тихновича, которому для сего ж с обеими эскадронами приказал перейтить в станицы Кагалницкую и в Ведерниковскую и там расположиться, а когда река Дон совсем вскроется, то ему с двумя своими эскадронами следовать в свои селения. Капитану Свистунову с своей командой — в Луганскую станицу, а Донским обеим полкам — в назначенные им квартиры.

Московского легиона карабинерным эскадронам выступить 4-го, которым переправляться через Донец у Каменской станицы.

Полковой артиллерии выступить 9-го и продолжать свой марш до назначенных квартир.

Ростовского карабинерного полку эскадронам 9-го из Нижней Кундрючей и из Быстрой выступя, следовать до Калитвы и Колитвенца и в обеих сих местах расположась делать растихи пока первой баталион выступит из Каменской станицы. После чего выступя, следовать в назначенные им квартиры.

- 436 -

Первому баталиону 11-го числа выступя, следовать на Каменную станицу. Донскому Иловайского полку 11-го прибыть в станицы Мелеховскую и Раздоровскую и там до повеления расположиться.

А по сему расположению и приказал Господину полковнику Депрерадовичу из лубенских казаков учредить почты от поставленной от меня при реке Кальмиусе на броду, прямо до Луганской станицы. А по селениям бахмуцким обывателям содержать в назначенных местах по шести лошадей, почему бывшие прежде почты до реки Кальмиуса приказал донским полкам забрать к себе.

5-го марта я из Нижней Кундрючей отправился и 10-го в Луганскую станицу прибыл.

В сем положении оставался я, предготовляя себя к выступлению в Крым. И действительно 15-го марта получил я от главнокомандующего повеление в извещении его как скоро полагаю день моего выступления в Крым. На что я донес, что корпус, вверенный мне, совсем к выступлению изготовлен и получа о том повеление тотчас выступить может, но только разсуждаю, что прежде выступить не можно, как полевой корм будет в таком состоянии, чтоб лошадь наесться могла, которого прежде 15-го числа ожидать невозможно.

Тогож числа получил от главнокоманодующего ордер, чтоб имеющиеся у меня пантоны отправить к Геничам и там приказал мост навести для идущих в Крымской корпус рекрут и для отправляемых от его сиятельства провиантских транспортов.

А как исправление пантонов приходило к окончанию, то я оныя, снабдя всем и дав для провожания пятьдесят лубенских казаков, чрез семь дней туда и отправил.

23-го получил от главнокомандующего ордер, что Крымской корпус весьма много ослаблен от сильной заразы и от других болезней, а потому и требует неминуемого подкрепления введением туда войск, но только к удержанию татар от роптания — неприметным образом. То по представлению господина генерал-порутчика князя Щербатова, чтоб всей корпуса моего пехоте вступить в Крым чрез Генишской пролив³¹⁵ и чрез то совершенно скрыть свое от крымцов прибытие, а его сиятельство к сему присовокупляет, что при пехоте могут быть карабинерные легионныя эскадроны, один пикинерный полк и несколько казаков. И чтоб со всеми оными я, не входя в Крым, остановился при Генишском проливе, а выступить уже во время надобности Арабатскою косою³¹⁶. Достальную же корпуса моего конницу обратить к шангирейскому ретранжементу, куда и прибудет к ним командиром господин генерал-майор князь Багратион. Будучи оне в сем расположении в случае нужды могут способствовать и усиливать посты Перекопской и Козловской или же, если б неприятель предпринял какия поиски делать от Кимбурна и чтоб всему корпусу, конечно, не позже 10-го числа выступить а чем ранее, тем лучше по велению главнокомандующего приказал себя уведомить,

- 437 -

каковы суть компании мои предположений. На сие я его сиятельству представил следующее мое мнение.

Если б из теперешнего моего расположения была надобность прямо выступить в Крым, так через Геничи действительно ближайшая дорога. А в прочем, если не выступая в Крым быть только близко оного, с тем, чтобы по надобности выступить, то и полагаю я без примеру удобнее мне позицию взять близ Шангирейского ретранжемента, а тогда встревожить татар не может близкое положение войск, то можно взять позицию и на Каланчаках, откудова не более 12 верст до Перекопской лини, а удобность та, что все доставление пропитания будет ходками по берегу на фурах только сорок верст довести должно. По ненадобности ж в свое время недалеко войску ко Днепру возвратиться, где оное все выгоды иметь может, а притом печение провианту могу я учредить в Сечи, откуда и протчия съестные припасы получать возможно. По военным же обращениям будучи все в корпусе вместе, сделает воображение знатного числа, что и может приводить сего нашего неприятеля в порабощение, а особливо, как оный всегда о войске полагает, что его более, нежели в самой вещи есть, через сие могу я действительно подкрепить. А притом полагаю Арабат, Ениколь и Керчь от нападения неприятельского безопасны, почему я удобнее почитаю войти в Крым чрез Перекопскую линию, ибо тогда я все места равно подкреплять могу. Оттуда же до Кефы только считаю я переход двумя маршами больше, нежели как иттить туда же от Геничей, то есть полагаю я от Перекопа до Салгира четыре марша, а от Салгира до Кефы в третий марш приттить можно. До Козлова ж от Перекопской линии — в другой марш, и оттудова в третий марш до реки Олмасу. Оттудова уже равно способно под крепость как Бельбек, так и Балаклаву, да и от Бахчисарая один марш. А войдя на Арабатскую стрелку неминуемо уже надобно в Арабате проходить, а поворот вправо пролива никак пройтить будет неможно, притом же разделя корпус мой надвое нигде я сильного подкрепления дать не могу, а сверх того при Днепре конница будет без подкрепления пехотного, и еслиб что от Кимбурна произошло, то как по берегу реки Днепра, так и Черного моря все кучугуры³¹⁷, по которым неприятель же иначе идти не может, как пехотою, так в тех кучугурах конница одна, в каком бы числе она ни была, никакого вреда неприятелю не сделает, а разве только спешится. Сверх же того как Московский легион сочинен почти весь из нынешней рекруты, то как новое войско в малом числе в первом случае употреблять неполезно да и такие новые люди требуют особливого примечания в сохранении их в первую компанию, выдержав которую впредь способными себя сделают.

А особливо ж, по-моему мнению, как уже выше сказал, что при Днепре или при Каланчаках и позиция способнее будет, а препровождая мой марш к Днепру, чтобы не удалиться Крыму, то можно со всем корпусом иттить к Молочной на Овечий брод, где и остановиться. Оттуда до Геничей только три марша и несколько там пробыв могу я иттить на Егиткуль озеро, на Гайман

- 438 -

и Зеленую долины, где будет семь маршей до Днепра и не далее всегда от Крыму, как восьмидесяти верстах, а в протчих местах по шестьдесят и по семьдесят верст. В самих же Геничах текучей воды нет, а только одни копани и маленькое озерцо, в которых и весною вода горькая и соленая. А как корпус мой весьма хорошими лошадьми укомплектован, волы ж отменно хороши и все в хорошем состоянии, то при начале кампании войдя в такую нужду особливо на другой воде в половине кампании большая убыль последует. А к весне опять вновь ремонтироваться должно будет, а особливо в июле месяце или в августе может иногда последовать повеление куда в другое место перейтить, то уже оный в желаемом состоянии быть не может. И как полагаю я по прошествии июня от неприятеля никаких нападениев на Крым ожидать невозможно, да и после сделанных в осень побед первою армиею, как и по положению оной да и по недостатку большого флота, сумнительно чтобы турки, что знатное предпринять могли.

Получив такое мое донесение главнокомандующий насланным ко мне повелением препоручил корпус в полную мою волю. Приняв сей опыт его ко мне доверенности с должною признательностью, писал я к нему благодарительное письмо, на которое 1-го числа сего апреля получил я от него следующего содержания письмо, писанное 23-го марта: “Вашего сиятельства почтенные письма от 12-го и 14-го чисел сего месяца я имел честь получить, и когда ваше сиятельство изъясняете благодарныя чувствования за мою доверенность в препоручении вашему сиятельству в полную волю движения корпуса вам врученного, то я с совершенным признанием сказать должен, что могу ль я иначе поступить с генералом, которого искусство в военном ремесле и благоразумие, а притом ревность и усердие к службе приобрели ему всеобщую репутацию, и коего иметь в команде почитаю за особливую честь и так, утверждаясь на сем, предоставляю я все присудствованию вашего сиятельства и обозрению и верю несумненно, что конечно времени потеряно не будет и что неумедлите начать компанию, как только будет возможно”.

А между тем по сему главнокомандующего повелению к выступлению войск сделал следующее учреждение.

Полку казачьему Иловайского выступить 6-го или 4-го апреля и следовать прямешною дорогою к вершине реки Кальмиуса, то есть поверша совсем реку Миус, куда непременно 16-го прибьпъ. Ростовскому карабинерному полку к 9-му числу совсем через Донец перебраться, а 10-го числа следовать прямешним трактом к вершине реки Кальмиуса, куда 17-го или 18-го прибыть.

Гранодерскому баталиону и легионной артиллерии 4-го прибыть в Луганскую станицу, где 8-го переправиться через Донец, 9-го выступя, следовать до слободы Белой, где весь легион собираться имеет.

Карабинерным эскадронам переправляться чрез Донец 9-го, 10-го следовать к слободе Белой.

Первому баталиону 4-го чрез Донец переправиться и, отойдя вправо или влево, неудаляясь только от дороги к Белой, расположиться в квартерах.

- 439 -

Второму баталиону, выступя из квартир, прийти к переправе, а 8-го, переправясь и переночевав в 9-й роте, также отоитить в расположение в сторону, не удаляясь от дороги.

Третьему баталиону выступить к переправе таким образом, чтоб оной 8-го ко оной прибыл, а 9-го переправился. И всем сим трем баталионам выступить 10-го к слободе Белой.

Полевой артиллерии выступить 10-го и следовать на Каменной брод к Белой.

Бахмуцкому Гусарскому полку 10-го выступить и собраться к вершине Корсунского буерака, а 17-го прибыть на вершину Кальмиуса.

Полкам пикинерным Донецкому и Луганскому выступя, следовать прямешнею дорогою к вершине Кальмиуса, куда 14 прибыть.

По репорту господина полковника графа де Бальмена, что в его расположениях неспособно переправляться чрез Донец, приказал ему в Луганской станице переправляться.

Сам же я, 10 отправившись из Луганской станицы, 11 в слободу Белую прибыл. От всех баталионов и полков больных отправил в Белгородский госпиталь, приставя ко оным офицера.

Как я еще немалое число рекрут в Московском легионе получить был должен, при том же ожидал прибытия из Вольского войска выбранных в легион казаков, то б за лучшее нашел, чтоб как рекрут, так и казаков, по обмундировании в Бахмуте получать уже в корпус мой, что все я препоручил майору Мерлину, дав ему в команду одного капитана да от каждого баталиона по одному офицеру, по одному ундер офицеру и по четыре рядовых. Приказал от баталионов оставить на недостающих людей мундиры и аммуницию, тож и под провиант фуры. Майора ж Мерлина снабдил всем надобным для обмундирования рекрут и казаков, и приказал ему оных по обмундировании несколько обучать и наконец их отправлять ко мне по партиям, снабдя их провиантом на оставленных для того фурах. Портных же приказал ему взять из селениев Бахмуцкого гусарского полку и Луганского пикинерного, а сверх того просил Бахмуцкого господина коменданта Бабкина, чтоб он ему дал из гарнизона портных, кузнецов, слесарей и плотников.

Баталионам и полкам все излишнии вещи в Бухмуте оставить приказал.

Гранодерский баталион 14-го к слободе Белой прибыл. А ранее он прибыть для того не мог, что чрезвычайно большие ветры сделали ему остановку в переправе через Донец.

Того 14-го приказал я карабинерным эскадронам выступя, следовать к вершине Кальмиуса. 18-го с легионной пехотой и полевой артиллерией туда ж выступил и, перейдя 24 версты у слободы Утикиной остановился. 19-го сделал растах для новых людей в легионе, чтоб их сперва к солдатской ноше приучить, а притом для того, что следующий переход немал будет.

20-го выступя перешел 30 верст до Толстой могилы, где получил от главнокомандующего повеление, что уже теперь наступает время, в которое

- 440 -

неприятель может делать десанты на Крымском полуострове, то для сего мне непременно итти через Арабатскую стрелку к Арабату, где по сношению с господином генерал-порутчиком и кавалером князем Щербатовым расположиться. А назначенную конницу к Шангирейскому ретранжементу отправить. При расположении же под Арабатом обширнее стать лагерем, чтоб чрез то больше показать войска татарам и никакого из них к себе в лагерь не пущать, так как и с тамошними войсками сообщения не иметь.

В сем месте легиону и артиллерии приказал сделать растах, а сам вперед на вершину Кальмиуса отправился, куда прибыл 22-го числа вместе с карабинерными эскадронами. Где уже собрались протчия корпуса моего полки, исключая легионной пехоты, полевой артиллерии и Ростовского карабинерного полку, который за чрезвычайными ветрами никак не мог поспешить переправою чрез Донец, к которому я послал повеление, чтоб он старался о скорейшем со мною соединении.

А как на вершине Кальмиуса нашел я лагерь в сторону от дороги, по которой я иттить должен, то 25-го на оную вышел, зделав марш вниз по Кальмиусу, куда и господину бригадиру князю Голицину с пехотой и артиллерией следовать приказал, где он со мною и соединился.

26-го зделал растах.

24-го перешел 24 версты до реки Волновахи, где в ожидании Ростовского карабинерного полку 28-го, 29-го и 30-го были растахи. Которой 29-го со мною и соединился, а притом я получил от господина генерал-порутчика князя Щербатова сообщение, что почти ежедневно в окрестности берегов крымских показываются крейсирующие неприятельские суды. Вследствии чего и в рассуждении слабости крымских войск требовал он, чтоб я без промедления следовал к Арабату и, проидя оный, назначено будет для меня место между Арабатом и Кефою в отделении от тамошних войск.

1-го мая перешел 23 версты до балки Дубовой, где 2-го сделал растах.

3-го перешел 26 верст до реки Каменки.

4-го перешел 15 верст до речки Калчика³¹⁸, где 5-го сделал растах.

6-го перешел 24 версты до балки Белосарепки.

7-го перешел 40 верст до речки Камышеватой, где 8-го имел растах.

9-го перешел 23 версты до реки Берды³¹⁹ и по прибытии на оную получил от главнокомандующего повеление, изъясняющее, что по полученным от него с двух сторон, а именно от господина генерал-фельдмаршала графа Петра Александровича Румянцева и от Веселицкого важным известиям за нужное он поставляет, чтоб я всевозможнейше поспешил следованием моим к Геничам, отделив конницу как прежде назначено, к Перекопу, где в оной крайняя настоит нужда и что его сиятельство решился не отправлять полки назначенныя в первую армию, которыя сего маия 3-го выступят к Самаре, при которых и его сиятельство будет. А при том его сиятельство уведомлял, что от Порты Оттоманской и со стороны нашей уже комиссары соединились расположить для назначения удобного места, где полномочным министрам

- 441 -

съехаться. К чему от Порты Оттоманской — две особы, а с нашей стороны — граф Григорий Григорьевич Орлов³²⁰, первым полномочным, и при нем вторым — господин Обресков³²¹, уже назначены. А между тем хитрость турецкой Порты, крымских татар к тому клонится, чтобы хищнически завладеть Крымом, невзирая, однако, на то трехмесячное с турками перемирие, так как граф Петр Александрович Румянцев главнокомандующему сообщил, в первой армии сделано, и уже тогда один оному месяц проходил.

Князь Г. Г. Орлов

На сие я за нужное нашел представить как главнокомандующему, так и господину генерал-порутчику Щербатову мое мнение. Оно состояло в том, что дошедшие к главнокомандующему о намерении турков завладеть Крымом известия, происходят может быть от того, что они приуготовляют флот в Черное море, хотя же положить, что они и за подлинное имеют намерение сделать в Крым десант. Но я никогда не думаю, чтобы они его сделали к Ениколю или к Кафе, потому что к первому вход из Черного моря столь узок, что более одного корабля в оной входить не может. А к другой пристать есть та неудобность, что если бы им сим городом и завладеть довелось, то вся другая сторона, будучи разделена горами, не в их повелениях будет.

- 442 -

Сверх того, пристав в Кефу, они невозмогут иметь коммуникации с Очаковым, которое место не только подкрепление и провиант им доставлять, но и ретретою быть должно. Что же касается до того недоброжелательства, которое в сердцах крымских татар к нам скрывается, то оно не прежде откроется, как, когда турецкия суда к берегу пристанут. И так по положению земли рассуждаю, что туркам свободнее сделать десант к Ялте, ибо, когда они сим местом овладеют, тогда и горы в их повелениях будут. Когда же турки сверх Ялты еще поперек до Балаклавы и до Белбека сделают десант, тогда и Бахчисарай в их повелениях быть должен, ибо для изгнания их оттуда кроме пехоты ничто действовать не может. Если же повести туда конницу, то оная более будет в отягощение, нежели в пользу.

И так, когда случится десант я Ялте, так как было мое мнение, то корпусу моему от Арабату в ту сторону проходить для выгнания их, весьма далеко будет, хотя же можно проходить туда той дорогой, которая для обходу гор прохожена. Однако и тогда не можно миновать глубоких оврагов, чрез которыя переходить должно. По сим причинам заключил я, что корпусу моему в другом месте лагерь назначить должно. Когда же на одном лагере под Арабатом он будет иметь прибавление, то и корм небезнужен будет. Если же отделить табуны, то в случае надобности нескоро конница исправиться может к выступлению. Сверх того по причине прилипчивой болезни, чтобы люди не шатались и для удержания тем от грабительства я цепь конную иметь должен.

10-го числа на реке Берде принужден я был сделать растах в ожидании тяжелого обозу, а при том и для других учреждениев.

В сем месте оставил я всех больных, препоруча оных подпоручику Рагозину, которого всем надобным для содержания оных снабдил.

В рассуждении, что в Крыму во всех почти местах была язва, следственно принимать там провиант из магазейнов для войск команды моей не без опасности было.

Сделал распоряжение о доставлении ко мне оного из крепости Петровской. Оставил для сего у оного подпорутчика Рагозина столько фур, сколько надобно было для свозки такого количества провианту, сколько оного нужно на двунедельное прокормление всех идущих со мною войск. Я приказал ему, принимая провиант в крепости Петровской, там его перепекать и пересушивать в сухари. И когда оные изготовит, отправлять на сих фурах до первой почты, где столько же фур от меня оставлено будет. И таким образом по всей дороге в надобных местах фуры оставил, чтоб провиант от одного места к другому доставлял на переменных фурах и волах. По возвращении первых фур оный подпорутчик опять бы провиант принимать должен был, изготовляя в сухари таким же образом отправлял.

11-го выступя перешел 30 верст до речки Среднебердянки, откудова с конницею отделился от пехоты, чтоб без растахов к реке Молочной 14-го, а пехоте 15-го прибыть.

- 443 -

12-го перешел 31 версту до реки Курсак, где получил от господина генерал-порутчика князя Щербатова сообщение о поспешении вступлением моим в Крым, потому что крейсирующие в окрестности берегов крымских неприятельския суда делают на берега покушении между Белбека, Балаклавы и Ялты*. И что сверх сего открылись новые известия о скором прибытии в Крым из Царьграда многочисленного флота и о скрытном вооружении крымских татар. В сем же сообщении князь Щербатов требовал, чтоб назначенная от корпуса моего конница, отделясь от пехоты, скорее следовала с Перекопу.

13-го перешел я 18 верст до речки Солоненки.

14-го перешел 35 верст до реки Молочной, а 15-го и пехота прибыла, откудова послал обер-квартермистера Глебова³²² для принятия за Арабатом места, назначенного мне для лагеря.

Послал рапорт к господину генерал-порутчику князю Щербатову, что назначенную к Перекопу конницу от Соленого Уклюка отправлена на Черныя Копани. Приказал им поспешно туда следовать, сам же пойду на Геничи, но как оне от того Уклюка до Каланчаков не менее семи маршей иметь должны, то не прикажет ли его сиятельство им со мною по Арабатской стрелке вступить в Крым и от Арабату оне уже Крымом пошли прямо к Салгиру, как сия дорога им будет ближе.

16-го выступя перешел 20 верст до последнего Уклюка.

1-го перешел 19 верст до Соленого Уклюка, где от господина генерал-порутчика князя Щербатова получил сообщение, что теперешния обстоятельства требуют, чтобы конница шла на Перекоп.

Почему я из конницы оставил у себя два эскадрона Бахмутских гусар, Донецкий пикинерный и Иловайского казачий полк, а протчую всю конницу препоручил в команду полковника Депрерадовича, придав ему еще при артиллерийском офицере два восьми, два трехфунтовых единорога и приказал ему поспешно следовать чрез Черныя Копани прямешнюю дорогою до Перекопа, и пройдя оной до Салгиря, явиться на сем месте в команду господина генерал-майора князя Багратиона.

18-го перешел 12 верст до урочища Ста колодезей, где принужден был на следующий день иметь растах, сделав сряду несколько маршей.

20-го перешел 12 верст до Геничей, где переправясь по мосту чрез оной пролив на другой стороне, то есть на Арабатской стрелке лагерем расположился.

21-го с конницею пошел вперед, а пехоте за собой следовать приказал и перешел 28 верст до пресного озера.

22-го перешел 32 версты до Каменного колодезя.

24-го перешел 20 верст и пройдя Арабат лагерем остановился, куда и пехота 25-го числа к ночи прибыла. Весь свой лагерь окружил я конной цепью,

- 444 -

что б ни с кем не иметь сообщения, дабы не заразить моих войск. И как в лагерь приказал никого не пропущать, так и из лагеря военнослужащих не выпущать.

Весь мой провиант и всю тягость сложил по ту сторону Арабата под пушками, а фуры с провиантмейстером Синельниковым назад отправил для перевозки ко мне провианта.

Ездил я осматривать место, назначенное мне от господина генерал порутчика князя Щербатова под лагерь, где нашел воду совсем гнилую, а корму не только там, но и в близости совсем не было. А если табуны отгонять на корма, то от воды отдалены будут, почему я представил господину генерал порутчику князю Щербатову, что от дурной воды скот изнурится, а и люди особливо, но вся болезни получить могут, то не прикажет ли мне избрать лагерь на какой текучей воде.

26-го получил от господина генерал порутчика князя Щербатова сообщение, что я как сюда вступил для усиления там бывших войск, то в прибавок находящимся у меня войскам препоручает в мою команду Алексеевской пехотный³²³ [полк], расположенный лагерем при Керчи и стрегущий тамошний берег, и Малороссейской компанейской, ограждающий берег Черного моря между Кефою и Керчью. И если б от неприятеля после давали на сии места десант, то употребить все силы по отражению оного, по опровержению всех его намерений.

А притом, чтоб я взял осторожность от язвы, не сообщаясь с здешними войсками, как в расположеных в окрестностях Кефы и в самом том городе опасная болезнь не совсем еще прекратилась.

28-го перешел я до Солененького озерка, где 29-го и 30-го имел растах. А 31-го получил другое от господина генерал порутчика князя Щербатова сообщение. 1-е, что его сиятельство, предпринимая отъехать на сих днях к реке Салгиру, для сего препоручает в стражу мою сверх простирающейся от Керчи до Кефы дистанции, и самый город Кефу, так как Судак и Урзуф, определяя в команду мою и находящегося в Кефе обер коменданта господина генерал майора Якобия³²⁴, со всеми состоящими в его команде войсками. Тож и артиллерийского майора Норова³²⁵ со всею находящеюся в Кефе артиллериею. 2-е. А как в Урзуфском посту в двух егерских ротах не более сорока человек и если по обстоятельствам я за нужное сочту сей пост, яко не могущий ниоткуда подкрепляем быть усилить, то могу отделить туда из находящихся в Судаке егерей, прибавя на судакский пост на место отделенных от себя пехоты. 3-е. По случаю открывшихся известиев о преклонности здешних татар к оттоманской порте, от господина генерал майора Якобия употреблены к разведыванию о предпринятии здешних жителей способныя из кефинских армян и греков в Старый Крым и Карасу базар, и что оныя разведуют, о том я от господина генерал майора Якобия извещаем буду.

4-е. Чтоб я сменил своими казаками Денисова казаков, находившихся на постах в Кефе, на Булзыке и Индале, а по отбытии его сиятельства с

- 445 -

теперешнего расположения, могу я с своими перейтить и расположиться при реке Булзык.

На что я господину генерал порутчику князю Щербатову послал репорт касательно до усиления Урзуфского посту, что я повеление исполнить должен и оной усилить. Но как его сиятельство мне сказывал, что оному и сикурсу дать не можно, для чего и просил, чтоб мне предписать изволил, где свободнее проходы к подкреплению тех мест, что ж принадлежат и до постановления почты из моих казаков в Кефе. Как я пред сим от его сиятельства имел повеление, что там еще опасная болезнь продолжается и чтобы мне свои войски не сообщать сдешним, о чем и от главной команды имев повеление, представил о том его сиятельству, чтоб после мне не быть в ответе.

Получа повеление от господина генерал порутчика князя Щербатова перешел на речку Булзык и там лагерем расположился.

3-го июня получил я от господина генерал порутчика князя Щербатова сообщение, что по переменившимся и не нужным уже обстоятельствам, его сиятельство, отменяя отъезд свой на Салгир, остался в теперешнем своем положении. И чтоб в переписках из одних рук чрез другие не было напрасного затруднения и медленности, то приказал господину генерал майору Якобию со всеми состоящими в команде его войсками, так как инженерной и артиллерийской командам состоять прямо под ордером своим на прежнем основании. Почему уже, чтоб мне и подкрепление судацкому посту не посылать. Равно поставить смену состоящих на почтах Денисова полку казаков, а только со всем моим войском, чтоб я был в готовности на случай, естьли иногда вознадобится подкрепить какое место. Дистанция ж от Керчи до Кефы остается на прежнем основании препорученною мне.

6-го получил от главнокомандующего повеление о сделанном перемирии с Портою Оттоманскою в Молдавии, Валахии, Бессарабии, Крыму, на Кубани и в других местах и владениях обеих сторон до собрания полномочных послов к негоциации о мире назначенных³²⁶. А в Грузии, Мингрелии и протчих тамошних местах — до 1-го октября.

7-го получил от господина генерал порутчика князя Щербатова сообщение, что он господину генерал майору князю Багратиону приказал отрядить в Перекопскую крепость для конвою следующего в Крым в качестве полномочного господина генерал порутчика и кавалера Щербинина из состоящих у него гусар при штаб офицере два эскадрона, на место которых чтоб я находящиеся у меня два гусарских эскадрона к господину генерал майору князю Багратиону на Салгир отправил, почему оныя от меня и отправил.

Прежде моего переходу на речку Булзык, писал я к главнокомандующему, прося его о выведении моего корпуса из Крыму, на что получил от него писанный 3-го сего месяца из Полтавы, где он тогда находился, следующий ответ: “С великим удовольствием исполнил я вашего сиятельства желание выведением команды вашей войск из Крымского полуострова, ежели бы только нынешние обстоятельства могли мне то дозволить. Ваше сиятельство

- 446 -

известны конечно, Евдоким Алексеевич Щербинин отправился для трактования с ханом. И как он предпринимал сию езду с воплем и слезами по случаю получаемых из крыма известий о тамошних сумнительных обстоятельствах, то колико бы могли произвесть в нем действия выведения из Крыма корпуса Вашего? Почему остается мне только ожидать отзыву с его стороны. И ежели заключенное перемирие успокоит и поправит дела, то не оставлю я на долгое время вашему корпусу пребывать в теперешнем его месте, а постараюсь, конечно, сберечь его вне Крыма.

Об артиллерии капитане Ельчине, Ваше сиятельство, сим уведомить имею, что назначение его в первую армию сделано артиллерийскою командою, почему и остается ему от оныя просить себе увольнения, ежели в назначенное место ехать нет его желания. Затем препоручу себя Вашей дружеской благосклонности”.

12-го получил рапорт от господина генерал майора князя Багратиона, что господин генерал поручик Щербинин взял к себе еще в свиту двести Луганских пикинер и два эскадрона Ростовских карабинер.

14-го получил от господина генерал порутчика князя Щербатова о командировании одного пехотного баталиона с двумя пушками в конвой господина генерал порутчика и кавалера Щербинина, которого он по обстоятельствам весьма нужным требует оному приказать, выступя, следовать, и от Бахчисарая остановиться верстах в 20-ти, где во ожидании его превосходительства расположиться. Во время следования именоваться ему посольскою свитою.

Почему я командировал подполковника Рудена с баталионом и двумя пушками и приказал ему следовать прямо на реку Кареки, переправясь чрез оную иттить на реку Булганах, и на дороге, лежащей от Козлова и Перекопа к Бахчисараю, остановиться во ожидании его превосходительства.

18-го получил от господина генерал порутчика князя Щербатова сообщение, что господин генерал порутчик Щербинин при своем письме прислал копию с письма от Крымского правительства чинов с ведома ханского посланного от них к ширинам и к мансурскому поколению³²⁷, в котором описывал свое против них ухищрение, приказали своим войскам к Бахчисараю собираться. И в рассуждении сих обстоятельств господин генерал порутчик Щербинин требует, чтоб весь легион расположить по реке Салгиру.

А бывши и сам господин генерал порутчик князь Щербатов в сей день у меня, и переговоря о сем со мною, приказал мне следовать на реку Алмену и над оною, близ идущей дороги от Перекопа и Козлова в Бахчисарай, расположиться, присоединя к себе и всю конницу резервного корпуса, распорядя коммуникацию по благорассуждению моему. Того ж 18-го в ночь перешел я от реки Булзык до реки Булалних.

Того ж числа послал я приказ, чтоб полковник и кавалер Бринк, взяв свою команду, оба Донския полка, со оными ж эскадронами состоял в команде господина генерал майора князя Багратиона, как и все конные полки.

- 447 -

Сверх того оному полковнику Бринку я приказал от Черного гусарского полку вверх по реке Салгиру из полку Кутейникова учредить коммуникацию до лагеря моего на реке Алмасу, а естьли казаков Кутейникова полку будет недостаточно, то употребить на то остальных Луганских пикинер. Карабинерным эскадронам Московского легиона приказал на реке Карасу соединиться со мною. А господину генерал майору князю Багратиону с гусарским и Ростовским карабинерными полками соединиться со мною там, где способнее будет.

19-го от реки Булганах перешел 20 верст до реки Карасу.

20-го имел растах.

21-го от реки Карасу перешел 20 верст до реки Бурунчуга, где получил я от господина генерал порутчика и кавалера Щербинина сообщение, что чины крымского правительства наполнены сумнения чрез движение наших войск. То по переменившимся обстоятельствам, чтоб я не приближаясь с корпусом к Бахчисараю, расположился на реке Салгире близ магазейнов. А оне уверяют, что со стороны никаких войск в собрании нет, о чем подтвердили нарочно посланныя от его превосходительства для осмотрения окрестности мест от Бахчисарая, которыя нигде их войск не нашли.

Я его превосходительству отвечал, что при салгирском ретранжементе стать никак мне невозможно, потому что река Салгир вверху заперта и воды в ней нет, а притом и корма обиты, и для того расположусь я на реке Большой Карасу, где Малой Карасу во оной устьем впадает. Что будет делать 12 верст от салгирского ретранжемента, а от Бахчисарая верст восемьдесят, для кормов же принужден буду переменять лагеря в самой же окружности, не отдаляясь никогда далее семидесяти верст от Бахчисарая с тем, чтобы если бы его превосходительству потребен буду, то в четвертой марш прибыть могу. А зачиная от Ахт мечети, оставлю там, выведя извнутри селения, на горе, некоторой пост конницы и протяну до самого моего расположения по реке Салгиру постами.

Получа от господина генерал майора князя Багратиона рапорт, что к господину генерал порутчику Щербинину по требованию его еще один спешенный Ростовского полку эскадрон в свиту отправлен, просил я его превосходительство, если возможно, чтоб оной к полку отпустить, как от их отлучий оставшихся в полку сёдел и лошадей великая неудобность произойдет.

Я ж с войсками возвратясь назад на реке Большой Карасу расположился и сделал коммуникацию с господином генерал порутчиком князем Щербатовым, поставя почту на Малом Карасе, тож и начиная от салгирского ретранжемента вверх по Салгиру до Ахт мечети посты и с казачьего полку, как уже выше сказано сделал, полк постановил в средине и оттудова приказал поставить почты до Бахчисарая.

Господину генерал майору князю Багратиону с находящеюся с ним конницею приказал с собой соединиться.

В сем месте пробыл до 1-го июля и принужден был для кормов перейтить две версты к реке Малому Карасу.

- 448 -

Откуда по просьбе генерал порутчика Щербинина 12 числа поехал к нему в Бахчисарай, а корпусу для кормов приказал 19 числа перейти и расположиться близ уст Салгира против [Желайбеева] в лесу.

Пеший Ростовского полку эскадрон возвратился к полку, достальныя два эскадрона и Луганские пикинеры за неимением корму под Бахчисараем отпущены обратно к корпусу моему.

По прибытии моем в Бахчисарай я получил другую лихорадку и, наконец, по упорству ханскому и их правительства никакой не осталось надежды о заключении трактата, при том же пронесся слух, что будто со дня на день ожидают сюда турецкого нападения, и сверх того секретно во все места послано о собрании везде вооруженных татар.

Посему я представил господину генерал порутчику князю Щербатову, что теперешняя позиция моего корпуса совсем не полезна. И считаю я лучше податься по Салгиру к стороне Козлова, чтоб быть ближе к Бахчисараю, дабы свободнее я мог подкреплять Бельбек, Балаклаву и Козлов. А между тем конница моя и средину земли в почтении держать может.

А мнил бы я, чтоб и пехоту с несколькими пушками во внутрь гор послать меж Старого Крыму и Карасу Базару, дабы чрез то тщетным их убежище сделать, а как господин генерал порутчик Щербинин хотел к господину генерал порутчику князю Щербатову писать, что не найдет ли он за благо один баталион от меня прислать к его превосходительству с тем, что он в случае может подать помощь Балаклавскому и Бельбекскому постам. О чем я представил его сиятельству, что, хотя сие мнение и справедливо, но кажется мне неполезно по частям так войски разделять, ибо при турецком нападении и татары знатное число конницы прибавить могут, тогда малым числом отпору им дать невозможно, потому что, когда я приближусь совсем к Бахчисараю, тогда в надобном случае могу отделить я деташамент пехоты к подкреплению сих постов. А конницу с некоторой пехотой оставить близ реки Алмасу, дабы б посланного деташемента зад был закрыт, да и в земле б собрания быть не могло. Сверх того предоставил его сиятельству потом, не прикажет ли остановить перевозку пушек из Перекопа, как неполезно кажется теперь иметь крепости без артиллерии.

Сам же я тотчас из Бахчисарая к корпусу отправился, куда прибыл 30-го числа и получил сообщение от господина генерал поручика князя Щербатова по уведомлению его сиятельства графа Петра Александровича [Румянцева], что на основании поставленного перемирия срок оного продолжился до съезду на конгресс полномочных, которые по съезде условились и постановили продолжить ненарушимо перемирие до 10-го числа сентября. А между тем 31-го уведомлен я от господина генерал порутчика князя Щербатова, что он приедет на реку Индал и будет ожидать моего туда прибытия, чтоб обо всем с его сиятельством переговоря, положение сделать. Куда я 1-го сентября ездил.

А 2-го получил от него же господина генерал порутчика князя Щербатова сообщение с приложением присланной к нему при ордере главнокомандующего

- 449 -

копии с письма его сиятельства графа Григория Григорьевича Орлова, которым он уведомляет, что при начатии конгресса, сюда по податливости оттоманских послов в начальных соглашениях имели повод предлагать в них прямое желание к заключению мира, но при настоящем трактовании главнейшей кондиции о независимости татар сказали, что ноне согласны на вольность оных. Но при том утверждают, что по вере магометанской не может хан законно править народом своим без султанского подтверждения и без того, чтоб каждый хан при избрании своем испрашивал униженно у султана признания в том достоинстве, и что они, оставаясь в сем их упорстве, собираются уже и назад ехать.

А посему его сиятельство князь Василий Михайлович [Долгоруков] повелевает, чтоб в Крыму вся воинская предосторожность взята была. Почему господин генерал порутчик князь Щербатов предписал мне со всем моим корпусом следовать с теперешнего положения вверх по Салгиру и не вдаваясь в горы, взять позицию так, чтобы в случае десанту неприятельского в состоянии я был подкреплять посты балаклавский, бельбекский и козловский, а в нужных случаях и весь тот берег ограждать, где бы только неприятель свои пушки сделал. И для того препоручил в команду мою господина генерал майора Фризеля и господина полковника Кохиуса со всеми их порученными войсками. Из легких же войск учредить безопасную цепь к Козлову, Бельбеку и Салгирскому ретранжементу, а весь интервал от корпуса до Салгирского ретранжемента препоручил господину полковнику Бринку, расположа его около Салгирского ретранжемента, оставив при нем легионные эскадроны. А по умножению сей стражи его сиятельство поручил в команду его ж и Черный гусарский полк. Сверх того доныне разрешено было от господина генерал порутчика Щербинина всем приходящим с противной стороны судах невозбранно приставать к здешним берегам и приезжающим на оных здешним обывателям входить в свои домы. Но как сие не только не согласуется с поставленными пунктами о перемирии, но и военный резон воспрещает и для того, чтобы со всеми прибывающими к берегам судами поступать по точности содержания о перемирии заключенных пунктах, не впуская со оных никого внутрь земли. Новые таковые отсылать от здешних берегов. А как ныне от флота нашего будут крейсировать корабли: два от Балаклавы до Козлова, два ж от Ялты к Балаклаве и Судаку и от Кефы два к Судаку, то чтоб я дал повеление крейсирующим в моей дистанции кораблям, чтобы оне с противной стороны суда не допуская приставать к здешним берегам, отсылали б их назад, не делая им никакого озлобления.

Почему я о сем во все места для взятия крайней предосторожности дал знать.

Господину полковнику и кавалеру Бринку приказал на сем месте остаться с его двумя эскадронами и легионными казаками и взять примечание над Карасу Базаром.

- 450 -

Сам я с корпусом к стороне Козлова выступил и перешел по Салгиру к ретранжементу 24 версты. А как на сем месте нашел я лучшие корма, то приказал полковнику Бринку сюда перейти и избрав место, расположиться.

Получил от господина генерал порутчика Щербинина письмо, что он никакой не предвидит надежды к окончанию дел, а сверх того татарские начальники сделали ему чрез господина Веселицкого предложение, что как уже некоторые их старики разъехались и за неимением в городе для лошадей корму опять съезжаться не пожелают, то чтоб для трактования избрать место где-нибудь в поле при реке, где бы был и подножный корм для лошадей, и сам хан намерен выехать. Почему он послал господина Веселицкого им сказать, что сие значит не иное что, как одно видимое продолжение времени, а при том от них добиваться последнего ответа желают ли подписывать трактат или нет.

Я его превосходительству чрез посланное мое письмо советывал, что когда дела в таком положении, так остается ему только отъехать к войску. Там оные приумножит он находящимися при нем войсками, а хану воспретить отъезду из Бахчисарая невозможно.

От господина генерал порутчика князя Щербатова получил сообщение, что он приказал Молдавскому гусарскому полку к Салгиру следовать и быть в команде господина полковника Бринка, а Ряжскому³²⁸ полку при Перекопе в готовности состоять, дабы можно было ево обратить в то место, куда по обстоятельствам нужда потребует. Перекоп же усилен будет спешеным Астраханским драгунским полком, а Черному гусарскому полку чтоб я приказал расположиться при Булганахе, чтоб можно было его в случае нужды употребить к речке, а быть ему в команде ж господина полковника Бринка.

3-го сентября выступя перешел по Салгиру ж сорок верст во время марша разъезду моему в правой стороне попалось человек сто татар вооруженных, едущих к стороне Перекопа, но как не было толмача, не могли от них ничего сведать. По прибытии ж моем на лагерь приехал ко мне один мурза от Нурадин султана с поклоном и сказывал, что он едет в Карасу Базар якобы для высылки мурзы, а притом, что у них в Бахчисарае великий страх о моем приходе. Я ему сказал, что сие несходно с нашим союзом и что я иду не в Бахчисарай, а к Козлову, как там много завезенного провианта и фуража, то и зимовые квартиры я там иметь буду. Вновь получил от господина генерал порутчика Щербинина копию с письма, полученного от господина тайного советника Обрезкова, которым он уведомляет о действительном раззыве конгресса, и что послы турецкие, получа точное от визиря повеление возвратиться в его лагерь, немедленно отъезжают, а примирие до 10-го сентября остается во своей силе.

Сверх того господин генерал порутчик Щербинин меня уведомил, что хан безотложно со своей стороны положил, чтоб выехать к Караеву и вблизу оного расположась докончить там трактование, сказывая, что старики все разъехались и в Бахчисарай их собрать никак невозможно по бескормице для лошадей.

- 451 -

Притом же генерал порутчик Щербинин сообщил мне полученные им от изведанного одного нагайского человека известия:

1-е. Что в Царьграде от султана поставлен крымский новый хан, от которого прислан сюда человек к здешнему хану с письмами, изъявляющими, если он имеет твердую верность к султану, то б на состоящие в Крыму российские войски сделал своими людьми нападение.

2-е. Что несколько из молодых их мурз со своими людьми приготовлялись ехать к нападению корпуса моего на табун для отогнания лошадей и волов. Но хан, зная их намерение, послал тех мурз уговорить от их предприятия с тем, что в те поры, когда точно узнает о приближении к Крыму турецкого сикурсу.

По всем сим известиям я приказал господину генерал майору Фризелю, полковникам Кохиусу и Бринку иметь крайнюю осторожность, о чем господину полковнику Кохиусу приказал сообщить и морским офицерам.

К господину генерал порутчику Щербинину писал, что я по всем полученным от него известиям спешу скорее прибыть на назначенную от меня позицию, дабы мог берег удержать от нападения иногда турецкого. Почему уже свободно его превосходительство подкреплять не могу, ибо если для подкрепления его сойду я с моей позиции, то непременно берег обнажу. Если по частям разделиться, то везде подкрепление будет весьма слабо отчего может и несчастие последовать. Сии здешние обстоятельства совсем почти открыты к поднятию против нас оружия, для чего я и советовал его превосходительству не спешить отъездом из Бахчисарая к господину генерал порутчику князю Щербатову. А пехотный баталион, который в дороге будет делать остановку, оставить перейдя реку Булганах и велеть ему взять на высоте позицию. Два ж эскадрона гусар будут его провожать до расположения господина полковника Бринка, а оттудова дал я повеление проводить до господина генерал порутчика князя Щербатова, а притом его превосходительство просил, чтоб роты гранодерские отпустить в Балаклаву к их полку по настоящей нужде в усилении того поста в рассуждении множества больных.

А между тем в осторожность моих табунов приказал я послать под разными претекстами маленькие разъезды по ночам, а особливо на рассвете и всю ночь против Ахт мечети. Наехали татарский пикет, который, увидя казаков, встревожился. Но казаки, имев толмача, с ними съехались, сказывая, что они ищут пропавших лошадей, а между тем, спрашивали их чего они тут стерегут. Они отвечали, что ищут ушедших ясырей. А потом казаки проехали к стороне Карасу Базара, то и там видели так же пикет до тридцати человек. А ехавшие фуры из салгирского ретранжемента с провиантом видели там же две татарских партий человек по тридцати.

В сем месте на Салгире оставил я пикинерного офицера с пятьюдесятими пикинерами, а господину полковнику прежде приказал меж салгирского ретранжемента и сего учрежденного от меня поста также пост учредить, чтоб оныя между собою разъездами сносились, дабы чрез то до времени

- 452 -

наша коммуникация тверже была. Почтам же, находящимся по Салгиру, приказывал в случае самого возмущения от татар ретироваться к полковнику Бринку, оставленному от меня с постом офицере, который там же, когда не в силах же будет, должен был ретироваться ко мне.

4-го по Салгиру ж перешел 25 верст. В сей Салгир прибыл ко мне господин генерал порутчик князь Щербинин, возвращающийся от Бахчисарая к господину генерал порутчику князю Щербатову, которого я приказал препроводить двум эскадронам гусар до господина полковника Бринка. А сам с корпусом, повротя от Салгиру, 5-го числа перешел 15 верст до речки Чакрак, а там от сего места до Козлова 6 часов осталось, то войскам я приказал сделать растах, а сам 6-го числа поехал в Козлов, чтоб там все осмотря, у себя учредить.

По прибытии в Козлов получил от господина полковника Кохиуса рапорт, что 5 числа от противного берегу показалось семь неизвестных суден, кои чрез несколько часов скрылись было в глубину моря, кроме одного большого, которое в виду оставалось, но подаваясь также вслед за другими. Но при захождении солнца сверх того еще показались четыре, а в ночь <скрылись> из виду. От майора Корвицкого также получил он рапорт о полученном им известии, что против деревни Тускор от противного берега видно было восемь плавающих турецких больших судов.

По представлению при том господина полковника Кохиуса, считая за нужное иметь пост при Ахтяре³²⁹, приказал занять оной двум Ряжского полку гранодерским ротам, бывшим в Бельбеке у подполковника Бока. А на место оных отправил в Бельбек майора Ахлябинина с четырьмя легионными ротами, с ротой егерей и с тремя орудиями.

Козлов я нашел совсем не стоющий, чтобы оной занять, как все стены развалились и как зделанных при оном двух редутов, господин генерал майор Фризель, не имев довольно артиллерии занять не мог, то я, снабдив его довольно орудиями, приказал оба оныя редута занять.

7-го отправясь из Козлова к корпусу моему, на дороге получил от господина генерал порутчика князя Щербатова сообщение, что состоящий в Крыму его корпус на стражу крепостей и приморских мест так весь раздроблен, что не остается почти ни одной роты, которую б можно было уже употребить в случае нужды на укрощение внутри земли волнующихся татар. А остается на то для употребления корпус мой, сколь он малочислен не был и теперь, в рассуждении разрыву конгресса и колебания здешнего народа, препоручить мне в команду перекопскую крепость с ее линией. И как во всем краю, начавши от Ялты до Перекопа все находящиеся войски препоручены уже в команду мою, то и оставляет весь сей край в попечение мое. А притом, что его сиятельство от бывшей заразительной болезни чувствует всегда частые припадки и не в состоянии ни малейших трудов поднять, почему и предостовляет мне свою порученную дистанцию оградить всеми безопасностями. А сверх того что полку Ряжскому, находящемуся доныне в

- 453 -

Перекопе, приказал его сиятельство следовать к Салгирскому ретранжементу, который употреблен будет к прибытию генерал порутчика Щербинина, тогда его превосходительство трактовать будет дело под Карасу Базаром. А притом сей полк употреблен может быть к речке на разогнание татарских толп, которые уже и начинают делать наглости. А дабы сей полк совокупить, то предписывал мне легионным батальонам сменить все роты оного полку, находящимся в Бельбеке и приказать им следовать к Салгирскому ретранжементу, к соединению с полком.

О Ряжских ротах я господину генерал порутчику князю Щербатову донес, что мне их отправить к полку не можно по причине той, что я, как уже выше сказано, приказал занять оным весьма нужный в Ахтяре пост.

А как весь берег от Козлова до Перекопа в дистанции ста семидесяти верст ничем прикрыт не был и кроме маленьких постов казачьих никакого войска на оном не было, то я, дав две пушки графу де Балмену, приказал ему с полком Ростовским следовать к пристани, называемой Ахтмечеть, меж Козлова и Перекопа, и там иметь пост.

А господину полковнику Бибикову³³⁰ приказал, чтоб он командировал Астраханского драгунского полку сто драгун и, дав две пушки, повелел бы следовать к пристани Сербулат, к которой тогдашней весной турки высадку сделать хотели, и чтоб они по прибытии сделали там себе редут и состояли б в команде у полковника графа де Балмена. А сверх того, чтоб из полку казачьего Грекова по ордеру к нему от господина генерал порутчика князя Щербатова употребил часть к Сентмарковскому ретранжементу, а часть приказал, перейдя перекопскую линию, поворотить вправо для прикрытия берегу, коим там же быть в команде полковника графа де Бальмена. Я там же приказал тогда господину полковнику Бибикову, чтоб он, если из полку его часть роты за Перекопом к себе оные забрал, потому что я не находил надобности иметь там войски, кроме находящихся в Сентмарковском ретранжементе.

От господина полковника Кохиуса получил рапорт, что от учрежденного к Ялте при деревне Лизбе на берегу моря казачьего посту его рапортовали, что неизвестный галион на якоре против деревни остановился.

8-го корпус имел движение по реке Чакраку и перейдя 12 верст, при устье оной речки расположился, куда прибыл ко мне мурза от хана с письмом, в котором его светлость уведомлял меня о причине собраниев татарских, поставляя оную в том, что оне принуждены единственно для себе оные сделать. По сделанным им ответам от его сиятельства князя Щербатова и его превосходительства Щербинина и о движении наших войск, имея при том известие, что турки намерены на них напасть, но против нас оне союз и дружбу будут сохранять и ничего неприятельского не предпримут, только б от наших войск им обид не было.

Я его светлость моим ответным письмом уверил, что с нашей стороны союз и дружба свято сохраняемы будут и что от войск команды моей как

- 454 -

прежде обид тамошним обывателям не было, как и теперь ничего не произойдет, а чтож народ их тревожится, поставляя тому причиною движения наших войск, то в опровержение оной я ему возразил, что я прошлого году на той же реке как лагерь такой же, так и войски теже самые имел, но они тогда не тревожились, почему ныне не было причины им тревожиться.

А как 6-го числа татарская партия, состоящая человеках во ста повстретясь при реке Салгире с едущим ко мне порутчиком поступили с ним толь неприятельски, что оного убили, бывший с ним один калмык пропал, а трое казаков едва ускакали, то я его светлость просил, чтоб сии злодеи, конечно, сысканы и наказаны были, а притом бы сделано было везде подтверждение, чтобы впредь проезжающим подобных сему злодейств не делали. На что после <было> письмо, что он приказал сих убийцев везде искать, которыя, конечно будут сысканы и наказаны, а во все места от него подтверждено, чтобы сего впредь не происходило.

9-го числа получил я от господина генерал-майора Фризеля рапорт, что он получил известие о появившемся немалом татарском собрании верстах в шести от Козлова при деревне Ураз. Тот час поехал туда разведать команду с толмачом, которые возвратясь объявили, что действительно близ той деревни есть их собрание в нескольких стах все конные и вооруженные, к которому месту и еще татары из деревень съезжаются.

Как сей рапорт получил я при мурзах, присланных мне от его светлости, то спрашивал я их о причине сего нового собрания. Оне объявили, что оне собрались может быть имея от хана повеление ехать в Карасу Базар для совету.

А как я коммуникацию от Козлова до Перекопа сделал верную через занятие местами берега, отправленными от меня войсками, о чем уже выше сказано, то я и остался в сем положении, ожидая, если сие собрание чрезвычайно умножится, тогда намерен был со всем корпусом к Козлову приближится, чтоб тем еще тверже сию весьма нужную коммуникацию от Козлова до Перекопа сделать.

Имев же известия, что татары будут делать сборища в Карасу Базаре и в Ахт Мечети, под особливым претекстом послал я партию к последнему месту, которая, возвратясь, репортовала, что там никакого сборища нет.

11-го числа я паки уведомился, что татары при устье реки Алмы начали собираться, почему я приказал из находящихся в Бельбеке егерей учредить там пост.

От господина полковника Кохиуса получил рапорт о остановившемся против деревни Лизбе неизвестном галиоте, который 10-го числа перешед оттуда, остановился по правую сторону Балаклавы, против учрежденного при греческом монастыре казачьего посту, из коего подосланы были к берегу на лодке шесть человек, но казаки, захвативши из них трех, к нему представили, а прочия уехали на судно. Представленные ж были армяне и объявили, что они, слыша еще в Анадолии о беспрепятственном в Крыму пропуске судов, из города [Гиннебула] в здешние места отправились. На оном судне

- 455 -

только хозяин с десятью матросами — турки, а протчие девять человек — армяне, все купцы и жители кефинские, да еще семь татар кефинских же и томанских, почему он одного из сих армян послал с теми ж казаками к монастырю, для объявления судну, чтоб оно вошло в гавань, чтоб после его заарестовать. А одного армянина прислал ко мне, которого я расспрашивал, но как он ни о чем не знал, то я его и отправил к господину генерал порутчику князю Щербатову.

А господину полковнику Кохиусу послал в подтверждение повеление, чтоб он для предупреждения бывших от татар претензисв, могущих последовать за недопущение оного судна к гавани, старался оное привлечь к берегу и тогда уже заарестовать. Если же оно в гавань не пойдет, то б он о том дал знать находящимся при Ялте наших кораблях нашим командирам, чтоб они старались оное судно взять и препроводить в Кефу к господину генерал порутчику князю Щербатову.

Того ж 11-го числа получил от оного генерал порутчика князя Щербатова сообщение, при котором он приложил два ордера от господина вице адмирала Сенявина³³¹ для доставления одного капитану кораблей “Модон” и “Журжи”, а другого командиру на кораблях, крейсирующих от Балаклавы до Ялты, которым приказывал, оставя кроасаду, немедленно к Ениколю следовать для соединения со всей флотилией. Из которых последний я чрез господина полковника Кохиуса отправил. А как корабли “Модон” и “Журжа” находились в Козлове во ожидании способного ветра, то я ордер капитану лейтенанту Реутову доставя, приказал на оба корабля набрать провианту и отвести в Балаклаву. А между тем, воспользовавшись сим случаем приказал им и турецкое судно починить, которое в Козлове стоя у пристани несколько рассохлось, и, нагрузя его провиантом, взять с собою до Балаклвы.

А господину генерал порутчику князю Щербатову представить, что за отбытием сих кораблей к Ениколю остается у меня для перевозки в Балаклаву одно только означенное турецкое судно, в разсуждении чего и что, может быть, господин вице-адмирал по собрании всего флота пойдет в средину моря и чрез то весьма на долгое время удалится, то я уже и не нахожу способу наполнить балаклавской магазейн.

13-го получил рапорт от господина полковника Бринка, что полк Молдавской гусарский к нему прибыл и что господин генерал порутчик и кавалер князь Щербатов препоручил ему же в команду при полковнике Кудрявцеве Ряжского полку четыре роты.

Того ж числа получил сообщение от господина генерал порутчика князя Щербатова о отправлении Ряжских рот с пушками к полку, почему я и приказал оныя роты отправить, введя на место их к хранению Ахтярского поста из Бельбека надобную команду в рассуждении, что сей пост весьма нужен для коммуникации между Бельбеком и Балаклавою и для прикрытия заду Балаклавского поста.

- 456 -

От господина полковника Кохиуса получил рапорт, что прибывшее с противного берегу судно без всякого принуждения по собственному находящихся на том судне желанию впущено в тамошнюю гавань, где оное снятием паруса и руля арестовано и содержится под нашим караулом и что уже от хана получил он письмо с просьбою о выгрузке с того судна товаров, на что он отвечал, что без повеления командующего ничего он зделать не может, о чем и я представил господину генерал порутчику князю Щербатову.

14-го получил от господина генерал порутчика князя Щербатова сообщение, что господин вице адмирал Сенявин сообщает, что он крейсирующим кораблям приказал возвратиться в последование высочайшему повелению для соединения флотилии, коей должно было крейсировать к Бессарабским берегам, и незнав еще разрыву конгресса, а в рассуждении нынешних обстоятельств оставляет их в том крейсерстве, а вприбавок еще к прежним отправил корабли в Хотин, Азов, Новопавловск.

Почему я еще успел остановить два корабля, бывшие от Балаклавы до Козлова и приказал им по-прежнему крейсировать, дав им знать о сигналах для узнавания своих кораблей, предписанных от господина вице-адмирала Сенявина, а и набережным всем командирам на дистанции моей приказал по сим сигналам делать примечание и в случае неприятельских судов иметь воинскую предосторожность.

В тож время получил рапорт от господина генерал майора Фризеля, что татарские сборища около Козлова хотя и стали было уже уменьшаться, но теперь опять прибавляться начали, из которых первое, бывшее верстах в шести от Козлова теперь уже не более трех верст от оного находится. А другое сборище недалеко за каменным мостом, которые от самого моря до Козлова отводные караулы имеют, так что и посланные от него четыре казака в разъезде по берегу моря задержаны были их отводными до тех пор, пока приведен был из сборища командир, который их пропустить приказал, а по другом разъезде выстрелили из ружья два раза. А и в самом Козлове их собрание, хотя было и уменьшилось, но теперь опять немалыми кучами собираются.

О всех таких поступках писал я с полковником Депрейсом к хану, заключая, что все сии народные толпы и сборища по военным обрядам противуречат свято сохраняемой с нашей стороны искренней к его светлости и ко всей татарской области дружбе, а потому и не соответствуют всему тому благонамеренному и человеколюбивому спокойствию и тишине, о каковой есть воля ЕЯ ИМПЕРАТОРСКОГО ВЕЛИЧЕСТВА моей всемилостивейшей государыни, для чего яко истинный друг и просил его светлость, чтоб он всем таковым сборищам приказал в свои домы разойтиться, и тем восстановил бывшую для каждого тишину и желаемый с обоих сторон покой. С нашей же стороны, конечно, ни в чем обещанного союза и дружбы не нарушать и свято его сохранять. И ни один обыватель малейшей обиды иметь не будет, как то и прежде происходило.

- 457 -

15-го я получил от господина генерал майора Фризеля пять турков, пойманных при Сербулате, находящимися там казаками на форпосте. Которые при распросе объявили, что оне назад тому семнадцать дней выехали из Очакова в Буркас для покупки товаров, где и скупя несколько, отправились в Варну и там, наполня свое судно товарами, поехали к крымским берегам, чтобы дороже оные продать. Слыша, что турецким судам здесь приставать недозволяют, по приближении увидели людей на здешнем берегу. Считая, что то были татары, пять человек с сего судна, севши в маленькую лодочку, поехали к берегу, а по приближении спрашивали сих людей о деревне Сербулат, но узнавши, что то были казаки, спрашивали о сей деревне по-русски, как из них двое знали сей язык, а притом и можно ль их судам к берегу приставать, получа от казаков ответ, что оная деревня недалеко от того места и что они могут пристать везде, где заблагорассудят. Поехали сами к судну сказать казакам, что оне ехали к той деревне, куда и оне тотчас будут и там с ними о всем переговорят. Куда казаки тотчас поехали. А и турки вскорости ж к берегу на лодке прибыли и привезли казакам сухарей, табаку, мыла и прочего, после чего тотчас казаки ухватились за лодку и вытащили ее на берег, что увидя с судна, немедля подняв парусы, пошли в моря, а оне отведены к генерал майору Фризелю. О покушениях неприятеля на здешние берега ничего не знают, а и флота в собрании нигде не видали.

Я рассудил за неудобно по колеблющимся обстоятельствам отправлять всех их к господину генерал порутчику князю Щербатову, почему отправил к нему одного, а четырех отослал в Перекоп и приказал их там содержать под крепким караулом.

О сем я, давши знать капитану лейтенанту Реутову, находящемуся в моей дистанции с двумя кораблями для крейсирования, которой с провиантом отправился в Балаклаву. Приказал ему скорее там сложить провиант и, возвратясь к Козлову и далее, в окружности к стороне Очакова осмотреть, дабы неприятель оттоль к берегам здешним покушения не сделал.

16-го получил от господина генерал порутчика князя Щербатова сообщение, что скрывавшияся крымцов против нас поступки и совершения открылись, тем, что оне союз с нами держали по сие время под одним только ложным видом и в трактовании упорливостью и затруднениями с своей стороны на представленные им пункты старались выиграть под разными претекстами одно только время. Как к ним от Порты сикурс прибудет, о котором оне беспрестанно имели тайные с Портою переписки и которого ныне, действительно со дня на день ожидают. Как уже и разрыв конгресса с турками последовал и перемирие между обеими сторонами кончилось и для того крымцы собрали и держат в готовности вооруженные свои толпы, чтобы в прибытие сюда турков, соединясь с ними, общими силами против нас действовать, коих при хане около семи тысяч. При Нурадин султане около двух тысяч, исключая других мест, в котором немалое число находится, и в разных местах неприятельские нападения делать начали, убивая притом и грабя

- 458 -

проезжающих людей. И маяки понавзморье в точное время во ожидании турецкого сикурса зажигать стали. На посылаемые ж к хану письма о распущении собранных татарских толп, отнюдь с дружбою и союзом несогласующих, ответствовано только для выиграния времени во ожидании сикурса, что хан собою без совета стариков и без их на то соглашения войска распустить не может, и явленное с нашей стороны снисхождение и терпение на чинимые от них нападения оне не инако как в нашу вменяют трусость. И тем возгордясь своих татар ободряют, дабы во время прибытия ожидаемого сикурса, смелее на нас ополчаясь, коммуникацию разделенных наших в сем полуострове войск, отрезать, то в рассуждении всех сих коварных и вероломных с татарской стороны поступок для предостережения и сохранения в здешнем полуострове войск. Разогнать собранные в Крыму татарские народные толпы во всех местах в один день, то есть 20-го сентября следующим образом.

Господину полковнику Делвиху³³² с Алексеевским полком и половиной Компанейского полку разогнать собранную толпу неподалеку от Керчи.

Господин генерал майору Якобию с его деташементом находящуюся неподалеку от Арабата толпу рассыпав, следовать дале к Керчи, не отделяясь более 60 верст от Кефы, все попадающиеся толпы разсылать.

Господину полковнику Бринку оставя для защищения Салгирского ретранжемента пристойное число пехоты и казаков разсылать толпу при Карасе Базаре.

Разогнание ж собранных на моей дистанции недалеко от Козлова и при самом хане толп представил на дистанцию мою.

В сем сообщении присовокуплено было, что по приближении к тем толпам прежде всего дать знать о побудивших нас на сие причинах и что в прочем союз и дружба с нашей стороны соблюдается и впредь хранима будет, только бы оне разошлись по своим домам. И тем восстановили народное спокойствие. Если ж сего внимать не станут и тем больше возбунтуют, то поступать с ними как с неприятелями. По разогнании ж толп всем на прежние свои места воротиться.

В сходство сего сообщения сделал я подобное распоряжение и для войск в моей команде находящихся, дабы они со своей стороны в тот же день собравшеся в моей дистанции толпы татар разогнали. Вследствии того дал о нем во все места команды моей знать, предписав им, дабы в точности в назначенный день повеление исполнили.

Рассуждая же что может быть собравшияся под Козловым будучи очень сильны, почел за нужное усилить находившегося тогда там полковника графа Дебальмена. И для того господину полковнику Бибикову приказал, чтоб он как можно скорее и прямою дорогою отправил к нему не только казаков полку Грекова, но еще часть Астраханского драгунского полку конными, оставив только у себя другую часть других драгунов, да и то из вышеписанных казаков, а еслиж бы оне к 20-му числу поспеть не могли, то хотя б

- 459 -

к тому числу недалеко от Козлова были и делали б сзади диверсию, а в постретившимся случае остановили б татарские толпы на основании сей дспозиции. А господину полковнику Бибикову исполнить то с находящимися толпами близ Перекопа у Каменного мосту. Самому же полковнику графу Дебальмену к назначенному числу приказал к Козлову приближиться и собранную толпу разогнать и быть в таком положении, чтоб в случае сильного нападения мог он опереться на козловские редуты. По разогнании ж тотчас посылать партии к реке Салгиру по реке Чакраку, дабы зад мой чист был, как я сам принял намерение атаковать хана, и если б какая толпа за мной послед, то господину Дебальмену ее атаковать. А если же не в силах будет того сделать, так делать движение и тем самым девирсировать, а сто пеших драгун, находящихся в редуте, там оставить для прикрытия берега.

Господину генерал майору Фризелю приказал же оставить часть из команды его при магазейне, а прочих посадить в редуты и самому ему из оных в одной находиться. Если ж бы в городе Козлове какое волнование сделалось, то с ними на основании диспозиции поступить. Господину полковнику Кохиусу о сем предложа, приказал ему ничего не упустить.

Егерям находившимся в Бельбеке с одним восьмифунтовым единорогом приказал присоединиться к себе.

Флота господину капитану лейтенанту Реутову приказал поспешать прибытием к Козлову, находя оное нужным, потому что край позадь оного к стороне Очакова совсем был пуст. И для сего прибывши к Козлову делать кроазаду и назирать во всей возможности весь тот край от неприятельских покушениев, для чего и перевозку провианту оставил впредь до повеления.

В протчем же подтвердить всем, чтоб как от стороны моря так и от земли взяли всю воинскую предосторожность, а посты во всех местах собрать с 19-го к 20-му числу.

А 14-го господину полковнику Бринку приказал, что мне с ним не только в один день, но и в одно время каждому к своему месту приближиться должно, и что я 19-го числа прибуду на Салгир, откуда выступя рано 20-го числа могу часу в 9-м или 10-м пополуночи с ханом соединиться. А ему в такое ж время надлежит быть под Карасу Базаром, а как я пойду близ того места, где полк Кутейникова стоял, и буду стараться итти по течению реки ниже, а не выше. И для того его разъездам с моими надлежит сходиться, дабы мы друг о друге могли частые известия иметь, и что я неупущу стараться всячески, чтоб с моей стороны никто к его толпам на сикурс не пришел, а и он бы того не упустил, чтоб от Карасу Базара никто с моею частью не соединился. А хотя господин генерал порутчик князь Щербатов, разогнавши толпы, приказал всем на свои места возвратиться, однакож в употреблении военного искусства с меня воли не снял, то приказал я господину полковнику Бринку, чтоб нам возвратясь на Салгир близко один от одного стать, то есть между Салгирского ретранжемента и между того места, где прежде был лагерь полку Кутейникова. А чрез сие положение будем мы в середине

- 460 -

земли и редут Салгирский приведен в безопасность, пока совершенно все толпы разойдутся.

В тоже самое время возвратился ко мне, посланный к хану подполковник Депревис и привез от него письмы такого ж содержания, как и прежние, с уверением при том о их союзе и дружбе. И что он как прежде всем приказывал, так и теперь во все места подтвердил, чтоб нашим проезжающим никаких обид не делали и нигде б их не задерживали.

Сверх того господин полковник Депревис объявил, что при хане войска до шести тысяч, а за горой с Нурадин султаном стояло оного несколько, которого всего видеть невозможно было и что хан подался несколько к стороне Карасу Базара, а в Карасу Базаре будто уже войска нет.

По сему известию я приказал господину полковнику Бринку, чтоб он разведал о том обстоятельнее и естьли при Карасу Базаре войска в самом деле мало, то нужды нет ему туда иттить, а обратился б на сию большую при хане кучу, оставя со своей стороны при Карасу Базаре надобную партию. На сей конец подтвердил ему примечать мой марш, чтоб нам в одно время придти, а я со своей стороны почасту его извещал.

По настоящим же обстоятельствам за нужное я нашел господину генерал порутчику Щербатову представить как на моей дистанции только от Балаклавы до Козлова два корабля крейсируют, то необходимо нужно, чтоб третий корабль также крейсировал от Козлова до Перекопской линии. А как сия дистанция от Перекопской линии до Балаклавы всех больше неприятельские суда из Очакова из Варны и из Синопа по способности везде на оной приставать могут, то мню я, что и командиру флотилии в здешней стороне находиться нужно, а около Кефы и Еникаля довольно двум кораблям крейсировать.

Того ж 14-го числа получил я от главнокомандующего повеление, что господин генерал порутчик князь Щербатов дал ему знать о своей болезни, чрез что он не в состоянии находит себя командовать войсками. И для того просит, чтоб приказано было мне от него принять главную в Крыму войсками команду и что его сиятельство представил и последнюю его челобитную ЕЯ ИМПЕРАТОРСКОМУ ВЕЛИЧЕСТВУ и должен на то резолюции дождаться. Однако ж, если он не в состоянии будучи командовать, совсем от того откажется, то б я оную от него принял. При том же его сиятельство приложил ко мне копию с посланного ордера к господину генерал порутчику Щербатову, в котором повелевал между прочим, чтоб с 20-го сего месяца Барисоглебской драгунский полк из Крыму вывести, считая, что в сие время кораблеплавание по Черному морю за большими ветрами пресечется. А притом Бахмуцкому драгунскому полку и легионной кавалерии, когда из Крыму будут выходить, то приказать им следовать под командою господина генерал майора князя Багратиона к Бахмуту, а пикинерным полкам — в их селения.

18-го за болезнию господина генерал порутчика князя Щербатова получил от господина генерал порутчика Щербинина сообщение, что господин

- 461 -

вице адмирал Сенявин по письму его сиятельства графа Петра Александровича Румянцева уведомляет, что посланный с Дуная наш галиот под командою флота капитана лейтенанта Ломова, сшедши в Черное море для промеру Буждацких берегов, противною погодою брошен был к стороне Очакова, и будучи на тамошнем рейде, приметил он, что в той крепости неприятельского войска до двух тысяч пехоты и до трех сот конницы. Хотя же наружного укрепления кроме ретранжемента никакого нет, но слышал, что во многих местах сделаны мины. Флот тамо видимый состоит в одном о пятидесяти двух и в трех о двадцати семи пушках кораблях, в четырех галиотах, в трех больших галерах³³³ и в двадцати двух фаркатах³³⁴ всех вооруженных. В разговорах слышал, что большой их флот под командою капитан паши³³⁵ находится под Варною. Тож приметил из речей от турков, что по прибытию к Очакову сего их большого флота на Крым нападение оне сделать не намерены. В сходство того минувшего 23-го августа прибывший к Измаилу из Царьграда на одном судне грек показывает, что он в следовании своем видел в Черном море турецкий флот под командою капитан паши состоящий в трех больших военных кораблях, двух пергадах, двух гертярах³³⁶ и семнадцати фаркатах, который выехав из гавани Балчин, следовал в Варну.

О сем я во все места моей дистанции тож и капитану лейтенанту Реутову, дал знать для усугубления той воинской предосторожности какая к отражению неприятельских покушений надобна.

Того ж числа в ночь отправил я весь мой обоз к Козлову, которому и велел там остановиться в вагенбурге.

Находившемуся в Козлове генерал майору Фризелю приказал чрез его конфидентов в оном городе разсеять между жителями слух, что я со всем корпусом туда буду завтра или, конечно, после завтра.

А между тем, я в ночь получил от господина полковника Бринка партикулярное уведомление, что проехал курьер из первой армии к господину генерал порутчику князю Щербатову, который сказывал, что сделано с турками перемирие на сорок дней. Но посему я еще остановиться не мог, и для того со всем корпусом 19-го поутру выступил, к вечеру на Салгир прибыл, от которого места и хан в тринадцати верстах при реке Бештерек находился. Где уведомился я, что и полковник Бринк от меня неподалеку, которому и приказал с собой соединиться по причине находивших слухов, что при Карасу Базаре войска нет, а которое и было, то все присоединились к хану, и что при хане оного не менее двадцати тысяч.

В ту же ночь отправил я к хану с моим толмачом находящегося при мне мурзу, который при выступлении во все время был для осторожности под караулом и приказал хану сказать, чтоб он все свое войско немедленно распустил, а сам бы ехал в Бахчисарай или Карасу Базар.

На рассвете господин полковник Бринк со мною соединился. Почему я поутру не дождавшись ответа, выступя, следовал прямо к ханскому лагерю и с половины дороги увидел, что их на том месте нет. В то время возвратились

- 462 -

и мои посланные, которые хана уже на месте не застали, а нашли их в ночи бегущих в горы и с великим трудом могли узнать, где хан. С ними приехал ко мне Ахтаджибей мурза и другой чиновник с тем, что хан войско сегодня все распустит, только чтобы побожился, что их грабить не станут. Я то им обещал с тем притом, если оне не распустят войска, то сегодня ж их атакую, с чем он от меня к хану и отправился, обещая при том послать нашего посла спрашивать, где он назначит место к трактованию, но чтоб при всем том закону их не трогать и если на что они в трактате согласиться не могут, то б позволить им с нашим послом к государыне о том писать. О первом я сказал, что закон тронут их не будет, а о втором и сам посол писать должен будет, а их письмо пошлет или нет, я не обещаю, однако обещал им, что буду о том к нему писать, притом же сказал, что для трактования войска собирать не следовало, да и впредь, чтоб отнюдь много вооруженных людей не было. На что отвечал, что при трактовании будет мурз с пятнадцать и при каждом по нескольку татар и при том же, что по их обыкновению, что когда умрет знатный человек, то много на погребение съезжаются знатных людей, а потому иногда и соберется человек двести. Я им сказал, что я с позволения таковых собраниев к господину генерал порутчику князю Щербатову писать буду, только чтоб без повеления его никаких сборищев не делали, и что более двадцати человек вместе собранные толпы примутся знаком недружественным, и как с неприятелями с ними поступлено будет, между прочим требовали уверения в их вольности, почему я им трактат подтвердил.

Я ж с корпусом, приближась к их собранию, верстах в десяти заночевал и к хану послал полковника Депревиса, чтоб он меня уведомил будут ли завтра распущать войска, как сегодня оного за поздним временем исполнить уже невозможно было.

21-го видимо стало во всех местах расходящееся татарское войско. А и господин полковник Депревис ко мне возвратился с тем, что уже все войско разошлось и во все места от хана послано повеление, чтоб все так же расходились. И сам хан с мурзами поехал в Карас-базар, откуда намерен послать просить нашего посла чтоб не продолжая время приехал для окончания трактата, после чего желают скорея разъехаться: хан в Бахчисарай, а мурзы по домам.

Потом прибыл ко мне Ахтаджибей и другой с ним мурза, с объявлением, что войско распущено и еще требовали от меня подтверждения о союзе и дружбе, что я им и подтвердил.

22-го возвратился назад к Салгиру, а как уже чрез проехавшего курьера из первой армии известно было о сделанном с турками перемирии, почему я и не находил нужды иттить к Козлову, а взял намерение близ Салгирского ретранжемента расположиться, и для того всем обозом из-под Козлова приказал к себе прибыть.

Того ж числа от господина полковника графа де Балмена получил рапорт, что он 19-го прибыл к первой почте от Козлова к Ахтмечети, а 20-го на

- 463 -

рассвете выступя, в 20 верстах от Козлова встретил толпу татар человек из двух сот состоящую, которую майор Роведер с эскадронным разогнал, потом наехал на главное сборище под командою одного мунгуцкого бея³³⁷, расположенное лагерем в десяти верстах от Козлова, состоящее от пяти до шести сот человек, к которым присоединились и прежде рассыпанные майором Роведером. Всех оных казаками атаковал-разогнал, лагерь их разорил и преследовал до тех пор, пока они совсем рассыпались по Ахтмечетской дороге, а некоторые по Перекопской. А оттудова он поворотился к Каменному мосту, переехав оный, послал открыть гребень, за которым толпу человек до ста разогнал, но уже наконец усталость лошадей принудила его, послав партии во все стороны, по реке Салгиру, по реке Чекраку расположиться лагерем. Перешед Каменный мост, верстах в пяти от Козлова встал, чтоб 21-го там пробыть и если попадутся, разгонять малые кучи, а 22-го возвратиться на свой пост к Ахтмечети. Убитых и раненных ни с одной стороны не было, ибо нашим войскам запрещено было татар бить, если они с своим оружием противиться не станут.

23-го приказал я корпусу в сем месте сделать растах, а после для корму подвинуться к салгирскому ретранжементу. А как я отправился в Кефу, чтоб переговорить как с господином генерал порутчиком князем Щербатовым о моем расположении, так и с господином генерал порутчиком Щербининым по его комиссии.

25-го прибыл в Кефу, а подъезжая под оной получил от господина генерал порутчика князя Щербатова сообщение, что он за болезнию, не в состоянии будучи командовать, препоручает над всем крымским корпусом главную команду мне.

При том же его сообщении приложено было присланное к нему письмо его сиятельства графа Петра Александровича Румянцева, что по разрыве конгресса, когда его сиятельство приготовлялся открыть действие против неприятеля, в то самое время послал верховный турецкий визирь с письмом, в котором склонял на соглашение к продолжению шестимесячного перемирия, извещая притом, что уже он всем командующим повелел держать их войски в спокойном положении и по прошествии 10-го числа сентября, почему его сиятельство согласясь взаимно на продолжение перемирия от 10-го сентября токмо чрез сорок дней во всем на точном основании и без малейшей отмены артикулов при Журже поставленных. И для того во всех местах чрез все сие время никаких неприятельских действиев не производить.

От господина генерал майора Якобия о рассыпании татарских толп получил я рапорт, что он по данной диспозиции с Черным гусарским полком, с Егерским и Белевского полку баталионами частью Донского полку и половиною кампанейского и пятью полевыми орудиями 18-го числа выступя, ночлег имел в двенадцати верстах от Кефы, а 19-го при выступлении его из лагеря появились небольшие татарские собрания. Напоследок же совокупясь в одну толпу, остановились от него в пяти верстах и от начального их мурзы присланы к нему двое мурз, и хотя он им объявлял, чтоб они тотчас по

- 464 -

домам разошлись, но они отговариваясь, что без повеления ханского того зделать не могут, к оному не приступили. То он ничего с ними не делая, шел до деревни Армали. При оной же, когда его деташемент стал лагерем распологаться то и они в четырех верстах наперед кошами своими расположились, а 20-го, то есть в назначенный по диспозиции день, пошел он к означенной толпе, состоящей до тысячи двухсот татар. В то время и они также поднявшись начали к стороне Ениколя ретироваться до деревни Хаджалад, откуда начальник сей толпы прислал к нему объявить, что он много уже своих татар в домы распустил и оставил не более ста человек, коих без повеления ханского распустить не может. Но посланною партиею разведано, что их стоит за горою, закрывающею от виду деташемента больше пяти сот человек, почему дабы из виду их не упустить, посланными от деташемента командами, верстах в пяти догнаны и атакованы. Но они уже просили помилования и чтоб их ничем не трогать, обещаясь разойтись по домам и жить во оных спокойно, не делая собраниев. И тотчас после сего разошлись.

От господина полковника Делвиха тоже получил, что он близ Керчи под командою султана Салим гирея, толпу, состоящую в четырех тысячах татар, разогнал и они там же все в свои домы разъехались с обещанием никогда впредь не собираться.

От господина генерал майора Фризеля получил рапорт, что в Козлове никакого татарского собрания не было. А и от господина Кохиуса получил, что недалеко от него была одна татарская толпа из трехсот человек состоявшая. Для разогнания оной послал он команду, по приближении которой они все тотчас по домам разошлись.

От господина полковника Бибикова получил рапорт, что он взял с собою сто гренадер, две полковые и две маленькие казацкие пушки, четыреста малороссийских да семьдесят донских казаков. И со всею оною командою отправился по Козловской дороге к Каменному мосту, оставя крепость в совершенной безопасности. И от партии вперед от него отправленной, известился, что находиться около трех тысяч татар поблизости Каменного мосту. Почему он, перейдя через оный, пехоту и пушки со всех сторон закрыл казаками и, подходя ближе, приказал фланкерам подъезжать, подтвердя им, чтоб заманивали к пушкам. Татары ж, не видя больше, как только донских казаков, всеми силами наступать стали. Когда казаки с перестрелок отступать начали и, наведя их на самое ближнее расстояние закрывающие, казаки поспешно раздались, артиллерия и пехота один фас начали стрелять, отчего все татары мгновенно рассыпались, побежали в степь, а казаки оных преследовали. На месте побито татар пятнадцать человек, да казаки перекололи тридцать два человека. С нашей же стороны убитых и раненных никого не было. После чего посланы были от него партии, но нигде никаких сборищ не наехали, почему он в Перекоп возвратился.

По рассыпании таким образом во всех местах татарских толп и по восстановлении тем во всей земле спокойствия приказал я везде по прежнему

- 465 -

по берегу и в других местах учредить теж самые коммуникации и в том же самом положении оставить.

“Татары в степи”

Между письменными делами господина генерал порутчика князя Щербатова нашел я к нему ордер от главнокомандующего, чтоб Селенгинский полк по указу Государственной Военной коллегии за малолюдством из Крыма выступить, и приказать следовать в Изюм, где он и будет формироваться.

А как я в Кефе нашел и господина вице-адмирала Сенявина, то я с ним и с господином генерал порутчиком Щербининым имея совет о расположении

- 466 -

здесь войск, как сухопутных, так и морских, сделали следующее учреждение, как кораблеплавание на Черном море начинается всегда не позже как в марте месяце, в которое время и корма в здешних местах довольные уже бывают, наши ж войски, зимующие в каких-бы-то ближних местах ни было прибытием своим к марту месяцу никак поспеть не могут, то дабы во всем Крымском полуострове и паче по приморским постам, продолжаемая ныне предосторожность ни малейше ослабеть не могла и неприятель в своих намерениях не получил бы авантажев в рассуждении иногда разрыву и вновь предполагаемого перемирия по видимым с крымцов душевным с турками соединения. А притом в случае и внутри Крыма подобных нынешним собраниев здешнего вооруженного народа, и всяких иногда могущих быть случаев, дабы можно было все таковые следствия вскорости разрушать и для сего остаться здесь на зимнее пребывание всему Крымскому корпусу, исключая Селенгинского полку, который по повелению главнокомандующего отсюдова выпущается, да вприбавок к тому по вышесказанным обстоятельствам остаться здесь же из резервного корпуса легионной пехоте и егерям, и всей легионной и полевой артиллерии. От гусарских полков Черного, Молдавского и Бахмуцкого по три эскадрона, а прочим из Крыму выступить. Борисоглебского потому ж невозможно отсель выступить, а остаться ему здесь купно с Астраханским полком, как сии два полка в оба случаи могут употреблены быть, то есть пешими и конными от обоих корпусом Крымского и Резервного остаться до наших казаков здесь по тысячи и Малороссийских по тысяче ж.

Касательно до флоту, то крейсированию кораблями из флотилии около Крымского полуострова продолжатся до половины октября и потом возвратиться всей флотилии в свои места для приготовления себя всякими потребностями к будущей компании, дабы к выступлению оной в море в марте месяце, в готовности быть можно.

Находящимся у Очакова запорожским лодкам всем зимовать в устье Днепра на таком положении, как они в прошлом году зимовали. А казаков конных запорожских же и из находящихся там, оставить при них на зимнее пребывание двести человек и прочих пятьсот человек отпустить в их жилища с тем, чтобы в марте месяце оные прибыли.

28-го выехал из Кефы, а 29-го прибыл к корпусу резервному, который я нашел близ Салгирского ретранжемента, и сделал, выходящим по станциям войскам в Крыму, следующее распоряжение.

Ряжского полку господину полковнику Кудрявцеву приказал с одним батальоном того полку следовать в Перекопскую крепость и по прибытии принять комендантство от господина полковника Бибикова, четыре мушкатерские роты определить в гарнизон, а гренадерскую отправить к пристани Сербулат на место Астраханского полку драгун. И, если иногда еще редут там не сделан, то оной сделать и, с находящимися там двумя пушками, оной пост занять на всю зиму. И для того поделать землянки, употребя на то лес из форштата Перекопской крепости и довольствовать их всем из оной крепости.

- 467 -

Другому батальону оного полку из четырех мушкатерских рот содержать Бельбекский пост, а майору Ахлябинину с четырьмя легионными к легиону прибыть.

Инкерманский пост содержать приказал по рассмотрению полковника Кохиуса небольшим только числом из команды Балаклавской или Бельбекской, как по настоящим обстоятельствам сильным постам быть никакой нужды нет, а в свое время, весной, оные довольно снабдены должны быть.

Другой гранодерской ротой Ряжского полку занять пост при Ахтмечетской пристани, взяв от Ростовского карабинерного полку обе пушки себе. Сделать редут и на зиму землянки, больных отсылать в Козлов и провиантом оттуда же довольствоваться.

На место бывших Ряжского полку людей в Салгирском ретранжементе командировать Московского легиона от пехотных батальонов и с ними от каждого батальона по одному субалтерн офицеру с пристойным числом унтер офицеров и капралов.

Господину полковнику Бекерину по собрании всего своего полку и следовать к Сент-Марковскому ретранжементу и там занять пост на место легионной команды. Довольствоваться провиантом из оного ж ретранжемента, откудова и овес получать, а в недостатке из Перекопской крепости сено из приготовленного в том месте. Легионную ж команду отпустить к легиону.

Ростовскому карабинерному полку, так как и всем назначенным войскам к выходу из Крыма оставя здесь от гусарских полков Бахмуцкого, Молдавского и Черного от каждого по три комплектных эскадрона, приказал следовать на Днепр и соединиться у Сент-Марковского ретранжемента и быть всем в команде господина генерал майора князя Багратиона, которому приказал с полками резервного корпуса следовать к Бахмуту, а Черного и Молдавского полков эскадроны отпустить чрез Никитин перевоз в их селения.

Господину полковнику Бибикову, сдавши комендантство господину полковнику Кудрявцеву и с находящимися при нем людьми Селенгинского полку выступить к Изюму на основании повеления главнокомандующего.

В рассуждении недостатка здесь в сене и квартирах, приказал я майору Синельникову с Донецким пикинерным полком следовать на Днепр к Сент-Марковскому ретранжементу. Тож и от оставленных здесь трех эскадронных гусарских команд отправить туда по два эскадрона и господину майору Синельникову для всех сделать на зиму конюшни и землянки.

Во всех полках приказал здесь оставить лошадей только под полковой артиллерией, под патронами и полаточными ящиками, а прочих всех на Днепр отправить, тож и под артиллерией. Под некоторое число орудиев лошадей оставить, а прочих отправить на Днепр.

Из шести Донских полков приказал я сделать четыре комплектные и при них оставить полковников Кутейникова и Хованского, Грекова и Тимофея Денисова³³⁸. А затем оставшихся казаков с полковниками Горбинковым и Михайлой Денисовым.

- 468 -

Из полку Иловайского приказал здесь оставить сто пятьдесят человек и расположить на реке Индале, которым быть в команде генерал майора Якобия.

От полку Кутейникова сто пятьдесят человек расположить по реке Салгиру.

Тимофея Денисова половине полку быть в команде у господина генерал майора Фриэеля и содержать посты от Козлова до Перекопской линии.

Михайлы Громова половине полку следовать к Балаклаве и быть в команде у господина полковника Кохиуса.

А прочим казакам от всех четырех полков следовать с полковником Иловайским на Днепр, которому со всеми быть в команде у майора Синельникова, отделя сто казаков для разъездов к господину полковнику Бекарину.

Затем всем находящимся на Днепре резервного корпуса командам и молдавским эскадронам приказал быть в команде у майора Синельникова, а прочим у полковника Бекарина и довольствовать лошадей заготовленным там сеном, а людей, запасенным в Сентмарковском ретранжементе провиантом.

Все находящиеся в Крыму войски, разделил я по командам, господину генерал майору Якобию препоручил посты в Судаке, в Кефе, в Ениколе, в Керчи и в Арабате, приказав полковнику Компанейского полку расположить в Ениколе, а другую на Булзыке, из которого по берегу моря до Судака учредить посты. Тож и в городе по сношению с господином полковником Кохиусом учредить в надобных местах при унтер офицерах человек по двадцати посты, дабы суда там приставать не могли.

А сверх того гусар черных и молдавских расположил при реке Булзыке, и приказал им и всей в Кефе состоящей артиллерийской команде господина генерал майора Якобия.

Господину генерал майору Фризелю определил командовать по прежнему от устья Олмы до самой Перекопской линии и ближними постами, с тем, чтобы Астраханскому драгунскому полку и всем будущим в Козлове войскам быть в его команде и бригаде.

Перекопскому коменданту командовать крепостью и линиею, а для разъездов дал ему сто казаков.

А господину полковнику Кохиусу по прежнему командовать, начиная от Ялты до Бельбека.

Квартиру себе я назначил в Козлове, куда и артиллерии резервного корпуса следовать приказал. Так же назначил расположиться бахмуцким гусарам. Двум пехотным Московского легиона батальонам и егерям, а другим двум батальонам — в Кефе.

А как прошлого году, находящиеся в Крыму войски, вошед рано в квартиры и заразясь язвою, в множестве померли, то дабы избежать от сего зла, я приказал всем бывшим тогда в Крыму войскам стоять в лагере до первого ноября и тогда, если будет благополучно, войтить в квартиры со всею от опасной болезни осторожностью.

- 469 -

Войска запорожского полковнику Колпаку приказал из полку его двести казаков оставить у пришибу, ниже Сент-марковского ретранжемента, чтоб оные там зимовали, а достальных пять сот на зиму отпустить в их жилища с тем, чтоб оные в марте месяце возвратясь, соединились бы с сими двумя стами казаков.

А в войско запорожское предписал, чтоб они лодкам своим приказали зимовать в устье Днепра, так и прошлого году они там зимовали.

2-го октября приехал ко мне от хана мурза, чрез которого его светлость и все их правительство просили меня, чтоб я был при заключении с ними трактата и что уже уполномоченные их мурзы для того в Кефу отправились, о чем и от господина генерал порутчика Щербинина получил письмо с просьбою, что я для советов при трактовании в Кефу б приехал. Почему я послал к его превосходительству, чтоб он меня уведомил, когда уполномоченные мурзы, все в Кефу съедутся и в который день трактование начнется.

А между тем для выгоды войскам переменил лагерь и при Желалбеевом лесе расположился.

3-го получил от господина генерал порутчика Щербинина письмо, что мурзы все уже съехались и трактование 5-го числа начнется, почему я 4-го выехал, тот же день в Кефу прибыл.

Между тем как трактование началось, я отправил письмо к его светлости хану с изъяснением, что, хотя я не вхожу в подробное исследование причин, по которым бывшие народные толпы собирались. Ибо уже о том его светлость довольно объяснен от моего предместника господина генерал порутчика князя Щербатова. Однако почитаю за необходимое еще его светлости повторить сказанные мною присланным от него мурзам перед распущением находившихся при нем войск слова, чтоб не только таковых толп, но и более б двадцати человек в одной куче, вооруженных, впредь не собиралось. А в противном случае более таковые сборища терпимы не будут, но как по здешнему обычаю для погребения знатнейших мурз вооруженных людей более предписанного числа собираться может, то сие хотя дозволяется но с тем, чтобы наперед меня о том предварительно известить, дабы б войска команды моей не приняли такого собрания в другом образе, чем соблюдется столь желаемая для всех покой и тишина. С нашей же стороны от войска никому обид не будет, а в случае какого либо предерзкого, оной по самой строгости штрафован будет, в соответствии чего я и от его светлости того ж ожидаю, яко государя сей земли, желающего более всех благоденствия для своей державы, а чтоб достигнуть до того совершенно, надлежит согласиться с обычием целого света, чтоб союзные войски в дружественной земле получили в покупку все съестные припасы во всех тех местах, где оные расположены по настоящим ценам, как то они между собою торг имеют, а не так, как ныне случается, что обыватели требуют от войск неслыханные никогда в здешнем полуострове цены, а при том по холодному уже времени приказать навозить дров достаточно во все те места, где войски расположены,

- 470 -

а в недостатке поблизости дров, кизяку⁵¹⁷ доставить, тож и сено для лошадей, а для лутчаго во всем порядку просил его светлость определить к каждому частному командиру по одному мурзе, которые бы о доставлении всего надобного старались, и если иногда произойдут с которой стороны обиды, то чрез них же разбирать и удовольство делать будут.

Трактование продолжал до 16-го числа и наконец уполномоченные мурзы совершенно согласились на все те пункты, как от Ея Императорского Величества предписано и высочайшая ее в том воля была, и осталось только его светлости хану утвердить все то с его уполномоченными приложение моих печатей.

По окончании трактата уполномоченные мурзы усильно просили, чтоб за дрова и кизяк, доставляемые здешними жителями для войск заплата во всех местах производима была, тож как прошлого году в Козлове. А как в данной инструкции господину генерал порутчику Щербинину между прочим предписано, чтоб татары сколько возможно меньше чувствовали тягость от настоящей в их местах российских войск бытности, то б ему по сношению с командующим в Крыму генералом такие сделали распоряжения, чтоб поставка дров и фуража не производили в них негодование, но во всем бы том они милованы или сколько-нибудь облегчены были, но чтоб и войски никакой нужды не терпели. Почему мы с его превосходительством и согласились и обще с уполномоченными мурзами положили, чтоб за доставляемое здешними обывателями во все места сено, платить двенадцать ок — девять копеек. За кизяк во всех местах тридцать пуд по рублю, по двадцати копеек за дрова. За дрова в Козлове так как и прошлого году за тридцать пуд по рублю по осьмидесяти копеек. В Кефе на Бузлыке и Индале по рублю по пятидесяти копеек, в Бельбеке по рублю по двадцати копеек, а в Балаклаве, Судаке и Ялте по шестьдесят копеек.

18-го получил я от его сиятельства графа Петра Александровича Румянцева сообщение, что по восприятым мерам между его сиятельством и верховным визирем Порты Оттоманской учреждается вновь конгресс и что уполномоченные на оном чрезвычайные послы со стороны ЕЯ ИМПЕРАТОРСКОГО ВЕЛИЧЕСТВА господин тайный советник Обрезков, а со стороны турецкой Алгазим Абдуль Разак Эфендий, которые до окончания перемирия два только съехаться могут, почему и нужно, чтоб неприязненные действия удержаны были и по исшествии срока до тех пор, пока новое от них последует постановление.

19-го я из Кефы выехал и 22-го в Козлов прибыл.

Ноября 15-го получил я от его сиятельства графа Петра Александровича Румянцева сообщение, что по съезде господ полномочных поставлено продолжать перемирие между войсками по 9-е марта на точном основании артикулов при Журже заключенных.

***

- 471 -

1773 год

6-го числа генваря представил главнокомандующему моим рапортом, что я в рассуждении моего в Крыму пребывания за нужное себе почитал иметь у себя в разных местах конфидентов на тот конец, чтоб чрез них наведываться о обращениях как самих крымцов, так особливо живущих на острове Тамане, поелику на сем острове было свободное пристанище судам с противного берега. Главною причиною сего моего представления было то, что отвсюду происходили тогда разныя народныя разглашения, в которых хотя иногда очень мало вероятности усматриваемо было, однако по меньшей мере некоторые из них заключении должно было делать. Я при том донес, что возвратившийся ко мне в то время из Бахчисарая от мурз тамошних конфидент ничего развратнова противу нас не приметил. Одна чернь болтала тогда только, что весной будут в Крым турки. Сей посланой сказывал мне, что в бытность его в Карас-базаре в одном кофейном доме слышал недавно в Крым с Тамана, а туда также из Царя-града приехавшего татарина, разговаривавшего с здешними татарами, что будто турки с кораблями намерены быть в Крым к половине марта месяца. И что де они, хотя сорок лет с Россиею будут битца, а Крыму не отдадут.

24-го генваря послал к князю Долгорукову³³⁹ репорт, что партиями моими изловлены два турка, которые о себе показали, что они из Анатолии приехали в Крым с товарами. Но я, почитая их шпионами, велел содержать под караулом.

На сие получил я ордер, в котором по одобрении моего поступка, предписывается и впредь показывающихся шпионов изловя, хотя б против того со стороны хана неудовольствия были, отправлять под караулом наперед в Перекоп, а из оного к нему.

30-го генваря получил от князь Долгорукова ордер, в котором, возвещая мне о скором прибытии тогда чрез Полтаву из Петербурга Калги-султана, и удостоверяя о его усердии к России предписывал: 1-е, что он почитает нужным у всех крымских пристаней проезд присечь так, чтоб никто без точной власти и без особливого от Калги-султана виду никуда, даже и на Таман, не отлучался: 2-е, по всем мечетям объявить, что хан и правительство Крыма возчувствовали из персонального султаном объявления сколь велика к ним ЕЯ ИМПЕРАТОРСКАГО ВЕЛИЧЕСТВА милость, повелевают всей области остаться в спокойствии, ни к какому ополчению не готовиться, не принимать приезжающих к берегам турков и никаких клонящихся к нарушению их вольности плевел не употреблять.

При сем уведомлял меня, что сей султан всю переписку с его сиятельством чрез меня отправлять будет.

6-го февраля испрашивал от главнокомандующего моим рапортом резолюции подходящим известиям о прибытии в Крым турецкого сильного десанта, можно ли мне, хотя в конце апреля месяца ожидать сюда конницы к

- 472 -

подкреплению, ибо естьли бы я войски вверенные мне имел в полном комплекте, то не настояло б нужды таковой в сикурсовании оных. А как корпуса моего в полках большой оных некомплект, который время от времени умножается поражением, хотя не язвою, но особыми в климате сдешнем болезнями и который ими будучи во всякое время столь обогащен разнообразно, что почти непременно производит великую в войсках гибель, а чрез то самое немалое число и больных состоит. Все ж таковыя весьма умаляющие здешние войски обстоятельства понуждали меня и то донести, что естьли б неприятелю при произведении им десанта удалось овладеть хотя одним из наших постов, учрежденных особливо при известных столь великих здесь горах, а чрез то самое и вогнездиться уже ему в них некоторым числом войск, то на таковой столь вредный уже для нас случай и чтоб скорее неприятеля оттоль выбить колико несравненное противу его число пехоты отрядить будет надобно, поелику что конница там, как в непроходимых для нее местах ничего действовать не может. А за таковым отделением толь знатного иногда числа сей пехоты и останется может быть к отражению рассевшегося повсеместно при берегах неприятеля одна только небольшая с конницею часть пехоты. Но я все сие предал в его рассмотрение единственно на один только непредвиденный случай. И что особливо когда уже полуостров здешний приведен стал в нынешнее его положение, то я и удостоверял, что по столь важному об нем посту сколь не велики б были силы неприятельския, я иначе не могу его уступить, как обороняясь до последняго человека и отражать буду сколь возможности моей достанет действии сего, неприятеля, совместно иногда и от стороны земли здешней произойти могущие. Размышление мое о всех представленных крайностях тем более мне подтверждается, что я с стороны моря не буду обеспечен нашею флотилею поелику, что хотя его превосходительство вице адмирал пообещал, что оная в марте выступит, но как в сем месяце выедут только из Таганрога суда с разными принадлежащими сей флотилии материалами и припасами, то без получения оных нельзя ей и в море выступить. Так для лутчаго удостоверения не изволит ли его сиятельство и к Алексею Наумовичу³⁴⁰ отписать, чтоб он поспешил в снабжении оной флотилии к раннему выступлению.

19-го февраля прислал ко мне главнокомандующий с полученного им от его сиятельства господина генерал-фельдмаршала и кавалера графа Петра Александровича сообщения копию относительно до производства дел конгресских и что по держаным последним конференциям существительныя пункты остались под прением. А при том примечательно, что по-видимому Порта не имеет прямого намерения о прекращении настоящей войны.

К тому ж присовокупил, когда по довольном обращении и примечании поступков крымцов, открывающих явно недобронамерения их, в рассуждение принято было, то соображая трудность раннего подкрепления, и напротив того способность с противного берега неприятелю сделать свой десант, легко могущий воспоследовать в марте и не позже апреля, Его сиятельство

- 473 -

еще в сентябре месяце всеподданнейше представил, не повелено ль будет все потребное на тракте заготовить на тот конец, чтобы помошные войски к тому времени приспели. На что не получа никакого отзыва, остался в молчании. А напротив того и в генваре месяце повторил оное представление с требованием высочайшего повеления готовить ли пришедшие к нему четыре пехотные полка и два кавалерии на подкрепление Крыма или нет. А наконец и в третий по рапорту моему, соображая таковыя в мирном конгрессе прения, а со стороны положения Крыма неприклонности к стороне нашей за таковыми представлениями он более сделать на сей раз не мог, как распорядить следующим образом: два пехотных полка из прибывших из первой армии, расположенные на старой линии между крепостей Белевской и Федоровской имянно Елецкой и Тамбовской до разлития рек по последнему пути перевесть в Новоселицы, Самару и на тамошнюю поланку. Другая ж два полка Белозерской и Азовской по причине нахождения их в Елисаветградской провинции назначены от его сиятельства по последнему ж пути приттить к сече и как только возможность допустит переправиться, то тот же час исполнять оно будет. А кавалерийские два Ямбургские и Псковский перейдут реки Псол и Ворсклу и расположатся в Цариченке и Китай-городе, а к тому малороссийских казаков сколько набраться может. Все сие приуготовление и распоряжение делал его сиятельство с тем, что будет ли сие удостоино опробации, то крымская стража сими войсками будет усилина. Что и отнес его сиятельство на высочайшее соизволение отправленную о том реляцию и естьли получит на оную сходно с сим положением резолюцию, то в таком случае и настоящее исполнение все примут. А до того останутся они в вышеобъявленных местах до повеления. Ростовскому карабинерным ескадронам, а также и гусарским предписал его сиятельство не только быть к выступлению готовым, но и для раннего выступления на тракт, лежащий от нынешних их квартир к Крыму, заготовить впредь на 150 верст как овса, так и сена, перевозкою на обывательских подводах за прогоны для употребления одним только строевым лошадям. А естьли не отяготительно будет, то хотя и на 200 верст такову развозку зделать. На дальное ж продовольствие приказал его сиятельство для взятия с собою с места овса. В полк Ростовской дать десять четвероволовых фур, а в ескадроны легкоконныя по той же препорции взять на них овса столько, сколько поднять могут. Из которого употреблять в расход также одним строевым лошадям с рассмотрением, чтоб оного до того места, где получить можно конечно было. А провианта на штатных и прибавочных повозках иметь только на один месяц. В протчем же о распоряжении здешних войск по постам препоручил на мое рассмотрение.

А против сего повеления отправил его сиятельство 20-го февраля рапорт с прописанием, что оное подкрепление здешнего корпуса непременно есть нужно, как о том уже и в прежнем моем рапорте упомянул. А особливо, что я нахожу теперь сию оборону десанта весьма трудною и ровною, как бы в переправе, чрез какую либо реку неприятеля. Естьли я по всему берегу

- 474 -

протяну свои войски, так везде будет слабая оборона. Оставить же их и совсем без занятия неможно, а особливо как здешний полуостров изобилен такими местами, где неприятель пристать может. И хотя по числу вверенных мне войск, сколь только знания ремесла моего дозволило учреждение я сделал, призвав бога в помощь, сколь сил моих достанет порученной мне пост оборонять буду. А при том соображаясь с вышеписанными обстоятельствами, доносил я, что для верного удержания сего поста надлежит иметь войски в достаточном числе. А потому непременно надобно было хотя и до получения высочайшей резолюции, чтоб генерал-майор Вассерман³⁴¹ с назначенными двумя полками следовал бы к соединению ко мне. А особливо как сия прибавка сделает великое порабощение в татарах, да не замедлют о том и турки сведение получить, что все в великую пользу нам послужит. Марш же свой Вассерман иметь может весьма выгодной, ибо ему иттить такими местами, которыми он во всякое время пройтить может, потому что они наполнены запорожскими селениями до самого Никитина перевоза. А при уготовлении же ему фуража и способствования в его переправе чрез Днепр я запорожскому войску писал и надеюсь, что все то с успехом исполнено от них будет, так как по заготовлении сим полкам от Никитина перевоза по дороге, сюда лежащей, сена. В протчем, что принадлежит до достальной конницы, то естьли подножного корму не будет прежде апреля, не надеюсь, чтоб оная выступить могла. А небезнужно б и ей здесь достаточное количество иметь в рассуждении том, что непременно уже татары собрание своих войск зделают, как скоро только услышат не только о приближении, но о точном намерении десанта. И хотя сие войско, незаслуживающее никакого примечания, но число оных, чтоб без ошибки сказать, не менее как двадцать тысяч собраться может.

Итак с одной стороны, как я уже выше упомянул, примечания они не достойны, но с другой, когда войски озабочены будут обороною берега противу десанта, то в таком случае должны на подкрепление атакующих мест делать весьма проворныя движении, что с обозами исполнить сего никак невозможно, а то либо оные могут иметь при себе на несколько дней провианта, а дальнейшее пропитание должно вестись сзади или после прибывать, то они сему последнему не только препятствие, но и разорение причинить могут. И естьли ж определять большии прикрытия к сему пропитанию, то больше обессилишь и без того малочисленные войски по здешнему положению земли. И видимо ясно, что без достаточного числа войск искусство военное в том помощи подать не может, хотя я и не премину все нужныя к тому предосторожности взять потому что здесь и крепостей, могущих обороняться, только две, то есть Перекоп и Арабат. А затем протчие города совсем открытыя и которыя не только в пользу, но и больше во вред войску служить могут, естьли в них остаться. А хотя в тех местах находящиеся магазеины сколько возможно от меня прикрыты будут, но наконец, за должность я почел все сие отдать в рассмотрение его сиятельства так как и то, что в рассуждении

- 475 -

вышесказанных обстоятельств за великую удобность почитаю, чтоб запорожское войско расположить при Днепре близ Шангирского ретранжамента. А в случае надобном оное и сюда ввести, поелику они и одни почти могут исправиться с татарами. А протчее войско будет оборонять берега.

Распоряжение ж войску я сделал таковое. Во-первых они должны были приготовиться в лагерь. За определением на постах один из тех лагерей находиться будет из войск кефинских, при реке Бульзыке, с прибавлением части конницы под командою господина генерал-майора Якобия. Но город Кефа всегда будет снабжена караулом и сие войско может во всем том краю обращении свои делать. Второй лагерь при реке Чекраке, где и я находиться буду, которой к другой половине полуострова обращаться станет для подкрепления постов. А некоторая часть конницы будет при реке Салгире близ ретранжамента и по надобности присоединится может к тому или другому лагерю. Я ж для себя сие место для того избрал, что туркам удобнее десант сделать между Перекопа и Козлова или меж Ахтярской гавани и греческого монастыря, то в оба сии места я свободнее обратиться могу. Что ж касается до Никольского пролива, то надеюсь я, что господин капитан Сухотин³⁴² оное место займет бомбардирными судами, а потому и тщетно будет неприятельское туда покушение. С таманской же стороны ожидать важного не было опасности, ибо род живущих там людей к пехотному бою неспособен. А при том представил, что я удобнее почитаю коннице из Новой Сербии притти на Никитин перевоз, где она без дальнаго изнурения во всякое время притти может, как от штаб-квартиры Молдавского полку, то есть от Павловского редута только 80 верст до того перевоза.

20-го февраля сделал войску, находящемуся в Крымском полуострове, нижеследующее распределение:

Полк Алексеевский, яко находящийся при морском департаменте, иметь пост при Ениколе.

Инженерной команде остаться по-прежнему в крепости Арабатской. А егери должны ко своему корпусу присоединиться. Но на место оных из ведомства генерал-майора Якобия велел командировать туда всех пеших украинских казаков.

1-й лагерь при Булзыке под присудственною командою генерал-майора Якобия, у него пехтные полки Белевской³⁴³ и Курской.

Артиллерию крымского корпуса, исключая что потребно будет, оставить по местам.

Егарьской корпус, из которого расположенный при Судаке пост остается по-прежнему.

Конница

Три ескадрона Черных гусар, казачий Иловайской полк, Компанейской полк.

В Салгирский ретранжемент велел командировать Московского легиона от гранодерского батальона при порутчике 50 гранодер с пристойным

- 476 -

числом других нижних чинов и одного барабанщика в команду секунд майора Шипилова³⁴⁴ так как и мушкатирских недостающее число 50 человек убылых добавить. Близ оного редута взять лагерь полку Донецкому пикинерному.

Одной роте егарям со двумя легкими орудиями, к казачьему полку Кутейникова присоединясь, того ж полку к есаулу Орлову³⁴⁵ во околичности того места взять лагерь.

И всем вышеписанным находящимся при Салгире войскам велел в команде состоять у майора Синельникова.

Астраханскому драгунскому полку оставить два ескадрона в Шангирском ретранжаменте, в котором оставить пушки и конную аммуницию и около оного всего полку строевых лошадей, из которых ескадрону коменданту сего ретранжамента майору Мисюрову употребить для стражей его укрепления и для пасьбы табунов. А в прибавок ко оным командируются из украинских казаков.

При господине полковнике Бекерине прибыть пешим трем ескадронам в Козлов для содержания сего посту.

Лубенского полку есаулу Григоровичу остаться с командою его в Козлове. Артиллерии порутчику Дурнову остаться по прежнему в Козлове с его командою.

И всем сим в Козлове войскам состоять в команде у полковника Бекерина.

Половина полку Денисова присоединиться к его полку и закрывают дистанцию между Перекопом и Козловым, как и свяжет цепь с полком Грековым.

2-й лагерь при реке Чекраке под командою господина генерал-майора Фризеля, где и я находиться буду.

Четыре батальона Московского легиона резерфного корпуса, артиллерия, две роты егерей оного ж легиона.

Конница, полк Борисоглебской драгунский.

Гусар 3 ескадрона бахмуцких, три молдавских.

Запорожским казакам 300-м взять свой лагерь при Аланчаке, а 200 остаться при справном старшине у надзирания Кинбурна.

Части господина полковника Кохиуса взять свой лагерь по рассмотрению его так, как и бельбецкий пост, по тому ж учредить.

Майору Юрвицкому остаться на своем посте по прежнему.

Половина полку Грекова присоединиться с полком, а как выше сказано, свяжет цепь с полком Денисовым.

Ряжским гранодерским ротам занять: одной при Сербулате, а другой при пристане Ахт-мечеть в сделанных редутах. А господам частным командирам в моих повелениях предложил:

Генерал-майору Якобию: назначал я ему лагерь при реке Булзыке в рассуждении том, что близ Кефы лагерные места неудобны. А особливо, что и больных там от худых вод в полках немало бывает. И что в городе

- 477 -

Кефе никаким числом гарнизону обороняться неможно, а всегда должно оному выходить к отпору неприятеля, к защищению ль бы того города служило или берега. А напротив того при реке Булзыке будет он иметь выгодной лагерь и в 13 верстах только от Кефы. То взяв все предосторожности о уведомлении себя о неприятеле, может во все стороны обращаться к поражению неприятеля. А между тем предписал, как егери из Арабата должны будут соединиться к своему корпусу, почему оной и приумножится людьми, то и из оного непременно надлежит учредить пост в горах позад Кефы в пристойном месте, которой и может надзирать прибытия с той стороны неприятеля. А в надобном случае можно оной подкреплять пехотою. К лучшей же безопасности может для сего посту сделать укрепление и естьли б земля не дозволила сделать бруствера, то построить оной хотя из мешков насыпанных песком и снабдить его пушками коликим числом и каким колибров пристойнее найдет. А сверх сего надлежит учредить по берегу от Кефы до Судака небольшие казачьи посты, а особливо на одном вытянутом языке в море. Хотя и нет из пеших казаков таковых, которыя будут весьма далеко открывать море, должность же их состоять будет только в том, чтоб, как выше сказано, егарской пост, так и его господина Якобия о всяком прибытии уведомить. А сверх всех сих постов надлежит еще учредить из некоторого числа егарей и казаков пост на идущей дороге из Судака к Кефе в какой-либо ущелине, и которую б другим местом объехать было возможно, то сим самым и обеспечить коммуникацию между им и Судаком. Для кефинской пристани и магазеинов непременно надлежать будет караул иметь, а в городе уже для единой только пристойности, которой и командировать с сменой из лагеря. А город же иметь одного штаб-офицера комендантом над караулами, которой бы бессменно там находился.

Во всякое ж иногда прибытие неприятельское надлежит назначить место, где караулу собраться и потом соединить его к войскам, оставя только при магазеинах прикрытие с пушками. А при том расположил я оборону сего места таким образом: естьли б неприятель сделал высадку в горах позад Кефы, где и пристойные места есть и в то ж бы время и на плоском берегу высаживался по другую сторону Кефы, то в горах можно отбить неприятеля пехотой, а на плоском береге — конницей с подкреплением маленького числа пехоты для прикрытия пушек. Во всяком же надобном случае подкрепит его, господина Якобия, майор Синельников. А естьли и я уверен буду о стремлении неприятельском, когда будет на его дистанции, то не примину на подкрепление из моего лагеря к нему войск прислать. Затем же и полк Алексеевский в самом крайнем случае подкрепить его может. Однако ж не прежде сего может он требовать, как когда будет уверен, что на его пост никакого нападения не будет, а в нужном случае в Арабате одною взятою от него мушкатирскою ротою занять. Все ж из его лагеря тягости, как артиллерия, так и протчия при всякой тревоге отправлять к Арабату и из них военныя все снаряды и деньги положить в самой крепости. А протчия тягости поставить

- 478 -

позад оной вагенбургом под протекцию пушечных выстрелов, в той крепости находящихся. Во оной строевыя люди, яко имеющие ружья могут его оборонять. Артиллерию майора Норова приказал взять ему к себе в лагерь с артиллериею оставшеюся за удовольствием всех надобных места пушками, а особливо магазеин и пристань оными утвердить непременно надобно. Естьли ж бы иногда случились за всем тем удовольствием пушки, под которыя лошадей не достанет, то таковыя может он отправить в Арабат. Сухарной провиант пристойнее нашел я сложить в Арабате, поелику кефской магазеин подвержен опасности, почему оной теперь и наполнять не надлежит, а стараться к продовольствию войск употреблять. Естьли ж бы к сему продовольствию команды его недостаточно было провианта, то можно его из Салагирского ретранжамента перевесть в Арабат. Откуда способно будет войскам его получать. А естьли уже и на предбудущую зиму сии войски здесь останутся, то на таковое зимнее продовольствие можно будет в свое время и к Кефу доставать.

Хотя Компанейской полк по расписанию в лагерь его, господина Якобия, и назначен, но как оной делает стражу между Кефой и Керчей, то половина оного должна собраться к нему, а части остаться к Керче к подкреплению вверенного господину полковнику барону Дельвиху посту. А иногда по надобности может он и к себе взять. А при том стараться иметь и пользоваться всегда конфидентами и знать чрез них откуда кто приезжать будет в Кефу и не намерены иногда произвесть какого бунта, сим только самым себя и остеречь можно. Когда узнает, что неприятельское покушение, минуя кефской пост, стремиться будет к стороне Керчи и Ениколя, то в таком случае отдать на его рассмотрение в подкрепление того краю из войск его команды с тем, что оставя довольное число к защищению своего посту. С достальными за тем сам ли он может подвинуться к стороне той или с кем откомандирует. В заключении ж сказал я ему, что не числом, но храбростию и искусством неприятель побежден бывает. А для того и не остается инаго пребывающему здесь войску, кроме как одной только победою сей пост удержать чтоб то за тем ни стало. Господину полковнику Дельвиху предписал, чтоб он в самом случае по востребованию генерал-майора Якобия, оставя флотския батальоны для содержания в крепостях Керче и Ениколя гарнизону, с полком шел на подкрепление, куда от него предписано будет. А при том предписал, как вверенной ему пост требует весьма попечительной стражи и потому, как и я б впредь неприятельские покушении на дистанцию его ни были, старался б по всей возможности, отражая их, превращать в совершенную тщетность. Для чего и генерал-майору Якобию приказал, чтобы по состоянию в его бригаде и по способности в нужном случае подкреплен он, Дельвих, был из войск его части.

Господину генерал-майору Фризелю предписал, что когда оной и в лагере при мне будет, то не изъемлется от него как козловской пост, так и на дистанции между Козлова и Перекопом расположенныя посты. А как Борисоглебскому

- 479 -

драгунскому полку преполагаю я приходящее лето служить конницею, то чтоб приказать ныне ж оному приуготовить себя к выступлению в принадлежащей к оному убранстве и исправности.

Господину полковнику Кохиусу, какие б впредь неприятельские покушении на дистанцию его ни были, старался б по всей возможности отражая их, превращать в совершенную тщетность. И что при всяком уведомлении о стремлении неприятельском на его дистанцию подкреплен он будет войсками из моего лагеря.

Примьер-майору Синельникову, когда он будет находиться при салагирском ретранжаменте, то есть в середине Крымского полуострова, то может держать здешних развращенных жителей в почтении, а по надобности прибыть вскорости должен с конницей на подкрепление господина генерал-майора Якобия или в другое место, как он о том от меня или от генерала Якобия повеление получит. По собрании ж казаков с почт может для защиты редута оставить оных с прибавлением ста человек мушкатер под командою майора Шипилова. А протчих и егарскую команду ввести подле Карасу-базара в горы к стороне Старого Крыма. Для чего и потребно ему под видом другим сии места осмотреть и того офицера с собою взять, кто тут будет командиром. Во оном занятии поста та полезность, что он перережет дорогу в горах идущую от Бахчисарая к Кефе и помешает здешним жителям иметь убежище в горах. Тож естьли бы турки вышли близ Судака и Кефы, то непременно они в горах поселится могут. А между гор такая малая команда может великое число держать пока сикурс к ней прибудет. Но сей пост не прежде занимать, как самая крайность того требовать будет, ибо сие предприятое всего больше татар огорчает, как понимают они прямую цену сей заимки. И при том приказал ему посылать под разными претекстами в Карасу-базар для примечания. И по разведывании может употребить шпионам до 50 на счет екстроординарной суммы.

Полковнику и перекопскому коменданту Кудрявцову, чтоб оной по первому моему повелению назначенныя по расписанию две гранодерския роты отправил к их местам и имели б оныя у себя непременно шанцовый инструмент для того, чтобы, пришед в назначенные им редуты, могли оныя поправить и привести в совершенную исправность. При том же приказал тем капитанам подтвердить, чтоб каждой, заняв в своем редуте пост, и, невзирая на превосходство противу себя неприятеля, оборонялся б с великою храбростию и ни под каким бы видом не оставляли своих постов под взысканием в противном случае по строгости воинских артикулов. Для того, что при всяком на их места стремлении, не упущу я конечно подкреплять оныя. А в случае нападения на сербулацкую пристань приказал бы войска запорожского полковнику Колпаку, войдя в Крым, тотчас подкрепить из находящихся же при первом Ряжского полку батальоне двух пушек. Приказал дать тем командированным капитанам по одной. А вдобавок к оным снабжены они будут из Козлова.

- 480 -

Полковнику Колпаку, когда прибудет к нему требуемая мною из Коша трехсотная команда, то, отрядя при исправном и надежном старшине 200 человек к Кинбурну, приказал бы ему содержать толь нужной пост с крайним надзиранием неприятельских с стороны той покушениев, уведомляя тотчас о всяком происшествии перекопского коменданта. Сам же он с остальными за тем откомандированием тремястами, взял бы свой лагерь при Каланчаках близ каменного мосту в выгодном месте. И куда по прибытии отрапортовал бы перекопского коменданта, чрез которого и я уведомлюсь. Будучи ж в том месте, делать разъездами крайнее надзирание по дороге к перекопской линии, то ж к Кинбурну, дабы б его разъезды встречались с таковыми ж от двухсот сотной команды его партии. В случае ж нападения на сербулатскую пристань по повелению полковника Кудрявцова немедленно туда следовать. Войдя ж в Крым, команду содержать в совершенной сторогости, не допуская оную отнюдь до обиды, а тем меньше до разорения тамошних жителей и тем самым избавиться от принесения от них жалоб. Как же перемирие еще не пришло, а надежды к миру нет, то иметь только предосторожность, а поисков не делать.

Того ж 20-го февраля требовал от войска запорожского высылкою к полковнику Калпаку достальных в повеление от его сиятельства князь Василья Михайловича [Долгорукова] число казаков, дабы оныя сколь возможно ранее с ними соединиться могли. А при том писал, что хотя я совершенно не знаю усть Днепра, где от онаго войска на лодках содержится пост, однако на всякой случай, чтоб будущему там старшине приказано был, дабы он при сильном ингда на его пост неприятельском стремлении, ретировался к Шангирейскму ретранжаменту. Куда приплыв, может он и с своей командою вылесть на берег, а тем самым усиля будущия в том ретранжаменте войски, старался б с тамошним комендантом сколь возможно удержать толь нужной пост с наблюдением, чтоб и оставленныя у берега подле того ретранжамента лодки защищены были пушечными выстрелами.

Того ж числа послал сообщение генерал-майору Вассерману о том, что как по присланному ко мне от его сиятельства князь Василья Михайловича [Долгоругова] уведомлению приказано ему с Азовским и Белозерским полками следовать вниз Днепра к Сечи по таким местам, где от самого Кондака до Сечи запорожские есть зимовники. Чрез то и удобно ему во всякое время продолжать марш, чтоб он уведомил, где тогда находился и когда туда свой марш предпримет.

По сему же случаю к кошевому войска запорожского писал, чтоб два полка во время прохождения по их зимовникам сколь возможно безнедостаточно довольствованы были продажею фуража даже до самого Никитина перевоза. Прося при том оказать им всякое вспомоществование, как в переправе чрез Днепр, так и в скорейшем их перевозе на здешнюю сторону.

Того ж 20-го февраля отправил сообщение флота к капитану 1-го ранга Сухотину, что я в наступающем марте месяце предпринял вверенные мне

- 481 -

поиски вывесть к расположению в лагерь, о чем в надлежащие места мои распоряжения разосланы. К сему извещению присовокупил и то, что из уведомления от его сиятельства графа Петра Александровича [Румянцева] касательно до дел конгресных не иное, что видеть можно, как только по довольным подозрениям с стороны Порты все знаки, кланящиеся более к войне нежели к миру. По сим причинам предписано мне было держать оружие готовым к отпору неприятельского на Крымской полуостров покушения. Вследствии чего весьма нужно при таковых обстоятельствах крейсирование кораблей наших, поелику полуостров сей, окружен будучи водою, требует и надзирания в предохранении себя с стороны моря. Чрез такое кораблей наших на некоторой отдаленной от берега дистанции крейсирование мог я не только заблаговременно получить известии о неприятельском в какую-либо сюда сторону судами стремлении, но по оным к стороне той и войски тотчас командировать на отражение десанта. Иначе ж о неприятельских покушениях прежде мне и сведать нельзя, как только от форпостов, которые однако ж порядочно и разобрать не могут, какия корабли и куда они стремиться будут, распространяя таким образом предосторожность свою на все части. Того 20-го февраля ордерами своими назначил находящимся по постам войскам места, в которые они в случае всякой тревоги ретироваться должны. А имянно, поставленным по дороге от Перекопа к Салгирскому ретранжаменту с одной от Перекопа половины оной, ретироваться в Перекоп и явиться в команду господина полковника Кудрявцова. А другой, от Салгирского ретранжамента до Перекопа начинающейся — назад в сей же самой ретранжамент, в команду майора Шипилова, куда обратиться также и с одной половины, которая ближе к Перекопу, а с другой половины — в Козлов в команду есаула Григоровича. Ко оному ж явиться с половины дороги идущей от Козлова к Салгирскому ретранжаменту, а с другой половины в самой Салгирской ретранжамент. Стоявшей же по идущей в Кефу дороге первой почте присоединиться в Салгирской ратранжамент, а достальным всем к господину генерал-майору Якобию. Которому также предписал учинить равное назначение для находящихся в данном месте его.

Того ж 20-го послал повеление полковнику барону Дельвиху, чтоб он крайнее надзирание имел при татарском перевозе, чтоб они с стороны Тамана не могли турков сюда впускать. А по тому сколь скоро примечено будет сумнение о сих людях, в то же бы время, арестовав таковую лодку, ко мне отрапортовал, поелику татарам сего делать не позволено, сказав и то находящимся при перевозе оном татарам, что естьли кто с таманской стороны пожелает в здешний полуостров, то таковой испросил бы прежде от хана себе билет, по которому и пропущены будут.

24-го получил рапорт от генерал-майора Якобия, что по объявлению посыланного от него на таманскую сторону, с противной стороны никаких судов в прибытии нет, а ожидают чрез пятнадцать дней из Синопа двух купеческих с товарами суден, что сын Крым-гирей хана Мегмет-гирей³⁴⁶ султан,

- 482 -

присланной на таманскую сторону с деньгами для раздачи оных перешедшим на кубанскую степь едичкульским и едисанским ордам, отъезжает в Константинополь с двумя из едисанских и одним из едичкульских мурз для принесения благодарности султану за присылку денег. Что некрасовцы³⁴⁷ все свое имение стараются как можно распродать, имея намерение, переправясь на анадольскую сторону, взять свои селении. А тамошние жители уверяют себя, что весною прислано будет в Крым так же довольно турецких войск, что без сумнения россейские войски удержать полуострова не могут, а потому они и намерены им помогать. А когда десант будет сделан не столь надежной, то не намерены явной помочи делать. И что оной посыланной больше сих известиев получить не мог, потому что и сами тамошние жители верных сведений не надежны ранее получить, как на ожидаемых из Синапа судах. Почему он, господин Якобий, и намерен к тому времени того ж конфидента в Тамань паки отправить, чтоб верное известие получить было можно.

Я на сие ему предложил, чтоб он таперь же ево послал, приказав дожидаться прибытия оных, что гораздо будет полезнее в получении желаемых известий, поколику без всякого труда почерпнет он их от тех турков, кои прибудут на тех судах. А особливо, как между сим народом ничего нет секретного, ибо я собственно сам собою испытал, что у них всякия предприятия открыты и всем сведомы. При чем я господину Якобию поручил приказать конфиденту о том наипаче разведать, куда именно они сильнее нападение свое хотят сделать. Ибо ращитал, что хотя на таком известии, когда оно получено будет основываться достоверно и неможно, однако по меньшой мере соображая то и другое можно некоторое их расположение предузнать.

27-го февраля получил рапорт от полковника барона Дельвиха, что султан Шагин-гирей³⁴⁸ 20-го февраля переправился на таманскую сторону, но при отъезде своем святейшими клятвами обязался быть России верным, сказывая, что уже несколько ево к нам склонность открыта, то какой бы конец и нынешний конгрес не имел, ему более не осталось, как в Россию перейтить, дабы он гонения, как Порты, так и здешнего правительства избежать мог. И просил неотступно о принятии его в российскую службу, куда ЕЯ ВЕЛИЧЕСТВУ только угодно, хотя бы то было и против самих его единоземцев, которым он вечно отказался другом быть. При том себя обязал не только стараться на той стороне от великого султана³⁴⁹ к здешнему правительству, но и от них к султану письмы перенимать и к нему, господину Дельвиху, предоставлять, чего он и при нынешнем переправлении учинить не упустил. Ибо в самое то время переправился на ту сторону Журамет-мурза с письмами от здешнего хана и правительства как к великому султану, так и Батыр-гирею³⁵⁰ и протчим султанам. Но будучи тогда еще не обнадежен, как мы склонности и усердие его к нам приимем, не отважился тогда о том открыть. И для удержания впредь писем на той стороне особливых людей выставить хочет. А между тем нарочно своего служителя отправил в Бахчисарай

- 483 -

для изведывания не будут ли кто от правительства к султану отправлен или письмы посланы.

Признавая как усердие сего султана, так и обещание его переловить с письмами похвальными, но при том в рассуждении последняго, велел господину Дельвиху дать султану приметить, чтоб он делал сие с рассмотрением и не иначе как с полным удостоверением, что таковыя письма точно будут от здешняго правительства посланы к Порте. Сия предосторожность тем более нужною мне казалась, что хан, имея верховную власть не только над здешнею областью, но и над пребывающими на таманской стороне и на Кубани народами, имеет иногда нужду посылать ферманы³⁵¹ свои в те стороны, а потому опасаться надобно было, чтоб дозволенныя его отправлении их ошибкою захвачению подвержены не были, дабы не несть чрез то и огорчения здешнему правительству.

Для чего и старался б он, султан, схватывать у себя с письмами татар здешних повернее и секретнее, от которых отбирая письмы, присылал бы к нему, Дельвиху. Когда же бы приметил присланных с письмами действительно с противной стороны к здешнему правительству, то не схватывая оных у себя, прислал бы только своего человека, указать такова посланца. А он бы, господин Дельвих, узнавши онаго как наипристойнее и секретнее, приказал схватить, и письмы отобрав, ко мне прислал, держав самого его под караулом.

10-го марта получил я от господина Веселицкова письмо следующего содержания: “По принесении покорной моей вашему сиятельству благодарности за доставление мне полученных вами от конфидента ведомостей взаимствую прилагаемыми при сем таковыми же от моих приятелей на сих днях сообщенными, покорно прося вас, милостивой государь мой, и впредь таковыми известиями меня жаловать. А я равным образом, ежели что достойное примечания получу, вашему сиятельству сообщить непримину. Известии, сообщенные мне от трех здешних приятелей были следующие: от 1-го прошлого же года послан был от султана турецкого в Румелию³⁵² под претекстом описи дворов обывателей христиан Осман-эфендий, бывшей во время первого примирения уполномоченным для трактования о мире. Коему дано было тайное повеление в поездке своей видеться со всеми в той провинции проживающими сверженными ханами и с протчими султанами татарскими для изведания непреметным образом в разговорах их мысли об отторгшейся Крыме и нагайцах.

Сей посланной по краткому знакомству со Девлет-гиреем³⁵³, бывшим в хотинской компании ханом, заехав к нему вступил в разговор об обстоятельствах войны, приятельски у него наведываясь какого он мнения о крымцах и нагайцах и что он по известному их нраву и свойствам об них рассуждает? Давлет-гирей открылся ему: крымцы де и нагайцы принуждены были поступить по требованию российских войск предводителей для спасения жен и детей своих от неминуемой гибели. Но он, Давлет-гирей, удостоверяет, естьли б сильная помощь от Порты к ним прислана была, то де крымцы,

- 484 -

присоединясь с турками, напали бы на российския войски и выгнали бы оныя из всего Крыма. А сия область по-прежнему подверглася бы султану турецкому. Он, Давлет-гирей, ко умножению в определенной от Порты помощной корпус военных людей из охотников все свое движимое и недвижимое имение употребить готов. А ежели бы и все протчие, в Румелии находящиеся в отставке ханы и проживающие султаны, равным образом имущество свое для службы султанской жертвовать захотели, то немалая бы сумма собралась на произведение достаточного жалования вновь охотно определяющимся военным людям для учинения с многочисленным войском тем сильнейшего в Крыму на россиян нападения, о овладения оным, ибо тогда и нагайцы, прямыя махометани по единоверию, к Порте прислонятся.

Асман эфенди сие выведав возвратился в Царьград и донес турецкому султану. От коего отправлен вновь к тому же Девлет-гирею один Капитжи-баша³⁵⁴ с повелением созвать Мансут-гирей и Селим-гирей³⁵⁵ ханов и всех протчих селятин султанов крымской крови для объявления им в полном собрании девлет-гиреева усерднаго к султанской службе намерения относительно выручения и овладения Крымом. Но по многих в том собрании произшедших спорах все султаны и Мансут-гирей хан с намерением Девлет-гирея не согласились, предъявляя, яко оное несходствует с величеством такого монарха, каков султан турецкой, коего казна неисчерпаема и который толь многими владеет царствами, с чем Капитжи-баша в Царьград и возвратился.

Султан турецкой, сведав таким образом о мыслях татарских султанов, а при том зная, что все нагайцы преданнейшими были Крым-гирей хану, и что сына его Бахты-гирей султана над меру любят и почитают, послал к нему в Румелию нарочного, чтоб он прибыл в Царьград и явился у него. Бахты-гирей, исполняя повеление, явился у двора и допущен султану, от коего весьма милостиво принят. А между протчем вопрошен наедине, какого он мнения о нагайцах? Можно ли их денежными дачами, другими подарками и прелесными обнадеживаниями преклонить на прежнем основании подвергнутся Порте. Он по долголетнему между ими обращению и яко воспитанной едисанским Канон-мурзою, острым своим проницанием без сумнения приметить и познать мог состояние, свойства и нравы их, а потому и лехко заключить может к чему больше склонны и поползновенны.

Бахты-гирей султан ответствовал: “Во всенижайшее исполнение монаршего повеления, сколько он во обхождении с нагайцами приметить и познать мог, объявить должен, что оной народ непостоянен, склонен к хищничеству и корыстолюбив, ибо деньгами и подарками делать все у них можно, а в законе магометанском весьма тверд. И естьли б султан турецкой изволил для преклонения оного ему комиссию поручить, то он по имевшемуся его у нагайцов кредиту, обещал желанного достигнуть. А как султан намерен был ево по сему делу потребить, то ему оное и вверенно. Почему Бахты-гирей, испрося у султана одного салахера³⁵⁶, назначил с оным брата своего Махмет-гирея, кои не токмо знатною денежною суммою и многими другими по

- 485 -

татарскому вкусу и употреблению вещьми для подарков, но и письмами Бахты-гирея от имени турецкого султана с наисильнейшими обнадеживаниями и уверениями к начальству и духовенству нагайских орд снабдены и в Суджук-кале³⁵⁷ отправлены. Откуда они рассылкою чрез нарочных писем увещевали знаменитых начальников приезжать к ним или поверенных присылать с их печатьми для приему подарков. Удостоверяя, что султан турецкой, буде они свой магометанский закон не пременили, преступление их во отторжении от единоверия великодушно прощая, по прежнему их под свою защиту приемлет. Такого содержания письмы и к здешним ширинам присланы были. От коих и ответ получили, яко они всеусердно желают быть на прежнем основании под Портою, только ожидают сильного сикурса для избавления их от россиян. О нагайцах же, хотя Мегмет-гирей султан с салахиром и разгласили, якобы от них секретно чрез явившихся у них мурз и муллов уверены, что готовы по единоверию подвергнуть[ся] Порте, однако то еще сумнительно. Потому что с осторожностию в народе поговаривают, будто явившияся нагайских орд у подсыльщиков мурзы Наги с словестным уверением о охотном всего нагайского общества сами собою по алчному их корыстолюбию для получения подарков отлучились. Но как бы то ни было время скажет. А Мегмет-гирей султан и салахир взял их с собою. Отправились было на карабле в Царьград для представления их султану турецкому депутатами нагайских орд. Только сильным противным ветром занесены опять в Суджук-кале, где Мегмет гирей публично отзывался, что он во что бы то ни стало, а на зиму в Суджук-кале не останется. Но намерен отправиться сухим путем в Царьград, не взирая на дальнее расстояние весьма и неудобное и опасное предприятие оного. Однако об отправлении его еще подлинного известия нет.

От 2-го то ж самое подтверждено следующим прибавлением, что из Анатолии дошли ведомости, якобы шведы и еще одна немецкая держава готовятся к войне против России, что и подало присудственным здесь правительства чинам повод к рассуждению. Они за верно по сим известиям полагают, яко оттоманская порта, получая тем великое облегчение в состоянии найдется с лутчим успехом продолжать против России войны и отбирать все завоеванные оною земли. Следовательно нет надежды к заключению мира и в нынешнее перемирие. Но видно, что и оное бесплодно разорвется, ибо де в продолжение войны крымцы и с одной и с другой стороны претерпевать должны немалого разорения.

Третий согласно с предыдущими сообщил, но сверх того уверил меня, что от Бахты-гирей султана, который пожалован Калга-султаном и которому дозволение дано о всей возложенной на него о нагайцах комиссии, происхождениях и что по обстоятельствам еще в пользу оной признать мог бы прямо самому монарху доносить, отнюдь никому о том не давая знать. Ибо по древнему положению всем татарским султанам запрещено было мимо верховного визиря к турецкому султану свои доношении посылать. Что от Бахты-гирея в первых числах прошедшего мая месяца получено на имя правительства

- 486 -

чинов письмо, которого содержание в непроницаемой тайности сохраняется. Однако сими днями оной сведал, что обнадеживает помянутой Бахты-гирей именем турецкого султана о присылке на весну знатного вспомогательного корпуса для разбития и прогнания российских в Крыму находящихся войск и возвращении сего полуострова по прежнему под свою защиту. А Сагиб-гирея³⁵⁸ хана наисильнейше уверяет, чтоб он ничего не опасался, но правил бы при том так, как настоящий ханский наместник, ибо он своему избранию и постановлению в ханы невиновен. Следовательно по завоевании турецкими силами ему в рассуждении знаменитой царской породы и собратства всем солятин-султанам никакой обиды воспоследовать не может.

Получил я от Калги-салтана письмо на татарском языке. Почему я оное и послал для переводу к господину Веселицкому, от которого получил сего числа письмо следующего содержания:

“От 13-го февраля вашего сиятельства почтеннейшее письмо с приложением от Калги-султана такового ж я вчера имел честь получить. И по желанию вашему, милостивый государь мой, учиненной с оного перевод при сем со оригинальным возвращаю”.

Перевод же с письма от Калги-султана был следующего содержания:

“Давно желая улучить способ, дабы спросить вашего сиятельства о здравии. Вскоре по благополучном моем прибытии в воскресенье в Перекоп искал я удобного к тому случаю, который теперь к удовольствию моему нашедши, сие дружеское мое письмо написав к вашему сиятельству послать. По получении коего божьим соизволением уповаю, что ваше сиятельство в силу заключенной между обеими сторонами искренной благоприятности, твердой и непоколебимой дружбы сего вашего приятеля в забвении не оставите и пребывающую оную дружбу наикрепчайше утвердите”.

Сверх того получил от г. Веселицкого следующее письмо:

“Вашему сиятельству имею честь включить здесь списки с моей сегодняшней всеподданнейшей реляции с письма к его сиятельству графу Никите Ивановичу Панину и естракт с письма к его превосходительству Евдокиму Алексеевичу [Щербинину] на благоволительное усмотрение. Уповаю, что оная удостоится вашей, милостивой государь мой, опробации. А естьли я в чем-либо касательно духов здешних друзей моим рассуждением, яко человек ошибся, то испрашиваю, милостивой государь мой, благосклоннейшего вашего в том меня предостережения, наисильнейше уверяя, что я оное за особливой знак вашего сиятельства ко мне благоволения почитать буду. Впротчем, препоручая себя продолжению неотменной вашей ко мне приязни, с совершенным почитанием и с усерднейшею преданностию навсегда пребуду”.

Реляция же сия послана от 9-го марта и была следующего содержания:

“После отправления к ВАШЕМУ ИМПЕРАТОРСКОМУ ВЕЛИЧЕСТВУ всеподданнейшей моей реляции от 11-го прошлого генваря месяца, поелику политические дела с военными сопряжены, я рабской моей должности за необходимо признал видеться с командующим расположенными в

- 487 -

здешнем полуострове ВАШЕГО ИМПЕРАТОРСКОГО ВЕЛИЧЕСТВА победоносными войсками господином генерал-майором и кавалером князем Прозоровским для откровеннейшего переговора и советывания о предприемлемых мерах в рассуждении нынешних обстоятельств повод к сумнению подающих в желанном успехе мирной на конгрессе негоциации чинымыми в Анадолии для продолжения войны с турецкой стороной великими приуготовлениями, подвергающими и Крымской полуостров по здешнему климату опасности от рановременного с моря нападения. Как ВАШЕ ИМПЕРАТОРСКОЕ ВЕЛИЧЕСТВО из поднесенной при сем под № 1 ведомости одного моего приятеля всемилостивейше усмотреть изволите.

Граф Н. И. Панин

Но чтоб моя отсюда на краткое время отлучка здешнему недоверчивому и строптивому татарскому народу причины к размышлению и к нескладным разглашениям иногда не подала я на аудиенции испросил у его светлости хана дозволения, уверив его и всех присудственных правительства чинов, яко к сей поездке побужден я единственно по настоянию его светлости хана о удовлетворении Хазнадар-баши бекир аги за везенные из деревни его гусарами волоской нации, три пленницы, и Темир аги за употребленной в Козлове

- 488 -

лес на лазарет. Под сим претекстом получая дозволение 20-го числа генваря в Козлов отъехал. А 4-го февраля, обратно прибыв, претензии помянутых двух просителей к благоугодности всего правительства тремястами шестидесятью рублями удовольствовал.

Елико же до предприемлемых по вышепомянутым обстоятельствам в случае неприятельского покушения мер принадлежало, то означенной господин генерал-майор и кавалер князь Прозоровской все занятые приморские посты, сколько количество подчиненного ему войска дозволяло, подкрепя потребными к храброму отпору припасами и достаточным провиантом снабдя, непременным себе правилом постановил на сих днях с достальным числом войска, не взирая на продолжавшуюся в нынешнем году, начав от 21-го генваря до 1-го числа сего месяца строгою по здешнему климату зиму, следовательно на скудость подножного для лошадей корму, в лагерь выступить, расположась в таком удобном месте, откуда бы по востребованию обстоятельства способно было отделенные части подкреплять, какое я в бытность еще в Козлове с калга-султанским из Полтавы в Бахчисарай отправленным Капитжи баши Ак-мурзою. Получил письмо с оного под № 2-м на высочайшее усмотрение раболепно подношу перевод.

Между тем 15-го числа прошедшаго февраля прибыл сюда его сиятельство Калга-султан с частию свиты его к немалому обрадованию ханской фамилии и правительства чинов, коих свойственники в свите оного находились, бывшему для встречи его и при въезде в здешнюю резиденцию обряду. Я с глубочайшим благоговением включаю здесь под № 3 записку, всеподданнейше донося, что я в самой тот час, в который Калга-султан прибыл, чрез находящегося при мне секретаря Дементьева его светлость хана и Калга-султана счастливым прибытием поздравить честь имел. Испрося при том по введенному здесь обыкновению у обеих братьев благоволительного назначивания мне времени к самоличному того ж исполнению. А будучи сведом с какою Олухани, старшая сих принцов сестра, жадностию ожидала братняго возврата, то я и к ней с поздравлением посылать не приминул. Приветствии мои приняты были с особливым удовольствием и благоприятностию. А для свидания ото дня в день откладывано, извиняясь, что за наступившими праздничными днями, в кои по закону упражняются жертвоприношениями и исправлением молитв, да за многолюдственным съездом ко двору старейшин с чиновниками свободного к тому времени избрать неможно. А Калга-султан присылал ко мне своего переводчика Мустафа-Агу с увещанием, чтобы я не счел за презрение себе откладывание свидания со дня на другой и с наисильнейшим уверением искренней дружбы его и благосклонности ко мне, ибо оно единственно от того происходит, что Калга-султан, как по случаю праздника, так и возврата от высочайшего двора ВАШЕГО ИМПЕРАТОРСКОГО ВЕЛИЧЕСТВА всегда множеством чиновников окружен, и что иногда подагрою страждет. А как он монаршие ВАШЕГО ВЕЛИЧЕСТВА щедроты и благодеянии собственно

- 489 -

к себе и генерально ко всему татарскому обществу с наипризнательнейшею благодарностию чувствует, то и желает наедине со мною видиться и по обстоятельствам несколько часов о всех с тем сопряженных материалах, откровенно разговорясь, изъясниться. И для того просил меня обождать еще несколько дней для свидания. Я, поблагодаря за его ко мне откровенность, поручил посланному донесть, что я отнюдь никакого сумнения о дружбе и благосклонности его ко мне иметь не могу, паче потому, что отменные его сиятельства свойствы и глубокое проницание, коими свыше одарен, суть надежным залогом в непоколебимом и твердейшем содержании его обещаний.

Между тем от приятеля одного сведал я, что по представлению Калги-султана послано ко всем знаменитым ширинам и первействующим старшинам капыхалки Мансурского, Магнутцкого и Аргинского поколениев, дабы немедленно прибыли в Бахчисарай. Но некоторые из знатнейших, а имянно первенствующий ширинский бей Джагин-гирей, Джелал-бей и Абду вели паша извинились, якобы слабостию здоровья, что и побудило хана вторичные наслать повелении, коими каждому по расстоянию отсюда и срок к неотменному прибытию назначен был. Итак с вчерашнего числа приезжать начали. Однако и по второму повелению Джелал-бей отказался за болезнею. Сие чрезвычайное собрание знаменитых чинов Калга-султан, сколько я проведать мог, в таком намерении учинил, что желает он при прочтении в полном собрании привезенных им ВЫСОЧАЙШИХ ВАШЕГО ИМПЕРАТОРСКОГО ВЕЛИЧЕСТВА грамот выведать из отзывов в каком расположении их мысли и к чему они больше привязаны, к подданству ли турецкому или к вольности под покровительством ВАШЕГО ИМПЕРАТОРСКОГО ВЕЛИЧЕСТВА.

Во ожидании повседневно назначиваемого мне для свидания часа, 25-го прошедшего получил я от господина генерал-порутчика лейб-гвардии пример майора и кавалера Щербинина сообщение и при оном ВАШЕГО ИМПЕРАТОРСКОГО ВЕЛИЧЕСТВА ретификацию на заключенный с крымскою татарскою областию трактат. С перевода которой заставил я для себя списывать копию. А как в тож самое время получил и от господина генерал-фельдмаршала и разных орденов кавалера его сиятельства графа Петра Александровича Румянцова письмо и при оном 11-й артикул от полномочного ВАШЕГО ИМПЕРАТОРСКОГО ВЕЛИЧЕСТВА посла на конгрессе турецкому послу предложенной с точным на турецкой язык переводом касательно до вольности и независимости татар с таким присовокуплением, чтоб употребить объявление оного, как средство лутчее поправить неустройство и убедить татарской грубой народ в том истинном намерении ВАШЕГО ИМПЕРАТОРСКОГО ВЕЛИЧЕСТВА, с каковым всевысочайше настоять изволите видеть вольность татар, а не раздельно с нею и благоденствие им навсегда прочное. О чем на нынешнем конгрессе по ВСЕВЫСОЧАЙШЕМУ ВАШЕГО ИМПЕРАТОРСКОГО ВЕЛИЧЕСТВА повелению и простираются наисильнейшие старания. То по списании копии

- 490 -

с ратификации посылан к его светлости хану секретарь со испрошением аудианции, на которой иметь буду честь о важных представить делах. Оная мне назначена 1-го числа сего месяца по полудни в 4-м часу.

На аудиенции в присудствии Нуредин-султана, везиря и еще четырех старейшин после обыкновенных с обеих сторон приветствий я имел честь поздравить его светлость хана с новорожденною принцессою и с благополучным прибытием Калги-султана. А потом преподана ратификация, препровожденная сими словами: “Ваша светлость, изволите получать обещанную заключенным трактатом ретификацию, яко совершенной залог ненарушимого исполнения всего содержания оной”. Которою его светлость хан возле себя на софе положил. При чем спрашивать изволил нет ли из первой армии какого о мире известия? Я, вынув вышеупомянутый присланной ко мне перевод на турецком языке 11-го артикула с пристойным объяснением преподал оной хану. Тотчас секретарь призван и для прочтения ему отдан. А по прочтении визирь отозвался, что содержание артикула сходно с их желанием, дай боже, чтоб оной принят и мир с оттоманскою Портою заключен был. Я присовокупил, что и сей артикул есть явным доказательством ВАШЕГО ИМПЕРАТОРСКОГО ВЕЛИЧЕСТВА МОНАРШАГО МИЛОСЕРДИЯ ко всей татарской вольной области и неусыпного попечения о утверждении на вечные впредь времена независимости и благоденствия оной. На что везирь отвечал, что все они монаршие благодеянии чувствуют и с благодарностию приемлют сердцем. Присовокупив, не известен ли я, во многих ли артикулях состоит заключаемой с оттоманскою Портою трактат, ибо когда от крымской области и то знатно еще есть оных столько? Я ответствовал, он может собразоваться с обширностию обеих из договаривающихся империй, и по мере завоеваний на море и на матерой земле заключить нетрудно, что трактат не в 11 артикулах, но гораздо в большем числе оных состоять должен. После сего хан меня спрашивал, намерен ли я навестить Калга-султана. Я сказал: “Намерен”. Но он его извинил, что не в состоянии меня принять потому что в лихорадке. Итак принужден был я мое свидание с Калга-султаном отложить до другова времяни. А между тем представил я, не угодно ли будет его светлости приказать ратификацию прочесть. Однако в ответ получил, что время к молитве, да и поздно, а оная чтена быть имеет в полном собрании всех старшин, кои должны сими днями собраться здесь. Итак я, откланясь, возвратился в свою квартиру.

На другой день поутру, то есть 2-го сего, прислан ко мне от Калги-султана Мустафа-Ага для изъявления его сожаления, что лихорадка лишила его приятного со мною свидания, прося, что я не почел себе в обиду, что так долго свидаться не можем, ибо оное в вечеру неотменно будет. Итак в 9-м часу по полудни прислал ко мне Булюк-паша с объявлением, что Калга-султан меня ожидает. По входе моем в его комнату нашел я его сидящим на крае софы по европейскому обыкновению. Возде него стоял Мустафа-Ага, а по сторонам четыре мурзы свиты его. Я имел честь поздравить его сиятельство

- 491 -

с благополучным возвратом. А при том изъявил мое сердечное сожаление о приключившемся ему болезненном припадке, которой до тех пор препоною был желанному свиданию для самоличного засвидетельствования моего истинного к его особе высокопочитания. Его сиятельство, возблагодаря мне за такой дружеской отзыв, присовокупил, что он удостоверен о моей дружбе и желает с своей стороны действительными при всех случаях опытами доказать истинную свою преданность к Российской империи за столь многие ВАШЕГО ИМПЕРАТОРСКАГО ВЕЛИЧЕСТВА милости, коими он во всю бытность его в Санкт-Петербурге сщастие имел пользоваться, в чем при помощи божией и успеть надеется. После сего изъявил свое удивление о огромном и великолепном здании Санкт-Петербурга, предпочитая оной всем европейских государей столичным городам, каких сколько ему по описанию известно, Париж огромностию и великолепием превосходнее почитается, но он в сравнении Парижа, которому уже несколько веков с начала созидания минуло, преимущество отдает Санкт-Петербургу, которой чрез шестидесятлетнее время до такого великоплепия доведен. Из сего одного не трудно спознать величество и силу самодержавства российских монархов. А по тому и вообразить себе можно каким чудом во всем свете чрез 60 еще вперед лет сей российских ИМПЕРАТОРОВ столичной город будет.

Между тем просил меня, чтоб я не принял в досаду то, что здешняго правительства чины и все почтенные старшины и начальники по состоянию к обыкновенному порядку их жизни может быть мне иногда скуки наносили. Однако он старание употребит то поправить и пребывание мое здесь приятнейшим сделает. Я, благодаря за такое обо мне попечение, сказал, что мне в том месте, где по монаршему повелению я определен, скучно быть не может, а паче в таком посте, где высочайшая доверенность на меня возложена к распространению и теснейшему соединению постановленной дружбы и доброго согласия. Но за особливую милость божию, руководствующего сердцами монархов, признавая за верх моего благополучия оное, поставляю. После сего жаловался Калга-султан с некоторым на предков нареканием, о неустройстве Бахчисарая, о худом оного положении и полицый. А потом я наведался, изволил ли его сиятельство видеть преподанную мною его светлости хану ратификацию на заключенной трактат и одиннадцатой артикул, предложенный турецкому министерству на конгрессе. И когда он отвечал, что видел, то речь свою обратил на подагру, коей он жаловался. Я отвечал, что сия болезнь по усмотрению славных врачей имеет ничто отличнаго, ибо она никогда не пристает к людям низкого происхождения, а прилепляется к особам знаменитых пород, к богатым и разумным людям. Калга-султан, поставя в пример графа Петра Ивановича Панина, сказал, что их предъявление с правдою сходно. Только он в рассуждении себя удивляется, каким образом подагра к нему пристала, будучи он татарин, ибо между татарами ее совсем нет. Я примолвил, правда татарин, но беспримерной и весьма отличной. То ему по-видимому весьма понравилось. Сим разговором первое наше свидание кончилось.

- 492 -

На другой день прислал ко мне его светлость хан с просбою удержать отправляемого с моими донесениями курьера до тех пор пока он свое ответное письмо на кредитивную грамоту ВАШЕГО ИМПЕРАТОРСКОГО ВЕЛИЧЕСТВА о моем здесь пребывании пришлет. Что я и обещал учинить.

Из всех с глубочайшим благоговением здесь внесенных Калга-Султана отзывов, хотя и блистают некоторые лучи ощутительного признания относимого к монаршим ВАШЕГО ВЕЛИЧЕСТВА толь щедро на него излиянным милостям, пленящим татарской нрав и побуждающим его изъявлять вид преданности к ВЫСОЧАЙШИМ ВАШЕГО ИМПЕРАТОРСКОГО ВЕЛИЧЕСТВА интересам. Поелику благоденствие татарского народа по нынешним обстоятельствам с оными не разделено. Однако я по давнему моему с сим народом обращению и в рассуждении непоколебимого духа его в махометанстве, имею справедливые причины в исполнении его обещаний сумневаться. И сие мое сумнение не прежде решится, как после полного собрания всех старейшин для совещания по калга-султановым предложениям и после обещанного мне призыва для переговора наедине о всех делах, с нынешними обстоятельствами сопряженных. О чем я с глубочайшим подобострастием ВАШЕМУ ИМПЕРАТОРСКОМУ ВЕЛИЧЕСТВУ в свое время донести не примину”.

Письмо же к графу Панину было такого содержания:

“Из всеподданейшей моей сегодняшней реляции и прилорженной ко оной ваше сиятельство, усмотреть изволите чинимыя с турецкой стороны великия приуготовлении к продолжению войны, а следовательно и к нападению за здешний полуостров, чего по-видимому все здешние старшины, духовенство и народ с алчностию ожидают в рассуждении своего состояния и недоверствия к нашей стороне по застарелой к Порте оттоманской приверженности, двумя сильнейшими подкрепляемой подпорами, то есть фанатизмом махометанства и врожденным корыстолюбием. Ибо Порта, спознавши слабость сего народа, умела оной своими ухищрениями уловить и преданнейшим себе сделать пожалованием как главному духовенству, так и знаменитым старейшинам в Румелии, Анадолии и на архипелажских островах из христианских деревень доходами, коими оной без дальнейших забот и отлучен, отдавая оныя на аренду пользовались ныне же, видя себя всего того лишена. Дух их терзается и мысль стремится о приобретении потерянного. В достижении чего, сколько приметить можно, крепкую возлагают надежду на пособие Порты. И до тех пор сии мысли в них не исчезнут, пока с турецким двором заключен не будет мир на основании утвержденного между Российскою империею и татарскою областию. А без того нет способа, милостивый государь, успокоить духи здешняго развратных мыслей начальства, кое языком льстит и сильнейшими клятвами, ссылаясь на четыре законные книги, свою твердость и непоколебимость в сохранении дружбы наиторжественнейше обещает, сердцем же противное тому помышляя, стремится на другое наухищреннейшим образом. Не ясное ли, милостивый государь, доказательство

- 493 -

сему прошлогодняя измена? Я осмеливаюсь по искреннейшей моей ревности и усердию сказать, что хотя бы главной владетель такие свойства имел, каковыя достоинство толь знаменитого сана к управлению зверского нрава народ требует. И Калга, которой остротою разума и здравым рассуждением довольно одарен, совсем России преданными были, а потому бы с неутомленным попечением старались вперить правительства чинам и протчим знаменитым чиноначальникам благонамеренные мысли. Со всем тем, милостивыфй государь, в продолжении войны с турками ничего не успели бы в таком с одной стороны страхом турецким обнятом, а с другой вышепоянутыми доходами прельщенном обществе, коего недоверствия к России искра тлела бы в пепле до удобного только случая, а тогда вдруг воспламенилась.

Елико же принадлежит до упомянутого мною во всеподданейшей реляции калга-султанова неудовольственнаго вида на вопрос мой о прочтении 11-го артикула, оное, милостивый государь, извольте во всем пространстве усмотреть из письма господина майора князя Путятина³⁵⁹ к вашему сиятельству при сем же отправленного.

При самом окончании сего прислано ко мне от его светлости хана ответное письмо к ЕЯ ИМПЕРАТОРСКОМУ ВЕЛИЧЕСТВУ по поводу высочайшего меня здесь акредитования. Которое имею честь с тем же нарочным доставить”.

Екстракт к его превосходительству Евдокиму Алексеевичу Щербинину был следующего содержания:

“Высокопочтеннейшия вашего превосходительства от разных чисел и последнее от 24-го прошедшего имел я честь со всеми приложениями каждое в свое время исправно получить. За которые, а наипаче за благоразумные ваши мне советы о уведомлении о нагайских обращениях я с наипризнательнейшим сердцем истинную мою приношу благодарность, всепокорно прося и впредь оными по нераздельному сопряжению с состоянием крымцов меня удостаивать. Дабы я сообразуюсь тому по нынешнему еще некоторому сумнению подверженным здешним делам в состоянии был свои меры распорядить в пользу высочайших интересов, ибо с отъезда вашего, милостивой государь мой, из здешних пределов я никакого доныне известия от господина подполковника Стремоухова не получал, да и удивительно, что никто с Кубани, не взирая на частые отсюда в ту сторону посылки и к здешнему правительству не приезжал, что меня несколько и удивляет. Елико же принадлежит до смерти Мамбет-бея едячкульского главного начальника, то я признаюсь, что мы потеряли такого приятеля, на которого верность и преданность совершенно положиться могли в содействовании к пользе высочайших интересов и Бог знает удасться ли подобного ему приобрести. Я по сему случаю имел с приятелем нашим едичкульским Мамай-мурзою пространной разговор, каким образом учреждаются и утверждают между нагайцами главные начальники. И сведал от его, что после смерти оных единожды навсегда издревле введенное обыкновение, кое в непременной закон

- 494 -

вменено, чтобы из знатнейших всякой орды беев старшему летами приемником умершего быть. А обряд избрания и подтверждения делается в кругу всех беев, мурз, агов и стариков черни, кои с просьбою поручают ему, выхваляя его достоинство и властвование над собою. А естьли он иногда за старостию и дряхлостию на принятие такого бремя не согласится, то, поблагодаря за уважение и доверенность к нему, представляет им свою неспособность к правлению и препоручает следующего под ним из беев старика, которого они без малейшаго роптания и учреждают и хану о законном избрании и постановлении доносят. А он обязан им о своем в том благоволении их уведомить, ибо сие достоинство не наследственно, ниже переходит на потомство к тому ж молодого человека, сколько бы он разумен, знатен и храбр не был, никогда мужу, сединами украшенному, не предпочтут. А потому старание наше о возведение в сие достоинство Али-Узун мурзу было б напрасно и служило б к раздражению только против нас как нагайцов, так и здешняго правительства. Такое ж обстоятельство было и с сераскер султанами, что по прошению орды, кого имянно из принцов крови назначивали, тот самой от ханов и определяем бывал. А с нескольких тому лет сей древний обряд ханами нарушен посылкою сераскир султанов по благоволению своему, к принятию коих хотя сначала нагайцы и противились, отсылая таковых обратно, однако напоследок для избежания родится могущего из того междуусобия, на оное склонились.

Вот, милостивый государь мой, какое с постановлением главных начальников из молодых мурз претительное сопряжено обстоятельство. А степенные старики, коим властвование над едикульскою ордою по вышеписанному обряду поручено быть должно суть первой Исмаил-бей, второй Саин-бей, а третий, брат Мамбет-беев Емзе-мурза. По такому сего обряда состоянию я имею честь вашему превосходительству сообщить слабое мое мнение, не соизволите ль предписать господину подполковнику Стремоухову о вышереченных трех кандидатах ближайше разведать, которой из них к нам усерднее и в народе более кредиту имеет. А разведав, обласкать оного приличными подарками и сильнейшими обнадеживаниями для теснейшей его к высочайшим интересам привязанности. И естьли первой таков, на том и остановиться. Естьли же второй или третий преданнейшим признан будет, то первенствующих угобзить для уступления надобному нам права к властвованию, извиняясь пред обществом слабостию и дряхлостию. Однако я все сие предаю благорассуждению и проницанию вашему, милостивый государь мой. А при том всепокорно прошу повелеть господину подполковнику Стремоухову уведомлять меня в отсутствие ваше с нарочными о тамошних обращениях, о коих мне по возложенной на меня высочайшей доверенности неотменно ведать должно.

Елико же до здешних обращениев принадлежит, то ваше превосходительство, изволите усмотреть оныя из включенных здесь списков всеподданнейшей моей реляции, с письма коего сиятельства графу Никите Ивановичу [Панину], из доставленных ко мне одним приятелем известий. А от

- 495 -

Абду-вели-паши, Мегмет-гирея, Мустафы Эфенди, которой только дважды у меня был, и я доныне по многим моим наведываниям еще никакой полезности не видел. То ж и Баки-ефенди, хотя часто у меня бывает, но ничего нового не сказывает. Напротив того известной вам, милостивый государь мой, Кадырджа-паша арап сего дня мне сказывл, что с 10 дней назад, как по приметам его новый человек у здешняго двора проявился в татарском уборе и допущен был к хану с тем, что от Кечерного Кадылика³⁶⁰ прислан с письмом. Но как он ему, арапу, сумнительным показался по турецкому языку, то он и старался подлинно об нем разведать. Напоследи явилось, что он прислан от двора турецкого чрез Анадолию, якобы с ответным письмом к хану и правительства чинам, а какого содержания еще проникнуть не мог, но обещался всю возможность к тому употребить и мне тотчас знать дать. Только при том сказал, что надобно быть важному делу и не худо, когда бы мы от нападения надлежащую предосторожность взяли. Я о сем известии к высочайшему двору и к его сиятельству графу Никите Ивановичу [Панину] не донес при нынешней экспедиции пока все обстоятельства мне сведомы не будут. Ибо и Олухани обещала, как скоро что-либо нового услышит, тотчас мне сообщить.

Относительно же письма Джан-Мамбет-бея к вашему превосходительству и письма едикульских мурз к господину подполковнику Стремоухову о расскаянии в принятии турецких подарков, я во ожидании призыва Калга-султанова для приговору, опасаясь не пропустить время, пристойным сообщением содержания оных. По совету его сиятельства князь Александр Александровича Прозоровского поручил господину майору князю Путятину, которому, яко бывшему приставу вход не так зазорен, сего дня в вечеру испросить себе свободного часу для внушения Калга-султану. А как оное принято будет и что еще по советам собравшихся откроется, я не умедлю высочайшему двору донести.

Здешние армяне просили в начале прошлого месяца дозволения о починке их церквей. Однако им сказано от визиря, чтоб они обождали тем до удобнейшего летнего времени. Я из сего заключаю, что надежда на сикурс турецкой воображает им переменные мысли.

В несколько дней тому назад, как его светлость хан мне напамытовать стал о его претензии по причине известной вашему превосходительству Козловского озера соли, требуя от меня обещанного в то время вами награждения предъявленного убытка, состоявшего в 300 руб. Я ответствовал, что ему тогда не угодно было оныя принять, а теперь мне несходно на то поступать. Однако по частым присылкам и неотступному домогательству принужден был послать его светлости 300 рублей. Вот, милостивый государь, до сего дошла наша пышность и высокомерность”.*

- 496 -

11-го марта отправил я капитана Буйносова для снятия в разных местах на карту Крымского полуострова во внутренной ситуации. Но как для его нужен был проводник, то писал к господину Веселицкому, чтоб он от хана испросил способного к тому человека.

12-го марта получил рапорт флота от капитана 1-го ранга Сухотина, что он отего высокопревосходительства господина вицеадмирала и кавалера Сенявина получил повеление, дабы вооружить фрегат и четыре корабля в Таганрог. И по окончании перемирия следовать ему для крейсерства в Черное море. А как он до получения еще сего повеления о приуготовлении на первой случай четырех кораблей имел старание, в чем хотя продолжающимися стужами крепкими, северными ветрами и за многими недостатками предуспеть не мог. Но ныне продолжает неусыпное старание, дабы оныя, хотя не все вдруг, к выпуску в море приуготовить. Касательно ж до вооружения фрегата, то как со оного за мелкостию керчинской бухты не токмо артиллерия с ея снарядами, но и баласт из оного выгружен на берег, отведя его способом мелких судов на довольную глубину, пока оной повелит по надлежащему вооружить и нагрузить. А два бомбардирския корабля для постановления в проливе при узком проходе по возможности исправлены и, по прочищении в проливе льда, на стражу поставлены быть имеют. Как же скоро приуготовит назначенное число кораблей, то нимало не мешкав со оными отправиться в Черное море для крейсерства на определенную дистанцию.

На сие я ему [Сухотину] послал мое сообщение с таковым изъяснением: “Что принадлежит до занятия узкого в проливе прохода, то оное по тогдашним обстоятельствам находил я очень изрядным. Касательно ж скорейшаго исправления протчих затем кораблей и фрегатов, возобновил мою просьбу, чтоб он, как по долгу к высочайшей службе усердия, так не меньше и для общего добра, усугубил свое старание и как наискорее выступил в море. Поелику хотя его сиятельство граф Петр Александрович и до того времени еще не уведомил меня о разрыве перемирия, но как я от верной руки имел уже известие о угрожающем в Крым сильном десанте, то сие было тем вероятнее, что уже на сих днях между Кефы и Керчи противу Текильской пристани показалось с противной стороны одномачтовое судно, которое, стояв целой день на якоре, потом пустилось опять в море. А при том к Таману в недавнем времени прибыли из Синапа два купеческие одномачтовы ж судна. Все сие означало не иное, что, как только подсылки с письмами для сделания переговоров с здешним народом, как удобнее десант произвесть. На каковой случай нужно самое скорейшее, как только можно, в море выступление, ибо сим только способом пресечь можно таковой вредные для нас подсылки и соглашении.”

15-го числа получил от Веселицкого следующее письмо:

“По почтеннейшим вашего сиятельства двум письмам от 20-го прошедшего и 6-го сего о поставке для вступающих от Днепра наших войск дров за прежде установленную цену, а в летнее время некоторого малого

- 497 -

оных количества, и чтоб приказано было от его светлости хана и приставам при тех командирах находящихся по выходе войск в лагерь, остаться при них же и по требованиям оных доставлять надобное число дров безостановочно представлено от меня его светлости с сильным настоянием в том повелении. Но сегодня получил в ответ чрез нарочного, присланного от него чиновника, что его светлость, будучи ныне в полном собрании всех здешних, а також приезжих из разных мест старшин, хотя и сыскивали способ к удовольствованию сей надобности, как в рассуждении заключенного трактата, так и потому, что означенныя войски ЕЯ ИМПЕРАТОРСКАГО ВЕЛИЧЕСТВА единственно находятся здесь для предохранения Крымского полуострова от неприятельских покушений. Но к досаде своей они видят за скудностию дров и по бедности обывателей, оных в команды поставлять невозможность. А как де прошлого году войски наши довольствовались дровами, приискивая сами собою, то бы и ныне по тому ж поступлено было, без разорения, однако, обывателей, в чем они и теперь по содержимой в наших войсках строгой дисциплине, полагаются. Между тем старание от них приложено будет сколько возможность допустить поставкою дровами и кизяку допомогать, соглашаясь и на безотлучную приставов своих в лагерях при наших командах бытность”.

Того ж числа получил от него же другое письмо следующего содержания: “Благосклоннейшие вашего сиятельства четыре письма с приложениями от 11-го, 12-го и 13-го чисел сего имел я честь получить. И по первому, о придании к господину капитану Буйносову одного проводника на случай приказанного ему снятия в разных здешних местах на карту Крымского полуострова внутренной ситуации, предоставлено от меня его светлости хану. Который и обещал проводником снабдить, при котором присланные 200 алтмышликов³⁶¹ в уплату зделанную мною Темир-аге”.

1-го марта донес я главнокомандующему о всех таковых моих распоряжениях.

21-го прибыл к хану в Ахтмечете и по обыкновенной обсылке 22-го имел у хана аудиенцию. На которой между протчим он неотступно настоял о дозволении судам, коих уже против разных пристаней пятеро появилось, к берегу пристать для выгрузки людям с их имуществом в рассуждении том, что все они суть крымския татара, кои от страха войны в Анадолию удалились. На сие я ответствовал, что как перемирными пунктами постановлено судам с противной стороны к берегам здешним, а нашим к противным приставать отюдь не дозволять. Разве только когда таковыя будут купеческие и то для исправления повреждения. В коем случае и вспоможение подавать. То сходно ли с перемирным положением и должностию моею на то поступить, когда мне стража всего полуострова вверена? И когда они в самолутшую погоду и по прошествии уже срока к крымскому берегу пристают? Я сие все отдавал на рассуждение хану. Однако во уважение настояния его обещал приказать дозволить каждому судну пристать к той пристани, против коей оно заякорилось, для

- 498 -

высажения людей и выгрузки имущества и товаров. С таким при том подтверждением, что когда после обыкновенного осмотра все люди здоровыми найдутся, то они отпущены будут к своим жилищам. А суда для лутшаго сбережения от сильных ветров сплавлены будут в балаклавную гавань, где от турков беспечны быть могут. Если же каперы³⁶² на свой страх свои суда оставить похотят в тех местах, где пристали, то обезопасте оные: весь такелаж³⁶³ и рули взять под военную стражу. На что хан и согласился.

23-го получил от Евдокима Алексеевича Щербинина, ехавшего тогда в Санкт-Петербург, из Пахры письмо следующего содержания.

“Здесь я прилагаю для сведения только вашего копию с письма Алексея Михайловича Обрезкова мною полученного. Из коего усмотрите состояние конгресных того время дел, приобщая тут же копию из артикула 11-го о вольности татарской, отнесенного татарским послом на доношение султану, какову имеет уже и Петр Петрович Веселицкий для обвещания в тамошнем месте с пристойностию, как он за благо рассудит. Не скройте, любезный друг, что между тем у вас делается. И показался ли от хана лутчей вид его поступок, естьли бы сей артикул ему известен? Тож и Абду-вели-паша, не имел ли случай с вами видеться и как вы его нашли к пользе наших дел?”

Копия с письма Обрезкова была в сих словах:

“Читая приложенныя при всепочтеннейшем вашего превосходительства сообщения и помня все прежде от вашего превосходительства мне доставляемое, тако ж и из полученных на сих днях от его сиятельства князя Прозоровского к его сиятельству господину генерал-фельтмаршалу графу Петру Александровичу репорт, осязательно понимаю не только продолжительную татарскую колебленность к нашей стороне недоброходство, но и во всем явное неистовство и вероломство. Почему я с мнением вашего превосходительства согласен, чтоб видеть дела тамошние приведенныя в должной порядок неминуемо нужно министириальное руководство подкрепить оружием доколе можно и без дальняго замедления. Потому, что, видя такое тамошних народов поведение, да и зная же коли то у Порте лежит на сердце привлечение оных народов в прежнюю свою зависимость, недолжно, чтоб первыя по застарелой их к порте преданности по единоверию и врожденной их к нам ненависти не способствовали видам Порты поколику в возможности их будет, а другия чтоб не употребила в своей стороны и всех сих хитростей к достижению своего предмета.

Настоящий крымской хан по недоразумению ли его или по крайнему своему набоженству конечно в сих неустройствах главною причиною почитаем быть может. Посол турецкой во многих случаях давал мне вразумевать о целой его к порте преданности. Да и о сентиментах брата его, Калги-султана, за всем учиненным ему великим приласканием до случая судить неможно, только наипаче, что я из всех его с вашим превосходительством разговоров по малй мере не вижу такого, которое бы его преданность к нашей стороне доказать могло.

- 499 -

Я, видя такое тамошних народов колебание и желая некоторое пособие сделать, просил его сиятельство командующего армиею господина генерал-фельдмаршала о сообщении господину резиденту Веселицкому 11-го артикула, касающегося до татарской вольности и независимости, сообщенного турецкому послу 8-го минувшего генваря, здесь в переводе следующего, дабы он, господин Веселицкий, усмотря нужду, мог его в своем месте, как наилутче признает, сведомым сделать. Его сиятельство граф Петр Александрович сие уже и зделать изволил. И ваше превосходительство от помянутого господина Веселицкого уведомлены будете какое там действие произведет”.

Артикул же был таков.

“Все татарские народы крымския, буджацкия, кубанския, едисанцы, джамбуйлуки³⁶⁴ и едичкулы от обеих высочайших империй признаются вольными и совершенно независимыми от всякой посторонней власти, но пребывающими под самодержавною валастию собственного их хана, избранного и возведенного, которой да управляет ими под ревнивым их законам и обычаям, не отдавая отчету никакой посторонней державе: и для того ни российской двор, ни оттоманская империя не должны и не могут вмешиваться или вступаться, как в избрание и возведение помянутого хана, так и в домашния политические и гражданские и внутренние их дела под каким бы предтекстом то ни было, ни директно³⁶⁵, ни индиректно ниже возмущать тишину, их порядок, которой они сами для вящей их выгоды и спокойствия между собою восстановить заблагорассудили, но признавать и почитать оную татарскую нацию в политическом и гражданском их состоянии по примеру других держав под собственным правлением своим состоящим и ни от кого, кроме единого бога не зависящих, исключая, когда по смерти нынешнего хана или когда татарския народы с общаго согласия захотят его свергнуть и вместо его избрать и возвесть другого хана, равномерно чингизханского поколения, ибо никакое другое, кроме его, сим достоинством пользоваться не может. По выборе и возведении нового хана как все татарское общество, так и новоизбранный и возведенный хан имеют о сем вступлении посменно обвестить ЕЯ ИМПЕРАТОРСКОМУ ВЕЛИЧЕСТВУ ВСЕРОССИЙСКОЙ, яко соседственной приятельнице и вечной в настоящей их вольности и независимости ручательнице. А его султанову величеству, яко служитель двух священных мест понтифу³⁶⁶ мусульманов ИМПЕРАТОРУ и главе всех князей оттоманской фамилии. По сем обвещении помянутыя два славныя монархии без отлагательства и без прещения или без малейшего затруднения да удостоят новоизбранного и возведенного хана императорскими своими поздравительными грамотами, как то употребляется в подобных обстоятельствах со всеми вольными и независящими державами. Но как татарская нация исповедует закон магометанской, которого заповеди будто гласят, что два начальника не могут быть вместе, не истребя один другого, то РОССИЙСКОЙ ИМПЕРАТОРСКОЙ ДВОР соглашается, чтоб татары в священной особе его султанова величества, яко калифа³⁶⁷, начальника всех князей мусульманских

- 500 -

и двух священных мест защитника, признавали вышнюю духовную власть. А блистательная Порта признает помянутый двор вечным ручателем настоящей татар вольности и независимости. Российской же двор вследствии помянутой духовной власти в силу заповедей магометанского закона его султанскому величеству приписываемой не противится тому, чтоб татары по пятницам и праздничным дням молили бога о священной его особе, яко главе всех мусульманских князей, калифе, двух священных мест защитнике. А как правосудие основано на заповедях магометанского закона, то РОССИЙСКОЙ ИМПЕРАТОРСКИЙ двор равномерно ж нимало не сопротивляется требованию природных татарских судей от кадилескера³⁶⁸ блистательной Порты, законное мураселе³⁶⁹ которой бы даваны были всегда безотлагательно, без малейшего затруднения и без всякого платежа. Сверх же сего татара ничем иным не обязаны кроме: 1-е, пристойных от стороны хана и всего татарского общества обеим империям обвещения о выборе и возведении хана; 2-е, признании РОССИЙСКОГО ИМПЕРАТОРСКОГО двора вечным настоящей их вольности и независимости ручателем; 3-е, вышней духовной власти его султанского величества, яко калифа, начальника всех князей мусульманских и двух священных мест защитника; 4-е, молении по пятницам и праздничным дням за священную его особу, яко за начальника всех князей мусульманских, калифа, двух священных мест защитника и 5-е, чтоб национальные судьи требовали законное мураселе от оттоманских законодателей. Исключая же все оное, должны они остаться вольными и независимыми. А обе империи наиточнейше и торжественно обещаются не оскорблять их и не беспокоить в их владениях ни директно, ни индиректно, каким-то образом ни было, ни же терпеть, а еще менее позволять, чтоб кто-нибудь от оных зависящей нарушил или возмутил их спокойствие”.

При сем присовокуплена была от Обрезкова записка следующего содержания:

“Успех всемилостивейше мне вверенной негоциации и поныне еще неизвестен. Десять артикулов между нами в порядок приведены, подписаны и разменены, а об остальных доставлен турецкому послу 4-го сего той ультимат, который им, послом, принят на доношение. На что ответа ожидается в течение сего месяца. И тогда решено будет возобновление войны или же заключение мира. А в одном и другом случае не примину ваше превосходительство чрез нарочного уведомить. Но по сей недоведомости, милостивый государь мой, необходимо нужно, чтоб в Крыму и на Кубани принималися такия меры и осторожности, чтобы не подвергнуться потерям всего толикими трудами приобретенного”.

24-го марта получил от генерал-майора и кавалера Якобия рапорт. По таковому ж от стоящего при Судаке с егарской командою майора Деева³⁷⁰, что сего месяцы 19-го в дистанции ево прибыло с противной стороны одно большое судно. А 20-го числа такое ж другое с малыми лодками и остановились: 1-е против деревни Ускют, а другое между его, майора, и ялтинским

- 501 -

постам и промежду деревень Ускюта и Алушты, расстоянием от берега верстах в трех. И для оных в Ускюте близ мечети зажжен огонь, и видно, что сделано было вместо маяка. Из которых 1-е стало приставать к пристани, но когда увидели маяк, то остановились на якорь. А после того появилось и третье судно, которое чуть видно было в море против Урзуфа. И уповательно с 20-го на 21-е в ночи в то ж место прибудет. Почему посланным от него, господина Якобия, к майору Дееву чрез нарочного ордером велено сколько возможно стараться те суда к берегу не допущать, обращая отряженные команды во все те места, где б только они пристать или на малых лодках высадку на берег сделать намерены были. А естьли возможно будет, то и зарестовать, уведомляя об вышеписанных судах и об открытии еще других флота господина капитана Сухотина. Я представил ему сколь нужно, чтоб наша флотилия крейсеровала, ибо естьли хотя малая часть оной в море находилась, то бы они не посмели так близко к берегам приближаться. Ныне же, видя открытое для себя море, делают они продерзость, которой я сам воспрепятствовать не могу, поелику вся возможность моя состоит в том, чтоб не допустить их на берег. Но они, не приближаясь ко оному, останавливаются в такой дистанции, что не подвержены уже пушечным нашим выстрелам. Сверх того и стрелять на них неможно, ибо здешнее правительство называет такия суда и прибывших на них своими обывателями, ушедшими во время нашего сюда в Крым прибытия. Хотя же бы оныи были и турецкия, то и к таковым приступить без рассмотрения недолжно в рассуждении том, что хотя термин перемирию и кончен, но о действительном разрыве известия нет. А при начале вторичного перемирия от его сиятельства графа Петра Александровича повеление было не делать никаких поисков. По исполнении оного вследствии чего нельзя приступить к отражению от берега с пушками одного или двух судов, когда с их стороны каких-либо неприятельских покушениев не видно. Сие тем яснее, что и ныне от его сиятельства не другое что повеливается, как только быть в осторожности и защищать себя, то есть быть в оборонительном состоянии. Напротив того, когда б от флотилии здешней находились корабли на крейсерстве, то б каждое судно останавливать можно было, рассмотрев, какое оно и естьли турецкое, то б можно было назад возвратить по положению перемирных пунктов, так что здешнее правление, не знав о таковом возвращении, и в претензии б входить не могло. Естьли б же подлинно здешния поселяне прибыли, то бы отослать оных прямо к которому — либо пехотному посту. Сим изъяснением отдавая на его рассуждение колико только нужно о содействии его в теперешнем случае, просил о скорейшем выпуске кораблей, представляя, что естьли дожидать он будет из Таганрога провизии, не выступая без того в море, то может быть оная замедлится. Между тем от невыступления его последует иногда довольно неприятных следствий в рассуждении важности здешняго порта. Почему и просил хотя б с нужным продовольствием на теперешний первой случай выпустить по меньшой мере два корабля, которыя б

- 502 -

совершенно могли пресечь столь великия вольности от приходящих судов. Естьли ж и тех двух кораблей не может выпустить, то по крайней мере хотя два военных бота отправить к горам, то есть к стороне Ялты и Балаклавы, которыя потому ж сколько ни есть могли воспретить близко приставать судам с противного берегу, или по меньшой мере сведать татарския ль они или турецкия.

27-го марта получил от главнокомандующаго ордер от 22-го по поводу полученного им от его сиятельства графа Петра Александровича от 13-го сего месяца сообщения, что мирная негоциация до последних дней перемирия была в таком положении, что хотя были претительности от стороны порты не истребляли однако ж всей надежды к успеху. Таперь жа на против того, что чрез крайнее упорство порты и несоглашение никаким образом на предложенные с нашей стороны артикулы. И сей второй конгресс прерывается толь же бесплодно, как и первой, Фокшанской. А потому послы оба решились к отъезду, каждой в свою сторону, не удерживая более военных действий между армиями. И уже действительно турецкой собрался выехать из Букарешта 11-го сего месяца. По сим последованиям, отдалившим заключение мира уже начнутся от армии его сиятельства операции военные против неприятеля турка.

Посему я ко всем частным командирам предложил, чтоб оныи во время неприятельских на здешние берега покушений отражали их, не допущая по всей силе и возможности и стараясь всякое таковое покушение привесть в тщательность.

28-го марта послал повеление генерал-майору Вассерману, что щитая его уже прибывшим с двумя пехотными полками к Никитину перевозу, предписую ему, чтоб он переправился на здешнюю сторону Днепра, дабы будучи в таком положении скорея вступить мог в Крым на подкрепление.

Того же числа получил от господина Веселицкого письмо, что вчерашний день был у него Мустафа и именем своего принципала³⁷¹ сказывал, что слух до него дошел, якобы с Ак-мечети в балаклавскую сторону лежащего из Сер-белата видны были суда, плывущие к Очакову. И что хотя сообщены ему три письма, присланные от Араслан-гирея султана³⁷² к хану чрез тамошнего жителя Салиджан агу, но он думает, что чрез него и словесныя известия принесены относительно турецкого десанта.

В сем же письме сообщал он копию с отправленной от него к высочайшему двору от сего 27-го реляции, которой здесь на тот конец прилагается копия, что в оной описаны некоторые до моей части касающиеся обстоятельства.

“Вследствии всеподданнейшей моей от 9-го сего реляции имею щастие вашему императорскому ВЕЛИЧЕСТВУ раболепно донести, что по поводу созыва всех старейшин я все удобовозможные меры и способы употреблял обрести верного и надежного человека, которой бы по чину своему имел вход и заседание в диване для доставления мне о происходимом в полном собрании подлинного известия. Но между приятелями другого способнейшего

- 503 -

не признал, как давняго моего знакомца едикульской орды Маман-мурзу³⁷³. Коего Угобея подарками склонил к моему предмету. Но между тем же 11-го числа сего приходил от Калги-султана переводчик Мустафа-ага с объявлением, яко Калга-султан по повелению его светлости хана в рассуждении с российскою империею вечной дружбы и ощущая монаршия вашего ИМПЕРАТОРСКАГО ВЕЛИЧЕСТВА милости и благодеянии, при наступающем ныне способном к мореплаванию времени, меня уведомлением предваряет для предостережения командующего войсками господина генерал-майора и кавалера князя Прозоровского не взирать на просьбу и неотступное домогательство здешних знаменитых правительства чинов, ибо некоторыя из них намерены просить дозволения отправить одно или два купеческия судна на противной берег за съестными припасами, в коих крайняя скудность и которая де они всегда из Анадолии и Царяграда получали, но в том им отказать. Наипаче того, что они получением такого дозволения получили бы и свободные руки к переписке с Портою, в чем они и так уже подозрение на себя навели. А когда крайняя нужда в съестных припасах будет, тогда де его светлость для посылки судна на противной берег дозволения у вышепомянутого генерала чрез меня истребует с таким при том наисильнейшим уверением, что все на отпускаемом судне люди должны быть надежные слуги ханские, за верность коих его светлость хан и Калга-султан ручаться готовы. А потому никто из оных не осмелится ко взятию от кого-либо какого письма. Я, поблагодаря за сию приятельскую откровенность, обещал командующего войсками генерала о том предуведомить.

Вышепомянутой мой приятель объявил мне, что по съезде всех созванных чинов 13-го было первое заседание в диване. Где в полном собрании читаны были грамоты ВАШЕГО ИМПЕРАТОРСКАГО ВЕЛИЧЕСТВА, преподанные Калга-султаном. А после оных, ретификация заключенной, трактат и 11-й артикул, представленной турецкому на конгрессе послу относительно Крымской области. По прочтении коих секретарем Мустафа-эфендием Калга-султан начал свою речь. Без сумнения де все присудственные чины из содержания грамот и ратификаций приметить и понять могли, какое ВАШЕ ИМПЕРАТОРСКОЕ ВЕЛИЧЕСТВО по своему человеколюбию попечение иметь изволите о совершенном благоденствии всего татарского. Они, помятуя какими прошениями и клятвенными обещаниями о ненарушимом соблюдении постановлений под Кафою с предводителем второй армии князем Долгоруковым и на 14 пунктах основанной вечной дружбы его склонили взять толь тяжесное для пользы отечества на себя бремя и отправиться к РОССИЙСКОМУ ИМПЕРАТОРСКОМУ ДВОРУ. Он, поверя клятвенному их обещанию, согласился предпринять такой дальней, совсем неизвестной, а потому весьма опасной путь и жертвовать жизнию для благополучия отечества. Но вместо воображенной себе опасности встречен он везде с дружескою приветливостью и беспечнее был в России, чем в отечестве. Он себе за щастие поставляет, что имел удобной случай видеть великолепие российского

- 504 -

двора и ВЕЛИЧЕСТВО РОССИЙСКОЙ ИМПЕРАТРИЦЫ. А при том сведать о пространстве империи, о военной-морской и сухопутной силе оной. Какое же ему из высочайшей милости российской ИМПЕРАТРИЦЫ содержание было? Он умалчивая о том ссылается на свидетельство сочленов их в его свите бывших, но в самом удовольствительном и спокойном его пребывании. Когда уже объявлено было ему к отпуску в отечество готовиться, с крайним удивлением и прискорбием слышать принужден был, что они учиненную пред богом по их закону клятву неведомо каким подстреканием наруша, ополчаться стали против своих приятелей и благодетелей с преданием на жертву неоцененного залога царской крови и благородных общества своего членов, в свите его бывших, с подтверждением отечества конечному истреблению. Но умеренность и кротость командующих российскими войсками генералов отвратили сей грозной удар, дав время возмутителям к раскаянию, что заключенным трактатом вечной дружбы и союза поправлено и бывшее забвению предано. Все вышеизображенное предает он рассуждению присудственных чинов и требует их мнения, желают ли они на древнем славных их предков основании быть вольными и независимыми под покровительством великой империи, какова РОССИЙСКАЯ, которая всегда в состоянии защищать татарскую область от всяких неприятельских набегов и покушений порты, рабство предпочесть совершенной вольности. Естьли между ими есть развратные думы побуждающие их на двоякое положение, вперив им мысли держаться более порты, а наружным только видом льстить России, ибо по здравому рассуждению видится, что неотменно таковым возмутителям между ими быть должно, то он увещевает все собрание объявить оных для исключения из общества толь вредных членов, яко нарушителей общаго покоя. А ежели их скрывать будут, он уверяет их, что в Крыму не останется, потому что достоинству и чести его несходно между такими злодеями находиться, да и вере противно. Общество на сие чрез Неидшах-бея ему ответствовало, что Калга-султану довольно ведомо, коим образом крымские старейшины, духовенство и все чиновники с общаго согласия брата его, Салим-гирея султана ханом его Калгою, а двоюродного брата их Багадыр-султана в нурадины³⁷⁴ удостоили, возвели и утвердили. Так естьли он чувствует их благосклонность к себе, они, яко произшедшего от царской породы, его принудить не могут остаться между ими, а отдают оное на его волю, ибо на место его многие из султанов сыщутся. Калга-султан тронут будучи сим ответом, с горячестию отозвался: ни он, ни братья его им за то ни малейше не обязаны, ибо они принуждены были для избавления себя и всех им принадлежащих от неминуемого истребления поступить на их избрание. За подтверждение же их в том достоинстве они должны благодарить великодушную РОССИЙСКУЮ ИМПЕРАТРИЦУ. А сие выговоря, встал и из дивана вышел. По выходе его тот же Неид-шах бей, Абдувели-паша, Мехмет-гирей и муфтии³⁷⁵ спросили хана Нурадин-султана, чего они разумеют из слов Калга-султана и какого мнения? Нурадин отозвался, что как он ими

- 505 -

избран и подтвержден, то и твердо намерен между ими пребыть и все, что судьбою крымской области определено, худое или доброе, терпеливо с ними снести готов. Его светлость хан то же самое подтвердил. За какое намерение все общество возблагодаря, возжелали им долголетнего здравия и всякого по их обычаю временно благополучия. А при том просили хана в посредство вступиться для примирения Калга-султана. Его светлость обещал оное на себя взять. Чем первое заседание и кончилось.

Того ж числа ввечеру Олухани прислать изволила ко мне переводчицу, жидовку, с подтверждением вышеписанного в кратких словах уверяя меня при том наисильнейшим образом, что не только все, что она по нынешнему собранию сведать возмогла б, но и естьли какое письмо получено или нарочной от противной стороны прибудет, о всем том, как скоро проникнет, тот час меня уведомит, хотя бы оное и в самую полночь случилось. А для лутчаго меня в том уверения пред переводчицею, взявши алкоран, оной поцеловала, обещав с клятвою самым делом доказать свою искренность и преданность к ВАШЕМУ ИМПЕРАТОРСКОМУ ВЕЛИЧЕСТВУ.

14-го пред полуднем в 9-м часу прислан был от визиря Багатырь-аги чиновник, с обыкновенным комплиментом и для уведомления по чистосердой его ко мне дружбе и уважению, особо о происшедшем в первом заседании полного собрания между Калга-султаном и пресудственными чинами неудовольствийй, как де скоро прочтены полученные с Калга-султаном грамоты, поданная мною ратификация на заключенный трактат и 11-й артикул, представленной с нашей стороны турецкому на конгрессе послу относительно крымской области. Все присудственные чины были весьма довольны и благодарили бога, что получена ратификация вашего ИМПЕРАТОРСКОГО ВЕЛИЧЕСТВА, утверждающая постановленную между российскою империею и вольною татарскою областию дружбу и союз на вечные времена. А при том и отозвались, что теперь они с нашей стороны беспечны и никакого уже сумнения не имеют паче потому, что ВАШЕ ИМПЕРАТОРСКОЕ ВЕЛИЧЕСТВО и на то с своей высочайшей стороны великодушно снизойти изволили в пользу их, дозволяя по пятничным дням в мечетях молиться о султане турецком, яко защитителе махометанского закона и поставлять судей по благоизобретению цареградского кадилескера. На что де Калга султан сказать изволил, что сие дозволение им весьма противно и обидно, ибо как они могут называться вольными и независимыми, когда вместо моления за хана возглашать станут султан Мустафу³⁷⁶, и когда судьи зависимы будут постановлением от цариградского кадилескера. Не значит ли такое учреждение самого настоящего подчинения. Присовокупив к тому, что он по долгой бытности в Санкт-Петербурге имел щастие неоднократно слышать самосекретнейшее намерение вашего ИМПЕРАТОРСКОГО ВЕЛИЧЕСТВА относительно татарской области. По которому, рассуждая о состоянии и положении их областей, яко сын отечества, находит оную в сравнение толь величайших и сильных империй, какова российская и турецкая, власно, как

- 506 -

бы лодку на море между каменистыми горами штормом то к одной, то к другой бросаемую до совершенного разбития. А потому он, предвидя от одной или к другой империи неминуемое сокрушение всей татарской области, отнюдь не намерен оставаться в Крыму между ими, но хочет прибегнуть к надежнейшему пристанищу, оставляя их в своих собственных заблуждениях. Ибо естьли бы остался посреди их, должен был бы за истребление толь многих тысяч неповинных душ пред богом ответ дать. Они его спрашивали, какое может быть то секретное намерение вашего ИМПЕРАТОРСКАГО ВЕЛИЧЕСТВА, клонящееся на их истребление, когда они многими высочайшими грамотами, а напоследи и ратификациею обнадежены и уверены о ненарушимом сохранении вечной дружбы и союза и какой он ответ дать может пред богом за истребление неповинных душ, когда оные ему не вверены, да и обязался ли он за них порукою? Они имеют государя в особе брата его, которого повелениям повиноваться должны, а двум государям в одной области быть не следует. И потому елико до отъезда его принадлежит, они его остаться принудить не могут, но отдают оное на его произволение. Калга-султан, раздражась сим ответом, вышел из дивана с повторением, что поедет и не останется. Все сие произшествие сообщает он мне из единственно дружеской доверенности для приуготовления меня на ответ. Ибо по сей материи с позволения его светлости хана прислана быть имеет ко мне от всего собрания депутация. А между тем по искренной дружбе наведывается у меня, не сведом ли я в каком тайном вашего ИМПЕРАТОРСКАГО ВЕЛИЧЕСТВА с ними намерении, да и какое я заключение делаю об отъезде Калга-султана из Крыма. А он думает, если намерен к нагайцам Сераскер-султаном, ошибается, ибо без особливого ханского повеления ими в том достоинстве принят не будет. Естьли же к черкесам, то, как сей народ к татарской области доныне не присоединился, может с той стороны немалое смятение и беспокойство причинить. А за всем тем, не думает ли он тогда и в Царьград, потому что, яко воспитанной Крым-гирей ханом от Порты определена ему пенсия, которую он за три года не получал. Я, поблагодаря за дружескую его ко мне откровенность и испрося неотменно продолжения оной, поручил поверенному донести, что я ни о каком высочайшем вашего ИМПЕРАТОРСКОГО ВЕЛИЧЕСТВА тайном против татарской области намерении не ведом, да и оное отнюдь быть не может в рассуждении врожденного вашего ИМПЕРАТОРСКОГО ВЕЛИЧЕСТВА человеколюбия, милосердия и правосудных сентиментов, коими весь свет во удивление приведен и коих действительные опыты они сами над собою без сумнения чувствуют. Следовательно расспространение моего о том объяснения было б излишно и некстати паче потому, что содержание ратификации, которую я имел честь 1-го числа сего месяца его светлости хану преподать служит им неопровергаемым доказательством и сильнейшим уверением о истинном и твердейшем намерении вашего ИМПЕРАТОРСКОГО ВЕЛИЧЕСТВА ко всей татарской области. А причину, побуждающую Калга-султана к отъезду из Крыма я понять не

- 507 -

могу, но воображаю себе, что он чем-нибудь, яко благоразумной султан, от общества их огорчен или неприметных иногда между препочтенных старейшин каких-либо кривотолков противу учрежденной пособием вашего ИМПЕРАТОРСКАГО ВЕЛИЧЕСТВА вольной и независимой крымской татарской области. Однако я не сумневаюсь, что сия загадка со временем разрешится, ибо нет тайности, которая бы долго ли или кратко явною не учинилась. А Калга-султан может быть и не уедет. С чем посланной от меня и возвратился.

По полудни в 3-м часу присланы ко мне от его светлости хана Ахтаджи бей и из ширинов Мурат-мурза, кои по обыкновенным комплиментам о вышеизображенном Калга-султана неудовольствии сообщив, объявили мне, что его светлость поручил им по особливой ко мне в руссуждении вечной дружбы, союза с Российской империею доверенности о вышеизображенном Калга-султана неудовольствии сообщить с таким присовокуплением, что его светлость весьма тронут его об отъезде отзывом и огорчением его против всего собрания. Однако он, яко старший брат и господарь стараться будет его с правительства чинами и с собою помирить и меня о том в свое время уведомить. Я, возблагодаря его светлость за его ко мне доверенность, рекомендовал им при засвидетельствовании моего почтения донести, что я в рассуждении теснейшего между ими союза крови, хотя совершенно и уверен, что Калга-султан не без справедливой причины побужден открыться о своем отъезде, однако уповаю, что его светлость, яко государь попечительной о благоденствии вверенной ему области, удобные средства употребить изволит к разобранию причиненного неудовольствия по самой богоугодной справедливости, убеждая одних к признанию своей вины по должному к начальству почтению и к исправлению впредь своих развратных поступков, а другого неумеренностию против себя. Паче потому, что в обществе смертных нет драгоценнейшего сокровища мира и тишины, ибо оными доставляется совершенное блаженство народа. С чем посланные от меня и возвратились.

Того ж дня по полудни в 9-м часу присланы были ко мне с стороны его светлости хана и всего собрания чинов из ширинов — Мехмет-гирей мурза и Темир-шах мурза из Хаты Халты³⁷⁷, Хадыр бей, Темир-ага, Казамат-ага. После обыкновенных приветствий Мехмет-гирей обратясь к своим товарищам сказал им, чтоб они прилежно внимали его речи. И естьли приметят против порученного им в чем-либо его какую ошибку, то б они старались ее поправить. С тоей оговоркой начал свою речь: “Его светлость хан их государь и все в правительстве крымской области соучастные чины и старейшины по повелению собравшихся в рассуждении утвержденной между российскою империею и крымскою татарскою вольною и независимою областью вечной дружбы и союза, не хотели меня, яко акредитованного от ВАШЕГО ИМПЕРАТОРСКАГО ВЕЛИЧЕСТВА при его светлости хане резидующим министром безызвестно оставить о произшедшем в первом вольного собрания заседании между ими и Калга-султаном несогласии по поводу некоторых калга-султановых отзывов. Дабы, сведав подлинное содержание оных,

- 508 -

в состоянии были о причиненном им тем сумнении вашему ИМПЕРАТОРСКОМУ ВЕЛИЧЕСТВУ всеподданнейше донести. Тут он и предприял повторять все везирское выше сего выраженное сообщение до подчерченной строки. А при всяком периоде остановясь, спрашивал сотоварищей, то ли он говорит, что приказано, присовокупляя, что я себе вообразить могу сколько таковые неожиданные от Калги-султана отзывы его светлость хана тронули и в какое сумнение и размышление все присудственные чины приведены, опасаясь, чтоб отъезд отсюда Калга-султана не нанес крымской области какого нещастия. Чего ради все собрание его светлость хана наприлежнейшее просили с одной стороны благоразумные свои увещании, яко старший брат, а с другой яко государь власть свою употребить на склонение Калга-султана остаться в Крыму, равномерно и на примерение его с правительства чинами для отвращения тех злых следствий, кои от сего несогласия родиться могут. Его светлость, нисходя на прошение их, обещал того же вечера, Калга-султана к себе приглася, о том, яко с родным наедине собеседовать братом, а на другой день о успехе или неудаче меня известить не приминуть. Но естьли паче чаяния не удасться Калга-султана примирить, то в таком случае намерено все собрание и моего приятельского потребовать совета о полезных по тому мерах предварительно меня просить в одном и другом случае внушениям злонравных и коварных людей, стремящихся о причинении своими хитрыми замыслами между приятелями остуды, то ж нескладным площадным разглашениям, яко происходящим от буйства невежливой подлости, отнюдь не верить. Ибо де не безызвестно, что между множеством людства не все одних мыслей, но есть добрые и злые. А совершенно полагался бы на уверении и сообщении его светлости хана, яко крымской вольной области господаря и правительства чинов, как истинных и чистосердечных российской империи приятелей, кои единодушно стараются о ненарушимом соблюдении утвержденной с Россиею вечной дружбы, в несомненном уповании, что и с нашей стороны взаимное подтверждению трактата исполнение сохранено будет. К чему и следующее прибавил, что хотя де в трактате и не внесено, но видится, что откровенная дружба неотменно того требует, чтоб обоих сторон беглецам, какого б они звания ни были, отнюдь пристанища давано не было. А потому они и надеятся, что естьли бы иногда кому-либо из знаменитых чинов мурз или агов или ж из простых татар для избежания заслуженного развратными своими поступками наказания удалось прибегнуть к российскому, в Крыму находящемуся войску или пробраться в Российскую империю, то таковые злодеи отнюдь приниманы не будут, но вместо просимого покровительства под присмотром ко мне присыланы и с роспискою им отданы быть имеют. Что самым делом и с их стороны наиприлежнейше сохранять обязуются. Чем помянутый говорун речь свою и заключил. Я приняв сие именем его светлости и правительства чинов мне учиненной приятельское откровение с признательнейшею благодарностию поручил депутатам донести, что отзывы такой благоразумной особы, каков Калга-султан, которой

- 509 -

для благоденствия своего отечества не взирая на дальность расстояния и встретиться могущие в пути беспокойствия, охотно согласился предпринять труд и отправиться к высочайшему ВАШЕГО ИМПЕРАТОРСКАГО ВЕЛИЧЕСТВА двору, не могут быть без справедливой к тому причины. А потому сию задачу оставляю я на их решение, которая без сумнения со временем и разрешится. Но между тем, не входя во внутренние их дела, без лицемерства, яко искреннейший и чистосердый приятель признаться должен, что такое несогласие меня в крайнее приводит удивление. Ибо, зная с какою нетерпеливостью и жадностию его светлость хан и все правительства чины ожидали прибытия Калга-султана, отзываясь многократно, что до тех пор дух их не успокоится, пока его самолично не увидят, чего и господа депутаты сами часто мне подтверждали, теперь вдруг противное тому от всех слышать принужден, да и в такое время, когда по прочтении в полном собрании всевысачайший заключенной трактат ратификации, в которой ВАШЕГО ИМПЕРАТОРСКАГО ВЕЛИЧЕСТВА к учрежденной пособием победоносного вашего оружия вольной и независимой крымской татарской области истинное намерение толь ясно изображено и когда все собрание призналось, что теперь уже все их сумнение исчезло, кои они некоторым образом по их непривычке к нам имели. Однако, оставляя сие на их рассуждение, твердо надеюсь, что благоразумие его светлости хана и признательное повиновение правительства чинов сопоспешествовать могущее настоящему благоденствию всей области, достаточными будут побуждениями к примирению Калга-султана, яко ревнительного попечителя о блаженстве своего отечества. Елико же до последняго, относительно беглецов их, мне внушения, то я оное, не будучи в состоянии собою решить, приемлю на всеподданнейшее доношение, паче потому, что я имею справедливейшие причины им нарекать, яко не взирая на многократные мои словестные и письменные представлении о беглецах наших с показанием не только мест, в коих находятся, но и содержателей оных имена, даже и доныне никакого с дружбою сходного с их стороны исполнения не видел. Умалчивая о том, что после трактата и подданные ВАШЕГО ИМПЕРАТОРСКОГО ВЕЛИЧЕСТВА, в полону у них еще находящиеся, о коих равномерно письменные представления и словестные домогательства от меня чинимы были, до сих пор мне не выданы. С сим ответом депутаты от меня возвратились.

На другой день поутру присланы были ко мне тот же Мегмет-гирей мурза и Ахтатжи бей для объявления ханским и правительства чинов мнением, что Калга-султан, убежден будучи братними увещаниями согласился остаться в Крыму с таким к общему всех удовольствию отзывом, что он брата своего в рассуждении первородства и должной к нему любви не хочет оскорбить отъездом, а во уважение ханской его власти признает себя его слугою и повиноваться должен его повелениям. Все собрание обрадовано было сим известием и с дозволения ханского их ко мне по обещанию послало, поруча сказать, что как уже полученною ратификациею вашего ИМПЕРАТОРСКОГО

- 510 -

ВЕЛИЧЕСТВА вечная дружба и союз с Российскою империею и вольною татарскою областию наисильнейше утверждены, то и желают все правительства чины: 1-е, чтоб все те обиды и произведенные с обеих сторон по оным жалобы после заключения и размены в Карасу прошлого года вечной дружбы и союза трактата отданы были вечному забвению. Кроме двух, а именно, удовольствия запорожца за ограбление под Карасу с их стороны деньгами, а с нашей — татарина, у коего 23 лошади пропали. Которые жалобы только и щитать и по оным обиженных удовлетворять, а виновных по законам наказывать. 2-е, как со вступления армии вашего ИМПЕРАТОРСКОГО ВЕЛИЧЕСТВА в здешний полуостров подан был случай пленным грузинам и волахам к уходу отсюда. А по учрежденной дружбе подданные вашего ВЕЛИЧЕСТВА сколько сыскать могли в разные времена отдаваемы были, то ныне они остались почти без работников и для того просят, чтоб отныне впредь наистрожайше подтверждено было во всем войске, ежели бы где из грузин или волохов кто прибегнуть мог, таковых отнюдь не принимать, но отсылать от себя назад. 3-е, сколько еще пленных подданных ВАШЕГО ИМПЕРАТОРСКОГО ВЕЛИЧЕСТВА найдится могло б у татар всевозможное старание употреблено будет на сыскание и возвращение оных. 4-е, с их стороны посланы будто во все 24 здешние судейства нарочные чиновники с строжайшим повелением, чтоб чрез бирючей³⁷⁸ везде обнародовать, дабы никто из татар под смертною казнию не отважился отнюдь на малейшие обиды никому из воинских людей или других российских здесь торгующих подданных причинять, но обходиться дружно и благоприятно взаимно, чему надеются, что от командующего войсками вашего ИМПЕРАТОРСКОГО ВЕЛИЧЕСТВА генерала равномерное учинено будет подтверждение.

Я им на сие ответствовал, что по первому пункту я должен советовать с командующим войсками генералом в рассуждении том, что при заключении трактата в Карасу постановлено все прежнее неустройство забвению предать. И по размене трактата обиженой стороне надлежащее делать удовлетворение с достойным винных наказанием. Однако того с их стороны не соблюдено. А по второму, содержание трактата ненарушимо у нас наблюдается и все грузины купно с волохами, то есть из сих последние, кои не российские подданные, им назад отдаются, чему они и сами свидетели. Насупротив же того по третьему, настоящие российские подданные татарами скрываемы бывают под разными вымыслами. По 4-му обнародование и исполнение оного ожидается с их стороны, а с нашей оное неоднократно зделано и всегда подтверждается.

16-го Олухани чрез переводчицу уведомила меня, что Калга-султан с ханом помирился, обещав ему, яко старшему брату и государю области повиноваться. Но она предвидит, что сей их мир маловременен и притворной, ибо его светлость хан власть свою совсем отдал в руки старейшин, чего Калга терпеть не может и за крайнее оскорбление постовляет. А потому и заключает,

- 511 -

что Калга-султан недолго здесь пробудет, и что муфтий Ахмет эфенди по повелению ханскому с согласия правительства чинов сана лишен с таким при том запрещением, чтобы ему из дому не выходить и отнюдь ни с кем сообщения не иметь. А настоящей вины его свержения проникнуть не могла. Одни говорят, что он противен заключенному в Карасу трактату, по которой причине он тогда еще, не обождав окончательного положения, признав оное махометанской вере противным, в Бахчисарай возвратился. А другие угадывают, якобы падение его потому воспоследовало, что он Калга-султану предан и весьма языком дерзок.

18-го поутру сведал я от своих лазутчиков, что два судна с противного к здешнему прибыли берегу и против Ялты на якоре стали. А ввечеру его светлость хан чрез своего Билджи-Баши о том же меня уведомил с прошением, чтоб я стоящему в Ялте с командою майору отписал дозволить судам пристать и людям выгрузиться на берег со всем имуществом, которое от большей части состоит в нужных съестных припасах и других товаров, с коих его светлости пошлина принадлежит, ибо суда здешние, татарские, а люди здешние же обыватели, кои от страха войны в Анадолию ретировались. Я присланному ответствовал, что охотно б исполнил желание его светлости, но как оное зависит от решения командующего войсками ВАШЕГО ИМПЕРАТОРСКОГО ВЕЛИЧЕСТВА генерала, которой дня чрез два прибудет для свидания и поздравления его с приездом Калга-султана, то не изволит ли сие отложить до свидания с ним. На что и согласились.

19-го поутру Олухани меня уведомила, что из прибывших на судах людей один ночью был у хана в присудствии визиря и секретаря Муставы-эфендия распрашиван обо всем, яко пришедший из Царя града. Которой без сумнения и письмо имел, о чем она разведать постарается. А сие заподлинно знает, что тому чиновнику наистрожайше запрещено отнюдь никому о своей посылке не открываться. Но ежели бы и когда по какому-либо случаю попался в руки командиров ВАШЕГО ИМПЕРАТОРСКОГО ВЕЛИЧЕСТВА войск, то хотя бы и смерть свою предвидел, отнюдь ни о чем не признавался.

21-го прибыл командующий войсками господин генерал-майор и кавалер князь Прозоровской и по обыкновенной обсылке на другой день имел аудиенцию у его светлости хана. На которой между прочим его светлость неотступно настоял о дозволении судам, коих уже против разных пристаней пятеро проявилось, к берегу пристать и выгрузиться людям с их имуществом в рассуждении том, что все оные суть здешние татара, кои от страха войны в Анадолию ретировались*.

Того ж дня под вечер прислан ко мне Балджи-баша с объявлением, что желает его светлость со мною видиться завтре поранее до отъезда командующаго войсками господина генерал-майора и кавалера Прозоровского

- 512 -

Вследствии чего я в 9-м часу пред полуднем имел аудиенцию, на которой после обыкновенных приветствий его светлость всех своих людей из комнаты выслал, приказал, чтоб никто в близости не находился и меня уговорил то ж самое сделать, чтоб кроме его, визиря и меня никто не остался, ибо наша беседа быть имеет самотаиннейшая. Почему я и переводчика выслал. Его светлость начал свою речь: мне без сумнения все то памятно, что чрез депутацию сообщено о всем в полном собрании происшествии по прочтении грамот ВАШЕГО ИМПЕРАТОРСКОГО ВЕЛИЧЕСТВА, чрез Калга-султана полученных, поданных мною ретификаций на заключенной дружбы и союза трактат, то ж 11-го артикула, представленного на конгрессе турецкому послу относительно Крыма. Я ответствовал весьма памятно. А визирь присовокупил, что они надеятся, яко о том ВАШЕМУ ИМПЕРАТОРСКОМУ ВЕЛИЧЕСТВУ во всем пространстве от меня всеподданнейше донесено будет, дабы ВАШЕ ВЕЛИЧЕСТВО всевысочайше усмотреть могли с каким удовольствием и благодарностию о всех крымской вольной и независимой области правительства чинов и старейшин ВЕЛИКОДУШНЫЕ ВАШЕГО ИМПЕРАТОРСКОГО ВЕЛИЧЕСТВА о благоденствии всего татарского общества обещании и обнадеживании приняты. И что они на сем основании вечную дружбу и союз с своей стороны ненарушимо сохранят и распространят крайнее свое попечение употреблять не приминут. Его светлость хан, перебив его речь, сказал: “Слава богу! Они теперь совершенно уверены о восстановлении вольности и независимости крымской татарской области на древнем основании”. И что он, как законноизбранный над оною государь должен пещись о спокойстве и благоденствии подвластных ему народов с согласия и благоизобретения всех правительства чинов, которые по введенному и уже в закон вмененному обыкновению властны его с ханства свергнуть естьли в нем приметят какую с их канонами поступ, поколебать могущую положение их области. А другого из царской породы на его место возвести, как о сем и в заключенном трактате довольно объяснено. Вследствии чего он мне, яко окредитованному от ВАШЕГО ИМПЕРАТОРСКОГО ВЕЛИЧЕСТВА при сей его области резиденту советует доходящим до меня от ненавистников их благоденствия слухам площадным разглашениям отнюдь не верить, яко таким плевелам, коими дружба в расстройку приведена быть может, а совершенно полагаться на одни только дружеские сообщения и уверении его и правительства чинов, ибо какую пользу приобрести может РОССИЙСКАЯ ИМПЕРИЯ от того, когда она во всей крымской области иметь будет одного, двух или хотя до пяти приятелей, естьли все протчие правительства сочлены с теми не согласны. Не лутче ли и полезнее ль держаться всех членов, кои всею областию правят. Я принял бы сие его откровение, кое он мне, яко независимой и вольной татарской области государь в присудствии своего визиря и знамени того правительства члена по доверенности к нему мне делает в зрелое уважение и всеподданнейшее донес бы о том ВАШЕМУ ИМПЕРАТОРСКОМУ ВЕЛИЧЕСТВУ при содержании

- 513 -

с моей стороны всего в непроницаемой тайности. А между тем по его ко мне особливой дружбе предостерегает меня, ибо де он заподлинно сведал, что я многих имею неприятелей, завидующих возложенной на меня высочайшей доверенности и стараются о моем падении. А потому бы я размерял свои доношении для собственного своего сохранения, не веря внушениям тех беспокойных духов, кои стремятся его и все правительство оклеветать для возбуждения ВАШЕГО ИМПЕРАТОРСКОГО ВЕЛИЧЕСТВА на гнев для того, что все оное отнесется на мои с ними поступки. Я, возблагодаря с наичувствительнейшею признательстию за все мне в дружеской доверенности учиненные откровении, принял оные на ВСЕПОДДАННЕЙШЕЕ доношение. А елико до престережения меня, то я, яко достигший в службе степени старости довольно искусился и заподлинно знаю, что в светском общении никто без неприятелей быть не может, однако и о том совершенно уверен, что соблюдающий должность своего звания с пристойным рачением всегда не только монаршего заслуживает благоволения, но и общей от всех похвалы, а неверной, как раб, так и сын отечества приемлет достойное наказание по турецкой пословице “Делающий обрящет”. По чем его светлость хан изволит присовокупить, что во вчерашнем собеседовании командующий войсками князь Прозоровский отзывался якобы, до него дошло, что два мурзака в противной стороны на судне к Таману приплыли. А оттуда на том же судне может быть к здешнему берегу пристали, о коих он повидимому сумневается. Но когда у нас вечная дружба утверждена, то можно ли в чем сумнение иметь. Не безызвестно, что крымского общества многие мурзы и султаны на противной стороне. Из коих, услыша о спокойствии и тишине своего отечества может быть некоторые и пожелают сюда возвратиться. Так неужели они своим прибытием опасность наведут? Пускай бы, например, с здешними обывателями от 10 до 20 или хотя до тридцати судов прибыло к здешнему берегу, за коих все правительство поручиться готово, так могут ли оные наносить сумнение по опасности, ибо как он, так и все правительства чины за настоящих турков, кои бы могли между здешними обывателями иногда находиться, никогда не вступаются, а оставляют таковых на волю командиров военных. Я ответствовал, что хотя о том его светлость с командующим войсками генералом князем Прозоровским переговоря, во угодность и постановление сделано, однако я по долгому моему обращению изведав татарского народа нравы и склонности, сколько в рассуждении дружбы, столько же и в сходстве внушении его светлости открываюсь, справедливую иметь причину сумневаться, что между приезжими с противной стороны мурзами или султанами могут иногда найтиться и такие духи, кои стараться станут противные делать внушении для отвращения всего общества от пути истинного благоденствия. Но при том и удостоверен, что его светлость и правительства чины по клятвенному своему обещанию их внушениям не поверят и о получаемых с ними известиях в дружеской откровенности меня уведомят для сообщения командующему здесь войсками в

- 514 -

предосторожность ВАШЕМУ ИМПЕРАТОРСКОМУ ВЕЛИЧЕСТВУ донесения, яко действительной с их стороны опыт непоколебимого сохранения вечной дружбы и союза, в чем меня как хан, так и визирь уверяли. А последний прибавил, что в том самом и дружба заключается, чтоб о всех развратах, не веря оным, извещать друг-друга. А при том меня спросил, нет ли какого из первой армии известия о мире. Я отвечал, что с часу на час ожидаюи получа сообщить не укосню. Чем наш разговор и кончился.

В вечеру меня Олухани уведомила, что она заподлинно сведала, яко бывший у хана в присудствии визиря и секретаря Мустафы эфендия человек не шкипер, но возвратившийся с ответом от Порты карасувской житель Хотбит эфендий, которой и письмо тогда ж его светлости вручил, но от Порты ли, али от Бахты-гирея она проникнуть не могла. Только уверяет мене, что на другой день по принятии письма поздно ввечеру призваны были к его светлости хану визирь, Казаскер, секретарь Мустафа эфендий и приезжий Хотбит эфендий, кои наедине полученное письмо вновь читали. И, выслушав словесное объявление приезжего, долго совещались, обще согласясь то письмо сжечь для сохранения от других содержание оного в непроницательной тайности. А помянутой Хотбит эфендий на четвертой день после приезда неизвестно куда девался.

Вчерашнего числа возведен муфтием прежний Яхия-эфендий. Я не приминул его чрез переводчика поздравить, возжелав ему в том знаменитом достоинстве самоизбираемого благоденствия и при совершенном здоровье довольной крепости сил на исправление многотрудных и важных от его мудрого решения зависящих дел в сходство угодного богу правосудия. Он принял мое поздравление с особливым удовольствием и благодарностию. Поручил переводчику сказать, что он весьма доволен моим приветствием и стараться не приминет при случаях действительными опытами дружбу свою доказать.

Между тем позвольте, ВСЕМИЛОСТИВЕЙШАЯ ГОСУДАРЫНЯ, с глубочайшим к МОНАРШИМ стопам повержением милосердного себе испросить отпущения, что я дерзаю ВАШЕ ИМПЕРАТОРСКОЕ ВЕЛИЧЕСТВО толь пространным описанием утрудить. Я признал оное всеподданнейшей моей должности необходимым, как по случаю возврата Калга-султана, так и поданным мною высочайшей ратификации ВАШЕГО ИМПЕРАТОРСКОГО ВЕЛИЧЕСТВА и помянутого 11-го артикула ВАШЕГО ИМПЕРАТОРСКОГО ВЕЛИЧЕСТВА из всего того всемилостивейше усмотреть изволите твердую преданность Калга-султана к высочайшим ВАШЕГО ВЕЛИЧЕСТВА интересам лукавство, пронырливость хитрую и весьма тонкую уловку правительства чинов и преданного им хана в обещаниях до ненарушимого соблюдения вечной дружбы с их стороны, относимых по привязанности их к Порте, от которой неотменно скорого уповают сикурса. О чем подноситель сего бывший при Калга султане приставом пример-майор князь Путятин, естьли ВАШЕМУ ИМПЕРАТОРСКОМУ ВЕЛИЧЕСТВУ ВСЕМИЛОСТИВЕЙШЕ угодно будет удостоить его повелением в состоянии

- 515 -

найдется словестно о всем пространстве изъяснительное учинить всеподданнейшее доношение. А я по рабской моей ревности и усердию к службе ВАШЕГО ВЕЛИЧЕСТВА, основываясь на прежнее мое слабейшее мнение, что естьли перемирие бесплодно решиться, то здешний корпус войск и флотилия в будущем месяце непременно озабочены будут. О чем от меня и повелевающему первою армиею господину генерал-фельдмаршалу и кавалеру графу Петру Александровичу Румянцову, равно как и предводителю второй армии господину генерал-аншефу и кавалеру князю Долгорукову сообщено. Я по сему известию предложил генерал-майору и кавалеру Якобию, чтоб он в рассуждении разрыву перемирия усугубил попечительное бдение о таковых шатающихся судах, особливо, не имеют ли иногда оные намерения в горах вогнездитца. Так на таковой случай, естьли б вздумалось им сие сделать весьма будет надобно занять ту дорогу, которая идет из Карась-базара чрез горы, не захватывая Старого Крыма и Судака, на деревни”.

2-го апреля выступили из Козлова гусарской эскадрон в лагерь при реке Чепраке, а капитан Кроман с егарскою командою и четырьмя орудиями к реке Салгиру. Которому я приказал позицию взять близ ахт-мечети и из казаков Кутейникова полку сделать со мною коммуникацию. А сверх того приказал ему майора Синельникова в самой крайности подкреплять, естьли он тогда не будет иметь нужды иттить в горы.

Я того ж числа в лагерь при реке Чекраке выехал.

3-го получил от Калги-султана письмо, что он от людей своих слышал, будто неприятельские суда идут в Очаков. Однако ж под секретом он меня уведомил, что оне идут в Крым и что его люди видели с горы, Гиок Агач называемой, турецкой флот в Очаков из Анадолии плывущий. А при том просил он меня о пощажении обываетелейй здешних, яко невинных людей и обратить сие мщение на развратных духов, отвлекших их от истинного пути. А сверх того уведомлял он меня, что нагайцы призывали его на Кубань.

Я к Калге султану послал письмо, изъясняя, что касательно десанту я везде войски учредил к отпору. И что ни я, ни войско, вверенное мне, отсюда иначе не выйдет, как победителями или мы все будем побиты, но что десант важен быть не может потому что турецкой флот при Чесме весь сожжен³⁷⁹, хотя же Порта, сколько время и возможность ей позволила, построила вновь несколько военных судов, но и те озабочены теперь нашим большим флотом, находящимся в Белом море, откуда оне отлучиться не могут, зберегая, чтоб наш большой флот не вошел в Арданелы³⁸⁰. Следственно другие суда не могут для десанта употреблены быть, как мелкия, которых хотя б было сто, то войска великого количества привести не могут. А при том же между перемирием дулцыниотцкой флот³⁸¹ под командою скутарского³⁸² паши, состоящий в 24 фрегатах в феврале месяце нашими двумя военными кораблями, несколькими фрегатами и пинками разбиты и только от неприятеля спаслось семь фрегатов, а протчие все потоплены и сожжены. А при том писал к нему, что я очень буду о здешних жителях жалеть, естьли оне

- 516 -

что против нас предпримут. И по дружбе к нему я умолчать не мог о данных мне повелениях, которыя состоят в том, чтоб здешних обывателей в их вероломстве предупреждать делаемыми от командиров объявлениями, дабы б оне имели время сделать о их состоянии размышление. Если ж ничто не поможет и явно они, не удержа постановленного трактата, против войск наших окажут вероломство, то поступать с ними, как с неприятелями, но в число сие его сиятельство не включается и осталось сколько можно ему старатца от всего всеобщаго для них зла удержать или они подлинно достойны будут наказания. Заключил же ему тем, что до начатия прямого поднятия против нас оружия здешней земли обыватели сохранены и спокойны будут.

От господина Веселицкого, что один из его приятелей объявил ему, что в полученном сими днями ханом письме из Царя града якобы ему знать дано: первое, что на сих днях имеет отправлен быть в Таман возведенный турецким султаном в ханы некий Селим гирей салтан с тем именно повелением, что он всем на кубанской стороне черкесским, абазинским³⁸³ и нагайским племенам султанское, в следующем состоящее повеление объявил, что его величество хан их, яко верных подданных и истинных мусульманов увещевает пристать к нему, хану, и под предводительством ево совокупными силами стремиться на поражение наших с кубанской стороны войск. А естьли бы иногда нагайцы не хотели добровольно к помянутому хану пристать, то б все способы и силы с черкесами и абазинцами употребить на присоединение их к себе. Второе, что при Царе граде в готовностях находятся флот, составленный из всяких мелких и великих, всего четырех сот судов, кои также на сих днях имеют оттуда с войском отплыть для учинения на здешний полуостров нападения.

По всем сим известиям всем войскам, идущим сюда, предложил, чтоб оне поспешали прибыть скорея с Сент-Маковскому ретранжаменту. А генерал-майору Якобию и полковнику Кохиусу приказал, естьли кто из татар поднимет против нас оружие, с теми б оне как с неприятелями поступали.

По малости ж войска в моем лагере приказал я полковнику Рудену с обеими батальонами ко мне приближиться, верст за 20 или за тридцать, чтоб он по надобности в один марш со мною соединиться мог.

Того ж числа получил от господина генерал-майора Якобия рапорт, что прошедшего месяца 29-го числа с противной стороны из местечка Уни небольшое судно показалось, а 30-го остановилось в горах, от Судака верстах в 10. Почему от майора Деева посланы были татара с толмачем сказать им, чтоб они выгрузились на берег или б в Кефу отправились. Они тотчас на первое согласились и как стали выгружаться, так первое судно заарестовано и приведено в Судак. Бывших людей на оном, здешних жителей, 11 человек он приказал подлекарю своему осмотреть. И нашел, что реиз³⁸⁴ оного имел недавно корбункул, а мулла очень болен. Почему он, избегая опасности, посадил их особливо на берег. Товары на сем судне: пшено, табак, холст и сему подобныя. А отобранные у них письма ко мне присланы, но важного в них ничего не найдено.

- 517 -

О сем приставшем судне я дал знать господину капитану Сухотину с тем, чтоб крейсирующим кораблям приказал, чтоб они никаких судов нигде приставать не допускали без остановления и осмотру.

4-го получил от господина Веселицкого письмо, что его светлость хан просит со взятого нашим ботом судна людей отпустить, как оне все здешние жители. О чем и от его светлости получил письмо. Почему я и приказал господину генерал-майору Якобию оных людей отпустить, а судно арестованное оставить у себя.

От Калги-султана чрез господина Веселицкого получил я письмо, что он уведомился будто бы три турецкия флота соурожены: один к Очакову, другой к Таману, а третий в Крым, только неизвестно где они пристанут.

Другое письмо от господина Веселицкого было о полученных известиях от Баки эфендия, что слух носится, будто прибудут к Крыму три паши с войском с таким намерением, чтоб между Кимбурном и Перекопом, где лежит один остров, зовомой Мады-адасы, одна сторона оного весьма болотиста и камышевата. Из коего места намерены войска некоторую часть высадить*.

К господину полковнику Кохиусу послал повеление, когда зделается в горах десант, то есть на майора Юрвицкого и естьли оного удержать никак будет неможно, а сам он не будет десантом озабочен, то б тотчас одной гранодерской ротой с пушками занял бы дорогу, идущую в Бахчисарай в ущелине, чтоб тем их остановить и не пустить далее.

Сего ж числа господин Веселицкой при письме своем доставил мне поданное к нему и от него переведенное от хана письмо следующаго содержания:

“Над находящимися российско императорскими в Крыму войсками главнокомандующий господин генерал сиятельный, превосходительный и любезнейший князь Прозоровский, наш приятель. Дружеское наше письмо к вашему сиятельству в том состоит, что из крымских обывателей и купцов некоторые по купеческому промыслу имеют нужду как в Таман, так и обратно ездить, как то таким и дозволяется с моими ярлыками и его высокородия господина резидента, нашего приятеля, билетами с тем, что ежели оные купцы могут о себе крепкие поруки дать, а инаково отнюдь ни ярлыков, ни билетов не давать. Почему они таким образом непристанно ездят. В недавное время некоторые из татар, с отцами своими поссорясь, а иные учиня какое-либо злодейство, безызвестно скрываются. Иногда оных по нашему повелению ищут, то в Крыму сыскать никоим образом неможно, чему мы нимало удивлялись, не зная причины. Но возвращающиеся из Таману купцы объявили, что они такиих злодеев там видели. И когда спрашивали каким образом

- 518 -

на ту сторону перешли, то они объявили в ответ, что они, дав у перевоза караульным российским своих лошадей и денег, тайным образом перевезены. Хотя мы не утверждаем, чтоб такие поступки караульные оказывали. Но однако ж за возможное почитаем. А как я без моего письменного виду никоим образом на ту сторону проезжать дозволению не даю, и на то не согласуюсь, то все конечно и ваше сиятельство на то согласитесь, ибо чрез подобныя поступки может притчина последовать к возмущению здешней области, что и ваше сиятельство можете рассудить того для в силу пребывающей между обеими сторонами союзной дружбы. Для пресечения таким людям на ту сторону пропуска требуется, дабы ваше сиятельство у переправ, где караулы стоят, караульных людей к тем еще приумножить соблаговолили, чтоб оные караульные люди без билета почтеннаго вашего приятеля, здешнего резидента и моего письменного виду отнюдь на ту сторону никого не пропущали. О чем и Еникольскому господину генералу наикрепчайше подтвердить изволите. А сверх того в Керчи и Ениколе находящиеся рыболовные лодки, зовомые кармак, все от рыболовов отобрав под караул отдать, дабы оные под претекстом ловления рыбы в такое время не разъезжали. О чем и вашему сиятельству небезызвестно, что оным не надлежит в нынешнее время плавать и содержали бы те лодки под караулом, пока я с вашим сиятельством о том разговоров не буду иметь, по коим оныя лодки можно хозяевам по-прежнему будет возвратить. Тако уповательно, что и с таманской стороны рыболовныя лодки могут приплыть, то и те бы, удержав, не отпуская обратно, дать нам известие. И мы, об оных справку учиня, и ежели надобно будет оныя отпустить, то мы таким письменной свой вид призидующий³⁸⁵ здесь министр от себя билет для свободного пропуску даст. И дабы ваше сиятельство старание свое соблаговолили употребить в повелении наикрепчайше у переправ смотрение иметь, письменной приказ свой в Ениколе написав, немедленно послали сие дружеское мое письмо к вашему сиятельству написав чрез вышепомянутого резидента к вам послали. По получении коего вышеозначенному без моего письменного виду и билета вышепоказанного резидента на ту сторону ни одного человека отнюдь не пропускать наикрепчайше подтвердите. А тех, которые на ту сторону с письмом моим будут следовать, без задержания пропущать. Ибо ежели из крымских жителей таких людей, которые не имея никакого товару или какой-либо злодей каким-нибудь образом на ту сторону без письменного виду переправится может, то без сумнения не инаково, как чрез вспоможение караульных, ибо одни только люди могут сюда приезжать, кои здешней области никакого вреда не причиняют и пребывающие между обеими сторонами, союзной дружбе никакого подозрения не подают. А будут иметь письменной вид, то таким дозволение дано быть имеет. Напротив того тем, которые наималейший вред здешним обывателям причинить могут письменного нашего виду не дается. Тех же, кои иметь будут письменной вид для проезду на ту сторону, соблаговолите письменным повелением подтвердить пропускать. В чем и благонадежным остаюсь”.

- 519 -

5-го от господина Веселицкого получил письмо, что один из его приятелей объявил ему следующее: будучи он у Нурадин-султана слышал, что ему заподлинно доносили, будто Мегмет-гирей султан от Тамана морем в Царь град отправился, взяв с собою от черкесов, абазинцов, едикульцов и других нагайских племен по нескольку человек депутатов, а от здешних крымцов — знаменитых мурз ширинских человек до 17, между коими главной из ширинов Неидшах, беева нынешнего ширинского Калги сын Ахметшах, из мангутов³⁸⁶ Села бей. Но Нурадин, выслушав объявителя, сказал, что оне разумно сделали, как от нынешнего хана никакой милости и награждения уповать не могут, потому что он и сам будет. В рассуждении себя присовокупил, что он с нуждою себя и принадлежащих ему пропитать может. И что естьли скоро их обстоятельства не поправятся, то он принужден найдетца просить позволения ему на одном судне с фамилиею отсюдова выехать в Румелию, где его отцовское поместье. И что по сим обстоятельствам господин Веселицкий вознамерился хану секретно внушить о ушедших в противную сторону к Мегмет-гирей султану мурзах уповательно под чужим именем, взяв у его светлости ярлыки, а от него, Веселицкого, билеты, то не рассудит ли для пресечения таким злодеям канала к уходу, до времени совсем отказаться от дачи ярлыков для переправы на Таман.

А при том и я рассудил, сходно с его внушением, письмо к хану послать. Получил еще от господина Веселицкого письмо, что посыланной от его к хану, возвратясь, объявил и его светлость за дружеское внушение благодарил, отзываясь якобы те мурзы еще прошлого года ушли, и что он согласен не давать ярлыков. Но естьли случится по какой важности кого-либо на Кубань отправить, то просит, чтоб тем по ярлыкам билеты давались, за которых он сам ручается. Я сходно с тем послал к его светлости письмо, что как по заключенной дружбе благоденствие и блаженство крымской области зависит от общаго ея и нераздельного с нами содействия, то и необходимым признаю я для толь теснейшей связи, обращающия между нами вечной дружбы, прекратить совсем канал коммуникации чрез Яниколь с Таманом до некоторого времени, дабы посылкою людей на ту сторону по нынешним с турками обстоятельствам, не подать нам по прошлогоднему примеру повода к сумнению о каких-либо недоброжелательствах.

От господина генерал-майора Якобия получил рапорт, что он по повелению моему с арестованного судна призвал к себе в лагерь двух армян и одного грека, с которыми, обошедшись ласково, распрашивал их еще. Оне сверх прижняго их объявления сказали, что об Али-бее³⁸⁷ слышали заподлинно, по недельному расстоянию от Шама мусюра и протчих завоеванных Алибеем городов, что он завоевал Яфу, Ерусалим, Алеп и Антиохию и протчия в тех местах города. И что он время от времени становится сильнея, присовокуплением его войска из братии, также великими побегами турецких воинов, которые для хорошего содержания все к нему обращаются в службу. Войски же те, которые по повелению султана велено набрать в Анадолии на подкрепление

- 520 -

очаковского гарнизона, делают великие возмущения и некоторыя из них с женами и детьми уезжают искать спасения в Персии. А те войски, которые были прошлого года отправлены в Грузию, претерпев голод и будучи уменьшены разбегом и смертию своих товарищей, возвратились в свои домы. Почему Ираклий³⁸⁸, царь грузинский, усилившись, прошедшей осенью разгромил все прилежащие к Грузии анадольские селения, так что вся Анадолия по причине внутренних всегда возмущений, усилившегося Алибея и царя Ираклия, в таком страхе находятся, что и султанских фирманов о наборе войска не слушают. Итак по великому усильству может быть для подкрепления очаковского гарнизона тысяч до пяти отправляют, а на завоевание Крыма сильного войска конечно послать не могут. При том же слышали они, что назад тому 6 месяцев отправились отсюдова на одном судне три мурзы от хана в Царь град к султану с письмами, которыми просют, чтобы прислано было турецкое войско ко овладению Крымом. по прежнему обнадеживая, что татара всегда к тому стоят готовыми. Сии три человека чрез девять дней по отправлении их от султана. прибыли в город Бафру, состоящий в Анадолии, с данными от султана к хану письмами неизвестного содержания.

Осенью ж отправлены из Тамана от нагайского наместника в Царь град два мурзы с письмами ж самого того содержания, что и от хана. Сии армяна сказывали при том, что Гаджи Алибей с войском в Очаков не пойдет. И слышно же, что назначены двое: первой — племянник Гаджи-Алибеев, а другой Абдрагам. И хотя сыщутся в Анадолии для перевозу войска суда, только оных весьма мало, да и то не военные, а купеческие небольшаго роду.

Того ж 6-го числа апреля получил от полковника Кохиуса по таковому ж дошедшему к нему от майора Юровицкого о взятых четырех матрозах татар из судна, остановившегося на якоре противу Ламбата от берега верстах в четырех. Из коих два, присланные к нему, Кохиусу, объявили, что они за 20 до того дней отплыли из Синапа и в проезд их никаких турецких военных кораблей и купеческих судов не видали. Также уверяли, будто бы у них на судне никаких военных припасов нет, кроме некоторых ружей, которых очень мало имели бывшие на судне купцы.

Но как оной полковник приметил, что один из сих матрозов называл себя балаклавским жителем, а другой, пришедший на берег крымской татарин выдавал себя за его брата, то он с намерением дозволил им вступить между собою в разговор, а для примечания оных поставил скрытно между караульными явившегося из бегов гранодера, хорошо по татарски разумеющаго, то между протчими партикулярными речами сказывал матроз, якобы все сии шатающиеся купеческие суда не только прежде, но и в то время получали от хана повеление о возврате на прежния жилища с тем умыслом, что когда побольше их под видом купечества в Крым пристанет, тогда уже и турецкой флот, крейсирующий в море, мог приближиться к здешним берегам и, соединясь с ними, обще сделать десант. Сверх же того оной матроз проговорился одному офицерскому мальчику, бывшему из военнопленных

- 521 -

турков, что якобы знает он увезенного в прошлом году отсюда на противной берег ундер-офицера и видел его в Синапе. Когда же к сему содержащемуся под караулом матрозу прислан был от находящегося при нем, полковнике Кохиусе, за депутата мурзы татарин с хлебом, то он ему между разговорами, по объявлению того же гранодера, сказывал, якобы находящиеся на судне у Ламбата знатной какой-то Аджели паша весьма спужался, когда они в Ламбате были захвачены и потому и прислал к нам нарочного с предувещанием, чтобы они отнюдь ни под каким страхом не признавали сущей правды и не объявляли бы ни о числе на том судне людей, ни об оном паше. А сказались бы только единственно купцами, а о протчем во всем утаивали, уверяя, что теперь уже всемерные старания освобождении их приложены будут. С чем якобы и нарочный в Бахчисарай послан.

Я того ж числа флота капитану Сухотину послал сообщение, чтоб он скорея вышел в море и возвысился б против Балаклавы для очищения моря. Естьли ж против чаяния зачем-либо он промешкает, то хотя б приказал вышедшим уже трем кораблям до Ялты крейсировать, где всегда с противной стороны намереваются приставать.

Того ж числа отправил ордер к капитану Кроману, чтоб он к деревне Енисаля послал в горы несколько казаков и превосходно стрелять умеющих егерей с исправным ундер-офицером, которыя б, с дозволения тамошних мурз, стреляли кабанов, возвращаясь на ночлег в ту деревню Енисала, где они безопасно у греков или, по теплому уже времени, у деревни в пустых сараях ночевать могут. Причем можно им иметь часового, но только без ружья, чтоб сие неприметно было. И таким образом оне, стреляя, могут в сей окружности переменять места, разславляя везде при том, что оне только для охоты там находятся. В доказательство ж того, естьли действительно застрелют кабанов, то должны будут, наняв подводу, их перевезти. Ундер-офицеру приказал бы очень прилежно примечать все тамошние места и леса, дабы чрез такое познание мест положения, мог он служить хорошим проводником на случай, когда он, капитан Кроман, будет иметь нужду итти в горы. И как сей способ был самой превосходной для узнания всего, что в горах происходит, то после он несколько человек еще к той команде под видом охоты прибавить может.

7-го получил с нарочным от графа Петра Александровича письмо, коим уведомлял, что войски по Дунаю стоящие производят на супротивном берегу над неприятелем и над плывущими по реке судами разные поиски. И будто бы верховной визирь намерен перенести свою квартиру из Шумли в Плевен, которое место еще далее на правом фланге лежит и обеспечивается закрытием крымских городов: Рущука, Никополя, Видина. И, что еще нигде не видно весьма многочисленных собраний войск неприятельских, в разных местах расположенных. Но по объявлению вышедшего из плену егаря, бывшего в услугах при Абды-паше в Базарчуке полагается до десяти, а в Варне, с недавно прибывшими, до тридцати тысячь.

- 522 -

Того ж числа я получил от полковника барона Дельвиха уведомление одного его конфидента, прибывшего с таманской стороны, следующаго содержания: “Прошедшего марта 29-го числа поехал крым-хана сын в Царьград на одном купеческом судне, которое для того при пристане Казылотащеной находилось, и с ним поехали из нагайских мурз едичкульской орды один по имени Исмаил, едисанской, называемый Муза, а имени третьего мурзы, который был из зарисманских татар, он проведать не мог. Они имели с собой более 30 печатей от протчих нагайских мурз для представления великому султану в знак их повиновения его повелениям. И при нем еще таманской Бек-мурза и абазинской старшина Бей-сан Былумемед герей, да еще четыре крымские мурзы, в числе коих был и сын жеринской Шла[м] мурза с разными письмами от здешнего правительства к великому султану. Которые по билетам от нашего министра под чужими именами других в тех билетах прописанных татар, яко торгующие, чрез Яникольский пролив и переправились”.

По поводу слышанных им в Тамане разговоров о нагайцах и некрасовцах объявил он, что нагайцы сговорились, при первом турецких военных судов в Черном море близ Крымских берегов появлении или слухе об оных, сделать на донской казачий город Черкасск и на другая тамошние места нападение и стараться оными завладеть. А некрасовцы, таманцы и абазинцы положили: во время приближения тех кораблей, на имеющихся у них в довольном числе малых суднах зделать на крымской полуостров вылазку при пристани Таклы, между Кефой и Керчью, от Яниколя расстоянием в 40 верстах находящуюся и, выйдя на берег, с крымцами соединиться, которые, как они уверены, будут тогда собраны, дабы тем вспомогать вылазку как при Такле высажающихся, так ожидаемым на турецких судах из Анатолии туркам, которые положили, пристав у Ахт-мечети и соединясь с крымцами, завладеть теми местами, кои ближе сего города российскими войсками были заняты. Абазинцы же и некрасовцы хотят сделать в то же время нападение на здешние места и оными завладеть. И что прибыло к пристани Казылташ из Царьграда судно с порохом, свинцом и другими припасами и снарядами, которые там выгрузят и сухим путем в город Ачуев, на берегу Азовского моря лежащий, отвести хотят, где несколько янычар для караула находится. На том же судне прибыл из Синапа армянин в Таман, которой объявил, что Аджи-али бей, трапезовской паша, собирает в Анадолии многое войско, с коим он намерен вскорости в Очаков на судах отправить.

Я того ж числа послал к генерал-майору Якобию сообщение о прибывшем судне с порохом, опасаясь, дабы иногда оное не вздумало пройтить к горам на мельких судах и для крымской перевозки оных, приказал ему примечание делать не пристанет ли оно где к берегу, дабы в таком случае тотчас оное заарестовать и все припасы к себе взять.

Того ж 7-го числа получил от господина генерал-майора Якобия рапорт по таковому ж к нему от секунд-майора Деева, что 2-го сего месяца

- 523 -

прибыло с противного берегу к деревне Усиют одно большое судно, которое, остановясь против самой той деревни, было заарестовано с бывшими на нем 76 человеками. Из коих первейшие 4 человека от него, Деева, к нему, генерал-майору, присланы.

Из оных 1 кефинской житель Сеид-Ибрагим объявил, что 29 дней в Константинополе умножился великой недостаток в хлебе и в других съестных припасах. По которым обстоятельствам, как янычары, так и татары принуждены делать великие побеги сюда же или в Таман. Не только великого, но и малого десанта они сделать не могут по причине, что Али-бей так усилился, что становится порте не меньше страшен российских войск, просив которого сколько не стараются нарочно определенные четыре паши собирать войска с отдаленных берегов в Анадолии, только столь сильное народное против султана непослушание, что добровольно никто итти в службу не желает, а сильно записаные бегут без остатку.

2-й татарин, таманской житель, Реиз объявил то же самое. А к тому еще прибавил, что те корабли, которые прибыли зимовать из Очакова в Константинополь, еще к Очакову не отправились, будучи весьма в худом и безнадежном состоянии по причине, что бывшие на них матрозы от неполучения провианта все разбежались и что за оными никакого смотрения не было, почему они и пришли в великую худобу. Так же войско, которое надлежит отправить в Очаков, комплектовать почти нет способу по обстоятельствам великих беспокойств внутренних. Тот же самой недостаток находится в матрозах для купецких судов большова и малого роду, ибо оных, как в Константинополе, так и по берегам Анадолии не больше 50 или 40 набрать можно. Селим-гирея в Константинополе и Анадолии нет, но подлинно он живет точно в Румелии. О четырех судах, которые были присланы в Синап для перевозки в Константинополь провианта для отвращения великого там недостатка, одно по худобе вовсе в гавани потонуло, а другое починивается и еще не починено.

3-й карасевской житель Гаджи-Ибрагим показал сходно с Сеитом Ибрахимом, прибавя только, что как из города Эрзерума, лежащего внутри Анадолии, так и из ближних оного жительств обыватели, забирая с собой жен и детей, выезжают в Персию, дабы убежать набору в службу, что делают, почитай, и те все, которые были для обороны Крымского полуострова в Крыму, опасаяся, чтоб их опять не употребили на службу.

4-й, Сеим Гафир, казловской житель, показал во всем сходно противу перваго.

8-го апреля против сих полученных вчерашнего числа известий послал рапорт главнокомандующему касательно до нагайских татар, изъясняя, что намереваемое от них на город Черкасск нападение есть вещь возможная, ибо не будет им в сем предприятии другой трудности, кроме переправы чрез Дон. Но поскольку за выкомандированием из Донскаго войска великого числа казаков к армянам и сему переходу воспрепятствовать им будет некому,

- 524 -

то при таковом стремлении тех зверских народов не только донское селение, но и прилежащее ко оному Бахмуцкого гусарского [полка] немало потерпят. А для того я и почел за должность предать сие в рассмотрение главнокомандующего с тем, что не изволит ли на подкрепление туда хотя несколько гусар из поселения бахмуцкого отрядить. А что принадлежит до упомянутого в том же известии вспомоществования здешним жителям от некрасовцев, таманцов и абазинцов между Кефы и Керчи, и что расположение атаки на здешний полуостров есть в разных местах, то хотя в протчем с стороны кубанской важного чего и нельзя ожидать, однако естьли б что и последовало, то лутче на самом берегу их разбить и внутрь земли не впустить, дабы, взирая на то, здешние жители остались в покое. А для того и необходимым почитал введение сюда двух пехотных полков.

Того ж числа прибыли с Днепра на Чекрак гусарския бахмутския три и молдавския ж три роты, а Донецкой пикинерной полк на Салгир пошел.

9-го апреля получил на мой рапорт от главнокомандующего ордер, коим дал знать, что он генерал-майору Вассерману о скорейшем к Перекопу следовании строжайше предложил, так как и гусарским Молдавского и Чернаго полку эскадронам. И повелевает он пехоту и конницу по прибытии ввести в Крымской полуостров, а кавалерия, полки Псковской и Ямбургской под командою генерал-майора Зорича состоящие пехотныя Тамбовской и Елецкой и полевая артиллерия при артиллерии майоре Зембулатове³⁸⁹ отправлены по повелению его к Виливалам, дабы быть туда прежде конца апреля месяца. Коих всех, а равно донских и малороссийских казаков поручал в команду мою с тем, что уже самой крайности мог я избрать к себе, не оставляя по ту сторону Перекопа более как единственно для конвою его Жолтый гусарской и Миргородской казачьи полки.

10-го апреля получил рапорт от генерал-майора князя Багратиона, что он с легионными эскадронами, казачей командою и двумя эскадронами Луганского полку находится за семь переходов от Шангирейского ретранжамента.

Я на сие послал к нему сообщение, чтоб он, пришед в Виливалам со всей конницею, в удобном месте расположился и далее б никуда не ходил, а казачью легионную команду отправил бы в Крым для соединения со мной на речку Чекрак.

В то ж время получил и от генерал-майора Вассермана рапорт, что он с пехотными полками, Азовским и Белозерским, к Сечи Запорожской прибыл. А гусарской Желтой и эскадроны Черного и Молдавского переправляться начали чрез реку Днепр.

Я того ж числа послал к нему сообщение, чтоб он, прибыв на Веливалы, запасся провиантом и оной дорогою или пришедши в Крым перепек, поелику в крымских магазеинах оного не много было, и обеими пехотными полками следовал бы в Крым. А войдя во оный отделил бы от оных четыре гранодерские роты в особливой батальон, снабдя оный от каждого полку полковой пушкой, отправил с надежным штаб-офицером и еще с одним пехотным

- 525 -

полком к салгирскому ретранжаменту, где гранодерскому батальону лагерь взять вместе с Донецким пикинерным полком. А полку не останавливаясь идти в лагерь близ Кефы на реку Булзык и состоять в команде у генерал-майора Якобия. А с другим полком прибыть ко мне в лагерь, оставя наперед всех больных от оных полков на Днепре также когда при оных есть егери, велел отправить с гранодерскими ротами на Салгир.

“Неудача”. С картины В. В. Верещагина

11-го апреля получил от полковника барона Дельвиха уведомление от находящегося на таманской стороне конфидента, что в казылташской пристани

- 526 -

находится три купеческих и одно транспортное судно, на котором привезено сухарей, пороху и свинца для укомплектования в Тюмрюке гарнизону, которой имеет быть набран из разного рода охочих людей. Из коего 5-го числа провиант и порох начали перевозить на сем же транспортном судне. Получено письменное известие от некоторых начальников из Синапа, что назад тому дней 15 как турецкое войско в Очаков переправляться начало. В первых числах мая Аджи-алибей со многим числом войска на судах непременно будет в Крым для вспомоществования крымцам. Таманския ж жители думают, что оные суда прежде должны пристать в Суджуке, и что 4-го числа прибыло одно некрасовское купеческое судно из Царяграда, на коем тоже есть от великого султанского визиря к абазинцам, черкесам, таманцам и некрасовцам обнадеживание, что в майе верно в Крым войско на судах прибудет. Но чтоб в ожидании того, жители, как крымские, так и все показывали себя склонными к России. А когда узнают о приближении войска к Крыму, то б старались во всех местах по берегу моря припасти волов и лошадей со всем тем, что понадобно будет к поднятию войска и артиллерии турецкой. А сами б прежде отнюдь не трогались, пока не увидят десанту. Сие известие гласило также и то, что Крым-гирей хан с многими крымскими мурзами, между коими был едисанской орды мурза, мурза едикульской орды, мурза ж Султан Мамбет кара чуб[н] мурзы сын и с ними еще трое мурз посланы в Константинополь от своих орд с присягою, что хотят быть турецкому султану подданными, и что в Тамане несколько живет турок под именем купцов, которые все сии известии получают, а потому и от себя дают знать.

Того ж числа получил от господина Веселицкого письмо, которым меня уведомил слышанное им от одного армянина, откупившаго свечной завод, что он слышал от слепого царемонимейстера калгисултанского чиновника Булат-шаха и Ахтатжибеев рассуждение о нынешних обстоятельствах, что турки намерены сделать сильной в Крым десант, якобы на 60 больших судах и двухстах мелких. Да и будто бы на острове Ярлы-Агач, лежащем между Очаковом и Перекопом находится столь великая артиллерия, что под оною 300 пар буйволов употреблено было, когда она с некоторым числом войска с судов выгружена была. Но он, господин Веселицкий, перебив ему ту речь, спросил, воображает ли он себе сколько под такую артиллерию и коликое число буйволов, умалчивая о войске, и запасе одних снарядов и судов надобно? На что он ему ответствовал, что он доносит слышанное. Сей же слепой господину Веселицкому сказывал, что естьли правительство твердо устоит в клятвенном по содержанию трактата обещании, то думает он, что турки не много им бед наделают. А от наших войск они в таком положении обижены не будут. Булат-шах тож сказал не дай боже, чтоб турецкое войско пришло, ибо между двумя военными народами они много претерпеть могут. А последний Ахтаджи бей присовокупил, что он твердо надеется, яко турки не осмелятся десант сделать, но по прошлогоднему их проводить будут.

- 527 -

Господин Веселицкий прислал при том переведенную записку от одного приятеля следующего содержания. Прибывший из Константинополя ближний его родственник Абдих Ахмет по долгой своей бытности в службе в Царьграде, яко достойной и о делах сведующий муж, о тамошних обстоятельствах объявил, что в прошлом году елико касалось до Крымской области, эхо носилось, якобы был назначен в Крым с некоторою частию войска Гаджи-Алибей с разными подарками. Но сие назначение осталось без действа. После наступила осень и он сюда не прибыл. А ныне опять слух есть, якобы то самым делом сбывается, ибо сего году войска и флоты состоят в готовности и некоторые паши к оным войскам определенныя в Крым имеют следовать, что между здешним народом везде разглашают, твердя, якобы крымскому правительству, князьям и духовенству о том известно. Но все сии слухи не основательны, ибо все они таким же образом останутся, как и прошлого году, ибо хотя турецкая порта по ея ревности и старанию многия приуготовления делает, войск довольно собрано, пашам вновь чины подтверждены, но все сие делается для первой армии, куда уже и множество казны послано, ибо турецкая армия намерена на левую, то есть на молдавскую сторону Дуная перейти. Я по сим полученным из двух мест известиям представил главнокомандующему мое заключение, что хотя сии известия одни другим и противуречат, поелику иначе им и быть не можно, как они идут из разных мест. Однако, что принадлежит до полученных с стороны томанской, то по меньшой мере оне доставлены от недавно прибывших туда с противной стороны кораблей и тем более вероятности имеют, что ничего к прежним слухам не прибавлено. Из всего сего я выводил такое подозрение, что нет ли нарочно присланных от Порты людей, которыя бы разглашая о неважных ее приуготовлениях, старались чрез то наши войски усыпить, дабы тем удобнее десант врасплох сделать. Сие тем более казалось мне вероятнее, что с некоторых дней татаре оказывают себя пред прежним благосклоннее. От страху ли они сие делают, будучи по некоторым известиям уверены в ослабевших силах порты отоманской или только согласясь со оною благосклонностию усыпить до времени прибытия сюда десанта. А при том представил, что в рассуждении таковых неизвестностей нужно, дабы войски безостановочно находились в своих движениях и были в таком положении, в каком должно быть во время несомненного ожидания со дня на день сильного с противной стороны нападения.

12-го апреля капитану Кройману велено командировать роту егарей с порутчиком Цыном в команду капитана Буйносова в горы и там пост занять. А Калге-султану велел сказать, что они идут не для чего другого, а только для того, чтоб узнать прямую дорогу до деревни Алушта. А между тем приказал попросить Мустафу-агу, чтоб он капитану Буйносову, который еще в горах не все на план снял и тогда ехал для окончания планов, дал и проводника. А 20 егерей или более велел оставить в деревне Енисалау.

- 528 -

Того ж числа получил от полковника Кохиуса, что прибывшее и заарестованное при деревне Алуште судно оплошностию порутчика Алалыкина ушло на противную сторону.

Я по сему представил главнокомандующему, чтоб оной порутчик Алалыкин написан был за его оплошность в рядовые.

Того ж числа получил от господина Веселицкого письмо, что из здешних чиновников прибегать стали к одной между ими здесь славной ворожейке, еще до взятия Крыма прорекшей им, что Крым нашими войсками овладен будет без дального кровопролития. Они и теперь ее просят, дабы по своему искусству им открыла без боязни, какой успех возымеют турки над нами. Но она, загадав, сказала им, что чрез 6 дней или неделю оне услышат о совершенном окружении и потоплении всей турецкой армии. Чем их крайне оскорбила и в уныние привела. А некоторым из них повод подала с воздыханиями отзываться, что знатно де падение мусульманского престола сближилось.

Я за сие уведомление моим письмом его благодарил и при том заключил, что от сих людей все таковое статься может и иного ожидать нечева.

Того ж 12-го числа получил от генерал-майора Якобия рапорт который уведомляет, что приезжавший к нему Мегмет герей между разговорами сказал, что никакого беспокойства от неприятельской стороны не будет, и что из тех войск, которые находились против первой армии весьма не такое число было отпущено, как в Царьград, так и в Анадолию, сроком, чтоб оным явиться в армии марта 9-го числа. Из которых не только что ни один на срок не явился, но и вовсе иттить не хотят, к чему никакие строгости не помогают. То ж и побеги из визирской армии как чрез зиму продолжались, так и ныне непрестанно бежавшие прибывают великим числом в свои домы, не только рядовые, но и сами их начальники. И будто б султан старается чрез посредство цесарского или французского двора опять договоры трактатов возобновить, а войны никаким образом продолжать не может.

О сих уверениях Мегмет герея о невозможности быть сюда десанту по случаю внутренный Порты ослаблении представил главнокомандующему. При чем присовокупил и то известие, которое я сам получил от другого также знатного по крымской области человека, оной был из поколения Катыхана, получающей равно, как и первой чиновник пенсион, называемой Абдувели, которой сверх того был прежде в Крыму двубунчужным пашею. Будучи он тогда у меня меж протчим сказывал, что и он не надеется такого десанта по слабости порты, хотя не подробно. Однако понятно дал чувствовать, что собственным себя сохранением очень озабочена. В протчем уверял меня от всего общества, что оне в последее бывшее к хану собрание присягали в верности к России, будто. И тут же признался мне по дружбе, что оне прошедшей осени писали к Порте о присылке им помощи, приводя в свое оправдание затеино, что они трактат подписали единственно по угроживаниям, которой им делал присланной от России полномочной. Но тут же он

- 529 -

называл сам сие объявление не истинным, ибо им такого принуждения не примечено. Наконец он уверил, что они уже впредь сего делать не будут.

13-го получил от господина Веселицкого при письме перевод с записки одного приятеля, коей уведомляет, что турецкая порта опять перемирие сделала. И как уже и хану известно, что турецкое войско в Крым не будет, то он и правительство весьма в великой печали о том находится, и все те, которые ханскую сторону держат, в великую задумчивость будучи погружены, на ухо между собою шепчут сколь тщетным оказались их ожидания. Что ж касается до Мегмет султана, которой в Тамане находится, то как ему, так и находящемуся в Очакове войску нечайно дано от порты повеление с места не трогаться. Против сего господин Веселицкий ко мне в письме мысль свою присовокупил, что он о подлинности сему не ручается, но естьли то правда, что вновь с турецкой стороны о перемирии настояние было и оное возобновлено, то он двоякое воображение имеет: с одной стороны турецкой двор, находя себя слабо сильна к начатию и продолжению войны, взирая как по ведомостям гласится на успехи усилившегося Алибея в Египте, а с другой приемлет во уважение разделение Польши³⁹⁰, которое инако предпринято и в действо произведено быть не могло, как на истиннейшем между тремя толь сильными христианскими державами союзом дружбы. Хотя Франция Порту наисильнейшими уверениями, как думать можно, и поощряет войну продолжать, обещевая способствовать успехам ея свои против цесаря ополчением и возбуждением на нас шведов для разделения и убавления знатной части наших сил против Порты действовать могущих. Однако она, не вверяясь на те обещания за необходимо признала перемирия еще на несколько время продлить. И между тем примечание свое устремить на обороты и поведение Франции и Швеции, употребляя с своей стороны все удобовымышленныя интриги на присоединение кабардинцов и нагайцов с преданными ей черкесами и абазинцами для воспламенения в той стороне войны и отвлечения туда части нашего войска. А как только Франция и Швеция объявят войну и она в своем намерении на кубанской стороне предуспеет, то, получа в свободныя руки, в мутной воде рыбу ловить станет. И он опасается, чтоб от долгого перемирия не вылилось то, что в 39-м году с цесарцами последовало³⁹¹. А при том объяснил, естьли цесарской и прусской дворы с нашим на неразрывном союзе дружбу основали и интересы свои общим делом признавая единодушным содействованием связали, то при помощи всевышняго все противныя интриги и затем бесплодно разрушиться могут и вместо чаемого большого воспламенения войны желаемой предуспеет мир.

Я на сие моим письмом ответствовал, что я сию его мысль признаю основательною так как не отступаю и от того, что случаем долгого у турков с цесарцами перемирия последовало. А потому и обращаясь к взаимному соответствованию ему сказал в рассуждении сего последнего его размышления, какия б только предвидены были стороны нашей авантажи от заключения сих длинных перемириев, поелику что и прежде бывшия основаны были

- 530 -

на одних только ухищрениях и протекло бесплодным для нас временем. В последовании чего, когда и вся мирная негоциация остановилась на известном 11-м артикуле, то я не знаю чем бы только другим решитца мог, кроме как одним соглашением порты на оной артикул, с каковым условием и перемирию мнитца мне быть должно. К тому ж естьли послы преположат меж собой продолжить переписку, то не мешает им и в течении военных операций делать свои соглашении по мирной негоциации. Но что принадлежит до ослабевших сил порты и невозможности ее чрез то войну с нами начать, то сему я как по предыдущим известиям от приплывших с противной стороны, так и по уверениям двух наших приятелей Мегмет гирея и Абувели паши понуждаюсь не только некоторым образом верить, но и за действительное принять. А потому мнитца мне, что и уведомление Мегмет герея о старании Порты возобновить чрез посредство цесарского или французского двора опять договоры трактатов старатца может правильным.

15-го получил от господина Веселицкого письмо, в котором пишет, что приходил к нему Ахтатжибей и сказывал ханским именем, что будто у нас договоренность войскам нашим кроме приморских мест летним временем только в одном или двух местах лагерем стоять, а таперь де, как известно, по всему Крыму они рассеялись так, что близ Ахт-мечети деташамент лагерем стал. От чего обывателям немалое разорение последовать может, ибо все луга и пахотные поля лошадьми и скотом вытравлены будут. Почему требовал, чтоб в рассуждении дружбы приказать войскам только в двух местах лагерем стать и от лагеров по деревням человек по пятидесяти не разъезжать, ибо тем вместо обещанного трактатом спокойства одно только людям делается беспокойство. И что часто с ферманами чиновники в уезды посылаются и при оном человек до 10 более и менее по татарскому обыкновению вооруженных находится, кои наши войски останавливают и запрещают им таким образом ездить, грозя, что по них стрелять будут, что с дружбою несходно. А при том прислал перевод с ханского письма ко мне следующего содержания:

“Вашему сиятельству небезизвестно, что когда между крымскою областию и Российскою империею в бытность его сиятельства князя Василья Михайловича [Долгорукова] о заключении союзной дружбы в то время договор положен, чтоб российским войскам быть только по постам для отправления почт, а протчим в укрепленных местах и то не для другого чего, как от места до места ведомости и письменныя переписи чинить, включая то, чтобы в других местах российским войскам не быть. Что и в бытность его превосходительства господина генерала Щербинина вновь подтверждено и в договорныя пункты внесено, дабы отнюдь российским войскам нигде в других местах не располагаться. А ныне российские войски, не стояв на определенных местах по договору, непрестанно разъезжают от 40 до 50 человек и крымским обывателям вреда и обид чинить не престают. А жители, також и духовенство, которые в деревнях находятся в смятении, приводя

- 531 -

даже до того, что на места паханные для осмотрения посеянного хлеба продают сумнение выезжать. О чем в силу заключения дружбы войскам учинить повеление, дабы оныя без дела с места в другое не переезжали. И подтвердить для успокоения и тишины крымских обывателей”.

Я на сие его светлости хану моим письмом ответствовал следующее:

“Почтенное письмо вашей светлости я получил исправно. И что упоминать изволите о положенных пунктах с его сиятельством князь Васильем Михайловичем, то оныя пункты довольно мне известны, в которых его сиятельство на тогдашнею только зиму учреждение свое делал. А в протчем молвлено в тех же пунктах, что касается до пребывающих войск в Крыму, то представлено на ВЫСОЧАЙШЕЕ ЕЯ ИМПЕРАТОРСКАГО ВЕЛИЧЕСТВА решение. А, наконец, когда возможность прошлым летом уполномоченный от ВЫСОЧАЙШЕГО ДВОРА его превосходительством Евдокимом Алексеевичем Щербининым все таковое к решению приведено и заключено, то в тех пунктах ничего уже не упоминается. А особливым письмом упомянул он к вашей светлости на одну только прошедшую зиму о войсках, что они в тех местах будут находиться, но и то касалось до квартирования, а не до постоев. Да как ваша светлость есть государь, то непременно всякия обстоятельствы должны подвержены быть вашему сведению, так не слыхано еще в свете, чтоб в военное время о движении войск в трактатах описание делали, ибо кроме бога, кто может предвидеть будущее. Не инако бо всякой из нас щитал, что положенное перемирие с Портою оттоманскою окончится желательным миром и мы выйдем отсюда вон. Но теперь всему тому сталось противное, и мы остаемся здесь. А потому, ваша светлость, военные обращении применить я лутче ни к чему не могу, как к плавающему кораблю в море, который путь свой соглашать должен с ветром, а войско с обстоятельствами. Что ж принадлежит, что войски ходят по 50 человек и более, так могут они, ваша светлость, ходить и тысячами, но обид никаких еще нету, да и быть не может, как и посланной от вашей светлости сказывал, что жалоб никаких до вас не доходило. А чтоб войски маленькими частьми ездют, то как и вашей светлости известно, что здешними обывателями отогнаты у казаков лошади, коих они должны сами отыскивать. А прочие военные люди принуждены отлучаться и для покупок себе за деньги съестных припасов. Что же они не по одному, но в некотором числе для таких надобностей себя употребляют, то сие происходит от той опасности, что в пребывание в Крымской области российских войск довольное оных число умерщвлено, а убийцы оных по обещанию вашей светлости найдены не были. Но чтоб обыватели здешние войск наших боялись, сие весьма мне, ваша светлость, удивительно, ибо творение людей наших подобно вашим и странного в них ничего нету. А особливо здешние обыватели могли б уже и привычку сделать, видя уже третий год одне все войски в здешней области. Чему остается только вашей светлости, яко самовластному государю сей земли приказать, чтоб они не боялись. И затем уверить вашу светлость могу, что весьма

- 532 -

приятно для меня будет видеть здешних обывателей упражняющихся лутче в домостроительствах, хлебопашестве и торгах, нежели как в других иногда интригах.

Таперь вашей светлости я буду говорить по военным обращениям, следствие чего извещены уже ваша светлость от резидующаго министра господина статского советника Веселицкого, что мы имеем с турками войну. По поводу чего, хотя и неможно сказать, чтоб сюды десант конечно был, однако по обстоятельствам войны оного ожидать можно. А потому и следует мне исполнить ВСЕВЫСОЧАЙШЕЕ ЕЯ ИМПЕРАТОРСКАГО ВЕЛИЧЕСТВА ВСЕРОССИЙСКОЙ моей ВСЕМИЛОСТИВЕЙШЕЙ ГОСУДАРЫНИ обещание, значущееся в 5-м пункте и должен я заблаговременно меры мои брать в расположении здесь войск, дабы б неприятеля сюда не впустить. А как сия есть оборона не крепостная, а полевая, так следственно в крепостях мне и пристойности нет сидеть, а что войски во всех местах расположены, то для того, ваша светлость, чтобы при первой высадке турков был им достойной отпор, где б они ни вздумали оную делать. А при том, как ваша светлость при аудиенции объявить изволили резидующему при вас министру господину Веселицкому, что здесь в земле есть недоброжелательныя люди общему добру и положеным между Российской империей и татарскою вольною областью, а особливо в пристани имянуемой Ичели, где ваша светлость сумнение имеете, что они подать могут помощь прибывшему неприятелю, то позвольте сказать, ваша светлость, что хотя выражение сие было мне и удивительным, что ваша светлость, будучи здесь самовластной государь, не могли продерзателей тех и к отечеству своему злодеев удержать. Но однако ж в рассуждении таковых отзывов принужденным нахожусь взять мои меры, дабы б я и сзади моих войск нашел неприятелей и для того и войски оные оставляю внутрь земли с тем, что естьли б таковыи случились, то можно б их прогнать и не допустить до какого-либо вреда войску. А по отзывам вашей светлости принужден я держать близ Салгира пехоту, а частью уже и занять некоторыя проходы, дабы в случае пристанища там неприятеля могли быть подкреплены. И тем сильнейше отпор сделать было для меня, естьли б я дал неприятелю возгнездиться, ибо сие есть военное положение, чтоб каждого неприятеля предприятие предупреждать, а не исполнять оные и допускать. Сие правило я наблюдаю, а иначе щасливы б были турки, яко наши теперь неприятелия, естьли бы войски наши загнаты были в один угол и запрещено бы было им оттуда выходить, ибо чрез то имели б они довольно время войтить сюда в землю. Согласитца я долженствую только в том, что здешние обыватели некоторым образом чрез то отягощены будут, поелику мы имеем довольное число лошадей и скота и пасем их на кормах, но без того обойтитца никак не можно, ибо лошади и скот могли бы без корму помереть, а затем последует, что и людям пропитание доставлять не на чем и подвержены будут оныя голоду, а от того и смерти. Почему можно на сие сказать, что естьли бы таковое нещастие случилось,

- 533 -

то пришедшему неприятелю не с кем бы и драться было и мы б побеждены были голодом. А затем заключительно скажу, что когда я удостоен от ЕЯ ИМПЕРАТОРСКАГО ВЕЛИЧЕСТВА ВСЕРОССИЙСКОЙ моей ВСЕМИЛОСТИВЕЙШЕЙ ГОСУДАРЫНИ командовать войском, то и щастливым почитаю себя заключением ЕЯ ВЕЛИЧЕСТВА, что могу вверенной мне в стражу полуостров Крымской от всякого неприязненного нападения сохранить. Так согласно с тем и ваша светлость сие на меня возложить изволите. А в протчем обывателям извольте приказать, чтобы они в домостроительстве своем упражнялись и ничего б не боялись и увертесь в том, что я свято наблюдаю утвержденныя пункты по всей их силе и никаким образом их не приступлю по данным мне о том довольным повелениям, что я исполнить в должность себе поставляю”.

16-го апреля получил рапорт от полковника Кохиуса по таковому к нему от подполковника Юрвицкого, что из Бахчисарая Урзовской мурза писал письмо к Хаджи Мегмету, чтоб из лежащих на ровных местах деревень он выгнал греков и татар в горы. Вследствии чего оной Хаджи Мегмет в тот же день приехав в Урзово собирал всех обывателей и приказывал им выехать в горы.

Получа сие уведомление тотчас писал я к господину Веселицкому, чтоб он поспешил сказать хану и правительству на какой конец сие предпринято, поелику еще десанту нет и страшится нечего. Следственно я разумею сие не иначе. как в виде неприязненности с их стороны в рассуждении, что они довольно уже известны, что я не только на сие не соглашаюсь, но и не позволяю.

А к его сиятельству князь Василью Михайловичу [Долгорукову] представя требовал резолюции, что с ними за сию поступь делать приказать изволит, изъясняясь при том, что не излишне б было, естьли его сиятельство прямо к хану письмом подтвердил, чтобы таковой выход в горы обывателей конечно был воспрещен и пресечен. Поелику я из того не иному чему быть заключаю, как только зборищу их опять в кучи, и чтоб заранее в горах им возгнездиться.

Того ж числа получил от Калги султана письмо, в котором пишет, что он уведомился о посланных от меня егарях к Енисалу для стрельбы диких кабанов и еще о другом офицере, отправленном с командою на берег. По поводу чего советовал мне, как верной друг, солдат в разныя места не рассылать, а содержать их вместе, утверждая, что 33-м егарям и 5 казакам в Енисалах делать нечего. А полезнее послать всех егарей с капитаном на берег, приводя причиною, что естьли корпус вместе, то он сильнее, нежели когда он рассыпан, ибо от раздробления ничего более не выйдет, как только такия малыя части войск перепетнают землю, потому, что де здесь находится такая лихая чернь и подлыя люди, которыя о том не рассуждают, что есть полезность для земли и что есть их упадок. Но сия тварь думает, ежели она российского человека застрелит, то чрез то овладел всем светом, также и небом. И советовал мне, чтоб содержать войско вместе и все посты укрепить храбрыми солдатами, которыя б имели большую осторожность.

- 534 -

Я на сие ему ответствовал изъяснением, что я посылку капитана Кромана в горы неотменно исполнить намерен. А на место его к казакам определяю другова офицера. И что я получил рапорт от полковника Кохиуса о выходе обывателям из Урзова в горы.

А главнокомандующему по поводу письма Калги султана представил, что весьма есть нужно заблаговремянно и таперича же занять нашими войсками горы, ибо естьли без сего удалось бы в них неприятелю возгнездитца, то с помощию собравшихся туда татар трудно его выгнать будет. Но только мне отделить к сему занятию гор крайне не из чева, потому что, как я и пред сим доносил, за умножением больных здешние батальоны в столь великом ослаблении, что поистине одно только имя оных носют. И хотя я господина генерал-майору Вассерману писал, чтоб он поспешал вступить сюда в Крым, но однако я о приближении его и рапорта не имею. А потому просил его сиятельства о предложении ему, Вассерману, о скорейшем следовании.

Того ж числа приказал капитану Кройману с достальными егарями в горы вступить и все там места осмотреть, расположиться ж близ Алушты, а в Енисале пост иметь. Наместо ж его к казакам командировал капитана Вагнера³⁹².

Того ж 16-го числа отправил к генерал-майору Вассерману сообщение, чтоб он с двумя пехотными полками поспешил вступлением в Крым.

А к генерал-майору князю Багратиону писал, чтоб он содержал себя со всею конницею в таком положении, чтоб по первому моему востребованию тот бы час вступить мог в Крым.

18-го апреля получил от господина Веселицкого письмо в ответ на мое послание от 16-го числа, что он посылал секретаря Дементьева к хану с требованием, чтоб запрещение послано было из селений обывателей не высылать. Но его светлость отозваться изволил, что сперва пошлет справиться так ли точно в самом деле, как ему объявляют, а после ответ пришлет. Но секретарь сказал, что справляться видится излишно, когда по команде о том рапортовано. Хан присовокупил, как де инако быть, когда они опасаются турков. На что секретарь ответствовал, какая может быть от турков опасность, когда победоносныя РОССИЙСКО-ИМПЕРАТОРСКИЯ войски — их защитители и охранители. Против чего хан слабость свою оказал, спросив секретаря с некоторым презрения видом, да много ли у вас здесь войска? И когда секретарь возразил, что им количество оного известно, то он отпустил его с тем, что, как справится, то ответ на сие пришлет.

Я по сему представил главнокомандующему с изъяснением сколь трудно держать трактат с здешнею своевольною областию, как они ни в какой резон не входют, и господин Веселицкий сколько не старается, как видно, однако знать, что невозможно народов сих, уподобляющихся по мнению моему хищным зверям, возбудить к познанию заблуждения их, а особливо, когда предпочитают оныи лутче своевольство, нежели вольность им обещанную.

- 535 -

20-го получил рапорт от генерал-майора Вассермана, что он имеет от его сиятельства князь Василья Михайловича ордер естьли полковник Коррет с полками Тамбовским и Елецким взял у него пер<е>д то бы он, полковник Коррет, следовал в Крым по данным от меня наставлениям. А ему, Вассерману, с полками Белозерским и Азовским остановитца лагерем у самого моря, верстах в двух от линии или как место способное к воде изберет на вышинах, чтоб лагерь виден был с моря. А как он, господин Вассерман, помедлил за переправой чрез Днепр и между тем полковник Коррет взял у него перед в три перехода.

А в то ж время от полковника Коррета получил рапорт, что он имеет таковое ж повеление и следует в Крым по моим наставлениям.

Почему я и послал сообщение генерал-майору Вассерману, как уже полковник Коррет с полками его опередил, то я с повелением его сиятельства князь Василья Михайловича согласен, и приказал, чтоб он с полками остановился на некоторое время при Валивалах.

А полковнику Коррету послал мое повеление, чтоб он, удовольствовавшись в Перекопе провиантом, с одним полком и от обеих полков со всеми четырьмя гранодерскими ротами следовал поспешно ко мне в лагерь. А другой полк отправил бы из Перекопа прямейшею дорогою к реке Булзыку, которой и будут там состоять в команде у генерал-майора Якобия.

21-го получил рапорт флота от господина капитана Сухотина, что он, быв с эскадрою против Судака, лавируя при противном ветре к Ялте, нашел идущее с противной стороны небольшое судно нагруженное разными товарами, на коем Реиз, грек, трапезонской житель и при нем греков же 9 человек и один крымской уроженец. И требовал резолюции, куда оное судно отослать.

Я на сие ему ответствовал, чтоб он судно сие поспешил препроводить к Керчи и тем самым избавить меня от неотступной ханской просьбы о выгрузке товаров и об отпуске людей. А между тем представил бы об оном судне к его превосходительству Алексею Наумовичу [Сенявину], кому прикажет оное отдать.

22-го апреля получил от главнокомандующего на мой репорт от 16-го сего месяца уведомление, что он писал к господину Веселицкому, чтоб прежнее его письмо подтвердил пристойным образом хану, дабы отнюдь ни один с плоских мест в горы не уходил. А мне повелеть изволил, когда где проходить будут, то б с пристойностию объявить, чтоб отнюдь не шли. Буде же силиться станут, то оставить на сей раз в их воле.

23-го получил рапорт от генерал-майора Вассермана, в коем он прописывает повеление его сиятельства князя Василья Михайловича, что ему с полками Белозерским и Азовским велено итти в Крым, а полковнику Коррету с Тамбовским и Елецким остановиться на той стороне Перекопа.

Я на сие ему писал, что как я имею уже рапорт от полковника Коррета, что он 21-го числа перешел перекопскую линию и один полк отправил на

- 536 -

Булзык, а с другим полком, гранодерскими ротами следует ко мне, то уже ему с полками нет никакой надобности за перекопскую крепость выходить, а остановился б на Каланчаках.

25-го получил от господина Веселицкого письмо, что прислан к нему от его светлости хана чиновник с уведомлением, что по требованию его сиятельства князь Василья Михайловича во все концы и стороны здешнего полуострова чрез нарочных разосланы наистрожайшие указы, чтоб никто из обывателей во время нашествия неприятельского из своих селений никуда не выходил и ко оному отнюдь приставать не осмелился.

30-го апреля Елецкой пехотной полк и гранодерские роты прибыли ко мне в лагерь.

1-го майя получил сообщение от господина вице-адмирала и кавалера Сенявина, коим он уведомил меня, что во исполнение повеления ЕЯ ИМПЕРАТОРСКАГО ВЕЛИЧЕСТВА разделил он вверенную ему флотилию на три части. Из коих первой эскадре, состоящей в двух кораблях и одном фрегате с одним ботом палубным под командою флота капитана 2 ранга Кенигсбергена приказал крейсировать от пролива до Кефы. А по выходе второй эскадры в 4-х кораблях и одном фрегате и двух ботах палубных с господином контр-адмиралом Барановым, занять ему то крейсерство от пролива до Кефы и возвратной путь до города Судака. А господину Кенигсбергену тогда уже крейсировать от Кефы до Балаклавы. Затем же третей быть под командою флота капитана первого ранга Сухотина в проливе при узком проходе на страже на таковом точно основании, чтоб первой и второй эскадре по обозрении иногда идущего неприятеля действовать противу оного на основании морских регул. А при превосходных неприятельских силах, дабы и всем им возможно было соединиться и охранить пролив. А сам он, как скоро получит от болезни свободу, последует во флотилию.

Я на сие послал к нему мое мнение, что когда последует сюда десант, то по положению берегов способней прочих к произведению оного есть дистанция между перекопской линией и Козлова в рассуждении том, что во всяком нещасливом случае способно им ретироваться к Очакову, куда прошлого году его и ожидали. А другое способное место признаю я между греческого монастыря и Ахтьярской гавани. Что ж принадлежит до пристани, называемой Ичели, то хотя б в те места и последовал десант и удалось бы им на берег вытти, но с крайним трудом могли б оне далее в землю вступить в рассуждении гор и трудных меж ими проходов. А только все прибывающие купецкие суда пристают более к тем местам, а особливо естьли что тайнова имеют сюда доставить, яко то письмо или какова человека. А хотя находящиеся команды моей войски крайне того и наблюдают, чтоб таковых сумнительных людей ловить, но с успехом того исполнять всегда не могут, а особливо в ночное время и туманное. Оные спускают от судна лодку и пристают к каменным горам, где, спустя оного человека. обращаются обратно. Для чего и просил, чтоб повелел сего крайне крейсирующим кораблям наблюсти,

- 537 -

дабы судам к берегу или близко на якоре ложиться не допускали. Что ж принадлежит до Кефы и лежащему берегу к стороне Яниколя, то я никогда не щитаю, чтоб последовал там десант.

Десант, разве б оной мог быть с кубанской стороны, то прежде надобно Порте оттоманской туда доставить войски, ибо род людей обитающих на Кубане совсем несроден к пешему бою. А к крепостям Керчи и Яниколю проход также кажется быть очень труден в рассуждении узкого места противу Павловской батареи, а особливо, как оное занято по повелению его двумя бомбардирными судами, то уже по мнению моему и возможности не было им там пристать. При том я его просил, чтоб одной части крейсирующим кораблям приказал более противу Балаклавы находиться, чем от самой Балаклавы и до Кефы берег прикрыт будет, да и неприятель обойтить их и сзади у себя оставить не осмеллится. Изъясняя, что крайне нужно и от Балаклавы до Ахтмечетской гавани берег крейсировать, ибо тогда противу той гавани неприятельския суда шатались.

Того ж числа получил от полковника Кохиуса рапорт, что корабль “Морея”, на коем капитан-лейтенант Басов находится, догнав верстах в 60 от стороны Ялты судно, оное, заарестовал и содержит при себе на якоре не в отдаленности от гавани. И еще донским полковником Грековым вшедшее в Чурченскую гавань судно заарестовано, на коем с реизом матросов 54 человека. И при том прислал допрос двум грекам, взятым кораблем “Мареею”, кои показали, что оне на судне из Царьграда отправились 1-го, а прибыли к здешним берегам, по притчине противных ветров, 30-го числа, остановясь от Ялты в 5 верстах с намерением ночью в сем месте пристать. Куда для узнания способного к выгрузке места подсылали на лодке трех человек, но приближась усмотрели на берегу из российских войск людей, кои их не допущая стреляли, чего устрашась возвратились к судну. На коем по прибытии предприняли путь к деревне Ускют, чтоб также пристать в глухом месте, но противным ветром до того не допущены. И судно отбыло в глубину моря, откуда увидели уже вдали российской корабль, от коего хотя и старались уйтить, однако ж пойманы. На том же судне турков 32, татар 4, греков 5, а всего 41 человек. А сверх того показал, что они слышали, будто Аджи Алибей находится в Анадолии в городе Менсыре, имея при себе 4000 и ожидая еще двух тысяч войска, чтоб с оными быть в Крым. И что в Царьграде турки против султана по причине голоду, за крайнею дороговизною и недостатком хлеба делая великие бунты, не слушают его повелений, а наипаче воевать не хотят. Все подданные порты находются в великом страхе от Алибея, который многие города завоевал и имеет при себе сильное войско. Хотя же с каким намерением турки на том же судне сюда прибыли и не знают, однако у каждого из них есть по ружью и пистолетам и кинжалу, да сверх того две пушки спрятаны под пшеницею.

2-го мая отъехал я в Балаклаву, где будучи получил от полковника барона Дельвиха рапорт с приложением разговоров султана Джан-герея с

- 538 -

прапорщиком Волковым на таманской стороне следующего содержания: “Назад тому дня три прибыли из Анадолии и Царя града два судна купеческие в Кизыл-таш, где ныне находится 13 судов. Прибывшия на оных купцы сказывали, что де из царяградского пролива дней уже с восемь вышло 180 судов с многим войском и лежат в море за противным ветром. Из коих велено половинному числу иттить в Очаков, а другой половине явиться к Гаджи Алибею. И что сераскир Гаджи Алибей заготовляет сухари для провизии назначенному при нем в Крым войску. И назад тому дней за 10 получил повеление от султана турецкого, чтоб оное заготовление как можно скорея стараться окончить и следовать в Крым конечно майя в первых числах. Вследствии чего оной Гаджи Алибей и расположил по прибытии в Крым пристать и высадить войски в пяти местах: 1-е — между Таклою и Керчею при озере Тузла, кое принадлежит Калге султану, расстоянием от Керчи в 20 верстах; 2-е, — при деревне Яужида; 3-е — при деревне Сербулат; 4-е — между Судака и Ялты, где способно будет приставать судам; 5-е — при Ахт-мечети. Выступление оного Аджи Алибея думают очень скоро последует, ибо он уже оканчивал заготовление сухарей. Нагайцы и все орды единогласно положили действительное намерение, что как скоро увидят приближение турецкого флота и усмотрят, что он будет столь силен к побеждению и выгнанию нас из Крыма, то собравшись всеми ордами пойдут к Азову для нападения на тамошни наши границы. А для подачи в Крым туркам помощи пошлют к некрасовцам пять тысяч или более, кои собравшись с черкесами и абазинцами на некрасовских судах в Крым прибудут. Сии купцы говорили, что отправлено из Анадолии к Дунаю на судах турецкого войска девять табуров или полков, кои состаляют около 10000 человек.

Того ж числа получил от означенного полковника Дельвиха показания другова его конфидента, что от прибывших из Анадолии на судах купцов слышал он, будто бы сераскер Аджи Алибей за день своего из Анадолии отъезда отправился в Тукату, местечко, кое внутри Анадолии для усмирения тамо взбунтовавшагося одного паши, которой уже многие из деревень Аджи Алибея ограбил, почему оный сераскер и не может скоро отправиться в Крым с своим войском. Оные ж купцы ему сказывали. что в недавном времени пошло от Царяграда в Очаков войско 18000 на 70 судах и из Баснони пошло боснонского войска к первой армии на Дунай 45000.

4-го мая получил от него, полковника Дельвиха, рапорт по уведомлению его конфидента, что 1-го числа сего мая прибыло к Таману едичкульской и едисанской орды 5 мурз со многим числом людей, кои объявили, что все нагайские орды, черкесы, абазинцы и адалинцы будут при Тамане собираться. А по собрании ехать прежде для нападения на сына покойного едичкульского Арды бея Идун али и при том захватить господина подполковника Стремоухова и прочих во всех ордах находящихся российских офицеров. А потом намерены следовать на Дон и напасть на все тамошние крепости и казачьи станицы в рассуждении того, что ежели они сделают там нападение,

- 539 -

то конечно состоящее в Крыму войско послано будет туда для прогнания их. А тогда пришедшая турецкая армия флотом или из Очакова может свободно завладеть Крымом. И хотя в Крыму останется несколько войска, но оное конечно не может противиться сильной турецкой армии. Хотя я, рассуждая вешнее время и бывшее тогда разлитие Дона, уверен был, что им сей реки переплыть неможно, и потому заключил, что им такого предприятия в действо не скорее можно произвесть, как в половине июня, однако троекратное повторение одних и тех же вестей убедило меня верить, что сие намерение они действительно имеют. И для того представил главнокомандующему в рассмотрение с тем, не изволит ли иногда по поводу оных предложить господину полковнику и кавалеру Бринку, чтоб он взял свои меры для предупреждения такового нападения.

Того ж 4-го числа получил от господина Веселицкого письмо, что в Бахчисарае верхом и пешком шатаются попов татарских по 10 человек и более, чем он побужден будучи старался всеми способами разведать. И чрез одного армянина узнал, что изо всех кадыликов созваны были для некоторой по духовенству важности, которая в том состояла, что им препоручено внушать своим прихожанам, чтоб они старались неприметным образом приводить себя в воинскую исправность, запасаясь лошадьми и всеми военными збруями по их обыкновению и быть в такой готовности, чтоб по первой о том повестке всякой на коня сесть и куда велено будет следовать мог.

Я и по сему главнокомандующему представил, что как еще я ничего такового к собранию их не примечаю, а естьли то правда, то я вскорости не примину сведать, а ежели бы они подлинно собрались и можно б было чрез то их хорошенько проучить, то таковым бы страхом восстановить было можно колеблющее здесь состояние наших дел.

Того ж числа получил флота от капитана Сухотина рапорт, что он, быв с эскадрою под парусами апреля 26-го числа недалеко от мыса Аюды, которой лежит между Ялты и Судака, ливируя к весту при самом противном ветре, увидел неподалеку от берега к Кефе идущее под парусами не в ближнем от эскадры расстоянии судно. И чтоб оное узнать стал за оным чинить погоню, которое то приметило, не смотря на сильной ветер пошло от крымского берега на противную сторону. Почему он, предвидя, что оное хочет уйтить, чинил погоню. И, догнав оное версты за две, выпалил из пушки, но не мог принудить его чрез то опустить паруса, ибо оно не токмо того учинить не хотело, но старалось всякими образами удалиться и, не взирая еще на два выстрела, парусов не опустило. Напоследок, дошед на пушечной выстрел, приказал палить с ядром, а потом из картечи. Которые выстрелы хотя и пущены были мимо судна, а последний в паруса, но страх их принудил опустить паруса. Подошед ко оному с фрегатом, лег он в дрейф, а судну приказал держаться у фрегата. Но как они приметили, что фрегат ход свой остановил, то вдруг отделясь от них, поставив паруса, намерились опять бежать. Но действие небольшой пушки принудило их остановиться. А потом

- 540 -

посланная вооруженная шлюпка его заарестовала. На нем было людей 11 человек. И находящийся во оном реиз объявил, что сие судно прибыло из Синапа с товарами и шло в Таман, люди же на оном все крымские жители. Но он, господин Сухотин, имея сумнение, приказал всех порознь допросить, допросы прислал ко мне.

Поелику я видел из сих допросов великое их разноречие, то потому велел господину капитану Сухотину пристрастно их допросить, ибо довольно уже опытом примечено, что и на других прежде прибывших к здешним берегам судах большая половина людей была турков, требуя от него, чтоб он впредь приходящие с противной стороны какого б роду ни были суда признавал не иначе, как неприятельскими, как в рассуждении продолжающейся у нас с Портою войны, так особливо и потому, что никаким образом распознать неможно, что люди на них будут крымской области, а не с противной стороны. Почему и просил его, чтоб он поступил с ними на основании военного права. После чего и получил от него рапорт, что оныя, как реиз, так и матросы, все турки имеют на левой руке знаки натираемые порохом.

На такие мои предосторожности, вознегодовав, хан писал к главнокомандующему, жалуясь, что войски, всякое судно арестуя, водят с пристани в пристань и потом его разоряют от чего хозяевам, а потому и правительству делается обида.

Я на сие его сиятельству рапортом моим изъяснился, что сия жалоба совсем несправедлива потому что изо всех прибывших судов одно только майором Деевым переведено к своему посту ближе. Напротив того они стараются всегда приставать в горах и в таких местах, где б караулу нашего не было или в таком месте, где близко к берегу за мелкостию воды подойтить неможно, бросая за версту якорь с тем, чтобы его арестовать было неможно, и чтоб по выгрузке в такой дистанции на мелких судах опять уйтить можно было. В последнюю же мою в Бахчисарае бытность, хотя я его светлости хану и говорил, чтоб он послал нарочных своих людей сказать пришедшим судам, чтоб оне приставали в открытых местах. Но он крайне просил, чтобы позволить им приставать тут, где они остановились. А одному хотя и приказал было войтить в балаклавскую гавань, но оно все не взирая на то пристало в Черченском заливе, потому что там один только казачий пост. К вящему доказательству их несправедливой просьбы служит то, что как скоро суда выгрузились, то хан сам просил меня, чтобы приставшему в Ускюте судну позволил я сплавать в балаклавскую гавань, как там опасно им быть от штормов. Но я его прежде просил, чтоб те суда приставали где им опасности таковой на море нет. А при том такое в горах приставание имеет еще и ту невыгоду, что выгруженных товаров возить неспособно. Итак заключил я, что к таковому позволению я приступить не могу, потому что уже и прошлого лета, получа суда таковое дозволение о переходе в другое место, уходили на супротивный берег, как и его светлости известно. И только во удовольствие его обещал ему писать флотскому командиру, чтоб он под присмотром

- 541 -

своим все в балаклавскую гавань припроводил. А при том представил о судне, взятом кораблем “Мореею”, что на оном большою частию янычара, как на них усмотрены обыкновенные знаки на теле, натираемые порохом в левой руке показывающие, которой он роты или полку. На том же судне нашлось два матроса греков, от которых я, будучи в Балаклаве, с великим трудом и то помощию одного толмача и нашего архиерея, мог сведать, что на оном турок 32 человека. А также и о взятом фрегатом маленьком судне представил, что по малости его и по хорошей конструкции употребляться должно для одной только пересылки каковых-либо писем, ибо на нем товаров очень мало положить можно. А как они в допросах великое разноречие показали, а по виду реиза и матрозов они совсем более похожи на турок, нежели на татар, а некоторые из них и вышесказанные знаки имеют, то позволил я г. капитану Сухотину их пристрастно спросить. Почему они все и показали, что реиз и матрозы все турки. Итак оное судно и взятое кораблем “Мореею” с нашими кораблями стоят, которыя я и позволил г. Сухотину взять с собою, как он обращаетца крейсировать к Кефе, то свободно ему будет отправить их в Керчь. И оные суда непременно должны почтены быть призом, как на них почти все турки.

9-го мая получил от его сиятельства князь Василья Михайловича [Долгорукова] известие, что я ВСЕМИЛОСТИВЕЙШЕЮ ГОСУДАРЫНЕЮ пожалован генерал-порутчиком.

11-го получил от генерал-майора Фризеля рапорт. А к нему таковым же представил полковник казачий Денисов, что противу Тарханского кута вдали были видны сперва два судна кланящиеся к Очакову, а потом столько же, идущих от Очакова.

Я по сему представил главнокомандующему, не изволит ли предложить контр-адмиралу Баранову, дабы он крейсирование свое несколькими кораблями простирал до Тарханского кута, ибо в их власти состоит к Очакову не пропускать ничего. А назначенное крейсирование от г. виц-адмирала Сенявина большую половину, да и самыя важные места не прикрывает, а теперь они опять все к проливу обратились, так и весь полуостров открыт, а только закрыт пролив, которой довольно и двумя кораблями крейсировать. А особливо, как назначивает он одну эскадру крейсировать к Судак-кале и Кефе, так оная пролив, а другая противу Балаклавы находящаяся эскадра закрывает берег до самой Кефы, от которой могут по два корабля посылать до Тарханского кута или Ахт-мечетской гавани.

12-го получил рапорт генерал-майора Якобия о принесенных к нему от конфидента известиях, слышанных им от прибывших из Константинополя на судне крымских татар, будто бы войско к отправлению в визирскую армию и в Очаков состоит в готовности, но еще при них не выступило. А слышали, что скоро хотели отправиться в сии оба места. Войски же в Очаков отправляются с тем, что естьли щасливо их дела пойдут в первой армии, то они непременно сделают покушение и на Крымской полуостров от

- 542 -

стороны Очакова сухим путем и к здешним берегам флотом, разделяя по известиям первой армии очаковския войски. Особливого же войска на Крымской полуостров нигде в собрании нет.

Того ж числа получил от полковника барона Дельвиха доставленное ему от одного ево конфидента с таманской стороны известие, состоявшее в том, что назад тому дней с семь как сераскир Аджи Алибей выступил с своим флотом в море для нападения на Крым с сорока пятью тысячами пехоты. Но прежде имеет намерение пристать к кызылташской пристани, дабы ждать от Очакова сухим путем приступу к Крыму, а потом и он со своим флотом, пристав по ту сторону Таклы, то есть ближе к Кефе, высадит свое войско и сделает нападение. Едикульская орда на требование подполковника Стремоухова о сделании покойного Мамбет бея сына Узун-Алибеем отказалась и послала от себя к Стремоухову посла с тем, что естьли российский двор в принятии Узун Алибеем принуждать их будет и не признает от них поставленного беем мурзу Смаила, то все нагайские орды, некрасовцы, черкессы, абазинцы и адалинцы, сев на конь, его, Стремоухова, лишат сперва жизни, а потом пойдут к Дону и там будут то делать, что им угодно, сказывая, что де они больше не российские, но уже турецкие подданные.

13-го получил от генерал-майора Якобия одного его конфидента известие, что Гаджи Алибей находится в Унии и намерен очень скоро с войском отправиться в Тамань, которого он имеет до 1000 янычар, 3000 анадольских, и 4000 присланных к нему из Константинополя, куда также отправляется и флот из Константинополя: 3 корабля и 60 фуркатов и канчебасов³⁹³. И все оное, как янычары под командой Аджи Алибея, так и флот, чрез несколько дней в Таман неотменно будет. И что войско в Таман не на другой какой конец отправляется, как только к недопущению российских войск занять тамошние места, а не к нападению на Крым. Из Константинополя войско в превосходном числе, против прежних времен, визирскую армию отправляют и ежедневно по немалому числу войск туда отправляют. И еще к отправлению и собранию есть весьма немалое число, выключая те войска, которыя оттуда ж ко отправлению в Очаков приготовлено и скоро отправится. Татары живущие около Тамана, адолинцы, абазинцы, тож нагайцы и черкесы, кроме их собственных по их давним обычаям между их начальниками беспокойств никаких намерениев к нападению, как на черкесских, тож и на донские станицы не имеют. Некрасовцы нетерпеливо ожидают прибытия Аджи Алибея с войском, которым тож от султана повеление дано состоять, по прибытии Аджи Алибея, в его команде.

Я по вышеписанным известиям представил главнокомандующему, что турки на таманскую сторону или на Кубань высадиться намерены. Сему я некоторым образом верю, как там воспрепятствовать им некому, а виды могут быть весьма к интересам их полезны. 1-е, что они всех там народов, как и союзных нам татар, яко то нагайцов, белогородскую орду возмут в свое правление. А заняв Таман, самыя будут Крыму ближния соседи, как только

- 543 -

в 16 верстах будут от Ениколя и Керчи, так могут оне тревожить здешние берега. А, возбудя всех вышесказанных татар, могут употреблять их в набеги на донские селения и к царицынской линии. Почему и представил, что, дав о сем г. полковнику и кавалеру Бринку знать, не прикажет ли ему, переправясь через реку Дон в Черкасске или около оного, на той стороне взять позицию. То тем одним может он от набегов наши границы удержать, как сзади себя они его не осмелются оставить, а при том близок он будет подать помощь Азову. А иногда, снесясь с г. генерал-порутчиком Демедемом³⁹⁴, согласно с обоих сторон делать поиски, а когда в силах будет, так и к стороне Тамана подвинуться. Но естьли турков назначенное число прибудет, то може небезнужно будет туда и войск прибавить.

13-го мая получил я от Калги султана письмо, в котором просил меня о запрещении, чтоб в Егорьевском³⁹⁵ в Крыму монастыре не починивали церкви и келии. О чем и от Веселицкого получил я следующее письмо.

“Какое я вчера чрез нарочного получил письмо от его сиятельства Калги султана по поводу починки в монастыре святого Егория ветхой церкви и постройки вместо развалившихся четырех для монахов келий, называя ту починку созиданием новой церкви. Со оного имею честь включить при сем перевод, а с моего ответа точной список, ВАШЕ СИЯТЕЛЬСТВО из перевода приметить изволит с какою запальчивостью сей султан, яко ревнительнейший магометанин, поверя ложному мулл, наизлейших христианам врагов, доносу без дальнейшей о подлинности справки отзывается и, защищаясь законом и правами, требует всеконечного и скорого тому запрещения. Насупротив же того в моем ответе соблаговолите найти подлинное обстоятельство того строения, ибо не только преосвященской митрополит пред отъездом туда меня уведомил, что по данному ему ханской грамоте намерен весьма обветшалую церковь и развалившиеся кельи починить. Но по получении вышеупомянутого султанского письма здешний протопоп и ктитор³⁹⁶, которые пред четырьмя только днями оттуда приехали, меня о том же уверили. Ваше сиятельство покорнейше прошу сходно с моим ответом к нему, Калге султану, приказать отписать. Я же равномерно о сем и его сиятельству князь Василью Михайловичу ныне писал.

Копия письма от статского советника Веселицкого и Калге султану Шагин гирею:

“Всепочтенное вашего сиятельства письмо имел я честь ныне исправно получить, из которого усматривая прописываемое будто вновь строение церкви святого Георгия при морском береге в урочище Хидирлез, о коем изволите напоминать, что оное есть закону и правам противно. И чтоб было наискорее строить запрещено. На которое сим Вашему сиятельству объяснить нахожу, что сколько мне известно о тамошнем нынешнем строении, то только учинена небольшая починка прежней тамошней церкви, а отнюдь не вновь оная сооружается, да обветшавшие переделываются кельи. Итак позвольте, ваше сиятельство сказать, что донесенное вашему сиятельству церковное

- 544 -

вновь строение в самом деле неподлинное. По заключенным же договорным пунктам и грамоте его светлости хана постановлено, чтоб прежние, состоящие в крымской области христианские церкви починить невозбранно. Всходство которого положения починка реченой церкви исправляется отнюдь не в противность заключенной вечной дружбы и союза. Поверте, ваше сиятельство, что митрополит, яко благоразумная особа никогда не осмелится на то поступить, что в противность данной ему грамоты касаться могло б. А сверх того приданной ему от господина Багадыр Аги пристав юрусте всей той починке самовидец, о чем вашему сиятельству сообщая, имею честь пребыть”.

Копия перевода письма от Калги султана Шагин герея к статскому советнику Веселицкому:

“В недавном времени при морском береге в урочище Хадырлец, то есть святаго Георгия, началась вновь церковь сооружаться, о чем я проведав, чрез сие уведомляю вас, что сооружение вновь церкви закону и правам нашим совсем противно, ибо какое-либо вновь церковное строение начнется, то оное воспрещать и недопущать должно, как то пред сим в заключенных договорных союзных пунктах положено. Почему я уповаю, ваше высокородие, как наискорее сие церковное строение не строить приказать не оставите, чем меня много одолжите. О чем я и к его сиятельству предводителю второй армии князь Василью Михайловичу Долгорукову и его сиятельству господину генералу князю Прозоровскому, нашим приятелям, просительные письма, дабы запрещено было таковое строение производить также писал. А чтоб его светлость хан к нам об этом не адресуется, то я сам должен о сем вас предуведомить, ибо моя должность в сем состоит, да я и силен такие строении запретить вновь сооружать. О чем ваше высокродие узнавши, как наискорее оные строении вновь строить запретить, не оставте, чтоб было сходно с заключенною вечно дружбою и договорными пунктами.”

17-го мая получил рапорт от Г[осподина] контр-адмирала Баранова, что он 13-го числа к эскадре на Черное море прибыл и команду надо всем принял.

19-го мая получил я от Веселицкого следующее письмо:

“Отправлен был от меня со всеподданнейшею ко двору ЕЯ ИМПЕРАТОРСКАГО ВЕЛИЧЕСТВА реляцыею и другими депешами подноситель сего, сын мой Спиридон, которого ваше сиятельство прошу приказать отправить далее, снабдить подорожною до того места, где его сиятельство князь Василий Михайлович изволит находиться.

При сем имею честь приложить с означенной реляцией севодни отправленной, на усмотрение ваше, милостивый государь мой, точную копию с некоторыми принадлежащими ко оной приложениями, ибо о других, ваше сиятельство, уже из прежних моих сообщений знать изволит. Для известия же какого содержания было сия реляция, она присовокупляется в копии.”

“После отправления всеподданнейшей моей реляции от 20-го истекшего апреля месяца на другой день присылан ко мне ханской чиновник Курлах Агасы, для показания полученного ханом письма от ширинов за подписом

- 545 -

имян ширинского главного бея Мустафы ширинского, калги Неидшах-бея и ширинскаго ж Нурадина и Мегмет бека. Содержание оного состояло в жалобе на войски вашего ИМПЕРАТОРСКАГО ВЕЛИЧЕСТВА, кои де в противность договоров поступать начали, располагаясь внутрь Крыма по деревням. Чем обывателям крайнее утеснение и беспокойство причиняется, ибо договоренность войсками занимать только одни поморские места, где пристани, вмещая достальные по-прежнему в городах. Чего ради ширины побуждены были послать Мегмет гирея мурзу к генерал-майору Якобию наведаться, что по тому причиною и домогаться о снятии из тех вновь занятых мест войск. Но вместо того посланному мурзе сказано, яко он не может приказать командам с занятых мест отступить для того, что оные расположены по повелению командующего корпусом генерала, а как де сия поступь с договорами не сходствует, то его светлость меня просил отписать командующему генералу, дабы повелено было войски оттуда вывесть. Я поручил его светлости донесть, что господа ширины напрасно жалуются, ссылаясь на договоры, но ими постановление зделано для зимних квартир во ожидании успеха от продолжающейся тогда на конгрессе нагоциации о заключении мира с турками, да и кто в то время предвидеть мог, что перемирие бесплодно рушится. А как ныне послы обеих Империй разъехались с предоставлением продолжения между собою переписки и в военных действиях, кои уже начались, то командующий корпусом генерал, яко оставленной для предохранения обывателей от неприятельского нашествия, по военному искусству такую берет предосторожность расположением подчиненных ему войск, дабы всегда и везде в состоянии быть к отражению неприятеля и уничтожению его предприятия. В рассуждении чего он ни за что и ни по чьей просьбе свои распоряжении отменить не согласится.

В тот же день получил я от предводителя Второй ВАШЕГО ИМПЕРАТОРСКАГО ВЕЛИЧЕСТВА победоносной армии господина генерал-аншефа его сиятельства князя Долгорукова письмо и при оном другое для преподания его светлости хану с пристойным от имени его комплиментом и для внушения недоброжелателям из знатнейших людей с приятельского якобы в их осторожность побуждения, что его сиятельство мне знать дал, яко по дошедшим до него от надежной руки известиям сумнение на них берет. И чтоб они при нынешнем случае самым делом старались доказать свое к нам усердие, инако же опасались праведного мщения, ибо его сиятельство с такою полною доверенностию от ВАШЕГО ИМПЕРАТОРСКОГО ВЕЛИЧЕСТВА едет, с какою только возможно главноначальствующему от своей САМОДЕРЖИЦЫ снабдену быть. А потому ВЫСОЧАЙШИМ ВАШИМ, ВСЕМИЛОСТИВЕЙШАЯ ГОСУДАРЫНЯ, монаршим именем властен из самых лутчих худшими делать и сущих злодеев Крыма отнюдь не пощадить. Я все сие имел случай сперва Автаджи бею, которой в тот же день ко мне приехал, а после и визирю наедине в чистосердечной приятельской откровенности внушить с таким при том увещанием, чтоб они для своего

- 546 -

благоденствия возможное употребили старание вредных их отечеству членов, о коих они все конечно сведомы, или на правой путь наставить или их народу вывесть, дабы благонамеренныя и благоденствия своего общества пекущиеся безвинно не подвергли себя тому ж жребию, какое злодеи развратными своими поступками справедливо заслуживают. Но хотя сие мое в приятельской откровенности учиненное внушение, как с перемены лиц приметить было можно, их гораздо тронуло и в некоторое смущение привело, однако они, по возблагодарение за приятельское откровение и предостережение, ответствовали, по их обыкновению, клятвенными уверениями, что все дружбу непоколебимо сохранять стараются. А есть либо кто в недоброжелательстве ими примечен быть мог, то правительство, признавая такого за сущего отечеству злодея, по закону оным поступить не применет. Ответ сходной с делами их, ибо все на одном растворены квасу, кроме весьма малого числа, сколько я во обращении с ними приметить мог. Ибо, умалчивая о Калга султане, которой со времени его сюда прибытия, преданность свою самым делом доказал озлоблением всех на себя, о чем уже мною всеподданнейше донесено, и сестры его Олухани. Я из знаменитых чинов только двух человек прямо преданных приятелей не нашел, а имянно: Хазандар башу и Темир агу, кои, не будучи в силах своими увещаниями превозмочь множество других, живут более в своих деревнях и не мешаются в совещаниях их. Того ж числа с прибывшим от едичкульской орды нарочно ко мне присланным Иолдаш агою какой я получил от подполковника Стремоухова рапорт и письмо от некоторых едичкульских мурз и агов об избрании в начальники главные над тою ордою Мамбет беев сына Узун али мурзу. С первого-точный список, а с последнего перевод. При сем № 1 и 2 всеподданнейше на монаршее ВАШЕГО ВЕЛИЧЕСТВА подношу усмотрение. Но как помянутой ага снабден был письмами для поднесения Его Светлости хану, Калга и Нурадин султанам, то я оного с находящимися при мне секретарем Дементьевым к хану послал для представления и преподания при пристойном комплименте на его рассмотрение полученного мною письма, по принятии которого и поднесенного, Иолдаш агов мне сказать поручил, что рассмотря оные ответ пришлет, а к помянутому аге ни словом не отозвался.

На другой день под вечер прислан ко мне от хана при чиновнике возвратившийся от едичкульской орды Мамай мурза с полученным от недоброходствующих начальников письмом о избрании по обряду старшего Исмаил бея в главные начальники. При чем мне от них же подано письмо, коего перевод с глубочайшим благоговением здесь под номером 3 включаю. Я, увидя сию интригу, благодарил его светлости за сообщение письма и в приятельской доверенности присланному донести поручил, сколь такой в едичкульской орде раздор обществу вреден быть может, и что его светлость, яко государь над всем татарским обществом пекущийся о благоденствии оного видится, но не обязан все подобные растройки, от коих неприятные произойти могут следствии, благовременно прекращать. И для

- 547 -

того не изволит ли послать к едичкульскому обществу свой повелительный ферман, чтоб полное вновь собрание всех той орды чинов созвано было для единодушного избрания такого себе главноначальника, которой бы в состоянии был править всею тою ордою по похвальному примеру умершего Мамбет бея. А Исмаил бей, яко престарелой и дряхлой муж оставлен был бы при своей части и старшинстве в спокойствие, кое ему без сумнения крайне нужно. На сие мне его светлость хан ответствовал, что он того сделать не может, ибо нам в их древние обряды, паче потому что оные заключенным трактатом подтверждены, вступаться не пристало, дабы тем нагайское общество не оскорбить.

По получении сего ответа я, снабдя Иолдаш агу моим по сей же материи письмом, отправил его в Ахт мечеть к Калге султану. Которого просил с своей стороны способствовать в подтверждении ханским ферманом избрания Али мурзы. Но сей письменно, хотя в кратких, однако ясных терминах мне ответствовал, изъявляя свое сожаление, что приятелем по нынешнему его состоянию ни в чем пособить не может. И когда же он по прошению едисанцев туда с сераскером отправлен будет, тогда обещается во всем по желанию служить. А как ни подполковника Стремоухова старания, ни же мои по сему делу внушении ни малейшего успеха иметь не могли, то я по слабому моему рассуждению за сходно признал сие избрание до времени так оставить, дабы при нынешних обстоятельствах новаго к нареканию случая не подать, что мы в противность трактата во внутренния их дела вмешиваться стали. Предуведомя однако предводителя второй армии о всем обстоятельстве с испрашиванием наставительного предписания, возобновлять ли мои о том у его светлости хана домогательства или до времени умолчать, паче потому что от хана к Али мурзе чрез обратно отправленного Иолдаш агу писано в сих выражениях, сколь его светлость к нему ни благосклонен, но в рассуждении известных ему самому древних нагайских обрядов в избрании главного начальника мешаться не может, а только властен с общего согласия всех чинов той орды избранного своим ферманом подтвердить в какой же силе. От меня к подполковнику Стремоухову по сему происшествию писано ВАШЕМУ ИМПЕРАТОРСКОМУ ВЕЛИЧЕСТВУ всеподданейше при сем под № 4. Точной приношу список о Сали мурзе и приданных ему. Чиновникам ответствовал со изъявлением моего сожаления о причиненном от недоброжелательной ему партии помешательстве. При чем и приятельской мой им подал совет, когда вся чернь с агами по древним нагайским обрядам, как меня именем их Иолдаш ага уверил, при подобных переменах в рассуждении своего превосходного количества право иметь единодушным соглашением избирать главных себе начальников, кого она достойным признавает и под чьим управлением в спокойстве пребыть надеется, не взирая на оспоривание мурз, кои без черни состоять не могут, то поставляя в пример избрания отца его, Мамбет бея, пред несколькими годами забывшееся мимо Исмаил бея, которому хотя по старости лет и надлежало

- 548 -

главное начальство. Но за настоянием черни он тогда еще, неспособностию по своей дряхлости к правлению отговорясь, уступил оное младшему, старание свое употребили бы на возбуждение преданной им черни и сильнейшему настоянию для склонения таким же образом Исмаил бея, яко гораздо ныне пред прежним одряхлевшаго на уступку Али мурзе главного начальства. Чем противная партия мурз, видя себя превозможенною, принуждена будет к признанию его главным над собою начальником согласится. А тогда и подтверждение ханское несумненно воспоследствует, ибо удобнейшего средства для получения желанного начальства я не предвижу. Все сие Иолдаш аге пред отправлением его отсюда и для словесного донесения мною натверждено.

24-го получил я от предводителя Второй армии, его сиятельства князя Долгорукова, письмо и при оном другие два для преподания его светлости хану и Калга султану, а для моего ведома копии со оных, с манифеста и с отправленных к Джан Мамбет бею и к начальникам едичкульской орды писем же. Но как в самой тот день присланы были ко мне здешний тефте дар ага³⁹⁷, Ксутлу шах и Джелалбеев сын Сеид шах с истребованием от ханского имени объяснения по поводу ответного письма командующего корпусом генерал-майора князя Прозоровского, то какой я с ними имел разговор и что на другой день во время аудиенции при подании его светлости хану вышеупомянутого письма с манифестом происходило, оное ВАШЕ ИМПЕРАТОРСКОЕ ВЕЛИЧЕСТВО из подносимого при сем под № 5 списка письма моего к вышереченному генералу ВСЕМИЛОСТИВЕИШЕ усмотреть изволите. А надлежащее к Калге султану я при своем письме с нарочным отправил. Его сиятельство, меня о исправном получении оного уведомя, благодарил за опыты дружбы, ему повседневно от истинных приятелей, являемыя, с сожалением отзываясь, что он теперь ни в чем служить не может, разве со временем приведен будет в состояние ко взаимствованию.

По поводу полученного манифеста присудственныя здесь светския и духовныя правительства чины 3 дня сряду в диван³⁹⁸ собирались для совещания. А между тем созваны были из всех уездов муллы, коих в пять дней мимо моей одной квартиры проезжало и проходило около пятисот человек. Сим муллам, как меня один приятель из здешних армян, имевший свободной вход ко всем знаменитым особам, уверил, от правительства поручено прихожанам своим внушать неприметным образом приводить себя в военную исправность, запасясь лошадьми и всеми военными, по их обыкновению, збруями. И быть в такой готовности, чтоб по первой повестке всякой на конь сесть и куда велено будет следовать мог.

Между тем также мне от командующего корпусом генерала сообщены известии. Со оных на высочайшее усмотрение подношу при сем под № 6 точной список.

А как торгующия в здешнем полуострове ВАШЕГО ИМПЕРАТОРСКОГО ВЕЛИЧЕСТВА подданные не только мне, но и вышереченному генералу жалобы на здешних таможенных служителей приносили о вынуждении

- 549 -

у них сверх обыкновенных пошлин и других денежных сборов, чем немалой им наносится убыток, то я на сношение с командующим объясня все оное правительству, просил для пресечения таких новостей в силу договоров сообщить мне росписание, сколько с привозимых и вывозимых продуктов и всяких товаров пошлины по старому учреждению платить должно, исключая из того числа всякого рода хлеб, яко самонужнейший для пропитания рода человеческого, а потому и не подлежащий взымания пошлин. Ибо правительству небезызвестно, что подвозом оного из России той гибели, которую от голода претерпеть могли. Для уведомления купечества о таком единожды навсегда установлении и приведении оного тем в состояние к безобидному и без дальнейших прицепок произведению торговали в пользу обоюдных смежных народов. Что мне доставить хотя и обещано однако еще не исполнено. В совещаниях, держанных по поводу письма и манифеста предводителя второй армии, один из моих приятелей, армянин, сообщил мне, что между многими в пользу и противность рассуждениями из духовных членов Казаксер отозвался, что без сумнения во время продолжения конгресса посол турецкой относительно Крыма открылся послу ВАШЕГО ИМПЕРАТОРСКАГО ВЕЛИЧЕСТВА о искренности их и Порте с желанием по единоверию быть с нею нераздельными на прежнем основании. И что просили присылки достаточного вспомогательного войска для избавления толикаго множества благочестивого магометенского в сей области обитающего народа, из рук християнских, называя по своему неверных, ибо де в манифесте не без причины упоминается о злоумышленных. Так нет ли повеления от ВАШЕГО ИМПЕРАТОРСКОГО ВЕЛИЧЕСТВА предводителю Второй армии объявить им, что в рассуждении завоевания Крыма от турков, разбитием всего турецкого войска, весь полуостров принадлежит по военному праву ВАШЕМУ ВЕЛИЧЕСТВУ. А потому, когда они не чувствуют ВАШЕГО ВЕЛИЧЕСТВА монаршее благодеяние и, нарушив учиненную клятву, не хотят остаться под покровительством ВАШИМ, ВСЕМИЛОСТИВЕЙШАЯ ГОСУДАРЫНЯ, то б из завоеванной земли выбрались на таманскую сторону в турецкую область, тогда что им делать. Но и свецкий Абдувели паша на то ответствовал, что его мнение хотя некоторым образом и сходно со обстоятельствами, однако он рассуждает, что на таманскую сторону не вышлют их, потому что и множением на той стороне татарского народа, ибо тогда и все нагайцы к ним присоединясь с черкесами, абазинцами и другими племенами, опасными будут России соседами. А может быть, что потребуют из знаменитейших чинов правительства несколько человек с женами и детьми в аманаты до заключения с турками мира в таком случае чем себя защищать. На сие Кезаскер сказал, что их обстоятельствы хотя и весьма опасны, однако надеется на великого пророка Махомета и на силу султана турецкого, защитителя масульманов, что он их избавит рук неверных. Приводя в пример прежнюю войну, что чрез четыре года турки цесарцами побиваемы были со отнятием нескольких крепостей и немалой части земли, а на пятый год

- 550 -

султан, собрав свои силы помощию божею и предстательством пророка Махомета, так неверного немца поразил и наголову сокрушил, отняв и целое у него королевство, что оной и доныне не опямятуется и ничего против него предпринять не дерзает³⁹⁹. Всемерно ныне то ж с русскими последовать имеет. На сем то его предсказании все присутственныя возопили: “Бог милостив, они несумненно того надеются”.

По выступлении от флота капитана Сухотина с ескадрою в Черное море во время крейсирования поиманы два судна с противной стороны плывущие, кои, по обозрении ескадры, в бег обратились. Одно из оных более шестидесяти верст преследовано было и взято, а другое то ж пленено. На коих при осмотре найдены енычара. А в одном под пшеницею — две пушки. Почему суда почтены призами, а янычара арестованы. Равно и в приставшем у пристани Чурчинской с противной же стороны судне найдено янычар и арестовано. Почему великая от его светлости хана произнесена претензия с настоянием о неотменном освобождении тех турков, кои в самом деле здешние обыватели, имеющие якобы здесь сродственников, домы и лавки, а не янычара. На кое от меня, по сношению с господином генерал-порутчиком князем Прозоровским, подан его светлости мемориал и записка правительству о учиненных татарами в разных местах военным ВАШЕГО ВЕЛИЧЕСТВА людям наглых злодействах. Со оных в глубочайшем благоговении подношу при сем под № 7 списки.

4-го сего Нурадин султан поехал в мечеть к Калге султану, как слух носится, для примирения его с правительством и преклонения к их предмету, которой еще оттуда не возвратился.

По предписанию предводителя Второй армии я на истребованной 7-го числа сего аудиенции в присудствии визиря тефте дар аги, Кара Азамат ага, Ахтаджи бея и Джелал беева сына при пристойном комплименте перевод из вестей о военных в Первой армии действиях преподал. Оной секретарем Мустафа эфендием читан. В кое время присутственныя, потупя глаза, смущенным слушали видом. Я, приметя их неудовольствие, по окончании чтения сказал, что предводитель Второй армии в рассуждении тесной дружбы и союза удостоверен, яко сия о толиком помощию всевышняго поражении общаго неприятеля известий его светлости и всем крымской области прямым патриотам, пекущимся о своем и всея Крымския области благоденствии не инако, но и совершенному удовольствию касаться будет. На что визирь с принужденною улыбкою отвечал: “Таковы то бывают следствия долгого перемирия”. А хан приказал статью о Бахтигирей султане вторично прочесть, чем мне повод подан сказать, что здесь за достоверно пред тремя неделями разглашали, яко Бахтыгерей султан с многочисленными турецким войском и артиллериею на судах к Очакову приплыл с намерением оттуда сухим путем к Перекопу итти для нападения на войски ВАШЕГО ИМПЕРАТОРСКАГО ВЕЛИЧЕСТВА и пособия тем турецкому войску к удобнейшему на берег выходу, а в самом деле очутился на той стороне Дуная при

- 551 -

Кара Мурате. Но сей мой отзыв предан молчанию. А его светлость хан спрашивал, не слышно ли где верховной визирь с главною армиею турецкою. Я отвечал, что в известиях не упоминается. А прежде слух был, что он близ Базарджика. Визирь же, коему все места, где сражении были. известны присовокупил, что войски ВАШЕГО ИМПЕРАТОРСКАГО ВЕЛИЧЕСТВА от Дуная вперед подались растоянием на 16 часов. А потому удивительно, что о визирской главной армии во известиях ничего не сказано. После чего читан мне список именной взятым на судах и арестованным туркам, доказывая, что все они здешние обыватели. И тот список отдан находящемуся при мне секретарю для перевода с тем, что его светлость хан намерен просить командующего корпусом генерала, дабы в сходство дружбы они отпущены были. Я уверил, что без явной причины никто задержан и арестован не будет. А естьли кто арестован, то все конечно по какому-либо сумнению или подозрению, предав на благоразумное Его Светлости рассуждение, не должен ли тот генерал, коему в продолжении с турками войны стража здешнего полуострова вверена для охранения обывателей от нашествия неприятеля надлежащую по военному искусству предосторожность взять. А когда должно то, на что жаловаться (не лутче ли покажется) на приятелей, кои по ВСЕВЫСОЧАЙШЕМУ повелению стараются о благоденствии и спокойствии всей крымской татарской области. Чем наша беседа и кончилась. На другой день Олухани прислала меня поздравить с полученными из Первой армии известиями, о коих она сведала.

Какой же я от Калга султана на мое письмо, коим вышереченные известии о военных действиях препровождены, ответ получил. С оного на монаршее ВАШЕГО ВЕЛИЧЕСТВА усмотрение включаю здесь под № 8 точной перевод. А известной Мустафа ага именем Калга султана чрез посланного моего меня просил, чтоб я его о здешних обстоятельствах по дружбе уведомлял, жалуясь что после отъезда в Ахт мечеть здешнее правительство ни о чем ему не сообщает.

Между тем же здешней подлости⁴⁰⁰ внушено, что преподанные мною известии ложны и для устрашения татар разбитием турок вымышлены. А напротив того посланныя от Первой армии за Дунай деташаменты турками разбиты и пленены. Сие разглашение по кофейным домам и в гостинных дворах продолжалось до 12-го числа, в которой день я полученное письмо от предводителя Второй армии с пристойным от имени его комплиментом на аудиенции его светлости преподал. И присланного при разбитии Бахты герея султана пленного крымского Али агу представил с таким присовокуплением, что оной, яко всевидной свидетель разбитию турецких войск уверить может о подлинности всех происшествий. А верховной визирь с армиею турецкою стоял при Шумле. Но по сведении о начавшихся с нашей стороны военных за Дунаем действиях, отступил назад к местечку Плевну. На что визирь и сказал: “Все те задунайские места ему известны. И потому полагает он, что визирь от Шумли подался назад расстоянием 15 часов.” После

- 552 -

чего доложил я его светлости хану, что от предводителя Второй армии предписано мне просить ответом на его письма не замедлить, что и обещано. Но уже пятой день тому, а ответ ко мне не прислан. Из чего видно, что стараются вымышлять резоны оправдать себя и загладить явное обличение в неправедном требовании янычар, называя оных здешними обывателями.

Три человека, мои приятели: армянин, Баки эфенди и Чадыржи баша один за другим меня согласно уведомили, что 11-го числа во время большого тумана, четыре дня сряду продолжавшегося, некто Абди реиз из Очакова приплыл на лодке к урочищу Баидар и высадил на берег пятнадцать человек татар, между коими был один из Очакова турчин с письмом, которое правительству доставлено. А на другой день с ответом обратно отправлен, чрез коего будто и копия с манифеста послана.

Приехавший из Карасу купец грек между иным заподлинно мне сказывал, что видел тамо немалое число новоприезжих анадольцов, кои татар уверяют, яко все конечно в нынешнем месяце, сщитая по течению луны, Хаджи али бей с войском на восьмидесяти больших судах от анадольских берегов поплывет сюда к Крыму. А по соединению с ним некрасовцов и абазинцов на их мелких судах, разделясь на две части, десант сделать намерены между Керчею и Кефою с одной, а между Козловом и Перекопом с другой стороны.

Того ж дня ночью Чедырджи баша пришед объяснил мне, что по совету Казаскер ефендия и Абдувели паши копия с манифеста действительно послана в Очаков для доставления оной верховному визирю, что в доме Абдувели паши несколько человек беглых солдат находятся. И что он заподлинно, яко преданнейший туркам, особливую и частую переписку в противную сторону имеет.

Какого содержания письмо от его сиятельства Калги султана я получил, по причине починки в монастыре Святаго Георгия весьма обветшалой церкви с постройкою кельи для монахов, и в какой силе от меня ответствовано с первого перевод, а последняго список под № 9 и 10 при сем на монаршее ВАШЕГО ИМПЕРАТОРСКАГО ВЕЛИЧЕСТВА усмотрение всеподданнейше подношу.

По поводу же от татар и находящихся здесь християн употребляемого звания неверными, рассудилось мне внушить его светлости хану и визирю, сколь оное с должною союзникам и приятелям о спокойстве и благоденствии всей Крымской области пекущимся благопристойностию не сходственно, а потому, не только огорчительно, но и между обращающимися с татарами военными ВАШЕГО ИМПЕРАТОРСКАГО ВЕЛИЧЕСТВА людьми и промышляющими в здешнем полуострове подданными причину к остуде и ссорам подать могущее, то не соизволит ли его светлость повелеть, чтоб обнародованием чрез обыкновенных бирючей наистрожайше запретить впредь християн и благодетельствующих им приятелей поносным званием не нарецать, но или генерально — христианами,

- 553 -

или же раздельно по нациям. В чем мне успеть удалось, ибо двоекратно обнародовано сперва по улицам бирючами, а после булюк башами⁴⁰¹ — по всем кофейным домам.

ВАШЕ ИМПЕРАТОРСКОЕ ВЕЛИЧЕСТВО из сего пространного рабского моего доношения ВСЕМИЛОСТИВЕЙШЕ усмотреть изволит, что крымцы, питав себе духа вражды и коварства <к> християном, яко приверженныя по единоверию и вкоренившемуся в них долговременным рабством подобострастию к Порте, не престают злоумышленные свои с оную продолжать сношения, ко вреду и сокрушению победоносного ВАШЕГО ВЕЛИЧЕСТВА войска клонящееся, несумненно, надеясь на обещанную по их просьбе турецкую помощь.

ВСЕМИЛОСТИВЕЙШАЯ ГОСУДАРЫНЯ, я осмеливаясь ВАШЕМУ ИМПЕРАТОРСКОМУ ВЕЛИЧЕСТВУ по рабской моей должности и искреннейшему ВЫСОЧАЙШИМ интересам усердию, сколько слабым моим смыслом постигнуть и обнять могу, всеподданнейше донести, что сего строптиваго и развратного рода людей коварным затеям и умыслам против войск Вашего Величества несть конца. А потому я о явившихся на пришедших судах с янычарсками знаками турках иного заключить не могу, как что они стараются таким неприметным образом под именем здешних обывателей ввести сюда немалое число турков, или для употребления их во время приплытия к здешним берегам вспомогательного войска к удобнейшему онаго высажению. Или же не думают ли иногда, естьли по прошлогоднему надежда о получении сикурса их обманет, уже по отступлении предводителя Второй армии с войском, буде между тем мира с турками не воспоследует, в удобное зимнее время, соединясь с теми и с находящимися здесь сверх вновь прибывших и еще потаенно прибыть могущих турками, на остающийся здесь корпус нечаянное зделать нападение”.

Все сие взято из писем Веселицкого. Но теперь обращаюсь к течению моего журнала.

А 20-го получил от г.[осподина] капитана Сухотина рапорт, что означенной господин контр-адмирал Баранов 18-го числа по полудни в 11 часу скончался. Коего и велено снесть на берег, в Керчь для погребения. А он, г.[осподин] Сухотин, принял себе в команду по-прежнему всю эскадру.

21-го майя получил рапорт от генерал-майора Якобия, что посыланной от него конфидент на Таманской стороне слышал от приехавших из Синапа турок, будто бы чрез 10 дней Гаджи али бей прибудет к Таману с войском на купецких судах, приготовленных для перевозу войск. Сколько же числом войска с ним будет заподлинно не знает, а только велено купецких, какой бы препорции не были, малой или большой, наловить до 30. В Очаков от Аджи али бея из Синапа дней за 20 как отправлено 26 судов с войском и провиантом, а суда разной препорции.

Того ж числа получил рапорт от генерал-майора барона Дельвиха, что Аджи али бей еще находится на анадольском берегу для некоторого исправления

- 554 -

флота, и что он крайне торопится скорее с сорока тысячами в Кызылташ прибыть, а потом, по обстоятельствам, и в Крым перейтить.

В тож время получил от генерал-майора Якобия рапорт по таковому ж к нему от майора Бурнашева⁴⁰², что им уведано от греков и армян, якобы ездят по татарам мурзы и призывают всем им быть в готовности, а куда неизвестно.

По вышеписанным известиям представил я главнокомандующему мое мнение, касательно до прибытия Аджи али бея в Таман, состоявшее в том, что может быть сии слухи нарочно распускаются, дабы народ здешний бунтовать. А при том, в рассуждении, что когда народ хотели собирать, требовал повеления о вступлении в Крым бахмутским двум эскадронам, поелику при лагере моем гусар было только 6 эскадронов. А сверх того, представил, что в случае, естьли турки подлинно высадясь наперед в Таман, предпримут на мелких лодках сделать оттуда десант чрез пролив, в то время принужден я буду знатную часть из войск моих обратить к Кефе, а кефские — к Ениколю. Почему нужным поставлял, чтоб на то время сам Его Сиятельство вступил в Крым. Но только прежде сего предпринять неможно, пока верные известии о приходе их на таманскую сторону получатся.

А к Калге султану послал моего адьютанта с письмом, которым спрашивал у него уведомления, для чего велено мурзам съезжатся в Карас базар и точно ли есть от муллов татарских повеление, чтоб в горах оныя собирались.

23-го адьютант мой от Калги султана возвратился с словесным ответом, что он, не зная о таковом чрез муллов собирании людей, будет стараться разведать. О сборе мурз в Карас базаре послал он также разведать, но еще ответу не имеет. А полагает, что оне собрались может быть для отправления некоторых из своих собратий к главнокомандующему или для приклонения их, чтоб они пришли в единомыслие с ним на сей конец. Многие из них к нему уже приезжали. Но он их отослал с ответом, чтоб оне его оставили с покоем, когда сами прежде выгоняли из Крыму.

Сей час получил я чрез нарочного от его превосходительства Ивана Степановича⁴⁰³ письмо, коим уведомляя меня, что “по повелению вашего сиятельства на сланной от его сиятельства князя Василья Михайловича [Долгорукова] резолюции о арестованном судне при Чорсине, поручено ему, товары по настоящей цене распродав, деньги в казну взяв, просить и здешних купцов уговорить на покупку оных и туда отправить. А как здешние купцы опасаются правительства на то поступить, то я и нашел живущих в Кефе анадольцев четыре человека, кои охотно на то согласились. Однако наведывались у меня, что должны ли будут они с тех товаров хану пошлину платить, или в рассуждении того, что казенная продажа от платежа пошлин уволены будут. Я им объявил, что о том я им решительного ничего сказать не могу, а наведаюсь у Вашего сиятельства, и какая будет резолюция им знать дам. Господин визирь почти повседневно спрашивает меня, скоро ли принадлежащие невестке его с приданным сундуки ему отданы будут. Я всегда

- 555 -

уверял его, что не пропадут, только ожидается резолюция от Его сиятельства князь Василья Михайловича. А как мне помнится, что на сем судне и его сундуки, то вас, милостивого государя моего, всепокорно прошу меня уведомить какой ему дать ответ, когда опять спросит. Впротчем с истинным моим усердием и почтением есм”.

26-го майя получил рапорт от генерал-майора Якобия, что он по дошедшему известию посылал из своих конфидентов одного в горы, а другого в Карас-базар и в деревню Джелал бей мурзы проведать, точно ль муллы ездят по татарам с приказанием, чтоб все были в готовности. Но оныя, возвратясь, объявили, что нимало о сем разведать и присмотреть не могли. Напротив того, все жители состоят спокойными и упражняются в их земледелии.

Того ж числа получил я от Веселицкого письмо следующего содержания.

“Имею честь перевод с письма Осман аги к здешнему визирю приложить на усмотрение содержания оного, которое меня тем к смеху побудило, что он хана называет приятелем от глупости или от пренебрежения, он то знает, а сколько я доныне не только от простых мурз, но и от самых знатнейших правительства чинов слыхал, то все оные его государем и царем титулуют. Относительно ж отыскания гранодер, визирь отозвался, что постараются. Но все их обещании обыкновенно на гнилых ногах. А потому я им не верю, пока самым делом не увижу. Третьего дни прислан ко мне по вашему, милостивый государь, предписанию от его превосходительства Ивана Степановича порутчик Жегулин с гранодером Кузнецовым для показания в каких деревнях и кем именно наши беглые держутся. Я тотчас к визирю послал требовать, чтоб послал к ним одного булюк башу <с> строжайшим ферманом, чтоб те татары, по показанию помянутого Кузнецова, кроющих беглых безотговорочно отдавали. В противном случае, они, какого бы звания не были, не только себя наказанию подвергнут, но и все их имение конфисковано будет на хана. Визирь обещал хану доложить и по моему требованию сделать. Но спустя несколько часов, прислал ко мне чиновника спросить, в каких деревнях имянно держутся наши беглые; в горах ли, или в степных. Я, разумея хитрость их, что они, сведав о местах, знать дадут, чтоб их спрятали, отвечал, что Кузнецов звании тех деревень не знает, а дорогу укажет, следовательно булюк баше проводником будет. Вчера вновь о том же сведать старались с таким присовокуплением, что не все булюк баши знают околичные деревни, иные знают лежащие в горах, а другие степные, так знали бы какого отправить. Я повторил прежнее и отпустил присланного. Напоследи прислан под вечер булюк баша с ферманом, которой точно того содержания, как я требовал. Итак, вчерась же порутчик Жигулин отправился с присланными к нему из Балаклавы при одном старшине 14 человеками донских казаков. А сего дня от визиря ко мне чиновник пришед жаловался, яко ночью, прибыв в одно село на двор к какому-то чиновнику Мустафе пьяны, с криком и с шумом взъехали, всех перепугали. И будто два часовых к дверям с обнаженными саблями поставили и, никого не выпуская, весьма грубо с угрозами

- 556 -

обходились. Чтоб я приказал всех казаков отослать в команду, и чтоб в ночное время в деревни не въезжать. Я ответствовал, что то не может быть правда, ибо от посланного офицера ничего подобного произойти не может. А что на двор въехали в ночное время, тем ничего противного дружбы не сделано, ибо к приятелю, когда случится, рано ли, поздно ли я приезжаю, как приятель и так нечего опасаться, знатно совесть нечиста у тех, кои боятся приятелей. А казаки порутчику для того даны, что Кузнецов более двадцати человек беглых знает, которых, взявши, надобно и караулить, чтоб опять не бежали. С чем оной от меня и возвратился. Но спустя несколько Ахтаджи бей от ханского имени и правительства чинов с тем же пришел. Однако я ему то ж подтвердил. А он просил, чтоб я к порутчику отписал, дабы в ночное время не въезжал в деревни, но днем, где, по показанию Кузнецова, должно будет, и естьли б давать людей отговаривались, что таковых нет, записывали бы. Я принужден был на то согласиться и писал.

Оной же Ахтаджи бей объявил мне, что его светлость хан заподлинно сведал, якобы татарские товары с чорченского судна продавать велели, а они еще от его сиятельства князь Василья Михайловича ханское о том письмо никакого ответа не получили. Я ему сказал, когда стали продавать, то ведали б заподлинно, что с повеления, да и с явным доказательством. Еще ж мне сказал, что с дозволения его светлости ширины мансуры и капыхалки на сих днях отправят к его сиятельству князь Василью Михайловичу по одному чиновнику для поздравления счастливым к их пределам прибытием и для уверения от их непременной дружбы. Но слышали от приезжих, якобы перекопские ворота заперты, а никого ни в Крым, ни из Крыма не выпускают, так можно ли им ехать. Я извинялся неведением, а он просил у вашего сиятельства о том наведаться, что я сим и исполняю. Вот, милостивый государь мой, известного приятеля уведомления скрылось.

А сие на мое представление ответствовали, что третьего года его сиятельство князь Василий Михайлович велел было за Перекопом великое множество сена накосить для довольства лошадей, так не можно ли и ныне там же запасаться, ибо в Крыму, как известно, в лугах недостаток. Я ему сказал, чтоб устыдились и бога бы не прогневали; нынешний год божием благословением везде трава обилуется. Так чтоб посоветовали и дали мне, сходно с моим представление, дружеской ответ, дабы избавиться тем прошлогодних хлопот и беспокойств, а теперь самое то время настоит к избавлению себя от оных. Итак увидим, что по сему сделают”.

Перевод письма Амана к ханскому визирю:

“Я через сие мое письмо вас, милостивого государя, уведомляю, что от князя, вашего приятеля, Прозоровского якобы бежало в нашу деревню три гранодера, для отыскания коих были посланы люди. Из коих гранодер, одного нашедши, взяли с собою, також и от меня одного Семена, и поехали в деревню, завомую Дах карас. Куда приехав, один гранодер показал на один дом, в коем он пребывал: “вот тот дом, где я находился прежде, и другие

- 557 -

два гранодира здесь остались. А что касается до имени деревни и хозяина, то я не знаю как она называется.” Почему посланной Семен, справку учиня, узнал, что оная деревня Дах карас, а хозяин онаго дому Мустафа называется. О коем деле для уведомления Его Светлости хану, нашему приятелю, и к вам, нашему другу, сие нижайшее письмо написав, к вам послал. О чем уведомясь, как соблаговолит пустить благорассуждение предаю”.

3-го июня получил от него же, Веселицкого, письмо следующего содержания:

“Я имел честь вашему сиятельству переводы от 30-го истекшаго с писем ханских отправить, препровождая оригиналы оных, за долг себе счел вам, милостивый государь мой, сообщить, что по поводу доставления письма его превосходительства Евдокима Алексеевича [Щербинина] его светлости хану, был я на аудиенции. На которой никаких более разговоров не было, кроме произносимых визирем попеременно с Абдувели пашею и с ханским подтверждением величайших жалоб и нареканий, что с нашей стороны поступается в противность заключенного вечного трактата арестованием крымских обывателей, возвращающихся в свое отечество, и конфискованием их имения, а потому и наисильнейшего настояния об отдаче оного хозяевам, кои из-под караула, яко бахчисарайские обыватели, освобождены, ибо они за турков и их имению ни за чем вступаться не хотят, потому что совсем от них отторгнулись. За своих сограждан права имеет настоять, и что высочайшими грамотами наисильнейши обнадежены быть вольными и независимыми, а воспоследованною на трактат ратификациею в том совершенно и подтверждены. Присовокупляя к сему Абдувели паша с прослезившимися глазами и с запинающимся голосом следующие слова: “Какая вольность и независимость, когда у прибывших наших сограждан имение отнимается! Так видно, что и все мы того ожидать имеем.” Я на сие отвечал, чтоб они изволили иметь терпение, ибо о том к Его Сиятельству князь Василью Михайловичу [Долгорукову] письмо и ответ конечно пришлется. А были бы уверены, что до имения их сограждан никто из военных людей касаться не будут без явной к подозрению вины. Почему они меня и просили, как определенного при Его Светлости высочайшего, за собственоручным подписанием грамотою, резидента для теснейшей связи и приращения дружбы представить сию их несносную обиду Вашему Сиятельству и Его Сиятельству князь Василью Михайловичу, дабы соблаговолили правосудное в том сделав рассмотрение, повелеть все то имение освобожденным хозяевам возвратить. Что я и учинить обещал. В заключении же требовали от меня и о том уведомления, куда те шесть судов, кои сюда из Анадолии с здешними обывателями приплыли, девались. Я на сие им сказал, что о том был его сиятельство и правительства чины давно мною не только словестно, но и письменно, по сношению с вашим сиятельством, предварены, что по выступлении нашей флотилии в Черное море, естьли встретятся онои какия с противной стороны плывущие и не покоряющиеся на учиненные по морскому обыкновению

- 558 -

знаки, суда, то в рассуждении с турками войны, по узаконению и уставу во флоте свято наблюдаемому, взяты и почтены будут за добычь. А потому и лутче было б ежели б суда перестали к здешним берегам плыть. Те же, которые уже к берегам приближились, входили бы в Балаклавскую гавань, отнюдь к другим не приставая местам. Следовательно с нашей стороны дружеское предуведомление было. На что же по тому не поступлено? Но все старались приставать у скрытных мест. А некоторые из оных при обозрении наших кораблей и в бег обращались, чем и подозрение на себя навели сим. Так наш разговор и кончился. Елико ж до задержания и непропуска Сеид Ахмет бея за Перекоп, то я, по получении от его сиятельства князь Василья Михайловича письма, их успокоил, паче потому, что сходно с содержанием онаго, я уже их по возвращении того мурзы уверял, что все от ошибки нового коменданта, заботящегося приемом крепости и распоряжением исследования от чего опасная болезнь началась, произошло. Итак, они мне посыланные с ним письма вчера прислали для отправления. А к завтрему готовят отправить, помянутых в прежнем моем, от общества депутатов с поздравлением. И для препровождения их просили у меня Степана толмача.

Вашего сиятельства почтеннейшее от вчерашнего числа имел я честь исправно сейчас получить, по содержанию коего все исполню, что до получения оного не исполнено. Только забыл выше еще великую жалобу объявить, которую за обиду Осман аге новым комендантом, оказанную держанием его у пикета с утра почти до вечера под караулом, а потом за высылку оттуда, его светлость принес, приемля оную на себя и прося о сатисфакции”.

8-го числа получил от него еще такое письмо:

“Господин подполковник Стремоухов при рапорте своем прислал ко мне письмо к его сиятельству Калге султану от Абдал Керим эфендия, казаскера едикульской орды, которое де поручено ему, господину Стремоухову, от него наедине, прося, чтоб чрез мои руки по тому ж скрытным образом доставить к его сиятельству. Содержание ж де оного ему, господину Стремоухову известно и состоит в том, что желают онаго Калгу тамо иметь сераскером все благонамеренные, и что развращенные сами его, убегая, одолели Джан Мамбет бея, что и он отложил свою об нем просьбу. А затем де казаскер и просит, чтоб сам его сиятельство о определении его туда постарался. В сходство чего препроводил я вчера при моем письме к нему в Акмечеть оное чрез офицера. И какой получил на то ответ, со оного перевод при сем включаю на благоусмотрение вашего сиятельства. Относительно письма от Абдул Кадырак Нуради Нишке, мнится мне, что оное есть ответом на то, о котором я вашему сиятельству сообщил, что после полного собрания бывшего при приезде сюда Калги султана отправлено с согласия всех правительства чинов. Не поверите, милостивый государь мой, сколько я рад, что оное перехвачено для уличения сих неблагодарных врагов. Естьли б в моей власти состояло, то принудил бы Нурадинишку объявить всех злодеев, и поступил

- 559 -

бы с ними по похвальному вашему в Польше примеру, чем без сумнения другия смиренее бы стали бы”.

Перевод письма Калги султана советнику Веселицкому от 6-го июня 1773 году:

“Почтенное ваше письмо я с великим удовольствием получил, вложенное после я к его светлости хану, чтоб он ведал, яко оное с стороны Джанмамбет бея прислано, что одна часть меня желает, а другая нет и что между ими великое возмущение. Но то немного знать мне все равно. Между тем, прошу ваше высокородие не умедля написать чрез нарочного к Джан Мамбет бею, чтоб он данное свое слово взято сохранил и ни от кого бы себя привесть не допустил. Ибо я имею здесь ныне много дел, только прошу моих приятелей о пособии. А при том уведомляю вас, что его сиятельство князь Прозоровской в субботу ко мне приедет”.

Того ж числа его сиятельство князь Василий Михайлович ордером мне дал знать, что посыланною к Очакову из гусар и казаков партиею по продолжении чрез два часа сражения под крепостными выстрелами неприятель в город вогнан и в плен взято 15 человек; в том числе один ага, один байрактар, 12 рядовых турков и один Волошин, которыя на допросах показывают, что в Очакове войска от десяти до 20000, и что с помощным ветром Гаджи Али бея с сорокью тысячами войска в Очаков или в Крым ожидают.

10-го получил рапорт от Г<осподина> флота капитана Сухотина о истреблении 29-го числа майя 6 неприятельских судов при устье реки Кубани. А 30-го усмотрены им два судна, за коими и командировал один корабль. Которой, приближась к одному судну, стоящему на якоре без людей, оставя на оном служителей, пошел за другим двухмачтовым в погоню и, сделавши из гаубицы два выстрела, принудили отпустить паруса, которое подлинною вооруженною шлюбкою заарестовано без противления. На котором разного звания мужеска и женска пола людей 81. И в то ж время усмотрено под таманским берегом двумачтовое судно, к которому послана была вооруженная шлюбка, которая, не смотря на деланную по ней с берега стрельбу, приближась к судну, усмотрела, что оное без людей. Почему, возвращаясь назад, брошенными гранатами оное зажгла. А 1-го июня также взято одно судно, прибывшее с противной стороны, на котором турок 7 человек и одна женщина.

10-го июня имел я щастие получить от ЕЯ ИМПЕРАТОРСКАГО ВЕЛИЧЕСТВА указ следующего содержания.

“Божиею милостию МЫ, ЕКАТЕРИНА ВТОРАЯ, ИМПЕРАТРИЦА
И САМОДЕРЖИЦА ВСЕРОССИЙСКАЯ
и прочия, и прочия, и прочия.

Мы с удовольствием усмотрели из реляции нашего Генерала князя Долгорукова, что вы, руководствуясь особливым к нам и отечеству усердием, продолжали вашу в Крыму службу, не смотря ни на слабое состояние вашего здоровья, ни на болезни ваши, от тамошняго воздуха понесенные.

- 560 -

В знак сего НАШЕГО УДОВОЛЬСТВИЯ восхотели мы обнадежить вас нашим благоволением и уповаем, что вы не престанете подавать нам и впредь случай к изъявлению вам всегда оного и ИМПЕРАТОРСКОЙ нашей милости, с коею пребываем мы вам благосклонны.

Дан в Царском селе майя 21-го 1773 года.

На подлинном подписано так. ЕКАТЕРИНА”.

10-го же июня получил от Веселицкого следующее уведомление:

“Один из моих надежных конфидентов третьего дня, увидя на базаре своего приятеля, таманского обывателя Сали агу Кара Сулейман оглу, по вступлении с ним в откровенну приятельскую беседу между протчим сведал, что прибыл сюда оной с товарищем, таманским же жителем Велиджи агою, которой, возвратясь от Константинополя пред шестью неделями с письмами к хану и правительству, рекомендован был таманскому судье для препровождения его в Крым с надежным спутником под претекстом купечества или, хотя и тайным, на лодке образом, как удобнее признает, дабы он мог те письма верно доставить. Почему судья, помянутого Сали агу сыскав как человека часто в Бахчисарае бывшего, приказал ему отъехать с Велиджи агою в Бахчисарай, открыв оному тайную его с письмом посылку. Вследствии чего на одной лодке отправившись с таманской стороны, удалось им к здешнему берегу пристать и, пользуясь темнотою ночи, на берег выйти, а на другой день прибыть и письма верно доставить, кои приняты были весьма приятно. А как при отдаче писем у хана только визирь и казаскер присудственны были, то по прочтении писем, хан ко обеим присудственным отозвался, что дорогих гостей надобно до отправления квартирою снабдить и приказать, чтоб ни в чем недостатка не имели. Почему казаскер и взял их в свой дом. Откуда Велиджи ага, сведав, что Калга султан имеет на продажу соль, поехал в Актмечеть для договору. А Сали ага и ныне живет у казаксера в ожидании на привезенные письма ответа и надеется по обещанию ханскому чрез неделю или десять дней отсюда таким же тайным образом отправиться, ибо обнадежили его, что в удобном месте лодка для них изготовлена будет, естьли не удастся достать билета для переправы. Я поручил моему конфиденту упросить его о времени отъезда своего по дружбе его уведомить для того, что он крайнюю нужду имеет по купечеству к своему, ему известному кореспонденту таманскому греку отписать и некоторые вещи чрез них отправить. А сего дня, свидясь с ним и спрося таки об отъезде Сали аги, открылся ему, что товарищ из Акмечета к нему писал будто Калга султан у вашего сиятельства просил для него билета о переправе на Таман, но вы, милостивый государь мой, в том отказали, паче он завтра сюда и возвратится для общего с ним настояния об обратном отправлении. И что обещал о месте, где лодка для них изготовлена будет, и о времени их отъезда его предуведомить, дабы он мог вещи свои туда отвести. Не соизволите ли, ваше сиятельство, согласиться, чтоб я, как скоро о месте, где лодка изготовлена

- 561 -

проведаю прямо от себя знать дал командиру той достанции для поимки сих людей. Ибо конфидент мой по сведении откажется вещи посылать, а только письмо с ними пошлет. Сего дня я и то сведал, что те пленные турки и отпущенной от Якуб аги Турин Махмуд, о коих я ваше сиятельство прежним моим от 27-го ч.<исла> прошедшаго уведомил, к набережным деревням поехали уже и отплыли от Киканиской пристани в Очаков на лодке тамошних обывателей.”

13-го июня получил от него следующее уведомление:

“Сей час осведомился я от конфидента, что прибывший из Константинополя к хану и правительству с письмами и отъехавший отсюда в Акмечет таманской житель Велиджи ага, о котором я вашему сиятельству от 10-го сего имел честь сообщить, отправился оттуда в состоящую близ Керчи Алим Чобан гирей султана деревню, называемую Акгиоз для сыскания оттуда скрытной на ту сторону переправы. А препроводивший его сюда товарищ, таманской житель Сали ага Кара Сулейман оглу, содержится еще здесь у казаскера, ибо до возвращения отъехавших к его сиятельству князь Василью Михайловичу депутатов, ево, агу, оставлено, а по прибытии их обратно, суда намерены с ответными письмами в Константинополь ево отправить. Итак, не соизволите ль, ваше сиятельство, господину генерал-майору Якобию или кому заблагорассудить изволите предложить, чтоб учреждены были надлежащие команды в разъезд от показанной деревни Акгиоз к берегу, и по оному особливо в тех местах, где скрытные пристани бывают, для поимки того Велиджи агу, у коего может статься уже и письма от здешних имеются. В протчем я есм истинным”.

18-го получил от него известие сего содержания:

“Вашему сиятельству небезызвестно, что Нурадин султан прошлого году из Карасу отправил нарочных за невестою, которую он доныне с великою нетерпеливостью ожидал. Но как теперь коммуникация с Таманом присечена и с той стороны никто на здешнюю не пропускается, то вчера прислал ко мне чиновника, прося меня свидиться с ним, ибо имеет о крайней нужде со мною дружески переговорить. Я у него был. Нужда его состояла в том, чтоб я ему оказал дружбу дачею билета переправить на Таманскую сторону пятнадцать человек татар, кои посылаются для принятия его невесты и препровождения оной до здешнего места. В чем я ему с пристойным извинением отказал, ибо его сиятельства предводителя Второй армии повелением коммуникация совсем присечена, как о том его светлости хану словесное и письменное объявление от меня учинено. На сие он ответствовал, что нет правила без изъятия, и что нужда переменяет законы, да и что в рассуждении дружбы все сделать можно. А потому просит наиприлежнейше не остыдить его, яко селятина пред народом, ибо за посылаемых татар его светлость, все правительство и он порукою, что добрые люди и единственно для принятия и препровождения помянутой его невесты, черкесского султана дочери, до здешнего места отправляются, но зделать ему одолжение дружеское.

- 562 -

Когда не осмелюсь дать билет, уведомлением Вашего Сиятельства о сей его законной нужды, всеуклонно от его имени вас прося, чтоб вы, милостивый государь мой, дружеское ему снисхождение явили присылкою билета для переправы на ту сторону пятнадцать человек татар, а оттуда — при них — ожидаемой его супруге с услугою на здешний берег, чего он неотменно надеется от Вашего великодушия. Сею толь униженною просьбою принудил меня обещать Вашему сиятельству чрез нарочного о том сообщить. Чем он весьма был доволен. А после спросил меня, нет ли из Первой армии какого известия. Я сказал, что повседневно ожидаю. А он присовокупил, что известие до них дошло, яко бывшие у Казылташа десять турецких купеческих судов нашими кораблями сожжены и потоплены, а два из оных пленены. Что между сожженными было и такое судно, на котором салахер турецкого султана от Тамана уехать имел в Царь град, но жаль, что оной в то время на судне не случился. Чем думал мне угодить. Но я был индеферентен, а сказал только, что по-видимому он весьма зол на турков. Однако он свое продолжать стал, что в Анадолию получен строжайший султанской ферман, дабы от пятнадцатилетнего возраста все турки, исключая самых престарелых, вооружаясь, в армию верховного визиря к Дунаю отсылаемы были. Почему де и десанта, как разглашал здесь, не будет. Я отвечал, что все мы желали бы оной ведать для наказания дерзости наших врагов. Чем наша беседа кончилась. Итак, я, предая просьбу его вашему, милостивый государь мой, благорассмотрению, ожидать буду вашей отповеди для сообщения ему, имея честь быть с совершенным почитанием и усердием”.

Того ж числа получил от капитана Сухотина рапорт, коим уведомил, что посланной от него корабль “Мадон”⁴⁰⁴ под предводительством капитана Хвастова к кызылташской пристани, нашел там стоящих два больших судна, пять посредственных и 13 малых. И сии последния, увидя его приближение, распустили парусы, побежали вверх по реке Кубани. А первыя остались на прежнем месте. И, как оной стал приближаться, то с оного и с тех палили из пушек. А он, Хвастов, не взирая на ту стрельбу, приближался еще ближе, а между тем выпалил из гаубицы и тем прекратил с того судна пальбу, и, остановясь на якоре, послал к ним вооруженную шлюбку. Которую приметя с берега, шли навстречу ко оной 4 вооруженныя гребныя судна и по той шлюбке стреляли из ружей и из луков. Но с корабля, прикрывая шлюбку, палили по тем судам из гаубиц и пушек, чем оных и возвратили в бег. Да и от больших судов мелкия суда с людьми побежали к берегу. Шлюбка ж приближалась к большим судам, нашла что оныя суда стоят на мели пустыя и без людей, которыя всеми силами старались снять с мели и привесть к кораблю. Но как сие невозможным оказалось, то по приказанию командующаго кораблем все они зажжены.

21-го получил рапорт от генерал-майора Фризеля, что полковником фон-Бекерным заарестована у пристани ахтмечетской лодка, на которой греков 5 человек, из коих два присланы ко мне, а 3 остались на лодке при вещах, кои они привезли для продажи из Анадолии.

- 563 -

Из сих двух присланных был один реиз, который мне сказал, что как он, так и матросы его, уроженцы одной деревни близ самого Царь града. Прибыли же они в Крым для продажи фруктов в той надежде, что им никакого не будет от войска утеснения, так как и прошлого году были они два раза в Измаиле и от войска Первой армии обид никаких не имели. Полагаясь на сие, и ныне несколько таковых лодок выехало, из коих протчие пошли в Дунай, а он рассудил плыть к Казлову, но противным ветром занесло его к ахтмечетской гавани. А при выходе из Дарданелы вместе с ним вышло в море 12 турецких военных кораблей, каждой из них о 27 пушках, да 14 фуркатов, каждое о 4-х пушках и на оных войска, щитает он, посажено до 5000 под командою одного паши, но не знает он его имя, которой путь свой предпринял к кубанскому берегу. И как он слышал, будто только для того, чтоб занять там укрепленные места, а особливо город Таман. А об десанте на Крым ничего не слыхал. Больше же войск и судов, кроме что в Царе граде одного не спущенного, не находится, да и турок в Царе граде почти никого нет, а все высланы к Дунаю. Он же говорил, что Али бей, по бывшим уверяет до его отъезда слухам, и Иерусалим завоевал, и там с войском находится, хотя же с весны посылали против его 3-х пашей с войском, оне воротились неведомо по какой причине. В Анадолии ж из собранных войск многая разбежались. И там находящиеся деробеги⁴⁰⁵ собрали из них разныя партии и между собою дерутца, но от султана Хаджи Алибею, имеющему войско до 400, поручено их усмирять. Еще сказывал он, что в Варне 10 военных кораблей на якоре лежат на тот, как слух был конец, чтоб визирь в случае своего разбития мог иметь ретрету. И что турки наипаче опасаются нашего флота.

Я по сему писал к Г.<осподину> генерал-майору Якобию, чтоб он сообщил о сем Г.<господину> капитану Сухотину, дабы он сделал крейс к Уджуку, сделав расположение, чтоб к приезду от его превосходительства Алексея Наумовича быть опять при Кефе, ибо как сего вице адмирала ожидали туда чрез 10 дней, а к Суджуку дойтить можно было в сутки, то и возвратить ему оттуда время довольно было, естьли ночью на якоре лежать не будет. Но я советовал ему при том, чтоб он лутче б взял в глубину моря, как для удобнейшего все рассмотреть всего, что нужно усмотрения, как и для известия, наносимой от берега опасности. О сих же известиях представил главнокомандующему, присоединил свое мнение, что они кажутся мне невероятными, потому что тем самым открыт был бы свободной путь Первой армии к Адрианополю, следственно и Царю граду.

24-го получил от Веселицкого сие уведомление.

“По письму вашего сиятельства от 18-го сего о поставке леса на Бузулук, не токмо учинено от меня его светлости хану надлежащее внушение и объяснение, сколь сие для обывателей облехчительно будет, когда вместо того, чтоб в селениях их иметь квартиры, находиться будет часть военнослужащих зимняго времяни в землянках, не обеспокоивая ничем жителей. А при том раза с четыре посылано к его ж светлости с требованием ответу, однако

- 564 -

мне сказано, что здесь де на ровных местах, кроме садов, лесу нет, а только в горах, за которым теперь обывателей туда посылать весьма неудобно, ибо настало самое рабочее в поле жатвенное время. Жалуясь при том, что де то за вольность им дарована и независимость, когда ко всем выстатченсам⁴⁰⁶ и работам приневоливают. Со всем тем, однако, согласились было, чтоб из состоящих в горах вольных лесов занять потребную часть самим нашим командам и <по> надобности рубить оной и свозить в подлежащие места. Но от меня им было предложено, что ежели они за тягостию почитают и невозможную поставку того лесу на Бузулук, то отправили бы к его превосходительству, господину генерал-майору Якобию, чиновника нарочного, дабы он там с согласием его превосходительства назначил, сколько имянно того лесу поставить и из каких мест, без тягости поданных за положенную заплату надобно. Но вместо того прислано ко мне теперь письмо от его светлости хана для доставления вашему сиятельству. Из перевода которого усмотреть изволите, что они наконец уже отказываются от всякой того лесу поставки. Умалчивая, по выговоренном занятии самыми командами и рубки, как выше значит лесу, попрекая за нарушение будто их вольности и благоденствия. Да и поставляя требования сии действительным насильством, кое просят, чтоб было уничтожено. Итак, я, по столь упорном их отказе, более уже не настаивал, ведая, что другой резолюции добиться от них неможно. О чем вашему сиятельству объявив, честь имею пребыть с моим достойнопочитанием”.

25-го получил рапорт от генерал-майора Кохиуса о одержанной победе над четырьмя неприятельскими большими кораблями капитаном Кениксбергом с двумя нашими кораблями ж.

27-го получил от резидента следующее известие:

“Третьего дня слышна была здесь великая пушечная пальба с балаклавской стороны по ветру. А вчера прибывший оттуда грек сказывал мне, что наш корабль и одномачтовое, при оном находящееся, небольшое судно имели с турецкими двумя галионами и двумя бригантинами сражение на море, которое несколько часов с обеих сторон наисильнейшим образом продолжалась. И наше одномачтовое суднишко было турецкими кораблями окружено, а по тому и в крайней опасности, но сильным стремлением нашего корабля освобождено. Огонь был с обеих сторон жестокой, и даже до мелкого ружья доходило. Однако решилась битва тем, что турецкия корабли отступили знатно не без урону, а у нас один грек убит и человек до семи с ружья ранено, да убито. На корабле нашем одну пушку раздуло. Но во всем сем я прямо от его превосходительства господина генерал-майора Кохиуса никакого известия не имею. Здесь по сему происшествию весьма обрадованы и ободрены, говоря, что сии турецкие корабли от флота впредь посланы обозревать берег, есть ли где наших кораблей и сколько. Почему и неотменно ожидают с несказанною радостию прибытия турецкого флота с двух сторон: с очаковской и анадольской. Ибо Демечмет гирей султан с шестью тысячами янычаров на судах из Царя града в Суджукале прибыл для усиления Хаджи-алибегова

- 565 -

войска с абазинцами, черкесами и некрасовцами и учинения десанта. Чего здешние все, усердно желая, богу молятся о истреблении всех нас для избавления от неверных рук. А для одобрения подлости разгласили, якобы верховной визирь Мунсун оглу, прешед на сю сторону Дуная, все города, даже и Хотин, разбив и прогнав Первую армию, завоевал. Присовокупляя, что султан турецкой теперь только со сна очнулся, а то все прошедшее время спал. Я имею честь быть в протчем с истиннейшим моим почитанием”.

29-го получил рапорт от него ж, генерал-майора, что в виду против Чурченской гавани показалось неприятельское судно. А 30-го от него же прислан был рапорт, что упомянутое прежде судно есть турецкое о трех мачтах с многим числом людей корабль, легший на якоре в устье Ахтьярской гавани к берегу, где батарея сделана. Куда он, отрядив сто гранодир с пушкою, сам едет с капитаном Кениксбергеном, который за сильным и противным ветром не мог никак с кораблями своими из балаклавского рейда вытьти.

Я против сего послал сообщение к капитану Сухотину, чтоб он подался ближе к ескадре капитана Кениксбергена в рассуждении, что соединясь вообще лутче неприятелю отпор сделать можно. И, что к Кефе неприятеля ожидать нет причины, а особливо, когда он будет в глубине моря противу гор. А хотя усердной и храброй капитан Кенсберген, как можно починясь, с своими двумя кораблями хотел вытьти из гавани крейсировать или пришедшее судно отгнать, но я писал к нему, чтоб он взял некоторую осторожность во ожидании фрегата. И просил его, Сухотина, чтоб как возможно приказал фрегату с ним соединиться, а также хотя один бот с ним отправить. А естьли он не прикроет транспортных судов, то или в горах должны люди голод претерпеть или принужден буду отважиться пустить без прикрытия. И естьли оныя пропадут, то останетца сие на ответе морского департамента, а не на моем.

30-го получил от генерал-майора Кохиуса рапорт, что когда он отправил к Ахтьярской гавани, то между тем из турецкого корабля высажены были на лодке 4 человека для перенесения здешним жителям известия, за которых они сочли наших казаков. Но коль скоро, подъехав к берегу, один из них вылез, тот час командою захвачена вся лодка. Почему уже и другие принуждены вытьти. Но и тут бывший на оной часаус⁴⁰⁷ Мустафа хотел скрыть обман, подав на турецком языке письмо, сказывая, якобы оное от капитана того корабля писано к главному с нашей стороны в здешней дистанции командиру со объяснением, что намерение прибытия его в ту гавань не в том состоит, чтоб драться, а единственно противная погода, носившая их дней пять, принудила их сюда зайти для набрания воды и некоторой исправки, в чем беспрепятственного дозволения просил, уверяя, что он возвратится паки назад по способному ветру, не производя никаких неприятельских действий. Однако ж он, г.<осподин> генерал-майор, щитая для себе за стыд, чтоб столь отважному неприятелю, приставшему к берегу почти на ружейный выстрел, не дать и в малой деталии возчувствовать силы российския оружия, отдав их под караул, приказал артиллерии порутчику

- 566 -

Ларионову из полукартаульного единорога бросать в корабль бомбу, которою у него отбита часть носа. Почему и они, оборотя его стороной, зачали со всего борта производить из пушек и из ружей стрельбу. Такой огонь и продолжался с 6-го до 8-го часу. Но по искусству артиллерии порутчика Ларионова от бросаемых бомб и бранскуглей зажигался раз с пять корабль и во многих местах пробиваем был. От чего восчувствовав неприятель свою опасность, поднял сильной крик и шум и, усугубя канонаду, в великом мятеже, будучи чрезвычайно наполнен людьми, бросался везде ко исправлению поврежденного и к утушению зажегшагося, беспрестанно наливая и насосом почерпая воду, а другие пылающие вещи и мертвые тела метая в море, которых сколько можно было усмотреть нащитано более 15-ти. С другой стороны, подполковник Бок, вышед на берег с командою и тремя орудиями, производством из оных выстрелов старался также его вредить. Сие продолжалось до ночи. На другой же день, до восходу еще луны, часу в 12-м сей поврежденный корабль, несмотря на противную погоду, употребив все силы, вытянулся из гавани и взял ход прямо к Очакову. О величине сего корабля свидетельствовал капитан Кениксберген, что он гораздо превосходнее нашего фрегата в три дека⁴⁰⁸ и имеет о тех ярусах пушки, которых всех на нем по объявлению означенного чауса было 62, а войска всего с матрозами до 1000 человек. И капитан оного назывался Батур урну Мустафа, и есть с первых и искуснейших между своими сотоварищами. Как же только означенной корабль отделился от берегов так, что еще с виду не ушел, усмотрен и другой такой же, показавшийся из моря, приближающийся к первому. Для каковой осторожности оставил он, Г.<осподин> генерал-майор Кохиус на Ахтьярской батарее 100 человек пехоты с орудием при капитане.

Я того ж числа по вышеписанному послал мой рапорт главнокомандующему, что флотилия здешняя в таком положении даже, что не в состоянии воспретить войтить в гавань неприятельскому кораблю. А усердной офицер Кениксберген не имеет с чем иттить, а фрегат и по сие время не пришел. Для чего и принужден я был в прибавок отправить к Ахтьярской гавани одну 12 фунтовую пушку старой препорции, да полукартаульный единорог той же препорции. А и сам отправлюсь завтра рано посмотреть, что то за корабли шатаются, но только еще опасности от десанту не предвижу. А естьли б и случилось, то с помощью божией надеюсь в ничто обратить.

Того ж числа получил рапорт от генерал-майора Кохиуса, что бывшие два неприятельские корабля чрез ночь совсем скрылись. И капитан Кениксберген с двумя кораблями пошел к Козлову для безопасного оттоль переводу правианта.

1-го июля отправил к главнокомандующему военнопленных четырех человек, присланных ко мне от генерал-майора Кохиуса, высадившихся на берег из упомянутого корабля. В том числе один чиновник, называемый чауш, с коим я с ласковостью, как он старшина, разговаривал. Он уверял меня, что их корабль и еще таковых же три из Варны вышли крейсировать к здешним

- 567 -

берегам, но погодой их разбило в разныя места, ибо Черное море, противу Белаго, почитал он весьма опасным, а особливо, как он в первой раз на оном находится, где другая корабли девались он не знает. В Варне осталось еще больших 4 корабля, к которым и оне опять возвратиться должны. В сем же городе еще есть несколько мелких военных судов. В Очакове щитал он 10 судов от 40 до 50 пушек, а прочия мелкия военныя суда. Наконец подтверждал он приехавшего грека показание, что после их собиралась эскадра выступить из Царя града в Черное море, которая пойдет крейсировать кубанской берег к Суджуку с тем, чтоб сразиться с нашей флотилией, естьли ей попадется, но десантного войска на ней нет и высаживать не намерены.

4-го июля получил рапорт от генерал-майора Якобия. А в то ж время от постов и от капитана Кениксбергена уведомился, что Г.<осподин> капитан 1-го ранга Сухотин с эскадрою приближился к Балаклаве. Почему я послал мое к нему сообщение, чтоб он, соединясь с эскадрой Г.<осподин> капитана Кенигсбергена сделал рейс прямо к Суджук кале для осмотрения, подлинно ль туда эскадра неприятельская прибыла. Ибо такое оной прибытие войскам нашим сделало бы великую диверсию. А при том и в генеральных делах, касательных до интересов ЕЯ ИМПЕРАТОРСКАГО ВЕЛИЧЕСТВА, сделают немалое повреждение. Но когда противу их соединятся наши две эскадры, то могут неприятельскую победить и все дела тем успокоить. Без очищения ж моря нельзя будет предпринять и на Синап нападения.

8-го июля получил от главнокомандующего ордер с приложением полученного им от Г.<осподина> виц-адмирала и кавалера Сенявина в коем прописывает, что он, изъявляя свое усердие к вновь открываемой Экспедиции, определяемой для покушения на Синап, представлял при том, что хотя все состоящие на море корабли обращаютца в крейсерстве, но так как при своих берегах случающияся повреждения исправляют, возвращаяся в Керченскую или Балаклавскую бухты. Когда же иттить им к берегам неприятельским, то и надобно починивать все корабли, а паче те, коих продолжавшаяся в марте и апреле месяцах стужа по настоящему исправить не допустила, кои в таком состоянии для крейсерства на Черное море вышли. Почему за нужное почитал взять их тогда от крейсерства в пролив и по дефектам исправить и удовольствовать. Вся же, назначаемая для сей Экспедиции, эскадра должна состоять из осьми кораблей новоизобретенного рода и двух фрегатов, да одного малого бомбардирского, и трех ботов палубных, на коих определенного к транспорту сухопутного войска со всеми начальниками поместиться может до тысячи человек без тягостей. А когда вышеозначенные фрегат и корабли выступят к Синапу, то в проливе на страже останется один бомбардирской корабль “Ясы”⁴⁰⁹. А как в данном ему от ЕЯ ИМПЕРАТОРСКАГО ВЕЛИЧЕСТВА рескрипте предписано не упускать никогда из виду и обеспечивания Азовского моря и крымских берегов, то вследствии того, такое оных обеспечивание господин Синявин препоручил на распоряжение главнокомандующего, изъясняясь, что и никак им к Синапу иттить

- 568 -

неможно, ибо он чрез то должен будет отлучаться от пролива и от крымских берегов на другую сторону моря, почему они и останутся от него невидимыми, а потому и несохраняемыми. Итак, заключал господин Синявин, что когда ж все сие его сиятельство разрешить изволит, то, по исправлении кораблей, путь к Синапу он предпримет с флотилией, не посылая никакого судна наперед, как для того, чтоб его приближением на вид оного порта не подать неприятелю притчины к дальнейшим примечаниям и укреплениям, так и ради того, чтоб не попасть таковому судну в руки большим неприятельским судам. А сумневаться в мелководии синапского берега неможно потому, что, как известно, во оном месте завсегда <у> турков производится строение больших кораблей, кои для вооружения бывают отправляемы в Константинополь. По сим обстоятельствам его сиятельство счел за полезное оставить означенную експедицию и эскадру из Суджука не отправлять, что все предоставил собственному сего вице адмирала благорассмотрению.

10-го июля получил я от господина Синявина сообщение такого ж содержания, каковое прислано ко мне от его сиятельства. И потому послал мое сообщение к г-ну капитану Сухотину с приложением копии и с изъяснением, что его превосходительство пишет ко мне на посланныя, как от его сиятельства князь Василья Михайловича от 8-го, так и от меня 11-го числа июня уведомлении, то после того довольно уже время истекло, а о последних известиях видно он и знать еще не изволит, то есть от 27-го июня отправленных от меня к г-ну генерал-майору Якобию, а от него к нему, г-ну капитану Сухотину доставленных. Так и рассуждаю я, что естьли бы его превосходительство о последних известиях сведом был, то по положению берегов Чернаго моря кажется бы и он согласился, чтоб прежде поплыли к Суджуку. А когда подлинно там найдет неприятельскую эскадру, то б ее постарался разбить и от тех мест прогнать. А по исполнении того, можно уже по сему его превосходительства предписанию пойтить к Очакову для поисков над находящуюся там неприятельскою эскадрою. А полагал я и то, что естьли бы в Суджуке и никакой неприятельской эскадры не нашли, но по меньшей мере были б уже уверены, что с той стороны здешним берегам никакой опасности нет. А чрез то самое не принужден уже он будет, идучи к Очакову, назад оглядываться.

Того ж числа и главнокомандующему рапортом моим донес, что как видно его превосходительство Алексей Наумович только не согласуется иттить на анадольской берег, а к Суджуку по тому рескрипту им крейсировать велено. Так в сем предприятии господа капитаны Сухотин и Кениксберген в ответе не останутся. А естьли б время не прошло, то и весь полуостров на свой ответ взять можно, как флотилией никогда его и не защищали, кроме последнего сражения с господином капитаном Кениксбергеным.

11-го июля получил рапорт от генерал-майора Якобия по объявлению посыланного на таманскую сторону, что турецкой флот точно из Константинополя отправился под командой хана Алдан гиреева сына Девлет гирея, с коим еще 9 султанов из Румелии на борт сели, которым и приказано следовать

- 569 -

к Суджук кале и к пристани Загулбек. А сколько числом войска и судов разведать никак не мог.

Я о сем дал знать господину капитану Сухотину.

13-го июля получил рапорт от г-на капитана Сухотина на посланное к нему от 10-го числа мое сообщение. В коем прописывает, что конечно б он исполнил предписанное ему повеление, ежели б ему не воспрепятствовал случившийся 9-го и 10-го числа от прежестокого шторма находящимся при Балаклаве четырем кораблям 2-го рода немалое повреждение, ибо по входе всех тех кораблей в гавани по рассмотрению оказалось, что корабли “Таганрог” и “Морея”⁴¹⁰ так повреждены, что исправить в Балаклаве никаким образом за неимением мачт, стенгов и марсов невозможно. А сверх того, последней мечет превеликую течь так, что и в гавани, употребляя беспрестанно выливание воды, едва отливаться может. Другие же два крайне будет стараться, как возможно, исправлять скорее. Но и в том не может себя обнадежить, чтоб оныя прежде недели могли быть починены и выведены на рейд, а особливо корабль “Журжу”⁴¹¹, по оказавшейся в оном немалой течи неотменно надлежит облегчить и креитовать⁴¹². О чем он чрез нарочного и его превосходительству Алексею Наумовичу репортовал. А как на оной по немалому расстоянию скорой резолюции получить не надеется, то требовал оной от меня, чтоб ему, не ожидая исправления вышеписанных кораблей, следовать с двумя фрегатами и двумя палубными ботами в Суджук кале. Куда при продолжении пути может повстречаться с двумя кораблями, отправленными от него для починки в Керчь, которые к нему еще не прибыли.

Я на сие, по прибытии моем в Балаклаву, дал ему резолюцию, как и его сиятельство князь Василий Михайлович по докладу моему полагать изволит, занужно итить прежде к Суджук кале. То по тому и может он из Балаклавы отправиться с двумя фрегатами, и одним ботом, и двумя кораблями, которыя, по рапорту его, скоро из починки выдут. А по спопутности, идучи к той стороне, может соединиться с отправленным ботом и двумя ожидаемыми кораблями. И собравшись немедленно сию флотилией исполнить сию экспедицию к Суджук кале. А по исполнении поспешнее б опять возвратился к Балаклаве, чтоб не упустить удобного времени в доставлении на транспортных судах провианта в приморские места. А чтоб прибытием не замедлил, в рассуждении плоскодонных судов, то поспешил бы для таковой нужды отправиться наперед с двумя фрегатами и ботами, а плоскодонныя корабли, как оне не имеют скорого ходу, могут вслед за ним к Балаклаве прибыть. Насколь скоро прибудет с фрегатами и ботами наперед, то тот час начну и отправление транспортных их и <нигда> неприятельскому нападению, может на первой случай отправить в крейс к Козлову один фрегат и один бот. А когда и достальныя корабли соединяться, то может со всей флотилией итить к Очакову по повелению его превосходительства Алексея Наумовича. Но естьли б по числу превосходному судов не могли б сделать предприятия, то по меньшой мере чрез крейсирование в близости Очакова, озаботить неприятеля

- 570 -

и зделать ему диверсию. А когда отправится к Очакову, то не рассудит ли и с кораблей один или два оставить у греческого монастыря, как для прикрытия транспортных судов, так и для закрытия его заду, чтоб иногда из Анадолии какие суда не оказались.

21-го получил из Балаклавы в Козлов, откуда на другой день послал моего адьютанта к главнокомандующему с рапортом со испрошением, чтоб дозволил мне по болезни отъехать для лутчаго воздуха на Днепр, а команду приказал бы поручить генерал-майору и кавалеру Якобию.

На который и получил 24-го в резолюцию, чтоб мне выехать на Днепр, а корпус поручить генерал-майору Якобию.

28-го получил рапорт от генерал-майора Фризеля, по таковому ж от стоящего при Сербулатской пристани капитана Бабина, что с 27-го на 28-е число ночью неприятель на берег сделал на батарею нападение. И из бывших на ней сержанта одного, капрала одного, 19 гранодер и 4-х канонер⁴¹³ побили. Орудие, бывшее там, взяли и одного гранодера в убитых телах не нашлось, а, по видимому, взят в плен. Ружья, тесаки, калпаки и епанчи забраты, а к предосторожности не сделается ль иногда вторично на тот пост неприятельского нападения, отправлен от него, Г. <осподина> Фризеля, туда Московского легиона гранодерский батальон. И вместо взятого неприятелем один легионной артиллерии 12-nb фунтовый единорог.

Я по сему представил главнокомандующему и требовал, чтоб командировать к той пристани часть конницы.

30-го июля отъехал из Козлова на Днепр.

***

- 571 -

1774 год

Предписал господину генерал-майору Кохиусу обратиться к Балаклаве с батальоном и тремя эскадронами гусар, а батальон один употребить к усилению горных постов. И что он думает, не наскучило ли им, или нет ли им из Первой армии понуждения.

Того ж числа полученным вторым повелением предлагал, что он мой рапорт от 17-го числа прежде подтвердительной, а потом уже наперед отправленной о прибывших к двуякорному редуту судах неприятельских, им получены. Из коих, видя устремление их в сию сторону, рекомендует мне по ближайшему моему обозрению воспринимать меры, достаточные к сильному неприятеля поражению. Кажется, пишет он, сбываются заключении мои, что приближение судов к берегу таманскому значило вступление на корабли войска, к предприятию на Крым приготовленного. А так по сему будет ожидать дальнейших моих уведомлений, тут ли остановится неприятель или еще далее продолжать будет свое плавание, дабы по тому мог он и свои войски распорядить. Впротчем предлагает мне, что усматривает он из последнего рапорта моего перенесение моего лагеря к стороне старого Крыма, то, продолжает он, недолжно быть оставлено и выгодное ко всем оборотам место расположения моего при Улеше без войск, которых, как думал он, я некоторую часть оставил.

На сии повелении имел я честь его сиятельству донесть того ж числа, что тот же день я, возвращаясь из Судака, их получил, но что замедлил донесением моим его сиятельству о дальнейшем происшествии по поводу следовавших неприятельских судов, то ездил я в Судак для обозрения, но как уже его сиятельство рапорт имеет от господина майора Якобия, что оне прошли к Алуште. Почему я их там не токмо не застал, но уже и не видно было, то посылал я по набережным постам майора Бурнашева осведомиться, куда бы неприятельский флот пошел, а не дождавшись оного, принужден был отъехать поутру в свой лагерь. А сейчас получил на половине дороги при деревне Елбизли от него рапорт, с которого копию подношу, надеясь, что его сиятельство прямо от стороны той изволит иметь рапорты. Но естьли б я от капитана Колычева, находящегося в Алуште, получил что-нибудь обстоятельного об остановившемся там неприятельском флоте, то б я тогда же командировал в горы из лагеря своего один гранодерский батальон. Но не имея ничего вернаго, рассудил оттуда послать конную партию для действительного сведения о пальбе пушечной. А при том, при селе Елбизли, при котором я тогда находился, идущий в Судак батальон полку Курского был остановлен, которому я там приказал остаться с казачьим полком, поелику сие место внутри гор положение свое имеет.

Сего ж числа получил я рапорт от майора Бурнашева, что получил он ордер на имя капитана Колычова, и вчерашнего числа с батальоном на берег прибыл, и застал неприятельской флот, протегающейся вдоль берега к Урзуву,

- 572 -

которой остановился против Алушты, Курузени и Кучукузине в таком расстоянии, что слышны были его пушечные выстрелы.

Вслед за оным еще получен от него ж, Бурнашева, рапорт, что посланной от него в ночной обход с 60-ю человеками до деревни Курузене офицер рапортует, что неприятельской флот расположился против Алушты и делает там на берег покушении. Сей офицер остановился тогда между Курузени и Кучукузини. При чем он вопрошал от меня повеления на тот случай, естьли там неприятель высаживаться будет на берег, то что тогда ему делать? Ибо не может он проийтить туда с пушками, а налицо у его с рекрутами, егерей только 200 человек.

Я дал ему повелении, что по случаю неприятельского на берег покушения, по недавно данному ему от господина генерал-майора Якобия предписанию на основании повеления его сиятельства князь Василья Михайловича, каким образом поступать ему при своем посте. Мне, по заочности, нельзя ему дать объяснения о тамошней земле. Для чего, предоставляя в таком случае ближайшему его на месте обозрению и распоряжению, приказал пост его всемерно оборонять, не допуская отнюдь неприятеля, делать высадки, но удерживать сей пост до последняго человека, требуя между тем подкрепления себе от господина генерал-майора Кохиуса, в рассуждении данного ему о том повеления от его сиятельства князь Василья Михайловича. Также предложил ему, что из рапорта его более я не вижу, как только, что неприятельской флот делает на берег покушении, а какое оное, то есть высадку ль на берег учинил и в каких силах, или еще предпринимает только оное, и то еще в прямом ли виде десанта, или только в виде некоторых небольших покушений. Почему, не видя сих столь надобных околичностей, велел впредь посылать рапорты его обстоятельнее, посылая на то место, где неприятель есть, нарочного офицера для вернейшего всего вышесказанного осведомления, чего я от него и ожидал.

Того ж 18-го числа получил от главнокомандующего ордер, коим предлагает, что из полученного им от господина генерал-майора и кавалера Якобия рапорта по донесению к нему от секунд-майора Деева, осмотря он, что весь неприятельский флот в 96 судах состоящий, минует Судак, а последние из оного суда верстаются уже против пристани Ворон Дегеренман, протчие же стали склоняться к Алуште. В рассуждении чего, приказывает мне отрядить 5 эскадронов гусар, и два полка пехоты, и сколько есть казаков под командою господина генерал-майора и кавалера Якобия и, отправив оного с тогдашней его при Кулаше позиции на карас-базарскую от Кефы дорогу и, приказал оному через Карас-базар и Ахт-мечеть близ Бахчисарая следовать до речки Качи⁴¹⁴, при которой расположиться во ожидании, какие неприятель предпримет покушении в стороне балаклавской, дабы по тому можно было обратиться к сильному его опровержению. Поелику его сиятельство заключать изволил, не ищет ли неприятель спокойнова к высадке его в стороне от Балаклавы до Козлова и далее места, а вследствии того и не будет он

- 573 -

делать движения, пока получатся сведения, куда настоящий сей неприятель устремит усилие. Когда же получится известие, что неприятель ни при Балаклаве, ни при Бельбеке не остановился и ничего не предпримет, то господину Якобию остановиться на выгодных местах. Когда же обратно турки следовать будут, то и ему обратно сделать движение. Да и в случае следования его к Балаклаве, ежели есть дорога лучшая карас-базарской, то оною и следовать, избирая выгоднейшую.

Вследствии сего повеления я дал господину генерал-майору и кавалеру Якобию ордер, приложа с того от главнокомандующего ордера копию, повелевая ему как можно скорее выступить в назначенное место с полком Тамбовским, а вместо другова полку, как оного и не состоит, взять легионной гранодерской батальон, потому что он в числе людей был сильнее мушкатерского полку, присовокупив к тому полк Бахмуцкой в числе пяти эскадронов и 4 орудия полевой артиллерии. А казаков, как и его превосходительству известно, при лагере не состоит, следственно их и дать не мог. А затем за должность почел его превосходительству написать, что следуя в назначенное место способно ему будет, разведав о посте алуштинском, и естьли он подлинно атакован, то обратиться туда и оной подкрепить. О чем я к его сиятельству донес.

Того ж числа получил от пример майора Бурнашева рапорт, что от последняго его поста при Курузене получил он рапорт, что так как посланной туда нарочной для осведомления о неприятеле объявил, что оный неприятель стоит против Алушты верстах в 7 от берега и в 14 линейных кораблях, из коих севодни один в глубину моря удалился, а неприятельский флот средними своими судами на дистанции пушечного выстрела малыми судами по длине на шесть верст занял весь берег, почему в Алушту для осведомления, что там происходит по берегу пройтить неможно. А выходящие из гор, <речки> жительствующие в приморских деревнях, объявляют, якобы алуштинский пост уступил назад к Ениколе, ибо греки и татара из деревень Кучукузини разбежались в горы. И что когда стоящие там по 10 человек малые посты соединились со мною во время шествия всего флота, тогда, выскоча из мелких судов, несколько турок захватили Абыза⁴¹⁵ и старосту деревни Муаха и сожгли маяк. При отправлении ж ко мне вчера поутру в 10-м часу 2-го его рапорта, обстоятельствы сии ему сведомы не были. И что он воспринял смелость доложить мне и о сем посте, где он сам стоит, что он твердое намерение имеет его не оставлять, но твердо положил и за закон себе поставил, на оном или победить, или умереть. Но судя по существу и положению постов, что с артиллериею в Кучукузиню и Курукузиню нет проходу, когда тому посту превосходную силу одолеть неможно будет. Итить же 18 верст туда ему и оставить вовсе Ускютской пост, по важности в рассуждении с Карас-базаром соединению, сам собою не отважится. А для того и представил он сейчас о сем господину генерал майору Кохиусу, не изволит ли его превосходительство по своему благоусмотрению отрядить туда на усиление пристойное число войска чрез деревню Чердаклею и Казаклы в Курукузиню,

- 574 -

откуда лежит дорога внутрь земли к Карас-базару. А впротчем, внутри земли не можно еще открыть явно татарских волнованиев. Приметно ж однако, что тлеется искра их злодейства.

Также к главнокомандующему послал рапорт, что, получа от его сиятельства повеление, относительно до командирования господина генерал-майора и кавалера Якобия и списав с оного копию для исполнения, к нему предложил с прибавкою только того, чтобы он, следуя, осведомился об алуштенском посте, как неприятель делает на оный покушении, что из приложенного при том рапорта майора Бурнашева хотя не явно, однако усматреть его сиятельство изволит. По которому было я и командировал Московской легионной гранодерской батальон, чтоб он шел по большой дороге, лежащей в середине гор, на греческие деревни и остановился между деревни Сартаны и Карагубы, откуда бы способен он был подкрепить как пост алуштинской, так и майора Бурнашева. А, получа повеление его сиятельства, я сие отменил и отдал батальон в команду господина генерал-майора, а вместо назначенного из двух одного полку, а к тому Тамбовский пехотный полк, как оной один только в лагере моем и состоит. А Курской пехотный полк, хотя и есть, но он в особливом при Булзыке деташаменте. А к тому я, как последним моим к его сиятельству репортом донес, оставил от него батальон в горах, а затем полк Бахмуцкий в числе 5 эскадронов с ним же командировал. Что ж принадлежит до донских казаков, то из за раскомандированием на посты с небольшим только 100 человек состояло, да и сие число, как из последнего моего рапорта значило, оставлены в горах. И потому осмелился его сиятельству представить, не соизволит ли господину Якобию дать в дороге повеление, чтоб он пошел в горы к деревне Сартане, откуда он способно может все то исполнить и крюку ему не будет. А в случае надобности, он на реку Качу поспеет, еще может с ним же, генерал-майором Якобием, отправлены четыре орудия полевой артиллерии. За раскомандированием остались при лагере моем один скомандированной гранодерский батальон в 500 человеках, да легионной батальон в 525, да Курского полку батальон, которой я присоединил в мой лагерь, в 300 человеках, да гусар полку Чернаго три эскадрона команды полковника Фрича того ж полку два эскадрона, да Молдавского две роты. А всего будет 6 эскадронов. К тому присоединился еще и пикинерной Донецкой полк. А как неприятель уже потянулся весь на наш правой фланг, то не изволит ли приказать от Ениколя взять один полк пехотной, как там находится 3-й, да скомандированной гранодерской батальон, представляя ему в тамошнем месте на тогдашний случай двух пехотных полков. Потому довольно было, что в той стороне и татар весьма мало живет и что там еще находится 6 эскадронов гусар, которые там надобны были по случаю пребывания неприятельского флота. А теперь не соизволит ли повелеть четырех взять сюда, а те два оставить, в рассуждении, что там не достаточно кормов и воды. А что я командировал на место пехотного полку гранодерской батальон, то сие и сделал в том рассуждении, что оне под ружьем одних рядовых 650, а в Тамбовском полку только 600, почему он и равен полку.

- 575 -

Что же его сиятельство от 17-го числа мне предписать изволил, чтоб при селе Кулеше оставить некоторую часть войск, то в сем посту нужды я теперь не нахожу в рассуждении, что он надобен был для стоявшего в проливе неприятельского флота, коего левой наш фланг теперь совсем очищен.

19-го июля получил от главнокомандующего повеление от 18-го, что по рапорту к нему от господина генерал-майора Кохиуса чрез нарочного офицера, что неприятель столь сильно атаковал содержимый егерями легионными состоящий противу Ахтмечети пост, что они, как он чаял, не в состоянии будучи оному противустоять, уже истреблены. Вследствии чего рекомендует мне наипоспешнейше сделать с войсками движение к вершине Салгира, делая форсированные марши и предускоряя усилиться ему в той стороне. А с его стороны, пишет он, движение будет сделано, к чему уже он и выступает. К сему он присовокупил, чтоб я в тоем краю оставил войски по своему рассмотрению.

Июля того ж 19-го с полученного сего ордера приложил копию к сведению господина полковника Макарова, по которому известен он будет, что я в повеленное место выступаю. А по таковым обстоятельствам предложил я ему (Макарову), чтоб он берег что б неприятель не вышел из гор на его край. То для пресечения оного предписывал ему батальон полку его при капитане Машкове и казаков поставить на большой дороге, идущей из Карас-базара с старому Крыму, дабы тем пресечь путь иногда вшедшему неприятелю в горы. Один эскадрон гусар иметь в старом Крыму, которой бы наблюдал над поведением Мегмет гирея, и естьли бы собрались кучи татар, то им сказать, чтобы расходились, а в противном случае, не допуская их до сборищ больших куч, приказал атаковать и их бить, а в надобном случае, на усмотрение его всех обстоятельств на месте, он мог тот эскадрон еще другим подкрепить, А затем майору Дееву о сем происшествии должен он был дать знать, чтоб он все посты собрал к себе, которых у него и будет до 400 егерей. Из которых он 200 человек оставил при себе в Судаке, а достальными егерями уверил бы свою ретрету по дороге к старому Крыму. А при том разведовал бы почасту. Естьли неприятель возгнездится в горах, то б он со всем своим постом соединился к старому Крыму, а тут уже он получит от Макарова повеление, что ему делать. А 60 егерей от двуякорного редута по снятии отправить в старый Крым, которые также могут способствовать майору Дееву, о чем ему и дал бы знать. Или, пришед в старой Крым, где он за благо усмотрит. Казачьим же постам дстанции его приказал бы всем соединиться в его лагерь и делать разъезды, как по берегу моря, так к стороне Ениколя и Карас-базара. А пехоте от двуякорного редута вступить в Кефу, так как я о всем о том словесно с ним подробно говорил. Каков же я ордер послал к господину генерал-майору барону Дельвиху, с того приложил при том копию. И по тому, как сие войско присоединится к нему, то, закрывая Кефу, делал бы он поиски над неприятелем, как в горы, так и в другие места, только не удаляясь к еникольской стороне. Что все и возложил я на усердность

- 576 -

его, майора, к службе ЕЯ ИМПЕРАТОРСКОГО ВЕЛИЧЕСТВА, ведая, что он полезного сделать ничего не упустит. Когда ж майор Деев рапортовать будет, то он должен о сем дать знать майору Бурнашеву, к которому я вложил при том относящийся к тому ордер, которой так как к Дееву ордера велел уже отправлять с партиями в рассуждении тогдашней тревоги, а транспортирование провианту остановить приказал.

По сему ж повелению его сиятельства послал я ордер к полковнику Тамилову⁴¹⁶ с приложением со оного копий. И сказал, что как он из него усмотреть может, что транспортов провиантских чрез Арабат более нельзя пропускать, ибо я сие транспортирование на теперешний раз приостановить приказал, а по тому и он бы надобную военную осторожность взял. Сим же ордером предписал ему и казачьи посты по берегу Азовского моря собрать и расположить близ крепости, посылать только из них во все стороны разъезды для осведомления. А сюда на Булзык велел я прибыть полку Елецкому, шести ротам гранодер и четырем ескадронам гусар. Итак сия сторона расположением сим обеспечена верно.

По тому ж его сиятельства повелению послал я к господину генерал-майору б<арону> Дельвиху ордер с приложением же со оного повеления копии. Предписал показать оное и его превосходительству Алексею Наумовичу Синявину, извиня меня, что я не имею времени прямо к его превосходительству писать, и его превосходительству барону Дельвиху, списав с ордера его сиятельства копию, при рапорте подать. А по сим обстоятельствам я и выступил тотчас в движение, а на Булзыке, где я до того времени стоял, оставил по прежнему господина полковника Макарова и от полку Курского один батальон в горах по надобности, то ж и донские казаки. Почему сдешний пост весьма слаб, а в его краю никакой уже опасности не настоит, то по получении сего как можно скорея отправить полк Елецкой, 6 рот егерей и 4 ескадрона гусар, только худоконных оставить. А иметь им при себе 10-дневной провиант, да некоторую часть штаб и обер офицерских повозок. А впротчем палатки с ямщиками и другая обозы оставить. Сверх того я тут же предписал ему делать форсированные марши, препоруча команду господину полковнику Репнинскому⁴¹⁷, которой, прибыв сюда, явился в команду полковника Макарова. А его превосходительство приказал, чтоб всем набережным постам соединиться близко себя, где заблагорассудит и делать как по берегу разъезды, так и вовнутрь земли таковыя ж. И естьли где в краю его собираться будут татарские кучи, которые сильны быть не могут, то взять некоторое число войск, по рассмотрению его, их атаковать и бить, не отделяясь далеко от Ениколя, то есть не далее 50 верст. А надобное число войск для прикрытия в Керче и Ениколе оставлять. А к полковнику Реп<нинскому> приказать, естьли б он нашел, идучи сюда, вооруженных татар кучи, то оных бы атаковал, и разбивал, и продолжил бы сюда путь свой поспешно. Почты же до самой крайности не снимать, дабы сим коммуникации не прервать. Я еще раз повторил мое повеление, чтоб он назначенные

- 577 -

войски не удерживая, как наискорея отправил, не делая никаких ко мне представлений.

Того ж 19-го числа послал ордер к майору Бурнашеву сказать, что сейчас получил я ордер от его сиятельства князя Василья Михайловича, что алуштенской пост сильно атакован, то естьли б неприятель возгнездился уже на берегу или он ему не в состоянии отпор делать, то тогда, собрав свой пост, поотступить в середину гор и остановиться на дороге, идущей по греческим деревням, где он может удерживать неприятеля, чтоб внутрь гор не шел. А между тем приближится к тем войскам, которые в горы на подкрепление идут от Ахт-мечети и Карас-базара. Что все и отдал на собственное его, Бурнашева, рассмотрение, что он, будучи на месте, лучше судить может, нежели я здесь. Но только береговые чтоб его не отрезали, ибо таперь естьли уже турки сильно на берег взошли, то в набережных постах нужды уже нет, а надлежит в середине гор делать им препоны. А при первом покушении на оштенской пост, надлежит ему сей пост подкрепить, хотя б без пушек. Примечать же ему надобно и того, чтоб по скором его отшествии не стали турки высаживаться и при Уксуте. И как я ничего от своего тогдашнего места предвидеть не мог, то и придал свободному его распоряжению исполнить все то, что он, будучи на месте, по лучшему своему разумению признает за полезное.

Того ж числа отправил к главнокомандующему рапорт, что сего утра в 10-м часу по полуночи я по велению его сиятельства пущенное от 18-го числа, осмелился его сиятельству сожаление мое принести, что господин генерал-майор Кохиус не подкрепил алуштенского посту, к чему он весьма великие способности имел. А затем по повелению его сиятельства я с находящимся при мне войском, выступя, буду форсировать марш, но в рассуждении жару, дам при Индале отдохнуть пехоте, а к свету достигну до Карас-базара и так далее в назначенное место завтрешний день прибыть могу. Но в рассуждении иногда толп татарских принужден я буду принять несколько вправо, дабы тем способнее соединиться я мог с большим числом войск. А, не дождав уже повеления его сиятельства, взять от Ениколя войск, решился я послать туда повеление, чтоб Елицкого полку 6 гранодерских рот и четыре ескадрона гусар прибыли на Булзык в команду полковника Макарова, ибо я в Ениколе никакой надобности во оных не полагал. А естьли бы что из Таману могло быть на лодках, то и флотилия наша может удержать. Потому ж в той стороне сверх гарнизонов и два еще пехотных полка останутся с двумя эскадронами гусар. А при Булзыке по прежнему оставил я полковника Макарова с его деташаментом до прибытия из Ениколя войск. И как оной весьма слаб там, принужден я был оставить от полку его один батальон, а казаков в горах, дабы тем край сих гор можно в почтении держать, да и сей деташамент тем был уверен. А впротчем я ему дал довольное наставление, так как и всем, находящимся в краю тамошнем, то есть Булзыцком, командирам.

Того ж 19-го числа от господина генерал-майора Якобия получил рапорты, коих подлинное содержание было следующее: “1-го каковым теперь

- 578 -

повстречались со мною о татарских здешних действиях известия, оные найтить изволите в подносимой у сего копии с препровожденного от меня рапорта к его сиятельству князю Василью Михайловичу. Донеся при том, что посыланными от меня в марше в обе стороны нарочными никаких еще сборищ не усмотрено. Однако для всякого случая за долг почитает ко мне о вышеписанных известиях донести.”

Копия с приложенного при том рапорта, отправленного от него, Якобия, к его сиятельству князю Владимиру Михайловичу. “По выступлении моем из Булзыка в предписанный вашим сиятельством чрез господина генерал-порутчика и кавалера князя Прозоровского поход, посылал я из марша моего в Карас-базар довольно испытанного в разведывании, находящегося при мне за переводчика, вахмистра Петра Иванова к живущим в Карас-базаре армянам, от которых давно уже чрез сего вахмистра всякия известии доносятся. Для получения и еще от них чего о татарских предприемлемых умыслах, которые по прибытии моем с деташаментом на нынешнее в близости до сего города для отдохновения занятое место после отправленного теперь к вашему сиятельству донесения моего, возвратясь, объявил по клятвенному уверению от тех армян, что от хана действительно дано повеление карас-базарскому судье о самоскорейшем приуготовлении татар в такую исправность, дабы каждой по первому его повелению был вооружен всем и мог выступить тотчас в то место, в котором сборище назначено будет и именно в деревни известного Абдувели паши между Бахчисарая и Балаклавы лежащей и подававшейся несколько к Алуште. Почему чрез весь нынешний день, как действительно и сам собою сей вахмистр видел, во всем городе беспрерывно сабли и кинжалы отпускают и всякую воинскую сбрую поспешно поправляют, покупая лошадей неимущие оных за постановленную цену. А многие уже по недостатку у християн и без всего отнимают. Чему согласно подтвердил мне сотник Иванес, посыланной от меня по силе повеления вашего сиятельства в Судак и другая горные места. И сей же час по возвращении своем ко мне явившейся, что еще подтвердил и один армянин из жителей кефинских с тем еще присовокуплением, что против означенного ханского повеления Джелал бей подтвердил карас-базарским жителям, чтоб они жили спокойно и на одном месте. А естьли кто из своего места выедет по повелению ханскому, то он, не взирая ни на какие приказы, сам прикажет всех таковых вешать. И что во многих местах слух уже носится о высаженных на берег 12000 арнаутах и турках. И что они уже один между горным пост наш предали истреблению, из которых Иванеса поспешаю для собственного донесения всего им проведенного самого его к вашему сиятельству с сим препроводить.”

А вторым рапортом он же г-н генерал-майор Якобий доносил, что сию минуту, каков получил его превосходительство от предводителя Второй армии его сиятельства князя Василья Михайловича ордер, со оного представил при том копию следующего содержания.

“Вашего превосходительства рапорт, пущенной сего числа в 8-м часу пополудни, я получил в 11-м по полудни, с которым изволили вложить рапорт

- 579 -

от генерал-майора барона Дельвиха о выходе всего флота неприятельского из пролива. Я в марше нахожусь с своей позициею и поспешаю дойтить как скорея можно к Ахт-мечети, поелику неприятель вышед из 40 судов с великим числом войска, напав на пост егарьского капитана Колычева, но по устремлению сего чесного офицера, не дошел он, как сказывают, до оного, посему оный пост им достался и уж весь истреблен. Так, ваше превосходительство, получа сей ордер с своим деташаментом извольте следовать прямою дорогою к соединению со мною в Ахт-мечети. А князю Прозоровскому я дал было мое о том повеление. Но как сей посланной объявил мне, что князь Прозоровской еще не возвратился из гор, так и замешкается мое повеление и вы не ожидайте его сиятельства приказания, а следуйте немедленно. А вперед себя отправьте пять ескадронов гусар и полк пикинерной. А сами с своей пехотой и с казаками следуйте, не допуская до крайнего изнурения людей, а сколько силы допустят. Наперед мне дайте знать, которой вы дорогою пойтить изволите, чтоб я знал, где вам что предлагать. Теперь я мню двояко — одно худое, а другое лутшее. Когда неприятель тут возгнездится, то верно татара возмутятся. Лучше чего бы и желать надобно, чтоб они тут себя не усилили, чем бы нас много облегчили. Но только мню, что им тут себя удержать должно, чтоб ввести татар в возмущение. А что флота нашего эскадра, вышед крейсировать, ничего не сделала и ни малейшего неприятелю в его десанте препятствия не учинилась, так нечего на ней взыскивать, ибо большие корабли и фрегат со стороны неприятельской были на них готовы. А генерал Кохиус уже есть теперь в Ахт-мечети”.

20-го получил от главнокомандующего повеление, что он мои рапорты получил, на которые в резолюцию инаго предложить не находит, как токмо дать знать, что неприятель превосходным числом высадился у Алушты, преодолев там пост, егерями содержимый, который отретировался к Ениколю, куда, надеюсь, прибыл теперь с батальоном господин подполковник Руден. А теперь, пишет его сиятельство, что сам следует с состоящими при нем войсками к Ахт-мечети. Почему предписал и господину генерал-майору Якобию присоединиться к нему. А мне рекомендует из стороны еникольской, по ненадобности теперь в том краю большого числа войск, взять оттуда два полка пехоты, да четыре ескадрона гусар к моему лагерю и командировать к деревне Сартане один полк пехотной к восперещению неприятелю усиливать себя в том краю. Когда же оной утверждаться будет в здешней окрестности, то мне следовать на соединение к его сиятельству.

При сем ордере приложено донесение майора Салтанова и приписка, что его сиятельство спешит к обузданию неприятельского стремления.

Рапорт Салтанова к предводителю:

“После отправленного к вашему сиятельству из Урзова в вечеру рапорта, я всю ночь маршировал к Алуште на подкрепление там имеющегося посту, против которого неприятельской флот ночевал. И, не доходя до Алушты

- 580 -

верст за шесть, послал я туда к капитану егерскому Колычову и к подпорутчику Ачиасову девять человек доброконных казаков, велел им о себе объявить, что я иду к ним. А сверх того взять бы от них рапорт о действиях неприятеля, да и что можно ль будет мне к ним берегом пройтить, дабы неприятель не захватил. А между тем по месяцу обозрели, что неприятельские корабли уже позади меня в нескольком числе к Малому Ламбоду прошли, а некоторые уже начали иметь туда ж движение. Почему я, дабы неприятель позади меня к Ялте не отрезал дороги, предупреждать их возвратился и пришел в Ламбод. Оной неприятель, видя меня, остановился и пробыл у Ламбода часа два. Весь же тот флот, как рассвело, разделился на три части: 1-я в сорока кончебасах — близ самой Алушты; 2-я, большие корабли, по счету 15, трехмачтовые — меж Ламбода и Алушты; 3-я, вышеписанные, остановившиеся у Ламбода. А всех числом 130, в первых же двух частях с четверть часа канонада у них продолжалась. А для чего неизвестно стоящие у Ламбода последние суда курс свой взяли к Чертенету⁴¹⁸. За коими и я с командою отправился. Но лишь только в Чертенет вступил, то неприятель в четырех больших кончебасах отважился на берег делать десант. Однако не смотря на его превосходность сил от берегу отбит и ни один человек на берег выпущен тогда не был и принуждены они были ход свой взять опять к Ламбоду. И увидели, что та часть, которая между Ламбода и Алушты стояла к ним близко подвинулась, то четыре кончебаса, пристав к берегу ламбацкому, вышли вон. И хотя я туда намерен был выгнать их чрез горы иттить, но усмотрел большой их флот подле их же близко, да и что к Алуште много уже турий по горам кучами бегут. Я гнаться за ними опасся, а решился собрать ломбацкой и партенецкой посты и взять их в Ялту, ибо во множественном числе те посты неприятельским флотом обняты. Да и сошедшие с них турки в близлежащие ко оным деревни вошли, не менее как в 1000 человек, которые нам видны были. А урзовской пост, как еще неприятель к нему не приближился и он от Ялты недалеко, усиля его в 50 человек, оставил в безопасном месте для примечания идущего иногда неприятеля к Ялте.

Вышеписанныя ж посланные казаки из Алушты ко мне возвратились, объявя мне, что как капитана Колычова, так и поста моего подпорутчика Ачкасова в той Алуште нет, а деревня Алушта вся зажжена и в ней многое число ходит турков. А куды наши от своих мест ретировались, я еще сведения от них не имею.

В прибытие ж неприятеля и по отправлении к вашему сиятельству моего рапорта, я никаких татарских сборищ и их самих не видал, ибо оные все из домов своих вышли в горы.

Вся моя команда обстоит благополучно, окроме четырех казаков, коих я, имевши в Партенете с неприятелем дело, приказал поставить для примечания на высотах турецкого флота и кои по сю пору у меня еще не явились. Теперь же неприятель против Алушты, Ламбода и Партенета.

При отправлении сего рапорта к вашему сиятельству, — продолжает майор Салтанов, — я находился в Урзове, но вдруг прискакали с высоты гор

- 581 -

казаки и солдаты часовые, объявляя, что точно вышедшие с кораблей турки, сяч до двух, горами бегают и хотят дорогу отрезать, то я и успешил из оного вытти на высоту, сам, не допустя себя им отрезать, взял дорогу к Ялте. И как только на дорогу вышел, то и неприятель судами идет к Ялте, куда я и поспешаю. А протчие лежащие посты к Балаклаве приказал я всем собираться к соединению в Ялту”.

Июля 20-го послал к главнокомандующему рапорт, что повеление его сиятельства, пущенное от 19-го, я получил при Карас-базаре, по которому он усмотреть изволит, что я теперь уже не при Булзыке. Естьли ж и назад с лишком сорок верст ворочится, то не предвижу я нужды в моем там присудствии, как я уже оттуда отошел. И особливо, как репортом моим от 19-го числа я донес, что уже решился войска из Ениколя взять, о которых его сиятельство ныне повелевать изволит. И Елецкий полк по повелению его прикажу в горы отправить к деревне Каргасале, потому что оной полк и Судак может способнее подкреплять, а при том и горы я в почтении могу держать. А в повеленное место в деревне Сартане командировал я сего ж числа в ночь вверенного мне легиона 1-й батальон с прибавкою двух полковых орудий, которой будет подкреплять пост Ускутской. Ибо из рапорта приложенного при том моем донесении от майора Бурнашева усмотреть было можно, что он уже сего подкрепления и требует от генерал-майора Кохиуса, не зная, что я уже в Карас-базаре и господину генерал-майору Кохиусу, по известности мне и послать теперь некого. Да я почитаю, что пост в Сартане пристойнее, как по назначению его Бурнашева, ибо в сей деревне генерально почти все дороги сходятся, а при том и Карас-базар в почтении содержан будет. Да и коммуникация к стороне турок пересечется, хотя и теперь коммуникация их пресечена. Как его сиятельство уведомлять изволит, что 2-й батальон с легионными егерями при деревне Каргасале находится.

Остановился же я здесь при Карас-базаре для того, что за форсированным маршем отдохнуть людям, а особливо по причине бывшего великого жару. Кормов же для лошадей почти совсем не было. То я сего числа в ночи пройду Карас-базар по дороге к стороне Ахт-мечети, где хорошие корма всегда бывали, ожидать буду повеления его сиятельства и когда не изволит ли милостиво повелеть соединиться с собой, как щитаю я, что в здешнем краю теперь в войсках больше нужды. А при том по малости войск одному мне и быть негде, ибо команды у меня — один сборной гранодерской батальон, полк пикинерной, да четыре ескадрона гусар, полагая и то, что при Марасеве один ескадрон оставался, да десять больших орудий полевой артиллерии. Итак, я нижайше просил его сиятельство присоединить меня к генерал-майору Якобию, на что и ожидаю позволения его сиятельства.

Также отправил к его сиятельству полученной мною от майора Бурнашева рапорт в рассуждении, что хотя он и рапортует прямо, но не знаю обо всем ли том объявил он, как ко мне доносит. И как он, Бурнашев, имея повеление

- 582 -

испрашивать прямо от его сиятельства резолюции, что я и не предписал ему ничего по сей материи.

Сего ж 20-го послал господину генерал-майору барону Дельвиху ордер, что получил я известие, что егери легионные, состоявшие при Алуште, ретировались только до деревни Янисоли, куда и 2-й легионный батальон прибыл, и обще с теми егерями пост занял. Итак сия высадка при Алуште в рассуждении сего поста не есть важна. К тому ж и его сиятельство с войсками, как я чаял, того числа прибыл в Ахтмечеть, следственно и неприятельские покушении скоро истребятся. О сборищах татарских подтверждает мне генерал-майор Якобий, что оные, когда еще не начаты, то скоро будут, во-первых, в доме Абувели паши, но что далее впредь последует я не оставлю уведомлением. И мне остается теперь его превосходительству подтвердить, чтоб у его чрез разъезды, как по берегу моря, так и вовнутрь земли, деланы были крайныя примечании и что происходить будет, о том меня рапортовать.

Сего ж 20-го дал ордер господину подполковнику Левашеву⁴¹⁹, что по настоящим обстоятельствам надлежит утвердить горы, а особливо ускутской пост. И для того сего числа с батальоном его, прибавя к нему два полевыя орудии и при одном офицере с 40 лошадьми гусар и пикинер, велел ему выступить и следовать в деревню Сартану и там пост взять, откуда способней подкреплять усткутской пост, держать в почтении горы, да дорогу отрезать из Карас-базара идущую во внутренность гор. А каковое дал повеление майору Бурнашеву, то при сем копию прилагаю. Провиант будет он получать из салгирского ретранжамента и для подвозки сего брать с греческих деревень фуры, а затем делать всякия разведывания в горах и что достойно будет примечания, меня рапортовать. А каков я дал ордер полковнику Макарову, то с ним копию Леванидову⁴²⁰ дал же. Естьли б случились сборищи татарские вооруженные, то у таковых, согласно с ордером его сиятельства князь Василья Михайловича, сперва спросить зачем собрались. А когда скоро не разъедутся, то немедленно их атаковать и отнюдь не допускать собираться в большие кучи, ибо генеральное военное право: чтоб неприятеля предупреждать, и ежели допустить его таковое зло сделать. Я, впротчем, полагаюсь на усердие его к службе ЕЯ ВЕЛИЧЕСТВА.

А того ж числа и полковнику Макарову дал ордер, что получил я известие, что егери легионные ретировались только до деревни Каргасала, куда и 2-й батальон прибыл. Итак, сия высадка при Алуште, в рассуждении сего поста, не есть важна. О сборищах татарских подтверждает мне господин генерал-майор Якобий, что оные тогда не начаты, то будут: во-первых, в доме Абдувели-паши. Получил я решение от его сиятельства князя Василья Михайловича, чтоб взять из Ениколя назначенныя мною вам войски, которые, надеюсь, завтрашний день к вам прибудут, из которых назначивает он один полк послать в горы. Почему я и нахожу за нужное предписать, чтобы батальон Курского полку остался действительно там бы. А я отсюдова отправил первой батальон в Сартану для покрепления Ускутского посту и содержания

- 583 -

внутренности гор в почтении. То приказал бы он капитану Машкину от своего батальона на половине дороги к Сартане иметь казачий пост при Арталане. А в случае требования подполковника Левашева, капитан Машкин шел бы к нему на подкрепление и состоял бы тогда в его команде. А и тогда бы обо всем происходящем в его месте как его, так и подполковника Леванидова уведомлял. Полку ж Елецкому приказал бы выступить и взять свой пост при деревне Каргасале и определил бы полковнику Репнинскому человек 50 лехкого войска, снабдив его от полевой артиллерии орудиями одним или двумя. Чрез что он первое будет от старова Крыма к Карас-базару дорогу пересекать, зад у Курского батальона прикрывать, держать в подобострастии весь сей край гор. Да и судацкому посту может он всегда батальон отрядить на подкрепление. А как чрез то опять пост его стал усилен войсками, то и предписывал ему от Кефы до Судака прежними постами занять, как то и было, что немедленно исполнить он был должен, а от Судака к Ускуту постов не занимать. Итак постам быть при майоре Дееве, а только от него назад человеках в 30 может он иметь пост. А при деревне Елбезли иметь ему пост казачий. Казачьих же постов не расставлять, а только один большой поставить у Джевады, которой бы разъезды делал по берегу моря для лутчей связи. Да не оставил бы он подполковнику Тамилову подтвердить, чтобы он по берегу Азовского моря крайнее примечание имел, дабы и не сделал иногда неприятель от стороны Тамана какой пустой тревоги. А что будет здесь далее происходить, о том уведомить его я обещался.

Июля 20-го дал ордер майору Бурнашеву, что рапорт его от 19-го числа я в сей день в 5 часу пополудни получил и приехавшего ко мне первого унтер-офицера обратил при том назад, сперва к нему, а потом отправить велел уже его к майору Дееву. А пост Ускутский по уведомлению ево флота неприятельского, весьма надобно его беречь. Я с его мыслями согласен, что естьли вы его оставите, так могут тут турки высаживаться. А в подкрепление к нему, генерал-майору Кохиусу, послать Нечаева. А послал я легиона моего 1-й батальон с полком Леванидовым только не в назначенное им место, а в деревню Сартану, которую, как его в случае нужды, рукой его атаковать. По первому, однако, пушечному выстрелу и передовых в лесу бекетов увидели трудность получить выигрыш. И как сие было уже в 11 часу ночи, то они исчезли невидимо, а он, не рассудя тут остаться, отошел в возможном порядке к Еникале, в рассуждении многих в обход дорог, а при том и опасно было по потерянии старых лутчих егерей, коих теперь у него и остается с прежними 180 человек, вступить паки в бой с одними рекрутами.

В сем же рапорте написано было, что он, Бурнашев, не имел тогда более провианта, как на три дни, ибо он лехкие телеги отправил в лагерь с больными, коих по нещастию от довольного беспокойства чрез полтора месяца до 60 человек случилось. Запасны[ патронов у него также не было, потому <что> патронный ящик во время ускетского стреляния в прах рассыпался. А для того и просил меня снабдить его печоным провиантом и одним

- 584 -

патронным ящиком. При сих обстоятельствах отлично оказали расторопность свою и усердие присланной к нему курьером Московского легиона порутчик Сухотин и подпорутчик Деев с арриаргардом, как и случившийся у него с командою господин капитан Соболев, из коего команды, посыланные к посту вышеупомянутого подпорутчика для осведомления, прапорщик Милашев, пикинерной капрал, гусар пикинер и донских казаков из каждых сотен по четыре и пропали безвестно, и все господа егерские офицеры содержали в должной стройности новоприверстанных солдат. Он же уведомлял, что он убийц гранодера тамбовского содержал при себе под караулом и что повелено будет с ними чинить требует повеления, дабы не принужден он был умертвить их во время с неприятелем дела. Да сверх сего пропало безвестно Тамбовского полку у заготовления лесу три мушкатера.

Того ж числа получил от подполковника Леванидова два рапорта, коими доносит: 1-й, что по дошедшим к нему из разных мест известиям уведомился он, что не только татары во многих партиях, но и турки человек по сту, в разных местах собравшись, ездят из гор даже и до Карас-базара и бывают часто в греческих деревнях и уверяют греков, что они к нам набегали, обещая им всякое добродеяние. В таком случае он, не имея у себя конницы, сейчас пошел с егарями на дорогу ахтмечетскую и, отойдя несколько верст, будет ожидать повеления о соединении, ибо всей его команды число не столь велико, чтоб он мог сии толпы разгонять. А наипаче, без конницы, опасаясь чтоб бесполезно людей не потерять, ибо турки, как им тогда примечено было, делали и за ним великие поиски. Курской батальон приказано от него возвратить в Таплы по-прежнему капитану гусарскому Сабову, о соединении которого с ним ожидает повеления. Вторым, что в 6-м часу поутру 20-го числа он прибыл к деревне Еникале, где нашел господина пример-майора Бурнашева с его егерями, ретировавшегося от Ускутской пристани. По сим обстоятельствам, не имея никакого там дела, за нужное нашел в рассуждении тамошних самотруднейших дефилей вообще с егерями господин премер-майора Бурнашева расположиться в удобном месте, вышед из сих трудностей ближе к Карасу при подошве гор для получения провианта, которого как у него, так и у егерей, по разделении на всех, не более, как на шесть дней. А в протчем будет ожидать от меня повеления. При сем же доносит, что он, Леванидов, по уведомлению означенного господина майора о разных трудностях и в неполучении провианта опасностях, сам собою решиться не мог, чтобы возвратить сему посту бывшее его место штурмом и для того репорт от него, Бурнашева, ему, Леванидову, поданный при том представил. А до получения разолюции от меня, куда ему повелено будет иттить, выступит он сейчас, как и выше сказано, к подошве гор на речку Карас близ самой большой дороги, идущей внутрь гор, имея в равном расстоянии от себя как самой Карас-базар, так и горы. Когда он еще на сие место шел, то близ Карас-базара попался ему посланной от помянутого господина майора ко мне нарочный для уведомления меня об атаке сил его неприятелем, от которого,

- 585 -

узнав о сем, сколь возможно форсировал он марш, дабы поспеть к отражению неприятеля. И в то самое время отправил от себя с 10-тью пикинерами офицера в Таплы с словесным приказом, чтоб батальон Курского полку тотчас поспешал к Сартане. Исполняя чрез то наставление, данное ему от меня, он уповал быть в деле с неприятелем в Ускутской пристани. А теперь, по прибытии его, Бурнашева, к нему, Леванидову, отправил его обратно в Таплы к его посту, не имея в нем никакой надобности.

Упомянутая в сем рапорте копия с рапорта пример-майора Бурнашева к подполковнику Леванидову была следующего содержания: “Ваше высокоблагородие требовать изволили от меня объяснения с мнением, каким образом, соединясь, занять можно Ускутской пост. На сие имею честь объявить, что нет другого средства его занять, как сильною рукою. Но обстоятельствы, могущие противу положить препоны, суть следующие: чрезвычайно трудной и почти невозможной к переходу с пушками Ускутской дефиле. Перешед же оной, так как мне случилось иметь должно в спине неприятеля, куда провиант не иначе, как на вьюках доставлять из лагеря должно, сверх того иметь особливое прикрытие для пересечения и содержания оного. Коему надлежит быть достаточным против мятежников татар, ибо с ним уже то случалось, что оставленной им без прикрытия при печах хлеб весь похищен. Естьли турки, татара обоюдно не будут поражаемы и спина от оных очищена не будет, то итти туда предоставляется только по одному вашего благородия предприятию”.

Июля того ж 21-го получил от главнокомандующего ордер, что сейчас получил его сиятельство рапорты мои чрез трех курьеров, на которые в резолюцию мне предложил продолжить мой марш к Ахт-мечети, куда его сиятельство меня с нетерпеливостью ожидает и сам будет туда севодни. Что ж принадлежит до господина Бурнашева, доносящего об оказывающемся зломыслии татар, то сему он не удивляется, потому что сего конечно и ожидать от них было надобно. Затем мне представил его сиятельство давать повелении мои войскам от Ускута к Кефе и далее, также и к Карас-базару простирающимся.

По полученному же сейчас от господина генерал-майора Якобия рапорту, что подполковник фон Руден без дозволения его сиятельства пошел в горы на атаку неприятеля, весьма его сиятельство сожалеет, что он осмелился на сие предприятие, подвергаясь опасности истребленным быть от неприятеля.

Тут же присовокуплено было, что прибывший в самую ту минуту егерь из команды капитана Колычева, соединившегося с подполковником Руденом, донес князю о дурных следствиях дерзкого поступка господина Рудена. Он, выступя в поход ночью, когда запрещено было ему какое-либо делать движение, безрассудно вступил в дело с неприятелем и теперь окружен отовсюду. Хотя же главнокомандующий и дал свое повеление о подкреплении его своим деташаментом господину генерал-майору Якобию, но думает, что таковым разделением сил наших подадим мы случай неприятелю бить нас одного за одним. А потому и возложил он сие на ближайшее усмотрение

- 586 -

господину генерал-майору Якобию. “Вот, ваше сиятельство, — присовокупил он, — изволите теперь видеть с сожалением, что неблагоразумие подчиненных разрушает часто добрыя от начальников предприятий намерения. А господина Рудена теперешнее дело весьма худо рекомендует”.

Того ж 21-го получил ордер еще, в котором предписано, что, дав знать мне чрез адьютанта моего о предприемлемой его сиятельства атаке неприятеля, на крымском берегу утвердившегося, приказывает мне конечно сего дни прибыть к нему. Для чего он там остался, дабы надлежащим образом укрепить по прибытии моем оставленный здесь вагенбург состоящими у меня тяжелыми пушками. Генерал же порутчик Мусин-Пушкин⁴²¹ отправляется сего дни с кавалериею вслед господина генерал-майора Якобия к Еникале для принятия над войсками там находящимися присудственной команды. Хотя в полночь его сиятельство меня ожидать будет, а завтра и восприимем дальнейшее движение и, как он непременно на здешнем лагере ожидать меня будет, то сюда и прибыть мне приказал, дабы напрасно не потерять завтрешнего дни. И хотя б прямую я имел дорогу к Еникалю, но его сиятельство о прибытии сюда мне подтвердил.

22-го получил от подполковника Леванидова рапорт, коим доносит, что, получа повеление мое о соединении ему вообще с егерским батальоном, он взял Курской батальон под Ахт-мечетью и приказал Курского полку капитану Машкину, командующему оным батальоном, соединиться с ним и ожидал его поутру 22-го числа сего месяца. Что живущие подле Карас-базара христиане, также посланной от него туда партии дали знать, что во оном городе татары и турки вдруг заперли лавки и смятение сделалось ужасное, кричали везде, чтоб старые и молодые люди садились на конь, что тотчас и исполняли, ибо чрез полчаса после сего известия на высотах Карас-базарских оказались конных тысячи слишком три, да пеших больше полутора тысячи человек, которые и стояли спокойно до того времяни, покуда он, послав к капитану Машкину повеление о скорейшем с ним соединении на пути, и что он пошел тихим маршем, ожидая его к себе. И он, исполняя приказание, пошел к Ахт-мечети. Подступая же к Карас-базару по дороге мимо ево идущей на Ахт-мечеть, прислал к нему судья из города Триох своих людей уверять, что они нам истинные друзья и что вечно против трактата противного ничего он и Джелал-бей с Мустафой беем не сделают, прося, чтоб он, Леванидов, не опасался их сборища, которое де не от чего иного происходит, как от робости татар, происходящей от мнения, будто Леванидов идет разорять город. И что он велит всем, всем разойтиться, увидя российскую к себе дружбу. А в знак сего посылает татар своих и просит чрез них уведомить себя, куда они идут. А при том, чтоб он, Леванидов, в знак надежды на его дружбу к нему прислал офицера. Но Леванидов двух из них удержал под караулом. А третьего из них, отправя, велел судье сказать, чтоб он уверен был, что их собрании ему, Леванидову, не страшны и что он их перебьет, естьли они на него нападут. Но как скоро только войско его на идущую к

- 587 -

Граф В. П. Мусин-Пушкин

городу дорогу вышло, то татарская пехота потянулась, а часть конницы преследовать начала нашу конницу и заняла дефиле, куда его партии, разъезжая, имели оными, по необходимости, перестрелку. Между тем Леванидов, продолжая марш свой, был ежеминутно окружаем толпами человек по 500 и по 1000. Наконец татарская в 80-ть человеков партия при речке Зуе в 15-ти верстах от Карас-базара по большой дороге прогнала его казаков, имевших пост примечательной. Против которой он отрядал тотчас 30 гусар с офицером, где их убито 6 человек, а наш гусар один. И ранено их весьма много, ибо их рубили гусары без милосердия. В то ж время получил он от разъездов рапорт, что пять толп на него тянутся. Для чего всех гусар и казаков, коих у него было до 180-ти человек, послал их бить. Которыя, не успев еще показаться, были от них в числе 1000 человек конницы и около 200 пехоты атакованы. Сверх того в четырех сторонах великое число татар было. Удар их был весьма силен и прямо на фронт Леванидова, но картечами и беглым огнем были они обращены в бег. Собравшись опять ударили было по фронту на его каре, но отбиты, паки были. А между тем Бамутского гусарского полку капитан Сабов, бывшей командир лехкого войска, стал себя отличать мужеством

- 588 -

и искусством своего предводительства, так что с малым сим числом побил их до 80 человек, а ранил весьма много. Також побил и ранил множество их лошадей и не только обратил все сии толпы в бегство, но преследовал их на дороге. Также и порутчик Донецкого пикинерного полку Прокофьев чрезмерно себя отличал, делая великой вред неприятелю и ободряя примером своим подчиненных. А для того, донося о сем мне за долг ставит сих достойных офицеров рекомендовать в особливое внимание мое их ревность к службе и мужество, а наипаче капитана Сабова, яко пренаидостойнейшего офицера, свидетельствуя сие по самой справедливости. И при сей сшибке с нашей стороны убито: гусар 2, пикинер 4, ранено гусар 5, пикинер 7, лошадей побито 6, ранено 4. А татары сии, о коих он доносил, у него содержатся под караулом. Сверх того он доносил, что он до соединения со мною был преследован со всех сторон татарскими многочисленными толпами, отступая от них в продолженьи марша до речки Бештерека с перепалкою.

Того ж числа получил от него ж, Леванидова, рапорт о полученном от него известии, что несколько турок идет из гор в Карас-базар, чего для он приуготовился к обозрению, пошел к соединению со мною на Ахт-мечеть. Между тем ожидает Курского батальона. Сию ночь он был в тревоге от татар, кои его атаковать хотели, но он был во осторожности. Он ожидал того Курского батальона, за коим сам он посылал. Но при сем уведомлял, что естьли долго его не дождется, то пошлет ему сказать, чтоб он шел или на свой пост или на Булзык. А сам поспешил ко мне, чтоб не быть в атаке, ибо 200 турков пришло уже в город и делают наглости великие и выгоняют татар в горы.

Того ж 22-го июля дня получил рапорт от полковника Ступишина, коим доносит, что хотя он прошедший день, репортуя о своем по притчине болезни генерал-майора Дельвиха в командывание вступлении, также доносил, что татарских сборищ не примечено, но сейчас получил он уведомление чрез употребленного для примечания конфидента Минаева Ивана, что в селениях татарских стали укладывать на арбы свои имения, также сбираются жены и дети. А на нонешнюю ночь велено всем вооруженным собираться вместе, а он, Минаев, думает сему собранию следует быть от султана Алим-гирея. Почему от него, господина Ступишина, и взята предосторожность за домом сего султана. А при отправлении сего рапорта получил он подтверждение от другого конфидента о действительной татар готовности к собранию у своего начальника, вышесказанного султана. Потому ж при окончании оного рапорта чрез компанейского сотника, принятого в нашу службу из армян, Маедеса Амерьянова, которой был в разъезде, еще получено известие, что он видел выезжающий обоз из деревень, которой обращен назад. Также вслед сего рапорт получил от компанейского полковника Леонтовича, что посыланной от него разъезд видел едущих из деревень вооруженных три толпы татар числом, по мнению его, более 300, и скот свой за собою гонящих к жительству султана Алим-гирея. Причем один вооруженный отставший от них татарин нашим разъездом взят и к нему прислан. Которой и объявил,

- 589 -

что они действительно приказ имеют сбираться в деревню Бешкуй по пронесшемуся у них слуху, что турки сделали десант для вспоможения к ним. Почему он, Ступишин, тогда же с полком выступил для атаки неприятеля. При Керче ж и Ениколе оставлены им, в силу данного от меня генерал-майору Дельвиху повеления, Алексеевской полк и для разъезду по берегу Черного моря один ескадрон гусар.

Того ж 22-го июля по полученному мною от следующего к моему лагерю с батальоном подполковника Леванидова рапорт, сведав, что в Карас-азаре начали уже неприятельские сборища собираться в толпы, предписал господину генерал-майору Фризелю, что как я находился при Ахт-мечети, имея у себя небольшую часть одной конницей, но и той за раскомандированием не более 500 налицо, а пехоты совсем со мною не было, а батальон Леванидова скоро со мной соединиться не мог, то в рассуждении сих обстоятельств предписывал ему крайне то наблюсти, что естьли сведает он от своих разъездов, что я в своем лагере атакован, то он должен был спешить тогда без потеряния времени присоединиться ко мне с имеющимися при нем полками, дабы с такою малостию войск я не притерпел повреждения.

Того ж 22-го числа июля получил от главнокомандующего ордер, коим предписано, что по выступлении его к Еникалю на предприемлемые противу неприятеля действия, рекомендовал мне, учредя оную позицию при Ахт-мечете, ни для каких резонов во ожидании дальнейших от меня предписаний оныя не оставлять, хотя б вкруг меня сборища б татарские оказались. Но естьли б, паче чаяния, по обстоятельствам потребовалось ему самому подкрепление, в таком случае и должен я буду командировать бывшие у меня батальоны, присовокупя к каждому сверх находящихся во оных пушек, по 3 полевых орудия. Затем мне иметь в особливом моем предмете часть Крыма, по правую сторону Салгира реки лежащую, снабжая все тамошние войска моими повелениями и назначая места, где постам в случае надобности соединиться будет надобно. В то ж время послать бы партию в 30 человеках к Балаклаве с ордером его генерал-майору Кохиусу, а от оного другая партия повезет ордер к господину генерал-майору Фризелю, поелику о снятии почт повеления от него в рассуждении опасности уже были даны. Почему и мне предписывал с моей стороны о почтах учреждении сделать. А при том на обе стороны посылать партии, особливо храня твердую с ним коммуникацию. Равномерно предписывал он по прибытии батальона егерского немедленно его к нему отправить. В протчем мое положение непоколебимо быть должно, какие б обстоятельствы к другим местам меня не отвлекали, по важности имеющих последовать на другой день действий. Для твердейшей коммуникации отрядить к стороне Еникаля несколько ескадронов и все доходящие к нему репорты распечатывать и решать.

Того ж числа послал к господину главнокомандующему рапорт, что подполковник Леванидов прислал ко мне словесный репорт, что он сего числа, выступя из-под Карас-базара, следует ко мне. Но при отходе его от сего

- 590 -

города поутру сведал он, что татары там возволновались, и из домов вывозят пожитки, и лавки свои запирают, собираясь сами в кучи, коих он, подполковник, и видел на высотах карас-базарских собирающихся от 50 и до 100 человек вооруженных в толпу и таких толп множество. И хотя впрочем они нападения еще никакого не делают, однако, естьли б оное и предприняли, то б подполковник Леванидов обороняться от них может, как с ним сверх его батальона и егери есть.

А при том, когда его сиятельство, по представлению моему от 21-го числа, изволил повелеть Елецкой гранодерской роты и 2-го эскадрона гусар взяв из Булзыка расположить на речке Карасу, то хотя об отправлении как наискорее сих войск на оную позицию прошлого 21-го числа июля и послал мой ордер полковнику Маркову с 20-ю человеками конницы, но сумневался, чтобы тогдашней в том краю тревоге могли сии нарочные скоро ордер мой доставить по малости сей команды. А для того принужден был поотдаль от Карас-базара и другою б дорогою послать с казаками другое таковое ж повеление и подтвердил Макарову скорее полковника Репнинского с деташаментом отправить на Карас. И чтоб шел он несколько поотдаль и не заходя в горы, но держался бы на плоском месте на тот конец, что естьли б и толпы с ним повстретились, то б, атакуя их, бил. И дабы по таковым начавшимся сборищам не подвергнулись и почты некоторые худым следствиям, то и оные приказал на время снять. По написании сего, получил я от подполковника Леванидова рапорт, писанной в марше карандашом. Однако я и с него копию главнокомандующему приложил. Удивляюсь, что он скоро не идет, как ему от меня того ж 22-го подтверждено. Курского ж батальону с ним тогда не было. Из оного ж, Леванидовым второпях писанного, рапорта видно было, что оный батальон имел препятствие скоро из гор вытти и с ним, Леванидовым, соединиться. По сим обстоятельствам я представлял главнокомандующему, не изволит ли приказать мне, хотя с конницею и взяв оной батальон на дороге, пойтить от моего тогдашнего расположения к соединению с войсками на Булзыке, дабы, соединясь со оными, иттить атаковать в Карас базаре неприятеля. На что испрашивал скорейшей от него резолюции, изъясняя, что батальону я скоро дождаться не могу, то б я и со оной скорее соединился. А при том изъяснял ему, что естьли подлинно турки в Карас базаре, то опасно, чтоб оне не атаковали горами его с заду. Сие приключение тем было бы опаснее, что мне некого ему на помощь послать, в рассуждении, что батальон пехоты скоро придти не может, а конница к сему была неослабна, которой, за раскомандированием в партии, не более 500 человек у меня осталось. Когда же он мне дозволит в намереваемой марш вступить, тогда я при обозе оставлю одни орудии и миргородских казаков. В рассуждении позиции тамошних мест я надеялся с сим маленьким числом конницы до Булзыка дойтить и с несколькими батареями, и там, соединясь с ожидаемыми от Булзыка войсками, взять позицию на речке Карас. Сверх сего позволения испрашивал я в том, в рассуждении, что князь предписал мне от занимаемого мною тогда места не отлучаться.

- 591 -

Того ж 22-го числа послал ордер к майору Лаурениусу, чтоб в следствии предписания от главнокомандующего, касательно до его посту, сам прямо от себя его известил. Потом я уведомил его, что я с частью войск оставлен при Ахт-мечете у прикрытия всех идущих партий, коммуникаций и распечатывать письмы, почему и приказал оные посылать ко мне не иначе, как с партиями казаков. Поелику о соединении почт в повеленные места от меня уже приказ был отдан. Я изъявил ему, что он не должен ожидать на себя атаки в рассуждении, что полковник Репнинской с деташаментом своим с Булзыка на сих днях прибудет на ту позицию, где прежде господин генерал-майор Якобий стоял, то есть неподалеку от Карас базара, и его во отвращение такой атаки подкрепить может. На случай, естьли б и затем он совершенно от татар был бы атакован, то должен он всех содержащихся у него под караулом турков или татар, не оставлять в живых, непременно умертвить там же на месте.

При том же сказал ему, что приказ мой о почтах на станциях, идущих до него, будет объявлен.

Того ж числа послал к полковнику Макарову с разъяснением ордер, что хотя в рассуждении начавшихся при Карас базаре сборищ татарских, прошедшего дня послал я к нему ордер мой с 20-ю человеками конницы, однако, влагая тогда ему со всего того дубликат, послал другою дорогою, рекомендуя при том как наискорее полковника Репнинского с войсками отправить в повеленное место, приказав итти ему, не заходя в горы, но держа себя на плоском месте, дабы повстречавшиеся с ним толпы, атаковав, идти мог, продолжая однако поспешно свой марш.

Послан главнокомандующему рапорт о том, что приехавший ко мне из казаков курьер сказывал мне, что он, проезжая салгирской ретраншамент, слышал, что татары вчерашний день, напав нагло на табун, пасомой из команды оного Рязанского карабинерного полку, весь к себе отогнали. И хотя по следам сих злодеев казаки и нашли в деревне, расстоянием в 8 верстах от ретранжамента, однако татаре, не допуская их к себе, начали было по ним стрелять. Почему те казаки и принуждены ни с чем назад возвратиться. О числе сих лошадей курьер мой не слыхал и майор Лаурениус не репортует меня по притчине, что он до сего в команде моей не состоял. Но я о сих наглостях за должность почол его сиятельству донести, ибо сие есть новое доказательство настоящих их сборов. Того ж 22-го числа уведомил я ордером подполковника Леванидова, что я письмо его из Карас-базара получил, но из него я ничего не усматривал, кроме того о чем он прошедший день уведомлял, то есть, что татарские сборища начинаются. Почему давал ему почувствовать, что приносимым известиям от казаков не всегда верить лзя, яко много вранья в себе заключающим. Почему на тот случай, то только ему и сказать нашел, чтобы он из Курского полку батальон взял из гор, где он его к моему удивлению отправил и к себе не присоединил. И потому я ему предписал, чтобы и оставил для того батальона партию из команды капитана

- 592 -

Сабова у Карас-базара, сам поспешал с егерским и своим батальонами прибыть ко мне. Когда же тот Курской батальон обратил он иногда в Таплу, то доставить ему чрез партию повеление. Когда он вслед из Таплы не идет и с ним соединиться не может, то приказать уже ему иттить на Булзык к своему полку.

О показавшихся при Устькуте 7 судах по рапортам оказалось некоторым образом, что они не неприятельские, а наша идущая от Ениколя эскадра. Я дал же ему, Леванидову, и о том знать, чтобы он при Алуште осмотрел поставленной от неприятеля лагерь. Уведомил я его, при том и подполковнику, что тот слух, будто-бы он с батальоном был отрезан, оказался несправедливым, а то вероятно, что он, отразя хорошо и атаковав, неприятеля прогнал и обратился благополучно к Еникале.

Того ж числа к господину генерал-майору Кохиусу препроводил ордер главнокомандующего, коим велел чрез разъезды к стороне Ахт-мечети иметь всегдашнюю со мной коммуникацию в рассуждении той связи, для которой оставлен я там с частью войск и прикрытия коммуникации всей Второй армии. И чтоб мне все идущие к ней письма распечатовать и надобное доставлять его сиятельству. Почему б он, генерал, делая во все исполнение на основании данных ему от команды повелений, присылал бы только ко мне разъезды и письмы, а я не оставлю и от себя партии выслать.

Того ж числа послал ордер к господину генерал-майору Фризелю, препровождая ему при том ордер главнокомандующего. А вследствии оного, предписал я ему посылать от себя разъезды к стороне Ахт-мечети, да иметь его превосходительству чрез оные всегдашнюю со мной коммуникацию, как и я не оставлю таковых разъездов высылать к стороне Чакрака, поелику, что мне от господина генерал-порутчика графа Мусина-Пушкина сказано, что он находится теперь при оном Чакраке. А потому и надобно мне было иметь вышесказанную с ним коммуникацию в том рассуждении, что я оставлен от главнокомандующего с частью войск при Ахт-Мечете у прикрытия коммуникаций Второй армии с тем, чтоб мне идущие из всех мест письмы распечатывать и доставлять потому, что надобно к главнокомандующему в горы, на случай его там пребывания. Впротчем исполнять ему безотменно все то, что от команды предписано. А в случае естьли б я сильно атакован был татарами, то ему, сведав от своих разъездов, тотчас на подкрепление следовать ко мне, неупустительно равным образом и в таковом же случае подкрепить он должен и господина генерал-майора Кохиуса.

23-го числа получил рапорт от господина генерал-майора Якобия, что конфидент наш, армянин Назарет, посланной по приказанию князь Василья Михайловича Долгорукова с моим ордером к господину полковнику Макарову для взятия в Арабате из его, господина Якобия, канцелярии на греческом языке с манифестов для обнародования между в Крыме живущими христианами о ополчении на наших неприятелей, привез оных манифестов от господина полковника Макарова двадцать ексемпляров, а протчие доставил

- 593 -

ко мне с тою партиею, которая посылана была с ним, конфидентом, для безопасного его проезда.

Но главнокомандующий приказал мне предписать ему, чтоб сии манифесты по получении их тогда были разсеяны, когда совершено татары противу наших войск руку подымут.

Того ж числа получил рапорт от полковника Ступишина, что его превосходительство господин генерал-майор барон Дельвих по приключившейся болезни вверенные ему войски и всепринадлежащее до стражи его дистанции препоручает в команду мою.

При том же мне донес, что как чрез разные разведывании, так и частные разъезды, по берегу моря и внутрь земли посылаемые, поныне между татарами клонящегося к волнению ничего не примечено. Естьли ж что впредь усмотрено будет, то мне донесено быть имеет.

Того ж 23-го июля послал к главнокомандующему рапорт, что сего ж числа в 12 часов по полуночи соединился я с моей пехотой при речке Бештереке, 15 верст от Ахт-мечети. И как скоро при оной речке расположился лагерем, то татара передо мной в разных кучах показались, которых всех числом казалось тысяч 5, а не более 6-ти, но вдали сего еще такие же толпы видны были. Начальствует же над оными Нейчи бей и Мустафа Бей, как мне о том присланные к подполковнику Леванидову татара сказывали. Я считал, что может и Джелал-бей уже при них и все ширинское поколение. Сии кучи обыкновенным своим боем, выезжая, перестреливались с высланными от меня, но стояли так далеко, что из пушечного большого калибра выстрелу вон выходили. Я надеялся, что они и ночевать против меня будут, почему по ближним кучкам несколько раз выстрелить принужден был из пушек, но сии толпы столько меня не беспокоили, сколько то, что у войск пехотных провианту весьма мало, а особливо у егерей, было, которого не более, как на один день стать могло. Итак не знал я как его доставить, хотя сзади тогда у меня <татар> не было, но однако ж думал, что оне могут объехать, то я на другой день ночью велел его к себе доставить. А навстречу выслал войски конные с тем, чтобы из обозу до половина дороги проводили казаков 50 и возвратились. Естьли ж бы оного не получил, то принужден бы был возвратиться к тяжелому обозу. В ожидании провианта я дал войскам роздых, хотя онаго по обстоятельствам военным и делать бы было не надобно. Но сие я учинил в рассуждении провианту, а особливо, что егари в таком слабом состоянии были, что жалко на них глядеть. Да и Курской батальон также ослаб. По сим притчинам принужден я также был дозволить войскам брать скот у татар и кормить себя, с тем, однако, предписанием, чтоб большим числом не забиратца, понеже на людей был бы чрез то расход и понеже всякой день скот иметь можно было, не взирая на то, что оне его прилежно берегли.

Сего дня чрез армянина кефинского получил я рапорт от генерал-майора и кавалера Якобия с прописанием повеления главнокомандующего, чтоб его за манифестами отправить. Но сего тогда сделать никак не можно было,

- 594 -

ибо когда я посылал из лагеря его сиятельства ордер на Булзык о прибытии оттуда войск, то офицер совсем не мог доехать, а по щастию примкнул к пехоте и с ними приехал. Итак я донес ему, что сего сделать прежде неможно было, пока я впредь не подвинусь. Я изъяснил ему при том, что естьли случай найду, то сего исполнить не примину. Сколько ж в команде моей войск приложил при сем к нему ведомость, дабы он сам усмотрел слабость людей. Всему сему виною был господин Бурнашев, который их 6 недель из ружей не выпускал. По сей причине я не мог соединиться скоро с булзыцкими войсками. Почему просил я его сиятельство прислать мне батальон легиона моего гранодерской или сборной. И как надлежало мне проходить дефилеями между их, имея с собою обозы десятидневныя, то я изъяснился ему, что не могу я подвигаться скоро до Малого Карася, откуда я способную коммуникацию иметь мог с Булзыком и Арабатом. А при том из партий, а особливо из гор более 300 лошадей пришли в крайнем несостоянии. Почему я и просил прислать два ескадрона гусар бахмуцких с тем, что как я к соединению способен буду, и дороги очищу, то их куда прикажет возврачу. А естьли итить в обход, то кроме дальности в пути, опасно было наипаче то, чтобы не показать им робости, а впротчем на месте мне оне сделать ни малейшего вреда не могут. Что все относил в милостивое главнокомандующего рассмотрение, изъясняясь при том, что естьли по сей надобности требуемые мною войски отправить, то оные и провиант ко мне конвоировать будут. Прося таким образом о присылке войск, просил я также позволения атаковать их в самой скорости, как только испросимыя мною войски от него присланы будут, присовокупив и то мое изъяснение, что между тем я постараюсь собрать и тех моих казаков, которые от меня то в разсылке, то в разные партии были разосланы. При том послал главнокомандующему рапорт, поданный мне от подполковника Леванидова с приобщением рапорта капитана Машкина. А в соответствии всего там значущагося рекомендовал в милость его сиятельства, как подполковника Леванидова, так не меньше капитана Сабова, бывшаго от меня с партией в горах и напоследок по соединении с пехотой, весма в обороне от татарских толп способствовавшего с отличною ревностию и мужеством, особливо же водвижения его линии долгого пребывания в одном капитанском чине и беспорочной службы. Напоследок одобрял я и капитана Машкина, шедшего с батальоном Курским из гор с благополучною осторожностию и вышедшаго оный без всякого вреда. Которое его повеление тем паче было примечательно, что окружен он был толпами. Но он, употребляя все на тот раз для устрашения татар выдуманные им интриги, сколь не пресекали они ему дорогу, однако, шел, не взирая на то, неустрашимо и достигнул повеленного ему соединения.

В тот же час прислали ко мне мурзы Мустафа бей и Есчи бей татарина, о котором я знал, что и прежде шпионом употреблялся, вопрошать меня, зачем я пришел? Драться с ними или дружески обходиться? Я допрос его приложил к князю Долгорукому, а татарина назад не отправил. Впротчем

- 595 -

же деревень жечь я крайне запретил, оне нам надобны были для зимы, а особливо фуража и провианта, коих во оных довольно было. Впротчем же командам брать все приказал, только жаль мне очень было, что я манифестов достать не мог, которыя б весьма были полезны. Для тяжелого обозу приказал взять патронной ящик, которых егери мало имеют, потому что Бурнашев те ящики, кои испортилися, побросал в море. При сем же случае я изъяснял главнокомандующему, что между татарами турок очень мало, и то прибывающие в Крыму, а на Ускут турки вовсе не приходили, что я знал от жида, которой у меня тогда был из Карас-базара и которой у господина Веселицкого был конфидентом. Он ушел сам к Леванидову, но вышесказанной же жид уверял, что Джелал бея не только не было между толпами, но он и войска ему принадлежащего не дал в соединение с ними.

Не хотя в нынешний день с ними сражатца, ссылался я только на вышедоносимую перестрелку выезжавших от меня охотников. При продолжении чего убита лошадь одна, моя собственная под ординарцем моим егерским, да ранена одна. С противной же стороны человек до трех убитых есть и лошадей до 10 раненых.

Для лутшаго узнания в коликом числом войск я тогда находился, приложил при том ведомость: коликое именно число в нижеписанных частях и каких чинов под ружьем состояло, а именно:

в гусарских ескадронах — 444 человека;

в Донецком пикинерном полку — 415

Итого: 859

в артиллерийской команде — 175

в батальонах:

в 1-м Московского легиона — 560

в Курском — 314

в егерском — 244

Итого: 1118

А всего всех чинов — 2152

Сего ж 1774 году июля 23-го дня после произведения татарами при речке Бештереке на корпус мой атаки, продолжавшейся с половина дни до самого вечера, присланной от командующих тем татарским войском Мустафы бея, Нейчи бея и третьего — Арган-бея татарин Абдулла допрашиван и показал:

1-е, родом он нагинских татар, а по возрасте своем бежал и жил у запорожцев, а потом на старой Украинской линии находился у ротмистра Ивана Швиткова, где и крещон и назван Андреем. И был женат в местечке Кобыляке на молдованке, девке Федоре. А от него, Швидкова, назад тому четыре года, во время начатия войны с турками, бежал в Крым и находился у означенного Арган бея, где по прежнему и махометанской закон принял и имеет здесь другую жену.

- 596 -

А от вышеписанных командиров татарского войска послан он с тем чтобы прислать к нам толмача, с которым бы они со мною могли переговаривать о их надобностях и научили его говорить, будто они оробели и сожалеют, что подняли оружие. А в самом деле прислали его узнать много ль со мною войск, и естьли мало, то, собравшись, хотели все атаковать и разбить.

Сей же допрашиванной татарин уведомил, что сии толпы чрез прошедшие два дни подполковника Леванидова в атаке держали, дабы его совсем истребить, по малости бывших с ним войск. Впротчем все сии татара чрез такие свои сборы намерение имеют, чтоб пришедшим туркам делать помощь на истребление российских войск.

О всех толпах, которые нынешний день атаковали, хотя он наверно не знал, но слышал, что их тысяч до шести и более простиралось. С сим же войском находилися чиновники Мустафа ага, Карасу паша, Путлуча мурза, Сальма мурза, Мечмет мурза, Каспалат ага, Осман мурза и протчия, коих он не знает.

Того ж числа послал рапорт к главнокомандующему по поводу полученного от полковника Макарова рапорта с донесением, что о батальоне моем сведал я, что оной идет ко мне, верстах в 15, с которым <нрзб.> батальон соединился, но татара их преследовали. Почему я со оными батальонами спешил сам соединиться, но оные так устали, что насилу путь продолжали. Присланной офицер словесно сказывал мне, что подполковник Леванидов с толпами имел прошедший день сражение. И как у него не много было конницы, то татара оную отодвинули к реке, но подполковник открыл оную так, что не только егеря стоящие в 1 фасе сделали сильный залп, но и из орудий таковой же картечами по толпам залп последовал. И как выстрелами сими обращены оные были вспять, тогда конница гнала их до первых деревень и побило из них немалое число. А с нашей стороны убито гусар один и ранено гусар один, пикинер 10. Почему я главнокомандующего просил прислать мне 200 казаков, потому что бывшая со мной конница устала.

Естьли главнокомандующий пошлет просимых мною казаков, то они тот же день могли со мною соединиться, потому что я шел только навстречу приближающейся ко мне с Леванидовым пехоте и, соединясь с нею, остановились целой день отдыхать.

Того ж числа послал ордер майору Травину, что я имею от князь Василья Михайловича повеление распечатывать входящие к нему и другим рапорты. И как теперь оттуда я отлучался, то б, получая оные, отсылал бы он их в те места, куда принадлежат.

Того ж 23-го числа получил от главнокомандующего ордер, коим на рапорт мой от сего числа уведомляет меня, что мое предположение в атаке неприятеля остается на прежнем основании. Только господину генерал-порутчику графу Мусину Пушкину, отряженному от его С<иятельство> на неприятеля, предписано по благополучном сего дни начатии его подвига, чтоб завтрешний день ни произошло, немедленно прибыть к нему, не оставляя

- 597 -

никакого в горах поста. А его сиятельство возвратится с ним к Ахт-мечете, а оттуда, не продолжаясь более одного дни, подвинется ближе к Бахчисараю и, по соображению обстоятельств, дальнейшие свои будет делать обороты. Что ж принадлежит до отпуску ко мне гранодерского батальона, то в возможном Его С.<иятельство> мне не делает отречение, но ему в предприятиях его, каковые, где ни происходили от неприятеля движении, умалять своих войск невозможно. Естьли ж бы оный сделал, то чрез то самое и он слаб будет делать все его повороты, и потому не в состоянии себя считать не только Г.<енерал> майора Якобия, но ниже каковой части войска от себя уделить.

Дабы же читателя не оставить в неизвестности и в тех действиях, кои другими отрядами под начальством других генералов происходили, то присовокупляю я копию с рапорта генерал-майора Якобия, писанную от 27-го сего июля к генерал-порутчику графу Мусину-Пушкину. Оно есть следующего содержания:

“Выступя из места при Еникале от 22-го числа нынешнего месяца с частию моих войск, а именно, Тамбовским полком гранодерским и Вторым мушкатерским Московского легиона батальонами и егерскою командою, прошел я все узкие между гор и лесов к Алуште дифилеи благополучно и и шесть часов по полуночи 23-го числа, не доходя до деревни Шумы, расположил себя на горе вправо у двух батарей сделанных неприятелем пред тою деревнею, от коей вправо ж приведена книзу между садов небольшя линия из камней чрез дифилею против самого моего на горе расположения. Господин полковник Либголт с Тамбовским и вторым легионным батальоном расположился на другой горе противу самых батарей для открытия высот и ущелин от деревни Тетерчи, дабы неприятель не мог иногда из оной зайтить к нам в тыл. И как отправленная от меня для встревожения неприятеля егерская команда, которая была им и первою атакою открыла с батареи пушечные и оружейные выстрелы, то я, начав по оной в помощь егерям производить от себя из пушек канонаду, послал к ним еще 50 легионных гранодер при порутчике Муратове и подпорутчике Завалишине. Сам с одним гранодерским легионным батальоном, по повелению вашего сиятельства, пошел спуском с крутой горы на засевшего за означенною чрез всю дефилею проведенною каменною линиею неприятеля, которой встречал из-за оной прежестокою оружейною стрельбою. Но не смотря на все то и на препятствующие скоро к нему итить три рва, устремился я с гранодерами на него, сильно поощряя их собственным своим и господина подполковника Голенищева-Кутузова в фасе присудствием, которой при сходе в средний ров получил жестокую рану⁴²², а я при последнем контузию. Но как чрез оную, по щастию, силы мои не совсем изнемогли, то я еще и мог подать гранодерам вид моего здоровья, переправляяся вместе с ними и чрез последний ров, пособием находившагося при мне господина секунд-майора Буйносова, которому поручил я после ранения господина Кутузова батальон. И по выходе из самого

- 598 -

того последнего рва приказал я гранодерам оставлять ружейную пальбу, поелику продолжение оной причинило б больше урону нам, нежели неприятелю, в рассуждении сидения его за каменною линиею, и что из той батареи, против которой стоял Тамбовский полк и в которой батальон бросились турки в то место, куда я приближился. Вместо ж стрельбы из ружей велел им приударить его в штыки. Они сие исполнили с поспешностию, закричав все вдруг “ура”. И сколь неприятель не супротивлялся по его гораздо превосходнейшему числу, но не мог, однако, долго противустоять оным и обратился скоро в бег. Ему последовал и тот неприятельский отряд, которой сидел в другой батарее, защищавшей себя двумя ж пушками, с великим криком и торопливостью. Гранодеры наши сколько возможности было прогоняли его за деревню Шуму в лощины, поднимая на штыки. Они многих засевших в деревне покололи и иных, запершихся в деревне в избах, сожгли. А донской есаул Орлов с малым числом своих казаков, поелику все почти его казаки открывали боковые ущелины и горы весьма удачно и проворливо, провожал его за деревню поближе к Олуште на пиках и саблях. При чем весьма немалое число оного убито и ранено, да в полон захвачены [баракитар] Агмет, янычар Бекир Мегметов, которые представлены севодни, 23-го числа, князь Долгорукову с отбитым гранодерами знаменем и со взятыми с правой батареи двумя пушками. С нашей стороны в сем сражении ранены вышеозначенный господин подполковник Кутузов и три батальона его обер офицера. А о ундер офицерах, капралах, рядовых и других нижних чинах подношу вашему сиятельству, — так продолжал г-н Якобий графу Мусину-Пушкину, выписку. И осмеливаюсь по справедливости свидетельствовать о бывших в сем с неприятелем сражении при собственном моем присудствии господина майора Буйносова, командовавшего в самом жару первым фасом, который оказывал себя храбрым и расторопным, и капитанов [Одрерштрала] Кучугова и Потемкина⁴²³, довольно против прочих отличившихся, адъютанта Ушакова, подпорутчика Лавцова, прапорщиков Орловского и князя Гагарина⁴²⁴, из коих Кучугов, хотя и получил рану, но по перевязании оной, опять поспешил к своей роте и оною командовал, а также Селенгинского полку порутчика Юшкова, самоохотно в командование плутонг у меня испросившего, и за дивизион квартермистра, прапорщика Хомякова, употребленного на место раненого в первой же фас и до окончания сражения командовавшего плутонгом гранодир, а также подпорутчика Швейковского, прапорщика Маслова, и сержантов Александра Аргамакова и Высоцкого, которые по прогнании неприятеля, увидя турков, бежавших в деревню Шуму, человек не менее 25, и нашед их запершимися в избе, сожгли оную и всех в ней турков. За тем приношу мое засвидетельствование господину примермайору Менидорфу, который при приближении нашем к второй атаке неприятельского лагеря командовал гранодерским батальоном. И хотя не было тут сражения, кроме пушечных с обоих сторон кононад и ружейных от заходившего из леса неприятеля выстрелов, но управлял батальоном весьма хорошо

- 599 -

Светл. Князь М. И. Голенищев-Кутузов

и при отступлении нимало не подал устрашимости, а вел ретираду тихо и порядочно, подавая гранодерам пример храбрости. То ж и артиллерии господину капитану Бурдукову и подпорутчику Неелову, которые при первом открытии из моего каре из пушек на батарею канонады и до окончания оной, весьма удачно оную продолжали и не один раз приводили неприятельскую стрельбу в молчание чрез особливое их искусство. А о господине подполковнике Голенищеве-Кутузове не изъясняю я вашему сиятельству ничего, поелику мужество его и храбрость известны по собственному вашего сиятельства обозрению. И для того только смею вашему сиятельству доложить, что сей штаб-офицер отличное имеет в себе храбрости достоинство и батальон чрез собственное его старание приведен в такое мужество. В заключение ж, — писал господин генерал-майор Якобий, — осмеливаюсь предать в уважение вашего сиятельства, как господина капитана Колычова, командовавшего егерями, тако ж и всех его обер-офицеров, находившихся безотлучно при мне, за дежур-майора капитана Смородина, получившего в левую руку на выстрел пулею рану и адъютанта моего Тибекина⁴²⁵, которой по моему повелению доставлял к вашему сиятельству мои донесении, многократно привозил

- 600 -

ко мне и приказании вашего сиятельства поспешно, и, по ранении дежурного моего, отправлял он и его должность, и сверх того повсюду ездил с моими приказаниями, будучи вдаваем крайней опасности, под коим и лошадь моя ранена. А также и вахмистра Молдавского полку Николая Рачковского, бывших при мне и употреблявших также повсюду с нужными приказаниями по потерянии моих людей, одного с верховою лошадью убитым и двум ранеными и у сих обеих лошади ранены, у первого двумя, а у последняго тремя ранами.”

Получил же и другой от его сиятельства ордер, что он, получа в тот же час рапорты мои и вслед за оными и словесные донесения о слышанной пушечной пальбе в стороне Карас-базара лежащей, где марширует подполковник Леванидов, инаго мне предложить не находил, как только в соответствии представления моего рекомендовал мне восприять поход в тот край, употребляя ко опровержению турецких и татарских покушений все, что я по известному ему моему в военном действии искусству за лучшее признаю. При вагенбурге же просил из орудий по крайней мере три оставить, поелику они отягощать меня будут.

Июля 24-го числа послал ордер к майору Травину, предписав ему, что рапорт его получил, из которого более не усматривал, как только что он письмы мои послал, но казаков не пропустили. А о самом главнейшем, как то о провианте, он вовсе промолчал, будет ли он прислан или нет, поелику я его только и дожидал от него на здешнем лагере. Итак, крайне удивлялся я, что он, служа, не знал еще той важности, в каковой есть провиант для войска. И для того велел с сими посланными прислать ко мне тот час рапорт, ожидать ли мне от него транспорта, ибо естьли он, зная сущую в пропитании войск надобность, мне давно отрапортовал, что ему опасно присылать, то б он по меньшой мере выиграл марш одного дня с последним провиантом. А что он писал ко мне, что он татарами окружен, то его и ожидать было неможно. Но я на защищение вагенбурга не принадлежал по притчине той, что князь Василий Михайлович уведомил меня, что он когда не тот день, так на другой, конечно, из гор возвратится.

Того ж числа рапортовал я главнокомандующего с Бештерека о том, что ордер его, пущенной от 23-го, я на следующий день, то есть 24-го в 8 часов с полуночи, получил. Из которого я усматривал, что он будет уже агировать со всеми находящимися при нем войсками. А в другой стороне и я должен буду ходить, куда надобность будет требовать и поражать неприятеля. То в таком случае булзыцкой пост сам собою держаться один никак не может, а город Кефу удержать и 10 тысячами невозможно. В чем согласно со мной и господин генерал-майор Якобий ево сиятельству донесет. Так не прикажет ли оной пост или присоединить ко мне, или в таком положении иметь, чтобы оный всегда со мной соединиться, или я его подкрепить мог. А при том, что я уж буду наблюдать над Керчью и Ениколем, а в случае надобности оныя подкреплю. А естьли бог поможет нам неприятеля истребить,

- 601 -

то Кефа всегда останется за нами. При сем ему доносил, что естьли я провианту дождусь в ночь, то на другой день рано к Карасеву пойду.

После сего еще послал главнокомандующему рапорт, что ему уже известно о пресечении коммуникации татарами, а потому и несведом я был, что у г-на полковника Макарова и в других местах тогда происходило. Приехавшие же ко мне 24-го числа из вагенбурга казаки сказывали, что татара и к обозу подъезжали и обратно отъехали. У меня в тот день более не произошло, как только, что толпы приумножились и стоят ли в виду на той дороге, по которой бы мне итить надобно. Но я, ведая, что по ней есть великие дефилеи, принял несколько от нее влево, подаваясь к реке Салгиру, куда того ж числа на рассвете и выступил. Старался сделать сперва коммуникацию с полковником Макаровым к соединению себя, а потом и к нему таковую ж коммуникацию очистил.

Того ж числа получил рапорт от полковника Ступишина, что как уже учрежденная на кере от Кефы 2-я почта татарами согната и два казака со оной захвачены, то по причине великих их сборищ и достальным приказано сойтить. И хотя он еще прошлый день мне с нарочно отправленным доносил о татарских сборищах по ево противу их выступлении, то тот курьир возвратился тот же день назад по притчине, что везде оказались великие татарские толпы, из коих одна от Даутили идущая тысячах в двух состояла. Все же они склонялись к деревне помянутого Алим гирея, которые в проходе своем захватили к себе с карсенской почты их компанейских казаков, да у следующих из Кефы маркетантов отогнали скота 26 волов. А какого содержания тот рапорт оной при том представил. Но при том донес, что он с полком его, полевою артиллериею, одним гусарским эскадроном и Компанейским, полковника Леонтовича полком, вступя в поход, получил верное известие, что весьма большое собрание татар находится у деревни Алим гирея, куда и следовал. И, подойдя ко оной, действительно нашел в большом числе и совершенно не менее шести тысяч человек, стоящих на высотах. Для лутчего обозрения он туда подъехал с лехкими войсками при нем находящимися, то и весь их обоз оказался простирающийся более полуторы версты. Из числа ж их спустились вниз около 500 человек, сами начав с фланкерами перестреливаться. А как приближились достальные наши войски, то они, увидя на себя движение, ушли, оставя прежнее место, куда тянулся и их обоз. Хотя сие уже было и поздно, но он следовал за ними в том рассуждении, что когда с ними все их имущество, жены и дети, то они их не оставят. Обоз же был в таком расстоянии, что он уповал и до него дойти, а чрез то и их атаковать, ибо иным образом не в состоянии был достигнуть толь ветренного неприятеля, которой всегда удалялся. Но по причине ночи и для отдохновения солдат до рассвету хотел остановиться. Но в самое то время татары с превеличайшим криком бросились во все фасы его каре с такою жестокостию, что до самого фронта доскакивали. Хотя же по темноте ночи числа их видеть было неможно, но что их очень много, то доказывал превеличайший крик, бывший

- 602 -

вокруг всего каре. Но, будучи во всех местах как артиллериею, так и из ружей приняты сильным огнем, немало не устоя, обращены в бегство. С нашей стороны ранены: барабанщик 1, солдат 1, кампанейский казак 1, лошадей казачьих 3. А с татарской стороны убитых вблизости фронта найдено 3 человека, а что им должно немалому числу убитыми быть, то доказывают перестрелянные их лошади, коих найдено 17. И как он уведомлен, что здешних мест все татары стоят у деревни Алибея, называемой Бешкук, то тотчас туда пошел. Сей рапорт доставлен мне от него с нарочно для такой посылки отправленною партиею.

Июля 25-го получил от того ж полковника Ступишина репорт, что вчерашней день после отправленного ко мне рапорта он, выступя в поход, шел к деревне Бешкук и, не дошед еще до оной версты две, увидел татар в превеличайшем собрании, о котором числе, хотя по справедливости донесть не может, но почитает, что их не менее 10000 человек было. Которые, увидя его тотчас стали отходить далее, выслав 6 человек, видно из лучших татар, в котором числе был и брат Осман аги с прошением о позволении им входить в свои домы. Признавая себя виноватым в нонешнем восстании против нас, прописывая причиною, что их возмутил Старого Крыма мурза Мегмет гирей, и что они, зная свою великую дерзость, просят помилования от предводителей армии, не опасаясь наказания, которое они видят, что по справедливости заслужили. На что от него ж им сказано было, что они могут итить в свои домы, но чтоб они сие делали сей же час. И что он, господин Ступишин, для того не оставит к ним ближе подходить, чтоб мог быть действительно уверен, что они в домы разъезжаются. Которые и возвратились. А чрез малое время приехал посланной от Алим гирея Алибей с почетными людьми, которой прежде присыланных по 2 прозьбе объявил, что уже разъезжается, как то и действительно обозы пошли к деревням в виду наших без всякого прикрытия, а вооруженные отдалились. 25-го числа опять приехал Алибей с объявлением, что уже все татара разъехались, также и Алим гирей в своем доме, да и он сам в свою деревню едет. Что точно и нашими разъездами найдено, что в ближних деревнях жители уже в своих домах спокойно находятся, а в дальние как обоз, так и скот гонится, ибо в сем краю такие обозы собраны были и от самой Джевады. И как во всех местах по прежнему стало покойно, то и он, Ступишин, на другой день, по возвращении из партии его людей, на прежнее место пошел. Снятыя ж почты по прежнему были поставлены.

Июля 26-го числа от него ж, Ступишина, получил рапорт, что тогда в тамошнем, где он находился, краю, без сумнения, все тихо стало и во всей кружности, где он стоял, в деревни жители въехали. Равным образом, и главнейший их начальник султан Алим-гирей, Али бей и Осман ага в своих домах находящиеся. Но как их в собрании было весьма много, то того еще дня, то есть 26-го, ево тож и обозы идут. Итак, пока все и в дальнейших деревнях в домах своих не расположутся, он намерен пробыть на тогдашнем его месте.

- 603 -

Того ж числа от него получил еще рапорт, что отправленным ко мне рапортом представлял, что здешнего края жители с их начальниками в свои жилища разошлись, что и от посланных им в самые отдаленные от него к Черному морю места партий подтверждаемо было. Но тотчас господин Леванидов сообщением дал знать, будто бы тех мест татара совокупились с Мегмет гиреем. При чем господин Ступишин присовокупил свое рассуждение, что с одной стороны сему случитца весьма лехко было можно, в рассуждении малого числа его деташамента людей, в рассуждении ветренности неприятеля, которого постигнуть почти невозможно. Но с другой стороны, то же самое казалось ему невозможным, потому что главнейшие начальники их и возмущения уже в своих домах находились. При чем, сам султан Алим гирей дал ему знать, что мурза Али бей опять начинает возмущать здешних жителей, увещевая их, чтоб пробраться им к Мегмет гирею. Сие самое доказывает, что они еще с ним, Мегмет гиреем, не совокупились. Но он, получа таковое уведомление, отправил в тот час надежного командира с пристойным числом людей, чтобы его сыскав взял под караул. А каково ево мнение о султане Алим гирее и его сообщниках представлено было по разбитии их к господину генерал-майору Барону Дельвиху. Со оного копию при том представил. На оное мнение получил он от оного генерала ответ, что он его мнение, хотя и опробует, но сам того дозволить без повеления моего не смеет, а приказывает о сем же ко мне учинить представление.

Репорт же его, Ступишина, к генерал-майору Дельвиху был следующего содержания. В присланном от онаго генерал-майора Дельвиха ордере было ему, Ступишину, предписано тако: “естьли усмотрено будет, что Алим гирей и Алибей почнут возмущать здешних татар и окажутся действительно сумнительными, то, дав ему генерал-майору Дельвиху, знать о их продерзости, захватить самих их под стражу, под которою и держать их до их повеления...” “А как нынешний случай вселюдно обнаружил, что сии люди не только возмутили, но и действительно, собравши со всего здешняго края татар, дерзнули атаковать злодейским образом российские войски и не прежде от неприятельских действий отстали, как увидя себя опроверженными и приведенными не в состояние не только предпринимать вторичное нападение, но и защищать своих детей, и потому хотя они и вздумали просить себе пощады и дозволения разойтись на прежние их жилища, и хотя сие им и дозволено, но пока таковые возмутители между ими останутся командирами, до тех пор совсем не надежно, чтоб оне начали жить в покое и более не возмущались. По сим обстоятельствам, ежели его превосходительство повелит их арестовать, то лутчаго времени не может быть, как нынешнее, когда оба злодея в самом близком расстоянии от него в своих деревнях находятся. И по сей удобности вдруг могут от посланных его быть забраны и к его превосходительству отосланы. И когда о сем от его превосходительства повеление будет, то не прикажет ли и Осман агу, которой не меньше к нонешнему случаю есть учасником, словить и отправить к его превосходительству”.

- 604 -

Того ж 26-го числа получил рапорт от полковника Макарова, что после отправленного от 21-го сего месяца ко мне рапорта примечено было в Старом Крыму ездящих вооруженных татар человек по десяти. И по сему в предосторожность и отправлен был туда к имевшемуся там при капитане Карачуне гусарскому ескадрону другой такой же. А 22-го числа на рассвете получил от Макарова словесный от того капитана Карачуна рапорт, что татара, взволновавшияся в Старом Крыму и кроющиеся в горах, оного капитана Карачуна с теми двумя ескадронами из гор и из Старого Крыма под предводительством Мегмет гирея атаковали. При ретираде которого сей капитан Карачун и с ним вахмистр 1-н, гусар строевых 18, убиты, да ранены прапорщик Иван Баха. От стороны же татарской убиты до 30 человек татар и один мурза. В подкреплении сего ретирующегося ескадрона тот час отправлен был оставший у него последний гусарской эскадрон. А в подкрепление сего последнего эскадрона отправлен также от него при двух орудиях артиллерии господин подполковник Зембулатов с прикрытием из бывшаго у него 1-го Курского пехотного батальона, одной роты. А между тем он послал нарочного к господину полковнику Репнинскому, чтоб он, естьли не сможет сам с пехотою к нему ускорить, прислал бы как наискорея хотя кавалерию. И в тож время от всех посланных от него, Макарова, разъездов получил рапорты, что как от Карас-базара, так и из деревень, лежащих по Индалю и Карасу, а то ж и от Сиваша, да и от стороны Ениколя следуют к тому Старому Крыму большие толпы татар, которые в то ж самое время и в виду ему показались. Почему он, Макаров, в рассуждении, чтоб не обратились иногда другие партии на Кефу или Булзыцкой ретранжамент из оставших за откомандированием в подкрепление господину подполковнику и кавалеру Зембулатову Курского полку пехотных рот, усиля состоящие в Кефе и в ретранжаменте посты, оставался на месте только с тремя ротами от батальона Курского полку во ожидании господина полковника Репнинского с войсками, при нем следующими для надзирания тех вытягивающихся из разных селениев татарских скопищь, дабы знать впредь, куды оныя далее потянутся.

И как между сим отправленные вперед от него, господина полковника Репнинского, 4 эскадрона гусар к нему, Макарову, уже в 11-м часу по полуночи подоспели, то он из оных, чтоб можно было пересечь путь тянувшимся от стороны Сиваша из селениев толпам отправил в правую сторону от Булзыка к горам под командою секунд-майора <нрзб> 3 эскадрона Черного и Молдавского полку. А 4-й эскадрон отправил в подкрепление к прежде отправленным к стороне Старого Крыма трем эскадронам, которых по соединении, а также по прибытии одного эскадрона от стороны Кефы, приказал он артиллерии подполковнику Зембулатову атаковать стоявшую при Старом Крыме под предводительством Мегмет-гирея толпу до 3000 человек простирающуюся, употребив к тому всю кавалерию и в подкрепление его состоящую пехоту, которой было до 300 человек. Но оне <татары> по атаке ушли тотчас в правую сторону Старого Крыма в горы, которых можно б

- 605 -

было и преследовать, но по слабости нашей кавалерии сего сделать было неможно. При сей веденной от стороны нашей атаке убито от стороны татарской более 100 человек и 3 мурзы, в том числе из наездников, Мегмет-гирея брат, Кадарши-мурза, убит и на месте остался. Да раненых, по объявлению пленных, отъехало в горы за Старой Крым до 200 человек. А в плен взято татар 44. С нашей стороны убито Чернаго гусарского полку секунд-майор Скалон и вышеписанный капитан Мирко Карачун, прапорщики Дмитрий Ранчевич, Никита Петров, капрал 1, трубачей 2, гусар строевых 7. Ранено прапорщик Иван Беер, гусар 49. Строевых лошадей убито 16, ранено 27. Молдавского гусарского полку убитых капитан Тимофей Раказевич, прапорщик Мирко Равченинов, трубач 1, гусар строевых 18, гусар 2. Лошадей убито 13, ранено 21. При сем сражении господин подполковник и кавалер Зембулатов рекомендует отменно отличившегося храбростию и ободрящщаго других Чернаго гусарского полку пример-майора Петра Стойкова.

И того ж числа по полуночи в 10 часов, получа сей ордер, чтоб майора Деева вместо полку Елецкого поставить у Старого Крыма, тотчас предписал ему, Дееву, собрав все посты и истребя магазеин, следовать к расположению во оном. Почему хотя к нему, Дееву, и посланы были о сем повелении чрез разные места с партиями, но как в Старом Крыму, так и во всем судацком краю открылись большие толпы татар и захвачены везде лежащие к Судаку дороги и другие узкие места, чрез которые те партии продраться никак не могли. Почему он, Макаров, избрал средство послать сие повеление с армянами чрез Крым, которые троекратно и отправлены. А как он, майор Деев, сделался уже от него отрезан, которого и подкрепить ему, Макарову, было нечем и по соединении с ним, Макаровым, господина Репнинского с полком Елецким и гранодерским батальоном, как уже татарские толпы по судацкой дороге многочисленно усилились, заняв все леса и дефилеи пешими толпами, то на подкрепление его, Деева, от тех мест послать уже было неможно. А посредством живущих в Старом Крыму греков и армян, посланных к нему, предписано, чтоб он, истребя магазеин, старался горами и лесами пробираться чрез те толпы к соединению со мной и в тех местах, где слабее неприятель.

Того ж 22-го господин инженер подполковник Тамилов репортовал ево, что в преследовании от стороны Еникаля татарских толп одна партия татар, наехав на нашу, убила наших военнослужащих 5 человек из нижних чинов, как то по платью приметить было можно. А другая партия, наехавшая на транспорт, везущий мимо Сиваша от подрядчика Руденка провиянт, отбили от него 42 вола и одного малороссиянина убила.

Того ж 22-го по полудни в 4 S часа господин полковник Репнинской с полком Елецким и гранодерским батальоном к вверенному ему Макарову деташаменту прибыл. 23-го в половину дня, бывший при деревне Игезли по судацкой от Старого Крыма дороге в 8 верстах на посту с 60 егерями Брянского полку, подпорутчик Есипов явясь рапортовал, что 22-го числа в половину

- 606 -

дни вдруг появились толпы татар и оного как от стороны Крыма, так и от Судака отрезали. Которой, увидя окружающих себя татар, послал к ним 6 человек казаков и одного егаря спросить о причине их собрания. И как скоро оные к тому сборищу приближились, тотчас татара, бросясь, егаря схватили, а по казакам произвели пальбу. И в то ж время из деревни вдруг татары стремительно на него, Есипова, ударили и из садов конница до 300 человек и пехоты более 200. А потом из Судака по дороге густыми толпами атаковали его, Есипова, с бывшими при нем егерями. И как вдруг наступила конница, то он, Есипов, произведя по ней выстрелы, построясь в каре, был при лесах татарскою пехотою атакован, но не устрашась оной, бросился напролом её. При чем он, подпорутчик Есипов, ранен в левую ногу пулею и 3 человека егерей. И таким образом, пробившись сквозь пехоту, пошел в лес, продолжая свою ретираду. И хотя татарские конница и пехота вслед за ним более 10 верст по горам и кустам следовала с продолжением оружейного огня, однако уже ему никакого вреду не причинила. И таким образом, отретировавшись с помощию наступившей ночи от татарских толп, удалился и сквозь всю ночь прошел лес с егарями, проследуя в Булзыцкой ретранжамент с потерянием одного только егеря, взятого в плен при первом обозрении татарских скопищ, оставя на месте татарами отбитые снабзаки⁴²⁶ и протчие амуничные вещи. Почему он, господин полковник, рекомендовал его, Есипова, как храброго и мужественного офицера.

А 24-го поутру, получа известие, что от стороны Сиваша и Азовского моря и от стороны Керчи появившияся толпы татар с намерением пройтить в горы остановились в деревне Чебаши, где жительство имел Ширим бей мурза. Почему к недопущению оным соединиться с толпою, состоящею под командою Мегмет гирея, тот час командировал он, Макаров, к деревне Сале господина полковника Репнинского с полком Елецким, которой встречен из гор, а сзади атакован был татарами от Старого Крыма, кои соединясь и с великим стремлением находящихся при нем гусар и казаков атаковали и оных ретироваться в каре принудили. Которые толпы будучи встречены бомбами картечными и оружейными выстрелами в бег обратились. Коих он, господин полковник Репнинской и преследовал до деревни Субаши и, видя, что оные толпы нигде не остановились, сделал солдатам отдохновение, поворотился назад. А татара пошли в разные стороны. При оной атаке на месте остались убитых 5 мурз и татар до 100 человек и множество лошадей. По объявлению ж пленного известно, что множество тех татарами с собою увезено. При чем он, господин полковник Репнинской рекомендует за храбрость и искусство арт<иллерии> подпорутчика Апполона Дашкова⁴²⁷, помощию которого из орудиев сии толпы и опрокинуты. С нашей же стороны побитых гусар 1, казак 1, да ранено гусар 2 и казаков 4. При атаке ж его, господина Репнинского, посланной вслед бегущей из Старого Крыма толпы и с гранодерским батальоном Г<осподин> подполковник Врангель по возвращении своем рапортовал, что по соединении его с Г<осподином> полковником Репнинским по разбитии

- 607 -

татарской толпы отправлен был он от него, Репнинского, для занятия лежащего у Старого Крыма посту. Но по приближении его ко оному Старому Крыму, со всех сторон разными толпами приближившихся татар он остановлен был. Толпы сии чрез пушечные выстрелы были отогнаты. Между ж тем, чрез нарочно присланного от него господина полковника Репнинского получа известие, что некоторые из толп татарских потянулись мимо садов, состоящих в селении Ширин-бея, к Булзыцкому ретранжаменту, он, господин Макаров, с батальоном Курского полку и с одною гранодерскою ротою тотчас последовал перерезать дорогу. Но как оные обратились лесами к горам, то он с бывшими при нем войсками к той стороне и отправился и следовал к соединению с гранодерским батальоном, так как толпы татарские состояли еще в виду оного. Которые, увидя его тотчас обратились в горы. А сего числа они и опять вытянулись к садам при деревне Субаши в верстах 8 от него.

Прошлого 24-го дня, хотя господин полковник Ступишин дал ему знать, что будто живущие к еникольской стороне татара по претерпению от него сражения упокоясь и признавая себя винными, разошлись в домы. Но из оных много присоединились к толпам Мегмет-гирея, а особливо от берегов Азовского моря, которых по соединении и состоит противу его, Макарова, около десяти тысяч. И хотя двоекратно оные от него разбиваемы и прогоняемы были, но послабости состоящей у него кавалерии за сим ветренным неприятелем пехотою угоняться никак невозможно. Почему и отрезали у него коммуникацию как с корпусом моим, так и с Салгирским ретранжаментом. Почему он и повелениев как от меня, так и от главнокомандующего не имеет.

27-го получил от полковника Ступишина рапорт, что султан Алим гирей дал ему знать о мурзе Алибее, которой возмущать начал опять тех, которые было разошлись в домы, и что он послал пристойное число людей для взятия его под караул. Почему де он сего дня поутру рано взят и привезен. И хотя против учинены от Алим гирея наказании, во всем запирается, но доказывает злое его ухищрение и сысканные между Казантипом⁴²⁸ и Арабатом нашими войсками сбирающиеся плоты. Он же, напротив того, показывает на самого Алим гирея, что он султан имел всегда переписку с Мегмет гиреем, по сообщению которого 23-го числа сего месяца возмутил он как бывшие тогда в собрании скопища, так и через 4 дни намерен был и паки собрать тогда разшедшиеся толпы. Сии их друг на друга доказательствы были притчиною, что необходимым стало взять под караул и самого Алим гирея, яко известного России злодея. За которым и послал он, господин Ступишин, надежного компанейского старшину обозного Тарасевича под таким видом, чтоб уговорил его к нему прибыть, а во ослушании силою взять. При сем случае немалого труда стоило сего гордого их начальника призвать, которой не столько чистосердечно на то согласился, сколько от страху, видя приготовленную для него команду, против которой оборонятся был он не в состоянии. Итак, по долгих оговорках он, Алим гирей, с осьмью татарами прибыл и сильным образом утверждал, сказывая, что он, будучи ныне в наших

- 608 -

руках, жизнию своею ответствует, что принадлежащие к власти его татары пребудут в покое и что с двух здешних камисарств ни один человек к Мегмет-гирею не отбыл, разве совокупились с ним живущие поблизости от Арабата. Но, не взирая на все его уверения, он был взят под караул и с прежде взятым мурзою Алибеем представлен от него генерал-майору Дельвиху. В заключении сего еще доносил, что при самой отсылке сего рапорта от разъездов получил уведомление. Хотя около его лежащих деревень и спокойно, но между Казантипом и Арабатом пресмыкается тысячи с четыре или до пяти собравшихся вооруженных татар с их имением. И как сие место в силе предписания моего к господину генерал-майору барону Дельвиху не превосходило от Керчи 60 верст, то он, Ступишин, тот же час в поход выступил и тем надежнее себя находит его достигнуть и поразить, что сия толпа имела при себе свои обозы и имение, могущее ее задержать в одном месте, а без такой тяжести татара подобны ветру, которого преследовать никак не можно.

Того ж 27-го числа получил от главнокомандующего ордер, которым поздравлял меня с заключением с Портою оттоманскою мира⁴²⁹, уведомляя при том меня, что он только тот час получил о том приятное известие чрез нарочного курьера. И хотя его сиятельство еще сего отправления или депеши, за остановкою курьера в Перекопе в рассуждении смятения татар, в руки не получил, но между тем предписал прекратить все военные действия с татарами, о чем и от хана посылается повеление к начальникам татарским со вручением того его сиятельства повеления.

Почему о непременном исполнении и разослал тотчас мои повелении во всю часть вверенных мне войск.

Того ж числа, донося главнокомандующему о том, что как скоро я прибыл сего числа к реке Карасеву, то получил означенное его сиятельства повеление о заключеном с Портою оттоманскою мире, с чем поздравя его с<иятельство> всеискренно, описал то, что после отправленного моего от 23-го числа статьи от 24-го случилось. А при том я доносил ему, что я уже в путь свой выступил по левому берегу реки Бештерека с тем, чтоб некоторым образом здатца в ровные места, а сделав марш верст 8 или девять, где не во отдаленности от сего места должен я был сию речку перейтить, оставляя горы в правой, а реку Салгир в левой стороне. Но тут опять татара, догнав меня из гор тысяч до шести и расположась по другой стороне речки, приближились к лежащим по той речке деревням, дабы отнесть фураж. Почему я и послал занять одну деревню, чтоб мне иметь фураж и свободной водопой. А между тем старался их переводить чрез речку к себе ближе, дабы я их мог атаковать конницей. Но сего успеть было неможно, а только человек 300 переезжало отборных и сделали великую перестрелку на левом моем фланге. А между тем полковник Киреев с 140 казаками присоединился ко мне из партии, как оной будучи в горах, примкнув к Курскому батальону, со оным ко мне прибыл. Который полковник в сей перестрелке и оказал себя весьма храбрым и я препоручил его в милость его сиятельства и просил, чтоб ему

- 609 -

исходатайствовать медаль. Приводя причиною то, что хотя сие дело само по себе не было важно, но по личной своей храбрости он сие без того заслужил. Так как при сем же деле оказал себя в храбрости посыланной от меня с несколькими гусарами Черного Г<усарского> п<олку> прапорщик ездили. В протчем же артиллерии Г<осподин> майор Бражников⁴³⁰ и капитан Уваров стреляли, где случилось, с хорошим искусством, о чем я его сиятельству и свидетельствовал. А затем о первой 23-го числа перестрелке не имел я времени сделать тогда в первой раз справку, но тогда ведомость приложил, из которой усмотреть можно было сколько и на 25-е число с нашей стороны раненых, а с неприятельской убитых и раненых оказалось, сколько о сих последних счислитца было можно. После ж сей перестрелки неприятель удалился от меня к горам. А я, пропустя жар и накормя войски, пошел. И перейдя речку Бештерек, и как там при деревне того ж имени застигнула меня темнота ночи, то я остался тут кормить лошадей. А поутру рано выступил и маршировал не более 10 верст в рассуждении великого жара. Почему и остановился при деревне, где были колодези, и тут уже я вдали от разъездов моих рапорты получил, что с правой и левой стороны и спереди были татарские толпы. Когда я в сем лагере стоял, то приближились два татарина к моему лагерному пикету, с которого за ними погнались 4 человека. А по приближении их к ним они, слезши с лошадей, им отдались и по приводе ко мне объявили мне, что они едут из ханского при Салгире лагеря с объявлением к ширинам, что отправленной им Первой армии офицер и 2 с ним турка с известием о заключенном мире, были у хана и отправлены потом к его сиятельству. И что они затем отдались пикинерам, что хотели мне о сем объявить. Я их удержал у себя и отпустил уже севодни по получении от его сиятельства присланного. Но как я на сие объявление их положиться еще не мог, то я продолжал марш свой до речки Бурчука, в которой всегда и довольно воды бывало. Но тут ее нашел совсем сухую по притчине, что татара в верху ее перепрудили, а нашел только при деревне один колодезь, которой также вычерпан был и с нуждою для пехоты несколько воды набрали. Почему и принужден я был чрез всю ночь к реке Карасу итти, надеясь тут верно довольно воды найтить. И куда я, как выше донес, прибыл на рассвете. Где и показались от гор татарские толпы. Но как уже я, получа его сиятельства повеление, снесся с Ширин беем, то он тотчас и вошел, и войски тут находящиеся отпустил, и я здесь при реке Карасу, яко в надобном лагере остался.

Здесь во окружности весьма много почт пропало, но не надеюсь я, чтоб оные все были перебиты, а мною что забраны в плен. А при том егерского батальона отправленной майором Бурнашевым обоз разграблен, ибо в одной здешней деревне найдены егерские шинели в куски изрезанные и древки их палаток. А так же и татара сказывали мне, что и провиантских транспортов*...

***

- 610 -

1775 год

13-го июня получил от графа Румянцова следующий ордер: “На рапорт вашего сиятельства от 6-го числа касательно постановления о албанцах и греках, части перевезенных, впредь во множестве имеющих перевозимых быть, я не могу ничего точнаго определить, не ведав, вводится ли в границы наши сии народы как искуссные в мореплавании, чтоб употреблять их на флоте, или на одно только поселение. Ваше сиятельство, с господами вице-адмиралом Сенявиным и генерал-майором Чертковым, поколику оне по первому — до флоту, а по последнему — по губернии безпосредственно принадлежат, снесясь, скажите им мое мнение о сем, чтоб они, если не имеют на то точных предписаний, требовали бы оных от своих начальников. А между тем, сходствуя кондициям, сообщенным от господина вице адмирала Елманова⁴³¹, в содержании оных поступали, и все меры за временно надобные приняли к заготовлению припасов для построения им домов и пропитания, способствуя и с вашей стороны всеми возможными образы”.

19-го июня имел я честь получить от ЕЯ ИМПЕРАТОРСКАГО ВЕЛИЧЕСТВА указ:

“Божиею милостию мы ЕКАТЕРИНА ВТОРАЯ ИМПЕРАТРИЦА
И САМОДЕРЖИЦА ВСЕРОССИЙСКАЯ
и прочая, и прочая, и прочая.

НАШЕМУ Генерал-порутчику князю Прозоровскому.

Какия по поводу новых в Крымском полуострове явлений рассудили мы дать наставления НАШЕМУ Генерал-порутчику Щербинину, с оных повелели мы приложить здесь копию для вашего сведения и точного в тех частях исполнения, которыя собственно до вас относиться могут, как главного на границе войска командира. В сем же качестве имеете вы отправить от себя без укоснения к новому хану и всему крымскому правительству в следующей при сем форме письмо, отправляя оное с таким человеком, о каковом предписано генерал-порутчику Щербинину, дабы обеими вашими посланными порознь и не в одно может быть время собираемыи сведения и примечания тем больше свету подать могли, кои вы также и друг другу сообщить не оставите. Пребываем вам впротчем ИМПЕРАТОРСКОЮ НАШЕЮ МИЛОСТИЮ благосклонные.

Дан в Москве 6 июня 1775 года”.

Высочайший Рескрипт, даннный господину Генерал-порутчику Щербинину был следующего содержания:

“Новыя Крымского полуострова явления в низложении хана Сагиб-гирея, а в возведении на его место известного Девлет гирея открывают теперь совсем новыя нужды и обороты в делах тамошняго края. ГОСУДАРСТВЕННАЯ НАША ПОЛИТИКА требует, чтоб мы в сем случае не

- 611 -

остались безмолвными, как в рассуждении Порты оттоманской, так, особливо, и самых татар, ибо инако и та и другая не могли бы с вероятностию возмнить, что мы не радеем более о деле собственных наших рук, и что потому могут они невозбранно входить между собою в беспосредственные мимо нас соглашения и постановления о будущем жребии татарской области. Следовательно же, и превратить ея вновь мало-помалу и нечуствительным образом в прежнее Порте оттоманской неограниченное подчинение из того свободного и независимого состояния, в которое она НАМИ и миром нашим приведена, так сказать, вопреки ея склонности. Для сего признаем МЫ за нужное соответствовать министерству турецкому относительно самовластного некоторою только частию крымских старшин учиненного избрания в ханы Девлет-гирея тем же самым языком, каковым оное начало с своей стороны отзываться к нашим, то есть довольствоваться до времени одними уверениями о неучаствовании НАШЕМ в крымских делах, доколь сама Порта в них мешаться не будет. А между тем с сугубым, по нужности момента, вниманием примечать все ея внутренния и сокровенныя движения и происки, дабы оным во все время толь удобнее и действительнее противустоять. Для сведения вашего повелели мы приложить здесь в копиях все к НАШЕМУ генерал-фельдмаршалу от верховного визиря присланные письма, также и данныя ныне от НАС сему военачальнику предписания. Что принадлежит собственно до татар, тут представляются к уважению следующие два предмета. 1-е, что выбор Девлет-гирея сделан только одними крымцами без соучастия нагайских орд, кои равно с ними корпус вольной и независимой области татарской оставлять долженствуют. 2-е, что Девлет гирей в обещаниях своих ближним НАШИМ военным командирам о избрании его в ханское достоинство ни словом не упоминает о заключенном с татарами беспосредственном ТРАКТАТЕ, которой с начала решил и основал настоящее их бытие. А уверяет только содержать и хранить постановленной с Портой оттоманской мир, чем он безмолвно и являет уже себя единственно от оной зависящим, а отнюдь не в качестве вольного, независимого и самовласного владетеля.

Чем противнея сей лукавый изворот существительным интересам отечества и собственному НАШЕМУ достоинству, тем вяще и надобно нам стараться о всеконечном его в самом началие разрушении. И како же бы турки и татара стали из попущения НАШЕГО в настоящем случае далее плодить и распростронять покушения свои ко взаимному между собою сопряжению.

В сем намерении изготовлены здесь одинакого содержания два письма от лица Вашего и от командующаго на границах генерал-порутчика князя Прозоровского к нынешнему хану Девлет гирею и ко всему крымскому правительству. Здесь следует то, которое собственно для вас служить имеет и с учиненным в НАШЕЙ коллегии иностранных дел татарским переводом оного. Из прочтения сей бумаги усмотрите вы самое намерение чинимаго к Девлет гирею и к крымцам отзыва. Почему, не вступая в напрасныя повторения, и поручаем МЫ вам отправить оное к ним с нарочным, с таким

- 612 -

человеком, которой бы, будучи на месте, мог достаточно проникнуть настоящее в мыслях, расположении крымских татар, их духовенства, лутчих мурз и их хана. Не окружен ли оной какими турками и буде имеет при себе, то какова сорта людьми, нет ли также в Кефе и других крымских местах каких-либо турецких начальников, а с ними и умножения турков. Совокупно же и то действие, которое в них частно и общественно производить будет письмо ваше, которое впротчем может и другими дорогами, чаятельно не без пользы, между татарами разсеваемо быть. Можно более притянуть к зрелому уважению даваемой чрез вас собственно двору НАШЕМУ решительной отповеди, а особливо по пункту хранения исполнения без посредственных всю татарскую областию с ними принятых торжественных обязательств.

С другой стороны, не менее может послужить к достижению нашей цели, которая по всему вышесказанному клонится на первой случай не только к опорочению выбора Девлет гирея в ханское достоинство, сколько к приведению крымских татар в признание, что они одни, сами по себе, без содействия нагайских орд не составляют целой татарской области. И что при том вместе с ними долженствуют еще почитать свои с нами сущим началом и основанием всего настоящаго политического бытия, чтоб нагайские орды, естьли можно, все, а по крайней мере хотя и некоторою частию, были благоразумными вашими стараниями и попечением наклонены в единомысленность, а в оной и к учинению правительству крымскому отзыва по поводу дошедших до них тем или другим образом известий о выборе в ханы Девлет гирея в следующей силе, что оныя орды, составляя равно с крымцами корпус татарской области, не понимают, по какому праву сии последние одни, сами собою, без их сведения поступили на перемену хана, избранного пред тем общественными вольными голосами. Что они потому, быв от земляков своих обижены в лутчем и драгоценнейшем их преимуществе, принуждены от них требовать изъяснения и уверения, что впредь подобного самовластия от одной части нации к другой показывано не будет. И что до тех пор находят себя в необходимости не признавать крымской власти в одностороннем избрании нового хана, следовательно же и подчинять себя оному. Разве их справедливое требование от него самаго и от всего крымского правительства надлежаще удовлетворено будет с точным и ясным им всем показанием и уверением, и что новой хан во все время властительства своего не оставит пещись о сохранении навек, без всякого умаления или повреждения вольности и независимости, всему татарскому обществу нераздельно дарованных. Что они на границы непременно и навсегда останутся при всех своих обрядах, обычаях и правах, как древних, так и вновь приобретенных. И что напоследок все артикулы до единого положения в обоих трактатах, то есть в беспосредственном России с вольною татарскою областию и в мирном оныя с Портою атаманскою свято и точно исполняемы будут без малейшего нарушения.

Не некстати будет присовокупить еще ко всему сему от нагайских орд вопрос, уведомили ль крымцы в следствие трактата двор НАШ о выборе

- 613 -

нового хана? Ибо им то знать нужно, дабы не быть инако в сумнении о прочности и надежности настоящего их вольного и счастливого состояния, которое пред окончанием войны ханом Сагиб гиреем весьма потрясено и угнетено было к чуствительному предосуждению и разорению нагайских орд. Почему оные теперь от преемника его всю возможную осторожность благо-временно иметь хотят.

Довольно сего на первой случай, течение времени преподаст вскоре вящей свет, а тогда уже и можно будет с надежностию предположить другия ближе к обстоятельствам присвоемыя меры. Вы сами можете им много воспособствовать скорым НАМ доставлением точных сведений о всем так, что по делам комиссии Вашего в Крыму и между нагайцами происходить будет.

В будущей до тех пор неизвестности не можем МЫ однако ж оставить без препоручения вам, чтоб вы всячески старались удерживать настоящего Калгу султана, как в хорошем его расположении к интересам Двора НАШЕГО, так и в знатности, кредите и почтении между нагайскими ордами, дабы его на всякой случай иметь готовым и надежным орудием к преграде совокупным проискам Порте оттоманской и хана крымского. А для сего и надобно привесть его, Калгу, в такое положение, чтоб он Девлет гиреем настоящего своего начальства над нагайцами лишен быть не мог.

Нет нужды возбранять ему и в том, чтоб в пользу его, Калга султана, от нагайских орд ныне ж к крымскому правительству формальной отзыв учинен был, что они непременно желают его иметь у себя внутренним начальником, как такого общества своего члена, которой более других трудился и участия имел в самом его составлении, и которой потому о прочности и утверждении его наипаче пещись интересован, основывая всем о своем желании на древних примерах самопроизвольного от нагайцов избрания частных своих начальников.

По известным склонностям Калги султана нельзя кажетца иметь сумнения, чтоб он, по низложении брата его, не имел теперь сугубаго желания остаться начальником при нагайских ордах. А как сие в нем предполагаемое желание весьма согласует с пользою дел наших, то и надобно, применяясь к вышесказанному, всячески ободрению оное представлением в будущем времени самой перспективы ханства, естьли он только будет уметь сохранить к себе поверенность и любовь подвластных ему нагайских орд. В чем МЫ ему, зная его благонамеренность к отечеству своему, к случаю и кстати охотно воспособствуем. А теперь для приведения его в состояние вяще и вяще в том предуспевать, повелели вам выдать ему разом достальныя деньги в число прежде назначенных пятидесят тысяч рублев сверх определенной ему обыкновенной дачи по тысячи рублев на месяц.

Преподание Калге султану всех сих внушений, равно как и действительное ему доставление ныне определенных денег поручаем МЫ чрез сие испытанному ВАШЕМУ искуству и собственному Вашему лутчему распоряжению.

- 614 -

В заключении остается упомянуть о следующих двух до сведения НАШЕГО дошедших обстоятельствах. 1-е, что в Крыму находится несколько бежавших туда сообщников злодея Пугачева⁴³². 2-е. что белагородские татары начали большими партиями переходить из Крыма в Бесарабскую землю, туркам подвластную. И что в рассуждении оных выходцов новой хан просил уже находящагося в Кинбурне генерал-майора Кохиуса о непропуске из татар никого, кроме тех только, кои его собственные билеты иметь будут.

Мы повелеваем вам по первому из сих двух пунктов, употребить все возможное Ваше старание к получению в руки укрывшихся в Крым Пугачевских сообщников с жертвованием на то, естьли инаково нельзя обойтитца, некоторой суммы денег от усердия Вашего к службе НАШЕЙ способствуемого в сем случае достаточным сведением локальных способностей ожидаем мы несумненно исполнения воли НАШЕЙ в полной мере.

По другому пункту щитаем МЫ за нужно и вовсе уже велеть пресечь пропуск всяким из Крыма выходцам в Бессарабию. Не смотря и на то, естьли которыя из них будут иметь собственно от хана позволительныя билеты, объявляя в резон, что как теперь настоит в татарской области внутреннее неустройство и несогласие, то пограничные посты не имеют дозволять собою прохода выходцам, тем паче, что войска в Кинборне и около онаго находящиеся сами имеют недостаток в траве. И, что потому оныя выходцы, естьли оставаться в Крыму не хотят, могут итти в соединение к соотчичам своим на Кубань и жительствовать там по точной силе заключенного с Россиею трактата”.

Письмо же, которое я по присланному образцу к крымскому хану и правительству послал, было следующего содержания.

“ПО ВЫСОЧАЙШЕМУ соизволению ЕЯ ИМПЕРАТОРСКАГО ВЕЛИЧЕСТВА САМОДЕРЖИЦЫ ВСЕРОССИЙСКОЙ моей ВСЕМИЛОСТИВЕЙШЕЙ ГОСУДАРЫНИ, находясь я начальствующим над войсками, расположенными по ближним границам к соседственному полуострову Крымскому, получил недавно известие по принадлежности звания моего от керченского коменданта господина полковника Ступишина о низложении предметника Вашей Светлости Сагиб гирей хана и о постановлении вместо его Вас. И, что Вы, уведомя онаго полковника о сем происшествии присланным к нему письмом, вместили тут же и удостоверение о сохранении трактатных положений. Равно как и Вы, Крымския начальники тамошняго правительства, особенным Вашим письмом предъявили о имеющим быть и от вас старании к отвращению всех противных случаев заключенному между Моим ВЫСОЧАЙШИМ Двором и Портою оттоманскою трактату мирному. Я хочу верить, что такие ваши отзывы обещают в самом деле пограничную тишину и спокойство. Но мне видится однако же в тож время, что самая их краткость при обстоятельствах, которые достойны и требуют подробных изъяснений в здешнюю сторону, представляет не только сумнение, но и самую подозрительность в рассуждении всего

- 615 -

для татарских народов поныне учиненного с утверждением с торжественнейшими обязательствами.

Известно, что все крымские обитатели и нагайские орды во время течения самой войны получили от РОССИЙСКОГО ИМПЕРАТОРСКОГО ДВОРА пощаду и удостоены союза его и дружбы по собственному их домогательству и с отречением от подданства Порты оттоманской, и чтобы навсегда быть, и остаться навсегда и в независимости, кроме единаго бога, ото всякой посторонней власти, но пребывать под собственным верховным начальством. Все сие содержится не только в данных при первом случае от Крымского правительства и нагайских орд обязательствах, но и в трактате, заключенном между РОССИЙСКОЮ ИМПЕРИЕЮ и свободною и независимою областию татарскою, а не меньше, наконец, и в мирном у РОССИЙСКОГО ИМПЕРАТОРСКОГО Двора с Портою оттоманскою состоявшемся. Но сие толико важное положение, жребий татар на все будущее время определившее и снискавшее им пристойное уважение от РОССИЙСКОГО ИМПЕРАТОРСКАГО Двора, совсем в настоящих Ваших отзывах умалчивается. Почему теперь отнюдь и неизвестно в каких намерениях ваша светлость и вы, начальники настоящего правительства крымского, находитесь в рассуждении свободы и независимости народов татарских.

По содержанию и точной силе онаго же трактата союза и дружбы, заключенного между РОССИЙСКОЮ ИМПЕРИЕЮ и свободною областию татарскою, равно как и состоявшагося потом мирного с Портою оттоманскою долженствуют составлять всю область не одни только крымские жители, но и орды нагайские. Напротив того не сказывается с стороны вашей при случае настоящей ныне перемены главного в Крыму правителя, отрешением Сагиб гирея хана и препоручением власти его Вашей Светлости. Орды нагайские, как члены татарской области, неоспоримое право имеющие участвовать в толь важных предприятиях, подали ли однако же свое на то соглашение и было ль оное от них истребовано.

По необходимому следствию упоминая о обстоятельствах, происходящих от постановления, учиненных состоявшимся между РОССИЙСКИМ ИМПЕРАТОРСКИМ Двором и Портою оттоманскою мирным трактатом, надлежало б еще и паче не пропустить означенного выше сего Трактата союза и дружбы, заключенного между РОССИЙСКОЮ ИМПЕРИЕЮ и свободною областию татарскою чрез предместника Вашей Светлости Сагиба гирея хана, соучаствовании в том и всех родов крымских и нагайских чрез своих поверенных чиновников. Потому что сей трактат существенным есть основанием свободы и независимости татарской, а мирной с Портою оттоманскою оном только подтверждением. Но сего однако ж по неизвестным мне причинам не учинено.

Соглашение Моего ВЫСОЧАЙШЕГО Двора с Портою оттоманскою, чтоб простить все во время войны противности и преступления той или другой стороны оказанныя, может и крымских жителей оставить без взыскания

- 616 -

за поднятое ими оружие против войск РОССИЙСКИХ пред самым заключением мира. Но учиненное самым вероломным образом непосредственное моему Двору от Крымского правительства оскорбление в лице здешнего резидента, которой в противность всех народных прав, во всем свете почитаемых, претерпел от онаго правительства всякое ругательство и насильство и предан в плен с расхищением его дома и с убивством почти всех бывших при нем людей, поныне остается без удовлетворения и кажется, что и заботы о том нет ни малой⁴³³.

В прочем умалчиваю я здесь о сем, что по состоянии мира при разных случаях оказано крымскими жителями противнаго и обидного в рассуждении здешних подданных, особливо же военных людей. Ибо Ваша Светлость уже уведомлены о всех подробностях таких злодейств от господина полковника Ступишина.

По сему видете вы, Светлейший хан, и вы, крымское правительство составляющие начальники, что я не могу удовольствоваться краткими и ничего не значущими вашими отзывами, как не свойственными с настоящим дел положением, но пристойно требую ближайших изъяснений по вышеприведенным примечаниям. То есть по каким основаниям и при каких мерах произошло препоручение в крымском полуострове ханской власти вашей светлости и в каких намерениях вы и с правительством тамошним остаетесь относительно к тем положениям, на которых существо свободы и независимости кроме единого бога области татарской устроились. И в чем сверх того и обе великие Империи, какова РОССИЙСКАЯ и Порта оттоманская, совершенно и единственно уже согласились, дабы я, как главнокомандующий здешнего края, мог по таким вашим изъяснениям новыя наставлении исходатайствовать ВЫСОЧАЙШЕГО моего Двора каким образом с вами поступить и обращаться.

Между тем, желая Вашей Светлости всякого благополучия, пребываю к Вам и ко всем и правительству крымскому доброжелательным”.

ВЫСОЧАЙШИЙ РЕСКРИПТ к графу ПЕТРУ АЛЕКСАНДРОВИЧУ был следующего содержания.

“Нашему генералу фельдмаршалу графу РУМЯНЦОВУ.

По случаю полученных от вас извещений, как о перемене в Крыму хана, так и о последовавших к вам по оной от Порты оттоманской изъяснениях признали Мы за нужное сделать как и новому хану, так и ко всему крымскому правительству письменной и формальной отзыв от лиц наших генерал-порутчиков Щербинина и князя Прозоровского, дабы чрез сей способ и того и другого привесть в необходимость к точному нам объявлению настоящего образа их мыслей. Для сведения Вашего повелели мы приложить здесь копии с наших тем обоим генерал-порутчикам данных рескриптов. А вам, как главному доныне устроителю всех дел тамошнего края, поручаем еще особливо снабдить их и от себя нужными наставлениями, естьли б

- 617 -

в течении времени открылись новыя какие-либо аспекты, сверх тех, на коих мы ныне основали здесь положения Наши. В рескрипте порутчику Щербинину усмотрите вы далее и определенное ныне Нами на первой час политическое по татарским делам поведение относительно к Порте оттоманской. Присвояя собственно вам самим и все там по сей материи сказанное, желаем Мы, чтоб вы сообразно тому наставили полковника Петерзона⁴³⁴, предписывая ему при том непременное и рачительнейшее иметь наблюдение за всеми поступками, движениями и происками министерства турецкаго, дабы здешней стороны размерять по оным Наши вопреки меры и супротивления, ежели бы паче чаяния покушения Порты стали выходить за пределы мирного трактата или же, по крайней мере, до пункта сущей опасности по новому татарскому политическому бытию, в котором Мы не перестанем никогда полагать неподвижным началом собственной Наш с ними беспосредственной договор.

Полагаясь в прочем с несумненною надеждою на ваше усердие и на вашу прозорливость, кои столько раз брали верх над хитрою политикою отоманов, пребываем Мы вам ИМПЕРАТОРСКОЮ НАШЕЮ МИЛОСТИЮ благосклонны.

Дан в Москве 6 июня 1775 года”.

Какое письмо предначертано было, дабы быть послану от имени генерал-порутчика Щербинина к хану и правительству, с оной присовокупляется здесь копия.

“Светлейший Девлет гирей, хан
и почтенное правительство крымское.

По ВЫСОЧАЙШЕМУ ПОВЕЛЕНИЮ ЕЯ ИМПЕРАТОРСКАГО ВЕЛИЧЕСТВА САМОДЕРЖИЦЫ ВСЕРОССИЙСКОЙ моей ВСЕМИЛОСТИВЕЙШЕЙ И ВСЕАВГУСТЕЙШЕЙ ГОСУДАРЫНИ имея честь находиться при производстве пограничных дел с соседственною к РОССИЙСКОЙ ИМПЕРИИ татарскою свободною область, уведомлен я пред некоторым времением от Керченского коменданта, господина полковника Ступишина о полученных им письмах от вас, светлейший Девлет гирей хан, и от вас, крымского полуострова правительство составляющих начальников, из коих ваша светлость присланным от себя дали знать помянутому полковнику о случившемся отрешении предместника вашего Сагиб гирея хана от власти сего достоинства и о избрании на место его вас с присовокупленным к тому удостоверением, что и при таких обстоятельствах трактатные положения соблюдаемы быть имеют. А вы, крымского правительства начальники, с своей стороны удовольствовались предъявить, что всякое от вас равным образом старание употребится к тому ж самому, чтоб все противныя случаи заключенному между РОССИЙСКИМ ИМПЕРАТОРСКИМ Двором и Портою оттоманскою трактату отвращаемы были.

И хотя с другой стороны в рассуждении пограничной тишины успокойствия и заслуживают вероятие и такие общие отзывы, но с другой, не

- 618 -

заключая в себе оныя ни малейших изъяснений о причинах столь важного происшествия, каково есть низложение одного хана и восстановление другого, да и с какими намерениями сия перемена предпринята. Что касается до начальных оснований существо и бытность татарской области определивших и подают по сим справедливым уважениям повод не только к сумнению, но и к подозрениям самим.

1-е, что РОССИЙСКОЙ ИМПЕРАТОРСКОЙ Двор в самое течение войны и в такое время, в которое они, татара, еще оному неприятельски были, принял их в свою дружбу не инако под условием, точным, чтоб остались навсегда свободными и в совершенной, кроме бога независимости от всякой посторонней власти, а под собственным только верховным начальством, Напротив того в настоящих отзывах совсем не упоминается о расположении крымского правительства относительно к сему первому положению, от которого, как главнейшего и существеннейшего область татарская начало свое восприяла.

2-е в тех же отзывах единственно все обязательства с стороны крымской видится выводимым из содержания только мирного трактата между РОССИЙСКИМ ИМПЕРАТОРСКИМ Двором и Портою оттоманскою заключенного, а о том, которой еще во время продолжения войны в залог дружбы и союза с ИМПЕРИЕЮ РОССИЙСКОЮ у области татарской и независимости ея учинен в надлежащей форме и порядке чрез предместника вашей светлости, Сагиб гирея хана и всех к тому уполномоченных от народов татарских, умалчивая совершенно. Хотя сей непосредственно с татарскою областию состоявшийся трактат есть действительным основанием свободы и независимости татар. А воспоследовавший потом с Портою оттоманскою мирный оному только следствием и подтверждением. А в том между ИМПЕРИЕЮ РОССИЙСКОЮ и свободною областию татарскою учиненном трактате союза и дружбы со всею точностию положено, чтоб сия область не из одних жителей крымского полуострова состояла, но и из всех орд нагайских. Следовательно и сии орды, как члены оной, неоспоримое уже имеют право участвовать своим соглашением и действием во всех важных предприятиях. Но неизвестно отнюдь на случившееся низложение Сагиб гирея и потом на возведение вашей светлости приобретено ли было на то предварительно какое-либо от орд нагайских соизволение.

3-е. Поднятие крымцами оружия против войск российских пред заключением с Портою оттоманскою мира и хотя не может ни в чем оправдано быть, ибо татара по своему независимому состоянию, отрешившись одиножды от подданства турецкого, формальным образом не должествовали больше в пользу Порты и в ея пособие мешаться в оныя приключения. Но как однако же по силе мирного у Российской Империи с нею, Портою, заключенного трактата все оказанныя в такое время той и другой стороне неприязнии и противности имеют уже преданы быть вечному забвению, то пускай и сия крымских татар толь неожиданная поползновенность прикроется сим общим

- 619 -

для обыкновенных преступлений прощением. Но учиненное непосредственно оскорбление Российскому ИМПЕРАТОРСКОМУ Двору со стороны крымского правительства в лице резидента насилным до него касательством и преданием в плен с расхищением его дома и с умерщвлением почти всех в свите его бывших людей здешних разных чинов в наглую противность и нарушение всенародных прав, во всем свете почитаемых, поныне остается без всякого удовлетворения. А неизвестно однако ж раным образом, чего от вашей светлости и от настоящего крымского правительства по сему обстоятельству ожидать можно.

И наконец 4-е. Не повторяются здесь все противности, какие татарами крымскими в разных местах и во времена разные учинены в рассуждении здешних подданных, особливо же военных людей, в Крыме находящихся. Потому что полковник Ступишин с подробностию о всем том к вашей светлости уже писал.

Итак я, по долгу звания моего, за нужно нашед войти в точныя изъяснения, по случаю вступления вашей светлости в действия ханского достоинства в соседственном полуострове Крымском, пристояно требую от вас, светлейшего хана, и от вас, начальников тамошнему правительству ныне причасных, чтоб мне возвещено было о ваших рассуждениях и образе ваших мыслей по всем вышеозначенным примечаниям. При настоящем положении дел, когда толь великие империи, какова Российская и Порта оттоманская, действительно согласились и утвердили, чтоб все народы татарския остались и были навсегда свободными и независимыми, кроме единого бога, от всякой посторонней власти, но под собственным своим верховным начальством и составляли единою особенную область. И когда еще по необходимому из сего следствию и Российской ИМПЕРАТОРСКОЙ Двор достаточное уже право имеет предостерегать и наблюдать, чтоб ничего и ни от кого в противность и впредь осуждение торжественным образом установленного бытия сей свободной области учинено не было.

В прочем же, желая вашей светлости всякого благополучия, пребываю к вам и ко всему правительству крымскому доброжелательным”.

19-го июня получил от графа Петра Александровича следующее предписание:

“Я нимало сомневаться не могу, чтоб ваше сиятельство, получа всевысочайшее ЕЯ ИМПЕРАТОРСКАГО ВЕЛИЧЕСТВА повеление в сообразности настоящих намерений Двора о делах до татар относящихся, не приняли к тому надежных мер к точному выполнению монаршей воли. Чтоб послать нарочного в ту сторону с письмом, каково при оном вы получили, требуется не одного наставления, но и совершенного знания в делах искусства и расторопности. Тут нужно примечать все их поступки, все движения слов, чтоб ничто сокрыться от глаз его не могло, делать им пристойныя запросы, познавать их прямое расположение и привесть как хана, так и правительство тамошнее в необходимость к точному объявлению настоящаго образа их мыслей.

- 620 -

Я рекомендую вашему сиятельству поступить в том по лутшему вашему благорассмотрению. А в рассуждении переписки вашей с правительством крымским, удаляйте себя сколь можно, чтоб нигде не явить ни малейшего знака прикосновения с стороны нашей к делам татарским в сходственность мирного трактата ими производимым. А, напротив, старайтесь держать во всем их внимание к данным от них обязательствам и уважение к высочайшим коль миролюбивым, толь и непременяемым никогда расположениям ЕЯ ИМПЕРАТОРСКАГО ВЕЛИЧЕСТВА в рассуждении обоих договоров. Естьли бы и в течении времяни открылись новыя какия-либо аспекты сверх тех, на коих ЕЯ ИМПЕРАТОРСКОЕ ВЕЛИЧЕСТВО соизволит ныне основывать положения свои, не медлить нимало в доставлении мне всех обстоятельств оных”.

24-го июня по поводу полученного мною от еникольского и керченского коменданта Борзова⁴³⁵ уведомления, что переписка его, продолжающаяся между им и между находящимся в Царьграде полковником Петерсоном, подвержена опасности той, что таковыя письма могут от Порты быть перехватываемы.

Послал я к графу Румянцову рапорт, в котором его уведомлял как о сем, так и о том, что вышедшие из Крыму белгородской орды татаре имели намерение перейтить в Бессарабию, но турки их, как слышно было, пропущать туда не хотят. На что получил следующий ордер:

“Переписки между бригадиром Борзовым и пребывающим в Царьграде полковником Петерсоном хотя и происходят чрез взаимно посылаемых людей, следственно и мало подвержена быть может опасности. Но ежели бы нужным сочли в рассуждении подаваемых друг другу известий иметь для письма шифры, то оные ими ж собственно могут быть сочинены. То есть, хотя господин Борзов сделает и доставит оныя в Царь град Петерсону или от сего может потребовать, чтоб сочинил и прислал ему оные. Ваше сиятельство, на таком основании дайте знать о сем пункте Господину Борзову. Естьли бы татаре орды белогородской, как Ваше сиятельство в репорте от 23-го изображаите, по непропуске их в Бессарабию возжелали чрез новую линию и чрез Дон переправиться на Кубань, я мню, что им сей дороги воспрещать не надобно, когда они не похотят возвращаться в Крым. Карантин же им на все положенное время учредить надобно. И довольно, мне кажется, чтоб взять должныя осторожности, чтоб они на проходе своем не касались и не сообщались с жителями и нашими селениями. Впрочем ВЫСОЧАЙШУЮ ВОЛЮ ЕЯ ИМПЕРАТОРСКАГО ВЕЛИЧЕСТВА о сих татарах ваше сиятельство видели в рескрипте г-ну Щербинину в копии вам сообщенной, соображаясь которому и вы свои меры в сем пункте определите”.

Того же 24-го июня имел я счастие получить ВЫСОЧАЙШЕЕ письмо следующего содержания:

“Князь Александр Александрович.

Реляцию вашу о исполнении воли нашей ко уничтожению сечи запорожской⁴³⁶ и о распоряжениях сделанных к тому с вашей стороны приемлю с

- 621 -

тем благоволением, как и прежде оказанную вашу ревность и усердие к службе нашей. Пребываю к вам доброжелательна. Июня 17-го дня 1775 года”.

Регистровый казак

29-го получил манифест о назначении 10-го июля для принесения во всей Империи торжественного всевышнему благодарения за восстановление мира⁴³⁷.

15-го октября получил от графа Петра Александровича Румянцова следующий ордер:

“За отсутствием господина генерал порутчика и кавалера Текелия Ваше сиятельство имеете полки ему подкомандные принять в свою команду.

- 622 -

А чтоб он о принадлежащем к сведению, ежели им в течении времяни и по обстоятельствам что-либо за генеральным от меня учреждением в обережении того края границ инако учреждено, сообщил Вашему сиятельству. О сем к нему, г-ну Текелию, от меня предложено”.

Того же числа получил от него ж следующий ордер:

“О непропуске татар, выходящих из Крыму чрез границы наши для следования к Акерману, ваше сиятельство видели уже решительное двора нашего определение во Всевысочайшем имянном рескрипте от 6-го июня сего года г-ну генерал-порутчику сенатору и кавалеру Щербинину данном. Вследствии чего и по содержанию сделанного вам господином полковником Репнинским уведомление о таковых выходцах, не остается мне, как только сослаться на упомянутый ВСЕВЫСОЧАЙШИЙ рескрипт, в котором Ваше сиятельство найдете и причины, выраженные непропуска их на случай могущих быть вопросов. О чем ваше сиятельство и подтвердите г-ну Репнинскому и другим, до кого сие касаться должно. А при чем уверен я, что вы всех возможную предосторожность противу каковых-либо покушений на усилие их происки восприять не оставили”.

26-го ноября получил я от графа Петра Александровича следующий ордер:

“По обстоятельствам недавно происшедшего в Кубанской стороне замешательства, о котором ваше сиятельство без сомнения извещены от командующего тамошним деташаментом г-на бригадира и кавалера Бринка, сочиненное министерством письмо от имени вашего к Девлет гирею хану при сем к вам посылаю с тем, чтоб Ваше Сиятельство отправили оное с исправным и надежным человеком, которой бы, вруча оное Дивлет гирею, при случае вопросов сказать о себе, что он с тем послан из Кинбурна или Ениколя, то есть из одного из тех мест, чрез которыя вы ему путь взять назначите. Надобно ему быть и знающему язык, дабы он, как в путешествии, так и по прибытии на место мог делать нужныя примечания о расположениях тамошних людей и о действиях, каковыя производят в них междуусобие на Кубани, но образом скрытным и не подавая на себя подозрения в знании языка.

К споспешествованию дел наших в том крае подтвердите, Ваше сиятельство, г-ну генерал-майору Борзову, чтоб он по настоящему своему месту приложил всемерное старание к приобретению между тамошними народами к стороне нашей доброходства и приверженности. Для чего может он, по усмотрению своему, употреблять подарки не столько смотря на мнимую знатность пород и степеней их, сколько на доверенность и силу в народе и прямую из того для нас пользу. В чем я на его искусство и усердие полагаюсь. А для сего и доставте ему, Ваше Сиятельство, до пяти тысяч рублев. Объясните ему при том, Ваше Сиятельство, что главнейшие наши интересы состоят в подкреплении и в той части благонамеренной стороны Калги султана Шагин гирея, чтобы оная превозмогла над противную Девлет гирея, и чтобы от сей последней сколь возможно тамошние люди отвращаемы

- 623 -

и к первой привлекаемы были. В исполнении сего послал я к хану оное письмо так как оно проектировано”.

Проект же письма от командира пограничных войск к крымскому хану был следующего содержания.

“Светлейший Девлет гирей хан.

Получил я от начальника войск ЕЯ ИМПЕРАТОРСКАГО ВЕЛИЧЕСТВА ВСЕМИЛОСТИВЕЙШЕЙ МОЕЙ ГОСУДАРЫНИ к кубанской стороне по реке Дону расположенных к крайнему моему удивлению известие о поступке противном и совсем неожидаемом случившемся в нагайских ордах с здешнею командою, которой по всей вероятности и по всей справедливости вашему побуждению приписан быть долженствует.

Может ли неизвестно быть Вашей Светлости и всему крымскому правительству, что орды нагайския из самой древности имеют право избирать в свои начальники из вашей Гиреевой фамилии того из султанов, кого сами хотят и достойным находят. Что согласясь оные с Крымом при случае бывшей между Всероссийскою Империею и Портою Аттоманскою войны к составлению свободной и ни от кого независимой области имянно и точно такое себе и впредь преимущество предоставили. И что, наконец, на сем основании поручили они себя в руководство и правление родственнику вашему Калге Шагин Гирею султану.

После сего отнюдь не было вам нужды, судя по сущей пользе нагайских орд ниже от вашего единственно произволения зависеть могло, приемля в истинном разумении принадлежащую вам над ними власть, нарицать при законном их начальнике настоящем другого в лице Тактамыш Гирея султана, человека во всю свою жизнь в горах скитавшегося и к нагайцам неблагонамеренного, естьли б Ваша Светлость не имели напротив того особенных сокровенных намерений и предубеждений поощряющих вас искать в народах татарских не покоя, но разврата и междоусобия.

Тактамыш султан по повелениям Вашей Светилости с войском, собранным из бродяг разных в Кубанских пределах живущих народов, и будучи подкрепляем советами и содейством присланного нарочно от Вас из Крыма Девлет Гирей Орбей солтана, не только действительное учинил нападение на Калгу Шагин Гирея при Копыле, где он находился по позыву Едичкульской орды мурз для внутренних сей орды дел, и искал его погубить, но дерзость его, Токтамыша, толь далеко простерлась, что он не сумнился оскорбить при том и высокое достоинство Российского ИМПЕРАТОРСКОГО Двора, нанесши оружие на бывших по случаю при Калге в малом числе здешних военных людей. Когда Калга отъезжал к Копылу к находящимся в тамошних околичностях нагайцам, то требовал на переезд свой чрез пустыя степи для прикрытия и безопасности от воровских людей здешнего конвоя. В чем он и удовольствован был единственно потому, что и кроме его в то ж время отправился для покупки лошадей один ескадрон в места пребывания

- 624 -

нагайского, по заведенному между ими и здешними пограничными жителями торгу.

Пускай всякой благоразумной и беспристрастный скажет толь малое количество людей, из какого обыкновенно ескадрон состоит, к каким другим предприятиям могло быть удобно, кроме препровождения, и могло ли быть в другое время и отпущено, как не в мирное только и в народы дружественные в совершенном на безопасность надеянии.

Но не смотря на все сии уважения Тактамыш Гирей солтан весь свой подвиг к тому обращенным имел, чтоб командующего сим ескадроном офицера убедить к поданию начала к неприятельским действам, а по крайней мере к обороне, и тем по видимому закрыть себя в бывшем его намерении, чтоб сих людей расхитить или же и совсем истребить. И для того по приближении к Копылу и по окружении ескадрона, видя, что первыми оказательствами и движениями твердости здешнего офицера поколебать не мог, принялся и за дело, взял в плен сорок человек здешних при одном прапорщике, провожавших Калгу по его требованию во время выезда для осмотра собравшегося ополчения, кои при том нимало также себя не обороняли. А при возвращении Калги с великим трудом и опасностию в соединение к ескадрону, произведенно за ним погоню. И в самом здешнем стану убит один ундер офицер и несколько человек рядовых переранено, многие лошади отняты. Ниже и тогда, однако, здешняя команда принялась за оружие. И Тактамышу оставалось еще только средство привесть ея в затруднительство требованием выдачи Калги, которое он и действительно учинить не оставил, угрожая в случаю отказа, поступить со всею свойственною неприятелю жестокостию, и к чему сильныя распоряжения и принимались. Но и сие предупреждено было соглашением Калги остаться посреди собравшегося скопища сломысленных против его людей. Делав же таким образом, Тактамыш Гирей, но тщетно и без успеха все уже, что можно было только ожидать от злодея, присовокупил к тому и еще коварство, вынудя от командующаго ескадроном офицера при отпуске подписку и засвидетельствование на составленном присыланным от него одним едичкульским мурзою и крымским Сагир агою письме татарском, будто он ничего с настоящим миром несходственного не делал. На что помянутый офицер, коль скоро освободился из опасности удалением своим от Кубани, не преминул изпровергнуть отправленным к нему другим письмом, содержащем справедливыя его предъявлении и укоризны. И что он, спасая жизнь свою и своих подчиненных принужден был на то поступить. Между тем он и во все время похода своего не меньше подвержен был опасности. Умалчиваю, что он не мог прежде от реки Кубани отойти, пока не удовольствовал денежною дачею своенравного некрасовцев требования, в рассуждении утраченных ими двух человек. Но и разъезжавшие по дороге сильныя партии равным образом везде его преследовали и окружали, делая всякие наглости и отняв действительно несколько людей и лошадей. Но он сие последнее покушение снес и стерпел,

- 625 -

чему может быть и должен больше своим на границы здешние достижением, нежели находившемуся при нем от хищнаго Тактамыша проводнику, который при малой на него надежности, взят был не столько для такого препровождения, сколько в собственное оправдание офицера, что поведение его при всем случившемся и везде будет скромное и мирному времени свойственное, во исполнении данных ему при отпуске с Калгою точных предписаний, которыя удержали бы его от всяких военных действий в каком бы он положении ни находился. В прочем из захваченных скопищем Токтамыша прапорщик и тринадцать человек рядовых хотя и возвращены назад ограбленныя и в одних рубашках, но все прочие остаются поныне в неволе в руках своих похитителей.

Сие есть истинное изображение всего происшествия, толь предивного и предосудительного, которое Вашей Светлости покажет, что в РОССИЙСКОЙ ИМПЕРАТОРСКОЙ стороне о всех онаго подробностях с достоверностию известно.

Удивительно весьма, что приобретши вы и ханское достоинство тайными вашими происками и отнюдь не тем законным образом, какой к тому назначен и определен при начале составления свободной и независимой области татарской, вследствии чего непременно и надлежало быть и на выбор ваш соглашению и от орд нагайских, которого однако ж совсем вы не имели. Да и в сем присвоили себе ханское правление больше поспешностию и внезапностию, нежели по желанию всех крымских поколений. Следовательно с стороны РОССИЙСКОГО ИМПЕРАТОРСКОГО Двора, как по самым первым постановлениям, давшим бытность и существо области татарской, получившаго право назирать точного по оным исполнения, имея вынужду в упущении сего перваго вашего поступка, не воздерживаетесь, однако ж, присовокуплять и новыя причины к недовольствию и справедливым жалобам.

Я знаю со всею также подлинностью, что при Тактамыше солтане были и турки с артиллериею, переодетые в татарское платье, данныя ему в способие от находящегося поныне в Тамане турецкого орды Агаси. Но сие обстоятельство нащет вашего же противнаго подвига предуспевшего обольстить сего турецкого начальника, вероятнейшим образом возлагается.

Статься может, чтоб Порта Отоманская, согласившаяся на мир и утвердившая оной в сем, что между знатными державами в таких случаях есть священнейшаго и удостоверительнейшего, да и татар почитать свободными и независимыми обязавшаяся в политические их дела не мешаться обещавшаяся, сама себе противуреча попустила вам такое войск своих злоупотребление, когда и ныне еще напоследи с стороны ея предъявляется, что турки, оставшиеся в Тамане на время имели по данному им повелению так себя содержать, как посторонним людям свойственно. Подлинно видно известных Вашей Светлости мер и старания, что вы желаите и ищете Порту привесть по делам татарским в остуду с РОССИЙСКИМ ИМПЕРАТОРСКИМ Двором и в подозрение. Но обидно было бы ея знатности

- 626 -

и просвещению причитать сих двоедушие, особливо ж тут, где ничего тем выграно быть не может.

Вы одни, Светлейший хан, зделавшись непорядочным образом владетелем из области татарской части малой, каков есть Крым, напротив того глухими и прикровенными вашими действиями и таким же войск употреблением, далеко выходите из пристойности вашего состояния. Вы стараетесь всем вашим мерам присвоить виды некотораго Порты оттоманской потворства, впред осуждение и во вред святопостановленной дружбы между великими ИМПЕРИЯМИ. Но представьте себе только важность оной и высокое достоинство ЕГО СУЛТАНСКОГО ВЕЛИЧЕСТВА государя из знатнейших в свете, каковым справедливость и содержание данного слова свойственным служат украшением и славою их престолов. Тогда и должны вы будете согласиться, что сими вашими ухватками и сам его султанское величество оскобленным находится.

Итак, наконец, я не обинуясь вашей светлости и даю знать, что произведенным вами в кубанской стороне между народов нагайских междоусобным и неприятельским касательством от бывшаго там скопища под предводительством Тактамыш Гирей солтана к здешнему ескадрону, учинились вы развратником персонально с собственно вашей стороны не только заключенного между ВСЕРОССИЙСКОЮ ИМПЕРИЕЮ и свободной областию татарскою трактата, союза и дружбы в существеннейших онаго положениях, но равным образом и самаго трактата мирнаго между знатнейшими в свете ИМПЕРИЯМИ: ВСЕРОССИЙСКОЮ И ПОРТОЮ Оттоманскою. И коим образом и Порта по своей доброй вере и дружбе конечно в покушениях и предприятиях ваших когда уведомлена будет со всею подлинностию, входя в истинное существо дела, в собственную обиду поставит.

Между тем я чрез сие требуя, чтоб Ваша Светлость как наискорее возвратили всех от ескадрона захваченных людей со всеми их вещами, военною аммунициею и лошадьми.

Пребываю к вам доброжелательным ЕЯ ИМПЕРАТОРСКАГО ВЕЛИЧЕСТВА ВСЕМИЛОСТИВЕЙШЕЙ И ВСЕАВГУСТЕЙШЕЙ САМОДЕРЖИЦЫ моей, генерал порутчик и Российских ИМПЕРАТОРСКИХ орденов святых военного великомученика и победоносца Георгия, Александра Невского, Польскаго святого Станислава и Голстинского святыя Анны кавалер”.

26-го ноября получил от графа Петра Александровича.

“Считая, что господин генерал-порутчик и кавалер Текелий отправился уже в Москву по данному ему позволению, и Ваше Сиятельство командуете и его частью, сообщаю вам здесь копию отзыва упомянутому генералу от Очаковского Мустафы паши о дозволении свободного проезда жителям бендерским, очаковским и аккерманским. Ваше сиятельство, сделайте ему ответ, что вы, управляя на сие время делами до помянутого генерала относившимися, ожидаете от него объяснения, где и кому именно тот путь затворен

- 627 -

был. И что как по силе мирного и дружественного трактата между двумя ВЫСОЧАЙШИМИ ИМПЕРИЯМИ установлена взаимным подданным их свобода въезжать в границы и выезжать торговли и домашних их надобностей ради, то в сем не может быть чинено никакое препятствие, только бы все таковые снабдены были от господ пограничных пашей паспортами с поимянованием их и показанием нужд их, так как в том взаимно и со стороны нашей поступаемо будет”.

Перевод письма генералу-порутчику Текелию от Мустафы, Очаковского паши.

“Почтенной избранной и высокостепенной наш приятель, господин генерал. По засвидетельствовании дружеских комплиментов, изъясняюсь, что по всем происшествиям впадшие в плен бендерские, очаковские и аккерманские жители надеятся в Крыму, на Кубане и Ениколе, коим в сходность нынешнего твердого союза как для купечества, так и для свидания родства, путь затворен, то вашего превосходительства покорно прошу оным повелеть свободной путь иметь и кто где желает оставаться в сходность повеления пресветлейшей ВСЕРОССИЙСКОЙ ИМПЕРАТРИЦЫ учинить рассмотрение. А посланного для сего Мустафу агу возвратить в свое место по прежнему и тем нам сделать свое искреннее благоприятство, в чем и надеимся”.

Конец 1775 года.

***

- 628 -

1776 год

30-го апреля получил ордер от графа Румянцева о расположении всех в команде моей находящихся войск в компаменты⁴³⁸, вследствии сего повеления я сделал следующее.

Во-первых, того ж числа сообщил генерал майору Гудовичу⁴³⁹, которому вверен был резервный корпус, что поелику велено ему расположить его в окрестностях Крилёва или Чегирин дубровы, то чтоб уведомил он меня, где именно таковые компаменты и в каком числе назначил.

Во-вторых, сообщил генерал порутчику Текелию, что как корпус его назначен расположиться от реки Санихи до старой линии, а мне вверенным от Цариченки до Бахмута, и вследствии того на правом фланге дистанции моей утверждал лагерь при речке Килчен, яко в таком месте, от которого по недальнему его от первого расстоянию и по удобности имеющейся там переправы, можно было иметь с ним сообщение, то чтоб он не оставил корпуса своего левый фланг расположить несколько вниз по Днепру, подаваясь к Кондаку, уведомил бы меня в каких местах всё вообще компаменты вверенной ему дистанции, он назначает и какие именно в каждом из них войски иметь будут.

В-третьих, сообщил генерал майору Черткову мая 3-го, чтоб он предписал земскому правительству снабжать войска во время пребывания их в компаментах дровами и всем нужным, чего законно требовать будут.

По собрании сих известий я сделал следующее расписание.

Расписание генералитету и полкам корпуса
господина генерал порутчика и кавалера князя Прозоровского,
назначенным в компамент.

Лагери при которых местах	При оных генералитеты	Полки
1	2	3
Первый лагерь при речке Килчене	Господин генерал порутчики кавалер Озеров440	Пехотные: Орловский, Ряжский. Таганрогский драгунский, Харьковский гусарский. Полевой артиллерии: пушек 12-фунтовых — 5, 6-фунтовых — 5, единорогов полукартаульных — 8, четверть картаульных — 2. Пантонная команда.
Второй лагерь при речке Тернах	Господин генерал майор князь Прозоровский441	Троицкой пехотный, Кинбургский драгунский, Сумской гусарский. Чугуевский казачий полк, которому

- 629 -

 

1	2	3
		взять лагерь при устье Еспатихи между лагерем и при устье Казенного торца.
Третий лагерь при устье Казенного торца	Генерал майора Каковинский, а до прибытия его господин бригадир Пищевич.	Ахтырский гусарский, пикинерные Донецкого полку три эскадрона.
Четвертый лагерь при вершине Кальмиуса	Господин генерал майор Якобий, а до прибытия его господин бригадир Ушаков442.	Белозерский пехотный, гусарские эскадроны: пять Бахмутского, два бывшего Московского легиона. Полевой артиллерии: пушек 6-фунтовых — 2, единорогов полукартаульных — 2
Деташемент к стороне Кубани	Господин бригадир Бринк.	Курской пехотный, Старосербский гусарский, назначенные от Таганрогского драгунского полку эскадроны, Казачьих два полка. Полевая артиллерия, состоящая там.

Полки пехотные, состоящие в крепостях Керче, Ениколе под командою господина генерал-майора и тамошнего обер-коменданта Борзова.

Азовского пехотного полку отправить из крепости Александровской в добавок в крепость Петровскую в число батальона мушкетерской роты, где поруча команду штаб офицеру, в лагерь близ оной расположиться, а другому батальону с гранодерскими стать в лагере при крепости Александровской и стоять в команде господина генерал порутчика и кавалера Озерова.

Полки: Кирасирский Военного ордена⁴⁴³, Смоленской драгунский и Украинский гусарский остались в своих квартирах. На место Белозёрского батальона для содержания караула в Полтаве отправил двуротные команды от полков Ряжского и Курского укомплектовать из оных десятиротное число. Также и Тамбовского полку двум ротам из Голтвы быть в Полтаву к половине мая месяца и расположиться по квартирам в полтавском форштате под командою Кинбурнского драгунского полка секунд майора Мерлина. А для пользования случающихся в оных больных штаб лекарю Зельцеру⁴⁴⁴ определить с медикаментами подлекаря.

Орловским и Козловским ротам под командою штаб-офицера следовать в Старосамарский ретранжемент⁴⁴⁵ на место там зимовавших гренадерских рот, оставя от всех сих двуротных команд по рассмотрению господ частных командиров при непременных квартирах несколько служителей при оставших там казенных вещах.

- 630 -

4-го мая предписал генерал майору Борзову и бригадиру Бринку, чтоб они вследствии такого расположения и генерального моего над войсками начальства не только графа Румянцева, но и меня о всем в их местах происходящем уведомляли.

Вследствие ордера графа Румянцева, коим он предписал малороссийской коллегии нарядить три тысячи выборных казаков, а наряженных из Миргородского и Галицкого полков быть в моих повелениях, писал я в полковые оных полков канцелярии сколько имеет быть наряжено казаков и старшин приготовлено. Зделавши такие учреждения, донес я графу следующие распоряжения.

“Получа повеление вашего сиятельства от 28-го числа и приступя ко исполнению по оному сделал. Распоряжение мое и у сего расписание оным на рассмотрение вашего сиятельства честь имею нижайше представить. Осмелился я ж против назначения вашего сиятельства, чтоб от Цариченки до Бахмута дистанцию занять, подвинуться несколько вперед против самой той же дистанции, к чему понудили меня гнилость воды в реках Орели и Берестовой, как оные среди лета всегда цветут, и обыватели довольствуются водою из сделанных колодезей близ их селениев. К тому ж и лесу во всей оной дистанции никакого нет, а где лагери мною назначены воды весьма хорошие, равно и дровяного лесу достаточно и от магазейнов способны, а притом, кроме назначенного на Килчине лагеря, удалены оные от селениев, чрез что и обиды обывателям пасьбою лошадей не нанесут. Равно и полки полевым кормом будут довольны, да и около Келчина пасьбы весьма хорошие, а селения очень редкие. Между ж лагерей приказал я от конницы учредить небольшие почты для коммуникации, тож и лагерю, состоящему на вершине Кальмиуса да бригадира Бринка связь иметь, который лагерь по надобности и обращен может быть в том краю, затем же все сии лагери к Александровской крепости и до Никитина перевоза в равной почти дистанции, как я писал к господину губернатору Черткову, чтобы он против лагеря на Тернахе сделать велел мосты чрез Самару и Волчью, поелику в тех местах сии реки не очень широки, а лесу там достаточно. Я просил его тож и об перевозах, чтобы при Новом Кондаке и Никитине были они исправны и достаточны судами. Из находящихся ж при Самаре казенных семи байдаков⁴⁴⁶ и которые починкою тогда исправлены были, писал я к нему ж господину Черткову, чтобы к оперегнанию их чрез пороги две остались бы из них при крепости Александровской для перевозу там на правой берег Днепра, а пять затем отправил бы к Кинбурну для такого ж употребления, ибо господин Репнинский писал, что таковых судов у него недостаточно. По велению вашего сиятельства, присовокупил я там же касательно до украинских казаков, я, взяв о числе их себе сведение от миргодского и галицкого полков, оставил их в селениях впредь до надобности, так как предписать изволили”.

Дабы сообщение сделать удобное между войсками 4-го мая предложил я Новороссийской губернии, чтоб она, находящийся при Кондаке перевоз

- 631 -

в исправность привести приказала, и Ялтинский же перевоз, состоящим под ведением сеченского коменданта, двадцатью лодками усилить повелела. Как же при Александровской крепости желал я учинить, так же для войск комунникацию, то той же вышеписанной канцелярии сообщил, дабы она стоявших при устье Самары семь байдаков, до того еще времени по повелению моему починенные, снять чрез пороги повелела, дабы оставив два из них при перевозах, а последние три к полковнику Репнинскому для подобного и там употребления доставлены были.

7-го мая как господин <генерал>-порутчик Текелий прислал мне требованное мною как вышесказано уведомление, со своей стороны требовал от меня, чтоб снабдил его своим наставлением к исправлению всего того, что в его расположении найду требующим поправления, то я прилагая ему свое расположение присовокупил следующее свое мнение.

“1-е. Деташамент не иначе расположением зависеть должен, как от господина генерал-майора Ширкова, на что он и особое предписание от его сиятельства графа Петра Александровича имеет, а затем при двух лагерях надлежит, Ваше превосходительство, быть надежному генералу в рассуждении пограничного места и дабы б военнослужащие, входя иногда в Польшу, не делали б там каких грабительств и наглостей. А притом, чтоб он пристойно обходился с соседями и мог бы примечать неприметным образом. Лагерь же при Семленске, хотя положение свое имеет изрядно, в рассуждении назначения ему коммуникаций с генерал-майором Ширковым, но если бы потребна была ему связь со оным деташементом, то поставить небольшие из конницы почты человека по четыре с приставом, а особливо, что оной генерал майор Ширков и украинских казаков у себя имеет, только Вашему превосходительству надлежит по сей связи сперва со оным генерал майором списаться, дабы поляки не сделали другого воображения, и он бы им объяснил единую надобность по делам его в переписке. Если ж бы генерал майор почел сие в рассуждении поляков невозможным, то может он хотя через тамошних обывателей иметь коммуникацию. А потому поставить оное на его рассуждение, как он о польских делах более сведом, нежели мы здесь. Сему ж деташементу равную коммуникацию иметь с Вашим превосходительством, если между Вами еще поставить войск не рассудите. Что ж принадлежит до называемого на Буге Гарда, то сие место ни уважения, ни примечания недостойно, ибо тут каменистый только брод, а должно иметь тут караул единственно для того только, чтоб без ведома в границу никто въезжать не мог. А потому и должны, Ваше превосходительство, все уже форпосты не от команды вашей иметь, а требовать их от губернии, чтоб из оставшихся на поселении войск учреждены оные были как по польской, так и по турецкой границе. Которые б имели бы частных и генерального над ними командира, а оной бы рапортовал как Вашего превосходительства, так и губернатора, а в отсутствие его — губернскую канцелярию. Ибо как из ордера

- 632 -

Петра Александровича значит, что внутреннее расположение возложено на губернаторов, а войскам, назначенным теперь по расписанию, к Вашему превосходительству должно в таком положении быть, чтобы оные без малейшего земедления могли по первому повелению вступить. По сему и поспешите, Ваше превосходительство. Если б из сих назначенных Вами войск находились по форпостам, то сменить из оставшихся на поселении, а потому три эскадрона молдавских извольте присоединить к Семлянску или к своему лагерю. А Донской Дячкина⁴⁴⁷ полк останется при назначенном ему лагере при Семлянске. Как Вы назначите лагери побригадно, то и надлежит иметь каждой вообще для лучшего порядка, а не порознь. По назначению третьего деташамента под командою генерал майора Чорбы нет, кажется, нужды, чтобы полковника Репнинского пост, состоящий в крепости, подчинять генералу, а оставить так как он есть у Репнинского. Тож как по рапорту его значит, что он и полк Сычова к себе перевел, то он в сем месте и остается. Егерской же батальон под командою майора Деева, яко он тамошние места знает, оставить вместе с Козловским полком в лагере при Сечи и прибавя к ним Донской Сулина полк, поручить в команду генерал майору Чорбе, а за болезнею его может командовать бригадир Петерсон⁴⁴⁸. При Никитинском перевозе нужды в лагере никакой нет, а иметь там только караул при крепости Святой Елисаветы. Лагерь остается в своей силе, так как положение его изрядное. Затем же лагерь должен быть под командою господина генерал-порутчика Ржевского⁴⁴⁹, удовольствуя при том и Егерские батальоны маленькими орудиями, а затем, как сии Егерские батальоны еще не уформированы, то надлежит Вашему превосходительству найти способ удовольствовать их повозками, дабы все вообще войски при повелениях о вступлении их в поход не имели нужды никаких уже своих о невозможностях возносить представлениев. Пантоны же оставить при лагере Вашем и уведомить меня нет ли под оные упряжки.

Об переправах я от Вашего превосходительства известился, но только в состоящих из них при Кизикермене и переволочке нужды нам большой быть не может, а особливо как в Кременчуге всегда мост бывает, то оная переправа и одна достаточна, почему и писал я к господину губернатору Черткову, так и в канцелярию Новороссийской губернии, дабы оные приумножили судов не только при Кайдацком перевозе, но равно и при Никитинском, а затем и при Кизикермене, ибо сия последняя есть наиудобнейшая переправа, а для того и дал я господину Черткову в распоряжение семь исправленных казенных байдаков при Самаре, чтобы их ныне же согнать по полой воде через пороги и учредить в назначенных местах переправы. Тож к Кинбурну из них уделить. И возложил я сие учреждение за отсутствием господина генерал майора и губернатора Муромцева⁴⁵⁰ на господина генерал майора Черткова.

Для содержания в Сече бывших караулов при выступлении оттуда в лагерь Козловского полку командирую я туда Козловского, Елецкого и Брянского полков двуротные команды, к которым Ваше превосходительство, определя штаб офицера, изволит поручить оного с ними в команду тамошнего

- 633 -

коменданта подполковника Норова. Полк же Козловский по прибытии тех его рот может укомплектовать из них по десятиротному числу и при сих ротах и больных тому полку оставить”.

Таково было мое мнение, которое я тогда господину генерал порутчику Текелию в сообщении препроводил.

Того ж числа получил я от полковника Репнинского рапорты, что по разведыванию его, татары начиная как в Крыму и на Кубани волноваться, везде собрания делают и имеют намерение поднять против России с помощью турков оружие. Препровождая к графу с репортов сих копию, купно представил я, что если сие самым делом сбудется, то мне должно с войсками вскорости выступить для вступления в Крым. И как тогда в полках под месячный провиант фур и волов недоставало и по степному месту исполнить того не было возможности, то представил я не изволит ли приказать требовать их от малороссийской коллегии с тем, чтобы за оные заплатить тогда, когда провиантские комиссии бывшие на ней тогда в долгу деньги возвратят в экстраординарную сумму.

Того ж числа ордером своим уведомил о таковых известиях бригадира Бринка, предписывая ему, дабы он со стороны своей об истине оных разведывал и должной осторожности предпринимал меры.

Равным образом того ж числа сообщил о тех же известиях в контору Таганрогского порта, присовокупляя свое мнение, что, хотя такое татар предприятие кажется мне невероятным, но осторожность излишнею никогда не бывает, а притом требовал известия, в каком тогда положении была флотилия, да и точно ли в них транспортных и военных судов довольно и в таком ли они состоянии, чтоб в случае нужды по первому востребованию в дело вступить могли.

Не преминул я также того же числа чрез нарочного уведомить о сем генерал майора Борзова, предписывая ему иметь всю нужную осторожность, ибо в случае исполнения от татар сего их намерения, порученные ему войска и крепости были бы первые, на коих такое нападение устремится должно. В посланных моих ко всем сим местам ордерах приложил я копии того мнения, которое в посланном на сей же случай к господину генерал порутчику Текелию сообщении я изобразил. Оно было следующего содержания.

“Крымцы, — изъяснялся я, — теперь в смутном положении. Они в состоянии себя отважить на всякие противу России неприязненности покушения. Все распространяющиеся о том слухи можно почитать за вероятные, но чтобы сама Оттоманская Порта в нарушении мирного положения могла явно противу России действовать тому нельзя никакого дать вероятия. Правда она может под рукой делать крымцам внушения к скорейшему их возбуждению на дерзкие предприятия, но и в таком случае, рассуждая, что Мангутское комиссарство⁴⁵¹ на предложение Ханския не согласилось, вероятнее можно судить, что у них решительного положения быть не может, а особливо

- 634 -

в летнее время, в которое они яко в рабочее, сколько чрез минувшую войну приметить было можно, удаляются всегда от явного возмущения, дабы чрез опущение работ полевых не подвергнуть себя голоду и потому в осень они к тому склоннее”.

Всё сие заключал я предписанием одной осторожности и на всякий случай готовности.

Равным образом сообщил я сие моё, так как и подавшие к тому причину вышеупомянутые рапорты господину генерал майору Черткову, присовокупив еще, что хотя тем более невероятнее событие таковых известий, что Порта Оттоманская не может еще так скоро начинать явно агировать, о чем, конечно от высочайшего двора было бы извещение, но если в случае события оных войски выступят из Новороссийской и Азовской губерний, то сей край останется обнаженным и подверженным опасности разбоев от бывших запорожцев, которые тогда еще в настоящее учреждение по новости Азовской губернии не вошли, почему преподовал мысли свои, чтоб он взял свои меры. Господин бригадир Бринк репортом своим требовал, чтоб к его корпусу прибавлено было конницы, почему 16-го писал я к господину порутчику Текелию, чтоб он командировал к нему Астраханский полк, потому что бывший в моем корпусе Кинбурнский драгунский не имел тогда исправности в новых по стату ружейных вещах и прочей аммуниции.

21-го майя господин полковник Репнинский рапортовал меня, что несколько сот татар, вышед из Крыму под начальством их Бекир Эфендия, просили у него пропуска чрез наши границы в Бендеры, и что сей Бекир Эфендия, будто из приязни подтверждал прежнее известие, что татары готовятся поднять оружие, почему я 26-го числа майя ордером своим ему предписал, чтоб он относительно пропуска их чрез границы отвечал ему, что в трактате о таком дозволении ничего не упоминается, и советовал бы ему возвратиться паки в Крым. Относительно же сообщенных от сего Бекир Эфендия известиях предписывал я, чтоб он сему татарину за конфиденцию сказал, что они не заслуживают никакого уважения и что с нашей стороны спокойно на то смотреть будут, почитая их за суетное крымцов о себе мечтание. И что, как я по бытности моей в Крыму войско татарское довольно знаю, какого оно внимания достойно, что татары, будучи в страхе, разсевают понапрасну таковые о своем приуготовлении слухи, мечтая тем привести в страх. Напротив того, чтоб они не вздумали к погибели своей предпринять, отпор у нас для них во всякое время предстоит. И так возвратясь, может он о всем сем к исполнению своей комиссии пославшему ему объявить.

Тогож числа репортовал я графу Петру Александровичу, присовокупя, что я сего Бекир Эфендия знаю со стороны его бездельнического расположения и, хотя он господину Веселицкому за конфидента во многих случаях служил, но сия его услуга была основана на столь коварных ухищрениях, что доставленные чрез него известия больше ко вреду нежели к пользе служили.

- 635 -

Полтавский житель бунчуковый товарищ Руденко, получа 20-го числа от находящегося в Бахчесарае по торговому промыслу товарища своего, полтавского купца Кованки, письма, показывал оное мне, из которых в первом было написано, что 2-го майя, прибывши из Царьграда на корабле в город Козлов от турецкого султана к хану, Капиджи паша в провожании 40 турок привез некоторые хану подарки, якобы с грамотою от Сербеса⁴⁵² или от независимости их свободными делающие. А во втором письме от 13-го майя утверждаем был приезд оного паши с изъяснением, что он привез хану ключи, кафтан, два сургуча на голову, 4000 червонцев с грамотою, в коей хоть точно не прописано, что они освобождены от Сербеса, но только упоминаемо в оной было, что от Порты отправлено к российскому двору с посланником просьбу как об уничтожении Сербеса, так и об отдачи Керчи, Ениколя и Кинбурна, но кроме хана многие из крымских чиновников сей присылкою недовольны. Имели с ханом большую переговорку, что он, не получа для всего крымского общества никакой пользы, принял подарки и потом с великим неудовольствием начали разъезжаться в свои домы, из коих по случаю сему были созваны, почему я точно сими же словами 21-го майя репортовал графу Румянцеву.

Между тем Калга султан, находясь на Кубани, имея над тамошними ордами начальство, продолжал переписку свою с крымцами, составляя между ими себе партию. Господин Борзов, получа таковые письма, посланные ему из Крыма, доставил сему князю оные, но принесшего их человека удержал. По донесению о сем чрез Бринка, предписал я Борзову его отпустить.

28-го майя, получа от стороны Ениколя на имя графа Петра Александровича Румянцева генерал майора Борзова репорты и распечатав, нашел в первом подтверждение о прибытии к хану с подарками Капиджи паши и в другом о побеге 200 албанцев за границу. Посему, уважая последнее, нарочного с репортом моим к графу Румянцеву курьера отправил, прося поддержания, какие к предупреждению сего взять меры. И, присовокупив свое мнение, что сих албанцев полезнее бы было перевести на другое внутри границы место.

Того ж числа полковник Репнинской репортовал первое, что в Очаков турки отправили 15 лодок для перевозу кочующих татар, второе, что чрез приехавших оттуда наших купцов, привезено известие, что чрезвычайный наш при Порте посол по просьбе ее обещал исходатайствовать у своего высочайшего двора об отдаче крепостей и уничтожении крымской вольности. По первому предписал я господину генерал порутчику Текелию повелеть Репнинскому, чтоб по удостоверению о том послал от себя со всею учтивостью и дружбою к очаковскому паше, спросить у него, с ведома ли его такой перевоз делается и какие к тому причины, но прося притом письменного ответу, под тем претекстом, что как он спрашивает его через толмача, то не принес бы он ему иногда иным образом его ответу и будто бы посланный требовал сего в виде собственной своей осторожности. По второму же, посылая свой ордер Бринку с приложениями, суть выдумка или самых крымцов,

- 636 -

льстящих себя пустою надеждою, или ухищрения Порты, почитающей за нужное питать крымцов такими слухами, дабы и остаток их нам верности истребивать. О всем того же дня донес графу Румянцеву.

30-го мая получил от бригадира Бринка рапорт, что по отзыву живущих на Кубани левого едисанского поколенья⁴⁵³ и Джанбулуцких мурз один некто от стороны, противной Дьяумгаджи, державшийся твердо с своими последователями стороны крымцов, подослал из своих сообщников десять мурз с составленным из 600 человек скопищем к кочующим по спесеням и чабасам левого поколенья едисакам на 22-е мая, и в ночи внушал им преподаваемые ему от крымцов заключения, что Российская империя старается область татарскую подчиня своему подданству сделать татар подобными казакам, отчего де крымцы, принимая осторожность, приуготовляются к сопротивлению. А Порта Оттоманская, присваивая их своему прежнему подчинению и уверяя, что сия область от вольности освобождена, старается не только их защитить, но еще и крепости, доставшиеся России, если не согласятся добровольно, войною отнять. Уверяя притом, что и войско уже турецкое на сей конец в Крым уже прибыло, на что сии легкомысленные тем охотнее согласятся, что они и без того к тому имели склонность. Единственно деланными до того препятствиями удерживанию, и поднявшись своими аулами, потянулись весьма поспешно к Кубани. А под предлогом на случай неудачи в том отдалении прислали к Калге султану сказать, что напавшие на них множественным числом с развратной стороны войски, принудили их к такому удалению. Но вместо того, приумножая своими силами, составили вооруженного войска до 3000, которые, прикрывая следующие всею оною толпою аулы, сделали жестокое неприятельское нападение 22-го мая под вечер не только на учрежденные от полку Яновского казачьи пикеты, но отрезав оные со всех сторон и на самого его, подоспевшего помочь, напали и атаковали. При сем с внутренним неприятелем сражении довольное число от сего скопища на месте положено, но с потерянием некоторого и наших числа, ибо по несобранию во время отправления рапорта о точном с нашей стороны убитых предоставлено сие до будущего донесения. При таковом нападении не оставили против наших обратить оружия и те самые, кои по вашим постам от Калга султана поставлены, так что даже самые посланные для увещевания бегущих от побега к ним приставили, обращаясь на наших казаков с оружием. Все сие скопище прошло весьма скоро к Кубани, а между тем кочующие там, будучи все, а особливо Джамбулуки в великом смятении, единогласно к соединению с ними приуготовились. Однако подоспевшими в сикурс полковнику Яновскому, посланными и с ними уже на походе их встретившимися войсками без всякого сопротивления удержали.

31-го с приложением сего репорта донес я графу, изъявляя о причине, понудившей меня к командированию из Астраханского драгунского полку 5 эскадронов, и, что в рассуждении том, что хотя сей полк и не в комплекте, но получал уже по новому положению аммуницию, я приказал господину

- 637 -

генерал порутчику Текелию оный отправить. А если ему надобно будет людей, то позволил ему перевесть на правый берег Днепра, оставшиеся у меня 7 эскадронов Таганрогского полку.

И того же дня опять сделал ему вторичное о сем подтверждение.

Бригадиру же Бринку послал следующий ордер.

“Я мню, что сей неприятельский поступок случился единственно от того, что находящиеся татары партии нашей сделали секретное согласие и положение таковое, что как им из цепи, поставленной от вас уйти иначе было не можно, как только чтобы те, приехав и силою отняв их, освободили бы от той, поставленной от вас преграды. На чтоб далее они нападение свое в наши границы <продолжали>, того хотя и ненадежно, однакож осторожность излишнею никогда не бывает. А разве что еще стараться будут и последние аулы, кочующиеся с Калга султаном к себе же перетащить. За всем же тем послал я с сим курьером мой ордер на вершину Кальмиуса командующему там пятью Бахмутского полку эскадронами, чтоб он с ними тотчас выступил к вам и состоял под повелением вашим, а вы с своей стороны поспешите навстречу его дать повеление, куда ему следовать и что делать. А к тому еще и господину бригадиру Ушакову, который 10-го июня в назначенном ему лагере стать должен был, дал я тогда ж такое повеление, чтобы он, получа ваше предписание, если в том надобность требовать будет, то тот час бы с полком Белозерским к вам выступил и с находящеюся при нем частью артиллерии оставил бы только на том лагере два эскадрона гусар бывшего московского легиона, как для коммуникации с вами, так и для надзирания в том краю. Но к тому только прибавил я, что если не будет настоль совершенной надобности, то полку Белозерскому и с артиллерию за Дон не переправляться, а в способном месте к переправе содержать оной в готовности. А и полку Бахмутскому, если рассудите переправлять весь ли полк или несколько эскадронов, но как сие там свыше сказано остаться в рассмотрении вашем. Относительно же Добавки драгунских эскадронов, как я вам уже от 31-го числа дал знать, что писал к господину генерал порутчику и кавалеру Текелию об отправлении всего Астраханского драгунского полку, яко он получил всю аммуницию по новому положению и только что людьми еще не в полном комплекте, а потому бы из эскадрона пошедшие к вам от Таганрогского полку возвратить, яко оные не совсем еще исправны в аммуниции. А полк Кинбурнской, хотя и поисправнее Таганрогского, но также аммуниции нового положения не имеет. Но господин генерал порутчик Текелий ответствует, да и от вас уже уведомление получил, что оные 3 эскадрона переправились уже за Дон и что по предписанию его сиятельства графа Петра Александровича велено ему командировать к вам полк Таганрогский или Кинбурнский. А потому он, не решась все оставил сие во ожидании моего еще на то предписания, на что я к нему от 1-го числа и писал уже, что его сиятельству не надеюсь, чтобы известно было, что Астраханский полк получил всю новую аммуницию, а потому и не препятствует командировать от сего полку пять

- 638 -

эскадронов в добавок к третьему Таганрогскому полку, как они уже за Дон переправлены, а потому ж самому и ныне еще подтвердил так. По сему и кажется, что вы в краю вашем войсками будете довольно снабжены. Господину ж обер коменданту Фонту посылаю я с сим же нарочным такое повеление, чтобы он по настоящей теперь надобности, если возможно, хотя. как он сообщении своем к нам пред сим отвечал, что ему за расходом командировать некого, снабдил вас по меньшей мере хотя б Ростовского гарнизону требуемым числом людей.

Усматриваю я из представления Вашего к его сиятельству графу Петру Александровичу, что оставшиеся у вас левого поколения главные чиновники, а также правого некоторые и Джанбулуцкой орды люди требуют, чтобы итти им позволить возвращать ушедших своих собрании, а потому и от Вас Калга султана требует пособия в движении туда с войском, то на сие вы и должны ожидать от его сиятельства решения. А я почитаю между тем за настоящее только сказать вам, что вы при таком обстоятельстве судите очень хорошо, что Вам самим без повеления его сиятельства графа Петра Александровича поступать на то не можно, ибо выступя за границу с войском было бы настоящее уже и явное нарушение от нас вечному трактату с Портою Оттоманскою. К тому ж согласен я и в том, что сии татары единственно ищут только случая к прочим соединиться, а затем легко может статься, что и Калга султан, видя в предприятиях своих неудачливость, почитает может быть последним способом, чтобы нас ввести в явную брань с татарами. И когда бы сие на Кубани могло открыться и непрепятственность кажется тогда была, и в то время и судьба в уже к его благополучию скоро решена быть могла. Но затем как я уже выше сказал, что сей важный и надежный пункт может только решить его сиятельство граф Петр Александрович, то и сообщено Вам оное не в наставление, а в единственное только мое размышление.

Депешу Вашу к его сиятельству и сие Вам повеление в копии со своим нарочным ныне ж к его сиятельству отправил.

Относительно ж до расположения Вашего о войсках, то как я сего края подробно не знаю, а по карте кажется, что связь весьма хорошая, в чем я никак не сомневаюсь, зная Ваше давно упражнение в части службы и будучи притом много раз самовидцем хороших Ваших учреждений, то полку и остаться сие в точном только Вашем попечении по лутшему на месте усмотрению.

Относительно до артиллерийских лошадей, то я требуемое Вами число канонеров и фурлейт⁴⁵⁴ велел артиллерии майору и кавалеру Нилусу⁴⁵⁵ отправить, а лошадей более не можно было б послать как только 15, то доставленных и писал уже я артиллерии господину генерал майору Ливену, чтоб он поспешнее ими снабдил и что на то в ответе получу Вас известить непремину сказать мне”.

1-го июня господин Бринк репортовал ко мне, что Калга султан, желая возвратить ушедшие аулы, требовал от него Бринка для преследования за оными воинского пособия.

- 639 -

Наш ему того же числа ордером повторительно изъяснил ему, что такое командование туда войска означало бы уже явную со стороны нашей войну и потому предписывал ему ожидать на сей пункт, так как относительно подания пособия войсками решения от графа, которому я того же числа о сем и доносил.

5-го числа получил от полковника Репнинского рапорт, что положение крымских татар в сравнении прежних об них известий взяло другой вид и что они находятся паки в покое, я о сем как графу репортовал, так дал знать и господину Бринку.

20-го полковник Репнинской через генерал порутчика Текелия репортовал меня, что из числа бежавших из Керчи и Ениколя албанцев три человека явились у него, объявляя ему о причинах, понудивших их к побегу. И как я тогда был в крепости Белевской, где была тогда учреждена Азовская губерния, то и показывал я оный репорт губернатору Черткову, который того ж числа оный господин генерал порутчик Текелий сообщил, что посланных в Польшу для отыскания дезертиров Молдавского гусарского полку прапорщик Ставрович столь нахально поляками обижен, что они, напав на него, не только пойманных им дезертиров, но и все имевшиеся у них отняли и самого его с ругательствами захватили. О чем он писал и находящемуся в Польше с войском господину генерал майору Широкову⁴⁵⁶, чтоб он об удовлетворении сей обиды сделал свое чрез посредство нашего министра настояние. О чем я и графу Румянцеву репортовал.

25-го получил от Борзова репорт, что в Бахчисарай прибыло 4 французских офицеров в турецком одеянии с тем, как сказывали намерением, чтоб починить тамошние крепости. Я, предписав ему простирать далее о том свое разведывание, чтоб более о том удостоверится, репортовал о том также графу.

30-го предписал полковнику барону Розену⁴⁵⁷ и Смоленскому драгунскому полку дабы первый со своим гусарским Острогожским полком, а второй сам шли из мест своего пребывания в Черкаск для присоединения к деташементу бригадира Бринка.

Того ж числа Новороссиййской губернии господин губернатор Муромцев уведомил меня, что Очаковский губернатор просит его о пропуске обратно в их отечества бывших бендерских, очаковских аккерманских, Измайловских жителей, вышедших оттуда во время войны, кои тогда задержаны были в Колпаковом. Но я решился, приостановя оных, советовать господину губернатору отвечать на то, что он о сем писал прямо ко мне. Сие же учинил дабы тем более выбрать время, дабы сии возвращаяся не объявили там о наших приуготовлениях. О чем того же числа донес графу Румянцеву. Того ж числа от полковника Репнинского получил известие, что Очаковский губернатор Мустафа паша с бывшими при нем чиновниками посажден был под арест, но потом освобожден.

30-го июня получил от графа Никиты Ивановича Панина следующее письмо.

“Препровождаю чрез сие до рук Вашего сиятельства именной за собственным подписанием ЕЯ ИМПЕРАТОРСКОГО ВЕЛИЧЕСТВА рескрипт купно с копиями для сведения Вашего отправленных ныне таковых же

- 640 -

к господину генерал майору Борзову, и к господину Бринку. Не нахожу я ничего ко оным присовокупить, кроме единственных удостоверений, что я с удовольствием пользуюсь сим случаем возобновить Вашему сиятельству мои уверения, что я никогда не перестану быть с совершенным почтением.”

“Не находя лучшего способа к немедленному и верному доставлению прилагаемых здесь трех пакетов к господину генералу майору Борзову и к господину бригадиру Бринку с помянутыми ВЫСОЧАЙШИМИ ЕЯ ИМПЕРАТОРСКОГО ВЕЛИЧЕСТВА повелениями пакет и к господину Азовскому губернатору Черткову как посредством Вашего сиятельства покорно прошу Вас, милостивый мой государь, по получении их отправить по их адресам, каждый к своему назначению с нарочным курьером до исправления следующего каждому из них.

В протчем мы надеемся, что вы нужную в сем деле тайну наирачительнейши сохраните там, чтоб ни малешего повода подано не было к предосудительной и преждевременной наших намерений догадке. И пребываем к Вам нашею ИМПЕРАТОРСКОЮ милостию благосклонные.

Дан в Петербурге июня 27 дня 1776 года.

Данный же господину бригадиру Бринку указ был следующего содержания.

“Божию милостию МЫ ЕКАТЕРИНА ВТОРАЯ, ИМПЕРАТРИЦА и
САМОДЕРЖИЦА ВСЕРОССИЙСКАЯ
и прочая, и прочая, и прочая.

Нашему бригадиру Бринку.

Представлены были к нам репорты Ваши от 27-го и 28-го мая, полученные нашим генерал фельдмаршалом графом Румянцевым Задунайским, из которых мы видим распространение разврата и до тех уже нагайских татар, которые поныне придерживались Калги Шагина гирей султана и по видимому ему преданными казались. И что таким образом противники больше или меньше привели тем раскаяние свое в затруднительстве и умножении неустройства в стороне Кубанской. И хотя, однакоже наш генерал фельдмаршал не оставил уже дать своих предписаний генералу порутчику князю Прозоровскому о подкреплении того края войсками, мы сверх того в пополнение оных за нужное нашли для вашего руководства и учреждения ваших поступков по всей <нрзб.> на вас должности в толикой внезапности объявить еще и нашу особенную монаршью волю в следующем. Дела наши с Крымским полуостровом до такой уже крайности дошли и нетерпимости, что мы для сохранения достоинства и славы нашей империи в должности себя видим употребить предприять против той меры сильные и достаточные. Намерение ж сие при помощи всевышнего окажется в своих действиях еще приходящею осенью, а между тем для возбуждения татарского внимания и ныне уже тому начало сделано в наружной демонстрации учрежденными в известных вам местах лагерями, то в ожидании того и когда устрашение и обуздание крымцов долженствует служить примером

- 641 -

для прочих Нашего покровительства и никогда не выходящего из наших видов старания к утверждению его жребия на прочном основании и в полной независимости, а потом сообщите ему и о приемлемых нами в рассуждении Крыма намерениях для возвращения вообще всех дел татарских в пристойное положение, а дабы и он, Калга султан, столько сколько можно и нужно тем нашим мерам содействовал. Для того мы всемилостивейше жалуем ему пятьдесят тысяч рублев, из которых вы и будете чинить к нему отпуск по его требованию, но о всем том скажите вы ему не инако, а приуготовя и утвердя его к сохранению крайнего и отнюдь никак и никем не проницаемого секрета, завися от того успех дела и собственная его польза. Деньги же, коими он снабдивается, мы хотим чтобы он обратил на сии три нижеписанные употребления.

1-е. Когда не все еще татары от него отстали, а некоторые при нем находятся для тех же мер, кои в надлежащее время окажутся в своих действиях, только и нужно как вышесказано, чтоб некоторые из нагайских татар часто виделось от него неотчетнейшею но с ним единогласною татарской он ищет способом закупки и задобрения сохранить оных, кои от него не разбежались, и тем действие соблазна последними отщепенцами поданного предупредить.

2-е. Буде может чрез брать воли своих между горскими народами живущих или как инако имеет он обратить благовременно старание свое на приуготовление наймом кредою некоторого числа войска из оных горских жителей в свою услугу и употребление таким образом, чтоб когда будет нужно и востребуются по его повелениям с ним соединиться и действовать могли.

И, наконец 3-е. Полезно б было, чтоб он искал преобреть и бысть в конексии и связи с людьми, живущими в Крымском полуострове и там что-нибудь значущими, отворяя себе путь к доверенному с ними сношению денежным же употреблением кстати по месту, по лицам и по времени.

Вы, давая знать ему, Калге султану, о сих назначениях, отпускаемых ныне к нему денег, присовокупите еще и тому, чтоб все требуемые и ожидаемые от него распоряжения и запасные приготовления будут иметь единственно ту цель и событие совершительное, чтоб в одно и то же время, когда здешние против развратившегося Крыма приемлемые меры в своих действиях окажутся с успехом. И по желанию он, Калга султан, тогда же мог быть объявлен и обнародовано быть здешним пособием с тем большим уважением, чем больше преуспеть вышеписанными тремя искательствами. Представит себя важным понятию народов татарских самовластным и ни от кого независимых орд нагайских ханом, с предположением ищемого признания в таком его верховном достоинстве от обоих империй, то есть Всероссийской и Оттоманской.

Из всего сказанного довольно видно, что до времени явнейшего ознаменования здешних видов, дело Ваше в том состоять имеет, чтоб сохранить пограничную безопасность, удержать Калгу султана новым в нем возбуждением”.

21-го июля представил я князю Потемкину⁴⁵⁸, что как увещевания албанцев о проходе в Белевскую крепость, посыланного к ним, как вышесказано,

- 642 -

архимандрита не подействовало и они остаются при их желании поселиться при Збуривском ретранжементе⁴⁵⁹, что сообщил господину губернатору Черткову об отправлении туда некоторой для продовольствия суммы, на что он со мною согласился. Я же с моей стороны снабдил господина Репнинского относительно их содержания всеми наставлениями, какие я получил от привезшего их в Россию господина вице-адмирала Елманова.

24-го июля предписал господину полковнику Храповицкому⁴⁶⁰, чтоб спустил от себя вниз по Кальмиусу пост и имел разъезды к состоящему у Мокрых Ялов.

25-го предписал генерал майору князю Волконскому, чтоб он от Сумского полку сделала командирование к урочищу с Мокрых Ялов.

3-го августа получил от генерал майора Борзова репорт, что из некоторых прибывающих бежавших турок и татар имеют намерение учинить нападение на Калгу султана. О сем того ж числа донес графу Румянцеву, присовокупя свою мысль, что сии вести почитаю уже сбывшимися.

Того ж числа получил от него известие, что к крымскому хану от стороны Астрахани и Казани прибыли 5 некрещеных татар, которых он, задержав, возвратил в Россию. Я о сем как графу, тогда же донес, так сообщил Астраханскому губернатору господину Якобию.

Сего ж числа послал сообщение генерал порутчику Олсуфьеву⁴⁶¹, что по отбытии графа Петра Александровича удостоен я командовать на месте его и по обстоятельствам вверенные ему войска обращать куда надобность потребует и потому предписывал ему из-под Сиваша не позже как чрез двое суток выступить к Ромнам.

Того ж числа репортовал графу, что хотя по полученному мною высочайшему рескрипту и должно было мне не подать ни малейшего виду к каким-либо приуготовлениям, но считая, что назначенное предприятие очень исполнено быть долженствовало, и потому расчисляя, что находящиеся в Севске полки марш свой до назначенного места не скорее, как в 24 дни сделать могут, решился подвинуть их к Ромнам, яко к такому месту, которое не подаст ему ясного понятия всякому, куда склонение всех сил полков следует. И от которого войска во все надобные места удобно обращать можно. Сие то и было побуждением вышеупомянутого ордера, которого копию в репорте к графу я поместил.

Я продолжил свой к графу Румянцеву рапорт, что в полевые полки из двуротных команд отправил я для наполнения их нужное число. В гарнизон же Крымской крепости назначил из Таганрогского гарнизону, о которых туда доставлении, писал в контору оного порта.

По требованию господина Бринка фур и волов в рассуждении приумножения туда войска, требовал я с моей стороны от Малороссийской коллегии 90 фур, запряженных в 4 вола с одним при каждом погонщиком за плату из экстраординарных сумм от Второй Армии и с произвождением погонщикам обыкновенного жалованья, чтоб оные в конце августа могли стать в Бахмуте. Но как оная коллегия, взявши сие на себя, находила срок коротким, то

- 643 -

я принужденным нашелся оный прибавить, рассуждая, что если сие заготовление делать благовременно, то высочайшее намерение может сделаться всем явным, а потерявши время на получение нужного, можно претерпеть в надобном случае недостаток. Все сие и передавал я на его усмотрение.

В сие же время прибыл в Новороссийскую губернию с ротами от полков Нижегородской дивизии генерал майор и князь Багратион, который, не спросясь, где именно я расположен, прошел прямо к Кременчугу. Почему я, предписав ему, чтоб он в Омельнике расположился, требовал от графа предписания, что с ними делать, ибо я на то неоткуда повеления не имел. Хотя же от князя Потемкина получил два ордера, из коих первым предписывал, чтоб из них Смоленский драгунский полк по выборе укомплектовать, что я исполнить не преминул, но затем еще от них останется несколько. А вторым, чтоб Керченской и Еникольский пост укопмплектовать. Но я тогда не бывши ведом, где оный генерал майор марш свой продолжал, поспешил укомплектование тамошних гарнизонных батальонов сделать без потеряния времени и получившей способности из Таганрогского гарнизона.

Полковник Репнинский репортовал, что в околичности Очакова проживают во многом и почти невероятном количестве бывшие запорожцы, почему я 11-го августа сообщил губернатору Муромцеву, чтоб он находившемуся в бывшей Сечи коменданту Муромцеву предписал, чтоб он об этом подробно разведал.

Господин генерал порутчик Текелий репортовал, что бывшие запорожцы, собравшись в Балте под предводительством арнаутского капитана Петрушкина, совокупясь с разбойничьею партиею беглецов, на наш форпост в деревне Берестухе учинили нападение и у стоящих на нем казаков отобрали ружья и прочая. Почему я предписал Текелию, чтоб подтвердил иметь большие на оных бдение.

31-го августа получил от князя Потемкина следующий ордер.

“На репорт вашего сиятельства сего августа, от 3-го числа в ответ предлагаю, что учиненное вами расположение касательно до отправления в полевые полки из двуротных полков тамошних команд в гарнизон тех крепостей, из Таганрогского гарнизону принимаю я тем с большим довольствием, чем яснее усматриваю то усердие и истинную ревность, с которыми ваше сиятельство завсегда поступать обыкли”.

Когда господину генерал порутчику Олсуфьеву предписал я, как вышеупомянуто подвинуться от Севска к Ромнам, то он первый раз меня не послушался, на что я не только сделал ему сильное возражение, но и писал к графу, на что получил следующий ордер.

“К сведению вашего сиятельства присоединяю тут копию моего ордера господину генерал порутчику Олсуфьеву, данного по поводу донесения вашего в неповиновении им вследствии повелений ваших к нему насланных касательно постов Московской дивизии под начальством его, прибывших по указу государственной военной комиссии в мою дистанцию”.

- 644 -

Копия с ордера генерал порутчику Олсуфьеву от 24-го августа 1776 года.

“Надчаяние получаю я здесь репорт от господина генерал порутчика князя Прозоровского, где прописывает он, что В<аше> П<ревосходительство>, не исполняя ордера от него вам данного, требовали копии моего ему предписания. Содержание оного не более бы открыло вам должность обязательством на вас возлагаемую, как и самого того, что имеете от него, князя Прозоровского. Я, знав предварительно из указа государственной Военной коллегии, что вы с Московскою дивизией выступя в Севск, входите под мое начальство, препоручил в полное расположение на случай моей от того отлучки ему, господину генерал порутчику, учреждать по надобности как весь тамошний корпус, так и обращение и вашего по его благорассуждению. А потому и не оставалось другого, кроме повиновения. Я за сим вам наисильнейше рекомендую все повеления от него к вам доходящие выполнять и впредь с лучшею точностью до самой последней черты, дабы в противном не подали вы причины к справедливому нареканию и под опасением дать ответ в высшем месте. Для чего ж не рапортовали вы его, и какую надобность находили в копии моего ему ордера, буду ожидать от вас на то объяснение”.

1-го сентября предписал я господину генерал порутчику Олсуфьеву, дабы из-под Ромны в сутки выступил к Царичанке, и разделя оные на две колонны, старался прежде или по крайней мере в назначенное время прибыть без изнурения однакож людей. И из идущих правою колонною полков Смоленскому полку предписывал при сем же отделясь, идти на Кременчуг к Кизикерменю и быть в команде генерал порутчика Текелия.

8-го числа предписал полковнику Репнинскому, чтоб он, съездя сам к Кизикерменю, осмотрел состояние исправности тамошнего перевозу, количество и величину судов и меня о том уведомил. Все сие я делал во исполнение того ордера графа Румянцева, который я 7-го сентября сего 1776 года получил от него в следующем содержании.

“Ваше сиятельство в отсутствие мое извещены от 24-го июня безпосредственно через рескрипт своеручный вам данный из приложенных к генерал майору Борзову и бригадиру Бринку о намерениях ЕЕ ИМПЕРАТОРСКОГО ВЕЛИЧЕСТВА относительно Крыму и Кубани, вопреки татарских неприязненных поступок и к которому приготовляться настоит время, чтобы к осени войска, назначиваемые к тому на месте ближайшего положения находились готовыми. А почему и прикажите ваше сиятельство всем полкам в точной части вашей расположенным разными колоннами для лучшей удобности к пропитанию к новой линии маршировать и так до осени расположиться. Дайте повеление и господину генерал порутчику Олсуфьеву туда же ближайшим путем следовать, а корпусу генерал майора Гудовича передя Днепр на правой стороне оного такое положение взять, чтобы он чрез реку в соединению к отделению в Крым и к сбережению Новороссийской губернии от Очакова и Бендер купно корпусами господина генерал порутчика Текелия

- 645 -

обращен быть мог. И чтобы касаясь очень к одним своим предположениям не открыть пути на промысле и поиск противным, для чего подтвердите переправы держать на Днепре в готовности и исправности. На основании прежних моих ордеров в непроницаемую тайну вашему сиятельству к единому сведению сообщаю, что главным пунктом сего намерения есть, овладев Перекопом и линиею, в тоже время восстановить Калгу султана в Крыму ханом. То потому надлежит вам и своему находящемуся в Кубани корпусам и первое положение и современное с вами содействие и, наконец, по овладении Перекопа и линии и квартиры определить, чтобы в последних не были войски без всякого прикрытия от непогод, но и не удалены к поданию надобной помощи нашим крепостям в Крыму и своим границам.

Вам известны крепость Перекопа, линия и мест окрестных положение, образ тамошней войны и состояние сил турецких и татарских в том же краю. А мне ваша ревность к службе, искусство в ремесле и в делах прозорливость столь известны, как нельзя лучше. И не полагаю потому, чтобы Вам встретились большие затруднения учредить и распоряжать во всем к лучшему, а как и в каком числе войск ко овладению Перекопом в каком количестве и качестве артиллерии ведомства вашего или из Киева из приготовленной тоже к стороне Кубанской и на обережение Кинбурна на случай покушения турецкого назначить, благоволите немедленно меня уведомить с приложением маршрутов всем войскам от вас данных с исчислением маршей и растахов до первого их положения и от толь одним до Перекопа по обеим сторонам Днепра, а другим от Кубани до Тамани.

Что до пропитания войск в марше на новой линии и далее, то запас провианта я полагаю по моим предписаниям уже изготовлен, а вопрос быть может как окончательно доставлять далее к Перекопу, Днепром бы способнее мне мнилось, но не знаю есть ли удобность. И так обратиться Вам надлежит к возможным надежным и ближайшим средствам, истребовав от ближайших губерний потребного к тому пособия”.

9-го сентября сообщил господину генерал порутчику Текелию, как о получении вышеписанного ордера, так и о предписании от меня Смоленскому пехотному полку, пройдя из команды Олсуфьева, явиться у него на место Днепровского. А сему последнему предписывал я, переправясь при Кайдаке через Днепр, присоединиться в лагере господина генерал-порутчика Озерова при Килчене. Причем прилагая для собственного его сведения и исполнения по вверенному ему корпусу, сделанное мною, генеральное, на основании ордера графа Румянцева, расписание. Дабы он усмотреть мог, что резервный под командою генерал майора Гудовича корпус, перейдя Днепр, имеет расположиться при крепости Святой Елизаветы для усиления в надобном случае его корпуса. Я его уведомлял, что он с корпусом своим с прибавкою резервной должен иметь предметом охранение границ от стороны Бендер и Очакова, и потому стоявшей до того при крепости Елизаветы конный пост предписывал перенести к Екатерининскому шанцу, где и ему быть самому

- 646 -

назначил, откуда примечать можно было Бендеры. Второй лагерь полагал при Кизикермене, поелику из бывшей Сечи свободно было туда судами надобной провиант доставлять. Сей лагерь способен был также на примечание к Очакову и к реке Бугу. От войск легкой конницы сего лагеря в средине поставленными украинскими от корпуса резервного казаками и от лагеря Екатерининского шанца была по предписанию моему связь. Упомянутый резервный корпус будучи расположен при Елисаветгороде способен был обращаться к нему и куда надобно, а потому сию стражу границы вверил я тогда ему, назнача два эскадрона гусар в Землянске, два в Миргороде для примечания польской границы, и для удержания дезерции.

10-го числа приступил я сделать расписание о расположении войск с моим примечанием, единственно для представления только на рассмотрение его сиятельства с нижеследующим моим мнением и с принадлежащими к нему маршрутами, а затем и с наставлением господину генерал порутчику Текелию и генерал майору Гудовичу. Копии здесь прилагаю. Присовокупить же ко всему тому нахожу, что хотя и Донских казаков вверенной мне армии было четыре по расписанию, то есть со взятием двух полков из Кинбурна, одного из корпуса господина Текелия и одного с новой линии. Хотя сей последний командируется не о двуконь, а по две только вьючных на 10 лошадей, чрез что он не так удобен и к движению. Но только и за всем тем всех сих 4 полков весьма недостаточно в рассуждении татар. Но по мнению моему потребно было для лучшего успеху десять сих казачьих полков, а не меньше уже осьми, как я испытал в последнюю кампанию в Крыму крайнюю в оных надобность, где будучи сряду трое суток атакован татарами не мог им никакого дальнего вреда причинить, не имевши при себе как самое маленькое число казаков, а регулярная конница, которой также было у меня недостаточно, хотя мало сделает движения, тотчас отступит и опять остановится в некоторой дистанции, и так сие может с ними продолжаться целый день без всякого успеха. Сами ж они своею толпою не подъезжают ближе, как верстах в двух, а высылают только от себя перестрельщиков доброконных. И как можно было полагать, что с привступлением войск в Перекопскую линию татаре могут поднять оружие, то в рассуждении сего и казаков оных непременно потребными. Я признал, о командировании коих с Дону тем более просил, что они по способности мест поспеть еще могли. А потому не находил уже нужды и полагаемого мною с правой стороны Днепра полку казачьего брать, почитая за лучшее оставить оный в распоряжении генерал порутчику Текелию. Из числа ж тех командированных с Дону полков четыре определить я хотел к назначеному от меня в Шунгары деташементу, которого отделение весьма по положению земли было потребно по той причине, что при вступлении с новой линии делает он такую связь, что чрез оную и вся стена от Азовского моря к Днепру может быть открыта. При том же в Шунгарах по песчанному грунту и по узкому месту способно было татарам вплавь переправляться,

- 647 -

что оне в последнюю кампанию и делали. Сим же деташементом преграждается им оный пост, а потому как находящиеся в марше войска тем особливо позади идущие транспорты не могли быть от них обеспокоены. Сверх же сего сие расположение много уже способствовать могло и в том, что когда корпус войск войдет в Перекопскую линию, то и сей деташемент в тоже время чрез Шунгары туда же войдет, в чем татары ему ничего воспретить не могли бы, ибо одними толко пушками можно было их отогнать от Перекопа. Удобность же, ваше сиятельство, писал я ему, и та еще есть, что переход через оный в том месте ведет уже в полуостров, а переправа в Геничах ведет войски в самый узкий дефиль, которого выход прикрыт крепостью. Но войдя ж в обеих оных местах в Крым, можно во внутренности оного сделать связь и согласно с теми свои движения делать.

Я присовокуплял, что от бригадира Бринка ожидал я чрез нарочно отправленного к нему верного исчисления о прибытии его в Тамань. И что я при том требовал от него сколько еще ему потребно будет артиллерии, которую я, получа из Киева, хотел к нему доставить. По получении всего того от него, господина Бринка, хотел не замедлить его сиятельству представить, но между тем казалось мне, что он в рассуждении дистанции прежде несколько дней должен движение свое сделать. Калга же султан, как я тогда полагал, уже из Тамани перешел в Ениколь.

И как его сиятельство повелеть мне изволил по овладению Перекопскою линиею определить и квартиры, то я осмеливался вашего сиятельства мнение мое потом сказать, что от самой Перекопской линии до рек Салгира и Кальмиуса, полагая в дальнем месте дистанции около полутораста верст, хотя селения и были, но с едиными только колодезями, которых не более двух в лучшей деревне, а по большей части по одному почти безмерной глубины до воды, так что на лошади посредством колеса воду вытаскивают. По берегу же Черного моря к стороне Козлова есть местами небольшие и изредка протоки, но во всех сих деревнях только пехота по некоторой части расположиться может, а особливо по берегу Черного моря, где надлежит будет иметь и осторожность со стороны Очакова, а затем заключительно я вашему сиятельству доносил, что поколе мы гор не займем войском, то татары послушны быть не могут. Да и самым делом, не имея гор, нельзя иметь и Крыму, хотя ж бы татаре и разделились на две части, и своих бы одна пришлась к Калге султану и другая была ему противна. Однако сия последняя, убравшись с женами и детьми и со всем своим имуществом, уйдет тотчас в горы, а тем самым способ будут иметь и все известия доставлять Порте Оттоманской. Ибо если бы и морских судов у них не было, то берегом моря могут они на лодках на Кубанский берег посылать, где в прежнее время всегда суда находились. А занятием вскорости сих гор никто не может и утечки сделать, а особливо из первых чиновников. А потому и полагал я, что, перейдя Перекоп и Шунгар и утвердя оба сии места, иметь должно было из малороссийских казаков к новой линии коммуникацию. А от Перекопской

- 648 -

линии, определя деташемент преимущественною частию в пехоте, отделить оных прямою дорогою на Бахчисарай к Балаклаве, или чрез Козлов берегом моря, ибо в горах два сии пути и занять постами Козлов, Бельбек. Знатный же пост поставить близ Балаклавской гавани при реке Кизикермене или, смотря по обстоятельствам и в самой Балаклаве, а в тоже время и от Шунгар деташемент пойдет к Салгиру, где был прежде наш редут. А от Перекопа на реку Салгир же к стороне Ахтмечети, от которой и горы занимаются. Деташемент же от Шунгары по прибытии на Салгир, оставя тут достаточный пост сам перейдет к Булзыку, что близ Кефы, где и расположится, а тем самым иметь уже будет связь с Керчью и Ениколем. Как же весною ваше сиятельство, продолжал я ему тако свое мнение, составляющие флотилию суда, не по прежнему ее обычаю, а к 1-му апрелю будут готовы к выставлению на крейс, то тем самым и восвояси не будут иметь нужды раздроблять себя на посты по всему берегу для примечания, а только в надобных местах оставлены будут. А потому и полагал я, что главный пост учредить надобно было по реке Булзыку, ибо от оной до Ениколя весьма безводно и воды, кроме нескольких и то большею частью соленых колодезей по деревням, не находится. А от сей реки под самыми горами и подле оных расположить конницу. Часть же пехоты от Перекопу по плоской земле и по Салгиру, а надобную только ее часть с правкою казаков расположить в горах, где селения и места весьма хорошие и большею частью христианами наполнены. От Булзыка ж к Ениколю единственно только коммуникация сделана будет. А притом считал я необходимым и крепость Арабатскую занять, а главную квартиру за способно я взять полагал в Козлове, поелику сие место от Перекопу в 90, а и до Бахчисарая в 70 верстах. А как от Перекопу до Кефы 180, а до Балаклавы 160 верст, то дистанция сия казалась не очень велика. Но притом я и примечание в расположении хотел взять на основании его сиятельства повеления, чтоб войска и к своим границам скоро могли возвратиться. Только, как я уже выше изъяснил, что горы непременно занять надобно было. И хотя повстретится могущее затруднение в доставлении провианта истребится взятием на первый случай на фурах туда некоторого количества оного, но потребно бы к сему необходимо и несколько морских судов, которые бы и могли удобнее провиант развозить. А потому и просил его сиятельство об определении их куда следует повеление дать. В тогдашнее время военных турецких кораблей в Черном море быть не могло, а чрез то и сии транспорты будут безопасны. Преметить я нужным почитал и то его сиятельству, что мы прежде не в татарских, но в греческих деревнях располагались квартирами. Но сии последнии по обычаю их относительно женского полу не соглашались вместе с солдатами жить. А потому и в каждой деревне по нескольку семей помещались в других домах и оставляли половину деревни под постой. То на том же основании тогда с татарскими деревнями должен был поступать, поскольку греческих на плоской земле не было.

- 649 -

Относительно до провианту, то его сиятельство усмотреть изволил из прежних моих донесений, что достаточно подвозить ему весьма б была способна водою. Только хотя семи байдаков казенных в Самаре и починены были еще зимою и намеревался было их переправить чрез пороги, но за мелководием тогдашнего лета исполнить того было неможно, а потому и остались они на своем месте. И хотя я требовал тогда от господина генерал майора и губернатора Муромцева, чтобы он старался в другом виде переписать сколько каких судов с бывшей Сечи найдется, но не надеюсь однако, изъяснял я, чтобы довольное число их могло набраться, как из них немало употреблено будет на перевозы по повелению его сиятельства тогдашнею весною А потому и обращался я требовать наличное состояние из ближайших мест, как то из Малороссийской коллегии, а также и от Слободской, Азовской и Новороссийской губернии, и чтоб те фуры собрались при Самарском или Богородичном.

А погонщики б отправлены были с двумесячным провиантом и с надобными от правительств их приставами, чтоб они могли с ними возвратиться и отчет дать. Но между тем осмеливался его сиятельство спросить, если я принужден бы продолжаться к Крыму, то оные фуры с произвождением надобного содержания людям и скоту удержать или со временем были исправлены и ко мне доставлены казенные. На что и ожидал его сиятельства решения, а потому и желательно было, чтоб морской департамент на Хортицком острову построил хотя б несколько транспортных судов, которые бы во всяком случае послужили к пользе.

Притом же я доносил, что повеление мое дал я Лубенской полевой аптеке, чтоб оная изготовила при одном провизоре таковую аптеку, каковая и при 2-й армии была, и уведомила бы меня сколько под оную каких повозок и волов в упряжку надобно. С пришедшими же тогда ротами в 3-х колонах находился при каждом лагере и подлекарь, которым я и велел явиться у штаб-лекаря Зальцера. Как в их чинах, а равно и в аптеке не без надобности, ваше сиятельство, и как особливо в лекаре была надобность, некоторое число и прибавить их просил.

Находится при мне, присовокупил я, от генерального штаба один только квартирмейстер Форт, а у господина Бердеева никого не было, то я также просил его сиятельство из сих чинов еще прислать несколько.

Я также просил вашего сиятельства, чтоб даны были повеления коммисариату и провиантской канцелярии о снабжении тамошних комиссий достаточным числом денег, а особливо и провиантскую тож, и на всякие чрезвычайные издержки, и что я должен был получить из экстраординарной суммы. 11-го дня сентября требовал я репортом своим себе переводчика Якуб аги, находившегося тогда в Киеве.

12-го сентября господину барону Бринку, прилагая полученный мной ордер от графа Петра Александровича Румянцева, в дополнение упомянутого в ордере моем и к нему от 1-го июля репорта предписал дать мне маршрут

- 650 -

до Тамани с верным исчислением и объяснением какую отдано сделать до Тамани коммуникацию, чтоб зад был у него верен, а требовал также размышления его относительно употребления квартир корпуса его по овладении Таманью.

Я сообщая учреждение мое о коммуникации моей от Дону к крепости Петровской, а равно и расписание всем войскам уведомил, что они войдут в первую позицию к 1-му октября. Я тут же, предписывая кому в учреждении верной к нему коммуникации снестись с комендантским фортом и войска Донского гражданским правлением, сообщил о том тому и другому.

Того ж числа сообщил господину губернатору Муромцеву, что я взял следующее расположение: я со вверенным корпусом и с прибывшими под командою генерал порутчика Олсуфьева полками — на новой линии, генерал порутчика Текелия с его корпусом и с резервным под командою генерал майора Гудовича в охране границ. Причем уведомлял его, что оставив я прибывшей Сечи два эскадрона при исправном офицере, предписал им неустращенным оком смотреть, чтобы от бывших запорожцев не произошло неистовства. На тот же конец прибавил я, как туда, так и в Новый Кайдак и двуротных команд с тем, что в случае движения куда-либо господина Текелия, упомянутые эскадроны и роты остаться должны при своих местах. Я рекомендовал при том, чтоб и с его стороны тоже тем больше наблюдаемо было, что по слуху великое их множество возле Очакова проживало.

Того же числа сообщил о сем самом господину губернатору Черткову.

Сего же числа дал господину Ланову повеление никого чрез новую линию не пропускать.

Того ж числа сообщил господину Черткову об учреждении до реки Кальмиус на дороге к крепости Петровской почт с постановлением по 20 казаков на каждой, снесясь о том с гражданским войска Донского правлением.

14-го занимался расположением перевозов и лодок, а потому сего же числа губернатору Муромцеву сообщил, чтоб приказать из людей живущих в бывшей Сечи тогда определить к управлению лодок. Ордер дал бригадиру Петерсону, чтоб также людей отпустил господину Норову, которому предписал и употреблять их, и довольствовать провиантом и жалованьем.

17-го предписал господину Борзову, что господину Бринку впоследствии плану предприятия, о котором я тогда же его уведомлял, должно будет войти в Таманский остров для завладения оным. И как ближайший способ к снабжению его провиантом был из Керчи и Ениколя, то повелевал ему неприметным образом приуготовлять довольное число судов.

18-го по повелению моему из крепости С. Елизаветы отправлено в Самару 33 понтона наличными лошадьми, но как еще там осталось 17 понтонов, то я писал господину Муромцеву, чтоб он для отправления их в Самару приказал надлежащее число волов собрать с его губернии на счет экстраординарной суммы.

- 651 -

КОММЕНТАРИИ

¹ По-видимому, городские ворота, выходящие в сторону города Галле, расположенного к юго-западу от Берлина.

² Постоянно служить в войсках, участвующих в боевых действиях.

³ Журнал Прозоровского не был опубликован. Наиболее вероятная причина этого его незавершенность.

⁴ Было опубликовано три журнала о ходе русско-турецкой войны под общим названием: “Журнал военных действий армий Ея Императорского величества” за 1769 / С-Пб., 1770/ (168 стр.), за 1770 / С-Пб., 1771 / (266 стр.) и за 1771 / С-Пб., 1773 / (147 стр.).

⁵ Речь идет о трактате “Мои мечтания” графа Морица Саксонского.

⁶ Рубан Василий Григоревич (1739 или 1742—1795), поэт, переводчик, писатель, историк, сотрудник журналов “Трутень” и “Живописец”, редактор журналов “Ни-то-ни-се” и “Трудолюбивый муравей”. Обучался в Киевской духовной академии, откуда перевелся в Московскую духовную академию; слушал лекции в Московском университете (вместе с Г. А. Потемкиным). Служил в Коллегии Иностранных дел переводчиком с турецкого языка, находясь в Запорожье для выдачи паспортов русским, проезжающим в Крым. Много лет был секретарем Г. А. Потемкина. С 1778 г. — директор училищ в Новороссии. С 1784 г. служил в Военной коллегии, президентом которой был назначен Потемкин. Автор ряда книг по истории Малороссии, описаний Москвы, С.-Петербурга, дорожников по России, месяцесловов и т. п. Писал на заказ оды и эпитафии. Умер в крайней бедности.

⁷ Арнауты — 1) турецкие войска, сформированные преимущественно из албанцев; 2) турецкое название албанцев.

⁸ По-видимому, Салтыков Иван Петрович (1730—1805) граф, сын фельдмаршала П. С. Салтыкова, впоследствии генерал-фельдмаршал. В службе с 1745 г. в гвардии. Выпущен в армию с чином бригадира (1760). Участник Семилетней войны; за храбрость был присвоен чин генерал-майора (1761), генерал-поручик (1766). Во время Первой русско-турецкой войны командовал корпусом в армии Румянцева, участвовал во взятии Хотина (1769), сражался при Ларге и Кагуле (1770). В 1772 г. его корпус первым переправился через Дунай; награжден чином генерал-аншефа (1773). Кавалер ордена св. Георгия 2 ст. В 1784—1788 гг. был генерал-губернатором Владимирского и Костромского наместничества. Участвовал во Второй русско-турецкой войне; в 1788 г. снова взял Хотин. Командовал Финляндской армией против Швеции, за что получил чин подполковника Конного полка (1790). Павел I при вступлении на престол переименовал его в генерала-от-кавалерии и назначил шефом Кирасирского полка и Киевским военным губернатором. 15 декабря 1796 г. ему был вручен жезл фельдмаршала. С конца 1797 — военный губернатор в Москве. С 1 мая 1804 г. в отставке.

⁹ Название территории у южной границы России, на правом берегу Днепра, где в 1752 г. были основаны поселения сербов — выходцев из Австрийской империи, принявших Российское подданство.

¹⁰ Олиц Петр Иванович (?—1771), боевой генерал, соратник и товарищ Румянцева. На службе с 1730 г.; участник русско-турецкой

- 652 -

войны (1735—1739) и русско-шведской войны (1741—1743). Во время Семилетней войны был ранен в сражениях при Цорндорфе и Франкфурте. К началу Первой русско-турецкой войны имел чин генерал-аншефа. В битвах при Ларге и Кагуле командовал колонной и каре. Возглавлял отряд, взявший крепость Журжу 23 февраля 1771 г. Скончался 7 апреля того же года в Бухаресте.

¹¹ 1-й лейб-драгунский Московский Императора Петра I Великого полк. Сформирован 25 июня 1700 г. Просуществовал до 1917 г.

¹² Подгоричани И. П.

¹³ Бринк Иван Федорович (1734—?), участник Первой русско-турецкой войны, кавалер ордена св. Георгия 4 ст. Генерал-майор (1766), командир Кубанского корпуса, которому было поручено поддерживать калгу-султана Шагин-Гирея, стоявшего во главе ногайских орд и возведенного вскоре на престол крымского хана.

¹⁴ Пулавский, по-видимому, региментарь Барской конфедерации.

¹⁵ Возможно, Хорват Антон (1749—?), в 1779 г. полковник Ахтырского гусарского полка.

¹⁶ Участники конфедерации (союза). С начала 17 века под названием Конфедерация всё чаще выступали общегосударственные политические союзы шляхты, созданные в целях её общественных интересов. Иногда Конфедерации перерастали в восстания шляхты против короля. В 1768—1772 годах магнаты Красинские и Пулавские создали Конфедерацию в Баре (Подолия), направленную против России и короля Станислава Понятовского.

¹⁷ Вероятно, Эттингер А. И.

¹⁸ Сформирован в 1708 году из гренадерских рот отдельных полков. В 1727 году назван Белозерским пехотным полком. С 1796 — Белозерский мушкетерский полк.

¹⁹ Вейсман фон Вейсенштейн О. А.

²⁰ Сформирован в 1700 году, как солдатский Ивана Англера. В 1708 году — Пермский солдатский. С 1762 года — генерал-майора Салтыкова.

²¹ Рамазан, (араб. рамадан), девятый месяц мусульманского лунного календаря, в течение которого мусульманам не разрешается принимать пищу и пить воду с восхода до заката солнца.

²² Голицын А. М.

²³ Имеется в виду Старый Константинов.

²⁴ Сформирован в 1701 году как драгунский Лорелия полк. В 1763 назван Нижегородским карабинерным полком. Карабин — укороченное ружье, употреблявшееся в кавалерии; кроме него карабинеры были вооружены палашами и пистолетами. В отличие от кирасир карабинеры не имели кирас и касок.

²⁵ Сформирован в 1651 году, как Харьковский слободской черкасский казачий полк. В 1765 году переформирован в Харьковский гусарский полк. В 1769 году в составе отряда кн. Прозоровского прибыл в Старый Константинов. В 1770—1771 годах участвовал в сражениях при Ларге, Рябой Могиле, под Силистрией, Варной, Кучук-Кайнарджи и осаде Браилова.

²⁶ Сформирован в 1723 году из Македонского и Болгарского гусарских полков. В 1728 году назван Сербским гусарским полком. Упразднен в 1776 г.

²⁷ имеется в виду гусарский Елизаветградский полк. Сформирован в 1764 году в крепости Святой Елизаветы из казацкого полка, поселенного при крепости.

- 653 -

²⁸ Румянцев П. А.

²⁹ Сформирован в 1701 году как драгунский полковника Семёна Ивановича Кропотова полк. В 1706 году назван Троицким драгунским полком. Упразднен в 1771 г.

³⁰ Текелли (Текели-Попович) Петр Абрамович (1720—1793), боевой офицер и генерал. Выходец из Австрийской Сербии, на русской службе с 1747 г. Участник Семилетней войны, отличился во время Первой и Второй русско-турецких войн. Подполковник (1761), генерал-майор (1773). В генерал-поручики и генерал-аншефы производился одновременно с А. В. Суворовым — в 1774 и 1786 годах. 5 июня 1775 г. по приказу А. А. Прозоровского, командовавшего во время отсутствия П. А. Румянцева войсками на юге, Текелли со своим от рядом исполнил повеление Екатерины II о роспуске Запорожской Сечи.

³¹ Жандр С. О.

³² Вероятно, Чорба Николай Иванович (1717—1788), из сербов, перешедших на русскую службу в 1751 г. Командовал Харьковским гусарским полком. Во время Первой русско-турецкой войны особенно отличился в боевых действиях на Дунае. 21 апреля 1773 г. награжден чином генерал-майора, а в 1774 г. — орденом св. Георгия 3 ст.

³³ До введения метрической системы мер в России обычно использовалась географическая (или немецкая) миля, которая равнялась 7 верстам (ок. 7,5 км.). В данном случае под малой милей вероятно подразумевается польско-литовская миля (5 верст) или же французская миля (4,2 версты).

³⁴ Тотт (Тот) Франсуа де (1733—1793), барон, французский дипломат, военный инженер и артиллерист. Сын венгерского эмигранта во Франции. В 1767 г. назначен на пост французского резидента при Крымском хане, затем представитель Версальского договора в Турции. Своими интригами во многом спровоцировал войну Турции с Россией в 1768 г. В конце войны руководил работами по восстановлению турецкого артиллерийского парка после поражений 1770—1771 годов, строительством береговых укреплений проливов Босфор и Дарданеллы, способствовал реорганизации турецкой армии и флота.

³⁵ Браницкий Францишек Ксаверий (ок. 1730—1819), генерал (1764), генерал артиллерии литовской (1768—1773), гетман польный коронный (1773), один из вождей магнацкой оппозиции, связанной с Россией, противник реформ четырехлетнего сейма, создатель Тарговицкой конфедерации (1792).

³⁶ Иметь возможность отступить на заранее подготовленные позиции.

³⁷ Вероятно, Апраксин П. Ф.

³⁸ Вероятно, Филисов Федор Петрович (1731—1784), бригадир (1780), с 1782 — генерал-майор, обер-комендант Керчи и Еникале.

³⁹ Сформирован в 1642 году, как 2-ой Московский выборный. В 1708 году назван Бутырским пехотным полком. Расформирован в 1784 г.

⁴⁰ Сформирован в 1736 году из сербских и болгарских гусар. В 1741 году назван Венгерским гусарским полком. Упразднен в 1776 г.

⁴¹ Исаков Александр Степанович (? — ок. 1770). В службе с 1742 г. Генерал-майор (1763). В 1764 комендант креп. св. Елизаветы. С учреждением Новороссийской губернии (12 марта 1764 г.) управлял ею в качестве помощника губернатора генерал-поручика А. П. Мельгунова,

- 654 -

жившего в Петербурге. В 1769 г. отражал татар, вторгшихся в окрестности Елисаветграда.

⁴² Дальке (Дальк) Георгий (1713—1771). В русской службе с 1739 г., из польских поручиков. Участник походов и сражений Семилетней, русско-турецкой и русско-шведской войн. С 1759 — генерал-майор, с 1763 — генерал-поручик. В 1770 находился во Второй армии и за отличия награжден орденом св. Анны 1-й ст. В 1771 ушел в отставку по болезни и вскоре умер.

⁴³ Войсковое подразделение в польской армии. Соответствовало роте или эскадрону российской армии.

⁴⁴ Племянников Петр Григорьевич (?—1779), боевой генерал. В службе с 1725 г., участник русско-шведской войны (1741—1743). Генерал-поручик (1769). Один из первых кавалеров ордена св. Гергия 2 ст. (получил его в 1770 г. за храбрость в сражениях при Ларге и Кагуле вместе с Н. Репниным и Ф. Боуэром).

⁴⁵ В 1701 году сформирован драгунский полковника Девгирена полк. В 1763 году назван Вятским карабинерным полком. 19 января 1769 года прибыл в отряд князя Прозоровского.

⁴⁶ В 1708 году сформирован под название Тобольского драгунского полка. В 1763 году назван Тобольским карабинерным полком. В 1769—1771 гг. участвовал в русско-турецкой войне.

⁴⁷ Жители Молдавии и Валахии.

⁴⁸ Окрестности городов Смела и Умань (ныне в Черкасской обл., Украина).

⁴⁹ Реестровые войска, то есть положенные по штату. Комплектовались из шляхтичей и их вооруженных слуг.

⁵⁰ Возможно, Ступишин А. А.

⁵¹ Ширков С. Е.

⁵² Ага — господин, хозяин, начальник. Составная часть наименований многих должностей и званий, преимущественно воинских, в Турции.

⁵³ В 1724 году создан как Астрабадский пехотный полк. В 1732 году назван Апшеронским пехотным.

⁵⁴ Вероятно, Поздеев 2-й, Михаил Осипович. Из донских казаков. В 1762 г. за храбрость награжден золотой медалью; в 1773 г. казачий полковник, командир полка, направленного против Пугачева.

⁵⁵ Музыкальный инструмент, род барабана в виде медного полушария, обтянутого кожей, с винтами для настройки.

⁵⁶ Отступать с боем.

⁵⁷ Сомкнутое полевое укрепление в виде многоугольника, подготовленное к круговой обороне, занимаемое артиллерией и пехотой.

⁵⁸ Сформирован в 1707 году, как Каргопольский драгунский полк. В 1763 году назван Каргопольским карабинерным. В 1769 году участвовал в сражениях под Хотином, Житомиром. В Польше разбил войско конфедератов у Влодавы.

⁵⁹ Пленные, захваченные неприятелем в Новороссии.

⁶⁰ Татары Буджацкой орды, жившие на территории от Аккермана до Измаила.

⁶¹ Татарское население южно-русских степей. Разделялись на Больших, живших на востоке от реки Волги, и Малых — на западе от Волги. Большие ногайцы — потомки татар Золотой орды. Малые ногайцы из приазовского края были вытеснены казаками на запад, где разделились на несколько орд — Буджацкую, Едисанскую, Едичкульскую и Джамбуйлукскую, подчинявшихся крымским ханам, а через них — турецким султанам. Кочевали в Очаковской области, северных уездах Таврической и части Екатеринославской

- 655 -

губерний. В 1770 г. Едисанская и Буджакская орды изъявили желание принять российское подданство.

⁶² Имеется в виду г. Винница, ныне областной центр, Украина.

⁶³ Штат канцелярии эскадрона.

⁶⁴ Вакантные места, образовавшиеся за счёт убитых на войне.

⁶⁵ Раскассировать, расформировать.

⁶⁶ В коннице заготовка лошадей, пополнение ими полков по мере необходимости.

⁶⁷ Ведомство снабжения армии денежным и вещевым довольствием.

⁶⁸ Принадлежность к единой вере, христианству.

⁶⁹ Расположенные в тех местах войска.

⁷⁰ Правильно сипахи — турецкая легкая кавалерия.

⁷¹ По-видимому, Гангеблов Георгий Христофорович, грузинский дворянин, выехавший в Россию в 1724 г. Участник Первой русско-турецкой войны. Умер от раны в 1772 г. в чине майора.

⁷² Крещеные болгары.

⁷³ Сделать выпад, вылазку из крепости.

⁷⁴ Сформирован в 1765 году из слободских казачьих полков и назван Острогожским гусарским полком.

⁷⁵ Возможно, Зверев Василий Степанович (?—1794), в 1789 г. Тамбовский губернатор.

⁷⁶ Полк, сформированный в 1749 году из 3-х чугуевских казачьих команд и 3-х калмыцких под названием Чугуевский казачий конный полк. Впоследствии 32-ой драгунский Ея Императлрского Величества императрицы Марии Фёдоровны полк.

⁷⁷ Пулавский Антоний, (1747—1813), ротмистр барской конфедерации на Подолии (1768—1769), родной брат командиров конфедерацких отрядов Франца и Казимира Пулавских, один из которых был убит, а другой уехал в Америку, участвовал в войне за независимость и стал национальным героем Соединенных штатов. Антоний Пулавский был взят в плен и сослан в Казань, где жил в доме губернатора. Во время восстания Пугачева участвовал в военных действиях против него. В награду за это просил принять его на русскую службу в чине капитана. Екатерина II предложила ему чин гусарского прапорщика и после его отказа повелела отпустить его на родину и выдать тысячу червонцев. Позже — депутат сеймиков на Волыни и посол на Сеймы, сторонник гетмана Ф. К. Браницкого, противник реформ и Конституции 3 мая, организатор торговицкой конфедерации на Волыни (1792), заместитель ее генерального маршала.

⁷⁸ Каховский Михаил Васильевич (1734—1800), граф (1797), один из лучших генералов русской армии. В службе с 1752 г., участник Семилетней, Первой и Второй русско-турецких войн. Отличился в сражениях при Цорндорфе, Пальциге, Кунерсдорфе и взятии Берлина. В 1761 г. произведен в чин капитана и назначен на должность обер-квартирмейстера при корпусе З. Г. Чернышева. Бригадир (1766), генерал-квартирмейстер (1768). Отличился под Хотином, Бендерами, при штурме Перекопа и взятии Кафы. Генерал-майор (1771), генерал-поручик (1773). С 1779 г. член Военной коллегии. Командовал корпусом в Крыму (1783), генерал-аншеф (1784), Г. А. Потемкин очень высоко его ценил и перед смертью назначил на свое место главнокомандующего на юге. В 1792 г. во главе Украинской армии занял Варшаву. Затем генерал-губернатор Пензенский и Нижегородский. Павел I пожаловал

- 656 -

ему чин генерала-от-инфантерии и возвел в графское достоинство.

⁷⁹ Стычка, перестрелка.

⁸⁰ Ничуть, нисколько, нималейше, ни даже.

⁸¹ Долгоруков П. С.

⁸² Казимир (Казимиж) Пулавский (1748—1779), сын региментаря Барской конфедерации 1769 г. После поражения конфедерации Казимир отказался от помилования и уехал в Северную Америку, где сражался на стороне Дж. Вашингтона в войне за независмость (1775—1783). Умер в 1779 г. в осажденной английскими войсками Саванне.

⁸³ От французского avantage — выгода, преимущество, перевес, победа.

⁸⁴ Выполнять исключительно его команды, находится непосредственно под его начальством.

⁸⁵ Кречетников П. Н.

⁸⁶ Репнин Н. В.

⁸⁷ Гервасий Линцевский был Переяславским архиереем с 1757 по 1768 год. Умер в Киеве в 1769 году.

⁸⁸ Речь идет о переходе священников униатской церкви, подчиняющихся римскому престолу, в русскую православную церковь.

⁸⁹ Пищевич С.

⁹⁰ Сатин Иосиф Емельянович, один из первых кавалеров ордена св. Георгия 4 ст., получивший его 27 июля 1770 г. В службе с 1734 г.; в 1773 г. генерал-майор, командир Острогожского гусарского полка. В отставке с 31 января 1774 г.

⁹¹ Гаддик А.

⁹² Веймарн Иван Иванович (Ганс), фон (1722—1792), уроженец о-ва Эзеля, воспитывался в Сухопутном шляхетском корпусе. В 1755 г. — полковник. Во время Семилетней войны был генерал-квартитрмейстером при главнокомандующем С. Ф. Апраксине, ранен в сражении при Гросс-Егерсдорфе. В 1759 г. получил чин генерал-майора и отправлен камандовать войсками в Сибири. В 1764 г. — генерал-поручик, вел следствие по делу Мировича. В 1768 г. назначен главнокомандующим русскими войсками в Польше и находился на этом посту до 1772 г., когда был сменен И. И. Бибиковым.

⁹³ От латинского laudare — хвалить, прославлять. Здесь, по-видимому, употреблено в значении “провозгласили”.

⁹⁴ Приграничное укрепленное место.

⁹⁵ Баннер П. П.

⁹⁶ Турецкая крепость на правом берегу Дуная.

⁹⁷ Корец — польская мера сыпучих тел равна 32 гарнцам, то есть примерно 120 литрам.

⁹⁸ Передмостное укрепление, предназначенное для обороны моста или переправы через водную преграду.

⁹⁹ В Польше военный начальник и судья в провинциях, заместитель воеводы.

¹⁰⁰ Имеются в виду села Великий Жванчик или Малый Жванчик, Хмельницкой обл. Украина.

¹⁰¹ По-видимому, Гейкинг (Гейкин) Христофор Иванович (1731—?). На службе с 1757 г.; в 1777 г. командир Казанского кирасирского полка, генерал-майор, в 1783 — генерал-поручик. С 1792 г. обер-комендант в Москве.

¹⁰² Отдельные всадники при действии кавалерии в рассыпном строе. Также посылались для наблюдения за действиями противника.

¹⁰³ Правильно лог — лощина, низменность.

¹⁰⁴ Возможно, Потапов Устин Сергеевич; в службе с 1750 г. В 1779—1784 — генерал-майор, вице-губернатор и исполняющий дела губернатора С.-Петербургской губернии.

- 657 -

¹⁰⁵ Али-паша, паша Эпирский, владетель Янины, наместник Албании, комендант Фессалийских и Эпирских горных проходов (1741—1822). Сын атамана крупной шайки разбойников в Южной Албании, затем сам атаман. В 1770 г. поддержал турок против восставших греков и был поставлен во главе отряда 4000 человек, Впоследствии распространил свою власть на всю Румелию, Южную Албанию и Македонию. Отличался жестокостью и коварством. В 1820 г., когда его власть и богатство достигли апогея, решился выступить против Турции в поддержку греков. Во время начавшейся междуусобной войны Али-паша был убит, а его голова отправлена в Константинополь, где была на пике выставлена на показ народу.

¹⁰⁶ Правильно пикет — полевой караул, военный пост, дозор.

¹⁰⁷ Правильно grand de garde — начальник караула.

¹⁰⁸ Передовой парный конный пост, выдвигавшийся как можно ближе к противнику для наблюдения за его действиями и ведения разведки.

¹⁰⁹ Вводить в действие войска, отвечать на вызов, предпринимать ответные действия.

¹¹⁰ Мелиссино (Милисино) Петр Иванович (1726 \ по другим данным, 1724 или 1730—1797), известный артиллерист и инженер. Служил в Главной канцелярии артиллерии и фортификации в Петербурге. Участник Первой русско-турецкой войны. Особенно отличился в сражении при Ларге (7 июля 1770 г.), командуя в чине генерал-майора артиллерией в армии Румянцева. С 1783 г. — генерал-поручик, директор артиллерийского и инженерного кадетского корпуса. В 1796 — инспектор артиллерии с чином генерала-от-артиллерии.

¹¹¹ По-видимому, Голицын Алексей Борисович, князь; в службе с 1742 г. в 1768—1771 годах — генерал-майор.

¹¹² По-видимому, Глебов Ф. И.

¹¹³ Штофельн Х. Ф.

¹¹⁴ Озеров С. П.

¹¹⁵ Бурман Ф. П.

¹¹⁶ Вероятно, Неронов В. В.

¹¹⁷ По-видимому, Зорич (Неранчич) Семен Гаврилович (1745—1799), фаворит Екатерины II в 1777—1778 гг. Сын сербского дворянина Гаврилы Неранчича. Мальчиком был захвачен турками и бежал в Россию, где его усыновил двоюродный дядя, офицер гусарского полка Зорич М. Ф., давший ему свою фамилию. Участник Первой русско-турецкой войны; попал в плен и назвался графом, чтобы сохранить жизнь; просидел 4 года в тюрьме. По возвращении из плена был награжден орденом св. Георгия 4 ст. и получил чин премьер-майора. Вскоре был определен в помощники Г. А. Потемкина с чином подполковника. В 1777 г. — генерал-майор, генерал-адъютант. В 1778 г. после ссоры с Потемкиным удален от двора с чином генерал-поручика. Поселился в Шклове, где основал кадетский корпус, жил на широкую ногу и умер, оставив более 2 млн. руб. долгу.

¹¹⁸ Возможно, Сулин Лука Андреевич (1722—?). Полковник войска Донского (1773), премьер-майор армии. Известны еще два атамана Сулины: Никифор, старшина донского войска, депутат казачих войск в Уложенной комиссии 1767 г., и Яков Никифорович, генерал-майор Донского войска (1794), генерал-поручик в отставке (1799).

¹¹⁹ Вероятно, Мартынов Дмитрий Мартынович, казачий донской полковник, отличился во время Первой русско-турецкой войны, в 1772 г. награжден золотой

- 658 -

медалью. В 1796 г. награжден чином генерал-поручика.

¹²⁰ Жители пограничных земель Речи Посполитой и Крымского ханства — выходцы из крымских татар, находящиеся на польской службе. Происхождение названия неясно, возможно от мест первоначального расселения (Липовец, Липканы). Липовец — ныне пос. в Винницкой обл. Украина. Липканы — мест, в Бессарабской обл. Хотинского уезда, ныне Молдавия

¹²¹ По-видимому, Рахманов Николай Михайлович (1744—1793). Участник Первой русско-турецкой войны, кавалер ордена св. Георгия 4 ст. Полковник, командир Воронежского пехотного полка в Кубанском корпусе (1783), генерал-майор (1788), впоследствии — генерал-поручик.

¹²² От французского menager — быть внимательным по отношению к кому-либо, остерегаться, бережно обращаться.

¹²³ Кицкий Ян (1714—?), камергер королевского двора (1768), управляющий королевских имений во Львовском воеводстве (1769—1773), мечник коронный (1773), конюший коронный (1774—1789), член экономической комиссии королевского казначейства (1781—1786), депутат сеймов, сторонник Станислава-Августа.

¹²⁴ Взможно, Константинов А. Д.

¹²⁵ Русские раскольники, живущие от части вне пределов России (Молдавия, Румыния, Прибалтика, Польша). Филипповцы относятся к старообрядцам беспоповского согласия, основанного старцем Филиппом (Фотий Васильев, 1674—1742 г. г.) в Поморье в 1738 г.

¹²⁶ Гагарин Павел Сергеевич (1745—1789), князь. На военной службе с 1757 г. Полковник, командир Московского пехотного полка, награжден за храбрость орденом св. Георгия 4 ст. (1773), генерал-майор (1779), генерал-поручик, московский обер-комендант (1788).

¹²⁷ Устав, порядок или правило какой-либо службы разъясненные письменно.

¹²⁸ Возможно, Титов Александр Михайлович, бывший впоследствии вице-губернатором Азовской губернии, а с 1783 по 1796 г. — председателем уголовной палаты Екатеринославского наместничества.

¹²⁹ Вьючные ремни, прикрепленные к седлу.

¹³⁰ Корытовский Фелициан (ок. 1720 — ок. 1810), польский генерал войск коронных, комендант г. Львова (1755—1772), сторонник Станислава-Августа. В 1769 г. успешно защищал Львов от барских конфедератов.

¹³¹ Потемкин Григорий Александрович (1739—1791), выдающийся государственный и военный деятель, светлейший князь Таврический (1787), генерал-фельдмаршал (1784); был фактически соправителем Екатерины 11 с 1774 г. и, по-видимому, состоял с ней в тайном браке. Содействовал перевороту 28 июня 1762 г., находясь в чине вахмистра л.-гв. Конного полка. В сентябре 1768 г. Ему был пожалован придворный чин действительного камергера, что соответствовало чину генерал-майора в армии. В начале Первой русско-турецкой войны отправился добровольцем в действующую армию, в корпус А. А. Прозоровского, составлявший авангард 1-й армии А. М. Голицына, и вскоре отличился в сражении с 12-тысячной турецкой армией при Днестре у креп. Хотин.

¹³² По-видимому, Батурин Петр Иванович (1735—?). Впоследствии служил од командованием Г. А. Потемкина и

- 659 -

А. В. Суворова. В 1773 г. полковник Астраханского пехотного полка, командовал колонной в первом поиске на Туртукай. Был комендантом в Негоешти. После окончания войны служил в Белоруссии, где квартировал его полк. В 1777 г. по ложному обвинению в покушении на девичью честь был предан суду и уволен из армии без пенсии.

¹³³ Калга-султан — титул наследника престола Крымского ханства. Назначался и утверждался в XVIII веке турецким султаном, как правило, из братьев или сыновей хана.

¹³⁴ Шептицкий Людвик (1717—1779), аббат, настоятель монастыря в Мельнике (до 1748), униатский епископ львовский (1749), помощник митрополита киевско-виленского Ф. Володковича (1762), управляющий архиепископской епархии (1768), митрополит киевско-виленский (1778).

¹³⁵ Потоцкий Францишек (1700—1772), староста бельский (1720), депутат сейма, воевода Волынский (1755), воевода киевский (с 1756 г.). Противник Станислава-Августа, один из предводителей Радомской конфедерации (1767).

¹³⁶ Придворный чин при Польском дворе, соответствует камергеру.

¹³⁷ По-видимому, Древиц И. Г.

¹³⁸ Курган на западном берегу р. Прут близ устья р. Калмацуй, в районе которого 17 июня 1770 г. произошло победное сражение русской армии генерала П. А. Румянцева с турецко-татарскими войсками крымского хана Каплан-Гирея.

¹³⁹ Прутский поход 1711 г. — важнейшее событие русско-турецкой войны 1710—1713 гг.

¹⁴⁰ Сераскир-паша — в Турции военный министр в чине генерала, командующий группой войск, генерал (паша).

¹⁴¹ Зорич Максим Ф., выходец из Сербии, переселившийся в Россию. в сер. XVIII в. Полковник Венгерского гусарского полка (1761), генерал-майор (1766), затем — генерал-поручик.

¹⁴² Витт, де, Иосиф (Осип), польский генерал, перешедший на русскую службу, комендант Каменец-Подольского. Скандально известен историей уступки своей жены (красавицы-гречанки, купленной в Константинополе) польскому магнату графу Щенсны-Потоцкому.

¹⁴³ Возможно, Каспаров Иван Петрович (1732—?), подполковник (1787), комендант Таганрога, генерал-майор (1799). В 1802—1805 гг. тайный советник, Кавказский гражданский губернатор.

¹⁴⁴ Возможно, Чоглоков Н. Н.

¹⁴⁵ Возможно, один из троюродных братьев Г. А. Потемкина: Потемкин Павел Сергеевич, или его младший брат Михаил Сергеевич, бывшие волонтерами в 1-й армии во время Первой русско-турецкой войны.

¹⁴⁶ Правильно байрактар (байракдар), чин в турецкой армии, соответствовавший русскому прапорщику, знаменосец. Кроме того — название военных вождей албанских племен.

¹⁴⁷ По-видиому, Ренненкампф Иоганн. В службе с 1749 г., депутат Уложенной комиссии 1767 г.; генерал-поручик с 22 сентября 1769 г.

¹⁴⁸ Возможно, Чернышев П. М.

¹⁴⁹ Розен Владимир Иванович (1742—1790), фон, барон. За отличие в Первой русско-турецкой войне награжден орденом св. Георгия 4 ст.. Был женат на двоюродной племяннице А. В. Суворова. В 1787 г. — генерал-майор, состоял при Екатеринославской армии, вел переговоры с очаковским комендантом. В 1790 — генерал-поручик.

- 660 -

¹⁵⁰ Меншиков Сергей Александрович (1746—1815), князь, внук А. Д. Меншикова. С детства записан в гвардию. Поручик л.-гв. Преображенского полка (1746). Участник Первой русско-турецкой войны. Подполковник армии, за храбрость награжден орденом св. Георгия 4 ст. и назначен флигель-адьютантом Екатерины II (1770). После войны командовал полком. Произведен в генерал-майоры (1778), в генерал-поручики (1786). Вскоре перешел в гражданскую службу, назначен сенатором и при отставке в 1801 г. получил чин действительного тайного советника.

¹⁵¹ От французского contenance — сдерживать. Здесь имеется в виду готовность к отражению нападения.

¹⁵² От франц. agir — действовать

¹⁵³ Здесь имеется в виду замешательство.

¹⁵⁴ Очевидно, Жуков Михаил Михайлович (1729—1803). В 1747 г. окончил артиллерийскую школу и выпущен в артиллерию капралом. В 1767 г. был избран депутатом в Уложенную комиссию. В 1773 г. вышел в отставку в чине подполковника и перешел на гражданскую службу. Был женат на племяннице Г. А. Потемкина А. В. Энгельгардт. Занимал ряд постов в Смоленской губ.; в 1782 г. действительный статский советник, Астраханский губернатор. В 1786 г. — тайный советник, кавказский наместник и сенатор (с 1787 г.).

¹⁵⁵ Волконский Г. С.

¹⁵⁶ Укрепление, возведенное во время осады Хотина в 1738 году графом Б. Х. Минихом.

¹⁵⁷ Вероятно, имеется в виду кто-то из рода волохских бояр Кантакузиных, один из которых, князь Радукан, в 1769 году сформировал Волохский князя Кантакузена полк, состоявший из молдавских и волохских жителей. Возможно также, что имеется в виду кто-либо из воинов этого полка.

¹⁵⁸ Здесь — холм, курган.

¹⁵⁹ Брюс Я. А.

¹⁶⁰ Любомирский Мартын (Ежи Марцин) (1738—1811), князь, польский генерал войск коронных (1756—1759), посол на Сейм (1772, 1775), самозванный маршал барской конфедерации (1769).

¹⁶¹ Салтыков Иван Петрович.

¹⁶² Артиллерийское орудие типа гаубицы, снаряд которого весил 1 пуд (16 кг.).

¹⁶³ Здесь в смысле собираться, скопляться, чем привлекать внимание.

¹⁶⁴ Очевидно, Гудович Иван Васильевич (1741—1820), генерал-фельдмаршал. В службе с 1759 г., участник трех русско-турецких войн. Подполковник (1761), полковник (1763). За отличия под Хотином и в сражении при Рачевском лесу награжден чином бригадира (1769), за взятие Бухареста и отличия в Валахии произведен в генерал-майоры (1770). В сражениях при Ларге и Кагуле бился рядом с Г. А. Потемкиным. Произведен в генерал-поручики (1777). В 1785 назначен генерал-губернатором Рязанским и Тамбовским. Генерал-аншеф за взятие крепости Килия (1790), во главе Кубанской армии взял крепость Анапу (1791). Возведен в графское достоинство (1797). Жезл фельдмаршала получил 30 августа 1807 г., одновременно с А. А. Прозоровским. С августа 1809 до февраля 1812 г. — главнокомандующий в Москве.

¹⁶⁵ Вероятно, Пеутлинг (Пеутлин) Александр Александрович. В службе с 1750 г.; впоследствии — генерал-поручик, в 1785 г. правитель Уфимского наместничества.

- 661 -

¹⁶⁶ Игельстром И. А.

¹⁶⁷ Вероятно, Сухотин А. Н.

¹⁶⁸ Кречетников М. Н.

¹⁶⁹ Молдованчи-паша, сераскир. В 1769 г. был возведен султаном в достоинство Великого (Верховного) визиря и назначен главнокомандующим турецкой армией, напавшей 29 августа на Первую армию А. М. Голицына. Был разбит и бежал в Молдавию, а русская армия 9 сентября заняла Хотин и вскоре — Яссы.

¹⁷⁰ Старорусское название столицы Турции Константинополя, ныне Стамбул (Истанбул).

¹⁷¹ Кантакузен Родион (Радукан) Матвеевич (1725—1774), из рода валахских вельмож, потомков византийских императоров. Содействовал освобождению христиан от турок. В 1769 г. помог отряду русских войск под командованием болгарина Каразина захватить Бухарест, а затем со своим отрядом присоединился к армии П. А. Румянцева в качестве волонтера. С 1771 г. полковник русской службы. Особенно отличился при осаде Силистрии, где и был убит.

¹⁷² Замятин (Замятнин) Александр Гаврилович (? — до 1784), генерал-майор с 1769 г., один из первых кавалеров ордена св. Георгия 3 ст., который получил после Г. Потемкина и О. Вейсмана за храбрость в сражениях при Ларге и Кагуле летом 1770 г.

¹⁷³ Отборные турецкие войска, сформированные из обращенных в ислам христианских мальчиков, обученных военному делу и воспитанных в духе религиозного фанатизма. Янычары составляли привилегированную замкнутую военную касту, были главной опорой султанского трона и вместе с тем активно участвовали в заговорах и дворцовых переворотах.

¹⁷⁴ Каразин Назар, болгарин, подполковник русской службы. Сражался за освобождение христиан от турецкого ига. Действовал в дунайских княжествах и других турецких областях. В 1769 г. со своим отрядом захватил столицу Валахии Бухарест.

¹⁷⁵ Уезд в Молдавии и Валахии.

¹⁷⁶ Возможно, искаженное от харчей, т. е. продовольственных припасов.

¹⁷⁷ Ржевский С. М.

¹⁷⁸ Правильно чуходар — военный курьер, вестовой.

¹⁷⁹ Витгенштейн Х. Л.

¹⁸⁰ Сформирован в 1703 году как пехотный Меншиков полк. В 1704 году назван Ингерманландским пехотным полком.

¹⁸¹ Сформирован в 1726 году. В 1732 году назван Низовским пехотным.

¹⁸² Мекнаб Федор Иванович (1737—?). Участник Первой и Второй русско-турецких войн, кавалер ордена св. Георгия 3 ст., полковник (1787), генерал-майор (1790). Во время штурма Измаила командовал колонной и был тяжело ранен.

¹⁸³ Искаженное от орт, турецкое именование воинского подразделения, равного русской роте.

¹⁸⁴ Отделять или посылать отряд войск для выполнения какой-либо задачи.

¹⁸⁵ Кантакузен Пырвул (Пров) (?—1770), великий спафарий (правитель) Валахии. В 1769 г. временно управлял княжеством Валашским. Погиб в сражении против турок, пытаясь спасти русский отряд, осажденный в монастыре Комани.

¹⁸⁶ Австрийская империя, в то время называвшаяся “Священная Римская империя”.

¹⁸⁷ Возможно, Черешников Григорий, с 1771 г. генерал-майор при армии.

- 662 -

¹⁸⁸ Потемкин Павел Сергеевич (1743—1796), троюродный брат Г. А. Потемкина, впоследствии — граф, генерал-аншеф. Окончил Московский университет, получил известность как поэт и переводчик (первым перевел на русский язык “Общественный договор” Ж.-Ж. Руссо). Записан в л.-гв. Семеновский полк в 1756 г. Отличился во время Первой русско-турецкой войны, награжден орденом св. Георгия 4 ст. в сентябре 1770 г. Чин генерал-майора получил 17 марта 1774 г.. Вероятно, в тексте Журнала ошибка: в конце 1769 г. П. С. Потемкин мог быть майором, а не генерал-майором. Был участником подавления пугачевского восстания и сражения при Казани. Возглавлял секретные комиссии по расследованию причин народного возмущения. По его предложению указом Екатерины II от 15 января 1775 г. река Яик была переименована в Урал. В 1780 г. — генерал-поручик. В 1783 г. привел к присяге на русское подданство все ногайские племена и подписал Георгиевский трактат с царем Ираклием II о протекторате России над Восточной Грузией. Автор “Описания кавказских народов” и “Истории о Пугачеве”, которые не были изданы. За отличия во Второй русско-турецкой войне награжден орденом св. Георгия 2 ст. Был помощником А. В. Суворова в подавлении Польского восстания 1794 г. и штурме Праги (предместья Варшавы), за что был награжден титулом графа (1 января 1795 г.) и чином генерал-аншефа.

¹⁸⁹ Религиозный праздник мусульман. Существует: 1) кучук байрам — 3-х дневный праздник после поста, рамадана и 2) курбан байрам — праздник жертвоприношения в воспоминание жертвоприношения Авраама, который продолжается 4 дня.

¹⁹⁰ Каковинский Николай Никитич (ок. 1735 — после 1788). В службе с 1742 г. Полковник (1763), командир Тенгинского пехотного полка, с которым участвовал в Первой русско-турецкой войне. За отличия был произведен в бригадиры (1771), а через полгода — в генерал-майоры. В 1780 г. был назначен Московским обер-комендантом в чине генерал-поручика. В 1788 уволен от службы.

¹⁹¹ Расположена на правом берегу р. Прут, близ г. Яссы, Румыния.

¹⁹² Правильно сеймен-баши — начальник стрелков.

¹⁹³ Штофельн Х. Ф.

¹⁹⁴ Правильно вистеар — один из боярских чинов при дворе господарей Молдавии или Валахии, управитель государственной казны.

¹⁹⁵ Возможно, имеется в виду Дембский Ян Адриан (ок. 1750—1800), преподаватель школ Комиссии Народного Просвещения в Польше.

¹⁹⁶ Мурза — татарский дворянин.

¹⁹⁷ Заложник, знатная особа, данная в доказательство верного исполнения договора.

¹⁹⁸ Уничтожить (упразднить).

¹⁹⁹ Кошевой атаман, глава Запорожского войска.

²⁰⁰ Березань — река, впадающая в Березаньский лиман Черного моря.

²⁰¹ Русифицированная форма турецкого слова “кяхья” — управитель султанского двора, доверенный, дворецкий.

²⁰² Сформирован в 1764 году. В 1769 году назван Борисоглебским драгунским полком. В 1770 году участвовал в Турецкой компании.

²⁰³ Галиот — голландское двухмачтовое судно с неглубокой посадкой, используется для хождения по неглубоким каналам и мелководью.

- 663 -

²⁰⁴ Данное описание Запорожской Сечи является одним из главных источников по истории последнего периода существования этого государственного образования на территории России. Оно дважды публиковалось во 2-й пол. XIX в., однако имя автора до сих пор не было известно. В справочниках и специальной литературе оно упоминается под названием “Примечание о Запорожцах неизвестного лица”. Вполне вероятно, что именно этим описанием, составленным А. А. Прозоровским и посланным им З. Г. Чернышеву летом 1770 г., была инициирована идея уничтожения Запорожской Сечи, которое было осуществлено через 5 лет, в 1775 г.

²⁰⁵ Старое название Мраморного моря.

²⁰⁶ Мешины — выделанная кожа.

²⁰⁷ Вероятно, сарацинское пшено старинное название риса.

²⁰⁸ Крепкое вино, водка, горилка и т. п. крепкие напитки, изготавливающиеся путем перегонки и способные гореть.

²⁰⁹ Кинбурн — крепость, построенная турками в XV в., занята русскими войсками в 1736 и 1771 годах, в 1774 г. отошла к России, упразднена в 1857 г. Находилась на Кинбурнской косе между Днепровско-Бугским и Ягорлыцским лиманами Черного моря, ныне Очаковский р-он Николаевской обл., Украина.

²¹⁰ Знак власти и принадлежность атамана, сделан в виде булавы с шаром на конце, иногда украшенном перьями.

²¹¹ Сформирован в 1737 году из волохов-добровольцев. В 1741 году переформирован в Молдавский гусарский полк.

²¹² Самара — левый приток Днепра.

²¹³ Орель — левый приток Днепра.

²¹⁴ Отдельная часть Запорожского войска.

²¹⁵ Здесь: экипирование, снабжение всем необходимым.

²¹⁶ Ради приличия, для видимости.

²¹⁷ Река Конская, (Конские Воды), приток Днепра, ныне впадает в Каховское водохранилище в Запорожской обл., Украина.

²¹⁸ Волчья — левый приток р. Самары, протекает по Донецкой и Днепропетровской областям Украины.

²¹⁹ Мокрые Ялы — левый приток р. Волчьей в Донецкой обл.

²²⁰ Кальмиус — река впадает в Таганрогский залив Азовского моря в Донецкой обл., Украина.

²²¹ Имеется в виду грамота Батыр-Гирей-султана.

²²² Синюха — левый приток Южного Буга, протекает по территории современных областей Украины: Черкасской, Кировоградской и Николаевской.

²²³ Административная единица Запорожской Сечи, включавшая несколько куреней.

²²⁴ Сосредоточенное расположение обозов, тыловых учреждений и прикрывавших их воинских команд.

²²⁵ Берг Г. Г.

²²⁶ Командир калмыцкого войска.

²²⁷ По-видимому, Панчулидзев (Панчелюдзев, Панчюлизев) Алексей Давыдовыч, впоследствии — действительный статский советник, с 1808 г. Саратовский гражданский губернатор; управлял также Елтонской экспедицией соляных запасов.

²²⁸ Возможно, Елагин Василий Иванович (1743—?). В службе с 1745 г. Генерал-майор (1783), командовал войсками на Тамани, генерал-поручик (1790), при Павле I генерал-от-кавалерии.

²²⁹ По территории современной Одесской области протекают три реки, имеющие названия Куяльник: Большой, Средний и Малый.

- 664 -

²³⁰ Город с 1484 по 1944 г. имел турецкое название Аккерман (тур. “Белая крепость”), однако в русских источниках нередко назывался Белгородом.

²³¹ Белогородский лиман — залив Черного моря при впадении Днестра.

²³² Гаджибей — турецкая крепость, на месте которой основан город Одесса.

²³³ Речь идет об одной из рек под названием Куяльник

²³⁴ То же, что потрафить, т. е. угодить, сделать по чьему-либо вкусу.

²³⁵ Бык — правый приток Днестра.

²³⁶ Перекопский перешеек, между Каркинитским заливом Черного моря и озером Сиваш, ныне в Крымской обл., Украина. В XV—XVI вв. на всем перешейке были построены турецкие укрепления (т. н. Турецкий вал). Русские войска овладели укреплениями в 1736 и в 1771 гг.

²³⁷ Каменский Михаил Федотович (1736—1809), боевой генерал, фельдмаршал и граф (1797). Участник Семилетней войны, всех войн Екатерининской эпохи и русско-турецкой войны 1806—1812 гг. В начале Первой русско-турецкой войны бригадир, командир бригады из пяти полков в армии А. М. Голцына, отличился под Хотином, награжден орденом св. Анны и получил чин гнерал-майора. Отличился при штурме Бендерской крепости (1770) и награжден орденом св. Георгия 4 ст. С 1772 г. в армии П. А. Румянцева. Командовал корпусом и за отличия получил орден св. Георгия 3 ст. и чин генерал-поручика (1773). Совместно с А. В. Суворовым одержал победу в решающем сражении при Козлуджи, командуя левым крылом армии (1774). Награжден орденами св. Георгия 2 ст. и св. Александра Невского (1775). В чине генерал-фельдмаршала был назначен главнокомандующим Молдавской армии в начавшейся войне с Турцией (1806); 13 декабря этого года уволился в отставку по состоянию здоровья. Был страстным поклонником военного таланта Фридриха II, отличался ужасной вспыльчивостью и неумением владеть собой. 12 августа 1809 г. убит в лесу своим дворовым человеком.

²³⁸ Щербатов Федор Федорович (1729— после 1794), князь. За отличия в Семилетней войне произведен в полковники. Депутат Уложенной комиссии 1767 г. Участник Первой русско-турецкой войны. В 1771 г. взял крепость Арабат и занял Восточный Крым, за что был награжден чином генерал-поручика и орденом св. Георгия 3 ст. После смерти А. И. Бибикова (9 апреля 1774 г.) назначен командовать восками, направленными против Пугачева. За тактические ошибки, позволившие восставшим взять Казань, был отозван и отставлен от службы. Находился в опале 20 лет. В 1794 г. назначен правителем Выборгского наместничества.

²³⁹ 7 июля 1770 года Первая армия под командованием П. А. Румянцева разгромила отряд крымского хана Каплан-Гирея на реке Ларге.

²⁴⁰ Траншеи, отрываемые осаждающими параллельно намеченному фронту атаки крепости для постепенного приближения к ней.

²⁴¹ Едисанская орда располагалась в междуречье рек Лабы и Кубани, ныне юго-восточная часть Краснодарского края. Буджацкая орда располагалась на территории от Аккермана до Измаила. Название — от г. Буджак, бывшего ее главным центром. Белогорская орда — объединение с ханской ставкой в Белогорске (Карасу-базаре). Находилась в долине реки Бирюк-Карасу.

- 665 -

²⁴² Сражение при Кагуле 21 июля 1770 г., где была одержана беспримерная в русской военной истории победа 17-ти тысячной армии Румянцева над турецкими и татарскими войсками, составлявшими в общей сложности 250 тысяч. За эту победу Румянцев был награжден высшим воинским чином генерал-фельдмаршала. Известие о победах Румянцева при Ларге и Кагуле ускорило решение ряда татарских орд перейти под покровительство России.

²⁴³ Сформирован в 1734 году из казаков малороссийских полков под названием: Лубенский конный полк Малороссийской конницы.

²⁴⁴ Пчелиная пасека, на которой турки устроили сторожевой пост.

²⁴⁵ Фальконет — малокалиберная (1—2 фунтовая) пушка, применявшаяся в полковой и полевой артиллерии в XVIII веке. Лафет — специальная артиллерийская колёсная повозка для закрепления орудийного ствола, придания ему необходимого положения при выстреле и транспортировке.

²⁴⁶ Переводчик, посредник в беседе, разговоре.

²⁴⁷ Очевидно, Завадовский Петр Васильевич (1739—1812), видный государственный деятель, фаворит Екатерины II (1776—1777). По окончании курса в Киевской духовной академии поступил на службу в Малороссийскую коллегию, где обратил на себя внимание малороссийского генерал-губернатора П. А. Румянцева, который назначил его правителем своей секретной канцелярии. На этой должности он находился и во время Первой русско-турецкой войны в штабе Румянцева. За участие в стычках с турками в конце 1769 г. произведен в премьер-майоры. За отличия в сражениях при Ларге и Кагуле в 1770 г. награжден орденом св. Георгия 4 ст. Отличился также под Гирсовым в 1773 г.. В 1774 г. вместе с С. Р. Воронцовым редактировал текст мирного договора в Кучюк-Кайнарджи. Закончил войну в чине полковника. По совету П. А. Румянцева Г. А. Потемкин выдвинул его на ответственный пост статс-секретаря императрицы. Впоследствие — граф, тайный советник, сенатор. В 1802 г. — первый министр Народного просвещения России.

²⁴⁸ Вероятно, Хорват Геогрий. В службе с 1759 г.; с 28 июня 1777 г. генерал-майор при гусарском полку.

²⁴⁹ Секретный агент, доверенное лицо, шпион.

²⁵⁰ От татарского “эсир” — пленник, здесь — добыча.

²⁵¹ Тутолмин Тимофей Иванович (1740—1809). Сын армейского майора; после окончания Сухопутного шляхетского корпуса участвовал в Семилетней войне., которую закончил в чине капитана. В чине подполковника командовал кавалерийскими отрядами, отличился при взятии Бендер (1769), за что был награжден орденом св. Георгия 4 ст. и чином полковника. Пожалован чин бригадира с назначением на пост вице-губернатора в Твери (1775), в следующем году он уже тверской наместник, генерал-майор (1779). Впоследствии назначался генерал-губернатором Олонецким и Архангельским, а также Минским, Брацлавским и Изяславским; получил звание сенатора. С 1795 г. — генерал-аншеф. В 1806—1809 годах — главнокомандующий в Москве.

²⁵² Возможно, Мерлин Яков Данилович (1754—?). В 1792 г. — полковник, командир Тобольского пехотного полка (1792), генерал-майор (1796).

- 666 -

²⁵³ Джан Мамбет бей — главный из едисанских мурз. В начале октября 1770 г., после сражений при Ларге и Кагуле, сообщил канцелярии советнику П. П. Веселитскому, посланному в Едисанскую орду, о согласии едичкулов и джамбулуков перейти под покровительство России. В 1771 г. — сторонник Шагин-Гирея и независимости Крыма от Турции.

²⁵⁴ Таган рог — ныне г. Таганрог в Ростовской обл.

²⁵⁵ Подразделение янычарского войска, среднее между полком и батальоном.

²⁵⁶ Правильно Джамбуйлукская.

²⁵⁷ Алкиран (алкоран) — устаревшее, тоже, что коран, священная книга мусульман.

²⁵⁸ Легкая кавалерия, вооруженная кроме сабли и карабина еще и пикой. В 1783 году пикинерные полки были переформированы в легкоконные.

²⁵⁹ От французского appele — призыв, команда. Сделать опель — дать команду.

²⁶⁰ Бендеры — крепость в Бессарабии. Были взяты штурмом русскими войсками под командованием гр. Панина, но по Кучук-Кайнарджийскому мирному договору 1774 года возвращены Турции. В 1812 году по Бухарестскому мирному договору присоединены к России.

²⁶¹ Веселитский (Веселицкий) Петр Петрович, русский дипломат, сыграл заметную роль в освобождении Крыма от турецкого владычества. Родился в Далмации, откуда младенцем был вывезен в Россию. У своих слуг научился турецкому, греческому и молдавскому языкам. В течение 5 лет обучался в Вене, затем два года путешествовал по Европе. В 1757—1759 состоял при фельдмаршале С. Ф. Апрксине, а затем при В. В. Ферморе, ведя дипломатическую переписку штаба главнокомандующего. В конце 1763 г. в чине канцелярии советника по указу Сената был определен в помощники киевского генерал-губернатора Глебова для управления пограничными делами. Вместе с бывшим консулом в Крыму Никифоровым создал на полуострове сеть секретных агентов. В 1770 г. был послан в Едисанскую орду для решения вопроса о переходе ее под покровительство России. В 1771 г. — в Ногайскую орду по тому же вопросу и для улаживания инцидента об ограблении их запорожцами (заплатил им от имени российского правительства 14 тыс. руб. за убытки). В этом же году назначен поверенным в делах России при крымском хане Сагиб-Гирее и передал ему акт, которым предусматривался выход ханства из войны на стороне Турции, объявлялись независимость Крымского полуострова и обязательство крымцев вступить в союз и вечную дружбу с Россией как своей освободительницей от турецкого ига. Дважды (в 1772—1774 и 1780—1783) был чрезвычайным посланником и полномочным министром (резидентом) при дворе крымских ханов Гиреев. В июле 1774 г. был вероломно выдан Сагиб-Гиреем турецкому сераскир-паше Али-бею, высадившемуся с десантом в Крыму, и едва не погиб. Екатерина II потребовала его выдачи; победы П. А. Румянцева и известие о мире вынудили Турцию отозвать свои войска из Крыма и освободить Веселитского. В 1780 г. он снова был направлен в Крым, сменив резидента А. Д. Константинова при дворе Шагин-Гирея, и перед самым отречением последнего (14 апреля 1783 г.) был сменен С. Л. Лашкаревым.

²⁶² Кизикермен — турецкая крепость на берегу Днепра, построена в XVI в. Ныне город Берислав в Херсонской обл., Украина.

- 667 -

²⁶³ Вероятно, Пален Петр Алексеевич (1745—1826), барон, из лифляндских дворян. В службе с 1760 г. Во время Первой русско-турецкой войны награжден орденом св. Георгия 4 ст. Генерал-майор, командовал колонной при штурме Очакова (1790), за что получил орден св. Георгия 3 ст. Участник русско-шведской войны (1788—1790); был представителем России при шведском короле Густаве III. Пользовался доверием Павла I, который возвел его в графское достоинство, наградил чином генерала-от-кавалерии и назначил генерал-губернатором в столице. Сыграл решающую роль в заговоре и убийстве Павла I. При Александре I был удален от двора и из Петербурга.

²⁶⁴ По-видимому, Колпак Афанасий Федорович (? — после 1775), полковник запорожского войска, участник Первой русско-турецкой войны. Сражался в Крыму до окончания войны. За проявленную храбрость в 1771 г. награжден золотой медалью для ношения на шее.

²⁶⁵ В 1769 г. были сформированы два легиона: Московский и С-Петербургский, по 5775 человек в каждом, имевшие в своем составе пехоту, кавалерию и артиллерию. По окончании войны, в 1775 г. оба легиона были расформированы.

²⁶⁶ Вероятно, Кутейников Ефим Дмитриевич (1725— после 1779), полковник, походный атаман Войска Донского. В службе с 1746 г.; участник Семилетней и Первой русско-турецкой войны, в которой отличился при штурме Бендер и в крымском походе 1771 г. В 1778 г. командовал всеми донскими полками в Польше, в 1779 — линией на Моздоке.

²⁶⁷ Вероятно, Краснощеков Даниил (?—1786), походный атаман Донского войска, награжденый в 1770 г. за храбрость золотой медалью.

²⁶⁸ По-видимому, Фрич Филипп Иванович (1737—?), в 1778 г. в чине полковника состоял приставом при Шагин-Гирее.

²⁶⁹ Возможно, Иловайский 1-й Алексей Иванович (1736—1797), первый генерал-от-кавалерии из донских казаков. Выдвинулся из простых казаков, благодаря личной храбрости. Участник Семилетней и Первой русско-турецкой войны. В июле 1770 разбил турецкий отряд и едва не взял в плен великого везиря. В 1774 преследовал со своим полком разбитого Михельсоном Пугачева, получил звание наказного атамана. В 1776 г. — войсковой атаман Войска Донского с чином генерал-майора. Участвовал в усмирении ногайских татар и во Второй русско-турецкой войне. В 1797 г. Павел I возвел его в чин генерала-от-кавалерии.

²⁷⁰ Возможно, Синельников Иван Максимович (?—1788). Участвовал во Второй русско-турецкой войне. В 1786—1788 гг. правитель Владимирского наместничества, генерал-майор. 25 июля 1788 г. был смертельно ранен под Очаковом пушечным ядром, находясь во время рекогносцировки рядом с Г. А. Потемкиным.

²⁷¹ Ямы, колодцы, вырытые для накопления дождевой воды.

²⁷² Вероятно, Греков 1-й, Дмитрий Евдокимович (1748—1820). В службе с 1761 г. Есаул (1766), полковник (1771). Произведен в генерал-майоры (1798). Участник Первой русско-турецкой войны, польской кампании 1791 г. и Отечественной войны 1812 г., кавалер ордена св. Георгия 4 ст.

²⁷³ Колпаков Карп Ерофеевич (1721 — после 1772), полковник донского войска. Участник русско-шведской войны (1741—1743), Семилетней и Первой

- 668 -

русско-турецкой войны. В сражениях 1769—1772 годов получил несколько серьезных ран и был вынужден оставить военную службу.

²⁷⁴ Мусин-Пушкин Валентин Платонович (1735—1804), граф, фельдмаршал. В службе с 1747 г. Секунд-ротмистр конной гвардии (1762), камергер (1769). Участник Семилетней, Первой русско-турецкой и русско-шведской войны (1788—1790). С 1771 г. в чине генерал-майора служил во Второй армии своего тестя, В. М. Долгорукова, в Крыму, где “за оказанную храбрость в разных сражениях” награжден орденом св. Георгия 3 ст. и чином генерал-поручика. В июле 1774 г., уже после подписания в Кючук-Кайнарджи мира с Турцией, отряд под его командой разбил турецкий десант, высаженный под Алуштой. Пожалован чином генерал-аншефа (1782) и назначен генерал-адъютантом к вел. кн. Павлу Петровичу (1783). Получил должность вице-президента Военной коллегии и награжден орденом св. Андрея Первозванного (1786). Дважды командовал Финляндской армией (1788, 1789). При восшествии на престол Павел I назначил его Шефом Кавалергардского корпуса, а 5 апреля 1797 г. вручил ему жезл генерал-фельдмаршала. Умер в Москве и похоронен в Симоновом монастыре.

²⁷⁵ Голицын Петр Михайлович (1738—1775), князь, племянник фельдмаршала А. М. Голицына. В чине бригадира и генерал-майора отличился в боях против Барских конфедератов и в Первой русско-турецкой войне. Активный участник подавления восстания Е. И. Пугачева, за что был награжден чином генерал-поручика. Погиб на дуэли.

²⁷⁶ По-видимому, Броун Иван Юрьевич, граф, сын генерал-аншефа Броуна Ю. Ю., командир Кексгольмского полка и мальтийский кавалер. Потомков не имел и с его смертью род Броунов прекратился.

²⁷⁷ Салгир — река, впадающая в оз. Сиваш.

²⁷⁸ Река Большой Карась (Биюк-Карасу) в Крымской обл., правый приток р. Салгира.

²⁷⁹ Известны две реки: Сухой Индал и Мокрый Индал, протекающие в восточной части Крыма.

²⁸⁰ Командовать полком в сражении ок. Кефы 29 июля 1771 г. мог один из трех известных представителей рода Багратиони: 1) Иван Вахуштович (?—1781), внук царя Вахтанга VI, на русской службе с 1749 г., участник многих сражений Семилетней и Первой русско-турецкой войны, впоследствии генерал-поручик, командир Сибирской дивизии; 2) Иван Константинович, в 1783 г. генерал-поручик, уполномоченный для заключения трактата царя Ираклия с Екатериной II и 3) Иван Александрович (1730—1795), полковник русской службы (1765), отец героя Отечественной войны 1812 г. П. И. Багратиона.

²⁸¹ Возможно, Дунин-Барковский Иван Петрович. В службе с 1760, генерал-майор (1787), генерал-поручик (1791), генерал-от-кавалерии (1797).

²⁸² Вероятно, Голицын П. М.

²⁸³ Возможно, Чарторижский Адам.

²⁸⁴ Река Меньшой Карась (Кучук-Карасу), приток Биюк-Карасу

²⁸⁵ Калга-султан — престолонаследник Крымского хана, утверждался турецким султаном, как правило, из братьев или сыновей хана.

²⁸⁶ Ахт-мечеть (Ак-Мечеть) — населенный пункт на берегу Ак-Мечетской бухты Каркинитского залива.

- 669 -

²⁸⁷ Возможно, Кохиус Иван Степанович, бывший с 1778 г. на ответственной генеральской должности обер-коменданта в Ревеле.

²⁸⁸ Река Альма (Алмасу, Алмена, Олмасу, Олма) впадает в Черное море, Крымская обл.

²⁸⁹ Представители Ширинской династии, занимали высшие посты при Крымском хане.

²⁹⁰ Азиатская часть Турции (п-ов Малая Азия), современное название — Анадолу.

²⁹¹ Окка, татарская мера веса равная 3 фунтам или 1200 граммам.

²⁹² По-видимому, вид турецкого морского грузового судна.

²⁹³ Вероятно, Фризель Давид Григорьевич (1740—1801), впоследствии — генерал-майор, почт-директор в Вильно.

²⁹⁴ Возможно, Туркистанов (Туркестанов) Егор Борисович (1734—1795), князь. С 14 апреля 1789 г. генерал-майор, член Военной коллегии.

²⁹⁵ Частный, неофициальный.

²⁹⁶ Ениколь (Яниколь, Еникале), турецкая крепость, контролировавшая Керченский пролив, ныне входит в черту г. Керчь в Крымской обл.

²⁹⁷ У мусульман духовное лицо, исполняющее роль также и светского судьи и решающее дела на основании законов Корана. Кадий принадлежал к высшему духовенству. Обязанности кадия — решать уголовные дела, разбирать жалобы, обеспечить исполнение приговора.

²⁹⁸ Имеется в виду Таманский полуостров между Черным и Азовским морями, Краснодарский край.

²⁹⁹ По-видимому, Романиус Авраам Романович. В службе с 1735 г.; генерал-поручик с 1 января 1771 г.

³⁰⁰ Щербатов Ф. Ф.

³⁰¹ Очевидно, Денисов Петр Денисович (?—1803), донской казачий генерал. С 1 января 1795 г. — генерал-поручик.

³⁰² Набирался из добровольцев, способных к верховой езде. Получали жалованье от гетмана. Компанейцы составляли легкую кавалерию. Вооружение — сабля, короткое ружье и нагайка.

³⁰³ Петровская — крепость находилась у впадения реки Берды в Азовское море, ныне г. Бердянск в Запорожской обл., Украина.

³⁰⁴ Граф де Балмен (Де-Балмен, Дебальмен) Антон Богданович (1740—1790), участник Первой и Второй русско-турецких войн. На службе с 1751 г. Адъютант П. А. Румянцева, подполковник (1761); полковник, командир Ростовского карабинерного полка (1768). За отличия награжден чином генерал-майора (1774), генерал-поручик (с 1780). Назначен директором Сухопутного шляхетского корпуса (1784), генерал-губернатором Орловского и Курского наместничеств (1786). В 1790 г. принял командование войсками на Кавказе, но вскоре по прибытии туда умер.

³⁰⁵ Миус — протекает по территории Украины и Ростовской области, впадает в Таганрогский залив Азовского моря.

³⁰⁶ Вероятно, Пеккен, генерал-майор (1798), комендант в Азове, шеф гарнизонного полка своего имени.

³⁰⁷ Вероятно, Чертков Василий Алексеевич (1726—1793). В службе с 1742 г. Губернатор новой Азовской губернии, генерал-майор (1774). С 1782 г. генерал-поручик, воронежский генерал-губернатор, наместник в Харькове и Саратовский губернатор. Известен как поэт и переводчик.

³⁰⁸ Вероятно, Потапов У. С.

³⁰⁹ Депрерадовичи (Де-Прерадовичи), русский дворянский род, вышедший из

- 670 -

Сербии. Подполковник австрийской службы Райко (Родион Степанович) Депрерадович при переходе в русскую службу в 1752 г. получил чин генерал-майора. Возможно, здесь имеется в виду один из его сыновей: Георгий Родионович, генерал-майор в 1773 г., или Иван (в службе с 1752 г.), генерал-майор в 1791 г.

³¹⁰ Ефремов Степан Данилович (ок. 1730—1784), с 1753 г. войсковой атаман на Дону, отличился в Семилетнюю войну. Он и его отец Данила правили на Дону 34 года, проявляя слишком большую самостоятельность и независимость от центальной власти. В 1772 г. С. Д. Ефремов обвинен в намерении возмутить казаков и расхищении казны, был приговорен судом к смертной казни, замененной ссылкой в Пернов (Пярну). В 1778 г. Г. А. Потемкин добился прощения Ефремова.

³¹¹ Тузловский пост находился на реке Тузлов, правом притоке р. Аксай на территории современной Ростовской обл.

³¹² Щербинин Евдоким Алексеевич (1728—1783). Службу начал в л.-гв. Измайловском полку. В 1758 г. из капитанов гвардии выпущен в полковники пехотного полка. В 1762 г. произведен в бригадиры; в следующем году — в генерал-майоры. В 1764 г. назначен губернатором вновь учрежденной Слободско-Украинской губерниии. В 1767 г. был избран депутатом в Уложенную комиссию от г. Пскова. С начала Первой русско-турецкой войны активно содействовал обеспечению армии всем необходимым и руководил сооружением новой пограничной линии от Азовского моря до Днепра. Генерал-поручик с 1 ноября 1771 г. По повелению Екатерины II принял в свое ведение все татарские дела, которыми управлял до конца войны. Вел успешные переговоры с Крымским ханством, склоняя его принять независимость от Турции и покровительство России. От имени Российского правительства заключил с Крымским ханством союзный и мирный трактат, который был подписан 1 ноября 1772 г. Награжден орденом св. А. Невского, а с 29 января 1773 — званием сенатора. В 1778 г. временно управлял Смоленским и Орловским наместничествами (вместо Н. В. Репнина), а затем назначен на пост Воронежского и Харьковского генерал-губернатора, который занимал до самой смерти.

³¹³ Крымские татары разделялись на степных, горных, прибрежных. Горные татары — смесь татар с местными народностями и с пришлыми элементами: хазарами, генуэзцами, готами, греками и т. д.

³¹⁴ Штерич Иван. В службе с 1751 г.; с 25 апреля 1785 г. генерал-майор.

³¹⁵ Пролив, соединяющий оз. Сиваш с Азовским морем.

³¹⁶ Арабатская коса (стрелка) отделяет оз. Сиваш от Азовского моря в Крымской обл.

³¹⁷ Правильно кучугоры — песчаные дюны в Крыму.

³¹⁸ Река Калчик (Кальчик), правый приток р. Кальмиус, Запорожская и Донецкая обл. Украина)

³¹⁹ Река Берда, впадает в Азовское море.

³²⁰ Орлов Григорий Григорьевич (1734—1783), видный государственный и военный деятель, один из главных участников переворота 28 июня 1762 г., доставившего российский престол Екатерине II, фаворитом которой он был более десяти лет. Возведен императрицей в графское и затем в княжеское достоинство, занимал высокие чины и должности,

- 671 -

имел высшие награды и почести. В апреле-августе 1772 г. возглавлял российское представительство в переговорах с Турцией на Фокшанском мирном конгрессе. В конце августа, узнав о появлении у Екатерины II нового фаворита (П. В. Завадовского), самовольно возвратился в Петербург, что послужило для Турции предлогом прервать мирные переговоры. Вскоре был отстранен от дел и в 1775 г. отправлен в отставку.

³²¹ Обресков А. М.

³²² Вероятно, Глебов Сергей Иванович (1736—1786, или, по др. данным, 1738—1794). Инженер-подпоручик при строительстве крепости св. Елизаветы (1754—1756). Участник Семилетней и Первой русско-турецкой войн. Майор (1763), подполковник, депутат Уложенной комиссии (1767), полковник (1772). При отставке получил чин генерал-майора (1774). Известен как писатель и переводчик.

³²³ Сформирован в 1731 году. В 1769 году назван Алексеевским пехотным полком. В 1784 г. переименован в Алексопольский пехотный полк.

³²⁴ По-видимому, Якоби (Якобий) Иван Варфоломеевич (1726—1803). В службе с 1747 г. Участвовал в Первой русско-турецкой войне в чине генерал-майора; за отличия награжден орденом св. Георгия 3 ст. С 1776 г. занимал пост Астраханского губернатора. Произведен в генерал-поручики (1779). Саратовский наместник (1780), генерал-губернатор Иркутский и Колыванский (1783). В 1789 г. по ложному обвинению отстанен от должности, но был оправдан. Впоследствии — генерал-от-инфантерии. С 1797 г. в отставке.

³²⁵ Возможно, Норов Дмитрий Артамонович (1730—1788), впоследствии — правитель Харьковского наместничества, генерал-поручик.

³²⁶ Военные успехи России заставили Турцию пойти на мирные переговоры. Было подписано перемирие в Журжане 19 мая 1772 г., однако мирные переговоры, происходившие летом этого года в Фокшанах, а затем в Бухаресте, окончились безрезультатно.

³²⁷ Один из дворянских татарских родов.

³²⁸ Сформирован в 1731 году. В 1736 году переформирован в конный. Входил в состав Украинского ландмилицкого корпуса.

³²⁹ Ахтяр (Ахтиар) — ныне на этом месте расположен г. Севастополь.

³³⁰ Вероятно, Бибиков Юрий Богданович (1743—1812). На военной службе с 1760 г. Генерал-майор (1779). Командовал войсками на Кавказе и в Херсоне (1786—1787).

³³¹ Сенявин (Синявин) Алексей Наумович (1716—1797), сын вице-адмирала Сенявина Наума Акимовича (ок. 1680—1738). Участник русско-турецкой войны (1735—1739) и Семилетней войны. Командовал рядом линейных кораблей, затем Кронштадской эскадрой. С начала 1769 г. возглавлял новую “Донскую экспедицию” и строительство Азовской военной флотилии. С 1771 г. в чине вице-адмирала командовал воссозданной Азовской флотилией, которая принимала самое активное участие в боевых действиях по отражению турецкого флота, охране побережья и поддержке сухопутных войск в Крыму. 10 июля 1775 г. награжден чином полного адмирала.

³³² Вероятно, Дельвиг Карл Борисович, фон (?—1791), барон. Выходец из древней германской фамилии. В русской службе с 1766 г. в чине полковника. Участник Первой русско-турецкой войны и

- 672 -

походов в Крым. Генерал-майор (1773), генерал-поручик (1779). С 1780 г. обер-комендант крепости Выборг.

³³³ Галера — плоскодонное военное судно, которое может приставать к отмельным берегам, ходящее под парусом и на веслах.

³³⁴ Фаркат — турецкое название фрегата.

³³⁵ Капудан-паша, начальник морских сил Турции, адмирал.

³³⁶ Пергада — турецкое военное судно, то же, что и фрегат. Гертяра — военное судно.

³³⁷ Мангутский бей — глава Мангутского комиссарства.

³³⁸ Денисов Тимофей Петрович (1750—?). В службе с 1767 г.. Генерал-майор казачьего войска при Екатерине II и Александре I.

³³⁹ Долгоруков-Крымский В. М.

³⁴⁰ А. Н. Сенявин

³⁴¹ Возможно, Вассерман Богдан, генерал-майор в 1771 г.

³⁴² Возможно, Сухотин Яков Филиппович (?—1790), генерал-майор (1779), вице-адмирал.

³⁴³ Сформирован в 1763 году. В 1769 году назван Белевским пехотным полком. Нес боевую службу на Кавказе.

³⁴⁴ Вероятно, Шепилов Иона (1745—?). В 1778 г. — секунд-майор Тульского пехотного полка, находившегося в Крыму.

³⁴⁵ Возможно, Орлов Василий Петрович (1745—1801). В 1788 г. полковник, командир Донского казачьего полка. В 1790 г. особо отличился при штурме Измаила. Впоследствии — войсковой атаман Донских казаков, генерал-от-кавалерии.

³⁴⁶ Мехмет (Мегмет)-Гирей-султан, сын татарского хана Крым-Гирея. В 1778 г. был ханом Абазинской орды, кочевавшей в Прикубанье. Выступал против Шагин-Гирея; в 1782 г. встал во главе восстания, заставившего крымского хана бежать под защиту русских войск. После подавления восстания казнен Шагин-Гиреем. По другим данным, погиб в бою около деревень Гангуре и Сакулиц с русскими войсками под командованием г.-м. Ласси и г.-анш. Каменского (обе деревни были уничтожены вместе с жителями).

³⁴⁷ Потомки донских казаков, участников Булавинского восстания 1707—1709 гг., которые после его поражения ушли во главе с Игнатом Федоровичем Некрасовым на Кубань, а в 1740 году эмигрировали в Турцию. Расселились в Добрудже и Малой Азии около озера Маньес. Они получили свободу от податей и повинностей, самоуправление (казачий круг) с обязательством участвовать в войнах против России. Позже в состав некрасовцев влилось значительное число старообрядцев, бежавших из России. Многие некрасовцы стали старообрядцами поповского согласия. В 1864 году некрасовцы лишились привилегий, отказавшись выступить против России. В нач. XX в. начали возвращаться на Родину.

³⁴⁸ Шагин-Гирей султан (1746—1787), потомок Чингизхана, последний Крымский хан, возведенный на престол в 1775 г. при помощи руссих войск. Образование получил в Италии, отличался жестокостью и деспотизмом. Трижды свергался с престола и вновь восстанавливался при поддержке России. Весной 1783 г. вынужден был отречься от престола. Указом Екатерины II от 8 апреля 1783 г. Крым был присоединен к России. С 1784 г. жил в Воронеже и Калуге, получая пенсион от Екатерины II. Перед началом Второй

- 673 -

русско-турецкой войны отправился в Турцию, где был сослан на остров Родос и в августе 1787 г. удавлен по приказанию султана.

³⁴⁹ Мустафа III (Мустафа-Гамид), турецкий султан с 1758 по 1774. Екатерина II писала П. А. Румянцеву 14 февраля 1774 г. о необходимости воспользоваться смертью Мустафы III и нанести новые удары по противнику с целью вынудиить Турцию к переговорам о мире.

³⁵⁰ Батыр-Гирей-султан, старший брат и соперник возведенного на престол крымского хана Шагин-Гирея, начальник Абазинской орды. В 1778 г. его отряды были разгромлены войсками Прозоровского. В 1782 г. вместе с братом Арслан-Гиреем снова поднял восстание против Шагин-Гирея, но после вступления русских войск был предан своими сторонниками и захвачен в плен. Братьям-мятежникам грозила казнь, от которой их спасло лишь вмешательство Потемкина и Екатерины II.

³⁵¹ Фирман — указ султана, приказ, распоряжение.

³⁵² Румелия — провинция Турецкой империи, включавшая в себя почти всю территорию Балканского п-ва.

³⁵³ Девлет Гирей, хан Крымский, брат Шагин Гирея. В 1775 г. возведен на престол крымского хана при помощи Турции. В 1777 г., после разгрома его войск А. В. Суворовым, бежал в Турцию.

³⁵⁴ Капиджы-баши, один из младших придворных чинов в Турции.

³⁵⁵ Селим-Гирей, племянник Шагин-Гирея и претендент на престол крымского хана, сторонник Турции

³⁵⁶ По-видимому, сераскер — командующий войсками в Турции.

³⁵⁷ Суджук-кале, турецкая крепость, построенная в 1722 г. на берегу Суджукской (ныне Новороссийской) бухты. В 1832 г. возле нее был основан г. Новороссийск, Краснодарский край.

³⁵⁸ Сагиб-Гирей (Сахиб-Гирей) — крымский хан, заключивший в 1774 г. мирный договор с Россией. Предшественник Девлет-Гирея, поставленного на крымский престол в 1775 г.

³⁵⁹ Путятин Николай Абрамович (1744—1818), князь. В 1778 г. получил звание камер-юнкера. Впоследствии — камергер, тайный советник. Служил в гоф-интендантской конторе и в Главной канцелярии строений. Скандально известен громким делом о разводе Я. Е. Сиверса, жена которого ушла к Путятину.

³⁶⁰ Кадылик — административно-территориальная единица в Крымском ханстве. К 1783 г. в Крыму насчитывалось 48 кадыликов.

³⁶¹ Денежная единица. Алтмыш — 60 коп.

³⁶² Частное лицо, снаряжавшее и вооружавшее за свой счёт судно и получавшее от правительства специальное разрешение, так называемое “каперское свидетельство” на право нападения в море на неприятельские торговые суда.

³⁶³ Общее название снастей на судне, предназначенных для крепления парусов и управления ими, выполнения грузовых операций.

³⁶⁴ Джамбуйлуки, или жамбулуки — группа нагайских племен.

³⁶⁵ Непосредственно, прямо.

³⁶⁶ От латинского pontifex — первосвященник.

³⁶⁷ От арабск. “халифе” — наместник. Так назывались преемники основателя ислама Магомета в его политической и духовной власти над мусульманами.

³⁶⁸ Кадыаскер, кадилескер, казаскер, верховный судья в Крымском ханстве. Утверждался падишахом. Находился в

- 674 -

Кефе. Кадыаскер утверждал кадиев-судей. В Турции — кази-аскер — военный судья, глава судейского сословия.

³⁶⁹ Грамота, разрешение (от арабск. “переписка”).

³⁷⁰ Деев Михаил Иванович (1742—1794), полковник, командир Тамбовского пехотного полка (1794).

³⁷¹ Речь идет о крымском хане.

³⁷² Возможно, Касайский Арслан-Гирей, племянник Шагин-Гирея, начальник ногайской орды (1779), приверженец России.

³⁷³ Речь идёт о Малай мурзе, главе едичкульской орды. С 13 века мурзами назывались крупные феодалы, главы отдельных орд и родов.

³⁷⁴ Нурреддин (?—1440), князь Ногайской орды (1426—1440). Имя Нурреддина впоследствии стало нарицательным для князя, правителя, наследника владетельного князя в ногайских ордах.

³⁷⁵ Высшее духовное лицо, облеченное правом выносить решения по религиозно-юридическим вопросам.

³⁷⁶ Мустафа III (Мустафа-Гамид), турецкий султан.

³⁷⁷ Хаты-халты — искажено, правильно скапыхалки — придворные чины в Крымском ханстве.

³⁷⁸ Глашатые.

³⁷⁹ Чесменское сражение в Эгейском море в июне 1770 г., когда русская эскадра под командованием адм. Г. А. Свиридова уничтожила турецкий флот, обеспечив господство в Архипелаге и взяв под контроль пролив Дарданеллы.

³⁸⁰ Пролив, соединяющий Эгейское и Мраморное моря.

³⁸¹ От названия г. Дульчинье (Дульциньо), ныне г. Ульчин в Черногории.

³⁸² Скутарский паша — от названия г. Скутари, ныне г. Шкодер, Албания.

³⁸³ Народность, принадлежавшая к Абхазскому племени. С древности обитали в ряде районов северо-восточного побережья Чёрного моря.

³⁸⁴ Реиз, реис (рейс) — глава, начальник.

³⁸⁵ Призидующий — присутствующий, находящихся здесь.

³⁸⁶ Греческие выходцы из Крыма и Анатолии, населявшие Мариупольский уезд Екатеринославской губернии в районе рек Мокрой и Сухой Белосарайках.

³⁸⁷ Али-бей (Алибей) (1728—1773), египетский паша (султан), восставший против Турции. Родился в Абхазии, в детстве был продан в рабство и попал к начальнику мамелюков (туземная гвардия) в Египте. Впоследствии возглавил мамелюков и начал борьбу с турками. В 1766 г. ему удалось вытеснить их из страны, объявить себя султаном Египта, завоевать Мекку и Сирию, а также крупные города на южном побережье Средиземного моря. Измена приемного сына, возглавлявшего часть войск, заставила Али-бея бежать из Египта, однако он не прекратил борьбу с Турцией, которая велась с переменным успехом. В 1772 г. при поддержке русской эскадры он овладел городами Антиохией, Триполи, Иерусалимом, Яффой и в 1773 г. двинулся во главе 30-тысячного войска в Египет, но в сражении около Газы был ранен, взят в плен и вскоре умер.

³⁸⁸ Ираклий II Теймуразович (1720—1798), царь Картли и Кахетии (с 1744 г.). Из династии кахетинских Багратидов. Возглавил борьбу за объединение грузинского народа перед опасностью ирано-турецкой агрессии. В 1783 г. заключил Георгиевский трактат с Россией, признав ее протекторат над Восточной Грузией.

- 675 -

³⁸⁹ Возможно, Зембулатов Яков Михайлович, в 1781 г. генерал-майор, обер-комендант в Екатеринбурге.

³⁹⁰ По Петербургской конвенции от 25 июля 1772 г. между Россией, Пруссией и Австрией. к России отходила Восточная Белоруссия с городами: Гомель, Могилев, Витебск, Полоцк и часть Ливонии.

³⁹¹ Австрия выступила против Турции на стороне России в русско-турецкой войне 1735—1739 гг. и потерпела поражение. По условиям Белградского мирного договора 1 сентября 1739 г. Австрия возвратила Турции земли в Сербии и Валахии.

³⁹² Возможно, Вагнер Иван (1733—?), ротмистр 3-го Кирасирского полка. В 1770 г. командвал постом в Пулаве.

³⁹³ Небольшое парусное грузовое судно в турецком морском флоте.

³⁹⁴ Медем, де (Демедем) Иван Федорович (1722—1785). В марте 1775 г. корпус генерал-поручика Медема вел военные действия в Дагестане и разгромил войска Каракайтанского эмира Гамзу, осаждавшие Дербент, владение Фет-Али-Хана. По предложению последнего, Медем занял Дербент и принял его под покровительство России.

³⁹⁵ Георгиевский монастырь один из древнейших православных монастырей в Крыму. Расположен в 12 километрах от Севастополя.

³⁹⁶ Церковный староста, в его обязанности входил сбор средств и забота о благоустройстве храма.

³⁹⁷ Правильно дефтердар — глава финансового ведомства в Турции. Здесь — казначей хана.

³⁹⁸ Совет при великом визире в Турции.

³⁹⁹ Имеется в виду война между Турцией и Австрией 1737—1739 гг.

⁴⁰⁰ Местным обывателям, простому люду, “подлым людям”.

⁴⁰¹ Бёлюк-баши (булюк-паши) — командир роты, эскадрона, сотни, капитан, ротмистр, сотник в турецкой армии.

⁴⁰² По-видимому, Бурнашев Степан Данилович (1734—1824), боевой офицер, администратор, картограф и писатель. Участник Первой и Второй русско-турецких войн, кавалер ордена св. Георгия 4 ст. Чин премьер-майора получил в 1771 г. за занятие Керчи и Еникале. В 1784—1786 — бригадир, уполномоченный при царях Ираклии II и Соломоне I. Автор географических и этнографических трудов о Кавказе: “Описание горских народов” и “Описание областей дербижанских в Персии”. В 1789 г. командовал конницей в сражении при Фокшанах. Впоследствии — генерал-майор, курский губернатор (в 1790-х гг.), тайный советник, сенатор.

⁴⁰³ Возможно, Кохиус И. С.

⁴⁰⁴ Двухмачтовый корабль Азовской флотилии. Спущен на воду 19 марта 1770 года.

⁴⁰⁵ По-видимому, турецкие начальники, командиры.

⁴⁰⁶ По-видимому, поставщики, те, кто обязан выставлять (поставлять) на нужды армии необходимые припасы, транспорт и т. п.

⁴⁰⁷ Чауш, чавуш (часаус), сержант, также страж, пристав. Чауши охраняли высокопоставленных заключенных, посылались от султана с ответственными поручениями к провинциальным пашам.

⁴⁰⁸ Палуба на военном корабле. Речь идет о трехпалубном корабле.

⁴⁰⁹ “Яссы”, 2-х мачтовый корабль Азовской флотилии. Спущен на воду 26 мая 1770 года.

⁴¹⁰ “Таганрог” — 2-х мачтовый корабль Азовской флотилии. Спущен на воду

- 676 -

19 марта 1770 года. “Морея” — 2-х мачтовый корабль Черноморской флотилии. Спущен на воду 26 марта 1770 года.

⁴¹¹ “Журжа” — 2-х мачтовый российский корабль. Спущен на воду в 1770 году.

⁴¹² Кренговать — повалить судно на бок для очистки и починки подводной части.

⁴¹³ Орудийный расчёт при пушках.

⁴¹⁴ Кача р. — впадает в Чёрное море.

⁴¹⁵ Правильно абуз. Здесь, представитель древнего тюркского рода.

⁴¹⁶ Видимо, Томилов (Тамилов) Роман Никифорович (1729—1790-е), впоследствии — инженер-генерал-поручик, присутствующий в Главной канцелярии артиллерии и фортификации в 1781—1796 годах.

⁴¹⁷ Репнинский Яков Николаевич (1740—1790). В службе с 1756 г. Генерал-майор (1787), сослуживец Суворова в Крыму. 14 апреля 1789 г. произведен в генерал-поручики.

⁴¹⁸ Чертенит — имеется в виду Партенит, одно из самых древних греческих поселений в Крыму.

⁴¹⁹ Вероятно, Левашев Федор Иванович (1752 — после 1817). Бригадир от кавалерии (1789), генерал-майор (1790), отличился при штурме Измаила. В 1803 г. тайный советник, сенатор 5-го департамента Правительствующего Сената.

⁴²⁰ Леванидов Андрей Яковлевич (1747—?). В службе с 1756 г. В 1784 г. — генерал-майор (1784), шеф Северского драгунского полка, генерал-поручик (1798).

⁴²¹ Мусин-Пушкин В. П.

⁴²² Голенищев-Кутузов Михаил Илларионович (1747—1813), генерал-фельдмаршал (1812), светлейший князь, герой Отечественной войны 1812 г. В 1774 г. подполковник, сражался в Крыму под командованием Прозоровского. Получил опасное ранение 24 июля 1774 года в селении Шумы близ Алушты, когда он, ворвавшись в него во главе своего батальона, со знаменем в руках, был “ранен пулею на вылет в голову позади глаз”. Вопреки мнению врачей, Кутузов выжил, лишившись, однако, правого глаза. Екатерина II наградила его орденом св. Георгия 4 ст. и отправила лечиться за границу, где он находился до 1776 г.

⁴²³ Вероятно, Потемкин Михаил Сергеевич (1744—1791), младший брат Потемкина П. С., камер-юнкер. Во время Первой русско-турецкой войны был волонтером. В начале 1774 г. Румянцев послал его к Екатерине II с редким трофейным турецким знаменем. В 1783 г. получил придворное звание камергера и должность генерал-кригскомиссара.

⁴²⁴ По-видимому, Гагарин Гавриил Петрович (1745—1808), князь. Двоюродный племянник Паниных (П. И. и Н. И.), впоследствии — действительный тайный советник, сенатор, известный масон. С лета 1773 г. участвовал в Первой русско-турецкой войне в качестве волонтера под командой ген. Вейсмана, а затем — Румянцева, который за храбрость наградил его чином премьер-майора и вместе со своим сыном отправил в июле 1774 г. в Петербург с известием о мире с Турцией. Екатерина II пожаловала Гагарина званием камер-юнкера. В 1775 г. женился на П. Ф. Воейковой и поселился в Москве. В 1789 г. — главный директор Государственного заемного банка, а затем — президент Коммерц-коллегии (до конца 1801 г.). Павел I назначил его на пост генерал-прокурора. Гагарин был дружен с П. В. Лопухиным, отцом фаворитки Павла I, на которой потом женился его сын Павел Гаврилович.

- 677 -

⁴²⁵ Возможно, Тибекин Иван Васильевич, впоследствии, вице-губернатор Екатеринославского наместничества (1789—1795).

⁴²⁶ Снабзак, шнабзак — дорожная сумка.

⁴²⁷ Дашков Аполлон Андреевич (1753—1808). С раннего детства зачислен в бомбардирский полк артиллерии. Участвовал в походе из креп. Таганрог в Крым (1771), подпоручик артиллерии (1772), воевал против крымских татар. Участвовал во Второй русско-турецкой войне. Полковник (1793), при Павле I дослужился от генерал-майора (1797) до генерала-от-инфантерии (1800). С 1805 г. сенатор.

⁴²⁸ Казантип — мыс на северном побережье Керченского п-ва.

⁴²⁹ Мир был заключен в Кучук-Кайнарджи 10 июля 1774 года. Знаменовал собой окончание Первой русско-турецкой войны, в результате которой Россия получила Керчь, Кинбурн, Еникале, свободный выход к Чёрному морю. Крым стал независимым от Турции государством.

⁴³⁰ Возможно, Бражников Владимир Григорьевич. В 1798 г. — генерал-поручик артиллерии, служил в Омске.

⁴³¹ Елманов Андрей Власьевич (1716—1778), вице-адмирал (1773).

⁴³² Пугачев Емельян Иванович (1726—1775), донской казак, выдававший себя императора Петра III, предводитель крестьянской войны 1773—1774 годов. Казнен.

⁴³³ Речь идет об инциденте с арестом крымским ханом российского резидента П. П. Веселитского летом 1774 г.

⁴³⁴ Петерсон Христофор Иванович (?—1789), дипломат. В 1775 г. полковник, поверенный в делах России при дворе турецкого султана. Впоследствии — тайный советник, министр-резидент в Данциге (1780—1787), чрезвычайный посланник и полномочный министр в Мюнхене (1788—1789).

⁴³⁵ Борзов (Барзов) Николай Владимирович (1728—?). В службе с 1742 г. Генерал-майор (1775), комендант креп. Еникале (1778), комендант в Керчи (1781).

⁴³⁶ Летом 1775 г. Прозоровский, замещая Румянцева на посту командующего армиями на юге России, приказал ген.-пор. Текелли ликвидировать Запорожскую Сечь, что тот и исполнил 5 июня. 3 августа 1775 года последовал Указ Екатерины II об уничтожении Запорожской Сечи и самого названия — запорожские казаки.

⁴³⁷ Кучук-Кайнарджийский мир, празднование которого происходило в июле 1775 года.

⁴³⁸ Военный лагерь

⁴³⁹ Гудович И. В.

⁴⁴⁰ Озеров С. П.

⁴⁴¹ Прозоровский Андрей Иванович (1748—?), князь, троюродный брат мемуариста и родной брат жены Суворова.

⁴⁴² Вероятно, один из двух Ушаковых: 1) Ушаков Лука Федорович, с 28 июня 1777 г. генерал-майор, присутствующий в конторе Военной коллегии в Москве, или 2) Ушаков Мирон Иванович, в службе с 1756 г., в 1772 г. выпущен из л.-гв. Семеновского полка в армию с чином полковника.

⁴⁴³ Сформирован в 1709 году как Гренадерский Драгунский фон-дер-Роппа полк, из драгунских рот, отделенных по одной от полков. В 1731 году назван Кирасирским Миниха полком. В 1774 году назван Кирасирским Военного Ордена Св. Великомученика и Победоносца Георгия полком.

⁴⁴⁴ Возможно, Зальцер Иван Христианович (1724—1794), гоф хирург при Екатерине II (1784).

- 678 -

⁴⁴⁵ Старосамарский ретраншемент — ныне г. Новомосковск, Днепропетровская обл., Украина.

⁴⁴⁶ Речное грузовое судно длинной до 10 саженей (около 20 метров)

⁴⁴⁷ Возможно, Дячкин 1-й, произведенный в 1799 г. в генерал-майоры из полковников Войска Донского.

⁴⁴⁸ Вероятно, Петерсон Иван Иванович. В службе с 1744 г.; впоследствии — генерал-майор, исполняющий дела обер-коменданта в креп. св. Елизаветы.

⁴⁴⁹ Ржевский С. М.

⁴⁵⁰ Муромцев Матвей Васильевич (1737—1799). Отличился в боях Первой русско-турецкой войны. Занимал должность генерал-квартирмейстера армии в чине бригадира (1770—1773). Войну закончил с чином генерал-майора. Был губернатором в Новороссии (1775—1776), генерал-поручик, правитель Тульского наместничества (1777). С 1780 г. в отставке.

⁴⁵¹ Татарская административно-территориальная единица.

⁴⁵² Правильно сербест (татарск.). Здесь — свободный, независимый.

⁴⁵³ Едисанская орда делилась на два поколения: левое и правое. Татары левого едисанского поколения жили в верховьях рек Ташлы и Калылы.

⁴⁵⁴ Возчики, обозные рядовые.

⁴⁵⁵ Вероятно, Нилус Богдан Иванович (?—1800). В службе с 1757 г.; в 1787 — генерал-майор. с 1 января 1795 — генерал-поручик.

⁴⁵⁶ Имеется в виду Ширков С. Е.

⁴⁵⁷ Вероятно, Розен В. И.

⁴⁵⁸ Г. А. Потемкин в 1776 г. получил титул Светлейшего князя Римской империи и был наместником Новороссии.

⁴⁵⁹ Збуривский ретраншемент — ныне Старая Збурьевка, Херсонской обл., Украина.

⁴⁶⁰ Вероятно, Храповицкий П. Ю.

⁴⁶¹ Возможно, Олсуфьев Павел Матвеевич (1726—?). На службе с 1738 г. Генерал-майор при армии (1768). В начале 1776 г. состоял при Московской дивизии. В апреле этого года опротестовал приказ главнокомандующего в Москве М. Н. Волконского, за что был отстранен от дел Екатериной II и, по-видимому, отправлен на юг в распоряжение Румянцева.

Сноски

Сноски к стр. 234

^* В сем деле видел я, какой страх остался от прошлой войны в войсках наших от конницы турецкой: насилу могли принудить гусар в сабли рубить.

Сноски к стр. 236

^* Казалось бы, что сей пост надлежало по способности подкрепить генерал-порутчику Штофельну, но как были егери в моей команде, то сие почтено было за излишнее. Я взял полк пехотной, котораго однако в форштат ввести было неможно.

Сноски к стр. 240

^* Сии партии иныя быть не могли, как те, что из Хотина побежали, доставшия от разбития турки и конфедераты.

Сноски к стр. 267

^* В изданном объявлении турками России войны высочайшем манифесте упоминается, что конфедераты, прося от порты себе против России помощи, обещали ей уступать и другие воеводства.

Сноски к стр. 277

^* В журнале имя оной не написали

^** Ибо армия имела ближе марш, как оная прямой дорогой к своему предмету шла, а я с корпусом принужден был итьтить вверх по реке Днестру, прикрывая армию слева, то есть с стороны неприятеля.

Сноски к стр. 278

^* Надлежит ведать, что чрез сей лес Буковину только три дороги. Две, как значит были заняты, а по 3-й, как ниже усмотрено будет, шла армия, то есть подле реки Прута, а в протчих местах сквозь сей лес в рассуждении бугров пройтить неможно.

Сноски к стр. 279

^* Имени сего дефиле сыскать не мог.

Сноски к стр. 280

^* Гусаров для того я не переправил, что каждому военному человеку известно, что конница задом к дефиле примыкатца не должна, а вельми паче к мостам. А когда б неприятель приближался к батарее, чтоб он демаскировал свои силы, а при том и контенанс 151 чтоб был виден. А в рассуждении того перевесть конницу было и не долго.

Сноски к стр. 281

^* Сие принуждение произошло от того, что вперед уже иттить было неможно, ибо дефилея нас с армией разделила. Да и противно военному искусству, чтоб конница дефилеи проходила наперед армии в присудствии неприятеля.

Сноски к стр. 282

^* как скакать было не безопасно в рассуждении пней и валежнику.

Сноски к стр. 284

^* Как казаки гораздо лутче дерутся, когда прибыль есть.

^** С сего времени весь генералитет был согласен, чтоб строиться в каре.

Сноски к стр. 294

^* Позиция сия такая была, что естьли пост подполковника Чернышева был форсирован, то моему посту не оставалось как назад иттить, ибо неприятель мог бы иметь с Хотином беспрепятственную коммуникацию. А положение земли запрещало как мне оной пост подкреплять, так и ему ретироваться ко мне по той причине, что от моего лагеря начиналась лощина и проходила позад положения подполковника Чернышева, где ей был конец. А от того места был низкой и почти с рекой ровной берег.

Сноски к стр. 296

^* Сие кажется неоспоримо было по военному искусству, как и во всех военных авторах предписано, когда неприятель приближается, то все деташаменты и отсудственныя посты собрать. А особливо надлежало дать время демаскировать себя неприятелю и смотреть его движении, ибо по незнанию, что вся наша армия была на молдавской стороне, сей неприятель мог переправить татар в Польшу, от чего бы армия весьма потерпела.

Сноски к стр. 298

^* Как скоро неприятеля прежде не атаковали, то всей позиции уже атаки сделать было невозможно. Итак должно было исполнять наше отступление под канонадой хотинской. Сверх того доставление фуража столь неудобно было, что за оным принуждены были посылать поутру рано. Но фуражеры возвращались с ним опять только к свету, что делало целые сутки. Важнея же всего было то, что когда уже атаковать неможно, то удобнее было перейтить и стоять у своих фуражей. К тому <...>

Сноски к стр. 300

^* Арачевской лес был оставлен, ибо в рассуждении малого числа пехоты в моей команде находившейся оного занять было неможно в рассуждении положения земли, а только сим мог мою позицию утвердить, прикрыть армию и взять цепь твердую с Жванцом.

^** На сии известия о числе войска полагаться можно было, ибо, что он слышал от других, то и сказывал, так как и на шпионов обыкновенно полагаться никогда не надобно, хотя оные иногда и необходимы. Но всегда от рассуждения зависит, что по обстоятельствам за правду принимать должно.

Сноски к стр. 305

^* Сие для того учредил, поелику щитал, что в тот же день мост поспеет, как обыкновенно бывает. Но напротив того оный восемь дней работали, а щитая по сделании мосту и атаковать им уже надо, но в сем расположении ошибся.

Сноски к стр. 313

^* пропуск в тексте, отсутствует ок. 20 листов. (Прим. публ.)

Сноски к стр. 340

^* здесь должно было быть 10-е число, но оно ошибкою писца поставлено после 17 числа.

Сноски к стр. 401

^* Как не столь удобно описать в подробности все местоположение линии без чего важность происшествия сего не так ясно представляется, то прилагается при сем как крепости Ора и всей линии и движению войск план.

Сноски к стр. 419

^* Сего в самом деле не было, чтоб казаки грабеж делали, о чем все обыватели засвидетельствовать могли, ибо оне во все время жили в своих деревнях спокойно: хлеб собирали, скот пасли и фрукты в лагерь продавать возили. Но от Кефы, где армия стояла до Карась-базару ни в которую деревню обыватели показаться не осмелились.

Сноски к стр. 443

^* Что я в выше писанном своем мнении предусматривал, то действительно и сбылось, ибо турки не на Кафу, но на сии места покушались.

Сноски к стр. 495

^* Все, что от 10 марта доселе писано, внесено подлинником из письма Г-на Веселицкаго по такой причине, что оно, во-первых, открывает связь бывших деяний, во-вторых, способствует узнать важные причины, по коим я военныя обращения располагать должен был.

Сноски к стр. 511

^* Такой же ответ от князя Прозоровского воспоследовал, то и означено сего журнала под 21-м числом.

Сноски к стр. 517

^* Сии известии совсем с военным ремеслом несходны, чтоб оне сделали десант на остров, которой близ Кимбурна и действительно болотистой. А при том в Кимбурне и в Очакове волов и лошадей нет, то им по пещаной дороге от Кимбурна до Перекопа провианта везти не на чем. А может быть оне десант сделают близ Перекопа, то есть меж Окаги и Козлова, то в сих местах у меня войско к отпору учреждено.

Сноски к стр. 609

^* Далее текст отсутствует.