- 37 -

ВОСПОМИНАНИЯ

ГЕНЕРАЛ-ФЕЛЬДМАРШАЛА
КНЯЗЯ А. А. ПРОЗОРОВСКОГО

- 38 -

- 39 -

ВОСПОМИНАНИЯ

Не имею верной записки в котором году последовало рождение мое, но по исчислению полагаю оное в 1733 году¹ в государствование Императрицы Анны Иоановны². Предки мои, происходя от российского княжеского колена* с отличностью от современных своих государей были употребляемы. Самой отец мой³ по воле Государя Императора Петра Великого послан бывши в Голландию обучаться мореплавательной науке и, приобретши в оной довольно знаний, вступил в действительную голландскую службу, в которой по достоинствам его произведен был корабельным порутчиком. И, проведя несколько лет на море, возвратился в Россию и тем же чином во флот российский принят. Знание его доставило бы ему вышния чины, но вскоре несчастным случаем разбило ему ногу прижатою к кораблю шлюбкою. Таковым повреждением принужден был оставить службу с награждением капитан лейтенантского чина. И в 1740 году умер, оставя меня в сущем младенчестве. Мать моя⁴, происходящая из роду князей Голицынах, и дочь бывшего, по древнему названию, дяткой у Петра Перваго, князя Бориса Алексеевича Голицына⁵, оставшись во вдовстве, и ведая, что указом Петра Перваго предписано не производить из дворян в офицеры, когда не будут прежде служить в гвардии, сверх же того, услыша якобы Государыня Императрица Елисавет Петровна⁶ имеет выдать указ о записании во флот детей всех служивших в оном, вследствии которого и я, по служению в оном отца моего, также должен был войтить в таковую же службу, разсудила для отвлечения меня от последняго рода службы определить в первой. И для того в 1742 представила меня в Москве, где тогда высочайший двор был, для записки гвардии в Семеновский полк. В сем полку были тогда подполковниками Степан Федорович Апраксин⁷ и Андрей Иванович Ушаков⁸, но как первой правил полком, то и принял меня того ж 1742 году августа 25 дня солдатом и отпущен, как и протчие малолетныя, для окончания наук на попечение родителей своих.

Прямой долг родителей есть в том, чтоб научить детей всему нужному, но всякому россиянину известен непростительный порок в родительском чадолюбии относительно сего предмета. Мало таких в России отцов и матерей,

- 40 -

которые бы прямую пользу детей своих разумели, или слепая любовь помрачает их разсудок, и они почти никогда их не отлучают от себя в отсудственныя публичныя училища. Домашних же хороших учителей и ныне очень мало. Да и неестественно, чтоб могло их столько быть годных, чтоб удовольствовать все те домы, в которых есть дети. В одной только Москве несколько же времени тому назад еще было их меньше, почему из многих, которых я имел, два только способными назваться могли. Однако, обучаем я был французскому и немецкому языку, географии, истории и инженерному искусству. По сей последней части и на практике под руководством учителей бывал, а, наконец, в совершенных уже летах чтением более уже приобрел знания, а наипаче в части истории и в теоретическом военном познании. К таковому прилежанию в сем упражнении подвигнут я был единственно врожденною во мне страстию к военной службе, зная совершенно, что науки — суть основанием всякого состояния, а наипаче военной службы.

В 1744 [августа 1-го] дня произведен я капралом, а в 174[6, авг. 1-го] фуриером⁹. Явясь же 1752 году генваря 1-го в Санкт Петербург, вступил в действительную службу и в том же году [февраля 1-го] дня — каптенармусом¹⁰. 1753 года, когда блаженной памяти Государыня Императрица Елисавет Петровна изволила прибыть в Москву, командирован и я был во отряжонном от полку батальоне и [декаб. 18-го] числа произведен сержантом¹¹. 1754 году приказано было подавать желании в выпуске в армию; в числе желающих подписался и я, и 25-го апреля того же года по Высочайше конфирмованному докладу выпущен был в армию порутчиком¹² и, по желанию моему, написан во Второй Московской полк¹³, где родной по отцу мне брат¹⁴ служил тогда подполковником. *^–Сей выпуск производил тогда в полку во удивление многих, ибо прежде подполковник Степан Федорович Апраксин старался познатнее и богатее дворян, желающих в армию, иногда уговорами, иногда и отказом удерживать. А в сей раз, кроме самых старших, все лутчие сержанты, в числе коих Николай Иванович Салтыков¹⁵, князь Долгоруков¹⁶, умерший от раны под Хотином, и еще сей фамилии четыре или пять человек, также и других лутчих фамилий, многие даже из ундер офицеров, выпущены в армию. Не знаю, не было ль на сие каких-либо придворных причин, но помню, что однажды, как был я пред выпуском на ардинарцах у Степана Федоровича шуткою спросил он у меня, не дарил ли я его чем когда нибудь? И, как чего в самой вещи никогда я не делал, то, по отрицательном моем ответе, оборотясь к бывшему у него собранию сказал: “Говорят, будто я живу богатыми дворянами, но нынешней выпуск докажет существо сего заключения”^–*.

Между тем данное всем нам, выпущенным в армию, увольнение на год в домы для исправления екипажей, по желанию тогда матери моей, отсрочено мне еще от 25-го апреля 1755 году генваря по 1-е число 1756 году. Стараясь явиться до истечения онаго и приехал я благовременно в Санкт-Петербург, в окрестностях которого генерала Фермара¹⁷ дивизия и, находившийся

- 41 -

в оной, Второй Московской полк расположен был на зиму. В сей столице имел я неудовольствие получить оспу и, по причине оной болезни, не могши в даль предпринимать пути, остаток зимы провел там же, и, по некотором выздоровлении, дабы не считаться праздным, определен я был при дивизии в генеральной крикзрехте¹⁸ асесором¹⁹.

По наступлении же весны явился я действительно в свой полк, которой имел тогда квартиры на реке Болхове, а штап квартира в Старой Ладоге, и, как все полки в то время составлены были из трех батальонов, в каждом из коих было по одной гранодерской роте, то брат мой, произведенной в сем же году в оном полковником, поручил мне в командование вторую гранодерскую роту, за отсутствием капитана оной Еворлакова, которая расположена была близ болховских порогов, в селе Архангельском, в деревне Порогах и в протчих местах.

В том же 1756 году, помнится в мае месяце, последовал указ о сочинении из третьих гранодерских рот четырех гранодерских полков, по чему одна из рот и Второго Московского полку назначена была в новосоставляемый третий гранодерский полк²⁰, к составлению котораго в Риге назначен был генерал-майор князь Василей Михайлович Долгоруков²¹. А как оной находился еще в Петербурге и, будучи обязанный родством жены брата моего, которой он был родной дядя, писал к нему, что намечают его туда полковником, в надежде чего и отряжена была туда с капитаном Еварлаковым и мною паша вторая рота, с прибавлением из полку лутчих людей. В следствие того, выступя в поход в мае месяце, в конце июня прибыли в Ригу в назначенное место к сочинению полку, где и князь Долгоруков из Петербурга туда же уже прибыл. Но между тем, как вместо брата моего, чрез покровительство обергофмаршала Сиверса²², определен был туда полковником родственник его, Сиверс²³, то в Риге взят я был к князю Василью Михайловичу [Долгорукову] и, по старанию брата моего, для соединения с ним, переведен опять во Второй Московской полк, где я прежде находился. Осенью ж вместе с князь Васильем Михайловичем отправился я в Петербург, но, встретя в Нарве и весь свой полк, идущий вместе с Троицким в Лифляндию, возвратился со оным, которой так, как и собравшаяся тогда в Лифляндии целая армия, расположен был там в контонир или зимних квартирах, а сей полк имел свою штаб-квартиру в Карес мызе.

В начале 1757 года произведен я по старшинству²⁴ в тот же полк капитаном. В сие самое время начиналась уже война с прусским королем²⁵.

Сия война была для меня первым училищем, в котором я положил основание воинского искусства, и для того и начинаю оною журнал или историю служения моего Российской Империи, сожалея только, что по молодости тогдашних моих лет, не вел журнала²⁶ маршам и многим публичным произшествиям, что действительно и в малых чинах делать можно было. По неимению же онаго, пишу сие напамять, что вспомнить только мог, не означая месяцов и чисел.

- 42 -

Прежде, нежели начну описывать первую в оной кампанию, нужным почитаю кратким образом представить состояние собранной тогда и в Пруссию определенной Российской армии.

Воинское искусство оставалось до того времени в России на том основании, на котором его труды и победы над шведами²⁷, бессмертной памяти Государя Петра Перваго, законоположили. После бывшей в царствование Анны Иоановны турецкой войны²⁸, которой особливой род не имеет в себе ничего подражания достойнаго. Начавшаяся паки²⁹ по вступлении на престол Елисавет Петровны шведская война³⁰ была очень кратка, а затем всем долговременным упражнением в покое более, нежели пятнадцатилетний мир счасливаго сей Императрицы царствования содержал армию в недействии. Уже в оной из именитых генералов Петра Перваго никого не было. Многие из сих людей выбыли по разным случаям, а некоторые, из иностранцев, как то Кейте³¹ и Левандаль³², взяли абшид³³, как сказывают, по притеснениям от придворных вельмож. По чему в сей армии сверх множества новых и войны не видавших солдат. Много таковых было не только между штаб и обер офицерами, но и между самим генералитетом. И в примечательном звании генерал-квартермистр Штофельн³⁴ служил только в турецкой войне. Пехота была довольно хороша, но маневрировать совсем не учена. О коннице же сказать можно, что ее не было: Гусарских полков было, помнится, только три; драгунские, в рассуждении худого их содержания и неучения, почти не употреблялись; конные гранодеры³⁵, бывшие в пехотной аммуниции³⁶, с большими сумами и фитильными для гранат трубками, разнствующие от пехоты большими только палашами³⁷, были мало способны; вновь названные кирасирские полки³⁸ не имели еще и виду своего. По чему только два старые кирасирские могли называться изрядною, но несовершенною конницею. К сему присовокуплялося множество всякаго роду легких нерегулярных войск, яко то казаков, татар, диких калмыков и протчих, каковы только есть звании в России, а потому и набрано было их более надобности.

Командир армии определен был генерал-фельдмаршал Апраксин, который зимою прибыл в Ригу, а весною, помнится в мае месяце, армия выступила в поход в Пруссию. Реку Двину переходила под Ригою, продолжая марш свой через Курляндию³⁹, город Митаву⁴⁰, а оттуда через Саможисию⁴¹ и город Кейданы, потом далее в город Ковну, где останавливалась армия около месяца близ прусских границ. Сие остановление для чего так долго последовало, неизвестно, но тут зделали распоряжение из примеченных некоторых в марше неудобств, ибо, как до сего места не было никакого учреждения с обозами, то всякой столько повозок имел, сколько хотел. Происходившее от того обременение столь было велико, что армия почти двигаться не могла. Сверх того, оное пособствовало к умножению недостатка в фураже и провианте, а следственно, и к дороговизне онаго. Не меньше ж вздорожило хлеб и заготовление неслыханные в тех местах цены польских магазейнов⁴². Доказательством сему служит то, что по неимению

- 43 -

доставать в покупку провианта и фуража, принуждены мы были брать оной из магазейнов, за которой после вычитали от нас овса по шести, муки по девяти, а круп по шестнадцати рублев за четверть⁴³. И тут зделано было расписание капитанам иметь по две повозки, а субалтерн-офицерам⁴⁴ — по одной, а по пропорции сего распоряжение простиралось и до всех вышних чинов.

С. Ф. Апраксин

Оставивши таким образом лишния тяжести, армия из Ковны вступила, при местечке Каушаны, в прусския границы.

- 44 -

Первое действие с неприятелем открылось посланною вперед, под командою майора Деларуа партиею, которая частию прусских войск, сколько по худому сего офицера предводительству, столько и по расставленному ему обману, была разбита. Один лютеранский пастор под видом угощения, удержав его и всю ему порученную команду, дал сам знать близлежащей прусской партии, которая напала на них в то самое время, когда сей несмысленный офицер имел всю команду на дворе пасторском, и так на них накрыла, что иные без обороны там же отдались, другие, едва успев сести на лошадь, спаслись бегством, по мере скорости своих лошадей. Одни только бывшие в том числе чугуевские казаки⁴⁵, которые, видя начальника своего неистовое поведение, выехав в поле учредили отъезжий караул, ретировалися с отбоем⁴⁶ и малую имели потерю. За которую оплошность сей майор был судим, выгнан из службы или написан в солдаты.

В армии нашей тогда было правилом построять на марше войско образом батальон каре⁴⁷ по примеру, как оный наблюдаем был в турецкой войне во время предводительства фелдмаршала Миниха⁴⁸. Но всяк может рассудить, что сей строй, кроме открытых степей, каковы в турецкой Империи, в лежащих от российских границ местах находятся, ни в какой населенной земле не способен. Почему, вошед в Пруссию, которая наполнена лесами, болотами и разными дифилеями⁴⁹, а селения и поля окопаны рвами, нашли мы себя таковым распоряжением не в строю, а в сущей расстройке и опасность была всечасно от неприятельского нападения. А всего еще страннее было то, что когда представляли начальники наши неприятеля с правой стороны, то поставленные с оной полки по рядам, лицом к мнимой стороне неприятеля, для облегчения их имели дозволение “в ружье” лежать пока между тем прочие полки, войски, парк⁵⁰ и великие обозы проходили. Когда же воображали нападения с левой стороны, то по тому же исполнялось. Часто, за теснотою места, лежащие солдаты подвержены были опасности раздавленными быть везущими тягости лошадьми. Сверх того, сей батальон каре по узким местам так протягивался, что полки заднего фасу тогда вступали в лагерь, когда передний фас⁵¹ из оного выступал. Так что первого вступление бывало после половины дня по состоянию, как рано выступят из старого лагеря, а вступление последнего фасу едва к свету другого дня успевало. Почему сей батальон каре был мнимой только, а не существительной. И вместо защиты, так разрываться принуждены были войски, что могло б случиться, чтоб передний фас был разбит, а задний разве б от бегущих о том сведал.

Продолжая таким образом поход свой во внутренность Пруссии чувствовали мы, и паче еще, недостаток фуража, который тем был несноснее, что происходил от поведения описанных мною легких войск и отряжаемых от армии и самовольных фуражиров⁵², которыя невзирая на строжайшее от фельдмаршала запрещение, с начала вступления в сию землю жгли и разоряли деревни. Устрашенные через то жители, оставляя свои жилища, уходили

- 45 -

в леса, защищались там засеками, от чего армия имела вокруг себя одну только пустыню, в которой ничего нужного сыскать нельзя было.

Сие самое было главною причиной, что для фуражирования принуждены были посылать команды в отдаленные места.

Между тем армия подвигаясь беспрепятственно, но тихими шагами к реке Вилау, впадающей в Преглу, приблизилась к лежащей между городами Алленбургом и Вилау деревне Егерсдорфу⁵³. Тут получено известие, что неприятельская армия под предводительством графа Левалда⁵⁴ находится в близости. По чему армия наша остановилась и продолжались военные советы. Накануне Егерсдорфской баталии отряжен был я от полку в команду генерал-майора Александр Никитича Вильбоо⁵⁵ к прикрытию фуражиров верст за тридцать и более от Армии, где будучи слышали производимые в армии пушечные выстрелы и заполночь с 18-е на 19-е число пришли с фуражирами к лагерю и распустили команды по полкам. Я, прибывши со своею частью в полк, и распустя оную по ротам, пошел с рапортом о благополучном прибытии команды к майору, которого нашедши уже не в лагере, но перед фронтом, под ружьем, в каком положении все полки стояли, будучи сверх рогаток обставлены вагенбургом⁵⁶, и, донеся по должности моей, расположился несколько отдохнуть. На рассвете же, по пробитии утренней зори⁵⁷, получили мы повеление от дивизионного своего командира Василья Аврамовича Лопухина⁵⁸ выступить с поспешностию вперед и, отойдя несколько от лагеря, увидели прусскую армию под предводительством фельдмаршала графа Левалда, выходящую из предлежащего лесу. Но, как ордер баталии⁵⁹ назначен не был, то мы с дивизиею подались вправо. Подле лесу ж, оставляя деревню Егерсдорф пред фрунтом, в версте и более впереди шел Второй Гранодерской, Киевской⁶⁰, Второй Московской, а затем Шлюшенбургской⁶¹ и Санктпетербургской⁶² полки по рядам. Таким образом, правый фланг дивизии нашей построен был противу неприятеля, а левый — в заворот, прямо входящим углом. Тут начали стрелять по нас из пушек, которые доставали во фронт, где и я в плутонге⁶³ своем из ряду двух солдат потерял. Потом из полевой нашей Артиллерии под командою, помнится, капитана Вулфа⁶⁴, подвезены были четыре пушки на правый фланг нашего полку. Сей офицер так искусно и удачно производил стрельбу, что подбил неприятельскую батарею и в колонны их доставал ядрами. После приказано было нам направо по рядам не только итить, но бежать, так что полковые пушки, будучи с нами же отряжены, отстали. А между тем прусские войски деплоировавши⁶⁵ свой фрунт от деревни Егерсдорф, маршировали фрунтом весьма хорошо, хотя в генеральном правиле и дали они свой фланг тем полкам, которые еще на фланге нашего полка заворотились, ибо наш только полк и часть Шлюшенбургского успели задом стать к лесу, а в линию с правым дивизии нашей флангом. Тут неприятель производил по нас из мелкого ружья скорую пальбу, маршируя всем фрунтом вперед весьма стройно. Сей вид скоро покрылся густым дымом. Наш полк не успел порядочно, патрона

- 46 -

по три, выстрелить, как сборные конных гранодер роты, под командою тогда волонтера Билова (умершего после уже генерал-порутчиком в службе армии российской) бывши пехотой примкнуты к Второму Гранодерскому полку, дрогнули от неприятельского огня и смешали Второй Гранодерской полк, а сей — Киевской, Второй Московской и далее. Но за всем тем солдаты не бежали и, будучи уже в расстройке, не преставали стрелять. А особливо побуждены бывши к сему примерною храбростию дивизионного своего командира Лопухина, который взял свое место при Втором Гранодерском полку, удержал фланг онаго и тем все полки остановил. Сей отменного духа начальник, получая в сражении раны, присутствовал до тех пор, покуда ранен будучи сквозь желудок, отведен в сторону. От которой раны чрез несколько часов и жизнь прекратил с духом усердного патриота и храброго человека, ибо, лежа в своем экипаже спросил? “Побежден ли неприятель?”, и, как сказали: “Побежден”, то отвечал: “Таперь с покоем я умираю”, что чрез полчаса и последовало. Действие сие и слово достойны древних времен героев. Таким образом мужество одного начальника может привлечь на свою сторону победу! В сие самое время ранен я был пулею в левую ногу и едва только выведен был за фрунт, то победа осталась на нашей стороне и неприятель побежал.

Сколь ни выгодна была сия победа, но Армия не пользовалась всеми способами, которые тогда счастье ей подавало, ибо, оставшись на месте сражения, неприятеля не преследовала и никаких отделениев для того сделано не было. Славное сие произшествие было августа 19-го⁶⁶. На другой же день принесено было благодарственное молебствие с пальбою.

Сие торжество стоило нам немало, ибо, не исчисляя потери в других, помню, что полки нашей дивизии в сем сражении столько потеряли, что после оного Вторым Гранодерским полком командовал порутчик. А в нашем полку полковник, брат мой, тяжело ранен был в ногу близ вертлуга⁶⁷, отчего принужден и службу оставить. Капитанов, сколько ни было, все были ранены, а всего в нашем полку было офицеров убитых и раненых 21, да нижних чинов 650 человек.

На сем месте Армия стояла в лагере более недели. Между тем, дивизия наша, называемая Вторая, поручена была в команду генерал-порутчика Ивана Алексеевича Салтыкова⁶⁸. Раненых нижних чинов отправили в город Тильзит, а офицерам дано было на волю от фелдмаршала туда же ехать или остаться. Но, как надеялись скоро вступить в Кенигсберг, отстоявший от места сражения только миль семь, и там иметь более к излечению себя пособий, то всякий, чуствующий себя в состоянии до того времени ждать, остался.

После таких распоряжений Армия сделала движение чрез близлежащие в лесу дифилеи, которые она проходила вышеизъясненным, удивительным по своей странности, построением батальон-каре. Таковое название не излишно, ибо, как в лесу у прикрытия, несколько полков по дороге лежали, везущие ящик лошади задавили было полковника Гернера. Дивизия же наша,

- 47 -

бывшая в заднем фасе насилу на другой день пришла в лагерь, а передний фас накануне еще туда прибыл. Не доставало примечавшему все сие в виду нашем по другой стороне реки Вилау стоявшему неприятелю силы, чтоб напасть и разбить один из наших фасов, конечно бы в конце находящиеся не прежде как от бегущих о том осведомились.

План сражения при Гросс Егерсдорфе 30 августа 1757 г.

В сем лагере собран был военный совет, в который сверх генералитета приглашены были и все полковники. Предметом рассуждения было то, как Армию довольствовать провиантом. Хотя многие из членов, как носился слух, настаивали, чтобы идти под Кенигсберх, в котором надеялись найти провианта довольно, хотя привоз оного из Риги водяным путем назначен был в находившуюся уже в наших руках крепость Мемель, а оттуда заливом в Пилау и под Кенигсберг привозим быть мог. Но все представления не помогли и положение сделано обратить войски назад. Может быть начальствующий в сем совете фелдмаршал и приданный ему без дивизии для одного совета генерал Юрья Григорьевич Ливен⁶⁹ имели на то сокровенные причины, но на их положили тогда покрывало от недостатка в провианте заимствованное. К чему представляли еще много встретиться могущих невозможностей и самое приближение зимы. Таким образом, в самую дождливую осень, когда растворилась чрезвычайная грязь, войски наши взяли обратный путь на Тильзит самым делом претерпевая нужду в фураже, которой в Кенигсберге преждевременно опасались. Неприятельский малочисленный корпус под командой генерал-порутчика, помнится, Голштеина Готорпта⁷⁰

- 48 -

преследовал нас даже до Тильзита. Под сим городом перешед наша Армия весьма поспешно мост чрез реку Неман и перевезя чрез него всех, там прежде отосланных раненых, разломали оный и близ сей реки расположилась Армия лагерем на правом берегу. Но, как левый берег, на котором и город лежал, был нагорный, то сей малый корпус с высоты оного пушечными выстрелами принудил части Армии перенести свой лагерь.

Легкие наши войски от самого Егерсдорфа до Тильзита не преставали жечь и разорять деревень, по одному своему обыкновению оставляя следы страшного опустошения. И хотя выше помянутый преследовавший нас до сей реки неприятель так был слаб, что и малейшего существительного вреда не делал, а только нас тревожил и привел в робость, а далее итить он был видно и не намерен. Но наши начальники возмечтав, что он нас будет преследовать до самой границы, для отнятия всех к тому способов дали тут было войску повеление, чтоб все селения на пути и близ оного жечь, что исполнено было тем с большею точностию, что оное с желанием многих развратных мыслей было согласно.

Под Тильзитом так же увидели, что конница наша в такое худое пришла состояние, что лошади насилу ходили, а у некоторых уже их и не было. То для приведения оной в порядок отделили ее от Армии под команду бывшего тогда генерал-майором Петра Александровича Румянцева⁷¹, дабы она прямою и ближайшею дорогою шла в Польшу и там близ Курляндских границ расположилась. А армия взяла путь влево к Мемелю, но неизвестно для чего, не дорогой, а болотами почти непроходимыми. Воображать неприятно в какое состояние повергла тогда себя наша победоносная Армия! Обозы отставали, фуража не сыскивали. Обремененные лошади издыхали, здоровые солдаты от ненастья делались больными, для раненых не было никакого пристанища, множество их и вновь заболевших умирало, часть недозженного при Тильзите обоза сожжена.

Таким образом прибыли мы в Мемель и, постоя тут мало, распущены полки в Курляндию по квартирам, где полк наш получил оную близ местечка Газен-Пот и Гулдинге, а я с ротою имел оную в Штемпель мызе и в Карес мызе.

Главная же квартира Армии была в Либау, откуда фельдмаршал граф Апраксин с генералом Ливеном скоро отправилися в Россию. Таким образом окончилась первая компания!

По отбытии сих двух начальствующих особ, как по-видимому, высочайший двор не доволен был всем поведением их и Армии, то и поручена команда генералу Фермору, от которого, по вступлении в начальствование, приказано было отменить фуры в полках, а сделать все малые повозки или телеги. И дано было по рублю на каждого солдата, из которых денег велено иметь им шапки, рукавицы и овчинные душегрейки, а сверх того розданы в каждый полк для часовых овчинные шубы и такие же парики, но солдаты, видя сколь последние их безобразили, никогда не употребляли.

- 49 -

1758 году генваря 11-го войски вступили разными колоннами в Пруссию. Первая из них, правую колонну Армии составлявшая дивизия под предводительством самого главнокомандовавшего тогда генерала Фермора, взяла свой путь на Мемель и чрез Гаф⁷², в Кенигсберг. А, по занятии оного, и не найдя во всей Пруссии неприятеля, генерал Фермор простер свой марш сквозь всю Пруссию до реки Вислы и в Мариен Вердере⁷³ занял главную квартиру. Вторая же дивизия, левую колонну сочинявшая, в которой тогда и Второй Московской полк находился, под предводительством генерал-порутчика князь Александр Михайловича Голицына⁷⁴, продолжала марш свой чрез часть Самогиции сперва в Тильзит, а оттуда прямо в Торун.

При сем переходе недавно нами разоренных и опустошенных в Пруссии мест сами мы ощутили сколь вредно войску производить грабежи и в неприятельской земле. Идучи чрез оные, посреди зимы и в самые жесточайшие морозы, так мало находили пристанища войски, что нередко доставалось по одной квартире только на целую роту с офицерами и рядовыми. Сверх того, в каждом доме много было обывателей, которые собравшись из сожженных деревень должны были по нескольку фамилий жить в одном жилище. Почему, а особливо в рассуждении немалого числа больных жителей, надобно было или обходить некоторые квартиры, где находили больше десяти больных, или сводить их в один дом, чтобы другие очистить для постою. А для фуража брать из Жмуди и Курляндии обывательские подводы, везя оной с собой назади, каковых невыгод конечно бы войски не понесли, да и казна б не потеряла столько чрез подвоз фуража, ежели б описанного беспорядку в Армии не было.

Столь живо и во всей обширности изображенная картина бесчеловечия войск и неумения начальников ими повелевать возбудило генерала Фермора ввести многие полезные учреждении: ненадобные или больше к отягощению служащие разных родов легкие войски отпущены в домы, устрашенные напавшею оспою дикие калмыки, почитая ее смертельною, сами зимою ушли; оставшиеся легкие войски из гусар, донских и чугуевских казаков состоящие хотя не имели всего познания о маленькой войне⁷⁵, свойственной роду их службы, но с лучшим против прежнего и успехом к деланию разъездов и содержанию отсудственных постов употреблялись; наглые грабежи и сожжение деревень несколько прекратились; словом, выключая малые солдатские шалости, по-французски marode⁷⁶ называемые, дисциплина приняла некоторый вид. Один только оставался образ расположения Армии в маршах и лагерях и вперед идущую кампанию — батальон-каре.

Таким образом главная квартира дивизии нашей была в Таруне, а полки были расположены около оной. А, наконец, при вступлении в кампанию оной дивизии сборное место было под Тарунью, где имел я удовольствие, вместе с прочими на Егерсдорской баталии бывшими, получить повышение секунд-майорского⁷⁷ чина, ибо, блаженной памяти Государыня Елисавет Петровна, указала всех бывших на баталиях непременно производить преимущественно

- 50 -

пред старшинством на ваканции⁷⁸, ежели ж оные после такового произведения останутся, тогда для наполнения их производить уже по-старшинству. По сему указу мы не только производство, но и старшинство получили. В сем уже новом чине был я взят в дивизионное дежурство к князю Александр Михайловичу в дежур-майоры⁷⁹. Тут же полки нашей дивизии соединясь выступили в Познань, где было сборное место всей армии. Оттуда взяли марш свой в лежащий в Брандебурии⁸⁰ город Ландсберг.

По выступлении Армии из Ландсберга первое действие ея было то, что корпус под командою графа Петра Александровича Румянцова отделился для прикрытия Армии к местечку Швету от реки Одера, от которого вверх по сей реке драгуны и казаки под командой полковника Хомутова⁸¹ протягивали цепь до Гроскамина⁸². Вся же Армия, прибыв к Кистрину, заложила траншеи, но, не имея осадной артиллерии, никакого вреда крепости причинить не могла, кроме, что форштат⁸³ сожжен и то, помнится, сам неприятель исполнил. Тут получено было известие о приближении прусского короля с армиею. С вечера 24 [августа] 1758 Армия, сняв блокаду и лагерь, от крепости сделала движение к деревне Цорендорф, где усилилась еще соединением с нею, называемого тогда, обсервационного корпуса⁸⁴ под командою генерала Броуна⁸⁵. И, как известно было, что неприятель имеет намерение нас атаковать, то предварительно тяжелый наш обоз с достаточным прикрытием отправлен был к Грос Камину с левого фланга Армии в шести или семи верстах находившемуся, где поставлен был на довольно крепком и весьма хорошем местоположении. Между тем неприятель стал в близком расстоянии.

Теперь сколько могу опишу качества выбранного на то местоположения. Сей ордер баталии расположен был обыкновенным образом батальон-каре, которого задний фас примыкал к болотистому лесу и все место было низкое и весьма Для войск не авантажное⁸⁶, в сем Армия находилась чрез целую ночь. Наконец настал сей достопамятный день! На рассвете, по пробитии утренней зори, увидели мы неприятельскую Армию, приближающуюся к нам со всем устроением. Мы ожидали ее на своем месте в готовности к бою. В десятом часу началась канонада и как неприятельской же Ордер баталии, сколько помнить могу, был облик: в левый его фланг, которым и атакован был угол правой двух фасов сочиняемой из полков нашей и Первой дивизией части генерал-порутчика Панина⁸⁷. Тут раскрылись неприятельския батареи в самом сильнейшем действии, так что картечными выстрелами по целому плутонгу вырывало. Но Армия, выдерживая мужественно всю жестокость сего огня, сохранила еще свое расположение. Как вдруг в бригаде Панина, сочиняющей целый правый фас, ударен был, неведомо по чьему повелению, поход, что приняла и дивизия наша, и по сему пошла вперед и через то оторвалась от линий из обсервационного корпуса составленных. И хотя для остановления ее били отбой в барабаны, но то было тщетно, ибо пушечный звук и бои на других барабанах походу, отбою сего слышать не

- 51 -

допущали. Тогда князь Александр Михайлович послал меня сказать генералу Броуну, чтобы как можно скорее старался примыкать к ней и свой корпус. Я, скакав по фронту, наехал первого из раненых генералов уже едущего прочь князя Василья Михайловича Долгорукова. От которого сведавши о Броуне, в крайней скорости донес ему сказание своего генерала. И по получении от него ответа, что по его уже приказанию корпус идет вперед, возвращаяся встретил я еще другого раненого генерала-порутчика Панина. Еще я не достиг до моего генерала, как вся Армия, дрогнув с места и смешавшись, все побежали назад в разных толпах. Пробираясь я между сими толпами, наехал на своего генерала, при котором остался тогда из здоровых один только офицер. И тогда вся надежда потеряна устроить войски. Итак, когда мой генерал проезжал между сих толпов, то кучи солдат разных полков, в числе коих казанския только гранодеры, по старым шапкам, данным им от Санкт-Петербургского полку, приметны мне были, усильно нас просили о построении себя. Я должностью поставил исполнить столь похвальное их желание и, принявшись за сие, часть их уже было и построил, как вдруг получил жестокую рану пулею в правое плечо. От которого удара сделался почти обморок и я уже валился с лошади, но бывший при мне из дежурства ординарец сержант Вельяминов-Зернов подал мне помощь, но я так изнемог, что принужден был оставить место баталии и ехать сыскать себе возможной покой, а при том и лекарю дать себя перевязать. Посему поехал в близстоявшей лес, куда и легкия обозы въехали, дабы сыскать лекаря, но лишь по тропинке в оный въехал, встретился с раненым же артиллерии генерал-порутчиком Гольмером⁸⁸, которой советовал мне ехать с собою далее, сказывая, что не в далеком расстоянии раненый генерал Броун и при нем есть лекари. По приезде к которому кирасирский лекарь Еинброд вырезал оставшуюся у меня за кожею пулю, пустил из другой руки кровь и перевязал мою рану. Здесь прибыл к нам еще нынешний гетман граф Броницкий⁸⁹, который был тогда волонтером в Армии и, находясь при Саксонском принце Карле⁹⁰, отстал от оного. В сем месте, наконец, положа генерала Броуна на телегу, повезли из лесу для сыскания пристанища в какой-нибудь деревне, куда и я с прочими ранеными тут собравшимися, с нуждою на лошади потащился. А особливо, будучи почти наг, поелику рубашка от перевязки и кровокидания была изорвана, а кафтан, не только за кровью, но и за раною, употреблен быть не мог, для чего и прикрыт я был только плащом, чувствуя столь сильную слабость, что едва мог сидеть на лошади. Смущение наше увеличилось, когда по выезде из сего лесу, еще в другой раз в живейшем виде представилось глазам нашим неустройство и, можно сказать, несчастное состояние Армии. Знатная часть солдат сделавшись у бывших при легких обозах маркитентеров⁹¹ пьяными, смешавшись все вместе толпами без начальников, и совершенно во всем их поведении похожи были на безумных. Когда я, собрав последние силы, продолжал ехать на лошади, то вдруг попался мне неподалеку оттуда удовольственный случай. Квартирмейстер⁹²

- 52 -

Вологоцкого полку⁹³ Егерсдорф, не имея слуги, которые в равном беспорядке находились, вез сам в коляске тяжело израненного родного своего брата, того же полку полковника. Умножающаяся во мне немощь заставила меня просить позволения сесть к нему на козлы, но не долго я пользовался его снисхождением и малым сим успокоением. Мы лишь въехали в деревню, то множество нашли тут наших обозов и генералитет в крестьянском доме, думать надобно, для совету собравшийся. Сошедши с козел и увидя в окне князя Александра Михайловича, хотел было я наведаться об обстоятельствах, но вдруг все генералы поехали прочь, а князь Александр Михайлович спросил только меня, в состоянии ль я ехать? Я сказал: “Куда? Если далеко, то я ехать не могу”. После вдруг закричали: “Неприятельская конница идет!” От чего все обозы сделали великую тесноту и, как надобно было перебираться через мост на предлежащей реке, то севши я опять на свою лошадь и объехав с трудом уже от теснящегося тут обоза ниже моста весьма болотистою речкою, присоединился опять к генералу Броуну, где и собственный его обоз нашел он при лесе. Здесь приехал к нам раненой генерал-майор Языков⁹⁴. Смятение было безмерное! Все наше собрание не знало куды ехало и все вообще полагали — не избежать плену. В сих мыслях генерал Броун приказал из канцелярии своей некоторыя письмы передрать⁹⁵. Наконец, перед сумерками сего несчастного дня, приехал к нам кирасир, кажется ескадрону господина Мансурова⁹⁶, бывшего тогда ротмистром⁹⁷, и объявил, что место сражения наше и неприятель удалился. Весть сия привела в несказанную нас радость. Почему генерал Броун и все мы поворотились к месту сражения, но генерал-майор Языков, будучи легче прочих ранен, поехал впереди и, как сказывают, один он собирал войски и велел каждому свой полк сочинять.

Я ж весьма изнемог и, между обозов наехав коляску Ивана Алексеевича Салтыкова, лег в ней. И затем всю ночь зачем и куда мы ездили не знаю для того, что от стужи принужден был закрыться кожею. А при рассвете увидел я Армию нашу построенную. Но, как к неудовольствию, везущие меня люди были пьяны и со всех безумство еще не сошло, от чего часто кричали? “Неприятель! Конница!”, то, не слушаясь моих приказаниев, и возили меня не туды, куда надобно. Для чего, сев я опять на лошадь и распрося о генерале Броуне, нашел его, с числом раненых чиновников, в деревне с небольшим конвоем и трубачом, который для того приготовлен был, чтобы в нужде, когда покажется неприятельская команда, то предупредя прибытие ее трубачом, отдаться военнопленными. Приведенный в устроение остаток нашей Армии едва только успел осмотреться, как около полудня увидели неприятеля вторично приближающегося, и опять пушечная пальба открылась.

Надобным почитаю уведомить о причине вторичного сего подступления. Сколь не велико было наше поражение, однако и неприятельской стороне не только великой был урон, но и совершенное разбитие. Доказательством

- 53 -

тому то, что многие прусские дезертиры, приходившие в самой день сражения к генералу Броуну во время его в лесу пребывания, уверяли, что полки, в которых они сами находились, так разбиты, что он чает, что один живой остался. Из чего всякой уже заключить может в каковой расстройке была их Армия, что в одном полку один о другом не знал. А в подтверждение сему удостоверены мы были после от самих прусских офицеров, когда в 1762 году были союзными с ними войсками, о чем ниже будет говорено, с тем еще прибавлением, что их Армия на сем сражении толь потерпела потерю лучших войск, что они бывшую тогда войну почитают первым разорением хорошей их Армии. Такое их обстоятельств положение очень удалено было от того, чтоб начинать новое сражение. Но командующий наш генерал Фермор, уехавши с места сражения, как я выше уже сказал, с прочими генералами в Швет к корпусу графа Румянцева, сведав там о удержании места, возвратился к Армии и к с[о]вету и со оной соединился так как потом и все генералы съехались. Тут он сам или по общему совету, подлинно противу здравого рассудка, без всякой нужды, послал письмо к королю⁹⁸ просить на три дни перемирия для собрания раненых и погребения убитых, так и салвогвардии⁹⁹ генералу Броуну, яко весьма израненному, о свободном до спокойного места, с другими ранеными, проезде. На что получил унижающий ответ. Граф Дон¹⁰⁰ по приказу короля писал к нему, что в поле перемирия не бывает, что же касается до мертвых и раненых, то первых похоронить, а о последних иметь попечение Его Величество прикажет. Равным образом генералу Броуну, с прочими, прислал паспорт о безопасном от войск его проезде, куда заблагорассудит. Сим уничижением король не довольствовался, но, заключив из сего о крайней слабости наших сил, восхотел опробовать, не удастся ли иногда что-либо вредное Армии нашей причинить, а, по меньшей мере, показать свету, что он выиграл баталию и место одержал¹⁰¹. В следствии того переменив свое намерение, которое он имел, собрав рассеянную свою Армию и перейдя под Кистрином Одер итти далее, напротив того, собрал свои остатки и, сколь ни слаб был, приближась к нашей Армии, начал делать перепалку и, нашед уже оную в строю по изнеможенным своим силам, атаковать ея не мог.

Остаток сего дня препроводил я лежа в вышеупоминаемой деревне с генералом Броуном и с немалым числом раненых, с которым в тот же день ввечеру, по получении им от короля позволения ехать невозбранно куды захочет, отправился в Ландсберг так, как он мне, в числе некоторых только раненых, ехать с собой приказал.

Покрытым ранами весьма ощутительно нам было сколь нужно иметь лекарей при Армии в довольном числе, как одними полковыми исправиться не возможно, ибо, когда от полку оный возметца, то полк без оного тоже обойтитца не может¹⁰². Вот сему доказательной пример. По потери екипажа секунд-майором Степаном Матвеевичем Ржевским¹⁰³ приехали мы с ним вместе и расположились на одной квартире. Уже от первой перевязки раны

- 54 -

наши пришли в суппурацию¹⁰⁴ или загноение, но не только другим чинам ниже, и нам, яко штаб-офицерам, перевязать в другой раз их некому было, потому что бывший при генерале Броуне лекарь, за тяжелыми сего генерала ранами, отлучиться не мог. Мы же, между тем, ища городского лекаря, едва на третей день могли нанять его в Ландсберге для перевязки.

Армия тогда отошла к Грос Камину и, наконец, к Ландсбергу и, как на сем сражении убитых и раненых было более 16000, то с сего места всех раненых, коих считали до 10000, отправили в Пруссию в Прейш Голланд и другие близлежащие места, в котором числе и я из Ландсберга отъехал. При сем везении раненых упомянутый мной недостаток в лекарях еще более был ощущаем. Я видел, что у одного лекаря было по сту раненых офицеров, да нижних чинов сот по шести и по семи на руках. По чему неестественно было никому из них со всею прилежностью успевать в пользовании больных. От чего доходило до того, что у многих рядовых от неперевязки были черви в ранах. По местечкам же некоторые солдаты, имеющие деньги, принуждены были платить за перевязку городским фершалам.

В числе определенных раненых и я лечился в Прейш Голанди и, по выздоровлении в наружности раны, то есть, что простреленное место зажило, но, как между тем Армия еще к Висле не возвратилась, но ожидалась уже, то рассудил я поехать в Кенигсберг, а, особливо, чтоб советовать там с медиками о своей руке, как не мог я ея разгибать совсем. И по совету тамошних медиков клал ее в убитого и еще теплого быка и в зарезанных собак, а потом делал ею всегдашние движения, чрез то привел ее в прежнее состояние.

Между тем Армия, которая была на время в Померании¹⁰⁵, прибыла на Вислу для занятия зимних квартир. Левой ея фланг лег в Торуне, а правой простирался по реке Висле до Диршавы и, как Второй Московской полк был в дивизии у генерал-порутчика Фролова-Багреева¹⁰⁶, которого дивизионная квартера была в Елбинге, то я туда по выздоровлении и явился. По отъезде главнокомандующего армиею генерала Фермора в Петербург, Армия поручена была от Высочайшего Двора на временное командование генерал-порутчикам Фролову-Багрееву и князю Голицыну¹⁰⁷ и главная на то время квартира была в Таруне.

Таким образом кончилась вторая компания. Она столько тронула российский Высочайший двор, что в рассуждении многого числа убитых чиновников¹⁰⁸, за нужное почтено было, хотя в самом деле и тщетно, прислать в Армию не только отпущенных до отставки в разные и давние времена штаб и обер офицеров, но и в действительной отставке находящихся и большею частью стариков, не могущих уже более и службу продолжать. Из числа оных был и дивизии нашей командир Фролов-Багреев, престарелый и слабостью здоровья объятый муж так, что и верхом уже ездить был не в состоянии.

Но сия баталия принесла существительное добро войску, ибо в российских солдатах господствовало мнение, что выигрыш в сражении зависит от одной их отважности, почему для умножения оной охотно пили вино. Строевой

- 55 -

порядок был по их рассуждению к одному украшению служащий обряд на который они столько же мало, сколько и на соблюдающих оный офицеров, полагались. Но беспорядок сего сражения истребил пагубное сие мнение. Ясно они на оном увидели, что пьянство не производит храбрости, но совершенную гибель, для чего после, на Пальцигском сражении, сами они просили об отделении от Армии легких обозов и маркитантеров с вином, и с сего времени, как всяк служивший с ними засвидетельствовать может, сами искали своих начальников и столь безмолвное всегда имели к ним послушание, каковое желать можно, чтобы оставалось навсегда.

Граф П. С. Салтыков

В отсутствии графа Фермора, уже перед весной, так как в марте месяце дошли известия, якобы неприятель прибудет к Диршаве, для чего командирован я туда с гранодерским батальонном в команду генерал-майора князь Михаилы Никитича Волконского¹⁰⁹ в подкрепление его войск, как оный там имел команду. Которое место некоторыми полевыми укреплениями укрепили, но, пробыв там с месяц, отпущен я был обратно к дивизии, где за бытие на Цорндорфском сражении произведен пример-майором¹¹⁰ и определен в Воронежской полк¹¹¹, куда и отправился. Полк сей был в Первой дивизии в

- 56 -

части графа Петра Ивановича Панина, с которым весной пришли мы на старое рандеу Армии в Познане, куда для принятия главной команды прибыл и генерал граф Петр Семенович Салтыков¹¹².

Выступление в третью кампанию пребудет достопамятно в российской Армии истреблением столь странного построения в походном строю. Батальон-каре отставлен и Армия с сего времени пошла колоннами. Тут встретил нас знатный неприятельской корпус под командою графа Доуна. Мы сделали смелое к нему движение и, поровнясь с левым его флангом так, что почти оный проминовали, и стали лагерем только из пушечного выстрела вон. Сие принудило его поворотить к нам фронт.

Уже тогда легкими войсками начальствовал граф Тотлебен¹¹³, который дал им познание о маленькой войне. Сам же он, имея свои деревни в Слезии¹¹⁴, знал совершенно локальное положение тамошних мест, почему и сии войски отправляли свое дело с успехом.

Как же сзади прусского лагеря был окруженный болотами лес, тут же через одну болотистую речку переправы были необходимы и, утвердительно сказать, очень трудные находились дефилеи, то неприятель к проходу к своим границам других способов не имел, кроме одной дороги, по которой он должен был всем войском, не шире четырех рядов, проходить, ибо с левой стороны нашими войсками было занято, а легкие войски простирали разъезды свои до сего лесу. По поводу сих обстоятельств командующий нашей Армии, имея мысль отрезать неприятеля от его границ, командировал в ночь к находившемуся впереди с легкими войсками графу Тотлебену три батальона пехоты, в числе которых был и я с воронежским батальоном, для занятия батареи.

Явясь мы к Тотлебену пред светом получили приказ выступить далее и, взобравшись на высоту, на которую простирался означенный лес, не доходя до оного версты с две, в разных местах остановиться. Сам же граф Тотлебен с частью легких войск поехал к вышеозначенной дефилеи, но тут он, против чаяния, нагнал только арриергард отступающего уже неприятеля, с которым легкие его войски и вступили было в перепалку но как то была пехота, то оная, отстреливаясь пушками, марш свой продолжала. По получении сего от Тотлебена известия нам приказано однако остаться в своей позиции на тех высотах, пока низом Армия пройдет, а потом возвратились к полкам.

Армия, обойдя оный лес, чрез который проходил неприятель, стала лагерем на таком месте, что в виду ея он выходил из сего леса и между оным и нашим лагерем был только болотистый вражек, о котором генерал-квартермистр Штофельн донес графу Салтыкову, что он непроходимый. Но сей главнокомандующий поехал сам в правый фланг Армии и, осмотрев сие место, нашел тому противное. Так что посланные от него свободно через него переехали. Но между тем неприятель, из дефилей выбравшись, построился порядочно, а к вечеру ушел в свои границы. Сим проступком господина Штофельна неприятель был из рук упущен, за что сей генерал-квартирмистр

- 57 -

жестоко был бранен. Для сего то потребно, чтоб сам командующий был впереди, что прусский король всегда исполняет.

Переночевав на сем месте сделали движение к деревне Палцыгу и проходили самое то болото, которое господину Штофельну казалось непроходимым, дабы сим движением приближиться к реке Одеру и тем самым отрезать неприятеля от Кросена и Франкфурта, то есть от Бранденбургии, как известно было, что он туда сам сделал движение. По сделании перваго маршу, где только до вечера пробыли, а в ночь выступили, дабы предупредить неприятеля к вознамеренной позиции. Что самым делом и исполнилось, ибо вдруг к неприятелю приближились, имея его влеве, чем принудили его снять свой лагерь, еще более влево податься. А мы, простирая свой марш далее, достигли в 8 часу пополуночи до красенской дороги, лежащей по над Одером, так, что между оною и рекою находятся великие болота.

Сею удачною позициею действительно отрезали его от Бранденбургии. Ибо для вступления в оную должен он или, захватя Польши, сделать великий круг и через то еще более отдалиться от главной с королем и принцем Генриком¹¹⁵ находившейся в Лаузнице Армии, или, обходя к стороне Глогау, сделать равномерно великую окружность или, наконец, очистить себе путь по занятой нами дороге к Кросену. Неприятель решился предпринять сие последнее. Почему, как только мы вступили в наш лагерь, занятый на кросенской дороге по выбору самого главнокомандующего, а не господина Штофельна, который было оный не занял, то неприятель стремительно атаковал правый фланг нашей Армии, занимавшей оную дорогу к бывшей перед ним роще. Но, получа храбрый и приведший его в замешательство отпор, ретировался назад, а потом, построясь, возобновил свою атаку, которую, будучи паки отбит, повторял до трех раз.

На сей баталии¹¹⁶ воины наши доказали прямую храбрость и твердость свою, повинуясь, как дисциплинированному войску должно, своим начальникам. Доказывает сие то, что они в самом жесточайшем огне порядку своего не теряли. Сибирской¹¹⁷ полк был третий или четвертый и фронт его был открыт. Он, потеряв убитыми и ранеными две трети людей, так разредился, что от того сделался великий интервал. Чем воспользуясь, прусская конница въехала между линий и тот час поворотила на свое лево, а на наше право, имея в предмете пройтить по дороге к Кросену. Но во фланге второй линии была на возвышении батарея, которая вдоль по кросенской дороге била. Как на оную сия конница и наскакала, то командующий флангом генерал-майор князь Михайло Никитич Волконский дал приказ, заредя картечами пушки, выдержать, дабы в меру по них стрелять. Который с таким успехом исполнен, что в один миг знатная часть их побита, а достальные были опрокинуты и поскакали между двух линий. Но драгунами нашими и конными гранодерами будучи со всех сторон окружены, часть их побита, а достальние, пометав палаши, отдались в полон. Не взирая на сие, еще от неприятеля была атака во время которой Резанской¹¹⁸ полк сменил Сибирской, будучи оба в

- 58 -

таком строевом порядке, как бы они были на учении. Правый же фланг по многоповторяемым атакам расстрелял все свои ящики¹¹⁹, так что оные приданы были из второй линии, которых также довольно было расстреляно. Самые же ружья так были разгорячены, что солдаты пережгли руки и многие из них завертывали платками то место ружья, где в левой руке держат.

Таким образом неприятель был совсем разбит, так что полк или батальон оного, брося на кроссенской дороге ружье, пришел к нам в Армию, а прочие в крайнем беспорядке ретировались или лучше сказать побежали. Но и тут был порок, что кроме легких войск, не могших причинить большого вреда неприятелю, не послали никого более его преследовать, но поступили по пословице, которая гласит, что неприятелю надобно золотой мост сделать. Мне кажется лучшим графа де Сакс¹²⁰ рассуждение, что не давая неприятелю опомниться должно его, хотя малым числом, преследовать, дабы его если не совсем истребить, но по крайней мере, в такой слабости оставить, чтоб не мог препятствовать воспользоваться по обстоятельствам, кому какие полезны, приобретениями и победами. Сие заключение есть очень справедливо и неоспоримо.

Сей то случай, как я выше молвил при описании Цорндорфской баталии, доказал сколь много солдаты переменили тогда свои мысли и заключения в рассуждении строевого порядка и своих нравов, так что они совсем были уже другие люди. Таковая ощутительная перемена была следствием оной баталии. Наипаче же способствовал к тому имянной указ покойной Императрицы Елисавет Петровны, которым приказала объявить солдатам свое неудовольствие за все их непослушание и пьянство во время Цорндорфской баталии. Они сие приняв с великой чувствительностью признавались в своем преступлении, и тут, как я уже выше сказал, просили о удалении легких повозок, а особливо маркитентеров с вином. Но всех уже удивили после сражения, где неприятель оставил своих убитых и так же раненых. Прежде они имели обычай часто прикалывать раненых, а всех без изъятия грабить. Тут, напротив того, оказывали совершенное человеколюбие, так что даже денег у убитых прусских солдат и офицеров не брали, а раненым носили пить своими манерками, клали их от жару солнечного с бережением под тень, к лесу. Когда ж приказано было всех неприятельских убитых похоронить, а раненых собрать для перевязки, то посыланные как шли с доброй воли, так и носили их со всей возможной бережливостию, дабы не умножать движением от переноски их страдание. И когда многие из нас похваляли их такое хорошее поведение и человеколюбие, то они отвечали, что всякой солдат сему жребию подвержен, так как каждый из них долгом своему государю обязан исполнить свою должность, пока сражается неприятель, — по неприятельски с ним и поступать должно, а когда кто в руках, тому тем более подать надобно помощь, что сие самое с нами случиться может.

Сия победа сделала, что мы не имели неприятеля в Бранденбургии, кроме некоторых слабых гарнизонов. В Шлезии так же их не находилось, а король с главную Армиею был в Лаузнице.

- 59 -

Потом скоро командированы от Армии два корпуса: один в Кросен под начальством генерал-майора князя Волконского, а другой, под начальством генерал-порутчика Вильбоа, в Франкфурт на Одере, и с ним Воронежской полк, в котором я был, а напоследок, и сама Армия пошла в Кросен. По прибытии к Франкфурту нашли мы в оном неприятельский гарнизон и, по учинении некоторого числа пушечных выстрелов с обоих сторон, заставили оный ретироваться. И, заняв город, на правом берегу реки расположен был лагерь. Тут ожидаем был к соединению с нами генерал Лаудон¹²¹ с корпусом цесарских войск. Но между тем получено известие, что прусский корпус под командою принца Генриха находится между им и нами. Для извещения о чем Лаудона Командирован я был с двадцатью гусарами с тем, чтобы ночью старался объехать войска Принца Генриха и для того брал бы свою дорогу к стороне Берлина, откуда меньше неприятель имеет примечание. И, как только изготовлен был я к сему и команда собралась, то от генерала Лаудона получено известие, что он беспрепятственно прибыть может. Почему вместо того, чтобы ехать к Лаудону, отправлен я, с прибавкою команды, всего пятидесятью гусарами и двадцатью казаками, по нескольких днях для разведывания о неприятеле по берлинской дороге. Которую прошедши, за Фирштейвалд наехал в лесу посты прусских камер-гусар, но числа их за лесом видеть было не можно, для чего поворотясь в Фирштейвалд покормить лошадей, послал для разведывания во околичности по два человека. Казаки ж, отставая без позволения, по частям почти все разъехались. *^–Самих сих казаков имея после у себя в команде во время Турецкой войны неистовства такового никогда я в них не приметил, кроме кампании 1769 года, где они ухаживали по ночам с постов. Но то сначала происходило от коренного их страху от турецких войск, что якобы они прежде часовых живых крадывали, чему вероятия дать неможно, разве они спали или неосторожны были.^–*

Не более дву часов, покормив лошадей, извещен я был чрез одного моего разъездного капрала, что он, наехав в лесу на мужика, узнал от него, что милях в трех есть большие гусарские партии прусских войск. Я тот час приказал собраться команде но при сем случае видел я сколько старые гусары дурно были дисциплинированы. Под начальством моим командовал оными порутчик, которому и велел я понудить их скорее собраться, взнуздать и сесть на коней, но, как за всеми подтверждениями, разошлись из них некоторые по квартирам, то один гусар шел весьма не проворно, имея муштук¹²² в руках, на которого закричал порутчик, а он, ударил его муштуком. Порутчик, принявши сие равнодушно, собрал команду. Поелику уже в то время по ровному месту и сам я видел в миле строящихся на дороге пред деревней, между меня и корпуса господина Вильбоа прусских гусар, то и оставался мне один способ взять влево, разумеется, ехав назад к кистринской дороге, на которую надобно выходить чрез лес. А время было уже при захождении солнца, для чего взял я тут проводника, который однако ж, отзываясь на требование мое незнанием, отказался

- 60 -

вести и я принужден был, вынув пистолет, погрозить ему. После чего уже он повел и мне надобно было до лесу ехать хорошей рысью. *^–Сие доказывает сколь затруднительно вести войну в неприятельской земле по причине, что в ней проводника сыскать очень неудобно. И, как наши войска в Шлезии не преставали делать грабителъств, то хотя оныя не столь варварские были, каковые в 1757 году происходили. Однако, тамошние обыватели сверх привязанности к своему Государю и Отечеству, за то нас паче прочих неприятелей ненавидели. Так что уходили в леса или удалялись в города, оставляя в каждой деревне двух конных, которые, как только завидят наше войско, то вперед от деревни до деревни о нас знать дают. Чрез что в близости стоящие прусские войска всегда уведомлены были о наших движениях, тем более, что нам деревень нельзя было обходить. Поелику все поля окопаны столь частыми и глубокими рвами, что когда хотел сделать опыт, чтоб объехать деревню, то никак не мог сего произвести в действо. По чему всякий судить может, сколь с трудностию совокуплено было делать партии.^–*

В лес уж обмеркши поехал шагом, в темноте уже выехав на кистринскую дорогу всю ночь был в марше, а со оной поворотил вправо, прямо к реке Одеру, в такой дистанции, чтоб мне приехать на оную между Кистрина и Франкфорта, но ближе к последнему, что и удалось мне хорошо исполнить. И тут в одной деревне найдя большой казачий пост на берегу реки, что было уже при всходе солнечном, приказал покормить лошадей притупевших от большого маршу.

Место сие было расстоянием от Франкфорта в трех милях. Выкормя ж, после половины дня пришел я с командою в Франкфорт, где была уже вся Армия наша и корпус генерала Лаудона. Также и прусская Армия расположилась в виду Франкфорта, почему до тех пор, покуда явился я, считали меня пропавшим.

На сем месте простояла несколько времени Армия и около себя сделала ретраншамент¹²³.

Прусский король сделал движение в свой левый фланг, то есть к переходу реки Одера между Кистрина и Франкфорта. И в самый тот день командирован я был от авангарду для фуражированья к стороне Кистрина около трех миль, ибо ближе ни в которой стороне фуража получить было негде. Которой отряд благополучно оконча поздно уже возвратился я назад. По утру на другой день перешедший уже Одер прусский король атаковал нас во фланг, в самом ретраншаменте, имевшем положение свое над оврагом, столь невыгодно, что под него подойти без вреда можно было, где обсервационного корпуса гранодерский полк расположен был.

Начало сего нападения столь проворно было, что сей полк неприятелем выгнат был из своего места не выстреля ни патрона. Но и с нашей стороны противу стали другие полки того корпуса, выходя с бокового ретраншамента и смыкаясь справа налево, составляя линию. Даже что и нашему

- 61 -

правому флангу досталось некоторым полкам быть в деле. Причем прострелена у меня на седле задняя лука. Видя таковую твердость и храбрость российских войск, наприятель равным образом переменял и подкреплял в самом бою свои войски. Наконец от сильного противоборствия и неутомимой храбрости войск наших неприятель, истоща все силы, в совершенном беспорядке обратился в бег. Но и тут подлинно золотой мост построили, не сделав для преследования его никакого от войск отделения, чего Лаудон, как сказывают, требовал с тем, чтоб прибавили к нему наших войск. Однако, не взирая на то, легкия войски посланы были, которые никакого знатного поиску не сделали.

Но победа была всесовершенная! Мы ея заключили принесением богу благодарения обыкновенным на сей случай молебствием.

Граф Салтыков за сию баталию пожалован фельдмаршалом. Многие генералы также награждены. А Армии манифестом пожаловано за полгода жалованья с таким сверх того предписанием, чтоб бывших на сем сражении солдат, по прибытии их в Россию, не употреблять в работы. Но за неимением тогда в государственной казне денег сей обещанной прибавки никто не получил. Последним же предписанием коллегия и правительство весьма затруднились, доколе таковые солдаты выбыли из службы. Казалось бы, что если сии обещания неосмотрительны, так их и делать не должно было*.

Прусской король с разбитою своею Армиею не останавливаясь нигде пошел к берлинской стороне, а оттуда в Нидерлаузниц. Армия ж наша, простоя тут несколько времени и перейдя реку Одер под Франкфортом, пришла в местечко [Либероз], где и прусской король с Армиею стоял в самом крепком месте окруженном лесными дефилеями и болотами. Фельдмаршал Доун¹²⁴, стоявший с другой оного стороны, несколько подале нас, сделал было требование свое графу Петру Семеновичу Салтыкову, чтобы он его атаковал. Но фельдмаршал сказал, что он, два раза побивши неприятеля имеет и у себя раненых и убитых для чего и предлежит ему паки очередь атаковать. Он же дает с своей стороны честное слово в том, кто б из них победителем ни остался, но в обеих сих случаях обещается он еще в тот же или на другой день его атаковать. Между тем принц Генрих прошел с находившимся под его командою корпусом в Саксонию. И граф Доун, пропустя его, за нужное нашел туда за ним следовать. Тогда от Армии нашей отправлен был с переговорами к Доуну граф Петр Александрович Румянцов о содержании которых я, будучи полковым штаб-офицером, не знавши тогда, и сказать не могу. Армия наша сделала движение к Гернштату, а оттуда к Королату, где, перейдя реку Одер и вошед в Польшу, взяли кантонир квартиры¹²⁵ в местечке <...>**. Тут же вместе с нами имел их несколько времени корпус генерала Лаудона и оттуда, наконец, пошел к соединению с своею армиею. Но марш был ему небезтруден, ибо должно

- 62 -

было проходить Польшею близ границы Шлезской до тех мест пока пройдя все прусские владения вошел в австрийския земли.

Зимния наши квартиры по прежнему взяты были на Висле и главная квартира тогда взята в Мариенбурге. По пришествии полка [около Риденсбурга] я, будучи нездоров, с позволения дивизионного командира графа Петра Александровича Румянцова, остался для излечения в сем городе. И зимою произведен был по старшинству подполковником, ибо производство отличившихся на сражениях отставлено было, поелику из сего сделано злоупотребление, наипаче тем, что за тяжелыми ранами отпущаемы были в отставку с награждением через чин. А некоторые и легко будучи ранены тем же воспользовались, что дошло до сведения Ея Императорского Величества. И самой сей случай нанес нещастие Алексею Алексеевичу Ступишину¹²⁶, который, имея легкую рану, из полковников прямо пожалован в генерал-майоры, что поставляя в пример Ея Императорское Величество с гневом, в бытность тогда в Петербурге графа Петра Семеновича Салтыкова и других генералов, приказала послать его в Моздок в гарнизон, а из Армии выключить и оттуда не выезжать.

Фельдмаршалу, без всякой моей просьбы, угодно было сим новым чином поместить меня в Первый Гранодерский полк на место господина Байкова, представленного к произведению в полковники. Но, как из гвардии выпущены были тогда полковниками князь Репнин¹²⁷, Измайлов¹²⁸ и Апраксин¹²⁹, то господин Байков с прочими без производства, а я сверх комплекту остался. Однако, сие не мешало мне получать жалованье, которое и все сверх комплектные тогда получали.

Между тем и граф Петр Александрович к командованию Первой дивизиею нашею, в которой и полк Первой Гранодерской был, по расписанию переведен в город Тарун, то угодно было ему определить меня туда комендантом. Где, кроме бывшего при дивизионной квартире обыкновенного многих чиновных людей собрания, присланныя для держания военнаго суда над гусарским генералом Стояновым¹³⁰, генералы и штаб-офицеры находились.

В сем городе видел я тогда страшной пожар: артиллерия будучи всегда под особливым своим управлением, парк ея поставлен был за каменной города стеной на старинном и оплывшем уже вале пред которым был еще ров, и расположение артиллерии учреждено было на конце онаго к реке Висле. Нещастие сие случилось в понедельник на святой неделе. Ибо, хотя от графа Петра Александровича и было подтверждаемо, чтоб на то время работы оставить, дабы в рассуждении праздника, когда бывают люди иногда пьяны, не могло от неосторожности последовать чего-либо неприятного. Но оной артиллерии начальники командировали штык-юнкера¹³¹ с девятнадцатью рядовыми перекладывать в ящиках сваленные заряды, в числе которых были и от неприятеля взятые ящики. И как между сими зарядами от ветхости картузов¹³² ядры вывалились из картузов, то при разобрании оных, одно ядро, упав как-то опять в ящик и ударясь об другое ядро, сделало огонь, а заряды,

- 63 -

будучи старые и имея уже много мякоти, подорвало тотчас. И как ветер, по щастию, был к реке, то тот край только взорвало, что делало половину парка, ящиков сорок, так что и следу не осталось чтобы там что-нибудь было. Команда вся поднялась на воздух и никто не остался живым, кроме трех человек, которые столь безгласны уже взяты были ко мне в генеральный гошпиталь, что с нуждою один из них рассказать мог о сем происшествии. На другой же или третий день и они все померли, а часовой, к удивлению, бывши сброшен в ров, остался невредим. Спасения его причиною было совершенное неисполнение должности, ибо он, сойдя на половину вала, лег. Почему его только пониже сбросило без всякого вреда в позасыпавшийся уже от долговременности и неглубокий ров.

Фридрих II

Удар сего подрыву столько был силен, что нам, бывшим у графа Петра Александровича за обеденным столом, казалось потрясся дом. И вдруг открылся густой черный дым. Квартира его была в средине города и не близко от места подрыву, куда поспешая для учреждения видел бегающих по улицам обывателей, а особливо женской пол, в плаче и отчаянии прибегающих ко мне с просьбою о сохранении их. Других же, показывающих совершенное

- 64 -

неудовольствие и ярость сердца, для чего и принужден был главному и всем караулам приказать стать в ружьи, покуда все успокоится. И как в караул прихаживали всегда по две смены, то по сделании тревоги другая тотчас собралась, с которою и поспешил я на место пожара. Магистрат же отрядил трубу для утушения обывательского дому, которой будучи в форштате неподалеку от пожара загорелся было. Тут проходя с командою находил я у городских ворот множество людей, боящихся пройтить сквозь оныя, щитая что там еще все бьет. Наибольше вселяло им сей страх то, что оторванные части от тела убитых людей перекидывало через стену и куском железа от шин попало в окно лютерской церкви. А близ стены во всех домах не осталось ни одного окна целого и перебило всю посуду глиняную, которая, по тамошнему обыкновению, вешается у них на стенах. Пришедши ж на место пожара нашли мы, хотя и не опасно раненую куском дерева обывательскую женщину и, как по счастию не было близ сего места больше сказанного обывательского дому, а отделен был весь форштат довольно, то по утушении оного дому прерван был и пожар.

Таким образом продолжали мы пребывание свое в городе Таруне до самой весны, пока повелено нам выступить на генеральное Армии сборное место в Познань. Первой Гранодерский полк написан был тогда в дивизию генерала Броуна. Но скоро после того, когда он, как кажется в рассуждении слабости его здоровья, отпущен был. Поступили мы уже в дивизию старшего генерала Фермора и оттуда, по соединении с Армией, шли мы неспешными маршами к реке Одеру под местечко Гундсфелд. Тут переправился через реку [нрзб] передовой корпус под командою графа Захара Григорьевича Чернышева¹³³, как слышно было, к соединению с корпусом генерала Лаудона. Но прусской корпус успел воспрепятствовать сему соединению и Лаудон отступил назад. Откуда потянулись мы в верх реки Одера весьма тихими маршами, простаивая после одного или двух маршов по неделе и более в одном месте. Наконец приближились опять к Геренштату, где по получении известия о неприятельском корпусе был совет и положена дорога маршу чрез некоторыя болота. Для чего, по рекомендации генерала Фермора, отряжен я был от Армии с пионерами¹³⁴, получа в свою команду от каждой дивизии по одному штаб-офицеру и с полков по офицеру, да с каждой дивизии по 500 человек рядовых, а всех 1500. По пробитии вечерней зори¹³⁵ я выступил и на первом болоте сделал гать, простирая путь свой, как назначено было, чрез лес, где мало случилось мне исправлять. На рассвете ж, приближаясь к новозанятому лагерю при Геренштате сведал, что неприятельский небольшой деташамент¹³⁶ ретировался за Геренштат и Армия взяла другую дорогу. Я, дождавшись Армии, распустил команду, донеся о том куда надлежало и сам явился в полк.

В сем лагере фельдмаршал граф Салтыков жестоко занемог лихорадкою, По нескольким дням пребывания, перешла Армия в Каралат, тут простояв несколько, командирован был генерал-майор Тотлебен к Берлину с двумя тысячами гранодер и двумя карабинерными Санктпетербургским и,

- 65 -

как помнится Каргапольским полками¹³⁷ под начальством бригадира Мельгунова¹³⁸. А при гранодерах, которые составлены были из четырех гранодерских полков, от каждого по 500 человек наряжены были начальниками по старшинству: полковник Перваго Гранодерского полка Маслов¹³⁹, Третьяго Гранодерского подполковник Бурман¹⁴⁰, Второго — пример-майор Паткуль¹⁴¹ и Архангелогородского — секунд-майор Гневушев. При артиллерии же находился артиллерии подполковник Федор Иванович Глебов¹⁴². Я ж, будучи сверх комплектным и оставаясь при полку без дела, как комплектный подполковник господин Байков командовал полком, просил частного своего командира генерал-порутчика Панина о неходатайствовании мне позволения- (от командовавшего тогда, за тяжелою болезнью фельдмаршала, по поручению от него Армией, генерала Фермора), чтоб был командирован я в сию експедицию сверх числа. Как старшинство не позволяло мне пользоваться сим случаем к исполнению моего желания, что с удовольствием от моих начальников и позволено мне было. Полковник же Маслов поручил мне батальон Второго Гранодерского полка, а Гневушев правил при гранодерском корпусе должность дежур-майора. И поелику эспедиция сия, как французы называют была ”coup de main”¹⁴³, то граф Тотлебен приготовил фуры¹⁴⁴ для пехоты, на которых всю ее повезли. Нам не велено было брать никакого рода повозок, кроме одной полковнику. Мы взяли свой марш близ Кросена в Нидерлаузниц чрез Саган и Зарау и достигли замка <...>* в трех милях от Берлина лежащего, имея в дороге во всем довольствие для войск.

Скоро ж после нас и граф Чернышев выступил с корпусом и близ Кросена марш свой продолжал, но только по другую сторону реки Шпрее и назади нас в дву маршах. От сего замка прибыли мы под Берлин. Тут несколько было камерных и других сборных гусар, которые однако имели шармицель¹⁴⁵, где Санкт-Петербургской карабинерной полк их прогнал с малым уроном в город. Корпус же наш приближась построился против Котбуских ворот на высотах. Но, как город Берлин не крепость, а обширно обнесен каменною стеною без валу, вороты ж все укреплены снаружи рендантами¹⁴⁶ и снабжены пушками, а внутри у самых ворот сделаны подмостки из досок, на которые взойдя можно стрелять чрез стену, то граф Тотлебен учредил одну батарею против ворот Гал на высотах. И ввечеру наряжены мы были на штурм. Подполковник Бурман от Котбугских ворот вправо, к воротам называемым Клеин Франкфурт, майор Паткуль к Котбугским воротам, а я под батарею атаковать ворота Гал. С каждым из нас было по 300 человек, по одному ескадрону драгун и две полковых пушки, но Паткуль имел больше у себя людей. Как он из своего батальона увел лишних, за что от полковника с крепким выговором на сутки отказано ему было от команды. Со мною же в сем деле все гранодеры были Перваго Гранодерского полку, коих и просил я, будучи того полку подполковником. Таким образом отправились мы на штурм.

- 66 -

Но к общему неудовольствию сказывают [что], господин Бурман не дошел — за болотами найдя не проходимым путь [и] воротился. А Паткуль должен был переходить при своем приступе маленькую речку чрез мост, который был от батареи при воротах в пушечном выстреле. То приближась сделал несколько выстрелов из пушек, чем побудил и неприятеля себе отвечать, чем и остановлен был или почел по тому самому за невозможность далее марш свой простирать, а, наконец, остановясь, воротился назад. Я ж не зная сего происшествия подошел так тихо и близко к воротам, что часовой начал откликать. Я подвинув пушки выстрелил по батарее у ворот и большими шагами прямо шел на батарею, но когда пришел ко рву, то жестокая пальба производилась на меня из батареи и из примостков чрез стену. Между тем подполковник Глебов зажигал несколько раз находившиеся близ сих ворот строения, но оне всегда погашаемы были. И как в то время от пушечной и ружейной от неприятеля стрельбы так светло сделалось, что мог я видеть пред собою наполненный водою ров и извнутри контрескарп¹⁴⁷ весь одет стоячим полисадником¹⁴⁸ стеною, так, как обыкновенно делается. То попробовав воду шпагою, нашел ее весьма глубокою, и широкою, почему не мог далее поступить в сем случае. Я потерял ранеными и убитыми всех офицеров, кроме одного порутчика, 150 рядовых, а у самого меня только шляпа была простреляна в заднее поле сквозь угол и пуля вышла между уха и виска. Итак, с остальными ретировался я назад под прикрытием небольшого деревянного строения, которое по счастью случилось. Тут явился ко мне в самом огне ротмистр Кович Санктпетербургского драгунского полка с своим ескадроном, но я ему с сею командою приближаться туда не приказал, дабы людей и лошадей напрасно не подвергнуть опасности, а велел ему в некотором расстоянии приостановиться, дабы он прикрывал меня при отступлении моем от сих ворот, пока я достигну до находившихся на ближней горе наших батарей, что было тем нужнее, что удаляясь оттуда я был обременен взятыми мною не только своими ранеными, но убитыми. Сверх того, как фурлейты¹⁴⁹ с лошадьми при сем случае ушли или пропали, то гранодеры принуждены были везти на себе и пушки. На рассвете прибыл я в лагерь, а чем свет отошли мы от Берлина в рассуждении полученного графом Тотлебеном известия, что все, которые только в Шпандау¹⁵⁰ и околичных местах собрать могли и до шести тысяч всякого войска под командою принца Вертимбергского¹⁵¹ приближились к Берлину. Итак отойдя мы с корпусом пять миль в местечко Шенгент расположились отдыхать. Тут взяли в полон команду находившуюся у прикрытия моста на реке Шпрее — одного офицера, сорок или пятьдесят рядовых, которой натаскал было солоты на мост, чтоб его зажечь. Но казаки не допустили его до исполнения, переехав мимо мосту и заехавши его сзади, отчего принужден он был отдаться. Тут получили мы из корпуса графа Чернышева под начальством бригадира Бахмана¹⁵², два полка пехотных Второй Московской, где был полковником князь Репнин и Киевской пехотной полк и с оными тотчас возвратились назад. Но высоты

- 67 -

противу Галских ворот, которые между нашим отсутствием по поводу, что в Берлин неприятельских войск прибавилось, оными заняты были, и весьма укреплены батареями, на которых в разных батареях пушек не менее шестидесяти было. Однако граф Тотбелен велел подполковнику Глебову поставить батарею в лесу на левом фланге неприятеля из которой по малому числу наших пушек сильная производилась канонада и все прусские батареи не могли принудить ее замолчать. Мы ж с войсками, построясь вон из пушечного выстрела, стояли в одну линию противу сих батарей, а наша сказанная батарея была впереди против правого нашего фланга. Здесь Тотлебен, получа известие, что идет из Магдебурга¹⁵³ гарнизон с числом артиллерии, или больше сказать прикрытие оной, приказал Второму Московскому полку поспешно иттить сей сикурс¹⁵⁴ от города отрезать. Который почти бегом достиг край высоты, но неприятель уже спустился вниз к городу, где и был закрыт уже вышесказанными батареями. Для чего князь Репнин с полком тут и остановился. А в самое то время показались и сзади нас войска конные и бригадир Бахман послал разведать драгун, да и по рапортам казачьим тотчас узнали мы, что то идут цесарцы. И скоро потом приехал к нам командующий оными граф Ласси¹⁵⁵ и, спрося, где граф Тотлебен, поехал к нему. Он, идучи с корпусом в 30000 к Берлину, был тогда в дву маршах и, оставя оной, сам с одним конвоем из разных конных войск, в котором числе были и уланы саксонские или польские, вперед приехал увидеться с нашими начальниками войск. Тут известилися мы, что от нашей Армии в подкрепление господину Чернышеву был еще отделен генерал-порутчик Панин, который в тот день или другой соединился с ним и взяли свою позицию от нас на другой стороне реки Шпрее и города Берлина. В самое сие время пришел рапорт, что прусский генерал Гильзен¹⁵⁶ идет к Берлину с корпусом в 20000. И, как близко позади нашего правого фланга были высоты весьма для нас вредные, на которые прямо Гильзен и стремился, то граф Тотлебен приказал Второму Московскому полку их занять. И князь Репнин, пустясь в бег с полком более дву верст, успел их занять и въезжающую на оные конницу пушками отвратить. Равно и нам приказано было, поспешно взойдя на те же высоты, примкнуть к Второму Московскому полку и построиться. Почему корпус с Гильзеном оставался внизу в равной подине¹⁵⁷ и, как видно в рассуждении авантажной нашей позиции, не знал он обстоятельно силы наших войск. А притом, как и конница цесарская примкнула к нашей с левого фланга, то, может быть, считал он, весь корпус Лассиев уже пришедшим к нам. Для чего стал маневрировать и, когда деплоировал часть, а другую ретировал, то, принимая в свой левой фланг, поудалился наконец от нас на высоты, которые он уже было прошел. Однако ж наши войска оглядывались назад, поелику окружены мы были неприятелем. Хотя ж мы старались подкреплять своих солдат всякими уверенями, но были в самом деле слабы, Почему все штаб офицеры предложили Бахману, чтоб он донес о сем графу Тотлебену. И ввечеру стали мы опять на прежнее место, против батареи, а граф

- 68 -

Граф З. Г. Чернышев

Ласси возвратился с конвоем своим к его корпусу. По утру, по пробитии утренней зори, с предлежащих гор неприятель стал спускаться. Но, как мы не имели никакого предмету с ними входить в бой, то правым флангом потянулись по рядам и неприятель, увидя нас, идущих прочь, остановился, а мы, наконец, пройдя довольную дистанцию, спустились с сей высоты по дороге к Шейнгейту, расположились при оном. Тут, помнится, был на горе небольшой шармицель. В сей день случился столь сильный дозж с бурею, что на нас нитки сухой не осталось, а особливо, как мы ни обозу, ни палаток не имели. Для чего некоторые из штаб офицеров по близким избам несколько осушились, а все вообще штаб офицеры вместе с бригадиром ночевали близ фронта в сарае, где на рассвете от графа Тотлебена перебудили нас и велели как можно скоро итить в Берлин, который сдался. А только командировать велено, где были батареи против Галских ворот, одного подполковника с гранодерским батальоном, куда и послан был господин Бурман с его 500 баталионом Третьяго гранодерского полку. Прочие ж войска вошли в Котбуския ворота в город. И, как бригадир Бахман был еще вперед потребован в город к графу Тотлебену, то при сем входе за бригадного командира при пехоте был полковник Маслов,

- 69 -

Граф П. И. Панин

а при гранодерах место полковника занимал я. И выходя на площадь удивились, увидя подполковника Ржевского с трубачем. Тут граф Тотлебен объявил нам, что комендантом определен от него бригадир Бахман, а мне приказал быть плац подполковником¹⁵⁸. От чего хотя и отпрашивался я, но первое, поелику говорю я языки¹⁵⁹, приказал он мне быть в своей должности. А сверх того сделал мне честь, сказавши, что он полагается на меня и поручил мне расставить наши посты, а прусские снять, что исполнил я. *^–Естли Тотлебен погрешил против чести и верности службы, то надо, чтоб то было в сем случае. Я больше заключаю о сем потому, что когда я прихаживал к нему рапортовать и за поролем, то всегда находил его в размышлении с смущением. И, хотя и обходился он со мной ласково и случалось входить с ним в посторонним разговор, но он бывал тогда похож на человека в глубокой меланхолии, даже, что не то отвечал, что надобно, да и по службе говаривал, делай, что хочешь, я на тебя полагаюсь. И во все время пятидневного нашего там пребывания он почти из горницы не выходил. Правда, что у них сделалась было великая тут злоба с графом Чернышевым, которой я в то время и относил таковую его досаду.^–*

- 70 -

А потом одни ворота отданы были пришедшему корпусу графа Лассия. Хотя ж и велено ему быть у меня в команде, однако, они худо выполняли приказания и весьма немало от войск их входили в город и делали там великия шалости, что я принужден был одного офицера с грабежом из замка королевского посадить под караул. А, как он ушел из под караула, то только отослать его шпагу к генерал-майору Бринтано, который прислан был в город для лутчаго сохранения порядка в находящихся в городе войсках. Тут разорили мы весьма хорошо убранный арсенал в котором было на 20000 человек новаго оружия и взяли все пушки, которые найдены были в нижнем етаже, нарочно для них сделанном. Аммуничные же два цейгауза¹⁶⁰ в добычь отданы были солдатам, которые тут же продали их обывателям за безделицу. Сверх того сломали пороховую мельницу близ самого города, которую небрежением подорвало, причем и наших 60 человек убило и ранило. Сии раненые отданы были в их генеральный лазарет, которых, вылеча, после уже прислали они на Вислу. Наконец забрали кадецкой корпус и взяли часть контрибуции деньгами. Да сверх контрибуции дал граф Тотлебен гранодерам по три таллера¹⁶¹, а бывшим со мной при атаке — по шести, подполковникам — по триста таллеров, а мне — шестьсот. Таким образом всей той команде его корпуса доставлено было некоторое удовольствие.

*^–Сей от мельницы пожар привел в отчаяние многих берлинских обывателей. Как то мне случилось испытать во время самого пожару. Когда он начал утихать, то шел я в мою бывшую на площади, против замку королевского, квартиру в дом одного богатого купца из выгнанных за веру из Франции и в Пруссии принятых французских реформаторов, известных под именем рефюжие¹⁶², который на тот час был по торговле своей в отсутствии. Остававшаясь одна в доме его жена, встретя меня на самой лестнице, в слезах и отчаянии просила во-первых, войти в свои покои, где дать двух солдат для провожания ея в Фридрихстат. Я удивился и говорил ей, что я не понимаю причины для чего бы она хотела оставить дом, присоединив, что если она то почитает нужным для своей безопасности, то уверяю ее, что мое стояние у нее на квартире должно ей быть кажется лучшея залога. Но она, начиная отдавать все свое имение, отвечала только слезною просьбою, чтоб я ее сохранил. Хотя я, отрицаясь от всего, сказал, что я ничего не требую и, что и без того она будет здорова и благополучна. Но страх ею столько овладел, что она, не довольствуясь моими уверениями, привела пред распятие и, напоминая мне, что она почитает меня честным человеком и христианином, просила еще подтвердить себе, что их жечь и убивать не станут, повторяя паки просьбу свою, чтоб я взял ее имение. Я всеми возможными уверениями, стараясь истребить ее беспокойство, утверждал, что речи, будто их убивать будут рассеяны попустому. Напротив того, их не только умерщвлять не станут, но еще и сберегать будут и кроме контрибуции ничего с них брать не велено. Такие уверения привели ея наконец в спокойство.

- 71 -

При вступлении войск наших в Берлин подарены мне от города золотые часы. Я их принужден был принять, как Тотлебен и Бахман приняли поднесенные им от города же подарки. Но дабы показать берлинским жителям, что я ими не пользовался, то подарил их сей своей хозяйке в знак благодарности, как за квартиру, так и за стол, которым я тогда, не имея ни поварни, ни времени часто ходить в трактир, пользовался.^–*

Граф Чернышев и Панин пошли за сутки прежде нас по получении известия, что король идет, а мы чрез сутки после их выступили, оставя по просьбе обывателей в залогу роту Второго Московского полку с капитаном Шишковым на два дни. И так, выступя перед вечером, пришли мы в полночь в Шеингейт, а отдохнув несколько часов, пошли к Ферштенвальду все лесом. На сем походе столько ночь темна была, что люди по корням и пням все падая никак почти итить не могли. Для чего бригадир Бахман посылал меня к бывшему впереди графу Тотлебену просить, чтобы приказал до свету остановиться, поелику с нами великой был обоз на набранных в Берлине фурах, на которых кроме артиллерии и денег весь кадецкой корпус и премножество вещей помещено было, что и позволил он. Итак около половины дня пришли мы в Фирштенвальд, где располагались покормить лошадей, но, получа сведение, что прусской король приближался к Франкфорту и был уже за два марша до Мильрозе тотчас выступили оттуда и невероятно поспешили так, что двенадцать немецких миль сделали в сутки. И в 7-м часу пришли в Франкфорт, маршируя всю ночь насквозь, не давая войскам, как только очень мало времени для отдохновения. Между тем много обходили оставленного обозу от корпусов Чернышева и Панина и несколько и артиллерии. В Франкфурте нашли мы комендантом полковника Александра Ильича Бибикова¹⁶³ с его полком, от которого приказал мне граф Тотлебен принять команду и стараться пропускать ночью обоз. А от него партии посланы были для понуждения его скорее проходить. Партии ж передовые прусского короля между тем пришли в Милероуз, который лежит в пяти милях от Франкфурта. Граф Тотлебен взял свою квартиру на форштате при реке Одер, а войски, перейдя реку, расположились на другой стороне. Тут граф Тотлебен назначил меня к отправлению в Петербург, о чем хотел просить, по выздоровлении своем, командующего графа Салтыкова. И между сего обозы по счастью через ночь убрались, а со мною остался батальон 4-го гранодерскаго полку. На другой день чем свет граф Тотлебен пошел в поход, а мне приказал пробыть сутки дождаться залоги и сделать всему ариергард. Таким образом на другой день собравшись совсем пошли мы в Броунзберг, где, нашедши армию, распущены были по полкам.

Отсюда отправлен я в Петербург с знаменами, серебреными и прочими вещьми, взятыми в цейгаузе в Берлине, кои невеликой важности стояли, к высочайшему двору. В рассуждении грязной дороги и имея накладенные две фуры с собою на мог я никак поспешить. Наипаче ж, как до Познани почтовых лошадей учреждено не было, то принужден был брать обывательских,

- 72 -

которые мелки и худы, да и приготовлены нигде не были, а надобно было на каждой перемене останавливаться и ждать покуда их соберут. В Познане ж нашел я почтовых, а далее опять обывательских, но тут уж остановки не было, поелику везде для перемены назначены были станции. Из Торуна ж приближаясь к Грауденцу встретил меня фельдмаршал граф Бутурлин¹⁶⁴ и, как провожал его генерал майор Петр Петрович Яковлев, командовавший в Грауденце, то фельдмаршал, остановясь, спрашивал меня, где Армия. Я докладывал ему, что оставил ее в Браунзберге, но услышав от меня о сделанном, хотя и не выданном еще расписании, что пойдет она на зиму в Бранденбургию и Померанию, а главная квартира назначена в Ланзберге, выговорил он сии слова: “Все не так”, и приказал свой путь продолжать.

По прибытии в Петербург явился я к вицканцлеру графу Воронцову¹⁶⁵ и, нашедши его больным, принят был со всею ласковостью, которой приказал мне ехать к Ивану Ивановичу Шувалову¹⁶⁶. И как я имел депеши от генерала Фермора, который во время болезни графа Салтыкова, командуя производил берлинскую експедицию и по приказанию фельдмаршала и сие отправление сделал, то и велел вицканцлер вручить мне депеши или Ивану Ивановичу Шувалову или Дмитрию Васильевичу Волкову¹⁶⁷. Почему, приехавши к Ивану Ивановичу, вручил я ему депеши и особенно им обласкан был. На третий же день моего приезду приватно извещен я был чрез знакомых, что ЕЯ ИМПЕРАТОРСКОЕ ВЕЛИЧЕСТВО будучи за ужином у Ивана Ивановича Шувалова изволила при столе сказать, что она располагается пожаловать меня полковником во уважение сильной рекомендации графа Тотлебена, который, как сведал я, уже в Петербурге в донесении своем к ЕЯ ВЕЛИЧЕСТВУ писал обо мне, что естли б и сам он был на моем месте, то бы ни храбрее, ни лучше меня ничего бы не сделал. И поелику тогда репутация его при дворе в великом была уважении, то такое одобрение и могло составить мне щчастье. Не меньше ж и граф Чернышев писал к брату своему графу Ивану Григорьевичу¹⁶⁸ и, как записка его не была запечатана, то и помню, что окончена была сими словами по французски: faites lui tout се, qu’il dependra, de vous il le merite par sa bravoure et par sa tres bonne conduite*. Между тем сказано мне было, что я буду иметь щастие представлен быть ЕЯ ИМПЕРАТОРСКОМУ ВЕЛИЧЕСТВУ. Но долго сие продолжалось поелику ЕЯ ВЕЛИЧЕСТВО очень редко изволила выходить в публику. Причиною сему была, как говорили, слабость ЕЯ здоровья. Наконец со многими представлен был и я на куртахе¹⁶⁹ ЕЯ ВЕЛИЧЕСТВУ, а потом представлен был и Их Высочествам¹⁷⁰, где милостиво был принят как от Его Высочества, так и особливо от Ея Высочества и оставлен был обедать, куда и вперед приказано мне приходить, которою честью и впредь идущее время я пользовался. Равно и графом Никитою Ивановичем Паниным¹⁷¹ приглашаем был к обеду, к великому князю Павлу Петровичу¹⁷². Итак

- 73 -

продолжая уже до трех месяцев свое пребывание в Петербурге не видел еще решения судьбы своей, для чего и просил о позволении съездить в Москву, как я с 1755 году матери своей не видал. Но Иван Иванович удерживал меня, давая чувствовать, что буду пожалован полковником.

Граф А. Б. Бутурлин

Причина сему медлению была, как с первым известием о успехе сей експедиции прислан был адьютант и племянник Ферморов Вертер, а с обстоятельной реляциею граф Брюс¹⁷³, то ЕЯ ВЕЛИЧЕСТВО, будучи недовольна первым, поелику он и под Берлином не был, а и второй, пришедши с корпусом генерала Панина, был там только один день, изволила отозваться в то время: “с известиями о успехах все племянников присылают, а лутче б таких, кто хорошо служил”, упомянув тут, по рекомендации графа Тотлебена о моем имени. Хотя ЕЯ ВЕЛИЧЕСТВО никак меня знать не изволила, ибо выехал я из Петербурга весьма молод и чину порутчичья, а протектиров¹⁷⁴ я не имел. Протчия ж присланные имели протекцию для чего и доклад к награждению ЕЯ ВЕЛИЧЕСТВО прикажет подать обо мне, а от канференции¹⁷⁵ подадут о всех трех, но ЕЯ ВЕЛИЧЕСТВО увидит о трех, не опробировав его бросит. Я же между тем поелику всякий день и час назначаем мне был ездя вседневно во

- 74 -

дворец к Ивану Ивановичу Шувалову и от него бывая в конференции, езживал часто мимо покоев ЕЯ ВЕЛИЧЕСТВА, где был примечен и, по особливому ЕЯ благоволению, приказано было камер-юнкеру князь Михаил Михайловичу Голицыну¹⁷⁶ спросить меня о моих нуждах, чрез которого и донес я об оных ЕЯ ВЕЛИЧЕСТВУ, как и после в течении времени чрез Михайлу Михайловича Измайлова¹⁷⁷ докладывал же по обстоятельствам моим. Почему и благоволила она напомнить Ивану Ивановичу Шувалову, чтобы постарался судьбу мою решить, во уважение столь хорошей рекомендации о службе моей, донесенной ей от них же самих, сказавши: “Надобно сделать им поощрение, а не огорчать столь медленным решением”. После чего на другой день пожалован я один в полковники¹⁷⁸ и отпущен в Москву увидеться с матерью. Тогда, по сделании присяги в военной коллегии¹⁷⁹ и будучи определен в Углицкой пехотный полк¹⁸⁰, и отправился я в Москву. А в начале апреля, приехав паки в Петербург, и отправился в Армию, которую застал выступившую только с винтер-квартир¹⁸¹ по реке Висле и переправившуюся уже через Вислу, где и явился я в дивизию, которою командовал князь Василий Михайлович Долгоруков, но не более начальствовал я сим полком как месяца полтора.

*^–В то время, когда я таким образом продолжал проживать в Петербурге, встретился со мною мудреный случай. Канцелярия конференции была тогда в наемном доме в Луговой¹⁸². Дмитрий Васильевич Волков, будучи занят вседневно игрою и другими забавами, очень редко в ней бывал. Один раз заехав ввечеру в сию канцелярию с намерением не удастся ли застать его там, дабы осведомиться о состоянии моего дела, был я немало удивлен услышав от секретаря пени¹⁸³, для чего я не записал своей квартеры с присовокуплением, что за мною ЕЯ ВЕЛИЧЕСТВА присылать изволила. Я отвечал, что дал записку Дмитрию Васильевичу, но сие тогда так и прошло. Спустя несколько дней заехал я туда опять. Секретарь сказал мне, что за мною приходил от камер-юнкеры¹⁸⁴ Скороходовой камерлакей, чтоб я шел на маленкое крыльцо. Я, во-первых, не знал, кроме обыкновенного крыльца, другого проходу, во-вторых, понял я, что она хочет меня спрашивать о графе Салтыкове¹⁸⁵, о котором сказали ей, что он с ума сошел. А, притом, и о том, что Армия все ли ей определенное получает, которая по полугоду не получала жалованья. Но о сем, как слухи доходили, не доносили. Граф Салтыков действительно тогда был жестоко болен, но только лихорадкою, не сходя с ума, так как он и совсем выздоровел. Предвидя таковые вопросы нашел я себя в великом недоумении: естьли к ней дойтить, помышлял сам в себе, то надобно будет правду говорить, чрез что самое досажду многим, которые одним или другим манером сделают мне несчастье, а обстоятельствы не пременятся. Не итить же было невозможно. И так я пошел к Ивану Ивановичу Шувалову просить его, чтоб дал мне кого-нибудь проводить к ЕЯ ИМПЕРАТОРСКОМУ ВЕЛИЧЕСТВУ. Но он послал предварительно доложиться, приказано ли будет меня вести, но было отказано. Таким образом я сего случаю свободился.^–*

- 75 -

Потом, как видно по желанию графа Чернышева, переведен я был фельдмаршалом¹⁸⁶ в Санктпетербургский пехотный полк и в корпус его, в который и явился я в Польше до вступления в Шлезию. А марш свой взяли вверх по течению реки¹⁸⁷, по правому берегу, оставляя назади уже Бреславль, откуда котоируя¹⁸⁸ ту реку пришли к Бреславлю, где легкие войски корпуса графа Чернышева под командою полковника Подгоричани¹⁸⁹ заняли по сю сторону близлежащего форштата посты. И нередко была перепалка с прусскими постами, находящимися на сей стороне реки. А в ночи по каким-то известиям командирован был полковник князь Репнин с его Вторым Московским полком и полковник Измайлов с Санктпетербургский драгунским полком. А наконец, тою ж ночью отряжен и я был со вверенным мне Санктпетербургским пехотным полком в команду князя Репнина, яко старшего. Но тут в роще пролежали мы спокойно в ружье, а поутру, как наш деташамент, так и весь корпус выступил и потом котоировали еще вниз реку Одер и прибыли к Аурасу, где корпус наш, перешед реку и отойдя милю, взял весьма авантажную позицию. Тут, получа известие, что и король с Армиею в одном от нас марше. В ту ж ночь прибыл к нам с дивизией генерал-порутчик князь Долгорукий¹⁹⁰ и вся конница с генерал-порутчиком князем Волконским, а на другой день ввечеру и вся Армия прибыла. Оттуда выступили вперед к монастырю Валштат¹⁹¹. Приближаясь ко оному впереди мы с корпусом низами были остановлены и слышна была несколько влево перепалка и пушечные выстрелы между прусскими и нашими легкими войсками под командой генерал-майора Берха¹⁹², которому поручено было сие начальствование, когда граф Тотлебен по сумнению в приверженности его к прусскому королю и по каким-то перехваченным письмам арестован был¹⁹³. Тут настигла к нам конница от Армии и мы, взойдя на высоту, заняли лагерь в виду неприятеля, а потом и вся Армия прибыла и примкнула к нашему корпусу при которой и сочиняли мы правый фланг.

В неприятельском лагере тогда производимы были великие маневры и сделалось небольшое сражение между постами обеих лагерей почти против средины Армии. Так же перепалка происходила около монастыря Валштата на левом фланге неприятеля между конницей, на подкрепление коей командированы были батальоны в числе которых и полку моего батальон с подполковником того ж полку Нероновым¹⁹⁴. Цесарской генерал Лаудон с немалым деташаментом конницы, проходя близ леваго неприятельского фланга, завел тут же перепалку и произвел небольшое сражение, а между тем сам с частью деташамента проехал к нам в Армию, где был совет. И по оному весьма тихо в ту ночь старались мы выступая пройтить к Лигницу, где и лагерь свой взяли. Но король прусский еще искуснее и тише нас сделал, ибо мы поутру сведали уже, что он пошел и занял близ Шведница славным в сию войну почитавшийся лагерь при деревне Яурник, где была и его квартира. Мы простоя под Лигницом несколько дней неподалеку от которого места находился цесарский корволан¹⁹⁵ под командою генерала Бека, пошли оттуда

- 76 -

к Фридебергу, где находился Лаудон со своей Армией и переночевав близ оного пошли к Спицбергу, где Армия взяла свой лагерь, а главная квартира была в местечке Стригач под Спицбергом.

Вел. Княгиня Екатерина Алексеевна

Корпус же наш пройдя сие место стал в левом фланге нашей Армии, а в правом прусского короля, почему поставил он против нас линию, сделав в завороте подходящий угол, как в батальон-каре и наконец поделал великие укрепления, то есть ров, полисад, волчьи ямы, рогатины и по всему фронту фугасы¹⁹⁶, и хотя полковым военным советом и дана нам уже была диспозиция¹⁹⁷ к атаке, осмотрены были места, куда кому иттить и приобщен к ним был деташамент генерал майора Бринтано. Лаудон же должен был атаковать другой фланг, Бек в третьем месте, а наша Армия оставалась в резерве, но как несколко время решитца на сие фельдмаршал не мог, [нрзб.] в военных советах. Король меж тем день от дня укрепляясь, в таковое ввел себя положение, что получа уже диспозицию к атаке перед светом должны были выступить, но в ночи уже прислано повеление об отмене атаки. Сия отмена последовала для того, что накануне еще генералы смотрели укрепления прусской армии и нашли в самом деле невозможным атаковать оную без потеряния

- 77 -

великого числа людей. После сего скоро Армия наша пошла назад в Померанию и когда перешла уже реку Одер, и когда уже прусский король отделил корпус противу графа Румянцева, который, будучи под Колбергом производил на оной формальную атаку, для чего и от нашей армии командирован был на подкрепление его, генерал порутчик князь Долгорукой, а наш корпус в туж ночь как армия отступила соединился с армией генерала Лаудона которой стоял на горах, находящихся над городом Фридербергом, где его и главная была квартира. А мы, примкнув к оной, имели левой фланг.

Вел. Князь Пётр Фёдорович

Наконец пришел король, сделал движение назад к Бреславлю, а через два или три дня и Лаудон сделал движение правым флангом по хребту гор под видом для занятия новой позиции лагерем в соответствии будто движением королевским, на котором основании и приказ был отдан. А в самом деле оное было для того, чтоб войски приближить к Шведницу и в ону ночь чрез наряженные для атаки отряды взять сей город штурмом. В числе которого отряду было четыре Российских гранодерских рот, две под командою майора Паткуля, а две секунд-майора Посникова, которые присоединены быв к двум полкам цесарских войск храбростию своею весьма отличились,

- 78 -

а особливо команда Посникова, которая из первых вошла на демилюн¹⁹⁸ и оной уже прошли к городским воротам, где было старинное укрепление. Тут несколько потеряли людей чрез подорвание в самом том демилюне, который они прошли. От грабежа цесарских солдат порохового погреба, а у них от сего подрыву целой батальон полку Битнянева полетел на воздух. Но за всем тем первыя эти наши роты вошли в городския вороты. Наипаче ж в сем деле солдаты наши беспримерную приобрели похвалу повиновением к своим начальникам, ибо войдя в город ни один от фронта для добыча не отлучался. И когда Лаудон в оный въехал, то Посников внутри города построен был в порядке и отдал ему честь, а цесарские войска так все разбрелись на грабеж, что принуждены были отрядить команды их выгонять. О каковом похвальном гранодер наших поступке донесено было ЕЯ ИМПЕРАТОРСКОМУ ВЕЛИЧЕСТВУ ИМПЕРАТРИЦЕ РИМСКОЙ¹⁹⁹, которая сделала им за то денежное награждение, а майорам при изъявлении своей благодарности по перстню бриллиантовому пожаловать изволила. Своим же воинам сделать приказала строгий выговор и сказать им, чтоб они не грабителей, но прямых воинов Российских гранодер вперед себе примером сделали. Посникову и Паткулю, яко главнейшим при сем происшествии позволено было от генерала Лаудона просить ордена Святой Терезии в обыкновенном обряде, для получения которого они было к ЕГО ВЕЛИЧЕСТВУ ИМПЕРАТОРУ с восьми человеками свидетелями видевшия таковые их подвиги в самом деле и отправились, но за отделением корпуса нашего от австрийской армии, о чем ниже будет упомянуто, сие осталось без действия.

По взятии города обратились мы опять в свой лагерь и тут простояли даже и часть ноября и когда уже стало холодно, то приказано нам было взять кантонир квартиры. Но сему предшествовало то, что о пребывании войск в сем лагере чрез все почти лето близлежащие деревни столько были истощены, что заборы и сараи в оных пообломаны, ибо хотя строго подтверждаемо было о нечинении подобного, хотя нижние чины за преступление сего повеления и штрафованы были, однако, не взирая на то цесарские войски весьма к мароду склонны, да и офицеры особливо в полках недовольно берут в том примечания. Австрийские войски, приняв зимние квартиры вступили в оныя. Я мы все полковники, как не больше нам определяли 2-х квартир на роту, просили графа Чернышева позволить сделать вместо лагеря землянки улицами, как обыкновенно оный ставится, что позволено и исполнено. Почему мы как для себя, так и штаб и обер офицеры, оные себе устроив [нрзб.] в них весьма спокойно до времени отступления, которое в конце ноября месяца, как помнится, и последовало. Сии кантонир или винтер квартиры были в оставшемся тогда за Австрией Глацком княжестве²⁰⁰, которое так окружено горами, что между оными во внутренность земли имеются только три прохода. Я со своим полком входил внутрь гор в Спангаузене, а в прочие два прохода проходили другие наши колонны. По вступлении в сие княжество, главная квартира корпуса была в Виншелбурге, а я имел квартиру близ Глаца

- 79 -

Императрица Мария-Терезия

в замке графа Валиса²⁰¹, называемом Штемпель. Однакож пришли мы туда без обозов, поелику русские упряжи не годятся к употреблению в сих каменных горах, где дороги все в ущелинах выезженные или вырубленные в камне ящиком и так узки, что только при дышле две лошади иттить могут свободно, как у них другим образом упряжки не употребляются. К оглоблям же припряжной лошади уж никак им теснить нельзя, поелику она не только в бок подастся, а тем и не имеет места иттить. (Сверх того калеины в камнях выезжених столь глубоки, что тележного колеса обод достать до дна оной не может, следственно, ступица и ложится на земле на поверхности калеины и потому натурально и колесо вертеться не может, для чего дорогою их и побросали.) В сих квартирах было корпусу нашему назначено и сборное место в случае тревоги, ибо каждому военному человеку известно, что когда войска располагаются в квартирах не в дальном расстоянии от неприятеля, то назначается им сборное на случай тревоги место, которое было и тогда назначено в которое от каждого полку офицеры с фурьерами²⁰² были посланы, дабы узнать прежде для каждого полку команды и артиллерии дорогу, которую в случае тревоги, не дожидаясь повеления, выступать должно. Сверх

- 80 -

того поставлены были маяки²⁰³, чтоб ближние команды посредством оных всем отдаленным о тревоге весть подать могли.

Граф Чернышев, оставя в сем месте корпус, отъехал в Вену и в отсутствие его поручено было командование оным генерал-порутчику князю Любомирскому²⁰⁴, тем же и нам позволено было приехать в Вену. И уже собрались было полковник князь Репнин, Измайлов и подполковник князь Долгорукой²⁰⁵, но когда съехались мы для сего отъезда в положенный день в Виншелберге, то возвратился из Санкт Петербурга посланный от графа Захара Григорьевича майор Квашнин с известием о кончине покойной ГОСУДАРЫНИ ИМПЕРАТРИЦЫ ЕЛИСАВЕТ ПЕТРОВНЫ и о принятии престола ПЕТРОМ III²⁰⁶. Но как депеши были на имя графа Захара Григорьевича, отъехавшего на то время в Вену, то сообщено было сие нам приватно и мы принуждены были содержать то в секрете до настоящей публикации и для того отъезд свой в Вену отменили.

И наконец по приезде графа Чернышева объявлен был всем манифест о кончине императрицы и о принятии престола ИМПЕРАТОРОМ и войска приведены к присяге. Тут вся система переменилась, с берлинским двором заключен был мир и союз тесный, следственно с венским двором разрыв дружбы и неприятельство. Дацкому кролю объявлена война²⁰⁷. На сем основании и получен указ отделиться нам от австрийских войск. Вследствии того в марте месяце, выступя оттуда, должны были мы выходить из гор с большой осторожностью от цесарцев, которые тогда глядели на нас всеми неприязненными глазами. К сему вступлению успели мы сделать новые обозы и аммуниция вся новая построена была. Как граф Чернышев благовременно отступил на Моден, а равно и подряд вещам с жидами города Праги сделан, коих поставка без исчисления истребована была к срокам. Итак, прибыли мы в местечко Штригау, где войска остановлены дневать. Между тем король Пруссии имел уже сношение с графом Чернышевым, пригласил его к себе и позволил ему также взять с собой из генералов и полковников кого заблагорассудится. Почему граф Захар Григорьевич взял с собою генерал-порутчика князя Любомирского, генерал-майора Нумерса²⁰⁸, полковников князя Репнина и меня. Поехал в Бреславль, где тогда сей государь находился. Там приняты мы не только от короля, но и от всего народа весьма ласково, так что при въезде нашем все улицы были заперты множеством веселыми и приятными на нас глазами взирающего народа. На другой день обедали мы у Его Величества Короля, а ужинали у губернатора тамошнего края генерала Таунцеина²⁰⁹. Переночевав же поехали к Ахрасу, куда уже прибыл и корпус наш. Соединясь с ним и перешед реку на прусских пантонах прибыли в Тарун.

Необычайная тогда была и неслыханная в Российском ни в чем нужды не имевшем войске дизерция²¹⁰, так что наконец принуждены мы были брать великие осторожности и поставить в относящиеся до отвращения способы совершенно на прусском обряде. Приближаясь к Таруне граф Захар Григорьевич поехал к ВЫСОЧАЙШЕМУ двору, а мы с князем Любомирским

- 81 -

прийдя в Тарун, как в городе, так и около оного расположились. Главная квартира была в сем городе, а я стоял с полком близ оного в доме купеческом называемом [нрзб.]. Тут сформированы были полки по новому Указу ПЕТРА III, к которым определены шефы. По такому расположению я с полком достался графу Чернышеву. Невзирая на то, что из поступивших моложе меня в генерал майоры Измайлова²¹¹, Витгенштейна²¹² и Летунова, первые два имели полки, да и полковник князь Трубецкой²¹³ также имел полк, хотя был моложе меня. Таким обойдением будучи, как я так и полковник Иван Михайлович Измаилов²¹⁴, который отдан также с полком его генерал-майору Остгофу²¹⁵, до бесконечности оба огорчены, тогда же положили взять от службы увольнение. Необходимость к сему налагало то, что, как я уже был полковником и по прежнему узаконению был своему полку шефом, и потому и полк имел. Сверх того, как после так великого произвождения сделался я старшим в числе полковников. Следственно в сравнении с другими надлежало мне иметь и свой полк и быть шефом другого, но наступившая весна в том воспрепятствовала, ибо по указу о вольности дворянства²¹⁶ запрещается просить абшитов в то время, когда войски выходят в компанию, которое от марта до октября продолжается. А естли какая особая комиссия на кого наложена, то до окончания оной апшита просить не должно. По сему препятствию положили мы, дождавшись окончания компании оные не просить, но, чтоб не подумал никто, что мы удаляемся от службы, а колми паче²¹⁷ от войны, то имели намерение, получа оные, остаться волонтерами²¹⁸ в прусской армии, о чем уже я графу Чернышеву в разговоре сказал. Но он меня весьма от того уговаривал, а наконец сказал, что и ЕГО ВЕЛИЧЕСТВО король прусский в том брал участие и намерен был с донесением о первой победе отправить меня к ИМПЕРАТОРУ с присовокуплением рекомендации.

По возвращении графа Чернышева от ВЫСОЧАЙШЕГО двора в Армию выступили мы весной чрез Познань к соединению с прусским королем. А из Познани, по требованию ЕГО ВЕЛИЧЕСТВА, отправив оба полка назад к ЕГО ВЕЛИЧЕСТВУ, прибыли к реке Одеру к Аграсу, где по приготовленным для нас прусским пантонам перешли реку и прибыли в Лису, под которой король нас в колоннах смотрел. *–Прежде прибытия армии к Лисе, вперед послан туда от графа Чернышева с делами дежур-майор Кашкин²¹⁹, которому приказано было сведать там обстоятельно об образе распоряжения их лагеря, караулов и прочего. Который все записав привез к графу Чернышеву, с которого и сделана была лагирная новая диспозиция в отмену прежней. Как то было делано с образца цесарских войск, когда граф Чернышев там был волонтером, то все сии диспозиции исполнялись в его корпусе. А в армии часть оных была принята, а другая осталась, но и то без повеления. Некоторые генералы по частям, а полковники делали по полкам, а некоторые корпусные генералы сами по своим мыслям учреждались. Сия последняя лагерная диспозиция с прибавлением 1-й главы о должности генерал-адъютанта учреждена в армии нашей ВЫСОЧАЙШЕЙ

- 82 -

конфирмацией²²⁰ в 1763-м году. Сие то было причиной, что когда мы соединилися с прусской армией, не имели нужды ничего уже прибавлять, ибо точно так, как у них и наш лагерь расположился.^–*

Тут имели мы лагерь и генералы, полковники, а где не было полковников, полковые командиры званы обедать к ЕГО ВЕЛИЧЕСТВУ. В самом же вступлении войск наших в лагерь казаки наши успели взять в плен цесарских гусар до восьмидесяти человек, которые ими тут и приведены были. В тот же день по пробитии вечерней зори выступили мы в ночь к Цоптенбергу, под которым стоял цесарский генерал Лаудон с корпусом, против которого в виду расположились мы верстах в десяти, где и прусской армии, кроме графа Ненвита, было генеральное рандеву или сборное место. Тут в ночь и на свету прусские войска прибывали по полкам, а в 6-ть часов по полуночи все назначенные войски соединились.

По таком соединении прусский король, делая расположение, дал нам, так как ИМПЕРАТОРСКИМ войскам, правой фланг. В австрийском же лагере имели мы всегда левой. Лаудон, увидя наше расположение, сняв лагерь пошел к Фридебергу для соединения с своей армией. А мы, переночевав тут, на другой день по пробитии вечерней зори, выступили, помнится, тремя колоннами и наши войски были перемешаны с прусскими войсками в колоннах в построении четырех рядов. А я с полком командирован был к прикрытию прусской полевой артиллерии, за которой я и шел. Приметить также надобно, что во время походу ЕГО ВЕЛИЧЕСТВО отправляется всегда в новый лагерь после обеда, разумеется за день выступления. То есть часу в 4-м и 5-м пополудни с передовыми или легкими войсками и выбрав сам под лагерь место назначивал фланги оного, который разбивал уже один из его адъютантов. А потом были присланы конные егери вести колонны по назначенным от него дорогам. Сам же король на оном месте ожидает уже прибытия армии и которая на рассвете вступала в новь занятой лагерь. По такому ЕГО ВЕЛИЧЕСТВА попечению занят был тогда такой при деревне Яурник лагерь, который в сию войну славным почитался. Как уже вышесказано, в сей деревне была и королевская квартира. Мы прибыли в сей лагерь на свету. Правый наш фланг начинался от деревни Зейдлиц, а против левого фланга нашего корпуса предлежащий лес, называемый Нонен буш, занят был австрийскими кроатами²²¹. Оттуда пули доставали в лагерь. Король для очищения оного отрядил пеших егерей и наших казаков, которые их чрез полчаса оттуда выгнали. А австрийская армия имела лагерь чрез находящихся тут, верстах в десяти, на хребте первых гор, где прошедшего году имели мы с ними лагерь. Средина оного или кор-де-баталь был против Фредеберга, где и главная квартира их командующего фельдмаршала графа Доуна была. Левым же армии их флангом командовал Ласси, а правым Лаудон.

В сем Яурницком лагере пробыли мы один день, а по пробитии вечерней зори, командированы были все наши гранодеры Санкт-петербургской драгунской полк, переименованный тогда кирасирским, хотя аммуниции

- 83 -

по званию еще своему не имел. Ескадрон гусар и казацкия конницы только с нами и было, и пехотных десять полков. К сим отделенным от нас воискам прибавлено было некоторое число прусских воинов, а генерал Ненвит прямо из квартир ожидал прибытия графа Чернышева. В назначенном и скрытном месте сеи командированные войски по соединении своем подчинены были графу Чернышеву, где и сам король находился. Протчая же армия и оставшиеся полки корпуса графа Чернышева с генерал-порутчиком Паленбахом²²² остались в Яурницком лагере под командою генерала Цитина. Король с командированным войском прошел цесарских войск левый фланг ущелиною и турнировал²²³ всю армию, так что к утру рано австрийской армии левый фланг отступил назад, а потом к самой кор-де-баталии к Тангаузену. А в ночи [король] на правый фланг пошел к соединению с своею армиею. Только против Шведница для коммуникации сего города с Армией в укрепленных местах, как то в замках старых или домах, обнесенных оградой и обрытых нарочно сделанными укреплениями оставлены были посты. В ту ж самую ночь, по пробитии вечерней зори и генерал Цитен, выступя из Яурницкого лагеря со всем войском, пошел прямо на горы, где австрийский был лагерь. Помнится на три колонны, но и при сем марше все те колонны были у нас из войск прусских, равно как и начальниками при каждой колонне, в рассуждении совершенного знания ими там земли были их же генералы. Таким образом выступили мы уже в сумерках и прибыли на рассвете к горам, где видел я, что у австрийцев бывает множество дизертиров, ибо вдруг явилось к нам около 200 человек. Тут расположились мы не в прямую линию, но по ситуации и заняли пристойныя места как и все королевские лагери становятся почти обыкновенно в прешпективе. И ЕГО ВЕЛИЧЕСТВА главная квартира была с корпусом, при нем находящемся, от которой и австрийской армии часть или вся, не упомню, стояла не в дальнем расстоянии, так что наши форпосты были на пистолетной выстрел от противных форпостов или передовых караулов, а тяжелый наш и всей армии обоз был в Штригау.

Надобно приметить, что нам отпускали непеченый хлеб, а по положению нашему муку аржаную, что происходило и при соединении с Австрийской армией. Ибо как начали было сначала в австрийской армии давать по два фунта ситного хлеба, то хотя немецкий фунт или лучше сказать, что все в свете называемое фунт несколькими золотниками тяжеле РОССИЙСКОГО фунта²²⁴, но за всем тем наши солдаты не могли сим быть довольны и заподлинно на ужин им недоставало. Граф Захар Григорьевич несколько времени по донесению нашему сумневался, или лучше сказать, сему не верил. Но очень скоро солдаты ево уверить могли, когда от голода началась дизерция. Для чего после отпускали нам муку по положенному весу в РОССИИ солдату, из которой они сами пекли хлеб и выходил тот же вес печеному хлебу и сухарям, то есть печеного хлеба без четверти три фунта, а сухарей без четверти два фунта на суточную дачу.

- 84 -

Повозок по образу прусской армии приказано было столько мало иметь, сколь можно только по необходимости. Соглашаясь с прусской армией, как в оной кроме батальонных командирам четвероместных карет иметь повозок никому и никаких не позволяется. В которых и та еще польза происходит, что они в случай сражения определяются для отвозу раненых офицеров сколько их вместиться может, для первой перевязки до места, где лекари находятся, которое обыкновенно назначается в ближних деревнях. А оттуда после сражения раненые, как офицеры, так и рядовые, на собранных обывательских подводах, а весьма тяжело раненых способом двух лошадей, называемых по французски бранкиарах²²⁵, по назначенным и в безопасности находящимся крепостям или городам развозятся до выздоровления. Протчия ж надобности при войске, как то солдатские целой роты котлы, на одной лошади помещаются. Под палатками же для рот бывает две вьючных лошади, где и офицерские палатки помещаются. Каждый субалтерн офицер имеет одну, а капитан оных может, помнится, иметь до девяти. И батальонные командиры имеют их число ж надобное, а особливо потому, что каждый имеющий у себя роту капитан и штаб-офицер должен довольствоваться столом. Находящихся в ней офицеров, за которых от короны, как помнится, получает положенное число денег. А сверх того малую заплату помесячно дает ему и каждый его роты офицер. А сверх сих лошадей субалтерн-офицеры в пехоте мало имеет и верховых лошадей, небольшая часть оных идут в походе пешими.

В соображение сему положению, и нам приказано было исправить вьючных лошадей, почему седлы для оных и заказаны были, а до времени исправления оных, по самой нужде имели мы малое число фур.

В сем положении ожидался генерал Таунцейн из Бреславля для осады Шведница с корпусом войск и осадной артиллерии. А между тем делал движение или поиск корпус генерала Ненвита в Богемии²²⁶, где позволено бывшим в том числе нашим казакам грабить, которые великую сделали там себе добычь, а особливо казачий полковник Денисов²²⁷. Скот же, приводимый ими, употреблялся на порции. В сей лагерь прибыл князь Репнин генерал-майором и полковником полку короля прусского, то есть Второго Московского, которым командовал пожалованный в то ж время подполковником Кашин, ибо сам князь Репнин был комиссионером²²⁸ двора нашего при короле.

Тут стояли мы около дву недель, а не меньше десяти дней до того времени, как приехал графа Петра Александровича генерал адьютант²²⁹ [Лансов] с объявлением о вступлении на ВСЕРОССИЙСКИЙ престол владеющей ныне ГОСУДАРЫНИ ИМПЕРАТРИЦЫ ЕКАТЕРИНЫ II²³⁰. По получении сего известия генералы и полковые командиры приведены были в квартере графа Чернышева к присяге с тем, однако, дабы каждый первому по себе штаб офицеру о сем не объявлял, для того, что хотя и было от графа Чернышева тотчас донесено о сем ЕГО ВЕЛИЧЕСТВУ. Но он просил, чтобы объявлением онаго всему войску несколько дней обождать. По колику намерен он был атаковать горы, то по крайней мере присудствовали бы мы тут, хотя употреблены и не

- 85 -

будем, что помнится на другой день на рассвете исполнили. Причем русские войски выгнали и заняли все посты австрийские, которые сочиняли коммуникацию между Шведница и их армией. А по пробитии вечерней зори, в тот же день мы с корпусом выступили и пошли к реке Одеру и отойдя два марша, объявлено было уже всем войскам о вступлении ЕЯ ИМПЕРАТОРСКОГО ВЕЛИЧЕСТВА на престол. В следствии чего они приведены были по полкам к присяге. Мы имели приготовленный для нас провиант во владениях ЕГО ВЕЛИЧЕСТВА до самых границ, которые перешедши продолжали путь свой до реки Вислы и до прибытия в город Торун. Тут получен Указ, чтоб быть всем полкам, которые по воле ПЕТРА III были распоряжены по новому образцу, опять во всем на прежнем основании. Но, как при сей перебивке много было неудобности, как все артели должно перебивать, и в рассуждении между солдат рощетов, они должны были претерпевать нужду походом, то все полковники представляли графу Чернышеву, чтоб не перебивая опять полков оставить так, как они есть до прибытия в РОССИЙСКИЕ границы, Которое он и апробовал²³¹, а потому то и Четвертый Гранодерский²³², который при ПЕТРЕ III был разделен на три гранодерских батальона, с прибавлением комплекту из других мест по сведении вместе был из восемнадцати рот. И, как граф Чернышев имел тогда еще некоторое пристрастие к Санкт-Петербурскому полку, по причине чего он был в нем полковником. И для того хотел всегда в нем иметь полковником известного ему человека, то, будучи он в сем расположении, судил, что мне, яко из старших полковников обойденному по выданному Манифесту, которым обещено всем обиженным в произвождении, отдать справедливость, следовало быть произведенным в генерал-майоры. Почему и уговаривал меня, чтоб я, взяв Четвертый Гранодерский, уступил князю Юрью Васильевичу Долгорукову²³³ Санкт-Петербургский. На что, когда я согласился, то он приказом своим сделал сию перемену, прописав, что в рассуждении как всегда я более в продолжении войны командовал гранодерами, то он находит справедливым дать мне полк гранодерский.

Сей князь Долгоруков был тогда без полку по той причине, что при ПЕТРЕ III графу Чернышеву назначено было два полка, то есть Санкт-Петербургский, в котором я был, а другой велено было набрать из кроатов с тем, что по сочинении быть в нем полковником ему. Но тот полк не успел он составить, ибо из цесарских войск успел он подговорить чрез штапов к дизерции только двух офицеров, в числе которых был Лалош, да пять рядовых и один барабанщик. Почему, по заключении мира, рядовые отданы в Санкт-Петербургский полк, а офицеры определены в старый Молдавский к полковнику Подгоричани. После чего граф Чернышев с дороги отправился к ВЫСОЧАЙШЕМУ двору, а в отсутствии его командовал корпусом генерал-порутчик Поленбах и при всякой колонне были определены генералы.

Мы же, захватив часть Пруссии, чрез Вилну и Гродну прибыли в Россию, где по расписанию досталось мне с Четвертым Гранодерским полком и полку Санкт-Петербургскому иметь квартиры в Вязьме.

- 86 -

*^–Сия война многих офицеров с примечанием и усердием служивших формировала в военном знании, в числе которых и о себе сказать могу, что в продолжении оной почерпнул я хорошее понятие о военном искусстве, к чему сначала вспомоществовала, бывшая у меня в армии с покойным генералом аншефом Александром Ильичем Бибиковым, приязнь и чуствуемая равномерно обеими нами охота или пристрастие к службе. Сей офицер, сверх природного разума, был искусен в инженерной науке, поелику в оном корпусе и службу свою начал, причем способствовало ему чтение и хорошее французского и немецкого языков знание. Сверх того довольно сведущ он был в истории, о военных авторах и тактике военной и следственно имел о войне хорошее понятие. По связи сей склонности, удовольствием мы находили всякой лагерь нашей армии объезжать. Он был всегда со мною вместе, когда только откомандирование его полку или того, в коем я был, нас не разлучало. Равным образом, когда близость и возможность дозволяли, езжали мы смотреть неприятельский лагерь и его движения. А потом старался я сыскать приязнь барона Ельмта²³⁴ и почерпнуть от обращения с ним до войны принадлежащие познания. Равным образом бытность моя в корпусе графа Чернышева доставляла мне много сведения, где обще с князем Репниным и бароном Ельмтом, находившимся в том же корпусе бригадиром езжали для примечания неприятельских расположений и движений, и во всех сих случаях делали свое сорассуждение об оных. Не меньше имел я попечения примечать и распоряжения графа Тотлебена. Соединение РОССИЙСКОЙ армии с цесарской подало изрядное средство примечать ея движения и сравнивать оные. Но всего более получил я пользы тогда, когда армия наша соединясь с прусскою была под предводительством великого в наш век в военном искусстве капитана ЕГО ВЕЛИЧЕСТВА короля прусского. Словом сия война несколько лет изобиловала такими происшествиями, из которых можно было извлечь самыя полезныя заключения и правила. В сем случае ни одни хорошо исполненные военные обращения учут, но и самыя проступки не меньше того подают наставления. Ибо последствиями ошибок доказывается ясно действительность и польза правила, по которому должно было поступать. От чего естественно рассуждается заключение, какое средство в подобном случае впредь наблюдать должно. Таким образом военные опыты лутче всего могут научить каждого военного человека, а особливо тово, который желает научится и в свете себя поставить примечательным человеком.^–*

Мы были в Москве для всеподданнейшего поклонения ЕЯ ИМПЕРАТОРСКОМУ ВЕЛИЧЕСТВУ. И тут приглашаем я был за комиссии военной к определению в оную для сочинения мундирных и аммуничных штатов на пехотные полки. И хотя я и просил сих коммисионеров меня от того уволить, представляя, что я имел новый полк, который и должен был еще сочинить, и потому при всем том, хотя в полку я имел исправного подполковника

- 87 -

Колюбакина²³⁵, но щитал и мое присутствие при оном тем нужнее, что штаты, сколь великое число людей в полках содержать должно, были уже апробованы. По которым и моему полку следовало быть формированным, как то и действительно в то время таковая реформа с ним учинена и лишние, сверх положенного числа, люди отданы в другие полки. Но не взирая на то определили меня к сочинению штатов, по сочинении которых аппробованы были комиссией и удостоились быть утверждены ЕЯ ИМПЕРАТОРСКИМ ВЕЛИЧЕСТВОМ.

А. И. Бибиков

*^–Во время бытности моей в комиссии военной Александр Ильич Бибиков был уже генерал-майором. Часть членов, оныя почитая военные его действия и знание и уважая другия его качества, по которым он был лично всеми любим, хотели в награждение таких его достоинств доставить ему произвождение в генерал-порутчики с тем намерением, что своим чином сделать его особым шефом над гусарскими полками. Надобность такового учреждения чуствуема и испытана была всеми, ибо, хотя для содержания гусарских полков от короны весьма много денег определено было, и хотя они всегда получали рационы и парционы,

- 88 -

а аммуницию, лошадей, оружие по большим ценам. Отпускались также деньги, однако некоторые гусарские полки более 200 человек в строй не поставляли, из толикаго изждевения другой пользы не было, кроме, что полковники, штаб-офицеры и ротмистры наживались и потому более пеклись о наполнении своих карманов, нежели о укомплектовании полков, ибо некомплект для пользы их им надобен. А усердность и долг прямой службы оставляли в стороне. При получении же ращетов платили они правиантским правлениям хороший оброк. Соображая сии обстоятельства, комиссия ясно видела, что сколь нужно дать сему роду войск особливого смотрителя и попечителя столь надобен был для исполнения таковой должности человек имеющий столько же любви к отечеству и бескорыстие, сколько знания и опытность. Всем сим видам мог удовлетворить господин Бибиков. Почему положив его сим почтить, комиссия хотела меня определить к нему генерал-майором. Как мне должно было остаться в службе полковником в рассуждении того мнения комиссии, которое она, как я выше сказал, положила, чтоб младших выслать вон из службы. Такое намерение от некоторых членов под рукой мне и сказано было. Само по себе разумеется, что сим я тем более доволен был, что к легким войскам определился, где в случае войны более правилам научится можно, ибо ета лучшая школа для познания генеральной или генералу свойственной службы, которая по французски называется la tactique. Но сие решение стало продолжаться, почему я при случае, когда уже Витгенштейн был оставлен в службе, адресовался к графу Чернышеву. Но тут узнал я, что он сего не хочет, сказав мне, что сие для меня, якобы, без всякого авантажа потому, что я никогда не служил в гусарах. И хотя я с пристойностью представлял мой в том авантаж, как по армии я оставался полковником, но он решительно отвечал, что етого быть не может. И так я и господин Бибиков остались при своих местах. Но, как ЕЯ ИМПЕРАТОРСКОЕ ВЕЛИЧЕСТВО по тогдашнему общему слуху господина Ступишина перевесть в армию соглашатся в приговорах не изволила, то некоторые коммисионеры, а особливо граф Панин, старались употребить сей случай в пользу оного для выведения его в армию из Моздоцкой линии, где он, как я выше о его нещастии упомянул, до сих пор пребывал. Что по приведении в согласие прочих членов, тем успешнее произвели в действо, что гусарские полки в то время не по закону, но по обычаю, ниже армейских почитались. И такой дистанции или уважения к воинам своим, какое армейским оказывается не имели. Так что ни один российский дворянин в гусарах служить не хотел, почему в оных были все сербы, валахи, венгеры и несколко немцов и украинцов. Под видом сего предразсуждения представлено было ЕЯ ВЕЛИЧЕСТВУ, что естли их перевесть в гусарские полки, то тем обидемы не будут. На что ЕЯ ВЕЛИЧЕСТВО и согласиться изволила и исполнение последовало. Но надобно поставить в примечание,

- 89 -

что господин Ступишин скоро потом имел перемещение к кавалерийским полкам, в чем и удовольствие ему сделали. Многие дивились, что он оставил такую службу, в которой во время войны он себя отличить мог и не знали чему сие приписать, но надобно думать, что он не проникал качества легких войск.^–*

В том же году августа 3-го уведомлен был ВЫСОЧАЙШИЙ двор о опасной болезни короля польского, почему нашей Смоленской дивизии приказано было быть к выступлению в такой готовности, чтоб по получении первого Указу в 24 часа могли выступить в поход. Итак по сим обстоятельствам просил я чтоб меня уволить от комиссии в полк, а обрасцы доделать в полки всем вещам поручить господину, тогда подполковнику, Ржевскому²³⁶, который был в оной должности экзекутора²³⁷. По сей просьбе я и отпущен был, а неоконченное исполнить господину Ржевскому приказано.

Тогда же комиссиею военною рассматривано было старшинство и следовало поступить в генерал-майоры Ивану Михайловичу Измайлову, графу Апраксину, князю Андрею Михайловичу Голицыну²³⁸ и мне, поелику обойдены мы были произведением прежде нас в генерал-майоры господами Летуновым Иваном Ивановичем, Измайловым и графом Виткинштейном. Но комиссия, рассудя, что ежели всех нас произвести, то много б было сверх комплекта. Для чего и сказано господам Летунову Ивану Ивановичу, Измаилову и Виткиштейну, чтоб подали в отставку челобитные. Почему первые два подали и отставлены, а граф Витинштейн оставлен в армии. Мы же все тогда по причине, что нас не произведено просили уволнения от службы, но одного князя Голицына отставили, а других удержали. От меня же граф Чернышев не принял челобитной в рассуждении, что не окончив возложенной комиссии, в которой, как уже выше сказано я был, не велено абшитов давать, хотя бы что и иностранец был. *^–Наипаче остановило меня в службе то, что я видел гнев ЕЯ ВЕЛИЧЕСТВА, ибо милостивое ЕЯ обхождение противу меня обратилось в холодность. А особливо граф Чернышев, после отказу принять от меня челобитной, убедительнейше уговаривал меня остаться в службе, сказывая, что мне дан будет чин бригадира. Но я, будучи по пехоте полковником, отказал оный принять, извинясь, что я в том авантажу своего не предвидел.^–*

Потом наступил месяц март, тогда уже проситься неможно было, почему я и отъехал в полк свой в Вязьму, а оттуда весною 1763-го года прибыл с оным под Смоленск. Сперва в бывший там дивизионный лагерь, а потом, в надлежащее время, вступил в непременные в сем же городе назначенные полку моему квартиры, которые там же и полкам пехотным Бутырскому и Выборгскому назначены были.

В сем же городе, как я выше сказал, приказано было расположиться всем шести полков штабам с их унтер штабом²³⁹, а ротам, по уезду оного, не распущая протчих полков по их непременным квартирам. Сие же происходило в том рассуждении, что полки Смоленской дивизии приуготовлялись

- 90 -

сию зиму к выступлению в поход. В сем положении ожидали с часу на час известия о смерти короля польского²⁴⁰ ПРИ ВЫСОЧАЙШЕМ дворе; как болезнь его столь была опасна, что жизнь его совершенно была отчаянна, а следственно и мы с часу на час ожидали выступления.

Сей ГОСУДАРЬ между тем скончался. Как только в сем получена весть, то весною 1764-го году Смоленской дивизии полки под командой генерал-аншефа князя Волконского выступя из Смоленска взяли лагерь на самой тогдашней границе в местечке Лядах²⁴¹. После нашего же выступления прибыли под Смоленск командированные в прибавок к Смоленской дивизии полки из Московской дивизии, которая в окресностях города Смоленска по способности и выгодности мест расположились.

Из сего под Лядами лагеря из нашей Смоленской дивизии командирован был внутрь Польши в повеление князя Николая Васильевича Репнина генерал-майор князь Петр Сергеевич Долгорукой с полками Апшеронским, с Санкт-Петербургским и Рязанским карабинерным. А оставшиеся в сем месте полки, простояв до осени, возвратились и расположились по непременным квартирам. Почему и мой полк остался в Смоленске. Зимою ж, то есть генваря 1-го 1765-го году произведен я бригадиром и был в Санкт-Петербурге для принесения ЕЯ ИМПЕРАТОРСКОМУ ВЕЛИЧЕСТВУ всеподданнейшего благодарения. Сей же зимы конфирмован штат о егерях, которых формирование в Смоленской дивизии возложено под главное надзирание генерал-порутчика Нумерса, яко начальствующего дивизией с тем, чтоб он сочинения оным вверил мне. А по сему выбрал я к командованию оными майора Фабрициана²⁴², а с полку своего подпорутчика Мекеньона и корпус оный сочинил.

Сие происходило зимою, а по наступлении лета 1765-го* года взяли мы опять дивизионный лагерь под Смоленском и, простоя месяца два, разошлись по непременным квартирам. И тот же самый лагерь взяли и в 1766 году, куда прибыли вышеупомянутыя полки, находящиеся в Польше, кроме Рязанского карабинерного. И сей 1766-й год в июне месяце произведен я был в генерал-майоры, а по окончании лагеря полки распущены были по непременным квартирам.

Как между тем полномочный наш в Варшаве посол граф Кензерлинг²⁴³ скончался, то на место его определен князь Репнин с характером посланника.

В 1767 году в генваре велено Смоленской дивизии господину генерал-порутчику Ивану Петровичу Нумерсу выступить в Польшу с своим корпусом, в котором бывший прежде того на избрании короля²⁴⁴ Рязанской карабинерной, а затем еще Рижской же карабинерной пехотный, Четвертый Гранодерский, Бутырский, Выборгский и Пермский пехотные полки, над

- 91 -

которою пехотою бригадное начальство поручено было мне. А конница, состоящая из Рижского карабинерного, Сербского гусарского полку и тысячи донских казаков определена в бригаду генерал-майора Ивана Михайловича Измаилова, а генерал-майору князю Долгорукову с двумя бывшими уже с ним в Польше полками, с Санкт-Петербургским и Апшеронским, остаться велено на непременных квартирах. В то же время из Лифляндской, Украйнской и Севской дивизии отряжены два корпуса, один под командою генерал-майора Николая Ивановича Салтыкова, а другой под командою генерал-майора Петра Никитича Кречетникова²⁴⁵. Наружное намерение объявлено было, что сии войска посылаются споспешествовать восстановлению прав и привилегий диссидентских! *^–Но наконец и прямой предмет вступления в Польшу сих войск нам стал известен, ибо некоторые до сего относящиеся материи сказаны нам приватно, а другие и сами по себе в течении дел открылись. Они состояли в следующем: польские магнаты или вельможи не только уклонялись от окончания дессидентских дел с таким ухищрением, что обещавшись еще на Сеймах коронации оные окончить, обманули в том Россиского и прусского министров, но еще хотели переменить нынешний их образ правления, отставив узаконенное на основании древних их привилегий “liberum veto”²⁴⁶ или единогласие на Сеймах, а узаконить вместо того большинство голосов. Но уведав о сем намерении, министры двух дворов успели при собрании уже Сейма для роспуска оное уничтожить и оставить привилегии их на прежнем основании единогласия. Но работав в сей важной материи, принуждены были оставить на сей раз приведение в действо требований, которые они тогда же делали об отдаче дессидентам²⁴⁷ прав их. По стечении сих обстоятельств открылось, что Петербургский двор, употребляя в пользу сие открывшееся умышление о перемене ГОСУДАРСТВЕННОГО в Польше постановления, желал довести польскую республику до того, дабы они сами просили его о гарантировании ея конституции, то есть, чтобы он споручился, что их должности и привилегии навсегда будут сохранены. В интригах, до вышеупомянутого превращения касающихся, главные были князья Черторижские²⁴⁸, да ЕГО ВЕЛИЧЕСТВО король²⁴⁹. Стремление их было сделать в Польше короля самодержавным. В сем намерении и вошед было уж он в секретныя с венским двором приговоры, которых была та цель, чтоб ему соединиться браком с одной из австрийских герцогинь. Но как ему на сие ответствовано, что его желание потому не может быть исполнено, что он только сам король, а дети его будут только Понятовские, то он обнадеживал сделать польский трон самодержавным и наследственным. Обязуясь довести дело сие до того, что он таковым сознан будет в Польше и от С. Петербургского двора. Начать же сие предприятие хотел он тем, что поссорить берлинский двор с С. Петербургским. Все сие намерение сведано было заблаговременно королем прусским и сообщено нашему [двору],

- 92 -

который посему имел причину за такие предприемлемые интриги отмстить. Посему тому обстоятельству польский король едва тогда трона своего не потерял, ибо петербургский двор на низвержение его был согласен. При Сейме коранационном польская республика признала фамилию Понятовских, то есть ЕГО ВЕЛИЧЕСТВА короля и его брата польскими князьями, ибо одни природные польские князья и республикою в сем достоинстве признанные получают везде и на Сеймах титул “serenissimus”, то есть светлейшие. Прочие же князья, яко то по патентам ИМПЕРАТОРСКОГО римского двора в сие достоинство произведенные не только оного титула от Сейма не получают, но и княжеское их название почитается тщетным.^–*

Корпус генерала Нумерса выступил из Смоленска в феврале, имея повеление итьти к Вилне. Средняя его колонна следовала на местечки Леедьдоршу и Минск, а прочия две колонны имели путь: одна в правой, а другая в левой стороне. В самое сие время я еще был в Москве и выступившие уже с генерал-порутчиком Нумерсом войски нагнал в Польше около Минска, который мне до прибытия генерал-майора Измаилова поручил команду над обеими бригадами, а сам поехал в Вилну вперед. Тогда же и генерал-майор Измайлов меня догнал и по старшинству должен он был команду принять. Но он с своей стороны просил меня, чтоб я еще остался также обеими бригадами командовать, в рассуждении, что ехал он со всей своей семьей, сожительница его была беременна, а время было вешнее, когда растворилась вся земля, следственно приближалась водополь²⁵⁰ и большая грязь. На что я, хотя еще и обозу моего не было, согласился. Почему он также вперед поехал в Вилну, куда и я наконец с корпусом прибыл. В самое сие время литовские диссиденты сочиняли в городе Несвиже конфедерацию под защитою полковника Полонского с его полком и несколькими донских казаков. По сочинении которой велено им со всем прибыть в Вилну. Маршалком²⁵¹ сей литовской диссидентской конфедерации был генерал Грабовский²⁵², а в числе консилияров²⁵³ был Могилевский епископ греко-российского исповедания. Протчие ж диссиденты и генерал Грабовский были почти все кальвинского закона. А лютеранского весьма мало, ибо в Литве и Жмудях большею частью кальвинский закон бывает проповедуем!

Ко всем начальникам, находящихся в Польше войск был имянной Указ, чтобы они повеления князя Репнина равномерно, как Имянные Указы исполняли. Вследствии того, до прибытия еще дессидентской конфедерации и от Несвижа, господин генерал-порутчик Нумерс получил от него писмо, которым предписывалось отрядить два деташамента, каждый под командою одного генерала-майора. Получа господин Нумерс таковое предписание, призвал к себе меня и Измаилова и дал нам на волю избрать тот из двух деташаментов в команду, который кто захочет. И хотя Бржеской деташамент был и старее и потому следовало бы в команду Измайлову, но он, будучи с фамилиею, желал быть поближе к Вилне, дабы в сем городе можно

- 93 -

было для беременной своей жены сыскать способных лекарей. И для того упросил меня взять себе Бржеский деташамент, на каковую, яко старшею команду, охотно согласился, а наипаче, что оной деташамент тот час должен был выступить. А отделяясь от корпуса изделан я был главным начальником отсудственного уже поста, а, назначенной в Гродно, должен был ожидать еще повеления впредь о выступлении. Следственно, мог он, в рассуждении фамильных его обстоятельств, в Вилне иметь пребывание, доколе получитца повеление.

Граф Станислав Август Понятовский

Исполняя сие и назначены были деташаменты из нижеследующих войск; первый под начальством моим состоял из карабинерного Резанского полку²⁵⁴, одного Сербского гусарского ескадрона²⁵⁵, под командою майора Жандра²⁵⁶, двухсот донских казаков, Выборгского пехотного²⁵⁷ и Пермского полков²⁵⁸ одного батальона с их егарями с четырьмя орудиями полевой артиллерии под командою подпорутчика князя Волконского²⁵⁹. И сей деташамент должен был с дессидентскою конфидерацией для прикрытия ея итти в Бржесц Литовский и там для сего употребления остаться, а в другой деташамент определено два батальона пехоты, один карабинерный полк, часть

- 94 -

гусар и казаков. Назначен же он был в Гродне, где должна была сочиняться литовская католицкая конфедерация.

А как вскоре и ожидаемая дессидентская конфедерация прибыла из Несвижа в Вилну, то я с оной и выступил в Бржесц-Литовский в половине мая, куда также назначенный в мой деташамент упомянутый Рязанский полк из Несвижа, где он до тех пор находился, прямою дорогою выступил.

О таком вручении мне Бржеского деташамента из рапорта генерала порутчика Нумерса сведав, полномочный наш посол князь Николай Васильевич Репнин писал ко мне писмо от 17/28 мая следующее: “Письмо Вашего Сиятельства от 13/24 мая, через куриера отправленного, я получить честь имел. Не зная ж прежде, кто командовать будет деташаментом Бржеским, дал я в запас господину генералу Мокроновскому²⁶⁰ ордер к командиру онаго, с которого копию при сем прилагаю. Теперь же, ведая, что Ваше Сиятельство сим деташаментом командуете, прошу покорно по сему ордеру в свое время, когда от Гетмана Броницкого²⁶¹ или от генерала Мокроновского потребовано то будет, исполнение приказать учинить”. Упоминаемый же ордер был следующего содержания: “По требованиям графа Броницкого, великого гетмана коронного или генерала Мокроновского, под предводительством которых будет сочинена в Подляхском воеводстве²⁶² в пользу нашу конфедерация, имеете вы отправить туда таких войск, каких заблагорассудится и какие в вашем деташаменте находятся, сколько они пожелают в назначенное ими место и к показанному от них числу, избрав к сему командиром надежного и расторопного офицера, которому приказать согласно с помянутыми вельможами действовать. Поступая впрочем в силу инструкций деташаментных командиров*, которая уж вам чрез господина генерал-порутчика Нумерса сообщена”.

В то время не только в Подляжском и Бржеском воеводстве католицкие конфедерации сочинились, но по условию с послом, единовременно и во всех воеводствах и поветах²⁶³ или генерально во всей Польше оныя были сочинены. А по поводу чего каждый начальствующий войсками в краю его по равному же предписанию таковое ж распоряжение сделал отделением частей войск в каждое место, где оныя сочинялись, дабы чрез то достичь к желаемому концу Российского двора.

Таковое распоряжение исполняя поспешил я отрядить команду вперед и в самый Бржесц с майором Фабрицианом казаков и егарей потому, что я сам со всем деташаментом и с дессидентской конфидерациею к сочинению там католицкой конфедерации, по причине расстояния от Вилны до Бржеца 80-ть миль, поспеть был не в состоянии. Полковнику ж Полянскому с его Рязанским полком прямо от посла приказано итить не в Бржесц уже по прежнему приказанию, но в воеводство Подляжское, куда он, не доходя до Вилны, отправился. А там получил от посла другое повеление отправить от

- 95 -

полку своего три ескадрона в Краков под командою подполковника князя Мещерского²⁶⁴ для такового ж и в том краю употребления при сочинении там конфедерации, ибо назначенный туда корпус генерала-майора Кречетникова за дальним расстоянием достичь, видно, был не в состоянии.

По прибытии же моем с деташаментом и дессидентскою конфедерацией в Бржесц, сочинявшаяся в оном католицкая конфедерация кончилась, которой маршалом выбран был князь Михайла Радзивил²⁶⁵.

В сие же время кончились и во всех местах частныя конфедерации и надобно приметить, что маршалками или предводителями оных выбраны были те, которых наш полномочный посол предназначил.

Я уже сказал, что главный предмет, к которому сих, как дессидентских так и католицких конфедераций сочинение клонилось, был тот, чтоб на намериваемом Сейме возвратить дессидентам прежния или древния их права, а затем, дабы они просили РОССИЙСКИЙ двор о принятии на себя гарантий в сохранении вольности и прав польской республики, чрез что уже она, как само по себе разумеется, не должна ни в какие новые входить учреждения без согласия своего гаранта. А с сим тогда собран был под конфидерацией, как в таком случае на основании их древних привиллегий дела решатся на большинстве голосов. А “liberum veto” на то время оставляется.

Посредством такового Сейма предмет РОССИЙСКОГО двора, для которого и католицкие конфедерации сочинялись, удобнее мог произведен быть в действо, нежели на обыкновенном. Ибо известно, что в Польше Сейм бывает, называемый ординарный, чрез каждые три года, а сеймики начинаются ко оному за шесть недель. Но со всем тем, не иначе, как по универсалу²⁶⁶, выданному от короля. Затем же может созвать король польский вместе с Сенатом и екстроординарный Сейм чрез таковыя же универсалы. Но если бы вся нация или часть оной имела бы какия неудовольствия от короля или республики, то тогда недовольная часть сконфедерируется, а потом должно сделать также Сеймики и с сим, когда же посредством такового Сейма претензии их удовлетворены бывают, тогда и Сейм и конфедерации разрешаются. А в сем случае производство дел было не только с сведения короля, но противу ево сообщников.

Главное искусство и труд состояли в том, чтобы согласить на сие нацию.

Первейшими к достижению сего средствами были обещания и присутствие войск.

В рассуждении первого надобно знать, что многие поляки недовольны тогда были избранным своим королем и ничего так не желали, как свергнуть его с престола и на его место возвесть другого. В сих видах была так называемая саксонская партия с которой был граф Потоцкий²⁶⁷, воевода киевский со своими сообщниками. И как сия партия была главною пружиною всего движения, то с нашей стороны всемерно старались партизанов²⁶⁸ к ней более склонить, чтоб они питали надежду, что российский двор допустит их свергнуть короля с престола. Употреблены были от посла два, взятые из финляндской

- 96 -

дивизии без полков полковники Кар²⁶⁹ и барон Игельстром²⁷⁰, которые тогда получали сверх жалованья своего особливое содержание, ездили по земле с тем, чтоб приуготовить поляков к содействию, причем в виде партикулярных разговоров делали многие выражения и противу короля.

Наконец российский двор, когда на перемену короля не согласился, то тогда поляки знатные, а особливо те, которые саксонской партии были говорили, будто бы, когда при начале сих дел собирались они к послу нашему говорить об оных, то он в виде посла на троне у кресел обещал им, что ЕГО ВЫСОЧАЙШИЙ двор конечно согласен, чтоб они переменили короля, и для того они послу обещали все по требованиям нашего двора исполнить.

Но при случае моего с послом разговора, когда я ему сии речи объявлял, то он меня уверил, что он им того ясно никак не обещал. Но в то время, когда они делали обещания принять гарантию РОССИЙСКОГО двора, а к тому были и другие их требования, то на то им отвечал генеральным словом: что естли оную примут то двор РОССИЙСКИЙ все по желанию их стараться будет сделать. Да и действительно в то время, по причине вышеизложенных обстоятельств, то есть, что король интриговал против оного и хотел сделать польский трон самодержавным, двор наш равнодушно снес бы таковое низложение.

Когда таким образом достигнуто до того, что частные конфедерации во всех воеводствах сочинились, то надобно было сочинить из них две генеральные, одну коронную, а другую литовскую. Ибо всякому известно, что по законоположениям польским из частных конфедераций должны сочиняться две генеральные. На сие потребно было несколько времени. Между тем я все оставался в Бржесце при диссиденской конфедерации с деташаментом.

При вступлении наших войск в Польшу ВЫСОЧАЙШИЙ объявлен нам Указ, чтоб под опасением гневу ЕЯ ИМПЕРАТОРСКОГО ВЕЛИЧЕСТВА и неизбежного штрафа, отнюдь ни под каким видом обид никому не делать, безденежно ничего не брать, а обходиться ласково. Но я, будучи не раз уже в Польше, опытом дознал, что войски имея надобность посылать в землю или уезды для закупки провианта и фуража команды, хотя при оных для соблюдения в подчиненных порядка отряжают и офицеров, но без того обойтиться не могут, чтоб не было наглостей и грабежей. А особливо что штаб и обер офицеры для партикулярных своих закупок посылали собственных людей и денщиков, с прибавкою рядовых, которые тем более делали обывателям насильства. Что когда и просьбы на них взойдут, то трудно виноватого и найтить, не так, как в посланных от полка командах. С одной стороны был к тому предлог тот, что за неимением фуража и способов, чтоб его купить, таковые посылки были необходимы с другой стороны не меньшим предлогом служило то, что многие поссессоры²⁷¹ по каким-либо причинам не хотят продавать провианта и фуража, что и заставляло отбивать у амбаров замки и брали оный под видом тем, что им заплачены будут деньги. При чем и другие непозволительности происходили.

- 97 -

Во отвращении таковых непорядков предписал я командированным от меня офицерам, дабы они при сочинении конфедерации собравшееся шляхетство просили для продовольствия войск в моей дистанции до самой Варшавы выбрать от земли комисаров. Что по требованию моему они и исполнили, с которыми положил я цену провианту и фуражу весьма для казны сходную. А они уже имели попечение поставлять оной в назначенное место с тем, что за таковую поставку им платить, смотря по дороге, летом и зимою по равной цене, а осенью и весною противу оной с прибавкою. Первой магазеин определил в Бржесце, куда и свозить оный приказал, а расположенным в близлежащих около сего города деревнях и в других местах войскам повелел доставлять прямо на их квартиры. Сие учреждение, как в то, так и в предбудущее время, делало мне великое вспомоществование к содержанию поиска в надлежащей дисциплине. Тем самым мог я точнее исполнять вышепомянутый ВЫСОЧАЙШИЙ Указ, ибо я, приложа цены провианту и фуражу, дал крепкое подтверждение войскам, чтоб отнюдь никто не дерзал посылать для покупки оного в уезд, а получал бы для казенных людей и лошадей из магазеина. А равно и для партикулярных лошадей и людей, как цена была очень сходная, то я за наличные деньги или с тем, чтоб при выдаче жалованья вычитать, дозволил из магазеина брать. Разве что для себя может дешевле на месте нет, <то> слал в уезд получать и важную покупку для себя купить. А за насильно взятые, хотя б и денги отданы были, будет всякий штрафован, как продерзатель²⁷². А тем все способы были отняты делать посылку сысканию оного. Сим самым, предупредя зло, не имел нужды наказывать преступников потому, что их и быть не могло.*^–Правило поставить себе должен каждый военный начальник, чтобы все необходимые надобности без требования подчиненным доставить, а потом взыскивать от них порядку, ибо [нагота], голод и холод принудят каждого служащего в войске делать излишества. А затем надобно и все Учреждении основывать так, чтоб без дела никто и никуда не таскался. И словом сказать, предупреждать и отымать все способы к сочинению зла, а тем будет меньше преступников, а следственно и наказания, что ясно компания фелтмаршала Апраксина доказывает.^–*

После сего учреждения не имел я более никаких особых военных упражнений, почему не оставалось, как стараться сколь можно удовольственней провождать время. Способствовало к тому то, что от города Бржесца чрез реку Буг жил в имении своем местечке [Тересполь] граф Флеминг, благоразумный и почтенный муж. Затем дессидентская конфедерация была довольно людна, да и фамилии их уже прибыли. Сверх того охота к стрельбе составляла изрядное провождение времени.

В сие ж время познакомился со мной тамошний помещик господин Ланьсарский, который имел в том краю весьма не малую и хорошую охоту и позволил мне оною всегда пользоваться. В тамошних же способных для охоты лесах довольно находятся зверей, как то лосей, коз и диких кабанов.

- 98 -

А полезнее я нашел в оной, что посредством забавы формировать совершенно к стрельбе бывших в моей команде егарей из 90 человек. А, наконец, командующий оными порутчик Ганрек завел уже и своих гончих и почти вседневно в том имел упражнение и в самом деле успел их научить совершенно хорошо стрелять, так что и оне изделали привычку охотно сим упражняться, а к тому получали они изрядную прибыль от продажи кож и мяса!

Когда я таким образом продолжал пребывание свое в Бржесце с дессидентской конфедерацией, то получил от посла письмо от 17 /26 мая следующего содержания: “Имею я известие, что князь Михаила Радзивил, который выбран маршалом Бржесцкой католицкой конфедерации, посылал приглашение к оной конфедерации делать с некоторыми угрозами и усилием к Господину Корицкому²⁷³, полковнику уланского полка в службе его польского ВЕЛИЧЕСТВА, принуждая его и с полком к сей конфедерации подписаться, при чем был и один из наших офицеров, а понеже никого принуждать не надобно. Сей же Корицкий и его полк, не поляки, а поселенные здесь татары, не имеющие преймуществ здешнего дворянства, то и нет никакого следа им к конфедерации приставать, быв особливо в собственной службе королевской, а не республики. Почему и прошу Ваше Сиятельство сказать сему князю Радзивилу, чтоб принуждения такового не делал, а офицерам своим приказать, чтоб в оном не помогали, оставляя в совершенной вольности и спокойствии сего полковника Корицкого и с его полком”.

Получил от него паки от 8/19 июня ответ на письмо мое от 5/16 того же месяца, поводом к нему было следующее. Маршалка дессидентской конфедерации Грабовского брат родной был в польской службе генералом и шефом гвардии конного Литовского полку, имевшего всегдашнее свое расположение близ Бржесца. Сей первый писал к брату своему, спрашивая его о поведении с полком в рассуждении Генеральной литовской конфедерации, хотевшей, по-видимому, приобщить его в свое общество. А особливо, как гвардия сия, хотя из давних лет учреждена от республики, но в точной состоит зависимости от ЕГО ВЕЛИЧЕСТВА короля польского, выключая то, что он не имеет власти персоною своею ея командировать для какой-бы ни было в земле полиции или усмирения, так как он не имеет власти без согласия республики ни войны объявлять, ни мира заключать. Маршалок не применул о сем деле говорить со мною, а я разрешение сего отнес к послу, который вышепомянутым письмом извещает мне, что он уже прямой к Генеральной литовской конфедерации о том писал. Но естли его письмо туда опоздает, а конфедерация сделает между тем присылку к шефу оной гвардии Грабовскому, то препоручает мне сказать находившемуся в Бржесце брату его, маршалку, чтоб он к нему отписал, дабы он, в случае таковой присылки конфедерации противиться не дерзал, а объявил бы только, что он ее признает и почитает, но, зависев от повелений королевских, об том ЕГО ВЕЛИЧЕСТВУ донесет и будет от него дожидать приказания. В сем же письме посол приносил мне благодарность за отправление войск по требованию великого гетмана коронного Броницкого

- 99 -

(который уже умер) и паки препоручает учредить от Бржесца до Варшавы, расстоянием на двадцати шести милях, почту сими словами: “ежели у вашего Сиятельства есть еще довольное число гусар или казаков, то прошу покорно учредить из оных до Варшавы почту, определив на каждые четыре или пять миль человек по пяти, чрез что, как убытку от пересылки куриеров иметь не будете. Так и ординарная по той почте корреспонденция сколь наша, столь, особливо, между двумя дессидентскими конфедерациями вернее и безопаснее будет. Отсюда, то есть от Варшавы до Торуня, где другая дессидентская конфедерация находится, таковая почта учреждена”.

В то время получил от господина генерал-порутчика Нумерса ордер, которым, сообразно положению в РОССИЙСКОЙ ИМПЕРИИ, предписано было Смоленской дивизии подъемным лошадям с половины мая по 15 сентября фуража не давать, равно и гусарам, а казакам положено отпускать оный только на шесть месяцев. Хотя я исполнить должен был предписания господина Нумерса, но представлялись тут не только неудобства, но и совершенная невозможность, а особливо по поводу ВЫСОЧАЙШЕГО повеления войскам о удалении себя от всякого роду обид обывателям! А пуская табуны на луга не могло не быть обидно. Когда же и пашни их на пасьбах вместе с скотом обывательским, то столь мало пользовались бы кормом, что не получая еще к тому овса, были бы совершенно изнурены. Сия невыгода чуствительна еще была в расставленных по почтам лошадях, так что в рассуждении их никак сего предписания исполнить было неможно. Но при первом расставлении оных удовольствовал я вперед их на фураж денгами, о чем принужден я был писать к князю Репнину, а особливо об расставленных по его повелению на почтах лошадях. На письмо мое отвечая он от 23 июля/3 августа, что он при писме моем копию с данного мне ордера от господина Нумерса получил, присовокупляет сии слова: “Мне на оное отвечать нечего, как только то, что ваше Сиятельство должны поступать в силу сего ордера, как от главного вашего командира присланного, которым, сверх того, учреждается предосторожность, дабы корреспонденция не медлилась. А что касается до выданных уже на фураж денег, то прошу ваше Сиятельство отрапортовать, что то учинено по моему писму”.

В августе месяце получил тоже от посла писмо от 3/14 того месяца следующего содержания: “Господин Матушевич, секретарь генеральной конфедерации и коронной имеет две деревни в воеводстве Бржесцком, называемые Розна и Рогач. А как он человек привязанный к нам и своим поведением заслуживает к себе уважение, то я прошу покорно Ваше Сиятельство приказать, чтоб те ево деревни были совсем освобождены, как от квартир, так и от всех поставок провианта и фуража, несмотря на то, ежели польские комиссары сами назначили из оных брать. Между тем обе генеральные конфедерации сочинились. Первая из них должна была быть в Варшаве, но яко там присутствие владеющего короля, то местом оной назначен недалеко от Варшавы лежащий город Радом²⁷⁴, ибо при живом короле столь редко бывает

- 100 -

конфедерация, то по архиву известна только одна бывшая в давных временах при владеющем короле такая конфедерация! Старая же генеральная конфедерация должна была быть в литовском городе Гродне, однако оная не знаю для чего не там, а в Вильне сочинялась.

При сочинении сей последней не было упорных затруднений.

Но Радомская не хотела иначе утвердить свою конфедерацию и удовольствовать наши требования, как с тем, чтоб низложить короля. И как тогда ВЫСОЧАЙШИЙ двор не хотел уже чтобы король был низвержен и так сие собрание в такое вошло упорство, что не хотели никак подписать требуемый акт конфедерации. А как при производстве оной был приставом полковник Кар, то оный с согласия принужден был привести тут батальон пехоты с пушками, чем уже и заставили ея всё по предложению нашему подписать!

Посол таким образом сочинил две генеральные из частных конфедераций. Назначен был называемый конфедерационный Сейм*, на котором уже, как я сказал, “liberum veto” не имеет места. Но одно большинство голосов утверждает. Вследствии того надлежало прислать на оный из каждого воеводства и повета земских послов, которые и сочиняют Сейм, представляя тут себя в лице всего шляхетства того воеводства или повету. Для чего при отправлении их на Сейм собравшее общество дает им инструкцию, чего они требовать и настоять должны. Также предписано было от посла, чтоб внесть весма для обоих сторон важные пункты, а особливо пункт прошения ВЫСОЧАЙШИЙ наш двор о принятии на себя гарантий.

По поводу сего и получил я нижеследующее письмо от нашего посла, князя Репнина от 30 июля/10 августа: “В воеводстве Подляжском сеймики имеют держаться под предводительством господина генерала Мокроновского, а как к оным потребны наши войски, то я прошу Вашего Сиятельства послать к 9/20 числу сего месяца по сту человек под надежными офицерами в три разные места, где Сеймики сего воеводства держатся. Таких войск какие заблагорассудите, а лутче б было естли б конница была. Места ж, где Сеймики держатся будут и в которые командам нашим надлежит прибыть суть следующие: 1-й Драгечин; 2-й Брянск) 3-й Мелник. Приказать сим офицерам главным в каждом деташаменте надлежит, чтоб они согласно поступали во всем с генералом Мокроновским и с теми, и что от него им предпишется. И предводители назначены будут тем Сеймикам. Выбраны ж на оных будут на каждом Сеймике по два земских посла, из которых половина оставлена от меня на рассуждение генерала Макроновского, а другая уже от меня точно ему предписана, а именно: назначенный мной в Дорогочин земским послом господин Муравский, в Брянск господин Вильчевский, подкоморжий²⁷⁵ Виский, а в Мелник господин Карповский, староста²⁷⁶ Августовский. Следственно сим офицерам надлежит их избрание, каждому в назначенном месте всячески

- 101 -

подкреплять и удерживать, хотя бы к тому страх и угрозы по необходимости употребить, в протчем дисциплину строжайшую наблюдать нужно.

Еще я прилагаю три экземпляра польских с переводом русских инструкций, которую желаю, чтоб на сих Сеймах земским послам дали. Следственно надлежит оную сообщить всем сим трем деташаментным командирам с повелением, чтоб они всячески наблюдали и хотя под страхом и угрозами требовали, дабы сия инструкция дана была, и оная разделена на три пункта. И естьли в самой крайности, невозможно будет всю удержать, то хотя б два первых пункта, а по совершенной невозможности, хотя б и один первый учинен был. С тем только, чтоб противного ничего сим пунктом в инструкцию внесено не было и, чтоб совсем, сколь возможно, ничего более не вносили. Ибо в нам предписанной инструкции ссылаясь уже на акт конфедерации, разумеется чрез то все нужное исправление законов и тако подробности лишь лишнее затруднение нанесут. Рекомендую ж еще, сколь можно удерживать все три пункта помянутой инструкции! То ж прилагаю на особом листе еще один пункт инструкции сеймиков и к послам об том, чтоб князь Радзивил был маршалом на Сейме, которую тако ж всем сим трем офицерам сообщить надлежит”.

В Бржесце сам я был, так и во всех местах моей дистанции, с таковыми же предписаниями отряжены были команды, на которых все вышеписанные пункты внесены в данные послам инструкции или лучше сказать во оных вписана была копия.

Все сие случилось произвесть в действо без открытого принуждения, включая один сеймик в Подляхии, при котором был господин полковник Полянский. Ибо, как собрание сеймика их по введенному в Польше обыкновению в главнейшем того города костеле происходило и, по представлению полковника Полянского, ничто не успевало, чтобы согласились внесть вышеозначенные пункты в инструкции своим послам, то наконец, принуждены оне были объявить им, что он их оттуда до тех пор не выпустит, пока они требуемого не исполнят. Почему уже они принуждены были все подписать. Да и в самом Бржесце взял я осторожность, тако что около батальона солдат, под видом смены главного и протчих караулов, стояли в ружье на площади против езуицкого монастыря, в котором сеймик держался. Равныя меры взяты были и в прочих местах, а посему нельзя сказать, чтоб все сие происходило с доброй воли. Справедливее же можно утверждать, что знатные велможи, как то гетман Броницкий, Потоцкий, воевода киевский и протчие, заведены были желанием и надеждою питались низвергнуть короля, а протчие вперяемым от присудствия наших войск страхом к тому привелечены были.

По окончании сих сеймиков посол писал, чтоб десседентскую конфедерацию перевесть в Варшаву. *^–Надлежит приметить относительно писма князя Репнина, что хотя он в нем говорит о сеймиках одного Подляжского воеводства, однако им было так учреждено, что таковыя ж сеймики и во всех частях Польши в сей день происходили, а потому и все командующие корпусами имели равныя ж наставления. К сожалению сия

- 102 -

инструкция утратилась, по которой причине я в копии ея приложить не могу. Однако ж выше сего все ее содержание, хотя не теми словами, но самою тою же материей внесено.^–* Почему и я просил позволения туда же приехать, поелику в Бржесце не оставалось уже мне никакого дела, а войски в спокойном расположении лежали на квартирах, ибо лагерей я не делал, как сие влечет за собою многие отягощения обывателям. Край тот наполнен лесами и болотами, остающиеся же удобные земли или вспаханы или сделаны сенокосными лугами. Почему одно занятие места уже убыточно владельцу оного, но пасьба табунов, рубка дров случающаяся даже и в сберегаемых хозяйством лесах соединины обыкновенно с такими для обывателей обидами, что самый осторожный начальник не в силах их отвратить, а особливо на покупку дров и соломы отпуску денег от короны не бывает, а потому и невозможно предуспеть.

Напротив того, стояние на квартирах не подвержено сим затруднениям. Даемая на варение пищи часть дров хозяину неощутительна, как и когда в той же печи, где он сам варит, сие исправляться может. Солдаты спят в избах, сенях и сараях и получают без отягощения каждый от своего хозяина по стольку соломы или что другое случится. Каждая рота имеет свой табун близ ея квартиры, а штатные лошади у штаб-квартиры находятся. Больные солдаты успокоиваются в отведенных под лазарет домах. Да и опытами дознано, что во время стояния на квартирах гораздо меньше больных бывает, нежели в лагерях. Словом сказать, что сбережение войска много зависит от того, чтоб их без нужды в лагерях не ставить. *^–Когда я в войске служить начал, в то время правилом почиталось, чтоб не только пехота, но и конница в летнее время выходили в лагерь, а квартирование нарушением порядка почитаемо было. Но граф Чернышев был первый, который находясь волонтером при цесарской армии, зачал ставить войски по квартирам, хотя уже приближались к неприятелю. Таким образом, что пехота переставала на походе кантонировать²⁷⁷ и занимала лагерь, а конница на то время близ лагеря становилась на квартирах. А когда уже в очень близкой дистанции неприятель как то маршах в трех, то тогда занимался лагерь для конницы при пехоте. Ибо каждый военный человек знает, что ничем так изнурить лошадей неможно, как пребыванием в лагерях, а когда у конницы лошадей нет, следственно и она сама не существует.^–*

Причина для которой желал я быть в Варшаве состояла, во-первых, в том что будучи ближе к каналу тому, где я мог иметь сведения о всех текущих политических обстоятельствах, которыми мы были и руководимы, ибо военного обращения никакого не было; во-вторых, чтоб видеться с князем Николаем Васильевичем, с которым издавна находился в приятельском обхождении. Наконец, чтоб и время веселее проводить в такой столице, в которую тогда сверх обыкновенных ея жителей, должны были приехать несколько наших генералов, как то Салтыков и Кречетников. Сверх того на приближающийся Сейм собралось все польское шляхетство.

- 103 -

В ответ на сие мое прошение получил я следующие строки: “Я весьма согласен на прошение Вашего Сиятельства приехать на короткое время в Варшаву и рад буду Вас видеть, но надлежит о том потребовать дозволения у Господина Нумерса. Только надобно при том, чтоб в сем случае господин полковник Полянский не отлучался от команды”. Сверх того посол и с своей стороны о сем писал к Нумерсу. Я не умедлил получить таковое дозволение и вследствии онаго, поручив команду над деташаментом полковнику Полянскому, который уже тогда, по окончании сеймиков, из Подляхии возвратился, сам поехал в Варшаву.

Между сим временем, когда я ожидал просимого мной дозволения ехать в Варшаву, находившаяся в Бржесце дессидентская конфедерация во исполнении посольского, как прежде упомянуто, повеления, также в Варшаву отправлена.

По прибытии моем в сей город князь Николай Васильевич оказал мне приятельский прием, пригласил взять квартиру в его доме. И как обыкновенно, руководством посла был я познакомлен со всеми в том городе именитыми людьми польской нации и других дворов министрами. И по сделании им обыкновенных визитов, зван был на обед и асамблеи. И в то ж время был французский спектакль в Варшаве. Так же от посла велено было приближить к Варшаве корпусы генерал-порутчика Салтыкова и генерала-майора Кречетникова, то по прошествии некоторого времени дано было мне от посла повеление о приведении к Сейму деташамента моего из Бржесца и расположении его неподалеку от Варшавы с предписанием мне, чтоб я поехал навстречу оного и избрав способное для расположения его место уведомил ево.

Вследствии того я послал в деташамент повеление, чтоб, оставя один только Пермской батальон, без гранодерской роты, к Варшаве приближился. И сам навстречу ему поехал и, осмотря в подробности все местоположение, избрал деревню Велишеву в 3-х милях от Варшавы лежащую при реке Буге. О избрании сего места донес князь Николаю Васильевичу сентября 1-го дня того же года. На что получил в ответ нижеследующее: “Получа письмо Вашего Сиятельства из Орчехова от 3/14 сентября, в котором вижу, что вы за способнее всего признаете учредить магазеин для вашего деташамента к будущему Сейму в деревне Велишево, принадлежащей князь Аббату, и около оной деташамент свой расположить, согласуюсь я на то, хотя она и в трех милях только отсель состоит. Но прошу Вашего Сиятельства, чтоб вы с крайним прилежанием приказали сберегать сии местности князя Аббата с совершенною ласкою и облегчением в них поступая, которое особливо потому весьма возможным почитаю, что Ваше Сиятельство пропитание на деташамент свой в верху по Бугу и Нареву закупать можете и сплавливать по сим рекам к себе. Следственно и не предвижу я нужды в местах ваших будущих квартир пропитания требовать, а и в том случае в окружностях можно оное доставать. А деревни князя Аббата сберегать надлежит”.

- 104 -

По поводу сего получил и второе решительное повеление о моем выборе места следующего содержания: “Письмо Вашего Сиятельства от 9/20 сентября, с капитаном Рексином отправленное, я исправно получил, на которое иного сообщить не имею, что во власти вашей совершенно остается в таком точно месте, где вы заблагорассудите с деташаментом вашим расположиться. А только б не отдалялись реки Буга им соединенного уже оного с Наревом, да чтоб сюда, коль нужда востребует, собравшись в одну ночь на ваше в квартирах сборное место могли вы с деташаментом в один марш притти. Об чем я таким же образом и с дежур-майором вашим изъяснился”.

Вследствии того приказал я полковнику Полянскому послать вперед, офицеров с казаками во все поветы к выбранным камисарам с тем, чтоб они на всех назначенных по маршруту моему станциях заготовили овес и траву с ближних уездов. Выставить оный в деревне Велишево, а наконец и в Варшаву по цене, которую вышеупомянутые комисары сильно условились. Деньги им были плачены на месте. Сие распоряжение произвело то, что я провианта и фуража имел довольно и еще получал оный двумя третями дешевле, нежели другие деташаменты получали посредством подряда. О котором моем распоряжении и донес я по случаю во удостоверению, что я недостатку во оном иметь не буду, следственно из деревни Велишевой ничего требовать нужды, не будет, как равно и по реке Бугу доставка мне не нужна. Да и по справке обывателей нашлось, что тут и судов или барок ни купить, ни нанять в тогдашнее время неможно было, ибо оные весной только с верховья реки справливаемы бывают. Итак по расположении моего деташамента в деревне Велишевой имел я позволение прибыть опять сам в Варшаву, где близкую имел я удобность ведать на Сейме происходящее, а равно и ево повелении получить. В одно время приближались к Варшаве с других двух сторон с войсками своими Господа генерал-майоры Салтыков и Кречетников; первой из польской Пруссии, а последний — из польской Украины.

Главная причина всего собрания российских войск было наступление Сейма, к которому уже тогда вельможи съезжаться начали. И известно уже послу было, что они упорствовать во всем будут. Как ниже сего о сем будет сказано, что самим делом оное и доказано будет.

Наконец начался сей достопамятный Сейм, для приуготовления которого в наши интересы сколько ни сделано движений, но, однако ж целое почти ГОСУДАРСТВО превращено было в единомысленную противу нас конфедерацию. И начали уже многая из знатных открыто агитировать противу намерениев ВЫСОЧАЙШЕГО РОССИЙСКОГО двора, а некоторые еще скрывали себя в их противу нас расположениях. Агитировать же открыто прежде всех начали епископы Краковский и Киевский²⁷⁸, пол[ь]ный гетман Ржевуцкий и его сын²⁷⁹. Епископ краковский Салтык в одном собрании Сейма, на котором и мы, как и прежде нередко, скрытно из любопытства видеть происходящее на оном хаживали, так и на тот раз случилось. Говорил он весьма сильно против всех нашего двора требований и поведения

- 105 -

в Польше. По окончании речи получил единогласное восклицание от всего Сейма. А сын Ржевуцкого на Кржеменецком сеймике также непристойные делал выражения. Почему малая часть оставшихся наших единомысленников согласно и в мое присудствие у посла утверждала, что не отлуча вышеозначенных особ нельзя ожидать желаемого окончания дел сим Сеймом. Почему князь Репнин писал с нарочным к ВЫСОЧАЙШЕМУ ДВОРУ не приказано ли будет их арестовать. На которое донесение по прошествии несколько времени и получил согласное с его мнением решение.

Расположение было взято такое, чтоб их схватить тихим образом.

Вследствии того 1/12 октября дано всех деташаментов войскам повеление приближиться скрыто с трех сторон к Варшаве в 10-м часу пополудни и связать вокруг оной цепь. Как генерал-порутчик Салтыков и генерал-майор Кречетников были тогда в Варшаве, то мы, съехавшись, положили между собою предварительно которые имянно места нам около города занять. 1-й Гранодерский полк поставлен был на заднем посольском дворе лагерем. Мне же особливое дано повеление, приближась с деташаментом к варшавскому на правом берегу Вислы лежащему форштату называемому Прага²⁸⁰, близ него остановиться, а потом с известным числом гранодер пройдя чрез оный к находящемуся на Висле перевозу, все перевозные суда и бывших при них караульщиков арестовать. А потом переехав на нескольких паромах на левую, где весь город, сторону, скрыв себя ожидать на берегу привезения к себе арестантов, которых приняв и обратно перевезясь с ними, оставить их у себя в лагере и с великой осторожностью их хранить до повеления о их отправлении. В тот же день отправился я из Варшавы, имея при себе верховую лошадь и правящего должность генерального штаба офицера господина порутчика Глинку²⁸¹. И по выезде своем из Варшавы послал его скорее вперед к приближающемуся деташаменту с повелением, чтоб он к назначенному тогда часу неотменно поспешал. Сам же я, продолжая несколько потише деташаменту же навстречу путь, отъехав несколько верст от Варшавы, действительно его встретил и, соединясь с ним, назад к городу тем более поспешал, что уже тогда наступила ночь.

Оставя пред Прагою деташамент, взял с собою только подполковника Чернышева²⁸² с двумя гранодерскими ротами, одну Выборгскую под командою капитана Андрея Тырка, а другую Пермскую роту под командою капитана Розенберга²⁸³ и две полковые пушки. С сим числом войска проходил я Прагу, по свойственной ей грязи сколь можно тише, так что хотя некоторые обыватели из любопытства и выглядывали в окна, но по тихости нашего ходу, оставили нас без примечания. Достигше же реки, во-первых, арестовал я суда и бывших при них перевозчиков, а потом учредил тут пост из Выборгской роты с двумя пушками и, наконец, переправясь на трех или четырех паромах с подполковником Чернышевым и Пермскою ротою на то место берега, где сделана пристань, свел своих только малое число гранодер, а прочих всех, дабы не обличить себя, оставил на поромах на реке и, учредя

- 106 -

на берегу с одним офицером сколь можно неприметных часовых, с тихостью дожидал арестантов. Дабы до того времени о нахождении моем в городе и извещено не было, имел я осторожность всех идущих и едущих на перевоз задерживать!

По долгом ожидании, около первого по полуночи часу, полковник Озеров²⁸⁴ привез ко мне в двух посольских каретах парами лошадей бискупа²⁸⁵ Краковского и польного гетмана Ржевуцкого с сыном, которые были арестованы разными командированными. Как то бискуп краковский — полковником Игелстромом, киевский — Озеровым, а гетман Ржевуцкий — подполковником Врангелем²⁸⁶. Бискупа киевского здесь не привезено, а сказано мне, что он увезен в лагерь Кречетникова. Итак я, поставя их на пороме, поехал и перевезя чрез реку, так и чрез Прагу, возвратился на рассвете к своему войску, с которым занял лагерь в прешпективе на гродневской дороги, по находящимся там буграм примкнув левой фланг к Висле, а правый к стоящему там лесу. *^–Тут опытом узнал я сколь нужно военному человеку иметь часы с репетицию²⁸⁷, ибо надобно было, чтоб ни позже ни ранее назначенного часа приспеть в предписанное место, а на обыкновенных часах времени узнать темнота ночи не допускала, а тайность нашей експедиции не позволяла взять огня у обывателей, ибо чрез то не дать знать о прибытии войска.^–*

Всякому рассудить удобно, сколь сие отправление подвержено было опасности, хотя оно и не против открытого неприятеля происходило. В чужой земле, в городе и без собрания Сейма довольно многолюдном, но тогда множеством народа наполненном, брать под стражу магнатов республики, а притом и персонально обществом почитаемых, дело было столь великой щекотливости и важности, что малейшая неудача или разглашение возбудило бы совершенный бунт и кровопролитие, но с божей помощью успех желанию соответствовал!

Когда я таким образом расположась стоял, то в тот же день прибыли ко мне из-под Кракова вышеупомянутые Рязанского полку три ескадрона с их подполковником князем Мещерским, а на другой день из лагеря Кречетникова привезли ко мне и бискупа киевского. Почему каждый из них поставлен под крепким присмотром на правом фланге моего лагеря в лесу в особливых офицерских палатках порознь. Тут получил я письмо от 3/15 следующего содержания: “Когда к Вашему Сиятельству увезены уже будут епископ краковский и сын его староста долинский и когда уже придет для них конвой от генерала-майора Кречетникова, один ескадрон гусар и сто казаков, то сему конвою их вруча, извольте отправить сих арестантов к генералу-порутчику Нумерсу в Вильну, повелев командиру того ескадрона, чтоб он посадил их в кареты порознь, то есть епископа краковского в одну карету, епископа киевского в другую, а воеводу краковского с его сыном в третью. Во всех же сих каретах, чтоб еще с ними офицеры надежные сидели, которых вы изволите выбрать из своего деташамента. А главному командиру

- 107 -

Граф И. А. Игельстром

конвоя приказать, чтоб в больших городах и местечках не останавливался, тож вместе бы их на одну квартиру не становил, а порознь так, как они в каретах поедут. Занимая ж те квартиры, чтоб хозяев из оных заранее вон высылали, дабы никто не видел сих арестантов, ни говорить с ними не могли. Следственно большие города и местечки проезжать по ночам и всегда офицерам, сидящим в каретах, подымать стекла. Не допускать сих арестантов не только с кем из здешних жителей говорить, но и из кареты не выглядывать. Впрочем прошу с ними отправить своего повара с дозволенным числом приборов, столового белья и посуды, которое все я вашему сиятельству немедленно здесь или таковыми же вещами или деньгами возвращу. То ж прошу Вашего сиятельства, чтоб между собой и офицерами своими собрали им постели; подушки, одеялы и всякое постельное белье, также шубы и всякую нужную одежду, которое також деньгами или вещами немедленно возвращу. Впрочем, как писал выше, чтоб их в одну карету не пущать и между собой им не позволять ни говорить, ни видеться, то надлежит, следовательно, чтоб для них три особые стола деланы были, каждому в его квартире. Стеречь же их и беречь столь строго надлежит, что естли паче чаяния нападение

- 108 -

какое будет с покушением сих арестантов выручить, то в таком случае до последней капли крови надлежит конвою защищаться и лучше в крайности оных арестантов совсем истребить, нежели из рук выпустить. Отправить же их прошу немедленно, как скоро они все и конвой от генерал-майора Кречетникова у вас соберутся. На дорогу ж отправте с ним пятьсот червонных для их содержания и пропитания, в какой сумме у вас налицо деньги случаться, которые я немедленно здесь Вашему сиятельству возвращу. А с ними, впротчем, поступать учтиво, не оскорбляя их даже ни словами и содержание им чтоб безнужное²⁸⁸ было”.

По сему письму купил я им вина, чаю, кофею, сахару и другой столовой провизии, а столовую посуду отправил свою. Белья ж постелю, шлафорки²⁸⁹ и сертуки, так как они были взяты в одних кафтанах, а уже осенние холода наступили, собрав свое и от офицеров, что у кого было. Одних только не доставало к их пути карет, то я об них и писал к послу, чем я их и снабдить был не в состоянии.

Наконец явился ко мне Господин подполковник Пищевич²⁹⁰ с тремястами гусар, со ста казаками и тремя каретами при следующем письме: “На севоднишное письмо Вашего Сиятельства имею честь вам сказать, что я уже отсюда три кареты послал с подполковником Пищевичем, а за прочие все издержки будет от меня заплачено. На дорогу ж денег ему, подполковнику Пищевичу, дал я пятьсот червонных. Итак, Ваше Сиятельство, не извольте уже более ему оных давать”.

Нужным я почитаю присовокупить, что я и сам их навещал: епископа киевского, гетмана Ржевуцкого и сына его находил тихими, но огорченными. Епископ киевский просил святцов, а гетман Ржевуцкий флеиттраверса²⁹¹. Первого не мог я удовольствовать, поелику во всем деташаменте католицких святцов не сыскано, а последнему, к его утешению, подарил купленный мной тогда у одного офицера им просимый инструмент. Оба они были послушны и унижены. Но бискуп краковский, стараясь показать твердость духа, сперва весело говорил, но потом посла бранил, чего я тогда, как от человека в возмущении духа находящегося, и в уважение не поставлял, а старался только дать возчувствовать непристойность сего его поступка. Напротив того, при объявлении его, что он озяб, снабдил его всем, что к покою его служить могло.

Ввечеру того же дня надобно было им ехать. Все протчие беспрекословно сели в кареты, но краковский бискуп не хотел слушаться звавшего его офицера, для чего, по призыву офицера, пришедши я к нему сам именем ЕЯ ВЕЛИЧЕСТВА сказал, чтоб он судьбе своей повиновался и ехал, но он просил меня объявить куда он ехать должен. Ответ мой был, что я не могу ему того сказать, что мне долг, а следственно и честь запрещает, а если бы я ему сказал, то он как человек умный и сам бы меня внутренне презрел. Да и сам бы я себе был гнусен, а только подтверждаю ему волю моей ГОСУДАРЫНИ, чтоб он непременно ехал. Слова мои привели его в послушание, он сел и поехал, а я, вследствии письма посольского, наставив письменно и словесно

- 109 -

г-на Пищевича, как с ними в дороге поступать, остался ночевать в лагере. И на другой день, взяв у посла предварительное позволение и оставив при войске полковника Полянского, сам возвратился в Варшаву.

Во время деташамента моего под Варшавою стояния почуствовал я еще более пользу от сделанного мною, как вышесказано, относительно провианта и фуража распоряжения, посредством доставления оного чрез коммисаров. Не имел я в том ни малого недостатку, но всегда сходною ценою получал, так что нарочно заготовил тогда лишнее количество провианта и фуража, дабы при выходе моем из Варшавы отдать его в корпус просившего меня о том генерала майора Салтыкова²⁹², который особливо сена ни за какие деньги получать не мог. Почему я таковым снабжением немалое ему сделал удовольствие.

По возвращении моем в Варшаву очень приметно было изображенное на лицах жителей противу нас негодование, но оно не более, как только несколько дней продолжалось, по прошествии которых сделались они по-прежнему ласковы.

Надобно отдать справедливость польской нации в учтивности ея и гостеприимстве, которые они простирают даже до неограниченности, так что между почетными иностранцами, которым они свои ласки истощают, идет иногда наряду и всякой авантурье²⁹³, почему не взирая, что они, по положению их дел поведением нашего двора не могли быть довольны, они не преставали к нам являть всякие вежливости. Каждый в войске нашем офицер, имеющий хорошее поведение, не только в Варшаве, но в земле приниман был преласково!

Впрочем я и Николай Иванович Салтыков пользовались от сего народа отличным почтением, ибо, как в то время отправлены были секретно от польской нации ко всем европейским дворам и к англинскому депутаты для снискания себе помощи противу РОССИЙСКОГО ДВОРА, то посланные в Лондон отзывались о нас с великою похвалою находившемуся там нашему министру графу Ивану Григорьевичу Чернышеву, от которого о сем после я сведал. Правда, что многие из наших войск грабительствами своими навлекли стыд службе, а их весьма огорчили, что после и ВЫСОЧАЙШЕМУ двору известно стало.

Наконец после сего забрания магнатов под арест происходил Сейм, но весьма тихо, ибо после сего примера дух противоречия исчез и все сделались смирными. И когда на оном единогласно определено избрать доверенных персон для сочинения из оных делегации и трактовано вместе с теми министрами, которые брали участие в делах дисидентских, как то российским, прусским, аглинским, дацким и швецким и привесть дела не только десидентские, да и все вообще, а особливо с РОССИЙСКИМ двором в дружелюбном положении и сделать положении трактата вечной дружбы. А до того времени, пока сии дела приведены будут к окончанию, распущен Сейм, чтоб по приведении делегациею дел в надлежащий образ для торжественного их утверждения опять собраться. Почему войскам нашим дано повеление возвратиться на прежние их места. Но прежде выступления в оные мой деташамент выведен из лагеря в Прагу, за великими тогдашними дозжами²⁹⁴, так как и все наши войски стояли

- 110 -

уже на квартирах, а когда из квартир обратились они в свои места, то и мой деташамент в поздую осень прибыл паки в Бржесц.

*^–В рассуждении устроенного, как тогда казалось, спокойствия с Польшей, с согласия князь Николая Васильевича взял я свое пребывание в Варшаву. Побудившие меня к сему причины состояли в том, что будучи при самом источнике тогдашних движений, мог я, как посредством сей близости, так наипаче посредством приятельского со стороны князя Николая Васильевича со мною обращения знать не только польские дела, но и других держав расположения. Сие пребывание не препятствовало мне при всяком удобном случае быть в свое время при войсках, а сведение обо всех обстоятельствах подавало мне удобность исполнить все лутчим образом. Между тем избавился я чрез такое расположение той скуки, каковую я должен был терпеть в Бржесце, ибо в сем местечке кроме жидов и весьма малого числа християн, да множества монахов никого не было. В лежащих близ оного деревнях мало было шляхетства, а граф Флеминг был тогда в Варшаве.^–*

Посол наш чрез собрание сей делегации очень уверен был о спокойном окончании дел так как и о удовлетворении всех требований наших. Некоторым доказательством сему есть следующее. Как пребывание мое было в Варшаве, но обоз мой и с лошадьми находился в Бржесце, то и рассудил я иметь напрасную трату денег на содержание их. Почему и взял я намерение их продать, ибо если б нам возвращатся в Россию, то выгоднее было заплатить прогон за одну карету и поварню, нежели всю зиму кормить лошадей. Но, чтоб верну быть в моем предприятии, спрашивал я у посла, могу ль я такую економию для себя сделать. На что он меня уверил, что мы конечно пойдем весной назад, почему и действительно я их продал, оставя только верховых и для собственных гусар. Итак, деташамент мой был в Бржесце чрез всю зиму. А между тем, как делегация привела уже весною 1768 года в порядок все дела, то опять собран был Сейм для утверждения сочиненных ею положениев и вечнаго между РОССИЕЙ и Республики Польской трактата²⁹⁵. Вследствии того и войски наши, в том числе и мой деташамент, получили повеление опять собраться к Сейму под Варшаву. Сейм действительно и утвердил все, что делегация сделала. И все наши требовании были удовольствованы. Тут на последнем собрании Сейма по праву их развязана конфедерация в Польше и сам Сейм распущен.

По столь удачливом, как на то время казалось, окончании всех наших дел, отправлено было известие о всем к ВЫСОЧАЙШЕМУ двору, который, не могши судить иначе, как по сей наружности. Был я доволен всеми подвигами князя Николая Васильевича, которому прислана Александровская лента и пятьдесят тысяч рублей денег. И еще некоторым дали ленты Анненские, Салтыкову и Кречетникову — голубые польские, а графу Апраксину, мне и полковникам Игелстрому и Кару — Станиславские.

По сему самому я сей ленты и принять не хотел, ибо, как она дана и полковникам, то мне уже и не составляла никакого награждения. И как одно

- 111 -

утро полковник Игелстром мне объявил, а, наконец, и старался меня к тому склонить, то я ему в резон сказал, что я ее иметь не хочу потому, что по принятии ея почтено будет во награждение, а чрез то самое целой период пропадет у меня заслуживаемого воздаяния. Что и действительно случилось, ибо за взятие Кракова дали мне Анненскую ленту, как ниже будет написано.

Но как посол за сие на меня досадовал, то и принужден был писать в Петербург к приятелям моим, чтоб ЕЯ ВЕЛИЧЕСТВО не изволила принять таковыя мои отрицания гневно, но благоволено бы было мне позволить ее не принять. А между тем посол, призвав меня в один день, в бытность свою в театре, к себе в ложу весьма серьезно именем ЕЯ ВЕЛИЧЕСТВА приказывал принять сей знак ЕЯ благоволения. Почему мне не оставалось, как ему отвечать, что ежели ЕЯ ВЕЛИЧЕСТВО изволит приказывать, то я должностью поставляю повеление исполнить.

Вследствии чего король²⁹⁶ на другой же день возложил на меня знаки сего ордена. Однако после получил я письмо, что сие отдается мне на волю, но тогда уже поздно было.

Между тем князь Репнин рассудил сделать из войск наших, то есть из салтыковой, кречетниковой и моей частей, маневр при котором находились зрители: ЕГО ВЕЛИЧЕСТВО Король, иностранные министры всех дворов и множество всякого звания людей.

Наконец получили мы повеление возвращаться со всем войском в РОССИЮ. Почему протчие деташаментные командиры выступили, а я, свой деташамент отпустив вперед в Бржесц, сам остался на некоторое время в Варшаве.

Но тут, против чаяния, получил посол в марте месяце от Кречетникова рапорт, что в Подолии²⁹⁷ сделалась новая конфедерация²⁹⁸ под предводительством маршалка Красинского²⁹⁹, а Реиментарем³⁰⁰ назван Пулавский³⁰¹, которые манифестом своим все Сеймом узаконенное опровергали, доказывая, что они к тому войсками были присилены. Сначала для отвращения их от сего предприятия посылан 23 марта / 3 апреля от короля и сената генерал Макроновский с увещательными письмами, дабы стараться сих возмутителей разумными советами привесть в спокойствие и к повиновению их правительству, а на размышление чего дано им только пять дней, о чем марта 17/29 генералу-майору Кречетникову предписано было. Но когда такое увещание осталось тщетным, то после того 13/26 апреля приказано было от посла их атаковать, разбить и усмирить. А нам с войсками остановиться, дабы не допустить, чтоб вся земля сконфедеровалась в единомыслие со оной. То на сей конец разделили войски по маленьким частям в разные города на назначенных от посла каждой части дистанциях.

Наконец получил генерал-майор Кречетников в приказание, чтоб ему, собрав надобное число войск, немедля иттить в Бар, где конфедерация находилась и атаковать оную, разбить и привесть в послушание. В то же самое время, по требованию нашего посла, Сенат польский признал их манифестом возмутителями. Почему Кречетников с корпусом своим и выступил, но

- 112 -

как сбор сей, так и движение его столь были медлены, даже что он тем выводил посла из терпения, а честь свою подвергал подозрению, как и слухи были о его подкуплении противниками, ибо известно было, что все знатнейшие вельможи в том были согласны и уже работали, как чрез французский двор, так чрез своих посланных, дабы Отоманскую Порту склонить к разрыву мира с РОССИЕЙ. О чем уже и бывший наш при Порте Отоманской министр князю Репнину сообщал.

Но Кречетников, не взирая на все данные ему от посла предписания, прислал рапорт, что он не пошел к Бару, где сборище возмутителей находилось, но обратился к лежащему недалеко от наших границ монастырю Бердичову, где отделилась от них малая часть. Сей его поступок усугубил прежнее подозрение не подкуплен ли он. Подлинно так, что посол пришел в изумление оставлением Бара дал он тем самым умножиться конфедерации, а приближась к нашим границам, обнажил всей свой зад. Почему Репнин велел графу Апраксину итить в Бар с деташаментом войск, какие собрать могли из разных корпусов.

Мой же деташамент по вышесказанным причинам так в мелкие части был разделен, что роты по две и по меньшому числу находились в разных местах. Сие то раздробление войск было причиною, что я при оном не находился, ибо в самом Бржесце только оставались две роты при полковнике Баннере³⁰², а потому присудствие мое не было там нужно. Напротив тово, как для скорейшего доставления повелений посол писал прямо в каждый малый деташамент к начальствующему, хотя б случилось что, то не более был, как порутчик. То находясь бы я в Бржесце, никакого дела не имел, да и не знал бы, что отделенные деташаменты войск делают, а только б зависело от меня одно продовольствие войск.*

Напротив того, пребывание мое в Варшаве доставляло мне сведение о всех повелениях, какие от посла в какой-либо отсудственной деташамент посылаемы были. Ибо я будучи присудствен получая от него оныя передавал подчиненным мне начальникам и все распоряжения делал я. Сие то, а наипаче дружное ко мне, как выше я сказал; князя Николая Васильевича Репнина расположение поставляло меня на стезе знать все тогдашния обороты.

Между тем соединился к Барской конфедерации и подчаший Потоцкий. За сей его поступок велено секвестровать³⁰³ все имение, которое в дистанции моего деташамента, а при том знатное было. Имел я точное от посла предписание сделав опись всему движимому, сребро взять в казну, лошади и скот, волы хорошие, и вообще все съесное обратить в добычу на продовольствие войск, а доходы с деревень собирать в пользу РОССИЙСКОЙ короны. Все сие было исполнено. Полковник Баннер сделавший опись нашел серебреной сервиз, но и оный также взят в казну, а после по повелению посла

- 113 -

продан. Дабы же доходы с деревень вернее получить, то надобно было учредить для Управления онаго такое распоряжение, чтоб и надлежащую с него получить пользу и самих деревень не подвергнуть разорению. Я оное сделал таким образом, собрав разъехавшихся как генерального комисара, так и протчих губернаторов и економов, под присягою заставил их объявить мне сколько точно было со всего имения доходу и сколько каждый из них получал от Потоцкого содержания. Согласно с тем и я, определив им такое же содержание, поручил правление деревень на прежнем образе. Таким образом содержали оные деревни провиантом и фуражом весь вверенной мне деташамент. Так что не только ГОСУДАРЕВЫ, но и партикулярные³⁰⁴ люди и лошади довольны были. Сверх того прапорщик Веселовский, который тогда правил при деташаменте должность казначея и провиантмейстера записал в приход 30000 рублей.

Кречетников, так как я выше сказал, и приближась к Бару, поворотил вдруг к монастырю Бердичеву и оный атаковал. Сия осада продолжалась, помнится, более месяца. А наконец сей генерал писал к послу, что войск у него для взятия онаго мало и штаб-офицеров почти нет, как всех, которые при нем были переранили, в том числе и брата его, что значило отчаяние в успехе. Почему он требовал для подкрепления себе войска, штаб-офицеров и военных снарядов. А как по слухам доходившим считали, что он в сем образе интересуется, то все таковое его поведение привело князя Репнина в совершенное сумнение, который меня призвал тогда к себе дружески, но с огорчением говорил, что он наконец подлинно сумневается не подкуплен ли он. Ибо все его поведении имеют тот вид, делав при том примечание, что как весьма продолжительный был сбор его войск, так потом медленно было его движение, так что сделав один, и то небольшой марш, делал при каждом переходе роздых. Наконец, приближась к Бару поворотил к Бердичеву, оставя всю конфедерацию, или лучше сказать гнездо оной. И пошел, где только малая оной часть. А тем еще хуже, что приближась к нашим границам открыл всю вверенную ему дистанцию. А тем дал свободу приумножить конфедерацию, которая только страхом войск во внутренних своих желаниях удерживаема была. Наконец атаковав монастырь столь долговременно ничего сделать был не в состоянии. Каковое соображение действ его конечно каждому представляло самое то ж заключение, каковое князь Репнин имел. Но я откровенно говорил, что, хотя сие и возможно, но заключать о человеке такую гнусную измену, не испытав ея в самой точности, есть дело страшное, а приписать лутше можно недальность его разума и незнание его военных дел, так как и князю Репнину то было известно. Я еще присовокупил, что может быть все сие от такого его невежества происходит. А для лутчаго удостоверения советовал я князю послать к нему таких людей, которым он поверить может, указывая на Кара и Игелстрома. Неприметным же к тому поводом для Кречетникова был изъясненный в самом его требовании недостаток штаб-офицеров и под сим предлогом оне к нему отправлены быть могут.

- 114 -

Генерал-майор Кречетников вскоре повторил самые те же о присылке к нему штаб-офицеров требования. Почему и отправлены к нему, особенно при конвои, полковники Кар и Игелстром. Я же получил от посла следующее предписание: “Понеже Генерал-майор Кречетников имеет нужду в сикурсе, то извольте, Ваше Сиятельство, завтрашнего числа, как наискорее ехать в Люблин, после в Хелм, а потом в Луцк и там соединить все оные деташаменты, прибавя к тому ескадрон карабинер, находящихся в Драгочине. Тож две пушки из Бржесца и, собрав в Луцке все оныя команды, извольте следовать форсированными маршами в Полонну, отколь извольте следовать соединиться с генерал-майором Кречетниковым и быть в его команде на местах деташаментов люблинского, луцкого и хельмского. Извольте послать в первое из сих место из Лива две роты мушкатерские и с пушкою, а в третье прикажите подполковнику Чернышеву перейти из Пинска с двумя ротами мушкатерскими и с пушкою, взяв достальные того батальона две роты из Слонима, которые поставил бы на свое место в Пинск. А с другой стороны надлежит, чтоб полковник Баннер отправил из Бржесца в Дрогочин две роты мушкатерские. Как же тому полковнику Баннеру, так и всем сим деташаментам, извольте приказать в нужных случаях мне обо всем рапортовать и наставления моего требовать, поступая впротчем в силу генерального уже всем данного повеления против могущих быть возмутителей их замыслов и предприятий”.

1768 год

Вследствии чего, взяв почтовых, выехал я 7-го числа июня из Варшавы и спешил в Луцк с тем, чтоб, собрав оставшиеся от деташамента моего три роты гранодер, два ескадрона карабинер, взять с своим прибытием еще и четыре осьмифунтовых единорога³⁹². 8-го приехав в Люблин, в двадцатичетырех милях от Варшавы, нашел я находившуюся там пермскую гранодерскую роту с одним полковым осьмифунтовым единорогом. 9-го сия рота с пушкою и пошла в Луцк на подводах растоянием 26-ти миль, куда и я отправился. Где находился майор Жандр с одним ескадроном карабинер, одною ротою гусар, с одною ротою гранодер от полку Выборгского и с одним полковым единорогом.

10-го я в Луцк приехал и нашел там полковников Кара и Игелстрома. Которые отправились 1-го июня из Варшавы, как вышеупомянуто, под прикрытием пятидесяти человек чугуевских казаков. Майора ж Жандра я тут не нашел, который выступил вперед, по слухам о находящейся там конфедерацкой партии. А 11-го получил от него рапорт из местечка Разивила, что он 6-го числа уведомился, что знатное число возмутителей находится в местечке Козине, Кременце и деревне Плешевой.

Почему он того ж дня к Кременцу выступил и на другой день туда прибыв узнал, что они состоя до двух тысяч, имеют пять пушек и идут к местечку Бродам, чтоб забрать там гарнизон и артиллерию. Почему он с

- 115 -

нарочным тамошнего коменданта уведомил, что он к нему на сикурс идет и для того он отнюдь возмутителям не отдавался. А между тем тотчас пошел в Броды и, прибыв в деревню <Ситни>, уведомился, что оне оставя прямую дорогу, пошли лесами на село Почеево. Почему он между ими и Бродами продолжал марш к местечку Радзивилу, лежащему от Бродов в одной миле. Где 9-го числа расположился и уведомил, что они пошли в местечко Подкамень в укрепленный на горе монастырь.

По сим известиям я полковникам Кару и Игелстрому с таким малым прикрытием ехать к господину генералу-майору Кречетникову не приказал, повелевая, напротив того, ехать со мной.

Того ж числа из Хелма выборгская рота прибыла ко мне, а в 7-м часу пополудни и пермская рота, следовавшая из Люблина прибыла ж. Я между тем, в ожидании из Литовского Бржесца одного ескадрона карабинер и двух единорогов полевой артиллерии, остался в Луцке.

В тот день пришла из Украины ординарная почта, мы посоветовавшись между собою с полковниками Каром и Игелстромом, взяв почту распечатали и между всеми письмами нашли всех примечательнее письмо от находящегося и службе нашей генерал-порутчика князя Любомирского к воеводе киевскому господину Потоцкому, что получил он верное известие, что Бердичев Кречетникову отдался, а граф Апраксин Бар атаковал, но от осажденных в нем совсем разбит и так отрезан, что с остатками ушел в подбережье, то есть к Днестру, и там конфедератами блокирован, которые надеются его совсем истребить. Такое известие нас весьма тронуло, но не могли мы дать ему полной веры, хотя о нехорошем сантименте князя Любомирского мы были известны, но еще не щитали, что оный так далеко простирается в худом расположении противу РОССИИ, от которой он имел все свое благополучие. Да наконец как служащий и присягу дал о своей верности. Таковых было два письма. Одного, как помнится, содержания: одно написано к Потоцкому, а другое к Кастелиновой-Каменской, которая тож главой была саксонской партии. Мы их на почту не возвратили, а послали к послу. Князь же Любомирский после мне извинялся, говоря, что он имел намерение жениться на дочери воеводы киевского и хотел ему таковым письмом сделать угодность.

12-го получил рапорт от майора Жандра, что возмутители выслали из Подкаменя партию в местечко Замосцье, где находилась командированная от корпусу генерал-майора Кречетникова для коммуникации с Варшавою Белозерского пехотного полку рота под командою капитана Фогециуса, которого они атаковали. Но он, имев только немного казаков при себе, не только принудил их ретироваться, но нескольких у них убил, и сверх того, отбил маленьких две пушки. Храбрость сия принесла ему честь, но он тут кончил жизнь, а возмутители отбив табун лошадей возвратились опять в Подкамень.

Того ж числа получил я рапорт, что идущий из Бржесца ескадрон ночевать будет в пяти милях, которому я и послал приказ следовать за мною для соединения. А 13-го в 5-м часу пополуночи с собравшимся войском и с тем,

- 116 -

которое при мне находилось, также с их конвоем полковники Кар и Игелстром выступили до местечка Радзивилова, расстоянием десять миль, дабы там соединиться с деташаментом подполковника Жандра, а пехота моя была на подводах. *^–Имев неприятеля из легкой конницы состоящего, скорость была одно средство, чтобы дойти с ним до дела. Всякому военному человеку известно, что пехота делая свои марши пешком не может более тридцати верст делать, но такие марши суть уже форсированные, так что чрез два дня необходимо бывает давать роздых, но и после краткого сего спокоя столь великое от таких маршов остается усталость, что с трудом она сражаться может. В сем же случае было у меня не только много оставшихся после каждого маршу усталых, но и больных немало. Посредством же возки пехоты на подводах делал я в сутки по пять украинских миль³⁰⁶, около пятидесяти русских верст составляющих.^–*

Я, прибыв в 12-м часу пополудни в деревню Плесневу, приказал лошадей кормить, куда в 1-м часу пехота прибыла. Выкормя лошадей, в 8-м часу пополудни я спешил выступить.

14-го в 4-м часу пополуночи прибыл в местечко Радзивилово, где от майора Жандра уведомился, что возмутители 13-го из Подкаменя выступили и пошли в местечко Подгоры. В 5-м часу от находящегося в Бродах коменданта присланный офицер объявил, что они идут к Бродам и уже от оных в полмиле. Я взял казаков, гусар и деташамент майора Жандра пошел к Бродам и, не доходя, от посланных вперед патрулей получил рапорт, что около сей крепости никакого войска не видать. Почему я расположился в Бродах, послав к пехоте, чтоб суда ж прямо шла. А между тем послал шпиона в местечко Подгоры проведать, где возмутители находятся, с тем, чтоб он к 10-му часу пополудни конечно возвратился.

Пехотные мои две роты прибыли в Броды в 12-м часу, а ескадрон карабинер с артиллерией, того же дня в 9-м часу пополудни. А чтоб лутче от обывателей свое намерение скрыть, приказал я заготовить фураж и для другого дня, с тем объявлением, что я завтре буду иметь раздых. А тут же и подводы нарядить велел, жалуясь публично, что я принужден для того благовременно их собирать, что всегда оные с великим трудом и медленностью я везде получал. И действительно в 10-м часу пополудни, оставя заготовленный фураж на месте, вдруг выступил по дороге к местечку Подгору, где находились конфедераты, присоединя тут к себе сорок донских казаков из корпуса генерал-майора Кречетникова, провождавших ехавшего от него курьера в Варшаву. Сие выступление сделал я с тем намерением естли в Подгорах не найду возмутителей, то хотя б на след их попасть. Как только отошел четыре мили, посланный мной шпион возвратился и объявил, что они, оставя Подгору, пошли на Соколки, местечко расстоянием от Брод в трех милях находящееся. На сей конец поворотя я с ведущей на Подгоры дороги в правую руку, пошел прямо на Соколки. Тем самым и удалось мне марш мой скрыть, а особливо такое укрывательство нужно было в рассуждении их

- 117 -

духовных, которые тотчас находили способы уведомлять их о движениях наших войск. А как была уже полночь, когда я вдруг сделал поворот, чрез что о сем известиться никому было неможно. *^–Если я против повеления князя Репнина, которое выше означено, переменил путь, так сие для того, что уведавши в Луцке от майора Жандра о партии конфедерацкой, не мог я никак назади себя ее оставить, тем более, что по дороге к Варшаве и самая сия столица нашими войсками не изобиловала, ибо в оной были только малые команды, так что путь к ней открытый был. Почему намерение мое было, истребя оную партию возмутителей, потом продолжить повеленный путь к соединению с господином Кречетниковым, что от князя Репнина, как ниже говорено будет, и опробовано.^–*

15-го во 2-м часу пополуночи встретились за милю от Соколик идущие жиды и объявили, что один из возмутителей есть в корчме, а трое за пол/мили в другой, которыя посланными от меня казаками взяты и сходно с словами моего шпиона показали.

В 4-м часу пополуночи прибыв в местечко Соколик нашел оставшие их огни несколько еще курящиеся и от обывателей был уведомлен, что той ночью возмутители, выступив с полуночи, пошли к местечку Тапарову. Я тут принужден был приостановиться для ожидания оттянувшихся несколько повозок с пехотой. А между тем от обывателей, тутошних жидов, известился о местоположении местечка Тапарова, которые мне объяснили, что оное расстоянием две мили добрых и окружено непроходимыми болотами и лесами. Дорога же к оному одна только та, которая идет через местечко. В других же местах нигде проехать даже верхом невозможно. К чему присовокупили однако ж, что еще есть маленькая тропинка, поворачивающаяся вправо с половины дороги от Соколки до Тапарова. По которой, не захватывая местечка Тапарова, можно выехать позади оного на большую дорогу, идущую внутрь Польши к Варшаве, но по которой также не можно в телегах проехать по причине необходимого переезду чрез одну реку в брод, которой по самое седло быть может. Я рассудил, что если я прийду с одной только стороны, то оне, не имев препятствия, уйдут из местечка вперед лежащей дорогой внутрь Польши и к стороне Варшавы. Если ж гоняться за легкой их конницей, то, первое — отдалюсь от моего повеленного предмета; 2-е — пущу их внутрь Польши и к Варшаве, что еще вреднейшие следствия могло иметь. Почему воспользовался я сею тропинкой, отрядя по ней майора Жандра вперед с 90 казаками, придав ему 50 гранодер и подтвердив, чтоб он шел поспешно, скрывая сколь можно свой марш. При переезде ж чрез упомянутый брод, посадил бы гранодер на круп лошадям и таким образом переправясь и выйдя на большую, внутрь Польши идущую дорогу, позади местечка скрывал бы себя в лесу до того времени, пока о прибытии моем в самое местечко чрез пальбу пушек, как оная необходима быть должна, узнает. Что он и исполнил с успехом. По выступлении его и я скоро, по собрании войск, выступил. Не доходя пол мили передовые и боковые мои патрули захватили

- 118 -

возмутителей, которые меня и паче утвердили, что возмутительская партия в Тапарове, где и обедать будет в замке. С сей же стороны местечка, за находящимся близ оного ручьем, в корчме отъезжий их караул. Тут я снял пехоту с повозок и, построя в настоящий порядок, приказал итти сквозь брод.

При выезде из лесу в 11-м часу пополуночи с гусарами, приказал порутчику Крекичу, отделя двадцать гусар, атаковать сей отъезжий их караул, который стоит по сю сторону ручья в карчме. И как скоро увидели они въехавших гусар, то часовые их выстрелив и тотчас оставя пикет и побросались на лошадей побежали в местечко вброд чрез речку. Так что гусары, бросясь за ними, догнать ни одного из них не могли, которых я остановил, чтоб прежде пока дебушируют³⁰⁷ войски, в местечко не въезжали. А между тем войски из дебуши выходили. Тогда я приказал коннице влево, а пехоте вправо, а между тем поставя две пушки, приказал по местечку стрелять ядрами, ибо возмутителей в местечке несколько видно было, а притом имели они в оном пушку из которой раза два выстрелили, а потом я, приметив на находящемся и видимом нами в правой руке близ местечка мосте много конных людей, приказал полковнику Игелстрому, взяв пермскую роту и одну пушку, постараться против оного места занять пост, дабы, если возможно, воспрепятствовать им уход. Сей полковник, поставя пост и возвратясь ко мне, донес, что тут видно только озеро. Тогда я примкнул правый фланг к озеру. А левой к своей кавалерии. Самого ж замка за местечком видеть было неможно. А в левой руки находилось пахотное поле, которое казалось проходимым. А особливо, считал я тем самым способом удобно открыть проход к замку, да и в самой замок сделать коммуникацию с г-ном Жандром. Для чего я и приказал полковнику Игелстрому, взяв один ескадрон карабинер, два взвода гранодер и одну пушку, итить на то поле в левую руку, куда и я сам после поехал, чтоб открыть замок, а следственно, самой к нему проход, а полковнику Кару тут остаться для командования приказал. Потом от попавшегося мужика сведал, что тут есть болото, чрез которое никак пройтить нельзя и что другой дороги к замку нет, как только одна чрез местечко. Почему я, обратясь назад и видя, что возмутители въехали в замок, приказал порутчику Крекичу занять для поспешности гусарами местечко, в которое также, с одной стороны полковник Кар, а с другой Игелстром вошли с гранодерами, конницею и артиллерией.

Въехавшие ж наперед в местечко гусары, нашед в оном несколько возмутителей, оных выгнали и несколько побили, но оне, бежав в замок, между тем зажгли местечко. От чего несколько домов только сгорели. Видя сие я, прошед скорее горящее уже в некоторых местах местечко, учредил на находящемся позади оного против замку земляном валу батарею, поставя на оной свои единороги и устроя там войски, что взади было самое местечко, а впереди замок. Занял еще бывший там тесной выход гранодерами. Которым и приказал бросать гранаты, чтоб зажечь замок, который по крепости места мог быть назван сим названием, ибо с одной стороны было озеро, на котором хотя был виден, как выше упомянуто, мост, но оный простирался не

- 119 -

чрез все оное, а только до одного, посреди болота стоявшего острова. Впрочем замок со всех сторон окружен непроходимою трясиной или болотом, а возвышенное между оным место огорожено было деревянным забором, и середине которого стоял деревянный дом и несколько таковаго ж деревянного строения. Вход у него был по сей только дороге, на которой и батарея моя была учреждена. В правой руке близ оной было упомянутое озеро. Возмутители не преминули сначала из имеющихся у них пяти пушек отстреливаться, но очень неискусно. Между тем, когда и достальной мой ескадрон карабинер прибыл и я сведал в местечке от обывателей, что на острове, к которому лежит мост, а со оного острова на берег есть, хотя и весьма глубокий, брод, но верхом проехать можно, то я полковнику Кару приказал, как команда пехотная майора Жандра более уже не нужна, поставить оную по способности к тому броду и, придав ей пушку и несколько из той же конницы для разъезду казаков, занять оный пост. Чрез что самое сия команда конешно помогла не выпустить ни одного из возмутителей, которые и действительно как с начала моего туда прихода, так и после занятия оной дороги, покушались уходить, но сперва обозрев брод, сами возвратились, а потом, увидя поставленные там войски, принуждены уже возвратиться. И как канонада моя замку зажечь не могла потому, что хотя несколько раз дом и загорался, но только успевали они гасить, то я приказал перестать стрелять. Войскам остаться в сей позиции в том рассуждении, что уже они выйтить из замку никак не могли и рано или поздно здаться принуждены будут, что скоро и збылося, ибо в 6-м часу пополудни прислан был от региментаря Дубецкого трубач с тем. чтоб с ними капитулировать. Я посланному отвечал, что мне, как РОССИЙСКОЙ ИМПЕРИИ генералу признанными от короля и Сената их возмутителями договоров делать никаких неможно, а отдались бы они на дискрецию³⁰⁸ и на известные всему свету моей ВСЕМИЛОСТИВЕЙШЕЙ ГОСУДАРЫНИ милосердие. Я же их с своей стороны удостоверял, что они и над собой ожидать оного могут. По получении сего отказа возмутители вторично прислали ко мне, чтоб я вышел на половину дороги с ними говорить, но я самое то ж подтвердил, отрицаясь входить с ними в какие бы то ни было договоры. Почему уже сам региментарь и несколько шляхтичей ко мне пришли и объявили, что они на дискрецию отдаются и что собранное в замке войско ожидает моего повеления. Я, взяв гранодерскую роту и один ескадрон карабинер, поехал в замок. Все возмутители, отдав мне честь с уклонением знамен и положив оружие отдались на дискрецию. Я региментаря взял с собою на квартиру, шляхтичей посадил под стражу в хоромы, а прочих запер в сарае. Весь же их обоз и лошадей отдал в добычу войску. Поутру пушки и ружья за негодностью потопил в озере, а возмутителей так как было приказано, отправил в Луцк для сделания рецесу³⁰⁹, что они к той конфедерации были присланы и впредь обещают никогда в оную не входить.

16-го обратил я мой путь опять к Бродам, дабы выйтить на дорогу к повеленному моему предмету лежащую и, прибыв в местечко Соколки, ночевал.

- 120 -

17-го пошел в местечко Броды. По прибытии туда сведал совершенно, что Бар графом Апраксиным взят, ибо хотя и о сем сражении был, как выше упомянул, чрез распечатывание писем известен, только сие известие было совсем противное тому, что в самом деле произошло. 18-го был расстах³¹⁰ и заготовлен был провиант.

19-го выступя из Бродов, продолжал марш далее к Сениц четыре мили, откуда, выкормя лошадей, выступил и продолжал марш до Збаражу, три мили.

20-го выступя из местечка Збаража в 4-м часу пополудни продолжал марш до села Терпиковки, четыре мили.

21-го выступил до местечка Николаева, расстоянием пять миль, где выкормя лошадей, в 10-м часу пополудни выступил до деревни Капустиной, три мили, куда прибыл 22-го числа. Оттуда того ж числа выступил до Деражни, за три мили, где получил от посла письмо следующего содержания:

“Известии Вашего Сиятельства из Луцка от 11-го июня я получил и не могу иного на оные отвечать, как только, что я совершенно согласен с вашими намерениями. Апробуя их во всем их пространстве и разумея, что вам невозможно вперед итить, не очистя свой зад и коммуникацию свою и генералов Кречетникова и Апраксина, — ко мне. И тако старайтесь сие учинить, неспеша вперед подвигаться, ибо здесь имел я известие, что возмутители действительно из окружности Бродов намерены впасть в <Бельское> воеводство³¹¹, откуда б сей огонь везде мог распространиться и что, конечно предупредить вам надлежит. Ибо и так уж в Кракове действительно возмутительство сделалось, а в воеводстве Серадском³¹², в Велуне и в Сандомире то ж сборищи начинаются. Впрочем теперь о вашем прибытии к генералу Кречетникову великой нужды нет, ибо Бердичев сдался, как вам известно, где взято 1300 человек в полон и с лишком 20 пушек. Сикурс идущей к Бердичеву в 3000 человек генералом Подгоричаниным наголову разбит и вряд шестая доля оного спаслась. А граф Апраксин взял штурмом Бар, где также 1200 человек в полон взято и 45 пушек. Урон же его самым малым был. А князя Гаспара письмо, которое я от вашего сиятельства при особом P. S.³¹³ получил, совершенною ложью наполнено, говоря об той мнимой баталии 17-го сего месяца, где будто Апраксин разбит был. Ея не бывало, а он взял Бар 9/20 числа. Но теперь только стараться надлежит, чтобы оттоль, как возмутители вовнутрь земли не выбежали и начало их находящееся около Бродов как возможно искоренить. Об чем и прилежнейше вас прошу”.

Но, как уже конфедераты около Бродов истреблены были, то рассуждая, что как по прежде данным мне от князь Николая Васильевича повелениям, был я в команде господина Кречетникова, так и по сему последнему, не было еще разрешено оставаться мне под его командою или нет. То потому почел за нужное, приближась к его корпусу, сведать не только о положении, занимаемом корпусом его дистанции и обстоятельствах дел, но также о корпусе графа Апраксина. А в случае нужды испросить у первого повеления.

- 121 -

Князь Н. В. Репнин

23-го в 5-м часу пополуночи выступил до местечка Летычева две мили. Где и сведал, что генерал-майор Кречетников стоит в Линцах, расстоянием тринадцать миль, откуда на почтовых с полковниками Каром и Игелстромом поехал. А деташамент мой оставил тут в Летычеве.

24-го приехал к генералу Кречетникову, который объявил мне, что ему в моем деташаменте и в полковниках никакой нужды нет, почему из оного ж места и того ж числа полковники отправились в Варшаву.* А я возвратился в Летычев, куда 25-го приехав, Чугуевских казаков отправил тоже в Варшаву. На место которых от генерала Кречетникова взял другую роту гусар, надлежащую до моего деташамента и сто человек донских казаков. И того ж числа выступил к местечку Збаражу, что по дороге ко Львову, следственно и к стороне тех мест, в которых, как посол в письме своем упоминал, новые возмущения появились, дабы тем к ним приближиться и дабы получа от посла повелении способнее оные в

- 122 -

действо произвесть мог, о чем к нему и писал. Марш же был до деревни Мосевец пяти миль.

26-го, выступя до вобицких карчем, четыре мили, кормил лошадей и получил от посла повеление, согласно с моим положением, чтоб расположиться в Збараже для прикрытия зада корпусов генерал-майоров графа Апраксина и Кречетникова. В сем письме присовокупляет он относительно взятия мной местечка Топорова и прочих моих расположениях следующие слова: “Я не мог довольно нарадоваться вашим поведением. Всеусерднейше вас с успехом вашим поздравляю и не упущу о сем донести к ВЫСОЧАЙШЕМУ двору”. Почему в 7-м часу пополудни выступя, продолжал марш до местечка Порохни три мили.

27-го выступя шел до деревни Терпиковки три мили.

28-го выступил, прибыл в Збараж.

2-го июля получил от посла повеление, чтоб как наискорее выступя итить в местечко Санок, где сочинилось новое возмутительство под предводительством Бранецкого, товарища хоругви воеводы Любечинского и к тому соединились из Сандомира под предводительством Потоцкого, воеводица волынского и брата его старосты львовского, другово Потоцкого же, где находился князь Мартын Любомирский, названный от них обер-фельдмаршалом. Для чего, в прибавок к моему деташаменту, посол приказал соединиться по способности одному ескадрону Венгерского гусарского полку под командой подполковника Константинова³¹⁴ из корпуса генерал-майора Салтыкова. В сем повелении предписано также отнюдь не касаться венгерским и турецким границам, но, не доходя до оных, продолжать марш так, чтобы пройдя неподалеку от Львова и оставя его в правой стороне быть между им и возмутителями для отвращения их от покушения на сей город.

3-го выступил к местечку Замосцью, четыре мили, где выкормя лошадей. Того ж числа выступил до деревни Жултинец, четыре мили.

4-го выступил до деревни Желтницы, четыре мили.

5-го выступил до местечка Жуливы, две мили, где оный ескадрон со мной соединился. Здесь получил от посла подтверждение следовать везде за санокскими возмутителями, хотя б они до самого Кракова побежали, как надобно думать, что они захотят с тамошними возмутителями соединиться. Он же уведомил меня, что господину Кречетникову приказано от него дать мне полк казаков.

6-го выступил до деревни Верещиц, три мили, где выкормя лошадей, того ж числа выступил до деревни Яворова, две мили.

7-го выступил до деревни Мостиск, три мили, где выкормя лошадей, того ж числа продолжал марш до деревни Горо, две мили.

8-го выступил до местечка Херова, три мили, где уже начали показываться лежащие к венгерским границам горы. Откуда того ж числа выступил до местечка Лисик, пять миль, где заподлинно уведомился, что санокское и сандомирское возмутительство, стоя под местечком называемым

- 123 -

Красным, лагерем, за восемь дней до меня к Кракову пошли, так как князь Репнин предусматривал.

10-го выступил до местечка Красное.

11-го выступил до местечка Фриштал, три мили, где выкормя лошадей, выступил того ж числа до местечка Бростоко, две мили, а пехота за грязною дорогой на телегах, как в то время начались великие дожди, пришла после и во оном местечке ночевала. Около сего времени донесено мне, что капитан Фогециус хотел сжечь находящуюся в местечке Замосцье кравчего Потоцкого архиву. Я тотчас послал строгое запрещение.

12-го до местечка Пилзны, две мили, где переправился через реку Вислоку³¹⁵ в двух местах на перевозах, которые весьма мешкателны были за разлитием воды. Откуда того ж числа выступил с легкой только конницей до местечка Тарнова, три мили, а пехота и кавалерия 12-го прибыла ночевать в Пилзну.

13-го выступил до деревни Хишова, полторы мили. Где всю ночь принуждены переправляться чрез реку Дунаец³¹⁶, ибо надобно было по течению ея излучинами между гор переходить ее до сороку раз. Сего числа получил от посла уведомление, что и граф Апраксин обращен к возмутителям в сей стороне находящимся, и что мне нужно как возможно скорее итти к Кракову.

14-го выступил вперед с легкой конницей до местечка Бохни, три мили с половиной. По выходе из оного к деревне Грушке должен я был переправляца чрез реку Рибе³¹⁷, а пехота и остальная кавалерия в тот же день навечер в Бохню прибыла. Тут я рассудил партию казаков командировать по дороге до местечка Поприцы для занятия находящегося там мосту чрез ту же реку Рабе. К сему побудило меня известие, которое я имел, будто возмутительские партии из Кракова вышли. А сие заставляло опасаться, чтоб они не могли, заехав чрез сей мост, и на перевозе меня в зад атаковать. Выкормя тут лошадей того ж числа выступил до деревни Грушки, три мили с половиной и тут, переправясь чрез реку Рибе, прибыл в оную Грушку с одной легкой конницей, где переночевал. Дожидался тут посланный в Поприцы для занятия моста партии казаков, которая действительно, нашед там несколько возмутителей и гонявшись за ними тщетно, возвратилась, то и нужно было дать время выкормить им лошадей. Тут же я имел известии от полковника Игельстрома, который уже находился с войском там, как и посол в последнем письме извещал, на другой стороне реки Вислы, где также и полковник Сухотин³¹⁸ с войском находился ж, будто возмутители хотят делать движение из Кракова в горы. Известие сие заставило меня поспешать. Крайней важности было пресечь им сие намерение, и хотя дорога туда лежала на моей стороне реки Вислы, но войска нашего тут никакого еще не находилось и за разлитием тогда от дозжей Вислы весьма трудный переезд был, ибо луга все водою залиты были, но принужден был спешить выступлением к Кракову. А чтоб по меньшей мере извесну быть о движениях краковских возмутителей, командировал вперед под командой прапорщика Ставицкого состоящий из конвою моего десяти казаков и шести гусар партии с тем наставлением, чтоб

- 124 -

он себя, как можно скрывая, делал только примечании о возмутительских движениях. Как между тем другая конница выкормила своих лошадей, то в 14-м часу по-полудни и сам я выступил, дабы приближиться к Кракову. А пехота и кавалерия только утром из Бохны прибыла и тем временем отдохнула. Я, приближась на такое расстояние к Кракову, что по дороге идущих из оного видеть можно было, приказал казакам и гусарам, оставя дорогу в правой руке, итьти между гор, дабы приближения моево видеть не можно было. А приближась к деревне Бежаны, где находилась большая роща, получил рапорт от прапорщика Ставицкого, что выехало на него лошадей пятьдесят из Кракова, из которых половина за ним преследует, а другая отрезывать его хочет, почему он и ретируется малым шагом ко мне, дабы я ему подкрепление прислал. Для того я приказал всем гусарам и казакам поехать в рысь в ту рощу и в правую руку от рощи за горою построиться, дабы всех видеть было неможно, а потому и о числе их судить они не могли. А сверх того командировал сорок человек казаков в подкрепление оному же прапорщику Ставицкому и приказал выехавшим прогнать назад возмутителей, что и исполнено, причем убито два из оных. А между тем уже смеркалось. Деревня ж Бежаны полторы мили от Грушки и полторы малых мили от Кракова, то я по сю сторону деревни Бежаны приказал гусарам, поставя у изгороды лошадей кормить, а впереди за полмили в двух деревнях по пятьдесят казаков поставил. И так я с права фланга был закрыт рекою Вислою, а с левого фланга и впереди, из упомянутой деревни Песков, казаки делали всегдашние разъезды. Тут я ожидал моей пехоты и остальной кавалерии, которая прибыла в 4-м часу пополудни. А между тем осмотрел впереди себя положение земли, дабы б подкрепить небольшое число войск выгодной ситуацией, где взял я в примечание одну рощу в левой руке от дороги лежащую. В сию ночь князь Мартын Любомирский с собственным своим войском вышел из города в числе четыреста человек пехоты, гусар, улан и с пятью пушками, о чем ниже сего пространнее будет говорено.

16-го по получении от посла письма в коем прилежнейше просил меня употребить все старание, чтоб совсем окружить возмутителей внутрь Кракова и, не допуская отнюдь, чтоб они или в горы пройти или по земле рассеяться могли, присоединяя, что окончание всех замешательств зависит от успеха в истреблении сих краковских возмутителей. Почему я сделаю самую важную услугу, естли сие исполню, когда к укреплению же моему прибудет граф Апраксин, тогда форсировать³¹⁹ город советовал. Вследствии сего по полуночи в 5-м чису выступил к Кракову, оставя в правой руке дорогу, шел на деревню Пеши, где казаки поставлены были и где мною примечена была роща на возвышении и место было весьма авантажное, то дабы иногда не произошло на меня нападение великого числа неприятеля, а особливо конницы, положил я намерение занять рощу пехотою и артиллерией, чтоб никакие силы в сей ситуации не были для меня опасны. Кавалерия ж бы моя, построясь на флангах рощи сею позициею, сильно была подкреплена. Однако

- 125 -

ж не доходя оной деревни увидел на другой стороне под сей рощей казаков на перестрелке с возмутителями. Ибо они отъезжие мои из 50 казаков состоящие караулы атаковали которые не в силах будучи противиться двумстам человекам, тем паче, что вблизости оттуда на половине дороги еще четыреста лошадей стояли, ретировались на деревню Пеши, куда уже и весь мой деташамент прибыл. А как гусары и кавалерия всегда строились в две шеренги и сочиняли из каждой роты ескадрон, то я приказал двум из четырех гусарских ескадронов, переехав вброд находящуюся тут речку, и деревню проехать врысь и построиться. А другим двум ескадронам, выехав по тому ж из деревни, построить вторую линию, оставляя место влево к роще, строиться пехоте ко оной левым флангом. Но как скоро два первые ескадрона, выехав из деревни, построились, то сии партии возмутительские с некоторою торопостию зачали ретироваться. Почему я, не дожидаясь построения прочего войска, велел их атаковать одним, успевшим уже построиться, которые на плечах у них и поехали. Невзирая на сие однако, я приказал как прочим поспешно построясь их подкреплять, так и всему войску поспешно итить за мной, потому что видно было вдалеке еще немало их и до двух тысяч простирающееся число. Как я мнил, за находящеюся пред самым мостом чрез Вислу в Казимир же гору не было бы еще их. То и подтвердил тем гусарам, которые были в атаке, дабы сколь можно не разстроивались и так вобще все устремили свой бег чрез мост в Казимир. А я между тем, приближась к вышесказанной горе, приказал из второй линии одному гусарскому ескадрону в левую руку ехать, сзади горы, и оную осмотреть. Которые то и выполнив заняли там форштат по сю сторону реки, которая тут от города влево круто течение свое поворотила. А с первой линии ескадрону — выехать на гору, осмотреть повсюду и занять оную. А прочие, догнав их до места в предместии остановились по сю сторону реки. Возмутители же, переехав мост, оной сняли. Так малый поиск сделан для того, что ескадронам по повелению моему разстроиваться приказано не было. Причем их убито и в полон взято до двадцати человек. Поставя на сей горе пушки, сделал я несколько выстрелов по стоявшим в предместии, противу снятого мосту, пешим и конным возмутителям. Отчего они еще далее внутрь оного форштата, называемого Казимир³²⁰, за стену, которою он окружон, удалились. Потом, как егарей со мной не было, занял я гранодерами те форштаты, кои сперва конницею были заняты. А левой мой фланг примкнул к реке Висле, которая от замка, как уже выше сказано, вкруте в левую руку поворотила. И в тот же день от пойманного идущего из Кракова князя Мартына Любомирского гайдука сведал, что он с войском из Кракова пошел незнаемо, как сей слуга говорил, куды. Потом я послал четыре патруля по шести рядовых гусар при офицерах, дабы след его найтить. А между тем в сей день я рапортовал князю Репнину о побеге князя Любомирского, ибо от него накрепко подтверждаемо было, чтоб его, господина Потоцкого, брата старосты Львовского, и прочих начальников сколько можно захватить.

- 126 -

17-го пополуночи в 9-м часу получил известие от одного из посланных офицеров, что он [Любомирский] ночевал по дороге к Венгрии в горах в местечке Ланскаруне, от Кракова четыре мили, куды в тот час командировал майора Жандра, дав ему 50 казаков, 100 гусар, один ескадрон карабинер, одну пушку и 50 гранодер. А как я был тогда старший над всем войском, то, переправясь на другую сторону реки Вислы, приказал полковнику Игелстрому занять предместие, называемое Лудовик, по самую стену города, примкнув правый фланг к моему левому флангу так, что между нами была только река Висла. А левому флангу полковника Игелстрома — примкнуть к деташаменту полковника Сухотина, а он уже левым флангом примкнул к моему правому флангу, имея также между собою реку Вислу, которая тут имеет еще рукав, называемый Старая Висла, текущий между городом и Казимиром и впадающий опять в Вислу под замком, где оная поворот прочь от города делает. Сим расположением окружал я со всех сторон город, так что никто уже уйти не мог, да и между собою чрез речку свободно коммуникации иметь не могли, ибо против мосту на правой Висле, между города и форштата, называемого Казимира, поставлены были пушки. Поелику сие сделать сама ситуация позволила.

18-го генерал-майор Апраксин равным образом с своим деташаментом к Кракову прибыл и, переправясь чрез реку Вислу, яко старший, принял над всем войском команду. Почему с сего числа и распоряжении в сей атаке были сделаны от него.

19-го получил от майора Жандра рапорт, что он, догнав князя Мартына Любомирского в деревне Маковой, разбил его артиллерию и обоз у него отнял. Побил с 200 человек, в полон взял пять офицеров и 138 рядовых. Но сам Любомирский с одним подполковником, майором и конюхом ушел в Венгры³²¹ к тестю своему генералу Гадику³²². При чем Жандр рапортовал, что другая партия в 500 лошадях в тех местах находится, почему он за тою пошел. При сем случае из границ венгерских выезжал цесарской службы полковник спрашивать оного майора Жандра зачем он так близко к границе подъезжает, на что ответствовано, что ни один из сего деташамента в границы не войдет. И в том майор Жандр взял от него письменный вид, что войски его в границы не ходили!

20-го граф Апраксин приказал находящемуся по левую сторону реки Вислы полковнику Сухотину, атаковать с одной стороны предместье Казимир, который был окружен каменною стеною, в которой были два пролома. И на одном из них поставлены две пушки. Мне приказал делать фальшивую атаку с своей, то есть, с правой стороны из предместья Людвикова. А капитану 1-го Гранодерского полку Вельяминову-Зернову занимать находящиеся между Кракова и Каземира форштат, называемый Загороды, а в случае надобности, чтоб я полковника Сухотина подкрепил. Для чего у меня и приготовлены были два порома чрез Вислу. И как скоро он вошел в Казимир, то я к нему переправил на оных половину роты гранодер и одну пушку. И наведя

- 127 -

оной командой мост, как по разобрании конфедератами на берегу он и сложен был, чрез который переслал еще одну роту гранодер в подкрепление. При сем действии с нашей стороны убито и ранено до 50 человек.

21-го, по взятии Казимера, приказал граф Апраксин остаться мне в оном, придав мне в подкрепление одну гранодерскую роту Куринского полку³²³. Хотя ж я вступил в сие предместье с моим деташаментом, однако все войска попрежнему оставались вне оного. Сверх того, в воротах сего предместья, стоявших против краковских ворот не далее, как на пушечный выстрел, учредил я пост, которым прикрыт стал сделанный на Старой Висле мост. Потом я приказал майору Фабрициану перейдя Старую Вислу для учреждения поста занять стоящий под замком довольно крепкий монастырь. И действительно такой пост учредить около самой церкви, которая не только обширна, но еще большею галлереею со сводами вокруг обведена была. Сим образом форштат за городом так был в нашей власти, что возмутителям из ворот города вовсе вытти было неможно.

Сколько духовные в таковых возмутительствах главными были участниками то видно из следующего приключения. Когда стреляли из замку, то пули падали в сад того бернардинского монастыря, где был майора Фабрициана пост, как уже выше о том упомянуто. Один ксендз выслал мальчика их подбирать и когда мальчика за то взяли, то оный объявил, что велел ему такой-то ксенз, и что то не в первый раз он собирал, и носил ночью в замок к калитке все по его велению. За что майор Фабрициан, взяв сего ксенза, послал ко мне в Казимир, и когда взошли на мост Старой Вислы, то он бросился в реку и не принимая никакой помощи, ни уговоров, утопился.

Того ж числа прислан был от возмутителей трубач о договоре, чтоб на дискрецию отдаться. Но сие было одно выигрывание времени. Ибо по прошествии нескольких часов, они начали еще с большим жаром стрелять.

22-го получен рапорт от майора Жандра, что нашед он из вышесказанной партии под местечком Белым возмутителей, шесть человек из них убил. Что прочие стоят лагерем не доезжая местечка Живца в горах, и что он с пехотою отправил ко мне пленных, а сам пошел соединиться в Заторе с находящеюся партией от полковника Игелстрома, чтоб их атаковать.

23-го от майора Жандра капитан Розенберг с пехотой и с пленными прибыл.

А как мы не имели осадной артиллерии, то чтоб не терять времени, граф Апраксин, по представлению моему, рассудил 21-го сделать пробу, взять в окошки замок, который был на высокой горе и сделан был наподобии дома. Где и были жилые покои с окошками, которые были высотою, примерно сказать, как второй этаж делается. Я собрал сперва войски под самой горой в монастырь, где содержал пост майор Фабрициан. По наступлении в ночи произвел из сего места атаку с тремя гранодерскими ротами и уже было взошли они на гору и приставили лестницы так, что некоторые были уже в окошках, но жестоким бросанием каменьев и стрельбою были отбиты. При сей

- 128 -

пробе убито у меня гранодер 12 человек, а ранено до 60-ти человек. А как я начал атаку из лежащего под самой горой монастыря, то я в оный опять и ретировался. Итак сие предприятие осталось тщетным!

Сего же числа получено мною от графа Захара Григорьевича письмо следующего содержания:

Государь мой, князь Александр Александрович

Иван Петрович Нумерс сообщил мне при письме своем копию с рапорта Вашего Сиятельства князю Николаю Васильевичу о взятии местечка Топарова и в нем региментаря Дубецкого со всею его партиею. С отменным удовольствием усматриваю я из оного сделанные вами, как к окружению его, так и к атаке местечка распоряжении. Поступок Вашего Сиятельства при отдаче сего Дубецкого и его партии (себя) в плен оружию ЕЯ ИМПЕРАТОРСКОМУ ВЕЛИЧЕСТВУ ВСЕМИЛОСТИВЕЙШЕЙ ГОСУДАРЫНИ заслуживает достойную похвалу, которую сим свидетельствуя пребуду навсегда с истинным высокопочитанием Вашего Сиятельства покорный слуга

Граф З. Чернышев

С. Петербург, июля 23 дня 1768 году.

25-го получен рапорт от майора Жандра, что он возмутителей атаковал и гнал полторы мили, где у них убито и ранено более 70-ти человек, притом один в полон взят. А у нево убито 4, ранено 16, а безвестно пропал один человек, лошадей же убито 3, ранено 13, а безизвестно пропало две.

26-го по дошедшему ко мне сведению, что команда майора Жандра, не обходя ни дворянского, ни мужичьего дому, всех грабит, дал ордер оному майору о запрещении гусарским офицерам брать у жителей какие-нибудь вещи и тем подавать худой пример гусарам, изъяснив при том, что желание ЕЯ ИМПЕРАТОРСКОГО ВЕЛИЧЕСТВА есть искоренять оных возмутителей, а прочих всех покровительствовать.

27-го и 28-го возмутители зажгли занятые нашими войсками на стороне полковников Сухотина и Игелстрома форштаты, и осмелясь несколько выездов делали конницей на полковника Игелстрома, но на первые же гранодерския посты выходили и пешие. При сей стычке с нашей стороны ранили и убили до 30 человек. Напротив того, их не только прогнали в город, но при том убили и ранили более ста человек.

29-го получен рапорт от майора Жандра, что он под местечком Освитиным оставших на сей стороне Вислы возмутителей 13 убил, а четырех взял в полон.

Между сим временем присланы были в другой раз трубачи из города, но сие также было действие только одного их страха, а не точное намерение здаться.

2-го августа получен рапорт от майора Жандра, что он, соединясь с посланной от меня по требованию его гранодерской ротой, пушкой и двадцатью

- 129 -

егерями в местечке Севеже атаковав, возмутителей разбил и из местечка выгнал. У них убито при том более ста и в полон взято 22 человека, пушек больших — 6, малых 3, ящик с нарядами артиллерийскими. С его стороны убито только вахмистр, гусар, казаков 2, строевая лошадь одна и ранено 6 лошадей.

Между сими действиями я получил 3-го числа от майора Жандра рапорт, что он продолжал преследовать возмутителей, но оные, разсыпавшись по пяти и по десяти человек, пошли в разные стороны. Итак он, дав о том знать впереди находящемуся Макару Древицу³²⁴, сам к Кракову возвратился.

Граф Апраксин на той стороне города, где он находился, нашед стену совсем, как казалось открытую, и от одного на форштате дому в пушечный выстрел стоящую, на котором расстоянии место было равное, рассудил учредить тут батарею из двадцатифунтовых орудий. И оную <батарею> закрыв редутом, сделать брешь или пролом. Исполнение сего препоручено было полковнику Сухотину, которым при том усмотрено, что город сей облечен двумя каменными стенами, из коих внутренняя была выше, в внешняя ниже. И между тем сведал он от обывателя какого-то, что между ими есть одетый каменем ров, чего всего глазами разобрать было неможно, хотя же не в дальнем расстоянии была брешь, но пули попадали в высокую стену и оную только сбили. А как нижняя стена была в впадине, то и горизонтальными выстрелами оной не трафили.

Итак, хотя сего прежде глазами фацировать³²⁵ было неможно, но тут уже ясно стало видимо, что действительно двум стенам и по скатам рву быть должно. О такой невозможности господин Сухотин представлял графу Апраксину, ибо должно было делать ескаладу³²⁶ во-первых, чрез малую стену, потом чрез ров, который у старинных укреплениев обыкновенно узок и глубок бывает. Как же намериваемый пролом натурально не мог быть разбит пониже вышины предлежащей стены, то должно было делать шесть ескаладов. Не взирая на таковое от господина Сухотина представление, граф Апраксин, имев от посла в таких же, как и я заключениях повеление, всячески настоял, чтоб атаковать. Почему господин Сухотин при приезде моем для осмотрения на сию батарею, сказав наперед мне о безуспешности его такового графу донесения, просил меня встать в посредство для склонения его (графа Апраксина) к отмене невозможного предприятия. Я, будучи на месте и видя все состояние дела, нашел заключение господина Сухотина справедливым, почему и взял на себя графа уговорить, но, тут же будучи, усмотрел я, что из сего дому и одного покою возможно сделать галерею, чтоб подкопаться под стену города. Почему заключил я сам в себе, что работа сия, хотя не мала, но возможна.

Итак, поехав оттуда к графу Апраксину советовал ему оное отменить. Когда же он против всех моих убеждений упорствуя на отмене своего предприятия согласиться не хотел, то я наконец сказал, что в усмотренном мною месте можно попробовать делать галерею. И как только он на то согласился, то оную тотчас начали делать. У нас тогда не было ни инженерного офицера,

- 130 -

ни минера, почему я сам все, что можно было учредя, начал оную делать, поручив продолжение сего дела г-ну Сухотину. Но пройдя несколько сажень нашли такой пещаной грунт, что все валилось и, не взирая на подставляемые деревянные подставки, чем далее шли, тем более было песку. Сия невозможность и не имение минеров и надобных к тому инструментов принудила оставить сию работу.

Между тем к удовольствию нашему получил я от жены генерала Грабовского, шефа литовской гвардии, чрез бежавшего из города солдата, письмо о слабых в стенах оного местах. Сия госпожа, будучи тогда в Кракове, была от возмутителей арестована. Так как и все бывшие литодессиденты и вместе со всеми ими положена в один дом под присмотром стражи. Многие из них были мне знакомы, а особливо оная генеральша. Сии заключенные, желая свободиться из неволи, нашли способ уговорить стоявшего у них на карауле солдата к побегу из города и явиться ко мне. В принесенном чрез него письме упоминаемо было о так называемых Новых воротах и стене езуитского монастыря, яко слабейших местах. А о прочих слабых местах рассказать поручено было от них самому посланному. Я, взяв его особо, поехал к графу Апраксину. Но он тем же утром и сам положил атаковать двое ворот, в число которых и Новые входили, выбить оные петардами³²⁷, из Варшавы от посла нарочно на сей конец присланными. Почему он и намерен был отменить предлагаемое мною, по присланному письму, на езуитский монастырь покушение. Но я, представляя, что по меньшей мере оную осмотреть должно, получил от него сие поручение.

Я, осмотрев оную сколько можно ближе, по показанию сего присланного солдата, нашел подлинно, что она была в превеликих трещинах, клонилась к падению сама по себе и имела положение во впадине, которая однако была не крутая. Сверх того она тут была одинакая, ибо вторая возле нее бывшая стена давно уже упала. Рва тут также не было. К оной же приделаны были три фаса. Стены сего езуитского монастыря не очень высокие. Но она с возвышенного несколько места, на котором и я стоял, видны явственно были. Пробив сию стену в случае сильного отпору можно было ложироваться³²⁸ в сем довольно крепком анклаве³²⁹ или загороже доколе подкрепление прийдет. По донесении о сем графу Апраксину, он и тогда не хотел отменить прежнего своего положения. Мне не оставалось тогда, как только сказать ему, что, когда он так судит, то я должен с ним, как с моим начальником, на то согласиться. Но по меньшей мере дозволил бы мне взять надобное число пушек, сделать против сего места, где я назначаю, батарею на тот конец, что естли атака в вороты будет неудачна, то бы сею батарею тогда воспользоваться. Сие тем нужнее мне тогда казалось, что все вороты, кроме называемых Новыми, заперты были, как присланный солдат сказывал, двумя или тремя запорами, которые, хотя были деревянны, но железом, как то обыкновенно бывает, укреплены. Сверх того закачены они были бревнами и порыты ямы, что после в точности, как ниже объявлено будет, и найдено было.

- 131 -

Новые же вороты, как тот же солдат говорил, хотя и закачены были бревнами, но только один был затвор. Естли ж бы удалось Новые пробить вороты, то я брал на себя сию атаку подкреплять и уверен был об удаче оной. Склонив таковыми представлениями графа Апраксина, показал я артиллерискому офицеру место, и дав ему работных, приказал в сумерки начать редант. Но в самой обед у графа Апраксина получил я письмо от посла об отправлении моем, как наискорее в Варшаву для принятия от него ВЫСОЧАЙШЕГО повеления. Из приложенной же при том собственноручной его записки увидел я, что мне ехать в Украину сменить господина генерал-майора Кречетникова. Но я графу Апраксину тогда же объявил, что взяв на себя в ту ночь атаку, непристойным почитаю уехать, не исполня оного. И тогда же испортил от него на то позволения.

Когда такой атаке сделано было учреждение, то полковнику Сухотину поручено было приставить петарды за час до свету к Новым воротам. А мне должно было, как выше сказано, ожидать последствия онаго. То есть естли удасться ему в оные войти, то мне его подкрепить. В противном же случае на рассвете начать, брешь изделав, оной ложироваться в езуитском монастыре, чего и неприятель воспрепятствовать не мог. Куда надобная часть войск, для совершенного городом овладения, еще прислана быть долженствовала.

Приметить надобно, что весь Краков состоит из каменных и высоких домов, так, как все старые немецкие города построены, следственно тем большая для возмутителей была удобность, засев в оном, обороняться, что их немалое было число и все они из ружья цельно стреляли, что самое немалую составляло трудность и препятствие. Но, как от посла графу Апраксину предписано было, так как и мне, что как можно скорее спешить взять Краков и истреблять возмутительское сборище, то полковнику Игелстрому повелено было атаковать шляховские вороты с приставлением то ж петарда. К атаке шустер-форта наряжена особая команда, а сверх того повелено было делать две фальшивые атаки, из коих одна была под предводительством карабинерного майора Паткуля, а другая под командою майора Герсдорфа³³⁰. Таким образом город был так тесно обложен, что никто из оного уйти не мог.

Итак, началась атака таким образом. В назначенное время перед светом Игелстром и Сухотин атаковали обои Шляхетские и Новые ворота. И когда последние из них господином Сухотиным поставленная петарда без остатку все вырвала так, что несколько кучей бревен, которыми они были завалены, по всем сторонам рассыпала, то первый господин Сухотин в город вошел, а потом и я с своей командой тотчас к оной присоединился. Но медленность была во входе в город потому, что мы должны были перелазить чрез бревна, выдерживая при том сильный огонь, которым возмутители начали из окон ближних каменных домов по нам стрелять. Сие самое принудило нас построиться в воротах, дабы тем сохранить людей. Я, видя при том, что по прямой против ворот улице начали возмутители делать батарею, послал

- 132 -

сперва имевшихся за воротами Рязанского полку ескадроны карабинер очистить сию улицу, а за ними егарей, чтоб крайние домы на площади они заняли, дабы тем во власть взять улицу до самой площади.

Когда сие ими было исполнено храбро и порядочно, тогда оные, проехав на площадь, построились, а егари остались в занятых домах. Но сей строй не мог долго оставаться. Возмутители не преставали стрелять по нем из окон тех домов, из коих они не были выгнаны, а сие принудило начальника оных донесть о том мне. Почему я и велел им паки к воротам воротиться, дабы безплодно людей не терять, а егарям остаться в своем посте. Но при самих воротах был из окололежащих домов великой по нас огонь, а особливо с левой стороны. Хотя артиллерии порутчик князь Волконский³³¹ по приказанию моему, стрелял из полковых орудии на те места картечами. И хотя то их в молчание приводило, однако, как он так и канонеры ево были почти все ранены. В жару сего смятения возмутители, пользуясь знанием мест и переходов, заняли башни близ самых ворот в левой руке и с оных стреляли на лежащий от предместия чрез ров к Новым воротам мост так сильно, что без опасности по нем проехать было трудно. Видя сие приказал я занять другие, в правую руку от ворот находящиеся, башни и простирать заемкою оных до самой полковника Игелстрома атаки, взяв на то употребление одной фальшивой атаки в прибавок войска. А тем и связать между нами коммуникации. А наконец послал команду для занятия и на левой руке бывших башен и для выгнания оттуда возмутителей, которые скоро ретировались, а башни вдруг заняты. После чего и въезд в сии ворота стал свободен.

Но взятие Шляхетских ворот полковником Игелстромом весьма было затруднительно. Он имел только один петард, но нашел в них трое затворов, из которых, как первой и другие все почти завалены были бревнами. Так что после пробития перваго затвору петардой надобно было все бревна растаскивать. Во втором сделали проход топорами, но тут нашли вырытою яму, которую заваливать надобно было. Но последний затвор выломали. Сие, а наипаче сильная оборона, останавливала несколько времени вход в город. Совершенному же в том успеху способствовала фальшивая, не в дальнем от ворот расстоянии, майором Герсдорфом веденная атака, который, увидя, что в том месте, против коего он вел атаку, была возможность войтить в город, действительно в оный вошел. Но не без трудности, ибо возмутители вход сей так обороняли, что не только многие из его команды, но и сам он был ранен. Когда же они увидели, что майор Герсдорф вошел уже в город, тогда оставили оборону Шляхетских ворот, чрез что уже беспрепятственно господин Игелстром в оные вошел. Причем не только многие из его команды ранены и убиты были, но и сам он легко ранен, хотя же и в нашей части было несколько убитых и раненых, однако не так много.

*^–Неможно здесь оставить в молчании послушание наших солдат. Обыватели домов крайних вынесли им пива, но оне, видя мое запрещение,

- 133 -

которое я сделал, из опасения, чтоб не напились пьяны, ни один пить не стал. Да и в городе ни один обыватель ничего не потерял, кроме, что окны стрелянием были перебиты. И как только несколько около ворот огонь поутишился, то я, увидев ксенза в белом одеянии, показывающего себя и опять скрывающегося, велел ево привесть к себе и нашел его с дарами для причащения умирающих в воротах конфедератов. Я сказал ему похвалу и дозволил свободное отправление своей должности. И войску приказал раненых тяжело конфедератов выносить из тесноты в сторону на порожнее место, чтоб там отдать им долг християнства. Сей случай подал мне способ доказать самым делом, что наш двор не касается той веры и, как о том от духовенства народу внушаемо было, чтоб таковым фанатизмом более лехче их возбудить противу РОССИЙСКОГО ВЫСОЧАЙШЕГО ДВОРА.^–*

Сдача Краковского замка

Но граф Апраксин, видя, что войски наши уже в городе, а возмутители обороняться почти перестали, не присылая однако сказать о своей задаче, прислал ко мне своего дежур-майора Ременникова с тем, чтоб я послал к ним трубача требовать сдачи их на дискрецию, повелевая им сказать, что ежели добровольно не сдадуться, то войдем мы в средину города и тогда уже пощады никому не будет. С сим требованием послан был в сопровождении трубача адьютант мои Храповицкий³³². Таковое требование не могло не тронуть возмутителей и маршалок Петр Потоцкий, один из конфедератов не умедлил ко мне притти. А как и граф Апраксин приехал уже ко мне к воротам, то обще с ним положено, что когда они здадутся, то знатных на реверс³³³

- 134 -

отпустят, а простым остаться военнопленными на нашей дискреции. На что однако после тово посол не согласился*.

По утверждению договора на словах возмутительское войско построилось на площади и, отдав честь графу Апраксину, положило свое ружье³³⁴, которое было тотчас от них отобрано. По введении же выйск наших в город и по занятии ими Главного и у ворот караулов, граф и я обедали в ратуше. *^–Сей стол был приготовлен от купцов и мещанства по нашему требованию, ибо никто из нас тогда обеду не держал!^–* А на другой день отобедал я у графа Апраксина и отправился в Варшаву. А обозу моему приказал ехать в Броды, ибо, как уже выше сказано, партикулярно мне князь Репнин дал знать, что я еду сменять Кречетникова. Но, как оное должно было быть до времени секретно, дабы Кречетников не был предуведомлен, то я и поездке своей в Варшаву дал тот вид, будто я ни за чем другим туда послан от графа Апраксина, как только с изъяснением о взятии Кракова.

ВЫСОЧАЙШИЙ двор важным произшествием принял взятие Кракова и ЕЯ ИМПЕРАТОРСКОЕ ВЕЛИЧЕСТВО изволила дать свои ВЫСОЧАЙШИЕ Указы полномочному послу князю Репнину и генерал-майору Салтыкову, которыя здесь в копиях приобщаются.

“БОЖИЕЮ МИЛОСТИЮ МЫ ЕКАТЕРИНА ВТОРАЯ
ИМПЕРАТРИЦА И САМОДЕРЖИЦА ВСЕРОССИЙСКАЯ,
и прочия, и прочия, и прочия.

Нашему генералу-майору
чрезвычайному и полномочному послу
князю Репнину.

К особливому удовольствию нашему известились мы от вас что бывшие при взятии города Кракова войска наши под предводительством генерал-майора графа Апраксина и князя Прозоровского оказали в сем случае особливое мужество и похвальную точность в соблюдении строжайшей воинской дисциплины. Мы поручаем вам потому от собственного имени нашего объявить чрез генерала-майора графа Апраксина всем под Краковым в команде его бывшим деташаментам, что мы весьма довольны общим всех усердием и храбростию, а особливо с стороны командующих офицеров мужественным предводительством. С стороны же рядовых, оному повиновением.

- 135 -

Что на сем основании отдавая всем и каждому полную справедливость ВСЕМИЛОСТИВЕЙШЕ жалуем МЫ не в зачет третное жалованье³³⁵ всем тем, кои были в деле взятия города сего и его предместия Казимир и, что напоследок в соответствии с сей нашей МОНАРШЕЙ щедростью, несумненно ожидаем мы от войск НАШИХ, что каждый, чуствуя оную по достоинству и впредь из побуждения собственной чести и по обязательствам звания, должность свою усердно и верно исполнит, а тем самым и вящшую нашу милость и благоволение себе заслужить стараться будет, с которыми между тем пребываем мы благосклонны и к вам персонально.

Дан в Санкт Петербурге 30-го сентября 1768-го года.

На подлинном подписано тако: ЕКАТЕРИНА”.

Копия с Указу, посланного из Военной коллегии к Господину генерал-
порутчику и кавалеру Николаю Ивановичу Салтыкову
от 25-го числа сентября 1768-го года.

“ЕЯ ИМПЕРАТОРСКОЕ ВЕЛИЧЕСТВО известясь о храбрых и отличных поступках находящегося ныне в Польше, как генералитета, так и штаб и обер офицеров и последних по рекомендациям об них от посла НАШЕГО князя Репнина и генерал-майоров графа Апраксина и князя Прозоровского сего сентября 22-го дня в знак особливаго своего к ним за то благоволения ВСЕМИЛОСТИВЕЙШЕ соизволила пожаловать чинами и наградить деньгами. А имянно: генерал-майора графа Апраксина за взятие города Кракова, при котором он находился главным командиром, пятью тысячами рублями; генерал-майора князя Прозоровского за отлично храбрыя поступки при взятии того ж города и его предместий и во время всей осады кавалерским орденом Святыя Анны; Каргапольского карабинерного полку полковника Гурьева³³⁶ за забрание гайдамаков³³⁷ под Гуманем³³⁸ — тысячью рублями; Белозерского пехотного полку³³⁹ полковника Вейсмана³⁴⁰ за разбитие подчашия Потоцкого при-под Ганцселе — тысячью рублей; Куринского пехотного полку полковника Сухотина за мужественное ескалидирование с тремя ротами ево полку местечка Казимера, при котором случай со всеми своими офицерами оказал несказанную храбрость и за храбрыя ж поступки ево при взятьи сего города, где и ранен — двумя тысячами рублей; Сибирского пехотного полку полковника Кречетникова³⁴¹ и Троицкого³⁴² полку полковника Ширкова³⁴³ за разбитие партии возмутителей близ Житомира — по тысячи рублей; Кабардинского пехотного полку полковника Игелстрома за отличную храбрость при самом взятии Кракова, где и ранен, и за взятие знатной партии возмутителей в Топорове — двумя тысячами рублями; Третьего Гранодерского полку подполковника Бока³⁴⁴ и Перваго Гранодерского полку подполковника Штакельберга³⁴⁵ за отменную храбрость при самом взятии города Кракова, и сверх того Штакельбергу за отличность при взятии Бара — каждого по пяти сот рублев; Тверского карабинерного

- 136 -

полку³⁴⁶ подполковника Волкова³⁴⁷ за претерпение во время бытности ево у возмутителей под караулом — тысячью рублями; Рижского карабинерного полку³⁴⁸ премьер-майора Чоглокова³⁴⁹ за весьма храбрыя ево поступки при атаке города Кракова и за мужественное приставление к воротам того города петарда — подполковником; Сербского гусарского премьер-майора Жандра, который употреблен был с партиею из карабинер, гусар и казаков состоящею во все время предприятия на Краков к поискам над возмутителями и везде их с успехом атаковал, разбил следующаго с подкреплением в Краков князя Мартына Любомирского и другую туда следующую партию несколько раз атаковал, из гор выгнал и разбил — подполковником; Ахтырского гусарского³⁵⁰ секунд-майора Паткуля за отменную храбрость при взятии города Кракова, где он и тяжело ранен — премьер-майором; Венгерского гусарского³⁵¹ секунд-майора Древица, который, как знающий штаб-офицер, от посла и князя Репнина употреблен был очистить разныя места от возмутителей и разбил часть оных в Серадском воеводстве — премьер-майором; Троицкого пехотного полку секунд-майора Этингена³⁵² за разбитие партии под Винницей — премьер-майором; Нижегородского карабинерного секунд-майора Новокщёнова за отлично храбрые поступки при взятии города Кракова — премьер-майором; Тверского карабинерного ротмистра Селемана за разбитие партии под Винницею — секунд-майором; Куринского пехотного полку капитана Арзамасцева, который, гнавшись за неприятелем с командою, едва самым Краковом не овладел и которому только темнота ночи воспрепятствовала прислать вовремя нужное подкрепление и тем предприятие ево исполнить — секунд-майором; Перваго Гранодерского капитана князя Херхеулидзева, Третьего Гранодерского капитана Трейдена³⁵³ и Перваго Гранодерского капитана князя Баратова³⁵⁴ за отличные поступки при взятии города Кракова, из которых Херхеулиздев тяжело ранен — секунд-майорами; Белозерского пехотного капитана Плеца за разбитие партии возмутителей близ Житомира — секунд-майором; Пермского пехотного полку капитана фон Розенберга³⁵⁵ за отменный храбрый ево поступок, командуя резервом при штурме города Кракова, — секунд-майором; Выборгского пехотного капитана Тырка за отличный поступок при штурме замка краковского — секунд-майором; артиллерии подпорутчика князя Волконского за отличной же поступок при атаке города Кракова, где остался он наконец с одним только пушкарем при пушке, заряжая сам со оным пушкарем, производил безпрерывной огонь покамест сам был ранен в ногу насквозь пулею, да и во все время в команде генерал-майора князя Прозоровского, где случилось, что ево пушкам действовать надлежало, находился всегда он с смелым духом исполнял все с такою охотою, что никогда не было нужды к чему-либо его принуждать — артиллерии порутчиком и пятьюстами рублями; Рязанского карабинерного полку порутчиков Петра Бурцова, да Ивана и Михайлу Олешевых, которыя выезжали в город во время сильного еще защищения и стрельбы от неприятелей и в очищении улиц, перерубив всё, что

- 137 -

Светл. Князь Н. И. Салтыков

им противилось, и потом посты свои заняли, хотя непрерывно по них из окон стреляли, особливо же Иван Олешев, который, хотя две раны получил, но места своего не оставил — ротмистрами; Выборгского порутчика Нолкина и прапорщика Розенберга за храбрую атаку, лежащей у замка краковского горы и за прогнание со оной неприятелей — первого-капитаном, а последнего — подпорутчиком; Третьего Гранодерского подпорутчика Бока за отличную храбрость при взятии города Кракова, где и тяжело ранен — порутчиком; Сибирского пехотного адьютанта Лутковского за претерпение во время бытности у возмутителей под караулом — порутчиком; Троицкого пехотного прапорщика Фролова-Багреева за разбитие партии близ Житомира — подпорутчиком; Чугуевского казацкого полку хорунжему Демьянову за отличные ево поступки, будучи в команде майора Древица — триста рублев; Сибирского пехотного полку сержанта Култашева³⁵⁶ за претерпение во время бытности у возмутителей под Краковом — прапорщиком. Вы имеете всем сим чинами пожалованым и награжденным деньгами, которые в корпусе вашем состоят помянутое ВЫСОЧАЙШЕЕ к ним МОНАРШЕЕ благоволение и пожалованные чины объявить и на оные привесть к присяге и в тех

- 138 -

чинах счислять их сего сентября 22-го числа. Определенное ж каждому денежное награждение из имеющейся при вас екстроординарной суммы³⁵⁷ каждому в том, где кто находится, немедленно выдать приказать. О распределении ж оных по полкам особливо и Указ прислан будет”.

Отправившись в Варшаву 7-го и прибыл туда под видом, как я выше уже сказал, будто предмет мой был приехать с известием о взятии Кракова, ибо новая мне командировка содержана была в секрете. И пробыл с неделю в сем городе в рассуждении многих объяснений, которыя мне словесно от посла даны были и тех наставлениев, кои по поводу будущаго моего поста, тем более получить мне надлежало, что Порта Отаманская³⁵⁸ была уже в движении противу нашего двора. Для лутчего же мне о всем познания позволил мне посол прочесть всю переписку с ним г-на Обрескова³⁵⁹, находящегося тогда министром при Порте Отоманской, который весьма настоял, чтоб войски РОССИЙСКИЯ из Польши были выведены, как сего Порта настоятельно требовала. Ибо де обещание РОССИЙСКОГО двора было иметь их там на короткое время, чему де давно срок миновал. И заключительно говорил в своих письмах господин Обресков, что естли они там продолжатся, то война будет неминуема, о чем, как он, так и князь Репнин ВЫСОЧАЙШИЙ двор уведомлял. Но обстоятельствы польския никак вывод войск не дозволили. А тут исследовать поступки Г-на генерал-майора Кречетникова надобно было. По соображению всех обстоятельств и получил я нижеследующее наставление, которое здесь в копии приобщается:

“Как жалобы многие приносятся на разорении и грабительства, учиненные будто от войск и Персоны господина генерал-майора Кречетникова, то извольте, Ваше Сиятельство, оное розыскать, распрося порознь бывших при нем офицеров, коих он во всякия случаи посылки и партии употреблял. Как-то дежур-майора Кикина, аудитора³⁶⁰ и протчих, при нем находящихся, кои усмотрены будут, что в такие дела от него употребляемы были. Ответы их, взяв от них по присяжной должности, не было ль от него когда и кому из сдешних жителей каких притеснений, не деланы ли кому оным в каких-либо причиняемых насилиях послабления, то ж всяких обид и тому подобного. Которыя б ответы прямо в Военную коллегию представить, а и к нему со оных копии сообщить.”

В рассуждении моих будущих поступок мне предписано было:

“Во-первых, стараться восстановить наистрожайшую дисциплину; во-вторых, лаской и приветствием и всячески доброжелательство обывателей к себе обращая, запретя чинить всякия обиды и притеснения, тож требовать от них безденежно пропитания. Одним словом, за все надлежит готовыми деньгами платить по добровольным ценам. За точным наблюдением всего прошу вас весьма строго смотреть, в сем нимало не сомневаюсь, зная Вашего Сиятельства отменное усердие к службе и ко всему тому, что ея пользу и славу делает, дисциплина ж есть первой ко всему оному способ”.

- 139 -

По прибытии ко вновь порученному корпусу дал о том знать дружелюбными письмами паше Хотинскому³⁶¹ и к Господарю Молдавскому³⁶². Вследствие ж сего предписания главные предметы в сем посте почитать следующие три:

1-е. Не подавать никакой притчины к тревоге или сумнению обывателям Порты Отоманской, которым всякое дружелюбие оказывать, ибо наш ВЫСОЧАЙШИЙ двор намерен с нею в мире и в добром соседстве остаться. Следственно, все противное виду сему надлежит с крайнею предосторожностью отвращать.

2-е. Чтоб искоренить совершенно и как наискорее бунт крестьян и гайдамаков³⁶³, в котором большое участие имеют наши некоторые разбойники запорожские, взяв дерзновение ложно разглашать, что будто они то чинят по повелению ЕЯ ИМПЕРАТОРСКОГО ВЕЛИЧЕСТВА. Следственно, надлежит везде сих злодеев преследовать и ловить, отдавая здешних поляков графу Броницкому, а во отдаленности от него, в ближние городы; своих же запорожцев отсылать под караулом в Киев генерал-губернатору, туда уж от ВЫСОЧАЙШЕГО двора повеление будет дано, какое сим злодеям за их преступление наказание учинить.

3-е. Чтобы не дать возмутителям из Молдавии возвратясь в своем возмущении паки здесь в земле продолжатца, тож и новые возмутительствы никому не делать.

По первому из сих предметов надлежит, пока возмутители в здешния границы не вступят, к границам турецким ближе войски не держать, как в пяти или четырех милях, а и разъездов ближе к оным не потреблять, как в две или по крайней мере в одной миле, да и то в самыя малыя, для одних только известий. В случае ж вступления возмутителей в здешние границы так действовать, как пред сим предписано было, то есть постараться сколь возможно от границ турецких их отвращать и отрезывать, а к сему, дабы нам без необходимости к границам не приближаться, коль способно будет, лутче естли б употребился граф Броницкий.* А наши б войски к ним встречу шли и таким образом, захватя их между двух огней, стараться надобно искоренить и взять. И что, когда я в сем условлюсь с графом Броницким, тогда не вредно б было возмутителям вход в здешние границы не препятствовать, дабы конец сделать всему. То есть, чтоб оне не могли между мною и Броницким никуда вырваться. Естли однажды, оставя границу турецкую и отдалясь от оной войдут вовнутрь здешней земли. С сим же графом Броницким надлежит согласно действовать и естли б он в опасности случился от возмутителей, то ему помогать.

- 140 -

По второму надлежит подтвердить всем командам, чтоб где не услышат об таковых бунтовщиках и разбойниках, то б тотчас везде преследовали. Употреблять все силы к искоренению и забранию тех злодеев и помогать помещикам, кои помощи будут просить против сих разбойников и бунтовщиков. Примечая однако ж то, чтобы до татарского местечка Балты, которое уже сими разбойниками разграблено, отнюдь наши войски ни под каким видом ближе осьми миль не подходили. Тако ж естли бы, паче всякого чаяния, куча какая сих разбойников побежали от наших войск к турецким границам и естли б не можно было их от оных отхватить, то в таком случае тотчас надлежит от наших войск дружески дать знать турецким пограничным командирам, что таковыя злодеи к ним бегут, дабы они осторожности свои против их приняли. А что мы, дабы их не напирять на сии дружественные границы, которые мы всегда, как таковыя почитать будем, остановились за четыре мили от оных, ожидая от них ответа об их расположениях, с коими мы охотно согласоваца станем для искоренения таковых злодеев.

При сем наставлении присоединено было известие какие мне полки, сверх войск, состоящих в команде Кречетникова, прибавлялись по соизволению ВЫСОЧАЙШЕГО двора и по распоряжению Военной коллегии. То есть, что в корпусе моем будут находиться полки Тверской карабинерный и Харковской гусарской, пехотныя Троицкой и Белозерской, полк донских казаков, да сверх того из поселенных три ескадрона гусар и, чтоб сими войсками не только занять Брацлавию³⁶⁴ и Покуцию³⁶⁵, но притом сохранять безопасность коммуникации в воеводствах Киевском и Волынском, в коих уже кордон протянут от Полонны чрез Острог, Базилию, Кременец и Броды.

Но, как одному мне опасно было доехать до назначенного места, то от посла дано для сопровождения моего 20 пехотных гранодер при одном ундер-офицере, восемь гусар с таким же их службы унтер-офицером. Сии последние ехали верхами, а для восьми гранодер брал я фуры. Так что под весь мой проезд надобно было более тридцати почтовых или обывательских подвод. Таким образом прибыл я 20-го числа благополучно в Тулчин и вручил господину генерал-майору Кречетникову данной мне Военной коллегии из секретной експедиции <указ> относительно возвращения его в Россию, который был нижеследующего содержания.

“По секретной експедиции
УКАЗ ЕЯ ИМПЕРАТОРСКОГО ВЕЛИЧЕСТВА
САМОДЕРЖИЦЫ ВСЕРОССИЙСКОЙ
из ГОСУДАРСТВЕННОЙ Военной коллегии
Господину генерал-майору и кавалеру Кречетникову.

По получении сего чрез двадцать четыре часа, и естли возможно скорее, имеете вы весь состоящий в команде вашей корпус с стоящими при нем комиссариатскою и провиантскою комиссиями, генерального штаба офицерами,

- 141 -

артиллериею с ея служителями и прочими чинами, тако ж имеющуюся при вас екстроординарную сумму отдать тому полномочного нашего посла к принятию. И на время вместо вас назначен будет, а при том отдать ему равномерно и все данные вам от комиссии указы и наставления. А сами имеете немедленно явиться в Украине у господина генерала-аншефа и кавалера графа Петра Александровича Румянцова и там ожидать дальнейшего повеления и по исполнении сего рапортовать”.

Сверх того посол прислал ко мне на дороге свое письмо со вложением другого, к Кречетникову, в котором прописывалось ИМЯННОЕ повеление на тот случай, чтоб, когда Кречетников сделает затруднение или ослушание, то б ему оное отдать, а без того оного не употребляя, сжечь.

Равным образом приказано мне принять от него все писанные к нему от князя Николая Васильевича письма. После которой смены на другой день он отправился в Россию.

Первое мое впечетление³⁶⁶ было, чтобы подтвердить наистрожайше данное нам два или три раза ИМЯННОЕ ВЫСОЧАЙШЕЕ повеление, чтоб отнюдь обид не причинять и безденежно ничего не брать строгим изъяснением.

Потом, на основании данного мне предписания от князя Николая Васильевича, 22-го всем войскам сделал росписание нижеследующее, куды которым следовать к назначенным им сеймикам для выбору на трибунал судьи: в Галич — майор Этинген, в команде у него Тверского полку ескадрон, 60 казаков и две роты полку Белозерского. В Вишню — ротмистр Алеман, в команде у него Чернаго полку³⁶⁷ ескадрон, две роты полку Белозерского, пушка и 60 казаков.

В Луцк — полковник Вейсман, в команде у него Тверского полку ескадрон, полку Белозерского две гранодерские роты и одна пушка.

В Хелм — ротмистр Неплюев Тверского полку с ескадроном, Белозерского полку две роты и пушка.

В Володимер — польский капитан Греченинов, в команде у него Белозерского одна рота, Троицкого одна ж рота и пушка.

В Житомир — подполковник Волков Жолтого полку³⁶⁸ ескадрон, две роты полку Троицкого и пушка.

В Винницы — полковник Дараган³⁶⁹, ево полку ескадрон, две гранодерские роты полку Троицкого и одна мушкатерская и полковая артиллерия, где я и квартиру мою взял.

В Бродах — секунд-майор Зелхер, одна рота полку Белозерского.

В Брацлав — пример-майор Серезли, ескадрон гусар полку Чернаго.

В Полонну — полковник Ширков, ескадрон полку Тверского и две роты полку ево и пушка.

А Харьковской гусарский полк командирован на Сеймик в Могилев и Рогачев, в Литву.

Оным офицерам дана была следующая инструкция:

- 142 -

“Надлежит вам накануне держания сеймика, то есть 15/26 сентября прибыть к месту того сеймика, к коему вы назначены. А прибыв к оному, квартир в том месте не занимать, а стать с своею командою, со всевозможною военною осторожностью, на выезде того места в лагере или в сараях. Тотчас же по прибытии послать в место офицера с несколькими людьми объявить словесно учтиво и ласково находящимся тут главным из шляхетства, что вы не намерены никакого помешательства делать в держании сеймика, оставляя им всю волю в их советах и учреждениях, а только объявляете, чтобы не вздумали сие законное собрание обратить в поступок возмутительной конфедерации, что в таковом случае вы должны будете оному воспротивиться и вооруженною рукою действовать против таковых возмутителей. Напротив же тех, которые любят и наблюдать будут покой и тишину своего отечества уверяете вы заранее в своей приязни.

Что вам приказано тут объявить, то вам действительно исполнить надлежит. То есть не мешаться в выбор земских послов на сейм и их инструкцию, которая от шляхетства им писана будет. Отдавая совершенно все оное в их власть, а только наблюдать, чтобы конфедерации при сем случае сделано не было. Если ж бы осмелились конфедерацию сделать, то тогда, не ожидая повеления и не принимая вопреки никаких резонов, тотчас тех возмутителей, которые в ней находится будут атаковать, разбить и сколько возможно в полон забрать.

Для верности, по избрании послов, по сочинении Лаудума³⁷⁰ и инструкции, надлежит вам из канцелярии выписать копии того Лаудума и инструкции с имянным реестром о выбранных послах и тотчас о том подробно по команде рапортовать. А из тех Лаудума и инструкций уже точно и увидеть не сделана ли при сем собрании и в тайне такая возмутительная конференция. В таковом случае имеете действовать, как выше сказано со всеми теми, кои в подобное возмутительство вступил.

Естли на сеймике, куда вы командированы будут надежные и доброжелательные шляхтичи, с коими бы вам нужно было согласно действовать, то тогда, в доказательство онаго, покажут они повелении к вам от посла нашего ВЫСОЧАЙШЕГО двора князя Репнина, находящегося в Варшаве”.

По распределении таким образом своей команды. приступил я к следованию офицеров в показанных на господина Кречетникова грабительствах содействовавших. В начале велел я явиться тотчас тем, кои будучи в числе принадлежащих к следствию, были по командам в отлучках, а от протчих чрез их команды ответы на вопросные пункты получил. Главнейшие из обвиняемых были: полковник войска донского Попов и капитан Кикин и порутчик Кологривов, капитан Вилкин, князь Фабулов.

Взятые от всех допросы я препроводил в Военную коллегию и копии к послу. От которого в ответ получил, что они много в себе мерзости заключают, но видно однако, что еще с осторожностию офицеры изъяснились. При сем пишет, чтобы я ему выбрал несколько хороших людей из подлых³⁷¹ конфедерацких пленных для подарения прусскому королю в солдаты.

- 143 -

23-го полковника князя Мещерского с тремя рязанскими ескадронами отправил по ордеру чрез Пинск в Литву, а полк донских казаков туда же чрез Овруч, а полковника Озерова — в Варшаву с его ротами.

Того же числа получен мною от командированных генерал-майором Кречетниковым в разныя места войск для истребления гайдамаков рапорт, что оных не находится, а только полковник Протасов³⁷² рапортовал, что он их около Белой Церкви несколько забрал и послал еще партию оных искать. А я ему предписал, как поступать по сближении гайдамакам к турецким границам.

Господин генерал-аншеф граф Петр Александрович Румянцов, по представлению князя Репнина, ко мне наперед, а от меня уже к графу доставленному Московский карабинерный полк препоручил в команду мою.

24-го числа рапортовал меня подполковник Волков на ордер господина Кречетникова, из которого я усмотрел, что он мужиков сечет плетьми и входит во внутреннее распоряжение земли польской. Посему я тотчас, запретив оное, велел в соделанном прислать ответ.

25-го вследствие данного наставления к паше хотинскому и господарю молдавскому отправил письмо следующего содержания:

“Быв определен командовать корпусом войск ВСЕМИЛОСТИВЕЙШЕЙ моей государыни, бывших пред сим под командою генерал-майора Кречетникова, который отсель к другому месту отозван, чрез сие дружеское письмо его светлости [его в.превосходительству] о том сообщая, желал им доказать, как о том и повеление имею, что ЕЯ ИМПЕРАТОРСКОЕ ВЕЛИЧЕСТВО ВСЕМИЛОСТИВЕЙШАЯ ГОСУДАРЫНЯ намерена навсегда сохранять мир, дружелюбие, согласие и доброе соседство с Блистательной Портою Оттоманской.

На сем основании конечно все мои поступки утверждены будут, равным образом и поведение войск моей команды и границы Блистательной Порты Оттоманской почитаемы мною будут, как дружественные и ЕЯ подданные, как приятели. За удовольствие ж я себе поставляю, видя сие согласие наших ВЫСОЧАЙШИХ дворов, что могу в том действии доказательствы подать чрез мое и войск моих поведение. Надеясь же на взаимность его сиятельства [высокопревосходительства] льщусь, что не откажут мне приязнию соответствовать за смиренное мое желание прибыть с ними в дружбе.

Дошло до меня чрез публичные слухи будто-бы не знаю какой плут пойман в лагере возмутителей, находящихся в границах Блистательной Порты Оттоманской, и будто бы сей человек говорит многими разными языками, а объявлено им, что он казак службы моей ВСЕМИЛОСТИВЕЙШЕЙ ГОСУДАРЫНИ и что прислан для разведывания об позиции и состоянии возмутителей потому, что есть в наших войсках намерение для истребления тех возмутителей войтить в границы Порты Оттоманской. Что я могу с точной совершенностью Его Светлости [Его Высокопреосходительству] уверение дать, что никого и никакого казака из войск, над коими я команду принял, да верно и не из каких ЕЯ ИМПЕРАТОРСКОГО ВЕЛИЧЕСТВА, в границы

- 144 -

Оттоманския для разведывания посланно не бывало. Да конечно и намерения как не было, так и впредь не будет ни для какой причины войтить в границы Блистательной Порты потому, что все войски ЕЯ ИМПЕРАТОРСКОГО ВЕЛИЧЕСТВА имеют повелении добрососедство наблюдать и с охотою то исполнять. А сверх того каким образом может какой из наших казаков разными языками говорить, когда оне, по большей части и грамоте не умеют. Итак, естли сей дошедший до меня слух основание какое имеет, то все оное происшествие ничто иное, единственное плутовство, дабы сумнении подать Блистательной Порте Оттоманской об наших поступках. Хотя мы в подлинности желаем в добром согласии и сосеодстве с оною пребывать и сей названный казак конечно плут, который ложно казаком называется и посланным от наших войск. И что я бы желал, чтобы сие дело розыскано было, дабы можно было из того увидеть, что мы конечно никакого участия не имеем в сих в склепанных на нас намерениях и поступках. Напоследок, что кончая я сие дружеское моими искреннейшими уверениями о желании Его Светлости [Его Высокопревосходительству] всячески и всегда доказывать мою приязнь, уповаю что и они не откажут меня своею удостоить”.

Я по обстоятельствам почел за надобное переменить свою квартиру, бывшую до того в Тульчине, перенеся оную в Винницу. Почему отрядил туда нужныя войски, а всем полковникам и подкомандным частным командирам велел, чтоб оне рапорты свои не в Тулчин, но в Винницу присылали.

Между сим временем получил я от графа Броницкого на французском языке письмо, в котором уведомлял меня, что он от лежащего на Днестре выше Сороки местечка Цекиновки держит малые посты, служащие для уведомления. А в случай вступления возмутителей в границы имеет знатной деташамент внизу по Днестру, на берегу оного, с приказанием отрезывать оных возмутителей от границ турецких, когда войдут в Польшу так, чтоб он мог сам им тогда навстречу пойти. В сем же письме объявлял мне, что еще имеет в 120-и драгунах состоящую партию в Покуции около Городенки, рассылающую свои патрули даже до Коломицы и Куты и просит, чтоб я послал от себя туда же деташамент, чтоб он и сзади их подкрепил, находясь в шести милях от границы. К сему присовокупляет, что турки Жванец выжгли, что паша новый, на место низложенного, в Хотин прибыл, к которому он посылает о том письмо. Наконец, заключает прошением, чтоб я с ним свиделся.

В соответствии онаго письма, 26-го, отпустя войски назначенные в Винницу, которые и прибыли туда 28-го числа, сам я поехал к графу Броницкому, чтоб видеться с ним, а при том имел случай видеть и положение земли в Подольском воеводстве. А по прибытии к нему, в главную его квартиру в местечке Дунаевец, обще с ним положили, чтоб по реке Днестру все Подольское воеводство одному ему закрывать форпостами, а всю границу то ж закрывать, но в других местах. Мои войски должны сзади ево иметь посты в повеленной мне дистанции.

- 145 -

В бытность мою у графа Броницкого получен рапорт с форпосту из местечка Студеницы, что Пулавского оба сыновья³⁷³ с тремястами лошадьми возмутителей переехав через Днестр вброд из пикетных одного ранили. И местечко разграбили, оставя манифест в замке для обнародования земли³⁷⁴, чтоб свозили все здешние обыватели фураж и провиант в Рынчуг.

Посему Броницкий пошел с войском к Рынчугу, дабы им то пресечь. А сверх того писать хотел к паше о том, что оне местечко разорили, а почитая границы он туда войтить не может, то чтоб им не приказать наглостей таких делать. Куда он действительно и посылал, но хитрый паша принял сих посланных с такою ласкою и уверениями, что сей граф, поверя тому, писал ко мне, что турки конечно конфедератам не делают никакого подкрепления. Но дела были совсем от сего положения удалены, ибо 28-го получил из Варшавы от полномочного посла князя Репнина повеление:

1-е, что получают там в публике известии, будто турецкие войски в знатном числе приближаются к границам их с Польшею, то чтоб послать шпионов вовнутрь турецких границ обо всем разведать;

2-е, между взятыми с начала гайдамацкого бунта запорожскими казаками было несколько таких, кои сказывали о себе, что посланы воевать одного подпорутчика или сотника, называемого Тройницкого, который по заключенному с Сенатом контракту ездил по Польше для закупки вина и явился участником в тех гайдамацких грабительствах, как то свидетельствуют разные его приказы.

КОММЕНТАРИИ

¹ В справочно-биографической литературе временем рождения А. А. Прозоровского обычно указывается 1732, а иногда — 1734 год.

² Анна Иоанновна, императрица, (1693—1740), племянница Петра I, на российском престоле с 1730 по 1740 г.

³ Прозоровский Александр Никитич, князь, (?—1740). В 1708 году послан Петром I “для науки за море”. По возвращении в Россию в 1716 произведен в мичманы. В 1721 году получил чин лейтенанта. Уволен со службы 7 августа 1727 года с чином капитан-лейтенанта.

⁴ Прозоровская Анна Борисовна, урожденная Голицына. Дочь князя Б. А. Голицына, воспитателя и приближенного Петра I.

⁵ Голицын Борис Алексеевич, князь (1654—1714), инициатор провозглашения Петра I “первым царем” в 1682 году. Управлял приказом Казанского дворца (1683—1713) и Иноземным приказом (1683—1700). Ездил с Петром I на Белое море (1693, 1694), в чине капитана стольничьей роты участовал в Кожуховском походе (1694), командовал низовой конницей в Азовском походе (1695). Во время Великого посольства (1697—1698) возглавлял правительство в Москве вместе с Л. К. Нарышкиным и кн. П. И. Прозоровским. В 1698 году участвовал “в розыске над мятежными

- 146 -

стрельцами”. Управляя Поволжьем, попал в немилость в связи с нераспорядительностью во время Астраханского восстания 1705—1706 гг. Умер в монашестве.

⁶ Елизавета Петровна, (1709—1761), императрица (1741—1761).

⁷ Апраксин Степан Федорович (1702—1758), генерал-фельдмаршал. Участник русско-турецкой войны 1735—1739 гг.; за отличие при штурме Очакова (1737) награжден чином премьер-майора л.-гв. Семеновского полка. В 1739 г. произведен в генерал-майоры армии. В 1742 посланник в Персии; по возвращении награжден чином подполковника Семеновского полка и генерал-поручика армии с назначением на пост генерал-кригс-комиссара и вице-президента Военной коллегии. В 1746 г. пожалован чином генерал-аншефа, а 5 сентября 1756 г. — генерал-фельдмаршала. Быстрому продвижению по службе во многом способствовала женитьба на дочери канцлера Г. И. Головкина (во втором браке — на дочери Л. Я. Соймонова) и дружба с фаворитами Елизаветы Петровны А. П. Бестужевым-Рюминым и братьями Шуваловыми. С вступлением России в Семилетнюю войну Апраксин был назначен главнокомандующим русской армией. После победы при Гросс-Егерсдорфе (19 августа 1775 г.) Апраксин, вместо преследования прусской армии, отвел свои войска на зимние квартиры, за что был отрешен от должности главнокомандующего и вызван в Петербург. Во время следствия по обвинению в недозволенной переписке с вел. княгиней Екатериной Алексеевной Апраксин скончался на допросе 6 августа 1758 г. “от удара”.

⁸ Ушаков Андрей Иванович (1672—1747), граф, любимец Петра I. С 1740 г. — генерал-аншеф, начальник Тайной розыскной канцелярии.

⁹ В капралы произведен 1 августа 1744 года, а в фурьеры — 10 марта 1746 года (“Список о службе генерала от инфантерии и кавалера князя Прозоровского марта 1802 года”. ОПИ ГИМ фонд 145, оп. 2, ед. хр. 6, л. 1.)

¹⁰ В каптенармусы — 1 февраля 1752 года (ОПИ ГИМ фонд 145, оп. 1, ед. хр. 1, л. 31 об. Родословная князей Прозоровских)

¹¹ В сержанты — 18 декабря 1753 года (ОПИ ГИМ фонд 145, оп. 2, ед. хр 6, л. 1.)

¹² По существовавшим в то время правилам, лицам, переходившим из гвардии в армейские полки обычно присваивались чины на два класса выше.

¹³ Сформирован в 1700 году в Москве из вольницы, как солдатский полковника Карла Густава Ивановича Эваницкого. С 1708 года — Московский. С 1727 года — Второй Московский пехотный полк.

¹⁴ Прозоровский Александр Александрович (1717—1769), старший, сводный брат мемуариста от первого брака отца.

¹⁵ Салтыков Николай Иванович (1736—1816). Сын генерал-аншефа И. А. Салтыкова. Службу начал рядовым л.-гв. Семеновского полка в 1747 г. Участник Семилетней войны. За отличие в битве при Франкфурте награжден чином полковника (1759); за взятие Колберга — чином генерал-майора (1761). Командовал корпусом в Польше (1761—1763). В начале Первой русско-турецкой войны — генерал-поручик. Участвовал во взятии Хотина 10 сентября 1769 г., после чего по состоянию здоровья вышел в отставку. В 1773 г. ему присвоен чин генерал-аншефа с назначением на пост

- 147 -

вице-президента Военной коллегии; тогда же заменил Н. И. Панина при наследнике престола Павле Петровиче. Затем был воспитателем великих князей Александра и Константина Павловичей. Генерал-адъютант, граф (1790), фельдмаршал (1796), председатель Комитета министров (1812—1816), князь (1814). Кавалер всех высших российский и иностранных орденов, кроме ордена св. Георгия, учрежденного после его отставки с действительной военной службы.

¹⁶ Долгоруков Петр Сергеевич, князь (1726—1769), сын казненного князя Сергея Петровича Долгорукова. В период царствования Анны Иоанновны числился в гвардии, находясь с матерью в ссылке. При Елизавете Петровне возвращен и служил в Преображенском полку. Участник Семилетней войны; с 30 апреля 1762 г. — генерал-майор. Во время Первой русско-турецкой войны находился в армии А. М. Голицына. Убит под Хотином 17 апреля 1769 г.

¹⁷ Фермор Вилим Вилимович (1702—1771), граф, боевой генерал, инженер, артиллерист. Ученик Б. Х. Миниха, был его адьютантом. Отличился в русско-турецкой войне (1735—1739) и русско-шведской войне (1741—1743). Герой Семилетней войны: генерал-квартирмейстер, генерал-аншеф (1757), главнокомандующий русской армией в 1758 г.; взял Мемель (1757), Кенигсберг, Торн и др. крепости (1758); отличился при Гросс-Егерсдорфе, ранен при Цорндорфе, командовал правым крылом во Франкфуртском сражении. В 1762 г. отставлен от службы Петром III. В 1763 г. генерал-губернатор в Смоленске. Впоследствии — главный директор Канцелярии строений (начальник строительной части в империи).

¹⁸ Главный Военный суд.

¹⁹ В XVIII в. должность в высших государственных учреждениях, до коллегий включительно. Обычно использовался для особых поручений и командировок, а также оказывал чиновникам помощь в ведении дел при большом их скоплении.

²⁰ Екатеринославский гренадерский полк сформирован в марте 1756 года из гренадерских рот третьих батальонов Самогитского, Рязанского, Низовского, Выборгского, Псковского, Бутырского, Шлиссельбургского, 2-го Московского, Троицкого и Апшеронского пехотных полков как 3-й Гренадерский. В 1762 году преобразован в мушкетерский.

²¹ Долгоруков-Крымский Василий Михайлович (1722—1782), князь, участник русско-турецкой войны (1735—1739), русско-шведской войны (1741—1743), Семилетней и Первой русско-турецкой войн. В службе с 1735 г., капрал в драгунском полку. 20 мая 1736 г. за подвиг при штурме Перекопа награжден офицерским чином прапорщика, несмотря на то, что род Долгоруковых был в то время в опале. Участник штурма Очакова (1737) и Хотина (1738). Командир Тобольского пехотного полка в чине полковника (1747—1755); в конце 1755 г. произведен в генерал-майоры. За отличия в бою под Кистрином и в Цорндорфском сражении, где был ранен, награжден чином генерал-поручика и орденом св. Александра Невского (1758). Екатерина II при коронации 22 сентября 1762 г. произвела его в генерал-аншефы. В 1768 г. назначен командующим войсками, которым было поручено охранять границы с Крымом. В 1771 г. 2-я армия (38 тыс. чел.) под его командованием штурмом взяла Перекоп и одержала решающую победу при Кафе, за что Долгоруков

- 148 -

был награжден орденом св. Георгия 1 ст. В начале 1775 г. был вызван Екатериной II в Москву с повелением передать командование армией А. А. Прозоровскому. В день празднования победы над Турцией, 10 июля 1775 г., был награжден алмазной шпагой, бриллиантами к ордену св. Андрея Первозванного и почетным наименованием “Крымский” к своему княжескому титулу. Долгоруков, ожидавший жезла генерал-фельдмаршала, в этом же году демонстративно вышел в отставку. В апреле 1780 г. был назначен главнокомандующим в Москве, вместо М. Н. Волконского.

²² Сиверс Карл Ефимович (1710—1774), граф, обергофмаршал, генерал-поручик.

²³ Возможно, Сиверс Яков Ефимович (1731—1808), граф. В 1766—1767 гг. генерал-майор, новгородский губернатор; впоследствии — действительный тайный советник, полномочный посол в Польше.

²⁴ Первенство при вступлении в должность.

²⁵ Семилетняя война 1756—1762 гг., в которой Россия участвовала с 1757 г. Фридрих II Великий (1712—1786), король Пруссии с 1740 по 1786 гг.

²⁶ Речь идет о журналах, которые велись командирами частей и соединений русской армии.

²⁷ Северная война 1700—1721 гг.

²⁸ Русско-турецкая война 1735—1739 гг.

²⁹ Паки — опять, снова.

³⁰ Русско-шведская война 1741—1743 гг.

³¹ Кейт (Кейтс) Джеймс (Яков Вилимович) (1698—1758). Родился в Шотландии, служил в Испании и Франции. В русской службе с 1728 г. в чине генерал-майора. Участник русско-турецкой войны (1735—1739). Генерал-аншеф (1737), наместник Малороссии (1738—1741), исполнял должность гетмана (1740). Отличился в русско-шведской войне, заняв Аландские острова (1741). Комендант Ревеля (1744). Перешел на прусскую службу с чином генерал-фельдмаршала (1747) и с условием, что не будет воевать против России. Во время Семилетней войны удачно действовал против австрийский и французский войск. Убит в сражении при Гохкирхене.

³² Левандаль Ульрих-Фридрих-Вольдемар (1700—1755), граф. Начав службу в датском флоте, с 1716 года поступил на австрийскую службу. С 1721 года — на службе у Августа II короля польского курфюрста саксонского (полковник саксонской гвардии). В 1732 году произведен в генерал-майоры и назначен генерал-инспектором саксонской пехоты. В 1734—1735 гг. командовал саксонскими войсками на Рейне, после чего перешёл на русскую службу и был назначен губернатором Эстляндии. Участвуя в русско-турецкой войне (1735—1739), отличился при Хотине (1739) и был назначен комендантом этой крепости. В русско-шведской войне (1741—1743) командовал корпусом графа Ласси в Финляндии. Императрица Елизавета Петровна отклонила просьбу Левандаля об отставке, согласилась лишь на продолжительный отпуск. Однако, Левандаль не остался на русской службе, а по личному приглашению французского короля Людовика XV поступил на французскую службу с чином генерал-лейтенанта. В 1747 году за взятие штурмом крепости Берген в Голландии получил чин маршала и 50 тысяч ливров годового дохода. В 1748 году вместе с Морицем Саксонским осаждал Маастрихт и после взятия назначен его губернатором.

³³ В XVIII веке обозначало отпуск, увольнение от должности, отставка,

- 149 -

а также документ (свидетельство) об увольнении от службы.

³⁴ Штофельн Христофор Федорович. В службе с 1732 г. В 1759 г. в чине генерал-майора, занимал должность генерал-квартирмейстера. 30 апреля 1762 г. ему присвоен чин генерал-поручика. 16 июня 1769 г., командуя резервным корпусом, содействовал Прозоровскому в отражении атаки 12-тысячной турецкой армии, переправившейся через Днестр. 4 февраля 1770 г. овладел крепостью Журжа.

³⁵ От французского grenade — граната. Разновидность пехоты в армии XVII—XX веков: специально подобранные, физически сильные солдаты, обученные метанию ручных гранат, имевших значительный вес. В 1763 г. гранаты были официально сняты с вооружения гренодерских пехотных полков, однако название “гренадерские полки” сохранялось вплоть до 1917 года. Конные гренадеры выполняли те же задачи. В русской армии существовали в 1709—1725 гг., 1756—1763 гг. и 1790—1793 гг.

³⁶ Правильно: амуниция — снаряжение.

³⁷ Рубяще-колющее холодное оружие с прямым клинком и рукоятью, состоявшее на вооружении преимущественно тяжелой кавалерии (кирасирских, драгунских и карабинерных полков).

³⁸ Три полка: Новотроицкий, Казанский и Киевский были переименованны из драгунских в кирасирские в начале Семилетней войны (1756).

³⁹ Историческое название области Латвии к западу и юго-западу от Рижского залива. В 1561—1795 гг. большая часть Курляндии входила в состав Курляндского герцогства, находившегося с 1710 года в сфере влияния России, затем присоединенного к России и образовавшего Курляндскую губернию.

⁴⁰ Центр Курляндского герцогства, ныне г. Елгава, Латвия.

⁴¹ Саможисия (Самогития, Жмудь) — западная часть современной Литвы, примыкающая к Балтийскому морю. Ныне Жемайтия.

⁴² Правильно магазин интендантский. Разделялись на вещевые и продовольственные. Предназначались для хранения и расходования вещевого и продовольственного довольствия в воинских частях.

⁴³ Мера объёма сыпучих тел, равнялась 8 пудам или, приблизительно, 131 кг.

⁴⁴ Общее наименование младших офицеров в подразделениях русской армии в XVIII веке. Впоследствии — обер-офицеры.

⁴⁵ Сформированный в 1749 году из 3-х чугуевских казачьих команд и 3-х калмыцких под названием Чугуевский казачий конный полк. Впоследствии 32-ой драгунский Ея Императлрского Величества императрицы Марии Фёдоровны полк.

⁴⁶ Отступили с боем.

⁴⁷ Форма боевого порядка пехоты в виде квадрата для отражения атак кавалерии.

⁴⁸ Миних (Мюних) Бурхард Кристофор, фон, (1683—1767). С 1701 г. на службе у герцога Гессен-Дармштадского в чине капитана. С 1706 по 1716 служил принцу Гессен-Кассельскому (в чинах от майора до полковника). С 1716 г. на службе у польского короля Августа III в чине генерал-майора. В 1721 г. перешел с этим чином на русскую службу. Генерал-поручик (1722), генерал-аншеф (1726). Возведен в графское достоинство (1728). В 1732 г. Анна Иоанновна пожаловала ему фельдмаршальский жезл и назначила членом Верховного Тайного совета. Во время русско-турецкой

- 150 -

войны (1735—1739) был главнокомандующим русской армией, которая под его предводительством взяла Перекоп (1735), Очаков (1737) и Хотин (1739). В 1742 г. был сослан в Сибирь (в Пелым), где пробыл 20 лет и возвращен после воцарения Петра III. Автор мемуаров о своей эпохе.

⁴⁹ Дефиле (от франц. defile — ущелье, теснина.) — узкий проход через сложный естественный рубеж.

⁵⁰ Имеется в виду артиллерийский парк, т. е совокупность предметов вооружения и средств боевого обеспечения.

⁵¹ Фас — сторона, прямолинейный участок укрепления.

⁵² От французского fourrage — корм для животных. Военнослужащие, назначавшиеся в состав специальных команд в военное время для заготовки продовольствия, фуража и топлива.

⁵³ Деревня не сохранилась; находилась в 2—3 км. к югу от современного поселка Междуречье.

⁵⁴ Левальд Х., граф, прусский фельдмаршал. 19 августа 1757 г. командовал армией при Гросс-Егерсдорфе, где потерпел поражение от русской армии С. Ф. Апраксина.

⁵⁵ Вильбоа (Вильбуа) Александр Никитич (1707—1778), сын контр-адмирала Н. П. Вильбоа; участник Семилетней войны. В 1758 г. генерал-поручик, командовал передовым отрядом в битве при Кунерсдорфе, занял Франкфурт. Впоследствии — депутат от Лифляндской губернии в Уложенной комиссии 1767 г., восьмой генерал-фельдцейхмейстер русской армии.

⁵⁶ Рогатки — полевое переносное заграждение в виде скрепленных копий, соединенных в линию на одном брусе. Вагенбург — укрепление из повозок военного обоза. Применялись для отражения неприятельских атак.

⁵⁷ Военный сигнал, подаваемый при восходе солнца, подъем.

⁵⁸ Лопухин Василий Авраамович (1711—1757), родной племянник первой жены Петра I царицы Евдокии Федоровны, боевой генерал, участник русско-турецкой войны (1735—1739), русско-шведской войны (1741—1743). Во время Семилетней войны имел чин генерал-аншефа. Убит в сражении при Гросс-Егерсдорфе 19 августа 1757 г. (получил три смертельных пулевых ранений).

⁵⁹ От французского order de bataille — боевое расписание, расположение войск перед сражением. Здесь имеется в виду, что не было приказа построится в боевой порядок для отражения атаки противника.

⁶⁰ Таврический гренадерский полк сформирован в марте 1756 года из гренадерских рот третьих батальонов Санкт-Петербургского, Новгородского, Сибирского, Азовского, Воронежского, Белозерского и Ладожского полков как 2-й Гренадерский. Киевский полк сформирован в 1700 году. С 1708 г. — Киевский пехотный полк.

⁶¹ Сформирован в 1700 году в Москве как Пехотный Матвея Трейдена Шлиссельбургский полк. С 1708 — Шлиссельбургский пехотный полк.

⁶² Сформирован в 1703 году в Санкт-Петербурге как солдатский подполковника Николая Андреевича Нейдгарта

⁶³ Низшее подразделение (взвод) в строю и боевом порядке русской пехоты в XVIII веке.

⁶⁴ Возможно: барон фон Вульф Федор, в 1767 г. майор, депутат в Уложенной комиссии от С.-Петербургской губернии или Вульф Карл (Карл Фридрих),

- 151 -

в 1781 г. генерал-поручик, затем генерал-аншеф.

⁶⁵ От французского deployer — развертывать. Развертывание и построение войск с марша для сражения, при деплоировании часть войск, шедшая впереди оставалась на месте.

⁶⁶ Сражение при Гросс-Егерсдорфе 19 августа 1757 года.

⁶⁷ Тазобедренный сустав.

⁶⁸ Салтыков Иван Алексеевич (?—1773), отец фельдмаршала Н. И. Салтыкова. В 1757 г. имел чин генерал-поручика; в 1762 г. уволен в отставку с чином генерал-аншефа.

⁶⁹ Ливен Юрий Григорьевич (Георг Рейнгольдт), фон, (1696—1763), барон. Из лифляндских дворян. Участник войн за польское и австрийское наследство. В 1748 г., после смерти В. А. Репнина, принял командование вспомогательным корпусом. Во время Семилетней войны генерал-аншеф, подполковник л.-гв. Конного полка; в 1757 г. состоял при фельдмаршале С. Ф. Апраксине.

⁷⁰ Вероятно, Георг Голштинский, (?—1763) принц, прусский генерал-фельдмаршал с 9 февраля 1762 г.

⁷¹ Румянцев Петр Александрович (1725—1796), граф, сын генерал-аншефа А. И. Румянцева (по некоторым данным — побочный сын Петра 1). Записан в солдаты в 1731 г. В 1739 ездил в Берлин в составе посольства. В 1743 г. пожалован из капитанов прямо в полковники за привезенное из Або известие об окончании войны со Швецией. Участвовал в Семилетней войне, начиная с чина генерал-майора. В 1758 г. пожалован в генерал-поручики. В сражении при Франкфурте (1759) командовал центром русской армии. В конце 1761 г. его корпус овладел Кольбергом, за что Румянцев был награжден чином генерал-аншефа, орденами св. Анны и Андрея Первозванного. После переворота 28 июня 1762 г. отказался присягать Екатерине II, пока не убедился в смерти Петра III. В 1764 г. назначен наместником в Малороссии и президентом Малороссийской коллегии, оставаясь на этом посту до самой смерти. В начале Первой русско-турецкой войны получил командование 1-й армией; 16 сентября 1769 г. сменил А. М. Голицына на посту командующего 2-й армией. В 1770 г. совершил подвиги, обессмертившие его имя: взял крепость Журжу; 17 июня обратил в бегство 20-тысячную турецкую армию при Рябой Могиле; 7 июля разбил впятеро превосходившие силы противника при речке Ларге, а 21 июля с 17-ю тысячами русских солдат одержал беспримерную в военной истории победу при реке Кагул над объединенными силами турок и татар, составлявшими 250 тысяч. Через две недели, 2 августа, Екатерина наградила его чином генерал-фельдмаршала. Румянцев имел все четыре степени ордена св. Георгия за личное мужество в сражениях. В 1771—1774 годах его армия успешно действовала за Дунаем, обеспечив победу в войне. В годовщину празднования Кючук-Кайнарджийского мира, 10 июля 1775 г., ему было присвоено почетное наименование к графскому титулу: Румянцев-Задунайский. До начала Второй русско-турецкой войны снова управлял Малороссией. В 1787 г. назначен главнокомандующим Украинской армией. В 1789 г. вышел в отставку по болезни и поселился около Киева. В 1794 г. ему было поручено главное командование над войсками, расположенными вдоль юго-западной границы России: от устья Днепра до Минской

- 152 -

губернии. Умер 8 декабря 1796 г. и похоронен в Киево-Печерской лавре.

⁷² Гаф — залив (нем.). Здесь имеется в виду Куриш-Гаф, ныне Куршский залив.

⁷³ Мариенвердер город в Пруссии, ныне г. Квидзын, Польша.

⁷⁴ Голицын Александр Михайлович, (1718—1783), князь, сын фельдмаршала М. М. Голицына, дядя А. В. Суворова. Боевой путь начал в 1735 г. В 1740 находился в свите посольства А. И. Румянцева в Турцию, имея чин капитана гвардии. Вскоре назначен полномочным министром в Саксонии. В 1744 г. произведен в чин генерал-поручика. Отличился во время Семилетней войны, овладев в 1758 г. городом Торном и командуя левым крылом армии в сражении при Франкфурте на Одере, за что был награжден орденом св. Александра Невского и чином генерал-аншефа. С начала Первой русско-турецкой войны назначен командующим 1-й армией, которая 29 августа 1769 г. разгромила войска сераскира Молдаванджи-паши и татарского хана у Рачевского леса и 9 сентября взяла крепость Хотин. После этого Голицын был отозван в Петербург и награжден чином генерал-фельдмаршала (октябрь 1769). Был избран депутатом в Уложенную комиссию 1767 г. от Московской губернии. В 1775 г. назначен сенатором.

⁷⁵ Партизанская война, рейды мобильных кавалерийских отрядов в глубокий тыл противника, нападения на его отдельные части и коммуникации. К этим действиям также относились: расположение передовых постов и высылка разъездов, служащих для обеспечения войск от неожиданных нападений; действия отдельных небольших отрядов, в т. ч. засады, выслеживание транспортов и нападение на них и т. п.

⁷⁶ От французского Marode — мародерство, грабежи.

⁷⁷ Воинское звание штаб-офицеров в русской армии, следовавшее за чином капитана. Введено в начале 18 века.

⁷⁸ Незанятое служебное место.

⁷⁹ Штаб-офицер при командующем армии или дивизии, назначающий дежурство и караулы.

⁸⁰ Правильно Бранденбург (от славянского Бранибор) — историческая область на территории Германии с центром в Берлине, одно из крупнейших княжеств средневековой Германии. В 1415 году в Бранденбурге утвердилась династия Гогенцоллернов, их резиденцией стал с 1486 года город Берлин. После значительного расширения территории Бранденбурга при Фридрихе Вильгельме (1640—1688 гг) по Вестфальскому миру 1648 года создалась основа для возвышения Бранденбурга и формирования Бранденбургско-прусского королевства (1701 г.), ядро которого составил Бранденбург. Дальнейшая история Бранденбурга сливается с историей Пруссии.

⁸¹ Возможно, Хомутов Григорий Аполлонович, впоследствии генерал-поручик (1799), в 1805—1809 — сенатор.

⁸² Деревня Гросс-Каммин в 6 км. к востоку от Цорндорфа.

⁸³ От немецкого vorstadt — предместье, поселение, находящееся вне города или крепости и примыкающее к ней.

⁸⁴ От французского observation — наблюдение. Здесь — войска, предназначенные для наблюдения за неприятельскими войсками и крепостями на флангах главного операционного направления.

⁸⁵ Броун (George Brown) Георгий Георгиевич (Юрий Юрьевич) (1698—1792), герой Семилетней войны и видный администратор.

- 153 -

На военной службе с 1725 г. в войсках курфюрста Пфальского. В русской службе в чине капитана с 1730 г. Участвовал в русско-турецкой войне (1735—1739) в чине полковника и генерал-майора, отличился при осаде Азова в 1736 г., где был ранен, и штурме Очакова 1738 г.. Во время русско-шведской войны (1741—1743) командовал войсками, прикрывавшими Петербург; по окончании войны произведен в генерал-поручики. В битве при Цорндорфе 25 августа 1758 г., командуя частью правого фланга русской армии, получил пять тяжелых ранений в голову, что заставило его покинуть строевую службу. Елизавета Петровна наградила его чином генерал-аншефа, а Петр III в 1762 г. назначил его на пост рижского губернатора, который он занимал до самой смерти. Екатерина II пожаловала ему графское достоинство и богатые поместья в Лифляндии.

⁸⁶ От французского avantage — выгодный.

⁸⁷ Панин Петр Иванович (1721—1789), граф, боевой генерал, брат канцлера Н. И. Панина. В 1736 г. юношей участвовал в Крымском походе. Во время Семилетней войны — генерал-поручик, в сражении при Цорндорфе (1758) командовал левым флангом. Вскоре стал генерал-губернатором Восточной Пруссии (после В. И. Суворова, отца великого полководца). В 1762 г. назначен командующим действующей армии вместо П. А. Румянцева. В 1770 — генерал-аншеф, командующий Второй армией. За взятие Бендер награжден орденом св. Георгия 1 ст., однако вскоре вышел в отставку, недовольный оценкой своих заслуг. Во время Пугачевского восстания назначен главнокомандующим войск, направленных на его подавление. Был депутатом в Уложенной комиссии 1767 г. от Московского уезда, сенатором и членом Государственного совета.

⁸⁸ Очевидно, Гольмер Петр, артиллерии генерал-поручик с 1 января 1759 г.

⁸⁹ Браницкий (Броницкий) Франциск Ксаверий (Ксаверий Петрович), граф, (ок. 1730—1819), сын кастеляна Петра Браницкого (?—1762). Во время Семилетней войны сопровождал сына польского короля Августа III герцога курляндского Карла. Затем отправился в Россию с посланником варшавского двора Станиславом Понятовским (будущим королем Польши). В 1765 г. генерал-лейтенант коронных войск, посол Польши в Берлине; в 1771 г. — посол в Петербурге, в 1772—1773 — во Франции. В 1774—1791 гг. — великий коронный гетман (после Вацлава Ржевуского) и староста Белоцерковский. В 1791 г. — военный министр Польши. После 2-го раздела Польши сложил с себя гетманское достоинство и удалился в свои белоцерковские поместья, где и умер. Был женат на племяннице Г. А. Потемкина Александре Васильевне Энгельгардт.

⁹⁰ Карл Христиан Иосиф, герцог Курляндский, принц Саксонский, (1733—1796), сын саксонского курфюрста и польского короля Августа III. Был возведен на Курляндский престол после падения Э. И. Бирона. В 1762 г. Петр III вернул Бирона из ссылки, а Екатерина II возвратила ему герцогство Курляндское.

⁹¹ Мелкие торговцы, находившиеся при армии в походе.

⁹² В России с начала XVIII века должностное лицо в полку, офицер заведовавший хозяйственной частью и отвечавший за размещение войск в лагерях и по квартирам.

- 154 -

⁹³ Сформирован в 1705 году в г. Белгороде, как Драгунский полковника Федора Сеитовича полк. С 1706 — Вологодский драгунский полк. Упразднен в 1771 году.

⁹⁴ Вероятно, Языков Степан Антипович (?—1760); с 1 января 1759 г. — генерал-поручик при армии; с 16 августа 1760 — член Военной коллегии.

⁹⁵ Передрать — то есть уничтожить. Походная канцелярия главнокомандующего русскими войсками в Семилетней войне, предназначенная для ведения и хранения переписки по особо важным делам, была образована после назначения первого главнокомандующего С. Ф. Апраксина в 1756 году и ликвидирована в 1763 году. Архив канцелярии был частично сожжен 14 августа 1758 года во время сражения при Цорндорфе. Сохранившаяся часть архива находится в РГВИА (фонд 39). См. “Центральный Государственный Военно-исторический архив СССР. Путеводитель в трех частях”. Часть 1. М. 1979. С. 234.

⁹⁶ Возможно, Мансуров Павел Дмитриевич (1726 — после 1798). В апреле 1774 г. — генерал-майор, впоследствии — генерал-поручик, действительный тайный советник, сенатор, наместник в Пскове. Вышел в отставку в 1798 г.

⁹⁷ Старший обер-офицерский чин IX класса в армейской кавалерии, равный капитану в пехоте.

⁹⁸ Фридрих II, прусский король.

⁹⁹ От французского salvegarde — охранительная гвардия. Особые воинские отряды для охраны частных лиц и их имущества на территории размещения войск.

¹⁰⁰ Иеется в виду Донау (Дона, Дон) фон, Христофор (1702—1762), граф, генерал прусской армии, командовал авангардом (1757).

¹⁰¹ Одержал в значении удержал.

¹⁰² Главным звеном в организации медицинской службы в армии являлась медицинская служба полков. Пехотный полк русской армии во время Семилетней войны имел по штату одного лекаря, двух подлекарей и цирюльников по числу рот. Медицинскую службу армии возглавлял генерал-штаб-доктор, в ведении которого находились дивизионные доктора, руководившие медицинским обеспечением корпусов и дивизий. Дивизионные доктора со своими помощниками штаб-лекарями опирались на медицинский персонал полков. Дивизиям придавалась полковая аптека. Помощь раненым во время Семилетней войны была организована так: легко раненые, которые могли передвигаться, приходили на перевязочные пункты, развернутые вблизи от места боя. Для некоторых раненых выделялись сопровождающие — не более одного солдата на каждого раненого. Тяжело раненые ждали конца сражения, когда начинался их вынос с поля боя для доставки на перевязочный пункт или в госпиталь. Перевязочные пункты и полевые лазареты были снабжены полковыми хирургическими наборами, в которых было все, что требовалось для наложения сухой перевязки на рану. Было предусмотрено несколько этапов эвакуации: легко раненых оставляли в полковых лазаретах. Остальных направляли в полевые или походные госпитали, где производились операции. Нуждавшихся в длительном лечении, эвакуировали в стационарные госпитали, в том числе и в Генеральные — Московский и Петербургский. Для сравнения — в прусской армии раненым было запрещено покидать

- 155 -

строй, а во французской и английской армиях в XVIII веке вообще не было организованного сбора раненых. П. З. Кондоиди (1710—1760), лейб-медик, с 1753 по 1760 гг. — глава Медицинской канцелярии, т. е. фактически глава медицинского ведомства России в 1759 году докладывал Сенату, что “никогда при армии в тех служителях (т. е. лекарях) такого изобилия не бывало, какое ныне есть”, благодаря чему в смысле помощи раненым было “чинено то, чего, может быть, ни в котором государстве Европы учинить невозможно”. (Энциклопедический словарь поенной медицины М. 1948. С. 677.)

¹⁰³ Ржевский Степан Матвеевич (1732—1783), участник Семилетней и Первой русско-турецкой войн, кавалер орденов св. Георгия 3 ст., Анны и Александра Невского 1 ст. В 1756 г. произведен в поручики при выпуске из Сухопутного шляхетского корпуса. В 1758 г. награжден чином секунд-майора. Отличился в битве при Дрездене 10 ноября 1759 г. Закончил Семилетнюю войну в чине полковника. Генерал-майор (1770), генерал-поручик (1775).

¹⁰⁴ От латинского suppurare — загноение.

¹⁰⁵ Средневековое герцогство на побережье Балтийского моря, затем (до 1945 года) прусская провинция в центре с городом Штеттин (ныне г. Шецин). Ныне Поморье — северная прибалтийская часть Польской республики.

¹⁰⁶ Фролов-Багреев Яков Лукич. Участник Семилетней войны. В 1758 году в чине генерал-поручика командовал 1-ой дивизией русской армии в Пруссии. По отозвании Фермора в Санкт-Петербург в январе 1759 года принял командование над всей армией, сдав 1-ю дивизию генералу Вильбоа. По возвращении главнокомандующего остался при армии в должности начальника 2-ой дивизии, прикрывавшей реку Вислу и находившейся в крепости Торунь. Расстроенное здоровье и преклонный возраст заставили его покинуть действующую армию и 5 июня он был назначен присутствовать в Военной коллегии. В 1762 году ему был пожалован чин генерал-аншефа.

¹⁰⁷ Голицын А. М.

¹⁰⁸ Имеются в виду военнослужащии (офицеры и генералы).

¹⁰⁹ Волконский Михаил Никитич (1713—1786), князь, крупный администратор, дипломат и военный деятель. Племянник канцлера А. П. Бестужева-Рюмина. Окончил Шляхетский сухопутный кадетский корпус (1736) и поступил на военную службу в чине подпоручика. Будучи еще кадетом, принимал участие в посольстве К. Г. Левенвольде в Польшу и в польском походе (1733—1734). Участвовал в русско-турецкой войне (1735—1739), которую закончил в чине премьер-майора, в посольстве А. И. Румянцева в Турцию (1740—1741), в русско-шведской войне (1741—1743). В 1749 г. получил чин полковника. Неоднократно выполнял тайные дипломатические поручения в Польше. В 1756 г., в чине генерал-майора, направлен в Польшу в звании полномочного посла России. Отозван летом 1758 г. и отправлен в действующую армию, чтобы возглавить войска, осаждавшие Гданьск. Отличился при взятии Кроссена и был награжден чином генерал-поручика (1759), командовал оккупационным корпусом в Польше (1761). В 1762 г. командовал л.-гв. Конным полком и 28 июня оказал решительную поддержку Екатерине II во время переворота, за что был пожалован чином генерал-аншефа. В 1764 г. активно способствовал возведению на польский

- 156 -

престол Станислава Понятовского. Получив звание сенатора, Волконский разработал проекты лучшего учреждения судебных мест, а также разделения империи на губернии, учтенные при ведении Губернской реформы 1775 г. Правительствующий Сенат избрал его своим депутатом в Уложенную комиссию 1767 г. В ноябре 1771 г. он был назначен главнокомандующим Москвы, охваченной эпидемией чумы, и находился на этом посту до 1780 г. Осенью 1775 г. возглавлял следственную комиссию по делу Е. И. Пугачева. После отставки в 1780 г. отошел от дел. Его дочь, Анна, была женой будущего фельдмаршала А. А. Прозоровского.

¹¹⁰ Верхняя ступень армейского штаб-офицерского чина VIII класса, существовавшего в России до 1797 года. Прозоровский был произведен в премьер-майоры 20 декабря 1759 года.

¹¹¹ Воронежский пехотный полк сформирован в 1700 году в Москве Преображенской комиссией как солдатский полковника Федора Николаевича Балка. С 1708 года — Воронежский полк.

¹¹² Салтыков Петр Семенович (1700—1772), граф. Сын генерал-аншефа Семена Андреевича Салтыкова. В службе с 1714 г., солдатом в гвардии. Был отправлен Петром I для изучения морского дела во Францию, где пробыл 20 лет. По возвращении пожалован званием камергера и чином генерал-майора. В 1741 г. получил чин генерал-поручика, участвовал в русско-шведской войне. В 1758 г. — генерал-аншеф. В 1759 назначен главнокомандующим действующей армией и 18 августа этого года награжден чином генерал-фельдмаршала за победу в битве при Кунерсдорфе. Вскоре вышел в отставку по болезни. При Петре III был не у дел. В 1763 г. Екатерина II назначила его генерал-адъютантом, сенатором и главнокомандующим в Москве, где он пробыл до конца 1770 г., когда покинул город, охваченный чумой, и вернулся лишь после ее окончания. Был отставлен от службы в апреле 1772 г. и в декабре этого года умер.

¹¹³ Тотлебен Готлиб Курт Генрих (1710—1773), граф. Уволен с должности камергера саксонского курфюрста Августа III за взяточничество и принят на русскую службу с чином генерал-майора. В Семилетнюю войну отличился в битве у Кунерсдорфа и взятием Берлина, за что был награжден орденами св. Анны 1-й степени и св. Александра Невского. Пользовался доверием и покровительством главнокомандующего А. Б. Бутурлина. Летом 1761 г. был. уличен в шпионаже в пользу Пруссии. Избежал казни благодаря восшествию на престол Петра III. В 1763 г. приговорен судом к лишению чинов и наград. В 1768 г. был прощен и отправлен в Грузию для поддержки царей Ираклия II и Соломона I в борьбе с Турцией. С этой задачей справился плохо и в 1771 г. был отозван.

¹¹⁴ Историческая область в Центральной Европы в бассейне р. Одера и верховьях р. Вислы, на юге включает предгорья и склоны горных хребтов Восточных Судет и Западных Карпат. В описываемый период принадлежала Пруссии.

¹¹⁵ Генрих Прусский (1726—1802), принц, брат прусского короля Фридриха II Великого. Во время Семилетней войны проявил недюжинные полководческие способности. Победой при Фрейберге (1762) способствовал скорейшему окончанию войны. В 1770 г. вел в Петербурге переговоры о разделе Польши и при первом знакомстве с Г. А. Потемкиным предрек ему большое будущее.

- 157 -

Отношения Генриха с братом, как и с его преемником королем Фридрихом-Вильгельмом II были натянутыми.

¹¹⁶ Пальцыгское сражение 23 июля 1759 года.

¹¹⁷ Сформирован в 1700 году в Москве из даточных людей как солдатский полковника Ирика Григорьевича фон Вердена. В марте 1708 года назван Сибирским пехотным.

¹¹⁸ Сформирован в 1703 году в Москве из вольницы и посадских людей как солдатский полковника Данилы Ивановича Купера. В марте 1708 г. назван Рязанским.

¹¹⁹ Специальная повозка для транспортировки артиллерийских зарядов.

¹²⁰ Морис де Сакс (Морис Саксонский) (1696—1750), граф. Внебрачный сын польского короля Августа II Сильного. С 1720 г. на французской службе. В 1726—1727 гг. безуспешно пытался приобрести Курляндское герцогство. Участник войны за австрийское наследство (1740—1748). Маршал Франции (1742). Выдающийся полководец и военный теоретик. В трактате “Мои мечтания” выдвигал новые идеи о развитии военного искусства и организации армии, значительно опережавших его время.

¹²¹ Лаудон Гедеон Эрнест (1716—1790), генерал. В 1740 г. пытался вступить на прусскую службу, но Фридрих II отказал и он поступил в австрийскую армию. Герой Семилетней войны — 12 июля 1760 г. разбил корпус генерала Фуке, взяв его самого с остатками корпуса в плен. В 1761 г. — фельдцейхмейстер, командующий австрийской армией.

¹²² Часть конской сбруи, служащая для взнуздания верховых лошадей.

¹²³ От французского retranchementer — укреплять, окапываться. Здесь — большое полевое укрепление, окоп.

¹²⁴ Даун Леопольд-Иосиф (1705—1766), граф австрийский фельдмаршал. Реорганизовал австрийскую армию, издав в 1749 году регламент, носивший его имя. Основал Венскую военную академию (1751). Прославился в Семилетней войне, одержав победу при Колине (1757) и заставив Фридриха очистить Богемию. В 1758 году, получил главное начальство над армией и разбил Фридриха II при Гохкирхене. В 1759 году при Максене взял в плен генерала Финка с 11-тысячным войском. В 1760 году был разбит при Торгау. В 1762 году вновь был назначен главнокомандующим австрийских войск в Силезии.

¹²⁵ Временная краткосрочная стоянка войск в обывательских домах, обычно во время боевых действий.

¹²⁶ Возможно, Ступишин Алексей Алексеевич, нижегородский губернатор в 1774 г.

¹²⁷ Репнин Николай Васильевич (1734—1801), князь, генерал-фельдмаршал, сын генерала-фельдцейхмейстера Василия Аникитовича и внук фельдмаршала Аникиты Ивановича Репнина, видный полководец, администратор и дипломат. В службе с 1745 г. в л.-гв. Преображенском полку. Во время Семилетней войны отличился в сражениях при Гросс Егерсдорфе, при занятии Кенигсберга и Мариенвердена, осаде Кистрина, за что был награжден чином капитана гвардии. В 1760 перешел в армию с чином полковника и участвовал во взятии Берлина. В апреле 1762 г. пожалован чином генерал-майора и отправлен полномочным министром к Фридриху II. В ноябре (11-го) 1763 г. назначен полномочным министром в Польшу с заданием способствовать избранию на польский престол Станислава Понятовского и поддержать диссидентов (Ст. Понятовский был коронован

- 158 -

25 ноября 1764 г. под именем Станислава-Августа). После смерти в конце 1764 г. полномочного посла в Варшаве гр. Г. К. Кейзерлинга Репнин занял его место, на котором находился в течение 4 лет и практически управлял Польшей. В 1767 г. соединил две конфедерации, Польскую и Литовскую, в одну Генеральную конфедерацию, боролся с междоусобицей, составил Договор России с Польшей, утвержденный 13 февраля 1768 г.. Вскоре после этого был отозван в Петербург и в 1769 г. вступил в действующую- армию А. М. Голицына в чине генерал-поручика; участвовал во взятии Хотина. В 1770 г. командовал отдельным корпусом в Молдавии и Валахии, участвовал в сражениях при Ларге и Кагуле, овладел Измаилом и взял Килию. В 1771 г. командовал всеми русскими войсками в Валахии. После потери Журжи и ссоры с П. А. Румянцевым по этому поводу вышел в отставку и уехал за границу, где пробыл до 1774 г. Затем вернулся на службу и участвовал в осаде Силистрии. 10 июля 1774 г. вместе с П. А. Румянцевым подписал мирный договор России и Турции в Кючук-Кайнарджи, за что был произведен в генерал-аншефы и подполковники л.-гв. Измайловского полка. Был чрезвычайным и полномочным послом в Турции (1775—1776). Затем занимал посты генерал-губернатора и наместника в Смоленске, Пскове и Орле, командовал резервным корпусом в Польше (1782—1783). Участвовал во Второй русско-турецкой войне. В 1791 г. назначен наместником Рижским и Ревельским. В 1795 — генерал-губернатор Литвы, Лифляндии и Эстляндии. 8 ноября 1796 г. Павел I вручил ему фельдмаршалский жезл с назначением командиром Литовской дивизии и военным губернатором в Риге. Был послом в Берлине и Вене (1798), после чего ушел в отставку и доживал в Москве. Похоронен в церкви Донского монастыря. После его смерти род князей Репниных пресекся. Сыну его дочери — Николаю Григорьевичу Волконскому — было разрешено именоваться князем Волконским-Репниным.

¹²⁸ Измайлов Михаил Львович (?—1797), В службе в гвардии с 1742 г.; камергер при дворе вел. кн. Петра Федоровича. 1 июня 1760 произведен в полковники. В 1761 г. участвовал в военных действиях под Кольбергом в ходе Семилетней войны. 25 февраля 1762 г. Петр III произвел его в генерал-майоры. 28 июня 1762 г., в день переворота, он был послан Петром III с письмом к Екатерине, перешел на ее сторону и уговорил Петра III отречься от престола, за что был награжден императрицей орденом св. Александра Невского. В 1768 г. получил чин генерал-поручика. С 1769 г. в отставке.

¹²⁹ По-видимому, Апраксин Петр Федорович (1728—1813 или 1811), граф, полковник, отличился в боях Семилетней войны; в 1771 г. генерал-майор, впоследствии — генерал-поручик.

¹³⁰ В литературе упоминаются два гусарских генерала по фамилии Стоянов: Иван, генерал-майор гусарского полка в 1742 г., и Михаил, (? — до 1783), генерал-майор, шеф гусарского полка в 1762 г.

¹³¹ Армейский обер-офицерский чин XIII класса в артиллерии до 1796 года.

¹³² Мешок из ткани (бумажной, холщевой, шерстяной) для порохового заряда в артиллерии при стрельбе из орудий. В России применялся с начала XVIII.

¹³³ Чернышев Захар Григорьевич (1722—1784), граф. Сын генерал-аншефа Чернышева

- 159 -

Г. П. В службе с 1735 г. Капитан (1741), камер-юнкер при дворе вел. кн. Петра Федоровича в чине полковника (1744). На действительной службе в армии с 1748 г. Генерал-майор (1750). Во время Семилетней войны командовал корпусом, занявшим в 1760 г. Берлин. В 1761 г. был назначен главнокомандующим русской армией, присоединенной по приказу Петра III к прусской армии. В 1762 г. пожалован чином генерал-аншефа и в следующем году занял пост вице-президента Военной коллегии. Был избран депутатом от дворян г. Волоколамска в Уложенную комиссию (1767), назначен первым генерал-губернатором Белоруссии (1772), получил чин генерал-фельдмаршала и пост президента Военной коллегии (1773). Последние два года жизни находился на должности Московского главнокомандующего. Был женат на родной сестре П. И. Панина, в то же время являясь сторонником братьев Орловых.

¹³⁴ От французского pionnier — первопроходец. Наименование личного состава подразделений, частей и соединений инженерных войск Русской армии в XVIII—XIX веках.

¹³⁵ Военный сигнал, подаваемый при заходе солнца, отбой.

¹³⁶ От французского detachement — отряд, команда.

¹³⁷ Сформирован в 1707 году. В 1727 г. — Каргопольский драгунский. В 1756 г. — Каргопольский конно-гренадерский полк.

¹³⁸ По-видимому, Мельгунов Александр Петрович; в 1761 г. — генерал-майор и шеф кирасирского полка, впоследствии — генерал-поручик.

¹³⁹ Вероятно, Маслов Иван Иванович. В службе с 1742 г.; в 1774 г. генерал-майор, премьер-майор л.-гв. Преображенского полка, затем — генерал-поручик, член Военной коллегии; фактически командовал Преображенским полком в отсутствие А. Г. Орлова.

¹⁴⁰ Вероятно, Бурман Адольф (Федор Петрович), герой Первой русско-турецкой войны, в 1775 г. генерал-поручик.

¹⁴¹ Вероятно, Паткуль Рейнгольд Людвиг, фон (1730—1801). В службе с 1755 г., в 1769 соратник М. И. Кутузова в Польше. С 24 ноября 1780 — генерал-майор.

¹⁴² Глебов Федор Иванович (1734—1799), боевой генерал. В службе с 1742 г. в артиллерии; участник Семилетней и Первой русско-турецкой войн. За храбрость в сражении при Цорндорфе 14 августа 1758 г. произведен в подполковники артиллерии; участвовал во взятии Берлина (1760). Полковник (1762), генерал-майор (1764). Под Хотином (1769) командовал бригадой, за участие в разгроме армии верховного визиря Молдаванджи награжден орденом св. Анны 1 ст. Командовал корпусом в армии П. А. Румянцева (1770). Генерал-поручик (1773). В решающем сражении под Силистрией 10 июня 1774 г. командовал дивизией. В 1781 г. назначен сенатором. В 1782 г. ему присвоен чин генерал-аншефа. Был женат вторым браком на статс-даме Е. П. Стрешневой и его сыну было разрешено (в 1803 г.) именоваться Глебовым-Стрешневым, в связи с пресечением рода Стрешневых.

¹⁴³ Здесь, смелый, внезапный удар, нападение врасплох.

¹⁴⁴ Армейская пароконная, двухосная крытая повозка.

¹⁴⁵ Шармицель — стычка, перестрелка.

¹⁴⁶ Открытое с тыла полевое укрепление, выступающее углом в сторону противника и позволяющее вести фланговый огонь

- 160 -

занимающим его пехоте и артиллерии, что необходимо для организации огня в системе укреплений. Состоял из двух фасов и рва перед ними. Небольшой редант назывался флешью.

¹⁴⁷ Контроскарп, передняя (дальняя от вала или крепостной стены и ближайшая к атакующим) отлогость вала.

¹⁴⁸ Частокол из заостренных вверху бревен.

¹⁴⁹ Возчик, обозный рядовой.

¹⁵⁰ В XVIII веке — крепость с арсеналом, находившаяся западнее Берлина. Ныне часть города Берлина.

¹⁵¹ Вюртембергский Фридрих, принц, генерал-майор. В 1760 г. командовал отрядом в 8 тыс. чел., участвовал в боях за Берлин.

¹⁵² Вероятно, Бахман Карл, генерал-майор русской службы в 1762 г.

¹⁵³ Город западнее Берлина. Германия.

¹⁵⁴ От французского secours — помощь, поддержка. Здесь, отряд поддержки.

¹⁵⁵ Ласси (Ласи, Лассий) Франц Мориц (Мавриций) (1725—1801), граф, австрийский фельдмаршал, сын русского фельдмаршала П. П. Ласси. Генерал-майор русской службы (1743), затем служил в австрийской армии, был другом императора Иосифа II, президент Гофкригсрата. Особенно отличился во время Семилетней войны. После разгрома австрийской армии при Лейтене 5 декабря 1759 г. ему удалось спасти остатки войск и затем, в должности генерал-квартирмейстера, восстановить вооруженные силы Австрии. В 1760 г. командовал особым корпусом и ускоренным маршем из Саксонии в Силезию спас императорскую армию от разгрома при Дрездене.

¹⁵⁶ Гильзен (Хюльзен — Hulsen), прусский генерал, в 1760 г. командир корпуса, пришедшего вместе с войсками принца Фридриха Виртембергского на помощь осажденному Берлину. Однако, узнав о намерении русских атаковать его отряд, Гильзен не принял боя и в ночь с 28 на 29 сентября скрылся в ближайшем лесу.

¹⁵⁷ Ровное низменное место.

¹⁵⁸ Комендант крепости.

¹⁵⁹ То есть умение говорить на иностранных языках.

¹⁶⁰ Воинский склад (вещевой и оружейный).

¹⁶¹ Название серебряной монеты. Впервые отчеканена в 1518 году в Чехиии в Йоахимстале (ныне г. Яхимов), откуда и получил свое название “талер”. С 1555 года талер использовался также в качестве денежной единицы в “Священной Римской империи”, а затем в Польше, Швеции, Турции и т. д.

¹⁶² От французского refugier — укрываться. Здесь укрывающиеся.

¹⁶³ Бибиков Александр Ильич (1729—1774) — государственный деятель, один из образованнейших людей своего времени. Сын инженер-генерал-поручика; в службе с 1746 г., участник Семилетней войны, подполковник, командир 3-го мушкетерского полка. В 1758 г. за храбрость в сражении под Цорндорфом произведен в полковники. В 1759 ранен под Франкфуртом и успешно исправлял обязанности коменданта этого города. В 1761 г. отличился при штурме креп. Кольбера и по окончании Семилетней войны произведен в генерал-майоры. В 1767 г. избран депутатом в Уложенную комиссию от костромского дворянства. По представлению генерал-прокурора А. А. Вяземского Екатерина II утвердила А. И. Бибикова маршалом (председателем) Уложенной комиссии. В 1771 г. командовал русскими войсками

- 161 -

в Польше во время ее 1-го раздела. В конце 1773 г., в чине генерал-аншефа, назначен главнокомандующим войсками, направленными против Пугачева. Умер в Бугульме, на пути из Казани в Оренбург.

¹⁶⁴ Бутурлин Александр Борисович, (1704—1768), граф, генерал-фельдмаршал (с 5 окт. 1756 г.). Во время Северной войны был денщиком Петра I. При Петре II — генерал-майор, камергер и фаворит цесаревны Елизаветы Петровны. Губернатор в Смоленске (1735), генерал-аншеф и сенатор (1741), московский генерал-губернатор (1742—1744). В 1760 возведен в графское достоинство и назначен главнокомандующим русской армии вместо П. С. Салтыкова. Перед кончиной Елизаветы Петровны отозван в Петербург и сдал команду В. В. Фермору. При Петре III вновь занимал должность московского главнокомандующего (до мая 1763), умер в Москве.

¹⁶⁵ Воронцов Михаил Илларионович (1714—1767), граф. Участвовал в перевороте 25 ноября 1741 г. и возведении на престол Елизаветы Петровны, на двоюродной сестре которой вскоре женился. В 1744 г. имел чин генерал-поручика, был возведен в графское достоинство и назначен на пост вице-канцлера. После падения канцлера А. П. Бестужева в 1758 г. занял его место. Оставался канцлером и при Петре III, и в первый год царствования Екатерины II. Вышел в отставку в 1763 г. из-за разногласий с Г. Г. Орловым и Н. И. Паниным. Был другом и покровителем М. В. Ломоносова.

¹⁶⁶ Шувалов Иван Иванович (1727—1797), граф. Бывший фаворит Елизаветы Петровны, генерал-поручик (25 декабря 1755), действительный тайный советник, покровитель М. В. Ломоносова, первый куратор основанного им Московского университета, основатель и первый президент Императорской Академии Художеств. Обер-камергер при дворе Екатерины II.

¹⁶⁷ Волков Дмитрий Васильевич (1718—1785), действительный тайный советник, сенатор. Во время Семилетней войны занимал важный пост секретаря “Конференции”, определявшей в тот период внешнюю и внутреннюю политику России. При Петре III был тайным секретарем и советником императора. Ему приписывается авторство “Манифеста о вольности дворянства” 1762 г. При Екатерине II — президент Мануфактур-коллегии, затем генерал-губернатор в Белоруссии, Смоленской и Оренбургской губерниях. Автор комедии “Воспитание” (1774).

¹⁶⁸ Чернышев Иван Григорьевич (1726—1797), граф. Младший брат З. Г. Чернышева. В 1741 направлялся дворянином посольства в Данию, затем при посольстве своего брата П. Г. Чернышева — в Пруссию и Англию; в 1756 г. отправлен посланником в Дрезден, имея уже звание камергера. При восшествии на престол Екатерина II пожаловала его чином генерал-поручика, наградила орденом св. Андрея Первозванного и назначила членом Адмиралтейской коллегии, вице-президентом которой он стал в 1770 г., а президентом — в конце 1796 г. В 1765 г. получил пост Главного командира Галерного флота. В 1767 — чрезвычайный и полномочный посол в Лондоне. Павел I при коронации возвел его в генерал-фельдмаршалы по флоту “с тем однако ж, чтобы он не был генерал-адмиралом” и назначил сенатором. Член Императорской Академии наук и почетный благотворитель Воспитательного дома.

- 162 -

¹⁶⁹ От немецкого kurtag — день собрания избранных. Здесь, приемный день в царском дворце.

¹⁷⁰ Великий князь Петр Федорович (Карл-Петр-Ульрих) (1728—1762), внук Петра I, племянник Елизаветы Петровны, и великая княгиня Екатерина Алексеевна, (1729—1796), урожденная принцесса Фредерика София Ангальт-Цербстская, с 1745 г. жена наследника российского престола вел. кн. Петра Федоровича

¹⁷¹ Панин Никита Иванович (1718—1783), граф. Участник переворота 28 июня 1762 г. Был посланником в Копенгагене и Стокгольме. Камергер Екатерины II, поручившей ему воспитание цесаревича Павла Петровича. С 1763 по 1781 занимал должность канцлера, возглавлял Коллегию иностранных дел.

¹⁷² Павел Петрович (1754—1801), великий князь, цесаревич, единственный сын Екатерины II и Петра III, император Всероссийский Павел I с 7 ноября 1796 по 11 марта 1801 г.

¹⁷³ Брюс Яков Александрович (1732—1791), граф. Внучатый племянник сподвижника Петра I фельдмаршала Я. В. Брюса, муж сестры Румянцева. В службе с 1750 г., участник Семилетней, Первой русско-турецкой и русско-шведской войн. В 1757 г. за отличие в Гросс-Егерсдорфском сражении награжден чином полковника, в следующем году — чином бригадира за отличия в осаде Кистрина и в сражении при Цорндорфе. В 1761 г. — генерал-майор. В 1768—1770 сражался в чине генерал-поручика против турок в качестве волонтера, командуя дивизией в армии А. М. Голицына, участвовал во взятии Хотина; в битвах при Ларге и Кагуле командовал левым флангом армии П. А. Румянцева и центральным каре. С 1773 г. — генерал-аншеф, командир Финляндской дивизии, стоявшей на границе со Швецией. Назначен генерал-губернатором Новгородского и Тверского наместничества (1782), главнокомандующий в Москве (1784—1786), генерал-губернатор С-Петербургской губернии (1787); во время войны со Швецией (1788—1790) — главнокомандующий в Петербурге и губернии.

¹⁷⁴ Имеются в виду лица, оказывающее покровительство (протекторы).

¹⁷⁵ Высший государственный орган при императрице Елизавете Петровне. Создана в 1756 году для решения важных государственных дел. С 31 августа 1763 года — Совет при высочайшем дворе.

¹⁷⁶ Вероятно, Голицын Михаил Михайлович (1731—1807). В службе с 1749 г.; с 21 апреля 1771 г. — генерал-майор.

¹⁷⁷ Измайлов Михаил Михайлович (1719—1800), происходил из знатного дворянского рода. Камергер двора Елизаветы Петровны (1760). При Петре III генерал-майор. Екатерина II пожаловала ему чин генерал-поручика (1762) и назначила главой Комиссии по постройке Кремлевского дворца (1768). Сенатор с чином действителного тайного советника (1775), возглавлял 5 департамент Сената (судебный), находившийся в Москве. С 1795 по 1797 г. на посту московского главнокомандующего.

¹⁷⁸ Прозоровский был пожалован в полковники 15 февраля 1761 года.

¹⁷⁹ Высший центральный орган военного управления в России в 1717—1802 гг. Подчинялась Сенату.

¹⁸⁰ Сформирован в 1708 году из гренадерских рот Казанского, Псковского, Сибирского, Новгородского, Московского, Каргопольского и Устюжного полков

- 163 -

дивизии Л. Н. фон Аларта как Гренадерский полковника Бильса (или 1-й Гренадерский).

¹⁸¹ Расположение войск зимой в населенных пунктах, как правило, в постоянных казармах.

¹⁸² Улица в Петербурге, находившаяся на месте Дворцовой площади, между Невским проспектом и аркой Главного штаба. (Столпянский П. Н. Петербург. Как возник, основался и рос Санкт-Питербугх. С. Петербург 1995. С. 188.)

¹⁸³ Здесь — выговор.

¹⁸⁴ Девица для прислуживания при дворе императрицы Елизаветы Петровны.

¹⁸⁵ Салтыков П. С.

¹⁸⁶ Возможно, назначенный вместо заболевшего Салтыкова, фельдмаршал А. Б. Бутурлин.

¹⁸⁷ Имеется в виду р. Одер.

¹⁸⁸ От французского côtouer — идти, ехать вдоль чего-либо. Здесь имеется в виду следовать вдоль реки.

¹⁸⁹ Подгоричани Иван Петрович, граф, выходец из Сербии. В русской службе с 1759 г.; в 1768 — генерал-майор. 4 января 1770 г. вместе с Румянцевым опрокинул 10-тысячный турецкий корпус около Фокшан.

¹⁹⁰ Долгоруков Василий Михайлович.

¹⁹¹ Валштадт монастырь, ныне населенный пункт Легницке Поле в Польше.

¹⁹² Берг (Берх) Густав Густавович, фон (1716—1778), из лифляндских дворян, участник Семилетней и Первой русско-турецкой войны. Полковник, командир драгунского полка (1752), бригадир (1757), генерал-майор, командир летучего корпуса (1759), отличился в сражении при Кунерсдорфе (1 августа). В 1761 г. назначен начальником всей легкой кавалерии. Произведен в генерал-поручики (1763). Во время Первой русско-турецкой войны командовал корпусом в Крыму. За отличие в сражении под кр. Кефа награжден чином генерал-аншефа (1773).

¹⁹³ Состоявший при Тотлебене с января 1761 года подполковник Аш заметил подозрительные связи и поступки генерала. В июне 1761 года Аш в письме к А. Б. Бутурлину, главнокомандующему русской армией в Пруссии, “по долгу присяги” сообщил о частой посылке корреспонденции Тотлебена через передовые посты к неприятелю. Кроме того, Аш выяснил наличие у Тотлебена очень крупной суммы денег, что Тотлебен купил дом и сад в Померании за 2000 талеров и ведет переговоры о покупке большой мызы за 96000 талеров. Аш наблюдал за Тотлебеном, видел шифр секретной переписки, затем тайно сообщил обо всем нескольким старшим офицерам штаба Тотлебена. В конце июня 1761 года Аш и офицеры арестовали силезского купца Исаака Сабатки, которого Тотлебен приказал проводить с казачьей охраной до Кюстрина. При его обыске 19 июня 1761 года нашли в сапоге уличающие документы (перевод секретного ордера главнокомандующего, копию маршрута русской армии от Познани в Силезию и шифрованное письмо Тотлебена). В тот же день офицеры арестовали Тотлебена и отправили вместе с его камердинером и Сабатки в Петербург. Следствие по этому делу чрезвычайно затянулось. Приговор был вынесен только в 1763 году. Если некоторые современники еще могли сомневаться в измене Тотлебена, то много лет спустя его предательство не вызывает никаких сомнений. Фридрих II в своей “Истории Семилетней войны (глава XVI) писал о Тотлебене: “Он делал все, что от него желали, и даже больше. Но вследствие легкомыслия и неосторожности,

- 164 -

вовлекших его в это недостойное ремесло, вследствие невыдерженности своего поведения, он выдал сам себя. Он был арестован в начале кампании, когда его услуги становились наиболее существенными и полезными”. (Коробков Н. М. Семилетняя война (действия России в 1756—1762 гг.) М. 1940. С. 308.)

¹⁹⁴ Возможно, Неронов Василий Васильевич, тесть писателя М. М. Хераскова. В службе с 1748 г.; участник Первой русско-турецкой войны, в 1769 г. — полковник. В 1773—1777 гг. — вице-губернатор Могилевской губернии, генерал-майор.

¹⁹⁵ Корволант — подвижный отряд легких войск различного состава, предназначенный для быстрых самостоятельных действий, рейдов, десантов.

¹⁹⁶ От французского fougasse — огонь, очаг. В XVII—XVIII веках фугасами назывались подкопы под укрепления противника с камерами для размещения пороховых зарядов.

¹⁹⁷ Письменно изложенный план боя с указанием расположения войск в боевом порядке и постановкой задач.

¹⁹⁸ От французского demu-lune — полевое укрепление в виде полумесяца.

¹⁹⁹ Один из титулов императрицы Священной Римской империи Марии-Терезии (1717—1780).

²⁰⁰ Глацкое княжество от названия г. Глатц, ныне г. Клодзко. Польша.

²⁰¹ Вероятно, гр. Валис, бывший в 1736 г. австрийским фельдмаршалом и одержавший в 1738 г. победу над турками под Белградом.

²⁰² Название нижних чинов унтер-офицерского звания, исполнявших должность ротных и эскадронных квартирьеров; отвечал за пополнение продовольственных припасов.

²⁰³ Шест, обвитый соломой, который зажигался в случае тревоги на сторожевых постах.

²⁰⁴ Любомирский Мартын (Ежи Марцин) (1738—1811), князь, польский магнат, коронный маршалок, генерал-поручик русской службы, впоследствии — один из самых влиятельных противников партии Станислава Понятовского в Польше.

²⁰⁵ По-видимому, Долгоруков Василий Владимирович (1738—1784), князь. В службе с 1749 г. Прапорщик (1752), подпоручик (1754). Во время Семилетней войны за отличия награждался чинами вне очереди и в 1762 г., в возрасте 24 лет, он уже полковник. В 1770—1774 гг. — дежурный генерал в армии П. А. Румянцева. Генерал-майор (1770), за храбрость в сражении при Кагуле награжден орденом св. Георгия 3 ст. В 1774 г. ушел в отставку с чином генерал-поручика.

²⁰⁶ Петр III, император Всероссийский с 25 декабря 1761 г. Муж Екатерины II, свергнутый ею с престола 28 июня 1762 г. и убитый ее сообщниками 6 июля того же года.

²⁰⁷ В соответствии с рескриптом Петра III от 25 февраля 1762 года Румянцев должен был приготовить свой корпус к войне с Данией.

²⁰⁸ Возможно, Нумерс И. П. (Нуммерс Густав) (?—1780-е). Участник Семилетней войны и войны с польскими конфедератами. В 1757 г. — генерал-майор. 9 июня 1762 г. назначен комендантом Кронштадта, 22 сентября этого же года получил чин генерал-поручика. В 1769 г. командовал корпусом в Польше и был сменен И. И. Веймарном.

²⁰⁹ Вероятно, Тауенцин, прусский генерал, приближенный короля Фридриха II Великого.

²¹⁰ Дизерция — дезертирство.

- 165 -

²¹¹ Измайлов М. Л.

²¹² Вероятно, Витгенштейн Христиан Людвиг Казимир, фон, (1725—1797), граф. Генерал прусской армии. В 1761 г. взят в плен и перешел на службу в русскую армию в чине генерал-майора. В 1769 г. генерал-поручик, командовал корпусом. Отец героя Отечественной войны 1812 г. генерал-фельдмаршала П. Х. Витгенштейна.

²¹³ По-видимому, Трубецкой Юрий Никитич (1736—1811), князь. Впоследствии генерал-поручик (с 10 августа 1775), действительный тайный советник.

²¹⁴ Измайлов Иван Михайлович (1724—1787). В службе с 1740 г. 2 апреля 1762 г. произведен в генерал-майоры и назначен шефом Невского кирасирского полка. Во время переворота 28 июня 1762 г. не поддержал Екатерину II и был уволен от службы. В 1770 снова был принят на службу с чином генерал-майора. В 1773 г. произведен в генерал-поручики. В 1782 г. сенатор, действительный тайный советник.

²¹⁵ По-видимому, Остгоф Бернгарт, фон; в 1762 г. — генерал-майор, шеф пехотного полка и обер-комендант Смоленска.

²¹⁶ Указ Петра III “О даровании вольности и свободы всему российскому дворянству”, изданный 18 февраля 1762 года.

²¹⁷ Тем более, особенно.

²¹⁸ От французского volontaire — лицо, добровольно поступившее на военную службу.

²¹⁹ Кашкин Евгений Петрович (1737—1796). Из родовитой дворянской семьи, окончил Сухопутный шляхетский корпус. В службе с 1754 г.; участник Семилетней и Первой русско-турецкой войны. Поручик (1756), премьер-майор (1758). В 1764 г. был послан Н. И. Паниным к Екатерине II с докладом о попытке Мировича освободить Иоанна Антоновича; произведен в полковники и назначен командиром Ярославского пехотного полка. В августе 1769 г. тяжело ранен под Хотином. Возглавлял отряд на границе с Польшей в чине генерал-майора (1771). Вместе с адмиралом Нольсом был послан на Дунай для устройства русской флотилии (1772). Получил чин генерал-поручика (1775). Генерал-губернатор Пермского и Тобольского наместничества с 1780. Наместник Вологодский и Ярославский (1788). Генерал-аншеф (1790). С 1793 г. наместник Тульский и Калужский.

²²⁰ Утверждать подписью постановление, решение, приговор.

²²¹ Кроаты — хорваты, легкие конные и пешие войска славянских национальностей в австрийской армии.

²²² Паленбах Густав Мориц, фон; в 1762 г. — генерал-поручик.

²²³ Объезжал всю армию (от французского tourrnée — объезд).

²²⁴ Меры веса: 1 фунт равен 96 золотникам, 1 золотник — 4,266 гр.

²²⁵ От французского brancardier — санитар. Здесь — приспособление для перевозки раненых.

²²⁶ Территория, на которой образовалось государство Чехия. В 1526—1918 гг. — официальное название Чехии, входившей в состав Габсбургской империи.

²²⁷ Вероятно, Денисов Карп Петрович; в службе с 1748 г., впоследствии генерал-майор казачьего войска. Умер при Александре I.

²²⁸ Здесь, исполнитель поручений.

²²⁹ Здесь старший адьютант.

²³⁰ Екатерина II, императрица Всероссийская в 1762—1796 гг.

²³¹ Апробировать — одобрить, утвердить.

- 166 -

²³² Сформирован в 1756 году.

²³³ Ошибка в тексте рукописи: речь идет о кн. Долгорукове Юрии Владимировиче (1740—1830), который с 1760 г. служил в корпусе З. Г. Чернышева и был его другом. В 1761 отличился при взятии крепости Швейдниц, был награжден чином полковника и командовал С. Петербургским полком до 1767 г., когда получил чин генерал-майора. В начале Первой русско-турецкой войны (1768) был отправлен в Черногорию с секретной дипломатической миссией, после чего вместе с А. Г. Орловым прибыл к российскому флоту, находившемуся в Архипелаге. Во время Чесменского сражения командовал кораблем “Ростислав” и за проявленную храбрость награжден орденом св. Георгия 3 ст. В 1771 г., поссорившись с А. Орловым, поступил в армию П. А. Румянцева, где также неоднократно отличался храбростью и в 1773 г. произведен в генерал-поручики. После заключения мира в 1774 г. награжден чином генерал-аншефа. Участвовал во Второй русско-турецкой войне (1787—1791), за подвиги в которой награжден орденом св. Андрея Первозванного. В 1794 и 1796 гг. дважды уходил в отставку из-за разногласий с П. А. Зубовым. При воцарении Павла I был назначен главнокомандующим в Москве, но уже в ноябре 1797 г. был уволен от службы. В 1806 г. был избран начальником земского войска седьмой области. Умер в Москве на 91-м году жизни.

²³⁴ Эльмпт (Елпт, Ельмт, Эльмт) Иван Карлович (Карпович) (Иоган Мартын), фон (1725—1802), барон, впоследствии граф. Родился в Германии, служил во Франции до майорского чина. В 1749 г. перешел в русскую службу с чином капитана. В 1755 г. — полковник. Участник Семилетней, Первой и Второй русско-турецких войн. В 1758 г. ему пожалован чин бригадира. С 1762 г. — генерал-майор в должности генерал-квартирмейстера (начальника штаба). В 1768 — генерал-поручик; принимал деятельное участие во взятии Хотина (9 сентября 1769 г.), Ясс (29 сентября) и завоевании Молдавского княжества. В 1772 г. командовал корпусом. В 1780 награжден чином генерал-аншефа. Павел I при восшествии на престол пожаловал ему чин генерала-от-инфантерии, а в день коронации (5 апреля 1797) произвел в генерал-фельдмаршалы. 10 января 1798 г. был уволен от службы “за старостию”.

²³⁵ Вероятно, Колюбакин (Колюбякин) Сергей Иванович (1722—?), отличившийся в 1771 г. в сражении при Журже. В 1779 г. — генерал-поручик; в 1780—1783 гг. занимал должность правителя Смоленского наместничества.

²³⁶ Ржевский С. М.

²³⁷ От латинского eksecutor — исполнитель. Здесь — чиновник при канцелярии и присутственном месте, на котором лежали полицейские и хозяйственные обязанности.

²³⁸ Голицын Андрей Михайлович (1729—1770), князь, генерал-майор.

²³⁹ Чины административно-хозяйственных служб полка, не состоящие в списках личного состава его рот.

²⁴⁰ Август III (Фридрих-Август), (1696—1763), польский король с 1733 по 1763 г. и курфюрст саксонский, сын Августа II. На престоле утвердился при поддержке Австрии и России, вынудивших его отказаться от прав на австрийское наследство и Курляндию. Правил слабо, целиком полагаясь на приближенных,

- 167 -

которые довели Польшу до полного внутреннего упадка. Умер 5 октября 1763 г. в Дрездене.

²⁴¹ В XVIII веке местечко в Смоленской губ. на границе с Польшей. Ныне насел. пункт Ляды в Витебской обл. Белоруссия.

²⁴² Возможно, Фабрициан Федор Иванович. 8 декабря 1769 года, отряд подполковника 1-го Гренадерского (впоследствии лейб-гвардии Гренадерского полка) Фабрициана численностью около 1600 человек, окруженный у Дуная 7-тысячным турецким отрядом, смело атаковал противника, заставил его бросить пушки, нанес большие потери и, преследуя отступавших турок, ворвался в город Галац. За этот подвиг Фабрициан первым из российских офицеров был награжден орденом Святого Георгия 3-й степени.

²⁴³ Кейзерлинг Карл (Герман Карл), фон (1696—1764), барон, граф, русский государственный деятель из древнего германского рода. На русской службе с 1730 г. Президент Петербургской Академии наук (1733), затем на дипломатической службе. Русский посол при польско-саксонском дворе, в Вене и в Варшаве.

²⁴⁴ В 1764 году при помощи русской дипломатии польским королем был избран бывший фаворит Екатерины II Станислав Понятовский.

²⁴⁵ Кречетников Петр Никитич (1727 — после 1800), старший брат генерал-аншефа графа Михаила Никитича Кречетникова. Полковник (1766), генерал-майор (1767). Командовал крупными отрядами русских войск в Польше. Своими движениями около турецкой границы сильно раздражал Турцию, и без того готовившуюся к войне с Россией. Производил очень большие поборы в тех местах, где проходил с войсками, и присваивал значительную часть, за что был отозван из Польши и заменен А. А. Прозоровским. В 1771—1772 гг. стоял с воинской командой в Ярославле против чумы в Москве. Был Астраханским губернатором до 1774 г., где тоже вызвал неудовольствие и в 1775 г. отправлен в отставку.

²⁴⁶ Либерум Вето — один из главных элементов “золотой шляхетской вольности”, право любого члена Сейма Речи Посполитой своим протестом ликвидировать постановление Сейма. Существовало с 1652 года. Данное право фактически парализовывало деятельность высшего законодательного органа страны. В течение 30 лет, предшествовавших описываемым событиям, все Сеймы были сорваны из-за наличия Либерум вето. Было отменено польской Конституцией 3 мая 1791 года.

²⁴⁷ От латинского dissidens — несогласный. В Польше, где государственной религией является католицизм, диссидентами (иноверцами) называли людей, исповедовавших православие и составлявших значительную часть населения страны. Диссиденты-православные требовали свободы своего вероисповедания и равных гражданских прав с католиками. В XVIII веке диссидентский вопрос был настолько острой политической проблемой Польши, что для его разрешения создавались диссидентские конфедерации, которые с помощью православной России вели вооруженную борьбу с центральной властью. В конечном итоге, неуступчивость властей в решении диссидентского вопроса при наличии права “либерум вето” явилась одной из главных причин падения Речи Посполитой как государства.

²⁴⁸ Черторижские (Чарториские, Черторыжские, Чарторыльские, Черторыйские

- 168 -

и т. п.), князья — один из самых богатых и влиятельных родов польских магнатов, ориентировавшихся в 1760-е годы на Россию. Наиболее известным представителем этого рода был в это время двоюродный брат Станислава Понятовского Чарторижский Адам (1734—1823), отказавшийся от своих претензий на польский престол в пользу Понятовского.

²⁴⁹ Станислав-Август (1732—1798), польский король в 1764—1795 годах. Происходил из рода крупных польских магнатов графов Понятовских. В 1755 г. прибыл в Россию в качестве секретаря английского посла Вильямса и вскоре стал фаворитом вел. кн. Екатерины Алексеевны (будущей Екатерины II). При ее поддержке был возведен на польский престол в 1764 г. под именем короля Станислава-Августа. В 1795 г. после третьего раздела Польши отрекся от престола и поселился в Петербурге, где провел последние годы своей жизни.

²⁵⁰ Разлитие рек весною, половодье.

²⁵¹ Распорядитель, председатель конфедератских провинциальных сеймов.

²⁵² Грабовский Ян Ежи (?—1789), генерал (1756), комендант литовской гвардии, маршалок Слуцкой конфедерации (1767). Сторонник короля Станислава-Августа.

²⁵³ От латинского con-ciliare — советник.

²⁵⁴ Сформирован в мае 1705 года в г. Смоленске из местной шляхты и иррегулярных смоленских конных полков. С января 1763 года — Рязанский карабинерный полк.

²⁵⁵ Находился в составе Сербского гусарского полка, сформированного в октябре 1723 года.

²⁵⁶ Жандр Семен Осипович (1738—1795). В службе с 1748 г. В Семилетнюю войну служил в Рязанском конно-гренадерском полку, участвовал в сражении при Гросс-Егерсдорфе. В ходе польской войны (1767—1768) командовал отрядом, разбившим корпус кн. Любомирского. Во время Первой русско-турецкой войны командир казачьих полков, с которыми отличился под Хотином и Измаилом, за что в 1770 г. пожалован чином полковника. Командовал бригадой на Кавказе и на Кубани, произведен в генерал-майоры и назначен Казанским обер-комендантом (1776). На этой должности находился до конца жизни.

²⁵⁷ Сформирован в 1700 году в Новгороде из вольницы и даточных людей Новгорордского разряда как солдатский Ивана Кулома. С 1712 года — Выборгский пехотный полк.

²⁵⁸ Сформирован в 1700 году в Казани из даточных людей как солдатский полковника Ивана Ивановича Англера. В 1708 году назван Пермским солдатским полком.

²⁵⁹ Возможно, князь Волконский Григорий Семенович (1742—1824), сподвижник Румянцева, Репнина, Суворова, впоследствии генерал-от-кавалерии, Оренбургский военный губернатор, член Государственного Совета; отец декабриста Сергея Волконского.

²⁶⁰ Мокроновский Анджей (1713—1784), генерал войск коронных, генеральный инспектор войск коронных (1754—1779), приближенный Августа III, связанный с гетманом Я. К. Браницким, один из предводителей французской партии, враждебной России. Протестовал против российского вмешательства. Верный сотрудник Станислава-Августа. Дипломат, маршал конфедерации и сейма 1776 года, посредник между королем и российским посольством, воевода мазовецкий (1781 г.), великий магистр масонской ложи.

- 169 -

²⁶¹ Браницкий Ян Клеменс (1689—1771), хорунжий войск коронных (1724), генерал артиллерии коронной (1728), гетман польный коронный (1735), воевода краковский (1746), гетман войск коронных (1752), кастелян Краковский (1762), сторонник российского вмешательства, претендент на польский престол.

²⁶² Подляхское (Подляшское, Подляжское) воеводство — территория в междуречье рек Буга и Нарева в Польше.

²⁶³ Уезды в Польше и Литве.

²⁶⁴ Вероятно, Мещерский Алексей Степанович (1736—?), князь; в июне 1773 г. — полковник, принял от А. В. Суворова командование Астраханским карабинерным полком. Впоследствии — генерал-поручик.

²⁶⁵ Радзивил Михал Казимеш (1702—1762), князь

²⁶⁶ Польская королевская грамота, циркулярное письмо.

²⁶⁷ Потоцкий Францишек (1700—1772), староста бельский (1720), депутат сейма, воевода волынский (1755), воевода киевский (с 1756 г.). Противник Станислава-Августа, один из предводителей Радомской конфедерации (1767).

²⁶⁸ Здесь: приверженцы, сторонники.

²⁶⁹ Кар (Карр) Василий Алексеевич (1730— после 1775). В службе с 1740 г. Участник Семилетней войны. В 1766 г. — полковник, действовал в Польше, командуя отрядом, которому было поручено было влиять на конфедератов в Радоме. С начала Первой русско-турецкой войны назначен командовать Иностранным легионом, переименованным вскоре в Петербургский легион. В 1770 г. — генерал-майор. В октябре 1773 г. был направлен против Пугачева, но уже в ноябре его отряд был окружен и разгромлен восставшими около Оренбурга, за что Кар был отставлен от службы и остаток жизни провел в своем имении близ Калуги, занимаясь хозяйством и доведя его до совершенства.

²⁷⁰ Игельстром (Игельштром, Игельстрем) Иосиф (Осип) Андреевич, фон, (1737—1823), барон, граф (1792). Из лифляндских дворян. В 1762 г. подполковник. Был одним из главных исполнителей плана П. А. Румянцева по захвату и высылке из Польши опасных врагов России Солтыка, Залусского и Ржевусских (1767). Во время Первой русско-турецкой войны полковник и генерал-майор, отличился под Килией и Аккерманом, награжден орденом св. Георгия 3 ст. Ему удалось захватить Шагин-Гирея и заставить его покинуть Тамань (1784). Наместник Симбирский и Уфимский в чине генерал-поручика (1784—1792). Участник русско-шведской войны (1788—1790). С 1794 г. в отставке. Павел I вернул его на службу, пожаловав ему чин генерала-от-инфантерии и назначив Оренбургским генерал-губернатором.

²⁷¹ От французского posseseur — владелец, хозяин.

²⁷² Отважный, неустрашимый, дерзкий.

²⁷³ Корицкий Александр Мустафа (? — около 1781 г.), полковник татарского уланского полка в Великом Княжестве Литовском. В 1768—1772 гг. — участник боев с барскими конфедератами.

²⁷⁴ Радомская конфедерация создана в 1767 году по инициативе российского посла Н. В. Репнина во главе с К. С. Радзивиллом, формально — для защиты привилегий католиков в противовес конфедерациям диссидентов Слуцкой и Торунской, в действительности же была направлена против Станислава Августа и сторонников государственных реформ.

²⁷⁵ Подкоморжий (подкоморий) — польский земский судья, назначаемый

- 170 -

королем в земский суд. Соответствовал чину полковника.

²⁷⁶ В Польше королевский наместник, получавший земельное пожалование из государственного фонда с условием отчета о получаемых доходах, обязанный военной службой королю.

²⁷⁷ От франц. cantonner — временно располагаться на обывательских квартирах, сохраняя готовность к немедленному выступлению.

²⁷⁸ Епископ Краковский — Солтык Каэтан Игнацы (1715—1788). С 1756 г. — епископ Киевский. С 1759 года — епископ Краковский. Противник Станислава Августа и его программы реформ. Участник Радомской конфедерации 1767 года. На Сейме 1767 года выступил против Н. В. Репнина. Арестован и сослан в Калугу, где находился 5 лет. Епископ Киевский — Ю. А. Залусский.

²⁷⁹ Ржевуский Вацлав (1706—1779), граф, великий коронный гетман в 1774 г., и его сын Северин (1743—1811), староста долинский, один из вождей Тарговицкой конфедерации.

²⁸⁰ Прага — укрепленное предместье Варшавы на правом, восточном берегу Вислы. Представляла собой сильную крепость полевого типа и имела важное стратегическое значение, т. к. взятие Праги делало оборону польской столицы бессмысленной. Ныне является частью Варшавы.

²⁸¹ По-видимому, Глинка Дмитрий Федорович (1737—1808). В 1765 г. выпущен из Сухопутного шляхетского корпуса в Воронежский мушкетерский полк с чином поручика. Участвовал в военных действиях против польских конфедератов и в Первой русско-турецкой войне. Капитан (1769). Вышел в отставку с чином подполковника (1778) и перешел в гражданскую службу. В 1798 г. назначен Новгородским гражданским губернатором, а в 1799 — в той же должности в Петербург.

²⁸² Возможно, Чернышев Петр Матвеевич, впоследствии полковник, Симбирский комендант, убитый Е. И. Пугачевым 13 ноября 1773 г.

²⁸³ Вероятно, Розенберг Андрей Григорьевич (1739—1813). Начал службу солдатом в 1753 г. Отличился в сражениях Семилетней войны. Участвовал в экспедиции русского флота в Архипелаг и за подвиг в Чесменском сражении награжден чином капитан-поручика (1769), чином капитана л.-гв. Преображенского полка (1770). Участвовал в боях при занятии Крымского полуострова (1771). В 1772 г. вышел из гвардии с чином армейского полковника. Генерал-поручик, командовал войсками в Крыму (1793). Награжден чином генерала-от-инфантерии 29 ноября 1797 г. Видный соратник А. В. Суворова в Швейцарском и Итальянском походах (1799). С 1802 г. Каменец-Подольский военный губернатор.

²⁸⁴ Озеров Семен Петрович (1725—1800-е), участник Семилетней войны, Польской кампании и Первой русско-турецкой войны. Отличился в битве при Гросс-Егерсдорфе (1757) в чине капитана, под Кистрином и Цорндорфом (1758), а также под Кольбергом (1759) — в чине майора. В 1767 г. — полковник. В сражении при Кагуле (1770) командовал Первым гренадерским полком в чине бригадира. За отличие при взятии Тульчи (октябрь 1771) награжден чином генерал-майора. В 1776 г. получил чин генерал-поручика и придворное звание гофмаршала. С 1777 г. в отставке.

²⁸⁵ Католический епископ.

- 171 -

²⁸⁶ Род баронов и графов Врангелей известен в Европе с XIII века и лишь на военном поприще выдвинул 7 фельдмаршалов, более 30 генералов и 7 адмиралов. Только в сражении под Полтавой погибло 22 представителя этого рода. На русской службе Врангели появились в конце Семилетней войны, участвуя и в последующих русско-турецких войнах. В данном случае речь может идти об одном из трех Врангелей: 1) Врангель 1-й, барон, Карл Магнус (1732—?), генерал-майор при Екатерине II; 2) Карл Рейнгольдович (1742—1824), отличившийся в Семилетнюю войну, впоследствии генерал-от-инфантерии; 3) Андрей Романович (1736—1813), генерал-поручик в 1791 г., правитель наместничества и тайный советник.

²⁸⁷ Часы с репетицией — часы с боем, вызываемым в любое время нажатием на пружину.

²⁸⁸ Чтобы они ни в чем не испытывали нужду.

²⁸⁹ Шлафрок — домашний халат.

²⁹⁰ Пишчевич Семен (Симеон) Степанович (1731—1796), серб, служил в австрийской армии, с 1753 года — в России, офицер русской службы, с 1777 г. — генерал-майор. Автор воспоминаний: “Известие о похождении Симеона Степанова сына Пишчевича, генерал-майора и кавалера ордена Святого Георгия, о его рождении, жизни, воспитании, науке, зачало службы, переселениив дальнюю страну, происхождение дел военных... Писал сам собственной своей рукой, собирал из разных прежних своих записок и продолжил до 1785 года.” (Часть 1—3, “Чтения в Обществе истории и древностей Российских”, 1881, кн. 4, отд. 1; 1882, кн. 2, отд. 1; 1883, кн. 2, отд. 1. Отдельн. оттиск, М. 1884.)

²⁹¹ Флейтраверс — музыкальный духовой инструмент, употребляемый в военной музыке.

²⁹² Повидимому, Салтыков Н. И.

²⁹³ Шалость, злоупотребление.

²⁹⁴ Дождями.

²⁹⁵ Договор России с Польшей заключен 24 февраля 1768 г. в Варшаве. Подписание договора было результатом борьбы России, Пруссии, Дании, Великобритании, Швеции за уравнение в правах на территории Речи Посполитой диссидентов (христиан-некатоликов) с католиками. Депутаты-католики не пошли на уступки, учитывая, что требование равноправия и представительства дворян-диссидентов в условиях сохранения “либерум вето” означало лишение Сейма возможности принятия каких-либо решений без согласия России и Пруссии. В 1767 году образовались конфедерации протестантов в Торуне, православных в Слуцке, католиков в Радоме. Депутаты-католики выступили против решения диссидентского вопроса на Сейме, в связи с чем в октябре 1767 года посол России в Польше князь Н. В. Репнин арестовал и выслал в Калугу самых активных членов Радомской конфедерации епископов Солтыка, Залусского и коронного польного гетмана В. В. Ржевусского с сыном. После этого представители Сейма во главе с князем Г. Я. Подоским вынуждены были подписать Варшавский договор, который обеспечивал “вольное исповедание веры греческой, восточной несоединенной и диссиденстких обоего евангелического исповедания вместе с правами и преимуществами светскими”. В отдельном акте перечислялись “кардинальные права” Речи Посполитой (“либерум вето”, шляхетские привилегии,

- 172 -

исключительное право шляхты занимать государственные должности и пр.), гарантировавшиеся Россией. В результате католическая религия на территории Речи Посполитой оставалась господствующей, но диссиденты получили права на занятие всех должностей, кроме избрания королем. Разрешались смешанные браки. Россия гарантировала Речи Посполитой неприкосновенность её владений и основных законов. Недовольные условиями Варшавского договора католические магнаты образовали Барскую конфедерацию 1768—1772 гг.

²⁹⁶ Станислав Август, польский король

²⁹⁷ Юго-западная часть Украины на левобережье р. Днестр.

²⁹⁸ Барская конфедерация (1768—1772) — вооруженный союз шляхты, возглавляемый консервативными магнатами, основанный в г. Баре (Подолия) в защиту независимости Речи Посполитой перед угрозой вмешательства России в ее внутренние дела; одновременно — консервативное движение против попыток реформ, проводившихся королем, во имя сохранения старых шляхетских свобод. Конфедерация была поддержана частью польского дворянства. В 1770 году она объявила детронизацию короля Станислава Августа, в 1771 предприняла неудачную попытку его похищения. Действия конфедератов (в 1769 г. — около 20 тысяч участников) имели характер партизанской гражданской войны, которая охватила всю страну. Эти вооруженные выступления были подавлены в основном российскими войсками, с небольшим участием польских и в 1771—1772 гг. — прусских войск.

²⁹⁹ Красинский Михал Иероним (1712—1784), подкоморий ружанский (1758), депутат сеймов, противник королевских реформ, один из организаторов и маршалок генеральный коронный Барской конфедерации (1768—1772), маршалок подольский (1769).

³⁰⁰ Заместитель маршалка Барской конфедерации по военным вопросам.

³⁰¹ Пулавский Юзеф (1704—1769), староста Варецкий, депутат Сейма, писарь надворный коронный (1752). В 1768 году — организатор (вместе с М. Н. Красинским) Барской конфедерации, маршалок её соединенных войск, полковник и командующий на Подолии и Украине.

³⁰² Вероятно, Баннер Петр Петрович (1715—1785). На военной службе с 1731 г., участник русско-турецкой войны (1735—1739), Семилетней войны и Первой русско-турецкой войны (1768—1774). За отличие в штурме Перекопа награжден чином подпоручика (1738), подполковник (1757), полковник за отличия (1759), бригадир и генерал-майор (1769). С 1773 г. генерал-поручик. В 1780 г. назначен начальником артиллерии в Казани.

³⁰³ Наложить арест.

³⁰⁴ Частный, неофициальный.

³⁰⁵ Артиллерийское орудие, сочетавшее в себе свойства пушки и гаубицы, способное стрелять ядрами и гранатами. На этих орудиях было изображение единорога — мифического животного с одним рогом.

³⁰⁶ Украинская миля равнялась приблизительно 10 верстам.

³⁰⁷ От французского deboucheer — выходить из узкого места леса, горных проходов на свободное пространство.

³⁰⁸ Дискреция — здесь безусловная капитуляция.

³⁰⁹ От французского recez — имперский протокол. Здесь — для допроса.

- 173 -

³¹⁰ Растах (расстах, растаг, роздых) — Остановка в походе для отдыха.

³¹¹ Бельское воеводство от г. Белз, ныне Львовская обл., Украина.

³¹² Серадское воеводство от г. Серады, ныне в Польше.

³¹³ P. S. — (post scriptum, лат.), после написанное. Приписка в письме.

³¹⁴ Возможно, Константинов Андрей Дмитриевич (?— после 1796). В 1770-х годах был перводчиком при наследнике крымского престола Шагин-Гирее, когда тот жил в Полтаве. В 1777—1780 гг., когда Шагин-Гирей был ханом, Константинов стал резидентом при его дворе с чином надворного советника. В 1777—1778 гг. вел сношения с Россией через посредство Прозоровского, командовавшего войсками около Крыма, а с 1778 — через заступившего на место Прозоровского Суворова, который называл Константинова кумом (возможно, он крестил его дочь Наташу). После 1780 служил при Коллегии Иностранных дел в чине коллежского советника.

³¹⁵ Вислока р., правый приток р. Вислы, Польша.

³¹⁶ Дунаец р., правый приток р. Вислы, Польша.

³¹⁷ Раба (Рибе) р., правый приток р. Вислы, Польша.

³¹⁸ По-видимому, Сухотин Алексей Николаевич (1726— после 1804). С 1770 г. -генерал-майор армии.

³¹⁹ Атаковать.

³²⁰ г. Казимеж, основанный в 1335 году, с 1796 года присоединен к г. Кракову. Ныне — юго-западная часть города Кракова, Польша.

³²¹ т. е перешёл границу Австрийской империи.

³²² Гаддик (Гадик) Андрей, граф (1710—1790), австрийский генерал, впоследствии — фельдмаршал. Во время Семилетней войны, в октябре 1758 г., прославился внезапным маневром и захватом Берлина, который сумел удержать в течение суток. 15 октября 1762 г. во главе австрийской армии одержал победу при Фрейберге. Председательствовал на Карловицком конгрессе (1769). Президент гофкригсрата (1774), фельдмаршал (1789). Главнокомандующий австрийской армией в войне против Турции, но вскоре был сменен фельдмаршалом Лаудоном, который и взял Белград.

³²³ Сформирован в феврале 1726 года в Низовом корпусе в Персии как заштатный. В 1734 году возвращен в Россию.

³²⁴ Вероятно, Древиц (Древич) фон, Иван Григорьевич (1733—1783). В 1759 г. перешел из прусской службы в русскую. Полковник, командир Сербского (1769), Венгерского гусарского полка (1771). Получил чин генерал-майора (1777). Отличался жестокостью и алчностью.

³²⁵ От французского facies — здесь — увидеть, определить.

³²⁶ От французского escalade — приступ, штурм.

³²⁷ Короб, жестянка, начиненная порохом для взрыва.

³²⁸ Ложироваться — закрепиться.

³²⁹ От французского enclave — выступ.

³³⁰ Вероятно, Герсдорф фон Детлев Иоанн (?—1787). Происходил из русского дворянского рода, выехавшего из Силезии. Отличился во время русско-шведской войны (1741—1743). и Семилетней войны. Впоследствии генерал-поручик.

³³¹ Волконский Г. С.

³³² Храповицкий Платон Юрьевич (1738—1794), впоследствии тайный советник, правитель Смоленского наместничества в 1782—1793 гг., сенатор с 2 сентября 1793 г..

- 174 -

³³³ Обязательство, письменное ручательство.

³³⁴ Сложило оружие.

³³⁵ Денежная награда в размере третьей части годового жалованья.

³³⁶ Вероятно, Гурьев Семен Григорьевич. В службе с 1746; с 21 декабря 1771 — генерал-майор, в 1779—1783 годах обер-комендант крепости Св. Димитрия.

³³⁷ Гайдамаки — от турецкого haydamak — нападать, или от украинского “гайда” — пошли. Участники народно-освободительного движения на Правобережной Украине, находившейся до конца XVIII века под властью Польши. В 1734, 1750 и 1768 годах движение гайдамаков перерастало в народные восстания. Здесь имеется в виду крупнейшее крестьянско-казацкое восстание “Колиивщина”, начавшееся в мае 1768 года под руководством М. Железняка и И. Гонты. Восставшие захватили города Канев, Черкасы, Смелу, Белую церковь, Фастов и Умань. В июле этого года основные силы повстанцев были разбиты.

³³⁸ Местечко в Брацлавском воеводстве Речи Посполитой. В 1726—1832 принадлежало польским магнатам Потоцким. Ныне г. Умань Черкасской обл., Украина.

³³⁹ Сформирован в 1708 году из гренадерских рот отдельных полков. В 1727 году назван Белозерским пехотным полком.

³⁴⁰ Вейсман-фон-Вейсенштейн Отто-Адольф (1726—1773), барон (1772), один из лучших русских генералов, герой Первой русско-турецкой войны. Происходил из лифляндских дворян, в службе с 1744 г.. Участник Семилетней войны, отличился в сражениях при Гросс-Егерсдорфе и Цорндорфе, где получил две раны. В 1768 г., командуя Белозерским полком, во время преследования польских конфедератов в пылу боя перешел турецкую границу и сжег г. Балту, что послужило предлогом для объявления Турцией войны России. В 1769 со своим полком принимал участие во всех важнейших действиях армии А. М. Голицына. В 1770 командовал бригадой в армии П. А. Румянцева и отличился в сражениях при Ларге и Кагуле, награжден чином генерал-майора и орденом св. Георгия 2 степени. В 1771 г. вытеснил турок из Тульчи и захватил всю артиллерию в Исакче. В 1773 г. разбил 10-тысячный турецкий корпус около Силистрии и обеспечил переправу русской армии через Дунай. Смертельно ранен 22 июля 1773 г. во время атаки у дер. Кючук-Кайнарджи. Его называли “Ахиллом армии”. А. В. Суворов писал: “Вейсмана не стало — я остался один”.

³⁴¹ Кречетников — Кречетников Михаил Никитич (1729—1793), военачальник, которого высоко ценили Г. А. Потемкин и А. В. Суворов. Окончил Сухопутный шляхетский корпус. Участник Семилетней войны. В 1764 г. уже считался одним из лучших полковников русской армии. Во время Первой русско-турецкой войны за отличия под Хотином в 1769 г. был произведен в бригадиры. За храбрость в Кагульской битве и взятие г. Краево награжден чином генерал-майора и орденом св. Анны 1 ст. В 1772 г. назначен псковским губернатором. В 1775 произведен в генерал-поручики и назначен губернатором в Тверь, затем — в Тулу и Рязань. В 1788 — Тульский и Калужский генерал-губернатор. В 1790 г. получил чин генерал-аншефа. В 1792 г. назначен главнокомандующим русской армии, действовавшей в Польше. В 1793 г. — первый генерал-губернатор присоединенных

- 175 -

к России земель по 2-му разделу Польши. Награжден графским титулом, но вскоре умер, не успев его получить.

³⁴² Сформирован в 1700 году в Москве из даточных людей как солдатский полковника Матвея Ивановича Фливерка. С 1708 — Троицкий солдатский полк.

³⁴³ По-видимому, Ширков Семен Ермолаевич, боевой офицер и генерал. На службе с 1737 г.; в 1771 г. (с 25 сентября) — генерал-майор; с 5 мая 1779 г. — генерал-поручик. С 1780 — губернатор, в 1788—1795 — правитель Киевского наместничества.

³⁴⁴ По-видимому, Бок, фон, Карл Евграф, боевой офицер, кавалер ордена св. Георгия 4 ст. В службе с 1758 г.; в 1764 г. подполковник, 24 июня разбил отряд кн. Радзивилла под Варшавой (в отряде Бока находился М. И. Кутузов). В 1789 г. — генерал-майор, член Военной коллегии.

³⁴⁵ По-видимому, Штакельберг Владимир Владимирович (1731—?), барон. В 1770 г. — полковник, сменил А. В. Суворова в должности командира Суздальского пехотного полка. В начале 1771 г. был комендантом Кракова, который по его оплошности захвачен поляками в ночь с 21 на 22 января. В конце апреля Суворов снова взял Краков.

³⁴⁶ Сформирован в июне 1702 года в Москве как Драгунский полковника Петра Михайловича Деолова. В январе 1763 года назван Тверским карабинерным полком.

³⁴⁷ Возможно, Волков Алексей Андреевич (1738—1796), впоследствии генерал-поручик (1786), Тобольский и Пермский генерал-губернатор (1789).

³⁴⁸ Сформирован в январе 1709 года под Полтавой как Драгунский гренадерский полковника Кропотова полк. В январе 1763 года назван Рижским карабинерным.

³⁴⁹ Возможно, Чоглоков Наум Николаевич (1747 — после 1794), троюродный племянник имп. Елизаветы Петровны. В 1771 г. подполковник, сослан в Сибирь.

³⁵⁰ В 1651 году сформирован Ахтырский слободской черкасский казачий полк. В 1765 году переформирован и назван Ахтырским гусарским полком. В 1769 году участвовал в сражении у Хотина, в 1770 — при Ларге и Измаиле, в 1771 — под Журжей.

³⁵¹ Сформирован в 1736 году. В 1741 году назван Венгерским гусарским полком.

³⁵² Вероятно, Эттингер Андрей Иванович, фон. В службе с 1747 г. С 10 июня 1775 г. — генерал-майор; в 1777—1789 годах — Смоленский обер-комендант.

³⁵³ Вероятно, Трейден Христофор Иван. В 1783 г. — генерал-майор, в 1791 — генерал-поручик.

³⁵⁴ Возможно, Баратов Сергей, князь, депутат Уложенной комиссии 1767 г.

³⁵⁵ Возможно, Розенберг А. Г.

³⁵⁶ Возможно, Култашев Прохор. В нач. 1770-х был лишен чина подпоручика и записан в солдаты до выслуги за то, что не сумел воспрепятствовать своему отцу, помещику, убить двоих родных братьев во время семейной ссоры.

³⁵⁷ Чрезвычайные, вне общего порядка.

³⁵⁸ Порта Отоманская — от франц. porte — дверь, врата, употреблявшееся в европейских дипломатических документах и литературе официальное название правительства (т. е. канцелярии великого визиря и дивана) Османской империи. Часто термин “Порта” относили ошибочно не к правительству, а к самой Османской империи.

³⁵⁹ Обресков (Обрезков) Александр Михайлович (1718—1787), видный русский

- 176 -

дипломат. В 1740 г., после окончания Сухопутного шляхетского корпуса, был отправлен в Константинополь с посольством А. И. Румянцева. В 1751—1768 гг. резидент русской миссии в Турции (посол, полномочный министр). Пытался предотвратить войну, но по приказу султана был арестован и провел в заключении почти четыре года (выпущен по настоянию русского правительства в начале 1772 г.). Был уполномоченным на Фокшанском конгрессе и главным советником Г. Г. Орлова; на конгрессе в Бухаресте сумел достичь соглашения по большинству пунктов мирного договора. В 1779 г. назначен сенатором. Член коллегии Иностранных дел; с 1784 г. — действительный тайный советник.

³⁶⁰ Военный делопроизводитель, чиновник для военного судопроизводства. Следователь военного суда.

³⁶¹ В 1769 году Хотинским пашой был Хадым-Ибрагим-паша.

³⁶² Бывший титул князей Молдавии и Валахии. В 1769 г. господарем Молдавии был кн. Маврокордато Константин Николаевич (1711—1769).

³⁶³ Крестьянско-казацкое восстание “Колиивщина” 1768 г.

³⁶⁴ Брацлавское воеводство Речи Посполитой. Ныне — Брацлав, поселок Винницкой обл., Украина.

³⁶⁵ Покуция, Покутье (польск.) — территория в предгорьях Карпат между реками Прутом, Черемошем и Карпатскими горами. Ныне Ивано-Франковская обл., Украина.

³⁶⁶ Здесь в смысле поручения, задания, долга.

³⁶⁷ Чёрный гусарский полк был сформирован в 1751 г. из сербов, македонцев, волохов и болгар. 14 ноября 1770 г. участвовал во взятии Бухареста и в других сражениях против турок. Упразднен в 1776 году.

³⁶⁸ Жёлтый гусарский полк сформирован в 1751 году. Упразднен в 1776 году.

³⁶⁹ Возможно, Дараган Василий Ефимович, в 1766—1773 гг. известен как камергер, тайный советник, писатель и переводчик.

³⁷⁰ Вступительное слово при открытии заседания польского Сейма.

³⁷¹ Люди низших сословий (крестьяне, мещане).

³⁷² Вероятно, Протасов Петр Степанович; в 1767 г. — подполковник, депутат Мценского уезда в Уложенную комиссию. В 1778 — генерал-майор, правитель Новгородского и Калужского наместничеств. В 1786 — генерал-поручик и сенатор.

³⁷³ Два старших сына региментаря Барской конфедерации братья Пулавские: Франц Ксаверий (1745—1769) и Казимир (1748—1779), которые предводительствовали отрядами конфедератов, успешно сражавшихся против войск России и Станислава Августа II в 1769 г.

³⁷⁴ Для оповещения местных жителей.

Сноски

Сноски к стр. 39

^* При конце сего сочинения присовокуплено будет для любопытствующих подробное описание родословия князей Прозоровских.

Сноски к стр. 61

^* Это предложение автором зачеркнуто (Прим. публ.).

^** Пропуск в тексте (Прим. публ.).

Сноски к стр. 65

^* Пропуск в тексте (Прим. публ.)

Сноски к стр. 72

^* Сделал всё, что от него зависело, для нас и он это заслужил по своей отваге и примерному поведению. (Перевод с фр.)

Сноски к стр. 90

^* Сего году был лагерь войск под Красным селом для сочинения маневров в присутствии ЕЯ ВЕЛИЧЕСТВА, где я был в лице волонтера с протчими полковниками, неимевшими своих полков в числе сего лагеря.

Сноски к стр. 94

^* Сей копии при сочинении сего “Журнала” не мог я отыскать в письмах, видно что как-либо утратилась.

Сноски к стр. 100

^* Как слышно было, что он приватно приносил в том великия прошения и обещанья быть не только в тесном союзе, но и все по воли двора исполнить.

Сноски к стр. 112

^* Полковник Полянский за болезнею отпущен был в чужие краи к водам и, будучи в Париже, трепанирована была ему голова, от чего он там умер.

Сноски к стр. 121

^* Примечание. Они успели только сведать о поведениях г-на Кречетникова в разсуждении учиненных им в Польше грабежей.

Сноски к стр. 134

^* Примечание. Сие было сколь не справедливо, столь и не похвально, ибо, как все расположение при сем случае отдано было на волю графа Апраксина, яко начальника войск, то и обещанное им слово должно было свято быть соблюдено, так как по праву народному такия обещания везде бывают ненарушимы. Естли ж бы начальник войск дал слово ко вреду ГОСУДАРСТВА, то он должен быть по праву за то судим и наказан, но слово его всегда содержано быть должно. Естли же сие не будет наблюдаемо, то, по узнании о том в предъидущие времена, не хранящему слово данности народу верить не будут.

Сноски к стр. 139

^* Граф Броницкий был назван от короля и Сената региментарем, и поручено ему было польское войско в команду. Вид сему был по настоянию нашего посла, ибо, как Сенат их универсалом назвал конфедератов бунтовщиками, так по сему поводу положено сперва их уговаривать, а наконец, за непослушание усмирить силою оружия.