263

№ 12

Приехал я, любезный Безсонов, благополучно в царствующий град в 10 часов утра. Дорога так хороша, что я вовсе ничего не боялся. Удобства удивительные: обедали мы в Твери, очень вкусно, обед стоил целковый, все торопилось, суетилось, и все успевало и делалось хорошо. На одной из станций со мной был экстренный случай: я вышел из гостиницы, где выпил стакан чаю, смотрю — вагонов нет, одни рельсы. Меня так и обдало холодом; я решил, что верно не расслышал звонка, что мне надо оставаться на целые сутки и уже ходил по галерее в самом жалком расположении духа; верно бы я и остался, если б часовой, стоявший на другом конце галереи, не спросил меня, зачем я здесь стою. Он довел меня до другой галереи, находившейся на другом боку гостиницы, где приветливо шумел паровик. Дело в том, что я вышел со станции в другие двери. Сидеть было очень покойно; до Твери я сидел рядом с Вернадским,¹ к<оторый> вел себя очень мило. Окрестностей нельзя было видеть, потому что окна совсем замерзли. Ночью вагоны б<ыли> освещены, и раздавалось храпенье пассажиров. Взвизги машины, прежде меня страшившие, были не так слышны, как на открытом воздухе, и повторялись беспрестанно, а потому вовсе утратили для меня свой ужасный характер. На Петерб<ургской> станции тотчас явилось неск<олько> человек, вызвавшихся довезти мои вещи до дому, и я преблагополучно прибыв на квартиру Коссовича, который б<ыл> дома и нисколько

264

не переменился против прежнего, с тем разве исключением, что одевается лучше и что квартира у него преудобная и очень опрятная: мебель, вещи, порядок — все в резкой противоположности с московским его бытом. Он такой же добрый: не знает края, который бы был лучше России. Но об нем после.

Тот же день я отыскал Фаусека² и послал записку Васильчикову, а на другой день в 12 часов, в облачении кандидата я в Коссовичевской шляпе представлен был Лидии Дмитриевне³: все покуда согласно с тем, что я прежде об этой даме слышал. У ней я пробыл 3 часа, присутствовал при уроке, к<оторый> давал двум моим будущим воспитанникам — ты думаешь, кто? — Горлов, который пригласил меня сегодня к себе на чай. К Шевичам я переезжаю завтра: в 12 час<ов> обещано прислать лошадь за мной и моим чемоданом. Покуда ничем еще не омрачаюсь. От Шевичей я приехал к Фаусеку, к<ото>рого не застал дома и у которого теперь сижу за письмом к тебе. Успел уже увидать лучшие улицы Петербурга: очень, очень хорош, но не поразил меня покуда ничем особенно. Жди от меня скоро другого письма: покуда не могу ничего сказать еще.

Письма адресуй: в Спб, на Моховую, в дом Пель, в квартиру Лид<ии> Дм<итриевны> Шевич.

Кланяюсь всем.

Твой П. Бартенев.

СПб. 1851. Декабря 22-го

Приписано рукой Фаусека: Да и я же здесь и свидетельствую вам мое глубокое почтение. Фаусек.