509

46

Кашгар. 24 февраля 1899 г.

Глубокоуважаемый барон Федор Романович.

Это письмо будет отправлено днями четырьмя позднее. Заграничное письмо Ваше пришло ко мне значительно позже моего прошлого к Вам письма.

510

Недавно я получил от генер<ала> Духовского¹³⁹ из Петербурга (любезность с его стороны) его печатный рапорт военному министру с приложением отчета ген<ерала> Королькова¹⁴⁰ о ферганском бунте¹⁴¹. Вам непременно нужно достать этот рапорт для присоединения к Вашей знаменитой коллекции среднеазиатских материалов. Если не достанете, я пришлю Вам списать его. Документы в высшей степени интересные. В рапорте между прочим заявляется, что “казненный ишан говорил так: “После завоевания края русскими в народе началась сильная порча нравов, отступление от шариата, разврат, были подорваны семейные начала”... “В этих словах, — наивно или цинично говорит ген<ерал> Духовской, — нельзя не видеть, что ослабление мусульманства отчасти уже достигнуто одним соприкосновением туземцев с русскою жизнею, нельзя не видеть победы русского влияния над местными нравами”...! Генер<ал> Корольков в отчете своем докладывает, что Канчибек¹⁴² (повешен года четыре тому назад за убийство таможенных стражников) был повешен невинно. Это говорит официально губернатор, при случае, о факте, который он знал 4 года тому назад! Теперь мне совершенно понятно, почему, когда я сюда возвращался, вся Фергана распевала жалобный плач Асоль-хан, жены Канчи-бека; тогда я очень дивился этой песне и уже склонялся было усмотреть в ней фанатизм; теперь все стало ясно.

Получил два выпуска книги Хедина. Совсем они мне не нравятся, хотя он и превозносил меня в них похвалами, да и хвалит не верно: совсем я не таков, каким он меня изображает. В книге много ошибок (в названиях; а я все их ему поправил и объяснил), неверностей и, отчасти, неправды.

Китайцы совсем не патриоты; в этом я давно убедился; они люди “землячеств”, патриоты провинций — хунаньцы, хубэйцы и пр., до единого Китая им дела мало. Но вот что замечательно: уже не раз я встречаю у них сочувствие и даже одобрение Кан Ю-вэю¹⁴³! Допустить, что они сочувствуют его прогрессивным идеям — невозможно: они их не знают, да и, узнав, не одобрят; знают они только то, что Кан Ю-вэй приверженец императора¹⁴⁴ и враг императрицы¹⁴⁵, которая, будто бы, любит и слушается только русских и им продали Китай. Это как будто и пробуждение общественного мнения.

Казаков наконец удовлетворили; с большим трудом окончено было дело. Другие дела, посланные в Пекин, давно там застряли.

Душевно Вам преданный

Н. Петровский