99

18

19-го июля. Рыскино

Ты верно догадался, милый Лева, что я была очень рада и очень счастлива видеть нашего дорогого Сенюшку у нас в Рыскине. Это такая была мне радость, что я пересказать не могу, особливо после отъезда Николиньки. Мне все так пусто и грустно, и брат с детьми своими приехали, как нарочно, чтоб меня рассеять. Поблагодари Сенюшку, пожалуйста, что он сюда заехал. Я просила его

100

остановиться у нас, и уверена, что ты также будешь приглашать его. Уверена также, что ты со всей родственностию примешь участие в помещении сына его Николиньки. Да еще, скажи, Лева, в каком положении определение самого Сенюшки в Москву при страховом обществе, о чем хлопотал Львов Алек<сандр> Ник<олаевич>³⁰. Напиши мне, есть ли надежда, чтобы Булгаков³¹ сдержал слово? Я уверена, что тебя не нужно просить принять в родном нашем Сенюшке живое участие во всех отношениях, когда ты принимаешь его и в чужих, и даже в людях совсем тебе незнакомых. Не правда ли, что ты каждую минуту будешь помнить, что я люблю Сенюшку, как родного брата? И что это за человек! Какой ум, какие правила. Какое счастье знать его и принадлежать ему так близко. Никто лучше тебя не может оценить такого редкого человека.

Я провожала Николиньку нашего до Волочка и там получила твои два письма, денег 75 <рублей> для людей и ящик с конфетами. Теперь не отвечаю на письма, потому что спешу кончить письмо. Сенюшка сей час едет, и мне не хочется задержать его. Буду еще на днях писать к тебе по почте, а теперь благодарю только за славные конфекты, а люди благодарят за гостинец. Как они были рады твой щедрости!

Наш Николинька должен уже быть в Петербурге, отдай ему прилагаемое письмо. Обнимаю вас обоих. Прощайте.

Маленький Колюшка все не очень здоров это время, часто плачет, худо спит и худо кушает — верно зубки идут. А когда он здоров, то так мил, что это прелесть. Жаль, что его частое хворанье помешает ему поправиться хорошенько для Машинькиного приезда.