19

* 221. Князю П. А. Вяземскому.

9-го ноября [1826 г. Михайловское].

Вотъ я въ деревнѣ. Доѣхалъ благополучно безъ всякихъ замѣчательныхъ пассажей; самый неприятный анекдотъ было — то что сломались у меня колесы, разтресенные въ Москвѣ другомъ и благоприятелемъ моимъ Г. Соболевскимъ. Деревня мнѣ

20

пришла, какъ то, по сердцу. Есть какое-то поэтическое наслажденіе возвратиться вольнымъ въ покинутую тюрьму. Ты знаешь что я не корчу чувствительность, но встрѣча моей дворни, хамовъ и моей Няни — ей богу приятнѣе щекотитъ сердце чѣмъ слава, наслажденія самолюбія, разсѣянности и пр. Няня моя уморительна. Вообрази что 70 лѣтъ она выучила наизусть новую молитву о умиленіи сердца владыки и укрощеніи духа его свирѣпости, молитвы вѣроятно сочиненной при Ц. Иванѣ. Теперь у ней попы дерутъ молебенъ и мѣшаютъ мнѣ заниматься дѣломъ. Получила-ли Княгиня поясы и письмо мое изъ Торжка? Долго здѣсь не останусь, въ П. Б. не поѣду; буду у васъ къ 1-му —— она велѣла! Милый мой, Москва оставила во мнѣ неприятное впечатлѣніе, но все таки лучше съ вами видѣться — чѣмъ переписываться. Къ тому же Журналъ —— Я ничего не говорилъ тебѣ о твоемъ рѣшительномъ намѣреніи соединиться съ Полевымъ, а ей богу — грустно. И такъ никогда порядочные литераторы вмѣстѣ у насъ ничего не произведутъ! все въ одиночку. Полевой, Погодинъ, Сушковъ, Завальевскій, кто бы не издавалъ журналъ, все равно. Дѣло въ томъ что намъ надо завладѣть однимъ журналомъ, и царствовать самовластно и единовластно. Мы слишкомъ лѣнивы чтобъ переводить, выписывать, объявлять &с. &с. Это черная работа журнала, вотъ за чѣмъ и издатель существуетъ; но онъ долженъ 1) знать Грамматику рускую 2) писать со смысломъ: т. е. согласовать существ. съ прилаг. и связывать ихъ глаголомъ. — А этаго то Полевой и ни умѣетъ. Ради Христа, прочти первый параграфъ его извѣстія о смерти Румянцова и Растопчина. И согласись со мной что ему невозможно довѣрить изданія журнала освященнаго нашими имянами. Впроччемъ ничего не ушло. Можетъ быть, не Погодинъ, а я — буду хозяинъ новаго журнала — Тогда какъ ты хочешь а ужъ Полевова ты пошлешь къ матери въ гузно. Прощай Князь Вертопрахинъ, кланяйся Княгинѣ Вѣтронѣ, которая надѣюсь выздоровила — Что наши? Что Запретная Роза? что Тимашева? какъ жаль что я не успѣлъ съ нею завести благородную интригу! но и это не ушло.

9 Noябpя.

Сей часъ перечелъ мои листы о Карамзинѣ — нѣчего печатать. Собирись съ духомъ и пиши. Что ты сдѣлалъ для Дмит... (котораго NB ты одинъ еще поддерживаешь) то мы требуемъ отъ тебя для тѣни Карамзина — не Дмит....у чета! — Здѣсь нашелъ я стихи Языкова. Ты изумишься, какъ онъ развернулся и что изъ него будетъ. Если ужъ завидывать, такъ вотъ кому я долженъ бы[лъ] завидывать. Аминь Аминь глаголю вамъ. Онъ всѣхъ насъ, стариковъ за поясъ заткнетъ. — Ахъ! каламбуръ! Скажи Княгинѣ что она всю прелесть Московскую за поясъ заткнетъ, какъ надѣнетъ мои поясы.

———