160
[Около 12-го сентября 1825 г. Михайловское].
Ты не можешь себѣ вообразить, милый и почтенный Павелъ Александровичь, какъ обрадовало меня твое письмо, знакъ неизмѣнившейся твоей дружбы..... Наша связь основана не на одинаковомъ образѣ мыслей, но на любви къ одинаковымъ занятіямъ. Ты огорчаешь меня увѣреніемъ, что оставилъ поэзію — общую
161
нашу любовницу. Если это правда, что жъ утѣшаетъ тебя, кто утѣшитъ ее?... Я думалъ, что въ своей глуши — ты созидаешь; нѣтъ — ты хлопочешь и тягаешься — а между тѣмъ годы бѣгутъ.
Heu fugant, Posthume, Posthume, labuntur anni.
А что всего хуже, съ ними улетаютъ и страсти и воображеніе. Послушайся, милый, запрись, да примись за романтическую трагедію въ 18-ти дѣйствіяхъ (какъ трагедіи Софіи Алексѣевны). Ты сдѣлаешь переворотъ въ нашей Словесности, и никто болѣе тебя того не достоинъ. Прочелъ въ Булг. твое 3-е дѣйствіе, прелестное въ величавой простотѣ своей. Оно мнѣ живо напомнило одинъ изъ лучшихъ вечеровъ моей жизни; помнишь?... На чердакѣ Шаховскаго.
Какъ ты находишь первый актъ Венцеслава? По мнѣ чудно хорошо — Старика Rotrou, признаюсь, я не читалъ, по-Гишпански не знаю, а отъ Жандра въ восхищеніи; кончена ли вся трагедія?
Что сказать тебѣ о себѣ, о своихъ занятіяхъ? Стихи покамѣстъ я бросилъ и пишу свои mémoires, то есть переписываю набѣло скучную, сбивчивую черновую тетрадь; 4 пѣсни Онѣгина у меня готовы, и еще множество отрывковъ; но мнѣ не до нихъ. Радуюсь, что 1-я пѣснь тебѣ по нраву — я самъ ее люблю; впроччемъ на всѣ мои стихи я гляжу довольно равнодушно, какъ на старыя проказы съ К..., съ театральнымъ Маіоромъ и проч.:
больше не буду! — Addio, Poëta, a rivederla, ma quando?
Почтовый штемпель: Опочка 1825 Сент. 14
____