31
27-го іюня [1822 г. Кишиневъ].
Письмо ваше такое существительное, которому не нужно было прилагательнаго чтобъ меня искренно обрадовать. Отъ сердца благодарю васъ за Ваше дружеское попеченіе. Вы избавили меня отъ большихъ хлопотъ, совершенно обезпечивъ судьбу Кавказкаго плѣнника. Ваши замѣчанія на щетъ его недостатков совершенно справедливы и слишкомъ снисходительны; но дѣло сдѣлано. Пожалѣйте обо мнѣ: живу межъ Гетовъ и Сарматовъ; никто не понимаетъ меня, со мною нѣтъ просвѣщеннаго Аристарха, пишу какъ нибудь не слыша ни оживительныхъ совѣтовъ, ни похвалъ, ни порицаній — Но какова наша Цензура? признаюсь никакъ не ожидалъ отъ нее такихъ большихъ успѣховъ въ эстетикѣ — Ея критика приносить честь ея вкусу. Принужденъ съ нею согласиться во всемъ: Небесный пламень слишкомъ обыкновенно;. долгій поцелуй поставлено слишкомъ на выдержку (trop hazardé) Его томительную нѣгу, вкусила тутъ она вполнѣ — дурно, очень дурно — и потому осмѣливаюсь заменить этотъ Киргизъ-кайсацкій стишокъ слѣдующими —: какой угодно поцелуй разлуки
Союзъ любви запечатлѣлъ.
Рука съ рукой, унынья полны
Сошли ко брегу въ тишинѣ —
И Руской въ шумной глубинѣ
Уже плыветъ и пѣнитъ волны
Уже противныхъ скалъ достигъ,
Уже хватается за нихъ
Вдругъ и проч —
Съ подобострастіемъ предлагаю эти стихи на разсмотрѣніе Цензуры — между тѣмъ поздравьте ее отъ моего имени — конечно иные скажутъ что эстетика не ея дѣло; что она должна воздавать Кесареве Кесарю, а Гнѣдичеве Гнѣдичу но мало ли что говорятъ.
Я отвѣчалъ Бестужеву и послалъ ему кое что. Не льзя-ли опять стравить его съ Катенинымъ? любопытно бы. Гречь разсмѣшилъ меня до слезъ своею сравнительною скромностію. Жуковскому я также писалъ, а онъ и въ усъ не дуетъ. Не льзя-ли его разшевелить? Не льзя-ли потревожить и Сленина,
32
если онъ купилъ остальные экземпляры Руслана. Съ нетерпѣніемъ ожидаю Шильонскаго Узника; это не чета Пери и достойно такова переводчика каковъ пѣвецъ Громобоя и Старушки. Впроччемъ мнѣ досадно что онъ переводитъ, и переводить отрывками — иное дѣло Тассъ, Аріостъ и Гомеръ, иное дѣло пѣсни Маттисона и уродливыя повѣсти Мура. Когда-то говорилъ онъ мнѣ о поэмѣ Родрикъ Саувея: попросите его отъ меня чтобъ онъ оставилъ его въ покоѣ, не смотря на просьбу одной прелестной дамы. Англійская словесность начинаетъ имѣть вліяніе на Рускую. Думаю что оно будетъ полезнѣе вліянія Французкой поэзіи робкой и жеманной. Тогда и нѣкоторые люди упадутъ, и посмотримъ гдѣ очутится Ив. Ив. Дмитріевъ — съ своими чувствами и мыслями взятыми изъ Флоріана и Легуве. Такъ то пророчу я не въ своей землѣ — а между тѣмъ не предвижу конца нашей разлуки. Здѣсь у насъ Молдованно и тошно; ахъ боже мой что то съ нимъ дѣлается — судьба его меня безпокоитъ до крайности — напишите мнѣ объ немъ если будете отвѣчать.
А. Пушкинъ.
27 іюня.
____