452

К. Ф. РЫЛЕЕВ — ПУШКИНУ

Первая половина июня 1825 г. Петербург

Благодарю тебя, милый чародей, за твои прямодушные замечания на «Войнаровского». Ты во многом прав совершенно; особенно говоря о Миллере. Он точно истукан. Это важная ошибка; она вовлекла меня и в другие. Вложив в него верноподданнические филиппики за нашего Великого Петра, я бы не имел надобности прибегать к хитростям и говорить за «Войнаровского» для Бирюкова¹. Впрочем, поправлять не намерен; это ужасно несносно для такого лентяя, как я, лучше написать что-нибудь новое. О «Думах» я уже сказал тебе свое мнение. Бестужев собирается отвечать тебе, и правда, ему есть об чем поспорить с тобой касательно мнений твоих об его обозрении². Главная

453

ошибка твоя состоит в том, что ты и ободрение и покровительство принимаешь за одно и то же. Что ободрение необходимо не только для таланта, но даже для гения, я твердил Бестужеву еще до получения твоего письма; но какое ободрение. Полагаю, что характер и обстоятельства гения определяют его. Может быть, Гомер сочинял свои рапсодии из куска хлеба; Байрона подстрекало гонение и вражда с родиной, Тасса любовь, Петрарка также; иначе быть не может, и покровительство в состоянии оперить, но думаю, что оно скорей может действовать отрицательно. Сила душевная слабеет при дворах, и гений чахнет; все дело добрых правительств состоит в том, чтобы не стеснять гения; пусть он производит свободно все, что внушает ему вдохновение. Тогда не надобно ни пенсий, ни орденов, ни ключей камергерских; тогда он не будет без денег, следовательно, без пропитания; он тогда будет обеспечен. Гений же немного и требует в жизни. Тогда потерпят, быть может, только одни самозванцы гении. Прощай, гений.

Твой Рылеев.

Еще обнимаю тебя за твои примечания. «Войнаровского» вышлю с следующею почтою.

Ты сделался аристократом; это меня рассмешило. Тебе ли чваниться пятисотлетним дворянством?³ И тут вижу маленькое подражание Байрону. Будь, ради бога, Пушкиным. Ты сам по себе молодец.

ПЗ на 1861 год, с. 36—37 (по копии); Акад., XIII, № 178.

¹ Очевидно, Пушкин критиковал Рылеева за монологический характер поэмы «Войнаровский». Действительно, историк Миллер, к которому обращена исповедь Войнаровского, безмолвствует. По цензурным условиям Рылеев вынужден был добавить дополнительные примечания, в которых демонстративно осуждал Мазепу и Войнаровского и возвеличивал Петра I. Подробнее о примечаниях к «Войнаровскому» см.: К. Ф. Рылеев. Полное собрание стихотворений. Л., 1971, с. 433—434 (коммент. А. Е. Ходорова).

Бирюков — Бируков Александр Степанович, цензор Санкт-Петербургского цензурного комитета в 1821—1826 гг.

² См. примеч. 2 к письму Рылеева Пушкину от 12 мая 1825 г.

³ См. письмо Пушкина Рылееву от второй половины июня — августа 1825 г.