246

ПУШКИН — П. А. ВЯЗЕМСКОМУ

10 июля 1826 г. Михайловское

Коротенькое письмо твое огорчило меня по многим причинам. Во-первых, что ты называешь моими эпиграммами противу Карамзина? довольно и одной, написанной мною в такое время, когда Карамзин меня отстранил

247

от себя, глубоко оскорбив и мое честолюбие и сердечную к нему приверженность¹. До сих пор не могу об этом хладнокровно вспомнить. Моя эпиграмма остра и ничуть не обидна, а другие, сколько знаю, глупы и бешены: ужели ты мне их приписываешь? Во-вторых. Кого ты называешь сорванцами и подлецами? Ах милый... слышишь обвинение, не слыша оправдания, и решишь: это Шемякин суд. Если уж Вяземский etc., так что же прочие? Грустно, брат, так грустно, что хоть сейчас в петлю.

Читая в журналах статьи о смерти Карамзина, бешусь. Как они холодны, глупы и низки². Неужто ни одна русская душа не принесет достойной дани его памяти? Отечество вправе от тебя того требовать. Напиши нам его жизнь, это будет 13-й том «Русской истории»; Карамзин принадлежит истории. Но скажи всё; для этого должно тебе иногда употребить то красноречие, которое определяет Гальяни в письме о цензуре³. — Я писал тебе в Петербург, еще не зная о смерти Карамзина. Получил ли ты это письмо? отпиши. Твой совет кажется мне хорош — я уже писал царю, тотчас по окончанию следствия, заключая прошение точно твоими словами⁴. Жду ответа, но плохо надеюсь. Бунт и революция мне никогда не нравились, это правда; но я был в связи почти со всеми и в переписке со многими из заговорщиков. Все возмутительные рукописи ходили под моим именем, как все похабные ходят под именем Баркова⁵. Если б я был потребован комиссией, то я бы, конечно, оправдался, но меня оставили в покое, и, кажется, это не к добру. Впрочем, черт знает. Прощай, пиши.

10 июля.

Что Катерина Андреевна?

РА, 1874, кн. I, стлб. 429—433; Акад., XIII, № 272.

¹ На самом деле Пушкиным написаны две эпиграммы на Карамзина: «Послушайте: я сказку вам начну...» (1816) и «В его «Истории» изящность, простота...» (1818). Обоснование авторства Пушкина (автограф эпиграммы «В его «Истории»...» не сохранился) см.: Б. В. Томашевский. Эпиграммы Пушкина на Карамзина. — П. Иссл. и мат., т. I, с. 208—215).

² В некрологах и статьях, опубликованных после смерти Карамзина в различных журналах и газетах, Н. И. Греч, П. П. Свиньин и др. начали канонизировать покойного историографа, писали, что Россия лишилась великого государственного мужа, неизменного друга царствующей династии (подробнее об этом см.: В. Вацуро.

248

Подвиг честного человека. — «Прометей», № 5, 1968, с. 37—38; Б. С. Мейлах. Из политической биографии Пушкина после восстания декабристов. — В кн.: «Проблемы современной филологии». М., 1965, с. 427—431).

³ Галиани — Фердинандо, итальянский писатель, который в письме к мадам Эпинэ от 14 сентября 1774 г. поучал свою корреспондентку: «Знаете ли вы мое определение того, что такое высшее ораторское искусство? Это — искусство сказать все — и не попасть в Бастилию в стране, где запрещено говорить всё» («Correspondance inédite de l’abbé Ferdinand Galiani», t. II. P., 1818, p. 302).

⁴ Заканчивая свое прошение на имя Николая I просьбой разрешить ему ехать «в Москву, или в Петербург, или в чужие краи», Пушкин приложил на отдельном листке следующую подписку: «Я, нижеподписавшийся, обязуюсь впредь ни к каким тайным обществам, под каким бы они именем ни существовали, не принадлежать; свидетельствую при сем, что я ни к какому тайному обществу таковому не принадлежал и не принадлежу и никогда не знал о них. 10-го класса Александр Пушкин. 11 мая 1826».

В официальном документе, каким являлось, по существу, прошение Пушкина, поэт вынужден был отступить от истины; между тем при личном свидании с Николаем I 8 сентября 1826 г. Пушкин прямо сказал царю, что если бы он находился в Петербурге в день восстания декабристов, то его место было бы среди восставших.

⁵ Барков Иван Семенович — поэт и переводчик, автор скабрезных и порнографических стихотворений, которые распространялись в списках; эта грубая литература находила подражателей, которые распускали свои вирши под именем Баркова.