- 210 -

ПУШКИН — П. А. ВЯЗЕМСКОМУ

13 июля 1825 г. Михайловское

Брат писал мне, что ты в Царском Селе¹, что он переписал для тебя мои стихи, а от тебя жду, жду письма и не дождусь — что ты? в Ревеле или еще нет? и что твой Байрон или Бейрон (Toi dont le monde encore ignore le vrai nom!)* ². Сейчас прочел твои замечания на замечания Дениса на замечания Наполеона — чудо-хорошо! твой слог, живой и оригинальный, тут еще живее и оригинальнее. Ты хорошо сделал, что заступился явно за галлицизмы³. Когда-нибудь должно же вслух сказать, что русский метафизический язык находится у нас еще в диком состоянии. Дай бог ему когда-нибудь образоваться наподобие французского (ясного точного языка прозы, то есть языка мыслей). Об этом есть у меня строфы три и в «Онегине»⁴. За твоей статьею следует моя о M-me de Staël⁵. Но не разглашай этого: тут есть одно великодушие, поставленное, во-первых, ради цензуры, а во-вторых, для вящего анонима (род онанизма журнального). Вероятно, ты уже знаешь царскую ко мне милость и позволение приехать во Псков. Я справлялся о тамошних операторах; мне рекомендуют Всеволожского, очень искусного коновала; увидим⁶. Покамест, душа моя, я предпринял такой литературный подвиг, за который ты меня расцелуешь: романтическую трагедию! — смотри, молчи же: об этом знают весьма немногие. Читал ты моего «А. Шенье в темнице»?⁷ Суди об нем, как езуит — по намерению⁸.

Милый мой! мое намерение обнять тебя, но плоть немощна. Прости, прощай — с тобою ли твоя княгиня-лебедушка! кланяйся ей от арзамасского гуся.

13 июля.

- 211 -

Передо мной моя трагедия. Не могу вытерпеть, чтоб не выписать ее заглавия: Комедия о настоящей беде Московскому государству, о царе Борисе и о Гришке Отрепьеве писал раб божий Александр сын Сергеев Пушкин в лето 7333, на городище Ворониче. Каково?

РА, 1874, кн. I, стлб. 153—155; Акад., XIII, № 183.

¹ Упоминаемое письмо Л. С. Пушкина не сохранилось. По пути в Ревель Вяземский прожил несколько дней в Царском Селе у Карамзиных.

² Пушкин приводит первый стих из послания А. Ламартина к Байрону.

³ Пушкин имеет в виду статью Вяземского «О разборе трех статей, помещенных в «Записках» Наполеона, написанном Денисом Давыдовым» (МТ, 1825, ч. 3, с. 158—165, 350—355), в которой он писал: «Многим не под силу раздробить ядро мысли, и потому с алчностью острятся они об оболочку. Если в оборотах речей найдутся галлицизмы, то по крайней мере сабля, очинившая перо нашего военного писателя, чужда сего упрека и должна обезоружить неумолимую строгость Аристархов, которые готовы защищать наш язык от чужеземного владычества с таким же упорством и энтузиазмом, с каким наши воины обороняли от него нашу землю. Усердие похвальное! Пусть целость нашего языка будет равно священна, как и неприкосновенность наших границ; но позвольте спросить: разве и завоевания наши почитать за нарушение этой драгоценной целости? Не забудем, что язык политический, язык военный — скажу наотрез — язык мысли вообще, мало и немногими у нас обработан» (МТ, 1825, ч. 3, с. 354—355).

⁴ Пушкин подразумевал строфы XXVI—XXIX третьей главы «Онегина», которая еще не была напечатана; в частности, Пушкин писал:

Доныне гордый наш язык
К почтовой прозе не привык.

⁵ Статья Пушкина «О г-же Сталь и о г. А. М-ве» (МТ, 1825, ч. 3, с. 255—259) полемизировала со статьей А. А. Муханова «Отрывки г-жи Сталь о Финляндии» (СО, 1825, № 10), который писал: «Ужели г-жа Сталь не нашла другого способа отыскивать причин, замедляющих ход просвещения, как, перерядившись Дианой, заставить читателя рыскать вместе с собою в лесах финляндских, по порошам за медведями и волками, и зачем их искать в берлогах?.. Наконец от страха, наведенного на робкую душу нашей барыни...» Отвечая рецензенту, Пушкин делал ему строгий выговор: «О сей барыне должно было говорить языком вежливым образованного

- 212 -

человека. Эту барыню удостоил Наполеон гонения, монархи доверенности, Европа своего уважения, а г. А. М. журнальной статейки не весьма острой и весьма неприличной». Статья Пушкина была подписана псевдонимом: «Ст. Ар.», то есть Старый Арзамасец. Ранее в рецензии на книгу П. А. Габбе «Биографическое похвальное слово г-же Сталь-Гольстейн» (СО, 1822, № 29) Вяземский, равно как и Пушкин высоко ценивший книги мадам де Сталь, писал, что «следы, ею проложенные, глубоко врезались на почве французской литературы, и влияние ее на умы и души современников принадлежит истории». Подробнее об отношении Пушкина к мадам де Сталь см.: Б. В. Томашевский. Пушкин и Франция. Л., 1960.

⁶ Ссылка в Михайловское, конца которой не предвиделось, побуждала Пушкина изыскивать средства, которые могли бы помочь ему выбраться из деревенского заточения. Поэт решил, что, усиленно жалуясь на здоровье, ссылаясь на необходимость лечить аневризм ноги у опытных хирургов, он сможет получить разрешение на выезд за границу. Непонимание Жуковским и Вяземским истинной причины его настойчивых жалоб по поводу аневризма вызывало крайнее раздражение Пушкина, отразившееся в последующей переписке с ними.

⁷ Стихотворение Пушкина «Андрей Шенье в темнице» (1825), посвященное Н. Н. Раевскому, впервые было напечатано с измененным названием («Андрей Шенье») и с цензурными сокращениями в сборнике стихотворений Пушкина 1826 г.

⁸ «Элегия эта одновременно воспроизводила лирический облик Шенье и являлась очень сложной аллегорией, в которую Пушкин вложил определенное автобиографическое содержание, изобразив свое заключение в Михайловском» (Б. В. Томашевский. Указ. соч., с. 156).

Сноски

Сноски к стр. 210

* Ты, чье истинное имя еще неведомо миру! (фр.)