205

ПУШКИН — П. А. ВЯЗЕМСКОМУ¹

25 мая и около середины июня 1825 г. Михайловское

Ты спрашиваешь, доволен ли я тем, что сказал ты обо мне в «Телеграфе»². Что за вопрос? Европейские статьи так редки в наших журналах! а твоим пером водят и вкус и пристрастие дружбы. Но ты слишком бережешь меня в отношении к Жуковскому. Я не следствие, а точно ученик его, и только тем и беру, что не смею сунуться на дорогу его, а бреду проселочной. Никто не имел и не будет иметь слога, равного в могуществе и разнообразии слогу его. В бореньях с трудностью силач необычайный³. Переводы избаловали его, изленили; он не хочет сам созидать, но он, как Voss, гений перевода. К тому же смешно говорить об нем как об отцветшем, тогда как слог его еще мужает. Былое сбудется опять⁴, а я всё чаю в воскресение мертвых⁵. Читал твое о «Чернеце», ты исполнил долг своего сердца⁶. Эта поэма, конечно, полна чувства и умнее «Войнаровского», но в Рылееве есть более замашки или размашки в слоге. У него есть какой-то там палач с засученными рукавами, за которого я бы дорого дал⁷. Зато «Думы» дрянь, и название сие происходит от немецкого dumm*, а не от польского, как казалось бы с первого взгляда⁸. Стихи Неелова прелесть⁹, недаром я назвал его некогда le chantre de la merde!** (Это между нами и потомством буди сказано.) Статьи и стихов Шаликова не читал. Неужто он обижается моими стихами? вот уж тут-то я невинен, как барашек! спросите у братца Леона: он скажет вам, что, увидев у меня имя князя Шаликова, он присоветовал мне заменить его Батюшковым — я было и послушался, да стало жаль, et j’ai remis bravement Chalikof!*** ¹⁰ Это могу доказать черновою бумагою. Твои каламбуры очень милы — здешние девицы находят их весьма забавными, а все-таки жду твое о Байроне. Благодарю за Casimir (как бы выкроить из него calembour?**** выгадай-ка)¹¹. Ты, кажется, любишь Казимира, а я так нет. Конечно, он поэт, но всё не Вольтер, не Гете... далеко кулику до орла! — Первый гений там будет романтик и увлечет французские головы бог ведает куда¹². Кстати: я заметил,

206

что все (даже и ты) имеют у нас самое темное понятие о романтизме. Об этом надобно будет на досуге потолковать, но не теперь; мочи нет устал. Писал ко всем — даже и к Булгарину¹³.

25 мая.

Ты вызываешься сосводничать мне Полевого. Дело в том, что я рад помогать ему, а условий, верно, никаких не выполню — следственно, и денег его мне не надобно. Да ты смотри за ним — ради бога! и ему случается завираться. Например, Дон Кихот искоренил в Европе странствующих рыцарей!!!¹⁴ — В Италии, кроме Dante единственно, не было романтизма. А он в Италии-то и возник. Что ж такое Ариост? а предшественники его, начиная от «Buovo d’Antona» до «Orlando inamorato»?¹⁵ как можно писать так наобум! А ты не пренебрегай журнальными мелочами: Наполеон ими занимался и был лучшим журналистом Парижа (как заметил, помнится, Фуше).

<Приписка Л. С. Пушкину:>

Вяземскому, который на днях у вас будет. Не то отдать А. И. Тургеневу для доставления в Москву.

Тебе ничего не пишу, мусье Lion, за то, что за тобою еще несколько ответов.

РА, 1874, кн. I, стлб. 146—149 (с неправильным разделением на два письма); Переписка, т. I, c. 217—219; Акад., XIII, № 179.

¹ К письму имеется приписка Л. С. Пушкину.

² Пушкин имеет в виду статью Вяземского «Жуковский. — Пушкин. — О новой пиитике басен» (МТ, 1825, ч. 1, № 4, с. 346—353), в которой он полемизировал со статьей Булгарина «Письма на Кавказ» (СО, 1825, № 2): «Он элегии Пушкина называет прелестными игрушками. Новое противоречие, новый non-sens! Если они игрушки, то уже не прелестны! Элегия только тогда и хороша, когда Поэт в ней не шутит, а говорит за правду. Элегия — бытописание души или холодная, скучная сказка. Элегии Пушкина не прелестные игрушки, но горячий выпечаток минутного ощущения души, минутного вдохновения уныния, — и вот чем они прелестны! <...> В Пушкине ничего нет Жуковского, но между тем Пушкин есть следствие Жуковского. Поэзия первого не дочь, а наследница поэзии последнего, и, по счастию, обе живы и живут в ладу, несмотря на искательства литературных стряпчих щечил, желающих ввести их в ссору и тяжбу, — с тем, чтобы живиться на счет той и другой, как обыкновенно водится в тяжбах».

207

³ Стих Вяземского из послания к Жуковскому.

⁴ Строка из стихотворения Жуковского «Я музу юную, бывало, // Встречал в подлунной стороне...» (1823).

⁵ Прочитав проникновенную оценку Жуковского в письме Пушкина, А. И. Тургенев писал: «Ни один стих Пушкина так не полюбился мне, как эта проза, и я готов многое простить и перу его, и даже его сердцу за эту прекрасную исповедь. Это признание Гения. Не все имеют право так поступать и уступать» (РА, 1870, стлб. 180).

⁶ Речь идет о статье Вяземского «Чернец, киевская повесть» (МТ, 1825, № 8, с. 312—320) — о поэме И. И. Козлова «Чернец».

⁷ Ср. со стихами из «Войнаровского»:

Готов уж исполнитель муки;
Вот засучил он рукава,
Вот взял уже секиру в руки.

Позднее в «Полтаве» (1828—1829) Пушкин изобразил палача, который «алчно жертвы ждет: // То в руки белые берет, // Играючи, топор тяжелый...» Традиция описания казни в поэзии того времени шла от «Паризины» Байрона (см.: В. И. Маслов. Литературная деятельность К. Ф. Рылеева. Киев, 1912, с. 284—285).

⁸ Подробнее об отношении Пушкина к Рылееву см. раздел «А. С. Пушкин и К. Ф. Рылеев» в наст. томе.

⁹ Неелов — Сергей Алексеевич, автор шуточных, сатирических и скабрезных стихотворений. Какие именно стихи Неелова имеет в виду Пушкин, неизвестно.

¹⁰ Об иронически мадригальном упоминании Шаликова в «Разговоре книгопродавца с поэтом» см. примеч. 2 к письму Вяземскому от 19 февраля 1825 г. В последующих изданиях «Разговора...» Пушкин заменил «Шаликова» на «юношу».

¹¹ Пушкин благодарит Вяземского за присылку сочинений французского поэта Казимира Делавиня. Casimir — по-французски означает «казимировая материя», «кашемир», что и вызвало желание Пушкина «выкроить» каламбур из его имени.

¹² Предсказание Пушкина оправдалось; вскоре главой французских поэтов-романтиков стал Виктор Гюго.

¹³ Письмо Пушкина Булгарину (ответ на письмо Булгарина Пушкину от 25 апреля 1825 г. — Акад., XIII, № 165) не сохранилось.

¹⁴ Пушкин имеет в виду фразу из «Разговора двух приятелей» Н. А. Полевого: «Внимательно глядя на историю просвещения, ты легко заметишь, что Дон Кихот нанес удар странствовавшим рыцарям, что Мольер вывел из моды Les précieuses ridicules

208

(«Жеманницы»), Свифт образумил многих лилипутов» (МТ, 1825, № 5, Прибавления).

¹⁵ «Buovo d’Antona» — средневековая итальянская сказка; «Orlando inamorato» («Влюбленный Роланд») — поэма итальянского поэта XV в. Маттео Боярдо.