136

ПУШКИН — П. А. ВЯЗЕМСКОМУ

27 марта, 1816 г. Царское Село

27 марта 1816.

Князь Петр Андреевич,

Признаюсь, что одна только надежда получить из Москвы русские стихи Шапеля и Буало¹ могла победить благословенную мою леность. Так и быть; уж не пеняйте, если письмо мое заставит зевать ваше пиитическое сиятельство; сами виноваты; зачем дразнить было несчастного царскосельского пустынника, которого уж и без того дергает бешеный демон бумагомарания. С моей стороны, прямо объявляю вам, что я не намерен оставить вас в покое, покамест хромой софийский почталион² не принесет мне вашей прозы и стихов. Подумайте хорошенько об этом, делайте, что вам угодно — но я уже решился и поставлю на своем.

Что сказать вам о нашем уединении? Никогда Лицей (или Ликей, только, ради бога, не Лицея) не казался мне так несносным, как в нынешнее время. Уверяю вас, что уединенье в самом деле вещь очень глупая, назло всем философам и поэтам, которые притворяются, будто бы живали в деревнях и влюблены в безмолвие и тишину:

Блажен, кто в шуме городском
Мечтает об уединенье,
Кто видит только в отдаленье
Пустыню, садик, сельской дом,
Холмы с безмолвными лесами,
Долину с резвым ручейком
И даже... стадо с пастухом!
Блажен, кто с добрыми друзьями
Сидит до ночи за столом
И над славенскими глупцами³
Смеется русскими стихами,
Блажен, кто шумную Москву
Для хижинки не покидает...
И не во сне, а наяву
Свою любовницу ласкает!..

Правда, время нашего выпуска приближается; остался год еще. Но целый год еще плюсов, минусов, прав, налогов, высокого, прекрасного!.. целый год еще дремать перед кафедрой... это ужасно. Право, с радостью согласился

137

бы я двенадцать раз перечитать все 12 песен пресловутой «Россиады», даже с присовокупленьем к тому и премудрой критики Мерзлякова⁴, с тем только, чтобы граф Разумовский сократил время моего заточенья. — Безбожно молодого человека держать взаперти и не позволять ему участвовать даже и в невинном удовольствии погребать покойную Академию и Беседу губителей российского слова⁵. Но делать нечего,

Не всем быть можно в ровной доле,
И жребий с жребием не схож⁶.

От скуки часто пишу я стихи довольно скучные (а иногда и очень скучные), часто читаю стихотворения, которые их не лучше, недавно говел и исповедовался — все это вовсе не забавно. Любезный арзамасец! утешьте нас своими посланиями — и обещаю вам если не вечное блаженство, то по крайней мере искреннюю благодарность всего Лицея.

Простите, князь — гроза всех князей-стихотворцев <на> Ш.⁷ — Обнимите Батюшкова за того больного, у которого, год тому назад, завоевал он Бову Королевича⁸. Не знаю, успею ли написать Василью Львовичу. На всякий случай обнимите и его за ветреного племянника. Valeas*.

Александр Пушкин.

Ломоносов вам кланяется⁹.

РА, 1889, № 12, с. 507; Акад., XIII, № 2.

¹ Пушкин имеет в виду стихи Вяземского, написанные под влиянием французских поэтов: анакреонтических опытов Шапеля и сатирической поэзии Буало.

² София — часть Царского Села, вблизи которой был расположен Лицей.

³ Славенскими глупцами Пушкин называет членов «Беседы любителей русского слова», противников арзамасцев.

⁴ «Россиада» — героическая поэма в двенадцати песнях М. М. Хераскова, устаревшая к началу XIX в. В критическом разборе профессора А. Ф. Мерзлякова (журнал «Амфион», 1815, № 1—3, 5—6, 8—9) говорилось и о достоинствах поэмы, и о ее недостатках (см.: Мордовченко, с. 269). Эта статья вызвала анонимную лицейскую эпиграмму «На разбор «Россиады», автором которой, по предположению Н. В. Измайлова, мог быть Пушкин (РЭ, с. 419, 822).

138

⁵ Пушкин имеет в виду заседания литературного общества «Арзамас», по ритуалу которого его члены «отпевали» «беседчиков», т. е. произносили иронически-панегирические речи своим литературным противникам. Судя по мемуарному свидетельству Ф. Ф. Вигеля, арзамасская кличка «Сверчок» была присвоена поэту еще до выпуска его из Лицея, скорее всего, в 1816 г. Официальный прием Пушкина в «Арзамас» датируется осенью 1817 г.

⁶ Стихи из послания Вяземского к Денису Давыдову, которое в то время еще не было напечатано и, следовательно, было известно Пушкину из рукописного списка.

⁷ Князья-стихотворцы <на> Ш. — А. А. Шаховской, С. А. Ширинский-Шихматов, А. С. Шишков, которые высмеивались во многих стихотворениях и эпиграммах Вяземского. Ср. с эпиграммой самого Пушкина «Угрюмых тройка есть певцов» (1815) и с анонимной лицейской эпиграммой «Кантемир — князьям Ш.» («Я взял весь ум князей и авторам князьям, // Прапрадедам моим по прозе и стихам, // Ни капельки не дам»), которая также, возможно, написана Пушкиным.

⁸ Пушкин прекратил писать поэму «Бова» (1814), узнав от Батюшкова, что тот собирается обратиться к тому же сюжету. Пушкин-лицеист с восторгом отзывался о Батюшкове, посвятив ему два послания: «Философ резвый и пиит...» (1814) и «В пещерах Геликона...» (1815).

⁹ Ломоносов — Сергей Григорьевич, лицеист. Его краткая приписка в конце письма в настоящем издании не воспроизводится.