168
Конец апреля 1825 г. Петербург.
Письмо твое Бестужев получил, но не успел отвечать: его услали в Москву провожать принца Оранского. Может быть он напишет тебе оттуда. — Здесь слышно, что Дельвиг уже у тебя: правда ли? В суботу был я у Плетнева с Кюхельбекером и с братом твоим. Лев прочитал нам несколько новых твоих стихотворений. Они прелестны; особенно отрывки из Алкорана. Страшный суд ужасен! Стихи
И брат от брата побежит,
И сын от матери отпрянет
превосходны. После прочитаны были твои Цыгане. Можешь себе представить, что делалось с Кюхельбекером. Что за прелестный человек этот Кюхельбекер. Как он любит тебя! Как он молод и свеж! — Цыган слышал я четвертый раз и всегда с новым, с живейшим наслаждением. Я подыскивался, чтоб привязаться
169
к чему-нибудь и [вот, что] нашел, что характер Алеко несколько унижен. Зачем водит он медведя и сбирает вольную дань? Не лучше ли б было сделать его кузнецом. Ты видишь, что я придираюсь, а знаешь почему и зачем? Потому, что сужу поэму Александра Пушкина, за тем, что желаю от него совершенства. На счет слога, кроме небрежного начала, мне не нравится слово: рек. Кажется, оно несвойствен<но> поэме; оно принадлежит исключительно лирическому слогу. Вот всё, что я придумал. Ах, если бы ты ко мне был также строг; как бы я был благодарен тебе. Прощай, обни<маю теб>я, а ты обними Дельвига.
не пишешь ни слова о П.<олярной> Звезде. ли Наливайко?
Прощай, милая Сирена.1
Твой Рылеев.
Адрес: Александру Сергеевичу
Пушкину.
etc. etc. etc.