- 98 -

<О НОВЕЙШИХ БЛЮСТИТЕЛЯХ НРАВСТВЕННОСТИ.>

Но не смешно ли им судить о том, что принято или не принято
в свете, что могут, чего не могут читать наши дамы, какое выражение
принадлежит гостиной (или будуару, как говорят эти господа).
Не забавно ли видеть их опекунами высшего общества, куда вероятно
им и некогда и вовсе не нужно являться. Не странно ли в ученых
изданиях встречать важные рассуждения об отвратительной
безнравственности такого-то выражения и ссылки на паркетных дам? —
Не совестно ли вчуже видеть почтенных профессоров, краснеющих
10 от светской шутки? — Почему им знать, что в лучш<ем обществе> <?>
жеманство и напыщенность еще нестерпимее, чем простонародность
(vulgarité) и что оно-то именно и обличает незнание света? Почему
им знать, что откровенные, оригинальные выражения простолюдимов
повторяются и в высшем обществе, не оскорбляя слуха — между тем
как чопорные обиняки провинциальной вежливости возбудили бы
только общую невольную улыбку? — Хорошее общество может
существовать и не в высшем кругу, а везде, где есть люди честные,
умные и образованные.

Эта охота выдавать себя за членов высшего общества вводила
20 иногда наших журналистов в забавные промахи. Один из них думал,
что невозможно говорить при дамах о блохах, и дал за них строгой
выговор — кому же — одному из молодых блестящих царедворцев. —
В одном журнале сильно напали на неблагопристойность поэмы, где
сказано, что молодой человек осмелился войти ночью к спящей
красавице. И между тем как стыдливый рецензент разбирал ее как
самую вольную сказку Бокаччио иль Касти — все петерб.<ургские>
дамы читали ее, и знали целые отрывки наизусть. Недавно ист.<орический>
роман обратил на себя внимание всеобщее, и отвлек на несколько
дней всех наших дам от fashionable tales <См. перевод> и исторических
30 записок. Что же? Газета дала заметить автору, что в его простонародных
сценах находятся слова ужасные: сукин сын. Возможно ли — что
скажут дамы, если паче чаяния взор их упадает на это неслыханное
выражение? — Что б они сказали Фонвизину, который императрице
Екатерине читал своего Недоросля, где на каждой стр.<анице> эта

- 99 -

невежливая Простакова бранит Еремеевну собачьей дочерью? —
Что сказали б новейшие блюстители нравственности и о чтении
Душеньки, и об успехе сего прелестного произведения? — Что
думают они о шутливых одах Державина, о прелестных сказках
Дмитриева? — Модная жена не столь же ли безнравственна, как и
Граф Нулин?

<1830>