383

Новое издание статей Писарева о Пушкине

Недавние публикации и переиздания классиков критики дают немало существенных материалов к истории оценки Пушкина революционно-материалистической критикой 50—60-х годов.

После ряда посвященных Пушкину статей и рецензий Н. А. Добролюбова („Александр Сергеевич Пушкин“, „Сочинения Пушкина, седьмой, дополнительный, том издания Анненкова“, „Несколько биографических и библиографических заметок о Пушкине“, а также частично „Русский Иллюстрированный Альманах“), комментированных Ю. Г. Оксманом и вошедших в первый том „Полного собрания сочинений“ Добролюбова (ГИХЛ, 1934), советский читатель получает знаменитые статьи Д. И. Писарева „Пушкин и Белинский“, вошедшие в недавно вышедший 2-й том „Избранных сочинений“ Писарева (Гослитиздат, М. 1935).

Текстологический комментарий к статьям принадлежит Н. Ф. Бельчикову, который вновь проверил текст, сличив журнальную редакцию (1865) и редакцию первого собрания сочинений Писарева (1866), а также использовав автограф второй половины второй статьи, недавно обнаруженный в Литературном музее в Москве. Впрочем, этот автограф не дает существенных разночтений.

Общий комментарий дан В. Кирпотиным, объясняющим установки статей Писарева следующим

384

образом: „Статьи Писарева о Пушкине и о Белинском явились следствием его понимания расстановки общественных сил и тактических задач «мыслящих реалистов» в России второй половины 60-х годов, после неудачи коренного преобразования общественно-политического строя в России «снизу». Разочаровавшись в революционных способах политической перестройки России, продумывая тактику решения задачи своего поколения мирным, не революционным (т. е. оппортунистическим) путем, Писарев остался в то же время резким противником реакционного лагеря“.

Между тем, именно пропаганда Пушкина была оружием в руках общественно-литературной реакции: „все группы консервативно-либерального лагеря, — говорит В. Кирпотин, — прикрываясь теорией «чистого искусства», пытались превратить имя Пушкина в знамя реакции, пытались под видом защиты поэтического авторитета Пушкина помешать художественной литературе и литературной критике служить политическим целям освободительного и революционного движения“. „Писарев и попытался своими статьями выбить оружие из рук своих противников, доказывая, что Пушкин — лишь умелый версификатор, но что поэзия его ничтожна и вредна, и что Белинский жестоко ошибся в своей оценке Пушкина“.

Переходя к анализу самой статьи, В. Кирпотин указывает на прямолинейно-метафизический характер мышления Писарева, который „доводил до абсурда точку зрения его великих предшественников — Белинского, Чернышевского и Добролюбова и в вопросе о служебной роли искусства в общественной жизни, и в оценке отдельных корифеев русской литературы, в данном случае — Пушкина“.

Это отсутствие диалектики, метафизический подход, составляет основной порок построений Писарева: „Писарев отождествляет творение с творцом, тип, созданный Пушкиным, с самим Пушкиным... Отождествление писателя с его типом опиралось у Писарева на упрощенно-нетерпимую оценку Писаревым идеологического лица писателя. Писарев мерил писателя, как аршином, масштабом своей программы деятельности. Если взгляды писателя совпадали с этим аршином, — он его принимал; если же писатель хоть частично не умещался в писаревскую мерку, — он его целиком и полностью отвергал, причем эту операцию Писарев применял не только к современникам, но и к тем писателям, деятельность которых протекала в иной исторической обстановке, как к тому же Пушкину, например. Писарев не пытался и не мог оценить смысл творчества писателя в его конкретно-историческом значении; в этом был основной недостаток его критики и корень всех его ошибок. Писарев — просветитель, в его взглядах элементов диалектики было неизмеримо меньше, чем во взглядах и Белинского, и Чернышевского, и Добролюбова. Писарев рассматривает творчество Пушкина с абстрактной, отвлеченной точки зрения, а не с исторической, классовой. Правда, Писарев понимает, что Онегин был крепостник-помещик, и что Пушкин изображает отношения крепостного общества в примирительных и идеализирующих тонах. Но он не понимал причин общественного развития, он не видел развития отдельных классов и смены классов в историческом процессе. Поэтому Писарев не может объяснить творчества Пушкина, он лишь морально осуждает Пушкина, как и крепостнический строй, порождением которого был великий русский поэт“.

В заключение В. Я. Кирпотин констатирует, что „Писарев не сумел, конечно, сбросить Пушкина с пьедестала, как не сумел и разрушить эстетики. Но статьи Писарева о Пушкине остаются одним из интересных памятников классовой борьбы в общественной мысли второй половины 60-х годов“.

А. Максимович.