128

ПУШКИНСКИЙ ПРОЕКТ ПЕРЕВОДА КОМЕДИИ
К. БОНЖУРА «МУЖ-ВОЛОКИТА, ИЛИ УРОК»

Известно, что Пушкин питал большой интерес к жанру комедии, в частности к жанру легкой комедии. Он, например, очень ценил комедии Хмельницкого.1 Сохранившиеся в пушкинском наследии отрывки, наброски, планы свидетельствуют о том, что его самого занимала мысль о написании комедии. В начале 20-х гг. светская комедия была очень популярна в России. В 1821 г. Пушкин набрасывает программу и сцену комедии об игроке («Скажи какой судьбой»); начало «Евгения Онегина» представляет собой в некотором роде «лироэпическую интерпретацию легкой комедии»;2 в «Борисе Годунове» есть сцена, не вошедшая в печатную редакцию, имеющая черты салонной комедии — сцена, в которой Рузя наряжает Марину Мнишек.

Позже у Пушкина возникнет мысль о переводе светской французской комедии. Об этом неосуществленном замысле свидетельствуют сохранившиеся черновой автограф перевода одного явления из комедии французского драматурга К. Бонжура «Муж-волокита, или Урок» (Bonjour C. «Le mari à bonnes fortunes ou la leçon») (ПД № 106); написанный по-французски план (ПД № 107) и наличие помет, сделанных Пушкиным в списке действующих лиц комедии

129

Бонжура (книга из библиотеки Пушкина — № 633 по описанию Б. Л. Модзалевского).

Впервые перевод напечатан П. В. Анненковым в 1855 г., он начинается со строки «Всё жалобы, упреки, слезы — мочи нет».3 П. В. Анненков, основываясь только на тексте перевода, смог увидеть в нем «подражание тону французской комедии» «в приложении ее к русскому быту».4 Позднее, связав этот отрывок с планом другой комедии — комедии «об игроке»,5 П. В. Анненков предположил, что речь идет о новом варианте комедии об игроке, в котором действующими лицами вместо брата и сестры становятся мать и сын.6 Связав отрывок с планом комедии об игроке, П. В. Анненков помещает его разбор в раздел «На Юге России — 1820—1823».7 В последующих изданиях пушкинских сочинений рассматриваемый отрывок печатают с датой «1821». (На автографе неизвестной рукой проставлена дата —«1821». Можно предположить, что эта дата вписана В. И. Срезневским, описавшим собрание Л. Н. Майкова, в составе которого автограф перешел в библиотеку Академии наук в 1904 г.8 Такое предположение можно сделать исходя из того, что В. И. Срезневский в своем описании указывает дату создания наброска —1821 г., но, описывая внешний вид автографа, ничего не говорит о наличии этой даты на листе, хотя во всех остальных случаях называет цифры и даты, имеющиеся в рукописях.9

Однако уже в 1908 г. С. А. Венгеров высказывает сомнение в правильности датировки отрывка 21 годом, отмечая спорный характер связи его с планом и наброском комедии об игроке.10

Первым соотнес отрывок из комедии с планом, написанным по-французски, Б. В. Томашевский, заметив, однако, что восстановить развитие интриги по плану и лишь одному явлению невозможно.11

В собрании сочинений Пушкина 1931 г. С. М. Бонди также соотносит отрывок с планом на французском языке и приводит полный текст, дав отрывок с первой строкой «Она меня зовет — поеду или нет». Кроме того, С. М. Бонди указывает новую дату — 1828 г.12 Он считает, что замысел комедии совпадает с замыслом романа или повести из петербургской светской жизни — «На углу маленькой площади». Обоснование датировки не указывается.13 (В работе, опубликованной через десять лет, С. М. Бонди, упоминая неоконченные пушкинские драматические наброски, говорит об отсутствии

130

их точной датировки.14 В собрании сочинений 1960 г. он ставит дату «1826—1828 гг.»).15

Самый подробный анализ интересующего нас отрывка дан в комментарии Д. П. Якубовича к академическому изданию 1937—1949 гг.16 Д. П. Якубович первым установил, что набросок является переводом одного явления из комедии Бонжура «Муж-волокита, или Урок» (1824), поставленной на сцене Французского Театра в Париже 30 сентября 1824 г. Поскольку набросок — это перевод из комедии Бонжура, ясно, что он не мог быть написан ранее осени 1824 г. Д. П. Якубович датирует отрывок по почерку приблизительно 1827—1828 гг.

Казимир Бонжур (1795—1856) — автор стихотворных комедий, написанных в 20—40-х гг. XIX в. Комедии эти, нравоучительные, но остроумные, с большим успехом шли на сцене Французского Театра в Париже. Герой комедии «Муж-волокита» — аристократ Дервиль — не занимается своей молодой женой Аделью и ищет развлечений на стороне. Его мать, г-жа Дервиль, видит это и осуждает сына. Вместе с тем она беспокоится, что влюбленный в Адель ее кузен Шарль может в конце концов увлечь ее. Г-жа Дервиль стремится воспрепятствовать этому и одновременно дать сыну урок. Ход интриги предоставляет ей удобный случай. Адель симпатизирует своему кузену и, случайно увидев, как он любуется какой-то миниатюрой, хочет узнать, в кого он влюблен. Горничная похищает миниатюру и отдает ее Адели. Та видит свой собственный портрет. Горничная сообщает о миниатюре г-же Дервиль (г-жа Дервиль — ее крестная мать). Опасаясь, как бы отношения между Аделью и ее кузеном не зашли слишком далеко, г-жа Дервиль представляет дело так, будто бы Шарль и Адель приготовили Дервилю сюрприз — задумали подарить ему миниатюрный портрет Адели. Шарль вынужден отдать миниатюру Дервилю. Адель знает теперь, что Шарль влюблен в нее. Понимая, что для них обоих будет лучше, если Шарль уедет, она хочет устроить его секретарем к консулу Франвалю. А тем временем Дервиль увлекся женой Франваля и пишет ей анонимные записки. Г-жа Франваль показывает одну такую записку, приглашающую ее на свидание, Адели. Адель узнает почерк мужа. Между тем страдающий Шарль пишет Адели письмо, умоляя ее встретиться с ним. Это письмо, прежде чем дойти до Адели, попадает в руки г-жи Дервиль. Время и место обоих свиданий совпадают. В результате путаницы из-за этих совпадений получается так, что Дервиль стоит на страже во время свидания Шарля с его женой. Г-жа Дервиль присутствует при этом, спрятавшись в парке. Затем она рассказывает об этом Дервилю в присутствии Адели. Попав в смешное положение, Дервиль получает урок и, раскаявшись, решает быть верным своей жене.

Сопоставляя план Пушкина с ходом действия у Бонжура, учитывая помеченные крестом действующие лица в книге с комедией,

131

можно представить проект пушкинского перевода комедии. Пушкин собирался убрать второстепенные персонажи (чету Франвалей и слуг), выбросить ряд сцен, не имеющих прямого отношения к основному действию, и добавить две свои сцены. Во-первых, — сцену «слуга приносит миниатюру» во втором действии. Пушкин, очевидно, хотел оставить интригу с миниатюрой, но, сокращая пьесу, думал изложить ее по-своему. В третьем действии он добавляет сцену объяснения г-жи Дервиль с Шарлем — у Бонжура в третьем действии такой сцены нет. Задумав все эти изменения, Пушкин хотел сохранить главную линию — неверный муж Дервиль, его жена Адель, ее кузен Шарль и мать Дервиля, сознательно вмешивающаяся в развитие отношений трех основных персонажей. Сюжет предполагаемой пушкинской комедии фактически сводится к изложенному выше краткому содержанию комедии Бонжура. То, что Пушкин убирает слуг и Франвалей, не должно повлиять на развитие основного сюжета: чета Франвалей не играет большой роли, она введена главным образом для ее противопоставления Дервилям, как образец идеальной супружеской пары.

Пушкин сделал перевод четвертого явления первого действия комедии. Однако первые семь строк — это своего рода сжатый пересказ того, что у Бонжура изложено в первом и третьем явлениях первого действия. В семи строках Пушкин передает содержание монолога Дервиля, его диалога со слугой и содержание авторских ремарок. Первая же строка пушкинского перевода «Она меня зовет — поеду или нет?» дает понять, что герой получил письмо с приглашением на свидание и обдумывает ответ. У Бонжура это же содержание передано с помощью более пространных рассуждений персонажа и с помощью ремарок. Затем следует близкий перевод оригинала, ряд строк переведен почти буквально. Например: «Que vois-je? c’est ma mère... Oh les sermons! l’ennui!» — «Ах! матушка идет... предвижу увещанья...»; «J’ai besoin d’exprimer ici ce que je pense» — «Я шла к тебе, мой друг, мне надобно с тобой О деле говорить...»; «Ne la conduis-tu pas dans le monde avec toi?» — «Ты должен бы представить жену свою везде» и др. Впрочем, тут тоже наблюдается стремление Пушкина к лаконичности: он опускает ремарку, передавая ее содержание внутри диалога (вместо «целует ей руку» — «А, здравствуйте, maman»), выбрасывает длинную реплику матери. Пушкин сильно сократил образец, однако раскрыл ситуацию и определенным образом охарактеризовал героя.

Пушкин не только хотел сократить комедию и переделать некоторые сцены, он, очевидно, собирался перенести действие в Россию: в отрывке назван Каменный (в первоначальном варианте Троицкий) мост. Надо заметить, что пушкинская переработка комедии довольно точно передает настроение и стиль оригинала. У Бонжура место действия конкретизировано: в ремарках указывается, где происходит действие, персонажи, говоря о своих перемещениях, приводят реальные географические названия. Так, например, три первых и пятое действия разворачиваются в Отёй (Autëil) — пригороде

132

Парижа, четвертое действие перенесено в Булонский лес — излюбленное место прогулок французской аристократии. У Пушкина также имеется конкретное указание на место действия. Б. В. Томашевский считал, что действие перенесено в Москву.17 В Москве действительно были в пушкинское время (существуют и поныне) Троицкий и Каменный мосты. Но Троицкий мост — это мост через реку Неглинную от Троицких ворот Кремля, соединявший Кремль с Занеглименьем.18 Герой комедии собирается идти за Троицкий мост — т. е. идти из Кремля или в Кремль, что явно не годится по контексту. Каменный мост в этом плане подходит больше: Большой Каменный мост через Москву-реку вел в Замоскворечье, т. е. в купеческую, мещанскую Москву.19 Однако и в Петербурге были при Пушкине как Троицкий, так и Каменный мосты. Троицкий (или Петербургский) наплавной мост вел на Петербургскую сторону (от Летнего сада), которая в то время была глухим предместьем.20 Каменный мост проходил через Екатерининский канал на Гороховой улице.21 За Екатерининским каналом примерно как раз за Каменным мостом начиналась столичная окраина — Коломна. «Вдова с племянницей в Коломне» — может быть здесь уже звучит мотив петербургской поэмы «Домик в Коломне» (поэма написана в 1830 г., замысел и первые наброски, возможно, относятся к 1829 г.). Интересно отметить, что в «Беловом автографе с поправками» поэмы есть фрагмент, имеющий самостоятельное значение, — это фрагмент, посвященный александрийскому стиху. Может быть, это стихотворение не предназначалось для поэмы, а должно было играть роль вступления к какому-то иному стихотворному произведению. Во второй половине 20-х гг. комедии (после «Горе от ума» Грибоедова) пишутся в большинстве своем вольным размером. Пушкин же сохраняет размер оригинала и переводит отрывок александрийским стихом (В. Я. Брюсов отмечал, что Пушкин написал два отрывка комедий правильным александрийским стихом, т. к. «было уже общим местом, что российский шестистопный ямб с парными рифмами — только условная замена французских александрин. По-видимому Пушкина соблазнила мысль воскресить этот опозоренный стих, доказать, что под пером искусного мастера он может стать живым и естественным»22 ).

Выше было сказано, что С. М. Бонди сопоставлял отрывок из комедии Бонжура с началом повести «На углу маленькой площади». План повести относится к 1829 г., беловая рукопись — к 1830—1831 гг. Отметим, что в вариантах упоминается Коломна: «В Коломне на углу маленькой площади», «На углу маленькой площади в Коломне». Здесь можно проследить и некоторые сюжетные параллели: в обоих случаях — сцены из жизни аристократии, переплетающиеся с жизнью мещанской среды. (Можно вспомнить и об устном рассказе Пушкина

133

«Уединенный домик на Васильевском», который относится к 1828 г.). В пушкинском переводе показан аристократ, которому надоели дамы света («откланяюсь, пора — она мне надоела») (жена надоела ему еще раньше) и который ищет разнообразия в мещанской среде (у Бонжура этого нет — Дервиль меняет роман с одной аристократкой на роман с другой дамой света). К концу 1820-х гг. относятся незавершенные прозаические наброски «Гости съезжались на дачу», «Роман в письмах»: очевидно, в этот период Пушкина занимает сюжет о романах светского молодого человека. Однако едва ли комедия «Муж волокита» могла привлечь Пушкина только сюжетной линией.

Почему в конце 20-х гг. Пушкин обращается к жанру легкой комедии? М. Загорский объясняет это возродившимся после Михайловской ссылки интересом к театру, актерам, желанием видеть свою пьесу на сцене.23 Д. П. Якубович полагает, что Пушкина привлекли легкость стиля, живой стих, остроумие комедии Бонжура.24 Л. И. Вольперт пишет о том, что комедия, и особенно французская, всегда имела большое значение для Пушкина, и, хотя он так и не написал ни одной законченной комедии, все его творчество проникнуто комедийностью. Комедия же Бонжура привлекла Пушкина тем, что она интересна в психологическом отношении, убедительно раскрывая чувства светской женщины.25

Комедия «Муж волокита» остроумна, занимательна, отличается живостью действия и легкостью языка. Недаром она пользовалась успехом у французской публики и получила самую положительную оценку в прессе. (Любопытно отметить, что один из отзывов на комедию находится в том же журнале, в котором помещена рецензия на «Бахчисарайский фонтан» Пушкина).26 Комедия шла и в театрах России, и, судя по всему, в Петербурге она впервые была поставлена весной 1828 г. О спектакле «Le mari à bonnes fortunes ou la leçon», показанном на сцене Малого театра в Петербурге, сообщают газеты «Северная пчела» и «Le Journal de Saint-Pétersbourg», причем в последней отмечается, что речь идет о «новой комедии». В это время Пушкин был в Петербурге.27 Можно предположить, что Пушкин видел комедию на сцене весной 1828 г. и она настолько привлекла его, что ему захотелось ее перевести. Если обратиться к тексту перевода, то видно, что Пушкин не стремился к точной передаче содержания реплик персонажей, для него главное — выразить общее настроение (может быть, поэтому он сохраняет размер оригинала). Например, работа над переводом октав «Неистового Роланда» носит совсем иной характер: тут наблюдается стремление быть как можно ближе к тексту оригинала (в то же время стихотворный

134

размер оригинала не сохранен). Случай же перевода отрывка из Бонжура — это не столько перевод текста, сколько желание передать основной тон комедии — и это говорит в пользу версии о том, что на перевод комедии Пушкина подвигло не ее прочтение, а то, что он увидел ее на сцене. Г. Д. Владимирский совершенно прав, считая, что набросок из комедии Бонжура следует отнести к «смешанным» переводам, т. е. переводам только частично отвечающим «точному» переводу.28 М. Загорский полагает, что в академическом издании (VII) имеется неувязка в обозначении жанров: отрывок обозначен как «Перевод из К. Бонжура», но автор комментария (Д. П. Якубович) говорит о переделке, переработке комедии.29 Наверное, действительно термин «перевод» не совсем точно отображает суть предпринятой Пушкиным работы. Более точным будет обозначить отрывок «Из К. Бонажура».

В пользу датировки пушкинского замысла перевода 1828 годом говорят и следующие факты. Отрывок перевода и план написаны на полулистах, составлявших изначально одно целое. Бумага белая, с золотым обрезом, без водяных знаков. В описании рукописей Пушкина Б. Л. Модзалевского и Б. В. Томашевского эта бумага числится под номером «242». По описанию, сделанному Б. В. Томашевским, выясняется, что на точно такой же бумаге (№ 242) написан еще только один из известных пушкинских автографов — письмо П. А. Вяземскому от 1 сентября 1828 г. из Петербурга. Черновик этого письма находится в рабочей тетради Пушкина 1828—1833 гг. (ПД № 838) на 21-м листе. На 25-м листе этой тетради, на обороте, имеется мужской профиль, атрибутированный Л. Ф. Керцелли как портрет Николая Дмитриевича Киселева.30 На листе с переводом из комедии также имеется мужской профиль, до сих пор не атрибутированный. Благодаря помощи Р. Г. Жуйковой, указавшей на сходство этих двух профилей, оказалось возможным предположить, что на автографе перевода из Бонжура тоже изображен Н. Д. Киселев. Это предположение подтверждается упоминанием имени Киселева в интересующем нас письме к Вяземскому. Письмо Пушкина — это ответ Вяземскому, который, в частности, спрашивал его о Киселеве. Пушкин пишет: «Пока Киселев и Полторацкие были здесь, я продолжал образ жизни, воспетый мною таким образом:

А в ненастные дни собирались они часто...»

И далее: «Но теперь все разбрелись. Киселев, говорят, уже в армии;...».

Итак, все говорит за то, что перевод из комедии Бонжура Пушкин сделал в Петербурге в 1828 г., более точно — в августе — начале сентября, так как черновик письма Вяземскому датируется 19—20 августа, на беловом варианте проставлена дата — «1 сентября».31

Н. Л. Дмитриева