181

НЕСКОЛЬКО РУССКИХ КНИГ
ИЗ БИБЛИОТЕКИ ПУШКИНА

К расшифровке описи книг, не сохранившихся в библиотеке

В настоящее время необходимо более точное, комментированное издание каталога библиотеки А. С. Пушкина. Б. Л. Модзалевский списал пушкинскую библиотеку через семьдесят лет после смерти поэта, после ее разбора Опекой, многократных переездов.1 Л. Б. Модзалевский, сравнивая опись Б. Л. Модзалевского и писарскую опись Опеки из «Дела № 2 по недвижимому и движимому имуществу, оставшемуся после смерти А. С. Пушкина», обнаружил значительные расхождения: 278 названий книг отсутствуют в описи Опеки, но есть в описании Б. Л. Модзалевского, и, наоборот, присутствуют 187 новых названий книг, не сохранившихся в библиотеке, приобретенной Пушкинским Домом.2 По логике, наиболее точной должна считаться опись, составленная Опекой, ибо она сделана в квартире поэта сразу после его смерти. Но ряд фактов подтверждает, что посмертная опись была неполной. Из 278 «сомнительных», по определению Л. Б. Модзалевского, отсутствующих в посмертной описи книг, 35 несомненно принадлежали поэту (что подтверждают дарственные подписи на книгах, владельческие записи рукою

182

Пушкина; ряд книг куплен Пушкиным у А. Ф. Смирдина, Ф. М. Беллизара, о чем есть письменные свидетельства, и т. д. и т. п.).

Кроме того, следует указать, что опись Опеки была крайне библиографически неграмотной, с искажениями авторства, названий книг, с ошибками в нумерации и другими неточностями. По этой причине Л. Б. Модзалевскому не удалось идентифицировать 11 русских и 12 иностранных книг. Последние расшифрованы М. П. Алексеевым и Б. Г. Реизовым.3 В нашу задачу входит расшифровка списка русских книг. У Л. Б. Модзалевского он выглядит следующим образом: 4

«Книги, заглавия  которых  не  удалось определить точно.

I.123. (178) Полная кухмистерская книга Сахарова. — 1 (эту книгу нам не удалось отыскать).

II.124. (302) Карта России в футляре (подобных карт было издано множество).

III.125. (374) Четьи-Минеи. — 3.

IV.126. (448) Портреты Императрицы Екатерины II и Вас. Ал. Перовского (портрет Екатерины II, очевидно, гравированный; ср. Д. А. Ровинского «Словарь русских гравированных портретов», т. I, стр. 642—762).

V. 127. (467) Почтовый дорожник в футляре (подобных дорожников было издано множество).

VI.128. (514) Уроки из российской истории (ср. в письме В. А. Жуковского к Пушкину конца 1836 года в «Переписке Пушкина», т. III, стр. 435).

VII.129. (590) Сказка о лягушке и богатыре (очевидно, лубочное издание, в государственных книгохранилищах нам удалось обнаружить лишь новейшие издания этой книжки).

VIII.130. (598) Российский  песенник.
IX.131. (819) Оракул. — 1.
X.132. (999) Разные  старинные  французские  драматические  пьесы. — 1.
XI.133. (1057) Подвиги  Кардицы. — l».

Практически каждая запись дает ряд вариантов книг. Наша задача идентифицировать, где это возможно, писарскую запись с конкретными изданиями. По причине множества изданий с одинаковым названием и схожим содержанием Л. Б. Модзалевский сопроводил заглавия книг «Карта России в футляре» и «Почтовый дорожник в футляре» (№ 302, 467 по описи; II, V у Модзалевского) справедливым комментарием «...подобных карт (дорожников) было издано множество». Такой комментарий вполне можно применить и к записям № 125 и 598 по описи (III и VIII у Модзалевского).

Запись «Четьи-Минеи. — 3» означает издания книги «Четьих-Миней» кириловской печати. Таких изданий было несколько.5 Пушкин имел 3 книги, — возможно, на три четверти года.6

Если обратиться к записи «Российский песенник» (№ 598 по описи; № VIII у Модзалевского), то она дает нам также множество вариантов изданий. С 1753 по 1837 г. вышло большое количество сборников русских песен, но ни один

183

не имел такого же точно названия. Учитывая искажения, допущенные при подготовке описи книг, остается предположить, что в библиотеке Пушкина имелась одна из 16 книг, включавшая в свое название слова «российский песенник». В период с 1791 по 1837 г. были изданы три «Новых российских песенника», двенадцать «Новейших российских песенников» и один «Всеобщий российский песенник».7 Несмотря на общее название эти сборники русских песен отличались и по объему, и по составу; некоторые издавались с нотами. В «Литературной газете» при жизни Пушкина четыре раза рецензировались сборники, содержащие русские народные песни, но ни один из них не имел в названии словосочетания «российский песенник».

Далее будем идентифицировать издания в порядке вышеприведенного списка Л. Б. Модзалевского.

Запись № 178 (I) «Полная кухмистерская книга Сахарова» может соответствовать только одному изданию — наиболее полному тогда «поваренному» сборнику: «Полная и ручная кухмистерская книга, выбранная из книжек: 1. Прибавление к опытному повару; 2. Полный кухмистер и кондитер со многими прибавлениями; содержащая объяснение поварских терминов, и рисунок печи для Московских калачей. Составленная из собственных опытов Герасимом Степановым» (М., 1835). Что касается несоответствия фамилии составителя, то это, очевидно, можно объяснить не раз встречающейся в описании библиотеки ошибкой при обозначении автора. Благодаря своей популярности эта книга сейчас является библиографической редкостью.

Вызывает определенный интерес и запись № 448 (IV) «Портреты Императрицы Екатерины II и Вас Ал. Перовского». Л. Б. Модзалевский справедливо указывает, что портрет Екатерины II, «очевидно, гравированный». Действительно, в указателе Д. А. Ровинского 8 отмечено множество портретов Екатерины II, однако гравированного портрета В. А. Перовского нам обнаружить не удалось.9 Вместе с тем отсутствие указания на такой портрет у Д. А. Ровинского, в каталогах множества коллекций гравированных портретов наводит на мысль, что этого портрета вообще при жизни Пушкина не было.

В настоящее время известны два живописных портрета В. А. Перовского работы К. П. Брюллова — один находится в Государственной Третьяковской галерее, местонахождение другого неизвестно. Эти портреты относят к 1837 г.10 Есть некоторые основания предполагать, что у Пушкина хранился именно живописный портрет (этюд к портрету) Перовского. Как известно, К. П. Брюллов и А. С. Пушкин встретились в Москве в мае 1836 г. на квартире графа А. А. Перовского. Пушкин желал заказать Брюллову портрет жены, но художнику Наталья Николаевна не понравилась, а когда Брюллову не нравилась модель, то никто и ничто не могло заставить его писать портрет. Есть свидетельства, что

184

25 января 1837 г. Пушкин, находясь в мастерской Брюллова, просил подарить ему рисунок «Съезд на бал к австрийскому посланнику в Смирне». Художник не смог выполнить эту просьбу (рисунок был обещан княгине Салтыковой), однако он предложил написать портрет самого поэта и даже назначил время для сеанса.11

В то же время Пушкин был в близких отношениях с В. А. Перовским. Уже в письмах Жуковскому от 17 августа 1825 г. он упоминает Перовского как общего знакомого (XIII, 212). В 1836—1837 гг. Перовский жил в Петербурге и неоднократно встречался с Пушкиным, поэтому не исключена возможность, что у поэта находился живописный портрет или этюд к портрету Перовского работы Брюллова. Если в дальнейшем найдутся дополнительные факты, подтверждающие эту гипотезу, следует включить портрет в экспозицию музея-квартиры поэта на Мойке.

Известные трудности возникают с определением записи № 514 (VI) «Уроки из российской истории». Ни в XVIII в., ни до 1837 г. книга с таким названием не издавалась. Ни один из библиографов, включая В. И. Межова, автора «Русской исторической библиографии», не отметил издания книги с таким или похожим названием. Нет такой книги и в библиотеках Москвы и Ленинграда. Л. Б. Модзалевский справедливо указывает на идентичность данной книги и книги, которую упоминает В. А. Жуковский в письме А. С. Пушкину в конце 1836 г.: «Да возврати также и мою книгу Уроки российской истории» (XVI, 205). В первом издании данного письма П. Бартеневым12 и в издании А. С. Архангельского данный момент не комментируется. Впоследствии комментаторы делали, на наш взгляд, неправильный вывод. В частности, в комментарии И. Д. Гликмана к четырехтомному Собранию сочинений В. А. Жуковского предполагается, что Жуковский имел в виду книгу А. О. Ишимовой «История России в рассказах для детей».13 Хотя книге Ишимовой и предпослан эпиграф из Жуковского, такая точка зрения представляется нам неверной. Во-первых, в выходных данных этой книги значится 1837 г., а во-вторых, Жуковский спустя несколько месяцев в открытом письме С. Л. Пушкину дает совершенно правильное название данной книги.14

Таким образом, следует признать верным комментарий И. Б. Мушиной, которая соотносит эту книгу, с напечатанной в конце 1830-х гг. работой В. А. Жуковского «Черты истории государства Российского».15 Этот труд был издан отдельным изданием в ограниченном количестве экземпляров для особ императорской фамилии.16

В 1836 г. в печати появилась информация о скором издании исторических таблиц, составленных Жуковским.17 В 1837 г. была осуществлена попытка издать «Черты истории государства Российского» более широко — в «Журнале Министерства

185

народного просвещения». Но «благодаря» Л. В. Дубельту эта идея осталась неосуществленной.18

У нас есть свидетельства того, что крайне ограниченным числом экземпляров ряд учебных книг В. А. Жуковского по отечественной истории был напечатан для обучения наследника Александра Николаевича. Это «Введение в историю государства Российского» (77 с., в 8-ю д. л.); «Хронологические таблицы истории государства Российского» (56 с., в 8-ю д. л.).19 В силу своей редкости данные книги практически не имели хождения, не сохранились они и в библиотеке Государственного Эрмитажа. Рукописи этих книг хранятся в ГПБ, конспекты учебных курсов («Введение в историю государства Российского»; «Вопросы из истории Российского государства»; «Хронологические таблицы истории государства Российского...»; «История государства Российского») — в Научной библиотеке Томского государственного университета.20

Гипотеза И. Б. Мушиной вполне обоснована, ибо «Черты истории государства Российского» не что иное, как краткий курс (уроки) отечественной истории, по которому В. А. Жуковский (вкупе с «Хронологическими таблицами...») обучал наследника.

Разговор о широком издании текста «Черт истории государства Российского» шел в 1837 г., а искомый экземпляр, вероятно, был напечатан ранее. О факте подготовки такого издания свидетельствуют два рукописных экземпляра данной книги. Один выполнен рукой самого Жуковского, другой переписан рукой писца.21

«Черты истории государства Российского» нельзя считать статьей (как полагают Ф. З. Канунова22 и И. Б. Мушина) или историческим трудом, а надо рассматривать как учебное пособие. Даже в рукописной писарской копии подчеркнуто, что «они составлены В. А. Жуковским».23 Тот факт, что речь идет о книге, автором которой был Жуковский, косвенно подтверждается в самом письме, где только по отношению к ней используется притяжательное местоимение («Да возврати также и мою книгу Уроки российской истории...»); при упоминании других изданий в том же письме обязательно называется автор (XVI, 205).

Таким образом, вероятнее всего, в библиотеке Пушкина находился уникальный экземпляр учебной книги В. А. Жуковского «Черты истории государства Российского».

Среди ряда сборников русского фольклора, пропавших из библиотеке поэта, был еще один, о котором ниже пойдет речь. Так, Л. Б. Модзалевскому не удалось идентифицировать запись № 590 (VII) «Сказка о лягушке и богатыре». Исследователь предполагал, что это лубочное издание, однако в указателе

186

Д. А. Ровинского24 лубок с таким сюжетом не отмечен. Скорее всего в пушкинской библиотеке находилась отдельно переплетенная «Сказка о лягушке и богатыре» из сборника «Веселая старушка, забавница детей, рассказывающая старинные были и небыли» (М., 1790). Издание представляет собой объединенные в издательский конволют десять книжек (в каждой — одна сказка) с самостоятельным титульным листом, отдельным цензурным разрешением, отдельной пагинацией. Перед нами известная сказка, имеющая более популярное название «Царевна-лягушка» (сюжет 402 по указателю сказочных сюжетов 25). В пушкинской библиотеке было еще одно издание, также крайне редкое, аналогичное по форме вышеописанному, — «Старая погудка на новый лад, или Полное собрание древних простонародных сказок» (М., 1795).

Большое количество вероятных вариантов изданий может соотноситься с записью № 819 (IX) «Оракул — 1». Можно предположить, что в библиотеке Пушкина была одна из гадательных книг,26 где посредством кидания костей, чечевичного зерна на цифровой круг или другим способом можно было найти ответ на интересующий вопрос. Кстати, известный сонник Мартына Задеки тоже именовался как «Древний и новый всегдашний гадательный оракул, найденный после смерти одного стошестилетнего старца Мартина Задека, по которому узнавал он судьбу каждого чрез круги счастья и несчастия человеческого, с присовокуплением Волшебного зеркала или толкования снов; также правил Физиогномии и Хиромантии, или Наук как узнавать по сложению тела и расположению руки или чертам свойства и участь мужеского и женского пола с приложением его же Задека предсказания любопытнейших в Европе происшествий, событием оправданное, с прибавлением Фокус-Покус и забавных загадок с отгадками» (М., 1814). Ю. М. Лотман справедливо указывает на возможность того, что эта книга имелась в библиотеке Пушкина.27

Вместе с тем у нас нет оснований отвергать наличие в пушкинской библиотеке двух других возможных вариантов книг, которые могла означать данная запись. Один из них — это книга «Оракул новых философов, или Кто таков г. Вольтер. Критические замечания» (М., 1803). Издание, которым мы пользовались, на корешке переплета имело только одно слово: «Оракул» (экземпляр ГБЛ). Здесь следует отметить, что при составлении описи, как мы уже говорили, часто давалось только начало заглавия без указания имени автора.

Автор книги — К. М. Гийон — в своих воображаемых разговорах (спорах) с Вольтером дает интересную иллюстрацию критических мыслей философа, правда, по-своему интерпретируя их. Несмотря на довольно скептическое отношение автора к Вольтеру, русский перевод книги был поистине уникальным, ибо в этом издании цитировалось большое количество сочинений французского философа, еще не переведенных на русский язык.

Уже на третьей странице устами своего «друга» Вольтер назван Оракулом: «Благодаря его просвещению, здесь все — Философы, и мы торжественно провозгласили

187

нашего патрона Оракулом». Далее, буквально на каждой странице книги, Вольтер продолжает именоваться Оракулом. Пушкин, как мы знаем, уже в своих лицейских стихах неоднократно называл Вольтера Оракулом:

Так, ты  прав, оракул  Франции,
Говоря, что  жены, слабые
Против  стрел  Эрота  юного,
Все  имеют душу  добрую,
Сердце  нежно  непритворное.

  (I, 70)

Следующий вариант издания, которое могло скрываться под записью «Оракул — l», — комедия Сен Фуа (Жермен Франсуа Пуллен де) «Оракул», изданная в Петербурге в 1759 г. Пьеса отличалась необыкновенной комичностью, и ее авантюрный сюжет также мог привлечь внимание Пушкина.

Запись № 999 (X) «Разные старинные французские драматические пьесы» не сводится к конкретному изданию. Книга с таким названием (или похожим) в России не выходила,28 поэтому в библиотеке Пушкина скорее всего находился конволют с рядом неизвестных нам французских пьес. Практика переплетения в единый том нескольких книг в мягкой обложке была широко распространена, и такие издания неоднократно встречаются в различных собраниях.

Точной расшифровке поддается последняя неидентифицированная запись из списка Л. Б. Модзалевского: «Подвиги Кардицы — 1». Это книга «Подвиги и приключения капитана Кардици, во время войны с Турками», вышедшая в Москве в 1829 г. Пушкин имел скорее всего именно это — второе, несколько дополненное — издание книги о капитане И. Н. Кардици. Первое издание, вышедшее в 1828 г., имело название «О подвигах и приключениях капитана Кардицы». Писарская запись по названию более соответствует второму изданию. Таким образом, в пушкинской библиотеке, вероятно, была книга с посвящением Анне Алексеевне Орловой-Чесменской. Второе издание было анонимным, первое подписано инициалами «И. Т.». Точно определить авторство книги пока не удалось. Указатель «Русские анонимные и подписанные псевдонимами произведения печати (1801—1926)» информации о ней не содержит, как, впрочем, и указатель А. Ф. Смирдина. Этим, возможно, и объясняется тот факт, что книга не была определена Л. Б. Модзалевским.

Вместе с тем данное издание представляет значительный интерес. Герой книги — И. Н. Кардици, грек, по призыву Екатерины II оставляет венецианскую службу и в чине капитана русского флота участвует в русско-турецкой войне. Он мобилизует греков на войну с турками, героически сражается в морских битвах 1790—1791 гг., чудом избегает плена, выполняет дипломатические поручения князя Г. А. Потемкина. Впоследствии греки избирают его своим депутатом для «исходатайствования у Российской Монархини о плане переселения их на берега Черного моря». После насыщенного невероятными приключениями путешествия Кардици прибывает в Россию. Рассмотрев переданное им ходатайство, Екатерина II разрешает грекам поселиться в Коджабее (Хаджибей, с 1795 г.

188

переименован в Одессу), выделяет Кардици сумму для вспомоществования вдовам павших греков, осыпает его милостями. Конец книги весьма пессимистический: после смерти Екатерины II Кардици оказывается в бедственном положении, однако в заключение высказывается надежда, что «по окончании войны с Оттоманскою Портою» Николай I проявит к нему милосердие.

Следует отметить, что другой информации об И. Н. Кардици в русских источниках нам обнаружить не удалось — его имя не встречается ни в многочисленных трудах по истории русского флота, ни в трудах по истории Одессы. Отсутствует упоминание о нем и в большом репортаже «Взгляд на военные действия россиян на Черном море и Дунае в 1787—1791 годах» А. Висковатого, опубликованном в 47—52 номерах «Славянина» в 1828 году.29

Услышать о Кардици Пушкин мог от знакомых греков уже в 1821 г. в Кишиневе. Кроме того, не исключена возможность участия Кардици в греческом восстании 1821 г. В посвященной ему биографической книге практически ничего не говорится о деятельности капитана после 1793 г. Но Пушкин в своих «Note sur la révolution d’Ipsylanti» (XII, 190) упоминает об участнике восстания 1821 г. по имени Лампро. Речь идет о греческом корсаре Ламбро Кациони, который в 1790 г. снарядил в Триесте эскадру для операций против турок и отличился в сражениях на Архипелаге.30 Под его началом, как сообщается в книге «Подвиги и приключения Кардици...», и служил в 1790 г. И. Н. Кардици.31

Вышеперечисленный список — только малая часть книг, бесследно ушедших из библиотеки поэта (исчезло как минимум более двухсот изданий). В разборе библиотеки в разной степени участвовали М. Ю. Виельгорский, П. А. Вяземский, барон Вельзберх, А. А. Краевский, Ф. Н. Немцов, И. И. Панаев, И. П. Сахаров, Г. А. Строганов, П. А. Тарасенко-Отрешков, Н. И. Тарасенко-Отрешков. Последний оставил о себе печальную славу как расхититель архива поэта.32 Не все современники правильно понимали значение библиотеки Пушкина — были предложения и о ее аукционной распродаже (С. А. Соболевский). Следовательно, не исключена возможность находки книг из библиотеки поэта путем исследования архива лиц, участвовавших в разборе библиотеки.33

189

В будущем необходимо издание комментированного каталога библиотеки Пушкина, который включал бы не только книги, точно входившие в ее состав, но и книги, предположительно знакомые поэту. Выявить эти книги помог бы анализ творчества и переписки Пушкина.

В. В. Головин

————