- 126 -
ЕЩЕ РАЗ О РЕМАРКЕ «НАРОД БЕЗМОЛВСТВУЕТ»
Изучая заключительную ремарку «Бориса Годунова», исследователи указывали разные ее источники: изречение Мирабо,1 «Историю государства
- 127 -
Российского» Н. М. Карамзина,2 «Сравнительные жизнеописания» Плутарха.3 Как справедливо пишет Н. И. Михайлова, «думается, однако, что этот ряд может быть продолжен».4
Конечно, может, поскольку все эти источники сами восходят к крылатому латинскому выражению «Vox populi, vox dei» («Глас народа — глас божий»). Это представление формировалось еще в античности: у Гомера («Народная молва» — «вестница Зевса» («Илиада». — II, 94 и др.)). у Гесиода («Никакая молва, звучащая из уст многих людей, не пропадает: она сама есть некое божество». — «Труды и дни»), у Сенеки Старшего («Верьте мне, священна речь народа», — слова Романа Гиспона («Контроверсии». — I, 1, 10)). В «Словаре латинских крылатых слов» читаем: «В форме vox populi, vox dei это крылатое выражение получает распространение в средние века». У Алкуина (VIII в.): «...solent dicere vox populi, vox Dei, cum tumultuositas vulgi semper insaniae proxima sit» («... постоянно повторяют „глас народа — глас божий“, тогда как беспорядочная возбудимость толпы всегда близка к безумию»).5
Как голос, так и молчание народа есть знак божьего мнения. Прислушиваться к нему (голосу или молчанию) — значит прислушиваться к высшей справедливости мира. Подобные высказывания мы можем найти у многих и многих авторов. Однако этот факт не объяснит всего смысла пушкинской ремарки, имеющей долгую традицию, так что прямой задачей является анализ ее в творчестве поэта.6
Впервые безмолвие народа упомянуто в оде «Вольность».
Восходит к смерти Людовик
В виду безмолвного потомства,
Главой развенчанной приник
К кровавой плахе Вероломства.
Молчит Закон — народ молчит,
Падет преступная секира...
И се — злодейская порфира
На галлах скованных лежит.II, 46
Согласно историко-философской концепции «Вольности» Закон выше требований народа и претензий царя. Подчинение Закону обязательно для обеих сторон, нарушение же его — величайшее преступление.
И горе, горе племенам,
Где дремлет он неосторожно,
Где иль народу, иль царям
Законом властвовать возможно!II, 46
- 128 -
Вместе с тем в цитированной строфе оды молчание народа приравнено молчанию Закона. С одной стороны, это может быть объяснено влиянием крылатых слов Мирабо7 «Молчание народа — урок королям», но с другой стороны, молчание народа — это молчание Закона, «гласа божьего».
В дальнейшем Пушкин обращается к той же теме в стихотворении «Кинжал» (1821):
Где Зевса гром молчит, где дремлет меч Закона,
Свершитель ты проклятий и надежд.
Ты кроешься под сенью трона,
Под блеском праздничных одежд.II, 173
Опять молчание бога замещает собою молчание народа и приравнивается дремлющему «мечу Закона». Народ по-прежнему молчит, на исторической арене мы видим историческую личность:
Шумит под Кесарем заветный Рубикон,
Державный Рим упал, главой поник Закон;Но Брут восстал вольнолюбивый:
Ты Кесаря сразил — и мертв объемлет он
Помпея мрамор горделивый.
II, 173
Историко-философская концепция «Кинжала» в сравнении с «Вольностью» меняется. Даже Закон «Вольности» превращается в Закон «Кинжала»: нарушение Закона героем-одиночкой — уже не преступление, но справедливое возмездие тирану. Молчание народа (Закона) может, конечно, рассматриваться как реминисценция из Плутарха,8 но переданное метафорой «Зевса гром молчит», оно восходит, как мы видели, непосредственно к Гомеру и в конечном счете к тому же крылатому выражению.
Однако в обоих случаях оценка народного молчания одинакова. И в «Вольности» и в «Кинжале» молчание народа означает его пассивность, неспособность к принятию правильного решения. Эта историческая пассивность народа отражается практически во всех политических стихотворениях 1821—1823 гг.
Народы тишины хотят,
И долго их ярем не треснет.«<В. Л. Давыдову>». — II, 179
Кто, волны, вас остановил,
Кто оковал [ваш] бег могучий,
Кто в пруд безмолвный и дремучий
Поток мятежный обратил?II, 288
- 129 -
Паситесь, мирные народы!
Вас не разбудит чести клич.9«Свободы сеятель пустынный». —
II, 302
В последнем стихотворении, впрочем, уже формировалось новое представление о молчании народа. Оно, это молчание, не только лишало героя поддержки в борьбе с тиранией, но и вообще обессмысливало его деятельность: «Но потерял я только время, | Благие мысли и труды...» (II 302). Зависимость «судьбы человеческой» от «судьбы народной» уже прямо подготавливается этим стихотворением.
Но первоначально «Борис Годунов» заканчивался иначе. На слова Мосальского «Кричите: да здравствует Димитрий» — народ ответствовал: «Да здравствует царь Димитрий Иванович!» (VII, 302). И только при издании трагедии в 1831 г. появилась эта заключительная ремарка «Народ безмолвствует». Появление ее, конечно, можно объяснить влиянием двенадцатого тома «Истории государства Российского»,10 но с другой стороны, безмолвие народа имеет здесь отличный от Карамзина смысл. Для Пушкина 1825 г. безропотная поддержка народом преступления, совершаемого партией Самозванца, означает народную пассивность, безразличие к историческим судьбам Отечества, так что крики «Да здравствует царь Димитрий Иванович!» по существу означали молчание. В 1830 г. Пушкин начинает видеть в народе решающую силу истории. Безмолвие народа — ответ активный и резкий, это здравая, трезвая реакция на преступление. Конечно, снятие прежнего финала могло быть обусловлено использованием его у Булгарина,11 но, кроме того, это было вызвано и переосмыслением роли народа в историческом процессе.
В заключение хотелось бы еще раз подчеркнуть, что не количество возможных источников, а включение в контекст всего творчества поэта может объяснить смысл пушкинской ремарки.
М. В. Строганов
———
СноскиСноски к стр. 126
1 Алексеев М. П. Пушкин: Сравнительно-исторические исследования. Л., 1984. С. 221—252.
Сноски к стр. 127
2 Тархова Н. А., Листов В. К. К истории ремарки «Народ безмолвствует» в «Борисе Годунове» // Временник Пушкинской комиссии. 1979. Л., 1982. С. 96—102.
3 Михайлова Н. И. К источникам ремарки «Народ безмолвствует» в «Борисе Годунове» // Временник Пушкинской комиссии. Л., 1986. Вып. 20. С. 150—153.
4 Там же. С. 150.
5 Бабичев Н. Т., Боровский Я. М. Словарь латинских крылатых слов: 2500 единиц / Под ред. Я. М. Боровского. 2-е изд. М., 1986. С. 878.
6 Единственную попытку такого рода — указание на сравнение ремарки и цитаты из «Вольности» — см.: Нольман М. Система пушкинских образов // Вопросы литературы. 1971. № 9. С. 106.
Сноски к стр. 128
7 Алексеев М. П. Пушкин: Сравнительно-исторические исследования. С. 246 и след.
8 Михайлова Н. И. К источникам ремарки «Народ безмолвствует» в «Борисе Годунове». С. 151.
Сноски к стр. 129
9 Все эти произведения, видимо, оказали влияние на Н. М. Языкова как автора двух элегий 1824 г. — «Свободы гордой вдохновенье! Тебя не слушает народ» и «Еще молчит гроза народа, | Еще окован русский ум».
10 Листов В. С., Тархова Н. А. К истории ремарки «Народ безмолвствует» в «Борисе Годунове». С. 98.
11 Там же. С. 97. — Любопытно, что в статье «Торжество дружбы, или Оправданный Александр Анфимович Орлов» оба этих момента — полемика с Булгариным и использование пословицы — смыкаются. Пушкин пишет, что в защиту булгаринского романа «Иван Выжигин» Н. И. Греч напечатал статью, где «доказал неоспоримо», «что пословица: vox populi, vox dei есть пословица латинская, и что оная есть истинная причина французской революции» (XI, 204). Здесь же Феофилакт Косичкин, защищая своего друга А. А. Орлова, писал: «... грозно требуют ответа от моего друга: как дерзнул он присвоить своим лицам имя, освященное самим Фаддеем Венедиктовичем? — Но разве А. С. Пушкин не дерзнул вывести в своем Борисе Годунове все лица романа г. Булгарина, и даже воспользоваться многими местами в своей трагедии (писанной, говорят, пять лет прежде и известной публике еще в рукописи)?» (XI, 209—210).