- 52 -
С. В. ШУМИХИН
А. С. ПУШКИН В РОССИЙСКОМ БЛАГОРОДНОМ
СОБРАНИИ В МОСКВЕПредлагаемая работа содержит новые, не включавшиеся ранее в научный оборот сведения о посещении Пушкиным Российского Благородного собрания (далее: РБС) в бытность поэта в Москве в 1826—1831 гг., которые извлечены из документов собрания, хранящихся в Центральном государственном историческом архиве г. Москвы.1 Краткая характеристика Благородного собрания как своеобразного дворянского учреждения клубного типа, сведения о принятой в РБС системе учета постоянных «членов-кавалеров» и «визитеров» (гостей) в специальных книгах приведены в нашей статье «Лермонтов в Российском Благородном собрании».2 Как и в случае с Лермонтовым, документы РБС могут дать ценные дополнения для летописи жизни и творчества Пушкина.
Фамилия Пушкина встречается в делах собрания около 30 раз. Но отрывочность и неполнота записей (иногда они делались самими посетителями, чаще — письмоводителем собрания, который одновременно был кассиром, продававшим билеты) создают немалые трудности при идентификации этого имени с Александром Сергеевичем Пушкиным. Когда мы видим в «Визитерной книге» запись «г-н Пушкин», то надо иметь в виду, что Пушкиных в Москве в рассматриваемый отрезок времени могло быть несколько человек одновременно и письмоводитель мог таким образом сокращенно записывать кого-либо из Мусиных-Пушкиных или Бобрищевых-Пушкиных. Затруднения усугубляются тем, что фамилии Пушкиных всегда вписаны рукой письмоводителя (в отличие, например, от П. А. Вяземского, чья собственноручная характерная подпись, с буквами без наклона, похожими
- 53 -
на печатные, неоднократно встречается в «Визитерных книгах»), так что идентификация по почерку тоже отпадает. Поэтому построения автора предлагаемой статьи могут рассматриваться как в известной степени гипотетичные (за исключением нескольких бесспорных случаев, в чем читатель убедится ниже). Оставлены за пределами работы упоминания в «Визитерных книгах» фамилии Пушкина, когда она явно не может принадлежать Александру Сергеевичу, так как, по известным нам фактам его биографии, он отсутствовал в то время в Москве, а также те упоминания, которые могут быть отнесены к Александру Сергеевичу, но дополнительных подтверждений, кроме просто фамилии Пушкина в «Визитерной книге» и того, что поэт в это время находился в Москве, у нас нет. Система доказательств базируется прежде всего на окружении поэта, на предположении, что он являлся на балы и концерты не в одиночестве; следовательно, если записанные рядом фамилии, а также фамилии членов собрания, которые брали Пушкину билет, относятся к лицам из его окружения, то мы можем предположить, что перед нами запись, отразившая посещение Российского Благородного собрания именно поэтом, а не его однофамильцем.
Впервые фамилия «Пушкин», которую можно соотнести с Александром Сергеевичем, встречается среди посетителей маскарада 28 декабря 1826 г. (за два дня перед этим, 26 декабря, Пушкин, как известно, побывал у З. А. Волконской, где простился с Марией Волконской, уезжавшей вслед за мужем в Сибирь).
В числе посетителей этого маскарада в «Визитерной книге» зафиксированы «Сергей Иванович Пашков» (№ 8), «поручик гвардии Раевский» (№ 22), «штабс-капитан Шипов» (№ 23), «г-н Строев» (№ 49), «генерал-лейтенант Дьяков» (№ 53), «граф Васильев» (№ 65), «г-н Загоскин» (№ 71), «А. А. Мещерский» (№ 102).3
По нашему мнению, записанный под № 54 «г. Пушкин» — это А. С. Пушкин. Записанный рядом с ним под № 53 генерал-лейтенант Дьяков остается пока неустановленным лицом. В числе московских знакомых Пушкина известен А. Н. Дьяков, который еще в 1816 г. имел звание полковника лейб-гвардии Гусарского полка, но дальнейших сведений о его жизни и службе пока не разыскано. Кроме того, в Гусарском полку, среди офицеров которого у Пушкина было много знакомых, служил другой Дьяков — Петр Николаевич, который в 1819 г. был произведен в генерал-майоры и занимал должность адъютанта при цесаревиче.4 Не он ли записан в «Визитерной книге» рядом с Пушкиным?
В пользу предположения, что в данном случае мы имеем дело с А. С. Пушкиным, а не однофамильцем, говорит то, что
- 54 -
билеты Пушкину и Дьякову были взяты «членом Полторацким», т. е. Сергеем Дмитриевичем Полторацким, двоюродным братом А. П. Керн, с которым у Пушкина именно в это время установились особенно тесные дружеские отношения.
Однако из алфавитного списка членов-кавалеров РБС за 1814—1827 гг. явствует, что С. Д. Полторацкий состоял в членах собрания не в 1826, а в 1827 г. В чем же дело? Здесь следует учесть, что год работы собрания не совпадал с астрономическим: он считался со дня открытия собрания в первый вторник октября и заканчивался первым вторником мая. Срок действия годовых билетов истекал 12 декабря, возобновление же их начиналось за месяц до того — с 12 ноября. В 1826 г., в связи с коронационными торжествами и назначенным на 6 сентября балом в их честь, возобновление билетов началось еще раньше; так, на заседании совета старшин 25 августа 1826 г. было решено: «Как по правилам сего собрания возобновление билетов начинается в ноябре, до которого времени (исключая предназначенный 6 сентября бал) собрание имеет быть закрыто <...> дабы доставить гг. членам, не возобновившим еще билетов, а равно желающим вновь вступить в оное, удовольствие воспользоваться сим балом <...> открыть в конторе сего собрания подписку с 1 сентября на будущий 1827 год, с правом пользоваться балами в течение сего, 1826 года».5 Следовательно, получив билет на 1827 г. осенью 1826 г., С. Д. Полторацкий мог его использовать и в течение всего остатка 1826 г., т. е. и 28-го декабря.
О дне 28 декабря 1826 г. оставил в своем дневнике скупую запись М. П. Погодин: «У Пушкина. Досадно, что свинья Соболевский свинствует при всех. Досадно, что Пушкин пришел в развращенном виде при Волкове. Ездил для него на почту. „Борис“ пропущен».6
Упоминание о поездке на почту свидетельствует о том, что Погодин навестил Пушкина утром или днем, до закрытия присутственных мест. РБС же в дни балов и маскарадов открывалось в 7 часов вечера, большая зала в целях экономии освещалась не раньше 9 часов, а записные «львы» (как их начали называть несколько позднее) являлись в собрание около 11 часов. Таким образом, запись в дневнике Погодина не противоречит возможности посещения Пушкиным вечером 28 декабря маскарада в собрании.
Присутствие Пушкина на балах и маскарадах в Благородном собрании зимой 1826 г. неоднократно отмечалось светскими наблюдателями. П. И. Бартенев со слов одного из современников поэта писал, что именно в зале собрания в эту зиму Пушкин впервые увидел Е. Н. Ушакову и сразу увлекся ею.7 Известно, что с зимы 1826/27 г. Пушкин стал близким другом семейства
- 55 -
Ушаковых, ухаживая, кажется всерьез, за старшей дочерью Екатериной, шутливо — за младшей, Елизаветой, которой едва минуло 16 лет — возраст, с которого девиц начинали вывозить в свет и они могли быть допущены на «взрослые» балы, в том числе и в РБС. Младшая Елизавета поспешила воспользоваться своим правом и в 1827 г. вступила в члены РБС, Екатерина же к тому времени уже год состояла членом собрания, а 21 декабря 1826 г., как видно по помете в «Членской книге для дам и девиц на 1827 год», продлила свой билет.8
Поскольку в «Визитерных книгах» до маскарада 28 декабря 1826 г. не встречается никого из Пушкиных, кто мог бы быть идентифицирован с Александром Сергеевичем, а следующий, так называемый «подписной» маскарад состоялся 31 декабря, на Новый год, и по своему характеру в «Визитерных книгах» не отражался, у нас возникает возможность приурочить первое знакомство Пушкина с Екатериной Ушаковой к этим двум датам — 28 или 31 декабря 1826 г. (напомним, что Ушакова, как постоянный член собрания, должна была бы записываться в книгу только в том случае, если брала кому-либо билет).9
Обратимся к личностям остальных выписанных нами участников этого маскарада. Хотя особенно близких московских друзей Пушкина среди них нет, все они входят в число знакомых поэта.
Записанный под № 8 С. И. Пашков — отставной поручик лейб-гвардии Гусарского полка (как уже упоминалось, еще с лицейских лет у Пушкина в Гусарском полку было много друзей). Пушкин упоминает Пашкова в своем письме П. А. Вяземскому от 14 марта 1830 г. 1 марта 1831 г. этот Пашков устраивал санное катание, в котором среди прочих приняли участие и Пушкин с женой.10
«Поручик Самсон Раевский», пригласивший в собрание двух лиц, о которых пока ничего неизвестно, — гвардейского поручика Раевского (№ 22) и штабс-капитана Шипова (№ 23), по всей видимости, не связан с семьей генерала Раевского — друзей Пушкина во время его южной ссылки. Однако он был знаком с поэтом. Л. А. Черейский в своем справочнике на основании воспоминаний, записанных со слов бывшего воспитанника Пажеского корпуса Самсона Дмитриевича Раевского, делает вывод, что его знакомство с поэтом состоялось в сентябре 1833 г. в Симбирске, когда Пушкин, собиравший материалы для «Истории Пугачевского бунта», проезжал через город.11 Мы видим,
- 56 -
что знакомство Пушкина и Самсона Раевского, по крайней мере теоретически, могло произойти семью годами ранее в зале Благородного собрания.
№ 49, «г-н Строев» — это предположительно археограф и историк П. М. Строев, с которым Пушкин в 1826 г. сотрудничал в журнале Погодина «Московский вестник».
№ 65, «граф Васильев» — может быть А. В. Васильевым, будущим сослуживцем М. Ю. Лермонтова. В 1826 г. ему было 17 лет (с такого возраста юноши допускались на балы и маскарады в собрание). По-видимому, граф Васильев в то время еще не был коротко знаком с Пушкиным, так как познакомился с поэтом позднее, через И. Н. Гончарова, брата Натальи Николаевны, с которым был одно время соседом по Царскому Селу. Но видеть поэта, на которого было обращено всеобщее внимание московской публики, он мог значительно раньше.
№ 71, «г-н Загоскин» — М. Н. Загоскин, писатель, автор знаменитого романа «Юрий Милославский», будущий директор московских театров. В 1826 г. М. Н. Загоскин носил чин титулярного советника и служил в Московском временном суде, проживая в Гагаринском переулке, в доме Новосильцева.12 Знакомство Пушкина и Загоскина осенью и зимой 1826 г. носило случайный характер, ограничиваясь встречами «в свете» и стало более близким только с конца 1829 г.
№ 102, «А. А. Мещерский» — брат «архивного князя» П. А. Мещерского. Последний был постоянным членом РБС; следовательно, он взял для брата билет на маскарад. Оба брата были знакомы с Пушкиным.
Перенесемся теперь в начало 1827 г. Январь и февраль московской жизни Пушкина были отмечены, во-первых, вызовом к московскому обер-полицеймейстеру Д. И. Шульгину по делу о распространении стихов из «Андрея Шенье»; в эти же месяцы В. А. Тропинин писал с Пушкина свой знаменитый портрет. Не чуждался Пушкин и светских развлечений; так, П. В. Анненков писал, что жизнь поэта в эти месяцы «была рядом забав и вместе рядом торжеств <...> Он вставал поздно после балов и вообще долгих вечеров, проводимых накануне».13 7 февраля 1827 г. Ф. Ф. Вигель встретил Пушкина вместе с другим своим кишиневским знакомым — Н. С. Завалиевским на представлении «Сороки-воровки» Россини в частной итальянской опере С. С. Апраксина на Знаменке.14 А на следующий день, 8 февраля, состоялся маскарад в РБС, на котором среди прочих присутствовали:
- 57 -
«152. г. Пушкин», «187. г. Пушкин», «188. Поручик Баратынской».15
Под № 152 записан «Чл<еном> Храповицким», вероятно, брат поэта Лев Сергеевич («Левушка»), который догуливал в Москве последние дни своего затянувшегося отпуска («Лев был здесь — малый проворный, да жаль, что пьет», — писал Пушкин 2 марта 1827 г. из Москвы А. А. Дельвигу).16
Записанный под № 187 Пушкин — это, на наш взгляд, Александр Сергеевич. Записанный рядом «поручик Баратынской», по всей видимости явившийся на маскарад вместе с Пушкиным, — брат поэта Е. А. Баратынского Сергей Абрамович, впоследствии муж овдовевшей Софьи Михайловны Дельвиг. Подтверждает эти соображения тот факт, что билеты на маскарад взяты Пушкину и Баратынскому Соболевским. Среди членов РБС на 1827 г. числится С. А. Соболевский, один из ближайших друзей поэта, в доме которого Пушкин жил после приезда в Москву из михайловской ссылки.
В фонде Московского дворянского депутатского собрания находится дело, посвященное коронационным торжествам 1826 г., в котором помещены составленные по приказу московского обер-полицеймейстера частными приставами города списки проживавших в частях города к июлю 1826 г. дворян. Отставной поручик Сергей Абрамович Баратынский, согласно этим спискам, жил в Мещанской части, в доме графа Толстого.17 Брат его, поэт Е. А. Баратынский, показан в списке отставным прапорщиком и проживал он в июле 1826 г. в Яузской части, в доме Мясоедовой под № 44, в Гусятниковском переулке.18
- 58 -
Имеется одно широко известное свидетельство мемуарного характера, относящееся к появлению Пушкина и Баратынского в зале Благородного собрания. Это воспоминания Т. П. Пассек. В 12-й главе, датированной «1826—1827 гг.», описывается, как она и юный А. И. Герцен, находясь на хорах РБС, видели Пушкина: «Мы страстно желали видеть Пушкина, поэмами которого так упивались, и увидали его спустя года полтора в Благородном собрании. Мы были на хорах, внизу многочисленное общество. Вдруг среди него сделалось особого рода движение. В залу вошли два молодые человека, один — высокий блондин, другой — среднего роста брюнет, с черными кудрявыми волосами и резко-выразительным лицом. Смотрите, сказали нам, блондин — Баратынский, брюнет — Пушкин».19
Читатели мемуаров Т. П. Пассек, естественно, решили, что в приведенном отрывке идет речь о появлении в зале РБС двух крупнейших поэтов своего времени. Скорее всего так оно и есть, хотя, справедливости ради, надо отметить, что из контекста неясно, о ком из братьев Баратынских пишет Пассек. Решив, что здесь говорится о событиях, относящихся к тому времени, каким датирована глава, ряд исследователей (в том числе и В. В. Вересаев в своем труде «Пушкин в жизни») прибавляли «года полтора» к 1825 г. и получали зиму 1826/27 г., тем более что хорошо известно о тесном контакте, который поддерживал Пушкин с Баратынским после своего возвращения из ссылки. Однако на основании архивных документов, которыми мы сейчас располагаем, представляется необходимым внести в подобную датировку коррективы.
Первое: Т. П. Пассек пишет, что она и Герцен находились на хорах собрания. Однако, согласно «Журналу заседаний совета старшин РБС», во время маскарада 8 февраля 1827 г. (где были Пушкин и Сергей Баратынский) билеты на хоры не продавались.20
Второе: в «Визитерных книгах» 1826 и 1827 гг. больше нигде не встречается упоминаний о том, что Пушкин и Баратынский вместе находились на балу, маскараде или концерте в РБС.
Третье: согласно правилам, вход в собрание разрешался мужчинам по достижении ими 17 лет, девицам же с 16-ти. Никаких сведений о том, что для хоров могли быть сделаны в этом отношении послабления, в документах собрания нет. Следовательно, А. И. Герцен, имевший в 1827 г. неполных 15 лет от роду, зимой 1826/27 г. не имел права находиться в зале РБС, даже и на хорах.
Попробуем интерпретировать отрывок из воспоминаний Пассек по-другому. В главе, датированной 1825—1827 гг., она пишет,
- 59 -
что страстно желала увидеть Пушкина, что и осуществилось спустя года полтора, т. е. спустя полтора года после 1827 г., в зале РБС, где он был вместе с Баратынским. Таким образом, прибавив полтора года, скажем, к осени 1827 г., мы получаем весну 1829 г.
Теперь на время нарушим хронологическую последовательность изложения событий и обратимся к «Визитерным книгам» за 1-ю половину 1829 г. 2 апреля этого года в РБС давался большой концерт. В нем «госпожа Мелас, первая певица Италианского театра пела, господин Ромберг играл на виолончели и господин Вальтер на флейт-траверсе».21 Участие в концерте крупнейшего виолончелиста-виртуоза того времени Бернара Ромберга привлекло большое количество посетителей. На концерте присутствовало 910 человек в зале и 225 на хорах.22
Среди посетителей концерта были: «Лев Николаевич Эленгард» (№ 6),23 «Евгений Абрамович Баратынский» (№ 7), «Елизавета Ивановна Горсткина» (№ 4), «Софья Николаевна Горсткина» (№ 5) (им всем взял билеты «старшина Озеров») и «г. Пушкин» (№ 96).24
В числе названных посетителей концерта кроме Е. А. Баратынского и его тестя мы видим С. Н. Горсткину, сестру И. Н. Горсткина, декабриста «не особенно известного в декабристоведении»,25 — женщину, которая была знакомой не только Баратынского, но и Пушкина, П. А. Вяземского, А. И. Тургенева, — и Е. И. Горсткину, урожденную Озерову, ее мать. «Старшина собрания Озеров», по-видимому, находился с нею в родстве.
Под № 96, по нашему убеждению, — А. С. Пушкин. Билет на концерт ему взял С. Д. Полторацкий.
Надо отметить, что весной 1829 г. духовный контакт Пушкина и Баратынского, по собственному признанию последного, начал ослабевать.26 Это не помешало, впрочем, Пушкину, который получил в эти дни от П. А. Плетнева из Петербурга экземпляры только что напечатанной «Полтавы» и дарил их московским знакомым, подарить 7 апреля один с авторской надписью своему поэтическому собрату. Несомненно, что, встретившись в собрании, поэты разговорились, обращая на себя взоры многочисленной собравшейся на концерт публики, как в зале, так и на хорах.
Можно сделать следующий вывод: Т. П. Пассек, говоря в своих мемуарах о впечатлении об увиденных в зале РБС Пушкине и Баратынском, имела в виду именно концерт 2 апреля 1829 г.
- 60 -
Вернемся теперь к началу 1827 г. К первым числам февраля этого года относится и вступление Пушкина в число постоянных членов РБС27 под № 334 (погодные «Книги для записи членов-кавалеров» велись не по алфавиту, а в порядке поступления прошений о приеме, что и вызвало необходимость составления дополнительных сводных алфавитных списков; к сожалению, в фонде РБС сохранилась только черновая книга членов-кавалеров на 1827 г., куда Пушкин не внесен, вероятно, из-за позднего вступления в РБС). Дату вступления поэта в собрание можно установить в достаточно узких хронологических рамках: это произошло между 8 февраля 1827 г., когда он присутствовал на маскараде еще в качестве посетителя, и 12 февраля того же года — крайним сроком для получения годовых билетов.
Данное указание на членство А. С. Пушкина в Российском Благородном собрании относится к числу бесспорных, так как здесь ясно указаны имя и отчество Пушкина. До настоящего времени этот факт не находил отражения в биографии поэта (в отличие, скажем, от факта членства Пушкина в Московском и Петербургском Английских клубах).
Впечатления от проведенной в Москве зимы 1826/27 г. отразились в седьмой главе «Евгения Онегина», которая была закончена в Петербурге в ноябре 1828 г. Уместно вспомнить, что в этой главе дается описание бала в Благородном собрании, куда попадает Татьяна Ларина.
Вернувшись в Москву в декабре 1828 г., Пушкин пробыл в ней недолго — до 7 января 1829 г. Как свидетельствовал П. А. Вяземский, в эти месяцы на одном из детских балов танцмейстера П. А. Иогеля Пушкин увидел 16-летнюю Н. Н. Гончарову. В ту зиму Иогель не снимал, как обычно, для своих балов залу РБС (в октябре 1828 г. умерла императрица Мария Федоровна, и в связи с трауром балы в собрании не устраивались). Первая встреча Пушкина со своею будущей женой произошла, по мнению некоторых исследователей, на балу в доме отчима жены П. А. Вяземского Кологривова на Тверском бульваре (дом не сохранился).28
Уехав в январе 1829 г. в Петербург, Пушкин вновь появился в Москве в марте, намереваясь отправиться дальше, на Кавказ, в армию Паскевича. К этой весне относятся планы сватовства к Н. Н. Гончаровой. По собственному признанию Пушкина, он
- 61 -
искал любой возможности увидеться с ней; он всякий день ездил к Ушаковым не из-за Екатерины или Елизаветы, как все думали, а лишь чтобы проехать дважды в день мимо окон Гончаровых.29 Поскольку проще всего было видеться «в свете», т. е. встречаться на спектаклях, концертах, балах, следует предположить, что Пушкин не упускал этой возможности. Так как его приезд в Москву совпал с великим постом, балы и маскарады были заменены в РБС концертами и музыкальными вечерами. К этому времени старшие сестры Натальи Николаевны — Екатерина и Александра уже состояли членами собрания, сама же Н. Н. Гончарова вступила в собрание позднее. 19 марта 1829 г. здесь давался музыкальный вечер, на котором выступали виолончелист Карл (Шарль) Марку и певцы Морини и Булахов.30 В «Визитерной книге» записаны: «1. Наталья Николаевна Гончарова», которой билет брала сестра Александра Николаевна, «33. г. Норов», «34. г. Норов», «35. г. Пушкин».31 Норовы в данном случае могут быть кем-либо из трех братьев Норовых; все они входили в число московских знакомых Пушкина.
На следующий день, 20 марта, Пушкин был избран в Московский Английский клуб, как сообщал об этом П. А. Вяземскому дядя поэта Василий Львович Пушкин.32 Вечером этого же дня А. С. Пушкин вместе с Ф. Ф. Вигелем и П. А. Мещерским был в гостях у московского почт-директора А. Я. Булгакова. Привыкший видеть поэта прежде в меланхолическом расположении духа, Булгаков писал брату, что на сей раз Пушкин был «очень любезен, ужинал и пробыл до 2-х часов».33
26 марта Пушкина утром навестил Погодин. Он записал в дневник, что застал у Пушкина Мицкевича и пригласил обоих на следующий день к себе на завтрак.34 Вечером 26 марта среди посетителей музыкального вечера в РБС мы вновь видим Пушкина и Гончарову, причем у Пушкина единственный раз за все посещения собрания указаны полностью имя и отчество.35
Полная запись фамилии, имени и отчества А. С. Пушкина делает для нас бесспорным факт присутствия Пушкина на этом концерте в РБС. Среди прочих лиц, указанных в «Визитерной книге», стоит остановиться на «господине Ухтомском», записанном рядом с Пушкиным. Им может быть знакомый братьев Булгаковых князь А. И. Ухтомский, который упоминается в справочнике Л. А. Черейского с указанием, что он в числе близких знакомых Пушкина не состоял.36 Любопытно, что на этом же вечере присутствовал известный стихотворец, объект для многочисленных эпиграмм и пародий, граф Д. И. Хвостов.
- 62 -
По документам можно установить программу вечера. Посетители РБС слушали пение супругов Лавровых, Булахова (отец известного композитора), Сальвати и Морини.37 Один из супругов Лавровых, певец Н. В. Лавров, был, как выясняется, довольно близким знакомым П. В. Нащокина, и возможно, что его лично знал А. С. Пушкин.38
После окончания поста, 16 апреля 1829 г., в собрании давался «бал на Святую неделю». Среди посетителей в «Визитерной книге» отмечены «Наталья Николаевна Гончарова» (№ 1), «граф Хвостов» (№ 37), «И. Дмитриев» (№ 81) и «г. Пушкин» (№ 82).39
Думается, не будет слишком большой натяжкой предположить, что рядом с Пушкиным записан под № 81 известный баснописец, поэт, в прошлом министр юстиции И. И. Дмитриев. Хотя ему и было в то время под семьдесят лет, он не мучался, подобно Василию Львовичу Пушкину, приступами подагры и мог выезжать, а подобные почтенные старцы и дамы в возрасте графини из «Пиковой дамы» наряду с юными красавицами и кавалерами являлись непременной принадлежностью балов.
Натянутость в отношениях между И. И. Дмитриевым и Пушкиным, возникшая в начале 1820-х годов из-за холодного отзыва Дмитриева о «Руслане и Людмиле» (который к тому же был использован противниками Пушкина в печатной полемике), к описываемому времени исчезла. Пушкин встречался с Дмитриевым в Английском клубе, бывал у него дома, записывал анекдоты о времени Екатерины II и Павла I для «Table-Talk».
Бал 16 апреля 1829 г. — последнее в 1829 г. документальное свидетельство совместного присутствия Пушкина и Гончаровой в РБС. Как знать, не на этом ли балу и произошло между ними решительное объяснение, в результате которого Ф. И. Толстой-Американец, старинный знакомый Гончаровых, выступил в конце апреля в роли свата Пушкина? Ведь автор «Онегина» говорил о балах, что «верней нет места для признаний...» (VI, 17).
Однако в апреле 1829 г. сватовство Федора Толстого не увенчалось успехом. Тогда, в ночь с 1 на 2 мая, Пушкин выехал из Москвы, направляясь на Кавказ. Началось «путешествие в Арзрум», из которого Пушкин возвратился в сентябре. Пробыв в Москве до 12 октября, Пушкин уехал в имение Вульфов Малинники, а оттуда в Петербург. Проведя в столице осень и зиму, поэт снова приехал в Москву в марте 1830 г. Наталья Николаевна продолжала в это время бывать на балах. Так, в записи посетителей бала 26 ноября 1829 г. под № 4 стоит «г-жа Гончарова».40 В том, что здесь записана именно Н. Н. Гончарова, сомнений нет, так как и мать ее и обе старшие сестры
- 63 -
к тому времени состояли членами собрания. Иван Александрович Нарышкин, купивший для Натальи Николаевны билет, — ее дядя. На ее свадьбе он был посаженым отцом невесты.
В марте 1830 г., как раз в то время, когда Пушкин собирался выехать из Петербурга в Москву, приехал из Москвы князь П. А. Вяземский. После почти девятилетнего перерыва он вновь поступил на государственную службу и намеревался занять место при Министерстве финансов. Друзья пробыли вместе в Петербурге не более трех дней, после чего Пушкин отправился в Москву. Эта одновременная перемена жительства в двух столицах людьми, находившимися на особой заметке у III отделения, даже вызвала подозрения у Бенкендорфа и Николая I. «Государь очень предубежден против меня, — писал Вяземский жене. — По некоторым приметам полагаю, что они приписывают какое-то тайное единомыслие в приезде моем сюда и отъезде Пушкина в Москву. По крайней мере государь изъявил удивление, что Пушкин уехал, и сказал „Quelle mouche l’a piqué?“».41 В другом письме Вяземский передает слова, сказанные по этому поводу Николаем I В. А. Жуковскому: «Один сумасшедший уехал, другой сумасшедший приехал».42
Теперь мы знаем, что желание увидеть Гончарову было одной из главных причин, побудивших Пушкина сорваться с места и неожиданно для всех помчаться в Москву, — он писал об этом Вяземскому. По дороге поэта обогнал царский двор, который почти одновременно с ним двинулся в первопрестольную.
14 марта 1830 г. Пушкин написал Вяземскому: «3-го дня приехал в Москву и прямо из кибитки попал в концерт, где находилась вся Москва...».43 Как установил Н. П. Чулков, в этот день давалось два больших вокальных и инструментальных концерта: в зале Большого Петровского театра и в большой зале Благородного собрания с участием любителей, в пользу Глазной больницы. Чулков заключил: «Несомненно, Пушкин говорит о втором из этих концертов».44 В «Журнале заседаний совета старшин РБС» можно найти упоминание о благотворительном концерте 12 марта 1830 г.: «... был дан концерт в пользу Московской Глазной больницы; его императорское величество изволил осчастливить оный своим высочайшим присутствием; многие благородные обоего пола особы, споспешествуя благотворительной цели в пользу страждущего человечества, украсили оный концерт своими талантами; съезд состоял из 2657 особ, из числа коих на хорах было 600».45 В упомянутом письме Вяземскому Пушкин говорит о том, что первыми, кого
- 64 -
он встретил в зале собрания, были Н. Н. Гончарова, В. Ф. Вяземская (жена Петра Андреевича) и братья Полевые. Любопытно, что, говоря о большом впечатлении, которое произвел в Москве приезд государя, Пушкин не упомянул о присутствии императора в зале Благородного собрания. Вместе с тем Николай Павлович, по всей видимости, именно на этом концерте впервые обратил внимание на «восходящую звезду» среди московских красавиц — Наталью Николаевну Гончарову.
«Жду концертов и шуму за проект...», — написал Пушкин Вяземскому 16 марта 1830 г. Как указывали составители комментариев к этому письму, под «шумом за проект» подразумевались слухи о якобы существующем при дворе проекте об отмене крепостного права.46 Слова же Пушкина «Жду концертов» говорят, видимо, не только о том, что Пушкин соскучился по музыкальным впечатлениям, но и о стремлении увидеть среди посетителей концертов ту, ради которой он приехал в Москву.
В 1830 г. Н. Н. Гончарова вступила в члены РБС. В «Книге для записи дам и девиц — членов собрания на 1830 г.» на правом листе, где записывались незамужние девицы, встречаем уже всех трех сестер Гончаровых.47
Следовательно, на концерте 18 марта 1830 г., который мы сейчас рассмотрим, Н. Н. Гончарова уже могла не записываться в «Визитерную книгу», хотя, вероятно, и присутствовала на нем. В концерте принимали участие «первейший лейпцигский скрипач Бекер», певицы фон Массов и Герстель, виолончелист Марку́, кларнетист Титов.
В числе лиц, названных в «Визитерной книге»,48 «Корнет Гончаров» — брат Н. Н. Гончаровой Сергей Николаевич, который в 1829—1831 гг. был корнетом лейб-гвардии Уланского полка.
Записанный рядом под № 3 «штаб-ротмистр А. С. Хомяков», будущий славянофил, находился на военной службе до 1829 г. и вышел в отставку в звании штаб-ротмистра. Записываясь в «Визитерную книгу» в марте 1830 г., он не указал, что находится в отставке.
Под № 7 записан «господин Пушкин» — по нашему мнению, А. С. Пушкин.
Наибольшая неясность связана с именем записанного рядом «князя Вяземского». П. А. Вяземский в это время находился в Петербурге, другие же Вяземские, с которыми поддерживал отношения Пушкин, за исключением семейства Петра Андреевича, неизвестны. Сыну П. А. Вяземского Павлу исполнилось в 1830 г. только 11 лет, следовательно он отпадает. Можно предположить, что записан Александр Николаевич Вяземский (1804—1865), поручик лейб-гвардии Уланского полка (т. е. сослуживец
- 65 -
С. Н. Гончарова). В справочнике Черейского А. Н. Вяземский не упоминается, а между тем о его женитьбе на А. А. Корсаковой Пушкин писал жене из Москвы в декабре 1831 г. в таких выражениях, которые могут позволить предположить знакомство между ними.49 Но за отсутствием дополнительных сведений вопрос остается пока открытым.
Что касается «господина Норова» (№ 9) и «Князя Мещерского» (№ 27), то нельзя утвердительно сказать, кто из братьев Норовых и Мещерских здесь записан. Все они входили в число знакомых Пушкина.
Среди посетителей следующего музыкального вечера (концерта арфистов Шульца и Меккера), 25 марта 1830 г.,50 остается невыясненной личность «подполковника Ганкевича» (№ 11). Гипотетичным остается также и «князь Вяземский» (№ 12). «Граф Васильев» (№ 13) может быть уже упоминавшимся в связи с маскарадом 28 декабря 1826 г. А. В. Васильевым.
«Господин Поливанов» (№ 14) — это, вероятно, А. Ю. Поливанов, помещик Калужской губернии, уездный предводитель дворянства, сосед Гончаровых по Полотняному заводу. В 1831 г. А. Ю. Поливанов пытался прибегнуть к посредничеству А. С. Пушкина и П. В. Нащокина в своем сватовстве к Александре Гончаровой. Сватовство разладилось, и недовольство этим посредничеством со стороны Гончаровой-матери послужило одной из причин отъезда молодой четы Пушкиных из Москвы.
Относительно «Господина Норова» (№ 15) не представляется возможным выяснить, кто из братьев записан в книге.
«Господин Булгаков» (№ 16) — скорее всего сын московского почт-директора Константин Алексеевич Булгаков, однако не исключено, что это сам А. Я. Булгаков.
Сватовство к Н. Н. Гончаровой продолжалось. «Письмо мое доставит тебе Гончаров, брат красавицы, — писал Пушкин Вяземскому во второй половине марта, — теперь ты угадаешь, что тревожит меня в Москве».51
6 апреля 1830 г. вторичное предложение Пушкина было принято. Поэтому, когда на первом после поста маскараде, состоявшемся утром 15 апреля, мы видим в «Визитерной книге» рядом фамилии Пушкина и графа Толстого, то можем предположить, что таким образом они отмечали успех трудного предприятия, каким стало для поэта его сватовство. Почти наверняка на этом же маскараде была и Н. Н. Гончарова.52
А на другой день, т. е. 16 апреля 1830 г., Пушкин отправил Бенкендорфу письмо, в котором извещал его о своей предстоящей женитьбе.
Помолвка Пушкина и Натальи Николаевны состоялась 6 мая, но еще раньше Пушкин стал появляться в обществе и на
- 66 -
гуляньях с ней на правах жениха. Так, 3 мая их видели в РБС на благотворительном спектакле, где давалась драма Коцебу «Ненависть к людям и раскаянье» с участием знаменитой артистки Е. С. Семеновой.53
Свадьбу сыграли только 18 февраля 1831 г. Теперь, продолжая вместе с сестрами числиться в РБС, Наталья Николаевна записывалась уже не среди девиц, а на левом листе.54
К декабрю 1830 г. относится и вторичное поступление самого А. С. Пушкина в число членов РБС.55 Вероятно, это было сделано не без мысли произвести благоприятное впечатление на свою тещу Н. И. Гончарову, которая очень щепетильно и с большим предубеждением относилась ко всему, что касалось положения ее зятя в обществе. Пушкин вступил в члены РБС в 1830 г. под № 63, т. е. в числе первых десятков вступающих, в отличие от своего вступления в РБС в 1827 г., когда оно состоялось за несколько дней до последнего срока приема.56
Таким образом, молодожены Пушкины с самого начала своей семейной жизни стали членами учреждения, почти обязательная принадлежность к которому составляла одну из отличительных черт московской знати.
Московский «свет» развлекался особенно бурно после ужасной эпидемии холеры 1830 г. Еще не были сняты все карантины, а на заседании совета старшин 17 января 1831 г. было решено открыть стоявшее всю осень под замком собрание «после принесения господу богу благодарственного молебствия о прекращении холеры в столице сей».57 С начала года балы и маскарады развернулись во всей силе. А. Я. Булгаков, который исполнял тогда обязанности одного из старшин собрания, писал брату: «Не поверишь, как всем дико казалось такое собрание, многолюдное и блестящее, после холерной этой пустоты».58
Первые дни после свадьбы Пушкиных совпали с масленицей, и молодожены много ездили по балам. Итинерарий этих дней таков: 18 февраля, среда — венчание; 20 февраля, пятница — Пушкины у Щербининой (по некоторым предположениям — А. М. Щербининой, дочери княгини Е. Р. Дашковой); 21 февраля, в субботу, Пушкиных посетил один из «архивных юношей» А. И. Кошелев; 22 февраля, в воскресенье, Пушкины были на маскараде в Большом театре, устроенном с благотворительной целью, в пользу пострадавших от холеры; 24 февраля, во вторник — маскарад в РБС (о нем ниже); 27 февраля Пушкины дали у себя вечеринку или небольшой бал, который, по словам
- 67 -
А. Я. Булгакова, очень удался, чего он от Пушкина не ожидал; 1 марта состоялось санное катание на трех больших санях, устроенное С. И. Пашковым по случаю последнего дня масленицы.
Среди посетителей маскарада во вторник 24 февраля в РБС в книге учета59 нет фамилии Н. Н. Пушкиной, но не следует забывать, что как член РБС она должна была записываться в книгу визитеров только в том случае, если брала кому-либо билет. Присутствие же ее на этом маскараде, думается, не подлежит сомнению.
Рассмотрим по порядку некоторых лиц, перечисленных в «Визитерной книге». № 9 — А. Т. Аксаков, брат известного писателя С. Т. Аксакова. Сведений о знакомстве А. Т. Аксакова с Пушкиным нет, но, учитывая, что и брат его и семья брата принадлежали к числу московских знакомых Пушкина, можно предположить, что знакомство поэта с А. Т. Аксаковым (причем не обязательно состоявшееся на этом маскараде) имело место.
Под «дамскими» номерами — № 9 и 10 — видим двух Зубковых, Наталью Петровну и Анну Федоровну. Это сестра и жена Василия Петровича Зубкова, у которого, по словам П. И. Бартенева, Пушкин «беспрестанно проводил время».60 Относительно Натальи Петровны можно сказать, что знакомство ее с Пушкиным (не отмеченное у Л. А. Черейского) состоялось наверняка. Сестра жила в доме брата, и естественно, что поэт был представлен всем домашним. Жена же В. П. Зубкова, Анна Федоровна, урожденная Пушкина, дальняя родственница поэта, в 1829 г. была предметом его увлечения.61
«Член Пушкин», который взял билеты на маскарад В. А. Засецкой, штаб-ротмистру А. Ф. Стефани и «господину Стефани», — несомненно А. С. Пушкин, так как в 1831 г. другие Пушкины в членах РБС не состояли.
Иван Васильевич Киреевский, записанный под № 72, — брат П. В. Киреевского, критик и публицист, «архивный юноша», сотрудник «Московского вестника». 17 февраля 1831 г. И. В. Киреевский был среди гостей «мальчишника», который устроил Пушкин, прощаясь с холостой жизнью.
№ 96, «г. Пушкин» — на наш взгляд, Лев Сергеевич Пушкин. Известно, что в эти месяцы Левушка находился в Москве, принимал на себя бо́льшую часть хлопот, связанных со свадьбой брата, а также делил с ним веселье сопутствующих свадьбе пиров и гуляний. Вскоре после этого покинув Москву, Л. С. Пушкин отправился на театр военных действий в Польшу.
Рядом с ним записан Л. А. Якубович (№ 97). Это один из близких московских друзей А. С. Пушкина. Впоследствии
- 68 -
Л. А. Якубович выполнил печальную обязанность перед памятью Пушкина — стал автором первого некролога поэта, появившегося в «Северной пчеле» 30 января 1837 г.
С. И. Пашков (№ 121) уже неоднократно упоминался нами. Через несколько дней он устроил санное катание, куда были приглашены и Пушкин с женой.
«Г. Свербеев» (№ 128) — Д. Н. Свербеев, отставной дипломат, помещик Серпуховского уезда. В своих записках он пишет о том, что бывал в Благородном собрании на балах и концертах довольно часто. Л. А. Черейский указывает, что знакомство Пушкина со Свербеевым относится ко второй половине 1830-х годов, однако выясняется, что по крайней мере видеть друг друга они могли в стенах РБС значительно раньше.
«Князь Горчаков» (№ 132), записанный рядом с № 131 — князем П. А. Вяземским (последний, думается, не нуждается в отдельном комментарии), — это князь Владимир Петрович Горчаков, один из ближайших друзей Пушкина в бытность того в Кишиневе. Горчаков и Пушкин общались в Москве в 1830—1831 гг.
«Г. Вельдман» (№ 133) — это искаженная при записи фамилия писателя А. Ф. Вельтмана, поселившегося в Москве в январе 1831 г. А. Ф. Вельтман знал Пушкина еще по Кишиневу. По собственным словам Вельтмана, встретив Пушкина с женой в начале 1831 г. на балу в Благородном собрании, он подошел к ним и сказал: «Пушкин, ты — поэт, а жена твоя — воплощенная поэзия».
В том случае, если чета Пушкиных не брала никому из посетителей билетов на этот маскарад, она могла присутствовать на нем, не записываясь в книгу. Учитывая то, что дальше наступил великий пост и балы с маскарадами прекратились, следует предположить, что приведенные выше слова Вельтмана о встрече его с четой Пушкиных относятся к маскарадам 24 или 28 февраля 1831 г.
Записанный под № 134 «г. Павлов» может быть Николаем Филипповичем Павловым, писателем, переводчиком, сотрудником «Московского вестника». Пушкин часто встречался с ним в московских литературных кругах.
В 1831 г. Пушкины уехали из Москвы. После этого поэт несколько раз приезжал в родной город, последний раз — в мае 1836 г., для работы в московских архивах над документами, относящимися к Петру Великому. В фонде Российского Благородного собрания не обнаружено сведений, о том, что поэт посещал собрание в эти свои приезды. Однако зала РБС навсегда осталась связанной с именем великого русского поэта. Символично, что именно здесь, где когда-то гремели мазурки и вальсы и появлялся в окружении друзей и знакомых А. С. Пушкин, прозвучала 8 июня 1880 г. знаменитая «пушкинская» речь Ф. М. Достоевского, произнесенная во время торжеств по случаю открытия в Москве памятника Пушкину.
СноскиСноски к стр. 52
1 ЦГИА г. Москвы (далее: ЦГИАМ), ф. 381 (Хозяйственный совет Российского Благородного собрания).
2 Лермонтовский сборник. Л., 1985. С. 233—250.
Сноски к стр. 53
3 ЦГИАМ, ф. 381, оп. 1, д. 56, л. 27 об.—30.
4 См.: Манзей К. История лейб-гвардии Гусарского полка. СПб., 1859. Ч. 3. С. 44—45.
Сноски к стр. 54
5 ЦГИАМ, ф. 381, оп. 1, д. 52, л. 21.
6 Пушкин и его современники. Пг., 1914. Вып. 19—20. С. 83.
7 Русский архив. 1912. Т. 3. С. 300.
Сноски к стр. 55
8 ЦГИАМ, ф. 381, оп. 1, д. 55, л. 3; д. 58, л. 29.
9 В «Хронологической канве биографии Пушкина» это знакомство отнесено к периоду между 19 и 31 декабря 1826 г. (Путеводитель по Пушкину. М., 1931. С. 13).
10 См.: Пушкин А. С. Письма. М.; Л., 1928. Т. 2. С. 76; Черейский Л. А. Пушкин и его окружение. Л., 1975. С. 304 (в книге Л. А. Черейского допущена опечатка: упомянутое письмо Пушкина Вяземскому датировано 4 марта вместо 14-го).
11 Черейский Л. А. Пушкин и его окружение. С. 342.
Сноски к стр. 56
12 ЦГИАМ, ф. 4, оп. 1, д. 2392е, л. 101 об.
13 Анненков П. В. А. С. Пушкин. Материалы для его биографии. СПб., 1873. С. 175.
14 Вигель Ф. Ф. Записки. М., 1893. Ч. 7. С. 134. В книге Л. А. Черейского день встречи Вигеля с Пушкиным в опере указан ошибочно как 7 апреля вместо 7 февраля, хотя Вигель пробыл в Москве только с 5 по 19 февраля 1827 г. (см.: Черейский Л. А. Пушкин и его окружение. С. 65).
Сноски к стр. 57
15 ЦГИАМ, ф. 381, оп. 1, д. 56, л. 62—63.
16 Пушкин А. С. Письма. М.; Л., 1928. Т. 2. С. 27. У Черейского говорится, что Л. С. Пушкин определился юнкером в Нижегородский драгунский полк в январе 1827 г. (Черейский Л. А. Пушкин и его окружение. С. 330). Извлечения же из формулярного списка Л. С. Пушкина, напечатанные Л. Н. Майковым (Майков Л. Н. Пушкин. Биографические материалы и историко-литературные очерки. СПб., 1899. С. 37), а также копия с формулярного списка Л. С. Пушкина, хранящаяся в фонде Московского дворянского депутатского собрания (ЦГИАМ, ф. 4, оп. 8, д. 1151), указывают на дату 14 марта 1827 г.; следовательно, в феврале Лев Сергеевич еще мог бывать на московских маскарадах. Это упоминание о встрече с братом входит в противоречие с аргументом, который А. С. Пушкин выставил перед Бенкендорфом, оправдываясь за самовольную поездку на Кавказ, т. е. что она была якобы предпринята для свидания с братом, которого он не видел четыре года; в свое время на это не было обращено внимания Б. Л. Модзалевским (см.: Пушкин А. С. Письма. Т. 2. С. 353).
17 ЦГИАМ, ф. 4, оп. 1, д. 2392е, л. 33.
18 Там же, л. 49 об. Принято считать, что в 1826 г. Е. А. Баратынский жил в доме профессора Московского университета Малова в Столешниковом переулке, который не сохранился (см., например: Ашукин Н. С. Москва в жизни и творчестве А. С. Пушкина. М., 1949. С. 63; Черейский Л. А. Пушкин и его окружение. С. 25; Романюк С. К. Пушкинская Москва // Наука и жизнь. 1979. № 7. С. 103—104). Поскольку сведения яузского частного пристава дают другой адрес, следует предположить, что после июля 1826 г., т. е. после того времени, когда был составлен список, Е. А. Баратынский переехал, либо же необходимо внести поправку в этот факт историко-культурной топографии Москвы.
Сноски к стр. 58
19 Пассек Т. П. Из дальних лет. СПб., 1878. Т. 1. С. 221.
20 ЦГИАМ, ф. 381, оп. 1, д. 52, л. 34 об.
Сноски к стр. 59
21 Там же, л. 79.
22 Там же. См. также заметку М. Д. Эльзона: Временник Пушкинской комиссии. 1981. Л., 1985. С. 134—135.
23 Явная описка: конечно, это Л. Н. Энгельгардт, тесть Баратынского.
24 ЦГИАМ, ф. 381, оп. 1, д. 68, л. 45.
25 Нечкина М. В. Новое о Пушкине и декабристах // Литературное наследство. М., 1952. Т. 58. С. 155.
26 Там же. С. 88.
Сноски к стр. 60
27 ЦГИАМ, ф. 381, оп. 1, д. 10, л. 83 об.
28 См.: Ашукин Н. С. Москва в жизни и творчестве А. С. Пушкина. М., 1949. С. 120. В упоминавшихся списках дворян, составленных частными приставами, этот дом записан как дом «г-жи Кологривовой» (а не Кологривова) на Тверском бульваре под № 271 (ЦГИАМ, ф. 4, оп. 1, д. 2392е). Указано, кстати, что в нем проживал надворный советник и кавалер, служащий в Московском губернском правлении, — Б. К. Данзас (там же, л. 128). Вместе с тем С. К. Романюк в своем списке пушкинских мест Москвы указывает жительство Б. К. Данзаса в доме генерал-губернатора Д. В. Голицына на Тверской (ныне — здание Моссовета), что маловероятно (см.: Наука и жизнь. 1979. № 7. С. 100).
Сноски к стр. 61
29 Русский архив. 1882. Кн. 1. С. 232.
30 ЦГИАМ, ф. 381, оп. 1, д. 67, л. 41.
31 Там же, д. 68, л. 38, 40.
32 Литературное наследство. М., 1952. Т. 58. С. 89.
33 Русский архив. 1901. № 2. С. 298—299.
34 Пушкин и его современники. Пг., 1914. Вып. 19—20. С. 85.
35 ЦГИАМ, ф. 381, оп. 1, д. 68, л. 43—44.
36 Черейский Л. А. Пушкин и его окружение. С. 434.
Сноски к стр. 62
37 ЦГИАМ, ф. 381, оп. 1, д. 67.
38 См.: Куликов Н. И. А. С. Пушкин и П. В. Нащокин // Русская старина. 1881. Т. 31. С. 603—604.
39 ЦГИАМ, ф. 381, оп. 1, д. 68, л. 58, 61 об.
40 Там же, д. 69, л. 2.
Сноски к стр. 63
41 Звенья. М.; Л., 1936. Т. 6. С. 223. Перевод: «Какая муха его укусила?».
42 Там же. С. 230.
43 Пушкин А. С. Письма. М.; Л., 1928. Т. 2. С. 76.
44 Чулков Н. П. Пушкин-москвич // А. С. Пушкин в Москве. Труды общества изучения Московской области. М., 1930. Вып. 7. С. 70—71.
45 ЦГИАМ, ф. 381, оп. 1, д. 52, л. 95.
Сноски к стр. 64
46 Пушкин А. С. Письма. Т. 2. С. 77.
47 ЦГИАМ, ф. 381, оп. 1, д. 72, л. 3.
48 Там же, д. 69, л. 57 об.—58.
Сноски к стр. 65
49 Пушкин А. С. Письма. М.; Л., 1935. Т. 3. С. 58, 446.
50 ЦГИАМ, ф. 381, оп. 1, д. 69, л. 58 об.
51 Пушкин А. С. Письма. М.; Л., 1928. Т. 2. С. 78.
52 ЦГИАМ, ф. 381, оп. 1, д. 69, л. 61.
Сноски к стр. 66
53 Пушкин и его современники. М.; Л., 1928. Вып. 37. С. 152—154. О том, что зала РБС была предоставлена для благотворительного спектакля, см.: ЦГИАМ, ф. 381, оп. 1, д. 52, л. 97 об.
54 ЦГИАМ, ф. 381, оп. 1, д. 76, л. 4—4 об.
55 Там же, д. 61, л. 62 об.
56 Там же, д. 75, л. 4.
57 Там же, д. 52, л. 106.
58 Русский архив. 1902. № 1. С. 45.
Сноски к стр. 67
59 ЦГИАМ, ф. 381, оп. 1, д. 77, л. 1—5.
60 Русский архив. 1878. Кн. 3. С. 393.
61 См.: Модзалевский Б. Л. Пушкин. [Л.]. 1929. С. 339, 341.