- 199 -
МИХАИЛ ПАВЛОВИЧ АЛЕКСЕЕВ
1896—198119 сентября 1981 г. скончался председатель Пушкинской комиссии, организатор и бессменный редактор «Временника Пушкинской комиссии», выдающийся советский филолог академик Михаил Павлович Алексеев. Наша наука понесла невосполнимую утрату.
Среди энциклопедически многообразных занятий М. П. Алексеева — а он внес свой вклад в историю музыки, театра, изобразительных искусств и в особенности в сравнительное литературоведение, — особое место принадлежало исследованию творчества Пушкина как одного из вершинных
- 200 -
образцов русской классической культуры. Интерес М. П. Алексеева к Пушкину возник еще на студенческой скамье Киевского университета, и его первая пушкиноведческая работа — «Заметки о „Гавриилиаде“. (По поводу издания В. Брюсова)» появилась в печати в 1919 г., сразу же по окончании им университетского курса. Уже в этом раннем исследовании проявились характерные особенности, свойственные вообще научной манере М. П. Алексеева, — широкая ориентированность в эпохе в целом, тщательный учет историографической традиции и стремление и умение ввести изучаемое явление в историко-культурный контекст. Эти качества молодой ученый унаследовал от лучших представителей старого академического пушкиноведения, и в дальнейшем, разрабатывая методологические основы уже новой, советской филологической школы, он всегда считал необходимым сохранять эту культурную преемственность. Время показало, насколько прочным был фактический фундамент, на котором вырастали уже первые его работы: включая их в сборник своих статей о Пушкине в 1970-е годы, М. П. должен был лишь дополнять их новыми данными, не пересматривая выводов и заключений: они сохранили свою ценность на протяжении шестидесяти с лишним лет.
В 1920 г. Михаил Павлович — «профессорский стипендиат» Новороссийского (Одесского) университета по англистике, затем — консультант-библиограф и заведующий библиографическим отделом Одесской гос. публичной библиотеки и одновременно секретарь Пушкинской комиссии при Одесском Доме ученых. Здесь, в Одессе, топографическом центре целого этапа пушкинской биографии, он развивает бурную деятельность по разысканию и концентрации в государственных хранилищах рукописных и иконографических материалов пушкинской эпохи; он устанавливает широкие научные связи с пушкиноведами Москвы и Ленинграда. С его именем было связано оживление деятельности Пушкинской комиссии Одессы, заявившей о себе изданием трех томов «Статей и материалов» о Пушкине (1925—1927). Это издание — одно из лучших пушкиноведческих изданий 1920-х годов по своей информативности и научному уровню, где принимали участие лучшие пушкиноведческие силы, — было плодом организаторской деятельности М. П. Алексеева, который выступал здесь и как редактор и как автор; он поместил в нем статьи об источниках «Гавриилиады», «Истории села Горюхина», об одесских автографах Пушкина и небольшую, но чрезвычайно важную по своей проблематике статью «Пушкин и библиотека Воронцова» (1926). По сие время книжное и рукописное собрание Воронцова как источник для издания пушкинского творчества ожидает своего фронтального исследования; тема, поставленная М. П. Алексеевым более 50 лет назад, актуальна и ныне. Эта работа шла в общем русле начавшегося систематического исследования книжных собраний, принадлежавших Пушкину или ему известных, и интерес к этой теме устойчиво сохранялся у М. П. Алексеева на протяжении всего его научного пути. В 1946 г. он пишет статью о нескольких английских книгах пушкинской библиотеки; пятнадцатью годами позднее исследует историю библиотеки Вольтера в Государственной Публичной библиотеке им. М. Е. Салтыкова-Щедрина, стремясь возможно полнее осветить вопрос о ее роли для пушкинского творчества («Библиотека Вольтера в России»), собирает материалы по истории русских рукописных собраний и посвящает
- 201 -
в этой статье специальный экскурс Пушкину («Из истории русских рукописных собраний»). В 1979 г., в четырнадцатом выпуске «Временника Пушкинской комиссии», была напечатана одна из последних его работ, построенных на материале изучения пушкинской библиотеки, — «Пушкин и народная книга о Фаусте».
К тому моменту, когда М. П. Алексеев покинул Одессу, приняв приглашение Иркутского гос. университета занять место доцента (1928), а затем и профессора (1930) кафедры всеобщей литературы, он уже был хорошо известен как первоклассный знаток биографии и творчества Пушкина и как организатор работ в области пушкиноведения. В 1928 г. появляется его обширная рецензия на первый том «Писем» Пушкина (под редакцией Б. Л. Модзалевского, 1926).
В 1933 г., пробыв в Иркутске пять лет, М. П. Алексеев переезжает в Ленинград, и здесь начинается новый период его пушкиноведческой деятельности. Его работы о Пушкине в эти годы почти все прямо или опосредованно связаны с той областью филологии, которая все более овладевает его научными интересами — со сравнительным литературоведением. М. П. Алексеев был одним из основоположников советского сравнительного литературоведения, причем диапазон его занятий был поистине энциклопедичен: он писал об английской, французской, немецкой, испанской, итальянской, славянских литературах. В этом культурном контексте он рассматривал и творчество Пушкина. На всем протяжении своих занятий он руководствовался убеждением, что «творчество великого русского поэта следует изучать на фоне и в тесной связи с историей мировой культуры, потому что и сам он представляет собой явление широкого исторического значения, переросшее национальные и языковые границы». Так он писал в предисловии к своей последней книге, формулируя свое принципиальное научное кредо; более того, добавлял он, любое произведение Пушкина — большое и малое, будучи поставлено в связь с тем или иным памятником западноевропейской художественной и социальной мысли, обнаруживает свою творческую оригинальность, а самое сопоставление позволяет глубже осмыслить неповторимые черты Пушкина-художника.1 В своих поисках преломления и отражения в творчестве Пушкина мировой культурной традиции М. П. Алексеев был неутомим: он писал об античной антологической традиции в пушкинской лирике, о Пушкине и Чосере, Пушкине и Гете, Пушкине и Шекспире, о Пушкине и французской поэзии XVIII в., об усвоении русским поэтом лирического мотива португальского поэта Гонзаги и об интересе его к китайской культуре, воспринятой сквозь призму европейского ориентализма. Но М. П. Алексеев недаром был главой советской компаративности, резко отличной в своих методологических основах от старого сравнительно-исторического литературоведения. Все эти разработки, частные этюды служили созданию некой общей картины двустороннего взаимовоздействия культур, и с не меньшим, а, может быть, и большим пафосом ученый выстраивает картину восприятия творчества Пушкина западным культурным миром. Уже в 1937 г. выходит из печати его обзор «Пушкин на Западе», — и на протяжении последующих сорока
- 202 -
с лишним лет М. П. Алексеев продолжает собирать материалы и разрабатывать существеннейшие темы, которые он, однако, представлял себе как отдельные звенья фундаментальной общей работы. Этой работе было не суждено завершиться; в свою последнюю книгу «Пушкин. Сравнительно-исторические исследования» ученый не включил статью 1937 г., намереваясь вернуться к ней специально, обогатив ее и расширив. В 1946 г. он разыскал затерянное на страницах старой английской монографии о Дж. Борро письмо Пушкина к этому известному в свое время писателю и переводчику, полиглоту, переводившему пушкинские стихи, — и с того времени фигура Дж. Борро постоянно привлекала к себе его внимание; в его архиве сохранились обширные неизданные материалы, связанные с литературной деятельностью Борро, — материалы, почти полностью подготовленные к печати. В 1951 г. ученый публикует специальное исследование словарных записей Ф. Энгельса к «Медному всаднику». В посмертно вышедшем томе «Литературного наследства», занятом фундаментальной монографией М. П. Алексеева о русско-английских литературных связях XVIII—первой половины XIX в., мы находим специальную главу «Пушкин и английские путешественники в России»; в следующей же главе, «Т. Мур и русские писатели XIX века», исследуется роль русских посредников в ознакомлении литературных кругов Запада с творчеством Пушкина (таким был, в частности, А. И. Тургенев). К этим первостепенным именам в последнее время добавляется и имя Гете: отправляясь от исследований Б. Я. Геймана и А. Манье, М. П. Алексеев заново поставил вопрос о возможном отражении в творчестве Гете «Сцены из Фауста» Пушкина.
Наряду с обозначившимся в названных работах аспектом темы «Пушкин на Западе», — аспектом, включающим исследование творчества выдающихся деятелей литературного процесса, — М. П. Алексеев разрабатывал и другой аспект, который можно было бы условно назвать критико-библиографическим. Академическое изучение великого русского поэта западной славистикой — в такой же мере историко-культурный факт, как и творческое усвоение, с той только разницей, что оно вносит свой вклад в познание Пушкина как культурного феномена. М. А. Алексеев чрезвычайно внимательно следит за зарубежной пушкинианой, стремясь максимально активизировать все то ценное, что было ею накоплено, и с другой стороны, рассматривая ее как свидетельство все возрастающего интереса Запада к русской культуре в лице одного из самых выдающихся ее представителей. В этих занятиях М. П. Алексеева сказывалась характерная особенность его научного мышления — органический интернационализм, который был и его принципиальным, мировоззренческим свойством. Ученый-патриот, неразрывно связанный с национальной культурной традицией и всю жизнь работавший во имя и на благо национальной культуры, он рассматривал ее как важную часть мирового культурного процесса и в тесной связи с этим последним. Его монография о стихотворении «Я памятник себе воздвиг...», построенная как критический анализ отечественной и зарубежной литературы о пушкинском стихотворении, имела одной из задач продемонстрировать мировой резонанс, который получило это пушкинское поэтическое завещание. Непрерывно расширяя сферу своих сравнительно-исторических исследований, он прямо подошел и к постановке проблемы «Пушкин и Восток», — и лишь необыкновенная научная щепетильность не
- 203 -
позволила ему заняться ею вплотную. Все явления, о которых он писал, были изучены им в оригинале, — будь то английские, испанские, итальянские, немецкие, французские или славянские тексты; он не считал для себя возможным пользоваться материалом из вторых рук. Воздерживаясь от занятий восточными связями Пушкина, он тем не менее приветствовал и поддерживал интерес востоковедов к великому поэту, с готовностью предоставляя им страницы редактируемых им изданий. Сам он выходил за пределы специально филологических тем там, где он обладал профессиональными сведениями: его статья об отражении технических и естественнонаучных знаний в пушкинском творчестве широко используется историками естествознания и техники, а профессиональное знание музыки позволило ему выступить еще в 1935 г. с общирным комментарием к «Моцарту и Сальери», переросшим в специальное исследование об истории русской музыкальной культуры пушкинского времени.
Вся эта исключительная по своему диапазону и интенсивности исследовательская работа, — а мы здесь упоминаем только часть ее, посвященную Пушкину, — сочеталась с столь же напряженной научно-организационной деятельностью. Во время Великой Отечественной войны М. П. Алексеев руководит кафедрой всеобщей литературы Ленинградского и Саратовского университетов; а после войны, вернувшись в Ленинград, избирается членом-корреспондентом АН СССР (1946). В 1955—1957 гг. он руководит сектором пушкиноведения Института русской литературы (Пушкинского Дома) АН СССР, а в 1956 г. становится во главе организованного им сектора взаимосвязей русской и зарубежных литератур. В 1958 г. Академия наук СССР избирает его своим действительным членом, а в 1959 г. он становится председателем Пушкинской комиссии при Отделении литературы и языка АН СССР.
В «Положении» о новой Пушкинской комиссии при Отделении литературы и языка АН СССР, принятом Президиумом АН СССР 26 сентября 1958 г., перечислялись ее основные задачи: определение важнейших проблем изучения творчества Пушкина; координация работ по пушкиноведению; установление международных связей пушкиноведов; содействие научной и популяризаторской деятельности, связанной с творчеством Пушкина. В разрешение всех этих задач М. П. Алексеев внес значительный вклад и как председатель Комиссии, и как исследователь Пушкина. В 1962 г. он принимает ближайшее участие в составлении записок «Основные проблемы пушкиноведения на современном этапе», а в следующем году выходит под его редакцией первый выпуск «Временника Пушкинской комиссии», — ее печатного органа, призванного давать всестороннюю и возможно более быструю информацию о состоянии и новейших приобретениях пушкиноведения. Этому изданию М. П. Алексеев уделял много времени и сил, формируя каждый его выпуск, прочитывая ежегодно десятки статей, редактируя их, ведя переписку с авторами. С неутомимой энергией он находил и привлекал к изданию новые пушкиноведческие силы, стремясь к максимальному расширению круга затрагиваемых проблем и круга имен и с присущей ему редкой научной щедростью помогал начинающим. Он воспитывал пушкиноведческие кадры, заражая их своим неослабевающим энтузиазмом, делясь с ними своими энциклопедическими познаниями. За двадцать лет им было подготовлено семнадцать выпусков «Временника»,
- 204 -
включивших около трехсот пятидесяти статей, обзоров, хроникальных заметок; здесь появилось около двадцати собственных работ М. П. Алексеева, в том числе такие значительные его труды, как «К источникам „Подражаний древним“ Пушкина» (1963), «Новый автограф стихотворения Пушкина „На холмах Грузии“» (1966), «К тексту стихотворения „Во глубине сибирских руд“» (1971), «Пушкин и французская народная книга о Фаусте» (1979), «Пушкин и повесть А. М. Клингера „История о золотом Петухе“» (1982). Наряду с этими работами он в те же годы создает целую серию пушкиноведческих исследований с более общей проблематикой — исследований художественных и идеологических мотивов пушкинского творчества. К их числу нужно отнести работу «Пушкин и проблема вечного мира» (1958), статьи «Ремарка Пушкина „Народ безмолвствует“» (1967), «Еще раз о стихотворении Пушкина „Роза“» (1968) и др., где семантически нагруженный мотив рассматривается в своей художественной и идейной преемственности и на широком фоне современных аналогов; так была установлена прямая или опосредованная связь Пушкина с просветительскими социальными проектами «вечного мира», имевшими хождение в XVIII—XIX вв., с фразеологией и историко-социальной мыслью периода Французской революции и т. д. Те же принципы исследования легли в основу его книги о стихотворении «Я памятник себе воздвиг...» (1967), где анализу подверглись поэтические мотивы пушкинского шедевра. В этой книге М. П. Алексеев вновь коснулся проблемы связи словесного, изобразительного и пластического искусств в их глубинных основаниях, — проблемы, которая особенно занимала ученого в последние годы.
В 1972 г. вышла книга М. П. Алексеева «Пушкин. Сравнительно-исторические исследования», куда вошли многие из перечисленных выше работ. Эта книга, удостоенная премии им. В. Г. Белинского, подвела некоторые итоги более чем пятидесятилетней деятельности ученого в области пушкиноведения, но отнюдь не была его научным завещанием. М. П. Алексеев не закрывал, а открывал проблемы и стимулировал их изучение; его творческая мысль работала до последних минут его жизни. За день до смерти он успел закончить большую и очень увлекавшую его работу о Пушкине и Клингере, которую ему уже не довелось увидеть в печатном виде; он успел прочитать корректуры своего фундаментального труда о русско-английских литературных связях, также вышедшего уже после его смерти. До последней минуты он продолжал служить высокому патриотическому делу, которому он посвятил свою жизнь, — и до последней минуты он сохранял то обаяние личности, которое так памятно всем его знавшим и которое было столь органичным для всего его облика — наследника и продолжателя великих традиций национальной культуры.
———
НЕКРОЛОГИ
Михаил Павлович Алексеев. — Ленинградская правда, 1981, 23 сентября, № 221. Подписи: Г. В. Романов, А. П. Александров, Н. Я. Суслов, Ю. Ф. Соловьев, Л. Н. Зайков, Г. М. Марков, П. Н. Федосеев, В. Г. Захаров, Т. И. Жданова, И. А. Глебов, Б. Б. Пиотровский, М. Б. Храпченко,
- 205 -
А. С. Бушмин, Д. С. Лихачев, С. В. Михалков, Г. С. Пахомова, В. В. Фролов, А. Н. Чепуров, О. В. Творогов. С портретом.
Михаил Павлович Алексеев. — Известия, 1981, 25 сентября, № 225. Подписи: Президиум Академии наук СССР, Министерство высшего и среднего специального образования СССР, Союз писателей СССР, Отделение литературы и языка АН СССР, Институт русской литературы (Пушкинский Дом) АН СССР, Институт мировой литературы им. А. М. Горького АН СССР, Ленинградский государственный университет им. А. А. Жданова, Советский комитет славистов.
Михаил Павлович Алексеев. — Литературная газета, 1981, 30 сентября, № 40. Перепечатан некролог из «Известий» за всеми подписями. Статья об М. П. Алексееве за подписями: Г. П. Бердников, член-корреспондент АН СССР, директор Института мировой литературы им. А. М. Горького; Ю. П. Виппер, член-корреспондент АН СССР; А. Д. Михайлов, доктор филологических наук.
М. П. Алексеев. — Ленинградский университет, 1981, 9 октября, № 29. Подпись: «От имени филологического факультета: профессор В. Балахонов, заведующий кафедрой истории зарубежной литературы; доцент И. Володина, секретарь партбюро филологического факультета». С портретом.
Михаил Павлович Алексеев. — Вестник Академии наук СССР, 1981, № 12, с. 95. Перепечатан некролог из «Известий» за всеми подписями.
Академик Михаил Павлович Алексеев. — Русская литература, 1981, № 4, с. 247. Без подписи.
М. П. Алексеев (5 июня 1896—19 сентября 1981). — Русский язык в школе, 1982, № 1, с. 101—102. Подпись: Редколлегия и редакция журнала «Русский язык в школе».
Михаил Павлович Алексеев. — Известия АН СССР. Серия литературы и языка, 1982, т. 41, № 1, с. 94—95. Подпись: В. Н. Баскаков.
Михаил Павлович Алексеев. — Советское славяноведение, 1982, № 2, с. 93—94. Без подписи.
Творческий подвиг ученого. (Памяти академика М. П. Алексеева). — Вестник Ленинградского университета, 1982, № 20. История—язык—литература, вып. 4, с. 119—120. Подписи: Н. Я. Дьяконова, А. А. Чамеев.
История Сибири в трудах академика М. П. Алексеева. — Известия Сибирского отделения АН СССР, 1982, № 11, с. 151—152. Подпись: Б. П. Полевой.
М. П. Алексеев как исследователь Пушкина. — В кн.: Пушкин. Исследования и материалы. Л.: Наука, 1983, т. XI, с. 323—327. Подпись В. В<ацуро>.
Библиография трудов М. П. Алексеева о Пушкине. — Там же, с. 327—335. Составитель В. В. Зайцева.
Михаил Павлович Алексеев (1896—1981). — В кн.: Проблемы истории, взаимосвязей русской и мировой культуры: Межвузовский научный сборник. Изд-во Саратовского ун-та, 1983, с. 3—6. Без подписи.
Puschkin-Forscher Aleksejew gestorben. — Neue Zürcher Zeitung, 1981, 29 IX. Без подписи.
In memory of Mikhail Alexeyev. — Soviet Weekly, London, 1981, 10 X, N 2, 070, p. 13. Подпись: Boris Gilenson. С портретом.
- 206 -
In memoriam Mihail P. Aleksejev. Umrl je predsednik Mednarodnega slavističnega komiteja. — Naši razgledi, Lubljana, 1981, 6 IX. Подпись: Bratko Kreft.
Mikhail Pavlovitch Alexéiev (1896—1981). — Revue de Littérature Comparée, Paris, 1981, N 3—4, Juillet—Dec., p. 508. Подпись: Mária Rév.
In memoriam М. П. Алексеев (1896—1981). — Studia Slavica Hung., Budapest, 1981, t. XXVII, p. 391—393. Подпись: Л. Хадрович.
Mikhail Pavlovich Alekseev. 1896—1981. — Slavic Review, Urbana, Illinois, 1982, t. 41, N 1. Подпись: William В. Edgerton.
Za akademikem M. P. Alexejevem. — Československá rusistika, Praha, 1982, t. XXVII, N 1, s. 45. Без подписи.
In memoriam. Михаил Павлович Алексејев (1896—1981). — Зборник за славистику. Матица Српска; Нови Сад, 1982, број 22, с. 157—158. Подпись: Витомир Вулетић.
Obituary. — Study Group on Eighteenth-Century Russia. Newsletter. Leeds; Oxford, 1982, N 10, Sept., p. 4—5. Подпись: Prof. A. G. Cross.
M. P. Alexeeiv. — Bulletin de la Société française d’étude du XVIII-e sciècle. Paris, 1982, octobre, p. 14 (Nouvelle série, N 43). Подпись: P. Zaborov, Ch. Porset.
Four Soviet Scholars: T. A. Bykova. A. D. Lyublinskaya. M P. Alekseev. E. Laucevičius. Portraits and a few references: Oxford, 1982, p. 3, 8—9. Подпись: J. S. G. Simmons. С портретом.
In memoria di Michail Pavlovič Alekseev. — Bollettino dell’AIS (Associazione italiana degli Slavisti), Milano, 1982, t. VI, N 1, p. 2—4. Подпись: E<ridano> B<azzarelli>.
Михаил Павлович Алексеев (1896—1981). — Acta Litteraria Academiae Scientiarum Hungaricae, Budapest, 1982, 24, p. 251—252. Подпись: Мария Рев.
In memoriam Michail Pavlovič Alekseev. — Zeitschrift für Slawistik, Berlin, 1983, № 1, Bd 28, S. 802. Подпись: К. Dornacher.
Mikhaïl Alexéev. — Cahiers I. Tourguéniev, P. Viardot, M. Malibran... Paris, 1982, N 6, p. 96—97. Подпись: A. Zvigulsky.
Academician M. P. Alekseev. (1896—1981): a Tribute. — Oxford Slavonic Papers, Oxford, 1983, v. XVI, p. 1—9. Подпись: A. G. Cross.
Михаил Павлович Алексејев. (1896—1981). — Годишњак XXXIX за 1982. Серпска Академија наука и уметности. Београд, 1983, с. 371—373. Подпись: Мира Лалић.
Necrológica. — Anales Cervantinos, Madrid, 1983, t. XXI, p. 220—222. Bibliografia hispànica de M. Alekséev, p. 222—223. Подпись: V. Bagno.
———