- 101 -

ПУШКИН И ГРИБОЕДОВ

(Два эпизода творческих взаимоотношений)

I. Пушкинский отзыв о «Горе от ума»

Критическая оценка Пушкиным «Горя от ума» неоднократно привлекала внимание исследователей и являлась предметом полемики.1 Не вдаваясь в детальное рассмотрение различных точек зрения, подчеркнем, что вопрос о том, почему развернутая пушкинская критика прозвучала именно в письме к А. А. Бестужеву, заслуживает дополнительного рассмотрения. На наш взгляд, этот отзыв становится понятным в контексте полемики Пушкина с декабристами о первой главе «Евгения Онегина».

Письмо Бестужева от начала января 1825 г. с критикой «Евгения Онегина» до нас не дошло, но мнение Пушкина о ней известно из его письма к Рылееву от 25 января: «Бест.<ужев> пишет мне много об Онегине — скажи ему, что он неправ: ужели хочет он изгнать все легкое и веселое из области поэзии? куда же денутся сатиры и комедии? <...> Картины

- 102 -

светской жизни также входят в область поэзии...» (XIII, 134). Показательно, что в этом рассуждении Пушкин сближает первую главу романа со светской комедией. Это и неудивительно, ибо в начале XIX в. только светская комедия непосредственно изображала жизнь и быт светского общества.2

Однако в письме самому Бестужеву от конца января 1825 г. (XIII, 137—139) Пушкин даже не упоминает об «Евгении Онегине». Вместо этого он разбирает «Горе от ума». Подобная установка вела к противоречивости пушкинского суждения. Совершенно справедливо Б. В. Томашевский пишет: «Пушкин в этом письме несколько нарушил провозглашенное им правило: „Драматического писателя должно судить по законам, им самим над собой признанным“».3

Исходя из поэтики светской комедии, Пушкин упрекает героев «Горя от ума» в их непохожести на... традиционных персонажей: «Молчалин не довольно резко подл; не нужно ли было сделать из него и труса? старая пружина, но штатской трус в большом свете между Чацким и Скалозубом мог быть очень забавен». Поведение Чацкого оценивается в сравнении с поведением Онегина: «Первый признак умного человека — с первого взгляду знать, с кем имеешь дело, и не метать бисера перед Репетиловым и тому подоб.».

Бестужев прекрасно понял Пушкина. В ответном письме от 9 марта4 он, ни словом не упоминая о пушкинском разборе комедии Грибоедова, сосредоточивается на анализе первой главы романа. Однако анализ этот производится с учетом высказываний Пушкина о грибоедовской комедии. Правильно заметил Б. В. Томашевский: «В оценке Онегина явно сказалось впечатление, произведенное на Бестужева комедией Грибоедова».5 Действительно, Бестужев так разбирает образ Онегина: «Поставил ли ты его в контраст со светом, чтобы в резком злословии показать его резкие черты? — Я вижу франта, который душой и телом предан моде — вижу человека, которых тысячи встречаю наяву, ибо самая холодность и мизантропия и странность теперь в числе туалетных приборов» (XIII, 149).

Если Пушкин, оценивая образ Чацкого, считал его недостатком отличие от героев светских комедий, то Бестужев осуждает Онегина именно за это родство со светскими щеголями. Более того, перефразируя высказывание Пушкина из отзыва о «Горе от ума» («По крайней мере говорю прямо, без обиняков, как истинному таланту»), Бестужев пишет: «Извини мою искренность, я солдат и говорю прямо, в ком вижу прямое дарование» (XIII, 149). Однако в целом Бестужев стремится быть сдержанным

- 103 -

в своей критике, как и Рылеев в письмах к Пушкину от 12 февраля и от 10 марта (XIII, 141, 150). Нельзя не подчеркнуть, что положительные моменты пушкинского отзыва (в частности, высокая оценка языка комедии) развернуты в публикациях окологрибоедовского круга о «Горе от ума» в 1825 г.6

Тем не менее полемика была продолжена на страницах «Полярной звезды» на 1825 г. (ценз. разр. от 20 марта). Альманах открывался статьей Бестужева «Взгляд на русскую словесность в течение 1824 и начале 1825 годов». В двух самых общих предложениях охарактеризовав первую главу, он писал: «Особенно разговор с книгопродавцем вместо предисловия (это счастливое подражание Гете) кипит благородными порывами человека, чувствующего себя человеком».7 Значение похвалы Бестужева «Разговору книгопродавца с поэтом» нельзя преувеличивать, как это нередко делается. С точки зрения критика, восторгаться в первой главе особенно нечем, поэтому он и говорит о предисловии. Не случайно из «Разговора» цитируются строки, в наибольшей степени противопоставленные заключительной прозаической реплике:

Блажен, кто про себя таил
Души высокие созданья
И от людей, как от могил,
Не ждал за чувства воздаянья.

Указание на зависимость «Разговора» от Гете ориентировало читателя на сравнение пушкинского произведения с «Отрывком из Гете» Грибоедова, опубликованным в этом же номере альманаха.

Но прежде чем воспользоваться приглашением Бестужева и сравнить «Разговор» с «Отрывком», обратим более пристальное внимание на некоторые особенности его статьи. Косвенно, путем умолчания, осуждая первую главу, Бестужев хвалит «Цыган» Пушкина, фрагмент из которых помещен сразу же после бестужевского «Взгляда». Однако эти похвалы не могут идти ни в какое сравнение с оценкой «Горя от ума»: «...будущее оценит достойно сию комедию и поставит ее в число первых творений народных» (496).

Статья Бестужева делится на два раздела: первый содержит в себе рассмотрение причин нынешнего состояния словесности, второй — конкретные разборы. До сих пор мы говорили о втором разделе. Однако противопоставление Грибоедова и Пушкина начинается уже в первой части.8

Так, например, рассуждение о воспитании перекликается с описанием воспитания Онегина: «Мы учимся припеваючи и оттого навсегда теряем способность и охоту к дельным, к долгим занятиям... у нас юноша с учебного

- 104 -

гулянья спешит на бал» (491).9 Одновременно в характеристику воспитания (в том месте, где мы поставили многоточие) явно вклинивается перефразированная цитата из грибоедовского «Отрывка»: «При самых счастливых дарованиях мы едва имеем время на лету схватить отдельные мысли; но связывать, располагать, обдумывать расположенное не было у нас ни в случае, ни в привычке». Ср. у Грибоедова:

Слияние частей измучит нас смертельно;
Давайте нам подробности отдельно.
Что целое? какая прибыль вам?
И ваше целое вниманье в ком пробудит?
Его расхитят по долям,
И публика по мелочи осудит.10

Поэтому следующее рассуждение Бестужева звучит явным предостережением Пушкину: «Сколько людей, которые бы могли прославить делом или словом свое отечество, гибнут, дремля душой в вихре модного ничтожества <...> Да и что в прозаическом нашем быту на безлюдье сильных характеров может разбудить душу? (ср. со словами в письме Бестужева к Пушкину от 9 марта: «Поставил ли ты его в контраст со светом и т. д.», — Ю. Ф.)... наш свет — гроб повапленный! (ср. процитированную во второй части «Взгляда» строку из «Разговора»: «И от людей, как от могил», — Ю. Ф.)» (491). Кстати, перекликается, но уже с грибоедовским «Отрывком», и бестужевское сравнение поэта с создателем новых миров.

В статье Бестужева можно также ощутить перекличку с фельетоном Булгарина «Литературные призраки»,11 появившимся в журнале «Литературные листки» (1824, № 16, ценз. разр. от 27 августа). Странного здесь ничего нет. С одной стороны, Булгарин в то время коротко сошелся с Бестужевым и Рылеевым, с другой — Бестужев сам очень высоко оценивал способности Грибоедова,12 с третьей — Булгарин устами героя фельетона Талантина выразил во многом действительные взгляды Грибоедова.

Не вдаваясь в текстуальные сопоставления, отметим, что мысли об отсутствии самобытности, преклонении перед не лучшими иностранными

- 105 -

образцами; рассуждения о «просветителях народов», о необходимости постоянной литературной учебы; сравнение, уже во второй части бестужевской статьи, «Горя от ума» с «Недорослем» напоминают многие суждения из «Литературных призраков».

Проделанные наблюдения позволяют сделать вывод о том, что «Взгляд» Бестужева был важной репликой в споре между Пушкиным и декабристами о первой главе «Евгения Онегина».

Говоря о неспособности современных авторов обдумывать целое, Бестужев в сущности подтверждает свою оценку первой главы как ряда «прелестных картин» (XIII, 149). Нельзя не учитывать и того, что «Отрывок из Гете» выражал горечь драматурга, неприятие им той «мелочной» критики, которая раздавалась в адрес его комедии. Действительно, целое «Горя от ума» ускользнуло не только от Пушкина, но и от Крылова, и от Катенина.13 И хотя процитированные выше стихи о «слиянии частей» являются довольно-таки точным переводом из Гете, внимание акцентируется не только на механизме «массового искусства», как у Гете, но и на голосе «массовой критики». Показательно, что известное письмо Грибоедова Катенину с ответом на его разбор «Горя от ума» датировано январем — 14 февраля 1825 г., то есть временем работы над «Отрывком».14

«Разговор» Пушкина и «Отрывок» Грибоедова восходят к одному источнику: «Прологу в театре» из «Фауста» Гете.15 Во многом переосмысляя Гете, в частности убирая образ Комика, Пушкин заставляет своего Поэта перейти в конце стихотворения на прозу и согласиться с доводами книгопродавца: «Вы совершенно правы. Вот вам моя рукопись. Условимся». Иным предстает Поэт у Грибоедова. Он заявляет:

Нет! Нет! — негодованье.
Поди, ищи услужников других.

Нетрудно заметить полемическое соотношение произведений Грибоедова и Пушкина. Подчеркнем, что Грибоедов, по всей вероятности, был уже знаком с пушкинским «Разговором книгопродавца с поэтом», когда писал свой «Отрывок из Гете».16

И «Отрывок», и «Разговор» были эстетическими кредо поэтов. При ближайшем рассмотрении можно обнаружить нечто общее в обеих декларациях.

- 106 -

То, что пушкинский Поэт идет на компромисс, говорит о тактике его поведения, но не об измене высоким идеалам служения искусству. Но именно эти высокие идеалы и составляют суть грибоедовского Поэта.

Вместе с тем, усиливая сатирическое звучание «Пролога в театре»,17 утверждая право художника на свободу творческого поиска, Грибоедов в сущности изображал поэта таким, каким он представал в произведениях декабристов. С другой стороны, «Отрывок» Грибоедова продолжал диалог, предложенный Пушкиным: в письме к Бестужеву Пушкин просил показать свой отзыв о комедии Грибоедову и допускал, что, возможно, в чем-то его оценка ошибочна.

Однако вернемся к статье Бестужева. Сам Пушкин обратил внимание на сдержанность бестужевской критики первой главы романа: «Об Онегине ты не сказал всего, что имел на сердце, чувствую почему и благодарю...» (XIII, 180). Бережное отношение к Пушкину было вызвано тем, что декабристы по-прежнему считали его своим единомышленником, лишь «оступившимся» на время. И действительно, скептицизм («Демон», «Свободы сеятель пустынный...»18 и отчасти — «Разговор») преодолевается им в «Андрее Шенье». Не случайно современные исследователи сравнивают это стихотворение с юношеской лирикой поэта.19 Разумеется, «Андрей Шенье» возник в результате целого комплекса причин, но полемика с декабристами была едва ли не самой главной из них. А это еще раз подтверждает кровную связь мировоззрения Пушкина с декабристским движением.20

Очевидно, Пушкин не мог не учесть замечаний декабристской, самой передовой в то время критики. Без сомнения, во многом благодаря ей, мы знаем пушкинский роман таким, каков он есть.

Вероятно, не без влияния этой критики в дальнейшем Пушкин снял «Разговор» в качестве предисловия к роману. Не случайно также в последних главах усиливается декабристское звучание романа, что, в частности, проявилось в обилии реминисценций из «Горя от ума» — произведения, наиболее полно выразившего идеологию декабризма.21

II. Грибоедовская тема в «Путешествии в Арзрум»

Обращение Пушкина к грибоедовской теме в «Путешествии в Арзрум» тем более знаменательно, что речь идет об одном из самых значительных его произведений 30-х годов. В нем мы найдем размышление о войне и

- 107 -

мире, о проблеме взаимоотношения различных национальностей, о трагизме положения прогрессивно мыслящего человека в современном обществе. Впервые в русской литературе здесь были выведены образы осужденных декабристов.

Важно понять, что грибоедовская тема становится постоянной в творчестве Пушкина после его поездки на Кавказ в 1829 г. Так, в № 8 «Литературной газеты» за 1830 г. была опубликована пушкинская рецензия на альманах «Денница», замечательнейшей статьей которого он назвал «Обозрение русской словесности 1829 года» И. В. Киреевского (XI, 103—109). Однако многие конкретные положения «Обозрения» вызвали у Пушкина уточнения и возражения. К словам: «...от Фон-Визина до Грибоедова мы не имели ни одного истинного комического таланта...» Пушкин делает многозначительную сноску: «Кажется, автор выразился ошибочно. Не хотел ли он сказать: кроме Фон-Визина и Грибоедова?». Несколько сцен из Фонвизина и Грибоедова Пушкин упоминает и в конце своей рецензии в числе произведений, которыми Россия может гордиться перед Европой.

Номер 8 «Литературной газеты» вышел 5 февраля, т. е. через год после гибели Грибоедова. Очевидно, Пушкин помнил об этом. Цитируя сообщение И. В. Киреевского о смерти Новикова, Пушкин вносит в свою рецензию мысль о необходимости уважения к памяти великих русских писателей. Тут же эта мысль и реализуется, ибо грибоедовская тема постоянно возникает во многих материалах данного газетного номера.

Нельзя забывать, что тема эта была в то время запретной.22 Поэтому не случайно Пушкин, приступая к непосредственному анализу «Обозрения», пишет, что Киреевский «признает издание нового Ценсурного Устава „важнейшим событием для блага России <...> важнее взятия Арзерума“». Газетный номер открывался очерком, вошедшим в состав «Путешествия в Арзрум» — «Военной Грузинской дорогой», — и его отсвет падал на последующий разбор «Обозрения».23

Так, в очерке речь идет о Фазил-Хане из свиты персидского принца. И хотя здесь не говорится о причинах визита персов в Россию, читатель помнил, что это была «искупительная» миссия в связи с гибелью Грибоедова.

С темой уважения к памяти погибших связано описание в очерке похорон осетина. В отличие от воюющих с ними русских горцы отдают дань уважения своим усопшим героям. Здесь же Пушкин приводит в оригинале две строки из ставшего хрестоматийным стихотворения Чарльза Вульфа о гибели генерала Mypa.24 Оно было хорошо известно широкой публике

- 108 -

в переводе И. И. Козлова, опубликованном в «Северных цветах» на 1826 г., и стало популярной песней.25

По-своему откликнулся на годовщину гибели Грибоедова Булгарин. В «Сыне отечества» (1830, № 1, ценз. разр. от 30 декабря 1829 г.) были опубликованы его небезынтересные по фактическому материалу «Воспоминания о незабвенном Александре Сергеевиче Грибоедове», где автор изображает себя чуть ли не единственным близким другом Грибоедова. Пушкин в статье «О записках Видока» (Литературная газета, 1830, № 20) издевался по поводу этой спекуляции: «Он (Видок, т. е. Булгарин, — Ю. Ф.) нагло хвастается дружбою умерших известных людей, находившихся в сношении с ним (кто молод не бывал? а Видок человек услужливый, деловой)» (XI, 129).

Во многом благодаря Пушкину Грибоедов как бы продолжал активно участвовать в литературной жизни 30-х годов. В частности, Пушкин высоко отзывается о Грибоедове-критике в статье 1833 г. «Сочинения и переводы Павла Катенина» (XI, 221), неоднократно цитирует «Горе от ума» в своих произведениях и письмах.

Особое место среди грибоедовских реминисценций у Пушкина занимает глава «Москва» в «Путешествии из Москвы в Петербург». Если в первой части главы о грибоедовской Москве говорится в прошедшем времени, то во второй — в настоящем. Смысл такого построения становится понятным при учете статьи И. В. Киреевского о «Горе от ума» («Европеец», 1832, № 1), где, в частности, говорилось, что «оригиналы тех портретов, которые начертал Грибоедов, уже давно не составляют большинства московского общества, и хотя они созданы и воспитаны Москвою, но уже сама Москва смотрит на них как на редкость, как на любопытные развалины старого мира».26

У Пушкина: «Горе от ума есть уже картина обветшалая, печальный анахронизм» (XI, 247). И далее Пушкин выступает в качестве одного из первых интерпретаторов судеб грибоедовских персонажей за пределами финального акта.27

На фоне такого устойчивого интереса к Грибоедову вполне естественно желание Пушкина воплотить его образ в художественном произведении. И если в нереализованном плане к роману «Русский Пелам» фамилия Грибоедова только упоминается, то в «Путешествии в Арзрум» («Современник», 1836, № 1) Грибоедов является одним из центральных героев.

Действительно, никого в «Путешествии» Пушкин не удостаивает такой подробной характеристики и такой высокой оценки, как Грибоедова. Однако воссоздавая индивидуальные черты Грибоедова, Пушкин в сущности рисует обобщенный образ прогрессивно настроенного современника: «Способности человека государственного оставались без употребления; талант поэта был не признан...» (VIII, 461). Сходно писал Пушкин и о себе:

- 109 -

«...Черт догадал меня родиться в России с душою и с талантом!» (XVI, 117—118). Перекликался он и с Грибоедовым, писавшим: «Кто нас уважает, певцов истинно вдохновенных, в том краю, где достоинство ценится в прямом содержании к числу орденов и крепостных рабов?» (585).

Вместе с тем описание встречи с телом Грибоедова (в дальнейшем — «грибоедовский эпизод») имеет и дополнительный смысл. В начале 1835 г. Булгарин выпустил первую часть «Памятных записок титулярного советника Чухина», которые вызвали язвительную реплику Пушкина:

«Г. Булгарин в предисловии к одному из своих романов уведомляет публику, что есть люди, не признающие в нем никакого таланта <...>

С нашей стороны, мы знаем людей, которые признают талант в г. Булгарине, но и тут не удивляемся.

Новый роман г-на Булгарина нимало не уступает его прежним» (XII, 10).

В шестой главе булгаринских «Записок» выводится образ Александра Сергеевича Световидова. Нетрудно усмотреть в нем грибоедовские черты.

Пушкин, явно полемизировал с Булгариным.28 Именно этим, на наш взгляд, объясняются некоторые переклички в обоих текстах. Например, Булгарин заканчивает свое рассуждение о необыкновенных способностях Световидова афоризмом: «Он был рожден быть Бонапартом или Магометом».29 У Пушкина: «Люди верят только славе и не понимают, что между ими может находиться какой-нибудь Наполеон, не предводительствовавший ни одною егерскою ротою, или другой Декарт, не напечатавший ни одной строчки в Московском Телеграфе» (VIII, 461).

Однако если Булгарин рисует неожиданное превращение бравого гусара в философа-олимпийца, то Пушкин акцентирует внимание на ином: «Не знаю ничего завиднее последних годов бурной его жизни. Самая смерть, постигшая его посреди смелого, неровного боя, не имела для Грибоедова ничего ужасного, ничего томительного. Она была мгновенна и прекрасна» (VIII, 461—462).

Пушкин заключает «грибоедовский эпизод» фразой, которая не оставляет сомнения в полемической направленности против Булгарина: «Написать его биографию было бы делом его друзей...» (VIII, 462). Ведь биография Грибоедова была уже написана Булгариным («Воспоминания о незабвенном Александре Сергеевиче Грибоедове»), но Пушкин отказывает ему в праве называться другом Грибоедова.

Грибоедовская тема в «Путешествии» не ограничивается «грибоедовским эпизодом». Она развивается при помощи разнообразных намеков, параллелей и включается в систему сложных смысловых связей на всех уровнях произведения.

Пушкин сохраняет связь между эпизодом похорон осетина (а также цитируемых при этом строк из Чарльза Вульфа) с грибоедовской темой в соответствии с публикацией «Военной Грузинской дороги» в «Литературной газете», о чем говорилось выше.

- 110 -

Семантика «грибоедовского эпизода» увеличивается за счет обрамления его лирическими размышлениями о жизни и смерти. Речь идет о переводе грузинской песни и описании Арарата.

В бумагах Пушкина имеется сделанный кем-то прозаический перевод грузинской песни (слова Д. Туманишвили). Исследователи уже обратили внимание на отличие перевода, приведенного в «Путешествии», от перевода, хранящегося в пушкинском архиве, и от самого грузинского текста.30 Пушкин убирает прямое обращение «красавица» (хотя и оставляет рефрен: «От тебя ожидаю жизни»), определение «бессмертная» и орнамент восточной символики. Перевод в «Путешествии» больше говорит о «душе». Собственно, перед нами стихотворение не только о жизни, но и о смерти.

Вместе с тем, перевод грузинской песни подготавливает «грибоедовский эпизод» и по другой линии. Как известно, на мелодию этой песни, сообщенную Грибоедовым и переработанную Глинкой, Пушкин написал слова романса «Не пой, красавица, при мне...».31

«Грибоедовский эпизод» является составной частью целой цепи изображаемых Пушкиным событий. Так, в первой главе путешественник встречает Фазил-Хана, представителя свиты Хозрев-Мирзы, а через некоторое время — и самого персидского принца Хозрев-Мирзу, который подарил Николаю I драгоценный камень, как бы символизировавший «цену крови» Грибоедова.

Пушкин ничего не говорит о причинах появления персидской миссии в России. Он как бы имитирует позицию официозной прессы, чрезвычайно подробно описывавшей торжественные приемы, которые оказывались персиянам по мере продвижения миссии по России.32 О гибели русского посольства было упомянуто только при первом сообщении о появлении Хозрев-Мирзы в России и по поводу его аудиенции у Николая I.33

Как уже отмечалось исследователями, «грибоедовский эпизод» несомненно рассчитан на сопоставление с изображением персидской миссии.34 Хозрев-Мирза передвигается в сопровождении кортежа, а тело Грибоедова сопровождают несколько грузин. Хозрев-Мирза в коляске, а тело Грибоедова — в арбе.35

Официальной версии, превращающей Грибоедова чуть ли не в виновника

- 111 -

собственной гибели,36 Пушкин противопоставляет другой образ: выдающегося мыслителя и общественного деятеля.

Пушкину было известно сочувственное отношение Грибоедова к кавказским народностям. Попытки прогрессивного преобразования кавказских территорий имели устойчивую традицию в истории русской общественной мысли. Можно вспомнить «Мнение адмирала Мордвинова о способах, коими России удобнее можно привязать к себе постепенно кавказских жителей».37 Здесь Н. С. Мордвинов говорил о необходимости взаимовыгодного сотрудничества с народами Кавказа. Необходимо упомянуть и «Записку» В. Ф. Тимковского о «Киргизской орде». И хотя «Записка» не была опубликована, а возможность личного знакомства Пушкина с Тимковским находится под вопросом, современный исследователь проводит небезосновательные параллели между текстами «Путешествия» и «Записки».38

Думается, что Пушкин мог ознакомиться с идеями Тимковского через Грибоедова, знакомство которого с Тимковским сомнению не подлежит.39 Но гораздо важнее другое. Идеи, близкие идеям Тимковского, воплотились в проекте учреждения Российской Закавказской компании, вдохновителем которого был Грибоедов. Содержание проекта могло быть известно Пушкину не только по публикации «Вступления к проекту устава» в «Тифлисских губернских ведомостях» в 1831 г.,40 но и из бесед с Грибоедовым в 1828 г., а также из встреч с передовыми людьми Кавказа.41

В «Путешествии» говорится: «Должно, однако ж, надеяться, что приобретение восточного края Черного моря, отрезав черкесов от торговли с Турцией, принудит их с нами сблизиться. Влияние роскоши может благоприятствовать их укрощению...» (VIII, 449).

В грибоедовской «Записке об учреждении Российской Закавказской компании» читаем: «Порт Батумский, если войдет в новую черту наших границ, представляет в сем случае для компании, местным своим положением, наивыгоднейшие удобства» (476). Во «Вступлении <к проекту устава>» написано: «Никогда войско, временно укрощающее неприятеля или готовое только истребить его, не может так прочно обуздать и усмирить вражду, как народонаселение образованное и богатое...» (490).

- 112 -

Пушкин замечает: «Военные, повинуясь долгу, живут в Грузии, потому что им так велено. Молодые титулярные советники приезжают сюда за чином асессорским, толико вожделенным. Те и другие смотрят на Грузию как на изгнание» (VIII, 458—459). Сходная мысль есть и во «Вступлении <к проекту устава>»: «До сих пор русский заезжий чиновник мечтал только о повышении чина и не заботился о том, что было прежде его, что будет после в том краю, который он посетил на короткое время. Он почитал Тифлис, или какой-нибудь другой город за Кавказом, местом добровольной ссылки...» (493).

Разумеется, отмеченные параллели говорят не столько о зависимости «Путешествия» от идей проекта, сколько об общей оценке положения кавказских народностей.

Или вот якобы совершенно нейтральное сообщение: «В Тифлисе главную часть народонаселения составляют армяне: в 1825 г. было их здесь до 2500 семейств. Во время нынешних войн число их еще умножилось» (VIII, 458). Однако в этом замечании заключен совершенно ясный намек на ту статью Туркманчайского договора, по которой все пленные, изъявившие желание вернуться на родину, передавались России. В основном к ним принадлежали армяне, страдавшие в Персии не только от национального, но и от религиозного гнета. Неукоснительное соблюдение указанной статьи Туркманчайского трактата явилось заслугой Грибоедова, который постоянно заботился о переселении армян из-под ига иноверцев.

В конце черновой рукописи «Путешествия» было записано: Пущин остановил меня, требуя, чтобы я читал с бо́льшим мимическим искусством,

не так, как пономарь,
А с чувством, с толком, с расстановкой»

(VIII, 1017).

И хотя эти строки были изъяты Пушкиным из окончательного текста, сам факт непрестанного обращения пушкинской мысли к личности и творчеству Грибоедова свидетельствует о важности грибоедовской темы в «Путешествии в Арзрум».

Думается, что тема эта в представлении Пушкина органически сочеталась с его постоянным призывом «милости к падшим». В 1836 г. исполнялось десять лет со времени приговора по делу декабристов. Казалось, что это было удобным поводом для правительственной амнистии осужденных. Недаром пушкинский журнал «Современник» открывался стихотворением «Пир Петра Первого», где данный призыв вполне очевиден. В том же ключе «Путешествие в Арзрум», напечатанное в первом номере журнала, было напоминанием правительству, что арзрумская кампания была успешной для России во многом потому, что в Кавказском корпусе и в ближайшем окружении И. Ф. Паскевича очутились лица из числа «прикосновенных по делу 14 декабря», блестящая одаренность которых, примененная на практике, принесла славу России.42 В этом свете «грибоедовский

- 113 -

эпизод» может быть осмыслен как обобщенный портрет деятеля декабристской эпохи, но такого деятеля, чьи «способности человека государственного» не оказались-таки, в силу особых обстоятельств, «без употребления».

Ю. П. Фесенко

———

Сноски

Сноски к стр. 101

¹ Ср.: Гукасова А. Г. Пушкин и Грибоедов. (К вопросу об оценке Пушкиным комедии «Горе от ума»). — В кн.: Пушкин в школе. М., 1951, с. 112—141; Городецкий Б. П. К оценке Пушкиным комедии Грибоедова «Горе от ума». — Русская литература, 1970, № 3, с. 21—36.

Сноски к стр. 102

² О связи первой главы романа Пушкина с традицией легкой комедии см.: Фомичев С. А. У истоков замысла романа «Евгений Онегин». — В кн.: Болдинские чтения. Горький, 1982.

³ Томашевский Б. В. Пушкин. М.; Л., 1956, кн. 1, с. 612.

⁴ Отсутствие переписки между Пушкиным и Бестужевым с конца января до 9 марта подтверждается началом бестужевского письма («Долго не отвечал я тебе, любезный Пушкин, не вини...»), в котором изложен ответ на замечания Пушкина в его процитированном выше письме к Рылееву от 25 января: «Что свет можно описывать в поэтических формах — это несомненно, но дал ли ты Онегину поэтические формы кроме стихов?» (XIII, 149).

⁵ Томашевский Б. В. Пушкин, кн. 1, с. 611.

Сноски к стр. 103

⁶ См. об этом: Городецкий Б. П. К оценке Пушкиным комедии Грибоедова «Горе от ума», с. 23.

⁷ «Полярная звезда», изданная А. Бестужевым и К. Рылеевым. М.; Л., 1960, с. 494. — В дальнейшем при цитировании ссылки на это издание даются в тексте; арабская цифра в скобках указывает номер страницы.

⁸ Исследователи уже давно заметили, что в центре бестужевского «Взгляда» стоят имена Пушкина и Грибоедова (см., например: Базанов В. Очерки декабристской литературы. Публицистика. Проза. Критика. М., 1953, с. 286).

Сноски к стр. 104

⁹ Любопытно, что Пушкин, критикуя статью Бестужева в письме к нему же от конца мая — начала июня 1825 г., похвалил изображение воспитания (см.: XIII, 179). Однако в пылу полемики Пушкин строит свою критику без учета декабристского содержания «Взгляда» (см.: Базанов В. Очерки декабристской литературы, с. 279—289).

¹⁰ Грибоедов А. С. Сочинения. М.; Л., 1959, с. 336. — В дальнейшем при цитировании ссылки на это издание даются в тексте; арабская цифра в скобках указывает номер страницы.

¹¹ В фельетоне Булгарина Грибоедов, выведенный под именем Талантина, противопоставлен в качестве образца для подражания целой группе литераторов: Дельвигу, Баратынскому, Федорову. Эта булгаринская тенденциозность вызвала гневный протест Грибоедова. На фельетон откликнулись эпиграммами Воейков и Вяземский. См. об этом: А. С. Грибоедов в воспоминаниях современников. М., 1980, с. 396—397.

¹² См.: А. С. Грибоедов в воспоминаниях современников, с. 97—103. Кстати, в своих воспоминаниях, явно намекая на Булгарина, Бестужев пишет на с. 97: «„Это необыкновенное существо, это гений!“ — говорили мне некоторые из его приятелей», — и чуть далее (см. с. 100) прямо указывает на то, что именно Булгарин ознакомил его с «Горем от ума».

Сноски к стр. 105

¹³ См.: Грибоедов А. С. Сочинения, с. 548, 556—558.

¹⁴ 20 февраля 1825 г. Рылеев пишет Вяземскому: «Он (Грибоедов, — Ю. Ф.) дал в «Звезду» прекрасный отрывок из Гетева «Фауста» (Литературное наследство. М., 1954, т. 59, с. 146). Ср. слова Н. М. Языкова в письме к брату от 24 февраля 1825 г. из Дерпта: «Очень радуюсь, что Грибоедов переводит „Фауста“» (Письма Н. М. Языкова к родным. СПб., 1913, с. 156). Таким образом, «Отрывок из Гете» пишется Грибоедовым после того, как он ознакомился с пушкинским отзывом о комедии в письме к Бестужеву.

¹⁵ На связь пушкинского «Разговора» с «Фаустом» указывал В. М. Жирмунский (см.: Жирмунский В. М. Гете в русской литературе. Л., 1981, с. 112).

¹⁶ Первая глава «Онегина», которой был предпослан «Разговор», вышла в свет 18 февраля 1825 г. (см.: Смирнов-Сокольский Н. Рассказы о прижизненных изданиях Пушкина. М., 1962, с. 96). Но благодаря Л. С. Пушкину произведения поэта были известны в декабристском кругу до их публикации.

Сноски к стр. 106

¹⁷ См.: Жирмунский В. М. Гете в русской литературе, с. 119—120.

¹⁸ Аналогичную душевную драму переживал и П. И. Пестель, глава Южного общества декабристов. См. об этом: Благой Д. Д. Творческий путь Пушкина (1813—1826). М.; Л., 1950, с. 305.

¹⁹ См. там же, с. 382; Вольперт Л. И. А. С. Пушкин и госпожа де Сталь. — В кн.: Французский ежегодник. 1972. M., 1974, с. 302—303.

²⁰ См. об этом: Пугачев В. В. Из истории политической мысли декабристов (тайное общество и политическая лирика А. С. Пушкина в 1818—1820 гг.). — В кн.: Вопросы истории государства и права. Саратов, 1977, вып. 1, с. 216.

²¹ См. об этом: Огарев Н. П. Избранные социально-политические и философские произведения. М., 1952, т. 1, с. 443; Герцен А. И. Собр. соч. В 30-ти т. М., 1960, т. XX, с. 341—342.

Сноски к стр. 107

²² См. об этом: Фомичев С. А. Личность Грибоедова. — В кн.: А. С. Грибоедов в воспоминаниях современников. М., 1980, с. 6—8.

²³ Возможно, сопоставление разбора «Обозрения» и «Военной Грузинской дороги» в пушкинистской литературе не было произведено потому, что, начиная с большого 16-томного собрания сочинений Пушкина, все издания неточно указывали номер «Литературной газеты» с публикацией «Военной Грузинской дороги»: № 6 вместо № 8.

²⁴ См. об этом: Левин Ю. Д. О русском поэтическом переводе в эпоху романтизма. — В кн.: Ранние романтические веяния. Л., 1972, с. 248.

Сноски к стр. 108

²⁵ См. об этом в кн.: История романтизма в русской литературе. 1825—1840. М., 1979, с. 39—40. — Следует подчеркнуть, что само стихотворение плохо соотносится со смертью осетина, который умирает на родине: герой Вульфа—Козлова, как и Грибоедов, гибнет на чужбине.

²⁶ Киреевский И. В. Критика и эстетика. М., 1979, с. 117.

²⁷ Об интерпретациях и переделках «Горя от ума» см.: Лурье М. Финалы комедии «Горе от ума». — Театр, 1940, № 9, с. 115—120.

Сноски к стр. 109

²⁸ См.: А. С. Грибоедов в воспоминаниях современников. М., 1980, с. 406.

²⁹ Булгарин Ф. В. Памятные записки титулярного советника Чухина. СПб., 1835, с. 119.

Сноски к стр. 110

³⁰ См.: Модзалевский Л. Б., Дондуа В. Д. Запись грузинской песни в архиве Пушкина. — В кн.: Пушкин. Временник Пушкинской комиссии. М.; Л., 1936, т. 2, с. 297—301.

³¹ См. об этом: Гинзбург С. Л. Пушкин и грузинская песня (к истории создания стихотворения «Не пой, красавица, при мне»). — В кн.: Пушкин. Исследования и материалы. Труды третьей всесоюзной пушкинской конференции. М.; Л., 1953, с. 314—334.

³² См., например: Северная пчела, 1829, 6 июня, 11 июня, 18 июня, 4 июля, 27 июля, 1 августа, 6 августа, 8 августа, 13 августа.

³³ См.: Северная пчела, 1829, 23 мая, 17 августа.

³⁴ См.: Михельсон В. А. «Путешествие» в русской литературе. Ростов, 1974, с. 28.

³⁵ Вопрос о том, как доставлялось тело Грибоедова в Тифлис, нуждается в дополнительном изучении. Ср.: Акты, собранные Кавказскою археографическою комиссиею. Тифлис, 1876, т. VII, с. 697—698; А. С. Грибоедов в воспоминаниях современников. М., 1929, с. 201—203.

Сноски к стр. 111

³⁶ См.: Медведев М. М. Грибоедов под следствием и надзором. — Литературное наследство. М., 1956, т. 60, кн. 1, с. 481—492.

³⁷ См. приложения в кн.: Романовский Д. И. Кавказ и кавказская война. СПб., 1860, с. XXVIII—XXXV.

³⁸ См.: Шейман Л. А. Василий Тимковский, декабристы, Пушкин... (Вокруг записок о «Киргизской орде»). — В кн.: Вопросы преподавания русского языка и литературы в киргизской школе. Фрунзе, 1969, вып. 2, с. 168—192.

³⁹ См.: А. С. Грибоедов в воспоминаниях современников. М., 1980, с. 158—159.

⁴⁰ Известно письмо Пушкина к П. С. Санковскому от 3 января 1833 г., где поэт благодарит последнего «за присылку „Тифлисских ведомостей“ — единственной из русских газет, которая имеет свое лицо» (XV, 316). Кстати, «основной костяк авторского коллектива „Тифлисских ведомостей“ составляли рекомендованные Грибоедовым для службы на Кавказе чиновники» (Ватейшвили Д. Л. Русская общественная мысль и печать на Кавказе первой трети XIX века. М., 1973, с. 280).

⁴¹ Отметим, что почти все лица, упомянутые в «Путешествии», были знакомыми Грибоедова.

Сноски к стр. 112

⁴² См. об этом в кн.: Макогоненко Г. П. Творчество А. С. Пушкина в 1830-e годы (1833—1836). Л., 1982, с. 300—323.