- 147 -

О СТИХОТВОРЕНИИ ПУШКИНА
«НЕТ, Я НЕ ДОРОЖУ МЯТЕЖНЫМ НАСЛАЖДЕНЬЕМ»

Стихотворение Пушкина «Нет, я не дорожу мятежным наслажденьем» не публиковалось при жизни поэта. Автограф его не сохранился, оно дошло в нескольких копиях; текст в них различается мало, но имеются существенные различия в заголовках и в датах. Большинство копий имеет дату «19 генваря 1830 г.», но есть копии без даты; в копии В. П. Гаевского стихотворение датировано 1831 г. (III, 1203—1204).

М. А. Цявловский считал наиболее авторитетной копию, сделанную рукой С. А. Соболевского в тетради П. И. Бартенева. Под этой копией дата «1830» и приписка рукою Бартенева «19 генваря». Другая копия, в сборнике Лонгинова—Полторацкого, имеет заголовок «Антологическое стихотворение». За текстом следует примечание М. Н. Лонгинова: «Эта бесподобная пьеса найдена в бумагах Пушкина П. В. Анненковым. Написана 19 генваря 1830 г.».1

Как известно, П. В. Анненков осенью 1850 г. перевез к себе сундук с бумагами Пушкина, переданный ему и его братьям генералом П. П. Ланским, вторым мужем Н. Н. Пушкиной, для подготовки нового издания сочинений поэта. Указание на то, что лонгиновская копия происходит из бумаг, найденных Анненковым, делает, как кажется, ее текст весьма авторитетным: вполне реальной представляется возможность, что Анненков имел в своем распоряжении несохранившийся автограф Пушкина.

Впервые стихотворение было опубликовано в 1858 г.2 В собрания сочинений Пушкина его стали включать начиная с первого издания под редакцией Г. H. Геннади (1859 г.) и до издания под редакцией П. А. Ефремова печатали с датой «1830». Ефремов первый изменил дату на «1832», снабдив свою новую датировку следующим примечанием: «Во всех трех напечатаниях3 неправильно отнесено к 1830 г., вероятно по ошибке переписчика в помете стихотворения»4 (в собственной копии Ефремова дата «1830» переделана на «1832» карандашом). С тех пор все издатели, включая Брюсова, а также Б. В. Томашевского (издание 1924 г.), датировали это стихотворение 1832 г. Но уже во втором издании Б. В. Томашевский печатает его под 1830 г., а за ним такую же датировку дают и последующие издания, в том числе «большое» академическое.

Можно думать, хотя П. А. Ефремов в своем примечании и не объясняет этого, что он передатировал стихотворение исходя из даты женитьбы Пушкина

- 148 -

(февраль 1831 г.), так как считал его адресатом Н. Н. Пушкину. Это же предположение вызвало, очевидно, в копиях Е. И. Якушкина и П. А. Александрова заголовки «Жене» и «К жене». Однако данные копии, так же как и другие, имеют дату «1830», и этот анахронизм указывает на то, что заглавие принадлежит кому-то из переписчиков. Несомненно, не Пушкину принадлежит и название «Прелестнице» в копии H. А. Долгорукова. Относится ли название «Антологическое стихотворение», которое мы находим в сборнике Лонгинова, к этому же разряду «редакторских» названий? Кто его автор и какой смысл вкладывался в этот заголовок?

В научных изданиях Пушкина комментаторы предположительно указывают дату создания стихотворения, иногда дату его первой публикации, но не высказывают никаких соображений о самой пьесе.5 Нет и работ, специально посвященных этому стихотворению. Легко понять, почему оно не привлекло внимания исследователей: в тексте нет ни имен, требующих комментария, ни каких-либо непонятных реалий, темных мест или загадочных намеков. Все же можно указать на два рассуждения, посвященные интересующему нас стихотворению. Характерно, что в обоих мы видим попытку определить источник пушкинской пьесы. Так, С. Любомудров в брошюре «Античные мотивы в поэзии Пушкина» рассматривает четыре антологические пьесы Пушкина — «Дориде» (1820), «Муза» (1821), «Ты вянешь и молчишь» (1824), «Покров, упитанный язвительною кровью» (1825) — и замечает, что они являются подражаниями А. Шенье. «Как последний отзвук того же влияния Шенье, можно отнести стихотворение 1832 г. „Нет, я не дорожу...“», — пишет далее С. Любомудров.6 Никаких аргументов в защиту своей точки зрения автор не приводит, и, сколько можно судить, никто из последующих издателей или комментаторов Пушкина не присоединился к его мнению. Другое мнение об источнике этого же стихотворения мельком высказал В. Б. Шкловский в книге «Художественная проза. Размышления и разборы».7 Он приводит замечание Пушкина о Лоренсе Стерне, относящееся к главе «Паспорт. Версаль» «Сентиментального путешествия».8 «Стерн говорит, — пишет Пушкин, — что живейшее из наших наслаждений кончится содроганием почти болезненным. Несносный наблюдатель! Знал бы про себя; многие того не заметили б» (XI, 52).9

В. Б. Шкловский полагает, что в стихотворении «Нет, я не дорожу мятежным наслажденьем» Пушкин возвращается к мысли Стерна, «повторив

- 149 -

самое понятие „содрогание“». Но процитированные Пушкиным строки Стерна соотносятся разве только с незначительной деталью стихотворения Пушкина, а, конечно, не со всей пьесой в целом.10

Кажется, можно все же указать на литературный источник, давший толчок к созданию всего разбираемого стихотворения Пушкина.

Это перевод эпиграммы греческого поэта VI в. Павла Силенциария, сделанный К. Н. Батюшковым между маем 1817 и началом 1818 г. и напечатанный в 1820 г. в брошюре «О греческой Антологии», изданной Д. В. Дашковым в количестве всего 70 экземпляров (продавалось же только 40). В брошюре помещена статья С. С. Уварова о Палатинской антологии и в качестве иллюстраций к этой статье приведены 13 стихотворных переводов греческих эпиграмм, сделанных Батюшковым. И статья, и переводы, видимо, готовились для несостоявшегося журнала литературного общества «Арзамас», членами которого были Батюшков и Уваров. В «арзамасском» духе написано и предисловие Д. В. Дашкова к брошюре. Автор предисловия уверяет читателей, что статья и стихи получены от трактирщика из города Арзамаса, написаны и подписаны неизвестными никому провинциалами СТ... и А... (т. е. «Старушка» — арзамасское прозвище Уварова и «Ахилл» — прозвище Батюшкова). В послесловии, продолжая мистификацию, издатель добавляет: «Сверх сего нашли мы еще на обверточном листе издаваемой нами рукописи следующую надгробную надпись, с греческого переведенную:

С отвагой на челе и с пламенем в крови
Я плыл, но с бурей вдруг предстала смерть ужасна.
О юный плаватель, сколь жизнь твоя прекрасна!
Вверяйся челноку! плыви!11

В действительности эта эпиграмма, автор которой в отличие от авторов 12 предыдущих эпиграмм (они находятся прямо в тексте статьи Уварова) не назван, также переведена из Палатинской антологии. Ее автор — Феодорид.12

Батюшков не знал греческого языка и переводил эпиграммы, пользуясь стихотворными переводами на французский язык, которые были сделаны С. С. Уваровым и помещены в этой же брошюре в качестве приложения. Эпиграмма IX (это и есть перевод эпиграммы Павла Силенциария, о котором

- 150 -

упоминалось выше) обращена к стареющей красавице13 и содержит начиная с пятого стиха следующие строки:

Твой друг не дорожит неопытной  красой,
Незрелой в таинствах любовного  искусства.
Без  жизни взор ее стыдливый и немой
И  робкий поцалуй без чувства.
        Но ты, владычица любви,
        Ты страсть вдохнешь и в мертвый  камень;
        И в осень дней твоих не погасает  пламень,
        Текущий с жизнию в крови.14

Первая строка пушкинского «Нет, я не дорожу мятежным наслажденьем» явно соотносится со строкой Батюшкова «Твой друг не дорожит неопытной красой», написанной тем же александрийским стихом, обычным размером антологических произведений.15 Но дело не только в этом сходстве. Гораздо важнее то, что Пушкин своим стихотворением прямо возражает Батюшкову: он говорит, что не дорожит любовью опытной красавицы, воспеваемой Батюшковым, но счастлив любовью своей «смиренницы». Сравним тексты:

Батюшков Твой  друг  не  дорожит неопытной красой, Незрелой  в  таинствах любовного  искусства. Без  жизни  взор  ее  стыдливый  и немой И   робкий  поцалуй  без  чувства.

Пушкин О   как   милее  ты,  смиренница   моя, О  как  мучительно  тобою счастлив я, Когда,  склонясь  на   долгие  моленья, Ты  предаешься  мне  нежна  без упоенья Стыдливо-холодна,  восторгу  моему Едва  ответствуешь,  не  внемлешь ничему...                                                                       (III,  213)

Стихотворение Пушкина потому и начинается с решительного «Нет», что все оно целиком — ответ на эпиграмму, переведенную Батюшковым.16

- 151 -

Если мы разберем стихи Пушкина, начинающиеся с «Нет» (а таких всего пять), то увидим, что пушкинское «Нет» в первой строке всегда диалогично. Хорошую аналогию нашему стихотворению дает, например, «Ответ Ф. Т.» («Нет, не черкешенка она...» — III, 41). Это ответ на стихотворение Ф. Туманского, которое начинается словами:

      Она  черкешенка  собою,
      Горит  агат  в  глазах у  ней.17

Обе строфы ответного стихотворения Пушкина начинаются с «Нет»: «Нет не черкешенка она...»; «Нет, не агат в глазах у ней». То же видим и в стихотворении «Друзьям» («Нет, я не льстец, когда царю...» — III, 89) — ответ на упреки друзей А. И. Тургенева и П. А. Вяземского, вызванные публикацией «Стансов» («В надежде славы и добра...» — III, 40, ср. 21-й стих: «Я льстец! Нет, братья, льстец лукав...»). Такое же «нет» в раннем наброске «Нет, нет напрасны ваши пени» (II, 92) и в начале чернового варианта стихотворения «Мое завещание» («Друзьям») («Нет, полно, полно мне терпеть...» — I, 363).18

Несколько особняком стоит только стихотворение 1832 г. «К***» («Нет, нет, не должен я, не смею, не могу Волнениям любви безумно предаваться»), в котором поэт обращается к себе. Но и здесь мы видим что-то похожее на диалог с самим собой:

Нет, полно мне любить; но почему ж порой
Не погружуся я в минутное мечтанье,
Когда нечаянно пройдет передо мной
Младое, чистое, небесное созданье,
Пройдет  и  скроется? Ужель не  можно  мне...

(III, 288)

Есть ли у нас какие-нибудь свидетельства того, что Пушкин знал переводы Батюшкова «Из греческой Антологии»?19 В этом трудно сомневаться, если учесть, что переводы сделаны Батюшковым после мая 1817 г., т. е. как раз в то время, к которому относится близкое личное знакомство Пушкина и Батюшкова. Они встречаются в литературном обществе «Арзамас», на субботах

- 152 -

Жуковского, у Олениных и у общих петербургских знакомых. 4 сентября 1817 г. Пушкин, Батюшков и другие сочинили в Царском Селе экспромты «Писать я не умею» и «Вяземскому»; 4 октября 1817 г. Пушкин и Батюшков провожали Жуковского в Москву; 19 ноября 1818 г. Пушкин ездил в Царское Село провожать Батюшкова в Италию.20

В. К. Кюхельбекер, с которым Пушкин по окончании Лицея часто виделся, напечатал в 1820 г. в журнале Греча «Сын отечества» статью «Критика. О греческой Антологии».21 В этой статье Кюхельбекер восторженно оценивает брошюру «О греческой Антологии»; среди прочего он цитирует и IX эпиграмму, так отзываясь о ней: «Исполинская сила выражения, особенно в последних двух стихах <...> Не знаем, кто из наших поэтов скрыл свое имя в сих переводах под скромным названием беспечного провинциала <...> мы колеблемся, кого из них (т. е. Батюшкова или молодого певца Руслана) благодарить за подарок, сделанный Русской словесности».

Скорее всего Пушкин читал статью Кюхельбекера и разбираемые в ней стихи «Из греческой Антологии», хотя бы после того, как его чуть не сочли их автором.22

Однако самым веским свидетельством того, что Пушкин знал переводы Батюшкова, служит сравнение его стихотворения «Дориде» (рядом с ним автор, обращаясь к издателю, написал «подражание древним или как хотите») с VIII эпиграммой Батюшкова «В Лаисе нравится улыбка на устах»:

Батюшков В   Лаисе  нравится   улыбка   на   устах, Ее  пленительны  для  сердца  разговоры, Но  мне  милей  ее  потупленные  взоры И   слезы  горести  внезапной  на  очах. Я  в  сумерки  вчера,  одушевленный страстью, У   ног  ее  любви  все  клятвы  повторял           И  с  поцалуем  к  сладострастью На   ложе   роскоши  тихонько  увлекал           Я  таял.

Пушкин В Дориде нравятся и локоны златые И  бледное  лицо, и  очи  голубые... Вчера,  друзей  моих  оставя  пир ночной, В  ее  объятиях  я  негу  пил   душой; Восторги  быстрые  восторгами  сменялись, Желанья  гасли  вдруг  и  снова  разгорались; Я  таял.

На сходство первых строк этих стихотворений указал П. О. Морозов.23 Действительно, текстуальные совпадения (и не только в первом стихе) очевидны, но важно, кроме того, что оба стихотворения имеют по сути дела одну и ту же тему: внезапное появление диссонирующей ноты посреди восторгов

- 153 -

любовного свидания. В стихотворении Батюшкова — это сомнения Лаисы в верности ее возлюбленного:

          Но  вдруг уныла, побледнела
          И — слезы  градом  из  очей!
Смущенный, я  прижал ее к груди  моей:
«Что сделалось, скажи, что сделалось  с  тобою?»
— «Спокойся, ничего, бессмертными клянусь;
Я  мыслию была встревожена одною:
Вы  все обманчивы, и я... тебя  страшусь».

У Пушкина та же тема развивается как бы «для мужского голоса» — в объятиях Дориды поэт вспоминает другую:

...среди неверной темноты
Другие милые мне виделись черты,
И  весь я полон был таинственной  печали,
И  имя чуждое уста мои шептали.

То, что Пушкин иногда сознательно, а иногда невольно включал в свои произведения строки или образы Батюшкова, замечено очень давно. Указано много примеров таких заимствований.24 Батюшковские выражения и целые стихи встречаются не только в ранних вещах Пушкина, написанных до 1817 г., в поэме «Руслан и Людмила», где влияние Батюшкова очень явно, но также и во многих произведениях 20-х годов. Для нас, однако, более важно то, что батюшковские реминисценции мы достаточно часто видим в стихах 30-х годов. Назовем некоторые из них,

Оставь меня, я  не  поэт, Я  не ученый, не  профессор, Меня  в  календаре в числе  счастливцев  нет, Я — отставной  асессор. (Батюшков.  Из  письма  к  В. Л. Пушкину)

Не  офицер  я, не  асессор, Я  по  кресту  не  дворянин, Не  академик, не  профессор; Я  просто  русский  мещанин. (Пушкин. «Моя  родословная», 1830 — III, 261)

- 154 -

Напрасно Клит с женой ему кричали вслед С домашнего порога: Брат милый, воротись, мы просим ради бога.25   (Батюшков.  «Странствователь  и  домосед»)   На  утлом   корабле   скитаться  здесь  и  там.   (Батюшков.  «Элегия  из  Тибулла»)

Побег мой произвел в семье моей тревогу, И  дети, и  жена  кричали  мне  с  порогу, Чтоб  воротился  я  скорее. (Пушкин.  «Странник»,  1835 — III,  393)   По  прихоти  своей   скитаться   здесь  и  там. (Пушкин.  «Из  Пиндемонти»,  1836 — III,  420)

Из батюшковской «Речи о влиянии легкой поэзии на язык» Пушкин заимствовал выражение «суровый Дант»: «Суровый Дант не презирал сонета» («Сонет», 1830 — III, 214).

М. П. Алексеев высказал предположение, что стихотворение 1833 г. «Не дай мне бог сойти с ума» навеяно посещением Пушкиным в апреле 1830 г. больного Батюшкова в Москве.26 Это предположение представляется очень вероятным, тем более что строки 25 и 26 стихотворения Пушкина («А ночью слышать буду я Не голос яркий соловья...» — III, 323) — парафраз строчки Батюшкова из элегии «Последняя весна»: «И яркий голос Филомелы Угрюмый бор очаровал» (Филомела — героиня греческого мифа, превратившаяся в соловья). Сравни также слова «Нет, лучше труд и глад» в этом стихотворении Пушкина и строки из элегии Батюшкова «Надежда»: «Кто, кто мне силу дал сносить Труды и глад и непогоду».

Самый поразительный пример обращения к творчеству Батюшкова в 30-х годах — поэтический пересказ начала статьи Батюшкова «Прогулка в Академию художеств» во вступлении к поэме «Медный всадник» и в заключительной части этой поэмы.27 Соответствие прозаической статьи Батюшкова и строк в поэме «Медный всадник» ясно доказывает, что Пушкин перечитывал Батюшкова в 30-е годы. Если стихотворные строчки могли остаться в памяти Пушкина с юности, поры увлечения творчеством старшего друга, то такое точное текстуальное соответствие с прозаическим произведением, какое мы видим в «Медном всаднике», может быть только результатом недавнего чтения.

Таким образом, если наше предположение верно и стихотворение Пушкина «Нет, я не дорожу мятежным наслажденьем» действительно представляет собой своего рода «ответ» на переведенную Батюшковым греческую эпиграмму, то оно становится в довольно длинный ряд произведений, свидетельствующих о том, что зрелый Пушкин находил в творчестве Батюшкова образы

- 155 -

и выражения, настолько для него привлекательные, что повторял их в своих стихах.

Можно высказать и такое предположение: поскольку стихотворение Батюшкова, давшее толчок к пушкинскому «Нет, я не дорожу мятежным наслажденьем», — перевод эпиграммы из «Греческой Антологии», то вполне возможно, что название «Антологическое стихотворение» в копии Лонгинова— Полторацкого принадлежит самому Пушкину. Даже в том случае, если стихотворение Пушкина обращено к конкретному лицу, поэт мог дать своему произведению название, отсылающее к источнику и как бы «отводящее», имея, может быть, в виду затушевать его слишком автобиографический характер, как он это сделал, например, поместив стихотворение «Ночь» («Мой голос для тебя и ласковый, и томный» — II, 289) в отдел «Подражаний древним».28

В заключение приведем текст эпиграммы Павла Силенциария, положившей начало тому длинному ряду стихотворений, который завершается стихотворением Пушкина:

Πρόκριτός έσι, Φί;λιννα, τεή; ρυτίς, η ὸπὸς ηβης
Πάσησ: ίμείρω δ'αμφις εχειν παλάμαις
Μα̃λλον έγώ σέο μη̃λα καρηβαρέοντα κορύμβοις.
’ _̀Η μαζὸν νεαρης ορθιον ηλικίης.
Σὸν γὰρ ετι φθινόπωρον ύπέρτερον ειαρος αλλης,
Χει̃μα σὸν ὰλλοτρίου θερμότερον θέρεος.29

Французский перевод, сделанный С. С. Уваровым, по его собственным словам, «смягчает и, может быть, ослабляет некоторые выражения»30 подлинника:

Pourrais-tu regretter l’inconstante jeunesse?
Tes traites n’ont rien perdu de leur vive beaute.
Crois-moi, mon aimable maîtresse,
Le temps, qui détroit tout, a pourtant respecté
Et tes appas et notre ivresse;
Une beauté novice est moins faite aux amours,
Son ardeur incertaine use de cent détours
Dont ne se sert jamais la nôtre;
Mais habile à jouir, savant en volupté,
Ton automne vaut mleux que le printemps d’une autre,
Ton hiver a des feux que n’a pas son été.31

- 156 -

Перевод Батюшкова еще дальше от оригинала, чем эпиграмма Павла Силенциария в переводе С. С. Уварова.

Возможно, та же эпиграмма Павла Силенциария, появившаяся в России в переводах Уварова и Батюшкова, вызвала к жизни и стихотворение Е. Баратынского:

Всегда и в пурпуре и злате,
В красе негаснущих страстей,
Ты не вздыхаешь об утрате
Какой-то младости твоей.
И юных Граций ты прелестней!
И твой закат пышней, чем день!
Ты сладострастней, ты телесней
Живых, блистательная тень!32

Н. М. Ботвинник

_____

Сноски

Сноски к стр. 147

¹ Бартенев П. И. Тетрадь 1850 годов. — В кн.: Летопись Гос. Литературного музея, кн. 1. М., 1936, с. 538—539. Публикация текста Бартенева и сравнение его с копией из сборника Лонгинова—Полторацкого сделаны М. А. Цявловским.

² Библиографические записки, 1858, № 7, стб. 203. Опубликовано по списку, сообщенному М. Е. Борисоглебским (список сделан с копии, ныне утерянной, и передан в «Библиографические записки» через П. А. Ефремова).

³ П. А. Ефремов имеет в виду публикации в «Библиографических записках» и в двух изданиях сочинений Пушкина под редакцией Г. H. Геннади (1859 и 1870—1871 гг.), предшествующих его собственному изданию.

⁴ Пушкин А. С. Соч., т. III. Под ред. П. А. Ефремова. СПб., 1880, с. 442.

Сноски к стр. 148

⁵ См., например: Пушкин А. С. Полн. собр. соч. в 9-ти т., т. 2. Под общ. ред. Ю. Г. Оксмана и М. А. Цявловского. [М.], «Academia», 1935, с. 564; Пушкин А. С. Собр. соч. в 6-ти т., т. 1. Под ред. М. А. Цявловского. М.—Л., «Academia», 1936, с. 775; Пушкин А. С. Полн. собр. соч. в 10-ти т., т. 3. Под ред. Б. В. Томашевского. М., Изд-во АН СССР, 1957, с. 531.

⁶ Любомудров С. Античные мотивы в поэзии Пушкина. Изд. 2-е. СПб., 1901, с. 27.

⁷ Шкловский В. Б. Художественная проза. Размышления и разборы. М., 1959, с. 287.

⁸ Стерн Лоренс. Сентиментальное путешествие. М., 1968, с. 619.

⁹ Это замечание находится в беловой рукописи «Отрывки из писем, мысли и замечания», которая была опубликована без подписи в «Северных цветах на 1828 г.», но с некоторыми пропусками, среди которых и цитата из Стерна.

Сноски к стр. 149

¹⁰ Кроме упомянутых выше замечаний С. Любомудрова и В. Шкловского несколько слов об интересующем нас стихотворении и его месте в пушкинском творчестве содержится в статье А. Кушнера «Два Пушкина» (Вопросы литературы, 1976, № 6, с. 130).

¹¹ О греческой Антологии. СПб., 1820, с. 44.

¹² Antologia Palatina, VII, 282. Д. В. Дашков позднее заново перевел эту эпиграмму размером подлинника и напечатал в «Северных цветах на 1825 г.», на этот раз указав автора:

В бурных волнах я погиб, но ты плыви без боязни.
Море, меня поглотив, в пристань других принесло.

(Северные цветы на 1825 г. СПб., 1825, с. 305).

Сноски к стр. 150

¹³ В издании Л. Н. Майкова (Батюшков К. Н. Соч. в 3-х т. 1885—1887) это стихотворение озаглавлено «К престарелой красавице». В брошюре переводы эпиграмм не имеют названий, но, предваряя стихи Павла Силенциария, Уваров пишет: «Поэт обращается к постарелой красавице». Отсюда, очевидно, и идет ошибочное название в издании Л. Н. Майкова.

¹⁴ Батюшков К. Н. Опыты в стихах и прозе. М., 1977 (сер. «Лит. памятники»), с. 347.

¹⁵ М. Гершензон отмечает, приводя убедительные примеры, что «часто заимствования у Пушкина сопровождались тождеством стихотворного размера» (Гершензон М. Плагиаты Пушкина. — В кн.: Гершензон М. Статьи о Пушкине. М., 1926, с. 119).

¹⁶ Замечательно, что в этом стихотворении Пушкин спорит не только с мыслью эпиграммы Батюшкова, но и со своими собственными ранними стихами:

Лаиса, я люблю  твой  смелый [вольный] взор,
Неутомимый жар открытого  желанья
И  непрерывные лобзанья
И  страсти полный разговор.
Люблю  горящих уст я вызовы  немые,
Восторги  быстрые, живые.

  (II, 75)

Приведенные стихи сохраняют строй эпикурейских стихов Батюшкова, которому Пушкин в те годы подражал. Лаиса, условное имя в эротической поэзии, имеет здесь тот же смысл, что и «вакханка» в «Нет, я не дорожу мятежным наслажденьем» (ср., например, «Любимец ветреных Лаис» в стихотворении Пушкина «Юрьеву» (II, 139) или батюшковское «В Лаисе нравится улыбка на устах» («Из греческой Антологии», VIII)).

Сноски к стр. 151

¹⁷ Тюнькин К. И. «Нет, не черкешенка она...». — Прометей, т. 10. М., 1974, с. 176—181.

¹⁸ «Мое завещание», возможно, также написано под влиянием стихотворения Батюшкова («Отрывок из Элегии»). См. комментарий к изданию: Пушкин А. С. Полн. собр. соч. в 9-ти т., т. 1. Под общ. ред. Ю. Г. Оксмана и М. А. Цявловского. [M.], «Academia», 1935, с. 414.

¹⁹ Кроме издания 1820 г. брошюра «О греческой Антологии» была включена в собрание сочинений Батюшкова 1834 г., но это собрание вышло уже после создания Пушкиным стихотворения «Нет, я не дорожу мятежным наслажденьем».

Сноски к стр. 152

²⁰ См.: Цявловский М. А. Летопись жизни и творчества А. С. Пушкина, т. 1. М., 1951, с. 133, 138, 165.

²¹ Сын отечества, 1820, ч. 62, № XXIII, с. 145—151.

²² Некоторые дополнительные аргументы в пользу того, что Пушкин был знаком с брошюрой «О греческой Антологии», содержатся в статье В. Б. Сандомирской «Из истории пушкинского цикла „Подражания древним“ (Пушкин и Батюшков)», опубликованной в предыдущем выпуске «Временника Пушкинской комиссии. 1975» (Л., 1979, с. 15—31).

²³ Пушкин. Соч. и письма, т. I. Под ред. П. О. Морозова. СПб., 1903, с. 567.

Сноски к стр. 153

²⁴ Приводим только ту литературу, в которой содержатся указания на впервые замеченные соответствия текстов Пушкина и Батюшкова: Гаевский В. П. Пушкин в Лицее и лицейские его стихотворения. — Современник, 1863, № 7, с. 9—12; № 8, с. 350—382; Владимиров П. В. Пушкин и его предшественники в русской литературе. — В кн.: Памяти Пушкина. Научно-литературный сборник. Киев, 1899, с. 26 и след.; Майков Л. Н. Пушкин о Батюшкове. — В кн.: Майков Л. Н. Пушкин. Биографические материалы и историко-литературные очерки. СПб., 1899; Морозов П. О. Пушкин о Батюшкове. — В кн.: Пушкин. [Соч.]. Под ред. С. А. Венгерова. Т. I. СПб., 1907, с. 144—154; Элиаш Н. М. К вопросу о влиянии Батюшкова на Пушкина. — В кн.: Пушкин и его современники, вып. XIX—XX. Пг., 1914, с. 1—39; Гершензон М. 1) Пушкин и Батюшков. — Атеней. Историко-литературный временник, кн. 1—2. Л.—М., 1924, с. 26—35; 2) Плагиаты Пушкина. — В кн.: Гершензон М. Статьи о Пушкине. М., 1926, с. 115; Комарович В. Пометки Пушкина в «Опытах» Батюшкова. — Литературное наследство, т. 16—18. М., 1934, с. 885—904; Розова З. Отголоски песни Гаральда Смелого в поэзии А. С. Пушкина. — В кн.: Юбилейный сборник Русского археологического общества в Югославии. Белград, 1936, с. 339—349; Фридман Н. В. Поэзия Батюшкова. М., 1971, с. 315—358; Сандомирская В. Б. К вопросу о датировке помет Пушкина во второй части «Опытов» Батюшкова. — В кн.: Временник Пушкинской комиссии. 1972. Л., 1974, с. 24—27; Горохова Р. М. Пушкин, Батюшков, Тассо. — В кн.: Сравнительное изучение литератур. Л., 1976, с. 248—252.

Сноски к стр. 154

²⁵ Рядом с этими строками Батюшкова Пушкин написал на полях своего экземпляра книги: «Конец прекрасен».

²⁶ Алексеев М. П. Несколько новых данных о Пушкине и Батюшкове. — Изв. АН СССР. Отд-ние литературы и языка, 1949, т. 8, вып. 4, с. 369—372.

²⁷ Батюшков К. Н. Опыты в стихах и прозе, с. 73—74. На зависимость вступления к «Медному всаднику» от статьи Батюшкова указал еще П. В. Владимиров в 1899 г. (Владимиров П. В. Пушкин и его предшественники в русской литературе, с. 26). Подробнее об этом см.: Фридман Н. В. Проза Батюшкова. М., 1965, с. 159—163.

Сноски к стр. 155

²⁸ Якубович Д. П. Античность в творчестве Пушкина. — В кн.: Временник Пушкинской комиссии, вып. 6. Л., 1941, с. 137.

²⁹ Antologia Palatina, V, 258. См. русский перевод М. Блуменау:

Краше, Филинна, морщины твои, чем  цветущая  свежесть
Девичьих лиц, и сильней будят желанье во мне,
Руки к себе привлекая, повисшие яблоки  персей,
Нежели дев молодых прямо стоящая  грудь.
Ибо  милей, чем иная весна, до сих пор твоя осень,
Зимнее время твое лета иного теплей,

(Греческая эпиграмма. М., 1960, с. 295).

³⁰ О греческой Антологии, с. 32.

³¹ Там же, с. 42.

Сноски к стр. 156

³² Баратынский Е. А. Полн. собр. стихотворений. Л., 1957 (Б-ка поэта. Большая серия), с. 177. За указанную параллель приношу благодарность В. Э. Вацуро.