- 113 -

ОБ АРАБСКОМ ИСТОЧНИКЕ МОТИВА
О ЗОЛОТОМ ПЕТУШКЕ В СКАЗКЕ ПУШКИНА

Тема Востока и его отображения в творчестве Пушкина не перестает привлекать внимание исследователей. Выяснение восточных корней и мотивов в сюжетных линиях и образах стихотворных произведений поэта в последние годы вновь легло в основу ряда работ.1 К числу произведений с восточными заимствованиями относятся и некоторые сказки поэта. Пожалуй, наибольший интерес в этом плане вызывала и вызывает «Сказка о царе Салтане». И в наше время продолжают выявляться восточные параллели или варианты данного сюжета, как показано на примерах из фольклора народов Востока, в частности Средней Азии.2

Восточное начало другой не менее известной сказки Пушкина, «Сказки о золотом петушке», — даже после того как был выяснен ее непосредственный источник (об этом речь ниже) — почему-то не вызвало к себе должного внимания литературоведов и фольклористов. Определение первоисточника (или первоисточников) сюжетной линии и образов сказки требует кропотливой работы. В этом сообщении мы затронем лишь мотив волшебной птицы — петушка и попытаемся определить по крайней мере один из путей, по которому сможет развиваться исследование.

В фольклоре некоторых народов Европы, Востока и Африки встречается образ птицы, которая предвещает что-либо или предупреждает о чем-либо.3 Известен в восточном фольклоре и петух, который извещает о приходе врага.4

В сказке Пушкина, созданной в 1834 г. и опубликованной в 1835 г. (III, 557—563), мотив петушка навеян одним таким восточным фольклорным сюжетом, только взят он не прямо из самого источника, а из литературного произведения, в котором этот восточный сюжет использован. Имеется в виду «Легенда об арабском астрологе» из книги новелл американского писателя В. Ирвинга «Альгамбра», вышедшей в свет в 1832 г.5

- 114 -

Этот непосредственный источник сказки Пушкина установила А. А. Ахматова.6 Проведенное ею параллельное сличение текстов двух произведений поэта — чернового наброска «Царь увидел пред собою столик с шахматной доскою» (относится к 1833 г. — III, 304) и самой сказки, с одной стороны, и легенды об астрологе Ирвинга — с другой, показало близость или местами совпадение фабулы у того и другого.7 Вывод Ахматовой относительно использования Пушкиным фабулы новеллы Ирвинга подкрепляется фактом наличия в его библиотеке двухтомного сборника «Альгамбра».8

В основу сказочных повестей Ирвинга из его «Альгамбры» несомненно положены давние предания об испанских арабах («маврах») с отголосками отдельных событий из многовековой эпопеи мусульманского владычества в Испании и даже в не столь отдаленном от нее Египте. Источниками этих арабо-испанских повестей Ирвинга, насколько известно, никто до сих пор не занимался. Выявление некоторых из них могло бы привести к решению той же проблемы и для «Сказки о золотом петушке», поскольку сюжет ее, как сказано, прямо зависит от «Легенды об арабском астрологе».9

Так как в высказываниях Ирвинга нет разъяснений, какие именно рассказы и предания легли в основу «Легенды об арабском астрологе» и откуда, например, заимствован мотив волшебной птицы, попробуем все же обратиться к самой новелле. Могло бы показаться поначалу, что служащий чудесным талисманом петушок у Ирвинга — порождение мира арабо-испанской легенды. Но внимательное прочтение сказки об астрологе убеждает нас, что это не так. На это указывает ряд существенных моментов. Во-первых,

- 115 -

древний арабский астролог прибыл ко двору властителя Гранады из Египта; согласно легенде, он жил еще во времена Мухаммеда и был сыном одного из сподвижников пророка; в Египет будущий астролог попал ребенком вместе с войском завоевателя страны Амра ибн аль-Аса и поселился там на долгие годы, изучая у египетских жрецов чернокнижие и магию; там ему удалось узнать секрет продления жизни, благодаря чему он и живет более двух столетий. Во-вторых, гранадский эмир жалуется астрологу на соседей, вторгающихся в его пределы, на что тот говорит: «Знай, повелитель, что, находясь в Египте, я лицезрел великое чудо, сотворенное некогда языческою жрицею. Над городом Борса, на горе, откуда открывается вид на долину великого Нила, стоит баран и на нем петушок — оба из литой меди, — и они вращаются на особой оси. Всякий раз как стране угрожает нашествие, баран поворачивается в сторону неприятеля, а петушок кукарекает, благодаря чему жители города заранее знают об опасности и о том, откуда она приближается, так что могут своевременно принять необходимые меры».10

Таким образом, мотив волшебного петушка (как и барана), играющего роль талисмана, у Ирвинга связывается с Египтом, локализуется его пределами. И другие талисманы, которые астролог создает в Испании для гранадского эмира, принадлежат также, как показано в повествовании, к искусству древней египетской магии. Так, для строительства башни с талисманами, возвещающими о нападении врага, он использует камни, привезенные из Египта и снятые будто бы с одной пирамиды. Более того, свое жилище мудреца он устраивает «в соответствии с тем, что он видел внутри пирамид и среди гигантских развалин Египта»: стены пещеры, в которой он поселился, были расписаны египетскими иероглифами, светильники заправлялись ароматическим маслом, приготовленным по рецепту, найденному им в гробницах Египта. Мы видим здесь, что сюжет легенды арабо-испанский, а реалии — иноземные, египетские.

В легенде с вымышленными мусульманскими персонажами и наличием элемента «сверхъестественного» такой акцент на Египте не случаен. Он отражает сложившийся в арабской литературе с раннего времени взгляд на древний Египет как родину ведовства и магии и соответственно на египтян как магов и чародеев. Такое отношение к народу завоеванной страны и к его историческому прошлому вошло в традицию в арабской литературе. Оно развилось, с одной стороны, под влиянием библейских и коранических представлений, а с другой — под сильным воздействием коптского фольклора, влившегося в какой-то своей части в мусульманский фольклор Египта.

Рассказы о чудесах египетской магии сохранились во многих памятниках арабской средневековой письменности, от одного из самых ранних — исторического труда «Футух Миср» Ибн Абд аль-Хакама и до более поздних — «аль-Хитат» аль-Макризи и «Хусн аль-мухадара» ас-Суйути. Наиболее полно древние местные предания о домусульманском Египте собраны в огромном своде аль-Макризи «аль-Хитат».11 Он изобилует рассказами о древних

- 116 -

египтянах (коптах), являвшихся, по отзыву греков, самыми искусными прорицателями и чародеями, которые создали знаменитые талисманы в виде говорящих и движущихся изображений животных, птиц и людей, в том числе талисманы для защиты родины от врагов.12 Создание талисманов во многих городах и местностях страны обычно связывается с фараонами и легендарными царями, которые правили после них. Арабские авторы относят эти талисманы, вернее, рассказы о них, к категории «аджаиб» («диковинки», «чудеса»). Среди них часто встречаются описания изображения птицы (символа магии древних египтян), как абстрактной (та’ир), так и конкретной — петуха (дик), гуся (ивазза), орла или грифа (укаб). Сделана она из золота (иногда с инкрустацией из драгоценных камней), меди, бронзы или каких-либо сплавов или же, реже, из камня. Она всегда находится на возвышении (будь то золотой шар на куполе гробницы царя, городские ворота, колонна или столб из золота или меди, постамент из зеленого стекла и т. п.) и охраняет город от чужеземцев и даже от диких зверей, а царские гробницы от тех, кто пытается овладеть спрятанными в них сокровищами. Хлопанием крыльев и пронзительным криком птица возвещает об опасности или же, широко раскинув крылья, мешает проникнуть в сокровищницу.13

Традиция передачи «аджаиб» о стерегущих птицах-талисманах у арабов достаточно древняя и прослеживается с VIII—IX вв. Один из самых ранних известных нам легендарных рассказов такого рода принадлежит египетскому законоведу Ибн Букайру (770—847) и посвящен поискам сокровищ в одной из гробниц, которые ведет наместник страны Абд аль-Азиз ибн Марван. В качестве стража сокровищ там описан золотой петух (ад-дик мин аз-захаб) на золотом столбе. В момент опасности он приходит в движение, хлопает крыльями и издает удивительный по своей силе крик.14

Через тысячу лет после Ибн Букайра фольклорный мотив петушка на оси и на спице повторили в своих произведениях В. Ирвинг и Пушкин, причем поражает сходство в изображении самого талисмана у египетского законоведа и у русского поэта; и у того и у другого действует один золотой петушок.15

- 117 -

Таким образом, выяснилось, что мотив волшебного петушка в новелле В. Ирвинга и соответственно в сказке Пушкина уходит своими корнями в глубь веков. Нити его тянутся в Египет, где волшебные сказки и предания имели древнюю традицию. Преемственность в их передаче и сохранение обеспечивала коптская среда, и не без воздействия этого фольклорного материала сложился у египетских арабов жанр рассказа о диковинках и чудесах.

В новелле о звездочете обращала на себя внимание одна особенность — манера передачи некоторых мусульманских имен. Она идет от первого ее издания на английском языке в 1832 г. и от выпущенного в тот же год французского перевода, который читал Пушкин (кстати, она сохранилась во всех русских ее переводах, вплоть до последних).16 Такая передача, отражающая общепринятую в арабистике старинную транскрипцию, навела на мысль, что источник новеллы должен быть книжный и относиться к востоковедной литературе, посвященной легендарной истории Египта, и в частности сюжетам древней египетской магии. Искать его следовало скорее всего среди переводов на европейские языки арабских сочинений о Древнем Египте. Непосредственное же обращение к самим источникам исключалось, так как Ирвинг не знал арабского языка.

Среди этого круга литературы нужно было обнаружить соответствие тому месту в «Легенде об арабском астрологе», где содержится описание волшебного талисмана. Следует отметить, что наш поиск был направлен также и на самое местонахождение талисмана — некий город Борса, который называет Ирвинг. Старания отыскать в источниках и на картах неведомый египетский топоним оказывались безуспешными. Они и не могли увенчаться успехом, ибо, как потом выяснилось, такого города на берегах Нила не существовало.

Между тем просмотр и изучение арабских источников и литературы в связи с темой наших занятий — египетской историографией — привели нас к одному арабскому сочинению, посвященному легендарной истории Древнего Египта. Точнее, речь идет о его французском переводе, изданном в Париже в 1666 г. Перевод был выполнен французским арабистом Пьером Ватье по рукописи из собрания кардинала Мазарини, переписанной в 992 (1584) г. и впоследствии утраченной. Произведение следует считать анонимным, ибо его авторство, как полагал И. Ю. Крачковский, было приписано

- 118 -

переводчиком совершенно мифическому лицу — некоему Муртада ибн Афифу.17 Название сочинения, если верить переводу, в тексте не приводится и дано на титульном листе описательно самим П. Ватье: «L’Egypte de Murtadi fils du Gaphiphe, ou il est traité des Pyramides, du débordement du Nil et des autres merveilles de cette Province, selon les opinions et traditions des Arabes».

Сочинение это представляет, как отмечал в свое время Крачковский, достаточно известный анонимный сборник «Китаб ахбар аз-заман ва-ль-аджаиб аль-булдан» («Рассказы времени и диковинки стран»), сохранившийся в нескольких списках в Парижской национальной библиотеке.18 Он называется также «Мухтасар аль-аджаиб ва-ль-гараиб» («Сокращение диковинок и чудес») и приписывается без всяких оснований аль-Мас’уди. В Европе с ним впервые познакомились благодаря переводу Ватье.

При просмотре сочинения (назовем его здесь условно Аноним), в котором перечислялись легендарные правители и правительницы, жрецы и жрицы Древнего Египта, встретился один рассказ, посвященный «жрице огня», царице и волшебнице по имени Борса (la Prestresse Borsa).19 И сразу в памяти возник сказочный город Борса на Ниле из новеллы Ирвинга — местонахождение стерегущего талисмана, сотворенного языческой жрицей. Это заставило нас с особой внимательностью прочесть рассказ. Вот его начало, которое здесь дается в русском переводе: «В этих книгах коптов есть упоминание среди других царей — жрицы по имени Борса, которая вершила правосудие народу, восседая на огненном троне. Когда какой-либо человек приходил просить у нее справедливости и если его дело было правым и он говорил истину, огонь отступал от него. Если же, напротив, это был лжец и обманщик, то, когда он приближался к огню, он тотчас же сгорал <...>20 Именно эта царица приказала соорудить барана из твердого красного камня на пьедестале из того же материала. Затем она велела поместить на пьедестале железный стержень и просверлить камень, на котором находилась фигура барана, таким образом, чтобы стержень оказался бы сверху, и она велела поместить на кончике этого стержня челнок из бронзы, передняя часть которого была сделана как голова петуха, а задняя часть — как хвост той же самой птицы. Этот мельничный жернов из камня вращался вместе с бараном движениями ровными и точными. Она велела поместить это на склоне горы, на которой была выстроена впоследствии большая мечеть Ибн Тулуна, — да будет милосердие бога над ним; вот почему еще называют ее горой барана и ее будут так называть всегда. Когда какой-либо враг шел атаковать Египет, этот баран вращался как жернов и останавливался на той стороне, откуда враг шел, и в то же самое время этот петух пел».

Совпадение содержания этих фрагментов из Анонима и Ирвинга совершенно очевидно. У американского писателя изложение более сжатое и хотя и есть по сравнению с предшественником некоторые различия в деталях, но суть абсолютно та же. Во-первых, и у того и у другого действие происходит

- 119 -

в Египте, на берегах Нила (у Анонима место на горе, где возведен талисман, и где впоследствии была построена мечеть Ибн Тулуна, идентифицируется с Каиром); во-вторых, у обоих создательница талисмана — женщина, языческая жрица; в-третьих, и у Анонима и у Ирвинга талисман представляет из себя барана с расположенным над ним петушком, которые вращаются на стержне или оси; в случае нападения на Египет баран поворачивается в сторону врага, а петух издает крик, что дает возможность предупредить нападение. Мы видим, что американский писатель воспроизводит талисман точно так, как он описан у Анонима.

Зависимость от него Ирвинга не вызывает сомнений, и то, что в арабском источнике жрица названа Борсой, а у Ирвинга Борса превращается в топоним, не меняет сути дела.

Чтобы оценить рассказ о «жрице огня» и ее талисмане и сделать окончательный вывод, нам следовало заняться поисками сведений об этом легендарном женском персонаже среди других однотипных арабских сочинений о Древнем Египте.

Во французском критическом переводе «Мухтасар аль-аджаиб» Карра де Во, основанном на списках Парижской национальной библиотеки, рассказ о «жрице огня» гораздо меньше по объему»,21 чем в версии П. Ватье. Он кончается описанием дворца для ведения тяжеб, который выстроила эта жрица. Никаких упоминаний о талисмане там нет. Таким же образом обстоит дело и с другими источниками о Древнем Египте, где упоминается легендарная жрица: «Китаб аль-аджаиб аль-кабир» Ибрахима ибн Васиф Шаха,22 «аль-Хитат» аль-Макризи23 и «Китф аль-азхар мин аль-хитат аль-асар» ас-Сиддики.24 В них рассказ о «жрице огня» также завершается описанием дворца тяжеб, упоминание о талисмане отсутствует. Более того, существуют разные варианты имени жрицы и ни разу она не названа как Борса.

Но это-то как раз и показывает особую уникальность сказки о волшебном талисмане в версии Ватье, которую нигде больше не удалось обнаружить. Французский перевод Ватье был выполнен, возможно, по редкому варианту списка «Мухтасар аль-аджаиб». В нем, как удалось заметить, цитируются источники, отсутствующие в других списках этого произведения.

Из сказанного выше следует вывод о том, что источником Ирвинга в его «Легенде об арабском астрологе» в той части, которая содержит описание талисмана, является анонимное сочинение «Мухтасар аль-аджаиб ва-ль-га-раиб» во французском переводе Ватье.

Мотив золотого петушка в сказке Пушкина, следовательно, восходит к этому памятнику в его французской версии. Заключенная в нем легендарная история Древнего Египта, как заметил Крачковский, «не основана ни на греческой традиции, ни на иероглифических преданиях».25 Это собрание

- 120 -

коптского фольклора — преданий и мифов, сохраненных в арабской передаче и основанных на богатой письменной традиции коптов. На это указывают часто встречающиеся в тексте ссылки на их книги и свитки. В этом памятнике отразилось стремление коптов прославить свою страну, показать ее былое величие, блеск и мудрость, то, что принято называть «асабийа». Но здесь заключена также и арабо-мусульманская «асабийа», о чем хорошо свидетельствует весьма широкое распространение этих исторических легенд среди самих египетских арабов.

К. А. Бойко

_____

Сноски

Сноски к стр. 113

¹ См., например: Белкин Д. И. Индийские мотивы в творчестве А. С. Пушкина. Горький, 1970; Лобикова Н. М. Пушкин и Восток. Очерки. М., 1974.

² См., например: Оранский И. М. Еще один среднеазиатский вариант «Сказки о царе Салтане». — В кн.: Семинар иранистов Ленинграда. Иранская филология. Краткое изложение докладов научной конференции, посвященной 60-летию проф. А. Н. Болдырева. М., 1969, с. 69—72; Туманович Н. Н. К среднеазиатским вариантам «Сказки о царе Салтане». — Там же, с. 84—87; Винников И. Н. Язык и фольклор бухарских арабов. М., 1969, с. 43—52, 97—101; Oranskij I. M. A Folk-Tale in the Indo-Aryan Parya Dialect (A Central Asia Variant of the Tale of Czar Saltan). — East and West. Rome, 1970, vol. 20, N 1—2, p. 169—178.

³ Thompson S. Motif-Index of Folk Literature. Revised and enlarged Edition. Vol. I. A—C. Bloomington, Indiana, 1955, p. 379, В 122.1.

⁴ Ibid., B 122.7.

⁵ The Alhambra, or the new Sketch-Book by Washington Irving. Paris, 1832. Из многочисленных русских переводов «Легенды об арабском астрологе» см., например: Ирвинг Вашингтон. Новеллы. Пер. с англ. А. С. Бобовича. М.—Л., 1947, с. 359—376.

Сноски к стр. 114

⁶ Ахматова А. А. Последняя сказка Пушкина. — Звезда, 1933, № 1, с. 161—176.

⁷ У Пушкина и Ирвинга имеются, правда, расхождения в том, что касается самого талисмана. Если у Ирвинга действуют совместно бронзовые баран и на нем петушок, которые вращаются на особой оси, то у Пушкина выступает один золотой петушок на спице. У Ирвинга роль флюгера играет баран (поворачивается в сторону, откуда исходит опасность), а петушок кукарекает, у Пушкина же и то и другое выполняет петушок.

⁸ Во французском переводе, который вышел в свет одновременно с английским изданием: Les contes del’Alhambra, précédés d’un Voyage dans la province de Grenade, t. I—II. Traduits de Washington Irving, par M-lle A. Sobry. Paris, 1832. См.: Модзалевский Б. Л. Библиотека А. С. Пушкина. СПб., 1910, с. 256, № 1019.

⁹ Из писем самого Ирвинга явствует, что источники эти были как устные, так и письменные. К первым относились, например, предания об Альгамбре его слуги и проводника Матео Хименеса, которые Ирвинг записал. Ко вторым принадлежали многие старые испанские рукописные и печатные хроники и документы, которыми он пользовался в библиотеках и архивах Мадрида, Кордовы, Севильи, Гранады и других мест Испании. Работая в 1828 г. над своей хроникой о завоевании арабами Гранады («A Cronicle of the Conquest of Granada») и «Альгамброй», он, в частности, читал в средневековом кастильском (или же португальском) переводе историю аль-Андалуса (Андалусии) арабо-испанского анналиста X в. Ахмада ар-Рази. Кстати, в тот же период, находясь в Севилье, Ирвинг общался с английским ученым Дж. Н. Холлом, знатоком персидского и арабского языков. Обо всем этом см.: The Life and Letters of Washington Irving, vol. II. By his nephew, Pierre M. Irving. London, 1864, p. 237, 291—293, 315, 316, 320, 324; Washington Irving and The Storrows. Letters from England and the Continent, 1821—1828. Ed. by Stanley T. Williams. Cambridge, Mass., 1933, p. 91, 107, 109, 123, 134, 136.

Сноски к стр. 115

¹⁰ Ирвинг Вашингтон. Новеллы, с. 361.

¹¹ аль - Макризи. Китаб аль-хи́тат ва-ль-асар фи Миср ва-ль-Кахира, ч. 1—2, Булак, 1270.

Сноски к стр. 116

¹² Там же, ч. 2, с. 481; Wüstenfeld F. Geschichte der Copten. Aus den Handschriften zu Gotha und Wien mit Übersetzung und Anmerkungen. Göttingen, 1845, S. 14 (см. также с. 3 арабского текста).

¹³ аль - Макризи. Китаб аль-хитат..., ч. 1, с. 33, 129, 232—233, 234, 239.

¹⁴ Рассказ сохранился в передаче автора X в. аль-Мас уди: Maçoudi. Les prairies d’or, t. II. Texte et traduction par C. Barbier de Meynard et Pavet de Courteille. Paris, 1863, p. 414—417. Рассказ Ибн Букайра цитирует также аль-Макризи: Китаб аль-хитат..., ч. 1, с. 40—41.

¹⁵ Ирвинг был знаком с сочинением аль-Масуди (тогда еще существовавшим в рукописи) по описанию, данному французским ориенталистом Ж. де Гинем, см.: Guignes, de. Les Prairies d’or et les Mines de pierres précieuses. Histoire universelle par... Masoudi... — Notices et extraits des manuscrits de la Bibliothèque du Roi, lus au Comité établi par Sa Majesté dans l’Académie royale des Inscriptions et Belles-Lettres, t. I. Paris, 1787, p. 1—67. Фрагменты из сочинения аль-Масуди (там же, с. 6) он использовал в своей «Истории Нью-Йорка», вышедшей в 1809 г. (кн. I, гл. II — о космологии или сотворении мира), см.: Ирвинг В. История Нью-Йорка. Изд. подготовили А. А. Елистратова, А. Н. Николюкин, В. И. Ровинский. М., 1968, с. 18. См. также: Lydenberg H. M. Irving’s Knickerbocker and Some of the Its Sources. New York, 1953, p. 22—23. В том же описании де Гиня, которое читал Ирвинг, содержится изложение рассказа Ибн Букайра. Правда, у французского ориенталиста фигурирует «золотая птица», а имя египетского рассказчика опущено (Guignes, de. Les Prairies d’or..., p. 26).

Сноски к стр. 117

¹⁶ Так, завоеватель Египта арабский полководец Амр ибн аль-Ас, который дважды упомянут Ирвингом, дважды же назван им как Амру. Такое написание арабского имени не является опечаткой или каким-либо недоразумением. Оно точно воспроизводит существовавшую в европейской востоковедной литературе вплоть до XIX в. транскрипцию имени Амр — , согласно которой гласный звук «у» передавал конечный арабский «вав» (Amrou по-французски и латыни, Amru по-английски, Ahmru или Amru по-немецки).

Сноски к стр. 118

¹⁷ Крачковский И. Ю. Избр. соч., т. IV. М.—Л., 1957, с. 184.

¹⁸ Там же, с. 182.

¹⁹ L’Egypte de Murtadi fils du Gaphiphe... Paris, 1666, p. 13—15.

²⁰ Здесь опущен фрагмент, который повествует о дворце для ведения тяжеб, выстроенном по приказу этой жрицы (с. 13—14).

Сноски к стр. 119

²¹ L’Abrégé des Merveilles. Traduit de l’arabe d’aprés les manuscrits de la Bibliothéque Nationale de Paris par le Bon Carra de Vaux, 1898, p. 165.

²² По «Краткому каталогу арабских рукописей», подготовленному Ленинградским отделением Института востоковедения АН СССР, под редакцией А. В. Халидова, и находящемуся сейчас в печати, — № 9594.

²³ аль-Макризи. Китаб аль-хитат..., ч. 1, с. 139.

²⁴ По «Краткому каталогу арабских рукописей» — № 9637.

²⁵ Крачковский И. Ю. Избр. соч., т. IV, с. 182.