49

1. К ТЕКСТУ «ЕГИПЕТСКИХ НОЧЕЙ»

Известно, что неоконченная повесть Пушкина «Египетские ночи» сохранилась в одном автографе — перебеленной рукописи с множеством исправлений и помарок.1 Несмотря на поправки, текст ее вполне законченный и ясный, за исключением трех мест; одно из них находится в третьей главе, где перечисляются лица, подавшие итальянцу темы для импровизации.2 Во всех публикациях повести обычно называются шесть таких лиц: сам Чарский, два журналиста, некрасивая девушка и еще два человека, побывавшие в Италии. Так, в академическом издании сочинений Пушкина в шестнадцати томах читаем: «... два журналиста, в качестве литераторов, почли обязанностию написать каждый по теме; секретарь неаполитанского посольства и молодой <человек>, недавно возвратившийся из путешествия, бредя о Флоренции, положили в урну свои свернутые бумажки; наконец, одна некрасивая девица, по приказанию своей матери, со слезами на глазах написала несколько строк по-италиянски, и покраснев по уши, отдала их импровизатору...» (VIII (1), 272).

В рукописи это место явно не закончено обработкой. Перебеляя черновик, Пушкин написал: «Молодой дипломат, недавно возвратившийся из Неаполя, и зрелая».3 Затем он вычеркнул слова «и зрелая» и принялся дополнять характеристику дипломата: он зачеркнул «дипломат» и сбоку приписал «секретарь неаполитанского посольства». Затем вычеркнул лишнее теперь слово «Неаполя», надписал «путешествия» и продолжил: «бредя о Флоренции». Таким образом, этот персонаж получил эмоциональную окраску, облик молодого восторженного русского дипломата обрел завершенность, и стало понятным его желание принять деятельное участие в сеансе импровизации.

Почему же во всех изданиях повести появился еще один молодой человек, побывавший в Италии? Вероятно, прежде всего потому, что Пушкин ошибочно поставил знак вставки — крестик — не после слова «молодой», а перед ним. Да еще вписал перед этим словом (сверху) союз «и». То, что крестик оказался не на месте, подтверждается запятой, поставленной Пушкиным после слов «секретарь неаполитанского посольства» и свидетельствующей

50

о том, что после нее должно идти пояснение «недавно возвратившийся из Неаполя», а не «и молодой».4 Правда, конец фразы, казалось бы, предполагает еще одного человека: «положили в урну свои свернутые бумажки». Но, очевидно, так было написано в черновике, когда это относилось действительно к двум лицам — «дипломату» и «зрелой» особе. Вероятно, механически переписав конец фразы и отметив несогласованность ее частей, Пушкин решил объединить названных выше журналистов и молодого дипломата. С этой целью он поставил перед словом «молодой» союз «и», но не довел правку до конца.

Однако все, кто готовил публикации повести, считали, что Пушкин намеревался ввести еще одно лицо, но забыл назвать его. А потому элементы фразы ошибочно переставлялись и произвольно добавлялось слово «человек» или «дипломат».5 При этом не было замечено, как странно воспринимается в тексте определение «секретарь неаполитанского посольства» без дополнительных пояснений. Почему он в Петербурге? По делам? В отпуске? И соображения С. М. Бонди о том, что к дипломату мало подходит выражение «возвратившийся из путешествия», неубедительны.6 Если молодой секретарь был в Италии впервые, то почему бы ему и не попутешествовать по стране перед отъездом в Петербург? Не говоря уже о том, что Пушкин мог словом «путешествие» обозначить просто дорогу, дальний путь, проделанный дипломатом.7

Несомненно, что все изменения и дополнения, сделанные Пушкиным в этом месте рукописи, имели единственной целью уточнить и расширить характеристику дипломата и что Пушкин назвал только пять лиц, написавших темы для импровизации. Если бы он хотел добавить шестого человека, то должен был бы привести в соответствие и другую немаловажную деталь в тексте — добавить шестую тему. Когда же импровизатор «стал вынимать бумажки одну за другой, читая каждую вслух», их оказалось пять.

Р. М. Горохова

———