454

ПУШКИНСКАЯ КОМИССИЯ АКАДЕМИИ НАУК СССР

Доклады и сообщения в Пушкинской комиссии в январе — июне 1936 г.

В Ленинграде

Обсуждение доклада В. А. Десницкого, „Пушкин и мы“, сделанного 27 декабря 1935 г. — 25 января.

Н. В. Измайлов. „Генезис «Полтавы»“ (материалы для комментария акад. издания поэмы) — 9 февраля.

В. Г. Чернобаев. „Пушкин и Ян Потоцкий (К истории отрывка «Альфонс садится на коня»)“ — 28 февраля (печ. во „Временнике“, т. III).

Г. О. Винокур. „Бахчисарайский Фонтан“ — 25 марта (печ. в акад. издании, т. IV).

С. В. Бахрушин. „Крым Пушкинского времени“ — 29 марта.

А. А. Ахматова. „«Адольф» Б. Констана в творчестве Пушкина“ — 23 апреля (напеч. во „Временнике“, т. I).

А. И. Грушкин. „Работы о Пушкине Н. Г. Свирина“ — 15 мая.

В. А. Десницкий. „Пушкин в его дни“ — 15 мая (отрывок напеч. в „Лит. Газете“, 30 V 1936 г., № 31, под загл. „Пушкин и современники“).

Н. Г. Свирин. „Подражания Корану“ — 11 июня.

В Москве

М. В. Нечкина. „Лев Сергеевич Пушкин в восстании декабристов 1825 года“ — 8 января.

А. М. Эфрос. „Новые рисунки Пушкина“ — 19 января.

М. А. Цявловский. „Спорные вопросы издания Лицейских стихотворений Пушкина“ — 19 января.

Л. П. Гроссман. „Пушкин и сен-симонизм“ — 26 февраля.

М. Б. Загорский. „Пушкин и театр“ — 20 марта.

Г. О. Винокур. „Бахчисарайский Фонтан“ — 27 марта.

И. А. Новиков. „Пушкин в Михайловском“ — 9 апреля.

Н. К. Гудзий. „Братья-разбойники“ — 8 мая (материалы для комментария акад. издания, т. IV).

Д. Д. Благой. „Из работы над XIV томом акад. издания Пушкина“ — 15 мая (напеч. во „Временнике“, т. I: „Отчет о работе редактора XIV тома).

21 апреля состоялось в Москве обсуждение VII тома академического издания сочинений Пушкина. В обсуждении участвовали: М. А. Цявловский, С. М. Бонди, Д. П. Якубович, Д. Д. Благой, Б. В. Томашевский, В. В. Вересаев, А. М. Эфрос, М. П. Неведомский, П. Д. Эттингер, Г. О. Винокур и др. (Краткая и неточная информация о диспуте дана в „Лит. Газете“, № 24, от 24 апреля).

Обсуждение VII тома академического издания в общественных организациях Ленинграда

1 июня 1936 г., под председательством акад. А. С. Орлова, состоялось заседание Пушкинской комиссии совместно с Союзом Советских писателей (в Доме Писателя им. Маяковского), посвященное обсуждению VII тома академического издания сочинений Пушкина (доклад Ю. Г. Оксмана о работе над академическим изданием; сообщение Д. П. Якубовича о работе над VII томом). В обсуждении приняли участие: С. М. Бонди, Н. Г. Свирин, В. А. Рождественский, И. А. Оксенов, В. А. Мануйлов, С. А. Золотарев и др. (Отчеты напеч. в газ. „Лит. Ленинград“, № 26, от 6 июня: „Пушкин, прочтенный эпохой“, и „Лит. Газета“, № 32, от 5 июня: Б. Рест. „Академический Пушкин“).

Во вступительном докладе Ю. Г. Оксман изложил историю замысла и начала осуществления нового академического издания, отметив, что предпосылкой его является проведение трех основных предварительных работ: выявление всего наличия пушкинских текстов (автографов и списков), пополнение и проверка биографического материала и учет всей литературы о Пушкине. Так как эти работы в основном закончились только в 1936 г., то пушкиноведам, работавшим над уже сданными в производство

455

(полностью или частично) томами нового издания, приходилось разрешать задачи указанного рода (и такие, как напр. изучение орфографии Пушкина, эволюции его почерка и т. п.), так сказать, „на ходу“, чем и обусловились медленные темпы издания. Объяснив, далее, основные установки издания (в вариантах — отказ от прежних транскрипций, с переходом на способ послойного чтения, разработанный советским пушкиноведением; в комментариях, имея в виду экспериментальный характер VII т. — статейный тип их, объясняемый отчасти необходимостью оперировать огромным материалом не только русской, но и мировой литературы), Ю. Г. Оксман закончил доклад изложением организационной стороны дела (система редактирования и контрольного рецензирования, коллективное обсуждение всех спорных деталей, привлечение к работе новых кадров исследователей и т. п.). Д. П. Якубович добавил некоторые пояснения, напр. по вопросу об ограничении комментариев кругом явлений и материалов, прижизненных Пушкину, сообщив, что создание „Временника Пушкинской комиссии“ позволяет впредь разгружать комментарии от более детальных историко-литературных экскурсов.

В отношении отбора материала были, между прочим, выражены сомнения (Н. Г. Свирин) в правильности отсутствия в т. VII „Сцены из Фауста“, в то время как в книге помещен отрывок „И ты тут был“, прозаический по характеру. Драматический набросок „Вадима“, напротив, должен быть дан вместе с отрывком из поэмы под тем же названием. С. М. Бонди и Д. П. Якубович объяснили, в ответ, точку зрения редакции: в „Сцене из Фауста“ театрально только заглавие, по существу это — лирический диалог. Что касается „Вадима“ - трагедии и „Вадима“ - поэмы, то это принципиально разные вещи. „Вадим“ - трагедия есть замысел декабристской трагедии, а поэма — относится к романтическому жанру, с приглушенной социальной тематикой. „И ты тут был“ по всем данным слишком тесно увязывается со „Сценами из рыцарских времен“, чтобы быть отделенными от них в другом томе.

В отношении вариантов все выступавшие, за исключением А. А. Бардовского (предпочитавшего простое воспроизведение рукописей), решительно высказывались за принятую в издании систему.

Форма комментариев-статей признавалась для VII т. рациональной, причем высказывалось полное осуждение дореволюционному типу академических примечаний. Вместе с подтверждениями большой содержательности комментариев VII тома, было указано, однако, на слишком малую долю, отведенную в них социальной проблематике. Затем, считаясь с обоснованностью в данном томе различия в планах изложения комментариев, выступавшие отмечали, что обусловленная этим трудность нахождения нужных читателю конкретных сведений (напр. дат) может быть значительно снижена введением более или менее подробных оглавлений (как это сделано для комм. к „Борису Годунову“), с обязательным помещением их в общем оглавлении или около последнего. Было высказано пожелание, чтобы даты сочинения кроме комментариев были поставлены у самих основных текстов, в чем согласились и представители редакции.

Неодобрительную оценку встретило художественное оформление VII тома, признанное слишком бедным для юбилейного академического издания.

Все выступавшие отмечали громадное значение академического издания и ценность затрачиваемого на него труда. Выпущенный Академией Наук том, по словам В. А. Рождественского, дает читателю сверх известного ему ранее еще то, что прочитано в Пушкине нашей эпохой, а такое чтение стало возможным только после Октябрьской революции.

Общее одобрение встретило предложение Н. Г. Свирина вынести обсуждение томов академического издания в широкую рабочую аудиторию.

_______

„Технические приемы издания Академией Наук СССР полного собрания сочинений Пушкина“ были обсуждены (26 I 1936) Секцией редакционно-издательских работников Ленинградского Дома Печати. Доклад, под приведенным названием, был сделан Л. А. Федоровым, с демонстрацией на материале VII тома различных вариантов оформления, предшествовавших выбору окончательных форм. Главное внимание было сосредоточено на

456

подробностях так наз. внутреннего оформления — шрифтах, форматах, отбивках, способах печатания ремарок, условных обозначений, на оформлении оглавления, именного указателя, расположении примечаний и т. п. В прениях выступили тт. Добрынин, Константинов, Филиппов, Тыслер, Садовский и др. Общий вывод из суждений — вышедший том делает громадный шаг вперед по сравнению со всеми предшествующими изданиями. Ряд сделанных детальных замечаний не встретил возражений Пушкинской комиссии и учтен Издательством при работе над следующими (I и IV) томами издания (напр. шрифт сиглов — условных обозначений рукописей, стоящих у края страниц вариантов — сменен на меньший против VII тома). Названный доклад нашел отклик в специальной печати — см. статью: А. Д — нин, „Академический Пушкин“ в № 4 журнала „Полиграфическое Производство“ 1936 г.

Словарные работы Пушкинской комиссии

По поручению Пушкинской комиссии Г. О. Винокур с осени 1935 г. приступил к составлению лингвистического словаря к тексту „Евгения Онегина“, работа над которым должна быть закончена в первом квартале 1937 г.

„Евгений Онегин“ представляет исключительный интерес для пушкинской лексикографии прежде всего потому, что это самое крупное стихотворное произведение Пушкина, притом писавшееся в течение очень длительного времени. За те 8 лет, в течение которых писался „Евгений Онегин“, язык Пушкина несомненно эволюционировал вместе с общей творческой эволюцией поэта, так ярко сказавшейся в композиции романа, его сюжете, образах и т. д. Самый жанр „Евгения Онегина“, представляющий интимное соединение лирики и эпоса, а потому порождающий большое разнообразие примененных в романе стилистических средств, также служит естественной приманкой для лексикографа. До тех пор, пока не будет создан полный научный словарь языка Пушкина, словарь к „Евгению Онегину“ несомненно будет с наибольшим приближением к конечной цели обслуживать потребности ищущего справок по поэтическому языку Пушкина вообще. Преимущества „Евгения Онегина“ с этой точки зрения, по сравнению с другими произведениями, представляются очевидными.

По своему содержанию, словарь к „Евгению Онегину“ будет представлять алфавитный список всех слов, встречающихся в тексте романа, с указанием всех грамматических изменений каждого слова и всех значений, в которых оно употреблено, с приведением обильных примеров на каждое значение и с ссылками на все места романа, где данное слово встречается. Подобная обработка текста связана с рядом принципиальных и практических затруднений. Прежде всего нужно было решить вопрос о тексте, по которому вести работу. Не требует особых доказательств, что текст, лежащий в основе словаря, должен быть непременно текстом критическим, восходящим к первоисточникам, но не повторяющим их механически, а выверенным по общим правилам критики текста. В словаре весь текст романа будет дан в его подлинной орфографии, без всякой модернизации. Орфография текста, положенного в основу словаря, восходит в основном к беловым рукописям „Евгения Онегина“ и первопечатным изданиям романа, но, разумеется, с устранением всех описок, опечаток и т. д. Словарь целиком отразит все подлинные написания Пушкина, со всеми вариантами и колебаниями в пределах отдельных категорий и частных случаев.

Что касается ряда общих вопросов, относящихся к специфической области лексикографической техники, то они решаются Г. О. Винокуром на основе большого лексикографического опыта, связанного с его участием в составлении „Толкового словаря русского языка“ под редакцией Д. Н. Ушакова (I том вышел в 1935 г., подготовка к печати второго тома заканчивается). Сюда относятся такие вопросы, как вопрос о том, что считать отдельным словом в словарном смысле, в каком виде помещать словообразовательные или орфографические варианты слов („вдохновенье“ при „вдохновеніе“, „Ленской“ при „Ленскій“ и под.), как группировать примеры по отдельным значениям слова, как выделять фразеологические сращения, какого рода ссылочным аппаратом должен быть обставлен словарь и т. д.

Словарь к „Евгению Онегину“, согласно утвержденному Комиссией плану Г. О. Винокура,

457

будет построен по принципу максимального выделения и расчленения грамматических категорий, так что, напр., наречия будут даваться отдельно от прилагательных („чудно“ при „чудный“), причастия всех времен и залогов отдельно от глаголов, субстантивированные прилагательные отдельно от прилагательных („ученый“ и „ученый свет“) и т. д. Все формы будут снабжены ударениями, причем особо будут оговорены возможные варианты ударений. Разумеется, словарь задуманного типа не может и не должен содержать толкования значений слов подобно тому, как это принято в так наз. толковых словарях. Тем не менее группировка словоупотреблений по значениям является обязательным требованием, предъявляемым к словарю. Это будет достигаться краткими, лаконическими аннотациями при семантической группировке примеров, при чем как сама эта группировка, так и аннотации естественно не должны себе ставит целью чрезмерной детализации в анализе оттенков значений, а итти по четким, очевидным семантическим рубрикам, объективно присущим общему языку. В противном случае, особенно имея дело с поэтическим текстом, составитель словаря рисковал бы навязывать слишком узкие или слишком определенные значения таким словоупотреблениям, которые по самой своей природе должны мыслиться „образно“, „неопределенно“, „многосмысленно“ и т. д. Словарь должен ограничиться в этом отношении лишь минимумом того, что необходимо читателю для ориентировки, — а самый анализ значений по существу составляет уже задачу исследования. Так, напр., в слове „глава“ будет, конечно, различено значение, являющееся в фразе „Покаместь моего романа я кончил первую главу“ от того значения, которое находим в фразе; „Сидит с поникшею главой“, но это будет выражено так: „1. часть книги. 2. голова,“ без всякой дальнейшей детализации. Поэтические эпитеты, типа „пустынный снег“, „надежды темный сон“ и т. п. будут приводиться без всякой „расшифровки“ их значения и лишь с указанием на ту предметную сферу, к которой они относятся в тексте романа: „о снеге“, „о сне“ и т. п. При словах, употребленных в тексте романа только в одном и обычном значении, аннотации вообще даваться не будут. Краткие аннотации, однако отнюдь не „энциклопедического“ характера, будут даны при собственных именах — напр. „«Фрейшиц» — опера нем. композитора Вебера“, „Вяземский — русский писатель“. Лишь в особых случаях, напр. при непонятном уже теперь архаизме, типа „Лондон щепетильный“, при каком-либо особенно своеобразном словоупотреблении, аннотации будут несколько расширены и документированы ссылками на те или иные источники истории русского языка и литературы.

Как сказано, каждое значение каждого слова будет иллюстрироваться примерами. Примеры в словаре подбираются с таким расчетом, чтобы показать по возможности все семантические и синтаксические связи данного слова, напр., при глаголах даются контексты с различными конструкциями управления и т. п. Хотя и было бы очень заманчиво, для повышения чисто справочной ценности словаря, не ограничиваться отдельными примерами, а выписать все без исключения контексты, в которых находится данное слово, но от этого пришлось пока отказаться. Конечно, при слове, употребленном 4—5 раз, можно привести полностью все случаи его употребления, но при часто встречающихся словах, кроме нескольких примеров, даются лишь цифровые указания на те места романа, где данное слово встречается: глава, строфа, стих.

________

Работая над словарем „Евгения Онегина“, Г. О. Винокур одновременно руководит рядом других словарных работ по Пушкину. Эти работы являются частичным осуществлением того нового плана словарных работ по Пушкину, о котором рассказано в статье С. И. Бернштейна в пушкинском номере „Литературного Наследства“, стр. 1167—1168. Пушкинская комиссия, принимая этот план, исходила из признания того, что „местные“ словари к отдельным произведениям Пушкина или циклам произведений, объединяемых общностью жанра и стиля, представляют исключительный научный интерес независимо от осуществления полного словаря языка Пушкина, реализации которого должно предшествовать окончанию академического издания его сочинений. Некоторые словари составителями уже закончены и требуют только редакционной обработки — проверки орфографии по

458

первоисточникам и т. п. Составлены словари: к сказкам — „О Царе Салтане“, „О попе и о работнике его Балде“, „О рыбаке и рыбке“, „О мертвой царевне“, „О золотом петушке“ (составитель доцент Е. А. Василевская), к „Борису Годунову“ (составитель доцент А. Т. Подосинникова), к „Руслану и Людмиле“ (составитель Ф. Е. Слуцкая). Готовятся словари к „Капитанской Дочке“ и к „Медному Всаднику“.