134

ИЗ КОММЕНТАРИЕВ К ЗАМЕТКЕ ПУШКИНА ОБ ЮРИИ
МИЛОСЛАВСКОМ 1830 ГОДА

В статье Пушкина об «Юрии Милославском» Загоскина1 до сих пор остается некомментированным ее начало: «Вальтер-Скотт увлек за собою целую толпу подражателей. Но как они все далеки от шотландского чародея! Подобно ученику Агриппы, они, вызвав демона старины, не умели им управлять и сделались жертвами своей дерзости...»

Кто такой Агриппа, упоминаемый Пушкиным, кто его ученик, вызывавший демона, имеется ли за этим образом конкретная легенда, литературный источник, откуда почерпнул Пушкин знакомство с ним, или что принадлежит здесь самому Пушкину — все эти вопросы обходились согласным молчанием Puchkinian’ы, впрочем, отнюдь не благодаря их несомненной самоочевидности.

В своей заметке Пушкин имеет в виду Генриха Корнелиуса Агриппу Неттесгеймского (1486—1535), своеобразную фигуру конца XV—нач. XVI столетия. Агриппа был рыцарем и ученым, врачем и философом. Кроме того он был алхимиком и следственно пользовался репутацией волшебника-мага. Секретарь Максимилиана

135

I, канцлер Карла V (осмеивавший современную ему науку), придворный медик Людовика Савойского, — таковы этапы его жизни, полной приключений, вокруг которой нарастает средневековая легенда.1

Естественно, что внимание Пушкина привлек этот образ, но каковы были пути знакомства с ним? Образ Агриппы послужил темой, для баллады, которую Пушкин должен был знать и которую несомненно и имеет в виду в своем сравнении Вальтер-Скотта с Агриппой. Это баллада Соути, имевшаяся у Пушкина в библиотеке в собрании сочинений «поэта лауреата» 1829 г. Ее название: «Баллада о юноше, который захотел прочесть беззаконные книги, и о том, как он был наказан».

Даю русский перевод:2

1 Корнелий Агриппа пускается в путь,
Ученую келью спешит он замкнуть,
Вот ключ от дверей он жене своей дал —
Его пуще жизни хранить завещал.
5 «Коль спросят — нельзя ль в мой зайти кабинет,
Ключа не давай и ответствуй всем — нет.
Кто-б ни был, пусть просит, пусть молит — никто
Не должен войти в эту дверь ни за что!»
Жил юноша подле... Гнетет его страсть
10 В ученую келью Агриппы попасть:
Он молит — дай видеть мне мудрости луч.
И глупая женщина вынула ключ.
Фолиант на пюпитре ученом лежал —
Его сам Агриппа недавно читал.
15 Все буквы в нем — кровью живой налиты
Из кожи покойников были листы...
Вставал из магических, страшных страниц
Сонм жутких картин и невиданных лиц,
Подобья столь мерзостных форм и вещей,
20 Что язык рассказать то не смог бы ничей!
И юноша начал ту книгу читать —
Хоть смысл ее темен, но глаз не отнять...
Вдруг, слышит он — стук раздался у дверей...
Читает... Стучат все сильней и сильней!

136

25 Сильней и сильнее стук страшный растет
И не знает несчастный, что там его ждет.
Сидит он... душа его страха полна...
Вдруг... дверь сорвалась и вошел Сатана!
Ужасно горели рога на челе,
30 Как медь раскаленная в адском жерле;
Клубилось дыханье, как дым голубой,
И хвост извивался горящей змеей.
— «Что нужно тебе от меня?» враг изрек,
Но юноша слова промолвить не мог.
35 И волосы дыбом поднялись на нем,
И члены от страха свело столбняком.
— «Что нужно тебе?» голос снова воззвал,
Но юноша бедный как прежде молчал.
Слова онемели бессильно в устах,
До самых костей пронизал его страх.
— «Что нужно тебе?» тот спросил в третий раз
И молнии страшно блеснули из глаз.
Когтистую лапу он кверху воздел,
Молитвы бедняк сотворить не успел.
45 Ужасное пламя злой взор изрыгал,
Когда сердце юноши он разорвал.
И зубы над жертвой оскалил злой бес
И в грохоте грома нечистый исчез.

Мораль

Да будет наука вам, юноши, впредь —
50 Страшитесь в волшебные книги смотреть:1

                     1798.

«A Ballad, of a young man that would read unlawful books, and how he was punisched».

1 Cornelius Agrippa went out one day,
His Study he lock’d ere he went away,
And he gave the key of the door to his wife,
And charged her to keep it lock’d on her life.
5 «And if any one ask my Study to see,
I charge you trust them not with the key;
Whoever may beg, and entreat, and implore,
On your life let nobody enter that door».
There lived a young man in the house, who in vain
10 Access to that Study had sought to obtain;
And he begg’d and pray’d the books to see,
Till the foolish woman gave him the key.
On the Study-table a book there lay,
Which Agrippa himself had been reading that day,

137

15 The letters were written with blood within,
And the leaves were made of dead men’s skin.
And these horrible leaves of magic between
Were the ugliest pictures that ever were seen,
The likeness of things so foul to behold
20 That what they were is not fit to be told.
The young man, he began to read
He knew not what, but he would proceed,
When there was heard a sound at the door
Which as he read on grew more and more.
25 And more and more the knocking grew,
The young man knew not what to do;
But trembling in fear he sat within,
Till the door was broke, and the Devil came in.
Two hideous horns on his head he had got,
30 Like iron heated nine times red-hot;
The breath of his nostrils was brimstone blue,
And his tail like a fiery serpent grew,
«What wouldst thou with me?» the Wicked One cried,
But not a word the young man replied;
35 Every hair on his head was standing upright,
And his limbs like a palsy shook with affright.
«What wouldst thou with me?» cried the Author of ill,
But the wretched young man was silent still;
Not a word had his lips the power to say,
40 And his marrow seem’d to be melting away.
«What wouldst thou with me?» the third time he cries,
And a flash of lightning came from his eyes,
And he lifted his griffin claw in the air,
And the young man had not strength for a prayer.
45 His eyes red fire and fury dart
As out he tore the young man’s heart;
He grinn’d a horrible grin at his prey,
And in a clap of thunder vanish’d away.

The Moral

Henceforth all young men take heed
50 How in a Conjuror’s books they read.

                     1798.

Баллада эта, находясь в трех страницах от «Суда божия над епископом» — знаменитой баллады, переведенной Жуковским, — вероятно, была знакома Пушкину, тем более, что, как выяснено теперь работой Н. В. Яковлева, у Пушкина был специальный интерес к Соути. Однако, Пушкин мог и не читать этой баллады, но только знать о ней и ее содержании. В этом случае наиболее

138

вероятным посредником, как и в других случаях, между Пушкиным и английскими писателями — должен был явиться хорошо знакомый ему Вальтер-Скотт. Именно из его произведений, как кажется, должен был познакомиться Пушкин с именем и образом Корнелия Агриппы. Последний упоминается Вальтер-Скоттом неоднократно. Прежде всего в «Letters on Demonology and Witchcraft» (письмо VI; по изданию The miscellaneous Prose works of Sir W. Scott, vol. V, Paris, 1838, pp. 374, 376) рассказывается: «Ученый Wier или, Wierus, был исследователем физических наук и учился у прославленного Корнелия Агриппы (studied under the celebrated Cornelius Agrippa), против которого неоднократно выдвигалось обвинение в чародействе (of sorcery)» и далее упомянут еще the scholar of Cornelius Agrippa, обвиненный of the same league with Satan. Кроме этого произведения Вальтер-Скотт ссылается на Агриппу также в примечании 7-ом к 13 строфе II песни знаменитой своей поэмы «Песнь последнего менестреля», сохранившейся с чьими то многочисленными пометами в библиотеке Пушкина.1 Для чтения поэмы, как подчеркивал в свое время Каченовский, примечания были важны. А в примечании Агриппа характеризовался как знаменитый «алхимист», делающий чудеса.2

Здесь же можно отметить, что в романе, особенно любимом Пушкиным, — «Вудстоке» Вальтер-Скотта, есть образ, похожий на пушкинский, хотя и независимый от Агриппы. В гл. XXXIV (цитирую французский перевод): «Cromwell... comme un nécromancien qui craint d’apercevoir le spectre qu’il a évoqué.3 A имя Агриппы упоминается героями «Астролога».

139

Впрочем, гораздо более важным и решающим обстоятельством в вопросе о знакомстве с Агриппой Пушкина через Вальтер-Скотта является одно место из романа последнего «The Monastery» — «Монастырь» (1820). Здесь в «Answer by „the author of Waverley“ to the foregoing letter from Captain Clutterbuck», среди страниц, привлекавшихся мною по разным поводам к творчеству Пушкина, имеем еще следующее место: «...I was obliged to decipher, might have been the cabalistic manuscripts of Cornelius Agrippa, although I never saw „the door open and the devil come in“» («я перелистывал сотни томов, на столько неудобопонятных, что их можно было принять за кабалистические рукописи Корнелия Агриппы, хотя я никогда не видел, чтобы „двери отворялись и появлялся дьявол“»). К этой цитате в изданиях Вальтер-Скотта иногда делалась комментирующая сноска: «See Southey’s Ballad on the Young Man who read in a Conjurer’s Books»1 (т. е. см. балладу Соути о молодом человеке, читавшем волшебные книги). Французские переводы романа Вальтер-Скотта, по которым Пушкин несомненно, по крайней мере первоначально, знакомился с Вальтер-Скоттом, дают еще более определенное указание. То же самое место они комментируют так: «Voyez la ballade de Southey sur le jeune homme qui lut dans un grimoire... C’est en l’absence de Cornelius Agrippa que la femme imprudente et discrète de ce grand magicien laisse un jeune homme lire dans un grimoire dont les caractères étaient écrits avec une encre de sang, et sur du papier fait avec des peaux de morts. — Ed.»2

Таким образом, именно из сочинений Вальтер-Скотта Пушкин мог впервые познакомиться с К. Агриппой, а через Вальтер-Скотта, быть может, и с балладой Соути.

Валерий Брюсов при переводе, сделанном под его редакцией, книги Жозефа Орсье «Агриппа Неттесгеймский» дал три статьи

140

об Агриппе, весьма тщательных и реабилитирующих «неутомимого трудолюбца, энциклопедически образованного ученого, бесстрашного и честного мыслителя, прекрасного стилиста и язвительного памфлетиста» («Оклеветанный ученый», «Легенда о Агриппе» и «Сочинения Агриппы и источники его биографии»). В. Я. Брюсов указал на изображение Агриппы в лице шарлатана Her Trippa у Раблэ (в Пантагрюэле), отметил попытку реабилитации «мага» у Бейля, указал даже на примечание Вальтер-Скотта к «Песне последнего менестреля»; В. Я. Брюсовым приводится также следующая легенда: «Учеником Агриппы Вир был еще в очень молодые годы... Вир (familier Агриппы) сам рассказывает, что однажды — будучи, конечно, убежден, как большинство, что его учитель занимается заклинанием демонов, похитил тайно у Агриппы „Стенографию Тритгейма“ и списал оттуда формулы заклинаний... Во время пребывания Агриппы в Лувене, один из учеников философа проник с помощью его жены в его кабинет. Там, пользуясь книгой магических заклинаний, он вызвал демона. Но ученик не имел никакой власти над демоном, и тот в ярости бросился на юношу и задушил его. В эту самую минуту Агриппа вернулся... Поводом к этой легенде послужил случай с Жан Виром» (стр. 99).1 Но несмотря на всю тщательность работы, от пушкиниста-Брюсова ускользнула пушкинская ссылка на Агриппу и, конечно, баллада Соути, а также материал, даваемый Вальтер-Скоттом в нескольких местах.

Характерно, что Пушкин в своем сравнении говорит именно об «ученике» Агриппы, чего он не мог найти в балладе Соути, где дан только «a young man», между тем как материал об ученике (the scholar) был определенно подсказан Вальтер-Скоттом. Характерно и то, что образ, с которым Пушкин впервые встретился у Вальтер-Скотта, всплыл у него именно в заметке о Вальтер-Скотте же. Он был подсказан ему традиционным эпитетом «шотландского чародея».

Д. Якубович