Сакулин П. Н. «Недостойно Пушкина» // Пушкин и его современники: Материалы и исследования / Пушкинская комис. при Отд-нии гуманит. наук АН СССР. — Л.: Изд-во АН СССР, 1930. — Вып. 38/39. — С. 47—56.

http://feb-web.ru/feb/pushkin/serial/s38/s382047-.htm

- 47 -

«НЕДОСТОЙНО ПУШКИНА»

I

Такая резолюция начертана дворянской рукой под стихотворениями Пушкина «Вольность» и «Деревня».

На чердаке барского дома в с. Лазаревском Юрьевского у. Владимирской губ. (в двенадцати верстах от г. Юрьева Польского)1 оказалась тетрадь размером в лист писчей бумаги, сшитая из шести листов толстой бумаги синего цвета, с водяными знаками 1817 г. Первый лист тетради служит ее обложкой. Бо̀льшая часть тетради (от 3 до 17 стр. включительно) занята историческим документом, который сразу вводит нас в социальную среду, где появилась данная тетрадь. Это — анонимная записка, озаглавленная: «Его Сіятельству! Маллороссійскому Г-ну Военному Губернатору и Генералъ Адьютанту Князю Николаю Григорьевичу Репнину». В конце — дата: «Москва 4-го апреля 1818-го Года». Теперь известно, что записка эта принадлежит калужскому губернскому предводителю дворянства, князю Н. Г. Вяземскому.2 Н. Г. Вяземский возражает здесь на либеральную речь Репнина, произнесенную в январе 1818 г., с ведома самого государя; военный губернатор Украины в речи своей затронул крепостное право и, «не нарушая спасительной связи» между помещиками и крестьянами, призывал украинское дворянство заняться изысканием способов, «коими... можно было бы обеспечить их (крестьян) благосостояние

- 48 -

и на грядущие времена, определив обязанности их».1 Несмотря на то, что титулованный оратор не посягал на самый принцип крепостного права, речь Н. Г. Репнина всполошила консервативные круги дворянства. Вяземский взял на себя труд формулировать и мотивировать идеологию дворянского класса или, точнее, крепостнической группы. Совершенно естественно, что записка Вяземского ходила по рукам. Один из списков сохранился в тетради, о которой идет у нас речь.2

Вслед за трактатом Н. Г. Вяземского, тою же рукой и теми же чернилами в тетрадь внесены «Ода на вольность» (стр. 18—20) и «Деревня» (стр. 21—22). Под первым стихотворением подписано: «Алексея Пушкина», под вторым просто: «Пушкин». После «Деревни» уже другой рукой написано: «Не достойно Пушкина». Заканчивается 22-я страница четверостишием: «Друзья! Народ мы позабавим»; подпись — «Пушкин»; чернила значительно бледнее, чем выше, но почерк тот же, каким написаны предыдущие стихотворения Пушкина.

Общая совокупность данных позволяет с уверенностью утверждать, во первых, что тетрадь может быть приурочена к 1817—1820 гг.; во вторых, что списки пушкинских стихотворений хронологически близки ко времени написания самих произведений и, в третьих, что списки принадлежали какой-то дворянской семье, настроенной весьма консервативно. Пушкиным здесь интересуются, хотя и не знают его настоящего имени, и жалеют, что молодой поэт пишет стихи, «недостойные» дворянина.

Полагая, что найденные мною списки представляют некоторый интерес для пушкинской текстологии, сообщаю их текст с краткими комментариями.

- 49 -

II

Вот текст «Вольности», передаваемый мною с палеографической точностью.

Ода на Вольность.

Бѣги, сокройся отъ очей
Цитеры слабая Царица. —
Гдѣ ты? — Гдѣ ты? — Гроза Царей,
Свободы гордая Певица! —
Приди, сорви съ меня вѣнокъ;
Разбѣй изнеженную Лиру. —
Хочу воспѣть я вольность Миру,
На Тронѣ поразить порокъ. —

***

Открой мнѣ благородной следъ
Того возвышеннаго Галла;
Кому сама средь славныхъ бѣдъ,
Ты Гимны смѣлыя внушала. —
Любимцы ветреной судьбы,
Тираны Мира трепещите! —
А вы мужайтесь и внемлите,
Возстаньте падшія рабы. —

***

Увы!.. Куда не брошу1 взоръ;
Вездѣ бичи, вездѣ железы.
Народа гибельный позоръ,
Неволи немощныя слезы. —
Вездѣ не правильная власть. —
Въ сгущенной мглѣ предразсужденій,
Возсѣли рабства грозный геній,
И славы роковая страсть. —2

***

Лишь тамъ надъ Царскою главою
Народовъ не легло страданье;
Гдѣ крѣпко съ волею святою
Законовъ мощныхъ сочетанье. —

- 50 -

Гдѣ всѣмъ простертъ ихъ твердый1 щитъ,
Гдѣ сжатый крѣпкими руками
Гражданъ надъ ровными стенами
Ихъ мечь безъ выбора скользитъ. —

***

И преступленье съ высока
Сражаетъ праведнымъ размахомъ,
Гдѣ не подкупна ихъ рука
Ни алчной скупостью ни страхомъ. —
Владыки!.. Вамъ венецъ и Тронъ
Даетъ Законъ, а не Природа:2
Стоите выше вы народа;
Но вѣчной выше васъ Законъ. —

***

И горе, горе! Племенамъ
Гдѣ дремлетъ онъ неосторожно,
Гдѣ иль Народу, иль Царямъ
Закономъ властвовать возможно. —
Тебя въ свидетели зову
О, мученикъ ошибокъ славныхъ!
За предковъ въ шумѣ бурь недавнихъ
Сложившихъ Царскую главу.

***

Выходитъ къ смерти Людовикъ,
Въ виду безмолвнаго потомства. —
Челомъ развѣнчаннымъ приникъ
Къ кровавой плахѣ вероломства.
Молчитъ Народъ — Законъ молчитъ:
Падетъ преступная секира; —
И самовластная Порфира
На Галлахъ скованныхъ лежитъ. —

***

Самовластительный Злодѣй!
Тебя, твой Тронъ3 я ненавижу.
Твою погибель — смерть детей
Съ жестокой радостію вижу. —
Читаю на твоемъ челѣ
Печать проклятія въ народѣ.
Ты ужасъ Мира — стыдъ Природѣ;
Упрекъ ты Бога на землѣ. —

***

- 51 -

Когда на мрачную Неву
Звезда полунощи сверкаетъ,
И беззаботную главу
Спокойной сонъ отягощаетъ.
Глядитъ задумчивый Пѣвецъ
На мрачно-спящій средь тумана
Пустынный памятникъ Тирана
Забвенью кинутый Дворецъ. —

***
  **
      *

Онъ слышитъ Кліи страшный гласъ
Надъ сими мрачными стенами. —
Калигулы последній часъ
Онъ видитъ ясно предъ очами. —
Онъ видитъ въ лентахъ и звездахъ
Виномъ и Злобой упоенны,
Идутъ убійцы потаенны.
На лицахъ дерзость въ сердце страхъ. —

***

Молчитъ невѣрной часовой;
Опущенъ тихо мостъ подъемной;
Врата отверсты въ тьмѣ нощной
Рукой предательства наемной.
О, стыдъ! О, ужасъ нашихъ дней!
Какъ звѣри вторглисъ янычары,
Падутъ безславныя удары;
Погибъ увенчанный Злодѣй! —

***

И днесь учитеся Цари:
Не наказаніе, ни награды;
Ни мракъ темницъ; ни олтари,
Для васъ не верныя ограды. —
Склонитесь перьвыя главой
Подъ сень надѣждную Закона,
И станетъ вѣчно стражей Трона
Народовъ Вольность и Покой. —

Алексѣя Пушкина.

Как видим, список — не особенно исправный, хотя довольно грамотный. Очевидно, это — не копия, сделанная с какого-нибудь оригинала, а запись по памяти и притом по свежим следам. Ее ценность, конечно, не велика: ведь мы имеем автограф «Вольности», оказавшийся в бумагах А. И. Тургенева. Текст этого автографа напечатан во II томе академического издания Сочинений Пушкина

- 52 -

(1905 г.), на стр. 491—494, и потом воспроизводился редакторами других изданий (С. А. Венгеровым, В. Я. Брюсовым и Б. В. Томашевским). Приводить разночтения по нашему списку, являющиеся иногда явным искажением текста, едва-ли было бы уместно и целесообразно.

III

С «Деревней» дело обстоит несколько иначе. Судя по докладу Н. Ф. Бельчикова, прочитанному более года назад в Пушкинской комиссии Общества любителей российской словесности, в Центрархиве найден автограф этого стихотворения, но он еще не опубликован. До сих пор положение редакторов было довольно затруднительным, в виду большой запутанности самой истории печатного текста. В. Е. Якушкин нашел выход в том, что первую часть стихотворения напечатал по изданию 1829 г. (с заменой слова «цирцей» словом «царей»), а вторую половину по «Материалам» Л. Н. Майкова. «Деревня», конечно, распространялась и в списках. Наш список, несмотря на его очевидные дефекты (запись опять делалась по памяти), имеет то неоспоримое значение, что принадлежит к числу наиболее ранних.

Деревня.1

Привѣтствую тебѣ, пустынной уголокъ!
Предѣлъ спокойствія, трудовъ и вдохновенья;2
Гдѣ льется дней моихъ невидимой потокъ
На лонѣ щастья и забвенья!
Я твой! я променялъ порочной дворъ Царей,
Прекрасныя пиры, забавы, заблужденья;
На мирной шумъ дубравъ и тишину полей,
На праздность вольную, подругу размышленья. —
Я твой! люблю сей томной садъ
Съ его прохладой и цветами;
Сей лугъ уставленный душистыми скирдами
Гдѣ свѣтлыя ручьи въ кустарникахъ журчатъ. —
Вездѣ передо мной подвижныя картины:
Сдесь вижу двухъ озеръ лазурныя равнины
Гдѣ парусъ рыбарей белѣетъ иногда;
За ними рядъ холмовъ и нивы полосаты,3
На влажныхъ берегахъ бродящія стада;

- 53 -

Овины дымныя и мельницы крылаты;
Вездѣ следы довольства и труда. —
Я сдесь отъ суетныхъ оковъ освобожденной
Учуся въ истиннѣ блаженство находить,
Свободною душой Законъ Боготворить
Роптанью не внимать толпы непросвещенной:
Участьемъ1 отвѣчать завистливой мольбѣ
И не завидовать судьбѣ
Злодѣя иль глупца въ величіи не правомъ.
Оракулы вѣковъ! здесь вопрошаю васъ?
Въ уединенье величавомъ
Слышнѣе2 вашъ отрадной гласъ.
Онъ гонитъ лѣни сонъ угрюмый
Къ трудамъ рождаетъ жаръ во мнѣ,
И ваши творческія думы
Въ душевной зрѣютъ глубинѣ:3
Но мысль ужасная здесь душу огорчаетъ! —4
Среди цвѣтущихъ нивъ и горъ,
Другъ человѣчества печально замечаетъ
Вездѣ невежества общественной позоръ.
Не видя слезъ, не внемля стона
На пагубу людей избранныя судьбой,
Сдесь барство дикое, безъ чувства, безъ закона5
Присвоило себѣ насильственной лозой
И трудъ и собственность и право земледельца. —
Съ поникшею главой, покорствуя бичамъ,
Сдесь рабство тощее влачится по браздамъ6
Неумолимаго владѣльца! —
Сдесь тягостной яремъ до гроба всѣ влекутъ

- 54 -

Надѣждъ и склонностей въ душѣ питать не смѣя.1 —
Сдесь дѣвы юныя цвѣтутъ
Для прихоти безчувственна злодѣя! —
Опора юная стареющихъ отцовъ,
Младыя сыновья товарищи трудовъ
Изъ хижины родной идутъ собою множить
Дворовыя толпы измученныхъ рабовъ. —
О! Есть ли бъ голосъ мой умѣлъ сердца тревожить;
Почто въ груди моей горитъ безплодной жаръ
И неданъ мнѣ судьбой витійства грозный даръ. —
Увижу ль, о друзья! Народъ неугнетенной
И рабство падшее по манію Царя;
И надъ Отечествомъ свободы просвещенной
Взойдетъ-ли наконецъ прекрасная заря. —

Пушкинъ.

Не достойно Пушкина2

Из стихотворения «Деревня» в списке выпал стих: «Вдали разсыпанныя хаты». Но в общем автор списка обнаруживает сознательное и грамотное отношение к тексту. Спорное место читается здесь «порочной двор Царей» (а не «Цирцей»). Сравнительно с редакцией, напечатанной во II томе академического издания Сочинений Пушкина, есть удачные разночтения: «Опора юная стареющих отцов», «И не дан мне судьбой витийства грозный дар». Другие разночтения приходится относить за счет изменившей памяти.

IV

Наконец, непосредственно за строкой «Не достойно Пушкина», другими, бледными чернилами записано следующее четверостишие:

Друзья! Народъ мы позабавимъ
И у позорнаго столба
Послѣдняго кишкой попа
Послѣдняго Царя задавимъ.

Пушкинъ.

Четверостишие это включено Н. П. Огаревым в его «Русскую потаенную литературу XIX столетия» (Лондон, 1861). Более

- 55 -

осторожный Н. В. Гербель также приводит это четверостишие («Мы добрых граждан позабавим») в числе «Стихотворений А. С. Пушкина, не вошедших в последнее собрание его сочинений» (Берлин, 1861, под псевдонимом «Русский»), но высказывает большое сомнение насчет авторства Пушкина. В качестве dubia 1818—1819 гг. стихотворение перепечатано В. Я. Брюсовым в редактированном им Полном собрании сочинений Пушкина (1920, т. I, ч. 1, стр. 135). Здесь оно читается так:

Подражаніе французскому.

Народъ мы  русскій  позабавимъ
И  у  позорнаго  столба
Кишкой  послѣдняго  попа
Послѣдняго царя  удавимъ.

Заглавие «Подражание французскому» дано не спроста. Мысль, приписанная в четверостишии русскому народу, действительно французского происхождения. В издании Гербеля стихотворение прямо озаглавлено «Подражание Дидероту». И, действительно, ближайшие нити ведут к Дидро, а далее к Жану Мелье (ум. в 1729 или 1733 г.), священнику-атеисту, автору «Mon testament».1 В последнем произведении Мелье, между прочим, выразился: «Я хотел бы, и это будет последнее и самое пламенное мое желание, чтобы последний царь был удавлен кишкою последнего попа». Выражением Мелье воспользовался Дидро в произведении 1772 г. «Les Eleuthéromanes ou Abdication d’un roi de la fève», а также, вероятно, и другой французский поэт, двустишие которого приводит Лагарп в «Cours de littérature ancienne et moderne», приписывая его, однако, тому же Дидро.2

Характеризуя в дневнике 1842 г. (под 13 апреля) французский XVIII век, Герцен, между прочим, вспоминает и Дидро, цитируя два стиха как раз из его «Eleuthéromanes». Мы читаем здесь: «Дидро импровизирует:

- 56 -

Et mes mains ourdiraient les entrailles du prêtre
A défaut d’un cordon pour étrangler les rois».1

T. e.: «Не будет шнурка — своими руками сплел бы я кишки попа, чтобы душить королей».

Знал это изречение и Макс Штирнер. Рассуждая о том, должен-ли человек всегда признаваться в сказанном и, таким образом, быть «рабом истины и откровенности», — автор «Единственного» (1845 г.) склоняется к отрицательному решению этого вопроса («проклятие лжи меня не страшит») и иллюстрирует свой взгляд на примере французского революционера. «Представьте же себе теперь», говорит он, «французского революционера 1788 г., произнесшего в кругу друзей знаменитые слова: „Пока последний король не будет висеть на кишке последнего попа, до тех пор не наступит мир на земле“. Тогда еще вся власть была в руках короля... От обвиняемого потребовали бы сознания. Должен ли он признаться или нет?»2

Итак, «кишка последнего попа» крепко вплелась в историю революционной мысли Франции Как многое другое, крылатое слово пришлось по сердцу русским революционерам преддекабрьского периода и попало в стихи, которые настойчиво приписывались самому Пушкину.3

П. Сакулин

Сноски

Сноски к стр. 47

1 Незадолго до революции имение это принадлежало Пузыревским, к которым перешло от Богдановых.

2 Текст записки см. в Сборнике материалов из архива собственной его величества канцелярии, выпуск VII. Содержание документа передано в статье Н. Дубровина «После Отечественной войны», напечатанной в Русской Старине, 1904, май.

Сноски к стр. 48

1 Речь Репнина была опубликована в журнале «Дух журналов», 1818 г., ч. 27, № 20, стр. 591—602; вышла и отдельно. Напечатание речи вызвало цензурный эпизод, неоднократно рассказанный. Речь Репнина потом дважды перепечатывалась в Киевской Старине: 1887, № I, и 1890, т. XXX. Ср. в статье Н. Дубровина «После Отечественной войны» (Русская Старина, 1904, май) и в книге В. И. Семевского «Крестьянский вопрос в России XVIII и первой четверти XIX века», т. I, стр. 404—406, 437—448.

2 В Чтениях в Обществе Истории и Древностей Российских 1859 г., т. III, стр. 43—50, напечатан «Ответ сочинителю речи о защищении прав дворян на владение крестьянами, писанной в Москве апреля 4-го дня 1818 года». Автором ответа был А. Н. Муравьев.

Сноски к стр. 49

1 Вместо «брошу» ранее было написано и потом зачеркнуто: «обращу я».

2 На полях, против двух последних стихов написано: «думаю должна быть тутъ ошибка». Потом слова эти зачеркнуты. Кроме того, предпоследний стих прежде начинался так: «Возсѣла ль ты»; затем «ль ты» зачеркнуты, а в окончании глагола «а» переправлено на «и».

Сноски к стр. 50

1 Вместо «твердый» ранее было написано и потом зачеркнуто «длинный».

2 Вслед за этим в строку приписано, но, видимо, позднее (более бледными чернилами): «или: Порода».

3 Над этим словом написано еще: «родъ».

Сноски к стр. 52

1 В списке некоторые строки начинаются с малых букв; я везде начинаю стих с прописной буквы.

2 Рядом в строку приписано: «[отдохновенья]».

3 Пропущен следующий за этим стих: «Вдали разсыпанныя хаты».

Сноски к стр. 53

1 В рукописи описка: «Участенъ».

2 Сначала было написано: «Мнѣ слышенъ».

3 Десять стихов, от «Участьемъ отвѣчать» и до «Въ душевной зрѣютъ глубинѣ», отчеркнуты слева, и на полях написано: «полагаю тутъ должны быть ошибки».

4 Над словом «огорчаетъ» написано «омрачаетъ».

5 Последние три стиха («Не видя», «На пагубу», «Сдесь барство») затрудняли автора списка: на полях слева он цифрами обозначил правильный, по его мнению, порядок стихов, а именно: перед стихом «Не видя» поставил «3», перед стихом «На пагубу» — «1» и перед стихом «Сдесь» — «2». Кроме того, стих «Сдесь барство» первоначально начинался так: «Гдѣ братство».

6 Написавъ два последние стиха («Съ поникшею главой» и «Сдесь рабство»), автор списка опять усомнился и в их правильности и цифрами на полях слева, а также над полустишиями, наметил следующее чтение:

Сдесь рабство тощее, покорствуя бичамъ,
Съ поникшею главой влачится по браздамъ...


Сноски к стр. 54

1 Против стиха «Сдесь тягостной яремъ», на полях слева, поставлена цифра «2», а против стиха «Надѣждъ» — цифра «1»; потом обе цифры зачеркнуты. Значит, автор предполагал изменить порядок этих стихов, но отказался от своей мысли.

2 Эта строка написана другим почерком, чем стихотворение.

Сноски к стр. 55

1 О Жане Мелье писал у нас В. П. Волгин в Голосе Минувшего, 1918, № 1—3. «Mon testament» есть и в русском переводе («Завещание»).

2 А именно: «Et des boyeaux du dernier prètre serrons le cou du dernier roi» («Кишками последнего попа сдавим горло последнего короля»). — См. изыскания Н. О. Лернера в статье «Мелочи прошлого (из прошлого русской революционной поэзии») — журнал Каторга и Ссылка, 1925, № 8 (21), стр. 239—240.

Сноски к стр. 56

1 А. И. Герцен. Полное собрание сочинений и писем. Под редакцией М. К. Лемке. Т. III, стр. 22. — У Дидро — не «mes mains», a — «ses mains» (говорится о человеке — l’homme, в третьем лице).

2 Макс Штирнер. Единственный и его собственность. Перевод Б. В. Гиммельфарба и М. Л. Гохшиллера. 1909, ч. II, стр. 165.

3 В цитированной статье Н. О. Лернер говорит: «Насчет Пушкина Гербель был прав: приписывать „Подражание“ ему нет никаких оснований. Оно сочинено, вероятно, в самом начале XIX в. и со временем юный „либералист“ Пушкин лишь читал его так же, как читала вся передовая русская молодежь. Подобными произведениями французского остроумия и темперамента питалось ее оппозиционное настроение. Так, Пушкин тешился „славной шуткой“ г-жи Сталь — о русском самодержавии, ограниченном только убийством».