12

Возстань, о Греція, возстань!

Во всѣхъ полныхъ собраніяхъ сочиненій Пушкина подъ 1823 годомъ печатается слѣдующая пьеса:

Возстань, о Греція, возстань!
Недаромъ напрягаешь силы,
Недаромъ потрясаетъ брань
Олимпъ, и Пиндъ, и Ѳермопилы.

     Подъ сѣнью ветхой ихъ вершинъ
Свобода древняя возникла,
Святые мраморы Аѳинъ,
Гроба Тезея и Перикла.

     Страна героевъ и боговъ,
Расторгни рабскія вериги,
При пѣньи пламенныхъ стиховъ
Тиртея, Байрона и Риги!

Между тѣмъ въ дѣйствительности Пушкинъ не въ 1823, а только въ 1829—1830 гг. началъ набрасывать это стихотвореніе, которое имѣетъ въ рукописи такой видъ:

Возстань, о Греція, возстань —
        [Ты] [напрягла] напрягала
[Твой] [неб] недаромъ силы
Недаромъ потрясала брань
    Олимпъ
[Нарнасъ] и Пиндъ и Ѳермопилы

        ___

   Страна
[О своб] Героевъ и боговъ —
         разторгла [цѣпи] рабскія вериги
[Освободилась] —

13

     пѣньи

[Объятая1)] При [звукѣ] пламенныхъ стиховъ

Тиртея, Байрона и Риги

        ___

          вѣтхой

Подъ сѣнью [нерзб] ихъ вершинъ

         юная

Свобода [древняя] возникла

             [И]

На гробахъ2) [гробъ]

[Ѳесея] [и] [гробъ] Перикла
[И]   [Средь]  [На]
[На]                 мраморныхъ Аѳинъ.

Стихотвореніе осталось незаконченнымъ и неотдѣланнымъ и начало принимать такую форму (читаемъ незачеркнутые стихи и слова и оставляемъ тотъ порядокъ стиховъ, въ какомъ они написаны, хотя и предполагаемъ, что стихи 11 и 12-й должны быть переставлены):

Возстань, о Греція, возстань —
Недаромъ напрягала силы
Недаромъ потрясала брань
Олимпъ и Пиндъ и Ѳермопилы
                     ___
Страна Героевъ и боговъ
Разторгла рабскіе вериги
При пѣньи пламенныхъ стиховъ
Тиртея, Байрона и Риги
                     ___
Подъ сѣнью вѣтхой ихъ вершинъ
Свобода юная возникла
На гробахъ                   Перикла
             мраморныхъ Аѳинъ.

14

Такъ читается это стихотвореніе въ единственной рукописи, поступившей въ Пушкинскій Домъ отъ И. А. Шляпкина, который пріобрѣлъ ее у наслѣдниковъ П. В. Анненкова, впервые опубликовавшаго эту рукопись въ VII (дополнительномъ) томѣ своего изданія сочиненія по данному черновику (печатаніемъ съ черновика и объясняется странное заглавіе Анненкова) въ странной, неоправдываемой автографомъ, редакціи:

Планъ стихотворенія въ честь Греціи.

(1823).

Возстань, о Греція, возстань!
Не даромъ напрягаешь силы,
Не даромъ потрясаетъ брань
Олимпъ, и Пиндъ, и Ѳермопилы.

Подъ сѣнью вѣтхой ихъ вершинь
Свобода древняя возникла
.......мраморы Аѳинъ
Гроба Тезея и Перикла.

Страна героевъ и боговъ,
Расторгни рабскіе вериги
При пѣньи пламенныхъ стиховъ
Тиртея, Байрона и Риги!

Достаточно бѣгло сравнить чтеніе Анненкова съ приведенной нами транскрипціей (а еще болѣе убѣдительно — съ подлинной рукописью), чтобы убѣдиться въ томъ, что Анненковъ печатаетъ стихотвореніе именно по этой рукописи (не забудемъ и того, что она перешла къ Шляпкину именно отъ Анненкова) и что онъ допускаетъ цѣлый рядъ большихъ и малыхъ ошибокъ. Понятно ошибочное чтеніе «напрягаешь» и «потрясаетъ», такъ какъ эти слова въ рукописи написаны весьма неразборчиво, и потому Шляпкинъ, исправляющій чтеніе Анненкова по нашей рукописи, сохранилъ и повторилъ то же ошибочное чтеніе. Исправленіе эпитета къ

15

«свободѣ» — «юная» осталось неразобраннымъ Анненковымъ, возстановившимъ первоначальную зачеркнутую редакцію «древняя». Понятна и перестановка стиховъ 7—8 — по требованію строфичности, какъ понятно многоточіе передъ «мраморы» (ибо въ рукописи только начаты «Средь» «И», «На» — послѣдующіе издатели, начиная съ Г. Н. Геннади, увидѣли въ этомъ многоточіи цензурное вмѣшательство и храбро напечатали «Святые мраморы Аѳинъ»). Окончаніе слова «мраморныхъ» (а не какіе то«мраморы») написано дѣйствительно очень неразборчиво и съ исправленіями, и потому могло быть понято, какъ «мраморы». Восьмой стихъ Анненкову пришлось — для цѣльности пьесы — самому компоновать изъ зачеркнутыхъ словъ (такъ же и по той же рукописи сдѣлалъ и Шляпкинъ, образовавшій стихъ: «Ѳесея гробъ и гробъ Перикла»; композицію Анненкова надо признать удачнѣе Шляпкинской композиціи). Такого же происхожденія, какъ «напрягаешь» и «потрясаетъ», ошибочное чтеніе «Расторгни» вмѣсто несомнѣннаго «Расторгла» (эта ошибка была исправлена Шляпкиньмъ).

Кромѣ этихъ, легко объясняемыхъ, большихъ неточностей чтенія въ общемъ легкаго автографа, Анненковъ допустилъ двѣ большія ошибки, отнеся пьесу къ 1823 году, сдѣлавъ перестановку (по смыслу) двухъ строфъ, къ чему его особенно побуждало невѣрное чтеніе «Расторгни» и напечатавъ незаконченное стихотвореніе въ качествѣ вполнѣ законченнаго1). Анненковъ не обратилъ вниманія на то, что черновикъ пьесы написанъ на одномъ листѣ, тѣмъ же самымъ почеркомъ, въ то же самое время, съ черновиками пьесы «Опять увѣнчаны мы славой» (по поводу Адріанопольскаго мира 1829 года) и первоначальной восьмой главы («Что слишк<омъ часто разговоры> Принять мы рады за дѣла»), и при датировкѣ стихотворенія руководствовался тѣми внутренними соображеніями, которыя онъ изложилъ въ своемъ примѣчаніи: «Стихи изъ эпохи пребыванія Пушкина на югѣ, когда

16

глаза всего края были обращены на происшествія въ Греціи; авторъ, какъ мы знаемъ, велъ дневникъ событій въ Греціи, вскорѣ, впрочемъ, имъ брошенный и позабытый. Тиртей, древній Греческій пѣвецъ, воинственнымъ строфамъ котораго, по преданію, Спартанцы обязаны многими побѣдами, упоминается здѣсь вмѣстѣ съ новымъ поэтомъ, Константиномъ Ригасъ, казненнымъ въ 1798 г. въ Бѣлградѣ за пѣсни, призывавшія къ оружію угнетенныхъ Грековъ».

Такъ — по Анненкову — печаталось это стихотвореніе во всѣхъ изданіяхъ сочиненій Пушкина (съ произвольной замѣной словомъ «Святые мраморы Аѳинъ» якобы цензурнаго многоточія), но въ 1903 году Шляпкинъ внесъ «исправленія» и напечаталъ по той же рукописи пьесу въ иной редакціи — и опять таки неточной:

Возстань, о Греція, возстань —
Недаромъ напряг(аешь) силы,
Недаромъ потрясаетъ брань
Олимнъ, и Пиндъ, и Ѳермопилы.
Страна героевъ и боговъ
Разсторгла рабскія вериги
При пѣньи пламѣнныхъ (sic)1) стиховъ
Тиртея Байрона и Риги.
Подъ сѣнью ветхой ихъ вершинъ
Свобода юная возникла. —
Ѳесея гробъ и гробъ Перикла
Средь мраморныхъ Аѳинъ

Въ своемъ комментаріи И. А. Шляпкинъ очень робко подошелъ къ правильной датировкѣ стихотворенія 1829 годомъ и къ совершенно справедливому и основательному предположенію, что никакихъ другихъ автографовъ этого стихотворенія не было у Анненкова. Робкія, но серьезныя указанія его были отвергнуты

17

послѣдующимъ изданіемъ — Брокгауза и Ефрона, и съ мнѣніем И. А. Шляпкина очень рѣзко разошелся Н. О. Лернеръ, пытающійся перенести эту пьесу — къ 1821 году.

Приведемъ отдѣльные выдержки изъ весьма пространнаго комментарія Н. О. Лернера къ пьесѣ Пушкина: «По цензурнымъ условіямъ изъ седьмого стиха было выброшено слово «Святые», появившееся въ изданіи Г. Н. Геннади (1859 г., I, 282)». Что это не были «цензурныя условія» — мы уже знаемъ... «Въ бумагахъ Анненкова сохранился автографъ Пушкина, принадлежащій нынѣ И. А. Шляпкину («Изъ неизданныхъ бумагъ А. С. Пушкина, стр. 18—19); онъ написанъ на бумагѣ 1830 г. и представляетъ столь существенныя отличія отъ напечатаннаго Анненковымъ текста, что, зная точность этого издателя, приходится заключить, что Анненковъ напечаталъ стихи съ другого оригинала, который намъ нынѣ неизвѣстенъ». «Точность» Анненкова мы имѣли множество случаевъ провѣрить, а въ данномъ случаѣ рукопись опредѣленно исключаетъ возможность предполагать, что «Анненковъ напечаталъ стихи съ другого оригинала» (не говорим уже о томъ, что врядъ ли Анненковъ предпочелъ бы черновикъ 1823 года черновику 1829 года)... «И. А. Шляпкинъ склоненъ отнести принадлежащую ему редакцію къ 1829 г., что, замѣтимъ, недопустимо въ виду того, что бумага, на которой она написана, носитъ водяное клеймо 1830 г.». Замѣтимъ, что И. А. Шляпкинъ печатаетъ пьесу подъ 1830 годомъ, водяного же клейма «1830 г.» на бумагѣ не существуетъ, ибо бумага оборвана послѣ первыхъ двухъ цифръ «18», о началѣ третьей цифры можно только догадываться, а четвертой нѣтъ и не можетъ быть и въ поминѣ... «Настоящее изданіе, придерживаясь единственнаго первоисточника — Анненкова, тоже помѣстило стихотвореніе подъ 1823 г.». Выскажемъ наше скромное мнѣніе, не для всѣхъ, повидимому, обязательное: для насъ «единственнымъ первоисточникомъ» является не Анненковъ, а Пушкинъ, его подлинная, сохранившаяся рукопись, и авторитету рукописи Пушкина мы гораздо болѣе довѣряемъ, чѣмъ всѣмъ авторитетамъ нашихъ пушкинистовъ.

18

Дальше идутъ домыслы Н. О. Лернера, мало убѣдительные для того, чтобы ихъ приводить цѣликомъ:

«Есть, однако, важные доводы въ пользу перенесенія его въ 1821 г. Не говоря уже о томъ, что въ стихахъ рѣчь идетъ о началѣ греческаго возстанія (а не объ Адріанопольскомъ мирѣ 2 сентября 1829 года? — М. Г.), вспыхнувшаго въ 1821 г., есть еще другія вѣскія основанія относить ихъ именно къ 1821 г. Дѣло въ томъ, что въ 1823 г. Пушкинъ совершенно измѣнилъ своему прежнему энтузіастическому отношенію къ грекамъ и греческому движенію. Въ 1821 г. Пушкинъ говорилъ о греческомъ возстаніи съ сочувствіемъ и восторженно писалъ............ Въ 1823 г. революціонныя движенія уже не возбуждали въ Пушкинѣ, на глазахъ котораго происходило крушеніе революціи въ Германіи, Австріи, Испаніи, Неаполѣ (см. стихи 1823 г. «Недвижный стражъ дремалъ»...... выше, стр. 208—209), прежняго пламеннаго сочувствія, и онъ скептически писалъ:

Паситесь, мирные народы...

Въ 1824 г. Пушкинъ писалъ о «полнѣйшемъ ничтожествѣ» видѣнныхъ имъ въ Одессѣ и Кишиневѣ «современныхъ Леонидовъ», лишенныхъ энтузіазма, не имѣющихъ понятія о чести. Правда, онъ говорилъ, что «очень интересуется греческимъ дѣломъ», — но прежняго восторга, которымъ дышутъ его отзывы о грекахъ 1821 г., уже не слышно...».

___