- 19 -

Фабула „Уединеннаго домика
на Васильевскомъ“.

«Въ строгомъ историческомъ смыслѣ это вовсе не продуктъ Космократова, а Александра Сергѣевича Пушкина, мастерски разсказавшаго всю эту чертовщину уединеннаго домика на Васильевскомъ островѣ, поздно вечеромъ у Карамзиныхъ, къ тайному трепету всѣхъ дамъ и въ томъ числѣ обожаемой самимъ Пушкинымъ и всѣми нами Екатерины Николаевны, позже бывшей женою кн. Петра Ивановича Мещерскаго. Апокалиптическое число 666, игроки черти, метавшіе на карту сотнями душъ, съ рогами, зачесанные подъ высокіе парики — честь всѣхъ этихъ вымысловъ и главной нити разсказа принадлежитъ Пушкину. Сидѣвшій въ той же комнатѣ Космократовъ подслушалъ, воротясь домой не могъ заснуть почти всю ночь и нѣсколько времени спустя положилъ съ памяти на бумагу. Не желая однако быть ослушникомъ ветхозавѣтной заповѣди «не укради», пошелъ съ тетрадью къ Пушкину въ гостинницу Демутъ, убѣдилъ его прослушать отъ начала до конца, воспользовался многими по нынѣ очень памятными его поправками, и потомъ, по настоятельному желанію Дельвига, отдалъ въ „Сѣверные Цвѣты“».1

Такъ разсказалъ въ письмѣ къ А. П. Головину (отъ 29 августа 1879 г.) объ исторіи созданія разсказа В. П. Титовъ. Возникаетъ вопросъ: какіе слѣды оставилъ этотъ разсказъ въ творчествѣ Пушкина? Не имѣя въ рукахъ полнаго собранія рукописей Пушкина, ни точнаго описанія ихъ, нельзя дать окончательнаго рѣшенія поставленнаго вопроса, но нѣкоторыя сопоставленія возможны и теперь, и я попытаюсь ниже сдѣлать нѣкоторые выводы изъ имѣющихся въ моемъ распоряженіи матеріаловъ.

- 20 -

Еще Анненковъ приводилъ слѣдующій перечень Пушкинскихъ произведеній, относя ихъ къ 20—30 годамъ: «Скупой, Ромулъ и Ремъ, Моцартъ и Сальери, Донъ-Жуанъ, Берольдъ Савойскій, Влюбленный бѣсъ, Дмитрій и Марина, Курбскій».1

Одни изъ перечисленныхъ произведеній извѣстны намъ, другія навсегда исчезли, оставивъ только смутный слѣдъ въ черновыхъ тетрадяхъ. Къ этому реестру Анненковъ дѣлаетъ любопытное замѣчаніе: «Пушкинъ никогда не дѣлалъ перечета произведеніямъ, еще не существующимъ».2 Анненковъ, какъ это часто бываетъ у этого біографа, никакихъ доказательствъ своего категорическаго утвержденія не сообщаетъ; но надо думать, что къ этому выводу его привело тщательное изученіе Пушкинскихъ рукописей. Впрочемъ, и безъ замѣчанія Анненкова ясно, что для озаглавленія какого-либо произведенія необходимо хотя бы въ общихъ чертахъ намѣтить содержаніе его, такъ какъ отъ содержанія къ заглавію, а не наоборотъ направлено творчество поэта. Итакъ, надо полагать, всѣ эти произведенія существовали хотя бы только въ черновыхъ наброскахъ, впослѣдствіи утерянныхъ или уничтоженныхъ недовольнымъ поэтомъ.

Одно изъ перечисленныхъ заглавій, именно «Влюбленный бѣсъ», словно оторвано отъ «Уединеннаго домика на Васильевскомъ» и замѣнено другимъ и притомъ, надо признаться, гораздо менѣе удачнымъ и характернымъ. Въ самомъ дѣлѣ, что составляетъ центръ, вокругъ котораго вращаются всѣ событія въ «Уединенномъ домикѣ»? — Любовь Варѳоломея (имя «бѣса» повѣсти) къ героинѣ Вѣрѣ. Цѣль его знакомства и дружбы съ Павломъ — знакомство съ Вѣрой, за которой онъ и раньше, какъ оказывается, неотступно слѣдилъ. Для этого онъ втягиваетъ Павла въ карточную игру и различныя, не совсѣмъ безопасныя продѣлки, ссужаетъ деньгами, и когда молодой человѣкъ

- 21 -

оказывается въ полной зивисимости отъ него, Варѳоломей, чуть не силой, заставляетъ его ввести себя въ домъ родственницъ. Чтобы окончательно удалить Павла отъ Вѣры, онъ знакомитъ его съ графиней. Затѣмъ, когда Павелъ, увлеченный графиней, ему ужъ больше не опасенъ, всѣ его усилія направлены къ тому, чтобы овладѣть волей дѣвушки и заставить ее безъ брака, который для него невозможенъ, отдаться ему. Очаровавъ мать Вѣры, онъ, при помощи ея, становится женихомъ послѣдней. Чувствуя, со смертью матери, что дѣвушка ускользаетъ отъ него, онъ пытается увлечь ее обѣщаніемъ богатства, почестей и, наконецъ, когда и это оказывается безуспѣшнымъ, овладѣть ею силой. Онъ слишкомъ волнуется, разговаривая съ дѣвушкой во время болѣзни матери: это не хладнокровный обольститель, стремящійся овладѣть человѣческой душой, а страстно влюбленный, боящійся потерять предметъ своей страсти. «Влюбленный бѣсъ» и есть настоящее заглавіе повѣсти, вполнѣ соотвѣтствующее ея основной интригѣ.

Эта гипотеза подтверждается, какъ указалъ намъ Ю. Г. Оксманъ, программой повѣсти, сохранившейся въ рукописяхъ Онѣгинскаго собранія автографовъ Пушкина.

«Москва въ 1811 году —

Старуха, двѣ дочери, одна невинная, другая романическая — два пріятеля къ нимъ ходятъ.

Одинъ развратный, другой В. б.

В. б. любитъ меньшую и хочетъ погубить молодого человѣка — Онъ достаетъ ему деньги, водитъ его повсюду — [бордель]. Наст. — вдова etc.

Ночь. извощикъ. молодой человѣкъ ссорится съ нимъ — старшая дочь сходитъ съ ума отъ любви къ В. б.».1

При сопоставленіи этой программы съ «Уединеннымъ домикомъ на Васильевскомъ», ясно, что первая представляетъ планъ для второго. Произведемъ детальное сравненіе:

- 22 -

Программа повѣсти.	Уединенный домикъ на Васильевскомъ.
Старуха и двѣ дочери.	Вдова и дочь.
Два молодыхъ человѣка.	Павелъ и Варѳломей.
Одинъ развратный.	Павелъ, любящій удовольствія и картежную игру.
Другой В. б.	Варѳоломей или Влюбленный бѣсъ.
В. б. любитъ меньшую и хочетъ погубить молодого человѣка.	Варѳоломей любитъ Вѣру и втягиваетъ Павла въ кутежи и игру.
Настасья — вдова.	Графиня — вдова, къ которой приводитъ Варѳоломей Павла, чтобы отвлечь его отъ Вѣры.
Ночь, извощикъ, молодой человѣкъ ссорится съ нимъ.	Павелъ ссорится и бьетъ извощика, везущаго его ночью на Васильевскій Островъ.

Сравнительно съ программой мы видимъ два измѣненія: мѣсто дѣйствія не Москва, а Петербургъ, и у старухи только одна дочь, въ которую влюбляется бѣсъ повѣсти.

Къ этой программѣ очевидно и относится заглавіе «Влюбленный бѣсъ» списка Анненкова; при этомъ сопоставленіи расшифровываются иниціалы В. б., характеризующіе второго молодого человѣка и загадочные для его комментатора.1 Остается неяснымъ время возникновенія программы. Комментаторъ останавливается на 1822 г., руководствуясь частью водянымъ знакомъ бумаги, а главнымъ образомъ запиской Бальша, но оба указанія даютъ только приблизительную дату, указывая точно годы, раньше которыхъ данная программа не могла быть написана, такъ какъ нѣтъ ничего невѣроятнаго въ наброскѣ программы на оборотѣ случайно сохранившейся записки, долгое время спустя послѣ ея полученія. По характеру программы, скорѣй можно отнести ее ко второй половинѣ двадцатыхъ годовъ,

- 23 -

именно къ Московскому періоду жизни Пушкина, послѣ возвращенія изъ Михайловскаго. Это періодъ возникновенія прозаическихъ произведеній, къ которымъ по духу вполнѣ подходитъ дошедшій до насъ отрывокъ. Такимъ образомъ, первымъ наброскомъ данной фабулы является программа Онѣгинскаго собранія, возникшая въ 1826—27 г., затѣмъ разсказъ Пушкина, сохраненный В. П. Титовымъ («Уединенный домикъ»), и, наконецъ, озаглавленіе его въ въ указанномъ выше спискѣ. Дальнѣйшаго развитія нашей фабулы мы какъ будто въ Пушкинскомъ творчествѣ не встрѣчаемъ. Но за то въ одномъ изъ произведеній 1830 года, въ «Домикѣ въ Коломнѣ», мы встрѣчаемъ ту же обстановку, что и въ «Уединенномъ домикѣ». Здѣсь тотъ же скромный домикъ въ уединенной части города, бѣдная вдова съ молодой хорошенькой дочерью и старухой кухаркой, ихъ единственной прислугой; тѣ же интересы и мечты; мелькаетъ даже образъ гордой графини, противоставленной скромной Парашѣ, правда, въ совершенно другой обстановкѣ — въ церкви. Есть и смерть — старой служанки; наконецъ, появляется и молодой человѣкъ подъ видомъ кухарки, для чего — такъ и остается неяснымъ; вынутъ только главный стержень, вокругъ котораго вращается все дѣйствіе въ программѣ и «Уединенномъ домикѣ», исчезъ влюбленный бѣсъ и вмѣстѣ съ нимъ исчезло все трагическое и романтическое изъ повѣсти. Вообще отдѣльныя части этого небольшого произведенія не спаяны другъ съ другомъ, появленія лицъ не мотивированы, — это словно обломки; граціозная шутка покрываетъ ихъ изящнымъ покровомъ, не уничтожая ихъ фрагментарности. Самымъ же заглавіемъ произведеніе напоминаетъ «Уединенный домикъ на Васильевскомъ», при чемъ вмѣсто послѣдняго стоитъ Коломна, куда и перенеслось дѣйствіе разсказа. Но и послѣ того, какъ онъ былъ использованъ въ «Домикѣ въ Коломнѣ», сюжетъ этотъ не окончательно исчезъ изъ Пушкинскаго творчества: черты его мелькнули еще разъ — и на этотъ разъ вновь въ трагической, хотя и вполнѣ реальной обстановкѣ, а именно въ «Мѣдномъ Всадникѣ». Въ маленькомъ домикѣ среди

- 24 -

пустырей Васильевскаго Острова живетъ съ матерью вдовой невѣста Евгенія — Параша (имя дочери въ «Домикѣ въ Коломнѣ»). За то судьба ея схожа съ судьбой героини «Уединеннаго домика»: если Вѣра погибаетъ отъ адскихъ силъ, то невѣста Евгенія — отъ разбушевавшихся стихій. Сходство этихъ трехъ повѣстей было указано еще Н. О. Лернеромъ,1 детальное же сравненіе произведено Вл. Ф. Ходасевичемъ.2 Однако, обративъ усиленное вниманіе на установленіе чертъ сходства и поиски бѣсовскихъ силъ въ этихъ повѣстяхъ (при чемъ даже неизвѣстный молодой человѣкъ, пробравшійся подъ видомъ кухарки въ «Домикѣ въ Коломнѣ», былъ пожалованъ въ бѣсы), Ходасевичъ упустилъ изъ виду различіе, заключающееся въ любви бѣса къ женщинѣ, — мотивъ, кстати сказать, очень излюбленный романтической литературой; у Пушкина онъ больше не встрѣчается. И въ программѣ, и во «Влюбленномъ бѣсѣ», какъ показываетъ само заглавіе, этотъ мотивъ былъ центральнымъ, какъ и въ «Уединенномъ домикѣ», и тѣмъ эти произведенія отличаются отъ «Домика въ Коломнѣ» и «Мѣднаго Всадника». Такъ какъ «Влюбленный бѣсъ» внесенъ Пушкинымъ въ списокъ произведеній драматическихъ, то можно думать, что поэтъ предполагалъ обработать его въ драматической формѣ: сюжетъ даетъ прекрасный матеріалъ для такой обработки; здѣсь, какъ и въ маленькихъ трагедіяхъ, основная тема — развитіе страсти, только не въ человѣческой, а въ дьявольской душѣ.

«Домикъ въ Коломнѣ» является въ этомъ случаѣ по отношенію къ «Влюбленному бѣсу» тѣмъ же, чѣмъ «Повѣсти Бѣлкина» въ отношеніи маленькихъ трагедій: разработкой того же сюжета, только въ обыденной обстановкѣ. Романтическая повѣсть съ трагической развязкой, быть можетъ трагедія, превратилась въ шутливую поэму съ благополучнымъ окончаніемъ.

1922 г.

В. Писная.

Сноски

Сноски к стр. 19

¹ «Мои воспоминанія» бар. А. И. Дельвига, М. 1912 г., т. I, стр. 158. Ср. воспоминанія А. П. Кернъ въ книгѣ Л. Н. Майкова «Пушкинъ», С-Пб. 1899, стр. 241 и рецензію Б. Л. Модзалевскаго въ «Русск. Стар.» 1899 г., сентябрь, стр. 711.

Сноски к стр. 20

¹ «Матеріалы для біографіи Пушкина», изд. 2, стр. 277; списокъ дополненъ имъ въ статьѣ «Литературные проекты Пушкина» — «Вѣстн. Европы» 1881 г., № 7, слѣдующими заглавіями: Павелъ I и Іисусъ.

² «Матеріалы», стр. 277.

Сноски к стр. 21

¹ «Неизданный Пушкинъ». Изд. Атеней, 1922 г., стр. 147. Ср. замѣчанія Ю. Г. Оксмана въ ист.-лит. временникѣ «Атеней», 1924 г., кн. I—II, стр. 166—168.

Сноски к стр. 22

¹ «Неизданный Пушкин». Изд. Атеней, 1922, стр. 147.

Сноски к стр. 24

¹ Соч. Пушкина подъ ред. Венгерова, т. VI, стр. 194.

² Петербургскія повѣсти Пушкина. «Уединенный домикъ», изд. Унив. библ., № 1129, стр. 17—18. См. въ его-же книгѣ «Статьи о русской поэзіи», Пгр. 1922,