Стихотвореніе неизвѣстнаго на смерть Пушкина.
На встрѣчу двое шли
И на углу столкнулись,
Другъ на друга взглянули,
И оба ужаснулись.
Ихъ видъ былъ мраченъ и унылъ.
Казалось, оба изъ могилъ
Лишь въ этотъ мигъ возстали;
Уста покрылись синевой,
И голосъ, точно гробовой,
Изъ усть ихъ вылился волной.
Смягчи ужасну вѣсть слезой, —
Сперва одинъ изъ нихъ сказалъ:
Ты знаешь[ли], вчера кто палъ
401
Не долей смерти на постели,
Но жертвой пули на дуэли?
Тотъ палъ, кому дивился свѣтъ,
Кто первый рускій былъ поэтъ;
Смертельная сразила рана
Певца Людмилы и Руслана;
Погибъ творецъ тебя, Евгеній,
Угасъ тобой созданный Геній,
Сраженный пулею тирана,
Певецъ Бахчисарайскаго фонтана,
Цыганъ, разбойникъ и Бориса —
Увялъ подъ тенью капариса
Душею пламенный пѣвецъ, —
Вотъ смерть тебѣ сплѣла вѣнецъ!
Изъ славы громкой и мученья,
Изъ бѣдъ лихихъ и заблужденья,
Покойся, другъ, кавказскій плѣнникъ,
Жена твой врагъ, твой злой измѣнникъ.
Заплатитъ совѣсти утрату,
Горя преступной страстью къ брату;
Сестры, супруга, мужа честь
Она измѣной запятнала;
Душа ее враждой пылала
И въ жертву ей могла принесть
Супруга славу и поэта. —
О пусть тебя поглотитъ лѣта,
Ты рускихъ женщинъ страмъ и стыдъ —
Въ ряду развратнѣйшихъ Кипридъ;
Къ тебѣ презреньемъ все здесь дышетъ,
Тебя въ потомство впишетъ (sic!)
И самъ глава младыхъ повѣсъ —
Кавалергардъ Баронъ Дантестъ.
Твоя любовь ему проклятье,
И ты пола (sic!) на свое изъятье,
На славу мужа посягнула,
Парнасъ украсила рогами.
Клянусь и Адомъ, и Богами,
Ты поношенье всего свѣта,
Предатель и жена поэта.
Предатель русской музы славы,
402
О! пей до дна нектаръ отравы!
Злодействомъ смѣйся и ругайся,
Но Пушкина женой не называйся.