311

Печатаемыя ниже письма Анны Николаевны Вульфъ къ ея сестрѣ — баронессѣ Евпраксіи Николаевнѣ Вревской и къ матери — Прасковьѣ Александровнѣ Осиповой получены нами отъ владѣльца богатаго Вревскаго архива — барона Павла Александровича Вревскаго. Письма А. Н. Вульфъ представляютъ несомнѣнный интересъ для изслѣдователя жизни и творчества Пушкина — и не только по упоминаніямъ о Пушкинѣ и его семьѣ: сообщая нѣкоторыя мелочи изъ жизни Пушкина, — мелочи, интимно, домашне приближающія насъ къ поэту, — письма А. Н. Вульфъ отражаютъ въ себѣ, какъ въ зеркалѣ, и образъ самой корреспондентки — пріятельницы Пушкина.

Имя Анны Николаевны Вульфъ весьма извѣстно въ Пушкинской литературѣ (между прочимъ, по письмамъ ея къ Пушкину), какъ извѣстно также и участіе ея въ жизни Пушкина, но самая личность А. Н. Вульфъ до сихъ поръ рисуется въ самыхъ неопредѣленныхъ очертаніяхъ. Вслѣдствіе этого, мы сочли болѣе полезнымъ дать нѣсколько (31) писемъ ея, относящихся къ 1833—1848 гг. въ полномъ видѣ, чѣмъ ограничиться извлеченіями, непосредственно касающимися Пушкина. Изъ этихъ писемъ только два (№№ 11 и 19) обращены къ П. А. Осиповой (мы отмѣчаемъ ихъ въ заглавіи передъ письмомъ), остальныя же письма адресованы баронессѣ Е. Н. Вревской.

312

Письма Анны Николаевны Вульфъ не отличаются разнообразіемъ содержанія: она часто повторяется, описанія ея монотонны, но и эту монотонность мы не рѣшились исключить, считая ее весьма характерной для А. Н. Вульфъ. По письмамъ ея можно довольно вѣрно и отчетливо представить себѣ образъ самой дѣвушки, до самой смерти сохранившей нераздѣленныя чувства свои къ Пушкину. Скучающая, томящаяся, вѣчно чѣмъ то недовольная, преслѣдуемая всюду скукой бездѣйствія, порывающаяся изъ Тригорскаго въ Петербургъ, а изъ Петербурга, — въ Тригорское, Анна Николаевна постоянно жалуется своей сестрѣ на что-нибудь: то на скуку во Псковѣ, въ Тригорскомъ, въ Петербургѣ, то на скупость матери, то на дурную погоду... Съ сестрой она довольно откровенна, матери же она слишкомъ боится, чтобы говорить ей о себѣ, и поэтому наполняетъ письма къ ней передачею новостей и постоянною просьбой прислать за ней экипажъ. Но и съ Евпраксіей Николаевной она не слишкомъ откровенна, — точно томящаяся душа ея сама себя не понимаетъ. «Que vous dirais-je de moi?» — то и дѣло тоскливо спрашиваетъ она, и баронесса Е. Н. Вревская недовольна ея «лаконизмомъ». Постоянный мотивъ писемъ А. Н. Вульфъ: «vraiment la vie est une mauvaise plaisanterie». Намъ кажется очень вѣрнымъ замѣчаніе Алексѣя Николаевича Вульфа (въ его Дневникѣ): «Жалобы ея (А. Н.) на жизнь, которую она ведетъ, справедливы: положеніе дѣвушки ее лѣтъ точно непріятно; существованіе ее ей кажется бесполезнымъ, — она права. Къ несчастію, дѣвушки у насъ такъ воспитаны, что если онѣ не выдутъ за мужъ, то не знаютъ онѣ, что изъ себя дѣлать. Тягостно мыслящему существу прозябать безполезно, безъ цѣли».

Образно описываетъ жизнь въ Тригорскомъ Анны Николаевны ея сводная сестра, Марія Ивановна Осипова: «Сестра сидитъ все въ Тригор. и, не смотря на все прелести природы, на пѣсни соловьевъ, которыми она окружена, она не знаетъ, что дѣлать съ тоски. Завидуетъ мнѣ, воображая, что я счастливѣе ее. Ей бы не худо слѣдовать моему примѣру: вставать, какъ я, въ пять

313

часовъ, потомъ ходить и сажать цвѣты, пока усталость отобьетъ все мысли. Мнѣ кажется, что она еще толще стала... Анна Никол. читаетъ, все читаетъ, каждую недѣлю пріѣзжаетъ сюда [въ Голубово] на одинъ день, потомъ вздыхаетъ и даже плачетъ со скуки».

Внѣшній стиль писемъ А. Н. Вульфъ не отличается ничѣмъ характернымъ: смѣсь французскихъ и русскихъ фразъ, образованіе французскихъ словъ на свой ладъ, большая неправильность и непослѣдовательность орѳографіи — черты, свойственныя въ общемъ большинству писемъ того времени.

М. Гофманъ.

————