1

По поводу шифрованнаго стихотворенія Пушкина.

Въ XIII выпускѣ сборника „Пушкинъ и его современники“ напечатаны П. О. Морозовымъ расшифрованные имъ отрывки большого стихотворенія Пушкина. Сущность содержанія стихотворенія ясна и значительная часть деталей выяснена г. Морозовымъ; но многое какъ въ деталяхъ, такъ и въ планировкѣ стихотворенія остается еще неяснымъ, не говоря уже о пропущенныхъ стихахъ. Между тѣмъ, стихотвореніе это, независимо отъ его художественныхъ достоинствъ, высоко интересно, какъ выраженіе взглядовъ великаго поэта на событія первой четверти XIX вѣка въ Европѣ и Россіи и на нѣсколькихъ крупныхъ и мелкихъ дѣятелей той эпохи.

Можно предполагать, что стихотвореніе было окончено: иначе едва-ли авторъ сталъ-бы переписывать его набѣло. Мѣста многоточій среди стиховъ, напечатанныхъ на стр. 6—7, были несомнѣнно заполнены; доказательствомъ служитъ уже стихъ: „У осторожнаго Ильи“, нашедшійся у князя П. А. Вяземскаго. Для послѣдняго отдѣла стихотворенія (о волненіяхъ въ Россіи) одинъ черновой листокъ найденъ г. Морозовымъ. Возможно ожидать дальнѣйшихъ находокъ, и для облегченія ихъ (въ виду неразборчивости Пушкинскихъ черновиковъ) необходимо возможно тщательнѣе изучить тѣ данныя о содержаніи и планѣ стихотворенія, какія имѣются въ изданныхъ

2

отрывкахъ. Очевидно это имѣлъ въ виду и г. Морозовъ, прилагая снимки съ подлинниковъ использованныхъ имъ рукописей.

Начну съ отдѣльныхъ деталей. Подъ „ханжею“ въ стихѣ 50 Пушкинъ разумѣлъ несомнѣнно князя А. Н. Голицына; такъ названъ послѣдній въ посланіи къ Н. И. Гнѣдичу (1821):

„......спасаясь отъ гоненья
Ханжи и гордаго глупца“.

Какъ здѣсь, такъ и въ разбираемомъ стихотвореніи, вѣроятно, вмѣстѣ съ княземъ Голицынымъ стоялъ и Аракчеевъ; первый стихъ въ одной изъ эпиграммъ на послѣдняго (1819): „Холопъ вѣнчаннаго солдата“1) поясняетъ стихъ 25 стихотворенія:

„Ты А(лександровскій) холопъ“,

такъ-какъ по смыслу они тождественны. Это заключеніе очень существенно, ибо позволяетъ догадываться, что и другія отношенія во второмъ лицѣ относятся къ Аракчееву. Къ послѣднему тогда относится и выраженіе „Шиболетъ народный“. Происхожденіе слова „Шиболетъ“ указано г. Морозовымъ, но онъ и самъ признаётъ, что его объясненіе не дѣлаетъ понятнымъ Пушкинскаго текста. Я могу указать стихи Гейне изъ стихотворенія „Symbolik des Unsinns“:

Sie selbst, die Drei, ei Schiboleth
Des Oberbonzen von Babel
Durch dessen Buhlschaft sie einst gebar
Die..................Fabel.

Здѣсь значеніе этого слова можно понимать, какъ „предметъ, который скрываютъ, который избѣгаютъ называть“

3

— подобно тому, какъ Ефремляне стремились избѣгать слова „Шиболетъ“, чтобы не выдать своего картавленья (с вмѣсто ш) передъ воинами Іефѳая. Такимъ могло быть имя Аракчеева послѣ его паденія для народа, который его ненавидѣлъ во время его фавора. Незамѣченность смерти Аракчеева отмѣчаетъ въ своемъ дневникѣ за 1834 г. и Пушкинъ, называя его при этомъ „самодержцемъ“. Возможно, что къ падшему Аракчееву относится выраженіе „А про тебя и въ усъ не дуетъ“ (ст. 10).

Стихъ, прочитанный П. О. Морозовымъ (изъ числа не нумерованныхъ 4-й) „Кинжалъ.... тѣмъ...“, легко читается:

Кинжалъ Л(увеля) пѣлъ Б(иронъ).

Лувель — убійца герцога Беррійскаго (1820), считавшагося тогда наслѣдникомъ своего бездѣтнаго дяди, Людовика XVIII. Биро́нъ == Byron, — французское произношеніе фамиліи поэта лорда Байрона. Я не знаю стихотворенія послѣдняго, которое было-бы посвящено спеціально Лувелю, но полагаю, что Пушкинъ могъ имѣть въ виду заключительные стихи XX-й октавы III-й пѣсни „Чайльдъ-Гарольда“:

..........all that most endears
Glory, is when the myrtle wreathes a sword
Such as Harmodius drew on Athens tyrant lord1),

въ которыхъ поэтъ призываетъ (по связи съ концомъ XIX-й октавы и остальною частью XX-й) кинжалъ Гармодія на Бурбоновъ, смѣнившихъ Наполеона во Франціи,

4

и прославляетъ напередъ (писано въ 1815, напечатано въ 1817 г.) именно кинжалъ, а не самого цареубійцу, такъ-что выраженіе Пушкина не будетъ метафорою, а вполнѣ точно. Когда пэръ Англіи, не столь давно передъ тѣмъ осуществлявшій свои права въ Палатѣ Лордовъ, призываетъ къ цареубійству для возстановленія уничтоженной Наполеономъ Французской республики, то вполнѣ понятно указаніе на это въ части стихотворенія, изображающаго революціонное движеніе въ Европѣ послѣ сверженія Наполеона.

Въ предпослѣднемъ изъ стиховъ, напечатанныхъ на стр. 10 подъ „Т—“ несомнѣнно подразумѣвается Николай Ив. Тургеневъ, который, подобно своему знаменитому однофамильцу — писателю, былъ фанатикомъ идеи освобожденія крестьянъ. Слово „вникая“ безъ дополненія едва-ли допустимо, и не слѣдуетъ-ли читать такъ:

Хвал(илъ) Т(ургеневъ), имъ внимая,
И, слово: рабъ неп(ринимая),
Предвидѣлъ въ сей толпѣ дворянъ
Освободителей крестьянъ.

Н. И. Тургеневу нѣкоторые приписываютъ роль редактора (съ юридической стороны) вырабатывавшихся въ Сѣверномъ Обществѣ проэктовъ, гдѣ онъ и могъ не принимать ничего, совмѣстимаго съ крѣпостническими идеями.

_______

Обращаюсь теперь къ болѣе общаго характера вопросамъ. П. О. Морозовъ уже обратилъ вниманіе на повтореніе стиховъ:

35	Сей мужъ судьбы, сей странникъ бранной
51	Предъ кѣмъ унизились Ц(ари),
8	Сей всадникъ, Папою вѣнчанной,
23	Исчезнувшій, какъ тѣнь зари

5

въ немного измѣненной редакціи въ стихотвореніи „Герой“ (1830 г.):

Все онъ, все онъ, пришлецъ сей бранной
Предъ кѣмъ смирилися цари
Сей ратникъ, вольностью вѣнчанной
Исчезнувшій, какъ тѣнь зари,

а я прибавлю еще указаніе на стихъ того-же стихотворенія:

Сѣвъ, мучимъ казнію покоя,

который свидѣтельствуетъ, что (третій изъ непронумерованныхъ) стихъ новаго стихотворенія:

Измученъ казнію покоя

несомнѣнно относится къ Наполеону и имѣлъ, вѣроятно, такое-же продолженіе, какъ и въ „Героѣ“:

Онъ угасаетъ недвижимъ
Осмѣянъ прозвищемъ героя,
Плащемъ накрывшись боевымъ.

Но есть еще мѣста, гдѣ повторяются тѣ-же мотивы въ изображеніи судьбы Наполеона; въ стихотвореніи „Отрывокъ“ („Недвижный стражъ дремалъ на царственномъ порогѣ“, декабрь 1823), являющійся Александру I Наполеонъ описывается:

Строфа VII

„То былъ сей чудный мужъ, посланникъ провидѣнья Свершитель роковой безвѣстнаго велѣнья Сей  всадникъ, передъ кѣмъ склонялися цари .......................... .......................... Сей царь, исчезнувшій какъ сонъ, какъ тѣнь зари.

6

Строфа VIII

........................... ........................... ........................... ............ не обличали въ немъ изгнаннаго героя                    Мученіемъ покоя Въ моряхъ казненнаго по манію царей.

Сопоставляя сходныя строфы въ трехъ стихотвореніяхъ, замѣтимъ: 1) что по редакціи отдѣльныхъ выраженій новое стихотвореніе ближе къ „Герою“, чѣмъ къ „Отрывку“; 2) что въ немъ сохранились нѣкоторыя выраженія, общія съ „Отрывкомъ“, но исключенныя въ „Героѣ“, каковы: „всадникъ“ въ стихѣ 8, замѣненное болѣе удачнымъ „ратникъ“ въ „Героѣ“, „(чудный) мужъ“ — въ Отрывкѣ, „мужъ судьбы“ — въ новомъ; 3) что по размѣру новое стихотвореніе сходно съ „Героемъ“ и потому выраженіе „Измученъ казнію покоя“, въ „Отрывкѣ“ разбитое въ два стиха, въ остальныхъ двухъ редакціяхъ сведено въ одинъ.

Отсюда слѣдуетъ: что новое стихотвореніе написано ранѣе „Героя“, т. е., не позднѣе конца 1830 года, а самыя раннія редакціи первой половины его не восходятъ ранѣе начала 1824 года. Отмѣтивъ этотъ выводъ, весьма важный для дальнѣйшихъ поисковъ, обратимся къ тому, что̀ можетъ дать намъ сопоставленіе съ „Отрывкомъ“, связь котораго съ первою редакціею новаго стихотворенія теперь несомнѣнна. Кромѣ сходства отмѣченныхъ выше отдѣльныхъ выраженій, все касающееся изображенія историческихъ событій въ „Отрывкѣ“ очень близко къ содержанію первой половины новаго стихотворенія (кромѣ начала послѣдняго): волненія въ Европѣ, спокойное отношеніе къ нимъ имп. Александра, изображеніе судьбы Наполеона. Въ строфѣ VIII „Отрывка“ выраженіе

7

„Въ моряхъ.....“ напоминаетъ (первый изъ непронумерованныхъ) стихъ: „Моря достались Альбіону“ съ его несомнѣнною риѳмою: „.........Наполеону“; вѣроятно, это была строфа, гдѣ разсказывалось о заточеніи Наполеона „по манію царей“ на скалѣ (выраженіе въ „Героѣ“) „въ моряхъ“. Эта строфа, надо полагать, непосредственно слѣдовала за стихами:

Мы очутилися въ Парижѣ,
А Русскій Царь — главой царей1).

Строфа эта была переходною между строфами объ Александрѣ I и строфами о Наполеонѣ.

Возвратимся теперь къ вопросу о первоначальныхъ редакціяхъ стихотворенія. Въ описаніи рукописей Пушкина, хранящихся въ Румянцовскомъ Музеѣ, составленномъ В. Е. Якушкинымъ, находимъ слѣдующее мѣсто: „тетрадь № 2370 листъ 6, об. Сверху нѣсколько зачеркнутыхъ строкъ, — кажется изъ письма Татьяны. Далѣе — весь исчерканный, мало разборчивый чернякъ неизвѣстнаго стихотворенія; въ немъ дается очеркъ историческихъ событій, говорится о революціи, о Наполеонѣ. Разбирая отдѣльные стихи, отдѣльныя слова, я не выписываю ничего изъ этого стихотворенія, одинъ куплетъ котораго повторенъ на слѣдующей страницѣ“. Листъ 7 recto (= „слѣдующая страница“): „Сверху стихи, относящіеся

8

къ Наполеону; можно разобрать три первыя строки:

Зачѣмъ ты посланъ былъ, и кто тебя послалъ?
Чего, добра иль зла, ты чудный былъ свершитель
Земли чудесной посѣтитель.....“.

Здѣсь имѣемъ повторенія выраженій VII строфы „Отрывка“ и еще тотъ-же размѣръ. Отмѣтимъ это и продолжаемъ выписку: „Далѣе куплетъ, находящійся также и на предыдущей страницѣ (въ другой редакціи) и принадлежащій къ неразобранному тамъ большому стихотворенію:

Дряхлѣли троны, алтари,
Надъ ними туча собиралась,
Вѣщали книжники, тревожились цари,
Толпа свободой волновалась“.

Потомъ опять черновое окончаніе письма Татьяны“1). Едва ли возможно сомнѣваться, что неразобранное г. Якушкинымъ „большое стихотвореніе“ есть первая редакція шифрованнаго, время написанія которой черновиками письма Татьяны пріурочивается къ сентябрю 1824 года. Въ немъ уже осуществленъ переходъ отъ 6-стопнаго ямба „Отрывка“ къ 4-стопному. Выписанная г. Якушкинымъ строфа по содержанію подходитъ къ строфѣ, гдѣ описываются волненія въ Европѣ, а тревогамъ царей противополагается спокойствіе имп. Александра. За этою строфою слѣдуетъ, вѣроятно, помѣстить начинавшуюся стихомъ:

Кинжалъ Лувеля пѣлъ Биронъ,

такъ-какъ, повидимому, непронумерованные стихи были всѣ начальными стихами пропущенныхъ въ извѣстныхъ намъ теперь отрывкахъ строфъ.

9

Замѣтимъ еще, что невозможно допустить, чтобы стихотворный разсказъ начинался строфою со словомъ „тогда“: стало-быть, было недошедшее до насъ и пока совершенно неизвѣстное вступленіе. За этою оговоркою, расположеніе отрывковъ разбираемаго стихотворенія представляется, въ итогѣ сказаннаго выше, въ слѣдующемъ видѣ:1)

(Вступленіе — намъ неизвѣстное).

Отдѣлъ I: имп. Александръ I.

Строфа I	28	Вл(аститель) слабый и лукавый
	44	Плѣшивый щеголь, врагъ труда
	1	Нечаянно пригрѣтый славой
	17	Надъ нами ц(арство)валъ тогда
II	29	Его мы очень смирнымъ знали
	45	Когда не наши повара
	2	Орла двуглаваго щипали
	18	У Б(онапартова) шатра
III	30	Гроза двѣнадцатаго года
	46	Насти(гла) — кто тутъ намъ помогъ?
	3	Остервенѣніе народа
	19	Б(арклай), зима иль Р(усскій) Б(огъ)?
IV	31	Но Богъ помогъ — сталъ ропотъ ниже
	47	И скоро сило(ю) вещей
	4	Мы очутилися въ П(арижѣ)
	20	А Р(усскій) Ц(арь) — главой ц(арей)
Отдѣлъ II: судьба Наполеона.
V	(1)	Моря достались Альбіону ...................... ......... (Наполеону) ......................

10

VI	35	Сей мужъ судьбы, сей странникъ бранный
	51	Предъ кѣмъ унизились Ц(ари)
	8	Сей всадникъ, Папою вѣнчанный
	23	Исчезнувшій, какъ тѣнь зари,
VII	(3)	Измученъ казнію покоя,
		(Онъ угасаетъ недвижимъ,
		Осмѣянъ прозвищемъ героя,
		Плащемъ накрывшись боевымъ).
Отдѣлъ III: революціонныя движенія въ Европѣ.
		......................... ......................... ......................... .........................
VIII	36	Тряслися грозно Пиренеи
	52	Вулканъ Неаполя пылалъ
	9	Безрукій К(нязь) друзьямъ Мореи
	24	Изъ К(ишенева) ужъ мигалъ.
IX		(Дряхлѣли троны, алтари,
		Надъ ними туча собиралась
		Вѣщали книжники, тревожились цари,
		Толпа свободой волновалась),
X	(4)	Кинжалъ Л(увеля) пѣлъ Б(иро́нъ) ........................ ........................ ........................
Отдѣлъ IV: Аракчеевщина (2-я половина царствованія Александра I).
XI	37	„Я всѣхъ уйму съ моимъ народомъ“
	53	Нашъ Ц(арь) въ покоѣ говорилъ ....................... ....................... .......................

Отдѣлъ V: волненія въ Семеновскомъ полку и движеніе Декабристовъ.

_______

11

Стихотвореніе заканчивалось рядомъ оптимистическихъ мечтаній (серія строфъ, черезъ одну или болѣе начинавшихся словомъ „Авось“). Возможно (и весьма вѣроятно), однако, что оптимизмъ былъ ироническимъ, какъ можно заключать по обѣщанію „оды“ въ честь „Шиболета народнаго“ и сопоставленія „надеждъ“ о перемѣнѣ курса, начатаго Аракчеевско-Голицынскою политикою, съ надеждою объ исправленіи дорогъ.

Лица, которымъ доступны рукописи поэта въ Румянцовскомъ Музеѣ, надѣюсь, выяснятъ еще болѣе, чѣмъ было возможно сдѣлать мнѣ.

Д. Соколовъ.