Артамонов М. Д. Еще раз о X главе «Евгения Онегина»: Опыт математического анализа // Московский пушкинист: Ежегод. сб. / Рос. АН. ИМЛИ им. А. М. Горького. Пушкин. комис. — М.: Наследие, 1995—...
Вып. II. — 1996. — С. 292—304.

http://feb-web.ru/feb/pushkin/serial/mp2/mp2-2922.htm

- 292 -

М. Д. АРТАМОНОВ,
доктор физико-математических наук

ЕЩЕ РАЗ О «X ГЛАВЕ» «ЕВГЕНИЯ ОНЕГИНА»

Опыт математического анализа

Как известно, Пушкин писал “Евгения Онегина” более семи лет, начиная с 1823 г. В знаменитую Болдинскую осень 1830 г., находясь в холерном карантине, он закончил IX главу “Онегина” (ныне — VIII глава); многие пушкинисты считают, что поэт вчерне подготовил и X главу. 19 октября Пушкин вновь перечитал ее страницы, сжег их и на другой день на обороте чернового листа только оконченной повести “Метель” записал: “19 окт. сожжена X песнь”.

По-видимому, прежде чем уничтожить рукопись X главы “Евгения Онегина”, Пушкин на отдельном листе зашифровал начальные четверостишия четырнадцати строф и почти полный текст еще трех. Листок пролежал в его бумагах до трагических дней января 1837 г. Чины жандармерии, просматривавшие после гибели Пушкина архив поэта, пометив порядковый номер листка, передали его вместе с другими материалами в распоряжение душеприказчика — В. А. Жуковского. Этот листок сохранился в архиве академика Л. Н. Майкова и в 1904 г., после его смерти и передачи архива в Академию наук, стал известен В. И. Срезневскому, который посчитал шифрованные строки наброском из “Путешествия Онегина”. В 1910 г. эти строки были расшифрованы П. О. Морозовым, который также считал, что они могут относиться к “Путешествию Онегина”. В 1913 г. это предположение подтвердил В. Истрин. В 1915 г. Н. О. Лернер своей работой убедил многих пушкинистов, что расшифрованные строки относятся к X главе “Евгения Онегина”, а в 1934 г. Б. В. Томашеский “узаконил” эту версию, и во всех изданиях Пушкина стали помещать начальные четверостишия четырнадцати строф и почти полный текст еще трех, расшифрованных по болдинскому листку.

- 293 -

Известно, что до и после сожжения Пушкин читал X главу полностью или частично близким друзьям и знакомым — П. А. Вяземскому, А. И. Тургеневу, брату Л. С. Пушкину, М. Ф. Юзефовичу и другим.

Рукописи не горят, горит только бумага, а мысль, получившая хоть какую-нибудь огласку, исчезнуть, сгореть не может. Следовало ожидать поэтому появления списка X главы “Онегина”, восстановленного по памяти кем-то из знавших эти строфы или слышавших от самого Пушкина.

В 1949 г. главный библиограф Государственной Публичной библиотеки им. М. Е. Салтыкова-Щедрина (Ленинград) кандидат исторических наук поэт Д. Н. Альшиц сообщил, что им обнаружен список “X главы” “Онегина” среди рукописных книг, принадлежащих кн. П. П. Вяземскому — сыну известного поэта, друга Пушкина. Затем этот список был утрачен, но в 1955 г. восстановлен Альшицем по памяти. С ним тогда же ознакомились известные пушкинисты Д. Д. Благой, С. М. Бонди, Т. Г. Зенгер, Б. В. Томашевский, И. Л. Фейнберг и сочли его литературной подделкой.

В 1956 г. профессор И. В. Гуторов в “Ученых записках” Белорусского государственного университета им. В. И. Ленина опубликовал статью «О десятой главе “Евгения Онегина”». В ней он дал “полный” текст “X главы”, полученный им в Ленинграде. Без достаточных научных доказательств, основываясь только на интуиции, он утверждал, что в основе лежит подлинно пушкинский текст, искаженный при многократных переписках за прошедшее столетие. Работа Гуторова подверглась резкой критике Д. Д. Благого (“Новый мир”, 1957, № 2), который назвал опубликованный текст подделкой, однако без должного, на наш взгляд, научного анализа.

В 1963 г. в журнале “Русская литература” (№ 3) И. М. Дьяконов опубликовал статью «О восьмой, девятой и десятой главах “Евгения Онегина”», в которой он также утверждал, что расшифрованные Морозовым строки относятся к “Путешествию Онегина”.

Еще через 6 лет в газете “Красное знамя” (Орган Рузского РК КПСС и районного Совета депутатов трудящихся, Московская область) от 5 июня был напечатан другой вариант предполагаемой “X главы”, несколькими строфами отличавшийся от белорусского списка. Рузскую копию предполагаемой

- 294 -

онегинской главы передал редактору газеты поэту Ю. М. Ледневу ныне покойный краевед К. А. Моченов, получивший ее в свою очередь у историка проф. А. И. Казарина. Далее рузский вариант “X главы” был напечатан писателем Л. Шерешевским в горьковской областной газете “Ленинская смена” (13 июня 1971 г.), а 6 июня 1972 г. — в уральской газете “Знамя”. Дав разбор списка “X главы”, Л. Шерешевский заметил, “что если среди строк этого списка удастся обнаружить хоть несколько подлинных пушкинских, сверх тех, что были прочитаны на болдинском листке, а тут есть обороты, по смелости и мысли близкие Пушкину, как это было бы славно!” А поэт Ю. Леднев уверенно заметил: трудно, мол, поверить, что это не пушкинские строфы:

Пылал  Рылеев  ярче  славы —
Мой  брат  по  песням,  по  борьбе,
А может  быть,  и  по  судьбе...

Более трех лет шел жаркий спор: что перед нами — ловкая подделка или один из черновых вариантов пушкинского текста? В этом споре принял участие и автор настоящей статьи, проведший сравнительное математическое исследование рузского варианта “X главы” по 50 параметрам, характеризующим мастерство стихосложения. Был сделан вывод о том, что рассмотренный вариант “X главы” представляет несомненный интерес из-за высокого мастерства стихосложения и требует дальнейшего текстологического изучения пушкинистов. Результаты математического анализа были опубликованы в газете “Красное знамя” (от 5, 7, 9 апреля 1973 г.). С результатами работы я ознакомил виднейших пушкинистов Москвы и Ленинграда (С. М. Бонди, Б. С. Мейлаха, В. Э. Вацуро и др.), но они ответили, что в математические методы исследования пушкинских текстов не верят. На публикации в “Красном знамени” откликнулась “Литературная газета” фельетоном “На листке, поблекшем от времени...” (10 октября 1973 г.), в котором литсотрудник, укрывшийся за псевдонимом В. Варварин, авторитетно заявил, что математике в пушкиноведении делать нечего. На фельетон В. Варварина я ответил (“Красное знамя”, 16 февраля 1974 г.), что до тех пор, пока не будет сделан убедительный научный разбор списка предполагаемой

- 295 -

“X главы” и не будут, как говорят, поставлены все точки над “i”, вновь и вновь в печати будут появляться списки (апокрифы), ибо наивно думать, что упорное молчание или хлесткие выступления дилетантов (как сам аттестовал себя автор фельетона) могут кого в чем-либо убедить.

И вот спустя 10 лет появился альманах “Прометей” со статьей “Апокриф?.. Или...”, написанной членом-корреспондентом АН СССР, известным ученым Л. И. Тимофеевым и его молодым коллегой Вяч. Черкасским (“Прометей”, № 13, “Молодая гвардия”, 1983). В ней приведен полный текст предполагаемой “X главы” “Евгения Онегина”, только несколькими строчками отличающийся от рузского варианта, и дан обстоятельный его текстологический разбор. Л. Тимофеев и В. Черкасский сообщили, что апокриф они получили у упомянутого уже ранее Д. Н. Альшица.

Первым и наиболее убедительным в аргументации пушкинистов, выступивших в свое время (1955 г.) против альшицевского списка “X главы”, являлось указание на то, что строка “Уже держа в руках дубину” (в стихе: “Зачем в военную годину, уже держа в руках дубину, ее ты рано опустил?”) восходит к известной фразе Л. Н. Толстого: “Дубина народной войны поднялась со всею своею грозною и величественною силой”. Авторы статьи в “Прометее” показали, что в “Истории Пугачева” у Пушкина уже был образ мужика с дубиной, следовательно, этот аргумент пушкинистов несостоятелен. Л. Тимофеев и В. Черкасский отметили большое количество текстовых параллелей между списком и пушкинскими строфами. Сняв и другие возражения, они затронули вопрос о возможном авторе подделки, высказав предположение, что текст “X главы” мог быть записан людьми, обладавшими прекрасной памятью и слышавшими стихи “X главы” от самого Пушкина (подобное предположение высказывали ранее Ю. Леднев, Л. Шерешевский и я). Таким человеком, считают авторы, мог быть Лев Пушкин, которому Александр Сергеевич также читал X главу. В результате проведенного текстологического анализа авторы приходят к выводу: “Возможность найти в ней хотя бы крупицы текста Пушкина, как кажется, в ней просвечивающего, сама по себе уже делает нерациональным полный отказ от ее проверки, и она требует коллективной работы.

- 296 -

Мы здесь такую работу только начали. Мы считаем, что текст не следует предавать забвению, не объявляя, конечно, текстом Пушкина. Но привлечь к нему внимание, несомненно, нужно, ожидая новых поисков и находок либо основательного доказательства того, что эти поиски не дали результатов”.

Статья привлекла внимание почитателей пушкинской поэзии. В некоторых газетных рецензиях публикацию высмеивали, говоря, что серьезные исследователи не считают тему достойной разговора. Однако вскоре в изданном Пушкинским Домом (Институтом русской литературы АН СССР) сборнике “Пушкин. Исследования и материалы”, т. XII (Л., Наука, 1986) появилась статья “Вокруг десятой главы “Евгения Онегина”» (авторы Ю. М. Лотман, Мих. Ю. Лотман), где проведено статистическое исследование ритмики и длины слов, а также дан текстологический анализ списка “X главы”. Отрадным было признание возможностей математики найти место в пушкиноведении, что начисто отрицалось в начале 70-х годов. Не давая оценки текстологическому анализу, проделанному в статье Лотманов — я не текстолог, — отмечу, однако, что математическое исследование ритмики и длины слов списка проведено некорректно: сравнивать ритмику небольшого текста с ритмикой всего “Евгения Онегина”, как это сделали авторы статьи, принципиально нельзя. К тому же скандовку (постановку ударений) в стихах исследуемого текста провели сами авторы, а изучение ритмики всего “Евгения Онегина” проделал Б. Томашевский; сравнение результатов исследований, проведенных различными авторами, не учитывает их собственных различных особенностей и ошибок скандовки текста. Аналогичная погрешность допущена и при сравнении длины слов: проводить сравнение можно только с фрагментами глав “Евгения Онегина” такого же объема по числу слов. Поэтому математическое исследование ритмики и длины слов списка, отличающееся неполнотой и методическими погрешностями, не дает, по нашему мнению, основания авторам статьи делать категорический вывод о принципиальном отличии ритмики “варианта” X главы от ритмики “Евгения Онегина”.

Спустя несколько лет, в 1988 г., в журнале “Новый мир” (№ 6) появилась статья В. А. Кожевникова «Шифрованные

- 297 -

строфы “Евгения Онегина”», в которой он высказывает остроумную гипотезу о том, что шифрованные строфы вовсе не предполагаемый текст X главы “Евгения Онегина”, сожженной Пушкиным, а собрание в одном месте стихов, исключенных поэтом из других глав “Евгения Онегина” при их окончательной доработке. В самом деле, некоторые стихи шифрованных строф удачно, на мой взгляд, “монтируются” автором статьи в другие главы “Евгения Онегина”.

А в журнале “Знамя” (№ 1, 1987) была опубликована работа поэта Андрея Чернова “Следовать за мыслями великого человека...”, где сделана новая попытка “реставрировать” замысел X главы романа — или, точнее, создать поэтическую вариацию на материале пушкинских строф. Попытка, по нашему мнению, не удалась: ритмика стиха, а также лексический состав совершенно отличны от пушкинских. Эксперимент А. Чернова предварялся вступлением поэта Давида Самойлова, в котором он писал: “В 50-е годы появилась публикация X главы, якобы обнаруженной историком Д. Альшицем, довольно правдоподобно объяснявшим обстоятельства гибели будто бы найденного им материала. Ни один серьезный пушкиновед не поверил в подлинность текста. Даже формальный анализ лексического материала, рифм и ритма явно показывал, что параметры их резко отличаются от пушкинских...” Я знаком с работами Д. Самойлова по стихосложению, где он также писал об этом, но не приводя формально-статистических доказательств.

Кратко изложив таким образом “историю вопроса”, предлагаю читателю опыт математического анализа текста рузского варианта “X главы”.

***

Замечу сразу же, что, начиная в 1972 г. математическое изучение рузского варианта X главы, я считал ее подделкой, имитацией под Пушкина. Для сравнительного математического анализа были взяты три фрагмента поэтического текста по 18 строф в каждом: рузский вариант предполагаемой X главы, “Отрывки из путешествия Онегина”, которые в дальнейшем будем условно называть IX главой, и

- 298 -

отрывок из VIII главы. Они все писались Пушкиным примерно в одно и то же время. Две же пушкинские главы выбраны намеренно, чтобы получить допустимые границы отклонений изучаемых далее характеристик текста у самого Пушкина.

Всякое талантливое поэтическое произведение можно уподобить прекрасному многоэтажному зданию, где фундаментом является ритмика стиха, а этажами — рифмы, выразительные средства, богатство языка, подбор слов и построение предложений. Проще всего математической формализации и изучению поддается ритм стиха, то есть чередование ударных и безударных слогов, словоразделов и пауз. Б. В. Томашевский это чередование (метр) сравнивает с решеткой, налагаемой на обычную речь. “Выламывая” в этой решетке прутья, поэт создает свой неповторимый узор, присущий только ему. Как строение решетки, так и индивидуальный ее узор могут быть описаны математически. Рузский вариант “X главы” написан четырехстопным ямбом, как и весь “Евгений Онегин”, ударения падают на все четыре четных слога (2, 4, 6, 8). Поэт может снимать ударения со 2, 4 и 6 слогов, ускоряя или замедляя стих, создавая индивидуальный ритмический узор. Каждый поэт снимает эти ударения по-разному, не сознавая этого. Впервые математические методы для изучения четырехстопного ямба были применены в 1910 г. Андреем Белым. По предложенному им оригинальному графо-аналитическому методу он изучил стихотворения всех русских поэтов, начиная от Ломоносова и кончая Блоком, и показал, что их ритмограммы совершенно не похожи друг на друга и отличаются, как кардиограммы совершенно разных людей. Он предложил также формулу для подсчета коэффициента ритмичности отдельной строфы. Построенные мною для трех изучаемых отрывков ритмограммы и рассчитанные коэффициенты ритмичности оказались очень близкими. На рисунке приведены ритмограммы для двух строф из каждого фрагмента (точками обозначены слоги, с которых снято ударение) двух изучаемых текстов. Для сравнения дана также ритмограмма для двух строф “реставрации” “X главы” Андреем Черновым.

- 299 -

РИТМОГРАММЫ СТРОФ

Ритмограммы строф

- 300 -

Нетрудно видеть, что ритмика апокрифа “X главы” близка к богатой пушкинской ритмике, а в бедной ритмике А. Чернова ничего похожего на пушкинскую нет. Ритмика была также просчитана по методу Б. В. Томашевского по словоразделам. Анализ словоразделов в рузском варианте “X главы” дает результаты, практически не отличающиеся от пушкинских IX и VIII глав. Для большей надежности результатов исследования ритмика была изучена информационным методом, предложенным академиком А. Н. Колмогоровым. Ритм упорядочивает слова в стихотворении или, как говорят математики, уменьшает энтропию стиха. Подсчет энтропии для X и IX глав дал опять-таки удивительное совпадение: упорядоченность слов в IX, пушкинской, главе только на 6% выше, чем в предполагаемой “X главе”. Итак, ритмика “X главы” подделана под Пушкина очень искусно: изучение ее тремя методами не позволило вывести фальсификатора на “чистую воду”.

Были просмотрены рифмы предполагаемой пушкинской “X главы”. Рифмовка строфическая, 14-строчная, в виде сонета, по типовой для “Евгения Онегина” схеме: первое четверостишие с перекрестными рифмами, второе — со смежными и третье — с опоясывающими, заканчивается каждая строфа рифмующимся двустишием. Рифмы в основном точные. Процентный состав односложных, двусложных и т. д., мужских и женских рифм в пушкинской “X главе” почти такой же, как и в IX и VIII главах. Несколько больше (на 9%) двусложных рифм.

Одни поэты любят употреблять короткие слова, другие — длинные, многосложные. Поэтому известный интерес представляет подсчет сложности слов, употребляемых в X и IX главах. Определен процент односложных неударных слов, односложных ударных, двухсложных хореических и ямбических, трехсложных дактилических и т. д., до 16-ти различных видов. Полученные результаты показывают, что по сложности словарного состава X и IX главы — идентичны.

Проанализирована “напевность языка” рузского списка “X главы” и IX и VIII глав “Евгения Онегина”. Напевность языка характеризуется частотой (вероятностью) чередования в тексте гласных и согласных букв. Великий русский математик А. А. Марков еще в 1913 г. дал свой метод для

- 301 -

вычисления вероятности появления в любом тексте гласной буквы, двух гласных, трех гласных, одной, двух согласных и т. д. Свои формулы академик проверил на первой главе “Евгения Онегина”. Он установил примечательный факт: в произведениях разных авторов, пишущих на одном и том же языке, эти вероятности своеобразны, то есть напевность языка этих авторов различна. Что же дали расчеты по методу Маркова для изучаемых трех глав? Оказалось, что на тысячу букв X главы 397 приходится на долю гласных, в IX и VIII главах — соответственно 402 и 407. На эту же тысячу букв сочетаний из двух гласных в X главе будет 69, а в IX и VIII — 70.

Важной характеристикой мастерства писателя или поэта является лексическое богатство его языка, или его словарный запас. В произведениях великого английского поэта Мильтона встречается примерно 8 тысяч различных слов, в сочинениях Шекспира — 15 тысяч, а в творениях Пушкина — более 21 тысячи. Ясно, что поэт с бедной лексикой не в состоянии подделать произведение великого поэта. Из каждой взятой тысячи слов в “X главе” различных слов в среднем оказалось 616, а в IX пушкинской главе — 619, в то время как в “Василии Теркине” и “За далью даль”, написанных А. Твардовским четырехстопным ямбом, только 465! В реконструкции А. Чернова — 520. Снова поразительная близость лексического богатства рузского варианта X главы и IX пушкинской.

До сих пор сравнение X, IX и VIII глав проводилось без учета выразительных средств (тропов): эпитетов, метафор, синекдох, афоризмов, перифраз и т. д., то есть тех слов и выражений, которые придают стихотворению особый поэтический аромат. Всего в “X главе” мы насчитали 120 выразительных средств, на одну строфу в среднем приходится 6,3 (в IX главе соответственно — 124 и 6,5). В частности, эпитетов в “X главе” в среднем приходится на одну строфу — 4, в IX главе — 4,7. Наиболее бедны эпитетами в “X главе” I, III и IX строфы. Бедность эпитетами в I строфе компенсируется двумя сравнениями и метафорой. В III строфе применены две аллегории, а в VIII — два перифраза. Итак, по применению тропов небольшое преимущество на стороне пушкинской IX главы.

- 302 -

Следует обратить внимание на неравноценность строф как “X главы”, так и IX главы по их выразительному и ритмическому богатству. Одна и та же строфа может отличаться высоким коэффициентом ритмичности и иметь мало выразительных средств — таковы, например, VIII, XI, XIX и другие строфы. В рузском варианте “X главы” таковы I, VII и XIX строфы.

Поэтому уместно сравнивать предполагаемую “X главу” и пушкинскую IX главу по введенному нами обобщенному критерию ритмичности и выразительности. За обобщенный критерий мы приняли сумму коэффициента выразительности строфы, равного числу выразительных средств в этой строфе, и коэффициента ритмичности этой же строфы, рассчитанного по методу А. Белого. Обобщенный коэффициент является дискретной и случайной величиной. Поэтому для него можно определить математическое ожидание, характеризующее среднее значение обобщенного коэффициента, и дисперсию, то есть разброс коэффициента от его среднего значения. Математическое ожидание обобщенного критерия для “X главы” равно 8,9, а для IX главы — 9,3. Дисперсии соответственно равны 9,25 и 5,5. Если математические ожидания обобщенного коэффициента для двух глав отличаются друг от друга несущественно, то дисперсия его в “X главе” почти вдвое больше, чем в IX главе, то есть отличие по обобщенному коэффициенту в разных строфах пушкинского текста меньше, чем между строфами “X главы”. Расчет показал, что I, VIII и XIX строфы в предполагаемой “X главе” являются наиболее бедными в ритмическом и выразительном отношении.

Наконец, следующим “этажом” поэтического творчества является стиль поэта, то есть структура построения предложений, употребление частей речи и т. д. Главы сравнивались по 31 характеристике стиля: числу простых (восклицательных, вопросительных и повествовательных), сложносочиненных и сложноподчиненных (разного вида подчиненности) предложений, числу существительных, прилагательных, глаголов, местоимений (всех видов), причастных и деепричастных оборотов, наречий, союзов и т. п. Учитывалось использование церковнославянских слов и галлицизмов. Как и в остальных главах “Евгения Онегина”, в рузском варианте “X главы” широко используются присоединения

- 303 -

с “и”, “но”, “а”, “иль”, повторы, славянизмы и т. д. Сопоставление изучаемых трех глав по этим стилевым характеристикам методом статистических гипотез по критерию Вилькоксона вновь дало близкое совпадение результатов, то есть отличие “X главы” от IX и VIII не превышало отличия между собою двух пушкинских глав. Для сравнения был проанализирован стиль отрывка из романа-пародии Д. Д. Минаева. По большинству стилевых характеристик “Онегин” Минаева не имеет ничего общего с “Онегиным” Пушкина. Заметим, что статистический анализ во всей работе проводился с доверительной вероятностью 95%.

В рузском варианте “X главы” употреблены слова, не входящие в “Словарь языка Пушкина”. Это следующие слова и выражения: “задруга”, “в стиле теоремы”, “развертеть” (XVIII строфа), “подошвы припечет”, “клал расчет” (XI), “распетушился” (V), “бульдожьей хваткой” (IX строфа), “клекот” (XIV), “серьезный кризис” (XVII). Наличие перечисленных слов, естественно, увеличивает сомнение относительно принадлежности Пушкину тех строф, где эти слова встречаются.

Выполненный формальный статистически-информационный анализ предполагаемой X главы “Евгения Онегина” позволил тогда, в 1972 г., по нашему мнению, с большой степенью достоверности сделать следующие предварительные выводы*:

— рузский список “X главы” является или записанным кем-то по памяти и искаженным при многократной переписке одним из черновых вариантов пушкинской главы “Евгения Онегина”;

— или написан после 1910 г. (до этого года “болдинский листок” не был известен) стихотворцем, мастерство которого (по доступным математике параметрам) достигает весьма высокого уровня;

- 304 -

— наиболее близки к пушкинскому тексту II, IV, VII, X, XV строфы списка — для них не удалось найти никаких математически уловимых отклонений от сравниваемых достоверно пушкинских образцов;

— рассмотренный вариант “X главы” представляет несомненный интерес и требует дальнейшего изучения пушкинистов.

Вижу некоторое недоумение читателя: работа, мол, проделана большая, а однозначного ответа — пушкинская ли это глава или подделка, — не получено. Дело же в том, что статистически-информационный анализ литературных текстов принципиально не может дать однозначного ответа, так как не может проводиться с вероятностью 100%, то есть с вероятностью достоверного события. Математический анализ литературного произведения не может заменить его текстологического или графологического анализа, но он может их существенно дополнить.

В то же время я, как 20 лет назад, так и сейчас убежден, что строфы “Онегина” ни один поэт прошлого и настоящего не может подделать так, чтобы методами современной математики нельзя было — по крайней мере с доверительной вероятностью 95% — распознать фальсификацию, как бы ни была она талантлива и искусна.

Сноски

Сноски к стр. 303

* Объективности ради необходимо отметить, что попытка проанализировать в отдельности те строки "X главы", которые являются достоверно пушкинскими, и те, которые таковыми не являются, не удалась: незначительный (по отношению ко всему объему списка) объем собственно пушкинского текста не дает возможности с достаточной вероятностью зафиксировать и формализовать разницу в характеристиках, уловимую с помощью нашего метода.