307

А. П. Нащокин — В. А. Нащокиной

13 марта 1834 г. Из Москвы в Тулу

Друг мой милый, родной, сердечный, бесценное мое сокровище Верочка.

Письмо твое получил. Очень и очень благодарю тебя, мой друг милый, сердечный, что ты вспомнила день моего рождения. Ты воображаешь, голубушка душа моя, что здесь родные мои, самые ближние мои, также интересуются днем рождения моего и спрашивают, много ли у меня было в этот день гостей, но вышло совсем напротив: так на меня все злы, что я самый несчастнейший и тяжко болезненный человек, совсем не знаю, за что такая злость на меня и что я кому сделал. Ей-богу, не могу придумать, чем я пред ними провинился.

1-е. Прасковья Семеновна так и шипит злобою на меня и не только приехать или дочек прислать меня поздравить, но ниже́ лакея с поздравлением не присылала. Также равнехонько и Матвей Алексеевич¹ и Настасья Воиновна сделали ниже собаки: не присылали поздравить, а оба сына² уж и говорить нечего. Он,³ во-первых, жаловался полковнику тайной полиции, что поверенный⁴ переписывает их воровской и разбойничий акт. Потом, приехав ко мне, я стал ему выговаривать, для чего он, не сообразясь с законами Христа, спасителя нашего, который говорит в 5-й заповеди своей, чти отца своего и матерь и пр.; в гражданских же законах Петр 1-й сказал, что у отца с сыном никакого суда нет, а во вновь изданных законах сказано, что отец за непочтение сына имеет право домашним образом наказать, т. е. просто высечь или отдать в смирительный

308

дом. Я, виноват, заговорил ему о сей родительской власти, и что он, не сообразясь с оной, встал, недослушав, и теперь 12-й день нога его у меня не была; следственно, он ни о дне рождения, ни о дне приобщения моего святых Христовых тайн, к которым меня творец небесный допустил неизреченною благостью своею. Но злость разбойника Петра,⁵ озлобившегося на меня за законы, о коих я ему напомнил, и не думал приехать поздравить меня, вот до какой степени этот злодей на меня остервенился. Итак, у меня гостей в день моего рождения было очень мало. Не прогневайся, мой друг, что я не похвалю и мужа твоего, который хотя бы письменно мог поздравить, но выходит теперь, что злиться ему на меня не за что, ибо мы в двухстах верстах живем друг от друга, следственно сего причесть не к чему или к лености. Вообрази, мой друг родной, сердечный, в каком я при остатке дней моих и при болезненном состоянии должен быть положении. Ах, мой друг, пожалей обо мне, несчастнейшем старике. На свете одна ты, моя прелестная красавица, обо мне несчастном вспомнила. А мы теперь с другом моим, а с твоей маменькой, что после святой недели, когда порядочно уже можно будет проехать, почему мы и собираемся приехать к вам после святой недели, тогда вы увидите, что старики умеют лучше исполнять долг родства и христианства. Затем прощайте, моя голубушка, Христос с тобою, ангел-хранитель.

Затем прости, моя душа, прелестное сокровище, Христос с тобою, ангел-хранитель. Несчетно раз тебя целую и пребуду по гроб мой вернейший друг твой.

Купленное мною имение в Тверской губернии в Новоторжском уезде, сельцо Глебово, назначенное мною тебе в приданое, я требовал от детей моих, чтобы они сие имение вам отдали, состоящие по 7-й ревизии 22 души, а что по 8-й налицо окажется, неизвестно; Петр Александрович хотел к вам писать, чтобы вы сие имение, сельцо Глебово, им продали. Итак, я спешу вас предостеречь: 1-е — лучше бы всего не продавать, ибо деревенька прекрасная, мужики, покамест я владел, были в самом лучшем состоянии, лесу и земли очень довольно, то остерегитесь, бога ради, не торопитесь продавать, а если вздумаете, то просите 20 тысяч, а меньше 18-ти ни под каким видом не отдавайте, без чего вы большую ошибку сделаете. Впрочем, если станете продавать, то перепишитесь со мною, я по сущей совести души и сердца моего дурного совета вам не дам.

13-го марта 1834-го года.

Пожалуйста, остерегитесь и спишитесь со мною. А. Нащокин.

<Приписка Д. Н. Нагаевой>:

Милая моя, родная, сокровище Верочка, прекрасная дочка моя. Дай бог, чтобы ты с своим мужем была здорова. С почты письмо твое получила еще с каким-то барином. Как мы были рады, особенно тому, что в милого друга рожденье письмо твое пришло. Мы все вас к себе ждали, ну что-то нам так казалось, что вы будете к этому дню. Молодые вы люди, а сюрпризов не умеете делать. Какой бы вы нам подарок сделали своим приездом. Парашку к тебе пришлю непременно. Вообрази, Верочка, какая жалость, княгиня Трубецкая⁶ в водяной болезни и руки, ноги все распухли, точно она <нрзб.>. Доктора ей непременно советуют в Москву ехать лечиться. Князя теперь в Москве нету, уехал насчет какой-то деревни во Владимир. Теперь она прискачет, верно, к нам, что будет князю-то делать, если скоро не захватит ее болезнь, то должна умереть.

Насчет твоей деревни бумагу хотят подавать Петр Александрович, чтобы тебе ее выдали.⁷ Слава богу. Поезжайте на лето туда жить.

Прощай, родная моя, поцелуй Павла Воиновича. Очень жалеем, что он все нездоров. Помилуй его господь. Напиши к Трубецкой письмо. Она все о тебе узнаёт. Христос с вами, дети здоровы.