1 апреля 1842 г. Из Петербурга в Киев
Всякий раз собираюсь писать к тебе, милый Юзя, и всякий день откладывал, полагая, что буду иметь возможность известить тебя о чем-нибудь знаменательном; но вижу, что если буду этого ожидать, то ты от меня никогда не получишь словечка. В Петербурге я нашел все по-прежнему: скука и холод, в воздухе и в людях. Отец мой, не понимаю отчего, помолодел двадцатью годами и поскупел в двадцать же раз. Сколько я мог добиться
350
биться, дела его в хорошем состоянии. Имение не подвергается более публичному торгу, потому что управитель, человек, кажется, деловой и честный, платит проценты в срок. Ни малейшая часть имения не освободилась от залога, потому что отец успел перезаложить все сполна; впрочем, он прошлого года за уплатою процентов и за выдачею мне и сестре положенной, довольно ничтожной благостыни имел доход 40 тысяч. Более об этом предмете мне сказать нечего. Что до меня собственно, то я сижу у моря (или лучше у болота) и жду погоды, т. е. отставки, которая по сие время не получена из Кавказа. Покамест я подвигаюсь, втерся в дружбу к Канкрину45 и в особенности к его жене, потому что от нее-то я жду назначения в статской службе. Я нисколько не изменил моих намерений, но, вероятно, буду принужден их отложить на некоторое время; в Петербурге же оставаться не намерен, пробуду здесь святую неделю и поеду в деревню ожидать отставки и потом чиновником Одесской таможни заеду к тебе в Киев и поеду покамест на житье в Одессу.
Какие же сообщить тебе новости: литературных я не знаю, а светские тебя не интересуют; политические в Киеве известны так же, как и в Петербурге, но что и как у вас толкуют об освобождении крестьян? Вчера было в Совете решительное заседание и, говорят, подписана высочайшая воля. Она состоит в следующем: со дня появления манифеста, который будет выдан по случаю разрешения жены наследника или в ознаменование какого-нибудь другого обстоятельства, все приходящие на свет крестьянские дети будут свободны. Мера, которая в продолжение 30 или 40 лет водворит, полагают, спокойно и незаметно общее освобождение.46 Другая тебе новость, что через Неву строят каменный мост, предприятие огромное. От Петербурга до Москвы через 4 года будет окончена железная дорога, но улучшение дорог внутренних губерний не предполагается. Эта местная, отрывочная роскошь у меня с ума не идет. 52 губернии в продолжение нескольких месяцев в году между собою почти без сообщения, а столицы соединены железными полосами. Россия точно нищий в лохмотьях и в белых лайковых перчатках.
Это письмо вручит тебе Вревский,47 славный малый и правая рука Чернышева, с которым он и едет дурить на Кавказ. Бедный Кавказ, с одной стороны горцы, а с другой — наши власти; что хуже? — Пиши ко мне по следующему адресу: в Псковской губернии, через г. Остров в село Тригорское; ея в<ысоко>р<одию> Прасковье Александровне Осиповой, для дост. Л. Сер. Пушкину. Прощай, душа моя, будь здоров и счастлив. Целую ручки у жены твоей и головки у твоих детей. Кланяйся Чернилевскому 48 и посоветуй ему отстать от вина.
Пушкин
С.-Петербург. 1 апр. 1842 г.