20 декабря 1836 г. Из Ставрополя в Яготин Полтавской губернии

Stavropol. 1836, 20 Décembre.

Sommes-nous donc devenus étrangers l’un à l’autre. Il y a près d’un an que vous ne m’avez donné signe de vie; vous me direz que j’en ai fait de même; devons nous donc compter de lettres? Au reste, je n’étais pas dans mon tort. Premièrement vous ne m’avez pas donné votre adresse et ce n’est que par hasard que je l’ai apprise. Vous allez voir que j’ai maleureusement eu encore une raison qui ne laissait pas que d’être très désagréable. Arrivé à Tiflis fort dépourvu d’argent, comme vous le savez, je me suis logé à crédit chez notre ami Soltzmann et à crédit je faisais d’excellents repas chez notre ami Matassi. Ainsi se passèrent plusieurs mois sans que je reçusse le moindre secours pécuniaire. Enfin mon frère m’annonce qu’il avait renoncé à la régie du bien et comme je l’avais prié de m’envoyer de l’argent et de vous payer, il m’a répondu par l’énumération de ce que j’ai coûté à la famille.³³ J’ai donc vécu près de deux ans à Tiflis et dans l’espace de tout ce temps j’ai reçu en tout 500 roub. assig. que mon père m’a enyoyé en s’excusant qu’il était un peu en retard. Je vous dirai donc que j’étais dans la plus abjecte misère. Toutes les privations imaginables du nécessaire, endetté, tourmenté par mes créanciers et par le désir et l’impossibilité de les payer eux et vous, mon bon ami, (car vous avez beau dire mais vous devez avoir besoin d’argent) et n’avoir pas de quoi vous envoyer une lettre. Voici ma position de deux années. J’ai rompu entièrement avec ma famille: me pauvre mère est morte, je la regrette plus que je ne m’y attendais; mon père me laisse crever de faim et mon frère se f... de moi; je n’ai donc que ma sœur que j’aime encore mais pas à l’égard de vous, mon ami, qui m’en voulez pour un silence forcé.

Parlons un peu d’autre chose, de mon service, par exemple; quand je me présentais au baron Rozen en lui demandant à être employé d’une manière ou d’une autre, il me reçut en chien et me refusa net;³⁴ ce n’est que depuis trois ou quatre mois que j’ai remis l’uniforme militaire; je suis à la suite de la cavallerie, hiere je suis arrivé à Stavropol d’où je serai envoyé dans un des régiments de cozaks de ligne.³⁵ Voici ma carrière.

Je vous écrirai bientôt très au long, je vous donnerai des détails sur Tiflis que malgré tout j’aime encore à la passion et qui m’a procuré encore de bien doux moments malgré ma position et malgré le Baron; mais cela ne sera pas aujourd’hui, je suis accablé de tristesse et je ne puis que vous prier de m’écrire et de m’écrire souvent — cela sera peut-être ma seule consolation. Je n’attends plus rien de l’avenir. Voici mon adresse: Его в. благ. Дмитрию Алексеевичу Всеволожскому,³⁶ г. дежурному штаб-офицеру, в г. Ставрополь для доставления Л. П.

344

Перевод:

Ставрополь. 1836, 20 декабря.

Неужели мы стали друг другу чужими? Уже почти год, как ты не подавал признаков жизни; ты скажешь, что я поступил так же, стоит ли нам считать письма? Впрочем, моей вины в этом не было. Во-первых, ты не дал мне своего адреса, я узнал его только случайно. Ты увидишь, что у меня, к несчастью, была еще одна причина, очень неприятная. Прибыв в Тифлис совсем без денег, как ты знаешь, я поселился в кредит у нашего друга Сольтсманна и в кредит прекрасно ел и пил у нашего друга Матасси. Таким образом прошло несколько месяцев, и я не получал никакой денежной помощи. Наконец брат мой сообщает, что он отказался от управления имением, и, так как я просил его прислать денег и заплатить тебе, он ответил мне перечислением того, чего я стоил своей семье.³³ Итак, я прожил почти два года в Тифлисе и на протяжении всего этого времени получил всего 500 руб. ассигн., которые прислал мне отец, извинившись, что они немного задержались. Скажу тебе, что я терпел самую мерзкую нищету. Испытывающий все лишения, которые можно только вообразить, обремененный долгами, терзаемый кредиторами, желанием и невозможностью заплатить им и тебе, мой добрый друг (ибо что бы ты ни говорил, тебе, вероятно, нужны деньги), и не иметь даже на что послать тебе письмо. Вот мое положение в течение двух лет. Я полностью порвал со своей семьей, моя бедная матушка умерла, я скорблю о ней больше, чем ожидал; отец мой оставляет меня подыхать с голоду, а моему брату <...> на меня; итак у меня остается только сестра, которую я еще люблю, но это не относится к тебе, друг мой, который сердится на меня за вынужденное молчание.

Поговорим немного о другом, о моей службе, например. Когда я представлялся барону Розену с просьбой определить меня на ту или иную должность, он принял меня по-свински и отказал наотрез;³⁴ и только через 3—4 месяца я снова надел военную форму. Итак я причислен к кавалерии, вчера прибыл в Ставрополь, откуда буду послан в один из казацких линейных полков.³⁵ Такова моя карьера.

Вскоре напишу тебе больше, сообщу подробности о Тифлисе, который вопреки всему я еще страстно люблю и который доставил мне много приятных мгновений, несмотря на мое положение и несмотря на барона; но об этом напишу не сегодня, я подавлен и могу лишь просить тебя писать мне и писать чаще — это, быть может, будет моим единственным утешением. Я больше ничего не жду от будущего. Вот мой адрес: <...>