ФЭБ: Гурьянов. Письмо Пушкина о "Гавриилиаде".

- 284 -

В. П. ГУРЬЯНОВ

ПИСЬМО ПУШКИНА О «ГАВРИИЛИАДЕ»

1

Летом 1828 г. против Пушкина было начато дело о написании им «нечестивой и богохульной» поэмы «Гавриилиада». Поэта вызывали на допросы во Временную верховную комиссию (высший орган управления по случаю отъезда царя на войну с Турцией), в состав которой входили В. П. Кочубей, П. А. Толстой, А. Н. Голицын. Пушкин решительно отрицал свое авторство, о чем Комиссия известила Николая I.1
На записке Комиссии царь написал: «Г<рафу> Толстому призвать Пушкина к себе и сказать ему моим именем, что, зная лично Пушкина, я его слову верю. Но желаю, чтоб он помог правительству открыть, кто мог сочинить подобную мерзость и обидеть Пушкина, выпуская оную под его именем».2
Теперь Пушкина вызвал главнокомандующий в Петербурге и Кронштадте граф Петр Александрович Толстой.
В протоколе заседания Комиссии от 7 октября приведен текст этого «собственноручного повеления его императорского величества» и далее записано: «Главнокомандующий в С.-Петербурге и Кронштадте, исполнив выше помянутую собственноручную его величества отметку, требовал от Пушкина, чтобы он, видя такое к себе благоснисхождение его величества, не отговаривался от объявления истины, и что Пушкин по довольном молчании и размышлении спрашивал, позволено ли будет ему написать прямо государю императору, и, получив на сие удовлетворительный ответ, тут же написал к его величеству письмо и, запечатав оное, вручил его графу Толстому.
Комиссия положила, не раскрывая письма сего, представить оное его величеству».3
Текст пушкинского письма оставался неизвестным. Было установлено только, что оно написано 2 октября 1828 г. Об этом говорит запись Пушкина: «2 октября письмо к Ц<арю>». Запись находится на листе с заключительными стихами первой песни «Полтавы» (фрагмент белового автографа), датированной тут же: «3 октября 1828». В другой записи Пушкина — «16 окт. 1828. С. П. Б. Ям. 33. Гр. Т... от Гос<ударя>» — говорится о сообщенном Пушкину графом П. А. Толстым ответе Николая I на его письмо.4 Запись сделана под беловым автографом завершающих стихов первоначальной редакции третьей песни «Полтавы».

- 285 -

Письмо Пушкина Николаю I было или доставлено ему в Одессу, где он пробыл три дня (с 5—6 октября по 8-е), или уже вручено в Петербурге, куда он добирался «при теперешних дорогах» шесть суток.
Вернулся царь 13 октября,5 а 16-го принял Толстого и передал ему, очевидно на словах, свое решение по письму Пушкина для передачи поэту.6
Официально дело о «Гавриилиаде» было завершено лишь 31 декабря 1828 г., когда на докладной записке статс-секретаря Н. Н. Муравьева, сообщавшего, что «по получении показаний Пушкина о дальнейших распоряжениях относительно к открытию сочинителя поэмы Гавриилиада неизвестно», царь написал резолюцию: «Мне это дело подробно известно и совершенно кончено».7

2

В 1951 г. в Государственном историческом архиве Московской области обрабатывался обширный фонд Бахметевых. Разбором его занималось несколько человек, среди них студент Московского архивного института В. И. Савин. В слежавшихся бумагах он обнаружил документ, подписанный Пушкиным.
Вот его текст:
«Будучи вопрошаем Правительством, я не почитал себя обязанным признаться в шалости, столь же постыдной, как и преступной. — Но теперь, вопрошаемый прямо от лица моего Государя, объявляю, что Гаврилиада сочинена мною в 1817 году.
Повергая себя милосердию и великодушию царскому есмь
Вашего Императорского Величества верноподанный
Александр Пушкин.
2 октября 1828. С. Петербург».8
В разборе нового фонда принимал участие и автор настоящей статьи, который позднее с согласия В. И. Савина изучил написанное письмо.
Публикуемые строки написаны на второй половине фабричного листа бумаги в лист (in folio) без водяных знаков. Первая половина листа отсутствует. Текст начинается с самого верха, без спуска.
Содержание письма и некоторое сходство почерка с почерком Пушкина первоначально породили надежду, что обнаруженное письмо к Николаю I в связи с делом о «Гавриилиаде» является автографом поэта. Однако вскоре последовало авторитетное возражение одного из крупнейших пушкинистов — Б. В. Томашевского. Проанализировав фотокопию найденной рукописи, он пришел к следующим выводам:
«Судя по фотографии с рукописи, содержащей признание Пушкина в сочинении „Гавриилиады“, найденный документ представляет собой неумелую подделку.
Основания к такому заключению следующие:
1) Почерк явно не принадлежит Пушкину, хотя и налицо попытка воспроизвести характер руки Пушкина. Однако все элементы данного документа находятся в противоречии графическим навыкам Пушкина.
2) Орфография слов „Гаврилиада“ и „верноподанный“9 не позволяет признать этот документ принадлежащим руке Пушкина или считать его за точную копию с письма Пушкина.

- 286 -

Вообще ряд обстоятельств заставляет предполагать, что подделка совершена сравнительно недавно и притом лицом, имеющим дело с архивными документами.
Не выдержан стиль. С одной стороны, допущено неправильное применение глагола „вопрошать“ (тогда говорили «спрашивать» или «допрашивать»), с другой — введена в подпись формула со словом „есмь“, вряд ли возможная в письме Пушкина к Николаю I.
Самое наличие только половины листа, по-видимому, объясняется тем, что в архивах легко найти полулист старинной бумаги, но трудно достать целый нетронутый лист. Между тем совершенно непонятно, что же могло быть в начале письма, так как данная запись полностью включает все возможное содержание ответа Пушкина. 20 IV 51. Б. Томашевский».10
С того времени надолго утвердилось мнение, что «письмо к царю» из бахметевского архива — поддельное. Этот взгляд не смогли поколебать и две работы, обсуждавшие занимающий нас текст. Криминалисты Р. Белкин и Р. Миньковский в популярной статье «Искусство раскрытия тайны» сообщали, что бумага, на которой написано письмо, очень старая, чернила характерны для 20—30-х годов XIX столетия, а «исполнителем документа является Бахметев».11 К сожалению, в этой статье не были установлены ни инициалы Бахметева, ни личность его. Не было объяснено, что же это — подделка или копия пушкинского текста.
Спустя три года А. И. Винберг и В. Иванов напечатали статью «Секрет старого письма», в которой, рассказав о проделанной криминалистами экспертизе, сообщили, что бумага, техника письма гусиным пером и чернила документа позволили утверждать, что «время написания письма соответствует его датировке». «Возможность подделки чернил под старинные также была отвергнута», — отмечали авторы статьи. Далее эксперты пришли к окончательному выводу: интересующий нас текст «пушкинского письма» написан рукой Алексея Николаевича Бахметева. Однако оказалось, что в пушкинское время жили два Алексея Николаевича Бахметева: один — гофмейстер двора, другой — генерал-от-инфантерии, член Государственного совета, кавалер ордена Александра Невского. Которому же из этих Бахметевых принадлежит «поддельное» письмо? Это нужно было «решать совместно ученым многих отраслей науки».12 Таким образом, авторы второй статьи назвали имя и отчество Бахметева, однако вопрос, который же из Алексеев Николаевичей писал документ, оставили открытым, а письмо сочли поддельным.
Еще через пять лет вопрос был совершенно запутан газетной заметкой С. Феклистова «Письмо писал Пушкин!».13 Феклистов неверно понял и изложил содержание доклада, сделанного автором настоящей статьи на заседании Московского клуба любителей книги: в этом докладе отнюдь не доказывалось, будто письмо написано рукою Пушкина, как утверждает С. Феклистов, а разбирался вопрос — можно ли считать текст письма авторитетной копией не дошедшего до нас пушкинского автографа.
Итак, прошло уже более двух десятилетий с момента обнаружения загадочного документа, однако по-прежнему он продолжает считаться среди пушкинистов фальсификацией.

- 287 -

3

Что же представляет собой письмо к царю, обнаруженное в архиве Бахметевых?
Главный, решающий аргумент против «подделки» заключается в том, что текст письма без сомнения записан рукой современника Пушкина — Алексея Николаевича Бахметева. К этому выводу пришла в свое время графическая экспертиза, сравнившая «письмо к царю» и письмо А. Н. Бахметева к некоему Головачеву от 15 июня 1843 г.14 Недостатком последнего документа было отсутствие на нем подписи А. Н. Бахметева.15
22 октября 1968 г. Т. Г. Цявловская и Н. Я. Эйдельман сопоставили «письмо к царю» с документом, под которым ясно читается завершающая подпись «Ал. Бахметев» (письмо к некоему «Алексею Андреяновичу» (Адриановичу) с датой «середа, 26-го 1854 г.»).16
Вывод текстологов-литературоведов тот же, что и у юристов-криминалистов: «письмо к царю», бесспорно, написано рукой А. Н. Бахметева.
Но как только мы признаем этот факт, мысль о подделке письма должна сразу же отпасть. Такой документ мог бы быть сфабрикован лишь в наше время. Только в 1906 г. было полностью опубликовано дело III отделения о «Гавриилиаде», вынудившее Пушкина объясняться с царем;17тогда же В. И. Срезневский опубликовал и запись Пушкина: «2 октября письмо к Ц<арю>».18 Но лишь в 1921 г. Н. О. Лернер объяснил, что эта запись подразумевает письмо к царю по поводу «Гавриилиады».19
Итак, фальсификатор не располагал бы даже данными, чтобы придумать подобную подделку прежде 20-х годов нашего столетия.
Нужно сказать, что А. Н. Бахметев,20 попечитель Московского университета и гофмейстер, был современником Пушкина: он родился в 1798 г., скончался в 1861 г.21 Сочинить пушкинское письмо, да еще столь «правильно», Бахметев бы при всем желании не смог, да и желания такого, очевидно, не имел.
К тому же нетрудно предположить, каким образом А. Н. Бахметев мог прочесть и списать пушкинское послание Николаю I: 28 июля 1829 г. он женился на графине Анне Петровне Толстой (1804—1884), дочери П. А. Толстого — того самого сановника, который возглавлял расследование о «Гавриилиаде» и кому Пушкин вручил свое письмо для доставки царю.
Трудно себе представить, чтобы Николай I, прочитав послание поэта,

- 288 -

уничтожил его; ведь это был документ, завершавший важное, с официальной точки зрения, политическое следственное дело. По всей вероятности, царь допускал, что ему и его помощникам еще придется вернуться к вопросу о «Гавриилиаде» и других противозаконных стихах Пушкина, а если так, то письмо-документ должно быть сохранено, для чего, естественно, и было передано П. А. Толстому.
Какова судьба пушкинского подлинника — сказать невозможно. «Письмо Пушкина и ответ государя неизвестны, несмотря на поиски, произведенные по распоряжению Николая II», — сообщал в печати Б. В. Томашевский.22 Но зато легко себе представить ситуацию, при которой А. Н. Бахметев мог познакомиться с секретными бумагами тестя и сделать копию с пушкинского письма.
В то время, когда поэта терзали допросами по поводу «Гавриилиады», А. Н. Бахметев, как видно из посылавшихся на его имя писем, странствовал по Европе и возвратился оттуда не ранее 1829 г.23 Из-за границы Бахметев, видимо, просил сообщать ему русские литературные новости, и вот будущий тесть пишет ему 1/13 января 1829 г. из Москвы: «Пушкин здесь — я его не видел».24
Еще раньше, 23 октября 1828 г. (между прочим через три недели после написания письма царю), Алексею Бахметеву писал из Москвы Н. И. Любимов, друг Погодина, редактора «Московского вестника». Посылая Бахметеву стихи Шевырева и «Недоконченную картину» Пушкина, переписанные из только что вышедшего «Московского вестника» (№ 15), Любимов обещает: «С будущею почтою постараюсь сообщить вам стихи Пушкина, которые прислал он для помещения в „Московском вестнике“».25
Таким образом, Алексей Бахметев вполне мог заинтересоваться и «письмом к царю», о котором мог узнать от П. А. Толстого. Быть может, Бахметев скопировал письмо уже после смерти своего тестя (1844). Но не исключено, что Толстой и сам показал письмо Пушкина зятю, вернувшемуся издалека.
Хотя расследование о «Гавриилиаде» и было делом секретным, тем не менее члены Комиссии не очень-то соблюдали тайну. Так, А. Н. Голицын рассказывал об этом следствии своему сотруднику Ю. Н. Бартеневу, который записал 30 декабря 1837 г.: «Управление князя Кочубея и Толстого во время отсутствия князя.26 Гаврильяда Пушкина. Отпирательство Пушкина. Признание. Обращение с ним государя. — Важный отзыв князя, что не надобно осуждать умерших».27
В 1851 г. П. В. Нащокин поведал П. И. Бартеневу об этой же истории, ссылаясь на Н. А. Муханова, «адъютанта у генерал-губернатора»: «Сначала Пушкин отозвался, что не один он писал и чтоб его не беспокоили. Но губернатор послал за ним вторично. Тут Пушкин сказал, что он не может отвечать на этот допрос, но так как государь позволил ему писать к себе (стало быть, у них были разговоры), то он просит, чтобы ему дали объясниться с самим царем. Пушкину дали бумаги, и он у самого губернатора написал письмо к царю. Вследствие этого письма государь прислал приказ прекратить преследование, ибо он сам знает, кто виновник этих стихов».28

- 289 -

Рассмотрим подробнее положения Б. В. Томашевского, высказанные в подтверждение того, что «письмо к царю» является подделкой.
«Почерк явно не принадлежит Пушкину, хотя и налицо попытка воспроизвести характер руки Пушкина».
Сходство почерка изучаемого нами документа с почерком Пушкина привело ученого к мысли о сознательной фальсификации пушкинского письма. Он не знал почерка современника поэта А. Н. Бахметева, рукой которого, как выяснилось, написано письмо.
«Не выдержан стиль. С одной стороны, допущено неправильное применение глагола „вопрошать“ (тогда говорили «спрашивать» или «допрашивать»), с другой — введена в подпись формула со словом „есмь“, вряд ли возможная в письме к Николаю I».
Когда Б. В. Томашевский писал свой отзыв, еще не существовало «Словаря языка Пушкина». В первом томе, вышедшем в 1956 г., указывается, что глагол «вопрошать», т. е. «спрашивать», употреблен Пушкиным 20 раз, и не только в сказочных или исторических произведениях с архаическим налетом («Царь Салтан гостей сажает за свой стол и вопрошает...» или «Дура Екимовна, несколько раз вопрошаемая государем, отвечала...» — «Арап Петра Великого»), но и в стихотворениях, например: «Фонтан любви, фонтан печальный! и я твой мрамор вопрошал...» («Фонтану Бахчисарайского дворца»). Наконец, этот глагол встречается — с ироническим оттенком — в частном письме поэта о цензоре: «Скажите это от меня господину, который вопрошал нас, как мы смели представить пред очи его высокородия такие стихи!» (письмо М. П. Погодину от 31 августа 1827 г. — XIII, 340).
В интересующем нас письме к Николаю I Пушкин употребил слово «вопрошать» в смысле, характерном для официального языка эпохи. Так, в том же деле 1828 г. о «Гавриилиаде» петербургский военный губернатор Голенищев-Кутузов докладывал 20 августа графу П. А. Толстому: «Известный стихотворец Пушкин был призван ко мне и вопрошаем: от кого получил известную поэму?».29
Кроме того, в контексте всего оборота в письме («будучи вопрошаем») слово это вяжется со словом «будучи», присущим официальному стилю Пушкина. Вспомним известное письмо начальнику канцелярии графа Воронцова А. И. Казначееву: «Будучи совершенно чужд ходу деловых бумаг, не знаю, в праве ли отозваться на предписание е<го> с<иятельства>» (XIII, 92—93).
Мнение Б. В. Томашевского, что «формула со словом „есмь“» вряд ли возможна в письме Пушкина к Николаю I, опровергается текстом другого письма Пушкина, тоже официального — к шефу жандармов Бенкендорфу (18 января 1831 г.): «С глубочайшим почтением и совершенной преданностью, есмь милостивый государь Вашего высокопревосходительства покорнейший слуга Александр Пушкин» (XIV, 146).
Таким образом, все выражения письма, вызвавшие сомнения Б. В. Томашевского, находят полную поддержку в текстах Пушкина. Подтверждается аналогией с другим письмом Пушкина к императору и концовка письма. Вот как расписался поэт под своим первым обращением к Николаю I в 1826 г.: «Всемилостивейший государь, Вашего императорского величества верноподданный Александр Пушкин» (XIII, 284).
Одним из мотивов, вызвавших возражение Б. В. Томашевского против подлинности публикуемого документа, было отсутствие в копии начала письма: в ней недоставало одной или двух страниц. Отсутствие этого начала можно объяснить двояко: или оно было скопировано Бахметевым на другом полулисте и не уцелело, или же Бахметев, опустив всю «преамбулу», переписал до конца лишь основную часть документа — признание Пушкина в авторстве «Гавриилиады», вплоть до подписи.

- 290 -

«Совершенно непонятно, что же могло быть в начале письма, так как данная запись полностью включает все возможное содержание ответа Пушкина», — писал Б. В. Томашевский.
Прежде всего в начале письма должно было иметь место обращение к императору. Какое именно? В четырех существующих письменных прошениях Пушкина на имя царей мы видим две формы обращения. Три первых прошения к Александру I — об «увольнении» в Псковскую губернию (3 июля 1817 г. и 9 июля 1819 г.) и об отставке (2 июня 1824 г.) — начаты согласно традиционной формуле: «Всепресветлейший, державнейший, великий государь император Александр Павлович, самодержец всероссийский, государь всемилостивейший». В прошении Николаю I о выезде из Михайловского на лечение «или в Москву, или в Петербург, или в чужие края» (6—8 июня 1826 г.) Пушкин обращается проще: «Всемилостивейший государь». Очевидно, одно обращение не могло бы занять всей страницы in folio, даже при условии, что Пушкин начинал свои письма и прошения не с верху страницы, а со спуска. На первой странице, бесспорно, должен был находиться какой-то текст по существу письма, на который в сохранившейся части следовал ответ.
В письме к царю Пушкин признает свою поэму «шалостью столь же постыдной, как преступной». Чрезвычайная близость этих слов к пушкинской характеристике «Гавриилиады» — «произведение столь жалкое и постыдное» (когда поэт отказывался от авторства поэмы)30 — является серьезным аргументом среди доказательств в пользу пушкинского авторства «письма к царю» 2 октября 1828 г.
Такие сильные эпитеты употреблены, конечно, «во спасение», но нельзя забывать, что Пушкин не любил говорить об этой поэме, как свидетельствует один из ближайших друзей поэта Павел Воинович Нащокин.31 По словам А. С. Норова, Пушкин сказал В. И. Туманскому: «Ты, восхищавшийся такой гадостью, как моя неизданная поэма, настоящий мой враг». С. А. Соболевский свидетельствовал, что «Пушкин глубоко горевал и сердился при всяком, даже нечаянном напоминании об этой прелестной пакости». О том же вспоминали В. П. Горчаков и С. Д. Полторацкий.32 М. В. Юзефович, бывший в 1829 г. вместе с Пушкиным на Кавказе, писал впоследствии: «Я помню, как однажды один болтун, думая, конечно, ему угодить, напомнил ему об одной его библейской поэме и стал было читать из нее отрывок. Пушкин вспыхнул, на лице его выразилась такая боль, что тот понял и замолчал».33
Важно отметить, что поэт оправдывается и защищается с большим достоинством. Признаваться правительству он «не почитает себя обязанным» и потому вовсе не думает извиняться за длительное запирательство. Поэт и не скрывает, что ставит себя выше этих вопрошающих людей, облеченных властью, и только тогда, когда его спрашивают «прямо от лица <...> государя», он, полагая свое достоинство не задетым, открывает правду. Прямо, один на один с высшей властью — только так Пушкин готов разговаривать.
Объясняясь с императором, поэт, конечно, не забывает о пределах возможной откровенности и объявляет годом рождения «Гавриилиады» 1817-й, тогда как поэма была написана весной 1821 г. Пушкин желал подчеркнуть, что писал эту поэму еще юношей.
Анализ документа, обнаруженного в 1951 г., дает все основания признать его за копию (1829—1861 гг.), сделанную рукою А. Н. Бахметева со

- 291 -

второй половины письма Пушкина Николаю I от 2 октября 1828 г. Поскольку подлинное письмо не сохранилось, копия эта является первоисточником неизвестного до сих пор текста письма Пушкина, которое отныне должно быть введено в собрание его писем.

Послесловие
Пока подготавливалась к печати данная работа, вышла статья М. И. Яшина, отстаивающая прямо противоположные выводы, нежели статья В. П. Гурьянова (Яшин М. И. Поэт и царь (1820—1829). — Нева, 1972, № 8, с. 184—189; впервые, более кратко см.: Яшин М. И. Ответ царю. — Пушкинский праздник. Специальный выпуск «Литературной газеты» и «Литературной России», 1972, 31 мая — 7 июня, с. 16).
Не имея возможности в кратком послесловии подробно проанализировать всю концепцию М. И. Яшина о «поэте и царе», рассмотрим только вопрос о «письме к царю».
Яшин полагает, что открытый в 1951 г. документ является подлогом, совершенным А. Н. Бахметевым. В подтверждение этого он приводит следующие доводы.
1. Утверждение Ю. Н. Бартенева (со слов А. Н. Голицына) о «признании» Пушкина в авторстве неавторитетно: «Письма Пушкина к Николаю никто из членов Комиссии не читал. У нас нет сведений, чтобы о нем царь где-нибудь обмолвился» (Нева, 1972, № 8, с. 185).
2. В письме «слишком очевидно несоответствие пушкинскому стилю» (с. 186).
3. Согласно замечанию эксперта-криминалиста В. В. Томилина, «почерк письма не является обычным бахметевским, а написан Бахметевым с явным подражанием пушкинскому. Об этом говорят признаки замедленного письма, остановки, изломы, прерывистость в штрихах, поправки в отдельных буквах и подражание в подписи росчерку Пушкина» (с. 186). Сходство почерков М. И. Яшин объясняет тем, что А. Н. Бахметев не копировал, а фабриковал «пушкинское письмо».
4. Фабрикуя письмо, Бахметев воспользовался для маскировки пушкинской лексикой (например, оборот «произведение столь жалкое и постыдное...»), заимствовав ее из показаний поэта по делу о «Гавриилиаде».
5. «Скорее всего фабрикация письма была вызвана необходимостью кого-то убедить, что Пушкин является автором „Гавриилиады“» (с. 186).
По мнению М. И. Яшина, поэт на самом деле не признавался в своем авторстве, а приписал его (как и собирался раньше) поэту Дмитрию Петровичу Горчакову, умершему еще в 1824 г. Это вызвало гнев Бахметева, родственника генерала М. Д. Горчакова, сына поэта Д. П. Горчакова. Защищая родню от «клеветы», Бахметев «подделал» письмо, где Пушкин будто бы признается царю в авторстве «Гавриилиады»: «А. Н. Бахметев в это время готовился стать зятем П. А. Толстого; вполне возможно, что он был введен (как шурин М. Д. Горчакова) в курс дела» (с. 189).
6. М. И. Яшин предлагает свою расшифровку упоминавшейся записи Пушкина около последних стихов первой песни «Полтавы»:
«2 окт.
Письмо к ц<арю>
le cadavre — Dorliska
вечер у кн. Dolg.».
«Le cadavre» (труп, мертвец), как считает Яшин, — это умерший Д. П. Горчаков, на которого поэт 2 октября 1828 г. свалил вину за «Гавриилиаду» в письме к царю; под впечатлением этой ситуации поэт будто бы пишет (в конце сентября 1828 г.) балладу «Утопленник».
Приведенные доводы М. И. Яшина не кажутся нам убедительными. Основные аргументы, опровергающие рассмотренную концепцию, содержатся, на наш взгляд, уже в работе В. П. Гурьянова. Поэтому, не повторяя сказанного в статье, кратко разберем гипотезу Яшина.
Мысль о том, что царь не показывал членам Комиссии пушкинского письма, противоречит рассуждениям Яшина, высказанным буквально на следующей странице: если царь не показывал, то как же П. А. Толстой не только узнал текст пушкинского письма, но еще и ввел в курс дела А. Н. Бахметева, а ведь на последнем соображении держится вся гипотеза, опубликованная в «Неве».
Рассуждение о том, будто в письме «очевидное несоответствие пушкинскому стилю», детально опровергнуто в работе В. П. Гурьянова.
Что касается сходства почерков Бахметева и Пушкина, то оно, во-первых, не столь велико, чтобы исчезли сразу бросающиеся в глаза особенности бахметевской «руки», а во-вторых, — и это главное — при тщательном копировании документа довольно естественно стремление копииста (иногда сознательное, иногда бессознательное) «срисовать», воспроизвести, приблизиться к почерку оригинала.
Сходство выражений в «письме к царю» и в письменных показаниях поэта для Комиссии проще всего объясняются устойчивой лексикой Пушкина, может быть сознательным

- 292 -

повторением одних и тех же выработанных формул. М. И. Яшин предлагает куда более громоздкое объяснение: Бахметев, допущенный к секретнейшим бумагам Комиссии, «монтирует» из пушкинских показаний фиктивное псевдопушкинское письмо!
Чрезвычайно сложной, неправдоподобной представляется и гипотеза о стремлении Бахметева отомстить за отца своего родственника, для чего и создается фальшивка, которая не размножается в списках (что было бы естественным при желании скомпрометировать поэта), но остается «вещью в себе» до ... 1951 г. Единственным лицом, которое, как допускает Яшин, было обмануто подлогом, оказывается один из влиятельнейших сановников империи А. Н. Голицын, который не ведает того, что известно его коллеге П. А. Толстому и зятю коллеги А. Н. Бахметеву.
Что касается трактовки записи «труп — Горчаков», то ее фантастичность, натянутость едва ли не очевидны. В записи Пушкина, как легко заметить, соединены разнообразные сюжеты. Почему «труп» должен быть обязательно трупом Д. П. Горчакова (тем более что об умершем несколько лет назад куда более уместным было бы другое выражение, например le défunt); почему это не могло быть записью увиденного в тот день, или какого-то известия с войны, или следом творческого замысла?
Как нам кажется, в статье М. И. Яшина явно нарушена логика научного исследования, против чего неоднократно предостерегали выдающиеся ученые разных специальностей; без разбора более простых, естественных гипотез, схем, решений предлагается сложное, громоздкое, неестественное построение.
При таком изучении путем определенного подбора фактов можно доказать абсолютно все. Между тем научная логика разрешает переходить к более сложным объяснениям только после того, как выявилась ложность или недостаточность простых построений.
На наш взгляд, анализ В. П. Гурьянова, дающий простое, логичное, естественное объяснение всей истории с «письмом к царю», сохраняет полную научную состоятельность.
Т. Г. Цявловская, Н. Я. Эйдельман.

Сноски

Сноски к стр. 284

¹ См.: Сухонин С. Дела III отделения собственной е. и. в. канцелярии об Александре Сергеевиче Пушкине. СПб., 1906, с. 313—369.

² Старина и новизна, 1902, кн. 5, с. 5.

³ См.: Сухонин С. Дела III отделения..., с. 343.

⁴ См.: Лернер Н. О. Заметки Пушкина о «Гавриилиаде». — Книга и революция, 1921, .№ 8—9, с. 118.

Сноски к стр. 285

⁵ См. письмо К. Я. Булгакова к А. Я. Булгакову от 14 октября 1828 г.: Русский архив,1903, № 9, с. 143.

⁶ Об этом известно только из пушкинской лаконичной записи.

⁷ Старина и новизна, 1911, кн. 15, с. 188, 210.

⁸ Центральный государственный архив г. Москвы (ЦГАг Москвы), ф. 1845 (Бахметевых), оп. 1, ед. хр. 564.

⁹ Пушкин, разумеется, писал «Гавриилиада» и «верноподданный». (Прим. Б. В. Томашевского).

Сноски к стр. 286

¹⁰ ИРЛИ, ф. 244, оп. 15, № 35.

¹¹ Техника — молодежи, 1957, № 12, с. 32.

¹² Комсомольская правда, 1961, 4 января.

¹³ Там же, 1966, 12 февраля. Статья изобилует ошибками: даже в коротеньком тексте «письма к царю» допущено шесть ошибок, не говоря о ряде неверных утверждений корреспондента газеты.

Сноски к стр. 287

¹⁴ ЦГАг Москвы, ф. 1845 (Бахметевых), оп. 1, ед. хр. 564. В этом же деле находятся фотоматериалы к акту графической экспертизы № 876: увеличенный фотоснимок «письма к царю» от 2 октября 1828 г. и несколько увеличенных фотоснимков с образцами почерка А. Н. Бахметева (письмо от 15 июля 1843 г.). Красными чернилами отмечены многочисленные совпадающие признаки почерков, которыми написаны оба этих письма.

¹⁵ Завершающее его неразборчивое слово не может быть прочтено как «Бахметев».

¹⁶ ЦГАг Москвы, ф. 1845, оп. 1, ед. хр. 52, письмо 2. Корреспонденты А. Н. Бахметева — Головачев и Алексей Адрианович — это одно и то же лицо — общественный деятель и писатель (1819—1903).

¹⁷ См.: Сухонин С. Дела III отделения..., с. 343.

¹⁸ Пушкин и его современники, вып. IV. СПб., 1907, с. 10, № 36а.

¹⁹ Лернер Н. О. Заметки Пушкина о «Гавриилиаде», с. 118.

²⁰ Отметим сразу, что речь идет не о том Алексее Николаевиче Бахметеве, которого упомянул Пушкин в стихотворной записке к приятелю: «Мой друг, уже три дня Сижу я под арестом...» (1822). Говоря от Инзове, исполнявшем обязанности наместника Бессарабской области (1820—1823), Пушкин называет его: «Бахметева наместник». Поэт писал об Алексее Николаевиче Бахметеве (1744—1841), генерале-от-инфантерии, участнике Бородинского боя, генерал-губернаторе нижегородском, казанском, симбирском и пензенском, члене Государственного совета, бывшем в 1816—1820 гг. полномочным наместником Бессарабской области.

²¹ См.: Руммель В., Голубцов В. Родословный сборник русских дворянских фамилий, т. II. СПб., 1887, с. 510 (см. экземпляр М. А. Цявловского с рукописными пометами владельца книги).

Сноски к стр. 288

²² См.: Пушкин А. С. Гавриилиада. Ред., примеч. и коммент. Б. Томашевского. Пг., 1922, с. 53.

²³ См.: ЦГАг Москвы, ф. 1845, оп. 1, ед. хр. 50. Изучением переписки Бахметевых занималась Н. Н. Озерова. Выражаем глубокую благодарность за сообщенные ею выписки.

²⁴ ЦГАг Москвы, ф. 1845, оп. 1, ед. хр. 64, л. 44 (подлинник на французском языке).

²⁵ Там же, ед. хр. 51.

²⁶ Описка, вместо «государя».

²⁷ Русский архив, 1886, № 7, с. 327.

²⁸ Рассказы о Пушкине, записанные со слов его друзей П. И. Бартеневым. Л., 1925, с. 42, 110.

Сноски к стр. 289

²⁹ Старина и новизна, 1902, кн. 5, с. 4.

Сноски к стр. 290

³⁰ Так писал Пушкин 19 августа 1828 г. в показании петербургскому генерал-губернатору гр. П. В. Голенищеву-Кутузову и в черновике к этому показанию, составлявшемуся дома (Рукою Пушкина. Несобранные и неопубликованные тексты. М.-Л., 1935, с. 750).

³¹ Рассказы о Пушкине, с. 42.

³² См.: Бартенев П. И. Пушкин в южной России. М., 1914, с. 125.

³³ Пушкин в воспоминаниях современников, т. 2. М., 1974, с. 103.