184

11 февраля 1826.

<...> У братца твоего М<ихаила> Л <укьяновича> был я в прошедшую пятницу и слушал, как пел он с Рупини дуэты из итал<ьянских> опер. У него были все лицейские. Теперь живет он один неподалеку от меня, в Стремянной улице. Нет при нем никого, кроме виолончели и кухарки немки, немолодой, лет тридцати пяти; впрочем, можно...

Новостей у нас достоверных нет, а слухов много. Например, вчера говорили некоторые, а ныне говорят уже и многие, будто какие-то анонимы, напоив допьяна сторожа Казанского собора и дав ему денег, убедили его, чтобы он позволил вкатить в погреб под церковь три бочонка или три бочки пороха, которые хотели поджечь в день отпевания покойного императора. Если это правда, то ужасно. Любопытно знать, кто глава наших безумных санкюлотов.

Еще говорят, будто стонет Финский залив от того, что бросили в него с 14-го на 15-е число декабря всех праведно и неправедно убиенных. Веришь ли, что есть скоты, которые говорят: да, конечно, лучше бы похоронить хоть не бунтовщиков. Время было рыть могилы и отпевать по кладбищам!

В Москве, как сказывают, переловлено около 70 мятежников, которые подбрасывали письма, будто покойный государь умерщвлен, будто вел. кн. Константин Павлович в заточении и подобные сему нелепости. Слава богу, однако, что во время прибытия туда тела покойного императора все было там тихо и покойно <...>