163

Понедельник. 10 ноября 1824.

Читай и ужасайся.

На Петербургской стороне и в Галерной гавани на Васильевском острову нет совсем заборов — со всех сторон открыты виды — чисто... но много нечистоты: везде лежат трупы кур, собак, свиней, коров, лошадей и... людей. Вчера на одном Васильевском острову собрано было 200 утопших. На Среднем проспекте нашли между прочим труп матери с пятерыми маленькими детьми (она держала всех в своих объятиях). Вчера Д. М. Княжевич осматривал на В. О. винные магазины. Многих и следа нет. Один деревянный магазин и с бочками перенесло чрез Неву к Иностранной коллегии. Многие даже каменные магазины разрушены. Дороги завалены не только бревнами, но судами и домами, которые без милости перековерканы. На чугунном заводе по Петергофской дороге вчера собрали более 150 трупов, большею частию жен и детей мастеровых. Из Галерной гавани снесены две большие казармы, в которых было тоже сотни полторы солдат, баб и ребят. Катерингоф не существует! (собственные слова графа Милорадовича). — Начальник Канонерского острова, съехав с него, не нашел после ни жены, ни детей, ни даже дома, в котором они жили, — и сам погиб.

Не пришла бы мне в голову блажная мысль писать стихи на потоп, если бы я увидел во время наводнения хоть одно трагическое происшествие, а то был так счастлив, что видел почти одни только комические, например: заголившуюся молочницу, плывущую свинью и т. п. Бывший сосед мой Григорий Кириллович также потерпел беды от воды. Во многих местах, особливо на В. О., не могли на другой день достать хлебов. Счастливыми называли тех, которые доставали за тройную и четверную цену. Многие из моих знакомых видели, как в глазах их тонули люди.

Вторник. 11 ноября.

<...> Помнишь ли ты дурака Нестеровича, что служит в Ин<остранной> Кол<легии>. Вообрази себе, что он во время наводнения, в нижнем этаже, поставил на стол стул, сел на него и читал японский лексикон. Буточник влез к нему в фортку и беседовал с ним. Мальчик служитель, не смея отлучиться, сел в ларь, и его принесло водою к барину. Ради Христа! нарисуй из этого карикатуру и пришли ко мне. Бог знает, как ты меня этим одолжишь <...>

«Северные Цветы» также размокли, как и «Бл<агонамеренный>», как и новые басни Крылова. У Сленина сверх того размокли более 100 экз. «Истории» Карамзина, которая хранилась в кладовой городской башни. Булгарин и Греч радуются и помирают со смеху, а Сленин на них сердит<...>